Холодное блюдо

Глава 7. Рыбинск (продолжение)

КАЛЬЯ

Калья – распространенное в XVI–XVII вв. рыбное жидкое первое блюдо. Впоследствии оно постепенно почти вышло из употребления, а кое-где его неправильно стали называть рыбным рассольником. Готовят его в основном так же, как и уху, но в бульон для кальи добавляют соленые огурцы, огуречный рассол, лимоны и лимонный сок, либо каждый в отдельности, либо вместе взятые. Отличительным признаком кальи прежде являлось то, что для нее использовали обычно только жирную рыбу, преимущественно красную, и наряду с рыбой в нее клали икру. В настоящее время хорошую калью можно приготовить из морской рыбы, традиционно применявшейся на Русском Севере – например из палтуса, зубатки, достаточно жирных и к тому же хорошо сочетающихся с солено-кислой основой. В калью, как правило, идет больше пряностей, чем в уху. Калья гуще ухи, бульон в ней острее и плотнее по консистенции, а по количеству его всегда меньше, чем в ухе. Раньше калья считалась праздничным блюдом.

1,5 кг рыбы, 1,5-1,75 л воды, 2 соленых огурца, 1 стакан огуречного рассола, 3-4 картофелины, 0,5 лимона, 2 луковицы, 1 лук-порей, 1 петрушка (корень и зелень), 1 морковь, 10 горошин черного перца, 3 лавровых листа, 1 ст. ложка укропа, 5-6 тычинок шафрана, 1 ст. ложка свежего или 1 ч. ложка сухого эстрагона.

Готовить вначале, как уху: подготовить овощной бульон (см. описание приготовления ухи), затем долить в него отдельно прокипяченный огуречный рассол, добавить нарезанные кубиками соленые огурцы, после чего опустить рыбу, нарезанную крупными кусками. Варить от 8 до 20 мин в зависимости от сорта рыбы (см. описание приготовления ухи). Заправлять пряностями так же и в том же порядке, как уху. В заключение положить укроп, часть порея, эстрагон, выдавить сок лимона в уже снятую с огня калью и дать ей настояться.

В.В.Похлебкин «Национальные кухни наших народов, М., Центрполиграф, 2004

Разбудил Алекса непонятный звук: что-то зашуршало.

Поскольку перед этим ему снилось длинное и утомительное приключение с пустыней, барханами, верблюдами, закутанными в шелка красавицами и спрятанными среди этих шелков змеями, он услышал в этом шуршании продолжение сна. Вскинулся, нашаривая под подушкой амулет универсального щита… И со стоном упал на подушку.

Приснится же такое!

Не было вокруг никаких барханов, да и красавиц не наблюдалось. А шуршала всего лишь газета, подсунутая стюардом под дверь каюты.

Часы показывали восемь утра. Вставать не хотелось, всё-таки лёг он вчера поздно, стрелки подкрадывались к двум часам ночи. Но деваться некуда. Надо, чтобы другим пассажирам яхты его представил Эдуард Пархомов, а сделать это возможно только за завтраком, потом все разбредутся по делам. Следовательно, время не ждёт.

В девять Алекс постучал в дверь хозяйской каюты на самой верхней палубе.

– Заходи! – раздалось оттуда.

Пархомов раскладывал по карманам летнего пиджака бумажник, документы, какие-то амулеты и кристаллы. Посмотрел на вошедшего Алекса и улыбнулся.

– Как спалось?

– Разнообразно, – сознался детектив. – Но преимущественно хорошо. Во сколько сегодня начало фестиваля?

– Начало в одиннадцать, жюри отправится туда к часу дня, а нам с Володей, конечно, пораньше надо. Какие-нибудь соображения появились по нашему делу?

– Пока нет. Период накопления информации. Сегодня днём встречусь с секунд-майором Гривцовым, обменяемся соображениями, дальше видно будет.

