Холсты

За скрипом старенькой калитки,

Между крыжовенных кустов —

Густые терпкие напитки

Из воздуха и голосов,

Из запахов грозы и яблок,

Из шелковых росистых трав,

Из нежных шампиньоньих шляпок,

Дождинок, льющихся в рукав…

Здесь все такое обжитое,

До боли давнее, моё,

Своим подсолнечным покоем

Определяет бытиё:

Все так же холодень колодца

Купает вёдра в глубине,

Скворцам на яблонях поётся

Всё те же песни, да не мне.

А я бываю реже, реже…

Почти чужая. С холодком

Меня встречает безмятежность,

Окутавшая старый дом…

Скрипят тугие половицы, —

Из детства тяжкие шаги…

Ты, родниковая водица,

Меня от бед убереги!

Дымок усталый от костра,

Дотла сгоревшая картошка,

И шорох павшего листа,

И серебристая дорожка

Скатившейся в ручей луны,

Деревьев говорок неспешный,

И призрачные скакуны,

И прикорнувший в чаще леший…

Когда-то папоротник цвёл

В такие замершие ночи,

И хоровод русалок вёл

Свой танец – невесом и точен.

В лесу волшебном голоса

Звучали жалобно и жутко,

И сыпал ягоду с куста

Сынок кикиморы, малютка…

Мы утром на кострище хлеб

Оставим древним бедолагам,

Кого загнал двадцатый век

По омутам, да по оврагам.

Растаяло всё, изумлённо исчезло,

Пожала любовь на прощанье плечами,

И сумерки вновь одиноко скучают,

Забравшись с ногами в глубокое кресло…

Ткёт время незримо свою паутину,

Сбегают по окнам неровные нити…

Ненужная боль запоздавших наитий,

Минувшего лица испуганно стынут…

А топкое лето проходит, проходит,

Гвоздями дождинок сады распиная,

И спутанных мыслей неровная стая

Покоя, приюта себе не находит:

Растаяло всё, изумлённо исчезло,

Пожала любовь на прощанье плечами…

Снег невесом, сыпуч и тих,

Как сон уставшего ребёнка.

Откуда, из какой сторонки

Принёс он нежность губ твоих?

Ты далеко, не знаю, где,

Но входит мягкими шагами

Снег на крыльцо, и вновь над нами

Один и тот же он. Везде,

Куда бы нас не увлекли

Легки-мечты, – святая небыль,

Склонённое над нами небо

Одно, как жизнь, как соль земли.

А, может статься, кувырком

Промчит судьба, презрев дороги,

И ляжет на твоём пороге

Лишь добрый снег тугим клубком…

Спите, неволею взятые,

Тьмою веков уведённые,

Рясой гранитной одетые,

Тайнами нераскрытыми.

Сон ваш велик и мучителен,

Сон ваш – четыре столетия,

Глаз отжелавших мерцание

В прах обратилось под плитами.

Вы и любили и плакали

В стенах, душивших молчанием,

Слали проклятья и жалобы

Богу, к мольбам равнодушному.

Гордые и непокорные,

С злобою затаённою

Взгляды цариц отверженных

В чёрных плащах монашеских.

Ранних морщинок борозды,

Сколько вы бед скрываете,

Кистью иконописника

Через века пронесённые?

Солнце не всходит под мёртвыми

Каменных сводов громадами,

Сверху века отшумевшие

Вам провещали об атомном.

Девушки в брюках и кружеве

Смотрят с улыбкой на вериги.

Судьбы цариц – давней сказкою,

Экскурсоводом рассказанной.

Неяркий день погас в окне,

Стучит простуженная ветка.

Как черный всадник при луне —

Тень от рояля на стене,

И шаль забыта на кушетке.

Ни звука среди этих стен,

В ковре шаги давно уснули,

Лишь памяти непрочный плен

Еще хранит любимый тлен

И голосов знакомых улей…

Был продан дом и срублен сад,

Пустое место ветер студит…

Невозвратимое назад

Я вызываю, и закат

Всё гаснет на фруктовом блюде…

И, разгоняя холодок

Осенних сумерек, поленья

Трещат уютно, огонёк

Душистой свечки чист и строг,

И кошка дремлет на коленях…