Хомячий магазинчик (ЛП)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я нажал на кнопку и выдавил в рот круглую оранжевую конфетку.

— Хочешь одну? Они кисленькие такие. — Я протянул «телефон» Лекси.

Она скорчила брезгливую мину и оттолкнула мою руку.

— Ты же знаешь, что от кислых конфет я блюю. Одна конфетка — и я все туфли тебе обрыгаю.

— Спасибо за откровенность, — сказал я и забросил в рот еще одну. После чего убрал «телефон» в карман футболки.

Был теплый, солнечный субботний день. Мы уже неделю как вернулись домой. Я встретил Лекси с занятий по теннису, и мы держали путь к моему дому.

На ней были белые теннисные шорты и шелковая серая жилетка поверх белой футболки. Ее волосы были до сих пор мокрыми после игры.

Мое внимание привлекла сине-красная неоновая вывеска над каким-то магазином. Она ярко мерцала даже на ярком солнце. «Хомячий магазинчик».

— Это новый зоомагазин? — спросил я.

Ответа я дожидаться не стал. Я рванул через дорогу. Двое старшеклассников на велосипедах вильнули, чтобы избежать столкновения. Они выкрикнули пару ласковых в мой адрес и погрозили кулаками.

Обожаю зоомагазины. Я нетерпеливо вглядывался в стеклянную дверь, но внутри ничего нельзя было разглядеть. Толкнув дверь, я вошел. Лекси спешила следом.

В магазине царил полумрак. Было жарко и душно. Пахло, как в амбаре. Соломой, землей и деревенской живностью. Медленно вращающийся потолочный вентилятор отбрасывал перед нами темные тени.

— Ой! — вскрикнул я, чуть не врезавшись в стеклянную стену. Я заморгал, давая глазам привыкнуть к полутьме.

Середину магазина занимала огромная витрина, со всех сторон остекленная. В одной из стеклянных стен находилась узенькая проволочная дверка.

Витрина была выше меня. Наверное, футов восемь в высоту. А шириной почти в весь магазинчик.

Из-за стеклянных стен на меня таращились глаза. Дюжины крошечных черных глазок. Витрина оказалась вольером! А внутри копошились сотни хомяков.

Хомяки тыкались носиками в стекло, тараща глаза на нас с Лекси. За ними другие хомяки пробирались через деревянные стружки, покрывавшие пол вольера.

Что это за странное поскрипывание? Это хомячьи колеса. Их было восемь или десять, хомяки крутились в них, заставляя вращаться и скрипеть. Хомяки жадно ели из длинного ряда кормушек у задней стены. Иные бегали по длинным, извилистым пластмассовым трубам. Какой-то хомячок-здоровячок пытался вскарабкаться по стене. Двое хомяков боролись в кормушке.

— Лекси, да тут прямо хомячий цирк! — сказал я.

Она прижала ладони к стеклу и заглядывала внутрь.

— Ты хотел сказать, хомячий город! — сказала она. — Этот вольер больше моей спальни!

— Они просто прелесть, — сказал я. — Смотри, как морщат носики.

Она двинула мне локтем:

— Эй, смотри, какие прикольные передние зубки. Вон тот просто вылитый ты, Сэм!

— Ха-ха, — отозвался я, пихнув ее в ответ. — Странный какой магазинчик. Ни собак, ни птичек… Одни хомяки. Сотни хомяков.

— Смотри. Вон тот морковочку нашел, — показала Лекси. — А тот бурый здоровяк ждет, когда этот ее уронит. Готовится к прыжку. Очуметь!

Я смотрел, как симпатичный серенький хомячок бегает в колесе. Поскрипывание колеса было единственным звуком в магазинчике, не считая гудения вентилятора.

— Родичи не позволяют мне завести собаку, — сказал я. — Сначала я, мол, должен доказать свою ответственность.

— Будто я не знаю, — сказала Лекси, глядя в вольер. — Сэм, ты мне это тысячу раз говорил!

— Но, может быть, они разрешат мне завести хомячка, — сказал я. — Хомячка не нужно выгуливать. С ним не шибко много возни.

Лекси хотела ответить. Но вместо этого разинула рот, не издав не звука. Ее глаза выпучились.

Обернувшись, я проследил за ее взглядом. И ахнул, когда, вглядевшись в полумрак, увидел, на что она смотрит.

Огромный хомячина — просто гигантский, выше нас с Лекси! — вылез из-за вольера. Он шел на двух ногах, странной, шаркающей походкой.

Его стеклянные глазищи — размером с теннисные мячи! — глядели прямо перед собой. Огромные передние лапы болтались вдоль раздутых боков. Ветерок потолочного вентилятора ерошил его мех.

Он повернулся. Он увидел нас!

Тихо топоча огромными лапами, он устремился прямо к нам!

— Нет! — вырвался у меня пронзительный возглас.

Огромные глаза чудища не моргали. Они таращились на нас с Лекси, мрачно поблескивая.

Гигантский хомяк шел через мельтешащие тени, отбрасываемые потолочным вентилятором. Мы с Лекси попятились к вольеру. И смотрели, как он медленно приближается, шаг за шагом.

А потом он поднял свои белые передние лапы и снял с себя голову.

Мы с Лекси покатились со смеху.

Человек в костюме хомяка! Он держал голову перед собой. Его лицо раскраснелось, а со лба капал пот.

— Ну и жарища в этой штуковине, — пожаловался он.

Его курчавые темные волосы с проседью взмокли. У него были темные глаза, большой нос картошкой и густые черные усы кисточкой.

Он положил хомячью башку на прилавок.

— Как вам мой новый магазинчик? — Он высвободил руки и вылез из костюма. — Меня зовут мистер Фитц. — Невысокий и худой, он тем не менее обладал зычным голосом. Накинув передник, он начал возиться с лямками. — А вас?

Мы представились.

— Вы в этом костюме целый день ходите? — спросила Лекси.

Он взял полотенце и вытер лицо и волосы.

— Нет, — сказал он. — Только иногда. Чтобы внимание привлечь.

— Это да, — сказал я. — Наше внимание вы уж точно привлекли! — (Я решил не говорить ему, что нас чуть кондрашка не хватила с перепугу!)

— Я выхожу в нем, чтобы завлекать покупателей, — пояснил Фитц. — Когда заводишь новый магазин, приходится попотеть, чтобы тебя заметили.

Он затолкал костюм под прилавок.

— Мне нравится ваш магазинчик, — сказал я. — Вообще класс.

— Сэм обожает животных, — сказала Лекси.

Фитц кивнул.

— В самом деле? — Он открыл проволочную дверцу вольера. Несколько хомячков обернулись на звук. Остальные продолжали заниматься своими хомячьими делами.

Фитц порылся в стружках и взял в каждую руку по хомячку. Затем он повернулся и протянул одного мне и одного Лекси.

Мой был беленький с бурыми пятнами вдоль спинки. Он извивался у меня в руке. Я чуть не уронил его. Подергивая розовым носиком, он таращил на меня черные глазенки.

Лекси потерла пальцем спинку своего хомяка. Этот был совершенно белый, только на мордочке россыпь пятнышек. Прямо как веснушки.

— Мне нравится их шерстка, — сказала Лекси. — Такая мягонькая. — Хомячок попытался куснуть ее за палец. Она поджала его.

— Полный потряс, — сказал я Фитцу.

Он показал на малыша, который норовил вскарабкаться по моей руке.

— Хочешь взять его, Сэм? Они недорого стоят.

— Хотел бы, — вздохнул я. — Люблю хомяков. Но родители не разрешают мне заводить зверюшек.

— Сперва он должен доказать свою ответственность, — вставила Лекси.

Фитц посмотрел на меня.

— Тебе не хватает ответственности?

— Да нет, не в том дело, — сказал я. — Просто… Они хотят, чтобы я доказал, что смогу хорошо заботиться о питомце.

Фитц кивнул.

— Что ж, можешь приходить в любое время и играть с ними.

Хомячок пощекотал носиком мою ладонь. Я вернул его Фитцу.

— Спасибо.

Лекси своего еще немножко погладила, потом отнесла к вольеру и посадила на место. Мы направились к выходу.

Но Фитц остановил нас.

— Слушайте, а хотите помочь мне налить им воды? У меня много поилок, надо наполнить.

Он достал из-за прилавка две стеклянные бутылочки.

— Конечно, — сказал я, беря одну. — А что в ней? Просто вода?

— Это называется Вито-Вигор, — ответил Фитц. — Такая вода с витаминами. Ну, знаете, такую в супермаркетах продают.

Он протянул Лекси вторую бутылочку Вито-Вигор и отвел нас к задней части вольера.

— Лейте воду вот в эти трубочки, — сказал он. — Она побежит прямо в поилки.

Наклонив бутылочку, я налил воды в трубочку, торчавшую из вольера, и смотрел, как вода полилась в поилку по другую сторону стекла.

— А чтобы покормить их или сменить стружки, приходится заходить внутрь, — сказал Фитц.

— Смотрите, как они на нас глазеют. Небось, думают, что мы великаны, — сказала Лекси.

— Может, они считают нас монстрами, — сказал я. — Может, им про нас снятся кошмары.

Лекси засмеялась.

— Сэм, про тебя мне уже снятся кошмары!

Мы наполнили все поилки и отдали Фитцу пустые бутылочки.

— Ну что ж, ребята, спасибо за помощь, — сказал он. — Заходите в любое время.

Мы вышли и направились к моему дому.

На лице Лекси играла странная улыбочка. Она держала руки скрещенными на груди.

Мы прошли несколько кварталов, как вдруг она остановилась. Ее глаза сияли, а ухмылка стала шире.

— Вот, Сэм, — сказала она, — тебе подарочек. — Она протянула руку.

И я как закричу:

— Лекси, ты охренела?

Лекси положила хомячка мне в руки. Оказывается, она прятала его под жилеткой.

— Ну уж нет! — закричал я. — Еще чего!

Она ухмыльнулась:

— Это тот, что с веснушками. Я так и не посадила его в вольер.

— Но… но… — заикался я.

Лекси пожала плечами.

— А что такое, Сэм? У Фитца их навалом. Он не хватится одного!

Хомяк морщил на меня носик. Я чувствовал, как стучит его крохотное сердечко.

Я погладил его спинку пальцем, чтобы успокоить.

— Лекси, это воровство! — крикнул я. — Ты украла этого хомяка!

Ее улыбка поблекла. Она одернула жилетку.

— Я только пыталась тебе помочь, — сказала она. — Я знаю, как ужасно тебе хочется иметь питомца.

— Не так ужасно, чтобы воровать, — сказал я. — Не нужно мне твоей помощи, Лекси. Этот Фитц неплохой мужик. Я бы ни за что не украл хомяка из его магазина. Это ненормально.

Ее щеки покраснели.

— Ладно. Хорошо. Я ненормальная, — бросила она и сжала кулаки. А потом отвернулась и зашагала прочь.

— Эй, подожди… — окликнул я.

Но она перешла на бег. Умчалась по улице, ни разу не оглянувшись.

Я поднес дрожащего хомяка к лицу и ласково заговорил с ним:

— Не волнуйся, приятель. Я отнесу тебя домой.

Посадил малыша в карман рубашки, от греха подальше. И поспешил обратно к хомячьему магазинчику.

Я заглянул в витрину. Темно, хоть глаз выколи. Потом уже я разглядел на двери табличку «Закрыто».

Я застонал. Хомяк извивался в кармане. Я накрыл его рукой, чтоб не выскочил.

Постучался в дверь. Вдруг мистер Фитц еще не ушел.

У меня голова шла кругом. Поверит ли он, когда я расскажу ему, что случилось? Или решит, что это я стянул хомячка?

Но его не было.

Я потянул дверь на себя… и она распахнулась!

— Ого!

Тут уж мое сердце заколотилось не хуже хомячьего! Я вошел в темноту и тихонько затворил за собой дверь.

Внутри было жарко и крепко попахивало. Вентилятор был выключен. Загривок начало пощипывать. Я почувствовал, как по лбу бегут капли пота.

Было так темно, что я едва мог видеть стеклянный вольер. Зато слышал, как поскрипывают хомячьи колеса. И как их лапки шебуршат стружкой, когда они снуют туда-сюда.

Я приблизился к стеклу. Оттуда на меня таращились хомяки. Они карабкались друг на дружку, чтобы лучше видеть.

Я огляделся. Никаких следов Фитца. Скомканный костюм хомяка валялся на стойке. Голова лежала рядом.

Воздух был влажный и спертый. Не продохнуть.

Верну хомяка в вольер и свалю отсюда, сказал я себе.

Я подошел к дверце. Полез в карман за хомячком — и хлоп! Хомяк наступил на «мобильник» у меня в кармане. Оттуда выскочила кислая конфетка.

— Эй! — вскрикнул я, а хомяк тут же схватил ее передними лапками. И затолкал в рот. Он проглотил конфетку даже не прожевав.

