Хохмач

Глава 12

Мейер в сердцах грохнул трубку на телефонный аппарат.

– Опять Раскин! – воскликнул он. – Теперь этот хохмач напустил на него целую свору рыжих! Нет, Берт, помяни мое слово – этот тип окончательно сведет меня с ума. И чего он так прицепился к этому несчастному Дэйву? Чего он добивается от него? Что ему вообще нужно?

Сидевший за своим столом Клинг, казалось, был с головой погружен в работу.

– Предмет, заменяющий костыли, слово из четырех букв, – неожиданно прервал он молчание.

– Что?

– Кроссворд, – сказал Клинг и для пущей убедительности постучал пальцем по разложенной на столе газете.

– Значит, вот чем ты занимаешься в рабочее время!

– Так слово из четырех букв...

– У меня вертится в голове одно словечко из четырех букв, куда я с удовольствием послал бы тебя.

– Ну, ладно тебе. Подскажи лучше: предмет из четырех букв, заменяющий костыли, а?

– Ноги, – коротко бросил Мейер. – Так что же все-таки этот псих хочет от Раскина? Почему он так стремится выжить его из этого помещения?

– Ты думаешь, что это подойдет?

– Что подойдет? О чем ты?

– Ноги.

– Не знаю. И отвяжись ты от меня, ради бога. И почему это он вдруг перестал звонить всем остальным? По самым последним подсчетам, он регулярно обзванивал не менее двадцати трех лавок и вдруг – полная тишина всюду, кроме Раскина. Чего он добивается? Зарится на деньги? Но кто держит деньги в мастерской? Да и в случае переезда он... А кроме того, деньги нормальные люди вообще хранят в...

Мейер внезапно умолк. Тень неожиданного прозрения промелькнула по его лицу. Глаза уставились в одну точку, а рот так и остался открытым от изумления. Слово, казалось, застряло у него в горле и никак не решалось вырваться наружу.

– А вот еще слово из четырех букв – камера хранения ценных предметов... Что это? – спросил Клинг.

– Банк, – наконец выдавил из себя шепотом Мейер.

– Смотри, подходит, а я сразу начал думать почему-то о вокзалах...

– Банк, – повторил Мейер все в той же растерянности.

– Да, я уже вписал его в квадратики...

– Банк! – воскликнул Мейер. – Именно банк! Тот самый банк, который расположен прямо под мастерской! Тут все дело в банке, Берт. Черт побери, как я сразу не догадался!

– О чем ты? Что тут?..

– Так вот почему он хочет, чтобы Раскин убрался оттуда! Он хочет пробить дыру в полу мастерской и так добраться до хранилища банка! Вот зачем ему понадобились эти кирки и лопаты! Только тут у него накладка вышла, и они были доставлены преждевременно! Он собирается ограбить банк, но должен успеть это сделать до тридцатого апреля, потому что потом банк переедет на новое место. Вот потому-то он и давит так на Раскина! О Господи, и как я это до сих пор...

– Да, это был отличный рассказ, – сказал Клинг, не отрывая взгляда от своей газеты.

– Какой еще рассказ? – не понял Мейер.

– “Союз рыжих”, – пояснил Клинг.

Мейер в ответ только пожал плечами.

– Пойдем-ка, – сказал он решительным тоном. – Нам нужно сейчас же поговорить с лейтенантом.

Он взял Клинга за руку и потащил его за собой. В спешке он чуть не забыл постучать в дверь кабинета лейтенанта.

Дежурная комната оказалась совершенно пустой, когда минут через пять в нее вошел Карелла.

– Есть тут кто живой? – крикнул он, удивленно оглядываясь по сторонам. – Эй, отзовись кто-нибудь! – крикнул он снова.

Дверь кабинета лейтенанта Бернса чуть приоткрылась, и в ней показалась лысина Мейера.

– Мы здесь, Стив, не ори, – сказала голова и снова скрылась, притворив за собой дверь.

Карелла снял пиджак, закатал рукава рубашки и, мрачно нахмурившись, уселся за стол. В последнее время он хмурился все чаще и чаще. И были у него на это весьма веские причины.

