Хопалонг приходит на помощь

Глава 3 ГРУШЕВЫЙ ЛЕС

С наступлением утра небо порозовело, и по нему поплыли облака, края которых позолотило восходящее солнце. Горы, еще по-предрассветному лиловые, отбрасывали на землю густую тень. Хопалонг пустил лошадь легким галопом. Мощные мышцы Топпера ритмично двигались.

Вокруг простирались пастбища, почти полностью выжженные солнцем. Повсюду виднелись отпечатки копыт скота, тщетно пытавшегося найти здесь корм. И ему вспомнился стих из Евангелия: «Трава была пожухлой и выжженной, и зелени вокруг не было».

Однако старое ранчо «ПМ» было почти сплошь покрыто зелеными лугами, протянувшимися вдоль Пикет-Фок. Вполне понятно, что каждый стремился заполучить такую землю. Пит Мелфорд бесследно исчез. Что же до Пивея, то Хопалонг не сомневался: в смерти старика виновен Тредвей. У человека, выпавшего из окна, не должно быть такой раны. Видимо, Пивея сначала ударили по голове, а уж потом столкнули вниз.

Топпер шарахнулся от темного куста. Хопалонг ласково потрепал его по шее.

— Успокойся, малыш. Перестань дурачиться.

Конь замотал головой и натянул поводья. Хопалонг окинул взглядом расстилавшиеся перед ним пастбища и заметил вдалеке крыши построек на ранчо «Бокс Т». К этому времени Пайк Тауне уже должен был проехать ранчо Тредвея и приближаться к Пикет-Фок.

Но Хопалонг еще раз внимательно оглядел пастбище, уже изрядно вытоптанное скотом. Очевидно, животных перегнали дальше на север, где прежде, возможно, находилось ранчо «ПМ». Работники ранчо предпочитали пасти скот на свободе, а не перегонять стадо с одного огороженного участка на другой.

Въехав в пределы «Бокс Т», он увидел дом, фасад которого смотрел на дорогу. Это была длинная, приземистая постройка с большой верандой. Справа прилепился барак, слева — конюшни, кузница и навес, где хранились инструменты. Позади построек находился загон для лошадей. На ступеньках барака сидел, покуривая, какой-то мужчина. Услышав стук копыт, он резко повернулся и, увидев Хопалонга, быстро вскочил на ноги. Повернувшись к открытой двери, он что-то прокричал и отступил в сторону. Секунду спустя на пороге появился Вин Картер.

Картер с минуту постоял в дверях, затем обежал вниз по ступенькам.

— Ищешь неприятностей? — спросил он угрожающе. — Я же предупреждал тебя: держись отсюда подальше!

— А твой хозяин думает иначе, — возразил Хопалонг. — Теперь я работаю на него.

Глаза Картера сверкнули.

— Ах, вот как… Значит, будешь трудиться под моим началом!

Хопалонг, лукаво улыбнувшись, сдвинул на затылок шляпу. Ситуация его забавляла.

— Ты уж, Картер, не обессудь, но я не подчиняюсь твоим приказам. Я работаю по контракту. Мне надо выгнать скот из зарослей.

Картер ошалело уставился на него, потом разразился смехом.

— Ну и болван же ты! Никому еще не удавалось собрать этих проклятых тварей! Ты когда-нибудь брался за лассо в густом кустарнике, там, где и сам с трудом продираешься? Ты когда-нибудь имел дело с лонгхорном весом шестнадцать сотен футов? Сколько с тобой человек?

— Еще один, — ответил Хопалонг. — Мы справимся.

Картер презрительно фыркнул и сплюнул.

— А я-то позарился на твой скальп… Хорош бы я был, если б потратил пулю на такую пустую башку! Ну работенку нашел! Да ты и недели не продержишься. — Он засмеялся. — Ну, поезжай, поезжай. Если отловишь хоть сотню голов, обещаю сожрать свою рубашку. Да и твою в придачу.

Хопалонг ухмыльнулся.

— Мне надо выгнать как минимум пятьсот, или я не получу ни цента.