Я выудил хомяка из кармана и поднял перед собой.

— Ты как, Конопатый? — спросил я его.

В груди у меня все затрепетало. Вдруг я только что отравил маленького?

Хомяк опустил взгляд в мой карман. И стал загребать лапками. Он вытягивался всем телом, пытаясь дотянуться до кармашка.

Это насмешило меня.

Он пытается добыть еще конфет!

Бережно обхватив хомячка пальцами, я подошел к дверце. Мне не сразу удалось сообразить, как она открывается. Наконец, я открыл ее.

Я хотел опустить хомяка в вольер. Но он уцепился обеими лапками за карман моей рубашки и не отпускал!

— Ну давай, приятель. Убери от меня свои лапы! — взмолился я. — Хорошенького понемножку.

Обеими руками я обхватил малыша поперек туловища и потянул.

Он засунул голову в мой карман и накрепко прицепился к рубашке.

Послышался шорох. Опустив глаза, я увидел хомяков, несущихся к открытой дверце.

— Нет! — крикнул я.

Я представил, как сотни хомяков удирают — разбегаются по магазину в темноте.

Я метнулся, чтобы загородить дверцу. Споткнулся — и ввалился в вольер. Только чудом я ухитрился не раздавить ни одного из хомяков!

По-прежнему сжимая хомячка в руках, я восстановил равновесие. Протянув руку назад, успел запереть дверцу прежде, чем кто-то из хомяков успел улизнуть.

— У-у-у-у-у! — Меня накрыла мощная вонь. — Ну и запашок! — проговорил я вслух. Стеклянные стены приглушали мой голос.

Интересно, мистер Фитц вообще убирает за ними какашки?

Я пытался не дышать. Но не мог избавиться от этого запаха.

Я подскочил: кто-то пробежал по моей ноге. Слишком темно, ничего не разглядеть. Но я чувствовал, как хомяки карабкаются по ногам. Стружки на полу шуршали — хомяки сновали вокруг меня.

Ну чего ты испугался, Сэм? Это же просто милые хомячки!

Вот только их тут сотни. Я чувствовал, как они снуют по моим туфлям и царапают ноги. И все, что мне было видно, это жутковатый блеск их глаз. Со всех сторон.

— Никаких больше конфет! — сказал я хомяку. Дернул последний раз — и оторвал его от кармашка.

Только я стал опускать его на пол, как в магазине вспыхнул свет.

Мистер Фитц стоял перед вольером, моргая. При виде меня его глаза полезли на лоб. Он возмущенно воскликнул:

— Ты что тут делаешь?

Я обмер.

Мозги замкнуло.

Как я это объясню?

Неужели он решил, что я вор?

Я по-прежнему держал конопатого хомячка в руке.

Мистер Фитц прижался носом к стеклу, разглядывая меня. Он явно не обрадовался, застав меня здесь.

Я посадил Конопатого на пол вольера. Хомячок не спешил воссоединиться со своими товарищами. Он стоял на задних лапках, глядя на меня.

Странно, подумал я.

Повернувшись, я подошел к дверце, чувствуя под ногами скользкие стружки. Стараясь не дышать, открыл ее. И вывалился из вольера.

Фитц смотрел на меня. Он скрестил руки поверх своего белого фартука.

— Сэм, магазин закрыт, — сказал он.

— Я… я знаю, — пробормотал я. — Я… должен был вернуть хомячка.

Он вперился в меня взглядом.

— Вернуть?

Я кивнул. Во рту вдруг жутко пересохло.

— Он застрял у Лекси в жилетке, — сказал я. — Она только по дороге домой заметила. Этот малыш к ней прицепился. Вот… я… э-э… обратно принес.

Да. Я врал. Но мне не хотелось закладывать Лекси.

Поверил ли он мне?

Я не мог понять. Но лицо его смягчилось.

— Это очень хорошо с твоей стороны, — произнес он наконец. — Очень ответственно.

— Я… стучался, — сказал я. — Наверное, вы не слышали.

— Ничего страшного, — ответил Фитц. — Просто ты застал меня врасплох.

Он взял тряпку и стал протирать вольер.

— Эти зверюшки горазды сбегать. Готовы в карман залезть, думая, что это подарит им несколько минут свободы!

Я засмеялся:

— Ну, зато они симпатяги. Этот веснушчатый не хотел со мной расставаться.

— Что ж, еще раз спасибо, — сказал Фитц. — Заходи в любое время, Сэм. И друзьям расскажи.

Я облегченно вздохнул. Надеюсь, он не услышал. Мы попрощались. А потом я поспешил домой, где меня ждал ужин — и новые злоключения!

Лекси явилась к ужину. Она сидела напротив нас с Ноа. Похоже, она больше не обижалась. Она даже не упоминала хомяков.

Ноа три годика и он настоящий дьяволенок — однако мои предки считают его чудесным ребенком. Помяните мое слово: никакой он не чудесный! Если только слово «чудесный» вы не произносите как «б-о-л-я-ч-к-а»!

Ноа очень похож на меня, только волосы светлые и волнистые. У него такие же темные глаза и такие же кроличьи зубы. Знаете, какая самая скверная его черта? Он обожает кусаться!

Папа сидел на своем излюбленном месте во главе стола. Он крупный, краснолицый и крепко сбитый. Он целый год играл в Национальной Футбольной Лиге, пока не повредил колено. А теперь управляет компанией по прокату грузовиков.

Он всегда ворчит, когда проголодается, так что не был особенно разговорчив.

Мама худенькая и очень симпатичная. Она всегда садится на другом конце стола, поближе к кухне — и к Ноа, на случай, если он начнет куролесить. Как всегда и бывает.

Сегодня он начал ужин с засовывания в нос стручков фасоли.

— Смотли, что вылосло! — кричал он Лекси. — Смотли, что вылосло!

Он всегда становится особенно несносен, когда Лекси рядом. Обожает перед ней рисоваться. Особенно когда она ухохатывается над всеми его дурацкими шуточками.

Лекси слишком потакает ему. Впрочем, она считает его милым, совсем как мои родители.

Я тоже считаю его милым — при условии, что это слово произносится как «у-ж-а-с-н-ы-й»!

Мы стали передавать по кругу курицу и пюре. Ноа пролил свой яблочный сок в тарелку и как давай хохотать!

Ладно, это нечаянно. Но почему он считает свои «нечаянности» такими смешными? Почему ему никогда не бывает стыдно?

Я взял салфетку и помог ему вытереть сок.

— Осторожней, Ноа, — пробурчал папа, не отрываясь от куриной ножки.

Мама налила Ноа новый стакан сока.

На какое-то время воцарилось спокойствие. Прикончив пару-тройку куриных ножек и целую гору картофельного пюре, папа заметно воспрял духом. Лекси рассказала об электронном письме, полученном ею от девочки, с которой она познакомилась в Кошмарии.

— Рада, что ты обзавелась новой подругой, — сказала мама.

— Это я твой друг, — сказал Ноа. У него все щеки были в пюре — и даже уши!

Я решил рассказать маме и папе о новом зоомагазине. Заодно рассказал о владельце, мистере Фитце, и о том, что там есть огромный стеклянный вольер, по которому бегают сотни хомяков. А потом спросил:

— Можно я заведу хомячка? Ну пожа-а-а-а-алуйста!

Я не хотел клянчить. Так уж получилось.

Папа помотал головой и продолжал обгладывать куриную ножку.

— Ты ведь знаешь правило, — сказала мама. — Заводи кого хочешь, когда докажешь свою ответственность.

— Но как я докажу свою ответственность, если у меня нет никого? — возмутился я.

Мама наморщила лоб. Она всегда так делает, когда задумается.

— Ну вот что, Сэм, — сказала она. — Я тебе дам несколько испытаний. Если справишься, мы подумаем, не купить ли тебе хомячка.

Я застонал.

— Что еще за испытания?

Ноа встал на коленки на стуле рядом со мной.

— Я буду твоим питомцем, — заявил он и запыхтел, как собака. А потом принялся облизывать мою руку.

Мама, папа и Лекси покатились со смеху.

Фу-у-у. Он всю руку мне обслюнявил.

Я попытался отдернуть ее. Но Ноа ухватился за нее обеими руками и продолжал лизать.

— Перестань! — рявкнул я. — Отвяжись, Ноа! Сидеть! К ноге!

От этого все еще пуще захохотали.

— Я твой питомец! Я твой питомец! — кричал Ноа. И тут же оцарапал мне руку!

— Ай! Хватит! — крикнул я.

Перегнувшись через стол, Лекси прошептала мне:

— Я могу тебе помочь. Думаю, я смогу отвлечь его.

— Смотрите! Я хомяк! — воскликнул он. Скрючил руки, как лапы — да как цапнет меня!

Лекси полезла в карман шорт и достала маленький синий пакетик. Я его сразу узнал. Это были «Супер-Растишки» из Кошмарии.

Лекси попыталась открыть его. Наконец, она просто надорвала пакетик.

Она вытащила маленький кусочек голубой губки. Размером примерно с четвертак.

Ноа вгрызался в мою кожу.

— Пожалуйста, быстрее! — крикнул я.

Лекси кинула маленькое губчатое создание в стакан Ноа.

Оно пошипело немного. Потом затрещало. А потом как хлопнет!

Послышался громкий свист, и голубая губка вспучилась! Она росла, точно пузырь жвачки.

Тр-р-р-р-ресь! Стакан затрещал и разлетелся вдребезги. Яблочный сок забрызгал весь стол.

Губчатая создание стремительно набухало, раздуваясь, словно воздушный шар. Оно переваливалось с боку на бок, расползаясь по столу… становясь все шире, шире… и выше.

Мама с папой завопили в голос. Ноа выпустил мою руку и плюхнулся на свой стул.

Огромная губчатая тварюга толкнула Ноа и сшибла его со стула. Стул тоже грохнулся на пол.

— Чудовище! — заорал Ноа. — Чудовище!

Голубое страшилище становилось все больше… больше… Его туша уже вымахала размером с автомобиль! А голова запрокинулась кверху, как у тираннозавра!

Оно подпрыгнуло. Еще раз подпрыгнуло. Тарелки и блюдца градом посыпались со стола и разлетелись об пол. Стаканы разбились.

Все повскакивали на ноги. Я отшатнулся, под ногами захрустело битое стекло.

Мама прижимала ладони к щекам. И вопила:

— Сделайте что-нибудь! Хоть что-нибудь!

Но Супер-Растишка знай себе рос. Колыхаясь и подпрыгивая, он продолжал разбухать.

Бух. Бух. Бух.

Ну и тяжелющий! Я испугался, что он раздавит стол!

Ревя во всю мощь своих легких, Ноа отпрянул и врезался в меня.

Папа оцепенел с гримасой ужаса на лице.

Я поднял глаза в тот момент, когда голова твари стукнулась о потолочный светильник. Плафон треснул и разлетелся вдребезги. Осколки ливнем посыпались на нас. Лампочка лопнула, и стало темно.

— Чудовище! Чудовище! — голосил Ноа без умолку.

Лекси закрыла голову руками и завизжала.

Башка чудища впечаталась в потолок. Огромная туша раскачивалась на столе, точно неваляшка.

— Оно… оно растет! — закричал я. — Осторожно! Сейчас рухнет!

Оно накренилось над нами. Покачнулось раз. Другой. После чего наконец-то замерло.

Тишина.

Непривычная тишина воцарилась в столовой. Слышно было только, как Ноа всхлипывает, шмыгая носом.

Огромная тварь замерла совершенно неподвижно. Ее голова упиралась в разбитый потолочный светильник. Огромная туша расползлась по всему столу.

Хрустя разбитыми тарелками и стаканами, мама бросилась обнимать Ноа.

— Ты в порядке? — кричала она. — Все целы?

Мы отозвались слабыми голосами. Думаю, все были ошарашены.

— Ну и разгром, — пробормотал папа. Я посмотрел вниз. Он стоял на блюде из-под курицы.

Мама прижала Ноа к себе.

— Что это за пакость? — закричала она.

— Это… это игрушка, которую мы купили в Кошмарии, — промямлил я.

Ноа протянул руку и помял губчатое голубое тело Супер-Растишки. Оно скрипнуло. Ноа засмеялся. Он обхватил его обеими руками и стиснул.

— Ноа, не трожь! — Мама оттащила его. — Эта штука опасна! Откуда нам знать, из чего она сделана!

Ноа снова засмеялся.

— Мне нравится. Можно мне такую?

Папа осуждающе посмотрел на меня. И указал на громадину:

— Держу пари, это была идея Сэма.

— Ну-у-у… да, — призналась Лекси. — То есть, оно мое. Но купил ее мне Сэм.

— Лекси, будь добра, заткнись! — крикнул я. — От тебя никакой помощи!

Папа покачал головой:

— Сэм, ты определенно провалил свое первое испытание.

— Какое еще испытание? — взвизгнул я не своим голосом. — Что ты имеешь в виду? Я вообще ничего не делал!

