Хорошее поведение

19

Уолтер Хендриксон вздохнул. Рано или поздно ему придется начать разговор, но что же он скажет? С того момента как он вошел в комнату девушки в молчании прошло минут пять. Он тихо сидел здесь, на стуле с высокой спинкой напротив окна и полуденное субботнее солнце высилось над его головой. Элейн Риттер наблюдала за ним и выжидала в другом конце комнаты. Она всегда приветствовала его неподвижным проницательным взглядом, но теперь, минута за минутой молчания, ее выражение лица неохотно и медленно менялось. Сначала оно выражало удивление, затем любопытство и, наконец, скептицизм. Должно быть, она догадалась, что это была лишь новая техника депрограммирования. Уолтер Хендриксон открыл рот, затем закрыл его и снова открыл. Он вздохнул.

Элейн Риттер слегка расставила ноги, согнула руки в локтях и уперла кулаки в талию, наклонила голову вперед и подняла бровь: ну? Что все это значит? В самом деле, это нечто, как ей удавалось выразить так много чувств, не используя слова. С другой стороны, Хендриксон оказался полностью неспособным к общению без слов. Он мог передать только чувство смутной тревоги.

Но какие слова? Что он должен сказать?

Я лучший, напомнил он сам себе. Однако даже самые лучшие могут быть сбыты с толку, особенно в эмоциональном плане. В течение последних нескольких месяцев, когда Элейн Риттер упорно, неослабно, неумолимо сопротивлялась ему, сам Хендриксон испытал всю гамму чувств: самоуверенность, удивление и спокойствие. Теперь он смирился, и его забавляла неизбежность грядущего поражения. Оказалось, что он сам неосознанно нарушил главное правило депрограммирования, он вступил в эмоциональную связь с субъектом. Дело в том, черт возьми, что ему нравилась Элейн Риттер. Он полюбил ее храбрость, полюбил ее неприступность и ее острую логику по четвергам. Он будет скучать по ней.

Элейн поставила ноги вместе, подняла руки ладонями вверх и смотрела многострадальным взглядом в потолок: Боже, что происходит с этим глупцом?

Хендриксон вздохнул. Он знал, что мешает ему говорить и единственные слова, которые у него были в этот момент, он не хотел произносить вслух. Но время пришло, так ли? Ему ничего не оставалось другого, как сказать Элейн Риттер правду.

- Ах, хорошо,- произнес он и набрал воздух в грудь.

Она выглядела готовой выслушать его.

- Ах, ну, ах, хорошо, ах, хорошо.

Медленно она покачала головой.

- Правда в том, Элейн,- начал он, затем качнул и своей головой.- Прошу прощения. Правда в том, сестра Мэри Грейс…

Ее глаза округлились от удивления.

- … что сегодня последняя наша встреча.

Ее глаза сузились: «Что это значит?».

- Так решил твой отец,- произнес Хендриксон, вздохнул и продолжил,- чтобы сменить линию поведения.

Полная решимости она наклонилась вперед.

- Короче говоря, я ухожу,- сказал ей Хендриксон.- Мы оба знали, что так и произойдет, не так ли?

Она изобразила руками жест приближения.

- Да, ты права,- согласился он.- Очень хорошо. Новый человек придет на следующей неделе. Мне жаль, но я не могу произнести правильно его имя. Мне кажется, он венгр или болгарин или что-то в этом роде,- Хендриксон махнул рукой «в сторону» Восточной Европы.- У себя на родине,- продолжил он,- этот мужчина был, по-видимому, экспертом в промывании мозга.

Она сделал шаг назад, широко раскрыв глаза и прижав одну руку к горлу.

- Твой отец…- вздохнул Хендриксон.

Она изобразила рвотный рефлекс.

Хендриксон набрал воздух в легкие и продолжил:

- Ты абсолютно ошибаешься,- признался он.- Твой отец волевой человек и он теряет терпение. И этот румын или украинец или кем он там является, известен тем, что убедил самого кардинала изменить мнение о Боге. Вот как они будут работать в дальнейшем. Быстрее всего, будет применено физическое насилие, сторонником которого я никогда не был, поэтому я и ухожу. Когда я последний раз беседовал с твоим отцом, он был полон решимости сделать из тебя омлет.

Она приложила руку к виску своей головы. Хендриксон кивнул.

- Боюсь, что так,- согласился он.- Ты яйцо и они собираются тебя разбить.

Она указал на него, на себя и ткнула пальцем в сторону двери. Он лишь грустно улыбнулся и опустил свою голову.

- Не могу. Они никогда не позволят тебе уйти вместе со мной. Если ты расскажешь об этом твоему отцу, я буду все отрицать. Но на самом деле, я помог бы тебе бежать, если бы мог. К сожалению, это невозможно. Мне жаль, сестра Мэри Грейс, но никто не сможет помочь тебе. Мой совет: свыкнись с этой мыслью.

Ее губы зашевелились. Хендриксон вглядывался в нее, и ему показалось, что она прошептала слово «Джон». Он кивнул в знак солидарности с ней. Девушка удивилась и снова замолчала.

- Все в порядке,- заверил ее Хендриксон, оттолкнувшись от подлокотников кресла, поднялся на ноги. Он чувствовал себя опустошенным.- В ближайшие дни,- сказал он, под руководством этого нового парня, я думаю, ты будешь много разговаривать и в другие дни кроме четверга, хочешь ты этого или нет.

Она сложила руки и смотрела упрямо.

- Мы делаем все от нас зависящее,- продолжил Хендриксона, скорее для себя, чем для нее.- Как ты думаешь, Бог действительно смотрит на нас? Матфей, Марк, Лука и Иоанн благословите эту трудную ситуацию, в которой я нахожусь. Удачи, сестра Мэри Грейс.- Он снова улыбнулся.- Ты была близка к депрограммированию меня,- признался он и вышел.

20

А что это такое, вздрагивающее, подмигивающее и нервничающее в холе Государственного банка Авалона? Будь я проклят, если это не Уилбер Хауэи, который вспыхивал улыбками, подмигивал, раздавал салюты, а кончики его шляпы склонялись к каждой проходящей мимо особи женского пола. Возле него находился мужчина-шотландец в традиционном килте и мальчик из службы доставки в белом фартуке. Дортмундер вошел внутрь здания и увидел его. Казалось, что тяжелый груз лег на его плечи, но, тем не менее, он подошел и спросил у Хауэя:

- Что теперь?

Хауэи перестал косо рассматривать двух трансвеститов, которые направлялись на эпиляцию волос электролизом. Маленькие блестящие глаза сфокусировались на Дортмундере.

- Привет! Я ведь знаю тебя!

- И не думаю отрицать это,- заверил его Дортмундер.- Чего ты здесь делаешь?

- Это место!- Хауэи сделал два крошечных шажка, и, казалось, что он вот-вот закружиться, однако он не сделал этого, а воскликнул:- А вот и я!

- Только не в лобби,- предупредил его Дортмундер.

- Ну и ну, посмотри,- ответил Хауэи,- вот как это было. Ты помнишь тот лист бумаги, где Тина записал все?

- Ты потерял его.

- Авалон,- произнес Уилбер и сделал щелчок пальцами.- Так вот. Ранее, ты понимаешь, кучу времени тому назад, я был знаком с девушкой по имени Мейбл. Таким образом, они звучать одинаково, и…

Дортмундер спросил:

- Они что?

- Мейбл,- повторил Хауэи.- Авалон. Улавливаешь?

- В любом случае, ты находишься здесь.

- Джонни на месте и ваш покорный слуга тоже,- ответил Хауэи, усмехнулся и отсалютовал.

- Семь-двенадцать,- указал ему Дортмундер.- Давай.

Когда они приблизились к лифту с табличкой «5-21», Хауэи произнес:

- У меня никогда не было девушки с числами в имени.

И что нужно было ответить на такое замечание? Дортмундер все больше и больше склонялся к тому, что с этим человеком лучше ни о чем не говорить. Когда они вошли в лифт, там уже были две стройные молодые женщины, одетые в «успешные» темно-синие костюмы с юбкой-миди, простые белые блузки и красочные галстуки. Они разговаривали об употреблении в пищу шоколадного печенья с маркетинговой точки зрения.

- Наша главная задача - смягчить угрызения совести,- сказала одна.

- Совершенно верно. Конечно, если женщина располнела настолько, что стала похожа на гиппопотама, и муж не может больше выносить одного ее вида, то ей достаточно протянуть руку за диетический шоколадным печеньем, чтобы показать серьезность намерения похудеть. И больше нет чувства вины,- добавила вторая.

Двери закрылись, лифт поехал вверх. Хауэи наклонился к близстоящей молодой девушке, подмигнул и произнес:

- Привет, милка. Обожаю двубортные костюмы, ты улавливаешь мои намерения?

Женщина повернула молодое лицо с серьезным взглядом к Хауэю, затем к Дортмундеру, который стоял напротив, но тот сделал такой вид, что как будто ожидает автобус на углу улицы в Бойсе в штате Айдахо. Одна из них спросила у Дортмундера:

- Он с тобой?

- Мы одна команда, милка,- ответил вместо него Хауэи и приподнял шляпу.- Мы могли бы договориться о свидании вчетвером!

Продолжая обращаться к Дортмундеру, молодая дама сказала:

- Разве он не должен быть на поводке?

Дортмундер дышал неглубоко и продолжал смотреть на дверь.

- Будь осторожна, - предупредила молодая девушка первую.- Они могут быть вооружены.

- А знаешь, что мне нравиться в женском движении за равноправие?- снова заговорил Хауэи, в то время как Дортмундер закрыл глаза.- Мне нравиться быть свободным с женщинами! Хороша!

Веки Дортмундера оставались по-прежнему закрыты. Внутри своей темной головы он услышал, как сначала молодая женщина воскликнула «Ой!», затем раздался резкий звук пощечины, а после послышался энергичный голос Хауэя:

- Послушай, девочка, а ты слышала что-нибудь о проезде пожилых людей?

Лифт остановился. Дортмундер открыл глаза и увидел, как распахнулись двери, открывая проход на седьмой этаж. Одна из женщин задумчиво произнесла:

- Знаешь, Арлин, в конце концов, идея об эскимосах была неплохой.

- Высадить стариков на льдину в море? Еще бы,- поддержала ее вторая.

Двери были открыты. Дортмундер тащил за локоть неугомонного Хауэя, который все не унимался:

- Приведи подружку, милка! Мы найдем много общих интересов!

Только после того как лифт с девушками исчез, Дортмундер отпустил локоть маленького сумасшедшего. Когда они шли по коридору, Уилбер сказал:

- Жаль, что мы заняты, да, приятель? Те две были согласны на все, как Бетти Грейбл.

- Единственная вещь в мире, которая меня сейчас радует это то, что мы скоро встретимся с Ж. К. Тэйлор.

- Хороший парень, да?

- В некотором смысле,- согласился Дортмундер и открыл дверь, ведущую в Супер Стар Ко, на курсы коммисаров и в Службу Межтерапевтического исследования. Ж. К. Тэйлор снова сидела на ресепшене и печатала бирки. Сегодня на ней была клетчатая рубашка с довольно глубоким вырезом и дизайнерские голубые джинсы. Когда дверь распахнулась, она подняла свои глаза и поздоровалась в шутливой форме:

- Привет, привет, вся банда на месте. Пришло уже трое ваших парней.