У Вина Картера глаза на лоб полезли.

— Пятьсот?! Хотел бы я на них взглянуть!

— Взглянешь непременно! — бодро ответил Хопалонг. Он повернул на север и поскакал вдоль широкой колеи, оставленной колесами фургона. При каждом шаге Топпера из-под копыт его вздымалась туча пыли. Было совершенно очевидно: «Бокс Т» уже давно пребывал в запущенном состоянии.

Слова Картера лишний раз подтвердили его предположения: работники «Бокс Т» не хотели заниматься коровами, бродившими в колючих зарослях. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Хопалонг, знавший эту местность, прекрасно их понимал.

Солнце уже стояло высоко. Хопалонг то и дело останавливался, отирая пот со лба. Горы с каждой минутой приближались, и сейчас он отчетливо видел устремленный в небо палец Чимни-Батт. Скоро покажется и Браши-Кнолл. Хопалонг взглянул на восток, туда, где простирались таинственные Вавилонские пастбища. Если он правильно понял, мост, ведущий туда, пришел в негодность. А нет ли другого пути к этому загадочному месту? Может, есть дорога, ведущая в окрестности Браши-Кнолл, где иногда видны странные огни? Что же это за огни, испугавшие даже такого человека, как Тредвей?

Местность постепенно начала меняться: трава сначала стала сероватой, а потом — бледно-зеленой. Он приближался к Пикет-Фок, хотя до нее было еще не близко. И все же чувствовалось присутствие реки. Местность постепенно оживала. Кое-где уже виднелись островки высокой сочной травы. Наконец он увидел и стадо, правда, очень малочисленное.

Хопалонг продолжал свой путь и только далеко за полдень приблизился к Пикет-Фок. Остановившись на длинном мосту и привстав на стременах, он принялся разглядывать берега реки.

Заметив тонкую струйку дыма, он тронулся с места. Увидев подъезжающего к лагерю Хопалонга, Пайк Тауне тотчас вскочил на ноги. Его жена, повернув голову, приветливо улыбнулась.

— Рад видеть тебя, Камерон! — сказал Тауне. — А я боялся, что в городе ты нарвался на неприятности.

— Все в порядке, — успокоил его Хопалонг. — Но неприятности не исключаются, если я в ближайшие дни столкнусь с Вином Картером.

Тауне кивнул с серьезным видом.

— Да, это отъявленный сукин сын. Его как будто все время что-то гложет. — Он протянул Хопалонгу тарелку. — И еще кое-кто слоняется в этих местах… Я приметил его накануне в городе. Зовут Тоут Браун. Сутулый парень, вечно небритый и всегда с пушкой наготове. Такие норовят выстрелить в спину. На севере, — продолжил он, немного помолчав, — скотоводы нанимали его для расправы с теми, кто ворует скот и птицу. Платят ему за каждого покойника. И никто не знает, скольких он застрелил. Но не думаю, что здесь его знают.

Хопалонг внимательно слушал, мысленно возвращаясь к тому эпизоду, когда незнакомец целился из засады в Рига Тейлора. Он видел его всего мгновение. Но, возможно, это и был Браун. И не исключено, что именно он привязал свою лошадь за углом ресторана «Чак Вэгон». Винчестер Брауна был снабжен прекрасным прицелом.

— Мне кажется, я видел его, — сказал Хопалонг. — Спасибо за предупреждение.

Тауне кивнул и, подцепив большой кусок мяса, стал накладывать на тарелку бобы.

— Эти места, — продолжал он, выразительно взглянув на Хопалонга, — они не для путешественников. Здесь, если хочешь остаться жив, гляди в оба. По округе шатается много людей, которым есть что скрывать, и если им кажется, что кто-то излишне любопытен, они стреляют не задумываясь.

— Уже побывал там? — Хопалонг кивнул в направлении территории, простиравшейся за Пикет-Фок.

— Я решил подождать тебя. Да и дел было по горло, заготавливал дрова, таскал камни, чтобы сложить очаг… Но даже отсюда те места выглядят не очень привлекательно.