От громкого «пу-у-у-уффффф!» мы все подскочили.

Страхолюдная громадина накренилась вперед — так далеко, что чуть не высадила окно столовой.

А потом… скрип-скрип-скрип… она начала уменьшаться.

Мы все оцепенело стояли и смотрели, как она сжималась, становясь все меньше и меньше. Как воздушный шар, из которого выпускают воздух.

Все заняло каких-нибудь несколько секунд. И вот уже тварь снова размером с четвертак. Лежит себе посреди стола — голубая точечка посреди битой посуды. И не движется.

Мама покачала головой.

— До чего кошмарная вещь! — воскликнула она. — Ничего ужаснее в жизни не видела! Ладно хоть она недолго была такой большой. А теперь давайте-ка приберем весь этот бардак.

Наклонившись, мама с папой принялись собирать осколки тарелок и стаканов. Я сбегал на кухню и принес мусорное ведро.

Лекси подошла ко мне и сунула пакетик с Супер-Растишками мне в руку.

— Забирай, Сэм. Слишком они опасные. Не надо мне такого счастья.

— Слушай, можно подумать, мне надо, — сказал я. — Нет уж. — Я бросил пакетик в мусорное ведро.

— Сэм, тащи пылесос, — распорядилась мама. — Ноа, будь осторожнее. Тут повсюду битое стекло. Иди к себе, пока мы все не пропылесосим.

— Не хочу к себе, — заявил Ноа. Скрестил тощие ручонки на груди — и ни с места.

Милый ребеночек, да?

Мы пылесосили. Мы вытирали. Мы подметали. Мы сделали все, что могли, лишь бы избавиться от осколков.

Папа все это время не сводил с меня теплого, дружественного взгляда.

— Это не моя вина! Правда! — воскликнул я. — Почему всегда я виноват?

— А кто бы еще додумался купить какую-то неведому зверушку? — проворчал папа.

Потом папа отвез Лекси домой. Мама отправила Ноа в кровать.

Я поплелся в свою комнату, плюхнулся за стол. Взял конфетный «мобильник» и выдавил в рот кисленькую конфетку.

М-м-м.

Вспомнился конопатый хомяк, как ему понравилась конфетка. Он так хотел добавки, что прицепился к моей рубашке и не отпускал!

А они и впрямь классные, подумал я. У хомячка губа не дура!

Я отправил в рот еще одну.

— Пощипывают так, — пробормотал я. Тая во рту, они вызывали пощипывание не только во рту, но и в лице.

Нет. Во всем теле. От них все тело пощипывало.

Странно. Необычное какое чувство.

Я забросил в рот еще одну. Не мог остановиться.

Спустя несколько дней мама устроила мне настоящее первое испытание.

Она стояла перед зеркалом в прихожей, возясь с бордовой береткой. Заправила свои темные волосы под беретку. Потом передумала. Распустила их по плечам.

— Я отлучусь ненадолго, — сказала она.

— И хочешь, чтобы я присмотрел за Ноа? — догадался я.

Она кивнула, разглядывая себя в зеркале:

— Иди в свою комнату и поиграй с ним.

— Нет проблем, — ответил я.

— Только сильно не беситесь, — добавила мама.

— Надеюсь, ты сказала это ему! — сказал я. — Он постоянно меня колотит!

Мама отложила беретку и направилась к выходу.

— Не забывай, Сэм, это испытание.

— Я непременно его пройду! — заверил я. — Я вполне ответственный, мама. Честно. — Я проследовал за ней на кухню. — Я уже подобрал место для хомячьей клетки. На полочке у окна. Так ему будет достаточно солнечного света. Знаешь, как я назову своего хомячка?

— Не сейчас, Сэм, — сказала мама, открывая дверь в гараж.

— Хома, — сказал я. — Хорошее имя для хомяка, верно? Хомяк Хома?

— Сэм…

— Но я еще подумаю. Может, мне понадобятся два хомяка. В смысле, одному хомяку будет очень одиноко, ты не находишь?

— Сэм, пожалуйста, — сказала мама. — Не забегай вперед. Ты еще не прошел даже первого испытания! — Она спустилась в гараж. — Иди поиграй с Ноа. Пока. — Дверь за нею закрылась.

— А, точно. Ноа, — сказал я.

Мама завела мотор. А я направился в комнату Ноа, но тут в дверь позвонили. Я открыл.

— О, привет.

На пороге стояла Лекси, одетая в черную футболку с угрюмой желтой рожицей на груди и джинсовую юбку поверх черных колготок.

— Я пришла извиниться, — сказала она и протиснулась мимо меня в дом. В волосах у нее застрял желтый листок. Я вытащил его и протянул ей.

— Я дико извиняюсь, — начала она. — Ну, знаешь… за тот вечер. Супер-Растишка и все такое. Все повесили на тебя. Но я тоже хороша.

Я пожал плечами:

— Кто старое помянет… Ноа напал на меня. Ты всего лишь хотела помочь.

Марни взяла мамину бордовую беретку и стала примерять. Повертела так и эдак, положила обратно.

— Что поделываешь? — спросила она.

— За Ноа присматриваю, — ответил я.

— О, отлично. Могу помочь. — Она порылась в сумочке и выудила свой айфон. — Ты должен это заценить, Сэм. Это новое приложение, которое я скачала.

— А что оно делает? — спросил я. Забрав у нее айфон, я посмотрел на экран. — Похоже на кучу куриц.

Лекси кивнула.

— Точненько. А теперь наклони айфон. Смотри.

Я наклонил его набок. Две курицы тут же снесли яйца.

— Круто, — сказал я.

— Такая игра, — сказала Лекси. — Надо наклонять его так, чтобы все курицы снеслись.

Я снова наклонил айфон. Ничего не произошло. Две курицы заквохтали, но яиц не снесли.

— Не так это легко, как кажется, — сказала Лекси. — Если наклонить не в ту сторону, яйца разобьются, и ты проиграешь.

Она взяла у меня айфон. Подняла и подержала прямо несколько секунд. Потом медленно наклонила.

Четыре курицы снесли яйца.

— Почти получилось! — воскликнула Лекси. — Четыре из пяти. Видишь? Это не так-то просто.

— Дай еще разок попробовать, — попросил я. — Это полный класс. Куры совсем как настоящие.

Я осторожно взял айфон. Медленно наклонил. Одна несушка громко захлопала крыльями. Еще три отложили яйца.

Лекси засмеялась:

— Ты научишься. Тут нужно руку набить.

Я попытался еще несколько раз. Потом вздохнул.

— Ноа! — воскликнул я. — Я совсем забыл о нем!

И помчался наверх, в братишкину комнату. Сердце бешено колотилось. Сколько я играл в эту курячью игру? Пять минут? Десять?

Я остановился в дверях. Ноа сидел на ковре. И тут я как заору:

— Нет! Ноа! Нет! О не-е-е-е-ет!

У меня чуть глаза на лоб не выскочили. Разинув рот, я уставился на круглую голубую штучку в пухлой ручонке Ноа.

Супер-Растишка!

Ноа стоял на коленях. Он обернулся на мой крик и ухмыльнулся.

— Буду большой! — заявил он. — Сэмми, я буду большой!

— Не-е-е-е-ет! — снова завопил я. Бросился в комнату. Упал на колени.

Слишком поздно. Он уже засунул губчатую тварь себе в рот.

И начал жевать.

У меня перехватило дух. Сердце оборвалось.

Я схватил Ноа за голову и подбородок. Пытался открыть ему рот.

Он извивался и выворачивался. Он отбивался от меня, стиснув зубы.

Но я все же сумел отчаянным усилием разомкнуть ему рот. Засунув два пальца между его зубов, я все-таки вытащил Супер-Растишку!

— Дай! — завопил Ноа и взмахнул рукой, пытаясь его схватить. — Дай! Хочу быть большой!

Я отдернул руку и кинул существо Лекси, стоявшей в дверях.

Она выронила его. Голубое губчатое создание покатилось по ковру.

Я удерживал Ноа на месте. Это нелегко. Малой сильнее, чем кажется на первый взгляд.

Лекси бросилась за губкой. Схватив существо, она запихнула его в карман своей джинсовой юбки.

— Дай! — взвыл Ноа.

На полу возле его кровати я заметил пакетик с остальными Супер-Растишками. Я схватил его и осторожно убрал в карман джинсов.

Потом сердито повернулся к Ноа, по-прежнему стоявшему на коленях.

— Ты достал их из мусорки, да? — рявкнул я. — Знаешь, Ноа, это уж безобразие. Держи свои лапы подальше от мусора, понял?

Он раскрыл рот и заревел в голос. Его лицо стало почти таким же красным, как ковер. Запрокинув голову, он ревел благим матом. Слезки катились по его раскрасневшимся щекам.

Я повернулся к Лекси.

— Ну что с ним делать? Совсем ребенок.

— Надо его отвлечь! — ответила Лекси. Ей пришлось перекрикивать истошный ор Ноа.

— Скорее! Покажи ему игру про куриц, — скомандовал я.

Она покачала головой.

— Она внизу. Я принесу.

Ноа всхлипывал и лупил кулачками по ковру.

— О, подожди-ка. Придумал. — Я вытащил из кармана конфетный «мобильник». — Вот, Ноа, смотри. Хочешь конфетку?

Я выдавил из «телефона» оранжевый шарик и сунул ему в рот.

Он стал ее сосать. По крайней мере, реветь перестал.

Ноа проглотил конфетку и показал на рот:

— Еще. Еще конфетку.

Лекси засмеялась.

— Этому парню палец в рот не клади, — сказала она.

Я выдавил из «телефона» еще одну. Он выхватил ее и сунул в рот.

— Еще! Еще конфетку!

Я снова стал нажимать на кнопку. Но чей-то окрик остановил меня. Я обернулся.

— Мама?

Она вошла в гостиную, чеканя шаг.

— Ты что, даешь ему конфеты? Это так ты доказываешь свою ответственность, Сэм? Пичкая сладостями младшего братишку?

— Еще! — требовал Ноа, протягивая ладошку. — Еще конфетку!

Я издал долгий, горестный вздох.

— Неужели я ни на что не способен? Не видать мне теперь питомца, как своих ушей…

Но вдруг меня осенила великолепная идея. Я понял, как доказать маме и папе, что я вполне ответственный.

На следующий день после занятий я поспешил в «Хомячий магазинчик». Распахнув дверь, я влетел внутрь. Мистера Фитца я обнаружил за прилавком. Он расставлял бутылочки с Вито-Вигор.

Хомячьи колеса поскрипывали в огромном вольере. Некоторые хомяки затеяли игру в догонялки, носясь туда-сюда.

— Сэм, — сказал мистер Фитц. — Ты что-то совсем запыхался.

Я выждал несколько секунд, пока сердце успокоится.

— Я… я бежал всю дорогу из школы, — проговорил я.

Он провел рукой по своим курчавым седеющим волосам и почесал в затылке.

— Ты пришел купить хомячка?

— Нет, — сказал я. — Мне не разрешают. Пока. Помните? Я должен доказать родителям, что могу быть ответственным.

— Ну и как успехи? — спросил он, открутив крышечку с бутылочки Вито-Вигор. Затем подошел к задней части вольера и стал наполнять поилку.

Я последовал за ним.

— Неважно, — признался я. — Случилась там пара неприятностей. Не по моей вине.

Он кивнул.

— И у меня появилась идея, — продолжал я. — Может… ну… я мог бы помогать в магазине. Понимаете? Заниматься делами. Хомяков кормить, воду им наливать и все такое.

Фитц повел усами и вперился в меня своими темными глазами.

— То есть, подрабатывать после школы?

Я кивнул.

— Вам даже платить мне не надо, ничего такого, — сказал я. — Если вы дадите мне работу, я докажу, что ответственно отношусь к животным, понимаете? Это произведет впечатление на моих родителей.

Фитц снова повел усами. Но выражение его лица не изменилось.

— Ну не знаю, Сэм, — протянул он. — Магазинчик у меня маленький.

— Но я могу помочь. Честно! — убеждал я. — Я замечательно обхожусь с животными. Очень бережно. Если вы дадите мне шанс…

Мистер Фитц колебался довольно долго.

— Что ж, отчего бы и не попробовать? — сказал он наконец. — Пожалуй, помощь мне не помешает. Столько хомяков, и обо всех нужно заботиться.

— Да! Да! — воскликнул я, взметнув кулаки над головой.

Он снова почесал в затылке.

— Я даже могу каждую неделю немного тебе платить, Сэм.

— Спасибо! Спасибо!

Несколько хомячков таращились через стекло. Наверное, гадали, отчего столько шума.

— Можешь кормить и поить их, — продолжал Фитц. — И вольер чистить. И выполнять другие поручения.

— Замечательно, — сказал я.

— И вот что, — добавил он. — Через пару недель я позвоню твоим родителям и расскажу им, какой ты ответственный. — Он улыбнулся. — Если сработаемся, конечно.

