Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВОСКРЕСНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Со времени путешествия в Царь-Город и в Белую Пущу прошло около двух недель, и эти события, Б силу их невероятности, с каждым днем все более казались их участникам чем-то вроде удивительного сновидения.

Новые расследования занимали пытливый ум частного детектива Василия Дубова, и в очередное воскресенье, чтобы немного отдохнуть от дел, он прибыл в дачный поселок "Жаворонки", где, как обычно, остановился у писательницы Ольги Ильиничны Заплатиной. А уже оттуда предпринял пешеходную прогулку до близлежащей деревни Заболотье.

Известнейший Кислоярский врач Владлен Серапионыч частенько любил повторять, что за едой следует говорить о чем-то приятном — об искусстве, о дружбе и любви, но никак не о делах. И сам же частенько нарушал это правило.

Ирландский паб "Pokrow's Gate", интерьер коего был обильно украшен допотопного вида "зингерами", "ундервудами", "феликсами" и прочим милым сердцу старьем, представлял собою главный и чуть ли не единственный очаг цивилизации в Заболотье — это если не считать старинной родовой усадьбы Покровские Ворота, собственно и давшей название пабу. Когда-то в этой усадьбе, находящейся неподалеку от Заболотья, проживали бароны Покровские, в годы советской власти там располагалось правление местного колхоза, а после ликвидации колхозной системы Покровские Ворота вернули наследнику баронов Покровских, известному кислоярскому поэту и переводчику Ивану Покровскому, которого местные жители за весьма своеобразные нравы почему-то прозвали Иваном-царевичем.

Несмотря на ленчево-обеденное время, в зале было весьма малолюдно: в дальнем углу, лицом к стене, сидел какой-то гражданин в широкополой шляпе, а недалеко от буфетной стойки, за уютным деревянным столиком, предавались скромной трапезе частный детектив Василий Дубов и доктор Владлен Серапионыч. При этом они безбожно нарушали докторское правило, то есть беседовали именно о делах.

— Нет, ну народ здесь, в Заболотье, хороший, — говорил Василий Николаевич, неспеша прихлебывая фирменный овощной суп "Ельцин в Дублине", — только вот пьют, собаки, как... как собаки! И от этого вечно всякие происшествия. Вот я, когда сюда шел, встретил местного тракториста Савельича — уже на бровях! Ну ладно, выпил, так сидел бы дома, а он на трактор полез. Не удивлюсь, ежели грабабахнется вместе с трактором — и сам побьется, и машину угробит. А ведь прекрасный человек!

— Да, алкоголь — это настоящий бич человечества, — сочувственно закивал доктор Серапионыч и привычным жестом полез во внутренний карман сюртука, где у него всегда хранилась скляночка с какой-то жидкостью, от одного запаха которой здоровенные люди порой валились чуть не замертво. Доктор же как ни в чем не бывало вылил около трети содержимого к себе в фирменное харчо "Кот и луна", старательно размешал и отправил в рот полную ложку. — Эх, знатное харчецо!.. Жаль только, компания наша поредела: Наденька в Петербурге, майор засел на даче и запойно штудирует Псалтырь, а баронесса укатила на научную конференцию.

— В Старгород, — усмехнулся Дубов.

— Да, я тоже так подумал, — кивнул Серапионыч. — Кстати, Василий Николаич, — обратился доктор к своему сотрапезнику, — а вы здесь по делам, или как?

— Или как, — отозвался Василий, оторвавшись от фирменного компота "Трилистник" (в пабе все блюда именовались фирменными). Впрочем, и одежда детектива — цветастые "бермуды" и такая же майка — говорили о том, что здесь он действительно на отдыхе. — Надо же иногда, знаете, оторваться от дел, съездить на природу. . .

— А дела у вас, конечно же, первеющей важности, — заметил доктор. — Не скупитесь, Васенька, поделитесь сокровенным!

— Ну, отчего же не поделиться, — охотно сказал Дубов, — тем более, что именно от своих друзей я часто получаю советы и сведения, которые помогают мне установить истину. Но это строго конфиденциально — то, чем я сейчас занимаюсь, пока что под большим секретом. Ну да вы, Владлен Серапионыч, не из болтливых...

