Ходоки в миры СССР

Глава 1 Союз минус. Первая сцена ознакомительная

— Да не подпирай, не видишь — тесно!

— Ползи давай! Это вот мне тут повернуться негде.

— Хочешь меня дрыщем обозвать?

— Дрыщ и есть.

— Счас как двину!

— Да я те потом двигалку оторву. Ну чего там?

Во тьме хода раздавался сдавленный шёпот, слышалась возня и чье-то усердное пыхтение.

— Да не видно ни фига! Мы точно туда идем? Может, подсветим?

— Я тебе подсвечу! Спалишь нас к чертям.

— Да не туда залезли. Зуб даю, ход поменялся. Все, пропали мы. Так и останемся между…

— Не ссы и ползи дальше! Лом порожняк гнать не будет. Ему же потом за такое башку оторвут.

— Ну это да. Эй, вроде что-то показалось.

Щуплый, похожий на молодого пацаненка парень, наконец, облегченно выдохнул. Впереди робко забрезжил лучик света, он пролез три метра вперед и отодвинул в сторону деревянную загородку, изображающую щит лаза, затем внимательно огляделся. Несмотря не несолидную габаритность, паренек вел себя уверенно, двигался легко и тихо.

— Чего там шароебишься, Сеня? Помогай!

Его более здоровый напарник с усилием доставал из потайного лаза старомодного вида чемодан. На такой глянешь — взгляд не остановишь. Разве что удивишься, что с подобным старьем еще кто-то ходит. Щуплый подначил товарища:

— А как же твоя физическая форма, Миша?

— Да задолбался в этой тесноте его тащить. Принимай!

Михаил осторожно вылез наверх, прикрыл за собой люк хода и огляделся. Он в отличие от своего напарника был высоким и мускулистым малым. В каждом скупом движении здоровяка сквозила внутренняя и скрытая до поры, до времени сила. Короткая прическа отлично очерчивала красивой формы череп, широко расставленные скулы показывали природную русопятость, а серые глаза холодно поблескивали в полутьме сарая.

— Попали точь-в-точь. Такое дерьмо только в этой копии может быть. Тьфу ты, весь вымазался!

Семен оглянулся и поднял с покрытого деревянной трухой пола небольшую заплечную котомку, что притащил с собой.

— Тогда переодеваемся?

Михаил искоса глянул на своего компаньона и кивнул:

— Давай мне рубаху клетчатую. Штаны потянут, за рабочие сойдут в любой копии. Работяга везде работяга.

— Ботинки у тебя больно дорогие. Смотри, срисуют.

— Да они в пыли все. И обычно глядят на обувь лишь женщины.

— А я думал, они на твою спортивную на задницу пялятся, — рассмеялся щуплый, меняя футболку с модным принтом на простого кроя рубашку. На свои вихрастые патлы Сеня натянул кепку восьмиклинку и стал выглядеть записным хулиганом из ближайшей подворотни.

— Готов? Глянь, что там?

Сеня подошел к двери сарая и аккуратно через большую щель снял изнутри дешевый замок, которым она закрывалась. Затем осторожно выглянул наружу и цепко оглядел двор пошарпанной временем пятиэтажки. В некоторых копиях их называли по имени неудачника вождя «хрущевками», но в большинстве миров прилипло хлесткое прозвище «пятиметровки», возникшее из-за малюсенькой площади кухонь. Любили советские люди на них посидеть, посудачить. Ничего необычного он не увидел. Проржавевшие и некрашеные остатки металлической детской площадки, разросшиеся кусты, бурьян, вездесущий мусор и группа занятых распространенной игрой аборигенов.

— В углу народ в домино режется, детки на площадке убиваются. Но в целом тихо. Лишних глаз нет, да просмотр с окон затруднен ветками.

— Двор проходной?

— Ага. До угла шагов тридцать, там дальше заметен кусок большой улицы с аллеей.

Михаил подошел к выходу из сарайки и сам оценил обстановку.

— Вон и желтый дом через дорогу. Значит, нам туда.

— Хрена у тебя память!

— Вот потому я и главный. До дяди Натана отсюда меньше квартала. Идем ближе к стенам, не торопимся. Понял? Менты тут пуганые.

