Ходоки в миры СССР

Глава 25 Союз плюс один. Арзамас. Сцена ознакомительная

Шурик Воробьев злобно шмякнул по трезвонящему, как разъярённый носорог будильнику.

«Надо все-таки купить электронный!»

Но отметившись в «санитарной зоне», молодой мужчина остыл и решил, что обойдется и старым. Какая разница, что будет портить ему настроение по утрам? Электронная хрень или механическая? В случае чего последний не жалко. А тратить целых двадцать два рубля на модный аппарат — это, пожалуй, лишнее! Он глянул на стоявшую в углу гирю. С ней уже некогда таскаться, надо еще приготовить завтрак. Эх, в то время, когда была Лидочка, он успевал все! Вернее, это она его вечно подгоняла. Слишком стремительная была женщина, не его более спокойного темперамента. В нем они с ней разве что в постели совпадали. Мамашка еще вечно ворчала, что доставшуюся «От предков» кровать сломали. Эх, были же времена! Зато нынче свободен, как вольный ветер! Хочу — пиву пью, хочу — на футбол хожу. И никто не указ!

Шурик накромсал на скорую руку зеленого лука, помидор и кинул яйца на сковородку. Черт, сосиски кончились! В ближайшем продмаге их не купить, если нет в доме пенсионеров. Такой товар выкидывают днем, а к вечеру на полках сиротами выставлены лишь консервы и банки. Значит, надо завернуть в универсам. Там народу всегда полно, зато есть шанс что-то выцепить. А Лидка такой борщ варила! Шурику стало грустно. Он наложил готовый завтрак на тарелку, налил чай и с печалью во взгляде посмотрел в окошко. Там со всем жаром тополиным пухом мимо пролетал июль. Что-то в его жизни идет не так.

Хорош гонять! Воробьев рассердился на себя и быстро покончил с яичницей. Тарелку в мойку, костюм и на улицу. Хотя по такой погоде лучше в рубашке пройтись, но как-то несолидно. Вот и потел всю дорогу, проклиная собственные комплексы. Благо идти не так далеко, летом минут за тридцать оборачивался. Вот не повезло народу, что в их контору с окраин добирается. Это же надо тратить три часа собственной короткой жизни ежедневно только на дорогу!

А сам-то ты не бесцельно свои годы тратишь? Катишься уныло по течению. Сначала школа, где звезд с неба не хватал, потом заштатный институт и обычная работа инженером за сто пятьдесят рублей с премией. Этого ли ты хотел в детстве? Так ли планировал жизнь в снах?

День в НИИ прошел как обычно — то бишь беспросветно и буднично. Текучка, очередная накачка от начальства, сплетни и досужие разговоры в курилке. Шура не курил, но тусовался там от скуки. «Мымра», так руководительницу их отдела обозвали после выхода в свет новой кинокомедии, пыталась создать у себя в отделе образцовый коллектив, потому временами была несносна в рвении, но в другое время их не доставала. Так что между подчиненными и начальством в целом соблюдался вооруженный нейтралитет.

Проектный располагался в отдельном крыле их научно-исследовательской шарашки и потому без меры задирал перед другими отделами нос. За это их недолюбливали и пытались постоянно спихнуть часть общественной нагрузки, считая бесполезным прыщом на здоровом теле серьезного института. Проектные в ответ платили тем же. Перемирие соблюдалось лишь в общей на весь институт столовой. Там царили иные нравы. Столовка у них была хорошей, её ценили и ею гордились. Цены, ассортимент, качество. Со стороны сюда было не попасть. В этом все отделы НИИ оказались единодушны.

— Ну что, Шура, надумал?

За его столик бесцеремонно уселся старый знакомый еще по учебе в институте Паша Кузнечиков. Фамилии он внешним видом совсем не соответствовал, был плотен телосложением, бел и румян, и больше смахивал на вечно поддатого чухонца. Маленькие рыбьи глазки требовательно уставились на Воробьева.

— Обязательно говорить об этом за едой?

Шурик поковырялся вилкой в «хлебной» котлете и лениво поддел макароны в подливке. Ему всегда было жалко денег на столовскую еду, и он покупал самое недорогое. Главное, чтобы сытно. Зато компот здесь был лучшим по району!

— А когда тебя еще поймаешь? Или на работе или где-то. С Лидкой хоть дома сидел.