Подождав, когда от столика отошел официант, забравший пустые тарелки и принесший два стакана чая, Дубов приступил к повествованию:

— Этим делом меня в неофициальном порядке попросили заняться наши правоохранительные органы. Дело в том, что в Кислоярске появлялись всякие темные личности — бывшие спецназовцы, члены самых разнообразных экстремистских группировок и просто бандиты, причем многие из них ранее числились убитыми или пропавшими без вести. Короче, "солдаты удачи", а точнее — "псы войны". Ну, собственно, кое-что вам и так уже известно. Я имею в виду тот случай, когда вы с майором Селезнем чуть не поймали одну такую теплую компанию. Которая испарилась вместе с куркулем Виссарионом. Так вот, нашу милицию очень интересует, куда они все поиспарились. Может, легли на дно и ждут условного сигнала? А потом устроят эдакий небольшой веселенький переворот.

— Да, ну и дела, — задумчиво протянул Серапионыч, привычным жестом подливая в чай из скляночки. А Дубов продолжал:

— Хотя нет, один из них все же "засветился". Знаете, как говорят: "Узнаете каждого по делам его". Тот самый Мстислав Мыльник, которого опознал майор, в прошлом один из главарей Кислоярского, а затем Придурильского ОМОНа. На сей раз никто его не видел, иначе бы тут же арестовали, но его присутствие в городе выдали именно дела.

— И что за дела? — заинтересовался Серапионыч.

— Дела, скажем так, не совсем красивые, — немного замялся Дубов. — Все мы любим животных, так сказать, братьев наших меньших, но Мстислав делает это очень уж грубо и прямолинейно.

— Как и положено психопатической личности, — вставил Серапионыч.

— На сей раз жертвами его, гм, не совсем традиционных наклонностей стали две овчарки, один водолаз и горная овца из зоопарка, — сообщил Василий. — А насчет зацепок я вот что скажу — с Мстиславом и его головорезами в Придурильской Республике сталкивался, в самом прямом смысле, майор Селезень, так что я приехал в "Жаворонки" заодно еще и проконсультироваться с ним...

Однако закончить мысль Великому Детективу не удалось, так как в паб вбежали несколько человек в возбужденных чувствах.

— Доктор, скорее! — кричали они. — Такое несчастье!

— Ну что там еще случилось? — Серапионыч неспеша отставил в сторону недопитый чай. — Опять тяжелая алкогольная интоксикация?

— Савельич с трактором в канаву гигнулся! — одним духом выпалила бойкая старушка, возглавлявшая делегацию.

— Ну, так бы сразу и сказали, — спокойно поднялся из-за стола доктор. — Ладно, пойдем глянем, в чем дело. Ну там насчет медицинской помощи, или вскрытия...

Едва доктор в сопровождении сельчан покинул паб, человек в шляпе встал из-за своего дальнего столика и направился к Дубову. Его внешность показалась детективу знакомой, а когда тот приблизился, стало ясно, что это ни кто иной как Царь-Городский реформатор господин Рыжий. Правда, в шляпе, босоножках и мешковатом сером костюме он выглядел далеко не столь импозантно, как в шубе с царского плеча.

Стараясь ничем не показать удивления, Василий отодвинул в сторону посуду и жестом пригласил Рыжего за столик.

— Василий Николаич, я прибыл сюда по очень важному делу, — без предисловий и прочих царь-городских церемоний начал Рыжий, — и, несмотря на произошедшие между нами недоразумения, вынужден вновь обратиться к вам за помощью просто потому, что другого выхода не вижу.

— М-да, — протянул Дубов, — у меня есть правило — помогать даже тем людям, которые мне лично не нравятся.

— Ну что ж, — криво усмехнулся Рыжий, — мои дела, как и мои идеи, многим не нравятся.

— Ваши идеи, — спокойно отвечал Василий, — это ваше личное дело. Мне же не нравятся ваши методы. Более того, мне кажется, вы считаете, что цель оправдывает средства.