— Не беспокойтесь, — сказал я. — Буду работать вовсю. И… я почитаю о хомяках. Разузнаю о них все, чтобы лучше вам помогать. И…

Закончить я не успел. Зазвенел колокольчик, распахнулась дверь — влетела Лекси.

— Так и знала, что найду тебя здесь, Сэм, — сказала она.

Мне не терпелось поделиться новостью.

— Лекси, мистер Фитц только что дал мне работу!

— Чудесно. — Она открыла дверцу вольера и взяла упитанного серо-белого хомяка. Держа его в ладони, она стала бережно поглаживать его. — А в чем она заключается?

— Буду их кормить, — сказал я. — И выполнять прочие поручения.

— И правда чудесно, — сказала Лекси. Она повернулась к мистеру Фитцу. — А можно и мне поработать? Я могла бы помогать Сэму или еще что-нибудь делать.

Я затаил дыхание. Ну почему она вечно навязывается мне в помощники?

Фитц покачал головой.

— Мне, конечно, очень жаль, — сказал он, — но сомневаюсь, что в магазине хватит работы на троих.

Лекси вздохнула. Она нежно поглаживала хомячка в руке. Я видел, как она разочарована. Она положила его обратно в вольер.

Внезапно выражение ее лица изменилось. Она подошла к прилавку и подняла с него голову огромного хомяка.

— Я могу носить его, — предложила она Фитцу.

Его глаза расширились.

— Что ты имеешь в виду?

— Я могу надевать хомячий костюм. Понимаете? Буду ходить по кварталу туда-сюда. Завлекать покупателей.

— Хорошо, — сказал Фитц. — Дельная мысль. Сэм работает в магазине, а ты — снаружи, в костюме.

— Великолепно! — радостно воскликнула Лекси и дала Фитцу пять. Тот выглядел слегка обескураженным.

— И вот что, — сказал он. — За каждого покупателя, которого ты приведешь, я буду платить тебе по два доллара.

Лекси дала пять мне.

— Мне надо сходить вниз, принести мешок стружки, — сказал Фитц. — А каждый такой мешок весит фунтов двадцать. Тяжелющие. Вы двое присмотрите за магазином, пока я буду внизу.

Он обошел вольер и скрылся на лестнице, ведущей в подвал.

— Я так взволнована! — воскликнула Лекси. — Какая чудесная идея, Сэм. Нам будет здесь очень весело, а ты докажешь родителям, какой ты ответственный.

Я кивнул.

— Да, и…

Ахнув, я осекся. От ужаса.

Я слабо вскрикнул. И схватил Лекси за руку.

— Смотри! — выдохнул я. — Лекси, ты не закрыла вольер! Хомяки… они разбегаются!

Я захлопнул дверцу вольера. А потом кинулся на пол и схватил в каждую руку по хомяку.

Они извивались, как бешеные. Но я держал их крепко и затолкал в вольер.

Лекси бегала вокруг, ловя хомяков и засовывая их себе подмышку. Таким образом ей удалось изловить четырех-пятерых. Пока она пыталась запихнуть их обратно в вольер, двое опять удрали.

Лекси взвизгнула, когда они понеслись через магазин. И припустила за ними.

Хомяки бросились врассыпную. Я поймал еще одного, бежавшего ко входу в подвал.

Подняв глаза, я увидел двух девчонок, заглядывающих в окно.

— Не давай никому открыть дверь! — заорал я Лекси.

Хомяк перепрыгнул через мои туфли и побежал за прилавок. Я развернулся. Подхватил еще одного малыша. Запихнул в вольер еще двоих.

Еще два хомяка мчались к подвальной двери. Я бросился вдогонку — и тут же наступил на что-то, услышав громкое «ч-ч-чвак!»

— Ой, кошма-а-ар! — простонал я.

Я пытался поднять ногу. Ботинок прилип к полу.

У меня свело живот. Я начал давиться.

— Лекси, я… я только что раздавил одного! — пролепетал я. — Кажется, меня сейчас стошнит…

Подбежала Лекси, в каждой руке по хомяку. Она посмотрела на мою туфлю. И засмеялась.

— Сэм, это не хомяк, — покачала она головой. — Это губка!

— Что?

Нагнувшись, я отлепил ее от подошвы. Липкая, грязная губка. Вероятно, ее обронил мистер Фитц.

Лекси так хохотала, что чуть обоих хомяков не выронила.

— Не смешно! — крикнул я. — Быстро! Я слышу Фитца. Он поднимается.

Мы закинули последнего хомяка в вольер и задвинули дверцу — аккурат в тот момент, как вернулся Фитц.

Я тяжело дышал, хватая ртом воздух. Лекси сползла по стене хомячьего вольера.

— Все нормально? — спросил Фитц, бухнув на пол здоровенный зеленый мешок.

— Да. Нет проблем, — проговорил я, по-прежнему пытаясь отдышаться. Огляделся вокруг. Вдруг какие-нибудь беглые хомяки до сих пор шастают на свободе?

Мне хотелось придушить Лекси, так, для острастки. Нет, здорово, конечно, когда у тебя есть друг, всегда готовый тебя поддержать. Но почему ее поддержка всегда оборачивается стихийным бедствием?

— А можно нам приступить к работе прямо сейчас, мистер Фитц? — спросила она.

Он почесал усы.

— Отчего же нет? Хорошая идея.

Лекси сняла с прилавка костюм хомяка. Разложив на полу, она стала забираться в него.

Фитц протянул мне зеленый мешок.

— Это стружка, Сэм. Полезай в вольер и поменяй подстилку. Вон, в углу лопата. Выгреби старую и насыпь свежую.

— А разве не надо сперва пересадить хомяков? — удивился я.

— Так некуда, — развел руками Фитц. — Просто постарайся их не задеть.

— Нет проблем, — сказал я и открыл мешок. Судя по запаху, стружка была сосновая.

Фитц снова исчез в подвале.

Лекси надела хомячью голову. Но уже через несколько секунд сняла и вытерла лоб мохнатой лапой.

— Фу-у-ух. Ну и жарища. Может, нам с тобой стоит махнуться. Ты бы хотел поработать на улице, правда?

— Фигушки, — сказал я. — Не жалуйся. И не напортачь.

Она положила лапу на сердце:

— Это я-то портачу? Ты шутишь, правда? Я в жизни не портачила!

— Слушай, Лекси, — сказал я, — все должно пройти как по маслу. Фитц обещал через пару недель позвонить моим предкам и рассказать, какой я ответственный. Но если ты напортачишь…

— Не боись, — сказала Лекси. — Я здесь только чтобы тебе помочь, Сэм.

Я закатил глаза и застонал.

Она надела хомячью голову и вышла из магазина.

Я нашел лопату и отнес ее к вольеру. Когда зашел внутрь, эта мелюзга так вокруг меня и сновала.

— Фу-у-у… — Меня чуть опять не вывернуло. Вонища стояла невообразимая!

Мои туфли скользили по комочкам липкой дряни. От нее тянуло кислятиной. Как могут маленькие хомячки так много гадить? А тут еще и жарища под сотню градусов!

— Прочь с дороги, ребята! — сказал я. — Уж я-то наведу здесь порядок. Ух, навоняли!

Я начал сгребать лопатой старые стружки. Ясное дело, со свежими запах будет получше. Чтобы равномерно распределить опилки, пришлось опуститься на колени. Стружка облепила джинсы. И кое-что другое тоже налипло. Гадость.

В следующий раз надену старые, решил я.

Хомяки пробегали по моим ногам. Один попытался вскарабкаться по руке. Я осторожно пересадил его на пол.

Через стекло я видел Лекси на улице. Она прохаживалась перед магазином взад-вперед.

Я запустил руку в мешок и бросил на пол пригоршню свежей стружки.

— Эй! — вскрикнул я, увидев хомяка, замершего на задних лапках, совершенно неподвижно. Хомяк пристально разглядывал меня.

Я опустил голову, чтобы тоже его рассмотреть. И заметил на его носике маленькие веснушки.

Да, это точно Конопатый. Тот самый хомяк, которого стащила Лекси!

Безо всякого предупреждения, он прыгнул на меня и уцепился за нагрудный карман моей рубашки передними лапками.

— Ого! Как ты это сделал? — воскликнул я. — Ты что, Супер-Хомяк?

Я попытался стряхнуть его. Но он вцепился накрепко и упорно лез в мой карман.

— Отпусти! Эй! Ты что вытворяешь? — закричал я. — Слышь, хомяк, ну-ка отпустил меня!

Из кармашка вывалилась конфетница-«телефон» и упала на пол. Хомяк отпустил мою рубашку и кинулся за ней.

Я засмеялся. Так вот чего нужно этому мелкому!

— Конфеты? — спросил я. — Добавки захотел?

Я схватил «телефон».

— Наверное, они вкуснее зерен, — сказал я. — Ладно, приятель. Дам тебе одну штучку. Но только одну!

Я выдавил конфетку… и ее тут же сцапал другой хомяк!

Этот второй засунул конфету в пасть и проглотил одним махом.

Конопатый не сдвинулся с места. Он таращился на конфетницу.

Я опять засмеялся:

— Твой дружок у тебя конфету стырил!

Оба хомяка не сводили глаз с «телефона» в моей руке. Я поднес ее первому малышу и выдавил еще пару конфеток.

Разноцветные шарики покатились по полу и исчезли под слоем стружки.

Оба хомяка принялись яростно копать, расшвыривая носами стружку.

— Ого!

Каждый схватил по конфетке и запихал в рот.

А потом, к моему ужасу, они повернулись и набросились друг на друга!

— Э, хорош! — Я не мог поверить своим глазам. Двое хомяков сцепились, ожесточенно кусая друг друга за горло! Обхватив друг друга лапами, они принялись бороться среди стружек и нечистот. Они кусались, лягались. Они рычали! Это была битва не на жизнь а на смерть.

Так не бывает!

Я сразу понял, что происходит. Конфетки. От одного сладкого шарика они взбесились. Стали дикими и неуправляемыми.

Милые хомячки превратились в свирепых бойцов!

Какая ужасная ошибка. Но откуда мне было знать, что конфеты так на них подействуют?

Конопатый жалобно запищал, когда его противник вцепился ему в брюшко когтями.

— Эй, Сэм, как там у вас дела? — долетел до меня через стекло голос Фитца.

— Э-э… порядочек! — отозвался я. — Все путем!

Нельзя, чтобы он узнал. Нельзя, чтобы он увидел, что я натворил с его хомяками.

Я прополз вперед, чтобы скрыть от Фитца хомячье побоище. Потом схватил в каждую руку по хомяку и принялся растаскивать их.

— Эй! — вскрикнул я, когда они вывернулись у меня из рук.

Конопатый вскочил мне на плечо и стал яростно царапать мне шею.

Второй хомяк вцепился мне зубами в запястье.

— А-а-а-а-а-а-а! — взвыл я.

Интересно, мистер Фитц услышал?

Конопатый метнулся вниз по моей руке и проделал когтями дырку в моей рубашке. Второй хомяк кусал меня за тыльную сторону кисти.

Я корчился от боли. Я почувствовал, как теплая струйка крови побежала по запястью.

Я взмахнул рукой и запулил озверевшее маленькое чудовище через весь вольер. Потом схватил Конопатого поперек туловища и сдернул с руки.

С колотящимся сердцем, я подхватил лопату и пополз к выходу. Но не успел я до него добраться, как двое рычащих хомяков бросились за мной.

Они запрыгнули мне на ноги сзади, царапаясь и кусаясь.

Извернувшись, я сбил их свободной рукой.

И вскрикнул, увидев, что по их подбородкам течет слюна. Их глаза дико вытаращились. Они ворчали, как разъяренные псы!

Прежде чем они успели снова атаковать, я открыл дверцу вольера и вывалился наружу.

И захлопнул дверцу за собой.

Обхватив руками колени, я пытался отдышаться.

— Что я натворил? — прошептал я. — Что я сделал с этими хомяками?

Я отчаянно пытался оттереться. Но джинсы были все в стружке и липких хомячьих какашках. Рукав рубашки порван. Туфли тоже облеплены нечистотами.

— Мистер Фитц? — позвал я хриплым, дрожащим голосом.

— Он опять пошел вниз. — Обернувшись, я увидел Лекси, прислонившуюся к прилавку. Хомячья голова лежала рядом. Опрокинув бутылку «Вито-Вигор», Лекси осушила ее до дна и вытерла рот мохнатой лапой.

— Свариться можно в этом костюме! — воскликнула она. — Надо кондиционер там сделать!

Она поставила пустую бутылку на прилавок. После чего сощурилась на меня:

— Фу-у-у. Что это с тобой?

Я покачал головой:

— Да вот, вольер чистил. — Мне не хотелось говорить ей правду. Я сомневался, что она поверит во взбесившихся хомячков!

— Сэм, ну ты и извозюкался, — сказала Лекси.