С того времени, как ему стало известно, что убитый скрывался за столь банальным псевдонимом (кто же всерьез поверит, что его звали Джоном Смитом?), он успел уже просмотреть сотни личных дел известных преступников, пытаясь установить его настоящее имя. Но ему так и не удалось наткнуться на кого-нибудь, чьи приметы хоть отдаленно напоминали бы внешне данные убитого. Было уже двадцать восьмое апреля, а он, казалось, ни на шаг не приблизился к разгадке личности старика, не говоря уже о том, чтобы вообще распутать это дело. Собственно, он был все там же, где застрял в первый день следствия, когда тело убитого было обнаружено в парке. Он уже начинал считать, что может претендовать на рекорд по некомпетентности расследования, а ведь, видит Бог, он старается вовсю, да только старания его не приносят никаких результатов. Он уже стал подумывать о том, не могла ли красотка Лотта Констэнтайн сама гробануть старика и поэтому установил с помощью Берта Клинга наблюдение за девушкой, а сам тем временем постарался побольше разузнать о ней. Однако собранные им материалы говорили о том, что в ее биографии нет ничего подозрительного. Сюда она приехала из какого-то маленького городишки в штате Индиана, несколько лет назад. Она поменяла несколько ничем не связанных между собой мест работы, пока не устроилась наконец на постоянную работу в клуб “Гарем” продавщицей сигарет. Произошло это два года назад, и за все это время у нее не было конфликтов с полицией. Администратор клуба отозвался о ней как об “очень милой и спокойной девушке”. Привязанность к покойному “Джону Смиту” была, по всей видимости, вполне искренней. Ее сослуживцы в клубе сообщили Клингу, что с тех пор как она начала встречаться с человеком по имени Джонни, она ни разу не назначала свиданий ни с кем другим, хотя от желающих не было отбоя. Берт Клинг, сообщая об образе ее жизни, докладывал, что она не любила рано вставать; по понедельникам, средам и пятницам брала уроки танцев, а по вторникам и четвергам – уроки сценического искусства; на работу всегда приходила вовремя, к восьми часам вечера, облачалась в свой нехитрый наряд, который дополняли черные тончайшие чулки в сеточку, пребывала в нем до трех часов утра, а потом отправлялась домой. Клинг вел скрытое наблюдение с семнадцатого апреля, а сегодня наступило двадцать восьмое. В одном из своих донесений Берт Клинг писал со свойственной ему откровенностью: “У нее такая соблазнительная задница, что я готов ходить за ней вечно. Но, Стив, я совершенно уверен, что она ни в чем не замешана. Поэтому я считаю, что совершенно зря расходую на нее рабочее время”.

Карелла был склонен согласиться с ним, но решил, что слежку следует продолжить хотя бы еще несколько дней.

Однако сейчас, учитывая явную непричастность девушки к каким-либо криминальным делам, а также то, что они с “Джоном Смитом” и в самом деле любили друг друга, он не исключал возможности, что человек этот назвал ей свое настоящее имя. Просто Карелла не видел теперь, зачем бы ему понадобилось лгать. Продолжая размышлять на эту тему, он вдруг понял, что попал в ловушку, ухватившись за самую простую и, на первый взгляд, убедительную версию и отказавшись от разработки более сложной и более результативной.

Джон Смит – явно вымышленные имя и фамилия.

Это была видимая, но ложная правда.

Лотта Констэнтайн говорила Карелле, что Джон Смит не работает и живет на пособие социальных служб. Карелла взял с полки телефонную книгу города, разыскал в ней раздел: “Правительственные Учреждения Соединенных Штатов”, нашел в этом разделе заголовок “Организация социального обеспечения”, под которым мелким шрифтом было напечатано: “См. Пр. Учр. США – упр. здравоохранения, образования и социального обеспечения”. Последовав этому совету, он нашел нужную графу на той же странице, только на левой ее стороне. Там значилось:

“Управление социального обеспечения.

Бюро пособий по старости и выплата страховок.

Районные отделы по вашему месту жительства.

Учреждения, расположенные в Айсоле”.

В последней графе фигурировали телефоны четырех учреждений, все довольно далеко от его дома (который, кстати, находился в Риверхед), но одно оказалось неподалеку от Восемьдесят седьмого участка. Карелла попросил соединить его с городом и набрал нужный номер. Назвавшись, он спросил у оператора, кто может дать необходимые ему сведения. Его соединили с обладательницей очень приятного женского голоса, сообщившей, что ее зовут Мэри Гудери. Он объяснил ей, что ему требуется, и Мэри Гудери попросила его подождать некоторое время.

– Да, совершенно верно, – сказала она, снова взяв трубку, – у нас действительно числится некий Джон Смит.

