Глава четырнадцатая. ОЗЕРО

Странная это была встреча в дикой долине Ольтула. Сидя за столом среди словоохотливых крестьян, которых стало теперь значительно больше, потому что подоспели мужчины с гор; спасенные и спасители держались друг с другом весьма любезно и настороженно.

Алан счел своим долгом горячо поблагодарить четверых венецианцев, которые, рискуя жизнью, пришли к ним на помощь.

– Умоляю, не упоминай о такой малости, – попросил Чезаре с насмешливой улыбкой. – Мы только исполнили свой долг.

– Ваш долг?

– По отношению к его светлости, нашему господину. Ведь он был бы весьма раздосадован, если бы вы попали в какую-нибудь беду или даже просто задержались в пути.

– Интерес герцога к порученному мне делу, каким бы он ни был своекорыстным, на этот раз сыграл благую роль, – сухо заметил Алан.

Чезаре положил себе на тарелку еще один кусок телятины с блюда и только после этого продолжил разговор.

– Должен признать, что вы заставили нас побегать, – сказал он. – Ты хорошо умеешь заметать след. А о том, что тебя сопровождает синьорина д'Азола, я узнал только теперь. Однако позволь тебе заметить, мой юный друг, что не следует соединять нежную страсть с предприятиями такого рода. Как ты мог сам убедиться, ничего хорошего из этого не вышло.

– Ты ошибаешься. Между синьориной д'Азода и мной нет никакой нежной страсти. А кроме того, хоть мы сегодня и попали в беду из-за того, что она девушка, но поверь мне, это не раз оказывалось только полезным.

Как ни ссорился Алан с Анджелой, он не мог допустить, чтобы кто-нибудь другой позволил себе отзываться о ней неуважительно. Чезаре в ответ только улыбнулся и слегка наклонил голову. Затем он сказал:

– Ну, раз уж случай свел нас вместе в этой опасной стране, не разумнее ли будет и остальную часть пути проделать вместе? Что скажет на это синьорина? – Он повернулся к Анджеле. – Мне кажется, ты более трезво смотришь на вещи, чем наш английский друг.

– Почему ты так думаешь?

– Например, сегодня ты поняла, что турки оставили вам только один выход, и сделала единственный верный шаг, как труден он ни был. Неужели теперь ты не понимаешь, что от меня вам не избавиться? Вы сделали все, что могли, и в Венеции и в Рагузе. И все же, как видите, я здесь.

Анджела посмотрела Морелли прямо в глаза.

– Я благодарна тебе за спасение. Но я знаю, почему вы это сделали. Просто ты надеешься, что Алан укажет вам, где находится Алексид. Но, кроме того, я знаю, что стоит ему это сделать, как он перестанет быть тебе нужным, и ты палец о палец не ударишь, чтобы помочь ему или мне.

Венецианец криво улыбнулся.

– Я для тебя словно открытая книга, синьорина, – насмешливо сказал он и вновь повернулся к Алану. – Однако она неправа, говоря, что ты больше не будешь мне нужен.

– А именно?

– Если ты будешь вести себя разумно и помиришься с герцогом, мессер Дрейтон, для тебя это может оказаться очень выгодным. Его светлость – требовательный хозяин, но зато он щедро платит за верную службу. Тебе следовало бы помогать нам, а не мешать.

Алан напряженно думал, пытаясь найти какой-нибудь план действий, пока еще не поздно. Этот вечер должен был решить все. До Варны оставалось не больше тридцати миль. Если Чезаре догадается, что они уже близки к цели, тогда – конец.

В Венеции и даже в Рагузе еще можно было ошибаться, у них еще было время поправить дело, но теперь первая же ошибка все погубит.

Но как, как избавиться от Чезаре?

Он наклонился к итальянцу и сказал так тихо, что даже Анджела не разобрала ни слова:

– Может быть, после ужина мы могли бы подробнее обсудить все это… вдвоем?

Морелли, прищурившись, кивнул.

– Ну конечно. Мне кажется, мессер Дрейтон, мы, наконец, начинаем понимать друг друга.

В прохладном мраке двора, пронизанном сладким запахом сена, Алан беседовал с Морелли.

– Как это тебя угораздило пытаться говорить со мной начистоту в присутствии этой девушки? – сказал он ворчливо. – Или ты забыл, что она – племянница Альда? Я-то могу переменить хозяина, если это будет мне выгодно, но ведь она блюдет интересы своей семьи.

– Прими мои извинения. Я думал, что она у тебя ходит по струнке.

Алан смущенно усмехнулся.

– Скорее, наоборот. Но шутки в сторону: ты ведь понимаешь, что, если мы с тобой договоримся и рукопись получит герцог, я не смогу вернуться к Альду. Она ему обо всем расскажет. Он тогда меня и на порог к себе не пустит.

Вот такую речь Чезаре понимал без всякого труда.

– Конечно, ты должен позаботиться о себе. Но ведь на службе у герцога ты за год заработаешь больше, чем у Альда за всю свою жизнь. Ну кто он такой? Жалкий печатник! И всегда сидит без гроша, потому что все деньги, какие получает, тут же расходует на свои любимые книги.