- Отлично,- ответил Дортмундер.

Между тем, Уилбер Хауэи жадно ловил воздух ртом. Он все наполнял и наполнял легкие воздухом и не отводил глаз от Ж. К. Тэйлор. Он медленно приподнимался на цыпочках, как будто тот объем воздуха, который он принял на борт, превратил его в воздушный шар. Наконец, выпустив немного кислорода, он произнес:

- Доро-о-о-гуш-ш-ша,- прозвучало как нечто среднее между вздохом и кваканьем лягушки.

Его рука, двигаясь как часть механического робота, потянулась к шляпе и убрала ее подальше от покрытой клочками волос головы.

Теперь она заметила его. Пальцы ее рук замедлили свое движение по клавишам пишущей машинки, а после и вовсе остановились. Левая бровь приподнялась, и уголки губ потянулись вверх в усмешке.

- Ну, посмотрите-ка на это,- произнесла она таким тоном, как будто кто-то обнаружил действительно ценный приз внутри упаковки «Крекер Джек».

- Снимаю перед тобой шляпу, детка,- сказал Хауэи и хотел это сделать, но видимо забыл, что уже снял свою широкополую соломенную шляпу с низкой тульёй.

Его вытянутая рука продолжала держать ее, и со стороны его головной убор напоминал летающую тарелку, которая проводила научные наблюдения за спариванием людей.

- Ты прелесть,- ответила ему Ж. К. Тэйлор.

Самоуверенность никогда надолго не разлучалась с Уилбером Хауэем. Покачав шляпой, он надел ее набекрень обратно на голову, похлопал по ее макушке, подмигнул и продолжил:

- Все, что ты сможешь взять от меня, будет превосходного качества, милка.

- Не обращайте на него внимания,- посоветовал Дортмундер.

- Почему?- спросила она, все еще пребывая в хорошем расположении духа.

Она медленно поднялась, плавно покачивая бедрами с амплитудой гораздо более высокой, чем это требовалось, выгнув спину, она двинулась по направлению к Хауэю так прелестно, как будто двигалась в заднем ряде бурлеск-шоу и хотела, чтобы он непременно заметил ее.

- Как тебя зовут, дорогой?- спросила она сахарным голосом, которого прежде он Дортмундер не слышал у нее.

Хауэи качался вверх-вниз, почти подпрыгивая, его большие водянистые глаза моргали.

- Детка,- прокричал он,- меня зовут Уилбер Хауэи. Я маленький да удаленький.

- И имеющий жизненный опыт.

- О, да, я идеален!

С полуулыбкой на лице Тэйлор протянула левую руку и коснулась нежно кончиком пальца челюсти Хауэи, прямо под ухом. Слегка наклонившись к нему, глаза в глаза, глубоко и методично дыша, она медленно, еле дотрагиваясь, провела подушечкой пальца и кончиком ногтя вдоль линии скул. Конвульсии Хауэя усилились, он дрожал всем телом. И когда ее пальчик достиг середины подбородка он уже просто стоял, выдохшись с открытым ртом.

- Очень хорошо,- произнесла она, похлопала его по щеке и обратилась к Дортмундеру:- В течение некоторого времени он будет вести себя тихо.

Она присела за стол и занялась пишущей машинкой. Дортмундер посмотрел на ошеломленного Хауэя, который продолжал стоять там и не двигался, а Ж. К. Тэйлор начала вновь стучал клавишами.

- Двигайся, не позорь меня,- завелся Дортмундер.

Наконец послышался долгий сдерживаемый до этого выдох Хауэя. Его глаза снова засверкали, снова веселая рассеянная улыбка появилась на его лице.

- Послушай, дорогуша,- начала он.- Я и ты, мы могли бы встретиться… После работы, почему бы нам… Скажи мне, мы могли бы взглянуть на мир, ах… Я и ты и родстер на двоих… Вайкики Мама!

Между тем, Тэйлор продолжала заниматься своей работой, как будто ничего и не произошло и кроме нее в комнате не было никого.

- Хауэи,- произнес Дортмундер твердо,- нам нужно в ту дверь,- и он потянул Уилбера за руку.

Хауэи позволил себя увести, но все еще продолжал оглядываться на нереагирующую Тэйлор. Когда Дортмундер впихнул его в дверь внутреннего офиса, тот крикнул девушке вслед:

- Придержи свой жар, детка, я скоро вернусь и добавлю огня, да-а!

- О нет,- проворчал Дортмундер и закрыл дверь.

В углу кабинета стояла очень большая обмотанная липкой лентой картонная коробка, которая изначально была заводской упаковкой для бумажных полотенец. На пианино громоздилась куча разнообразных вещей, на верхушке которой расположились две сумки из местного гастронома Balducci. Стэн Марч наблюдал через окно за трафиком на улице, а Энди Келп подбирал по слуху, нажимая одним пальцем на клавиши пианино, версию "Camptown Races". Все же он решился сделать передышку во время своей работы, чтобы поздороваться:

- Как дела?

- Долгий тяжелый день,- ответил Дортмундер.

Тини Балчер сидел за столом и изучал книгу. Он кивнул свой тяжелой головой и произнес:

- Прохожу курс, как стать детективом,- и он показал обложку книги, золотая надпись которой говорила, что это учебник предназначен для комиссаров.

- Мило,- ответил Дортмундер.

Стэн Марч, продолжая смотреть в окно, сказал:

- Незаметно уйти через тот беспорядок внизу будет тяжело. Прямо отсюда я вижу пять отдельных и несхожих между собой замков.

- Мы поступим иным образом,- напомнил ему Дортмундер.- Наше отступление пройдет в стенах этого здания. Прямо здесь.

- Эту часть я обожаю,- сказал Келп.

Тини взглянул на Келпа:

- Ты уже говорил нам об этом.

Дверь открылась и вошла Ж. К. Тэйлор в коротенькой куртке.

- Это все?- спросила она у Дортмундера.

Тини закрыл книгу и принял оборонительное выражение лица, как будто ожидая, что она в любой момент предъявит требования на нее. Внимание Стэна полностью поглотил трафик семь этажей ниже, но Келп забросил "Camptown Races" подальше и всем своим видом давал понять, что готов оказать любую помощь. Хауэи впился вожделенным взглядом в Тэйлор, который она проигнорировала.

- Да,- ответил Дортмундер.- Все наши люди на месте.

- Отлично. Есть пара вещей, которые следует обсудить перед тем как я уйду.

- Конечно,- согласился Дортмундер.- Такие как…

- Такие, как… сделать мне одолжение и не пользоваться телефоном, а если он зазвонит, то не отвечать. И если кто-нибудь придет и постучит в дверь, ради Христа, пусть ни одна пташка из вас не посмеет ответить, что она и есть Ж. К. Тэйлор.

Дортмундер, подумав об Чипкоффе, спросил:

- Судебные приставы?

- В этом деле всегда имеется одно или два судебных разбирательств,- призналась она, и было заметно, что ее это особо и не волнует.- Таким образом Ж. К. Тэйлор не получит никаких документов, вот и все о чем я прошу. Прикройте свои задницы во имя этой игры.

- Женщина нецензурно высказывается,- проворчал Тини вполголоса, но все же его голос прозвучал как отголоски землетрясения и его фразу четко услышали все присутствующие в комнате.

Хауэи был в шоке:

- Одну минуту, что ты сказал Тини!

Проигнорировав всех, Тэйлор обратилась к Дортмундеру:

- Мы можем отменить наше мероприятие в любую минуту. Только скажите.

- Все в порядке,- заверил ее Дортмундер.- Нам очень нравится это место.

Она на секунду заколебалась, не отрывая глаз от него. Он был уверен, что если кто-нибудь скажет еще что-нибудь и уже неважно что, то она заартачится, и сделка не состоится. Но Тини уже «уменьшился» до размера и формы раздраженного Фольксвагена Битла. Другие же почувствовали ясно, чем может обернуться ситуация, даже Стэн заинтересовался происходящим и отвернулся от окна. Все просто стояли и ждали.

Ж. К. Тэйлор испустила облегченный вздох, кивнула и произнесла:

- Хорошо. Вот ключи,- и она бросила их на ладонь Дортмундера.- они вам понадобятся. Самый крупный из них от мужского туалета этажом ниже в конце коридора налево. Другой ключ от двери офиса. Я не жертвовала деньги ни на одну из систем безопасности. Я предполагаю, что у меня нечего красть, верно? Поэтому вы можете без проблем входить и выходить столько раз, сколько вам понадобится.

- Здорово,- сказал Дортмундер.

- Вернусь в восемь утра в понедельник.

- Мы складируем наши товары в задней комнате.

- В контейнеры для почты,- произнесла она,- которые находятся на полках снаружи.

- Хорошо. Вам заплатили?

- О, да,- в ее улыбке проскользнула тонкая насмешка. Балчер был очень мил,- ответила она.

Вдруг раздался рев, возможно под ними пронесся поезд в метро.

Ж. К. Тэйлор осмотрела комнату, проведя визуальный контроль, прежде чем передать ее субарендаторам.

- Постарайтесь не привести сюда копов, хорошо?

- Первый пункт в нашем списке,- пообещал ей Дортмундер.

- Окей. Ну, нарушайте закон,- сказала они и вышла.

Тини нарушил наступившую тишину:

- Эта женщина,- проворчал он низкий и скрипучим голосом, глядя на дверь.

- Офис,- акцентировал внимание Дортмундер.- Забудь о женщине, Тини, взгляни на кабинет.

- Не могу больше ждать,- сказал Тини.- Но эта телка слишком грубая. Когда все закончится, она отправится в пансионат благородных девиц.

21

Жил да был однажды в небольшой и гористой южноамериканской стране под названием Герреро маленький и жирный диктатор Поцос, мужчина, посвятивший свою жизнь своим соотечественникам, а именно грабежу, пыткам и убийствам собственного народа. В других столицах огромного мира его «мероприятиями» внутри страны никто не интересовался. Его приглашали во дворцы и парламенты, его Герреро входил в состав различных союзов и формирований, он получал (и клал в свой карман) помощь зарубежных стан. Каким же счастливым человеком был этот Поцос!

Но однажды наступил черный день и для него. Он зашел слишком далеко. Он разозлил Фрэнка Риттера.

Второму сыну Риттера Гарретту было тридцать четыре года. Высокого роста и широкоплечных, уже с заметной проплешиной на голове и намечающимися изменениями в форме щек, которые в будущем станут его «визитной карточкой». Он держал свое тело в форме благодаря лыжам, парусному спорту и дайвингу, но, казалось, это никак не влияет на попытки уберечь лицо от первых признаков одутловатости и дряблости.

Последние три года он стоял во главе «Mergers & Acquisitions», которая сотрудничала с Темплар Интернешнл. Эта работа сблизила его с миром промышленности, топ-менеджерами и их состояниями. Именно тогда Фрэнк Риттер решил, что пришло время открыть Гарретту Великую Реальность или, как он написал в своей книге афоризмов:

«Реальный мир находиться за пределами видимого мира».

Была суббота послеобеденное время. В личном люксе Маркграф Корпорейшн на 74-ом этаже в Государственном банке Авалона Риттер и его сын за бокалом спиртного обсуждали некоторые вопросы, прежде чем отправиться в конференц-зал на встречу с борцами за независимость.

