Хомячки в Эгладоре

— Признавайся, ты совсем псих, да? — наседала Генка.

Дюша признаваться не хотел. Он и не псих — просто карманники у трех вокзалов испокон веку отличались профессионализмом.

То есть деньги у Дюши вытащили, но как и когда именно, он связно сказать не мог.

Скорее всего, когда он изучал расписание поездов на Питер. А может, и нет. Кто-то столкнулся с ним, сказал «Извините»… Но толкали его несколько раз…

Хуже физиков только математики — те вообще ничего не соображают.

Генка орала больше для порядка, поскольку втайне понимала, что сама виновата — если бы она не поленилась, потащилась на вокзал вместе с Дюшей, то, может, деньги бы у него не вытащили.

А может, все равно бы вытащили…

Тем более стояла такая жара — мозги плавились.

Этот год выдался каким-то уж особенно пакостным; крыши в полдень источали сухой жар, воздух над ними ломался и дрожал, рисуя странные неожиданные картины, сизая дымка висела над проспектами и люди жаловались на духоту и, следовательно, на плохое соображение.

Так что нечего винить Дюшу. Он хотел как лучше.

Он хотел в Питер.

Все уже уехали в Питер — и Яша, и два Ильи, и Маргоша, и теперь ходили по мостам и купались в заливе. У одного Ильи в яхт-клубе был свой человек, он обещал их вписать на пустующую яхту.

А они немного задержались, поскольку у Дюши сессия. Обещали через пару дней догнать — вот и догнали.

Генка вздохнула и поглядела в окно. Из окна у Дюши виден дальний лесок, из которого торчит несколько башен. Сейчас туда, за башни, садилось солнце, красное и распухшее.

И все вокруг казалось красным и распухшим.

Занавески Генка час назад густо окропила из разбрызгивателя — сейчас они были совсем сухими. Аж шуршали.

— Ну и дурак, — на всякий случай сказала Генка.

Дюша ничего не ответил. Он сидел в кресле, положив ноги на подлокотник, и читал — лично ему книга казалась интересной. Дюша питал слабость к разбегающимся галактикам и очень надеялся, что лет через двадцать Нобелевка будет его…

Как ни странно, Генка придерживалась того же мнения — с Дюшей могло случиться абсолютно все, что угодно — в том числе и Нобелевская премия по физике. Или конфуз у трех вокзалов…

Генка плюхнулась на диван и тяжко вздохнула.

Делать было решительно нечего. Разве что наблюдать, как, сделав круг в пылающем небе, заходит на посадку маленький самолет.

Генка зевнула, зубы у нее, как у кошки — мелкие, белые и острые.

Дюша был виноват, а потому дышал беззвучно.

— А зря мы с твоими на байдарках не пошли, — сказала, наконец, Генка.

— Это маршрут пятой степени сложности, Геночка, — укоряет Дюша.

— Ну и что?

— А то, что я плавать не умею.

— Это при таких-то родителях?

— У меня кость тяжелая, — с достоинством сказал Дюша, — потом опять же сессия…

— Да ладно тебе, сессия, — вяло отмахнулась Генка.

Дюша покорно замолчал. Но Генку разжалобить было трудно.

— И что мы будем делать? — вновь завела она.

— Может, на собаках поедем? Зайцем…

— Зайцем, — сладким голосом говорит Генка, — на собаках. А жрать мы что в Питере будем? Собак? Тоже мне, Амундсен…

— Тогда, может, палатку возьмем и на Оку?

— Не поеду, — твердо говорит Генка, — там энцефалитный клещ. Ты что, телевизор не смотришь?

— Не смотрю, — охотно соглашается Дюша.

— Ну и дурак. Там Бонда показывают.

— Бонд уже закончился.

— Откуда ты знаешь, если не смотришь?

— Лелик сказал.

— О! Пошли к Лелику!

— Он в Мышкин уехал. На выходные.

— Ну вот, — обиженно говорит Генка, — два дня выходных, а деваться некуда…

— Почему некуда? Можно дома посидеть…

— Вот и сиди, — говорит Генка, — а я пошла.

Чтобы придать своим словам больше убедительности, она слезла с дивана и нашарила босой ногой сандалию.

— Куда, Геночка? — забеспокоился Дюша.

— Уж найду куда, — зловеще говорит Генка.

— Геночка, ну погоди. Что-нибудь придумаем…

Дюша заводит глаза к потолку и начинает думать.

— Ну?… — нетерпеливо спрашивает Генка, болтая сандалией…

— Не торопи меня, — защищается Дюша. Генка холодно на него смотрит, и оттого он совершенно теряется. Он очень не любит, когда Генка вот так на него смотрит.

Генке, впрочем, быстро надоедает. Она уже застегнула одну сандалию и полезла под диван за другой.

— А если… — задумчиво говорит Дюша, — а если…

— Да? — чинно подсказывает Генка.

— В Серебряный Бор? Ну ладно, это я просто так… Ну, если…

— Да?

Генка вновь плюхается на диван и закидывает руки за голову. Красный луч бьет ей в глаза, и Генка морщится.

— Позвоню-ка я, пожалуй, Максу, — говорит она. — Макс меня на раскопки звал… В Городище…

— Но там же тоже клещи!

— А плевать…

— Геночка, — говорит Дюша виноватым голосом, — телефон.

Генка и сама слышит, но ухом не ведет.

Дюша откладывает книгу и вылезает из кресла. Шлепает босиком по линолеуму. Генка разглядывает потолок.

— А, — говорит Дюша, — ой, а мы как раз… я как раз собирался… а чего? Да? Ну, надо же…

— Это Тугрик, — объясняет Дюша, прикрыв трубку ладонью, — он чего-то хочет… Погоди, это как? Вот так, и без всякой подготовки? Ой, сейчас спрошу…

Он приплясывает у телефонной полочки.

У него волосатые ноги. Сегодня это Генку очень раздражает.

Наконец Дюша, задумчиво кивая сам себе, вновь прикрывает трубку ладонью и поворачивается к Генке. На лице его написана такая неподдельная радость и желание угодить, что Генка волей-неволей смягчается.

— Ну, что там? — ворчит она.

— Тугрик, — говорит Дюша, — ну, помнишь Тугрика… который тогда с третьего курса свалил?

— Не помню, — холодно говорит Генка.

— Ну, который арбуз тогда прикатил на Новый год? Когда мы сидели и думали, что бы такого съесть замечательного?

— А, — оживляется Генка, — помню!

— Так он как раз спрашивает, может, у нас есть время?

— А как же, — говорит Генка мрачно. — Время есть. А денег нет.

— А и не надо, Геночка, — торопливо говорит Дюша, — это совершенно бесплатно. Ты понимаешь, он говорит, что у них складывается хорошая команда, но есть проблемы с участниками, потому что все разъехались. А тут такое дело намечается, что…

— Короче…

— Короче, он спрашивает, не хотим ли мы немного побыть эльфами?

В летнем утреннем городе, таком мирном на первый взгляд, на самом деле есть что-то страшное. Выйдешь из дому, оглянешься и понимаешь — что-то не так, словно за ночь мир незаметно подменили каким-то другим. Например, куда-то подевались пешеходы. Тротуары совершенно пусты, зато машин уйма… И куда, спрашивается, они едут?

Иногда Генке не верится, что в каждой машине сидит человек. Ей кажется, что они сами по себе.

— Тугрик! — Дюша машет кому-то рукой, — гляди, Генка, Тугрик!

Дюша очень радуется, с точки зрения Генки, даже слишком.

— Сама вижу, — говорит она.

Они стоят на кромке тротуара, мимо, фыркая, проносятся разноцветные автомобили, поэтому кажется, что Тугрик, машущий в ответ с другой стороны проспекта, дергает рукой, как персонаж плохого мультфильма.

Громыхнувший фургон на миг скрывает его — в следующем кадре Тугрик больше не машет рукой, а показывает на часы, потом на асфальт рядом с собой — мол, давайте сюда!

Генке лень лезть в переход, она дожидается, когда в потоке машин появляется брешь, и устремляется туда. Брешь движется по проспекту, и вместе с ней наискосок пересекает проспект Генка.

— Геночка, — кричит Дюша, нерешительно переступая ногами на месте, — ты куда?

Потом, махнув рукой, ныряет в темное нутро перехода.

Генка уже стоит на той стороне проспекта. Тугрик уважительно смотрит на нее.

— Нам нужны такие, — веско говорит он, — решительные. Отчаянные.

У Тугрика приличный костюм, белая рубашка и шелковый галстук. На ногах тончайшие мокасины.

На эльфа он не похож вот на столько.

Из перехода вылезает запыхавшийся Дюша.

— Привет! — выдыхает он. — Геночка, ну нельзя же так. Там же машины!

— Вижу, — мрачно говорит Генка. Она разочарована и не пытается это скрыть; она представляла себе эльфов совершенно иначе.

На Дюшу, напротив, внушительный облик Тугрика производит некоторое впечатление.

— Ты где сейчас? — он наконец отдышался и теперь пытается завязать дружелюбный разговор.

— Да так, в одной фирме, — рассеянно отвечает тот.

Генке иногда Дюша напоминает щенка, который машет хвостом любому двуногому, заглядывает в глаза, а то и переворачивается на пузо, подставляя нежный розовый животик. Иногда это до ужаса трогательно. Но чаще раздражает.

Тугрик тем временем легко перепрыгивает через низкий парапет и деловито устремляется в глубь скверика. Генка перелезает следом — гранит еще мокрый, то ли от росы, то ли потому, что мимо недавно прошла поливальная машина. Дюша предпочитает сделать крюк и солидно вдвинуться в проем меж двух тумб, увенчанных огромными гранитными пирами.

От разогретой земли тянет острым запахом. Где-то на дальнем дереве заливается соловей. Иногда его даже слышно сквозь доносящийся с проспекта рев машин.

— А Рыжий тоже бросил, — говорит Дюша тем временем, — ушел в ГиБДД, представляешь? Ну, помнишь Рыжего?

— Как бы смутно, — бросает Тугрик, не оборачиваясь. У него крепкий стриженый затылок.

— А… — Дюша растерянно замолкает. Ему неловко, и он не понимает почему.

Как ни странно, Генке тоже неловко и тоже непонятно почему. Они ж не напрашивались! Может, Тугрик злится, что они оказались неподходящими эльфами? Хотя, собственно, с чего бы? Видела она этих эльфов… Они в переходах поют.

Они идут дальше, задевая за разросшиеся кусты. Дорожка петляет, ее пересекают сырые следы дождевых червей…

— А я тему взял. По фоновому излучению радиогалактик, — говорит Дюша. Ему очень хочется, чтобы его похвалили. — Надо же, — рассеянно говорит Тугрик, — круто… Генке кажется, что в его прищуренных глазах мелькает холодное презрение к человеку, который занимается таким ненужным делом. Ей становится обидно за Дюшу. Она, Генка, может наезжать на него сколько угодно, это ее право, но чтобы какой-то тип, работающий в одной фирме…

Она уже открывает рот, чтобы объяснить Тугрику, какой Дюша многообещающий молодой ученый и что ему наверняка, наверняка светит Нобелевка, но тут Тугрик вдруг начинает беспокойно оглядываться и его шаг теряет былую Уверенность.

Должно быть, думает Генка, это потому, что за нежной порослью проступило покрытое облупившейся розовой штукатуркой низкое коробчатое строение с окошком под крышей.

И действительно; Тугрик говорит: «Момент!» и скрывается в двери с буквой «М».

Генка переминается с ноги на ногу. Ей пока что не хочется. Или хочется? Ей жалко Дюшу, у которого вдруг сделался очень растерянный вид, и от этого она начинает злиться еще больше.

— Ну, — говорит она, — и куда ты меня приволок? Это что?

— Арда… — сомневается Дюша.

— Ну, как же я сразу… типичнейшая для Арды конструкция сортира… И часто там они попадаются?

— Там, наверное, их вообще и нету, — размышляет Дюша, — только кусты…

— Экологичные эльфийские туалеты? — предполагает Генка. Дверь с буквой «М» распахивается. С двух разбитых ступенек спрыгивает эльф — зеленый плащ развевается у него за спиной, волосы схвачены обручем с бледно-зеленым камнем.

— Тугрик? — неУверенно спрашивает Дюша.

— Гилдор Инглориэн к вашим услугам, — сухо говорит эльф. Рука в зеленой перчатке вздрагивает, словно ее владелец удерживает порыв к рукопожатию — и вновь застывает у шитого серебром пояса.

— Но, Тугрик…

— Вас смутил мой прежний вид? Но это же естественно, — говорит Гилдор. — Я — преображающийся эльф.

Теперь их спутник даже держит себя иначе — прежде сощуренные глаза раскрыты и блестят, словно он успел за этот краткий миг накапать в них беладонны, плечи расправлены, движения плавные и Уверенные.

— Точно! — шепчет Генка, — я-то думаю, с чего это он вдруг так в сортир рванул! Эльфы ведь не какают…

— Да-а? — удивляется Дюша.

Наверное, думает Генка, они вообще следов не оставляют, они же не как люди, они это… светятся в ночи… Понятно, почему всем так хочется быть эльфами, совсем же другое дело! А вот интересно, если почувствовать себя бессмертным высшим существом, если вести себя как бессмертное высшее существо, может… на самом деле…

Она осторожно косится на Тугрика. Под плащом у него черная куртка с зелеными застежками. Под курткой еще что-то — шелковое, тоже зеленое: Теоретически ему должно быть очень жарко. Но эльфам, наверное, не бывает жарко.

— Тугрик, это круто, — говорит простодушный Дюша, — как это у тебя получается?

— Гилдор, — поправляет Гилдор, — что значит — получается? Это я и есть. Просто мой истинный облик дано увидеть не каждому.

Генка озирается. В молодом березняке под навесом, увитым чахлым вьюнком, за искосившимся столиком сидят пенсионеры в полотняных кепках и играют в шахматы. Еще двое дают им советы из-за спины. На скамейке у самой тропинки мирно беседуют две старушки.

Да он просто сумасшедший! — вдруг осеняет Генку. Ряженый! И ни в какой фирме он не работает. А живет тем, что заманивает таких вот лопушат доверчивых поглубже в сквер, подальше от людей, режет их там и забирает все нужное и ненужное.

На всякий случай нужно так, ненароком сказать ему, что у нас деньги украли, думает Генка.

— И куда же мы идем, о Гилдор? — вежливо спрашивает она. С сумасшедшими нельзя грубо, а то они бросятся на тебя еще раньше, чем задумали…

Гилдор величественно кивает, одобряя возвышенный тон Генки.

— …а идем мы в Имладрис, если тебе то ведомо. Куда ж еще?

— Имладрис? — удивляется Дюша, которому мысль о Тугриковом безумии еще не пришла в голову.