— Да, я действительно так считаю, — снова усмехнулся Рыжий. — Хотя, конечно, с некоторыми оговорками...

— А я считаю, — резко прервал его Дубов, — что это аморально! Рыжий смутился и уставился в окно. Над столом повисла неловкая пауза. — Так вы мне поможете? — в конце концов спросил Рыжий.

— Да, я, конечно, постараюсь помочь, — уже успокоившись, отвечал Дубов, — хотя ничего конкретного обещать не могу. Кстати, господин Рыжий, как это вам удалось сюда попасть? Ведь ваши мудрецы утверждают, что это можно сделать только в полнолуние.

— Мудрецы немного ошиблись в расчетах, — не моргнув глазом, ответил Рыжий. — Оказывается, пропускная способность городища несколько шире: путешествовать можно ежедневно, вернее — еженощно, от заката до рассвета.

— А, ну понятно, — кивнул Василий. — И что за необходимость заставила вас вновь обратиться ко мне?

— Непосредственная опасность, грозящая Кислоярскому царству не только потерей государственной независимости, но и, боюсь, просто физическим уничтожением.

— Ну, это уж вы, пожалуй, преувеличиваете, — заметил Дубов, но, мельком взглянув на Рыжего, понял, что тот говорит на полном серьезе. — Что ж, тогда изложите ситуацию.

— Вот это уже деловой разговор, — с удовлетворением откликнулся Рыжий. — Суть дела такова. Князь Григорий, как вам, вероятно, известно, остался в живых и теперь перешел от угроз к самым недвусмысленным действиям — он сконцентрировал чуть ли не все свои регулярные войска на нашей границе, вблизи от деревни Каменка, и в любой момент может ввести их на нашу территорию. В столице началось брожение, многие бояре уже чуть ли не в открытую ждут князя Григория, чтобы вручить ему ключи от Царь-Города. Единственный, кто мог бы хоть сколько-то консолидировать народ перед лицом столь грозной опасности — это наш царь Дормидонт Петрович, но он, едва узнав о происходящем, тут же впал в новый запой, и даже наши лучшие лекари и знахари не в силах привести его в более-менее нормальное состояние. Хотя для него, скорее, нормальным состоянием является именно запой. Кроме того, что-то совершенно непонятное, но угрожающее происходит в Новой Мангазее...

— Это город, который когда-то давно присоединил царь Степан? — припомнил Дубов.

— Совершенно верно. Мои люди сообщили, что там затевается антигосударственный заговор, хотя кто его готовит и в чем его сущность, пока не ясно. В общем, нужна ваша помощь.

— Ну что ж, раз нужна — значит, окажем. — Василий деловито раскрыл свой неразлучный блокнот. — Стало быть, отечество в опасности — раз. Государь в запое — два. Наконец, заговор в Новой Мангазее — три. Ах да, еще убийство князя Владимира, которое я так и не раскрыл. Насчет первого пункта поговорим с майором Селезнем — уверен, что он не откажется поехать с нами в Царь-Город и помочь с организацией народного ополчения. Вот с Мангазеей посложнее — можно было бы попросить заняться ею госпожу Чаликову или баронессу фон Ачкасофф, но увы — баронесса в настоящее время находится, гм, в научной командировке. А Надя поехала в Москву и в Петербург, и хоть должна не сегодня-завтра прибыть в Кислоярск, но ждать ее не стоит, ведь дело, как я понимаю, самое неотложное. — Говоря это, Дубов с особым нажимом произнес слово "Петербург", но Рыжий и бровью не повел: очевидно, бывшему студенту Толе Веревкину более привычным было слово "Ленинград" — название города, вблизи которого он двадцать с чем-то лет назад "утонул" в Финском заливе. — Ну что ж, Мангазеей придется заняться мне самому, — продолжал детектив, — а уж что касается исцеления Дормидонта Петровича от пьянства...

Дубов не договорил, так как в паб вернулся Серапионыч. Кивнув Рыжему, как будто тот был его давним знакомым, доктор присел за столик.