- Акцентирую внимание,- обратился Риттер к своему сыну,- что мир изменился. Мир всегда меняется. Я бы сказал, что большинство людей в нашей стране до сих пор придерживаются основ из XIX века, согласно которым США являются независимым индустриальным государством с республиканской формой правление. Как ты считаешь?

- Ну,- начал Гарретт, нахмурив свое одутловатое лицо на своем спортивном теле,- так то оно так, правда?

Как и все дети Фрэнка Риттера он избегал конкретных высказываний. Он научился, что безопаснее всего поступать так, как того желает его Папа.

Теперь его Папа покачал головой и произнес:

- Конечно, это не так. Такой Америка была в XIX веке, а люди этого не знают. Они думают, что в США по-прежнему аграрная демократия с неполным рабочим днем для фермеров и юристов. Реальность же всегда на шаг впереди масс.

- Хорошо,- согласился Гарретт, потягивая водку с тоником.

Папа не любил людей, которые употребляли слишком много алкоголя, но, с другой стороны, Отец ненавидел тех, кто не пил вообще. Узкая тропинка, но дитя Риттера без колебаний найдет способ преодолеть ее.

Фрэнк Риттер продолжил свой монолог:

- Поскольку Америка является крупным промышленным государством, нет, не так. То, чем мы являемся сегодня – это ведущая высокотехнологическая страна с развитой сервисной экономикой. Тяжелая промышленность набирает обороты в Японии, Германии и Польше. Оружие производят в Бразилии и Израиле. Технологическое превосходство Америки привело к усилению партнерских связей с промышленностями других стран. Любое же партнерство, которое выживает в сегодняшних условиях, представляет собой джентльменскую форму поглощения. Таким образом, теперь мы имеем многонациональную корпорацию и вот где власть находится сегодня. Не в ООН, конечно, и не в национальных правительствах.

- Ну и дела, Папа,- воскликнул Гарретт,- Не там?

- Нет. Многонациональность это позиция банка-грабителя в Старом Свете. Его задача заключается в непрерывном движении туда-сюда, дабы не подвергать себя риску, поскольку компания не может пересечь границу. Мы взяли на себя роль, которую до недавнего времени выполняло государство. Мы развязали войну, аккумулируем налоги через систему обслуживания долга, защищаем свои объекты собственности и работающих в них граждан, мы распределяем силу так, как считаем нужным.

Гарретт, как впрочем, и его братья и сестры, вырос, свято веря, что из его отца постоянным потоком льются две вещи: словесная чепуха и прекрасные деньги. За исключение последнего, словесная течь была нескончаемой.

- Все это звучит крайне интересно, Папа,- сказал он.

Позади отца окно в этой гостиной стиля «анонимность» открывало вид на бледно-голубое небо с рассеянными облаками. Как было бы сейчас здорово прокатиться на лыжах в Норвегии, в Эстерсунде, когда здесь уже наступила весна!

- Это больше чем простое возбуждение, Гарретт,- снова начал Риттер.- Это реальность. Правда в том, что качнувшийся маятник проходит весь свой путь обратно, путь длиной в несколько сот лет. Сегодня мы находимся у порога великой эпохи феодализма.

Гарретт моргнул. Феодализм для него это было нечто эфирное, которое пронеслось возле него один или два раза еще в студенческие годы и не оставило после себя никаких ассоциаций. Пребывая в сомнениях, он спросил:

- Ты имеешь в виду, короля Артура и так далее? Круглый стол?

Риттер захохотал и в этом звуке всегда слышалась угроза.

- Я не говорю о выдуманных персонажах. Феодализм – это система, основанная не на интересах граждан, а на лояльности и соглашениях между частными лицами. Власть в стране основывается на тех, кто имеет право собственности на активы и на верности вассала своему хозяина на все уровнях власти. Здравая идея.

- Я думаю да,- снова согласился Гарретт, медленно моргая.

- Представь себе. Я барон. Тамплиер Интернешнл и Маркграф Корпорейшн, Государственный банк Авалона и другие являются замками, которые я построил в разных местах на моей земле. Они выполняют функции обороны и экспансии. Второстепенные компании были куплены нами либо были вынуждены слиться с нашими, и они преданы не Америке, а Маркграфу. Мы даем щедрую награду за верность и караем за нелояльность. В случае необходимости мы сможем защитить наших самых важных людей от правосудия государства. Так как и ранее бароны оберегали наиболее важных рыцарей-вассалов от действий церкви. Рабочая сила привязана к нам выплатой доходов и пенсионными фондами. Я не ожидаю, что правительства, британские или голландские королевские семьи просто исчезнут в одночасье, нет. Их роль будет постепенно ослабевать, и они станут чужими на этом празднике жизни. Все большее и большее количество политиков и государственных деятелей будут просто играть свои роли, в то время как реальная работа будет выполняться где-то в другом месте.

- Ты имеешь в виду нас,- произнес Гарретт и на его увядшем лице отразилось возбуждение. Он погрузился в мечты о покупке новых лыж в Скандинавии.

- На самом деле,- продолжил Риттер, - это великодушный жест для всего человечества. Конечно, для приготовления такого «омлета» будут разбиты некоторые «яйца»…

- Бывает,- ответил понимающе Риттер.

- Да,- только и сказал Фрэнк, который не любил, когда его мысли прерывали.- Но когда омлет будет приготовлен, Земля станет счастливее, богаче и миролюбивее. Результаты тест-проверки в японской промышленности показывают, что работники, которые более преданы своему работодателю, чем другим объединением, более счастливы, более продуктивны, менее подвержены стрессу и как следствие у них более высокая продолжительность жизни.

Нахмурившись и вспоминая усиленно что-то, что он прочитал в газете, когда последний раз летел на самолете, Гарретт произнес:

- А они не совершают много самоубийств?

- Вовсе нет,- заверил Риттер.- Только среди самых юных представителей рабочей силы это естественный процесс отбора. В любом случае среди японцев распространен обычай заканчивать жизнь самоубийством, это издавна укоренилось в их культуре.

- Мата Хари,- согласно кивал Гарретт.

- Харакири,- исправил его несколько раздраженно Отец.- Мату Хари застрелило французское правительство по подозрению в измене родине.

Неуверенно улыбаясь, Гарретт спросил:

- Я предполагаю, что на «такой» уровень власти мы еще не попали, не так ли?

- Не в Америке,- согласился Риттер.- Хотя мы очень к этому близки. Давай рассмотрим здание, в котором мы сейчас находимся. Это в США? Или в Государственном банке Аволона?

- Ну, оба варианта,- нахмурив брови, ответил Гарретт.

Было так легко разойтись во мнениях с Папой. И судя по всему, он снова ошибся. С холодной улыбкой на лице Риттер сказал:

- На что распространяется влияние государства, Гарретт? Начнем с того, что мы получили налоговые скидки в обмен на выделении площади под сад в качестве общественного места, которое настолько «общественное», что мы вынуждены закрывать его ровно в восемь вечера каждый день. В этом здании работают техники различных специальностей, которые являются иностранными гражданами либо которые легально не могут работать на территории США без разрешения правительства, печально известная «зеленая карта». Однако их официально зарегистрированным работодателем является одна из наших дочерних иностранных компаний, поэтому они не нуждаются в этой карте. Но как насчет, скажем, военного вторжения?

Гарретт, который все это время кивал согласно как хороший сын, воспитанный послушным мальчиком.

- Вторжение? Ты говоришь о русских?

- Конечно, нет. Русские представляют ложную угрозу нашей стране со времен «желтой опасности». Я говорю о физическом нападении на любую часть этого здания. Скажем, кто-то будет настолько глуп, что попытается ограбить наш банк или одного из наших арендаторов, то, как думаешь, будет ли полиция или ФБР нашей первой линией обороны? Абсолютно нет. Небольшая часть нашей армии пребывает в этом здании, Гарретт, оснащенная самыми последними военными разработками на Земле. Наши караульные отразят нападение, а наша дочерняя страховая компания покроет любой ущерб, причиненный этому зданию.

- Таким образом, мы сами являемся правительством здесь,- произнес Гарретт.

- Совершенно верно. Важнейшей задачей для вас и детей в следующем поколении будет новое распределение власти, решить, кто из новых баронов станут новыми королями.

- Король Гарретт I,- величественно произнес Гарретт улыбаясь. Он уже видел себя пикирующей с норвежского ледникового склона в горностаевой мантии и золотой короне.

Снова появилась тонкая усмешка на лице Папы.

- Старые титулы не вернуться, Гарретт, только прежняя реальность. Если ты всегда будет держать в голове мысль, что мы находимся на пороге нового феодализма, что сегодняшний исполнительный директор столь же сильный как и вчерашний герцог или маркиз, то тебя никогда не застанут врасплох проблемы в бизнесе.

- Я действительно благодарен тебе за все это, Папа,- благодарил одутловатый и фальшивый Гарретт, голос которого звучал сердечно и искренне.

Тень сомнений появилась на лице Риттера, но быстро исчезла.

- Вот почему, так важна семья. Постепенно исчезающий национальный патриотизм с абсолютной преданностью баронам должен находиться внутри семейных уз по крови и браку,- он вздохнули и продолжил.- Вот одна из многих истин, которые я не могу донести до твоей сестры Элейн.

Гарретт немного воспрянул духом. Он на самом деле любил Элейн, хотя и считал ее несколько бесхарактерной и глуповатой.

- Как малыш?- спросил он.- Покончено с религиозными делами?

- Мы работаем над этим,- ответил мрачно Риттер и, слегка одернув манжету рубашку, взглянул на часы.- Собираются наши борцы за свободу. Время для поднятия бодрости духа.

- Борцы за свободы,- повторил Гарретт и губы его искривились в легком отвращении.

Направляясь на встречу с Отцом, он прошел через офисы Маркграфа, где увидел, как они сидели вальяжно в разных комнатах и веселили друг друга жуткими анекдотами. Их было почти шестьдесят настырных, корыстных и жестоких ветеранов войны из Африки, Азии и Центральной Америки. Они собрались у Фрэнка Риттера, чтобы возглавить движение «освобождения», которое должно было свергнуть этого южноамериканского выскочку-диктатора Поцоса. Гарретт считал себя храбрым, но, видит Бог, он также был и цивилизованным человеком, а эти «борцы за свободы» были ничем иным как волками в человеческом облике. Можно было учуять запах исходившего тестостерона. Он произнес:

- Я просто не понимаю, почему ты собираешь здесь эту кучу бандитов.

- Безопасность,- так ответил ему Отец.- В любом более-менее обычном месте во Флориде, Техасе или где-либо еще возникнет слишком большой риск утечки информации. Большинство этих людей известны федеральным правоохранительным органам и если они соберутся вместе, то об этом сразу же станет известно. Но абсолютно любые люди могут собираться в городе Нью-Йорке, не будучи при этом замеченным, вот таким свойством обладает этот город. Таким образом, они прибыли сюда, и они проведут все выходные в этих помещениях и спальном корпусе. Они будут изучать наши карты и модели местности, будут разрабатывать план нападения. В понедельник два наших автобуса привезут их на наш аэродром на Лонг-Айленде, где наш самолет доставит их в Герреро, сделав дозаправку на нашем острове в Карибском море.

Эта часть показалась Гарретту особенно забавной, как игра «Подземелья и драконы» в студенческие годы.

- И когда они доберутся туда?- спросил он.