— Типа Раздел, — объясняет Генка, — ну, смотря в каком переводе, — последний гостеприимный приют на краю тени, что-то в этом роде.

Гилдор вновь величественно кивает.

— Имладрис, Имладрис, — говорит он, — Раздел это для детишек. Кстати, обычно мы завязываем глаза тем, кто приходит сюда незваными, но, во-первых, вы здесь по приглашению, во-вторых, по периметру наложены очень мощные чары, — поясняет он, встретившись с Дюшиным удивленным взглядом.

— А, по-моему, им в этом… Кветлориэне глаза завязывали, — замечает Дюша, — или опять перевод неправильный?

Гилдор морщится.

— Кветлориэн! — брезгливо говорит он, — вы меня еще Всеславуром назовите.

— С ума сойдешь с этими переводами, — бормочет Генка. Далеко, за каменным парапетом безлюдной набережной блестит вода. Генке жарко.

— И долго еще? — спрашивает Дюша.

Он устал. Он надел новые джинсы, купленные специально для Питера, а они, оказалось, режут в паху. И почему они, спрашивается, не резали в паху во время примерки? Еще он гадает, почему Тугрик все-таки так странно себя ведет. Он, Дюша, хотел посплетничать с ним про Рыжего и ГиБДД, но почему-то резко расхотел. Неужели из-за того, что Тугрик, пардон, Гилдор, вырядился в этот чудной зеленый плащ?

Они вновь сворачивают, на совсем уж узкую земляную тропку. Заросли вокруг становятся гуще, а стволы деревьев — толще. Над кустиками цикория гудят пчелы.

Неожиданно заросли раздвигаются, открыв ампирную каменную беседку с толстой облупившейся колоннадой.

Гилдор целеустремленно движется вперед, зеленый плащ задевает синие цветы цикория, вспугивая пчел.

Генка думает, что не отказалась бы от кружечки холодного пива. Толстого стекла такая кружка, запотевшая… Сверху такая плотная пена. Или от мороженого. Или от того и другого. По слухам, эльфы знают толк в удовольствиях.

— Туда следуйте, о аданы, — говорит тем временем Гилдор, — к тому мэллорну.

Рука в зеленой перчатке вытягивается в направлении корявого массивного дуба. Зеленый плащ вихрится у ног, вздувая прошлогоднюю листву.

— Мэлорн — это вроде ясень такой? — удивляется Генка.

— А ты знаешь, как выглядит ясень, Геночка? — справедливо укоряет Дюша.

— Понятия не имею. Знаю, что не как дуб. Эльфы-то должны в ботанике разбираться.

— Прекратите пустые речи, — шипит Гилдор, — шевелитесь! Генка и Дюша покорно семенят следом, неУверенно переглядываясь.

Внезапно сверху на них сыплются старые желуди и раздается повелительный оклик: — Даро!

— Типа, стойте! — переводит Гилдор.

— Вот видишь! — радостно говорит Дюша, — все как положено!

На самом деле они уже стоят. Поскольку в землю у ног Генки воткнулась пущенная сверху стрела и теперь дрожит, переливаясь ярко-зеленым опереньем.

Похоже, думает Генка, перья крашены зеленкой.

— Утулиэн аурэ! — раздается сверху.

— День пришел, — переводит Гилдор.

— Ага, — подтверждает Дюша.

Ему очень хочется угодить Гилдору. А еще он очень горд, что их взяли в замечательный мир, куда, если честно, пускают не каждого. Его только слегка беспокоит, что Генка скептически поднимает одну бровь — ему не нравится, когда она так делает. Собственно, он просто хотел порадовать Генку. Чтобы она развеселилась и прекратила дуться из-за этих проклятых денег.

— Эй, на дэлони! Аута иломэ! — кричит Гилдор, сложив руки трубкой. — Исчезает тьма!

— Типа, — прибавляет Дюша.

Сверху сыплется труха, затем с ветки спрыгивает молодой эльф. Костюм у него сплошь расшит маскировочными дубовыми листьями, и оттого эльф немного смахивает на дядюшку Ау.

— Цивилов зачем привел? — говорит он мрачно.

Дюша напрягается. Во-первых, ему не нравится, что лук у эльфа насторожен, а стрела смотрит ему, Дюше, в солнечное сплетение. Во-вторых, ему очень не хочется опозориться перед Генкой. Ну, и Тугриком, конечно… Поэтому он лихорадочно роется в памяти и, наконец, выпаливает: — Элен села…

— Куда? — беспокоится Генка.

— Не мешай. Как же там… Ага! Люмен омен! Тильво! [1]

Генка морщится. Даже она понимает, что у Дюши отвратительное произношение. Вдобавок а-ля перевод Кистяковского, который, как ей кажется, нынешним эльфам нравиться по ряду причин не должен.

Но, к ее удивлению, у Гилдора в глазах вдруг вспыхивает торжество.

— Ну что? — говорит он. — Вот вам ваши цивилы!

— Пардон, — говорит лесной эльф, опуская лук, — обознался. Добро пожаловать, друг эльфов, — он, низко склонясь, обращается к Дюше.

Дюша горд. Даже Генка восхищена таким неожиданным эффектом.

— Откуда ты знал? — удивляется она.

— Да так, как-то вспомнилось вдруг, — оправдывается Дюша.

— Те самые? — больше для порядку спрашивает лесной эльф, уступая дорогу.

— Да. Те самые.

Эльфы многозначительно переглядываются. Потом лесной эльф кивает, словно в подтверждение своих слов.

— Проходите. Мастер ждет! Аурэ энтулувэ. [2]

— Да будет так, — согласился Гилдор. — Идемте. Нас ждут.

— Я уже дождался, — слышится звучный голос. Дюша недоуменно вертит головой.

Беседка с колоннами с розовой штукатуркой, змеящейся трещинами; с асфальтовым полом, из которого торчат щеточки травы, только что была совершенно пуста. Теперь у каждой колонны высятся зеленые стройные фигуры в развевающихся плащах.

— Те самые? — задумчиво повторяет Генка.

Ноги в высоких сапогах плавно шагают по ступенькам беседки. Зеленые плащи внезапно оказываются совсем рядом, замыкая Генку и Дюшу в кольцо. Все это происходит в полной тишине, и Генка чувствует, как, несмотря на жару, по ее спине бежит противный холодок.

Дюше тоже неуютно.

— Эльфы, — бормочет он, — слушай, они людей не это… не едят?

— Они, по-моему, вообще не едят, — сомневается Генка, — они же эльфы.

— Не-а, — вертит головой Дюша, — едят. В основном дорожный хлеб. Эти… путлибы. Но мясом вроде брезгуют.

— Тогда зачем мы им понадобились? Вон их сколько…

— Здравствуйте, аданы! — вновь раздается звучный голос. — Не пугайтесь! Вы среди друзей!

Эльфы расступаются и выстраиваются в две линии, образуя проход. По проходу идет высокий человек в приличном костюме. Несмотря на жару, он при полном параде — в галстуке, пиджаке, брюках со стрелками и остроносых черных ботинках. Эти ботинки Генку несколько смущают — в их лаковых черных носах есть что-то вызывающее. Во всем облике новоприбывшего есть некая странность, и Генка уже не удивляется, что лицо у него закрыто черной шелковой маской — видны только тонкие губы и властно выступающий подбородок.

— Гэндальф? — неУверенно спрашивает Дюша.

— Мастер, — отвечает Гилдор у него из-за спины.

— Утулиэн аурэ, — говорит мастер.

— И вам того же, — вежливо говорит Генка. Между лопатками у нее почему-то чешется. Ей представляется, что из-за кустов поверх наложенной на тетиву стрелы ей в спину смотрят чьи-то холодные глаза.

— Почему он в маске? — шепотом спрашивает Дюша у Гилдора.

— А как же иначе? — удивляется тот.

Мастер медленно обходит вокруг Генки и Дюши, заложив руки за спину.

— Они, — веско говорит он.

Генка чувствует, как по спине у нее ползет струйка пота.

— Что? — напористо спрашивает мастер. — Что? Что привело вас сюда?

Гилдор вдруг ощутимо толкает Дюшу в бок. Локоть у него оказывается неожиданно острым.

— Тугрик привел, — говорит Дюша, — то есть Гилдор.

— Это понятно, — кивает мастер, — странствуя меж двумя мирами, он постоянно сталкивается с пришлецами… Но почему именно вы? Именно вас? Быть может, мир, в который вы волею судеб оказались заброшены, тяготит вас? Его приземленность, его связанность, его обреченность?

— Да, — бурчит Дюша обиженно, — вот и деньги у меня недавно поперли.

— Весной и осенью здесь еще так-сяк, — соглашается Генка, — а летом — точно. Тяготит. Связанность и обреченность.

Мастер неопределенно хмыкает. Потом машет рукой. Генка замечает, что рука у него тоже затянута в перчатку, только не зеленую, а черную.

— Проведите их, — говорит он, — сейчас поглядим… Кольцо эльфов смыкается вокруг и неумолимо подталкивает Генку и Дюшу к беседке.

— Э! — упирается Генка, чья натура протестует против любого насилия над личностью.

— Геночка, ну это же только игра, — уговаривает ее Дюша.

— Это не эльфы, а садисты какие-то, — бурчит Генка. Эльфы не реагируют. Все так же, плотным кольцом они вдвигают Генку и Дюшу в беседку. Там немного прохладней, по выцветшей розовой штукатурке змеятся трещины, в одной сидит жучок-солдатик.

Еще два эльфа вбегают в расступившийся круг, таща два пластиковых садовых кресла.

Мастер делает величественный жест.

— Садитесь!

Голос у него глубокий и властный. Эльфы выстраиваются в шеренгу за креслами, еще два перегораживают проход, отрезая тем самым путь к отступлению.

Генка считает за лучшее подчиниться. Дюша — тот плюхнулся в кресло сразу, как только его поставили, и теперь сидит там, развалившись и дружелюбно озирая окружающих.

Ему нравится.

Ему вообще приятно, когда на него обращают внимание.

— Расслабьтесь, — говорит мастер, — смотрите сюда.

В руке у него оказывается трость с набалдашником в виде прозрачного граненого камня — Генка и не заметила, откуда она взялась. Камень играет на солнце, отбрасывая на треснувший асфальт пучок разноцветных бликов.

— Не туда, — говорит мастер, — сюда.

Он машет набалдашником перед носом Генки. Ей кажется, что тот качается сам по себе, как маятник. Да еще и пульсирует на свету.

— Погружение, — говорит мастер, — глубокое погружение. Раз… два… на счет десять закрываем глаза… три… четыре…

— А… — пытается что-то сказать Дюша, но черная кожаная ладонь резко выбрасывается вперед и останавливается у Дюшиных губ, словно с размаху вгоняя воздушный кляп.

— Вы, двое, влекомые сюда неодолимой силой Рока… разве вы не чувствуете, вы попали в этот дольний жалкий мир лишь по несчастной игре случая? Что дом ваш на самом деле где-то в ином месте? Закройте глаза… Говорите… говорите…

Мастер властно поднимает руки, потом резко опускает их, Генка ощущает, как сильные костлявые пальцы впиваются ей в затылок.

Она хочет высвободиться, но с ужасом ощущает, что не в состоянии повернуть шею. Тогда она пытается открыть глаза и понимает, что не может. Рядом пыхтит Дюша.

— Историческая родина, — бормочет Дюша, — красная пустыня, смоквы и оливы, белые камни Ершалаима…

— Глубже! — говорит мастер. — Глубже! Вспоминай!

— Я помню… мы шли через пустыню. Огненный столп впереди… Они мчались за нами, на своих колесницах, медь и бронза пылали на солнце, копья их были как лес, стрелы как стая шершней… И когда вышли мы на берег моря… Чермным называлось это море, и…

— Да нет же, — возражает мастер, — вот, я обрываю эту нить… Вот, вяжу другую… Теперь вы там, на руинах Ангмара, у стен Серебристой Гавани, под тучами Лихолесья, на вершине Амон-Сул, сторожевой крепости… Вы видите эти меловые скалы? Эти курганы? Эти венцы камней на зеленых холмах?

— Да, — быстро соглашается Генка, — очень отчетливо.

Говорить она, по крайней мере, может, и это приятно. Она боится, что Дюша вновь начнет травить про Моисеев поход и тем самым разозлит мастера окончательно.

Венцы камней на зеленых холмах? Теперь Генке кажется, что она и вправду их видит. Закругленные такие холмы. С ними связано что-то очень неприятное, но Генка никак не может вспомнить что…

Ладони у мастера горячие, и Генка ощущает сильное жжение в теменной области.

— Вы чуете, что не отсюда?

— Ага, точно, — бормочет Дюша. Он осторожно вертит головой, но рука мастера держит его крепко.

— Что вы видите? — спрашивает мастер властным и глубоким голосом, — о чем вы думаете…

Стало совсем тихо. Эльфы вокруг, кажется, даже не дышат. Генка слышит судорожную трель зяблика в ветвях, шорох листьев, частое дыхание Дюши.

Давление чужой ладони она совсем не ощущает — только жар в области затылка, переходящий в совсем уж нестерпимое жжение.

«А это, похоже, уже и не смешно», — думает она.

Издалека, из-за деревьев доносится гул машин на проспекте — ровный, как шум моря. Там, далеко к западу высятся серебряные башни, ветер рвет облака, кричат чайки над пенной водой… Нет, чушь какая, там, над асфальтом дрожит раскаленный воздух, и Генка Уверена, что, если наклониться и посмотреть вдоль шоссе, то можно будет увидеть ослепительную зеркальную поверхность — призрачную воду, в которой отражаются разноцветные автомобили…

Генка прерывисто вздыхает.

Ей вдруг ужасно хочется пить. Так хочется, что она больше ни о чем не способна думать. Надо было купить минералки по дороге, думает она, хотя какая, к черту, в Шире минералка… Нет, постой, опять что-то не то…

— Разве не видите вы холодной запотевшей кружки? — спрашивает мастер. — Пены, ползущей через край?

— Да, — удивленно говорит Генка.

Кружка теоретически должна быть стеклянная, но Генка вдруг отчетливо видит глиняную. Увесистая кружка, да еще с медной крышечкой. Сейчас крышечка откинута. Темная пена стекает на дощатую поверхность стола…

— Славное пиво нынче сварили в «Зеленом драконе»?

— Ага, — соглашается Генка.

— Река! — выпаливает Дюша не своим голосом, — мощные, медленные, темные струи…

— Брендидуим, — говорит кто-то за спиной у Генки.

— Бренди… да… — Точно!

Мастер резко убирает ладони. У Генки такое ощущение, что голова у нее кружится, как после солнечного удара, а в глазах темнеет.

— Как он угадал! — благоговейно говорит какая-то эльфиня, — как он все угадал!

— Вот вам ваши хоббиты! — будничным голосом говорит мастер.

