ХОЛМ ДЕМОНОВ Часть первая Невеста для вурдалака

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЗАКОЛДОВАННОЕ ГОРОДИЩЕ

Стоял теплый летний вечер. Несколько дачников садового кооператива "Жаворонки" и их гостей, собравшиеся вокруг стола с резными ножками на веранде скромного деревянного домика известной кислоярской писательницы Ольги Заплатиной, попивали чаек с бубликами, любовались огромным красным солнцем, величественно тонувшим в мрачных пучинах окрестных болот, и вели неспешную беседу.

— Что-то Василий Николаич запропастился, — с некоторой тревогой заметила хозяйка, украдкой поглядев на часики. — Уж два часа как ушел.

— Все-таки золотой он человек, — откликнулась другая дачница, бакалавр исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. — Ведь это именно Василий в прошлом году избавил нас от воров, которые шарили по дачам и тащили все, что плохо лежит.

— Расскажите, пожалуйста, — глубоким басом попросил майор Селезень. Он сидел в шезлонге и с шумом потягивал чаек прямо из блюдечка.

— Ну, это вам лучше всего расскажет сам Василий Николаевич, — ответила писательница, привстав со старенького плетеного кресла и положив себе в блюдечко вишневого варенья из литровой банки. — Могу только сообщить, если вы, Александр Иваныч, еще не в курсе: тот домик, что вы приобрели, раньше как раз и принадлежал главному вору. Представьте себе, этот негодяй крал у своих же соседей!

— Не воруй в собственном доме, — проворчал майор и, вновь принимаясь за чай, добавил: — А в чужом и подавно.

— А вы не хотите попробовать с черносмородиновыми листьями? — предложила хозяйка. — И непременно свежими, прямо с куста. — Не дожидаясь ответа, она кинула в чашку майору несколько листиков, лежащих на треснувшем голубом блюдце.

— О, вкусно! — оценил Александр Иваныч. — А я и не знал, что так тоже можно... Надо будет и у себя такой куст на листья посадить.

— А еще они и ягоды дают, — как бы между прочим добавила Заплатина.

— Значит два куста посажу, — серьезно отозвался майор. — Один на листья, а другой на ягоды.

— А что, Василий Николаич просто прогуляться пошел? — спросила баронесса фон Ачкасофф. Она сидела, небрежно закинув ногу за ногу, в деревянном кресле-качалке с отломанной левой ручкой.

— Ну да! — хмыкнула госпожа Заплатина. — Поехал бы сюда Василий Николаич гулять да чаи распивать! По делу приехал, очередное преступление расследовать.

— Снова у нас в поселке? — заволновалась баронесса.

— Да нет вроде бы, — не очень уверенно ответила писательница. — Наденька, вы, конечно же, в курсе дела, поделитесь с нами!

— Да ничего особенного, — не слишком охотно отозвалась еще одна участница чаепития, московская журналистка Надежда Чаликова. Она сидела в сторонке на колченогом стуле орехового дерева и почти не принимала участия в общей беседе. Однако наблюдательная Ольга Ильинична Заплатина заметила, что Надежда то и дело кидает взгляды на центральную аллею поселка, по которой должен был вернуться частный детектив Василий Николаевич Дубов. Это не удивляло — ведь журналистку с сыщиком связывали весьма давние и близкие отношения...

— А все-таки, Наденька, — попыталась Ольга Ильинична разговорить гостью, — ведь из-за всяких пустяков он не стал бы покидать Кислоярск, не так ли?

— Да, конечно, — кивнула Чаликова, — и дело весьма важного свойства. Вася давно уже гонялся за одним опасным преступником, а тот всякий раз от него ускользал. И вот он узнал, что этого преступника видели здесь, неподалеку от "Жаворонков".

— А что за преступник? — заинтересовался майор. — Если это, конечно, не секрет следствия.

— Некто господин Каширский, — чуть помедлив, ответила Надя. — Более известный широкой общественности как маг и чародей.

— И что, за это его разыскивают? — удивилась баронесса фон Ачкасофф. — Ведь вроде бы миновали те непросвещенные времена, когда колдунов преследовали и даже отправляли на костер!

— Да нет, в розыске он не за колдовство как таковое, а, выражаясь юридическим языком, за многочисленные уголовно наказуемые и социально опасные деяния. Например, доподлинно известно, что он оживлял покойников, превращал их в послушных зомби и их же руками совершал грабежи и убийства.