– Быть не может, – оторопело промолвил Карелла, который никак не мог примириться с тем, что все разрешается так просто.

– Почему же не может, сэр? У нас в списках есть этот человек.

– А сколько же лет этому вашему Джону Смиту, не могли бы вы сказать?

– Одну секундочку, сэр, – сказала Мэри Гудери и поискала нужную графу в своих анкетах. – Ему исполнилось шестьдесят шесть лет в марте этого года. Федеральное социальное пособие он получает уже более года.

– А не могли бы вы сказать, работает ли он еще где-нибудь? Я хочу сказать, что ему, наверное, нужно было хоть немного прирабатывать к пособию, так ведь?

– А вот этого я не могу знать, сэр. Понимаете ли, дело в том, что по существующим правилам, любой, кто получает более ста долларов в месяц – это составляет тысячу двести долларов в год – автоматически лишается права на получение социального пособия, вам это известно?

– Нет, я не знал этого.

– Вот видите, – сказала мисс Гудери.

– Понятно. Но вы могли бы знать хоть что-нибудь о его работе, если бы та приносила ему менее ста долларов в месяц, так ведь?

– Нет, сэр, и таких сведений у нас не имеется.

– Огромное вам спасибо, мисс Гудери.

– Не стоит благодарности, – сказала она и повесила трубку.

Карелла тоже повесил трубку и некоторое время просидел, задумчиво глядя невидящими глазами в открытое окно.

– О Господи! – внезапно воскликнул он, тут же пододвинул к себе телефонный аппарат, попросил соединить его с городом и торопливо набрал номер.

– Управление социального обеспечения, – сказал голос в трубке.

– Можно попросить к телефону мисс Гудери? – сказал Карелла.

– Одну минуточку, сэр.

Карелла ждал, раздумывая над тем, как он вообще умудрился стать детективом, а уж став им, до сих пор остаться в живых на работе, где хоть изредка требуется сообразительность и быстрая реакция; он подумал также и о...

– Мисс Гудери у телефона, – услышал он голос этой милой женщины.

– Простите, пожалуйста, это снова вас беспокоит детектив Карелла, – признался он. – Я тут забыл задать вам один вопрос.

– Да?

– А не могли бы вы... не записан ли у вас случайно адрес этого Джона Смита? – спросил Карелла, ужаснувшись собственной глупости.

– Адрес? Ну конечно же, у нас есть его адрес. Вы только подождите минуточку, я снова посмотрю в папке.

– Да, естественно, – сказал Карелла и в изнеможении откинулся на спинку стула.

Не прошло и минуты, как мисс Мэри Гудери снова взяла трубку и сообщила ему адрес в одном из жилых домов на Франклин-стрит.

Идея осенила Фанни в этот же день во время ленча, и она взялась за ее разработку, предварительно обговорив все с Тедди. Собственно, “обговорив” не совсем подходящее слово. Хотя Тедди и могла обсудить любую проблему, однако разговор, который произошел сегодня за столом, скорее следовало бы назвать монологом.

Близнецы были уже накормлены и уложены спать. Фанни приготовила омлет с луком для себя и для Тедди, и сейчас они вдвоем сидели за кухонным столом и молча ели, наслаждаясь запахом жареного лука и ароматом кофе, который заполнял кухню. Обе были в домашних брюках, причем у Тедди они подчеркивали стройную и молодую фигуру, брюки же Фанни обтягивали ее ядреное тело, отслужившее верой и правдой своей хозяйке добрых пятьдесят лет. Тедди как раз отправляла в рот очередную порцию омлета, когда Фанни вдруг нарушила молчание.

– И почему это вдруг им понадобилось во что бы то ни стало сдирать с него эту форму, а потом еще пытаться сжечь ее в печи для мусора?

Тедди вопросительно поглядела на свою визави.

– Я сейчас говорю об этом деле Стива, – пояснила Фанни.

Тедди кивнула.

– Должно быть, форма эта играла для них особую роль, черт бы ее побрал! Иначе зачем было – стаскивать ее с бедняги? Ведь те, кто его убил, спокойно оставили на нем ботинки и носки, так ведь? При этом заметь – ботинки флотские, но это может значить только то, что флотские вещи их не интересовали. Плевать им было на эти флотские ботинки, иначе они наверняка стащили бы с него и их тоже. Но они сняли с него только форменную одежду и на этом успокоились. Почему, спрашивается? А я могу сказать почему. Потому что на этой форме были какие-нибудь приметы, или знаки различия, или еще что-нибудь, что могло бы сказать что-то очень важное и интересное о человеке, который носил эту форму. А может, даже и объяснило бы, почему человек этот оказался убитым. Так что же это могла быть за форма?