— Владлен Серапионыч, — тут же обратился к нему Дубов, — умеете ли вы выводить людей из длительного запоя?

— Ну, вообще-то умею, — откликнулся доктор, привычно подливая в остывший чай из скляночки. И, пристально глянув на Рыжего, добавил: — А вы, милейший, не особливо похожи на запойного...

— Нет-нет, — смутился Рыжий, — речь не обо мне.

— Доктор, согласны ли вы отправиться в параллельную действительность и излечить от пьянства царя Дормидонта? — тут же взял быка за рога Василий. Даже Рыжий от такой стремительности слегка опешил. Серапионыч же почти не удивился:

— Я, правда, не совсем понял, о чем речь, но раз уж вы, Василий Николаич, предлагаете, то я со всем моим удовольствием.

— Вот и чудесненько, — в предвкушении головокружительного расследования потер руки Василий. — Тогда не будем терять времени. До заката еще далеко, собраться мы успеем. Я скажу Александру Иванычу, чтобы заводил свой "Джип"...

— Нет-нет, "Джипа" не надо, — перебил заметно повеселевший Рыжий, — за городищем нас будет ждать карета.

— Прекрасно, — обрадовался Дубов, — тогда я иду к майору, а вы, господин Рыжий, введите доктора в курс дела. Встретимся ближе к вечеру на городище.

Говоря об умении выводить людей из запоя, доктор отнюдь не кривил душой — он уже имел некоторую практику в этой области. Одна весьма поучительная история из этой практики произошла лет десять назад.

Шло обычное ночное дежурство в морге. Владлен Серапионыч, крайне щепетильный в отношении порядка на рабочем месте, к полуночи перемыл все пробирки и инструменты и уже заваривал чаек, когда в покойницкой раздался жуткий вопль. Серапионыч любовно обернул чайничек полотенцем и пошел посмотреть — кому это из усопших там неймется. На одном из столов сидел мужик, зябко кутаясь в застиранную простыню. Он поводил по сторонам безумным взглядом и бормотал что-то себе под нос.

— В чем дело? — участливо осведомился Серапионыч. — Г-г-где я? — спросил мужик.

— В морге, батенька, в морге, — улыбнулся доктор. — Как вас, кстати, зовут?

— Георгий, — ошеломленно проговорил мужик. — А что?

— Да понимаете ли, друг мой Георгий, — протирая платочком пенсне, отвечал Серапионыч, — вы у нас числитесь как "безымянный труп мужского пола". А это непорядок. Теперь же я с чистым сердцем напишу на вашей бирке: "Труп товарища Георгия".

Товарищ Георгий затравленно посмотрел на картонную бирку, привязанную к большому пальцу левой ноги.

— Но я же не труп? — неуверенно проговорил он.

— Труп, труп, — заулыбался Серапионыч. — Поверьте моему опыту, голубчик: вы самый что ни на есть первостатейный труп. — Серапионыч подсел к Георгию на стол. — Я, знаете ли, уже столько покойничков повидал на своем веку. И такие презабавные мне попадались.

— Но я ж вроде... — пробормотал Георгий.

— Ну, в конце концов, если хотите, — развел руками доктор, — я могу вам заключение о смерти показать. Но это, конечно, все бумажки. Неужели вы, батенька, сами-то не помните, как вы умерли?

— Не-а, — помотал головой мужик.

— Ну как же так, — всплеснул руками Серапионыч, — ведь такое событие лишь раз в жизни бывает. И не запомнить...

— Да я только припоминаю, — неуверенно проговорил Георгий, — с Гриней мы пили возле "трубы"...

— Что пили? — деловито осведомился доктор. — "Рояль".

— Значит, плохо очищенный спирт с высоким содержанием ацетона и эфира. — Серапионыч печально развел руками. — Вы, товарищ Георгий, умерли вследствие отравления. Увы.

— Но я помню, что мы еще с Гриней подрались.

— А, ну это кардинально меняет дело, — поправил пенсне доктор. — Стало быть, вы скончались от травм. Правда, на фоне обширного отравления.