– Ладно, понял. Тогда идём, завтрак сервируют с девяти, и сегодня никто не должен опаздывать. В десять у них экскурсия по городу.

– У них – у членов жюри?

– Именно! – и Пархомов решительно захлопнул дверь своей каюты.

По счастью, знакомство с шеф-поварами, членами жюри фестиваля, много времени не отняло: хозяин яхты представил нового участника круиза, все кивнули и занялись завтраком.

Доев омлет, Алекс откусил от булочки, отметив и её свежесть, и аромат наполнявшего её крема, откинулся на спинку кресла и развернул газету, ту самую, которую стюард сунул под дверь. Никто больше, заметил он, газет не читал, да и вообще за завтраком не засиживались. Почти половина участников путешествия уже покинула ресторан.

Привычно пробежав глазами заголовки первой страницы, полностью посвящённой подготовке к ежегодной встрече монархов Союза королевств, он перебрался на вторую (переговоры с руководством Парса о прекращении нарушения границ и последнее перед каникулами заседание парламента), дошёл до третьего разворота (спуск на воду плавучего завода по переработке крабов «Хашимото», построенного на верфях Беринга-Камчатского для ниппонских партнеров). Потом, совсем уже лениво, перелистнул дальше и скользнул глазами по крупным буквам заголовков.

Стоп, за что это зацепился взгляд?

Вернувшись к верху страницы, он прочёл сообщение: «По сообщению от информированного источника, в Москву прибыла группа инспекторов справочника Мишлен. В течение ближайшего месяца они станут анонимно проверять рестораны в самых разных городах Царства Русь по подготовленному заранее списку». Далее корреспондент газеты рассуждал на тему, насколько гражданам этой страны вообще интересно мнение данного издания, которое, конечно, популярно в Галлии, Лации и Бритвальде, но всё же весьма локально. Рассуждения эти были Верещагину решительно неинтересны; он аккуратно сложил газету, долил себе из кофейника напитка погорячее, пригубил и стал вспоминать, что же говорил ему Тамиров.

«Ведь мне же не приснилось, Сергей упоминал этих самых инспекторов? Упоминал, точно, – думал Алекс. – Я тогда отмахнулся, а не напрасно ли? Надо выяснять детали. Смотаться в Москву прямо сейчас? Смысла нет, что Тамиров, что другие рестораторы ещё только просыпаются, у них работа допоздна. Значит, что? Туда нужно будет отправиться после разговора с секунд-майором. И побеседовать мне придётся не только с Тамировым, но и с кем-то ещё из крупных московских шефов, а значит, как бы не пришлось там и заночевать… Ладно, будем сверлить по месту. А сейчас? – могучим усилием воли он выдернул себя из разнеживающих объятий мягкого кресла. – А сейчас я пойду на фестиваль и отыщу Лизу. Потому что, если кто и способен взять след такого инспектора, так это она!».

Поначалу девушка, конечно, поупиралась.

И материалов для статьи у нее мало, и уху она не у всех попробовала, и вон в том ларьке пастила рябиновая, как же без неё уйти? Алекс взглянул на ряд шатров, кажущийся почти бесконечным – шутка ли, двадцать два участника фестиваля плюс примкнувшие продавцы сыра, колбас и прочего! Потом посмотрел на хрупкую фигурку Лизы и спросил:

– Сколько ухи в тебя ещё влезет? Ты освоила, по-моему, десяток проб…

– Двенадцать, – парировала та с некоторой обречённостью. – И уже булькаю. Но как-то же надо судить?

– Надо. Поэтому для начала определи среди оставшихся фаворита и тёмную лошадку. Ну, ты же наверняка собирала заранее какие-то сведения, да и вчера вечер не зря провела. Так?

– Так…

– Ну вот, подойди к ним, представься и пообещай вернуться через два часа.

– И что?