— Ну, это все бабкины сказки, — небрежно пробасил майор.

— Может, и сказки, Александр Иваныч, — обернулась к нему Чаликова, — но имеются и вполне реальные, а отнюдь не сказочные жертвы. На его совести как минимум три загубленные жизни, не считая двух покушений. Между прочим, одно из них — на самого Василия Дубова.

— И как же он это делал? — заинтересовалась госпожа Заплатина.

— Нет-нет, сам он не убивал, но действовал куда более изощренно — превратил в послушного зомби одного моего коллегу, журналиста Николая Рогатина, и заставлял его совершать убийства.

— Погодите, я что-то припоминаю, — перебила баронесса фон Ачкасофф. — Это не тот Рогатин, что приезжал в Кислоярск в составе делегации московских журналистов, а на обратном пути погиб в автокатастрофе?

— Он самый, — подтвердила Надя. — Я тоже была в той делегации и присутствовала при его гибели, которая на самом деле произошла при куда более драматических обстоятельствах, чем банальная авария. В общем, труп исчез, а через некоторое время Рогатин, живой и невредимый, появился сначала в Прилаптийске, а потом и в Кислоярске, и всюду за ним тянулся шлейф зверских убийств. Вася начал их расследовать и вскоре вышел на Каширского — именно он стоял за всеми этими преступлениями, а Николай был лишь его послушным орудием. И хотя нам все же удалось взять с поличным сообщницу Каширского и нейтрализовать зомби, но сам Каширский тогда каким-то чудом ускользнул.

— И что же они делали со своими жертвами? — спросил Селезень. — Травили ядом, топили в речке, били топором по голове? — Майор выловил из чашки смородиновые листики и небрежно отправил себе в рот.

— Все преступления были исполнены, как говорят криминалисты, одним и тем же "почерком" — Рогатин заставал жертву врасплох и заталкивал ей в рот какой-либо предмет, от чего та задыхалась. И этим предметом могло быть все, что угодно — от пивной банки до будильника. Я даже сама стала невольным свидетелем одного такого убийства, вернее, не самого убийства, а его результатов. Это было ужасное зрелище!

— Расскажите, пожалуйста! — принялись упрашивать журналистку ее собеседники.

— Ну ладно, — согласилась Надя, — хотя об этом даже когда вспоминаешь — мороз по коже. Я должна была по просьбе Василия Николаевича встретиться с одним кислоярским бизнесменом, не будем называть его имени. Вася как раз тогда расследовал это самое дело и надеялся через бизнесмена выйти на сообщников Каширского. Бизнесмен назначил мне встречу на восемь утра в своем офисе. Я пришла точно в восемь, постучалась к нему в кабинет, никто не отозвался, тогда я толкнула дверь и... В общем, бизнесмен лежал прямо на полу рядом с рабочим столом, а изо рта торчал мобильный телефон. И еще, помню, как раз в тот момент, как я вошла, он страшно заверещал!

— Кто, бизнесмен? — не понял майор.

— Да нет, мобильник. А бизнесмену теперь никогда уже не суждено ни верещать, ни говорить, ни заниматься своим бизнесом. И не ему одному. Среди жертв мог оказаться и Дубов, но он догадывался о покушении и подложил им вместо себя манекен, которому и засунули в рот будильник... И вот сегодня ему поступил сигнал, что злодея Каширского видели в районе Жаворонков!

— И где же? — забеспокоилась Ольга Ильинична. — Надеюсь, не в самом поселке?

— Да нет, Василию позвонили по телефону, и неизвестный мужской голос сказал, что Каширский скрывается на каком-то городище. Он сначала не поверил, подумал, что его разыгрывают, но потом решил все же съездить — как говорится, для очистки совести.

— На каком городище? Уж не на Гороховом ли? — с заметным волнением спросила баронесса фон Ачкасофф. Надя кивнула. — Тогда, боюсь, это была самая настоящая ловушка.

— Почему вы так считаете? — затревожилась и Чаликова.

— Потому что это нехорошее место, — понизила голос баронесса.