Тедди только пожала плечами и отправила в рот очередной кусок омлета.

– Вот скажи, пожалуйста, видела ли ты хоть когда-нибудь человека, которому за шестьдесят, а он продолжает себе спокойно работать почтальоном или, скажем, водителем автобуса? Я, например, что-то не припоминаю такого случая, – сказала Фанни. – Но мне нередко приходилось видеть людей этого возраста, работающих охранниками в банках, ночными сторожами, швейцарами или лифтерами. И разве не говорил Стив о том, что этот Джон Смит собирался идти на работу в тот самый вечер, когда Рэндом познакомился с ним в баре? Стив ведь говорил это, да? Так оно и было на самом деле. И как только Стив раньше об этом не подумал? Разрази меня гром, если человек этот не работал где-нибудь ночным сторожем. А это значит, что каким-то образом по этой форме можно было установить, где именно работал он сторожем, а те, кто убил его, не хотели, чтобы стало известным место его работы. Я бьюсь об заклад, что именно так оно и есть, Тедди. И я объявляю об этом Стиву, как только он придет домой.

Фанни энергично кивнула, как бы в ответ собственным мыслям.

– Нет, я и дожидаться не стану, а сразу же позвоню ему.

Она подошла к телефону и набрала знакомый номер.

– Восемьдесят седьмой полицейский участок, сержант Мерчисон у телефона.

– Это Фанни Ноулс. Не попросите ли к телефону Стива?

– Какая Фанни? – спросил Мерчисон.

– Фанни Ноулс, глупая твоя ирландская башка! – крикнула в трубку Фанни. – Фанни Ноулс, которая живет в семейке Кареллы и которая за последний год не менее сотни раз звонила в ваш занюханный участок и почти каждый раз разговаривала с тобой, потому что ты там сидишь, изнывая от безделья и насиживаешь свою задницу, ковыряя в носу! Звонит Фанни Ноулс, а теперь, дорогуша, не будете ли вы любезны соединить меня с детективом Стивом Кареллой?

– Послушай, Фанни, в один прекрасный день...

– И что же будет в один прекрасный день, дорогуша? – поинтересовалась Фанни самым ласковым тоном.

– Неважно что. Просто я не могу позвать к телефону Стива, потому что он ушел и сказал, что не вернется сюда до позднего вечера, если вообще вернется сегодня. Ему хочется проверить тут одну квартирку на Франклин-стрит, и он считает, что это может занять, у него довольно много времени.

– Да, плохо, – сказал Фанни. – У меня тут возникла одна идея по поводу дела, которым он занимался.

– Ну что ж, – сказал Мерчисон слащавым тоном, – значит, ему придется пока что сражаться в одиночестве без вашей помощи, как я полагаю. А нет ли среди нас еще какого-нибудь полицейского, которого вам хотелось бы выручить сегодня? Дело в том, что тут в участке все детективы сегодня только и ждут, чтобы их кто-нибудь выручил.

– Пошел к черту, – сказала Фанни и повесила трубку.

В участке в данный момент не только никто ни от кого не ждал помощи, но в дежурке детективов, например, вообще не было ни одной живой души. Карелла отправился осматривать квартиру по данному ему Мэри Гудери адресу. Паркер все еще дежурил, переодетый в наркомана, в своей кондитерской; Эрнандес был занят дознанием потерпевшего на месте происшествия, а Мейер с Клингом находились в кабинете лейтенанта. В дежурке царила непривычная пустота и тишина. Любой мог сейчас пробраться сюда незамеченным и преспокойно выйти отсюда, прихватив с собой все пишущие машинки и вентиляторы.

В кабинете Бернса Мейер распространялся насчет своей гениальной догадки, глаза его сияли. Бернс молча сидел за столом, сложив домиком руки. Клинг стоял, прислонившись к стене, и скептически прислушивался к монологу Мейера.

– Но ведь совершенно очевидно, что именно это он и спланировал, – горячо доказывал Мейер. – И как только я раньше не догадался?

– Плохо только то, что все это слишком очевидно, – философски заметил Клинг.

