Ходящий по улицам

Глава 12

Даша закрыла глаза. Сильно-сильно, как маленькая девочка боявшаяся увидеть перед собой что-то страшное. Боялась испугаться любой вещи озарённой светом фонаря. Боялась каждой стены, давящей изо всех сил на её хрупкое тело. Открой она хоть один глаз и все её кошмары разом накинуться на беззащитную девочку. Залезут в глаза, уши, рот. Парализуют мозг и сожрут весь кислород в лёгких.

Она сопротивлялась страху, даже когда холодные пальцы воды впились в лицо, залезли под одежду и сквозь кожу, пытались дотянуться до сердца. Еще чуть-чуть и всё вокруг замрёт. Умрёт, навсегда став рабом пустоты.

Но сегодня страху не суждено одолеть Дашу. В одну секунду холод проиграл, уступив место жару. Густой лавой жар потёк по пальцам руки, наполнил жилы, и быстро добрался до самого сердца. Внутри прозвучал взрыв. Всевозможные эмоции хлынули сферой тепла, окутав целиком Дашу.

Она продолжала сжимать веки, но теперь её лицо разгладилось и обрело улыбку.

Перед тем как нырнуть, Слава снял перчатку. Затем протянул обнажившуюся ладонь Даше. В ответ она протянула свою. Его пронзительный взгляд был способен разорвать любой страх на мелкие кусочки, но маячащая впереди неизвестность сковывала Дашино сердце.

Она боялась нырять. Боялась помещений, из которых нельзя будет выбраться, если паника сомкнёт свои тяжёлые кандалы на запястьях. Боялась стен, гнавших в тупик. Боялась проплыть каких-то жалких десять метров, воображая их бесконечным километром, уходящим за горизонт. Боялась остаться в этой квартире навсегда.

И вот сейчас, проплыв кухню, коридор, прихожую, заплыв на лестничную клетку, и, ощутив, как их тела начали всплывать, неизвестность обратилась в маршрут. Сердце застучало быстрее. Она пыталась вспомнить, когда последний раз испытывала схожие ощущения (держа кого-то за ладонь), но всплывшие воспоминания причинили боль — это был папа. Каждый раз, когда он протягивал ей руку — по её телу разбегались волны радости, голубое небо стряхивало с себя серые тучи, а под подорожником, закрывшим разбитое колено, ссадина больше не ныла.

Набравшись смелости, и, не имея понятия, сколько еще осталось плыть до поверхности, Даша открыла глаза.

Слава почувствовал, как Дашины пальцы с силой сжали его ладонь. Испугавшись, он быстро кинул на неё взгляд, но опасения были напрасны. На её лице не было ни страха, ни боли, ни злости, зато во взгляде отчётливо читалась уверенность, ощущалась сила. Он удивлялся её мужеству и задал себе вопрос: как, столь хрупкая девушка, успевшая за последние три часа испытать боли и унижений больше, чем он за весь прошедший год, осталась непоколебимой, не просилась домой? Её дух можно было сравнить с раскалённым лезвием, ожидающим, когда его достанут из печи и охладят в масле. Она ждала закалки… Или она уже давно её прошла, став острым ножом?

Как только Дашины губы полностью показались над водой, она широко раскрыла рот и сделала вдох. Глубокий, сладкий вдох. Затем еще раз, но уже не так жадно. По стенам пробежалось глухое эхо, свернуло в самую дальнюю квартиру и умолкло.

— У меня получилось! — ладонью стряхивая с лица капли воды, произнесла Даша.

— Быстрее! Надо торопиться.

Слава с силой тянул за собой Дашу, не выпуская её руки. Быстро подплыли к лестнице. Хлюпая обувью, поднялись на этаж. Второпях приблизились к квартире.

Он первым зашёл в коридор, оставив Дашу у порога. Отдёрнул руку, наклонился. Молча, небрежно, и очень быстро, начал перекладывать вещи, валявшиеся в углу. Даша хотела узнать про канистры, баллон, спросить про новый нож, выглядывающий из его ножен, поинтересоваться про одну столь важную для неё вещь, как он вдруг вскочил. Держа в руке ласты, нервно заглянул в её глаза и произнёс:

— Раздевайся…

Она моментально отрезвела. Стало зябко, по телу пробежали мурашки. Сквозь барабанившие зубы смогла лишь коротко спросить:

— Что?