– Мы с тобой полчаса погуляем по набережной и подышим воздухом, потом я посажу тебя в баре и закажу какой-нибудь диджестив для лучшего переваривания, а ты будешь искать нужные мне сведения. А через два часа вернёшься сюда и попробуешь остальное, – посмотрев на выразительную рожицу, он нанёс финальный удар. – Конечно, можно и по древнеримскому обычаю поступить. Патриции, когда объедались, брали пёрышко, можно даже и павлинье, открывали рот…

Поморщившись, Лиза кивнула.

– Давай применим твой метод. Вдруг да и получится?

Выгуляв переевшую восходящую звезду журналистики, Алекс усадил её на улице за столиком того же бара, где накануне беседовал с Пархомовым, принёс рюмку магически усиленного «Егермейстера» и спросил строго:

– Ты всё поняла? Меня интересуют сведения, а пуще того сплетни и слухи о том, что собираются инспектора Мишлен делать в Царстве Русь. Кто они такие, кто входит в их список, и кто этот список составлял? И очень важно – критерии, по которым будут отбирать звездоносцев.

С сомнением посмотрев на него, Лиза покачала головой.

– Чтобы ответить на эти вопросы, нужно потратить полжизни! Или хотя бы пару лет. И ещё – ты не задал главного вопроса.

– Какого?

– Все знают, что даёт звезда Мишлен в Галлии или Бритвальде. А здесь, у нас?

Алекс глянул на неё с новым интересом: а девочка-то растёт…

– Это самое важное, ты права, – согласился он. – И я собирался выяснять ответ в Москве, у Тамирова и ему подобных.

– Прекрасно! А я подойду со своей стороны, – девушка вскинула подбородок. – Но с тебя причитается помощь по возвращении в Москву. Организуешь мне интервью с Тамировым.

– Если он согласится.

– Согласится. Я всё-таки не на газету «Приусадебное картофелеводство» работаю…

– Половина первого – вполне обеденное время! – заявил Верещагин, входя в кабинет секунд-майора.

Гривцов оторвался от бумаг и кивнул на кресло:

– Садись. Вот тебе отчёт патологоанатома. Он с тобой согласен, и с учётом времени, прошедшего между восходом солнца и обнаружением тел, считает, что смерть Ольги наступила между тремя и половиной четвёртого ночи.

– Вот с такой точностью? – с сомнением переспросил Алекс.

– Параметры ауры проверили, а они от нагрева и охлаждения не зависят.

– Погоди, – от удивления Верещагин даже на «ты» съехал. – Погоди-погоди, так их что, сразу не снимали?

– Сразу… больно быстрый! – проворчал Гривцов. – У нас, между прочим, один-единственный маг-прозектор на всю область! Были б два трупа, отправили бы к нему в Ярославль, но Красовская-то жива, хоть в себя и не приходит, куда ж её тягать? Вот как смог Семён Маркович, так и прибыл, за полночь уже было.

Была в его словах некоторая неправильность – зачем маг-прозектор, если одна из пострадавших ещё жива? – но Алекс не стал придираться. Как ни крути, а он тут на птичьих правах. Да и, говоря откровенно, надо было ведь не просто снять параметры ауры, а определить время их изменения, а это уже куда сложнее. Сам вот и не взялся бы…

Поэтому он просто угукнул и взялся за дополнения к отчёту. Прочитал, вернулся к началу. Перечёл ещё раз внимательно и поднял глаза на хозяина кабинета.

– То есть, если ваш специалист прав…

– А он не ошибается, – кивнул секунд-майор.

– Если он не ошибается, то выходит, что Марине стало плохо около половины второго ночи. А Ольга умерла между тремя и половиной четвертого. То есть, это два разных события?

– Выходит, так. Если ты обратил внимание, обеих перемещали с места преступления как минимум один раз. И вот это произошло одновременно, примерно в четыре утра или чуть раньше.