— В каком смысле? — заинтересовалась Заплатина. Баронесса поудобнее устроилась на табуретке:

— История Горохового городища восходит к давним векам, когда там находилась столица одного небольшого, хотя и весьма влиятельного княжества. Первые археологи, копавшие холм, так и не смогли установить имени князя, основавшего крепость, и кто-то в шутку назвал его царем Горохом. Ну и шутка прижилась. Но как бы там ни было, место это в историко-археологическом отношении просто уникальнейшее. И вот однажды я так увлеклась раскопками в бывших княжеских палатах, что не заметила, как стемнело. А дело было летом, погода стояла совсем как сейчас — вот я и решила там заночевать... — Баронесса неспеша подлила себе чаю.

— И что же? — с нетерпением вопросила Заплатина.

— Да нет, вурдалаки из-под земли не вылазили и ведьмы на помеле не летали, но всю ночь раздавались какие-то странные вздохи, порой земля начинала светиться и чуть подрагивать, и всякое прочее в том же духе. А потом я побывала в Заболотье, это такая деревушка отсюда поблизости, если кто не в курсе, и поговорила с местными старожилами. Оказалось, что Горохово городище давно считается "нечистым". По народным поверьям, туда по ночам слетается вся окрестная нечисть и правит бал. А когда я говорила, что ночевала на городище, то на меня вообще смотрели как на выходца с того света.

— Бабкины сказки, — вновь брякнул майор Селезень.

— Между прочим, — еще более понизила голос баронесса, — известны случаи, когда люди уходили на Горохово городище и бесследно исчезали.

— И что, у вас есть конкретные данные? — недоверчиво спросила писательница.

— Да, например, у одной местной жительницы там исчез отец — давно, еще до семнадцатого года. На холм поднялся, а назад не вернулся. И никаких следов.

— Ну, мало ли народу бесследно пропадает, — возразил майор. — Вот, помню, в восемьдесят пятом году, в Афганистане...

— Известен и сравнительно недавний случай, — перебила баронесса. — Когда я узнала о странных вещах, происходящих на Гороховом городище, то связалась с ныне покойным профессором Кунгурцевым из тогда еще Ленинградского университета — он лет двадцать назад, или чуть больше, вел тут раскопки вместе с группой студентов. И вот, по ночам они наблюдали точь-в-точь то же самое, что и я. А один из его студентов, по имени Толя Веревкин, которому профессор поручил сделать замеры каменных столбов, вдруг исчез.

— Тоже бесследно? — ахнула Чаликова.

— Нет, через неделю нашелся. По его собственным словам, заблудился на болоте. Но профессор Кунгурцев заметил, что после этого происшествия Веревкин очень изменился — стал каким-то задумчивым, рассеянным...

— А вы не пробовали отыскать самого Толю Веревкина? — спросила Заплатина.

— Ну разумеется, пробовала, — погрустнела баронесса, — Но оказалось, что вскоре после экспедиции он утонул в Финском заливе.

— Какой ужас! — всплеснула руками Ольга Ильинична.

— Да-да, одежда осталась на берегу, а тела так и не нашли. Конечно, майор сейчас скажет: "Мало ли народу тонет", но я уверена, что это не просто совпадение! И поэтому так беспокоюсь за нашего Василия Николаича — солнце уже скрылось, а его нет как нет.

— Как-то нехорошо все сходится, — чуть поежилась Чаликова. — С одной стороны, злой чародей Каширский, с другой — заколдованное место... Как бы и впрямь чего не стряслось!

— Да ничего с вашим Василием не стрясется, — майор поудобнее устроился на шезлонге. — Подождем еще с полчасика, да и сходим за ним. Мне уж и самому стало жутко интересно, что там за чертовщина такая.

— Слава богу, вернулся! — воскликнула Чаликова. Действительно, в сгущающихся сумерках по аллее к домику Ольги Ильиничны приближался ни кто иной как знаменитый Кислоярский сыщик Василий Дубов.

— Ну как, поймали своего бандита? — напрямик спросил его майор Селезень.

— Увы, — развел руками Дубов, — произошло что-то странное и необъяснимое. На склоне городища, недалеко от столбов, я обнаружил шалаш, он был пустой, хотя ясно, что кто-то там обитает. Я залег поблизости, и вскоре действительно появился мой подопечный.

— Каширский, — пояснила Надежда. — Я уже рассказала нашим друзьям, за кем вы охотитесь.

— Ну, в этом нет никакой тайны, — рассеянно кивнул детектив, присаживаясь на низенькую скрипучую табуретку. — В общем, Каширский забрал из шалаша кое-какие пожитки и двинулся на самый верх городища. Я стал за ним следить из своего укрытия, а потом тихонько пошел следом... — Василий замолк и налил себе чаю.