— Заходи к нам в отдел. Поболтаем спокойно в курилке.

— Нельзя, — покачал круглой головой Паша. — У нас горячка, сдаем важный государственный объект, часть народа в командировке, свалили всю текучку на нас. Так что особо не погуляешь.

Воробьев тяжело вздохнул и взялся за компот. Единственный радостный момент в процессе поедания обеда. Кузнечиков доставал его своей идеей фикс уже второй месяц. В другое время Шурик послал бы его куда подальше. Но… сейчас в отделе появилась новенькая. Молодая симпатичная блондинка, ребячески радующаяся всем проявлениям жизни и свежему коллективу. И Воробьев был вынужден признать, что внезапно миловидная работница отдела задела его спящие доселе чувства. И мысли молодого человека все чаще возвращались к ней, чем к мутной афере, что предлагал ему старый приятель. Но опять же, какие открывались возможности.

— Не пыли, Паша! Договорись лучше о встрече с тем барыгой.

— Вот это другое дело!

Кузнецов тут же расцвел щеками. У него была тонкая кожа.

Воробьев как раз проходил мимо стола, когда заметил нечаянную оплошность. Он внезапно понял, что сейчас или никогда!

— Маша, можно вас так называть? Вы вот в левом ряду ошибочку сделали. Эти параметры прописываются отдельно в углу чертежа. А вот уже те с краю.

Блондинка вздрогнула и разом поникла. Наверное, никак не ожидала, что в первые же дни поставят на вид её некомпетентность. Воробьев её реакцию тут же заметил и невольно сам вздрогнул. Надо же, какое ранимое создание! Придется исправлять собственную оплошность. Выглядеть этаким зверем и пожирателем новичков в глазах юной девушки вовсе не хотелось. Шурик боялся признаться себе, что его отчего-то влекло к ней с необратимой силой.

— Я…

— Не надо оправдываться, Маша. Я вас вовсе не ругаю, а стараюсь помочь. Вы же человек у нас свежий, все знать не можете.

В этих синих озерах можно было утонуть! Воробьев еле сдержался, чтобы сохранить внешнее хладнокровие, хотя внутри все резко всколыхнулось.

— Поможете? Я, извините, не все еще понимаю. Нас учили не совсем такому.

— Ну, если хотите, то можно посидеть дополнительно за проектом после работы. Это не так сложно, как поначалу кажется, — осознав двусмысленность фразы, Воробьев внезапно покраснел, а Мария робко улыбнулась. — В отделе не получится, с этим строго, все опечатывается. Но знаете, у нас на этаже есть кабинет для общественной работы. Там иногда заседает местком и по вечерам постоянно свободно. Как хорошо это у нее получалось!

Маша робко улыбнулась.

— Я согласна. Мне… было неудобно кого-нибудь просить.

— Не стоит быть такой робкой, — Шурик также посмел раздвинуть губы. Раньше говорили, что у него приятная улыбка рубахи-парня. — Отдел у нас, скажем так, неплохой и народ в целом доброжелательный.

«Ты сам-то в это веришь?»

Во всяком случае первый шаг был сделан и отступать поздно. Так и жизнь пролетит, а ты ничего существенного не сделаешь.

Воробьев никак не ожидал, что близость девушки его так взволнует. По телу то и дело пробегал жар, а затем озноб. Только бы она ничего не заметила. Вроде ничего в ней такого особенного, а так воздействует? Не писаная красавица, хоть и вовсе не дурнушка. Это, наверное, характер. Легкий, беззаботный, вдохновляющий. Шурик даже сам не заметил, как стал много шутить, балагурить, совсем как в молодости. Час неурочных занятий пролетел скоростным болидом. Маша все схватывала налету, учить её было легко. Уже уходя, она спросила:

— А можно я обращусь к вам, Александр, за советом, если буду опять что-то не понимать?

— Машенька, давай на ты. А то ощущаю себя старым дедом.

Девушка засмеялась, и её белокурый локон так смешно заскакал по миловидному личику.

— Да что в… ты. И вовсе не старый!

— Тогда пока. Провожу тебя до трамвая, а мне тут пешком недалеко.