— Ты вообще соображаешь, что происходит? Ты сказал, мы эльфами будем, а нас на каких-то хомячков назначили!

— Ну, мне Тугрик… Гилдор… определенно сказал, что эльфами.

— Так уж определенно? — ехидно спрашивает Генка, облизывая ложку.

Они сидят в летнем кафе на площади и едят мороженое. Еще они пьют колу. Холодную.

Хромоногая женщина с деформированным лицом моет пол, норовя просунуть швабру прямо под ногами у Генки… Генка подбирает ноги.

— Ну, намекнул, — мнется Дюша, — ладно, чего уж там. Все равно заняться нечем…

— Я не хочу хоббитом, — возмущается Генка, — у них ноги волосатые. Погоди, я сбитых сливок возьму.

— Генка, ты растолстеешь.

— Черта с два! Так почему хоббиты? Зачем мы вообще им понадобились?

— Он же тебе сказал… им нужен кто-то неподготовленный. Кто-то со стороны. Чтобы все было как взаправду!

— Вза… что? Ты себя послушай, что ты несешь! Какое взаправду? Дюша, это ж выдумка! книга!

— Ну, как по книге. Все облечены магией и властью, все такие могущественные и сидят в глубокой жопе. А потом приходят два крохотных хоббита и спасают мир.

— Вздор! Им нужны новые хоббиты потому, что у них хоббиты до конца игры не доживают.

— Я, Геночка, так не думаю. Я, знаешь, что думаю? Все хотят быть эльфами. На худой конец Гэндальфами. Или Саруманами. Быть злодеем и то лучше, чем обывателем. Никто не хочет быть хоббитом. Вот в чем дело. Это не престижно. Геночка, ну не злись. Чем плохо? Познакомимся с интересными людьми.

— Там нет людей. Одни эльфы.

— Ну, эльфами…

— С ними невозможно познакомиться. Они в каком-то другом мире живут. Ты видел, как они на нас смотрели?

— Это потому, что мы — чужие. А станем свои…

— Это эльфы, Дюша. Они — высшая раса. Они на людей плюют только так. А хоббитов вообще ненавидят. Потому что они, эльфы, такие замечательные, а все равно получается, что без хоббитов нет игры, без этих мелких вонючек.

— Это не так, Геночка. Можно ведь в сильмариллы играть. Там ни одного хоббита, только одни эльфы, да еще люди недорезанные. Они ж тебе объяснили — просто есть такое намерение классическую реконструкцию сделать. Вернуться к истокам. Чисто конкретно эта группа игроков.

— А остальные?

— А остальные в сильмарилл играют. Под Екатеринбургом. Там их толпы… Все народы Средиземья…

— У них раскол? Так надо понимать? Поэтому там их так мало было, этих эльфов?

Женщина в косынке прекращает возить тряпкой по полу и другой тряпкой — поменьше — начинает протирать столики. Она свирепо возит тряпкой у подноса, на котором стоит Генкина вазочка со сбитыми сливками, время от времени задевая за поднос.

— Геночка, ну откуда я знаю? Во-первых, в стане эльфов постоянно расколы. Они все время друг друга мочат — ты ж сама знаешь, как оно между эльфами бывает. А потом, может, это экспериментальная игра. С небольшой репрезентативной выборкой. Покажи кольцо, а?

— Вот! — Генка извлекает из-за выреза кольцо. Оно болтается на шнурке от ботинка, отбрасывая золотые блики на мокрую поверхность столика. — Просто примитивная обручалка. Дешевая.

— Золотая, — сомневается Дюша.

— Ну и что? Сколько тут золота? Потеряем, не жалко. Другую купим.

— Ее нельзя терять, Геночка. Нам надо именно эту опустить в Ородруин. На ней наверняка специальные отметины есть.

— Не вижу, — говорит Генка, разглядывая кольцо.

— Наверняка они проступят, если нагреть. Или обработать кислотой.

— На вашем месте, — раздается тихий голос, — я спрятал бы эту вещицу.

Дюша вертит головой. За соседним столиком, спиной к ним сидит человек. Он постукивает пальцем по вазочке с мороженым, в которой несколько скособочен отражается Генка с кольцом в застывших пальцах.

— А это вообще ваше дело? — вспыхивает Генка, — у нас тут сугубо частный разговор.

— Это всеобщее дело, — тихо говорит человек, — вы уж простите, что я вмешиваюсь, но я вам настоятельно советую — уберите.

Генка разворачивается на стуле и разглядывает незнакомца. У него широкие плечи, обтянутые ветровкой. Капюшон натянут на голову, поэтому сказать что-либо внятное о незнакомце сложно.

— А! — радуется Дюша, — понял! Вы — Гэндальф!

— Что вдруг? — холодно спрашивает незнакомец.

— Тогда — Арагорн! Эльфийский Берилл! Да?

— А вы что? — не поворачиваясь, спрашивает незнакомец, — разве уже в игре?

— Нет! — говорит Генка, — только что вводную дали. Ждем сигнала.

— Ну, так почему я должен кем-то быть? — незнакомец пожимает широкими плечами, — вот начнется игра, тогда и будет вам эльфийский берилл. Или — не будет. А игрушку спрячьте. Не видите, тени уже удлинились…

— Какие тени? — бормочет Дюша, — утро же еще…

— Разумеется, день, — легко соглашается незнакомец. — Мало того, утро перед Венцом лета. Основной сезонный праздник у эль-дар. А вы вон туда поглядите!

Генка и Дюша оборачиваются, следуя указаниям вытянутой руки. Сквозь бутафорскую зелень смутно видны расписные хоромы французского посольства. Мимо проносятся размазанные силуэты автомобилей.

В общем, трудно понять, удлинились ли тени на сУверенной территории Франции или нет…

— А… — говорит Дюша.

Столик рядом с ними пуст. Тускло отсвечивает вазочка с тающим мороженым.

— Это уже слишком! — горячится Генка. — Ты видел? Они нас пасут! Проверяют, годимся ли мы на хоббитов.

Они идут чахлой березовой рощицей, где среди бела дня истерично заливается соловей.

— Случайность, — рассуждает Дюша. — Мог же кто-то из Эгладора захотеть мороженого?

— Тогда почему он вмешался не по игре?

— Не утерпел. Ты же знаешь этих ролевиков…

— В том-то и дело, что нет.

— Ну, так потому мы и соприкоснулись с их субкультурой. Полевые исследования в естественных условиях…

— Дюша, мы же просто убиваем время.

— Ну и кто тебе мешает его убивать эстетично, Геночка? Чем сидеть дома и лопать креветок с пивом…

— О! Кстати!

— А давай к Ритке зайдем? Купим пива и зайдем…

Дюша прислоняется к березе и достает из кармана сотовый телефон. Какое-то время он прислушивается, раздраженно отмахиваясь от комаров, потом разочарованно говорит:

— Недоступна Ритка.

— Тоже ударилась в бега по малым городам России? — предполагает Генка. — А кто вообще доступен?

— Ты, Геночка, доступна, — Генка показывает ему кулак, но тут, в подтверждение его слов, у нее в кармане раздается звонок.

— Дюша, — говорит Генка, — прекрати хамить.

— Это еще не я, честное слово. Я только собирался.

Генка недоверчиво качает головой, потом радостно говорит:

— О! Сообщение!

И тут же недоуменно хмурится.

— Это какая-то чушь.

— Ну-ка, — Дюша заглядывает ей через плечо.

15–00 у vxoda v CPKO sledovat za ukazatelem lilovaya strela na asfalte eto vash marshrut udachi

— И ничего, Геночка, не чушь. Это инструкция.

— Это глупости! — возмущается Генка, — какие идиоты это придумали? У эльфов не было сотовых телефонов!

— Это же условность, Геночка. Мы же пока не в игре. Тем более что у эльфов была эффективная магическая дальняя связь.

— Ладно, — говорит Генка, — проверим. Отзвони обратно. Этому… как его там, инструктору по разведению хоббитов. Спроси.

Дюша покорно жмет на кнопку.

— Абонент не отвечает или временно недоступен, — говорит он.

— Погляди на слово «эльфы»! — советует Генка.

— Так я и гляжу. Тут просто обвал на слово «эльфы».

— Тогда на «Эгладор»!

Дюша роется в «Яндексе». Эльфов там как собак нерезаных. Генка приплясывает у него за спиной.

— Эльфийские сайты должны быть!

— Геночка, тут эльфийских сайтов больше, чем порнухи. Погляди, кстати, сюда, а?

— Не хочу! Эльфов ищи.

— Я ищу… О, гляди! Вот интересное. Генка читает, выглядывая из-за плеча.

Братья, кто видел живого эльфа, признавайтесь?

Bel — kin

Эльфов не доводилось. В нашей местности они не водятся. Зато видела лешего и кикимору. У меня бабушка была потомственной колдуньей, она мне показала, как надо их высматривать. Поделиться знанием не могу, оно запретное.

rybo 4 ka

Рыбачка, ты не права. Эльфов тут полным-полно. Нужно только уметь видеть.

4 ornyjuk

А зачем тебе эльфы?

Gander

Появилась некая информация.

Bel — kin

Bel— kin, если тебе и вправду нужны эльфы, сходи на сайт Aeglador.ru, только осмотрись сначала, в разговоры не лезь.

4 ornyjuk

А кто там в Эгладоре?

Bel — kin

Эльфы.

4 ornyjuk

— Это чего? — любопытствует Генка.

— Да на свой чат залез.

— Это ты — Белкин? — Ну…

— Дюша, я сколько раз тебе говорила, прекрати это дурацкое занятие!

— Ты же сама хотела. Про Эгладор… Кстати, что ты, собственно, хочешь узнать, Геночка?

— Про ролевые игры. Потому что есть у меня подозрение — темнит что-то твой Тугрик.

— Что ты, Геночка! Я ж его давно знаю, Тугрика. Вместе учились.

— Тогда почему его по телефону не достать?

— А кого достать? Лето же.

Дюша пожимает плечами. Ему не хочется в Эгладор. Ему хочется залезть в прохладную ванну. Желательно вместе с Генкой. Генка за его спиной угрожающе дышит носом.

— Сейчас-сейчас, — бормочет Дюша, ползая мышкой, — Эгладор так Эгладор…

Экран вспыхивает багровыми языками пламени на черном фоне. В верхнем углу рушится и никак не может окончательно рухнуть белая башня. Над ней серебристо трепещет Звезда Феанора. По экрану пробегают рунические стилизованные буквы.

— Добро пожаловать в Эгладор, Геночка, — говорит Дюша.

Ниэниль: [3]

Мае говонен астальдо квенди. Эла нз ванима вэн, мерле урува мел-ме юрэ а паре мел ласто бет ломмен!!!!

*********

И пей круг.:-) Приятно, конечно, когда тебя называют «астальдо квенди», но, может, не стоит?:-')

Ниэниль:

Тхури, ты где!! где тебя крылья носят!!!!! Никак опять у Мелько загостила:) я-ха-ха!!! Поскорее чини свой палантир и ползи, ой, т. е. лети сюда!!!!!

Ниэниль:

ну дык, как же иначе, азбукой Морзэ, что бы ни кто не понял!!!!!!! тот кому надо сам поймет мое послание:-) особенно если это симпатичные Эльфы!! и-го-го-го-го!!

*********

И тебе игого же

Кулуриэн:

Даэрбет, «квенди из Нижнего»? Из Нижнего Новгорода? Есть квендя сумеречная в кол-ве 1 шт. Кулуриэн звать. Если хочешь — пиши:)

Эледвен:

вах вах!! всем привет:-)!!!! Форвэ, что на самом деле ельф:)!! я-ха-ха-ха-ха!! вот бы за ушки потыгыть:) хехе!! Тхурингвитиль, ты где!!!!!!!

*********

Пищит донесение азбукой Морзе.

Форвэ:

А я настоящий эльф. По всем признакам, внешним и внутренним!

*********

В смысле, бессмертен, бездетен и ушаст?

Киплинг:

Подскажите, сделайте милость, что означают эти мрачные словеса: «Thereseemstohavebeenaslightproblemwiththedatabase».

Я знаю много существ из москвы, но никого из своего города. Инет, это конечно хорошо, хотелось бы реально побщаться. На что у меня уже только эстель. Я тут к вам обращаюсь, потому что про ваш сайт можно без преувеличения сказать, что он самый лучший в сети по Толкину.

*********

Даэрбет:

Существа!

Есть ли тут квэнди из Нижнего? Только не отсылайте меня в Кто-есть-Кто, он безнадежно устарел. Из 20 адресов 19 уже не существует.

*********

Морна:

Народ, плиз, пошлите меня… или мне… проще говоря, очень нужен

Sauron Defeated. Мяу!!! Кто-нибудь!!!

Всем спасибо.

*********

Ты есть вэлком. Элен сила и тыпы.:-)

007:

Я зделал ДОСПЕХИ

БОГА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

!!!!!!!!!!!!!!!!Они просто супер!!!!!

*********

Не понял. «Доспехи Бога» — это, если мне ни с кем не изменяет «Память» — это книжка такая, фантастическая. Каким образом ты ее «зделал»?

— Это лучший сайт? — возмущается Генка. — Они ж все безграмотные какие-то…

— Чего ты от них хочешь, Геночка, они же эльфы! Нельзя же от эльфов требовать досконального знания русского языка! Они и так стараются, ты же видишь.

— Ничего я не вижу, глупство какое-то. Ты, что ли, лучше их новости посмотри!

— Сейчас…

Маэлгос:

О тёмные эльфы! Откликнитесь! Эльфы авари! Отзовитесь!

*********

Ууууууууу!!! Отозвался. В смысле, авари мы…

007:

Авари, кто видел Трандуила?

*********

Трандуил лег на сохранение.

Эаринель:

Ниан, Досточтимые существа!

Писатель согласилсял, будет квартирнике Эллы Бочкиной у Гил-Эапэлъ. Смотрите объявления, читайте в Форуме, Афиша и Реклама, сообщение Ё-вин.

И да будет вечная Крона благосклонна к вашим делам.

*********

Алате, здравствуй, сестричка, рада тебя здесь встретить:)

*********

Максим Рыльский:

Здравствуйте, товарищи!

Срочно нужна помощь квалифицированного биолога. Имею АБСОЛЮТНО безумную разгадку происхождения орков. Желающих помочь и просто интересующихся прошу писать на указанный адрес.

*********

В смысле, помощь абсолютно безумного биолога?:-))

Элеммирэ:

О, Алата, старушка, и ты тут… мир тесен, а сайт Арды еще теснее

Yavanna:

Люди!!! кто с ростова???!!!!Я бы очень хотела принимать участия

в ролевых играх, но не знаю где вы!!!! отзовитесь!!!!!