— Ну и что же дальше? — нетерпеливо спросила баронесса. Кажется, она уже догадывалась, к чему клонит Василий.

— А дальше он подошел к двум каменным столбам на вершине городища. Ну, вы их знаете...

— Да, эти столбы предположительно были идолами, на которых молились наши далекие предки, — дала справку баронесса фон Ачкасофф. — Я даже не исключаю, что они сродни изваяниям на острове Пасхи.

— Ну так вот, — продолжал Дубов, — едва зашло солнце, господин Каширский прошел между столбами — и исчез. Я подбежал поближе — и ни слуху, ни духу. Был человек, и нет человека!

— А вы не пытались пройти следом за ним? — с волнением спросила баронесса.

— Нет, знаете, не решился. Если тут какое-то колдовство, то я — пас.

— Слава богу! — облегченно воскликнула бакалавр исторических наук. — Иначе... иначе я просто не знаю, что с вами сталось бы.

— Все это ерунда! — решительно заявил Селезень. — Все эти маги, колдуны, ведьмы и заколдованные места. Реальность такова — опасный преступник на свободе. И потому вношу предложение сесть на мой "Джип" и отправиться на это чертово городище. Возражения есть? Возражений нет. — Майор резко вскочил с шезлонга. — Тогда я пошел за машиной. Кто со мной?

— Я поеду, — тут же вызвался Дубов. — Надо же, в конце концов, выяснить, в чем тут дело.

— Тогда и я с вами, — голосом, не допускающим возражений, заявила Надя Чаликова.

— Видимо, придется поехать и мне, — не очень охотно предложила баронесса фон Ачкасофф. — Ведь из всех нас я одна знаю Гороховое городище как свои пять пальцев.

— А как вы, Ольга Ильинична, насчет увеселительной поездки к ведьмам, чертям, упырям и привидениям? — галантно обратился к писательнице майор Селезень.

— Ах нет, это не мой жанр, — уклонилась от заманчивого предложения госпожа Заплатина. — Но я буду вас ждать. Самоварчик разогрею...

Горохово городище, куда медленно, но неотвратимо направлялся "Джип" майора Селезня, располагалось неподалеку от "Жаворонков", через шоссе, и представляло собою пологий лысый холм с многочисленными следами археологических раскопок — кстати говоря, немалая их часть принадлежала госпоже фон Ачкасофф. На вершине холма в рассеянном свете огромной круглой луны явственно виднелись два столба, возле которых, по словам Василия Дубова, "испарился" маг и чародей Каширский.

— Ах, да нынче же полнолуние! — вдруг воскликнула баронесса. — А именно в такие ночи, по местным поверьям, здесь пуще всего орудует нечистая сила!

— Бабкины сказки! — вновь заявил майор Селезень, уверенно проводя машину между ямами и камнями вверх по склону. Но на сей раз его заявление уже не звучало столь безапелляционно.

Прямо перед столбами Селезень притормозил "Джип": — Так, проход широкий. Ну что, поехали?

— Поехали! — отчаянно махнул рукой Василий, и майор решительно нажал на газ. Баронесса украдкой перекрестилась.

Ничего не изменилось. Только ветерок вдруг угомонился и стало тихо-тихо. Смолкли и птицы.

— Ну что, никуда мы не пропали, — нарушил тишину майор Селезень. — Я же говорил — бабкины сказки!

— Чует мое сердце, что-то тут не так, — прошептала Чаликова. — Давайте лучше возвратимся, пока не поздно.

— А и вправду, Наденька, возвращайтесь, — подхватил Дубов. — Не женское это дело — преступников ловить. Вдруг он где-то затаился и готовится превратить нас в каких-нибудь жаб!

— Селезень жабе не товарищ, — ухмыльнулся бравый майор. — Так куда, вы говорите, сбежал ваш злодей Каширский?

— Да никуда он не сбежал, — пробурчал Дубов, — просто исчез, будто испарился.

— Ясно, на то он маг и чародей, — резюмировал Селезень. — Или, вернее, фокусник и шарлатан. Но мы-то с вами нормальные люди и никуда испаряться не станем. — С этими словами майор начал осторожно спускать "Джип" вниз по склону. — Госпожа баронесса, что у нас там дальше за холмом?

— Болото, — кратко ответила баронесса.