— Ты мне еще рассказываешь, — простонал я и поспешил сменить тему. — Ну что, завлекла каких-нибудь покупателей?

Она вздохнула.

— Увы. Ну посигналила пара водителей. Но никто не остановился. Несколько ребят проходили. Но они сказали, что им хомяки не нужны — они, мол, просто крысы с хвостами.

Из подвала вышел Фитц. Он посмотрел на вольер и улыбнулся.

— Молодец, Сэм, поменял стружку, — сказал он.

— Э-э… спасибо. — Неужели он не видит, что я весь исцарапан?

Он взглянул на часы.

— Засиделись мы, — сказал он. — Ну что, до завтра?

— Заметано! — сказала Лекси.

Мне хотелось только выбраться отсюда и хорошенько проветриться. К тому же, я понимал, что напортачил.

Ничего, завтра все уладится, сказал я себе.

И направился к двери — но обернулся, чтобы бросить последний взгляд на вольер.

Двое хомяков стояли на задних лапках, прижавшись носами к стеклу. Наблюдали за мной.

Наблюдали…

После ужина я немного поиграл с Ноа. Он изображал хомяка, а я должен был гоняться за ним по лестнице. Потом он повалил меня на пол, запрыгнул сверху и пытался лизнуть в шею.

Когда я отпихнул его, он разозлился. Я схватил его подмышки и поднял над головой.

От этого он еще пуще рассвирепел. Стал лягаться, пытался сесть мне на голову.

Он пацан крепкий. Но я держал его, пока он не побагровел.

Наконец, он сказал:

— Хватит хомяков. Я так не играю!

Я поставил его на пол. Он сжимал кулачки. Мордаха у него до сих пор была вся красная.

— Больше никаких хомяков! — закричал он.

В коридоре возник папа.

— Сэм, что ты делаешь с Ноа? — спросил он.

— Просто играем, — отвечал я.

— Хватит хомяков! Хватит хомяков! — дубасил стенку Ноа.

— Зачем ты его волнуешь перед сном? — сердито спросил папа.

Я пожал плечами.

— Да он всегда взвинченный.

Появилась мама, чтобы увести Ноа спать.

— Я взвинченный, — сообщил он ей. — Я очень взвинченный.

Родители расхохотались. Говорю же — они от Ноа в восторге.

Папа последовал за мной в комнату. Я вздохнул.

— У меня столько домашки, всю ночь промаюсь.

И сел за компьютер. Папа сжал мои плечи.

— Как работается? — спросил он.

— Хорошо, — сказал я. Пришлось соврать — а что делать?

— Чем ты занят в магазине, Сэм?

— Да так, на подхвате. Ну, знаешь. Хомяков кормлю и всякое такое.

— А мистер Фитц ничего мужик? — спросил папа.

Я кивнул.

— Ага. Он к нам со всей душой. Там вообще-то тихо. Покупателей у него немного.

— Может быть, ему стоит приобрести собак там, кошек, птичек, ну и прочую живность, — заметил папа.

— Может быть, — согласился я. — А может, хомяки скоро станут бешено популярны. И все захотят купить хотя бы одного. И станет мистер Фитц первым богачом в Америке!

Папа засмеялся.

— Может быть. Ну что… Мы с мамой тобой гордимся, Сэм. Если будешь работать и дальше, а мистер Фитц даст тебе положительную характеристику, мы подарим тебе любую зверушку на твой выбор.

— Да ладно? — Я с широкой ухмылкой повернулся к папе. — А слона можно?

Папа засмеялся.

— Ты правда хочешь убирать за слоном?

— Нет, пожалуй, — вздохнул я. — Но не беспокойся, пап. Получишь ты от мистера Фитца хорошую характеристику. Обещаю.

Папа ушел вниз. В душе у меня все пело. Любую зверушку на мой выбор…

Чудесно.

Только получить бы еще эту положительную характеристику.

Охо-хо. Ну и как мне этого добиться?

Все мое хорошее настроение мигом улетучилось. Меня накрыла волна страха. Я протяжно выдохнул.

Я представил себе двух взбесившихся хомяков, которые, совершенно озверев, терзали друг друга когтями на полу клетки.

Рычащие, ворчащие и кусающиеся. Душки-хомяки накидывались даже на меня!

Конфеты сделали их злобными.

Но как?

Я их с самого возвращения из Кошмарии лопаю. Уже тонну слупил, наверное. И хоть бы что. Ничего конфеты со мной не сделали. Ну разве что лицо от них пощипывает. Но я не озлобился.

Я полез в карман за конфетницей.

Оп-паньки. Нету.

Порылся в карманах джинсов.

А потом вскрикнул и простонал:

— О не-е-е-е-е-ет…

Точно, я оставил конфеты в вольере!

Как думаете, чем наутро были заняты мои мысли во время уроков?

Уж точно не сражениями Гражданской войны. Учитель, мистер Пилчер, начал показывать нам слайды на эту тему.

Но у меня в голове сменялись совсем другие картинки. И все касались хомяков!

Озверевшие хомяки, рычащие и скалящие зубы. Кусающиеся и царапающиеся, с пеной у рта, норовящие выдрать друг дружке глаза.

Те еще картиночки. Они не давали мне покоя всю ночь. А наутро я хотел сосредоточиться на Гражданской войне. Честно хотел.

Но все, о чем я мог думать — это поскорее добраться до вольера и забрать конфетницу, пока она не причинила еще больше вреда.

После уроков я вскочил на велик и стал яростно крутить педали. Но не успел добраться до улицы, как услышал крик Лекси:

— Подожди! Сэм, подожди!

Обернувшись, я вскрикнул от удивления:

— Лекси? Это еще что такое?

Она вразвалочку семенила по траве в своем хомячьем костюме, держа голову подмышкой.

— Ну что ты, Сэм! Трудно подождать, что ли?

— Зачем ты его носишь? Переросла школьную одежду?

Она закатила глаза.

— Ха-ха. Да просто принесла на урок актерского мастерства, чтобы покрасоваться. Все были в восторге.

Я застонал.

— Вообще-то я тороплюсь…

— Я буду бежать за тобой, — ответила Лекси. — На вот. — Она нацепила хомячью башку мне на руль.

— Как ты собираешься бегать в этом костюме? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Уж как сумею. А что вообще за спешка?

Пока мы медленно двигались по улице, я объяснил ей, почему так спешу.

— Неужели не понимаешь? — сказал я. — Эти конфетки опасны. Надо вытащить их из вольера, пока остальные хомячки не взбесились.

Она споткнулась. Схватилась за руль, чтобы не упасть. И чуть не опрокинула мой велик.

— Понимаю, — кивнула она. — Ты хочешь вытащить их из вольера, пока Фитц его там не нашел.

— Правильно, — Я нажал на тормоз, чтобы не задавить белку, перебегавшую дорогу в нескольких дюймах от нас.

— Я могу помочь, — сказала Лекси.

Я снова застонал.

— Ну пожалуйста, — взмолился я. — Пожалуйста, не помогай мне.

— Нет, правда. — Она потерла лапами мех на груди. — Я отвлеку Фитца. Буду удерживать его, пока ты не слазишь в вольер.

— Ну-у… ладно, — сдался я. — Чем не план.

Она еле ковыляла в своем дурацком костюме. Такими темпами мы доберемся до магазинчика за полчаса или час.

— Сэм, если ты превратил этих милых крошек в бешеных зверюг, тебе не сдобровать.

— Вот спасибо, просветила, — прорычал я. — Сразу на душе легче! И кстати, — добавил я мстительно, — видок у тебя в этом костюме жутко нелепый.

— Просто выполняю свою работу, — ничуть не обиделась Лекси.

Несколько минут спустя я пристегнул велосипед перед магазином. Лекси взяла хомячью голову и нахлобучила на свою. После чего вошла в магазин.

Фитц сидел за прилавком на высоком стуле, читая журнал. Но я слишком нервничал, чтобы остановиться и поговорить с ним. Подлетев к вольеру, я заглянул через стекло.

Неужели хомяки превратились в бешеных тварей?

Нет. Они зарывались в стружки, сновали туда-сюда… бегали в колесе.

Совершенно нормальные?

Может быть.

Придется мне лезть в вольер и искать клятый «телефон».

Оглянувшись, я увидел, что Лекси говорит с мистером Фитцем. Она тянула себя за хомячью голову.

— Я… я не могу ее снять, — пожаловалась она. — Застряла!

Она снова притворилась, что тянет огромную маску.

«Молодчина, Лекси! — подумал я. — Занимай Фитца».

Фитц повернулся ко мне спиной. Он тоже стал тянуть за хомячью голову. Лесли делала вид, будто дергает ее, но я-то знал, что на самом деле она удерживает ее на месте.

Я потихонечку добрался до дверцы вольера. Потянулся к ней — и замер.

По загривку побежал противный холодок.

Я вспомнил укусы. Глубокие царапины.

Хомячки — это ведь милые маленькие пушистики, верно?

Неужели я теперь действительно боюсь их до ужаса?

Разве у меня есть серьезные причины?

Я вдохнул поглубже. Поднял дрожащую руку. Открыл дверцу вольера — и осторожно вошел.

Меня встретил хвойный аромат. Под ногами хрустела стружка.

Хомяки пробегали по моим ногам. Трое или четверо носились кругами, играя в догонялки. Я высматривал Конопатого и его свирепого товарища. Но не нашел их.

Выглянул в зал. Фитц стоял ко мне спиной. Они с Лекси до сих пор сражались с хомячьим костюмом.

Я опустился на четвереньки, продолжая высматривать тех двух злюк. Поворошил руками толстый ковер стружек.

Где же «телефон»? Где я его выронил?

Может, у задней стенки, где вода и кормушки. Я переполз туда и принялся искать.

Я очень тщательно водил рукой по полу вольера. Разгребая стружки, я не поднимал глаз, осматривая пол.

Я медленно переместился от одного конца вольера до другого. А потом обратно.

Никаких следов. Почему я не могу его найти?

Где же он? Где?

В вольере становилось душно и жарко. Я едва слышал разговор Лекси и Фитца за поскрипыванием хомячьих колес.

Сердце колотилось, я весь взмок. Я удвоил старания, разбрасывая стружки. Медленно ползал из одного конца вольера в другой.

Конфетница как сквозь землю провалилась.

Внезапно я остановился с испуганным вздохом. Что это был за звук?

Неужели рычание? Рычание хомяка?

Полегче, Сэм, укорил я себя. Не теряй головы.

Я бросил взгляд через стекло. И увидел, что Фитц наконец-то сдернул хомячью голову с плеч Лекси.

Лицо Лекси раскраснелось. Она взяла бутылочку Вито-Вигор и стала жадно пить.

Фитц стоял к ней спиной. Он смотрел на вольер. При виде меня, стоящего там на карачках, его глаза полезли на лоб.

Отворив дверцу, он наклонился внутрь.

— Сэм? Бога ради, что ты там делаешь?

Соображать пришлось быстро.

— Э-э-э… да вот, прибираюсь помаленечку, — проговорил я.

— Молодец, — сказал Фитц. — Мне нравится, что ты приступаешь к делу без лишних напоминаний. Вот это я понимаю — ответственность.

— Спасибо, — ответил я. — Стараемся.

А сам знай высматривал «телефон».

— Проверь, чтобы все кормушки и поилки были наполнены, — напутствовал Фитц. — Мне надо отлучиться ненадолго.

— Нет проблем, — ответил я.

Я смотрел, как он прощается с Лекси. Затем он надел пиджак и выбежал из магазина.

Как только он ушел, Лекси бросилась к вольеру.

— Ну что, нашел?

Я покачал головой.

— Нет еще. Он должен быть где-то здесь.

— Ищи дальше. — Она натянула хомячью голову на лицо и поспешила на улицу — работать.

В отчаянных поисках, я излазил клетку вдоль и поперек. Пот лил с меня ручьями. Руки и ноги ныли от бесконечного ползания на четвереньках.

— Где он? Где он? — начал бормотать я себя под нос.

Двое или трое хомяков повернулись ко мне. Никак решили, что я к ним обращаюсь?

Снова раздался рык. Рычали хомяки! Я едва верил своим ушам.

Я наклонился, чтобы в который раз перерыть стружку. Один из хомяков запрыгнул мне на спину и тут же соскочил на пол.

Я опять услышал тихое рычание. Оно звучало почти как угроза.

Надо выбираться, подумал я.

И тут моя рука задела что-то твердое. Я сомкнул на нем пальцы и вытащил на свет Божий.

Конфетница. Я нашел ее!

— Ур-р-р-а-а-а-а-а! — ликующе завопил я.

Радость моя, однако, была преждевременной.

Я поднес «телефон» к лицу и потряс.

Он был пуст.

Я сел. Еще раз потряс «телефон».

Нет. Конфет не было.

— Просто не верится! — воскликнул я.

Я засунул телефон в карман джинсов. Неужели хомяки все схомячили?