— Не лечи отца, и баста!

Через минуту из двери полуразваленного строения просочилось двое парней. У одного за плечами котомка, второй тащил увесистый потертый чемодан старого дизайна. Оба ничем особым не выделялись. Мало ли какие дела у них случились в старом покосившемся сарае. Шли они, не торопясь, о чем-то тихо переговариваясь. Но сидевший за столом худощавый мужчина с перебитым носом цепким взглядом уловил в их поведении некую странность и тут уже подозвал к себе долговязого подростка, что сидел неподалеку на скамеечке.

— Генка, проследи-ка за этими двумя фраерами. Только осторожно, на рожон не лезь.

Родной племянник молча кивнул дяде и незаметно исчез. Это он неплохо умел делать, выполняя иногда поручения своего авторитетного родственника. Того пацан безмерно уважал, как и многие в их районе. Три ходки, одна за тяжкие, положение среди воровского криминалитета. Мужичок тут же перевел взгляд на костяшки, которые держал в расписанных синим руках. Впрочем, воровские партаки виднелись у многих из сидевших за столом. На Хитровке сидельцем быть выгодно и уважительно.

Тем и жили — не тужили!

Три звонка в дверь оторвали сидевшего за рабочим столом мужчину от занимавшего его целиком дела. Сначала ставшее настороженным лицо расплылось в легкой улыбке. К трем быстрым сигналам добавились два характерных, почти слившихся в один. Это был знакомый для хозяина квартиры код — «Свои». Ловко накинув содержимое стола широкой салфеткой, мужчина мимоходом глянул в окно и поспешил в прихожую.

Небольшая лысина заблестела от света электрической лампочки, а сам он прильнул к дверному глазку. Только вот тот, как, впрочем, и дверь были необычными. Сам глазок выведен наверх, а система наблюдения походила на перископную. Задумка и исполнение хозяина. Да и дверь только снаружи выглядела простой и не привлекала внимание. Укрепленные косяки, основательный запор делали непрошенное проникновение в квартиру сложным и весьма затратным мероприятием.

Удовлетворившись увиденным, мужчина выдохнул, аккуратно промокнул лоб платочком и начал священнодействие. Запор открывался затейливым механизмом с помощью колеса, затем пришел черед обычному дверному замку. Наконец, дверь в квартиру на втором этаже распахнулась.

— Дядя Натан, тут можно в мумию превратиться, пока вас дождешься.

— Проходите быстрее! Не наследили?

— Обижаешь.

— Культурные люди, Сеня, обувь в прихожей снимают.

— Да ладно, не в говне же!

— Сеня!

— Ладно, ладно! Может, чайку? Я уж думал, что мы застряли в чертовом лазе, весь переволновался.

Анатолий Иосифович Вайсбейн бросил испытывающий взгляд на гостей:

— Нормально прошли? Хвоста не было?

Плечистый Михаил остановил жестом своего чересчур бойкого на язык напарника и поставил перед хозяином самый весомый аргумент. Тот оценил на глаз вместимость чемодана и в первый раз за их встречу улыбнулся:

— Ждите в большой комнате. Будет вам и кофе, и какава с чаем.

Пока в импортной кофеварке готовился дорогой сорт кофе, Натан Иосифович оценил обстановку на улице через хитро расположенные зеркала, что были установлены за окном. В глаза снаружи не бросались, но давали неплохой обзор на небольшой двор и проход с проспекта. Затем заботливый хозяин сноровисто нарезал недорогой колбасы, черняшку хлеба и выставил посуду из буфета на поднос.

— Наливайте сами. Не маленькие!

— Благодарствуем!

Молодые организмы упрашивать не пришлось, стопка бутербродов исчезала стремительно. Натан Иосифович, удобно развалившийся в кресле, дождался, когда гости насытятся, и лишь тогда с некоторым нажимом спросил:

— Ну и кого вы, шантрапа мелкая, привели за собой! Кого я когда-то учил оглядываться и сторожиться? И после этого вас можно назвать ходоками?

Михаил неторопливо обтер руки салфеткой и лишь потом решил ответить, глядя прямо в глаза хозяина квартиры:

— Порожняк не гони, Йосич.