— А еще я припоминаю, доктор, что потом заснул под забором...

— Ах, даже так, — покачал головой Серапионыч, — а ночью были заморозки. Значит, вы умерли от общего переохлаждения организма. На фоне побоев и отравления. Так что немудрено...

Товарищ Георгий внезапно схватился за голову, украшенную синяками, и завыл, как волк, попавший в капкан.

— Значит, я околел, — подвывал он, — как пес под забором. Побитый и никому не нужный. Просрал я свою жизнь, ой, просрал.

— Ну что ж тут поделаешь, — Серапионыч участливо поправил простынку на Георгии, — как жил, так, значится, и помер.

А покойник зарыдал. По его небритому лицу катились крупные слезы, размывая грязь. Однако сразу после этого происшествия Георгий бросил пить, и его жизнь резко изменилась. Сейчас он — крупный бизнесмен, отец семейства и спонсор молодежного театра. И до сих пор он с благодарностью вспоминает доктора Серапионыча с его сеансом "антиалкогольной психотерапии", вернувшей его к жизни в самом прямом смысле.

Рыжий, Дубов, Селезень и Серапионыч сидели в одной из археологических ям Горохового городища и, наблюдая, как солнце торжественно плюхается в болото, вели неспешную беседу. Майор при этом старательно разбирал и прочищал детали пулемета "Дегтярев", который решил взять с собой в огромном саквояже. О том, что он вез в не менее солидном рюкзаке, можно было только догадываться. Серапионыч прихватил с собой лишь чемоданчик с лекарствами и самым необходимым медицинским инструментом, а Василий был и вовсе налегке: свой основной багаж, то есть следственный опыт и дедуктивный метод, он держал под черепной коробкой, а вспомогательный, то есть некоторые сведения текущего и справочного характера — в блокноте.

Используя вынужденный простой, Рыжий знакомил своих собеседников со сложной ситуацией, сложившейся в Кислоярском царстве:

— Положение усугубляется еще и тем, что мы не знаем, какие средства мог взять на вооружение князь Григорий. И если они действительно безграничны, как полагают некоторые наши военные эксперты, то я просто не представляю, что теперь делать...

— Не надо паники, — хладнокровно отвечал майор Селезень. — Главное — уверенность в своих силах. А то утром проснешься, а голова в тумбочке. — При этих словах майор захохотал так, что с низенького куста, росшего между камней, сорвалась стайка каких-то мелких пташек. — Для начала совершу инспекционную поездку на границу, — как ни в чем не бывало продолжал Селезень, — а уже тогда решим, что делать: героически сопротивляться или сдаваться на милость победителя. Но лично я считаю, что сопротивляться надобно в любом случае...

Почувствовав, что майор всерьез собирается излагать собственную военную доктрину, Дубов поспешно спросил:

— Господин Рыжий, а как насчет этой, как ее, Новой Мангазеи? Что там вообще происходит?

Рыжий поудобнее устроился на доисторическом булыжнике:

— Ситуация там во многом определяется почти двухвековой историей взаимоотношений Мангазеи и Царь-Города. Если вкратце, то Новая Мангазея занимает особое положение в Кислоярском царстве, имея довольно широкую автономию. Мангазейцы платят в центральную казну некоторую весьма солидную сумму в деньгах и товарах, а мы держим там свой воинский контингент, призванный охранять Мангазею от возможных захватчиков.

— А что, имеются желающие? — заинтересовался майор Селезень.

— Еще бы! — невесело ответил Рыжий. — Новая Мангазея — это настоящий лакомый кусочек.

— То есть это не просто один из городов вашего Кислоярского царства? — задумчиво спросил Серапионыч.

— В том-то и дело, — подхватил Рыжий. — Новая Мангазея находится на стыке нескольких крупных торговых путей — достаточно назвать "шелковый" и "из варяг в греки". Там перегружают товары с караванов на суда, плывущие по реке Венде, и наоборот. Естественно, Мангазея, или Вендополь, как ее назвали греческие купцы — это крупнейший центр торговли, ремесел, там даже кое-какая промышленность развивается. Так что вы понимаете, господа, что на такой город всегда желающие найдутся.

