Холодная война

Глава 22

— Сибирь! — не мог успокоиться Раше, даже выйдя на улицу. — Христос Всемогущий, Сибирь! — Он поискал глазами такси, окинув улицу в обоих направлениях, и не увидел ни одной машины, но, когда решил ехать подземкой, его внимание привлек газетный киоск возле входа в метро. Газеты пестрели заголовками «РУССКИЕ ОТРИЦАЮТ ЗАЯВЛЕНИЕ США О РАКЕТАХ».

Он просматривал во время перелета на Восточное побережье одну чикагскую газету, урывками слышал сводки по радио, видел новости по каналу Си-эн-эн или другим подобным, — в американском городе, насыщенном средствами массовой информации, трудно не обратить внимание на главную тему последних известий. Теперь эти разрозненные обрывки улеглись на место.

— Мать честная, — снова произнес он вслух, — Сибирь!

Не производилось там никакого незаконного перемещения ядерных боеголовок, ни русские националисты, ни сепаратисты или террористы не угрожали США. Все это, понял Раше, сфабриковано кем-то в Вашингтоне, чтобы прикрыть новую охотничью экспедицию монстров, а русские не хотят обнародовать истинное положение вещей, потому что сами готовы наложить лапу на высокотехнологичные штучки пришельцев. Обладание ими могло бы поставить их экономику на ноги, снова превратить Россию в великую мировую державу, избавить от необходимости учить свой народ по-настоящему заниматься бизнесом.

И тут появилось чуть ли не полдюжины свободных такси. Целая кавалькада ярких желтых «чеви» высыпала на Шестую авеню, водители теснили друг друга, норовя занять более выгодную полосу. Похоже, решил Раше, они продолжают охотиться за пассажирами стаями, как и в то время, когда он жил в Большом Яблоке. Он дал одному из них знак остановиться, и тот лихо тормознул, окатив брюки Раше грязью.

— Куда? — спросил водитель, пока Раше забирался в машину.

Раше помедлил с ответом.

Федералы сотрудничать не намерены — Смитерс дал это понять совершенно недвусмысленно. Они отгрузили Шефера в Сибирь, чтобы тот помогал их команде охотников на монстров, но интерес к Раше у них вряд ли пробудится, да он уже и слышал их отповеди.

Впрочем, в любом случае поздновато проситься в добровольцы — операция в самом разгаре. Выходит, он должен попасть в Сибирь без помощи федералов.

Теоретически он мог бы вернуться в аэропорт Кеннеди и взять билет на рейс «Аэрофлота» до ближайшего к полуострову Ямал аэропорта, где бы этот чертов полуостров ни находился, но что он там будет делать? По-русски он не говорит, местности не знает, точно не представляет, где находится корабль пришельцев.

Если он захочет найти место приземления звездолета, потребуется проводник, кто-то знающий, что именно интересует Раше, имеющий полное представление о происходящем.

И у него появилась идея, где такого найти.

— В ООН, — ответил наконец Раше.

Водитель больше не задавал вопросов и не затевал болтовни о сербах — он просто свернул на восток на ближайшем углу и повел машину в деловую часть города.

Раше устроился на заднем сиденье, разглядывая вереницы зданий на знакомых улицах и размышлял над тем, во что ввязался.

Из того, что он знал по сообщениям Си-эн-эн и почерпнул из газетных заголовков, представители Пентагона выступили с угрозами и толкуют об упреждающем ударе. Русские в ответ толкуют о возмездии за любое вторжение без приглашения. Комментаторы наперебой говорят о внезапном охлаждении отношений США и России и о том, что, если возникшая проблема не будет разрешена, последствия могут оказаться непоправимыми. Земля оказалась ближе к третьей мировой войне, чем когда-либо после развала Советского Союза.

И вместе с тем, думал Раше, люди у власти, люди, выступающие с угрозами и контругрозами, наверняка знают, что ядерные заряды не имеют к этому никакого отношения.

Он часто задавался вопросами. Что так огорчало Шефера? Что в окружающем мире убеждало его в никчемности всей человеческой расы? Почему он так остро ощущал все это, почему он ни к чему не был равнодушен?

Раше подумал, что теперь он знает, в чем дело.

Он и сам бы не дал крупицы дерьма за любого политикана, затеявшего эту свару. Раше — лояльный американец, но это вовсе не означает, что у него есть что-то против русских или его сильно заботит генерал Филипс и компания. Эти клоуны не вяжутся с его представлениями о свободе, демократии и даже Америке — их действия направляются просто жадностью, претензией на власть. Они хотят обладать военной мощью, чтобы послать весь остальной мир к дьяволу, им совершенно безразлично, каким образом добиться этой мощи.

Русские не намного лучше. Раше сомневался, что Москва поделилась бы технологией пришельцев с народами мира, попади она к ним в руки, и если бы какого-нибудь чокнутого вроде Жириновского выбрали там в президенты, это было бы плохой новостью, — но подобные проблемы не для Раше. Генералы могут портить друг другу воздух хоть до Страшного суда, ему нет до них дела.

Его забота — Шефер. Делами мира он займется в меньшем и более личном масштабе, чем генералы и бюрократы. Раше всегда считал, что если так будет вести себя каждый, если все будут заниматься своими делами и жить в меру собственной ответственности, не претендуя на претворение в жизнь каких-то грандиозных идей, то мир от этого станет только лучше.

Он мало разбирается в политике, но твердо знает, что не намерен позволять никому — ни федералам, ни русским, ни пришельцам — чинить неприятности своим друзьям или семье, поэтому не может оставаться в стороне и сидеть сложа руки.

Он расплатился с водителем и вошел в здание Секретариата ООН.

— Где я могу найти русского посла? — спросил он решительным тоном, подойдя к конторке справочной службы.

Охранник начал было его выпроваживать, аргументируя отказ стандартными фразами, но Раше вытащил свой значок и пустился в разглагольствования о «серьезной проблеме».

Еще через десять минут он громыхал кулаком по крышке письменного стола секретарши в приемной, требуя доступа в кабинет посла.

— Вы не можете вломиться к нему, не имея предварительной договоренности, — протестовала она.

— Просто скажите Борису, или Ивану, или как там его зовут, что мне известна правда об этой сибирской истории, — не унимался Раше. — Заикнитесь ему об этом, и он пожелает увидеться со мной. Речь идет о полуострове Ямал, точнее, о местечке под названием Ассима. Я знаю об этом все. Мне известно об отправленной туда американской десантной группе...

— Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — сказала секретарша.

— Зато понимаю я, — послышался низкий голос. Раше и секретарша повернулись. В дверях кабинета стоял седовласый мужчина.

— Я услышал вашу перебранку, — сказал он.

Раше на это и рассчитывал: едва появившись в приемной, он повел себя совершенно несносно и старался говорить как можно громче.

— Прошу извинить меня, господин посол, — сказала секретарша, — он был очень настойчив.

— Все в порядке, моя дорогая, — успокоил ее посол, — пропустите ко мне этого полицейского.

Раше улыбнулся.

— Пожалуйста, располагайтесь, шериф, — сказал посол Раше, прошедшему мимо него в кабинет. — Меня зовут не Борис и не Иван. Я — Григорий Комаринец.