Натан чуть не подпрыгнул — терпеть не мог этого прозвища.

— Это я гоню! Идите сюда, шлемазлы, — он подвел здоровяка к окну и показал на второе сверху зеркало. — Еще будешь мне говорить, что этот пацанчик тут просто так отсвечивает.

Здоровяк нахмурился:

— Сеня, дуй сюды! Узнаешь?

Семен нехорошо сверкнул карими глазами:

— Вот сучара! Я его срисовал в том дворе, гасился на скамейке позади играющих быканов. Но вряд ли пацан сам за нами пошел. Сидел там один хмырь со свернутым носом и партаками светил. За ним наверняка не одна ходка. Это его лазутчик, к гадалке не ходи! Светанулись мы, Миха.

Михаил размял кулаки и пристально посмотрел на хозяина:

— Дядя Натан, наш косяк, мы его и исправим.

Вайсбейн задумчиво потеребил аккуратную эспаньолку и махнул рукой:

— Сам разберусь. Не палить же хату из-за шпаны! А вы лишь шума наделаете. Но таки не теряю надежды, что вы принесли в этот раз нечто по-настоящему ценное.

Одутловатые щеки и глаза навыкате делали лицо Йосича смешным и простоватым. Но сейчас этот бывалый гешефтмахер выглядел предельно серьезно, пытаясь открыть чемодан.

— Почему замки не работают?

Семен все это время глумливо улыбался, но затем показал незаметный поворотник на торце чемодана:

— Эти замки ненастоящие, на лохов рассчитаны. А настоящий замок — вот здесь.

— Тоже мне захер нашелся. Показывай!

Чемодан открылся, и глаза старого еврея загорелись алчным огнем. Но он его вовремя успел погасить. Натан достал из кармана тонкие тканевые перчатки, взял в руки одну из золотых монет и быстро двинулся к своему рабочему столу. Сеня оглянулся на товарища и шкодливо подмигнул. Они оба знали, что Натан терпеть не мог, когда кто-то стоит над душой, поэтому налили себе еще кофе и стоически ожидали.

Натан Иосифович ловким движением зажег мощные лампы, пододвинул специальное крепление с разной кратности лупами и начал внимательно изучать монету. Затем положил её на клеенку и капнул чем-то из маленького пузырька. После с предельно деловитым видом проследовал к чемодану.

— Сколько тут?

— Почти на десять кило.

— Миша, не делай мне нервы.

— Тысячи триста три.

— Некруглая какая-то сумма, — растерянно прошепелявил хозяин.

— Извини, так вышло.

Семен уже не смог выдержать и заржал, аки конь. Натан Иосифович глянул на парня недобро, но промолчал. Каждый выпускает напряжение, как может. А протащить десять кило золота через лазы между копиями не каждый сможет. Да и просто пройти километр во враждебном чужакам мире.

— Значит так, молодые люди. Считаем, что косяк вы свой исправили. За эти николаевские червонцы в нашей дыре можно порядочно ништяков отоварить.

— Нам примерно так Лом и сказал. Тогда мы куда?

— Вам надо отсидеться пока здесь. Нечего шастать туда-обратно. Да, и, возможно, уйдете поначалу в другое место. Это как на Острове решат.

Михаил внимательно посмотрел на хозяина:

— Здесь, вообще, тихо?

— Я бы так не сказал. Стреляют почти каждый день, — Натан Иосифович глумливо хмыкнул. — Товарищи большевики провели довольно неудачный эксперимент по внедрению некоторых моментов буржуазной жизни в советское отсталое общество. Но что-то пошло не так.

— Бандитский режим короче?

— Можно и таким манером выразиться. Но зато всем по барабану, чем ты занимаешься. Нужна лишь крыша и некоторая осторожность. Ты лучше мне вот что скажи — как Лом умудрился достать у верных ленинцев столько царских золотых монет?

Сеня ехидно улыбнулся:

— Так на сухое горло рассказывать сложно. Может…

Хозяин его тут же оборвал:

— Не может! Сначала дело, Сеня. Ты вроде взрослый человек, в стольких переделках побывал, а ведешь себя неразумным образом.