— Что-что? Раздевайся, я говорю! — шагнув, Слава встал возле Даши, запустил свою ладонь в карман её плаща. Она округлила глаза, но ничего предпринимать не стала, ограничилась осуждающим взглядом. Слава достал зажигалку и нежно приложил холодный металл к её распухшей щеке. Девушка дёрнулась, зажмурилась.

— Ай-й-й-й, — сорвалось с женских губ. — Больно!

— Будет синяк! Потерпи, до свадьбы заживёт.

— Ага, заживёт, — она перехватила зажигалку и продолжила вопросительно на него смотреть. Не выдержав и двух секунд, спросила: — Ты мне расскажешь, что произошло? Зачем ты им был нужен?

— Я это и пытаюсь выяснить, — резко ответил Слава, — На кухне разожги костёр…

— Может еще и ужин приготовить? — Славины глаза дали понять, что сарказму сейчас не место. Шмыгнув носом, она решительно спросила: — Ты что-нибудь нашёл? Что было в тех канистрах?

— А как ты думаешь? — резко кинул Слава, но затем смягчил тон. — Оно самое и было…

— Ну, мы еще найдём! Тут полно домов, квартир. Пару часов в запасе есть…

— Да, только в моих запасах кое-чего больше нет.

— И чего же?

— Сил! Я выдохся… Устал, понимаешь! Я устал. Я не могу беспрерывно нырять, выныривать, снова нырять и снова выныривать, лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. У меня кружится голова. В конце концов, мне надо пожрать.

— Давай отдохнём! Сколько тебе надо: час, два?

Не отвечая, Слава запихнул под мышку ласты, взял маску и, повернувшись спиной к Даше, быстро зашагал по коридору на кухню. Даша двинулась следом, внимательно его слушая.

— Сними мокрую одежду, погрейся. Если заболеешь или, не дай бог, воспаление лёгких схватишь, где я тебя лечить буду?

Мокрая одежда её волновала меньше всего. Сейчас она думала только об одном — что у Славы на уме. Он говорит, что силы закончились, но при этом куда-то рвётся.

— Куда ты собрался?

— Рыжий может уйти.

— Ну и пусть уходит. Нам он зачем? Ты забыл, для чего мы сюда приплыли?

Они зашли на кухню.

Последние пару лет, хозяйка квартиры явно где-то сачковала, позабыв уже, где прячутся совок с веником. На полу валялись Славины журналы, ранее заброшенные через окно, битая посуда и коврик, через дыры которого можно было увидеть чёрную керамическую плитку. Холодильник, лежавший у стены, распахнул свои ржавые дверцы и издавал тошнотворный запах тухлой воды. А у противоположной стены, смотря двумя ногами в потолок, примостился стол. Со стен, кудрями, свисали лоскуты обоев. Слава оторвал один и протянул Даше.

— Успели высохнуть, — начал Слава, стараясь уйти от неудобного разговора. — Начни с журналов, затем нарви…

— Ну куда ты идёшь? — не унималась Даша. — Бог с этим бензином, давай попробуем найти хотя бы эти свечи! Помнишь, что Антиквар нам сказал?

— Помню!

— Я видела в коридоре баллон, давай я тебе помогу. Мы обследуем все квартиры, перевернём всю мебель, залезем в каждый шкаф, прошерстим все углы — что-нибудь да найдём!

— Успокойся! Через пять минут я вернусь, не один. Я уверен, у Рыжего будет что нам предложить. И это будет лучше, чем дюжина литров бензина и десяток свечей.

Он лукавил. Рыжий ему был нужен совсем для другого, но чтобы успокоить разволновавшуюся женщину, пришлось, как всегда, схитрить.

— Возьми журналы и разожги…

— Я знаю что делать! — нервно, показывая всем своим видом недовольство, стянула с себя плащ, смяла его в ком и швырнула в угол. Огляделась, примечая цель. И мысом ботинка врезала по ножке стола. Мелкая щепа взмыла в воздух, а появившиеся бруски упали возле Славиных ног.

Удобно разместившись на подоконнике, Слава надел ласты, натянул маску и хотел уже махнуть рукой на прощанье, как вдруг она спросила его, но не так как всегда, а искренне, с надеждой:

— Когда ты его приведёшь — всё закончится? Мы вернёмся в башню? Я тоже очень устала…

Спрыгнув на пол, Слава подошёл к ней. В его глазах она прочла усталость, пустоту. Да и что скрывать — она сама уже давно перестала излучать оптимизм.

— Честно — я не знаю. Но зато я нашёл твой «сигнал», и мы точно, рано или поздно, сможем вернуться домой.