– Получается, что некто А принёс Марине Красовской виски с добавками, некто Б ударил ледяным ножом Ольгу, а потом некто В перетащил оба тела на палубу, – Алекс отложил бумаги. – И нам нужно понять, равны ли эти три неизвестных величины… Честно говоря, я пока не вижу способов решения этой задачки.

– А тут один способ, – безмятежно ответил Гривцов. – Копать, копать и копать. И если в том месте, где мы рыли, клада нету, значит, надо сменить точку и копать снова.

– Будем копать… – взглянув на часы, Верещагин понял, что провёл в городской страже куда больше времени, чем собирался. – Ладно, мне нужно идти. Я сейчас в Москву, вернусь вечером.

– Постой-ка! – секунд-майор вытянул из папки лист бумаги. – Раз ты всё равно в столицу, зайди в архивы магбезопасности. Я у них вчера запросил копии сведений об аурах и магическом спектре по всем нашим фигурантам, сегодня должны быть готовы.

– Кто ж мне отдаст? Я, между прочим, частное лицо.

– Отдадут. На сегодняшний день у тебя имеются не только обязанности, но и права, – Гривцов что-то написал на бланке стражи, поставил свою личную печать и закрепил её, приложив ярко-алый кристалл. – Держи, ты – наш гражданский консультант, и у тебя есть право получения любых материалов, передаваемых в мой отдел.

– Да ладно…

Печать переливалась всеми цветами от алого до золотого, значит, была настоящей.

– Там будут кристаллы с аурограммами и записями спектра, плюс бумаги с расшифровкой, – продолжал инструктировать его Гривцов. – Номер запроса тут указан, – он ткнул пальцем с бумагу. – Проблем быть не должно.

Проблем и в самом деле не было, но времени Верещагин потратил куда больше, чем рассчитывал. Спасибо Сергею Тамирову, он пригласил к себе в «Принцессу» ещё двоих рестораторов из первого десятка, так что Алекс мог говорить с ними одновременно. Разговор этот дался ему непросто, но, в конце концов, главное – результат. А результат был.

Юлиуш Сабжецкий, владелец ресторана «Русалочка», выслушал детектива, покачал головой и сказал:

– Ничего не буду обещать, но попробую. Ждите здесь, я вернусь через час-полтора.

И исчез в окне портального перехода.

Ожидание затянулось. Трое мужчин покончили с закусками, съели горячее, выпили кофе с коньяком, а Сабжецкий всё не возвращался. Разговор вяло вертелся вокруг прошлых дел, которые вёл Алекс. Ему приходилось крутиться, словно ужу на сковородке: договор с клиентами, заверенный магически, прямо запрещал распространение каких-либо сведений о предмете расследования.

Наконец, и эта тема была исчерпана. Тамиров покачал головой и достал из кармана коммуникатор.

– Наверное, надо расходиться, – сказал он неуверенно. – Конечно, я сейчас попробую с Юликом связаться…

– Не трать понапрасну силы, – раздался голос за его спиной. – Я уже здесь.

В дверях отдельного кабинета, где они расположились, и в самом деле стоял Сабжецкий, а за его спиной в густой тени виднелась фигура, с головы до ног закутанная в тёмный плащ.

– Кажется, мне нужно пойти на кухню и проверить, куда подевалась наша сырная тарелка, – кашлянул Тамиров.

Алексу показалось, что он попытался таким образом замаскировать смех.

Трое рестораторов покинули кабинет. Незнакомец в плаще вошёл, тщательно закрыв за собой дверь, и положил на стол амулет от слежки и подслушивания. Плащ слетел на спинку дивана; под ним оказалась немолодая дама в обманчиво простеньком льняном платье, её седые волосы были уложены в строгую причёску, а тёмные глаза смотрели на окружающее спокойно и чуть устало.

– Уф, – сказала дама. – Чуть не задохнулась под этой тряпкой.

Верещагин смог выдавить из себя только невнятное «Э-э-э…».