Я посмотрел вниз. Передо мной выстроилась стая хомяков. Они сидели на задних лапках, совершенно неподвижно, глядя на меня снизу вверх. Их круглые черные глазки зловеще мерцали.

Они принюхивались.

— Брысь! — гаркнул я что есть мочи, взмахнув руками. Думал, они брызнут врассыпную.

Но они не сдвинулись с места.

Их было не меньше десятка. Один заворчал и оскалился.

Другой издал глухой рык.

Это не на самом деле, сказал я себе.

К ним присоединились еще три-четыре хомяка. Я понял, что они окружают меня.

Еще двое хомяков зарычали. Звук исходил из глубины их животов. Буровато-белый хомячишка щелкнул челюстями.

— Ребята, не надо, — сказал я. — Подберите себе кого-нибудь по росту.

Вообще-то это подразумевалось как шутка. Только вот голос мой дрожал. В груди все затрепетало. На лбу вдруг выступил холодный пот.

Здесь происходит какая-то чертовщина. Что-то странное и пугающее. И все из-за меня!

Наверняка все дело в конфетах. Они изменили хомячков. Изменили их характер.

Они сделали их злобными.

Я смотрел на круг ворчащих хомяков.

Сколько из них ело конфеты?

Неужели я навсегда искалечил хомяков Фитца?

Если он узнает, что я отравил его зверушек, забыв в клетке дурацкие конфеты, он… он вышибет меня из магазина. Уволит с треском.

Родители вскоре об этом узнают. И тогда мне полтинник стукнет, прежде чем я смогу завести питомца!

Я посмотрел вниз. Хомяки скалились и щелкали зубами. Некоторые приподнимались на задние лапы.

От страха меня бросило в холод. Они начинали всерьез пугать меня.

Я узнал Конопатого. Он смотрел на меня с угрозой. И когтил воздух передними лапами.

— Сэм? Что ты делаешь?

Голос напугал меня. Ахнув, я отшатнулся к стене вольера.

Я моргнул. Обернулся. И увидел Фитца, заглядывающего в приоткрытую дверцу вольера.

— Я тебя зову, зову… Все хорошо? — осведомился он.

— Э-э… да, — сказал я. — Прекрасно.

— Рад, что тебе весело, — произнес он. — Но поручения ты не выполнил. Забыл про воду и свежий корм?

— Нет. Я не забыл, — сказал я. — Просто я… э-э… поиграл с ними немножко.

Несколько хомяков зарычали. Слышал ли их Фитц?

Он смотрел в вольер, сузив глаза, словно о чем-то задумался.

Еще один хомяк щелкнул зубами возле моей лодыжки.

Я смахнул его и заковылял к выходу. Поспешно вышел и задвинул дверцу. Хомяки все так же стояли на задних лапках, собравшись в круг и глядя на меня.

Страх сдавил мне горло.

Я смотрел на рычащих хомяков. Они размахивали лапами и лязгали зубами.

Звучит бредово, я знаю. Они ведь всего-навсего хомячки.

Но меня всего трясло.

Я действительно не хотел возвращаться в этот вольер.

Они поджидали меня. Я в этом не сомневался.

После ужина я поспешил к себе. Открыл учебник истории, но не смог прочесть ни слова. Мысли путались.

Зазвонил телефон. Это была Лекси.

— Сэм, что случилось? — спросила она. — Почему ты выбежал из магазина, не выполнив работу? С тобой все в порядке?

— Я… я сказал Фитцу, что мне нехорошо, — ответил я. — И так оно и есть. Случилось нечто ужасное.

— Божечки, — пробормотала Лекси. — Конфеты?

— Да. Конфеты, — простонал я. — Хомяки все слопали. «Телефон» был совершенно пуст.

— А много там было конфет?

— Дофига! — сказал я.

— И ты действительно думаешь, что они от этого озверели?

— Я не думаю. Я в этом уверен. Они рычали, скалились и зубами щелкали. Они окружили меня, Лекси. Они готовились разгрызть меня на кусочки!

— Просто не верится, — пробормотала в трубку Лекси. — Маленькие хомячишки?

— Уж поверь, — сказал я. — Знаю я, что они маленькие. Но они ужасны. Они собирались напасть на меня и…

— Ладно, ладно, — перебила она. — Наверно, я смогу тебе помочь.

О не-е-ет, подумал я. Когда бы Лекси ни пыталась мне помочь, это всегда оборачивается катастрофой!

— Я просто в отчаянии, — сказал я. — Как ты тут поможешь?

— Ну-у… у меня идея, — ответила она. — Ты сохранил коробочку от конфетницы?

— Коробочку? — Я напряженно задумался. — Может быть. Не помню.

— Если у тебя есть коробочка, — продолжала Лекси, — ты можешь найти электронную почту или контактный телефон кондитерской. Свяжешься с ними и спросишь, что делать.

— Как? — У меня уже голова шла кругом. — Что я у них спрошу?

— А очень просто. Спроси их, не поступали ли жалобы, что конфеты вызывают агрессию у домашних животных. И не знают ли они, чем это можно вылечить.

— Звучит малость бредово, — сказал я.

— Попытка не пытка, Сэм. Серьезно. Стоит попытаться.

— Но, Лекси…

В трубке щелкнуло.

— Мне тут звонят, — сказала Лекси. — Ну все. Пока.

— Да подожди…

Она отключилась. Я уставился на телефон в руке. Пожалуй, в кои-то веки Лекси подсказала полезную идею.

Вот только сохранил ли я коробочку?

Я поискал на полу шкафа, куда кидаю все без разбора. Нашел маленького игрушечного кошмарийца, подарок дядьки из сувенирной лавки. Он стоял прислоненный к задней стене шкафа рядом со старой коробочкой из-под сидишек.

Опустившись на четвереньки, я продолжил поиски. И вот она, коробочка, под кучей грязных футболок. «Теле-Телефон». Спереди — фотография «телефона» с градом красных и синих конфет, выскакивающих из экрана. За «телефоном» маячит лицо какого-то пацана — глаза лезут на лоб и лыба до ушей.

Я перевернул коробочку и прочитал мелкий шрифт сзади. Да. Я нашел название компании «Теле-Телефон». И еще мельче — номер.

— Интересно, они знают, как привести хомяков в норму? — проговорил я вслух.

Набрал номер. После двух гудков женский голос в записи произнес:

— Спасибо, что позвонили в компанию «Теле-Телефон». Если вы хотите приобрести новый «телефон», нажмите «один». Если вы хотите дозаказать конфет, нажмите «два». Если у вас возникли проблемы с «телефоном»…

Я не стал ждать, пока она закончит. И нажал «три».

Заиграла какая-то идиотская музычка. Вроде той, что гоняют в супермаркетах. Я сел на край кровати и ждал, прижимая телефон к уху.

Через три-четыре минуты ответил какой-то мужик:

— Мистер Довер слушает. Чем могу помочь?

— Э-э… мистер Довер, — начал я. — У меня тут небольшая проблема с моей телефонной конфетницей.

— Конфеты не выходят? — спросил он. — Если потрясти, слышно, как конфеты перекатываются?

— Ну-у… у меня немного другая проблема, — проговорил я. — Понимаете, я работаю в магазине хомяков…

— Чего-чего? Магазине хомяков? — перебил мужик. — Это что, магазин, где одними хомяками торгуют?

— Да, — сказал я. — И хомяки поели конфет. И от этого взбесились. В смысле, совершенно озверели.

— Ты звонишь, чтобы сообщить, что наши конфеты заставили озлобиться кучу хомяков? — переспросил он.

— Да. И я думал, может, вы знаете, что им дать, чтобы они опять стали нормальными.

На другом конце линии воцарилась долгая тишина. Потом мистер Довер сказал:

— А какого цвета были конфеты?

— Оранжевые, — сказал я и услышал его испуганный вздох.

— Хомяки съели оранжевые конфеты?

— Да, — ответил я, внезапно почувствовав тяжесть в животе.

Снова повисла тишина. Затем он тихо спросил:

— Молодой человек, вы сами не ели оранжевые конфеты, я надеюсь?

— Ну вообще-то ел, — сказал я. — Очень много съел.

— Боже мой, — произнес мистер Довер. — Боже мой.

— Ч-что такое? — пролепетал я.

— Оранжевые конфеты не предназначены для продажи, — сказал он. — Мы отозвали их. Забрали обратно. На фабрике допустили ошибку, понимаешь? В оранжевые конфеты случайно попал неверный ингредиент.

Я сглотнул. Во рту разом пересохло.

— Неверный ингредиент?

— Да, химикат, разъедающий плоть. Сперва он вызовет у тебя агрессию. Потом разъест все внутренние органы. Он разъест все внутри. Потом он разъест твои глаза. Меньше чем за неделю от тебя останутся только кожа да кости.

Тут уж настал мой черед замолчать.

Я представил, как закидываю в рот конфеты, одну за другой. П потом вспомнил, что и Ноа ими угощал.

Я представил себе всех этих хомяков. И пытался вообразить, каково это — когда что-то разъедает тебя изнутри.

При этой мысли меня аж затрясло.

И тут мое ухо уловило громкий смех.

Только через несколько секунд до меня дошло, что это мистер Довер хохочет, как оглашенный.

— Ну здорово! — воскликнул он, наконец, отсмеявшись. — Отличная история, парень. От наших конфет хомяки звереют. Мне это нравится. Право слово.

— Вы… вы пошутили? Вы мне не поверили? — спросил я дрожащим голосом.

— У тебя там дружеские посиделки, что ли? — спросил Довер. — Названиваете всем по приколу? Думали выложить это в интернет?

— Нет. Вовсе нет, — сказал я. — Просто…

Он опять расхохотался. Ржал прямо как ишак. Ги-го-го! Ги-го-го!

— Долг платежом красен, — изрек он наконец. — Кажется, ты поверил про гадость, разъедающую плоть. Не один ты пошутить любишь, парень.

Я сделал глубокий вдох.

— Пожалуйста, послушайте. Я не шучу. Конфеты…

— Прислать тебе еще добавки? — предложил Довер. — Ты сделал мой день. Хомячий магазинчик, это ж надо! Ну, пацан, с воображением у тебя полный порядок.

— Но… но…

— Дай мне свое имя и адрес. Я пошлю тебе конфеты бесплатно.

— Нет, спасибо, — сказал я.

И дал отбой.

Н-да, вот и поговорили!

Я сидел на краю кровати, катая в ладонях коробочку. Я катал ее все быстрее. Потом раздавил обеими руками. И швырнул об стену.

И что теперь?

Неужели я действительно несу ответственность за то, что превратил этих пушистеньких, дружелюбных зверушек в злобных бестий?

После уроков я первым делом направился в «Хомячий магазинчик».

Не то чтобы я сильно спешил. Попробуйте идти быстро, когда в живот будто шар для боулинга засунули. А ноги трясутся, точно желе.

Иду я, значит, повесив голову, руки в карманах. А сам все думаю, как бы объяснить мистеру Фитцу, что случилось.

Я остановился перед входом. Тучи закрыли солнце, погрузив магазинчик в густую тень. Небо потемнело — сумрачное, как мое настроение.

Я сделал глубокий вдох. Я пытался перебороть трепет в груди.

Затем я толкнул дверь и вошел.

Фитц сидел на высоком стуле за прилавком, читая книгу в мягкой обложке. Когда я вошел, он поднял глаза.

— Мистер Фитц, я должен вам кое-что рассказать, — произнес я. Голос прозвучал высоко и пронзительно. Пересохший язык распух до размеров хомяка!

Я потупился. Уставился в пол. Не мог смотреть ему в лицо.

— Случилась беда. У меня была конфетница, которую я нечаянно оставил в вольере. Прежде чем я спохватился, хомяки все конфеты съели.

Я не поднимал глаз, избегая его взгляда.

— И конфеты изменили их, мистер Фитц. Знаю, в такое трудно поверить, когда речь о хомяках. Но от конфет они стали злобными. Теперь они ворчат и рычат. А еще кусаются и царапаются. Правда.

Я закрыл глаза.

— Может, вы уже заметили. Увидели изменения. Мне… Мне очень, очень жаль, — пробормотал я. — Правда. Это вышло нечаянно. Но я должен был вам сказать. Боюсь, они обречены! Похоже, я превратил их в чудовищ!

Зажмурившись, я ждал, что он скажет.

Наконец он нарушил молчание.

— Полезай в вольер, Сэм, — сказал он. — Полезай, полезай.

— Что? — выдохнул я и открыл глаза.

И увидел белые наушники, вставленные в уши мистера Фитца. Он вытащил их, и я услышал громкую музыку.

Я-то ведь на него толком и не смотрел. Вот и не заметил, что он музыку слушает.

— Мистер Фитц? — сказал я. — Вы ни слова не слышали, да?

Он потер руки о передник.

— Нет. Извини. Ты бы сходил в вольер, Сэм, да сменил стружку. Хомяки как-то странно себя ведут. Думаю, это от того, что им подстилку вчера не меняли. С такой прорвой хомяков ее нужно менять каждый день.