Она радостно вздёрнула брови. Из кармана гидрокостюма Слава вынул компас.

— Держи! — перехватив компас за верёвочку, Слава протянул руку и разжал пальцы. Она ловко схватила зелёную коробочку. Просияв от радости, повесила компас на шею.

— Спасибо! — и, чуть улыбнувшись, добавила: — Я смотрю, он нам помог.

— Отчасти. Ладно, мне пора, а ты пока…

— Не переживай, я в состоянии о себе позаботиться! Ты сам там, смотри, поаккуратнее.

Стоя на подоконнике, он подмигнул ей и выпрыгнул в окно, приняв позу «рыбки». В последний момент она прильнула к окну, и, пока Славин силуэт не растворился, она неотрывно смотрела на воду.

Поискав место для костра, наметила менее захламлённый угол возле окна. Ботинком вычистила из него всю грязь. Прежде чем разорвать журнал на куски, решила его пролистать. Красочные картинки замелькали перед глазами, а вместе с ними и мысли. Даша сразу не поняла — нравится ей или нет. Пошло, мерзко, но это было всё так естественно — это природа, от неё никуда не убежишь. Озноб пробежался по телу, но не от приятных мыслей, а из-за мокрой одежды. Даша встряхнула головой и порвала источник эротических мыслей.

Наполнив угол мятыми страничками журнала, приступила к очистке стен.

Обои отходили легко, отрывались большими кусками. Как ни странно, но данный процесс доставлял удовольствие. Даже когда обрывки уже мешались под ногами, Даша не думала прекращать. Рвала и рвала. От души! Остановилась, только когда стены целиком обнажились до бетона.

Огонь от зажигалки быстро накинулся на странички, также быстро окутал их целиком, и также быстро начал угасать, прося добавки. Порвав обои на более мелкие лоскуты, Даша постепенно начал подкидывать их в огонь. Женские ладони окутало приятное тепло. На лице заиграл зеленовато-синий отблеск разгорающегося пламени.

Повалил густой белый дым. Он лениво растекался по потолку, уплывал в коридор и больно покусывал глаза Даши. От боли она сжимала веки и чувствовала, как слезы текут по щекам.

Влажные части стола полетели в огонь. Дыма стало еще больше, но уже через пару минут пламя восторжествовало. Тепло ощущалось явственнее.

Положив дырявый коврик возле костра, встала на него и начала раздеваться. Стянула кофту, джинсы (под ними были еще одни джинсы). Аккуратно складывая вещи, кидала их к ногам. Рядом встали ботинки.

Собрав волосы в хвост, завязала их узлом на затылке.

Стоя в мокрой белой майке и не менее мокрых, местами рваных, синих джинсах, крест-накрест сложила руки на груди, схватилась ладонями за плечи и начала крутиться возле огня. Медленно, чтобы не закружилась голова.

Дрожь отступила, успев напоследок с силой её встряхнуть. Вещи быстро сохли, пуская пар. Запах тёплой влаги, по-домашнему, щекотал нос. Даше стало как-то уютно. Сейчас не хватало только чашки чая и белого лабрадора, решившего принести хозяину тапки.

Поёжившись, прижалась щекой к плечу. Закрыв глаза, начала что-то тихо нашёптывать, затем напевать. Послышался знакомый мотив, способный любого вернуть в детство. Незаметно Даша провалилась в воспоминания, и не открой она глаза, и не посмотри на часы, — так бы там и осталась.

Время. Она ругала себя за то, что не засекла время. Сколько она так стояла? Минут пять, десять, или целую вечность? Вдруг они не вернуться? Засуетилась, забегала глазами по кухне, выглянула в окно. Лёгкая паника вывела её босиком в коридор. Замерев, вслушалась — тихо, только ветер гудел в соседских квартирах, смотрящих на юг. Решила вернуться на кухню, как вдруг услышала бульканье, прилетевшее с лестничной клетки.

Тревога усилилась. Переживания давили в спину, подталкивая к входу в квартиру, но страх намертво приковал ноги к полу.

«Он вернётся! — строго настрого сказала себе Даша. — По-другому и быть не может!»

Бульканье повторилось.

Переборов страхи, Даша двинулась на звук. Успела сделать пару шагов, как вдруг замерла. Всплеск воды эхом отразился от стен, как в малом бассейне. Послышалась мужская брань. Сквозь глубокие вдохи, ругался Рыжий. Ругался как-то по детски, пытаясь свою вину переложить на других.