— Нет, пожалуй, по болоту моя колымага не проедет, — прикинул Селезень, — да еще и ночью. Так что обогнем городище и вернемся на шоссе.

— И все-таки, хоть убейте, что-то тут не так, — прислушавшись к обволакивающей тишине, сказала Чаликова. — Александр Иваныч, давайте все же возвратимся и проедем назад между этими столбами. Пока не поздно.

— Тут не развернуться, — бросил майор, — иначе можно навернуться. Ха-ха-ха! — Раскатистый гогот Александра Иваныча так неестественно прозвучал в мертвой тишине, что баронесса фон Ачкасофф даже вздрогнула и еще раз перекрестилась.

— Пока майор не грянет, баронесса не перекрестится, — пошутил Дубов, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. А Селезень тем временем уверенно правил "Джип" туда, где должно было проходить Кислоярско-Прилаптийское шоссе, к которому, в свою очередь, примыкала дорога на "Жаворонки".

Однако вместо колдобистого, но все же когда-то заасфальтированного шоссе они попали на узкую проселочную дорожку, по которой майорский "Джип" мог бы проехать с трудом, а уж две машины не разъехались бы ни коим образом. К дороге почти вплотную приступал дремучий лес, казавшийся особо зловещим в мерцающем свете фар.

— Баронесса, из нас вы лучше всех знаете здешние места, — сказал Василий. — Что это за проселок?

— Да нет, в районе городища ничего подобного не было, — ответила баронесса фон Ачкасофф. Она, кажется, была удивлена более других. — И такого густого леса здесь нигде нет.

— Тогда проведем рекогносцировку местности. — Покопавшись под сидением, майор извлек армейский компас и автомобильный атлас. — Значится, так. Там у нас север, там запад, там восток... По всем приметам, это и должно быть наше шоссе. Там — Кислоярск, а там — Прилаптийск. Но поскольку это не шоссе, то предлагаю двигаться по данной дороге, пока во что-то не упремся. Возражения есть? — И, не дожидаясь возражений, Селезень осторожно двинул "Джип", судя по атласу и компасу, в направлении Прилаптийска.

Однако дорога с каждым шагом становилась все уже и извилистее и тем самым — все непроходимее даже для майорского "Джипа", который, как это частенько случается в самый неподходящий момент, начал чавкать, фыркать, а потом и вовсе встал, как вкопанный. Посовещавшись, путники решили оставить автомобиль на дороге, а сами пешком отправиться назад.

— Дорогу хорошенько запомним, а утром сюда вернемся и попытаемся его починить, — предложил Дубов. А Чаликова вполголоса продекламировала:

— Похоже, что действительно бес попутал, — констатировал Селезень. — В лице мерзавца Каширского. Ну погоди, фокусник чертов, лучше мне на глаза не попадайся!

— А вы говорили — бабкины сказки, — не удержалась баронесса.

— И теперь то же говорю, — заявил майор. — Все это, — он окинул дорогу и лес, — результат его поганого гипноза. Но ничего, со мной этот номер не пройдет!

Вскоре путники вернулись на то место, откуда проглядывался холм Горохового городища. Столбы на вершине ясно виднелись в свете полной луны.

— Может, все-таки поднимемся? — вновь предложила Надя.

— Умный в гору не пойдет, — пробасил Селезень. — Да ведь мы договорились никуда не сворачивать, а то плакал мой "Джипик". А он мне дорог как память.

Похоже, на сей раз направление было взято более верное — дорога не становилась ни уже, ни запущеннее. Правда, шире она тоже не становилась. И вдруг на обочине показалась какая-то ветхая избушка наподобие сруба.

— Точно такую же я видела в Новгородском этнографическом музее, — заметила баронесса. — Тринадцатый или четырнадцатый век.

— Может, постучимся? — неуверенно предложила Чаликова.

— Не стоит людей будить, — возразил майор. — Сами разберемся.

— Каких еще людей? — сладко зевнул Василий. — Ведь все это — результат гипноза! Или вы, Александр Иваныч, больше так не считаете?

— А, какая разница, — буркнул майор и прибавил шагу, так что остальные едва за ним поспевали.

— Ничего, скоро взойдет солнце и наваждение исчезнет, — промолвила Чаликова. Но в ее голосе совсем не чувствовалось уверенности...

