Хорошая война

24. Оккам не был воином

Всю работу по подготовке карнавала Джанфранко Фальконе взвалил на Альфиери. Сначала в город понеслись гонцы, кричавшие на всех углах, что рабочий день окончен и вечером по требованию Прекрасных Дам будет устроен карнавал на весь город. Горожанам предлагалось переодеться в праздничное платье, надеть маски и невозбранно веселиться до позднего вечера. Глашатаи кричали, что за счет Благородных Рыцарей будет оплачен труд музыкантов, жонглеров и прочих клоунов, а честным труженикам будет выставлено бесплатное вино.

Чуть позже получившие приказ стражники принялись обходить кабаки на предмет учета музыкантов и жонглеров, а также на предмет поставки вина для свободной раздачи. Естественно, по крупнооптовым ценам со всеми возможными скидками специально для Его светлости Алессандро Альфиери, да продлит Господь его дни. Неприглядные заведения городского дна тоже удостоились посещения блюстителей порядка. Темным личностям неопределенного рода занятий было строго указано, 'чтобы ни одна…', 'если вдруг кто-нибудь…', 'под землей найдем,…, … и закопаем'.

К широкому мосту в нижней части города начали подтягиваться любители старинной итальянской забавы 'джоко дель понте', также известной, как 'битва на мосту'. Пародируя рыцарские сражения, горожане делились на две партии, надевали доспехи и сходились на мосту чтобы поколотить друг друга дубинками. В больших городах таких команд могло быть несколько, но в Ферроне было всего две. 'Партия Папы', финансируемая торговым домом Нанни, и 'Партия Дожа', финансируемая торговым домом Велутти.

Еще через некоторое время в город стройными рядами вошли ландскнехты из свиты Грегуара Бурмайера и иже с ним. Альфиери посчитал, что на карнавал отправятся не только рыцари и дамы, а еще и большая часть неблагородного населения лагеря, а это несколько сот человек. Чтобы не потерять контроль над таким столпотворением, городскую стражу необходимо было усилить. Совершенно случайно у Бурмайера и 'раубриттеров' нашлось больше сотни солдат со всей организационной структурой, сержантами и офицерами.

Супруги де Круа прибыли на карнавал в числе первых. Шарлотта посчитала, что надо как можно больше перемещаться, чтобы не дать врагам возможности составить план. Новость насчет Шарля-Луи ее очень порадовала, но оставался де Креси, у которого сохранилась большая часть банды во главе с Винсом. К тому же, у него была база в городе, и на турнире он не появлялся. Наверняка что-то готовил. Беспокойство вызывал и Сантальберти. Марта сказала, что он наверняка сделает какую-нибудь гадость, даже если это не принесет ему выгоды. Макс предложил сходить на тот берег, доломать замок и добить его обитателей. Шарлотта уговорила его подождать до судебного разбирательства на следующий день. С учетом всего перечисленного Макс на всякий случай взял с собой эскорт из двадцати швейцарцев и положил боевой доспех в карету Шарлотты.

От трактиров пахло жереным мясом. Из погребов выкатывали бочки. Первые продавцы масок уже вышли на улицы и расхваливали свой товар. Владельцы мастерких и лавок закрывали ставни. Снизу вверх, от контор, мастерских и лавок к своим домам спешили почтенные горожане. Менее почтенные собирались у бочек с вином, нетерпеливо ожидая сигнала к началу праздненства.

Перед тем, как влиться в общее веселье, следовало позаботиться о лошадях. Коня и карету, как известно, где попало не припаркуешь. Да и специальных 'парковок' городской архитектурой не предусмотрено. На короткий срок лошадей можно оставить у коновязи, которая полагается каждому уважающему себя заведению. Если какое-то заведение не предполагает, что посетители могут приехать верхом, значит, человеку, которому по карману лошадь, туда и заглядывать неприлично. Но это на короткий срок. А на несколько часов надо искать конюшню, где коней постерегут, накормят и напоят.

Джанфранко любезно предоставил гостям замковые конюшни, но Шарлотта решила, что там будет лучшее место для засады. Понятно, что там, где будут кони, будет и много незнакомых конюхов, среди которых удобно будет скрыться наемникам. Поэтому Макс отправил впереди себя Франца и еще трех швейцарцев, чтобы они выбрали подходящее место. Встретив в одном из подходящих мест Патера, Франц решил, что это судьба и привел Макса и Шарлотту в трактир 'У пьяного монаха'.