— Иди уже! — Даша узнала Славин голос. Улыбнувшись, вернулась на кухню. Быстро подкинула в огонь пару обрывков обоев, сверху положила большую часть ножки стола. Хотела надеть кофту, но та еще не просохла. Кинула взгляд в угол и выругалась. Достав мокрый скомканный плащ (кстати, на его бирке красовались две большие латинские буквы: DG. Даша нашла его в одной из квартир небоскрёба), распрямила и накинула на плечи, оставив рукава болтаться пустыми.

Присмотревшись, увидела, как Слава, угрожая ножом, заставил Рыжего в прихожей снять баллон.

— Убийцы! Фашисты! — истерил Рыжий, шагая по коридору. Слава шёл следом. — Чего вам от меня надо?!

От удивления, Даша готова была разразиться смехом. Убийцы — мы? Ха! Но задумавшись, улыбка сползла с её губ.

Рыжебородый шагнул на кухню. Вперился в Дашу, и даже когда Слава толкнул его в спину, он продолжал пристально на неё смотреть. Даша прочитала в его глазах неподдельный страх.

— Скажи ему! — взмолился Рыжий, обращаясь к ней.

— Что сказать?

— Что я не трогал тебя, а наоборот — отгонял от тебя этих стервятников!

Даша хотела уже открыть рот, но Слава её опередил:

— Повернись лицом к стене и встань на колени.

— Зачем? Что ты хочешь со мной сделать?

— Я еще не решил, но вначале хочу допросить, — и еще раз, напористее, толкнул его в спину, приближая к стене.

— Прекрати ты свои игры! Отпусти меня! У меня есть деньги — я заплачу, сколько скажешь!

Переглянувшись, Слава с Дашей громко рассмеялись.

— Долларами или еврикима будешь расплачиваться? — с явной издёвкой спросила Даша.

Где-то в глубине своей души, она испытывала удовольствие при виде страха и безысходности на лице Рыжего. Буквально час назад она сама побывала в его шкуре и прекрасно понимала — как это. Как это — когда не знаешь, что с тобой будет через минуту. Как это — когда отчаяние и холод гонят твой разум куда-то вдаль, освобождая место страхам. Ты уже не ты. Ты — грязный ошмёток безысходности, отчаянно молящийся о спасении.

Устав от бестолковых разговоров, Слава повернул Рыжего лицом к стене и толкнул.

— Садись!

Рыжий был непоколебим, но когда холодное острие ножа ласкает твою шею — хочешь, не хочешь, а подчинишься. Дрожа, как хвост окунька заметившего щуку, сел на колени.

— Руки за спину, — приказал Слава. Затем перевёл взгляд на Дашу и спросил: — Есть верёвка или какая-нибудь проволока?

— Есть, — и достала из кармана плаща чёрный шнурок, то ли от ботинка, то ли от кроссовки — Даша уже не помнила.

Крепко связав Рыжему руки, что даже его ладони побелели, Слава подошёл к Даше и протянул нож, рукояткой вперёд.

— На вот, возьми нож, — «нож» прозвучало гораздо громче остальных слов, видимо, желая развеять иллюзию побега у некоторых граждан. — Я пойду, пожрать принесу.

Даша прикоснулась к тёмно-оранжевой бакелитовой рукояти и ощутила жар в теле. Это был жар уверенности. Жар возбуждения. Жар силы, достаточной, чтобы склонить к твоим ногам любого врага.

Забрав нож, кинула презрительный взгляд на пленника. Слава прошёл мимо, вскочил на подоконник. Даша не смотрела ему вслед, услышала всплеск воды и стала ждать, крепко сжимая нож.

Она размышляла:

«Если он дёрнется, побежит на меня — смогу ли я ударить? — и сразу сама себе ответила: — Смогу! Ведь когда-то уже смогла. И почему я до сих пор не завела себе такой нож?»

Через пару минут Слава вернулся, держа в руках две консервные банки. Он принёс тушёнку. Чувство голода сотрясло Дашу. Её ноги слегка подкосились. Закружилась голова. Рот наполнился слюной.

Она приняли из его рук не только банки, но и дружескую улыбку. Он был более мягок, стал добрее. Видимо, успокоился, собрав все свои проблемы в одной комнате. Точнее — на кухне.

— Я могу тебе их доверить?

— Конечно!

— Разогрей нашу еду, пожалуйста, а я пока пойду, еще кое-что заберу.

И, уйдя по-английски, растворился в конце коридора.