- Антиправительственная подпольная организации уже на месте,- констатировал Риттер.- И как ни странно проамериканская, но связанная с земельной реформой и это нонсенс. При надлежащем финансировании, они, возможно, могли бы взять землю в собственное владение, но они ужасно бедны. Мы провели переговоры с господином Авилезом, мятежником, который защищает их интересы в суде ООН. И мы договорились о продаже прав на минеральные ископаемы в обмен на финансирование, но вместо денег мы вышлем им нашу собственную армию. Повстанцы будут сотрудничать с нами, пока Поцос не будет свергнут, а после ты полетишь туда и поможешь им решить, кто будет руководить новым правительством.

- Так это ничто иной как «Залив свиней»,- сказал Гарретт.

- Абсолютно нет,- возразил Риттер.- У нас есть люди и мы пойдем на все, пока не получим этих самых людей.

Он улыбнулся и окинул взглядом эту славную комнату, символ своей империи, а затем нахмурился, уставившись на полуоткрытую дверь напротив.

- Папа? Что случилось?

- Я не уверен.

Риттер поднялся на ноги, пересек комнату, чтобы закрыть дверь и посмотрел на небольшой ряд книг в научно-технической библиотеке, на обеденный стол и четыре тяжелых деревянных стула в середине комнаты. Дверь напротив него оставалась закрытой. Риттер покачала головой и отвернулся.

Гарретт следовал все это время за ним и теперь задал вопрос:

- Что случилось?

- Странно. Просто на одну секунду мне показалось, что я увидел Элейн стоящую в дверях.

Гарретт взглянул на библиотеку.

- Элейн? Здесь внизу?

- Смешно, я знаю.

- Ты думаешь… Ты думаешь, что она могла услышать наш разговор? Вторжение? Сможет ли она кому-либо рассказать об этом?

Губы Риттера искривились в невеселой улыбке.

- Она ведь не может разговаривать, ты помнишь? Кроме того, это была лишь игра света, она заперта наверху. Пойдем, объясним нашим борцам за свободу, за что им придется бороться.

22

- Мне кажется, плохая примета свистеть в лифте,- сказал Дортмундер.

- Джон, для тебя все вещи вокруг плохая примета,- ответил Келп.

Все еще был субботний день, и они могли свободно пользоваться лифтом, не привлекая к себе внимания. Они уже заняли офис Ж. К. Тэйлор. Уилбер Хауэи первые несколько минут, после того как обнаружил секретную книгу «Скандинавские секреты в браке», провел в оцепенении, не издавая ни звука. Но как только она ему понравилась, он начал поглощать ее содержание с подростковой алчностью, причмокивая, присвистывая, чавкая и произнося «Ну и ну!» через равные промежутки времени, словно каминные часы. Тини же упорно пробовал читать вслух длиннющие разделы из книги «как-стать-детективом» со слабыми попытками внести долю сарказма в теоретическую часть, но долго запинался и коверкал длинные слова. Стэн стояло у окна и делал репортаж о дорожной ситуации в субботу днем, происходящей на Пятой авеню и близлежащих к ней улицах. Келп обратил всеобщее внимание на то, что он до сих пор не видел те места, которые они собрались грабить. Дортмундер немедленно произнес:

- Я покажу тебе.

- Все в порядке, Джон,- заверил Энди Келп.- Двадцать шестой этаж, верно? Тогда я смогу найти.

- Я проведу тебя,- настаивал Дортмундер.

Чтобы пробраться с седьмого этажа на двадцать шестой, нужно было воспользоваться одним из чудес современной техники, а именно вызвать дважды лифт. В первом лифте, который спускался в вестибюль, они были только вдвоем. По дороге Келп, музыкальные способности которого проснулись в кабинете Тэйлор у фортепиано, теперь насвистывал мелодию, отдаленно похожую на «Malaguena» или близкую к ней. В сводчатом лобби находилась пара охранников в бледно-голубых униформах и черного цвета поясах для ношения оружия, которые случайно встретились возле газетного киоска и теперь непринужденно болтали о чем-то. Дортмундер и Келп подошли к лифту «22-35». Кроме них там ехало четыре очень неряшливых парня из рок-группы, ссорящиеся об обертонах.

- Нет,- сказал один из них,- это звук «дах-бах-бах, дах-бах-бах».

- Да, ну. Это ведь даже не четыре четвертых,- возразил кто-то другой, когда лифт остановился на 26-ом.

- Должно быть «дах-бах, дах-бах»,- подсказал им Келп.

Он и Дортмундер вышли. Дверь закралась, а за ней исчезли ошеломленные и возмущенные лица участников рок-группы.

Дортмундер сказал:

- Энди, мне кажется, они не нуждались в твоей помощи.

- Ну, им нужен был совет,- не соглашался Келп.- Да?

Вот что им было нужно. Они натолкнулись на каталог фирм, висевший на стене напротив лифта. Подойдя поближе, они начали его изучать:

- Судя по всему, все они оптовики и импортеры, так что, я предполагаю, им не нужны магазины с витринами, выходящими на улицу,- предположил Дортмундер.

- «Волшебство Дункана»,- прочитал Келп,- хочу заглянуть туда.

- Я так и думал,- только и сказал его напарник.

И они пошли по коридору вдвоем. Левая стена была окрашена в чистый кремовый цвет, правая же представляла собой сочетание зеркального стекла витрин и застекленных дверей магазинов, как будто они должны были находиться снаружи здания, на улице.

Первой попавшейся им на глаза была компания импортеров дирборнских нефритов со статуэтками и ювелирными изделиями, разложенными на стеклянных полках и золотыми буквами на стеклянной двери «ТОЛЬКО ДЛЯ РАБОТНИКОВ». За этим офисом сразу же располагалась «Азиатские Антикварные Ювелирные Изделия» с аналогичными витринами и надписью на двери. Оба магазина были закрыты на выходные дни. В другом конце зала виднелась дверь с надписью «АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД».

- Ты откроешь эту дверь после шести,- сказал Дортмундер,- и выключишь сигнал тревоги в подвале.

Они прошли через дверь, которая машинально закрылась за ними. По другую сторону двери вниз вела бетонная лестница, окрашенная в серый цвет, которым им уже встречался прежде на верхнем этаже. Дортмундер указал на широкую металлическую пластину внизу рядом с дверью:

- Это система аварийной сигнализации. Все проходит через нее, простые сигнализации на дверях, телевизионные мониторы и все остальное. Именно ее наш друг Хауэи должен нейтрализовать.

- Чудной маленький человечек,- произнес Келп.- Но Тини сказал, что он хорош, он хорош.

- Будем на это надеяться,- согласился Дортмундер и продолжил: - Мы выбрали именно этот этаж потому, что ни одна из этих компаний не подключила замкнутую систему ТВ-наблюдения. Поэтому, когда мы будем делать обход, то не попадем на экраны службы безопасности.

- Ну и дела, мне нравится этот грабеж,- высказался Келп.- Только без монахини, согласен?

Дортмундер посмотрел на лестницу.

- Н-да, ну, монахиня,- произнес он.

Келп сказал предостерегающим тоном:

- Джон, если ты думаешь, что я думаю о том, о чем ты думаешь, то не думай об этом. Мэй сделает из тебя рагу.

- Я знаю это,- не возражал Дортмундер.- Поверь мне. Интересно, насколько ловко у Хауэя получается лазить по лестнице.

- Ну, у него будет вся ночь целиком, чтобы попасть туда,- ответил Келп.- Давай осмотрим остальные места. Где тот магазин с магией?

- Нужно вернуться обратно, он будет по другую сторону от лифта.

Они снова прошли через дверь аварийного выхода и вернулись в коридор. За лифтом располагалось еще большее число витрин с фарфором, нефритом, самоцветами и слоновой костью. Статуэтки, шахматы, кольца, браслеты и ожерелья из кованого золота инкрустированного камнями. На полпути они заметили окна «Волшебство Дункана» украшенные ярко-красными пластиковыми шариками, голубыми плетеными треугольниками, разноцветными квадратами из ткани, лакированными коробками с цилиндрами и блестящими черными палочками, а также красными масками ухмыляющегося Люцифера с прорезями для глаз. Этот магазинчик выглядел незваным гостем, плебеем на вечеринке богатеев.

- Очень мило,- восхищался Келп.- Очень мило.

Энди стоял напротив «Волшебства Дункана» и рассматривал букеты искусственных цветов и блестящие хромированные кольца. Это был единственный из двадцати шести магазинов, который работал в субботу днем. Внутри помещения было видно, что отцы со своим потомством столпились у прилавка, чтобы посмотреть на трюки от продавца магии. У Келпа теперь был вид человека страстно желающего присоединиться к зрителям.

- Окей? Ты все теперь рассмотрел?

- Как ты думаешь, а к этим все предметам прилагается инструкция,- спросил Келп.- Значит, мы можем узнать, как они работают.

- Думаю, что да,- рассуждал Дортмундер.- В противном случае, кто бы захотел их купить?

- Да, это так,- Келп кивнул согласно Сатане, который ответно улыбался.- Увидимся позже.

- Когда они добрались обратно до лифта, Дортмундер предложил:

- Давай пройдемся вниз.

- Прогуляться? Этого у нас будет предостаточно сегодня ночью.

- Мы обязаны проверить всю территорию,- обратил внимание Дортмундер,- посмотреть все ли пройдет без проблем.

- А что может случиться с нами?- спросил Келп.- Это ведь пожарная лестница, согласно закону ее обязаны содержать в чистоте и она должна быть всегда открытой.

- Только посмотрим,- ответил Дортмундер.

- Ты ведь видел часть этой лестницы раньше,- напомнил ему Келп.- Она будет выглядеть, как и прежде.

Дортмундер закачал головой.

- Энди, ты так сильно торопишься в «наш» офис внизу?

Келп, поразмыслив немного, ответил:

- Можем проверить лестничную клетку.

- Хорошая мысль,- согласился Дортмундер.

Таким образом, они проверили восемнадцать лестничных пролетов, где им не встретился тринадцатый этаж. Застройщики Нью-Йорка, видимо, таким практичным решением хотели умилостивить очень древних богов. Келп оказался прав. Каждая последующая площадка выглядела как предыдущие, вся лестница была пустой и свободной. В стене на каждом этаже были вмонтированы различные металлические щиты, скрывающие охранную систему. Вдруг на одном из пяти последних этажей послышалось, как кто-то насвистывал «I Want a Girl Just Like the Girl Who Married Dear Old Dad».

- Это должен быть он, ты знаешь. Ведь больше некому.

- Я знаю,- ответил Келп.

Когда они добрались до площадки седьмого этажа, то увидели Уилбера Хауэя собственной персоной. Он снял металлическую пластину с системы безопасности и теперь сидел со скрещенными ногами и ковырялся в зеленых, желтых, красных и черных спагетти внутри щита с помощью отвертки и тестера линии. Различные инструменты валялись на полу вокруг него. Уилбер был так поглощен работой, что даже не заметил появления Келпа и Дортмундера, пока последний не задал вопрос:

- Хауэи? А что если кто-нибудь увидит тебя?

- Упс!- вскрикнул Хауэи и выдернул обе руки из панели. Взглянув вверх на Дортмундера, он ответил:- Ну и ну, партнер, не подкрадывайся больше так! Ты ведь не хочешь напугать до смерти товарища, который в этот момент разбирает охранную сигнализацию. Что если моя рука дрогнет? Что если я запущу крохотных сигнал вниз в службу безопасности?