— Вы не поняли… — начал я.

Фитц проволок по полу здоровенный зеленый мешок.

— Вот тут свежая стружка. — Он всучил мне мешок. — За работу, дружок.

Делать нечего.

Я заглянул в вольер. Несколько маленьких чудищ смотрели на меня, прижавшись носами к стеклу.

Глаза у них были совершенно дикие. Некоторые скрежетали зубами. Один ожесточенно скребся в стекло обеими лапами.

Дрожащей рукой я начал отодвигать дверцу. Сердце ухало, точно барабанная установка.

Неужели я иду навстречу своей гибели?

Я втащил в вольер лопату, ведро и мешок со стружкой. Открыл дверцу полностью. Вдохнул поглубже и вошел.

Не менее дюжины хомяков повернулись мне навстречу. Остальные бросились вперед, чтобы присоединиться к ним.

Я опустился на колени и начал сгребать старые стружки в ведро.

Хомяки сбились вместе, ощетинившись. Их носики бешено подергивались. Они угрожающе зарычали.

— Пожалуйста, перестаньте, — вырвалось у меня.

Хомяки рычали и сучили лапами по воздуху. Некоторые запрокинули голову и зарычали во весь голос.

— Оставьте меня в покое! — крикнул я. — Пожалуйста…

Они хлынули вперед. Точно разъяренная толпа.

Их черные глазки таращились на меня. Они лязгали зубами.

Стоя на коленях, я оглянулся. Видит ли это Фитц?

Нет. Он направлялся к подвалу.

— Совсем один, — пробормотал я.

Хомяки опустили головы, словно готовясь к атаке. Их утробное рычание разнеслось в стеклянных стенах вольера.

Шерстка у них на загривке встала дыбом. Опустившись на все четыре лапы, они подобрались всем телом.

А потом я услышал, как их лапки скребут по полу вольера. Стружка так и брызнула во все стороны, когда рычащие хомяки бросились в атаку.

Я закричал и попытался вскочить. Но споткнулся и рухнул навзничь.

Рычащие хомяки неслись ко мне, взрывая опилки.

Я с трудом сел и подобрался всем телом, готовясь к атаке.

Но к моему изумлению, они повернулись — и атаковали друг друга!

Я с ужасом смотрел, как озверевшие хомяки борются, катаясь по полу. Они пытались выцарапать друг другу глаза. Они царапались, кусались, лягались.

— Не может быть! — пробормотал я.

Пронзительные вопли боли заглушали рычание и сопение.

Один из хомяков лежал на спине, отбрыкиваясь от другого всеми четырьмя лапами. Тот впился зубами в брюшко противника. Визжа, они перекатывались по полу.

— Хватит! Хватит! — орал я.

Я поднялся на колени.

Вольер огласился воплями, визгом и яростным рычанием.

Хомяки налетали друг на друга, кусаясь и царапаясь. Шерсть так и летела, словно в вольере поднялась вьюга.

Первой моей мыслью было дать деру! Уносить ноги из вольера как можно быстрее.

Но я знал, что должен остановить побоище.

Если Фитц это увидит, мне хана. Ему придется закрыть свой магазинчик. А виноват буду я один!

Вдруг он подаст в суд на моего папу?

Словом, бежать было нельзя. Я обязан прекратить это ужасное побоище. Но как?

Нагнувшись, я схватил двух драчунов и принялся разнимать. Они махали лапами, извиваясь и корчась у меня в руках.

Я разнял их. Рассадил по разным углам вольера.

Потом я разнял еще двоих. Поднял их повыше. Они верещали и царапались.

— У-у-у-уй! — взвыл я, когда один из них вцепился зубами мне в запястье.

Хомяк выскользнул у меня из пальцев.

Я затряс рукой. На тыльной стороне ее я заметил несколько капель крови.

Передо мной сразу четыре рычащих твари бились не на жизнь, а на смерть. Они бодались. Они визжали от боли. Но даже это не могло прекратить их жестокую схватку.

Я поднял одного. Он драл мне руку когтями.

Лодыжку пронзила острая боль.

— У-у-у-уй! — Обернувшись, я увидел хомяка, впившегося мне в ногу зубами.

Еще один хомяк запрыгнул мне на руку. А еще один вскарабкался по ноге и прицепился к карману джинсов.

Неужели он думает, что там конфетница?

— У-у-у-уй! — я почувствовал еще один укус в ногу.

Еще один хомяк прыгнул мне на загривок. Я чувствовал, как он царапает мне голову.

Схватив обеими руками, я посадил его на пол вольера.

— Эту битву мне не выиграть, — пробормотал я. — Ее не прекратишь.

Их слишком много. И они слишком разъярены.

У меня не осталось выбора. Надо поскорей выбираться. А то эти хомячки меня в лоскуты порвут!

Я сдернул еще двух хомяков с рукава. Стряхнул одного с коленки.

Потом повернулся. Бросился к дверце. Схватил за ручку и потянул.

Она не открывалась.

— Эй! — изумленно воскликнул я.

Двое хомяков карабкались по моим джинсам.

Я скинул их и снова потянул дверцу.

Потянул обеими руками.

— Надо выбираться!

Я толкал ее. Я тянул ее. Я дергал ее что было сил.

Но не мог сдвинуть.

Я оказался в ловушке.

Дверь заклинило!

Я почувствовал укол боли в загривке.

По всему телу пробежал холодок, заставив меня содрогнуться.

Протянув руку, я сдернул хомяка с шеи и посадил на пол. Еще двое хомяков тут же вскарабкались по руке.

Я вскрикнул, чувствуя, как их коготки рвут рубашку на спине.

Я извивался всем телом. Я корчился и дрыгался, пытаясь их скинуть.

Но хомяки крепко цеплялись за рубашку и джинсы. Я услышал треск рвущейся ткани, когда когти прошлись по спине.

Я упал на колени. Потянул за рубашку. Они изодрали ее в лохмотья!

Хомяки когтями прокладывали путь мне в карманы. Одного я выудил из волос.

— Нет больше конфет! — завизжал я. И получил еще один жестокий укус в лодыжку. — Нет больше конфет! Нету!

Но они облепили меня. Их когти терзали мою кожу.

Я опять потянул дверцу. Рванул, что было сил. Но она не открывалась… не открывалась… не открывалась…

Мне нужна помощь.

Хомяки покрывали мои ноги. Я чувствовал, что они ползают уже под штанинами!

Стряхивая их, я кинулся к стеклянной стене вольера.

За окном на тротуаре я увидел Лекси. Она пришла на работу.

— Лекси! Помоги мне! — завопил я через стекло. — Помоги мне! Мне нужна помощь!

Она помахала мне рукой и улыбнулась. После чего повернулась ко мне спиной. С кем это она болтает? Я узнал двух девчонок из школы.

— На помощь! — завопил я на пределе легких и забарабанил кулаками в стенку. — Лекси! Ты что, не слышишь?

Она не оборачивалась. Те две девчонки засмеялись. И продолжали беседу.

— Лекси! Помоги! — причитал я.

Хомяки царапали мне затылок. Я чувствовал, как они скатываются по спине. Я взвизгнул, когда один из них цапнул меня за ухо!

— Лекси! Мне нужна твоя помощь!

Ведь вот же она, за дверью стоит.

Я снова заколотил в стекло. И опять закричал.

Те две девчонки снова расхохотались и опять — ля-ля-ля. Лекси помахала кому-то в проезжавшей машине.

— Лекси! Помоги! Мне! Помоги!

Я опять заколотил в стекло. А потом повалился на колени, облепленный хомяками.

Я спихивал их с шеи. Двух вытащил из волос.

Я прикрыл голову руками. Но здесь негде было укрыться, некуда бежать.

Хомяки шли в атаку, рыча и ворча. Они кишели на мне. Двое из них терзали карманы джинсов.

— Конфет нету! — кричал я. — Нету больше!

Хомяки остервенело рвали мои карманы. Стоило сбить одного, как его место тотчас занимал другой.

Я ахнул, когда двое хомяков отодрали карманы напрочь.

Я не верил своим глазам. Конфеты наделили их поразительной силой!

И тут я заметил, как что-то синее вывалилось из оторванного кармана и упало на пол. До меня не сразу дошло, что это Супер-Растишка. Последние две штучки.

Я совсем про них забыл.

Как они тут оказались? Ах да. Я засунул их в карман, чтобы Ноа не добрался.

Когда я схватил их, хомяки тут же облепили мои руки. Они цеплялись когтями за волосы, взбирались по спине.

Не успел я поднять Супер-Растишек, как откуда ни возьмись вылетели еще два хомяка. Они прорвались через ворох опилок и набросились на синие губчатые создания.

— Не-е-ет! — взвизгнул я. И отчаянно попытался перехватить их.

Не тут-то было!

Пораженный ужасом, я смотрел, как один из хомяков запихнул Супер-Растишку в рот и принялся жевать.

— Не-е-е-е-ет! — снова завопил я, когда хомяк немедленно начал расти.

За две секунды его разбарабанило до размеров кота!

Я попытался схватить второго хомяка. Но еще один рычащий звереныш подпрыгнул и цапнул меня за руку.

Взвыв от боли, я повалился ничком. При этом я выбросил пострадавшую руку вперед — и ухитрился-таки перехватить второго хомяка. И вырвал из его лапок Супер-Растишку.

От греха подальше я покрепче стиснул его в кулаке.

Хомяки скребли мою шею, дергали волосы, кожу головы. Хомяки ползали по рукам… по ногам…

Но я не обращал на них внимания, глядя лишь на хомяка, вырастающего передо мной.

Размером уже с немецкую овчарку, он поднялся на задние лапы. Огромные лапы когтили воздух. Больше… Больше…

Его брюхо сильно толкнуло меня — отлетев, я врезался в дверцу.

Дверца поддалась. Я поспешно распахнул ее.

Хомяк вытягивался… покачиваясь передо мной. Он уже перерос меня — теперь в нем было как минимум восемь-десять футов.

Его глаза были размером с теннисные мячи. А лапы — с бейсбольные перчатки!

А потом он одним мощным броском отпихнул меня в сторону и ломанул к открытой дверце вольера.

И протиснулся наружу.

Его широченная туша плюхнулась на пол с тошнотворным шлепком.

Я оцепенел от ужаса. Чудовище выбралось! Чудовище на свободе!

Что он теперь натворит?

Открыв пасть, он издал оглушительный рев. Он размахивал огромными лапами.

Затем он сунулся в вольер и схватил меня.

— А?! — испуганно вскрикнул я.

Он вытащил меня из вольера. Поднял в воздух, словно я весил не больше… хомяка!

— Отпусти! Отпусти! — дурным голосом орал я, отбиваясь ногами и пытаясь вывернуться.

Но громадная тварь подняла меня в воздух и удерживала одной лапой.

— Лекси, помоги! На помощь!! — визжал я. — Лекси!!!

Я видел ее за дверью, как ни в чем не бывало болтающую с подружками. Она даже не обернулась.

— Лекси! На по-о-омощь!

Мой вопль резко оборвался, когда хомяк тряхнул меня и впечатал в стену.

У-у-уф! Из меня и дух вон. Я пытался продышаться.

Бум.

Гигантский хомяк снова шарахнул меня об стену.

Голова кружилась. Перед глазами все стало ярко-желтым, потом потемнело до красноты.

Бум.

Я понял, что больше не вынесу. Еще несколько ударов — и я вырублюсь.

И тут вдруг вспомнил. У меня еще оставался последний Супер-Растишка, которого я крепко сжимал в руке.

Бум.

У меня не было выбора. Надо действовать быстро. Придется дать бой чудовищу!

В общем… засунул я эту голубенькую губчатую тварь в рот — и проглотил.

На вкус она была как мел. Или как порошок.

Я сглотнул раз. Другой.

Я громко рыгнул. Я чувствовал, как в животе забурлило.

Я почувствовал тошноту. Рыгнул снова, кислой, долгой отрыжкой.

Я услышал треск. Как будто рвущейся ткани. Моя футболка слетела с меня!

— Эй! — все вокруг пришло в движение. Стеклянный вольер стремительно уменьшался!

Нет, постойте. Вольер оставался прежним. Это я менялся!

Да. Я определенно вытягивался… рос в высоту… вширь.

Громадный хомячина выронил меня. Я с грохотом рухнул на пол.

И тут же поднялся на ноги. Меня шатало. Я стал таким большим, что было трудно удерживать равновесие.

— У-у-у-уоаааааа! — Собственный возглас показался мне утробным, громовым ревом.

Пальцы ног разорвали кроссовки. Макушка чуть не стукнулась о потолок.

Я стал великаном!

Неужели я до сих пор расту?

Я глубоко вдохнул. Нет. Вроде перестал.

Далеко внизу торчали из разлезшихся кроссовок мои огромные ноги.

Я поднял глаза, и в тот же момент гигантский хомяк прыгнул на меня. Мы теперь были одного роста. Оба гиганты!