Домой Воробьев только что не бежал вприпрыжку, как подросток пубертатного возраста. Давно его так не волновали женщины. С тех пор как Лидка исчезла из его жизни, он вовсе не чурался дамского общества, но это все было как-то не то. Да и четкие хотелки у случайных подружек прослеживались сразу. Очутиться, а затем крепко обосноваться в шикарной двухкомнатной квартире старого фонда, оставшейся от родителей. Его кухня была размером с иную ячейку общества в конструкционной новостройке! Но Маша… с ней было отчего-то легко и просто. Никаких левых мыслей. Даже странно.

Внезапно Шурик с огорчением осознал, что в универсам уже опаздывает, тот рано закрывался. Так что остается сегодня без любимых сосисок. Затем в голову пришла удачная мысль зайти в продуктовый за углом. Надо остудить организм холодным напитком. Мельком заметив знакомые этикетки, он тут же прошел к кассе, высившейся в углу, и бросил пухловатой кассирше:

— Три по тридцать пять.

Затем сунул в окошко однорублевую купюру и пятак, даже не задумываясь о том, что цена на пиво может измениться. Такое в его сознательной жизни никогда не происходило. Стабильность и умеренность. Этой фразе, высказанной Великим Кормчим, их учили еще в школе. И наверное, были правы. Что бы ни говорили про страну Советов, но стабильность была её неоспоримым козырем. Пусть войны и кризисы обходят нашу великую страну стороной. Без них как-нибудь обойдемся.

— Шура, какими судьбами?

По ту сторону прилавка нарисовалось лицо одноклассницы. Он так давно ее не видел, что даже не сразу вспомнил её имя. Воробьев уставился на несколько оплывшее лицо знакомой, усиленно напрягая мозги. Отчего-то выглядеть невежливым хамлом даже перед почти посторонним человеком не хотелось. Затем расплылся в улыбке узнавания:

— Привалова?

— Уже Кобылова!

«И чего они все так гордятся своим замужеством и приобретением фамилии чужого человека?»

— Поздравляю.

— А ты как?

Говорить о себе не хотелось, благо подошли еще покупатели.

— Нормально все, тружусь в институте, делаю карьеру, веселюсь, отдыхаю!

— Ты только пиво взял? Вот бери к ним сосиски! — одноклассница участливо показала на угол витрины. А он сразу и не заметил. — Сколько тебе?

— Пару кило взвесь, пожалуйста. Ты гляди, мои любимые «Останкинские»! Это я удачно зашел!

Воробьеву стало отчего-то весело, и его губы еще больше растянулись в улыбке. Кобылова приняла её на свой счет и кокетливо поправила рабочий чепчик. Все они одинаковы, кобылы замужние!

— Дуся, пробей два сорок два! Иди, Шура, без очереди и давай сюда свою авоську.

Вот только материнской заботы нам не хватало! Но надо будет в этот магазинчик заходить и навести с бывшей одноклассницей мосты. Знакомства в торговле никогда не помешают!

После душа Шурик приготовил сосиски, открыл банку с венгерским зеленым горошком и достал из холодильника пиво. Настроение было прекрасным и мысли разом стремились куда-то вдаль. За линию просматриваемого горизонта. Давно с ним не было так хорошо.

С Машей обязательно надо замутить. Ему с ней легко и непринужденно, а это очень важно. Он рядом с ней ощутил себя тем молодым человеком, что мечтал о лучшем будущем. И куда это все потом делось? Стало грустно, он отхлебнул пива, занявшись сосисками. Обычно вкусная еда его успокаивала.

Но выпив одну бутылку, Воробьев не поднялся со стула за следующей. Хватит на сегодня! Да и вообще. Завтра с утра водные процедуры и зарядка. И никаких — лень и некогда!

Утром в их просторном кабинете Шурик то и дело поглядывал в сторону Марии. Та временами ловила его потаенные взгляды и поблескивала в ответ своими веселыми глазками. Он еле дотерпел до обеда и с неким холодком в душе дожидался Пашу перед входом в столовую. Куда с его зарплатой ухаживать за девушкой? Повышения ждать в ближайшее время не приходится, устроиться на другое более хлебное место также потребует немало времени. Так что придется заняться тем, от чего его всегда предостерегала мама.

— Ты чего! Напугал, черт длинный!

— Иди спокойно, не оборачивайся. Я в деле.

Кузнечиков еле удержался от восторженного вопля. Во всяком случае, это все было написано на его широком лице.