Короткая летняя ночь прошла, но наваждение не исчезло: по-прежнему перед путниками лежала пустынная дорога, по обеим сторонам которой чернел дремучий лес, однако, в отличие от городища и его окрестностей, воздух уже не был наполнен гулкой тишиной — из леса доносился птичий свист, изредка перебиваемый тоскливыми завываниями.

— Как бы нам не достаться волкам на завтрак, — вздохнул Дубов.

— Волков бояться — преступников не ловить, — выдал дежурный афоризм майор Селезень. — И вообще, друзья мои, давайте определимся: где мы, что мы и куда мы. — С этими словами майор извлек из кармана кожаной куртки компас и произвел какие-то одному ему ведомые замеры. — Позвольте вас поздравить: мы движемся если не по Прилаптийско-Кислоярскому шоссе, то по дороге, строго параллельной оному. Наверное, тут существует какая-то старая дорога, которую забросили, когда провели шоссе?

Слово взяла баронесса:

— Дорога, ведущая в Прилаптийск через Кислоярск, или так называемый Северный тракт, возник в первой половине восемнадцатого века и довольно долго, более двух столетий, оставался в почти неизменном виде. Когда проводили шоссе, то, конечно, некоторые места спрямили, но в районе Кислоярска новая дорога почти полностью совпадает со старой. Так что это не то, что вы предполагаете.

— Тогда что же? — задался риторическим вопросом майор Селезень. — Судя по всему, нам до Кислоярска осталось шагать не более трех-четырех километров, и до сих пор никаких признаков разумной жизни, если не считать той новгородской избушки. Какие будут предложения?

— Вернуться назад, починить "Джип", подняться на городище и проехать между столбов, — вновь повторила свое предложение Чаликова. — Только так мы имеем шанс вырваться из этой загадочной виртуальной реальности.

— Это всегда успеется, — возразила баронесса, поплотнее запахнув фуфайку, одолженную у писательницы Заплатиной. — А лично мне интересно, что мы тут еще увидим!

— Мне, признаться, тоже, — поддержал Дубов. — Если майор прав и все это сотворено магией господина Каширского, то каковы же тогда истинные масштабы его способностей! И страшно подумать, что может случиться, если его вовремя не остановить. Нет, я должен выяснить все до конца. Но вы, Наденька, конечно же, возвращайтесь, я не вправе рисковать вашей жизнью!

— Вы же знаете, Вася, что я вас не оставлю, — понизив голос, ответила Чаликова.

— Спасибо, Надя, — растроганно вздохнул Василий.

Вдруг майор Селезень, который во все время пути внимательно поглядывал по сторонам, громогласно сообщил:

— Вижу человека!

И действительно — приглядевшись, его спутники увидели приземистую фигуру, медленно бредущую им навстречу. По мере взаимного приближения оказалось, что это пожилой седобородый мужичок в лаптях и латаной-перелатаной одежке.

— Здоров, мил человек! — стараясь сдерживать могучий голос, поприветствовал мужичка майор Селезень.

— Здоровы, добрые люди, — ответствовал мужичок, с откровенным любопытством оглядывая незнакомцев. — Куда путь-дорожку держите?

— Скажите, дедушка, далеко ли до Кислоярска? — спросила Чаликова.

— Это докудова? — задумался старичок. — А, до Царь-Города! Сразу видать, что вы не тутошние. Это раньше, уж давно тому, он прозывался Кислоярской Слободой, а нынче — Царь-Город. Да недалече, версты две будет. Ну, счастливого пути, люди добрые. — И мужичок поплелся дальше.

— Постойте, — окликнул его Селезень. — А вы куда направляетесь — уж не на Горохово ли городище?

— Куды-куды? — обернулся старичок.

— Ну, на пригорок с двумя столбами, — уточнила баронесса.

— Свят-свят-свят! — с нескрываемым ужасом пробормотал прохожий и чуть не бегом засеменил прочь. А наши путники принялись на ходу анализировать свежую информацию.

— Такое впечатление, что мы перенеслись на несколько веков назад, — высказался Дубов. — А каково ваше мнение, госпожа историк?

— Кислоярск упоминается в летописях с двенадцатого века, — с готовностью выдала справку баронесса, — и действительно, тогда он назывался Кислоярской Слободой. Но в середине семнадцатого века, получив статус города, стал именоваться Кислоярском. А названия Царь-Город, насколько известно, он никогда не носил.

— Я поняла! — воскликнула Надя. — Мы попали не в прошлое, а в будущее!