*********

А теперь все дружно, хором: «В „Кто есть кто!!!“. И так семь раз…

— Ты видишь, Геночка! Все хотят играть в ролевые игры, но не всем удается!

— Нам тоже пока не удается.

Бараир — Берену:

Будь бдителен! Тени начинают удлиняться! Гэндальф не отвечает.

Алата:

Привет Эленммирэ!

Либо у меня склероз и я забыла, кто ты, или я не та Алата, которую ты имеешь в виду. Но познакомиться мине будет приятно.

Пиши.

— Опа! Карточка кончилась! Ладно, по дороге купим, еще слазим.

— Мы так ничего и не узнали, — печалится Генка.

— Почему не узнали? Эгладор существует.

— Это не новость. Эгладор должен где-то существовать, иначе в него бы не играли.

— Это, Геночка, метафизика. Я говорю, что мы здесь, в пределах досягаемости имеем кучу полоумных эльфов, так что нечего придираться к Тугрику. Он ничем не хуже остальных.

Генка потягивается. Эльфы ей уже успели слегка поднадоесть. Тем более жара слегка сошла на убыль. За окном в желтоватом небе светится окнами далекая башня.

— Интересно, — говорит она, — а как хоббиты занимаются любовью?

— …Геночка, ну что ты злишься, это же просто игра!

— Не понимаю, почему игра должна сопровождаться такими трудностями!

— А иначе неинтересно.

В парке очень много народу — в том числе молодых крепких ребят в камуфляжной форме. Сверху наотмашь бьет солнце. Река нестерпимо блестит, видно, как там, на противоположном берегу над крышами домов на набережной колеблется горячий воздух.

— Я думала, они собираются, распределяют роли… оцепляют пространство по периметру, вокруг никого постороннего. Дюша, это что-то не то!

— Мы все правильно поняли? — беспокоится Дюша.

Он оглядывается. На асфальте затертая десятками ног фиолетовая метка. Стрелка указывает в глубь парка.

— Боюсь, это все-таки то, Геночка, — говорит он.

Не то чтобы ему совсем расхотелось играть. Тем более перед Тугриком неловко. Договорились же. Но по реке так соблазнительно плывет катерок… Можно было бы сесть и уплыть куда-то по сверкающей воде. Тем более это явно не Лориэн — вокруг ни одного эльфа. Скорее орки. Вон какие будки.

Группа камуфляжников, расположившись на скамейке под кустом сирени, поет «Батяня-комбат».

Повсюду валяются смятые жестянки из-под пива.

Генка останавливается у лотка и покупает себе мороженое. Она сначала хочет фруктовый лед, потом батончик «Марс», потом опять фруктовый лед. Дюша переминается рядом с ней.

— Ну что, — говорит он, — пошли?

— Погоди, сначала мороженое съем.

Генка плюхается на скамейку. На соседней камуфляжники добивают «батяню-комбата» и затягивают «поручика Голицына». На шум подтягивается еще одна группа в комбинезонах аналогичной раскраски, но несколько другого оттенка. Дюше неуютно. Он не сомневается, что сейчас начнется большая драка.

— Ну, пошли же, — уговаривает он Генку. — Ты должна покориться неодолимому зову приключений, а ты мороженое лопаешь!

— А я и следую, — лениво говорит Генка, подбирая языком тающее мороженое, — только, Дюша, ты погляди вокруг… Ролевая игра должна проходить в соответствующей обстановке. А это, по-моему, одно сплошное надувательство.

— Ты же раньше не играла! — защищается Дюша, — ты не знаешь, как оно должно быть!

— Как это не знаю! Что я, эльфов не видела? Обстановка должна быть… достоверной… Антураж, костюмы… Дух! Дух Средиземья! Мифология под каждым кустом! Атмосфера страха и неизвестности! Так вот, я не чувствую себя в Средиземье. Я чувствую себя в ЦПКиО.

— Атмосферы страха и неизвестности, положим, и тут хватает, — говорит Дюша.

Одна группа камуфляжников вступает в драку с другой. Скамейка опрокидывается, жестянки из-под пива хрустят под крепкими ботинками.

— Это? — брезгливо морщится Генка. — Где же тут неизвестность? Я только на них посмотрела, сразу поняла, сейчас начнется…

— Ты не умеешь вживаться в роль, — возвышает голос Дюша, пытаясь перекричать шум драки, — мы маленькие, нас преследуют могущественные темные силы, мы храним страшную тайну…

Один камуфляжник пролетает мимо и рушится, с грохотом ломая ветки сирени.

— Дюша, ну при чем тут вводная? Затвердил как попугай! Не в этом же дело! Эти игры в принципе затеяны для того, чтобы человек выключался из среды. Это вроде перемены пола.

— А при чем тут перемена пола?

— Предположим, ты чувствуешь себя самым что ни на есть мужчиной, а родился женщиной. Или наоборот. Тогда ты идешь к психологу, а он проверяет, достаточно ли серьезно у тебя поехала крыша, потом к эндокринологу, он прописывает тебе всякие уколы и у тебя меняется голос и все такое, потом идешь к хирургу, и он тебе там наращивает в одном месте, убирает в другом, и нате вам! Так и здесь — ты чувствуешь себя эльфом, а родился человеком. Тебе все не так. Ты хочешь мечом махать, а вместо этого сидишь в офисе или еще где похуже, хочешь говорить высоким стилем, а приходится ругаться матом, чтобы доступно было, хочешь, чтобы все было… ну, как надо, а вокруг одна игра случая… Тогда ты идешь и играешь в ролевую игру. Для того она и нужна — чтобы оборудовать тебе подходящий мир. Эксклюзивный мир, где ты и такие, как ты… А это не мир, а какой-то бардак. Ты только посмотри!

Камуфляжник выбирается из кустов. Морда у него помята. Он очумело крутит головой, потом сталкивается взглядом с Генкой, которая хладнокровно лижет мороженое.

— Нижайше прошу прощения, — говорит он, наматывая на руку ремень с массивной пряжкой, — ну, падлы, трепещите!

И, пригнув голову, бросается в драку.

— Пошли отсюда, Геночка, — говорит Дюша, — это и правда не Эгладор.

Стрелка ведет на боковую аллею, и шум драки постепенно стихает за спиной. Генка и Дюша лениво бредут мимо ящиков с мороженым и ларьков с пивом, мимо мангалов с шашлыками, мимо прудика, где у причала сдаются напрокат лодки и водные велосипеды.

Здесь Генка останавливается.

— Все, — говорит она и плюхается на траву. — Иди, Дюша, бери лодку. Будем циркулировать по озеру как души утопленников…

Дюшу такая перспектива не устраивает. Тем более Генка заставит его грести.

— Геночка, мы же обещали! В конце концов, у нас миссия. Мы должны спасти мир!

— По-моему, мир и так неплохо себя чувствует, — возражает Генка.

Она кивает в сторону смеющихся людей на водных велосипедах, точно гигантские водомерки бороздящих затянутую ряской поверхность пруда. Над водой витает неистребимый запах горящих древесных углей и мясного сока…

— А если, — упирается Дюша, — мир просто не знает, что нуждается в спасении? Ежечасно, ежеминутно…

— Зря мы японские мультики смотрели! Никогда не думала, что человек может свихнуться от японских мультиков и решить, что теперь его очередь спасать мир! Пошли, покатаемся. А потом поищем эту стрелку.

— Не пойду! — твердо говорит Дюша.

— Дюша, ты что? — изумляется Генка. Но обычно покладистый Дюша неколебим как скала.

— По правилам мы должны искать стрелку. Что будет, если каждый начнет нарушать правила?

— Обычная, нормальная жизнь, — спокойно замечает Генка. Она открывает рот, чтобы еще что-то добавить, но тут же замолкает. В кармане звонит мобила.

— Нам сообщение, — говорит Генка мрачно.

Idioty sledyite za strelkoi napravo i vbok xvatit valiat duraka izza vas igra stoit

— Вот видишь! — Дюша тянет Генку за руку, и та неохотно уступает, — а ты думала, про нас забыли!

— Они за нами следят! — возмущается Генка.

— А ты чего хотела! Им же надо ввести нас в игру.

Генка оглядывается. Над водой как мячик прыгает смех — какая-то лодка вертится на месте; парень и девушка пытаются грести, каждый своим веслом. Прыщавый подросток лет четырнадцати ест мороженое, пожилая дама механически покачивает коляску с младенцем, уставившись в книгу, на обложке которой нарисована кровавая рука. Кто из них мог отзвонить? Да любой…

— Кстати, ты давал этому Тугрику номер моей мобилы? — мрачно спрашивает она.

— Да вроде нет, Геночка…

— Тогда откуда же…

— Это же эльфы, Геночка. У них наверняка своя разветвленная агентурная сеть.

— Ты только послушай, что ты говоришь! Ты становишься параноиком, — укоряет Генка.

Народу вокруг заметно прибавилось — все движутся в одном и том же направлении, воздушные шарики на палочках маячат над головами, как пузырьки воздуха над пестрой стайкой рыб.

— Это же городок аттракционов! — говорит Генка.

Стрелка по кромке дорожки (чтобы не затоптали) указывает на вход.

— Теперь что? — интересуется Генка. Возможность взмыть в воздух на чем-нибудь быстром и на вид опасном явно поднимает ей настроение.

— Теперь, — говорит Дюша, — подождем еще одного сообщения.

— А я хочу на колесо!

— Ну ладно, станем в очередь, все равно где ждать.

Очередь в кассу идет быстро — через пять минут они уже сидят в кабинке и смотрят, как внизу блестит серебряная змейка реки. Сверху видно, что город опущен в мутную сизую дымку.

— И как только люди внизу дышат? — удивляется Генка.

— Привыкли, — флегматично объясняет Дюша. Он вытащил мобилу и с интересом ее разглядывает. Вниз он смотреть боится. Дюша не любит высоты — если бы не Генка, он бы сроду не полез в эту люльку.

— Ну?

Они уже достигли высшей точки и медленно съезжают вниз. Холодный ветер на миг касается Генкиных щек и тут же улетает дальше — в неведомые поля орошения…

— Ничего… — растерянно говорит Дюша.

— Они нас бросили! — в голосе у Генки скрытая радость, — завели в городок аттракционов и бросили.

— Свою погляди.

— Да нет у меня ничего! Пусто.

Они вновь окунаются в нижние слои атмосферы, пропитанные углекислым газом и запахом подгоревших шашлыков. Генка спрыгивает на помост — за ней из кабинки выбирается Дюша, он слегка бледен, но старается держаться бодро.

— Покатаемся еще, а? Вон на той? — предлагает Генка.

— Геночка, я…

— Знаю-знаю. Тебя опять тошнит. Ну, посиди пока на скамеечке. А…

Она на миг застывает с открытым ртом, потом выдыхает:

— Дюша…

— Вижу, — говорит Дюша.

Под ногами у них частые свежие стрелки. Мелок отливает сиренью и ирисами.

— А ты говорила, — укоряет Дюша, перебирая ногами вслед за указателем.

— Это они, пока мы катались…

— Ну да.

— Чтоб другие не затоптали.

— Ну да.

— Почему бы просто не сбросить эсэмэску?

— Не знаю, Геночка. Может, когда начинается игра, эсэмэски запрещаются. Все-таки у Фродо не было сотового телефона. А мелок в Средиземье допустим. Это все равно что письменность — письменность же у них была!

— Ладно-ладно, — ворчит Генка, проталкиваясь сквозь толпу. Стрелки аккуратно, одна за другой ведут к павильону, у касс которого не так уж много народу; парочка хихикающих подростков выходит из боковых дверей, а на фасаде огромными кривыми буквами написано:

С букв как бы стекают капли крови, а заглавную «К» поддерживают два пляшущих скелета…

— О-па! — говорит Генка.

— Глупство какое-то, — пожимает плечами Дюша.

— Это что ж такое должно символизировать? Вековечный лес? — гадает Генка, — или переправу через Брендидуим? Нас там будут преследовать Черные всадники, да, Дюша?

— Вероятно… — задумчиво говорит Дюша.

— Я не хочу… — вдруг упирается Генка.

— Геночка, ну неловко. Они нас ведут, игроки эти, а ты тормозишь.

— Ну и пусть! Ты только подумай, Дюша, там же черт знает что может случиться в этой комнате! Темно, свидетелей нет…

— Геночка, оттуда только что вышли люди. Совершенно живые.

— Они же люди. А мы — хоббиты!

— Покажи мне, — резонно говорит Дюша, — хоть одну табличку с надписью «Хоббитам вход воспрещен». Покажи!

Стрелки заботливо ведут к кассе, от кассы к порогу павильона. Никто не обращает на них особого внимания, потому что все думают, что это такой рекламный трюк.

— Делай то, что должно, и пусть будет, что будет! — философствует Дюша.

— Хоббит, — фыркает Генка. Но Дюша уже, нахмурившись, озабоченно отсчитывает деньги — пожилая кассирша, подперев щеку рукой, смотрит на него с доброй улыбкой. Ей спешить некуда. Тем более Дюша ей нравится. Сразу видно, что приличный мальчик.

Стоило им переступить порог, как все вокруг окутала липкая тьма. Дюша поежился — внутри павильон напоминал действующую холодильную установку. Снаружи сверкало солнце, и жара к полудню сделалась почти нестерпимой, но здесь в это как-то и не верилось. Футболка сразу стала липкой и холодной, Генкины пальцы, уцепившиеся за его руку, тоже были липкими и холодными. Дюша попробовал расправить плечи, и добился лишь того, что полотно футболки еще сильнее натянулось между лопатками.

— Куда ты меня привел? — шепотом спросила во тьме Генка. Ее дыхание щекотало ухо.

— Это ничего, Геночка, — он постарался говорить в полный голос, но почему-то звук куда-то делся, словно его прихлопнули гигантской рукой, — это же понарошку. Не всерьез.

— Тут так темно… я вообще ничего не вижу!

Дюша вытаращился во тьму — перед глазами завертелись лиловые фосфорические колеса.

— Надо куда-то идти, — сказал он неУверенно.

У хоббитов должна быть игровая поддержка, думал он, иначе что это за квест такой? Арагорн — силовая, Гэндальф — магическая… Остальные просто так, для внутригруппового взаимодействия, но без этих нет игры. Где они? Тот тип, который вчера сидел за соседним столиком? Куда он девался? Стоп! В Вековечном лесу не было ни Гэндальфа, ни Арагорна. Там была игровая поддержка со стороны… Ну да, все правильно.

— Это Вековечный лес, Геночка, — пояснил он шепотом, — мы должны действовать самостоятельно. Предполагается, что нам надо выбрать маршрут и следовать по нему, пока нас не прихлопнет дерево-людоед…

— А потом?

— Потом придет Том Бомбадил и нас спасет.

— Ты его видел? — Генка в темноте фыркнула как лошадь.

