Хомякус советикус-1.1

ЧАСТЬ 1

Кругом темнота. Ломота во всем теле. От шума в голове и тошноты сознание отходит. Отходит слишком медленно и взрывается от нестерпимой вони и боли – меня бьют по щекам. Возмущение прорывается через боль, и распахнутые глаза, вместо общей темноты, видят только темный сгусток на светлом фоне.

Шум в ушах затих, сквозь вату стал прорываться настойчивый мужской голос. Ощущала я себя киселем в киселе пожиже. Очнулась резко и из глаз потекли слезы. Я была в пустоте и сама была пустотой. Испуг. Я видела, вокруг столпившихся людей, и ничего не помнила о себе. За плечо меня удерживал мужчина, усаживая на стул.

От пустоты в голове слезы текли беспрерывно. Нет имени, возраста, ничего. Мне что-то говорили, но меня затопила жалость к себе. Я не понимала, о чем мне говорят. В голове резко щелкнуло, вернулась память. Заревела уже от облегчения. Я вернулась.

При выходе из магазина я поскользнулась и грохнулась затылком о пол, потеряла сознание, а толпа покупателей и продавцов привели моё сознание назад с помощью нашатыря и пощечин.

На стульчике я уже освоилась, толпа рассосалась по своим делам. Только странным был сам магазин, ну не помнила, как тут оказалась, да и люди одеты как-то непривычно. Но это всё мелочи, по сравнению с прежним ужасом, когда очнулась, бывает.

Подошла продавец в элегантном форменном костюме с объемной сумкой и стаканом воды для меня. Оказывается, это моя сумка, а вода для поправления здоровья. Она щебетала, что администрация приносит извинения за случившееся, т. к. полы были скользкими после влажной уборки и просит не отражать случившееся в книге жалоб.

Я молча кивнула, удивившись такой просьбе: всё страньше и страньше. Продавец предложила пройти внутрь магазина, где можно привести себя в порядок и получить презент от руководства магазина. Мелочь, а приятно!

В просторном туалете из зеркала на меня смотрела симпатичная молоденькая я в возрасте 20 лет, правда, слегка помятая. Именно по причине помятости я не поняла сразу, что “немного” помолодела, лет так на сорок с хвостиком. Давно забытое лицо при критичном осмотре совсем не радовало толстыми щеками, припухшими глазами и носом.

Знатно меня Леди шарахнула, осталось уяснить только, чем меня она одарила и в какой момент прошедшей жизни вернула. Разбиралась со своим баулом: куча импортных шмоток, блок сигарет «Европа», сумочка с документами и деньгами. Этот блок был для меня памятен очень хорошо. Куплен был в московском магазине «Белград» во время пересадки с поезда из дома, и цельным был только до посадки на поезд к месту назначения по распределению от института. Значит, конец июля 1978 года. Итак, я в Москве, на часах десять утра и вечерним поездом отправляюсь в Одессу. Из прошлой жизни об этом дне, кроме блока из «Белграда», ничего не запомнилось. Перебрала покупки и на дне баула обнаружился кожаный рюкзачок без этикеток, но с альбомной книгой, с первой страницы мне улыбалась Леди и слова: «ПОДАРОК, как ты и просила, остальные плюшки позже. Поговорим во сне. Удачи!»

Переложила все покупки и книгу в одно из двух отделений рюкзака, который внешне не изменился и не прибавил веса, проверила сумочку с документами: паспорт, диплом, направление на завод и ещё куча документов, использованный билет до Москвы, значит, билет до Одессы ещё не куплен и это – хорошо, с подарком Леди сэкономлю и время, и деньги на дорогу. Отдельно завернутый сверток выдал мамины подъемные на проезд и обустройство. Денег было не мало, с учётом потраченного на покупки, мне дали почти тысячу рублей. Осталось восемьсот шестьдесят, шестьдесят засунула в паспорт, на жизнь, а восемьсот предполагаю потратить в Москве на закупки. Теперь в руках у меня пустой баул, на дне которого тощий рюкзак и кошелек с денежкой, я посвежевшая и причесанная, готова к новой жизни и свершениям.

В кабинете управляющей залом мне вручили внушительный набор косметики в подарок и я поняла, что магазин-то «Белград» и надо с них слупить чего-нибудь ещё за свои уже деньги. Немного порасшаркиваясь, от меня попытались избавиться, но я пошла дальше: написала благодарность всему коллективу за заботу, особенно руководству, воспитавших столь выдающихся сотрудников, с просьбой отметить их чуткое отношение к покупателям. Обязательно написала свои паспортные данные. Начальница выпала в осадок и квадратными глазами рассматривала меня. Я тут же рассказала ей, что еду по распределению на юг, но не всё мне необходимое удалось приобрести в их замечательном магазине. Короче, меня интересовали обувь, бельё и по мелочам.