— Понимаете, Ваша светлость, никто не знал заранее, что вы вдвоем вечером пойдете в братство. Это стало известно только тогда, когда мы вышли из замка. Помните мужика, похожего на свинью, который указал вам дорогу? Это был главарь большой местной банды. Только он из всего города знал, где вас вечером искать. Ночью его люди на вас напали, а утром пытались убить нас на кладбище.

— Уверен, отче? Точно его люди? Вас там не было.

— Уверен. Он сам признался.

— Как на исповеди? Может быть, он и заказчика назвал?

— Как на исповеди. Назвал Альфиери и епископа.

Шарлотта еще не успела рассказать мужу то, что удалось узнать от Виолетты. Услышав про Альфиери она вздрогнула. Оказывается, он уже начал действовать. После сегодняшних любезностей с Ауреллой следует ожидать второго покушения.

— Не может быть! — ответил Макс Патеру, — У меня нет никаких разногласий с епископом, даже наоборот. Он ко мне относится лучше, чем к многим другим. Насчет Альфиери не знаю…

— Не знаю насчет Вас, но у нас были очень серьезные разногласия и с Альфиери и с епископом.

— 'У нас', это у кого?

Патер коротко пересказал историю про церковное имущество.

— Это же позавчерашний кукольный спектакль! — удивился Макс.

— Мы хотели показать, что мы все знаем, — опустил глаза Патер, — мы думали, что они отменят эту аферу во избежание огласки. Но они начали нас убивать. Кукольник Каспар, светлая ему память, был убит сразу после спектакля, даже до монастыря дойти не успел. Потом Бык. Потом на кладбище пытались покончить со всеми нами, но мы, с Божьей помощью, отбились.

— Как был убит Каспар? — спросила Шарлотта.

— Кинжалом в спину, — ответил Патер, — а рядом были два стражника. Они убийцу не поймали, зато обыскали Каспара. При нем были собранные деньги за пьесу. Текст, который мы придумали. И куклы. Наверное, нашлось что-то, что вывело их на Быка. Может быть, булочка в ящике с куклами. Бык пек немного не такой хлеб, как местные, и епископу на стол тоже. Понятно было, что все остальные придут на похороны. Тут бы нас и взяли. Понятно было, что нас немного, иначе бы весь город уже знал. Но их было почти полсотни, это неспроста.

Макс встал и прошел от стены до стены и обратно. Он приказал трактирщику не пускать наверх посторонних, и на втором этаже 'Пьяного монаха' пока не было никого, кроме него, Шарлотты и Патера, а также Марты и Франца, сидевших за другим столом.

— Не верю. Не может быть такого, чтобы рыцарь приказал черни убить другого рыцаря за то, что тот оказался рядом с неугодным простолюдином.

— Он мог и не приказывать ничего про Вас. Вам ведь удалось уйти и Вас никто не преследовал. На Вас не устроили засаду у городских ворот.

— То есть, я просто попался под руку и меня хотели убить за компанию? Это прямое оскорбление! Чтоб его разорвало! Это просто плевок мне в лицо! Тот свинский мужик не мог не сказать, что Бык пошел в братство вместе с рыцарем! Лотти, может быть, на самом деле хотели убить меня? Кто бы это мог быть?

— Не знаю, — ответила Шарлотта, — подумай сам. Шарль-Луи очевидно здесь не при чем. Де Креси мог бы, но он не местный. У него есть свои французские гвардейцы и неаполитанцы Винса, а они в это время охраняли меня в городе. Привезти с собой армию он не мог. Да и Винса ты не видел.

— Не видел. Я бы его узнал, — подтвердил Макс, — Отче, а Вы не видели на кладбище высокого худого француза со шрамом на виске?

— Точно не видел, Ваша светлость. Ни одного француза там не было, готов поклясться на Библии.

— Твои земляки пока что пытаются с тобой справиться своими силами на турнире, — продолжила Шарлотта, — Если ты не заметил, то несколько оруженосцев пытались тебя убить еще на первом штурме. Виттенштейн, победил бы он или нет, но заставил бы тебя хорошо устать, а тот саксонец добил бы.