- А что если кто-то поднимется сюда и увидит тебя?

В ответ на это Уилбер усмехнулся, подмигнул и отсалютировал с тестером в руке.

- Здравствуйте, сэр! Здравствуйте, мэм! Время для технического обслуживания, вы ведь знаете, у нас нет времени для отдыха, нет, сээээр!

- Джон, он очистит эту дверь до шести вечера, поэтому мы можем попасть на лестничную площадку поздно вечером.

Дортмундер, не желая мириться с тем, что это не ему пришла такая мысль в голову, произнес:

- Я просто хочу знать, запомнил ли он всю легенду, вот и все.

- Скажи-ка мне, ты думаешь, я зеленый?- потребовал ответа Хауэи.

- Нет, нет,- ответил Дортмундер и в его голове возникли смутные воспоминания о фильмах, снятых на тему британского военно-морского флота.- Продолжай,- сказал он и потянулся к ручке двери.

- Черт!- заорал Хауэи.- Не трогай! Хорошо, приятель, просто держи ее и дай мне минуту.

Он запустил отвертку глубоко внутрь панели, а Дортмундер окинул верхушку его головы недружелюбным взглядом.

- Окей, приятель, можешь открывать,- произнес он, наконец.

- Огромное спасибо, - поблагодарил Дортмундер и вместе с Келпом двинулся через коридор к «Супер Стар Музыке».

Используя ключи, которые одолжила ему на время Тэйлор, Дортмундер попробовал открыть дверь, но она оказалась не запертой.

- Думаю, Хауэи забыл ее закрыть,- произнес он сквозь зубы.

- Наверно, чтобы смочь вернуться обратно,- предположил Келп.

- Должно быть так,- сказал Дортмундер, и они вошли в приемную, где телефон на столе напомнил ему о просьбе.- Тэйлор запретила пользоваться телефоном,- вспомнил он,- но это ведь местный звонок.

- Тем более все еще длиться рабочее время,- напомнил Келп,- много офисов открыто в субботу днем.

- Я пообещал Мэй, что позвоню,- объяснил Дортмундер, потянувшись за трубкой телефона.

Но когда он набрал номер, то никто не ответил ему.

23

Мэй стояла через дорогу от обветшалого старого здания товарного склада. Постройка представляла собой три этажа раскрошившегося кирпича и осыпавшейся штукатурки с рядом небольших застекленных окон на фасаде. Они почернели от грязи, а на деревянных рамах еще сохранились остатки старой «шубы» зеленого цвета. В окнах не было света, комнатных цветов, занавесок или какого-либо иного признака жизни.

Однако это был определенно этот адрес. Эта старая часть Бруклина выглядела так, как будто цивилизованный мир попробовал здесь обосноваться, но попытка не увенчалась успехом, и он ушел, оставив за собой только остовы такие же мертвые, но менее интересные, чем руины Ацтеков в джунглях Мексики. Мэй прошла шесть кварталов от станции метро, и по пути ей встретилось больше кошек, нежели людей. Ни один из них, будь то животное или человек не выглядел достаточно упитанным. Теперь, оказавшись прямо перед складом, на секунду она почувствовала, что решимость покидает ее. На что можно надеться, глядя на такое здание как это?

Тем не менее, она проделала такую длинную дорогу. Сделав глубокий вздох, Мэй потянулась в кошелек за сигаретами, но, не обнаружив ни одной, вспомнила, скривилась и разозлилась на саму себя. С этим чувством досады она прошла через дорогу, сплошь покрытую рытвинами, где оказалась перед выбором: открыть шероховатую на вид зеленую дверь посреди фасада или пойти в сторону забросанного различным хламом темного коридора, ведущий к товарной платформе. Она подошла поближе к двери и увидела прибитую гвоздем табличку 5x7, которая до сих пор сохранила выцветшие слова, написанные красным маркером «ПЕРВОКЛАССНЫЙ А-1 АССОРТИМЕНТ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ФИРМЫ ». Пройдясь по обломкам разбитого шифера, она толкнула эту дверь, на которой виднелись три замка, и вошла внутрь.

Она очутилась в небольшой квадратной комнате, где пол был покрыт серым линолеумом, а стены обиты панелями. Обшивка стен представляла собой композицию разных пород древесины: кедр, орех, дуб и что-то неопознанное серебряного цвета. Мебель отсутствовала в этом помещении, зато повсюду лежали кучи окурков и клочьев бумаги, которые свидетельствовали о периодических визитах гостей. На стене висел трехлетней давности календарь с изображение купающихся мальчиков в реке, которые символизировали август-месяц. На противоположной стене окно было покрыто прозрачной пластиковой панелью с круглыми отверстиями для циркуляции воздуха или чужих разговоров. Мэй прокралась к нему и заглянула внутрь. Перед ней открылось комнатка еще меньше чем эта, где громоздились канцелярские шкафы и небольшой деревянный столик, за который сидела низкого роста женщина с морщинистым лицом. На ней был черный пуловер, золотые цепочки на шее, серьги и ярко-красный парик. Незнакомка сосредоточенно разговаривала по телефону и когда она заметила Мэй, то изобразила отвращение на лице и сказала:

- Ну, держись, Хелен,- и качнув головой Мэй, она закричала.- Не слышу!

Мэй припала ртом к нескольким дыркам на панели и произнесла медленно и отчетливо:

- Господина Чипкоффа, пожалуйста.

Это, видимо, рассердило женщину еще больше.

- Кто это,- заорала она и прежде чем Мэй смогла что-либо ответить, снова обратилась к кому-то в трубке:- Держись, Хелен.

- Он является законным владельцем этого здания,- пояснила Мэй и вынула из сумочки повестку суда и зачитала вслух.- Отто Чипкофф, Первоклассный А-один Ассортимент Продовольственной Фирмы, два семь три тире один четыре Скандж-авеню, Бруклин, один один шесть шесть шесть.

Каким-то загадочным образом, парик женщины становился еще более красным, когда она начинала орать:

- Ты вручаешь документы?

- Нет, нет,- заверила Мэй и развернула документ, прижала его к пластику, чтобы женщина смогла прочитать его.- Нам прислали документ,- продолжила она.- Вот почему я здесь.

- О, так ты хочешь заплатить,- сказал женщина, перепрыгивая с одной неверной догадки на другую.

Еще раз сказав Хелен «Держись», она переложила трубку в правую руку, махнула левой и, прокричала Мэй:

- Обойди погрузочную платформу!

- Мистер Чипкофф там?

- Держись, Хелен, - сказал женщина и снова махнула.- Просто поверни там, еще раз поверни там, он находится там, просто поверни!

- Спасибо,- поблагодарила Мэй.

Засунув документ обратно в сумку, она повернулась к двери, на которую показывала женщина и услышала, как та произнесла в трубку:

- Хелен, где были мы? Хелен? Хелен?- и взглянув на Мэй, она завопила.- Она повесила трубку!

- Я бы тоже так сделала,- сказал Мэй и вышла из кабинета.

Она прогулялась вдоль фасада здания и вниз по грязной асфальтобетонной дороге, где сильно изношенный бетон заканчивался погрузочной платформой. За ней, через достаточно большой проем виднелась тускло освещенная складская площадь, заполненная картонными коробами, уложенными в высокие штабеля и криками мужчин. Мэй вошла туда и стала ждать, когда ее глаза привыкнуть к темноте.

Большинство голосов раздавалось с правой стороны от нее. Посмотрев вперед, она увидела проходы между огромными штабелями из ящиков и холмы из мешков. И в одном из таких пролетов двое мужчин грузили тару на большую деревянную тележку, в то время как еще один мужчина с планшетом в руках кричал на работника в белом халате длиной до колена, который яростно ему отвечал тем же. Никто не заметил ее, поэтому она сама направилась к ним. И даже по мере своего приближения она не могла понять, почему они кричат. Двое коренастых мужчин загружали ящики и они не обращали никакого внимания ни на спорящих, ни на Мэй. Двое же других мужчин были всецело поглощены разговором.

Мужчина с планшетом был крупным и крепким. Он зажал сигару в зубах, а черная шерстяная шапка съехала на брови. Она так рубил воздух своим планшетом, что казалось, он был готов прибегнуть к насилию. Мужчина в белом (очень грязном) лабораторном халате был ниже, худее и старше. У него было серого нездорового цвета лицо, красновато-коричневый парик в стиле Кеннеди, который выглядел еще более необычно, чем красное безобразие женщины в офисе. Под белым халатом виднелся темный костюм-тройка, белая рубашка и черный галстук. Он первым, наконец-то, заметил Мэй. Сначала он ткнул в работника с планшетом и закричал: «ЗАТКНИСЬ!» (удивительно, но пораженный мужчина-планшет замолчал), затем он махнул в сторону Мэй и зарычал: «НЕ СЛЫШНО!».

- Меньше чем за миллион в час я бы никогда не согласилась работать на вас,- сказала ему Мэй.

Мужчина с планшетом обсмотрел ее удивленным взглядом:

- Значит ты сумасшедшая,- ответил он.- За миллион можно было бы и закрыть глаза на некоторые вещи.

- Но не на хамство,- парировала Мэй.- Я не приемлю невоспитанность.

Мужчина в халате вмешался в разговор:

- Значит, по этой причине ты вмешиваешься в личный разговор без приглашения? Поэтому ты подслушиваешь деловую беседу? Поэтому ты посягнула на частную собственность?

Мэй смотрела на него:

- Бьюсь об заклад вы и есть г-н Чипкофф.

- Его нет сегодня,- сказал работник в белом халате и двое грузчиков остановились, чтобы язвительно захохотать, но он быстро успокоил их.- Сегодня праздник? Сегодня выходной? А вот и я на пляже, даже не знал об этом, даже не захватил с собой лосьон для загара?

Рабочие посмотрели друг на друга многострадальным взглядом и вернулись к работе. Белый халат снова обратился к Мэй:

- Итак, его нет сегодня,- повторил он.- Так что ему передать, кто такой появился без предупреждения и без предварительной записи, чтобы поведать нам о своей нелюбви к хамству?

Мэй решила больше не говорить и достала из кармана бумагу Гражданского Суда и протянула ее Чипкоффу, так как это был, конечно же, он. Мужчина отпрянул от документа как вампир увидевший крест.

- Уберите ее отсюда!- кричал он.- Уберите ее!

- Это не вызов в суд,- успокоила его Мэй уже изрядно уставшая от такой реакции.- Все же повестка, но не для вас. Вы подали жалобу на Джона Дортмундера,- и она развернула лист и протянула ему.- Видите?

Он прищурился и вынул из своего халата тяжелые в черной оправе очки, надел их, наклонился и снова прищурился.

- Ах,- выдохнул он, затем сделал шаг назад, и отложил очки.- Значит, вы пришли ко мне в офис.

Человек с планшетом, ощетинился и спросил:

- А что о…

Чипкофф повернулся к нему.

- О чем?- закричала он возмущенно.- Что о чем? Посмотри на свой бланк заказа! Ты заплатил за дерьмо! Ты и получил дерьмо!- и он резко развернулся, взметнув в воздух белые полы халата, и пошел прочь.

Мужчина с планшетом уставился ему вслед, широко открыв рот, с которого свисала погасшая сигара.