Когда она поняла, что мой интерес подкреплен деньгами, то засмеялась и повела на склад. Кладовщица забрала мой баул с подарком и разрешила пошарить по полкам склада с обувью. Глаза разбегались, хорошо, что коробки на торце имели рисунок обуви.

Первые модели я ещё мерила, а потом, разобравшись с маркировкой на коробках, только укладывала коробки в тележку. В самом углу склада стояли несколько огромных коробок с иероглифами. Наискосок шла надпись Asics.

Подошедшая кладовщица махнула рукой в их сторону и сказала:

– Не ходовой товар, стоит уже сколько времени, будем уценять. Японцы по обмену подогнали узнать спрос, а нашим подавай адидас, если надо, бери, я уценку оформлю.

Теряться я не стала, загрузила ещё одну телегу уже разными моделями Asics. Теперь добрая кладовщица выписывала накладную с моей обувью, а я помогала проставлять цены. Все двадцать японских кроссовок благодаря смешным ценам по уценке мне обошлись в двести пятьдесят рублей, но деньги таяли и на кожаную югославскую обувь я выделила столько же, поэтому с частью отобранного пришлось расстаться. На оставшиеся деньги я приобрела красивое белье, несколько футболок и спортивный костюм. Уходить со склада было жаль. Денег почти уже не было, остались мелкими рублей пять и целый полтинник. Упаковав весь свой товар в две большие коробки, я решила отдать кладовщице подаренную косметику за помощь. Удивительным было растроганное лицо Катерины. Она подвела меня к выходу из склада на улицу и указала на огромные набитые баулы.

– Не кондиция, в утиль и на свалку отправляем. Что отберешь себе, забирай, если унесешь. Я отойду, а ты поищи, потом выпущу наружу.

Баулы были огромные и набитые доверху. Забрать я решила всё, что унесу, а в рюкзаке я унесу всё. Взяв моток шпагата, на своих коробах с обувью, связывала выложенное барахло в тючки и отправляла в рюкзак, особенно драные вещи откладывала в сторону. На дне последнего баула нашлась коробка с косметикой – порваные коробки у духов и кремов. Переложила все тюбики и флакончики в новую коробку и также отправила в рюкзак. Пустые короба от обуви установила в баулы, прикрыла сверху отложенными совсем уж драными вещами и вроде бы не сразу увидишь, что баулы опустели. Тут вернулась Катерина и удивилась, что поклажи у меня не прибавилось.

– Я кое что нашла, но там коробки пустые, так что и не видно поэтому.

Катя проверила.

– Действительно почти пусто, девки видно разобрали, неудобно мне, пообещала, ты в другой раз приходи, зато мне меньше забот со свалкой.

– Спасибо, Катя, за всё, я обязательно приду, только, как узнать, когда можно?! Я ещё бы кроссовок прикупила этих же.

– Так позвони мне, я и скажу.

– Катя, я смогу тебя достойно отблагодарить позже, но сейчас могу предложить только это.

Я протянула руку с последней своей пятидесяткой и вложила в её ладонь. Сначала она отпрянула, но потом усмехнулась.

– Молодая, да ранняя.

– А ещё я и деловая.

– Чего тебе деловой ещё нужно, говори.

– Сначала телефон для связи с тобой, звонить буду по межгороду, связи твои нужны, мне деньги надо зарабатывать. А нужно мне много всего. Поможешь зарабатывать, в накладе не останешься.

– С товаром от меня засветишься, сдашь и себя, и меня, детский сад сплошной. Много уже таких было, я не знаю тебя, может ты казачок засланный.

Катерина была почти в ярости, руки ходуном ходили, рот презрительно скривился.

Я прикрыла глаза, в опущенных ладонях появился жар, руки сами поднялись и опустились на плечи Катерины, в неярко освещенном углу склада её плечи оказались окутаны зеленой вращающейся дымкой, по мере опускания моих ладоней спускалась и дымка, в районе бедер при стряхивании с моих рук дымка стала опускаться, замедляя вращение, при соприкосновении с полом она развеялась.

– Кать, пойдем попьем чаю, а то есть хочется.

– Ну, ты даешь, это что было?

– Ты ведь успокоилась, всё хорошо, пить хочу.