– Да… – Алан задумчиво потер подбородок. – Теперь я все больше убеждаюсь, что, служа Альду, я не разбогатею. Но скажи… ты-то почему хочешь, чтобы я пошел на службу к герцогу? Мы ведь станем соперниками.

– Вовсе нет. У нас у каждого свои достоинства, – небрежно ответил Чезаре. – Ты человек ученый – не то, что я. Зато у меня есть другие… способности. Нет, я не опасаюсь, что ты заменишь меня у герцога. Мы будем отлично работать вместе.

– А что ты, собственно, предлагаешь?

– Чтобы мы вместе раздобыли рукопись, отвезли ее герцогу и поделили награду пополам. Ведь мне придется немало заплатить трем моим помощникам. А с другой стороны, если ты сочтешь нужным поделиться с девушкой, чтобы она помалкивала, ты, естественно, заплатишь ей из своей доли.

– Что ж, это справедливо.

– Герцог будет щедр. Тебе этих денег хватит надолго. Ну, а если ты будешь благоразумен и захочешь подзаработать еще, то у герцога всегда найдется выгодное поручение для людей вроде нас с тобой.

Алан несколько секунд молчал.

– Девчонка взбесится, – пробормотал он. – Она ведь настоящая дикая кошка.

– Ерунда! Неужели ты не сумеешь с ней сладить?

– Попробую. Она, конечно, поедет с нами. Ведь нельзя же бросить ее в этой глуши!

– Но в таком случае ты будешь отвечать за ее поведение.

– Ладно.

Алан сделал гримасу, зная, что в темноте Морелли этого не увидит. Да, нелегкую он взял на себя задачу!

– Как ты думаешь, мы сможем купить тут двух лошадей? – спросил он затем. – Иначе мы будем вас задерживать.

– А до этого места еще далеко?

– Даже верхом меньше чем за пять дней не доберешься.

– А где оно, собственно говоря?

Алан тихонько засмеялся.

– Право же, мессер Морелли, раз уж я решил довериться тебе, попробуй и ты поверить мне на слово. Герцог, конечно, заплатит за этих лошадей?

– Да.

– И возместит все наши расходы с этого дня?

– После того как получит рукопись. Теперь я вижу, что ты человек деловой.

– Учусь понемножку, – скромно ответил Алан.

– А почему ты свернул в эту долину? – небрежно спросил Чезаре, но ему все равно не удалось скрыть, что вопрос этот он задал недаром. – Ведь эта тропа никуда не ведет – за перевалом она поворачивает назад к константинопольской дороге.

– Вот именно, – спокойно ответил Алан. – Потому-то я сюда и свернул. Я опасался, что не сумел сбить тебя со следа, и, как видишь, оказался прав. Вот я и подумал, что в этом случае полезно будет прогуляться по Ольтулу, а потом опять выйти на нужную дорогу, совсем тебя запутав.

– Только ты просчитался. – И венецианец самодовольно ухмыльнулся.

– Однако все вышло к лучшему. – Алан зевнул и поднялся на ноги. – Сегодня я буду спать как убитый. Мы ведь вчера ночевали под открытым небом и совсем глаз не сомкнули. Ты узнаешь насчет лошадей?

– Поговорю утром со здешними крестьянами. Наверное, у них что-нибудь найдется. Или можно попробовать поискать турецких коней. Они вряд ли далеко ушли.

Алан зевнул еще раз.

– Ладно, ты займись лошадьми, а я заговорю зубы синьорине д'Азола.

Он пожелал Чезаре доброй ночи и отправился в комнату, в которой хозяева обещали постелить ему и Анджеле. К его большому удивлению, девушки там не оказалось. Однако несколько минут спустя она ворвалась в комнату, и даже в слабом свете сального огарка он разглядел, что она вне себя от ярости.

Она подскочила к нему и выпалила по-гречески:

– Так, значит, ты собираешься заговорить мне зубы? Ты будешь отвечать за мое поведение?

– Анджела, послушай…

– Я уже наслушалась! Вот уж не думала, что ты на это способен! Ты дашь мне деньги, чтобы я помалкивала? А сам пойдешь на службу к герцогу Молфетте? И после этого будешь спать как убитый? Да где же твоя совесть, если ты способен хотя бы сомкнуть глаза после всего, что натворил сегодня?

Алан почувствовал, что она вот-вот даст ему пощечину. Но с него было достаточно и той, которую он получил в Венеции. На этот раз ему удалось вовремя схватить девушку за руку. Она попыталась вырваться, но не смогла.

– Сегодня ни ты, ни я не сомкнем глаз, – сказал он. – Жаль, конечно, – после такого-то дня! Но боюсь, нам придется пуститься в путь, едва только остальные уснут.

Чезаре никогда не отличался излишней доверчивостью – человек с подобным недостатком недолго удержался бы на службе у молфеттского Ястреба. И все же на этот раз его недосмотр, пожалуй, был извинителен.

Он и его люди за последнюю неделю совсем измучились. Правда, они ехали верхом, но им пришлось сделать немало лишних миль, так как нередко они сбивались со следа, да и сбор сведений был делом нелегким. Поэтому они были утомлены ничуть не меньше Алана и Анджелы.