Бобы были великолепны, да и мясо поджарено на славу — ломти толстые и сочные. Хопалонг ел с отменным аппетитом, одновременно прислушиваясь к разговору Пайка с женой. Было совершенно очевидно, что они любили друг друга.

Шеп подошел к Хопалонгу и, тщательно обнюхав его рукав, улегся рядом, положив морду на лапы. Пайк взглянул на него и улыбнулся.

— Похоже, Шеп признал тебя, — заметил он. — Обычно с незнакомыми он ведет себя настороженно.

— Немного попозже мы обследуем эти места, — сказал Хопалонг. — Ты поедешь одной дорогой, а я другой. Попытайся подсчитать, сколько голов скота тебе встретится. Но самое главное — постарайся найти открытое пространство в дальнем конце леса. Я хочу найти такое место, где нас трудно будет отыскать. И чтобы там была трава и желательно — вода.

Тауне взглянул на него с любопытством.

— Что ж, мне кажется, мы найдем такое местечко. Я слышал, что вон там, — он кивнул, — есть свободное пространство в несколько сот акров. Если мы найдем его, что дальше?

— Здесь, где сидим, надо поставить большой загон, — сказал Хопалонг. — Но там, в глубине, мы устроим еще один загон. Нам надо найти такое место, которое и огораживать особенно не надо.

Тауне усмехнулся.

— Я понял. Ты хочешь припрятать побольше скотины в дальнем уголке, чтобы никто не знал, сколько голов на самом деле нам удалось отловить. Так?

Кэссиди кивнул.

— Я думаю, нам позволят выгнать голов четыреста, может, чуть больше. А потом стадо разгонят. Потому я и не хочу, чтобы кто-нибудь знал, как у нас идут дела.

— Отличная идея, — кивнул Тауне. Поднявшись, он вытер руки о пучок травы. — Я поеду к Чимни-Батт. Мне кажется, это место стоит посмотреть.

— Договорились, — сказал Хопалонг. — Тогда я поеду дальше на восток.

Хопалонг поднялся и с улыбкой повернулся к Саре:

— Благодарю за угощение. Давно я так вкусно не ел. Пайк нашел прекрасную жену, не только красавицу, но и хорошую стряпуху.

Сара залилась румянцем.

— Пайк любит вкусно поесть, — сказала она. — И мне это по душе. Что за удовольствие готовить мужчине, которому все равно чем набить желудок.

Хопалонг оседлал Топпера.

— Что, Топпер, давненько не бывал в зарослях? — Он потрепал коня по шее. — Что же, я тебе доставлю такое удовольствие.

Хопалонг спустился вниз по косогору и перебрался на противоположный берег Пикет-Фок, ширина которой в этом месте достигала десяти футов. Проехав между деревьев, он оказался перед непроходимыми зарослями. Продвигаясь вдоль зарослей в поисках прогала, он приглядывался к растительности. Вдоль его пути тянулась глухая стена — тут была и черная чапарель, и мескитовые деревья, росшие так близко друг к другу, что их ветви переплелись, и высокие колючие грушевые деревья, и низкорослый кустарник «кошачьи лапы», ощетинившийся шипами, впивавшимися в копыта животных.

А внизу, под густыми ветвями, копошилось множество живых существ — в том числе гремучие змеи. И заросли напоминали лабиринт-ловушку, заблудившись в котором человек мог спастись только чудом. Даже в прохладную погоду, когда дул легкий бриз, здесь, в зарослях чапарели, воздух был горячим и влажным, и пот ручьями струился по телам путников, пропитывая одежду. Колючки царапали и раздирали кожу. Путник освобождался от одной колючки — и тут же в него впивалась другая. В этой чащобе спасала только одежда из грубой кожи.

Медленно продвигаясь вдоль ощетинившегося шипами и колючками неприступного бастиона, Хопалонг настойчиво искал прогал, в который можно было бы прорваться. Дважды ему казалось, что он нашел то, что искал, но оба раза оказывалось, что перед ним просто изгиб все той же непроходимой стены, а вовсе не проход в глубь чащобы.