– Как это понимать? – сердито возразил Мейер. – Неужто ты хочешь сказать...

– Дай ему договорить, Мейер, – сказал Бернс. – Для меня совершенно ясно, что парень, который собирается ограбить банк, не станет прямо указывать на него. Он же как будто говорит нам в открытую: “Видите, парни, что я собираюсь сделать, так вы уж, пожалуйста, подготовьте мне приличную встречу, когда я заберусь туда”? Нет, все это уж слишком явно.

– А зачем тогда ему понадобилось отправлять эти лопаты в помещение мастерской?

– А как раз для того, чтобы мы решили, что он собирается взять именно этот банк, – сказал Клинг. – Неужто ты успел забыть, что он звонил в целую кучу других магазинов и прочих заведений?

– Почему забыл? Он звонил в рестораны, магазины одежды, галстуков...

– И чем же мастерская Раскина лучше остальных? Тоже мне, Тадж-Махал нашелся! – сказал Клинг. – Раскин покупает готовое платье по оптовым ценам и продает по розничным. Так почему это вдруг к нему такой повышенный интерес?

– Он совсем не к Раскину старается привлечь внимание. Он хочет привлечь наше внимание к расположенному под его заведением банку!

– Ну ладно, а сколько мест из тех, кому он звонил, соседствует с банками?

– А вот об этом я как-то не подумал, – сказал Мейер. – Где у нас список всех этих заведений?

– Лежит у тебя на столе, – сказал Клинг.

Мейер пулей вылетел из кабинета. Клинг с сомнением покачал головой.

– Уж слишком это все смахивает на дымовую завесу, сэр. Может, я и ошибаюсь, но тут что-то не так. Человек просто не может быть таким глупым или таким наглым. Он просто пальцем тычет в этого Раскина, который расположился над помещением банка, он даже отправляет по этому адресу кирки и лопаты, причем якобы по ошибке. А тут еще и эти рыжие. Это выглядит слишком уж очевидно.

– А при чем тут рыжие? – спросил Мейер, входя в комнату. Он сразу направился к телефону, положил перед собой список и принялся набирать номер.

– Об этом говорится в рассказе Конан-Дойла, – пояснил Клинг. – Рассказ называется “Союз рыжих”.

– Нечего подначивать меня своими дурацкими рассказами, – разозлился Мейер. – Мы тут пытаемся... Алло? – сказал он в телефонную трубку. – Это мистер Ломбарде? Джеймс Ломбарде, правильно? С вами говорит детектив Мейер из Восемьдесят седьмого участка. Послушайте, не скажете ли мне, что находится по соседству с вами? Что? Магазин дамского белья. О, хорошо, я... Что? Что по другую сторону? Ах так, понятно. Благодарю вас, мистер Ломбарде. Нет, нет, ничего нового. Простите за беспокойство.

И он повесил трубку.

– Ну? – сказал Бернс.

– По одну сторону от него магазин дамского белья, а по другую – ювелирный магазин.

– Ювелирный магазин, – задумчиво произнес Клинг.

– Ага, – подтвердил Мейер и вновь поглядел в свой список. – Давайте-ка попробуем еще кого-нибудь из них.

– Совершенно точно, – сказал Клинг. – Все, как в “Союзе рыжих”. Этот тип направляет нас по выбранному им пути.

– О чем это ты, Берт? – спросил Бернс.

Мейер стоял у телефона и набирал уже очередной номер.

– Вы наверняка читали этот рассказ, правда? Там одна шайка опубликовала объявление в одной из лондонских газет, предлагая рыжеволосым занять освободившееся место в Союзе. Суть объявления состояла в том, что Союз готов был платить человеку, которого он нанимал, я уж не помню сколько фунтов, за составление выписок из энциклопедии. Однако работать он должен был только в помещении Союза. Ну вот, один из таких рыжих явился к ним по объявлению, занял вакантное место, а потом целыми днями сидел в помещении клуба и переписывал энциклопедию.

– Мне все это кажется не очень убедительным, – вставил свое слово Мейер. В трубку же он сказал: – Попросите, пожалуйста, мистера Чена к телефону.