— Откуда ты знаешь? — удивился Макс.

— Я видела другие его бои. Я очень внимательно смотрела тех, с кем тебе предстояло сражаться. Это я через Луизу Корсики попросила Маккинли предупредить тебя.

— Спасибо…

— Не за что. Людвиг-Иоганн сильнее тебя. Тебе присудили победу по формальным основаниям.

— Это я и сам знаю, — буркнул Макс, — но они же все меня не убили и не ранили. Может быть, кто-то решил подстраховаться при помощи разбойников?

— Подстраховывать рыцарей разбойниками это все равно что запрягать кошку в телегу, которую не сдвинула лошадь, — ответила Шарлотта, — Тем более, что вчера никто не знал, что сегодня у них ничего не выйдет.

— Все равно не верю.

Шарлотта взяла Макса под локоть и отвела от стола.

— Милый, ты не забыл, где ты провел прошлую ночь? Ты не заметил, что Альфиери весь день на тебя злится?

— Альфиери? Все-таки Альфиери? И он хотел убить именно Максимилиана де Круа, а не просто кого-то, кто будет с Быком? Это немного более правдоподобно…

— Он, должно быть, запрыгал от счастья, когда узнал, что вместе с Быком можно устранить еще и тебя. Поэтому и понадобилась такая армия. Если бы надо было убить только Быка, хватило бы и половины. Не умножай сущностей сверх меры. Истинным чаще всего бывает самое простое объяснение. Этот принцип называют 'Клинок Оккама'.

— Не знаю, кем был этот Оккам, но клинок он в руках не держал.

— Он был философ.

— Вот-вот. Если бы этот белоручка занялся фехтованием, он бы знал, что самые простые движения — удел новичков.

— Если бы жизнь была фехтованием, то…

— Сейчас придумаешь сравнение, по которому жизнь в разы сложнее? И после этого повторишь про Оккама?

— Ладно. Допустим, это не Альфиери. Допустим, Патер ошибается, а Виолетта преувеличивает. Тогда кто это по-твоему?

— Не знаю, — ответил Макс, немного подумав, — но что делать, если это Альфиери? У меня должны быть весомые основания, чтобы принародно вызвать его на 'божий суд'. Наплевать на свидетелей, доказательства и прочую юридическую ерунду. Я должен быть сам уверен в его виновности настолько, чтобы поклясться на Библии.

Макс и Шарлотта вернулись за стол к Патеру.

— Что Вы планируете делать? — спросила Шарлотта.

— Мы войдем вслед за епископом и потребуем у него поклясться, что он не будет грабить церковную казну, что он не будет нас преследовать и что он выплатит компенсацию семье Быка. В ответ мы поклянемся молчать, — ответил Патер.

Патер действительно мог это сделать. 'Мог' не только в смысле 'мог попытаться', но и 'имел возможность'.

Как удалось узнать у местных, епископ во время карнавалов не прятался за своими стенами, но и не плясал всю ночь. Традиционно он участвовал с начала и примерно до середины как обыкновенный светский рыцарь в маске, публика в это время вела себя в рамках приличия. Потом епископ покидал общее веселье, что становилось сигналом к более веселым и менее приличным развлечениям. Положение обязывало епископа вернуться домой верхом и со свитой, так что не заметить его будет невозможно. При въезде епископа на мост Патер собирался вывести свою банду с алебардами из трактира и проследовать за епископом как эскорт. Во время всеобщего веселья на воротах будет стоять не самый ответственный монашек и пропустит 'отставшую свиту'. Группа монахов с алебардами — редкое зрелище в обычный день, но не самое впечатляющее на карнавале. Немаловажно было и то, что и так не строгие правила монастыря по случаю карнавала становились еще менее строгими, и население монастыря на всю карнавальную ночь получило разрешение приходить и уходить в любое время. То есть, никто бы не удивился отсутствию паломников днем и вечером и их появлению ближе к ночи.

Для удобства наблюдения, Патер с товарищами забронировали себе этот самый стол на втором этаже трактира 'У пьяного монаха', откуда было хорошо видно и площадь на том берегу канала и оба епископских моста.