– Представляться я не буду, всё равно мы с вами, скорее всего, никогда больше не встретимся, – продолжила гостья между тем. – Наш общий знакомый попросил меня поговорить с вами. Я эксперт ресторанного гида.

– Инспектор?

Женщина поморщилась.

– Это идиотское название прилипло после той скандальной книги[14]. Мы сами себя называем экспертами, и поверьте, это заслуженно. Итак, что именно вы хотели узнать? У меня мало времени.

Когда дама, пожелавшая остаться неизвестной, снова завернулась в плащ и исчезла в густой тени, в кабинет вернулись трое рестораторов. Тамиров ухмылялся, Сабжецкий загадочно молчал, третий участник встречи, имя которого вылетело у Алекса из головы, быстро распрощался и ушёл.

– Ну что, поговорили? – поинтересовался Тамиров.

– Поговорили. Спасибо, Юлиуш, я твой должник. Держи визитку, мало ли что…

Сабжецкий покрутил в пальцах кусочек бумаги с именем и номером коммуникатора, кивнул и сунул карточку в карман жилета.

– Свои люди, сочтёмся, – сказал он. – Сергей, а не найдётся ли у тебя ещё глоточка того дивного коньяка, которым ты, помнится, поил нас на свой день рождения?

– Поищу, – коротко ответил Тамиров и вышел.

Алекс посмотрел на Сабжецкого, развалившегося на мягких подушках.

– Юлиуш, почему ты решил мне помочь? – спросил он внезапно.

Тот помолчал.

– Потому, что эта история касается нас всех. Мы не просто готовим еду, мы дарим гостям новые ощущения, идеи, возможности или воспоминания. И нас немного, поэтому… Задумка с фестивалем ухи была не слишком оригинальна, да и сляпана кое-как, на коленке, но провал фестиваля отразится на всём сообществе, – заметив непонимание, отразившееся на лице Алекса, ресторатор махнул рукой. – Просто поверь – результаты твоей работы важны и для меня тоже.

От ресторана «Принцесса» до портальной станции было не слишком-то близко, минут сорок пешего ходу. Но Алекс, распрощавшись с Тамировым и остальными, пошёл именно пешком. Ему хотелось обдумать и уложить в голове все, что произошло за этот день. Всё, что пошло не совсем так, как он ожидал, а иногда и совсем не так. На этой мысли он хмыкнул, и смешок неожиданно громко прозвучал на безлюдном бульваре.

Ну да, он получил ответы на свои вопросы. Не на все, но на значительную часть. Вот только из этих ответов, как обычно и бывает, выросли новые непонятности и новые вопросы… Ну что же, по крайней мере, стало понятно, что история с мишленовскими звёздами к убийству отношения не имеет, и на том спасибо. Можно сосредоточиться на других направлениях расследования.

Выйдя из портальной станции в Рыбинске, он первым делом связался по коммуникатору с Гривцовым.

– Получил? – спросил тот, не тратя времени на приветствия. – Тащи сюда, я пока на работе.

– Получил. Иду, – договорил Верещагин уже пустому экрану.

Секунд-майор выглядел уставшим.

Алекс отдал ему пакет, полученный в архиве, потом не без сожаления протянул временное удостоверение гражданского консультанта.

– Оставь пока у себя, – отмахнулся Гривцов. – Мало ли, ещё пригодится.

Он вскрыл печати на конверте, аккуратно достал оттуда кристаллы и отложил их в сторону, после чего принялся перебирать листы бумаги с расшифровками. Алекс же вспомнил, что не давало ему покоя – что-то он прочёл в записях ушлого бармена Куки, скользнул взглядом, отложил на потом и забыл.

– Дай мне дневники Куконина, – попросил у секунд-майора.

Тот, не отрываясь от чтения, ткнул пальцем в тетрадь. Верещагин раскрыл её, бормоча:

– Где-то в середине записей, за второй или третий день круиза… Что же там такое было?

Некоторое время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц. Наконец Алекс хмыкнул и довольно откинулся на спинку кресла.