Они подоспели как раз вовремя, чтобы вырвать молодых людей из рук турок – так вовремя, что это могло показаться чудом или, по крайней мере, удивительным везением. Однако Чезаре знал, что тут не было ни чуда, ни везения. Они подоспели в нужную минуту, потому что всю неделю скакали, не жалея себя, потому что он обдумал и взвесил каждую возможность. При мысли о том, что он чуть было не потерпел неудачу, его и сейчас бросало в дрожь. Доверенному слуге, который потерпел неудачу, лучше было не являться на глаза герцогу.

И если он не поставил человека наблюдать за домом, где спал Алан, то вовсе не потому, что поверил юноше. Просто он понимал, что любой из его спутников неминуемо уснет на посту. Четверо – это все-таки не армия, думал он. У человеческих сил есть предел, и их силы были уже исчерпаны.

К тому же, если Анджеле казалось невероятным, что Алан мог так легко переметнуться на сторону врага, Чезаре это представлялось вполне естественным. Ведь он жил в мире, где почти любой человек охотно пошел бы на предательство, лишь бы ему за это хорошо заплатили, и он сам, не задумываясь, бросил бы своего герцога, если бы нашелся более щедрый хозяин.

Нет, согласие юноши не удивило его – в гораздо большее недоумение его приводило то упорство, с каким Алан держал слово, данное небогатому книгопечатнику. Вот этого венецианец понять не мог.

И Чезаре лег спать со спокойной душой. Англичанин, наконец, заговорил разумно. И сомневаться в его искренности не приходилось – иначе он не стал бы заботиться о таких мелочах, как плата за лошадей, возмещение дорожных расходов и прочее. Да-да, у белобрысого мальчишки была своя цена, как и у любого другого человека. Значит, дальше все пойдет хорошо.

Вот почему Чезаре спал как убитый, пока Алан и Анджела в темноте пробирались в горы.

Рассвет застал их на пустынном нагорье. Позади них, далеко внизу, лежала темная полоска леса – это была долина Ольтула.

Анджела устало опустилась на камень.

– Ну что ж, – сказала она, – нам удалось ускользнуть. Что мы будем делать?

– Ляжем спать, едва взойдет солнце.

– Спать? Где же? Тут?

– Нет. Не около этой тропы. Я думаю, Моррели и его люди доберутся сюда часа через два. Им будет нетрудно найти наши следы.

– Эти следы ты оставлял нарочно, – сказала наблюдательная Анджела. – Зачем тебе понадобилось заманивать их за нами сюда?

– Чтобы отвести от Варны. Оставить их бродить в окрестностях монастыря слишком опасно. Пусть думают, что мы пошли прямо через это нагорье, а не по долине Ольтула. – Он указал на скалы, громоздившиеся в двух-трех милях к востоку. – Хватит у тебя сил добраться туда? Там, наверное, удастся отыскать укромное местечко. Мы спрячемся там на весь день и хорошенько выспимся.

– А они нас не найдут?

– Нет. Посмотри сама. На этой каменистой тропе не остается никаких следов. Если мы свернем с нее тут, они об этом не догадаются.

– Ну хорошо. – Анджела мужественно поднялась на ноги. – Пойдем по этому ручейку. Он как будто течет с той стороны. – С этими словами девушка вошла по щиколотку в воду и вскрикнула – такой она оказалась холодной.

– Это ты хорошо придумала. Нас тогда даже с собаками не отыскать.

До скал они добирались почти час.

– Следи за тем, чтобы не показаться над гребнем, – предостерег Алан, когда они начали карабкаться по камням.

Вскоре им удалось отыскать ровную площадку, чуть скошенную к югу и совсем заслоненную соседним выступом. Они улеглись там, подложив под головы свои сумки.

– Тут ты в такой же безопасности, как у себя дома в Венеции, – сказал Алан.

День уже клонился к вечеру, когда они проснулись, очень голодные, но отдохнувшие. Алан достал съестные припасы, которые ему удалось тайком от Морелли купить у крестьян.

– Ну, а что дальше? – спросила Анджела. – Вернемся назад в деревню? i Алан покачал головой.

– Слишком опасно. Нам придется поискать другую дорогу к Ольтулу. Ведь в деревне Морелли мог оставить кого-нибудь из своих» людей.

Анджела оглядела нагорье и скалы, которые в косых лучах заходящего солнца казались мрачными и зловещими.

– Но тут же нет никакой дороги! Мы заблудимся в этом страшном месте.

– Страшном? – засмеялся Алан. – В моем родном Йоркшире найдутся места и нестрашней. Давай осмотримся, пока еще не начало темнеть.

По-прежнему стараясь не высовываться из-за камней, чтобы их нельзя было заметить издали, они взобрались на вершину скалы. Внезапно Анджела вскрикнула и указала вдаль.

В двадцати милях от них, среди пустынных нагорий, изрезанных темными долинами, виднелась кроваво-красная полоска – озеро Варна, в котором отражался закат.

Загрузка...