— Что вы будете делать, если епископ откажется? — спросил Макс.

— Мы его заставим, — пожал плечами Патер, — у нас есть алебарды.

— Алебарды это несерьезно. Против такого рыцаря, как епископ Ферронский.

— Зря Вы так говорите, Ваша светлость. По мне так нет оружия лучше, чем легкая шестифутовая алебарда с граненой пикой и с шипом на обухе. А то и просто копье. Верный глаз и твердая рука — все, что нужно копейщику. Не нужно делать лишних движений, от которых только устаешь. Только четкие уколы в уязвимые места. Когда бы Вы знали, сколько даже в рыцарском доспехе уязвимых мест для копья…

— Вы готовы устроить сражение в стенах монастыря и убить епископа? — спросила пораженная Шарлотта.

— Я возьму на себя этот грех, — сказал Патер, — Я не вижу другого выхода.

— Может быть, мне так же поступить с Альфиери? — спросил Макс, — На карнавале будет возможность встретиться лицом к лицу с кем угодно. Потребовать с него клятвы, что он не устраивал нападение на меня, а если он откажется, то бросить ему вызов. Завтра как раз день свободных боев, а у меня намечен только поединок с ди Кассано.

— Знаешь, милый, мне твое предложение нравится, — сказала Шарлотта, — Он знает, что в пешем бою ты сильнее, чем в конном, поэтому выберет конный поединок. Победишь ты или проиграешь, бой двух заметных рыцарей из-за очень заметной дамы привлечет всеобщее внимание. Ему будет уже не с руки убивать тебя из-за угла. А потом мы уедем.

— Нет, — передумал Макс, — Лучше я пойду к епископу с Патером.

— Макс! — возмушенно воскликнула Шарлотта.

— Да, дорогая, — твердо сказал Макс, — насчет Альфиери я все-таки не уверен, а у епископа точно рыльце в пушку. Не будем умножать сущности. К тому же, епископ ко мне хорошо относится и может примирить нас с Альфиери. Это будет лучше, чем поединок. Мне уже надоело коллекционировать врагов.

Как это ни удивительно, некоторые люди в пьяном виде принимают более трезвые решения, чем другие люди в трезвом. Франческо Уццано выполнил поручение Патера и собрал марковых братьев на поминальную трапезу. Коротко пересказал обстоятельства смерти Быка, что породило столько эмоций, что немногословное изложение растянулось надолго. Массовое возмущение вызывала каждая часть рассказа: упоминание, что у Быка нашлись враги в Ферроне, штурм братства какими-то отбросами общества, сражение на кладбище. Картина, конечно, была неполной, поскольку Патер, не доверяя никому из местных, не упомянул, что Бык ночевал в здании не один, а ночной сторож за другим впечатлениями тоже забыл про этот факт. Также Патер не сказал про признание Кабана, которому он сам поверил полностью.

— Друзья мои, — сказал Франческо соратникам, когда все уже были слегка навеселе, — мы все равно должны отомстить.

— Братство вне политики, — сказал кто-то из братьев.

— И лучше не рисковать связываться с разбойниками, они не будут сражаться лицом к лицу, а перебьют нас в спину, — сказал другой.

— Нет, друзья, мы будем мстить не разбойникам. Не поверю, что фехтмейстер вдруг вмешался в их разбойничьи дела, да настолько, что они собрались полусотней, да еще и пригласили каких-то неаполитанцев. Не тот он был человек, чтобы лезть в проституцию или в контрабанду. Мы найдем заказчика. Это должен быть кто-то богатый. И не местный. Если мы его убьем, нам никто не отомстит.

— Почему не местный?

— Если бы Бык поссорился с кем-то из нашей аристократии, об этом бы с его стороны узнал только Патер, а со стороны Ферроны знал бы весь рынок. Нет, враг у него был не из наших. На турнир ведь съехалось очень много разного народа.

— Но как мы узнаем, кто нанял бандитов? Или допросим раненых? Так мы опять же с бандитами поссоримся.

— Не допросим. Послушаем. Кто-нибудь обязательно проболтается. Поспрашиваем жильцов из соседних домов. Кто-нибудь что-нибудь видел. В городе ничего не остается незамеченным.