— Его, Геночка, никто не видел, до того, как он вступил в игру. Ладно, пошли, чего тут стоять. Где-то должен быть выход. А наша задача — пройти Вековечный лес от двери до двери… то есть от края до края…

Дюша вытянул руки и начал ощупывать стены. Пальцы тут же уперлись во что-то холодное и липкое. Он отдернул руку и брезгливо вытер ее б джинсы. Кто ее знает, откуда взялась эта пакость — специально прикрепили или спонтанно образовалась!

— Ну что? — прошептала за спиной Генка.

— Стена… Держись за меня — я пошел дальше. Не теряйся… — Да я…

Дюша вновь вытянул руку — на этот раз под пальцами прогнулось что-то мягкое и тут же втянулось в стену. Потом палец ухватили чьи-то холодные зубы!

— А!

— Что такое?

— Кусается!

— Да ладно врать-то, — рассердилась Генка. Она уже постепенно приходила в себя; ей было стыдно за свой страх.

— Правда, Геночка, кусается, зараза.

— Потом прививку сделаешь. Пошли.

— Это был вампир, — печально пояснил Дюша, — и я теперь стану вампиром. У меня будут красные глаза и во-от такие клыки…

— Вампиры, — мечтательно возразила Генка, — очень сексуальны. Тебе не вредно. Двигай дальше, Дюша, а? Хватит трепаться…

— Паук!

— Настоящий?

— Нет, кажется, пластиковый… Слишком большой для настоящего… Ой, он шевелится!

— Наверное, моторчик внутри. И паутина капроновая.

— Тебе хорошо говорить, не ты же его ухватила. Как тихо, Геночка… Почему нет других посетителей?

— Потому что кому еще, кроме нас, придет в голову дурь сюда сунуться?

Разносится во тьме горячечный шепот. Снаружи на двери Комнаты страха висит табличка: «Закрыто на обед».

— У тебя зажигалка есть?

— Нет.

Дюша, вытянув вперед руки, осторожно ощупывал стены ладонями. Почему так темно? В Вековечном лесу вовсе не должно быть так темно. Кстати, в Комнате страха тоже. Во всяком случае, так долго. Минут пять — да, для пущего эффекта… Впрочем, когда он в последний раз был в Комнате страха?

Рука провалилась в пустоту.

Дюша осторожно подобрался поближе — то ли ниша, то ли коридор. Лучше бы это был коридор.

— Тут что-то есть, Геночка.

— А?

— Типа пустота. Ты держи меня за пояс, а?

— Не валяй дурака, Дюша, — сердито сказала Генка, — тоже мне, Индиана Джонс.

Но Дюшу за пояс холодными пальцами ухватила крепко.

— Сейчас…

Дюша нерешительно сделал еще шаг. Навстречу из мрака, гнилостно светясь, встала зеленая мумия — рубиновые глаза светятся в черных провалах глазниц, зубы оскалены.

Мумия вздрогнула и протянула длинные костлявые пальцы.

— Ай! — сказал Дюша.

Наверное, он наступил на какую-то пружинку в нише, вот эта штука и восстала из гроба. Дюша отступил на шаг, и мумия со скрипом улеглась обратно. Дюша отчетливо слышал, как она ворочается в гробу и скрежещет зубами.

— Там стена, Геночка. Кирпичная. То есть предполагается, что она там замурована, эта мумия. Прохода нет.

— Ты мне на ногу наступил.

— Извини…

Он вновь двинулся вдоль стены, ощупывая ее ладонями.

— Что-то не то, Геночка.

— Что значит — не то? Что может быть не то в Комнате страха? Мумия?

— Не в этом дело. Меня беспокоит игра. В Вековечном лесу вовсе не было мумий. Там вообще ничего такого не было. Всего-навсего дерево-людоед. Они изменили сценарий!

— И ничего они не изменили! Просто раздобыть дерево-людоед труднее, чем вонючую мумию.

— Тут вопрос всего лишь в степени условности. Любое дерево в любом парке может оказаться людоедом, если понадобится.

— Этого еще не хватало! Дюша, мне надоело. Давай выбираться отсюда!

— А я что делаю! Погоди, кажется, нашел.

Из этого отверстия тянуло воздухом. Воздух тоже был липкий и холодный.

Дюша сделал осторожный шаг вперед и стукнулся макушкой.

— Тут потолок низкий. Нагни голову.

— Может, есть другие коридоры? — нерешительно предположила за спиной Генка.

— Нету, Геночка. Я обошел по кругу. Потому что эта тварь только что меня опять укусила. Я уже дважды вампир.

— Ладно, пошли, что ли?

— Поползли.

— Почему — поползли?

— Потолок все ниже, вот почему. И коридор сужается.

— Какой идиот это придумал?

— Ну, для Комнаты страха это в самый раз. Тем более видела, там эти ребята вышли вполне живые и здоровые. Смеялись даже.

— Пока что, — сердито сказала Генка, — я не вижу ничего смешного в том, чтобы передвигаться на четвереньках. Это унизительно.

— Это, Геночка, инициация. Символическое повторение продвижения по родовым путям. Сначала будет страшно, тесно, может, даже больно. Потом ты увидишь свет… очень психотерапевтическая процедура.

— Больно???

— Ну, теоретически это рекомендуется.

— Это для тех, у кого комплексы. А у меня нет комплексов. Мне-то зачем?

— Зато у меня есть, — успокаивает ее Дюша.

Он ползет впереди, ему хуже. Во-первых, замкнутого пространства он боится еще больше, чем высоты. Во-вторых, джинсы все-таки тесноваты, и ползти в них неудобно. В-третьих, что это вообще все означает? Где этот чертов Том Бомбадил? Или их сначала должно придавить деревом? Тогда где дерево?

Коридор становится таким тесным, что он понимает — развернуться уже не получится. Они что, всех посетителей так пропускают — так ведь рекламаций же сколько! Подранные штаны, грязь, царапины… покусы…

— Еще немножко, Геночка. Ты меня слышишь?

— Слышу! — мрачно пыхтит за спиной Генка. «Она меня убьет, — думает Дюша; — сразу по выходу возьмет и убьет. Шею свернет. Надо же, поиграли в эльфов!»

Впереди наконец-то загорелся свет. Дюша облегченно вздыхает, но потом замирает, настороженно поводя головой. Потные ладони прилипают к полу, майка холодит спину так, словно ее продержали какое-то время в пакете со льдом.

— Геночка! — шепотом говорит он.

Генка нетерпеливо толкает его в обтянутый джинсами зад.

— Двигайся, там же выход!

— Это не выход, — печально возражает Дюша, — это…

Но деваться некуда — пол вдруг становится очень скользким, то ли он двигается под Дюшей, то ли Дюша катится куда-то, проем распахивается, впереди высится темная фигура в светящемся венце.

— Это не Вековечный лес, Геночка. Это Умертвия. Они сразу начали с Умертвий.

Дюша открыл глаза. Во рту ощущается какой-то сладковатый привкус, голова кружится. Темно. Почему так темно? И вообще, где это он… И где Генка?

Он мотает головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Аттракционы? Комната страха? Умертвия?

Умертвия!

Дюша вскочил, при этом ощущая, что с него что-то осыпается с металлическим стуком. Нагрудник, плоский, как поднос для чая, какие-то ржавые цепи… Что-то круглое соскочило с головы, стуча, покатилось по полу. «Кинжал! — думает он, лихорадочно шаря вокруг себя, — это должен быть кинжал!»

Ага, вот он!

Рука сомкнулась на рукоятке.

Где Генка?

Сначала ему показалось, что фосфорические пятна на сетчатке сливаются в одно большое пятно, потом он понял, что помещение заливает призрачный зеленый свет. По идее Генка… Ага!

Генка, понятное дело, лежала в углу, тоже призрачно-зеленая, на голове — венец, кажется, из металлической фольги, поперек горла — огромный меч, не разглядишь, бутафорский или настоящий… Кинжал в руке у Дюши вроде был настоящий…

— Генка, Геночка!

Ее усыпили? Заморили хлороформом?

На четвереньках он подполз к ней, стал трясти за плечи. К его удивлению, Генка приоткрыла один глаз и подмигнула ему.

Все правильно, лихорадочно соображал Дюша, она все делает по игре. Теоретически, если следовать тексту, она должна сейчас валяться без сознания, одурманенная. Надо же, молодец какая, здорово соображает. А он-то испугался.

— Черная рука! — шепотом сказала Генка, не открывая глаз.

— Чего?

— Черная рука, идиот! Руби черную руку!

— Да где же она?

Дюша вновь начал оглядываться. Что-то вроде черной руки действительно выползало из угла — наверное, там, за стеной кто-то невидимый манипулировал ею на палочке.

Дюша с натугой полоснул по руке кинжалом. Рука отвалилась. Раздался противный вой.

— Позови Бомбадила, — шипит Генка, не открывая глаз.

— Ах, да!

Дюша откашлялся и взвыл, чувствуя себя полным идиотом:

— Э… Песня звонкая, лети… к Тому Бомбадилу! Отыщи его в пути, где бы ни бродил он! Помоги нам, Бомбадил, мы в беду попали… Строчку забыл… Там еще была строчка.

— А и хрен с ней! — жизнерадостно сказала Генка. Она подтянула коленки к животу и села, с интересом наблюдая за развитием событий.

— Ну, и где Бомбадил?

— Громче!

— Помоги нам, Бомбадил… Господи, вот же идиотизм!

— Достоверней! Ты хоббит. Попавший в беду.

— Помоги-и на-ам, Бомбадил! Блин!

— Эй! — раздался откуда-то жизнерадостный голос, — чего вопите?

Скрипнула невидимая дверь. Из квадратного проема хлынул поток солнечного света, частично заслоненный коренастым силуэтом.

Дюша оглянулся. Все сразу стало нестрашным и до ужаса примитивным — венец из жесткой фольги; деревянный меч, крашенный бронзой; сомнительного качества цепи.

Генка, по-прежнему сидевшая, уперев подбородок в колени, отчетливо хихикнула.

— Э-э… — сказал Дюша, поднимаясь, — сударь… Благодарствую…

— А! — сказал молодой парень в зеленом комбинезоне служителя, — еще один толкинутый? Я-то думаю, чего это вы так разорались…

— Еще один? — переспросил Дюша.

— Да они с самой весны сюда ходят. Как поставили Комнату, так и ходят. В выходные по нескольку штук набегает. А вы кто?

— Хоббиты, — пояснил Дюша, вставая и отряхивая колени.

— Все они хоббиты, — пожал плечами парень, — кто же еще сюда полезет.

— А вы не в игре? — поинтересовался Дюша, следуя к выходу, — не Бомбадил?

— Я здешний ворон, — холодно сказал служитель, — мне что, больше делать нечего, только в ваши дурацкие игры играть… Ладно, повеселились, и — хватит. Валите отсюда.

— Извините, — сказала Генка, щурясь от света и с отвращением осматривая грязные колени, — мы новички, понимаете… Сами еще не знаем, как оно бывает.

— А! — парень поглядел на нее и вздохнул.

— Ну, положим, я Бомбадил, — шепотом сказал он. — И что с того?

Он подмигнул Генке, приложил палец к губам и вновь нырнул в темное нутро Комнаты страха.

— Мне не понравилось. Глупство какое, — говорит Дюша. Ему досталось гораздо больше, чем Генке, и потому он очень сердит.

— А мне понравилось. Приятно, когда специально для тебя делают целый мир.

— Какой же это мир? Это Комната страха!

— Метафизически любой мир — комната страха, — возражает Генка, — а здесь, по крайней мере, все хорошо закончилось. Можно притвориться, что это действительно был курган Умертвий. И мы счастливо избежали жуткой участи.

— Не очень счастливо, — вздыхает Дюша. Он плетется за Генкой домой по раскаленному проспекту, чувствуя себя совершенно разбитым. Покусанный палец болит, новые джинсы пришли в жалкое состояние. Голова, кстати, тоже болит.

— Кстати, Геночка, как так вышло, что я вырубился?

— А ты вырубился? — удивляется Генка.

— Ну да… когда выпал туда, в могильный мрак. Очнулся — на мне всякий хлам навален, цепи какие-то…

— Господи, Дюша, ты, видно, головой ударился, когда падал! Или цепью шарахнуло — они, наверное, автоматически валятся на того, кто первый выпадает в могильный мрак.

— А ты видела, как я упал?

— Темно же было. Я сначала увидела Умертвие, а потом закрыла глаза и легла. Я все по игре делала…

— А-а…

— Меня другое вот интересует… Если у них все по Толкиену, то почему нас не четверо, Дюша? Должно быть четверо!

— А! — говорит Дюша, — это можно объяснить. Два других хоббита это просто как бы сюжетные дубли, они никакой нагрузки не несут, просто для шуму — чтобы диалогов было побольше. Потом, они все равно отстают на полпути и идут в этот… Мустангрим…

— Рохиррим [4].

— Ну да, в Ристанию.

— Рохиррим.

— Ладно-ладно. То есть если бы нас было четверо, это затрудняло бы игру — все бы путались друг у друга под ногами. А чтобы донести кольцо, даже по Толкиену хватило и двоих, Кстати, кольцо у тебя?

— А то, — Генка хлопает себя по обтянутой майкой груди. — Так я и позволю всяким там умертвиям запускать свои грязные лапы…

— А они пытались?

— Еще чего! Это ж Умертвия, Дюша. У них либидо на нуле. Чего дальше-то?

— Не знаю. Сейчас посмотрим, может, эсэмэска пришла… Нет, пока ничего.

— Может, — говорит Генка, — это все? Они поиздевались над нами и бросили?

— Столько сложностей? Зачем им это?

— Они же эльфы, Дюша. У них нечеловеческая логика. Ну, попадись мне этот твой Тугрик!

— Ладно тебе, Геночка! Вот придем домой, ванну примем. Прохладную.

— Прохладную, — шипит Генка, — сперва холодный сырой склеп, потом ванна…

— Склеп — это по игре. А ванна не по игре. Потом я карточку купил. И переоденусь, наконец. Джинсы эти мне, Генка, жмут…

— А когда мерил, куда смотрел?

— В зеркало, — честно признается Дюша.

Новости Эгладора: В Біблютеці пана Більбо — первый текст на белорусском языке: Пра хобітау (отрывки и стихи из «Властелина Колец»)

Новости Эгладора: В «Бiблiотецi пана Бiльбо» — ещё одна статья В. Бойницкого: Спiввiдношення окремостi Серединної Землi та подiбностi до реального свiту

Laurallinn

Пишите!!!С удовольствием пообщаюсь! Элъфик.

*********

Люблю общительных эльфиков. Мокрых…:-))

Македонский

ЭЛЬФЫ-Ы-ЫЫЫ!!!!!!!!!!!

ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ?!!!!!!!!!