Мы прошли к её столу, освободили край стола от бумаг, появился электрический чайник, кружки, бутерброды, вазочка с печеньем и конфетами. Я закрыла входную дверь на задвижку, а Катя уже заливала кипятком пакетики с чаем в кружках.

– Рассказывай, что ты со мной сделала, я слушаю.

– Требую клятву о неразглашении, иначе просто разойдемся, и ты забудешь обо мне.

Катино любопытство кричало:

– Дай мне это.

– Подумай сначала, надо ли тебе это знать, после клятвы ты просто не сможешь никому об этом рассказать, сначала будет легкая боль, потом отключка.

– Ну, хоть успокоила, что не очередная проверка, мы ведь все под колпаком. Нам позволяют некоторые вольности, но это за лояльность и нетрепливость. Проверяют часто и нас самих, и за семьей присматривают. Там подписка, тебе клятва. Куда мир идёт?

– Ладно, Кать, попью, да пойду своей дорогой, не переживай, прости, что невольно напугала, я уйду и ты забудешь всё.

Чаёк с бутербродами и конфетами настроение мне поднял, и я уже надумала уходить. Пора, но жалко – то как, такой канал связей уходит.

– Я решилась, давай свою клятву, – очнулась Катерина.

– Повторяй: Я, Катерина такая-то, клянусь своей жизнью ничего не разглашать о, сидящем рядом, человеке, вольным действием или бездействием вредить этому человеку, того же требую и к своей особе. Прошу, Леди, подтвердить клятву.

– Повтори ещё раз.

Вслед за мной Катя повторила слова, и тут же раздался мягкий голос:

– Подтверждаю!

С потолка в конусе света на стол опустилось тонкое золотое (может просто желтого цвета) колечко с тремя бесцветными камушками. Челюсть у Кати придется отчищать от столешницы.

Колечко я протянула Кате.

– Одень, теперь мы связаны кольцом. Забрать его у тебя нельзя. Носи постоянно, если кто-то захочет забрать его, оно пропадет, уйдет под кожу, потом возвратится. Кольцо обеспечит контроль за твоим здоровьем и предупредит об опасности заранее, поможет, в крайнем случае. При опасности появится зуд и камешки покраснеют, чем ярче будет их цвет, тем опасность выше. При зеленом цвете камней постарайся в течение часа быть рядом с телефоном. При отсутствии такой возможности, дважды нажми на камни. Это будет от меня сигнал о необходимости переговорить. В дальнейшем утрясем сигналы. Теперь о себе: мне сейчас двадцать два года и можешь называть меня Мара. Прекрасная Леди решила предоставить мне некоторые способности для решения определенных задач (хм, говорю чистую правду без обмана и конкретики, ай да я). После первого становления мои способности разовьются до возможности диагностировать и лечить многие болезни, правда, не все. Пока могу оказывать только легкое воздействие: успокоить, агрессию снять, впрочем, ты сама всё видела. Сейчас у меня задача заработать, как можно больше денег и в возможно короткие сроки. Я ведь в Москве проездом, по распределению еду на завод к Черному морю. Там предстоит обустроиться, решать бытовые и рабочие проблемы, а главное подготовиться к первому становлению. Мне уже доступны знания и возможности по изготовлению элексиров и кремов, понимаешь же, непростых, а очень даже эффективных. Я прикидывала, что самым большим спросом у богатых будут элексиры для похудения, для женщин ещё омолаживающие настойки и кремы, а для мужиков, что б стоял, да пить позволял, если уж грубо говорить. С таким товаром на базар я не выйду, тем более в той дыре, куда еду. Мне нужен посредник для распространения этих средств среди не болтливых, но готовых платить очень дорого за молодость и красоту. Вот такие у меня планы на первое время.

– А товар-то тебе зачем, ты ведь набрала немало, одних кроссовок вон двадцать пар.

– Катя, я ведь еду к незнакомым людям, может, что-то и продам при острой необходимости. Может, придется презент поднести, а так барахло самой нужно, не хочу тратить время на поиски приличной одежды. Нас с сестрой одна мать поднимала, отец рано умер, поэтому, жили всегда скромно. Лишних вещей никогда не было, да и с необходимым всегда напряг был. Поэтому, при возможности стараюсь хапнуть максимально. Мать вот в дорогу мне денег скопила, а раз есть возможность купить качественные, да ещё и недорогие вещи, надо брать, тем более, я уверена, что смогу заработать позже больше.

– Я так понимаю, раз кольцо я надела, то обязательства на себя взяла, ты уж расскажи, во что я вляпалась, что от меня теперь ты получить-то хочешь?