— Князь Григорий?! — догадался Дубов. Рыжий кивнул:

— Совершенно точно. У меня даже создается впечатление, что эту авантюру с женитьбой на царевне, ультиматумами и всем прочим он затеял прежде всего затем, чтобы завладеть Мангазеей. И это не просто догадки — с недавних пор в городе появились подметные письма якобы от имени князя Григория, где он обещает в случае объединения его княжества с Кислоярским царством даровать Новой Мангазее положение вольного города, которого около двухсот лет назад ее лишил царь Степан. И многие верят! — Рыжий немного помолчал, глядя, как солнце медленно опускается за горизонт. — Но вас, Василий Николаич, конечно же, более заинтересует другое событие — а именно убийство воеводы Афанасия, который возглавлял нашу военную дружину в Новой Мангазее.

— Убийство?! — чуть не вскочил детектив. — Но при каких обстоятельствах?

— Увы, об этом я ничего толком не знаю. Кажется, его закололи кинжалом в собственном доме. Ну, то есть, в воеводничьем тереме.

— Стало быть, почерк иной, чем в случае с князем Владимиром, — отметил Василий.

— Подробности вы узнаете от Пал Палыча, — пообещал Рыжий. — Но главное, причины! Никто не может понять, кому и зачем потребовалось убрать Афанасия — он ведь вроде бы честно выполнял свои воинские обязанности, в дела мангазейцев не вмешивался...

— Выясним, — оптимистично заявил Василий. И со знанием дела добавил: — Подобные убийства просто так не случаются.

— Ну и еще третье, — продолжал Рыжий. — Тут уже загадка скорее монетарного характера... Ага, солнышко уже зашло, — перебил он сам себя. И действительно, над поверхностью болот виднелся лишь верхний край солнца, и прямая золотистая дорожка вела от него прямо к подножию холма.

— Ну, пойдем с богом помолясь, — пробасил майор, тяжело вставая и взваливая на плечи здоровенный рюкзак.

— Бог в помощь, — поднялся и Серапионыч.

— Если сам себе не поможешь, то и бог не поможет, — возразил Дубов, вставая следом за ними.

— Да, так вот насчет монетарной загадки, — как ни в чем не бывало продолжал Рыжий, пока они спускались вниз по склону холма. — До недавнего времени Мангазея расплачивалась с Царь-Городом в основном золотыми монетами, часто заморскими, это не считая натуральных продуктов. А последнее время оттуда стали поступать все больше отечественные деньги, медь и мелкое серебро. Нет, ну есть, конечно, и заморские золотые, но в них повысился процент фальшивости.

— Занятно, — хмыкнул Дубов и что-то черкнул к себе в блокнот.

— И более того, — продолжал Рыжий, — до меня доходят смутные сведения, что наиболее ценные монеты и даже изделия из драгметаллов в Мангазее просто изымаются из оборота и куда-то исчезают, как будто проваливаются в бездонную бочку. На текущей экономике это пока что никак не сказывается, но если данная тенденция продолжится, то это придаст дополнительный стимул к ликвидации Кислоярской государственности.

Серапионыч, слушая разглагольствования Рыжего, только дивился его образованности — в отличие от Дубова и Селезня, доктор еще не знал о происхождении царь-городского монетариста.

— Извините, господин Рыжий, но я не специалист в финансовых делах, — заметил Василий, — и едва ли смогу выяснить, куда уплывают деньги. Это, знаете, посложнее, чем расследовать какое-нибудь убийство.

— Ну, кое-что выяснить вы сможете, — возразил Рыжий. — В этом вам поможет наш колдун Чумичка.

— А кстати, как там Чумичка? — подхватил майор. — Хороший мужик, я его уважаю.

— Сейчас вы с ним встретитесь, — ответил Рыжий. — Глядите туда.

И действительно, за разговорами они спустились с холма и дошли до узкой лесной дороги. Там стояла карета Рыжего, а на месте возницы восседал Чумичка.