– Нашёл? – спросил Гривцов, откладывая документы.

– Нашёл. Вот слушай: «Снова упомянули Жаркова, интересно, зачем он появился? И точно ли это он? Муш. встретился с А. Каз. на нижней палубе, она отдала ему свёрток. Муш. убрал его в потайное отделение чемодана. Надо посмотреть». Сразу куча вопросов появляется – что именно Мушинский получил от Агнии Казаковой? Кто такой Жарков, эта фамилия у нас раньше не всплывала?

– Ну, у нас не всплывало ещё примерно шесть миллиардов фамилий, остальное население нашего шарика, – хмыкнул секунд-майор. – Да шучу я, шучу! Ты прав, это интересно. А я пропустил, старый дурак.

– И ещё один вопрос: что Куки из своего бара прослушивает всю яхту, мы уже знаем, а вот как он смотрит? Нижнюю, техническую палубу из бара не видно.

– Я подозревал, что парень не так прост, как кажется. Только прижать его было нечем.

– А теперь есть.

– Ну да… – легко поднявшись с места, Гривцов собрал бумаги в аккуратную стопку. – В Москве что-то ещё узнал?

– Говорил с рестораторами, с мишленовским инспектором… – Верещагин поморщился. – Может, что-то полезное там и было, но пока я не вижу, куда эти сведения можно применить.

– Найдёшь. Если что-то важное действительно есть, в подходящий момент оно само выскочит, на поверхность. Главное, не пропусти.

– Постараюсь. Кстати об аурах… – он протянул руку к кристаллам. – Не пора ли посмотреть материалы? Время уже позднее, а я хочу ещё на ужин с нашими поварами попасть.

– Оголодал? – хмыкнул Гривцов.

– Прямо до смерти! – Верещагин поморщился. – Целый день ем, как не в себя, лопну скоро!

И он сжал кристалл, активируя запись.

Просмотр материалов шёл в молчании. Когда всё закончилось, и голографический экран истаял в вечерних сумерках, секунд-майор потёр ладонью затылок и прочувствованно, длинно выругался. Алекс хмыкнул.

– Вроде ничего неожиданного мы не узнали. Так, мелкие детали…

– А кто там у нас скрывается в деталях, напомни, а? Да и мелочи очень уж говорящие.[15]

– Ну да, согласен. Мне, пожалуй, бросилась в глаза госпожа Кузнецова. Стихии земли и воздуха у неё заявлены официально, но кто бы мог подумать, что у неё настолько сильная алхимия?

– Да, и эта самая её алхимия отлично вписывается в историю отравления Красовской. Надо поглубже проверить все пересечения, где они могли встретиться и друг другу дорожку перейти. И дамочка эта, которая сыродел, тоже занятная… Сонные чары, надо же! Я такого и не встречал за всю жизнь.

– Сонные чары, конечно, в обстоятельства неплохо укладываются, – Алекс задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Ольгу усыпили и посадили в шезлонг, а через несколько часов ей в спину прилетела ледяная игла. Но зачем такие сложности? Остались бы обе в своих каютах, нашли бы их часом позже…

– Ошибаешься. Ни Бобровских, ни Красовская никому с утра нужны не были. На конкурс они бы отправились вместе с судьями, к часу дня, так что будить их никто бы не стал. Если только стюарды, постучав в двери, решили бы, что никого нет и можно заняться уборкой? Но всё равно это бы случилось не раньше полудня, значит, Красовская уже была бы мертва. Так… – Гривцов раскрыл блокнот и записал что-то, потом пояснил. – Отправлю ребят за расширенной биографией наших трёх магов воды, ну и, разумеется, выясним, кто такой Жарков.

– Ну, и я со своей стороны им займусь, – Алекс пожал протянутую руку.