Хомяк валился на меня массивной косматой тушей и толкал.

Толкал к стене.

Сильно толкал. Его грудь накрыла мое лицо. Я не мог дышать.

«Он… пытается меня задушить!» — понял я.

Я открыл рот, чтобы закричать, но наглотался шерсти.

Давясь, я обхватил своими длиннющими руками тушу зверя и сдавил.

Хомяк аж засипел.

Я оттолкнул его назад. Повернул голову и задышал. Долгими, глубокими вдохами.

Опустив голову, он двинулся на меня. Мы сшиблись лбами. Удар был страшен.

Ошеломленный, я пытался справиться с головокружением.

Он снова боднул меня. Тварь громко пыхтела. Жаркое дыхание обдавало меня. Хомяк снова пошел в атаку. Моя голова раскалывалась. Все вокруг — такое маленькое… такое низенькое… Все закружилось перед глазами.

Я сдавленно охнул, когда огромная башка твари врезалась мне в живот.

Я пытался втянуть в себя воздух. Но грудь горела, словно заполненная огнем. Легкие отказывали.

Хомяк снова опустил голову, готовый нанести смертельный удар.

Еще один удар башкой точно меня прикончит.

Я видел, как он прет… на всех парах.

Он летел на меня, набычившись.

И тогда я метнулся в сторону.

Тр-р-р-р-р-рах!

Хомяк слабо застонал, треснувшись башкой об стену.

Его черные глаза закатились — и он повалился на меня.

Я рухнул под его тяжестью.

Он накрыл меня, словно тяжеленное одеяло. Я слышал, как гигантский хомяк сопит на мне.

Он навалился на меня громадною тушей. Навалился всем своим колоссальным весом.

Он давил меня. Душил меня. Душил…

Грудь у меня буквально разрывалась. Легкие, казалось, вот-вот лопнут.

С последним приливом сил я уперся обеими руками в его массивную грудь — и толкал, толкал…

Спихнув с себя неповоротливую тушу, я перекатился наверх и оседлал его.

Он не сопротивлялся. Он не пытался встать.

Я делал вдох за вдохом. И вдруг почувствовал, как существо подо мной зашевелилось.

— Да-а-а-а-а! — Крик получился слабым, но радостным.

Я понял, что происходит. Чудовищный хомяк уменьшался. Усыхал до своего естественного размера.

Я вспомнил Супер-Растишку у нас на столе. Он оставался огромным всего несколько минут.

И теперь его срок тоже вышел. Хомяк уменьшался.

Вот он уже размером с собаку… с белку… с хомяка!

Я сел. Схватил его — и поднял двумя огромными пальцами.

Он рычал и пытался полоснуть меня когтями.

Но я без труда закинул его обратно в открытый вольер.

Пошатываясь, я поднялся на ноги. Голова еще кружилась. Мне пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о потолок.

Я сделал еще один вдох. Я до сих пор ощущал влажную, горячую шерсть гигантского хомяка на своей груди, душащую меня.

— О-о-о-о-о-о! — вскрикнул я, почувствовав, что начинаю падать.

Голова кружилась ужасно. Я обхватил ее руками. Согнул колени, пытаясь устоять на ногах.

Что происходит?

Пол мчался мне навстречу!

Весь магазин пришел в бешеное движение. Я закрыл глаза, но не мог остановить этой головокружительной круговерти.

Мои колени снова подогнулись. Ноги выписывали коленца.

Ощущение было такое, будто кто-то схватил меня и сжимает, точно гармошку!

Но я не падал. Я стоял на ногах, а вот все вокруг вздымалось и опадало.

Далеко не сразу я понял, что тоже уменьшаюсь!

Услышал треск. Неужели это мои кости?

Желудок подскочил к самому горлу. Ноги сгибались и подкашивались.

Могучая сила давила на меня. Я чувствовал, как голова вдавливается в шею.

— О-о-о-о-о-о…

Неужели этот стон издаю я?

По-прежнему держась за голову, я открыл глаза. Несколько раз моргнул.

Руки и ноги подергивались. Стопы снова умещались в лопнувших туфлях. Футболка валялась на полу, разодранная в клочья.

Но я опять стал самим собой. Подобающего размера.

Я крепко обхватил себя руками, пытаясь унять судороги и дрожь. Я стал прежним. Прежним!

Послышался злобный рык.

Я заглянул в вольер. Хомяки опять рычали и скалились.

А дверца была сорвана. И они валили к выходу.

Я заметил у стены большой деревянный щит. Схватил и закрыл им вольер.

— Слава богу, Фитц ничего не видел! — вслух сказал я.

И тут же услышал шаги на подвальной лестнице. И в дверях возник мистер Фитц.

Он стоял, скрестив на груди руки. Посмотрел на вольер. Потом на меня. Просто смотрел, и лицо у него было какое-то странное.

— Мистер Фитц, я могу все объяснить! — крикнул я. — Я все объясню. Это все конфеты! Конфеты!

Наконец, он сдвинулся с места. Обошел вокруг вольера и приблизился ко мне. Он потирал рукой усы, не сводя с меня глаз.

— Я могу объяснить, — повторил я. — Это все конфеты. Я нечаянно оставил их в клетке. Они все слопали, мистер Фитц. Все конфеты сожрали. И от этого озверели!

Его глаза сузились. Затаив дыхание, я ждал его реакции.

Я погубил его хомяков, его магазинчик. Что он мне сделает?

К моему удивлению, на его лице появилась улыбка.

— Это было потрясающе! — вскричал он. — Я все записал на видео!

Я с трудом сглотнул.

— Прошу прощения?

Фитц показал на маленькую камеру над прилавком.

— Я все записал на видео. Это было великолепно, Сэм.

— Но… но… — заикался я. Что тут великолепного? Чему он так радуется?

Я решил еще раз попытаться объяснить ему все.

— Мне ужасно неловко из-за этих конфет… — начал я.

Он захохотал. Аж усы тряслись.

— Ты все неправильно понял, — сказал он. — Конфеты тут ни при чем.

Я сощурился.

— Что?

— Хомяки озлобились не из-за конфет, — сказал Фитц. — Это из-за Вито-Вигор.

Я открыл рот, но не смог издать ни звука. У меня уже голова шла кругом. Я пытался понять, о чем он говорит.

— На самом деле вода Вито-Вигор — это эликсир злобы, который я испытываю, — произнес Фитц. — Я давал им его неделями, ожидая, когда подействует.

— Вы… вы пытались сделать хомяков злобными? — пробормотал я.

Он кивнул.

— Не просто злобными. Свирепыми. Я пытался сделать их бешеными!

Я покачал головой:

— Но зачем кому-то покупать бешеных хомяков?

Позади нас рычащие хомяки кидались на стекло, пытаясь сбежать. Они скрежетали зубами и скребли стены вольера.

— Я так долго ждал, — промолвил Фитц, наблюдая их бесчинство. — Ждал, когда эликсир злобы подействует. — Он хлопнул меня по спине. — Сегодня великий день! Спасибо тебе, Сэм. Сегодня знаменательный день!

Хлопок ожег мою кожу. Ведь у меня вся спина была исцарапана и искусана хомяками.

— Я… я не понимаю, — проговорил я. — Зачем приобретать милых, дружелюбных хомячков и делать их злобными?

— По множеству причин, — разулыбался Фитц. — По множеству причин — и все они принесут мне богатство!

Я ждал объяснений.

Его ухмылка стала шире.

— Сэм, ты представляешь, что будет, когда я организую ВЛБХ?

— Чего? — воскликнул я.

— Всемирную Лигу Бойцовых Хомяков, — пояснил Фитц. — Люди будут толпами валить на стадионы, чтобы посмотреть хомячьи бои. Телеканалы заключат со мною контракты. Футболки всякие, куртки, кепки, видеоигры… Это будет колоссально!

— Но, мистер Фитц… — начал я.

Он зажал мне ладонью рот.

— А как насчет охраны имущества, Сэм? Знаешь, многие не могут позволить себе содержать сторожевого пса. Это недешевое удовольствие. И они захотят купить у меня сторожевого хомяка! Свирепого сторожевого хомяка, чтобы дом охранял!

Он буквально подпрыгивал.

— Состояние! Я сколочу целое состояние, продавая сторожевых хомячков! И вот еще, Сэм, как насчет армии США?

Я отступил на шаг.

— Армии?

Он ткнул меня пальцем в грудь.

— Тебе не кажется, что военные заинтересуются свирепыми бойцовыми хомяками? Еще как заинтересуются! Хомяки-солдаты пройдут там, где не пройти пехоте. У меня будут целые отряды хомяков в армии, Сэм. Целые боевые отряды! И все мои! Мои!

«Да он спятил! — понял я, отступив от него еще на шаг. — Совсем крыша поехала!»

Я взялся за ручку двери.

— Я… я должен идти, — сказал я. И открыл дверь.

Сделал шаг — и почувствовал, как его рука легла мне на плечо и оттащила назад.

— Даже не думай уйти, — произнес Фитц, понизив голос до рычания. — Никуда ты не пойдешь, Сэм.

Он оттащил меня к стене. Его горящие глаза вперились мне в лицо.

— Отпустите меня, — сказал я. — Что вам нужно?

— Ты никуда не пойдешь, — повторил Фитц, — пока не раскроешь мне состав, от которого хомяки вырастают такими огромными.

Я сглотнул.

— Что? Состав?

— Я могу сделать их злобными, — продолжал Фитц. — А ты знаешь, как сделать их гигантскими.

Он прижал меня к стене обеими руками.

— Скажи мне, — произнес он. — Скажи мне, как ты это сделал. Ты никуда не пойдешь, пока не покажешь мне, как это сделал.

Он шумно дышал. Его грудь вздымалась. Пот струился по лицу.

Он совсем рехнулся, подумал я. Не хотел я говорить ему о Супер-Растишке. Да у меня и не осталось ни одного.

— Скажи! — настаивал он севшим от волнения голосом. — Скажи мне, как ты это сделал, Сэм. — Его глаза блеснули. — Ты представляешь? Армия гигантских хомяков! Сотни гигантских зверюг. Размером со взрослого мужчину! С армией хомяков я смогу править миром! Никто не сможет победить меня! Никто!

— Мистер Фитц, — тихо проговорил я, — вы должны меня отпустить.

— Не раньше, чем ты раскроешь мне секрет! — рявкнул он. — Я тебя в вольер посажу, к хомякам. Как тебе понравится посидеть там немножко?

Я бросил взгляд на вольер. Хомяки рычали, щелкая челюстями, исходя слюной…

— Скажи мне секрет! — заорал Фитц. — Не то посажу в вольер!

Зазвенел дверной колокольчик. Дверь распахнулась, и в магазин вприпрыжку вбежала Лекси.

— Всем приветик! — прощебетала она.

Фитц обернулся.

Это дало мне шанс. Я вырвался от него. Метнулся к вольеру — и сдернул деревянный щит, прикрывавший выход.

Я отбросил его прочь.

Рычащие хомяки хлынули наружу. Они спрыгивали на пол и тут же кидались врассыпную.

Дверь была открыта настежь. Двое или трое хомяков выскочили на улицу.

— Нет! Остановите их! Ловите их! — завизжал Фитц.

Он дико забегал кругами, хватая беглецов.

Лекси повернулась ко мне:

— Я могу чем-то помочь?

— Помочь? — воскликнул я. — Помочь?! Теперь ты спрашиваешь, чем помочь?!

А Фитц уже корчился на полу, с ног до головы покрытый рычащими, кусающимися хомяками.

Я схватил Лекси за руку.

— Идем. Валим отсюда!

Она уперлась.

— Но… но…

— Потом объясню! — крикнул я. — Быстрее! Это наш шанс!

Мы выбежали из магазина. Свирепые хомяки носились по улице туда-сюда.

Я слышал, как Фитц орет нам вслед:

— Вернитесь! Вернитесь! Мне нужна формула!

Мы с Лекси дали деру. И не останавливались, пока не оказались в квартале от ее дома.

Оба мы порядком запыхались. От быстрого бега у меня кололо в боку.

— Мы выбрались! — радостно закричал я. — Мы выбрались оттуда! Ну и кошмар! Но теперь все закончилось! Все закончилось!

Лекси вытерла рукой лоб.

— Пить хочу, умираю. Эх… сейчас бы бутылочку Вито-Вигор, — простонала она.

— О Боже. — Я вытаращился на нее. — Вито-Вигор? Лекси, сколько ты выдула этой дряни?

Она пожала плечами.

— Ну где-то бутылочек десять-двенадцать. А что?

Я хотел ответить.

Но не успел издать ни звука, как Лекси раскрыла рот и хрипло завопила. Вопль перерос в утробный рев.

Она полоснула ногтями по воздуху, яростно скрючив пальцы. А потом высоко подпрыгнула, набросилась на меня, рыча и царапаясь — и впилась мне зубами в шею!