Чипкофф предположил, что она последует за ним, что она собственно и сделала. Он повел ее на пустой участок в середине склада, где пересекались все проходы и где стояла небольшая стеклянная кабинка, которая выполняла функции офиса. Чипкофф распахнул стеклянную дверь этого бокса, пригласив нетерпеливым жестом войти ее первой. Он вошел следом и захлопнул дверь так громко, что не хватило всего одного децибела до образования ударной волны.

- Итак, вы принесли мои триста долларов.

- Нет, мистер Чипкофф, я…

- Нет?- глаза его выкатились из орбит так, как будто кто-то душил его.- Не-е-е-ет? Так что ты здесь делаешь?

- Я думала, мы сможем поговорить о…

- Поговорить? Послушайте, миссис Дортмундер или как там вас зовут, существует определенный термин, я хочу знать или это слово вам знакомо. Вы просто ответите мне или вы когда-либо в своей жизни слышали этот термин или слова похожие на него? Я назову его прямо сейчас, вы слушаете меня?- он пристально глядел на нее.- Ну?

- Я слушаю,- ответила Мэй.

- Хорошо,- и Чипкофф широко раскрыл рот и отчетливо по слогам начал произносить слово, одновременно рисуя его в воздухе указательным пальцем правой руки.- Деньги,- сделав паузу, он продолжил,- а после разговор. Понятно? Вы слышали об этом когда-нибудь?

Последовавший за ними мужчина-планшет теперь стучал снаружи в стеклянную дверь, размахивал своей папкой и орал. Мэй начала снова:

- Господин Чипкофф…

- Вы не говорите, - сказал ей Чипкофф.- Я не говорю. Джон Дортмундер не говорит. Этот осел,- он махнул на бешеного мужчину с папкой,- не говорит. Говорят деньги.

- Вы не понимаете в чем дело, Джон теперь в деле…- начала Мэй.- Он взял…

- Я знаю, в каком деле Джон,- перебил ее Чипкофф,- а знаете, чем занимаюсь я?

- Господин Чипкофф…

- Просто посмотрите, просто бросьте взгляд вокруг,- сказал он и провел по всему складу рукой.- Вы видите, с чем связана наша работа там?

- Еда,- ответила ему Мэй.- Но я…

- Подробнее,- настаивал Чипкофф.- Не просто еда, а что за еда? Позвольте рассказать вам, чем я занимаюсь, кратко описать так сказать. Давайте придем к единству взглядов.

- Вы не должны…

Но он не останавливаясь, продолжал:

- Моя работа в этом здании, леди или кем бы вы ни были, позвольте мне рассказать, в чем заключается моя работа, как я зарабатываю себе на жизнь.

Мужчина с планшетом продолжал кричать и орать, стучать по стеклу снаружи. Чипкофф махнул рукой в сторону товаров и продолжил:

- Я скажу вам, что произошло. Мне поставили консервы в помятых банках. Мне привезли недельной давности хлеб. Я получил продукты глубокой заморозки, которые подтаяли уже в поезде. Изготовители упаковки переходят все границы. Угнали груз с туалетной бумагой. Низкосортные овощи. Детдом отказался от мяса. Молочные продукты, у которых подделан срок годности. Вот с чем я имею дело здесь. Вы успеваете за мной?

- Господин Чип…

Наклонившись поближе к Мэй с глазами как у Раскольникова, Чипкофф произнес:

- Леди, я работаю с такой маржей, которой будет достаточно, чтобы перерезать вам запястье. Вы улавливаете смысл происходящего? Я не даю триста долларов кому попало, кто, возможно, достанет мне пользующиеся спросом товары. Я получаю доставку или…- и он резко развернулся и закричал мужчине за стеклом:- Заткнись заткнись заткнись!

Но мужчина-планшет не затыкался, вместо этого он кричал что-то о неприятии поставки, а Чипкофф что-то кричал ему в ответ. Мэй подошла поближе к столу, незаметно стащила несколько экземпляров документа, засунула их в сумочку, затем приблизилась к Чипкоффу и вежливо сказала:

- Простите меня.

Чипкофф не обратил на это никакого внимания, поскольку он и мужчина с папкой изо всех сил продолжали ругаться, и стекло между ними не было преградой.

- Извините меня,- повторила еще раз Мэй.

И так как Чипкофф продолжал игнорировать ее, то она пнула его в лодыжку. Он подпрыгнул, обернулся и посмотрел на нее удивленно, затем на лодыжку и снова на нее.

- Вы,- начал он, стараясь преодолеть чувство страха.- Вы… Вы прикоснулись к моему телу!

- Я помою мои туфли попозже,- успокоила она его.- Я пытаюсь уйти, а вы заблокировали дверь.

Она обошла его, в то время как он продолжал гипнотизировать ее взглядом, и открыла дверь. Мужчина с папкой тоже замолчал, пытаясь понять, что же произошло. Мэй перешагнула через порог, оглянулась на Чипкоффа и сказала:

- Я надеялась, что мы сможем поговорить как цивилизованные люди, но не вышло. Джон не должен был связываться с вами,- затем она обратилась и к работнику с планшетом:- С вами тоже.

И она пошла в направлении погрузочной платформы. Воцарилась гробовая тишина.

Когда она проходила мимо грузчиков, то один из них улыбнулся, подмигнул и протянул ей банку куриного супа со стручками бамии. Края банки были слегка помяты, поэтому, когда она вышла на улицу, то выбросила ее подальше.

24

Дортмундер почувствовал запах майонеза. Он открыл глаза и увидел возле своего носа небольшую банку и подумал: «Что делает в постели бутылка майонеза?».

- Мэй…- произнес он и попытался сесть, как вдруг страшный приступ боли возник в его спине.

Только тогда он осознал, что он не был в постели, а уснул на столе под белым ярким светом люминесцентной лампы на потолке. Сначала он сидел на стуле, затем плюхнулся на стол и уснул рядом с банкой майонеза Ж. К. Тэйлор… Стол в приемной, Государственный банк Авалона, взлом и кража на всем этаже… Спасение сестры Мэри Грейс. Теперь вспомнил.

Дортмундер сидел за столом Ж. К. Тэйлор и ждал наступления полуночи. Он вспомнил, что хотел только чуть прищурить глаза, потому что свет был такой яркий, а затем картинка начала расплываться, появился запах майонеза. И вот он снова здесь. Небольшие электронные часы на столе Ж. К. Тэйлор показывали 2:11. Куда, черт побери, подевались все остальные? Отправились на дело без него?

Нет. Напротив него, разместившись на полу, с кепкой «Сооrs» на глазах, открыв рот и в омерзительной позе, спал Уилбер Хауэи. «Скандинавские секреты в браке» лежала на его коленях. Из другой комнаты доносился храп громче работающих топливных баков корабля Виннебаго.

2:11. Фактически 2:12 уже. Время начинать. Дортмундер встал и тут же снова сел, потому что мышцы его спины ужасно затекли.

- Ах,- вздохнул он.- О, боже.

Он начал раскачиваться взад и вперед, пытаясь поочередно поднимать плечи. Когда часы показали 2:14, он сделал еще одну попытку встать. На этот раз он поднялся на ноги, но все еще продолжал на всякий случай слегка опираться руками о стол.

- Хауэи,- позвал он охрипшим голосом, затем откашлялся и снова сказал:- Хауэи.

Коротышка, чем-то напоминающий спящую собаку, дернулся во сне, и книга упала с колен на пол и закрылась.

- Куда, черт побери, все запропастились?- требовал ответа Дортмундер.

Вместо ответа Хауэи закрыл рот и издал причмокивающий звук.

Немного прихрамывая, Дортмундер выбрался из-за стола и направился в соседнюю комнату, которая выглядела как после встречи выпускников школы.

Тини Балчер храпел, полулежа, растянувшись на столе, поместив руки и щеку рядом с пресс-папье, оставшаяся же часть массивного туловища покоилась на вращающемся кресле. Энди Келп, спал, скрутившись как виноградная ветка, на металлическом складном стуле перед пианино. Стэн Марч поставил старый коричневый кожаный стул возле окна и повис на нем без сознания как брошенная спецодежда.

Надкусанные бутерброды, пустые контейнеры из-под йогурта, жестяные банки с газированной водой валялись повсюду.

- Почему никто не остался дежурить?- требовал ответа Дортмундер у всей комнаты.

Энди Келп зашевелился на складном стуле и случайно нажал локтем на пианино, которое воспроизвело отрывок из «Воццека» Берга. Это в свою очередь заставило Тини заурчать и принять более удобное положение. Стэн Марч сел прямо, руками сжал существующий только в его сознании руль авто и закричал:

- Я не сплю, я не сплю! Оставайся на своей полосе!

Келпа встряхнуло. С широко открытыми стеклянными глазами он резко встал, запутался, упал на пианино, сыграл «Микрокосмос» Барток и очутился на полу. Весь этот шум разбудил Тини. Он встал на дыбы как морж, широко расставив руки и сбросив все вещи со стола. И прежде чем он пришел в сознание, кресло под ним качнулось, он потерял равновесие и, размахивая толстыми ногами в воздухе, рухнул на пол. Между тем Стэн, отчаянно пытавшийся повернуть влево на своем кожаном стуле, задел край стола и с него попадали степлеры, ручки, настольные календари и блокноты.

Затем наступила кратковременная тишина. Дортмундер медленно посмотрел вокруг.

- Вы закончили?- спросил он.

- Ну и ну!- закричал из другой комнаты Хауэи и одновременно послышался грохот падающих металлических полок книжного шкафа с несколькими тысячами книг.

- Тщательно подобраны,- сказал сам себе Дортмундер и посмотрел с неприязнью на свою правую руку.- Подобраны,- повторил он.

25

Дортмундер присел на корточки рядом с Хауэем и спросил:

- Ты уверен, что все сделал правильно.

- Я уверен,- ответил Хауэи.

Было почти три ночи. Все они уже проснулись окончательно, сходили в мужской туалет, умылись, причесались и сделали легкую уборку в офисе Тэйлор. Теперь они стояли на площадке 27-ого этажа и ждали, когда Хауэи откроет дверь аварийного выхода.

- Я не сомневаюсь относительно тебя,- сказал Дортмундер.

- Отлично,- ответил Хауэи.

Он сидел на полу напротив панели, за которой была спрятана система безопасности, разложив инструменты вокруг себя в виде магического круга. Он вынул левый верхний и правый нижний винтики и уронил их в карман рубашки. Тини, Стэн и Келп сидели на ступеньках и зевали, наблюдая за его работой.

- Здесь больше систем безопасности, чем на седьмом этаже,- напомнил Дортмундер.

- Я знаю,- ответил Хауэи и слегка открутил нижний левый болтик.

- Я имею в виду, что сейчас очень напряженный момент.

- Конечно,- согласился Хауэи

И одновременно он дернул к себе левый угол панели, затем вставил в образовавшуюся щель оранжевую пластиковую рукоятку отвертки и начал двигать ею вверх, стараясь максимально отогнуть левый верхний угол панели подальше от стены.

Дортмундер продолжил:

- Наступит тяжелое время, если что-то пойдет не так.

Хауэи сделал глубокий вздох и остановился.

- Послушай, приятель. Случайно не твоя мамочка звонит?

- А-а?- Дортмундер прислушивался несколько секунд, прежде чем окинуть Хауэя прищуренным взглядом.- Что это значит?

Хауэи ткнул пальцем поверх своего плеча в остальных участников бригады и произнес:

- Знаешь, мне кажется, ты должен быть вместе с ними на галерке.