— Какое же это будущее? — подивился Селезень. — Будущее — это космические ракеты, суперкомпьютеры, ну там, уж не знаю, всякие бластеры-шмастеры...

— Совершенно верно, — не стала спорить Чаликова. — Может быть, где-то все это и есть, и даже многое другое, чего господа фантасты и вообразить не могли. А Кислоярская республика, объявившая себя суверенной от всего и вся, в конце концов окончательно изолировалась от внешнего мира и пошла по пути регресса: дороги заросли бурьяном, народ поистрепался, кругом темнота и дикие суеверия... Вспомните, как этот бедный человек задрожал, когда мы упомянули о Гороховом городище!

— Ясно одно,— подытожил Дубов, — куда бы мы ни попали — в прошлое, в будущее, в гипноз Каширского, в виртуальную реальность, в реальную виртуальность — мы должны вести себя предельно осторожно и ни в коем случае не "высовываться".

С этим предложением никто спорить не стал.

Вскоре лес расступился, и путникам все чаще начали попадаться огородики с торчащими там и сям бревенчатыми избенками, да бедные люди, которые при виде подозрительных незнакомцев спешили поскорее спрятаться. Собаки же, напротив, выбегали на дорогу и брехали во всю глотку, так что майору пришлось даже пару раз их зычно шугануть. Тихий вход в город становился все более проблематичным.

Наконец, за очередным поворотом показался Царь-Город, вернее — высокая белокаменная стена с башнями, охватывающая его по неправильной замкнутой кривой.

— Фрагменты этой стены и некоторых башен сохранились и поныне, — не удержалась от очередной исторической справки госпожа Хелена. — Стена была разрушена в середине шестнадцатого века при междоусобных военных действиях, а в дальнейшем почти не восстанавливалась, так как утратила фортификационное значение.

— Значит, мы попали в Кислоярск до шестнадцатого века? — уточнил Василий.

— Выходит, что так, — не очень уверенно подтвердила баронесса. А Чаликова с сомнением покачала головой.

— Ну и как мы туда пройдем? — задался практическим вопросом майор Селезень. — Фортификационные методы явно отпадают...

— Может, вернемся? — в очередной раз предложила Надя.

— Ни за что! — возмутилась баронесса. — Ведь это живая история! И неужели вас, дорогая госпожа Чаликова, не прельщает возможность написать сенсационную статью о путешествии во времени? Да будь я журналисткой, я бы на вашем месте... — Баронесса не договорила, но мысль была ясна и так.

— Да я ничего, — смутилась Надя. — Просто нас тут встречают, кажется, не слишком ласково...

Последнее замечание относилось к дюжим охранникам в красных кафтанах и черных шапках, которые стояли в узких воротах, грозно скрестив длинные навостренные секиры.

— Кто такие? — грубо спросил один из них, едва путники поравнялись с воротами. Дубов уже собрался было пустить в ход весь свой дипломатический талант, Чаликова — женское обаяние, а баронесса — архаические обороты речи, но майор Селезень все испортил:

— Что, служивые, майора Селезня не узнаете, мать вашу растак да разэдак?! Да я вас, тра-та-та и та-ра-рам...

— Все ясно, это те самые, — спокойно сказал второй стражник, выслушав содержательную речь Александра Иваныча.

— Что значит "те самые"? — возмутился Василий, но тут из-за ворот появились еще несколько стрельцов в таких же черных шапках и грубо потащили наших путешественников в затхлый мрачный подвал прямо под крепостной стеной.

— Сидите тут и не шумите, — таковы были последние слова, которые они услышали перед тем как тяжелая дверь с лязгом захлопнулась.

— Ну что, майор, допрыгались? — с упреком сказала Надя, пытаясь поудобнее устроиться на куче полусгнившей соломы.

— А я что? А я ничего, — смущенно оправдывался Селезень. — Надо же было показать им, кто мы такие!

— Ну и кто же мы теперь такие? — усталым голосом переспросила Чаликова. — Мы пришли сюда с самыми благими намерениями, вернее сказать, вообще безо всяких намерений, а теперь они по вашей милости будут считать нас всех грубиянами и матерщинниками!

— Ну, разве это матерщина! — ласково пробасил майор. — Вот, помню, однажды я так выразился на маневрах — аж сам от стыда покраснел!..