Продвигаясь вдоль зарослей чапарели, он размышлял над проблемой, которую ему предстояло решить. Стадо, блуждающее в зарослях, постепенно дичало, и Хопалонгу были известны случаи, когда скотина, выгнанная из своих укрытий, просто ложилась на землю и подыхала, отказываясь двигаться дальше, несмотря на понукания и побои. Эти животные, совершенно одичавшие, сокрушали все на своем пути. Их повадки нисколько не походили на повадки домашней скотины.

Теперь зеленая стена выдавалась вперед, и, объезжая ее, Хопалонг заметил выступ скалы. Приблизившись, он увидел широкий разлом в каменистой почве, из которого торчал гранитный уступ. Под скалой почти не было кустарника, и этот лаз, казалось, зазывал одинокого путника. Топпер двинулся вперед; его уши стояли торчком от любопытства; шагая по проходу, он ловко уворачивался от шипов «кошачьих лап». Обогнув скалу, Хопалонг увидел тропинку, испещренную отпечатками коровьих копыт. Некоторые из них были на удивление большие.

Он осторожно продвигался вперед. Тяжелые испарения чапарели окутывали его жаркой оболочкой. Пот градом катился по шее, по спине, по груди. Пыль, поднятая копытами, оседала на одежде. Шипы грушевых деревьев цеплялись за рукава.

Однако тропинка не прерывалась. Увидев следы на земле, Хопалонг понял, что нашел путь в самую глубь зарослей. Откуда-то издалека до него донеслось мычание быка — приглушенный, жалобный звук. Он упорно продвигался вперед. Чапарель росла так густо, что поднятая случайно рука тут же натыкалась на колючки. Задрав голову, можно было разглядеть узкую полоску неба цвета меди. Он остановился, давая Топперу немного передохнуть. Как ни странно, продвигаться стало легче. Вскоре они оказались на небольшой поляне площадью около полуакра. Здесь постояли подольше. Вся поляна была покрыта отпечатками копыт, и отсюда в разные стороны, в глубь зарослей, вели еще более узкие тропинки.

Чимни-Батт мог находиться в тысяче миль от этого места — ведь его из зарослей не разглядеть… И тут он увидел крупного быка с огромными рогами. Бык поднял голову и уставился на Хопалонга, однако агрессивность не проявлял.

Тропинка то и дело поворачивала. Несколько раз Хопалонгу приходилось возвращаться назад и двигаться по другой тропинке. В этих случаях ориентиром служили следы. Скалистый уступ остался уже далеко за спиной. Теперь ему чаще стали попадаться открытые пространства, небольшие, но поросшие прекрасной зеленой травой. Тут почва была сплошь пронизана корнями, и под копытами Топпера хлюпала никогда не уходившая в землю дождевая вода. Однако таких открытых мест постепенно становилось все меньше, и наконец они совсем перестали попадаться. А вот заросли кустарника стали еще гуще — они, словно огромный спрут, поглощали все живое.

Неожиданно он выехал на открытое пространство, простиравшееся на полмили в длину и на четверть мили в ширину. Здесь паслось десятка три коров. Увидев всадника, они насторожились. Навстречу пришельцу направился огромный бык, издававший глухое мычание. ОН шел, опустив голову и яростно вращая глазами. Бока животного были покрыты шрамами — следами прошлых битв.

Объехав быка по широкому кругу, Хопалонг утер пот со лба и принялся осматривать противоположный край поляны в поисках пути, ведущего дальше в глубь зарослей. И он нашел этот путь. Вскоре он нашел еще несколько полян, на которых пасся одичавший скот. Когда он пустился в обратный путь, солнце уже клонилось к закату.

Хопалонг насчитал по крайней мере сотню животных, однако доносившееся со всех сторон мычание свидетельствовало о том, что их в зарослях гораздо больше.

Было уже темно, когда Хопалонг, усталый и разгоряченный, подъехал к костру, Пайк сидел на поваленном дереве с кружкой кофе в руках.