— Так…

— Вечером стакуешь! Мишаня?

— Там, короче, мир — сплошной гэбни. Статус плюс пять минимум.

— Ого! Орднунг и социализм в одном флаконе? Офигеть!

— До пятидесятых шли вровень с основным направлением.

— Берия?

— Его быстро схарчили соратники, но курс на неосталинизм оставили. Так что за товарищами коммунистами гэбисты жестко наблюдают, порядок есть. Уровень развития не хуже, чем в Европе. Разве что Америке уступают. Но пипл доволен и не квохчет.

Натан Иосифович еле подавил ухмылку:

— Дай угадаю — для избранных все не так строго?

Михаил лишь скупо ухмыльнулся:

— Вас на кривой кобыле не объедешь, дядя Натан. Так оно и есть. Может, все-таки по пятьдесят? Тяжело шли, с нервами.

Хозяин смешно пошлёпал губами, затем повернулся к неприметному шкафчику:

— Да что с вас, кецлов, возьмешь!

Из пузатой бутылки с иностранным названием было налито на троих. Из того же шкафчика к коньяку добавилась презентабельная коробка с шоколадными конфетами. Семен радостно хлопнул ладошами и тут же полез за сладким. Хозяин поднял рюмку:

— Лихоим!

— Вкусная штука!

Вайсбейн довольно осклабился:

— А то! Мишаня, продолжай.

— У Лома с собой как бы случайно оказались французские дореволюционные облигации. Вот на них золотишко у помощника министра и поменяли по весьма выгодному курсу. Сами понимаете, хранить столько монет чревато и неудобно. То ли дело бумажки! У него на даче нет слежки, в МИДе своя служба безопасности. Так что передача произошла без посторонних глаз и ушей. Мы два дня все вокруг оползали. Да, Сеня? Все ноги оттоптали. Дачный поселок старый, наполовину заброшенный. Но зато тихий. И посторонним просто так не подобраться. Чую, этот министерский не первый раз там гешефтмахеры проводит.

Натан Иосифович неспешно нарезал лимон, налил еще по одной и, смакуя, выпил, зажмурившись от удовольствия.

— Таки сбагрил Лом свои ненужные бумажки. Это же надо найти такой мир… Резаная бумага на червонное золото.

— Там многое своеобразно. Но опять же, постоянно по сторонам башкой крутить требуется. Говорю же — еле выбрались.

— Да Лом бы вас из любой дыры вытащил.

— Не скажи, дядя Натан. Вот именно в этой чертовой копии очень сложно. Не страна, а концлагерь на лайте. Камеры на каждом углу, пропуска электронные, стукачи через одного. И стучать считается делом достойным, как бы по закону. Чуть припарковал тачку не там, и ты уже в базе. Жди штраф. Или покурил в неположенном месте. Какая-нибудь соседка-склочница тебя и заложит. Не жизнь, а строгий режим на хате. Хорошо вон Семен в электронике соображает. Столько гаджетов подломил или обманул. Но наследили мы там однозначно. Возврата нет.

— Вот гицели!

— Да не скажите, — Семен вторую рюмку также решил посмаковать. — Зато чистота кругом и порядок, Луну уже вовсю осваивают.

— Тебе нравится ходить под бравурные марши, Сеня?

— Вы просто мой родной мир не видели, дядя Натан. Хуже быть не может.

— Ладно, проехали. Правильно сделали, что золото сюда привезли. Здесь нынче самый лучший курс. Совдепия снова в кризисе, их бумажками только подтереться. Народ ищет выгодные вложения. Директория будет довольна, а у меня на такое дело есть хорошенькая маза.

Крепыш бросил взгляд на хозяина:

— Если не секрет, на что будешь менять?

Вайсбейн деловито заявил:

— Тут все просто. Местные барыги золото больше уважают в отличие от зарубежных бумажек.

— Ха-ха, — лицо Семена расплылось в улыбке. — Так дальше к нам на острова?