*********

Ну, слышу-слышу…

снуппи):

всем гномам привет!!!!!!!! БАРУК КАЗАД КАЗАД АЙМЕНОУ

*********

Дер то барукан, пожалуйста…:-)

Темнояра):

Дорогой Хранитель!

Касательно соблюдения законов:

Тебе не кажется, что для страны, которой правят олигархи, в которой растет анархия и революционный настрой, это несколько абсурдное заявление? Не законы у нас — так, законники, и те — только для самых низших и обездоленных.

Касательно совести:

Что-то она не особо мешает Кристоферу Толкиену не давать для русского перевода талантливейшие лингвистические тексты Профессора. Стало быть, она не помешает и хакерам, которые возьмут эти тексты сами. Вообще мне все это очень напоминает Сильмариллы и феаноронгов. Когда создается что-то огромное в масштабах всей Арды, создатель, а тем паче его потомки не смогут укрыть это в своей сокровищнице. Кстати, вы меня извините, но пароль к профессорским файлам на разных сайтах не подберет только ленивый.

*********

Березза):

Уважаемые Хранители, не могли бы вы хоть иногда проверять выложенные вами ссылки. Половина не работает… И, плиз, исправте АрфАгрАфические ошибки.

Digger):

ЭйШКто знает есче сайты толкенистов?

*********

Не «есче», а «исчо». В ссылки посмотри.

Бараир — Берену::)))

Тени окончательно удлинились. Аданы, будьте бдительны!!!

Randy):

Простите за тупость: я заблудился на сайте. Скиньте, плззз, расписание объявленных игр на июнь м-ц в Эгладоре или хотя-бы ссылочку… Заранее вэри биг спасибо!:)

*********

Нет сейчас ничего в Эгладоре. До августа.

Темнояра, дочь сумерек:

Существа! Где можно найти нормальный учебник по Квэнья? У меня четыре штуки и все разные:(

*********

И все ненормальные???

*********

Берен

Финрод, ты почему не отвечаешь. Тени удлинились, прием

Фродо, A _ Kuznetzova):

Хочу с Вами познакомится! А то я совсем один!

*********

Попасись у нас — тут Фродов столько, что «во-первых, не проехать, а во-вторых — не пройти» (кто сообразит, откуда цитата?)

— Вот видишь, Дюша, у них полно этих хоббитов!

— Я так думаю, Геночка, что это иногородние хоббиты. А местные все разобраны, на полевые игры уехали. Или на каникулы. А по-моему, здорово, что мы сюда попали. Погоди, я еще в их Башню слажу, там много чего есть… Библиотека у них там…

— Щось про пана Бiльбо?

— Ну, не только. Много там чего есть. Песни всякие эльфийские, баллады…

— Графоманство, наверное, — ворчит Генка, — как ты думаешь, кто становится эльфами?

— Люди, больше некому, Геночка.

— Не в этом дело… Черт, колено болит, я во что-то вмазалась в этой комнате Траха… Бездари эльфами становятся. Туда все графоманы ползут, которые не в состоянии выдумать свой мир, а берут напрокат чужой. Одевают плащи, говорят на квэнья, мечами машут…

— Я, Геночка, так не думаю. В процентном отношении графоманов везде много. Ты на Стихи ру сходи. Эльфов там почти и не водится, а графоманов уймища чертова. Просто так случайно оказалось, что этот мир существует. Толкиен выдумал реальный мир, понимаешь?

— Нет. Это бред какой-то.

— Теоретически, — говорит Дюша, — вселенная неисчерпаема. В ней множество миров. И может случиться так, что выдуманный кем-то мир случайно оказывается реальным. Где-то он есть, понимаешь? И люди это чувствуют. Реальность давит на них, Геночка.

— И превращает в эльфов?

— Ну да. Это как в детстве в больницу играли. Врачи есть, их легко представить, вот в них и играли.

— Я, — говорит Генка, — больше в индейцев играла. Потому как рядом с дачей росло очень удобное дерево… и прерии раскинулись. Ну, то есть…

— Вот-вот… Эгладор — это как одна большая больница. Или Американский континент. Его можно смоделировать, понимаешь?

— Нет. Послушай, Дюша, не может быть, чтобы в Москве не было хоббитов!

— Погоди, Геночка, еще немного погостим и сами свяжемся. Найдем соплеменников. Обменяемся информацией. Мода же должна быть какая-то, обычаи… традиции… надо почерпнуть… Они наверняка себе ноги каким-то особым шампунем моют, типа «Вош энд гоу». И шерсть завивают. Потом, сексуальные предпочтения, расовый вопрос — может ли хоббит влюбиться в женщину из большого народа, например? Возможны ли межвидовые отношения? А вы хотели бы, чтобы ваша сестра вышла замуж за хоббита?

— Все мои лучшие друзья — хоббиты…

— Вот именно…

White king):

Привет всем из Северных земель! (г. Сургут, Нефтеюганск). Был, видел, хорошо тут у вас. Клуб «Змей Горыныч».

*********

Горлум:

Целый клуб был? С-сславно…

*********

You're right. (I'm left:-))

Bolid):

I am the most powerful super saint on this planet! I am the Great

Hyperzaonoid!

*********

You've better gotta psychiatrist…

Тхурингветиль:

Эрфарот, а ты крендель с юмором!

(В ужасе бросаясь к зеркалу) Я — крендель? Ты гонишь, мать.

Маклай):

Эрфарот акбар!:)))

ERU

Кто нибудь знает где можно выучить эльфийский?

*********

Дивный вопрос в исполнении Эру…:-)))

GaladrielXIII

Кто говорит — что Эгладор умирающий сайт, то пусть (термин опущен) (глагол опущен) (прилагательное и наречие, соответственно, тоже)!

Maedras

ЭЛЬФЫ, КТО-НИБУДЬ ОТЗОВИТЕСЬ!!!!

*********

Ну, ку…

Хобб ит Бильбо

Одесский Шиповник, отзовись Эру ради, Элберет твою Гилтониэль!:)) PS. Кстати, здравствуйте.

*********

Богдан Хмельницкий:

Отсутствие баек о свежих ХИ-шках возмутительно. Или воины в этом году оказались настолько трусливы, что боятся рассказать о Содеянном?

— Бряк!

— Опять карточка кончилась?

— Нет, проблемы на сайте. Чего дальше будем делать, Генка, а? Ты вообще как, дееспособна?

— Колено болит.

— Это я слышал. Вот целый вечер впереди и опять делать нечего. Сидим чистые, вымытые.

— Зря мылись… Звони, Дюша, Ритуле! Может, они уже вернулись из малых городов? В Огишку сходим.

— Подожди, Геночка. Они нам еще должны инструкции дать. На завтра.

— Ну, пришлют по эсэмэске. Давай, Дюша, хватит сидеть, звони Ритуле. Дюша!!!

— Сейчас, — Дюша задумчиво смотрит на телефон. — Я на него упал, кажется, Геночка. Все опции сбиты. Ой, тут сообщение.

— От этих? — мрачно спрашивает Генка, разглядывая разбитое колено.

— Нет. От Ритули как раз. Надо же. Zidim v Ogax prixodite poka eda ne konchilas. Они уже вернулись из малых городов. Быстро…

— Ну и правильно. Чего делать в малых городах?

— Сходим, а?

— Почему ж не сходить, — благосклонно говорит Генка, — наскребем на ОГИ?

— Ну, что-нибудь одно на двоих…

— И пиво!

— Два пива!

И они выходят из прохладной квартиры. Идут вдоль молодых деревьев. Солнце медленно сдвигается на западную сторону неба, золотятся окна в домах, золото и лазурь разлиты в воздухе, неторопливо шествуют встречные прохожие, кошка, сидя в окне первого этажа, лижет лапку и лениво глядит на улицу…

В подвале крутят «Тайгер лили», потому что это интеллигентный подвал. Лампы висят в дыму неподвижно, но почему-то кажется, что раскачиваются. На улице ни одного прохожего, а здесь все столики забиты. Генка и Дюша оглядываются — кто-то машет им рукой из дальнего угла…

Ритуля сидит за столиком — рядом с ней еще две бойкие девицы. Одну зовут Гризли, другую Анечка. Еще за столиком сидит субъект неопределенного пола, с ног до шеи затянутый в черную кожу. На субъекте черные перчатки до локтей, на указательном пальце правой руки огромный перстень-коготь.

— Юджин, — представляется субъект, откидывая назад черную прядь.

Видали мы таких, думает Генка.

— Пиво пьем? — спрашивает она, плюхаясь на стул. За соседним столиком играют в нарды.

— Я бы выпил абсенту, — томно говорит Юджин.

— В соседней аптеке есть настойка полыни, — тут же говорит Генка, — от блох. Ветеринарная такая аптека…

Ей кажется, что Юджин излишне выдрючивается.

— У меня нет блох, — спокойно говорит Юджин, — только жгутиковые.

И где это Ритуля его отыскала, думает Генка. Или все-таки «ее»? Юджин строит свой имидж на недосказанности. Иногда кажется, что он — женщина, переодетая мужчиной, иногда — наоборот. Это тревожит, дезориентирует и держит в напряжении.

— Значит, картошку с селедкой, — тем временем объясняет Дюша официантке, — пиво, потом… ты что пьешь, Геночка? Пиво? Два пива.

— Две картошки, — автоматически добавляет Генка. — Ты что-то сказала, Ритуля?

— Я спросила, как съездили.

— Да никак мы не съездили! — злится Генка. — Дома сидим.

— А Илья пишет, там хорошо. Они в заливе купаются.

— Еще бы… — Генка мечет в сторону Дюши гневные взгляды.

— Зато мы в ролевую игру играем, — торопится Дюша.

— В эльфов или русичей? — осведомляется Ритуля.

— В эльфов, в эльфов, — кисло говорит Генка.

— И то хорошо, — замечает Гризли, — русичи голые по полянам бегают. И приносят жертву Яриле.

— В реальном режиме? — деловито спрашивает Ритуля.

— Если петуха, то да. Я сама видела недавно, как русич на базаре петуха покупал. Иванов день у них, то-се… Насчет людей не знаю.

— Да нет, я имею в виду, они, то есть вы, в настольную играете или в какую?

— В напольную. Наземную то есть. Каждый эпизод — в реальном режиме. Кажется.

— Что значит — кажется? Вы что, не знаете, во что вы играете?

— Почему? Мы несем кольцо к Ородруину.

— И где Ородруин?

— Пока не знаем. Мы инструкции получаем перед каждым эпизодом. Чтобы не зашориваться.

— Теперь так модно, — авторитетно подтверждает Юджин, перекидывая прядь волос обратно на плечо, — мастера делают ставку на новичков. Это для достоверности — поскольку при полном отсутствии информации задействован сильный элемент случайности…

— А-а… — Дюша тоже сбит с толку амбивалентной внешностью Юджина. Если он девушка, с ним надо кокетливо. Если парень, то по-мужски. Дюша любит определенность. Совершенно естественно, Юджин ему не нравится.

Приносят картошку. Она золотится в треснувшей кожуре, испуская горячий пар. Дома наверняка можно приготовить не хуже, но эффект не тот. Нет того долгого ожидания и чувства единения, когда вокруг много людей и все что-то едят.

Генка тем более не очень хорошо готовит. Даже картошку.

— Еще пива? — спрашивает Юджин, накручивая черную прядь на палец.

— Геночка, а нам хватит на пиво? — беспокоится Дюша.

— Ты что, считать не умеешь?

— Умею. Потому и спрашиваю. Нам еще интернет-карту надо.

— Тебе надо.

— А я буду мясо по-бургундски, — оживляется Гризли. Генка холодно смотрит на нее. Она бы тоже съела мясо по-бургундски. Но на него уж точно не хватит.

— Ага, — соглашается она, — еще пива.

— Я картошки хочу, — говорит тактичная Ритуля, — Генка, тебе взять еще картошки?

— И пива, — напоминает Генка.

— Его уже принесли.

— Разве?

— Ты уже совсем потеряла ориентацию, — укоряет Гризли, — это потому, что Толкиен не для нашей ментальности. Вы бы лучше в Пятикнижие играли.

— Сорок лет странствовать по пустыне? Или мочить пророков? Нашли дураков.

— Почему обязательно вы будете кого-то мочить? Может, как раз наоборот!

— Какая же это игра — если наоборот?

— Как? А черные всадники? Они же вас должны мочить!

— Не в сегодняшнем эпизоде.

— Байкеры, — говорит Юджин, закидывая волосы за плечи.

— Чего?

— Ну, разумней всего сделать их байкерами. Без глушителей, на черных «Ямахах»… Вас будут преследовать байкеры, о, бедные маленькие хоббиты. Кстати, у вас волосатые ноги? Должны быть волосатые. С мужчинами обычно в этом смысле нет проблем… У меня, например нет проблем. У тебя достаточно волосатые ноги, девушка?

— Иди в жопу, — отчетливо говорит Генка. Юджин делает вид, что не слышит.

— Что характерно, — задумчиво говорит Гризли, — сам Саул дух Самуила не видел. Волшебница видела. «Кто это, — говорит, — выходит из земли, грозный видом, весь в белом?» — «Боже ж ты мой! — говорит Саул, — это Самуил!» И как пал на лице…

— Естественно, — говорит Юджин, — политики не в состоянии видеть духов. Иначе хреновые бы они были политики.

Интересно, думает Дюша, Анечка эта всегда молчит?

У Анечки приятное округлое лицо и вьющиеся волосы. Она встречает взгляд Дюши, и, лениво моргая, в свою очередь разглядывает его спокойными серыми глазами.

Еще у нее пышная грудь и длинная тонкая талия.

— Так вы кольцо несете? — спрашивает она.

— Да, — охотно соглашается Дюша, — Генка несет.

— Не страшно?

— Почему — страшно?

— Ну, преследования, умертвия и всякое такое…

— У нас уже сегодня были Умертвия. Ничего, как видишь… Живы.

— Кто жив? — интересуется Ритуля.

— Ну, не Умертвия же! — бурчит Генка, — кстати, Дюша, погляди, может эсэмэска от них пришла? В таком-то шуме…

— Ничего нет, Геночка.

— А-а.

В глубине души Генка разочарована. Может, они как-то не так отыграли? Оказались неподходящими хоббитами? Может, те неведомые силы, которые управляют их движением, поглядели на них и махнули рукой — мол, эти безнадежны? Она сидит, сморщившись от дыма, прислушиваясь к вялой болтовне.

— А вот интересно, кто допишет четверости… ик… шие? — Ну?

— Метет, метет по всей земле… железная метла… — звучно декламирует Ритуля, подавляя отрыжку.

— Метла… — бормочет Генка, — стола… и молча Берия в Кремле — встает из-за стола…

— По всей Руси звонят во мгле… во мгле колокола…

— Дюша, не выйдет. Два раза «во мгле».