Дортмундер указал на отвертку, застрявшую посредине панели:

- Просто для примера,- попросил он,- просто, чтобы я понял, для чего это?

- Ну, тогда, я расскажу тебе,- согласился Хауэи, доставая болт из кармана рубашки. Он подтянул отвертку до левого верхнего угла панели, вставил винтик обратно в отверстие и прикрутил его другой отверткой.- Смотри, в чем суть. Эта система сработает согласно тем схемам, которые ты получил, следующим образом. Если кто-нибудь вытащит эти болтики после шести вечера, то автоматически сработает сигнал тревоги в кабинете службы безопасности. Теперь ты понимаешь?

- О, значит, они будут знать, если кто-то совершит взлом.

- Ну и ну, ей-богу, ты схватываешь на лету,- сказал Хауэи.- Так вот чем я занимаюсь здесь…

Он вытащил левый нижний винтик, ослабил одним поворотом отвертки правый болт сверху панели и повернул всю панель вокруг этого болта, чтобы за ним образовалось небольшое пространство. Затем он поджал правый верхний болт.

- Вот чем я занимаюсь,- сказал Хауэи.

- Неплохо, - прокомментировал Дортмундер, рассматривая с восхищением проделанную работу.

Уилбер усмехнулся и кивнул:

- Теперь послушай, я знаю, что ты бос этой экспедиции и все такое, но пока я здесь внизу, ты знаешь, что я имею в виду? Быстро исчезни.

С лестницы донесся голос Тини:

- Дортмундер, иди сюда. Ты заслоняешь его, я не вижу, что он делает.

По правде говоря, теперь Хауэи выглядел совершенно другим человеком, более надежным. Он безропотно отложил ту книгу с брачными тайнами, без единой жалобы поднялся на восемнадцать лестничных пролетов и принялся за работу с видимым желанием и без баловства. Дортмундер решил, что ничего не случиться, если он оставит Хауэя наедине с его обязанностями.

- Окей, не буду тебе мешать,- сказал он и пошел к остальным, присел и начал наблюдать за ходом работы Хауэя.

А работа протекала гораздо сложнее, чем на седьмом этаже. Внутри панели располагались ряды печатных плат на толстой доске – припаянные проводники с одной стороны и длинные цветные провода на другой, которые свисали вертикальными линиями. Хауэи пальцами своих рук и остроконечными инструментами внимательно изучал содержимое панели, притрагивался к проводам, соединял их, изолировал микросхему. Он аккуратно разбирал «внутренности», менял звенья, отсоединял их и образовывал новые, используя проволоку и серо-голубое вещество похожее на жевательную резинку или пластилин. Периодически он пользовался тестером и тот всегда загорался.

Все эти операции даже без «помощи» Дортмундера заняли некоторое время. Спустя минут десять Хауэи начал издавать кудахтающие и похрюкивающие звуки, которые означали раздражение и разочарование, каждый раз, когда тестер загорался.

- Ну и ну, милашка, работай?- бормотал он.

Но, в конце концов, он отодвинулся от панели, повернулся к остальным и произнес:

- Еще один шедевр от Уилбера Хауэя, господа. Он полностью ваш.

Все встали и начали потягивать замлевшие мышцы, а Дортмундер похвалил его:

- Ты молодец.

Продолжая сидеть на полу, Хауэи сердито посмотрел на Дортмундера и ответил:

- Как ты думаешь, звезды падают в Алабаме? Идем и узнаем это.

- Конечно,- вмешался Тини и направился к аварийной двери.

Дортмундер заметил, что Хауэи настороженно смотрит на систему охранной сигнализации. И только после того, как Тини открыл дверь, на лице Хауэя появилась большая улыбка облегчения и он начал собирать свои инструменты.

Первым вошел в дверь Тини, затем Келп и Дортмундер, последним был Хауэи с полным комплектом инструментов, который мягко закрыл ее за собой. По правой стороне он них располагались темные окна «Антикварные Ювелирные Изделия из Азии». Свет горел только в коридоре, и его было достаточно, чтобы каждый драгоценный камень, обрамленный в серебро или золото, переливался всеми цветами радуги.

- Я называю это «красотой»,- сказал Тини.

Они направились ко входу в «Азиатский Антиквариат» и Хауэи предложил:

- Хотите, я открою его?

- Я займусь этим,- сказал Тини, подойдя к двери.- Ожидание,- произнес он это слово едким голосом.- Ожидание – это тяжелое испытание для меня. Когда я был совсем маленьким, за неделю-две до Рождества я шел в центр и крал из магазина несколько игрушек,- и он ударил правой ногой в дверь.

26

В марте 1979 года на атомной станции Три-Майл-Айленд, расположенной в Пенсильвании возникли неполадки в оборудовании. Индикаторы и датчики зафиксировали сбой в работе, однако этих показаний было недостаточно, чтобы задействовать службы спасения. Иногда такое случалось, что какой-нибудь прибор выходил из строя, вызывая определенного рода трудности, но это были неопасные поломки. Каждый день снимались показания индикаторов и датчиков согласно нормативам. И когда приборы на атомной станции Три-Майл-Айленда снова показали «непривычные» величины, то работники решили, что ничего серьезного не произошло, очередная несущественная поломка очередного механизма.

Когда возникли неполадки в оборудовании на химическом заводе в Бхопале в Индии в январе 1985 года, когда различные индикаторы и датчики показали нарушения в работе техники, то и этих показаний было недостаточно, чтобы задействовать службы спасения. Ведь иногда так случается, что какой-нибудь прибор ломается, вызывая определенного рода трудности, но это всего лишь неопасная поломка. Каждый день снимались показания приборов согласно нормативам. И когда те показали «непривычные» величины, то работники решили, что ничего серьезного не произошло, очередная несущественная поломка очередного механизма на заводе в Бхопале.

Государственный банк Авалона не только взмывал ввысь своими семьюдесятью шестью этажами, но и на четыре этажа уходил в землю острова Манхэттен, два из которых были полностью оснащены металлическими лестницами и лифтами. Это массивное и автономное здание очень напоминало большой пассажирский лайнер. За исключением того, что небоскреб пришвартован всегда в одном и том же месте и, конечно, неподвижен, ведь небоскребы не плавают. Ах, неважно, забудь все это.

На втором «нижней» этаже располагалось складское помещение, которому не страшен был огонь, землетрясения или, предположительно, ядерные взрывы. В нем хранились различные папки, документы, векселя и некоторые провокационные видеоматериалы. Также на этом этаже располагались бригада пожарных и вооруженная группа мобильного реагирования, три внештатных группы, а этажом выше еще и служба безопасности.

На цокольном этаже были размещены также тренажерный зал с раздевалками и душевыми, помещение для отдыха, несколько офисов и три камеры предварительного задержания. Помещение службы безопасности включало также общий оперативный пункт, из которого постоянно доносился характерный шум. На стенах висели мониторы системы видеонаблюдения с рядами красный огней (ни один из них не горел) и масса различных циферблатов и датчиков. Каждую ночь дежурило шесть охранников, которые находились на службе в специальной голубого цвета униформе с нашивками на плечах «Общая Служба Безопасности» на фоне земного шара. Они сидели за длинными столами, в которые были вмонтированы циферблаты и датчики, а под рукой всегда находились телефоны, системы двусторонней связи и радиовещание. В воскресенье в 3:04 утра один из этих охранников хмуро посмотрел на один из индикаторов на столе напротив и произнес: «Что?». До этого момента в комнате оперативного пункта было тихо и спокойно, поэтому ничего удивительного, что большинство работников заинтересовалось случившимся, а один из них спросил: «Что случилось?». «Я заметил сигнал»,- ответил тот, еще более нахмурившись. Он продолжал смотреть на небольшую лампочку индикатора с небольшим стержнем внутри, окрашенную в красный и зеленый цвет. До сих пор, за исключением двух коротких периодов, когда система проходила тестирование, зеленая половина индикатора всегда горела. Однако с того момента, как находящийся двадцать семь этажей выше мужчина по имени Уилбер Хауэи неправильно прочитал схему, согласно которой удаление любого верхнего болтика на панели системы безопасности чревато срабатыванием сигнала тревоги в службе безопасности. Стержень внутри индикатора слегка щелкнул как в игровом автомате и загорелся красный цвет. Никто в комнате не встревожился, никто не подошел поближе, чтобы рассмотреть этот сигнал. В конце концов, ведь с этим зданием ничего не происходит плохого, а всем аномалиям можно найти объяснения. Один из охранников спросил:

-Что за сигнал?

-Просто…- мужчина постучал по стеклу ногтем, но индикатор по-прежнему светился красным цветом.- Всего один небольшой индикатор вот здесь,- ответил он, глядя на огромное табло, сплошь покрытое индикаторами.- Что-то произошло на двадцать шестом,- определил он место, откуда поступил сигнал.

Именно в этот момент Уилбер Хауэи сделал небольшую паузу, чтобы объяснить Дортмундеру, в чем состоит его работа. Тем самым он вызвал задержку в работе оборудования и автоматически потревожил маленький красный индикатор.

Один из охранников хмуро посмотрел на мониторы. Когда нужно контролировать семьдесят четыре этажа, то не обязательно подробно помнить каждый этаж, и какой из них оборудован системой видеонаблюдения, а какой нет.

- Камеры не зафиксировали движение.

- Позвонить в вестибюль, чтобы послали кого-нибудь наверх?

Мужчина, который первым отметил изменение в работе оборудования, покачал головой. Уилбер Хауэи, которого Дортмундер наконец-то оставил в покое, вставил заново недостающий болтик. В тот самый момент охранник снова постучал тем же пальцем по индикатору, и красный цвет сменился на зеленый.

- Вот и все,- произнес мужчина.- Теперь все в порядке.

- Не спускай глаз с него,- посоветовал кто-то.- Если такое повторится, то оставь заявку на техническое обслуживание в понедельник.

Первый охранник еще раз постучал по стеклу. Индикатор продолжал гореть зеленым, а наверху Тини Балчер пинком открыл дверь в «Азиатский Антиквариат».

- Проблем нет,- произнес охранник.- Все в полном порядке.

27

На шестидесятом этаже Хауэи снова захотел сделать передышку.

- Ты ведь знаешь, что кроме этих выходных другой возможности не представиться,- сказал ему Дортмундер с отвращением.

Хауэи выглядел как человек, которого переполняли остроумные ответы, с помощью которых он отведет душу, как только восстановит сбившееся дыхание. Он сидел на верхней ступеньке шестидесятого этажа, обмахивал шляпой свое лицо покрытое красными и белыми пятнами, время от времени поглядывал блестящими глазами на Дортмундера, дышал как хулиган, который балуется-звонит по телефону, но продолжал молчать. Часы Дортмундера, которые всегда спешили или отставали на несколько минут, теперь показывали 3:50. Согласно его плану нужно подняться на вершину башни, освободить сестру Мэри Грейс и вернуться с ней до шести утра в офис Ж. К. Тэйлор, прежде чем кто-либо проснется и сориентируется, что она исчезла, но из-за Хауэя все продвигалось значительно медленнее. Было уже почти четыре часа утра, а им нужно было преодолеть еще четырнадцать пролетов, и в конце их пути Хауэи должен был открыть двери для Дортмундера, чтобы тот мог начать.