– Мне нужна помощь: найти перспективных покупателей, узнать, кто в чем нуждается. Сначала предложить им попробовать, пробники сделаю одноразовые, бесплатные. А как распробуют, то пусть заказывают весь курс уже по высокой цене. Я предлагаю тебе партнерство, тридцать процентов от прибыли, вся выручка проходить будет через тебя, свои затраты я сообщу, так что разницу поделим. Все проблемы обсуждать будем вместе, если тебя не устроят мои условия, будем решать. Если откажешься, значит, не судьба. Если согласишься, то через месяц я привезу уже пробники, а к этому времени ты заранее сообщишь сколько и каких надо, будешь вести в нашем товариществе бухучёт, а я составлю рекомендации и показания к применению препаратов. Сначала сделаю только наружные средства, а потом уже и все остальные. Думай не долго, а то мне уже пора уходить.

– Попробовать можно, с учетом я знакома, пять лет уже на складе торчу, знакомых много, отовариваются у меня люди с положением и деньгами, да и смежников не мало. Мы складские, друг друга не только в лицо знаем, баз много, общаемся, правда, аккуратно. Ладно, согласна!

– Катя, ты приняла правильное решение!

– Хорош прикалываться, молодая ещё смешки пускать.

– Как скажешь, только первое и единственное условие: в нашем товариществе я генеральный директор, мои указания выполняются беспрекословно, всегда прислушаюсь к совету, но игнорировать меня не рекомендую. Через месяц ты найдешь мне трех безнадежных больных, которых уже отправят домой помирать. Аккуратно надо познакомиться с родственниками больных, желательно найти именно таких больных, смерть которых для родных особенно трагична. Продумай, как можно организовать мою встречу с этими больными. Мне нужен опыт. Заболевания любые, кроме психов, хотя наркоманов и алкоголиков можно.

Я записала номера домашнего и рабочего телефонов Катерины, и мы уже подходили к выходу из склада, когда она выдавила:

– Посмотри мою сестру.

– Конечно, посмотрю, а что с ней?

– Она колясочник.

– Руки, ноги у неё есть? Почему на коляске?

– После аварии пять лет назад у неё пропала чувствительность ниже пояса, повреждений видимых не было, а ноги отказали.

– Сколько лет то ей?

– Почти десять, она поздний ребенок, у нас разница в двадцать лет.

– Кать, я посмотрю, конечно, но может лучше через месяц, сейчас я ничего обещать не могу, пока инициация у меня не наступила.

И тут мне поплохело, и я начала заваливаться на свои короба. Катя прижала меня к себе, и я устояла. Подняв глаза к потолку, усталым голосом произнесла:

– Леди, вы несносны, поберегите мои нервы и остальное здоровье, каждый раз брякаться я не согласна, предупреждать надо.

С потолка в потоке света на мою ладошку опустились золотые сережки с овальным камнем зеленого цвета в обрамлении более мелких бесцветных камешков.

– Леди, вы прелесть, благодарю, очень красивые серьги. Я всё поняла, до встречи.

Серьги незамедлительно вставила в уши, а свои прежние простенькие серёжки убрала в кошелек.

– Так, Катерина, приглашай в гости, у меня не так много времени, сейчас уже два часа, а надо ещё на вокзал сгонять. Ты где хоть живешь?

– В самом центре, на Горького, рядом с метро Пушкинская.

– Я не знаю, сколько мне может понадобиться времени, чтобы осмотреть твою сестру, если задержусь, у вас можно будет переночевать и получить две кружки кофе: одну вечером, другою утром?

– Ладно, можешь даже на ужин рассчитывать.

Через три часа договорились встретиться у входа в метро на улице Горького у магазина «Наташа». Я подхватила свои коробки, сумка-баул моталась на плече, а глаза выискивали пустынный закуток, чтоб избавиться от коробок.

В маленьком пустынном скверике, отгородившись от возможных наблюдателей своими коробами, передохнув на скамейке, все-таки объемный и тяжелый груз пришлось тащить, сначала достала самые легкие кроссовки из короба и носочки из сумки. Переобулась и почувствовала прилив сил и блаженства. Легко натянула свой рюкзачок на короб, в который он полностью втянулся, также отправила внутрь и второй короб, вслед отправила и сумку. Теперь в руках только пустоватый легкий рюкзачок с документами и кошельком. Осталось добраться до Павелецкого вокзала и забрать багаж из камеры хранения.