— Ты, как я вижу, пробрался вглубь. Ну и много коров нашел? — спросил Пайк с широкой улыбкой.

Кэссиди рассказал о своем путешествии по зарослям. Внимательно выслушав его, Пайк снова улыбнулся:

— Должен сообщить тебе, что я видел не меньше. Скота здесь тьма, и, судя по всему, его не очень беспокоили. Приметил животных с другими клеймами?

— Нет, ни одного, — ответил Хопалонг. — Многие животные вообще не клейменные. А как у тебя?

— То же самое. Чужих клейм нет. — Потянувшись за кружкой, Пайк сказал как бы между прочим: — Кстати, я нашел место, где можно держать наших коров. Это старый загон. Ограда вся заросла кустарником, но сработана на славу. Кусты обвили все столбы и перекладины, так что ограждение стало еще прочнее. Загон достаточно большой, туда можно загнать и тысячу голов. Мне кажется, его поставили несколько лет назад и делали все так, как ты говорил, — изгородь стоит только в тех местах, где кустарник не настолько густой, чтобы удержать животных.

— А вода?

— Есть. Похоже, когда-то там было пристанище тех, кто промышлял воровством скота.

Хопалонг кивнул.

— Да, возможно, — обронил он, не глядя на Пайка. — И значит, нам надо проверить, нет ли отсюда другой дороги.

Тауне внезапно изменился в лице. Глянув на Хопалонга, он поставил кружку на камень.

— Может, ты сам хочешь угнать этот скот?

— Да нет… Зачем мне угонять его? — удивился Хопалонг.

— Я так и думал, что ты не из угонщиков, но все же мне хотелось, чтобы ты знал: я не участвую в темных делишках и не собираюсь нарушать закон.

— Я тоже, — заверил его Хопалонг. — Но иметь запасной выход всегда удобно.

— Там есть одна тропа, — в раздумье проговорил Пайк, — к востоку отсюда. Ты, должно быть, видел ее. Она ответвляется от дороги, ведущей к «Бокс Т», примерно в десяти милях от Качины, и идет на северо-восток. Эта тропа проходит где-то неподалеку от излучины Пикет-Фок. Наверное, там мы и могли бы найти запасной выход.

— Возможно, — кивнул Хопалонг.

Его все больше и больше интересовал этот человек — Пайк Тауне. Хопалонг был почти уверен, что Пайк, если захочет, без труда отыщет именно такую поляну, какая им требовалась. Или он, Хопалонг, полнейший идиот, или этот человек когда-то жил в этих местах. Возможно, он был вне закона — Кэссиди трудно было об этом судить. Но одно он знал наверняка: Пайк что-то скрывает.

Где-то в ночи взвыл койот, невдалеке проухала сова.

На небе появились звезды, крупные и яркие. Казалось, они висели прямо над головой — встань во весь рост и сбивай их палкой.

Хопалонг молча доел свой ужин. К нему подошел Шеп и улегся у ног. Пайк закурил трубку. Они погрузились в раздумья. И тут вдруг тишину нарушили — нарушили самым неожиданным образом…

Хопалонг вскочил, едва не выронив кружку. Пайк побледнел; его жена, взглянув на мужа, тоже побледнела.

Ветер донес до них высокие и чистые голоса, далекие и в то же время близкие. И следом — протяжный, приглушенный крик. Затем после короткой паузы зазвучало сразу несколько голосов. Звук становился все глуше, постепенно затихая, а потом опять нарастал. Хотя голоса были искажены расстоянием, в этих звуках все же ясно присутствовал низкий ритм — ритмичность слов и фраз.

Таинственные песнопения разносились в ночи — и вдруг оборвались. И тотчас же раздался странный крик, полный безысходной тоски и ужаса. Все трое замерли, глядя в ту сторону, откуда донесся крик, — он еще долго звучал у них в ушах.

— Что это было? — спросил Хопалонг.

Ответа не последовало — он на него и не рассчитывал. Минуту спустя крик повторился, затем снова и снова, — звук долгий и чистый, в котором было что-то нездешнее, неземное. Звук этот доносился откуда-то издалека, возможно с расстояния в несколько миль.