Когда он появился в ресторане «Бурлаки», ужин только начался. Над столами висело такое густое молчание, что даже нечаянный бряк вилки о тарелку воспринимался, словно нарушение этикета. Негромко поздоровавшись со всеми сразу и, разумеется, не получив ответа, Верещагин нашёл взглядом стол, где разместился хозяин вечера. Там же сидел и Сошников, помахал рукой и кивнул на пустующий соседний стул.

Алекс прошёл к указанному ему месту и сел. Отказался от предложенных официантом водки, самогона или вина и попросил принести морса. Потом склонился к уху Сошникова и спросил:

– Чего такая атмосфера мрачная?

Приятель воззрился на него укоризненно.

– Вроде как только вчера два трупа нашли у нас под боком, как-то не до веселья.

– Труп был только один, – Алекс поправил сказанное и, пошарив глазами по столу, положил себе на тарелку кусок какой-то копчёной рыбы. – Марина жива и вроде бы даже улучшение наблюдается…

Сошников ничего не ответил, только головой покачал и отвернулся.

Впрочем, через довольно короткое время всеобщее молчание начали разбавлять отдельные реплики, совсем скоро слившиеся в приглушённый гул голосов. Поданное к ужину спиртное делало своё дело.

Пархомов поднялся, постучал ножом по бокалу и, когда на него обратились все взгляды, сказал короткую речь. Умело сплёл качество ужина, победу «Бурлаков» в Рыбинском этапе конкурса, благородную цель всего фестиваля… Судьи и гости слушали, кивали, ели. Потом выступал городской голова, потом – от московских поваров – взял слово Мушинский, и завёл нескончаемую речь.

Этим-то моментом Алекс и воспользовался, чтобы негромко окликнуть Сошникова:

– Володя!

– А?

– Вопрос у меня к тебе. По делу.

– Ну-у… не здесь же обсуждать. Давай на улицу выйдем что ли.

После душного ресторанного зала на вольном воздухе показалось даже свежо, от реки явственно тянуло прохладой.

– Хорошо! – сказал Сошников, подставляя ветерку разгорячённое лицо. – Ну, что ты хотел узнать?

– Кто такой Жарков?

Владимир окаменел. Молчал и не шевелился долго, так долго, что ярко освещённый кораблик успел проплыть мимо и скрыться за островком. Только в воздухе ещё долго висела весёлая мелодия вальса, которую играл на борту духовой оркестр.

– Откуда ты взял эту фамилию? – отмер наконец Сошников.

– Всплыла в ходе расследования.

– Московский ресторатор. Бывший.

– Бывший ресторатор или бывший москвич?

– И то, и другое. Впрочем, я не знаю, чем он сейчас занимается.

– А раньше?

– А раньше у него был ресторан на Неглинной, «Арбузная корка». Успешный, популярный, гастрономический. Была любимая женщина. Были друзья, деньги, некоторая слава. Потом… Восемь лет назад Марина ушла от Димы к Пархомову, и утопила его ресторан в грязи. Она была тогда серьёзным ресторанным критиком, с ней считались и к ней прислушивались.

– Утоп?

– Только булькнул. А она ещё и ножку сверху поставила, и каблучком придавила. Дима собрал себя из кусков, продал то, что ещё можно было спасти от кредиторов, и уехал куда-то на юг. И восемь лет его никто не видел. Вполне возможно, что он процветает где-нибудь в Ялте или в Сочи, а может, спился или переквалифицировался в фармацевты, – Сошников перевёл дух и спросил угрюмо. – А теперь объясни, каким образом это имя могло всплыть здесь и сейчас?

– Кое-кто из ваших судей видел его на фестивале. Дважды. Как ты понимаешь, это необходимо проверить.

Помолчал, Владимир обронил:

– Хреново.

– Да и так был не мёд с вареньем.

– Согласен. Я Жаркова знал мало, но даже я помню, что терпения и упёртости ему было не занимать. И он вполне мог бы решить мстить. За восемь лет это блюдо хорошенько остыло…