— Хорошо.

Пашу изнутри разрывала радость, и он с удивлением наблюдал, как вместо привычных котлет Воробьев поставил на поднос гуляш без гарнира, два овощных салата и морс. Он не знал, что Шура с утра сделал нормальную зарядку и взялся за гири. Надо возвращать форму, что была в институте. А для мускулов нужны нормальная пища. Приятели уселись за столик около окна.

— Когда мы сможем поговорить с твоим контактом?

Воробьеву не понравилось, что его приятель погрузился в слишком долгие раздумья, выдавив из себя:

— Надо…

Обжигающий взгляд пригвоздил незадачливого компаньона к стулу:

— Короче, Паша, или работаем серьезно или отойди в сторону. Сегодня же встречу организуй!

— Ладно-ладно, чего ты сразу! То отмалчивался, то поскакал конем.

— Обстоятельства изменились, — буркнул Воробьев и принялся за гуляш.

Барыга сразу не понравился Шурику. Несмотря на выдающуюся в виде основательного носа национальность, этот патлатый мужичок никак не походил на акулу подпольного антикварного бизнеса. Жалкий посредник, который не может толком ни сказать, ни пообещать. А зачем им в деле лишнее колесо, если можно работать напрямую? Поэтому Воробьев при встрече не промолвил ни слова и как стремглав покинул заваленную всяческим хламом квартиру. Он, невзирая на Пашино ворчание скорым шагом прошел к стоящим на углу автоматам и заказал себе сразу два стакана газировки. Выпив их одним махом, он схватил Кузнечикова за шкирку и потащил в темный угол.

— Ты к кому меня привел, придурок? Эта сука нас спалит. Он же стукач, по роже сразу видно!

— Да я… Иосиф Михайлович…да он.

— Да заткнись ты, утырок! Как был дурачком, так им и остался. Держись пока от Михалыча и от меня подальше! Запомнил? Если на нары не хочешь или из комсомола вылететь.

Как бы ни был Шурик зол на старого приятеля, но он перед уходом домой тщательно «проверился». В юности Воробьев увлекался шпионскими романами, доставая разнообразными и не всегда законными способами редкие в торговле экземпляры иностранных авторов. Когда-то он и окунулся в потаенную изнанку страны Советов. Во всем остальном мире это называлось «Черным рынком». Капиталистическая смазка для заржавелых шестеренок могучей социалистической индустрии.

Нет, Михалыча не пасли. Скорее он сам стучал на излишне ретивых деятелей. Но что самое интересное, к предмету незаконных операций этот хмырь имел самое непосредственное отношение. Значит, кому-то все-таки сбывал приносимые мелкими дилерами вещи или сводил более серьезных людей с настоящим покупателем.

Шурик примерно представлял реальные цены рынка околоцерковного антиквариата. Не похоже, что у этого мелкого барыги водились подобные деньжища. А это значит, что надо вычислить «покупателя». Иначе и соваться в это гнилое дело не стоит. Ничего не заработаешь, а риск потерять все слишком велик. Если играть, то по-крупному!

Застоявшаяся за последние годы жизнь Воробьева в эти дни резко ускорилась. Походы с Машей в кино и кафе отнимали энное количество денег, небольшая заначка, созданная на черный день, стремительно таяла. Но столько удовольствия от общения с противоположным полом Шурик не получил давно. Наверное, со студенческой скамьи. Он, казалось, есь помолодел и расцвел. Начал бегать по утрам и заниматься гиревым спортом. Мышцы крепли, мысли становились более четкими, движение к будущему намного целеустремленней.

В какой-то момент молодые люди оказались вечером у него дома. Шампанское, поцелуи постепенно переросли в нечто большее. Умелые руки Воробьева довели девушку до кондиции. У Марии еще не было сексуальных отношений, зато Шура накопил неплохой опыт. Так что все прошло грамотно и без лишних соплей.

Но на следующее утро Воробьев встал перед дилеммой — или начинать отношения, или заканчивать фривольный роман на высокой ноте. Ему было стыдно за старую мебель в квартире, ободранные обои на кухне. Он отлично знал женщин. Это вначале они довольствуются малым, а потом залезают тебе под шкуру и выдавливают из тебя все повидло.

Нет, все требовалось менять подчистую!