Несколько минут они сидели в полном молчании. Затем Хопалонг взглянул на Пайка. Вид у того был отрешенный, он погрузился в воспоминания. Наконец губы его разомкнулись, и с них вот-вот должны были слететь какие-то слова, но в последнее мгновение он передумал, словно испугался чего-то. Затрещал костер, завалилось полено, и в небо вместе с облаком дыма взметнулся столб искр. Минуту спустя послышался тоскливый вой койота, эхом разносившийся по равнине. Затем снова наступила тишина.

— Ты когда-нибудь слышал такой крик? — спросил Хопалонг.

Тауне плотно сжал губы, в глазах его застыл холод. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил — Ответил на вопрос вопросом:

— А почему ты спрашиваешь? Почему ты решил, что я когда-нибудь мог слышать такой звук?

— Так, Интуиция…

Пайк внимательно смотрел на Кэссиди; Сара же переводила взгляд с одного мужчины на другого, и в глазах ее были одновременно и тревога, и надежда. Топпер, стоявший в высокой траве, перебирал копытами, время от времени удовлетворенно пофыркивая. Отсветы костра играли на его лоснящихся боках и вспыхивали яркими бликами на блестящей шкуре лошадей более темной масти.

— Что ты здесь ищешь? — спросил Пайк бесцветным голосом.

— Я хочу знать, кто убил Пита Мелфорда.

— Я ничего об этом не знаю. У меня тут свои дела… — Веки Пайка чуть дрогнули. — Хотя, возможно, Камерон, наши интересы в чем-то совпадают…

Хопалонг пристально взглянул на Пайка; при этом в уголках его губ промелькнула улыбка.

— Мне кажется, ты просто готовишься к путешествию в Орегон.

— Да, верно, — отозвался Пайк, мельком взглянув на Сару. — Но я должен быть уверен, что с моим прошлым покончено. Иначе я не смогу начать новую жизнь. — Он поднялся и посмотрел на Кэссиди. — У нас много работы, босс. Давай займемся делом.

Хопалонг встречал таких людей и знал, что лучшего напарника ему не найти. Пожав плечами, он тоже поднялся на ноги.

— Отлично. Только скажи вот что: как в том кромешном аду отыскать воду?

— Утром, — ответил Пайк.

— И еще одно. Где находится Сипапу?

Тауне не торопился отвечать, и Хопалонг уже решил, что ответа ему так и не дождаться, но когда Тауне наконец заговорил, голос его звучал ровно и спокойно.

— К востоку отсюда. Это город-призрак на пути в никуда. Он вырос быстро, жил недолго и погиб в муках — под залпы оружейной стрельбы. Это еще одно место — одно из многих, — где идея виджиланте [3] не оправдала себя. Сначала вешали мошенников и проходимцев, потом принялись друг за друга… В общем, кончилось дело всеобщей стрельбой. Город умер.

Лицо его исказилось от горестных воспоминаний.

— Ни за что на свете, Камерон, я не согласился бы снова увидеть это место. Как и не хотел бы встретить человека, видевшего ненависть, как видел я ее на улицах Сипапу. Ненависть и страх…

— Ты сказал, что к востоку отсюда… А где именно?

— Знаешь дорогу, о которой я тебе говорил? Ту, что ответвляется от дороги к «Бокс Т» и ведет на север? Эта самая дорога и вела туда. Но больше не ведет, потому что мост через каньон рухнул. Думаю, оно и к лучшему. Там, должно быть, давно уже никто не бывал.

— Спасибо тебе, Пайк, за помощь. У меня здесь одно дело… Пит Мелфорд, который владел этой землей до того, как появился Тредвей, был моим другом.

Пайк пристально взглянул на Хопалонга:

— Думаю, мы оба найдем то, что ищем. У меня есть основания полагать, что полковник Тредвей не тот человек, за которого себя выдает. И конечно же, — добавил он с лукавой улыбкой, — у меня есть основания думать то же самое и о тебе. — Пайк Тауне повернулся и направился к повозке, где его ждала жена.