— Это уж как сложится, милок. Вот держите адрес, там есть все для жизни. Только пожрать чего-нибудь купите по дороге. В ларьках лучше ничего не брать, одна палёнка и дешевая импортная дрянь. Зайдите в нормальный совковый магазин. Выбор невелик, но зато качество баще, хоть не потравитесь. И не накидывайтесь сегодня, пожалуйста, до усрачки. Завтра в обед мне позвоните. И лишний раз не отсвечивайте! Тут на перекрестке рядом дежурят машины. Здесь все таксуют. Вот вам бабосы на первое время.

— Тридцать три тысячи? Что тут за цены?

— Постоянно меняются. Так что купите газеты в киоске и узнайте курс валют. Ценники в магазинах чаще всего в марках или франках выставлены. Дальше сами прикидывайте.

Семен удивился:

— Доллар разве не катит?

— Думаешь, мы золото на что менять собираемся? — Натан Иосифович осклабился. — Здесь такой курс, что закачаешься. Поле непаханое! Ты мне лучше вот что скажи, милый друг. Лом вам ведь будто бы ненароком брякнул, что ценные бумаги у него случайно оказались?

Семен почесал затылок:

— Да как бы да.

— Вот епкий в натуре. А по чеснаку, он этого МИДовца давно окучивал. Я его подноготную знаю. Рвать когти собирается, гаденыш министерский. Ничего святого у людей нет! Так и понятно, что заграницу лучше везти не чемодан монет, а несколько бумажек. Спрячешь в багаже, и никто внимания не обратит.

— Ничего себе комбинация! Какого рожна им еще надо? Живут в шоколаде, суки!

— Человеку, Сеня, всегда всего мало. И вот это настораживает. Такой жадный поц может беду навлечь.

Михаил с интересом посмотрел на резидента Директории в этой неудачливой копии:

— Лому писец?

— Вывернется или спасут. Больно ценная фигура. Да он и сам скорее всего знает, что на крючке. Говорите, МГБ там свирепствует? Эти могут… — резидент о чем-то задумался. — Какой там уровень?

— Плюс пять!

— Ничего себе! Приходилось мне по молодости в плюс четыре работать. Ад, а не бизнес. К черту такие копии!

— Так это вам не хухры-мухры!

Натан Иосифович заново оценил возможности этих двух ходоков и принял некое решение.

Проводив гостей, хозяин через зеркала на кухне внимательно наблюдал, как те уходят со двора на улицу.

— Хоть оделись правильно, шлемазлы. А теперь пора кое-кому позвонить.

Он достал из кармана затертую записную книжку и пододвинул к себе исполненный в стиле ретро телефон. Но прежде налил рюмку коньяка.

— Алло, майора Садальского будьте добры к телефону. Аркаша, привет, это Анатолий. Вашими молитвами. Хорошо, а у вас? Вот видишь, я же говорил, что все у тебя будет прекрасно. Чего звоню? Да тут, понимаешь, шпана какая-то около дома глаза мозолит. Мало ли что… А мне, сам знаешь, шухер лишний не нужен. Пришли, будь добр, дельного человечка. Хорошо. Буду вельми обязан.

Известный в этом мире как грамотный нумизмат и собиратель антикварных редкостей, Натан положил трубку. Некоторое время с отвращением смотрел на нее, а потом одним махом выпростал полную рюмку. Затем его взгляд упал на открытый чемодан, наполненный золотыми монетами, и настроение сразу улучшилось. С таким наваром можно было уже задуматься о пенсии. Гешефт выходил нехилый. Не давала лишь покоя мысль, что четверть оборота уйдет Директории. Но что поделать — Господь велел делиться. А не будет помощи таинственной корпорации, они не смогут иметь свой небольшой бизнес. Только те скряги знали, как работают Ходы.

Черт бы их подрал!

Даже в этом проклятом мире множества миров не было полной свободы. Постоянно приходилось изворачиваться и оборачиваться. Но кто бы другой предоставил такое обширное поле для действий? Так что нечего хныкать, следует еще пересчитать и отсмотреть все монеты. Время — деньги в прямом смысле этого слова! Так что вперед за работу и обязательно посмотреть еще раз во двор. Нет, маячит, сучонок. Значит, он ему интересен. Ну что же, скоро этот кецл пожалеет, что пришел сюда.