На дорогу ушла куча времени, народа было не так много внутри вагонов метро, так что даже отдохнуть удалось, зато у вокзала уже была толпа. Мой номер ячейки удобно располагался в закутке, где я из багажа отобрала необходимые мне вещи, переложила во второй карман рюкзака, а остальной багаж отправился в карман-хранилище рюкзака. Легкой и упругой походкой, со слегка заполненным за плечами рюкзаком я поскакала вновь в метро до площади Революции. Там, на Кузнецком мосту, за Большим театром, помню, была неплохая парикмахерская. Мне повезло, мастера были свободны, и парень постриг меня очень коротко и стильно. Стрижка мне понравилась сразу, а вот маникюршу я озадачила пока необычной для неё формой квадратных ногтей и отказом от перламутра, применяемого повсеместно сейчас. Мастера были молодыми, наверное, обучение проходили, за свои услуги взяли по минимуму, так что я даже педикюр сделала. Из парикмахерской я выходила уверенной в своей неотразимости и бренчала мелочью в своём кошельке. Время поджимало, опаздывать совсем не хотелось. Поплутать еще пришлось, отыскивая нужный мне выход из метро на Пушкинской, но я успела вовремя.

Катерина переоделась, и я с трудом её узнала, но и она не сразу обратила на меня внимание, искала глазами девушку с багажом, а тут легкий рюкзачок, да стрижка дизайнерская.

Потопали по Горького в сторону Белорусского вокзала, по дороге она предупредила, что познакомит с родителями, а потом они отлучатся, так что время у меня будет на осмотр сестрички. Под широкой аркой вошли внутрь двора и зашли в старинный подъезд. Древний лифт, скрепя, поднимал нас вверх.

– Кать, в похожем доме где-то здесь жил Лемешев, вроде бы.

– А ты откуда знаешь? Вроде бы молодая для лемешистки.

– Да Андрюша Кудрявцев, пасынок Лемешева, как-то встретил на улице сослуживца по Новосибирску, в гости пригласил своего знакомого, а я с ним была, так что и меня прихватили. Потом пришла Вера Николаевна, мать Андрюши, вдова Лемешева, так что и её видела.

– Так наша квартира под ними располагается, всё, приехали, проходи.

– Вот это замечательно, а то уж думала, что стесню сильно.

В просторной прихожей нас встретили родители Кати, видно им она обо мне не сообщила ничего, так как изумление от моей юной мордахи на их лицах было сильным. После знакомства они извинились, что вынуждены отлучиться и ушли.

Мне выдали гостевые тапки и отправили мыть руки.

– Кать, мне кофе сладкий и бутерброд, а лучше два, – по дороге в туалет кричала я.

На кухне меня уже ждали кофе, коляска с девчонкой и Катерина.

– Привет, дитеныш, меня Марой зовут, а тебя как?

– Я, Надежда, я – инвалид.

– Ну да, ну да, нравится разъезжать по квартире? Вот сейчас перекушу и тобой займусь, а пока ножки покажи, зачем прячешь?

Коляска резво развернулась и покатилась из кухни. Катя бросилась вслед за сестрой, уговаривая и успокаивая возмущенную Надежду. Спустя время, Катя вернулась очень на меня сердитой, но упреков не последовало. С угощением я закончила, пора приступать.

– Пошли к Надежде.

В комнате у девочки кроме специальной кровати висели кольца, перекладина с механизмами подъема, стол, к которому приткнулась коляска, спиной к нам.

– Кать, оставь нас.

Поза девочки не изменилась, но напряжение в воздухе висело. Надя прислушивалась, но не поворачивалась.

– Надя, мне надо знать, ты ощущаешь себя взрослым человеком или ребенком? Пожалуйста, ответь.

– Я – взрослый человек и не позволю себе хамить, – раздался почти спокойный голос.

– Это замечательно, развернись, для тебя разговор станет интересным. Твоей спине я ничего не стану предлагать. Не развернешься, значит, ещё не выросла.

– Не берите меня на слабо, я – взрослая, слушаю.

– Я предположительно смогу тебе помочь попрощаться с коляской, поэтому, как взрослый человек, ты сама должна принять решение, получить мою помощь или нет. Конкретно от тебя я должна услышать просьбу об исцелении. Я должна услышать твоё желание избавиться от недуга. Может, тебя всё устраивает, а навязывать взрослому человеку ненужное ему исцеление я не могу. Решай. У тебя есть пять минут, я выйду пока. Думай.

За дверью стояла Катерина, слышать она не могла, я убрала выход звуков из комнаты. Я преградила ей вход в комнату, пояснив, что зайдем через пять минут.