— Это нормально, — говорит Гризли, — это эмфазис. Россия во мгле, типа.

— Играет Ленин на пиле — чудны его дела, — говорит Юджин.

— Ну, это ты уж совсем!

— При чем тут я? Это у автора так. Я просто знаю этот текст…

— Анечка, ты?

— Так проехали же! — удивляется Анечка, — Юджин заложил поэта! Кстати, а кольцо они вам дали какое?

— Круглое…

— Это понятно… А в остальном? Всегда хотела знать, как оно выглядело! Кольцо Всевластья то есть.

— Ну, кольцо как кольцо, — мрачно говорит Генка.

— Ну да, так оно и должно быть. Камня нет? И правильно. Типа обручалки, да?

— Покажи, Геночка! — уговаривает Дюша.

Генка справедливо подозревает, что Дюше хочется выпендриться перед Анечкой.

— Если я всякому буду показывать сакральные кольца власти…

— Да ладно, тут все свои, — машет рукой Ритуля.

Генка дергает за шнурок и вытаскивает кольцо. Оно тускло блестит в дымном воздухе.

— И правда, круглое… — разочарованно говорит Анечка.

— Я ж говорю, все как надо, — обижается Генка. — Типичное кольцо всевластья. И молча Берия в Кремле… — Генка вертит кольцо на пальце, — шьет новые дела…

— Э! Ты ее видишь? — озабоченно спрашивает Ритуля.

— Кого? — удивляется Анечка.

— Да Генку же.

— Какого Генку?

— Да хватит вам дурака валять, — сердито говорит Генка, озирая столик.

— Нет, правда… Вот вы, — Анечка останавливает официантку, у которой на табличке написано «Ляля», — вы ее видите?

— Никого я не вижу, — печально говорит Ляля, — в таком-то дыму…

Она забирает пустые кружки и уходит.

— Вот мне уже за тридцать, а я все еще могу различить всадника на лошади! — неожиданно заявляет Гризли…

— Очень приятно, — вежливо говорит Юджин, — и кто же лошадь?

— Она имеет в виду, что различает двойную звезду в ручке ковша, — объясняет Дюша, — Мицар и Алькор, ну, такая сложная звездная система, ее видят только очень зоркие люди.

И честно добавил:

— Лично я не вижу. Перестань, Геночка, они просто шутят. Но кольцо сними все-таки…

Он выбирается из-за столика. Пиво уже плещется где-то на уровне ушей.

Анечка эта ничего, думает он под журчание струи, только вот Генку раздражает такой тип женщин. Кольцо, надо же… Он украдкой смотрит, пришла ли эсэсмэска. Нет, наверное, мы им не подошли. Что-то я сделал не так…

— Позвольте, — кто-то проталкивается мимо писсуаров к кабинке.

— Простите, — Дюша сфокусировал зрение, — а вы Уверены, что вам именно сюда?

— На толчок? — удивляется Юджин, — да, что-то прихватило…

— Нет, это все-таки…

— Мужской туалет? — понимающе говорит Юджин, — но я мужчина… Могу паспорт показать…

Он смотрит на Дюшу, который поспешно застегивает молнию.

— Но это не значит, что мне не нравятся мужчины…

Он вдруг сует что-то Дюше в руку. Дюша хочет выбросить это что-то, но Юджин с силой стискивает ему ладонь.

— Я не… по этому делу, — Дюша тактично пытается высвободиться.

— Прочти, идиот, — шипит Юджин.

Дюша разворачивает свернутую в трубочку бумажку. «Завтра в десять утра на Воробьевых горах, у смотровой площадки. И не надевай его, ни в коем случае не надевай!»

— Остановимся, — говорит Генка, — вон там, за гаражами…

— Опять?

— Что значит — опять? Это естественный процесс. Пиво бурлит и ищет выхода. Посмотри, там никого нет?

— А если и есть, что же теперь? Ты ж уже журчишь.

— Ты мужчина, тебе легче…

— У мужчин свои проблемы… Ты уже? Тогда вставай, пошли. Кстати, я, знаешь, кого в сортире встретил? Юджина!

— И чего тут странного? — ворчит Генка, натягивая шорты. — Вот если бы ты его встретил на лекции по матанализу…

— Нет, интересно, что в мужском. Он утверждает, что он мужчина.

— Вот и проверил бы. Он, по-моему, был не против… Тем более, по-моему, он все-таки женщина…

— Он в сортире передал мне инструкцию на завтра, как бы от Гэндальфа.

— А сам-то Гэндальф где?

— Гэндальф по игре и не должен появляться до Раздола… пардон, Имладриса. Но откуда эти узнали, что мы идем в Огишку? Мы же не по игре шли…

— Господи, Дюша, ну случайно узнали и решили заодно отыграть эпизод. Ритуля кому-то сказала, тому же Юджину, тот связался с кем надо… Привязали эпизод к Огишке, вот и все. И еще спровоцировали меня кольцо надеть. И начали глазами лупать, чтобы все было как в игре. Эта Анечка, змеюка, и спровоцировала…

— Ну, при чем тут Анечка? — защищается Дюша, чувствуя смутную вину. — Хорошая девочка, спокойная.

— Ты теленок, Дюша… Всему веришь… А ведь сна нарочно про это кольцо завела.

— Брось, это уже мания преследования…

— Ну и что? Это у меня наследственное. У меня дедушка от растраты прятался, пять лет из квартиры не выходил.

Генка мнется, переступая с ноги на ногу, потом нерешительно говорит:

— Дюша, слушай, а… я действительно потеряла видимость? Ну, когда кольцо надела?

Под железным мостиком, перекинутым через овраг, чернеет вода. Мостик так себе, ржавый и зияет в центре рваной дырой. Но они привыкли — не первый раз ходят. Солнце падает за дальнее белое пятиугольное здание с башенками-ракетами по периметру, из рощицы на том берегу тянет дымом и слышны глухие удары по мячу. Лето, одним словом.

Вода в речке такая, что если искупать собаку, у нее вылезет шерсть.

На дальнем конце моста стоит группа гопников. Гопники облокотились о хлипкие перила, курят и плюют в воду. Такая у них, у гопников, манера. Что возьмешь с людей, которые вынуждены летом торчать в городе? Вот они и ищут развлечений на свою, грубо говоря, голову…

— Э? — говорит Генка.

— Ничего, Геночка, — успокаивает Дюша, — они вроде толерантные.

Генка в толерантность гопников не верит. Тем более сзади мост перекрывает еще одна группа гопников. Они тоже располагаются вдоль перил и тут же начинают курить и плевать в воду.

Генка понимает, что надо идти вперед расслабленной походкой и делать вид, что ничего не происходит и гопников она в упор не видит. Потому что понятно, что тем скучно и сейчас они найдут себе приятное развлечение. То есть, скорее всего, будут бить Дюшу. Его бьют гораздо чаще, чем Генку. То есть Генке до сей поры вообще везло в этом отношении.

Гопники сзади свистят в два пальца. Генка машинально вцепляется Дюше в локоть, но тот освобождает руку. Надо, чтобы рука была свободна. Я же учился карате, думает Дюша, надо, проходя мимо, двинуть ногой вон того, мордатого. То есть по морде и то есть сразу, чтобы было психологическое преимущество. Тем более что морда у него противная. Но как можно ни с того ни с сего стукнуть человека по морде, когда он еще ничего тебе не сделал? Получается некий парадокс… Нога не подымается вот так ни с того, ни с сего.

Генка думает — Дюшу сейчас будут бить и он потеряет лицо. Нет ничего хуже для отношений, чем опозориться перед женщиной вот таким вот макаром… Он вроде карате занимался, но он же не будет человека бить ни с того, ни с сего, да еще по морде.

Дюша думает — а если они начнут обижать Генку, а я не смогу ее защитить? Это же конец отношениям! Нет ничего хуже, чем вот так опозориться перед женщиной…

— Эй, — говорит Генка, — закурить не найдется?

Она стоит перед ближайшим гопником, приветливо улыбаясь, и глядит ему в глаза.

— Сичас, — бурчит гопник, доставая помятую пачку ЭлЭм и поднося Генке огонек. Зажигалка у него в форме пистолета.

— Спасибо, друг, — говорит Генка, пуская гопнику дым в глаза. Привлекательно, но не слишком провокативно покачивая бедрами, она берет Дюшу под руку и, крепко держа его за локоть, сходит с моста на землю. Отставленная сигарета дымится у нее в руке. Гопники какое-то время ошеломленно смотрят им вслед, потом мост содрогается от гулкого топота. Дальние гопники бегут по нему, чтобы присоединиться к ближним.

— Бежим, — шипит Генка, продолжая держать Дюшу за локоть. Дюша чувствует, как ее ногти впиваются ему в кожу.

— Еще один, — безнадежно говорит он.

Тропинку им перекрывает человек в старой штормовке. Дюша на всякий случай готовит ногу к неотразимому удару. Человек довольно ловко отскакивает в сторону, торопливо выдыхая:

— Бегите, я их задержу!

Топот делается тише, но только потому, что гопники сбежали с моста.

— Нет! — Дюша не хочет терять лицо, — мы тоже…

— Что — тоже, бежим! — шипит Генка, которой на лицо уже наплевать.

Но Дюша уже пригнулся и стал у обочины. Впрочем, он успел только примериться — человек в штормовке бил ногой, как Дюше и не снилось. Один из нападавших падает, с шумом проламывая кусты. Сзади визжит женщина.

— Милиция! — вопит кто-то, — убивают! Милиция!!!

Генке кажется или у одного из гопников в руке что-то блеснуло?

— Милиция! — вопит она, слыша, как где-то далеко вторит соловьям милицейский свисток.

Гопник падает, нож падает отдельно, сверкая в закатных лучах и вращаясь, как пропеллер.

— Атас! — орет кто-то.

— Шухер!

— Всем стоять!!!

— Бегите! — человек в штормовке оборачивается к Генке, — а то вас тоже повяжут!

— Мы это, — пыхтит Дюша.

— Бегите, дурачье! — Он толкает Генку в сторону, на боковую дорожку, и та, сориентировавшись, припускает, увлекая за собой Дюшу. Они мчатся мимо волейбольной площадки, трех возбужденных собак, которые с лаем пытаются их преследовать, пикника с шашлыками и наконец плюхаются на траву рядом с какой-то парочкой. Парочка соседством недовольна. Зато Генка довольна, поскольку преследователи и преследуемые, топоча ногами, проносятся мимо.

Дюша удивленно моргает. Он пребывает в относительном психологическом комфорте — он перед Генкой не опозорился. Спасибо Генке… То есть этому их неизвестному защитнику. Всем спасибо, одним словом, они ему не дали потерять лицо. Он просто не успел. Впрочем, в защиту Дюши надо сказать, что он сражался бы до последнего. Дюша человек по-своему отважный и прямодушный — Генку он бы защищал как лев. Но сейчас, когда явная опасность миновала, он начинает сомневаться.

— Как ты думаешь, Геночка, это эпизод? Или нет?

— Какой эпизод? возмущается Генка. — Какой эпизод? Ты что, совсем свихнулся со своей игрой?

— Назгулы.

— Эти головоногие — назгулы? Самые обычные вонючие гопники!

— Геночка, говорю тебе, это эпизод с битвой на Заверти. А то был Арагорн!

— Нет!

— Да!

— Почему он тогда не представился?

— Не успел. Он нас с самого утра пасет, нет?

— А вот завтра и посмотрим, Арагорн это или нет, — говорит Генка.

Почему-то это у нее получается зловеще.

Внизу, в котловине, за лентой реки лежит мутноватый город. На площадке у обрыва фотографируются туристы. Еще здесь продаются гнусные ликом матрешки.

Несколько свадебных кортежей останавливаются поодаль, из одного, щедро приподняв юбки, вылезает невеста в белом.

— Вот настоящая эльфийская дева, — говорит Дюша.

Они оба сидят на гранитном теплом парапете и болтают ногами. Проползает поливальная машина, оставляя мокрый след, точно улитка…

— Сомневаюсь. С такими-то кривыми ногами?

— Почему ты все склонна опошлять? Кстати, как ты думаешь, что у нас по плану? Битва на Заверти? Или у Бруинненского брода? Если вчера на том мосту была битва у Бруинненского брода…

— Нет, — сердится Генка, — вчера была битва на Морийском мосту!

— Но это же не по плану, — возражает Дюша.

— Я и говорю. Ты что, Дюшик, совсем с ума поехал? Вчера была вульгарная драка с гопниками.

— А тот?

— Что тот?

— Арагорн?

— Это не Арагорн.

— Кто ж еще?

— Привет! — раздается у них за спиной высокий голос. Генка с Дюшей подпрыгивают и оборачиваются.

Кусты на склоне раздвигаются и из них, блестя очками, выглядывает бледное лицо. Прижав палец к губам, девица оглядывается, потом шустро перелезает через парапет. На ней кожаные штаны и майка цвета палой листвы. Еще на девице узорчатый пояс, а на нем фляга в чехле.

— Здравур, — деловито говорит девица, похлопывая себя по бедру. — Простите, что не вмешался сразу в вашу беседу. Но мне потребно было убедиться, те ли вы хоббиты…

— Это… — мямлит Дюша.

— Арагорн Телконтар. Эльфийский Берилл. К вашим услугам.

— Ты Арагорн? — Генка пожимает прямыми плечами, частично охладев к игре — в этой версии Эльфийскому Бериллу явно недостает мужского обаяния.

Дюша неУверенно произносит:

— Старое золото редко блестит?

— Скорее, в истинном золоте блеска нет, — отчеканивает девица, — ладно, пошли. Кругом враги. За нами погоня. Но вы не бойтесь. Я проведу вас безопасными тропами.

Они встают — девица, которая оказывается Дюше аккурат по плечо, вытаскивает из рюкзачка планшетку с картой. Такое ощущение, что карту специально мяли, а кое-где и прижигали.

— Так… ориентируемся… где тут у нас север? — девица очень деловита.

— Кажется, там, — говорит Дюша и делает неопределенный взмах рукой.

— Надо посмотреть, где мох гуще, — предлагает Генка.

— Да назгул его знает, он везде одинаковый. Сыро тут, — девица огибает замшелый ствол, глядит на реку, сощурив глаза, потом решительно говорит, — ладно. Туда. И торопитесь, если вам не безразлична судьба Средиземья!

Она вновь ныряет в заросли, Генка и Дюша вынуждены следовать за ней.

— И это Арагорн? — пожимает плечами Генка, — вот эта ботаничка?

— А мне она понравилась. Свойская такая девка.

— Тебе все они нравятся. Слушай, как там тебя…

— Арагорн, — говорит девица, не оборачиваясь. Рыжие волосы у нее перетянуты резинкой и прыгают меж острых лопаток.