– А по-моему, все выглядит очень убедительно, – возразил Клинг Мейеру, но поскольку тот снова заговори по телефону, то тут же переключил внимание на Бернса. – Им просто нужно было, чтобы этот рыжий отсутствовал на своем рабочем месте, ну, там, где он раньше работал, понимаете? Потому что они рыли тем временем подкоп под дорогой. Наконец, когда у них было все готово для ограбления банка, человека этого с работы прогнали. Вот он и обратился к Холмсу, не может ли тот как-то помочь ему восстановиться на работе, а он, естественно, сразу же разобрался, что к чему и что намечается на самом деле.

– А как, по-твоему, он смог все это распутать? – спросил, вешая трубку, Мейер. – Я сейчас звонил в китайский ресторан. Он расположен над антикварным магазином, где полно всяких драгоценностей, и особенно – нефрита. Я все-таки позвоню еще в одно-два места, – и он снова наклонился над телефоном.

– А теперь посмотрим, что происходит у нас? – этот вопрос Клинг адресовал Бернсу. – Парень этот обзванивает черт знает сколько магазинов и прочих заведений, и все они расположены по соседству с банками, ювелирными магазинами и...

– А мы еще не знаем, все или не все, – не сдавался Мейер, он как раз поджидал, когда на другом конце провода снимут трубку.

– Да чего там, прекрасно знаем, – сказал Клинг. – Так вот, он обзванивает всех этих владельцев в расчете на то, что если не все они, то хотя бы часть из них позвонят в полицию. А именно это ему и нужно – чтобы нам сообщили об его угрозах. Зачем, спрашивается? И вот таких объектов у него на сегодняшний день набралось целых двадцать три штуки, а сколько еще просто не решились побеспокоить нас? А потом он переключает все свое внимание на Раскина с его мастерской, чтобы мы решили, будто они собираются ограбить именно этот банк. А потом он еще берет и натравливает на него всех этих рыжих баб, как бы для полной уверенности в том, что мы обязательно вспомним о рецепте преступления, методика которого так хорошо раскрыта Шерлоком Холмсом. У нас должна возникнуть прямая параллель с этим рассказом. Он как бы подсказывает нам, и мы в результате должны прийти к выводу, что он намерен ограбить банк, расположенный именно под мастерской Раскина. Ну ладно, а зачем ему это нужно?

– Большое спасибо вам, мистер Голдфарб, – сказал в это время Мейер в телефонную трубку. – Совершенно верно, благодарю вас.

Он повесил трубку.

– Звонил в бюро путешествий. Соседняя с ним дверь ведет в банк.

– Вот видишь, – отозвался Клинг. – Так знаете, почему он все это проделывает?

– И почему? – спросил Бернс.

– Потому что он вовсе не собирается грабить банк под этой мастерской. Он обязательно ограбит кого-нибудь из соседей остальных двадцати трех его клиентов. А вся эта шумиха всего лишь дымовая завеса.

– Ну и кого же он намерен ограбить? – спросил Мейер.

– Вот в этом-то и вся загвоздка, – сказал Клинг, пожимая плечами.

– Так что же нам делать. Пит?

– У нас сегодня какое число? – спросил Бернс.

– Двадцать восьмое.

– А крайний срок он назначил на тридцатое?

– Да.

– Значит, у нас в запасе два дня. Видимо, придется выделить на это дело дополнительных людей.

– Каким образом?

– Мы установим наблюдение за всеми этими лавками. Придется воспользоваться помощью других подразделений. Поставим хотя бы по одному человеку на каждый объект. Ты говоришь, что жалоб на звонки было двадцать три?

– Пока двадцать три.

– Черт побери, придется подымать кучу народа, – сказал Бернс, мрачно качая головой. – Пожалуй, мне придется сообщить об этом в главное управление. Мы просто не в состоянии бросить на одно дело такое количество детективов.

– А почему не послать и просто патрульных? – спросил Клинг.

– Им его не поймать. Да и он сразу же приметит людей в форме.

– А если послать их переодетыми в штатское? Ведь это всего на пару дней.

– А что, неплохая идея, – сказал Бернс. – Я переговорю на эту тему с капитаном Фриком. – Он потянулся к телефону. – Тут только одна вещь, которой я никак не могу понять, – сказал он.

– И что именно?

– А если ни один из всех этих владельцев магазинов и прочего, ну, если ни один из тех, кому он угрожал, так и не освободит помещения, то каким же образом, черт побери, он собирается провернуть свое дело?

Все недоуменно переглянулись.

Сейчас прозвучал вопрос, ответ на который стоил два с половиной миллиона долларов.

Однако никто из них не нашел этого ответа.