Пока журналистка и майор лениво препирались, историк и детектив времени зря не теряли. Дубов, приняв позу роденовского Мыслителя, предался своему излюбленному дедуктивному методу, а госпожа Хелена в тусклом свете, с трудом просачивавшемся сквозь зарешеченное окошко под закопченным потолком, изучала каменную кладку и поминутно приходила в археологический восторг:

— Подумать только, как много из исторических фактов до нас просто не дошло! Я, например, только сейчас впервые узнала, что подвалы под крепостными стенами использовались под тюрьму.

— Используются, дорогая баронесса, — поправил Дубов, оторвавшись от своих мыслей.

— Ну да, используются, — согласилась баронесса. — Но это если говорить в настоящем времени о той эпохе, куда мы перенеслись.

— Вот это меня и смущает, — озабоченно сказал Василий. — Ну ладно, допустим, что мы перенеслись, или злодей Каширский нас перенес во времени, но не раньше середины шестнадцатого века, когда стена города была разрушена во время неких междоусобиц... Кстати, с кем Кислоярск воевал?

— История там очень запутанная, и точно сказать, с кем кто воевал, довольно сложно — все время возникали разные временные союзы, и одни и те же княжества то враждовали друг с другом, то объединялись против еще кого-то. Кстати, судя по историческим свидетельствам, немалую роль во всей этой междоусобице играло княжество, чья столица располагалась на нынешнем Гороховом городище, — выдала ценную информацию баронесса.

— Да, но почему тогда на городище нет никаких следов жизни, даже более того — заброшенное место, внушающее мистический страх местным жителям? — задался новым вопросом Василий. — Остается предположить, что там время движется в другом направлении, чем здесь... Нет-нет, не будем вдаваться в дебри научной фантастики, лучше подумаем, что нам делать. Меня, например, весьма озадачила фраза одного из стражников: "Все ясно, это те самые". Выходит, нас уже ждали?

— Ну, это как раз понятно, — заметил майор Селезень. Он и Чаликова давно прекратили бесплодные пререкательства и внимательно прислушивались к разговору Дубова с баронессой. — Ясно, что им уже донесли — к городу движется четверка подозрительных личностей. Разведка — первое дело, особенно во время военной нестабильности!

— А может, Каширский? — неуверенно предположила Надя. — Вдруг он узнал о нашем появлении и решил избавиться от нас чужими руками?

— Не думаю, — покачал головой Василий. — С его-то способностями он мог разделаться с нами, что называется, "не отходя от кассы". И вообще, сдается мне, что кто-то нас пытается использовать в своей большой игре в роли пешек. Причем не проходных, а скорее разменных. И что этот "гроссмейстер" — явно не Каширский.

— А кто же? — вздохнула Надя. Но в этот момент дверь распахнулась и в темницу вошел статный человек лет сорока или чуть старше. Судя по высокой меховой шапке и кафтану, отделанному соболем, он принадлежал к более влиятельным кругам кислоярского (или, точнее, царь-городского) общества, чем ранее встреченные крестьяне или черношапочные стрельцы.

Чувствуя, что майор уже готовится выдать очередной неподцензурный афоризм, Василий перехватил инициативу:

— Уважаемый господин, мы хотели бы получить юридические обоснования нашего содержания под стражей.

Господин расстегнул кафтан и снял с головы шапку, обнажив густую копну ярко-рыжих волос:

— Уф, жарко... Но приходится носить — как-никак, подарок с царского плеча. Я ведь, собственно, пришел извиниться перед вами за действия наших ретивых охранников. И чтобы сколько-то загладить нашу общую вину, милостиво приглашаю поселиться у меня в тереме. Уверяю, вам там будет и удобно, и просторно.

— Лучше в тереме, чем в тюрьме, — брякнул майор. Он был, в сущности, добрый человек и не умел долго сердиться.

— Простите, с кем имеем честь? — поинтересовалась баронесса.

— Ах, ну что вы, я всего лишь покорнейший слуга нашего всемилостивейшего царя Дормидонта Петровича, — с хитроватой улыбкой ответил нежданный избавитель. — Зовите меня просто Рыжим. Так меня все кличут, и сам Государь тоже.

Уловив немой вопрос Дубова, госпожа Хелена прошептала:

— В Кислоярске правили князья, а не цари, и между ними никакого Дормидонта не было... По крайней мере, в сохранившихся летописях таковой ни разу не упоминается.

Детектив рассеянно кивнул и следом за Рыжим и своими спутниками покинул сырую темницу.