— Нет, не по игре…

— А-не-по-игре-не-бывает, — выпаливает девица. Она явно уязвлена.

Они минуют заросший яблоневый сад, где еще нет никаких яблок. Над опавшими лепестками растерянно гудят пчелы.

— Тогда почему ты вчера не подошел к нам, о Арагорн? — спрашивает Дюша. Он в игре и очень этим доволен. Все почти как взаправду и в то же время не взаправду — странное, но приятное ощущение.

— Ну, будем считать, что я наблюдал за вами издали. Я — следопыт, дунадан, мастер скрадывания…

— Ага, — на всякий случай соглашается Дюша.

Для мастера скрадывания девица слишком громко топочет. И все время наступает на какие-то сучки.

— А ты раньше вообще играла? — подозрительно спрашивает Генка.

— А как же. Я старый хищник.

— Кто?

— Ну, я почти на всех хишках была, поясняет девица. — Типа, на хоббитских игрищах. Чуть не с основания. Вот это были боевки! Не то что ваша.

— А чего ж согласилась?

— Попросили очень, — туманно поясняет девица, — им спец нужен. Понятно? Так, куда я карту подевала? — Она озабоченно роется в рюкзачке.

— Ага, нам туда. Кажется…

— Кажется? — фыркает Генка.

— Ну, точно туда.

От дорожки вбок отходит еще одна тропка, по бокам густо поросшая крапивой. Крапива, невзирая что в беленьких цветочках, Генке очень не нравится. Она подозревает, что крапива каким-то образом участвует в игре.

Тропка сырая, рядом по желобу сбегает какой-то ручеек. Над водой вьются комары.

— А… Имладрис где? — беспокоится Дюша.

— Там. Т-шш… — Девица замирает. — Что?

— Они.

— Назгулы?

— А то, — соглашается девица. Какое-то время она стоит на цыпочках, напряженно вытянув шею, потом машет рукой куда-то вбок. — Туда! Скорее!

— Так я и думала, — пыхтит Генка, проламываясь сквозь крапиву.

Земля здесь влажная, и у Генки скользят подошвы сандалий. Дюша в кроссовках, и ему легче. Правда, он наступил в ручей, и теперь из левой кроссовки с хлюпаньем выплескивается вода.

Они выбираются к корням мощного дуба и разом бросаются на землю.

— Вон там, — шепчет девица.

Сначала Генка ничего не видит, потом различает спускающиеся по склону черные фигуры. Двигаются они как-то странно, сначала Генка не понимает почему, потом замечает, что фигуры восседают на палочках, увенчанных лошадиными головами. Генка так полагает, что головы пластиковые, крашенные в черный цвет самостоятельно. Палки то и дело путаются за полы плащей, затрудняя движение.

— Это — назгулы? — спрашивает она, нервически хихикнув.

— А то, — мрачно отвечает Арагорн. — Вот они, тень тени, порождение тьмы. Горе тому, кто попадется им на пути.

Дюша несколько разочарован. Он полагал, что назгулы будут хотя бы на настоящих лошадях. Или на «Ямахах» — этот Юджин дело говорил. Потом он решает, что так даже лучше. Это же все-таки игра. Вчерашнее столкновение с гопниками было уж слишком настоящим.

Один из назгулов задирает голову и издает душераздирающий вой. Где-то далеко, отозвавшись, лает собака…

Интересно, думает Дюша, этот дуб имеет какое-то символическое значение? Если имеет, то им предстоит схватка. И Фродо должны ранить моргульским клинком. Если нет, может, надо сматываться отсюда.

— О Арагорн, — вежливо говорит он, — не пора ли нам это… избегнуть преследования?

— Сейчас, они слезут с той горки, и мы пойдем, — поясняет Арагорн, — пока они нас не видят.

— А Фродо ранят моргульским клинком? — кровожадно интересуется Дюша.

— Это уж как получится, — пожимает плечами Арагорн, — ладно, пошли. — Она встает с земли и деловито отряхивает колени. — Вон ту водичку видите?

Давешний ручей вырвался из желоба и теперь течет по песчаному руслу ледяным нешироким потоком. Похоже, думает Генка, это какой-то подземный ключ.

— Это Бруинненский брод, — поясняет Арагорн, — если мы через него переправимся, мы в безопасности.

— А… битва?

Ближайшие кусты раздвигаются, и из-за них высовывается черная лошадиная голова на палочке.

— Вот вам ваша битва, — с удовольствием говорит Арагорн — доставай кинжал, Фродо!

— У меня нету, — шипит Генка.

— Тебе что, в могильнике этот урод Бомбадил не дал кинжала? Ну, хоть ветку вон ту обломи. Символически! Теперь маши ей, маши! Реагируй!

За лошадиной головой появляется голова назгула. В капюшоне запутались сосновые иголки.

— Отда-ай кольцо! — воет назгул замогильным голосом. Генка вскакивает и размахивает веточкой, прижимаясь спиной к теплому стволу дуба.

— Кольца вы не получите! — гордо заявляет она. — И я не ваш!

— Я еще не сказал, что ты — наш! — возмущается назгул. — Это следующая реплика! Отдай кольцо, дура, то есть, тьфу, мохноног поганый!

— Не дождетесь!

Следом за первым из-за кустов выныривает еще один назгул.

Ой, думает Генка, а если они и вправду отберут кольцо? Ведь никто не говорил, что такой исход событий невозможен! Дюша топчется рядом — он тоже подобрал с земли ветку и теперь размахивает ею, словно отгоняя комаров.

Арагорн вытаскивает из кармана зажигалку и чиркает колесиком. Язычок пламени, почти невидимый в ярком солнечном свете, вспыхивает перед носом назгула. Тот машинально подает назад.

— Прочь, порождение тьмы, — сурово говорит Арагорн, срываясь на фальцет, — ступай к своему властелину!

— Сам убирайся, придурок, сын придурка, — говорит назгул. — Неча было твоему вонючему предку кольцо в Андуине топить! А вот щас как шарахну твоего хомячка моргульским клинком!

Генка на всякий случай отступает за ствол дуба. К ней сзади подбирается еще один назгул.

Арагорн пытается еще раз отпугнуть назгула зажигалкой, но из нее вырывается лишь призрачная искра.

— Вот тебе, ископаемое, — говорит Генка, бросая в назгула желудем.

Арагорн пронзительно свистит в милицейский свисток.

— Помощь! — визжит она не менее пронзительно — Помощь! Гилдор, куда ты подевался, сукин сын!

— Я здесь, — раздается торжественный голос, и на поляну въезжает еще один всадник — лошадиная голова на палочке у него белая и плащ, понятное дело, белый, кое-где припачканный пятнами травяной зелени. Гилдору от силы лет пятнадцать, и он страдает подростковым фурункулезом. Природное Генкино уважение к эльфийскому племени стремительно испаряется.

— Бегите, — ломающимся голосом говорит Гилдор, — я их задержу! Возьми моего коня, о друг эльфов. Он вынесет тебя на тот берег!

— Это он тебе, Геночка, — медовым голосом произносит Дюша.

— Да вы… вы что? — возмущается Генка.

— Не бойся, о друг эльфов, — успокаивает Гилдор, — мой конь только с виду страшен. На деле им легко управлять. Я подтяну стремена, чтобы тебе удобнее было ехать.

Сидя верхом на палочке, Гилдор достает Генке едва до плеча.

— Садись, Геночка, садись… Спасай надежду Средиземья…

— Не бойся за нас, — подхватывает Арагорн, — ты им потребен, не мы. И погоня будет за тобой, не за нами…

Гилдор выхватывает из-за плеча деревянный меч и начинает размахивать им в воздухе. Меч задевает за ветви дуба, сверху сыплется древесная труха. Назгулы слегка подаются назад.

— Ну же, — с натугой хрипит Гилдор, — я их не смогу так держать долго.

Генка с пылающими от стыда ушами подбегает к Гилдору и выдергивает из-под него палку с лошадиной головой. При относительно тесном контакте обнаруживается, что Гилдор примерно такой же Гилдор, как Арагорн — Арагорн. Девица, да еще и страшненькая… да что они тут, думает Генка, всех мужиков истребили в запале, что ли?

Она, чувствуя себя полной идиоткой, зажимает лошадиную палку между коленками и, подпрыгивая, бежит к воде. Назгулы с воем несутся за ней, путаясь в плащах и цепляясь за выбоины игрушечными лошадками. Генка оборачивается, раздраженно отбрасывает коня в сторону и припускает изо всех сил. У нее хорошие спортивные задатки и длинные ноги.

— Эй! — кричат обиженные назгулы, — так не по правилам!

— В пень правила! — кричит Генка на бегу, — я Средиземье спасаю!

Она с размаху прыгает в воду и оттуда показывает назгулам средний палец.

— Ах ты, кролик тухлый, — вопит предводитель назгулов, — ну, я тебя!

Из-за кустов на том берегу ручья выезжает отряд эльфов. Все на белых лошадях (той же породы, что у Гилдора), в белых и зеленых плащах, на распущенных волосах обручи из цветной фольги. Эльфы размахивают деревянными мечами и нестройно призывают Элберет.

Черные всадники неохотно пятятся.

— Валите отсюда, — кричат эльфы, — а то наваляем!

— Ах вы, бессмертные выродки, — кричит предводитель, разворачивая коня и углубляясь в лес, то есть в ближайшие кустики.

— От бессмертного слышу! Пойдем, о друг эльфов. — Один из эльфов, придерживая несуществующие поводья, обращается к Генке, — и вы идите, его верные спутники! Ибо вас ждет торжественный пир по случаю успешного завершения первого этапа вышей миссии, ну а потом совет…

— У Элронда? — спрашивает Генка, отряхивая джинсы.

— У Элронда. Все как положено.

Элронд, думает Генка, наверное, тоже баба. У них все бабы. Просто улитка на склоне какая-то, а не властелин колец.

— А Гэндальф где? — интересуется Генка.

— Эй! — кричит эльф, не оборачиваясь, — где Гэндальф?

— А черт его знает! — вопят из-за холма. — Шевелитесь, жрать охота!

— То есть прошу пожаловать на пир, — говорит Гилдор, перебравшись через ручей и подбирая свою игрушечную лошадку, — и тебя, верный спутник верного, и тебя, о Арагорн Телконтар…

— А где Арвен? — тут же спрашивает Арагорн.

— Ждет тебя, о Дунадан, — Гилдор вздергивает подбородок, указывая куда-то вперед.

Из-за кустов выходит еще одна девица, на сей раз в платье, на голове сеточка, острое бледное лицо обильно напудрено, но в общем-то можно разглядеть, что ей далеко за тридцать. Арагорн подходит к ней, долго-долго смотрит в глаза, склоняет гордую голову…

— Это у них какие-то лесбийские игры, — шепчет Генка уголком рта.

— Вовсе нет, — пылко возражает Дюша, который только-только начал получать от игры хоть какое-то удовольствие, — это кросс-половой отыгрыш.

Арвен играет с душой — в зеленое бархатное платье с разрезом, рукавами-буф и шлейфом вложено столько причудливой фантазии, что Генке делается даже как-то неловко…

Теперь видно, что за холмом расположился целый лагерь — тенты на шестах, флажки, скатерти, расстеленные прямо на траве. В ручье охлаждаются бутылки с пепси-колой и минералкой. Какой-то эльф сосредоточенно нарезает бутерброды.

— Прошу, — говорит Арвен, поводя широким рукавом.

— А и правда жрать хочется, — соглашается Генка.

— Для хоббита это совершенно естественно, мой мохноногий друг. Добро пожаловать в Имладрис.

Генка только-только успела плюхнуться у ближайшей тарелки с бутербродами, как к ней подбежал маленький эльф в съехавшем на одно ухо венке из одуванчиков.

— Государь Элронд зовет, — пищит он.

— А подождать государю слабо? — ворчит Генка.

— Так нельзя, — укоряет маленький эльф, — вы должны немедленно вскочить и идти.

— А по книге нам дали доесть.

— Так то по книге!

Дюша вновь, выражая готовность, поднимается с травы и проницательно идет к единственной брезентовой палатке, украшенной резными листьями серебряной фольги.

Маленький эльф бежит за ним, спотыкаясь о кочки.

Генка хватает ближайший бутерброд и, поминутно откусывая от него, тоже неохотно тащится следом. Невдалеке Арагорн о чем-то беседует с Арвен.

Маленький эльф отдергивает полог и сует голову внутрь.

— Хоббиты пришли, — сообщает он.

— Пусть подождут на пороге, — раздается приглушенный голос.

Эльф высовывает голову и оборачивается к ним.

— Государь велел подождать на пороге, — переводит он. Полог чуть откидывается, но Генка различает лишь смутный силуэт у задней стенки палатки.

— Так, значит, вы — хоббиты, — говорит эльфийский владыка из тьмы, — в тяжкое время попали вы в Имладрис. Ибо тьма сгущается, и тени удлинились.

— Воистину как бы да, — говорит Дюша, лихорадочно соображая, где он недавно слышал про удлинившиеся тени.

— Смертельной опасности вы подвергались, доставляя сюда это кольцо, и выполнили свою задачу с честью, о Фродо!

— Фродо — вот он, — поясняет Дюша, кивая в сторону Генки, — то есть она. Ну, то есть вот это Фродо, а я — Сэм!

— В общем, — доносится из тьмы, — разницы нет.

Генка щурит глаза, вглядываясь — Элронд почти невидим, лишь лицо смутно белеет в полумраке. На голове у него отблескивает венец, а на пальце вроде как можно разглядеть кольцо с бледным камнем.

— Разве Сэм не дошел с Фродо до конца, до огненной пропасти?

— Кстати, — говорит Генка, — насчет огненной пропасти. Где она находится территориально?

— Мне то хорошо ведомо, — говорит Элронд, — вы же узнаете в свое время. Ибо много препятствий надлежит вам преодолеть с вашими верными спутниками, пока не…

— А! — радуется Дюша, — свободные народы свободного мира! А где они, кстати? Где Гэндальф?

— С Гэндальфом временные трудности. То есть я хотел сказать, он присоединится к вам позже.

— А Леголас и Гимли? Боромир, в конце концов?

— Эй, — возглашает Элронд, — кто тут у нас низший эльф?

— Я здесь, государь, — маленький зеленый эльф раздвигает Генку и Дюшу и просовывает голову в палатку.

— Где у нас Леголас и Гимли?

— А они на вокзал поехали. Питерских эльфов встречать, — поясняет низший эльф.

— А! — спохватывается Элронд, — у нас ожидается делегация дружественных эльфов из Лихолесья. В связи с напряженной международной обстановкой в Средиземье. Ну и ладненько, там и встретитесь. Арагорн проведет вас. Рассматривайте это как начало вашего многотрудного пути, о хоббиты! Я все сказал! Желаю вам удачи в борьбе против мирового зла, о мои маленькие герои!