Хопалонг подбросил в костер еще немного хвороста и сгреб его в кучу, чтобы к утру образовались угли. Он чуть отодвинулся от пламени, затем поднялся и пошел к краю леса. Ночь была очень тихая. Вода почти бесшумно плескалась среди камышей, растущих вдоль берега; ветер легонько шевелил их, а из чапарели доносилось шуршание — то вышли на охоту ночные обитатели зарослей.

Хопалонг был мрачен и озабочен. Его не покидало чувство, что кто-то, невидимый, постоянно наблюдает за ним. И Хопалонгу это не нравилось. Совсем не нравилось.

В этих местах происходили события, которых он не мог понять. Пайк Тауне уже бывал здесь и, возможно, находился вне закона. Не исключено, что он знал очень много. Хотя, может быть, не так уж много…

Хопалонг все дальше уходил от лагеря. Пламя костра у него за спиной все уменьшалось, пока наконец не превратилось в одну из звездочек, множество которых мерцало в ночи.

Вскоре он остановился у невысокого холмика у речки. Ночь по-прежнему была тиха. И вдруг глаза его приметили какое-то движение. Он осмотрелся. Далеко впереди, над зарослями чапарели, возвышался далекий перст Чимни-Батт, указывающий на звезды, а сзади и к востоку от него простирался Браши-Кнолл, огромная, зловещая, темная масса, закрывающая горизонт. И все же он заметил там какое-то движение… Вот и опять… Он видел их даже с такого расстояния — огни, медленно двигавшиеся по склону горы!

Кэссиди прищурился, вглядываясь в ночь. Если бы через заросли пролегала дорога, он бы немедля оседлал лошадь. Но дороги там не было… Ему оставалось лишь стоять и наблюдать за цепочкой огней, поднимавшихся все выше и выше. Наконец, — как ему показалось, по прошествии довольно большого промежутка времени, — огни достигли вершины холма и соединились, образовав плотную группу. Они мерцали, прыгали, плясали… Он не мог оторвать от них взгляда. Прошло довольно много времени, прежде чем огни начали медленно гаснуть, исчезать. Хопалонг побрел обратно к костру. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что отсутствовал около двух часов.

Он тихо улегся, глубоко вздохнул и тут же заснул.

А далеко от лагеря, на Браши-Кнолл, вновь загорелись огни; они начали медленный спуск; затем исчезли за грушевым лесом. Ветер зашуршал листвой; Топпер насторожился, с любопытством вглядываясь в темноту. К тлеющему костру, жадно принюхиваясь, все ближе подбиралась голодная крыса.

Через некоторое время в фургоне завозились, и послышался шепот. Но даже шепот разбудил Хопалонга. Он лежал, не шевелясь, напряженно прислушиваясь. Сначала он ничего не мог понять, но затем смысл слов стал доходить до него.

— Не знаю, что мы найдем там, в глубине. Боюсь я этого… Но мне непременно надо там побывать.

Потом заговорила Сара:

— Ты волнуешься, Пайк?

— Конечно. Но что мне делать? Что я еще могу сделать?

— А вдруг он узнает? Что тогда?

Они долго молчали, потом послышался голос Пайка, усталый и одновременно взволнованный:

— Я не знаю… Да и кто может знать? Возможно, он убьет меня или, по крайней мере, попытается убить. Беда в том, что его никто не подозревает. Никто, кроме меня.

— Но ведь ты не скажешь ему?

— Скажу ему? Ничего я ему не скажу! Пусть сам узнает! Конечно же, — добавил он обреченно, — он все узнает. Такой он человек.

Несколько минут супруги молчали. Потом снова зашептали. Хопалонг прислушивался еще некоторое время. Наконец они уснули, а он стал обдумывать услышанное. О ком они говорили? Может, они говорили о Жюстине Тредвее? В таком случае что именно тот может узнать? Почему их присутствие здесь представляет угрозу для Тредвея? А может, Пайк имел в виду его, Хопалонга?

С этими вопросами Кэссиди и уснул.