- Дай знать, когда будешь готов,- попросил Дортмундер.

Конечно же, он не хотел, чтобы парень стал полностью недееспособным или умер, или с ним произошла какая-нибудь другая реальная проблема наподобие этих, но, с другой стороны, дело требовало спешки, и делать привалы для отдыха каждые несколько минут не было времени.

- Эй,- произнес Хауэи, когда восстановил немного дыхание.

- Пиши письма,- предложил Дортмундер,- Или прими обет молчания.

- Ей-богу,- начал жаловаться Хауэи.

Затем он прихлопнул свою шляпу на голове, глубоко вздохнул, схватился за перила обеими руками, подготавливаясь к тому, чтобы встать на ноги и произнес:

- Эй… а ты не мог найти… монахиню… в подземной темнице?

- В башне,- ответил без сочувствия Дортмундер.- Нам нужно именно туда.

Хауэи поднялся на ноги, перегнулся через перила и пристально всматривался в самый верх, где заканчивалась лестница. Было заметно, как дергается кадык на его тощей шее, которая напоминала сдавленную банку пива.

- Никогда не был альпинистом,- признался он.- Женщины – вот на кого было желание влезать.

- Подумай, путь обратно вниз будет гораздо легче,- сказал ему Дортмундер.

- Шестьдесят раз… сколько этажей? Семь на семьдесят четыре, но не тринадцать, это, ну, уххх…

- А не мог ли бы ты одновременно считать и подниматься по лестнице?

- Возможно,- ответил Хауэи и, наконец-то, начал с трудом взбираться по лестнице верх, костлявыми руками цепляясь за металлические поручни.

Он не мог, конечно же, нести свою сумку с инструментами, поэтому ее держал Дортмундер.

Поднимались они очень, очень медленно. Дортмундер перекладывал сумку с инструментами из руки в руку, а Хауэи периодически издавал хрипы «Эй» или «Подожди». Один раз он остановился на середине лестничного пролета и объявил:

- Одна тысяча пятьдесят шесть!

Дортмундер, который в этот момент перекидывал сумку с рабочими инструментами из одной руки в другую, уперся в спину Хауэя, чуть было не потерял равновесие и не упал.

- И что это значит?

- Как много шагов!- ответил Хауэи, повернулся и окинул триумфальным взглядом Дортмундера, который почти сразу же сменился недовольным.- Я думаю, что, в любом случае. Посмотрим…

- Идем,- напомнил Дортмундер.

Хауэи повернулся и зашагал вверх, тяжело отрывая ноги, словно человек в магнитных ботинках пересекающий металлическую поверхность. И без каких-либо еще инцидентов два путешественника дошли по спирали лестницы вверх на семьдесят четвертый этаж, где Хауэи ахнул, увидев ворота закрывающие доступ на следующие два этажа. Указав на них, он снова ахнул, гневно покачал головой, отдышался и снова показал на них:

- Две минуты и я просто взломаю их.

- Отлично,- сказал Дортмундер,- а через три минуты здесь у тебя появиться множество новых друзей с оружием в руках,- и показал ему панель системы безопасности рядом с дверью.- Мы пройдем через дверь.

Хауэю продолжал смотреть на ворота.

- Но почему не сюда, вверх по лестнице?

Дортмундер поставил сумку на пол рядом с панелью системы безопасности и произнес:

- Разве ты не разбираешься в спецификации? Наверху установлена совершенно иная система. К ней невозможно даже притронуться.

- И что ты будешь делать?- Хауэя эта новость даже не огорчила, скорее наоборот.

Он почесывал костяшками пальцев свою седую щетину и уважительно поглядывал на ворота.

- Они должно быть действительно любят ту маленькую монахиню, как ты думаешь?

- Как бы то ни было, они не выпускают ее,- сказал Дортмундер и посмотрел на часы 4:45.- Идем, Уилбер.

Судя по всему, индивидуальный подход к Хауэю заключался в использовании имени, так как тот без суеты присел, скрестив ноги, перед панелью, сделал взмах отверткой -

(«Черт»,- выругался тот же сотрудник службы безопасности, - «загорелся еще один!» Он постучал костяшками пальцев по стеклу индикатора, и красный цвет сменился снова на зеленый.- «Нет, все в порядке. Черт знает, что происходит»).

- и ткнул ее в провода и платы, насвистывая между зубов "Daisy, Daisy, Give Me Your Answer, Do…"

- Вряд ли дело в этом,- прервал он свою песню в какой-то момент.- Система безопасности никудышная.

Дортмундер знал об этом еще раньше из тайно переправленных книг сестры Мэри Грейс.

Инженерные и архитектурные фирмы на этом этаже пользовались самыми простыми дверными сигнализациями. Юридическая контора установила небольшие датчики в нескольких кабинетах, срабатывающие на тепло и звук. Маркграф Корпорейшн не применила на этом этаже ни одну из своих систем безопасности. Согласно плану, из Маркграф на семьдесят шестой этаж вела другая лестница, доступ к которой Дортмундер и попросил открыть Хауэя.

Трудно было однозначно ответить, что собой представляла Маркграф, кроме того, что являлась корпорацией, имела свои отделения и была связана с другими холдингами Фрэнка Риттера. Однако, каким бы родом деятельности не занималась данная фирма, Дортмундеру не улыбалась перспектива встречи в пять утра с кем-либо ведущим бизнес внутри этой корпорации, ведь иной возможности спасти монахиню не представится.

Дортмундер считал себя важным звеном в цепочке «взлом-и-похищение». Он не был специалистом, как Уилбер Хауэи, но без особых проблем мог обойти обычные замки и системы безопасности. Поэтому когда Хауэи наконец-то расслабился и, улыбаясь с удовлетворением мастера на пике своего творчества, в конце концов, он прошел семьдесят четыре этажа, произнес:

- Он весь твой.

Дортмундер ответил ему:

- Это прекрасно, Уилбер. Только прикрути панель обратно на место, чтобы не вызвать лишних вопросов, а затем можешь вернуться обратно вниз. Дальше я всего сделаю один.

- Тебе точно не нужна моя помощь?

- Я видел спецификацию,- заверил его Дортмундер, открывая дверь аварийного выхода в холл (что не вызвало никакой реакции внизу в службе безопасности). Двери Маркграф - словно легкий ветерок. Они откроются сами по себе, когда увидят, что иду я,- и, прикоснувшись рукой к виску на знак прощания, добавил:- Жди меня скоро вместе с сестрой Мэри Грейс,- и Дортмундер шагнул в холл, позволив двери мягко закрыться за ним, и насвистывая почти как Хауэи, он направился в Маркграф.

И дверь корпорации действительно открылась перед ним. Крепкий мужчина в камуфляже, держа в правой руке русский АК-47, посмотрел на Дортмундера и произнес:

- Еще один отставший солдат. Пойдем, парень.

- Гм,- вырвалось у Дортмундера.

- Давай двигайся,- поторапливал его крепыш, размахивая винтовкой как метлой.- Мы опаздываем.

-О. Ага,- и Дортмундер вошел в Маркграф.

28

«У этих беспощадных убийц хромает дисциплина»,- так думал Вирджин Пикенс, сопровождая последнего отставшего через холл Маркграф в зал собраний. Вот, например, этот парень слонялся по коридорам, когда, как предполагалось, должен был изучать орудия своего ремесла.

Люди наверху допустили оплошность в том, что разместили лекции на политические темы первыми в учебном плане. Для такого рода людей как эта толпа политика и социальные проблемы не представляли абсолютно никакого интереса. Все, что они хотели знать сводилось к трем вопросам: кто на нашей стороне? Кто против нас? И чем я могу убить их? «Именно эту лекцию мы и должны провести сейчас»,- так думал Вирджин Пикенс, - «но мальчикам стало скучно, и они разбрелись по зданию».

Его работа заключалась в том, чтобы вернуть их всех на место. Зал для собраний, в который они вошли, представлял собой ярко освещенный небольшой театр, легко вмещающий тысячу человек с шикарными красного цвета стульями, расположенными рядами в направлении киноэкрана. Пикенс заметил, что почти половина бойцов разделилась на небольшие группы и была занята разговором, который прекратился с его появлением. Болтуны повернули свои настороженные, недружелюбные глаза с нависшими веками в его сторону, поскольку он являлся представителем Людей сверху.

Тем временем остальные ребята сидели по одиночку или парами в молчании, притихшие, поглядывали на пустой экран кино, курили, почесывали старые татуировки и выглядели взволнованными. Проснулись они совсем недавно, позавтракали, но все еще выглядели и чувствовали себя довольно сонными. Пикенс знал, что они созданы не для бездействия и скуки, они расшевелят немного этот район.

- Принеси стул,- приказал Пикенс отставшему, который выглядел обманчиво тихим парнем, и, направляясь к сцене, произнес громко для всех:- Господа, займите свои места, мы будем беседовать о смерти и разрушении.

По залу пронесся гул, который, по-видимому, состоял из равных частей одобрения и недовольства. Пикенс прошел через четыре ступеньки сцены и оказался рядом с ломберным столом, стоящим возле экрана. Красно-бело-синим флагом с различными треугольниками и звездами прикрывал какой-то предмет, лежащий на этом столе. Пикенс встал за стол лицом к толпе, схватил АК-47 за магазин и поднял его в воздух. Если бы экран позади него зажегся красным цветом, то он выглядел бы точь-в-точь как Большевик на плакате в начале двадцатых.

- Некоторые из вас знают название этого оружия, не так ли?- произнес он.

- Черт, конечно «да»,- послышалось несколько голосов.

- АК,- донеслось еще.

- Рушен, - прокричал кто-то, - откуда он?

- Этот,- вопрошающе сказал Пикенс, улыбаясь, потому что ему удалось пробудить всеобщий интерес,- именно этот из Чехословакии. Один из довольно неплохих.

- Недурно,- добавил спрашивающий.

Странным фактом было то, что АК-47 был спроектирован русскими, а также с помощью пленных немецких дизайнеров и инженеров после Второй мировой войны. Русские находились под впечатлением вермахтской штурмовой винтовки МР-44 (Maschinenpistole MP44) . Его аналоги производили заводы в странах Восточной Европы, которые подписали Варшавский договор. Их качество было несравнимо с выпускаемой современной МР в России. Качнув винтовкой чешского производства, Пикенс улыбнулся своему войску и произнес:

- Вы сделал гораздо больше, чем любой из этих или тех маленьких коричневых человечков, правда, ребята?

Тихий смех поднялся в зале, и это было хорошо, они начинали разогреваться. АК-47 с металлическим складывающимся прикладом, благодаря чему длина могла быть сокращена до 24 дюймов, последние лет тридцать был самым любимым оружием партизан, террористов, борцов за свободу, наемников и других темных личностей во всем мире. Конкуренцию ему мог составить разве что только израильский «Узи». Пикенс тепло улыбнулся своим мальчикам, дружественно улыбнулся оружию в своей руке и добавил:

- Так оно и есть. А теперь…- и он сделал паузу для усиления эффекта,- а теперь вы можете забыть эту чертову вещь!- сказал Пикенс и резко бросил автомат в правую сторону, где тот ударился о стену и упал на пол за занавес.

Это разбудило их. Простые мысли и простые развлечения. Пикенс знал, как следует вести себя с такими парнями, это была его жизнь. Продолжая улыбаться, он поднял со стола флаг за два его края и продемонстрировал им:

- Кстати, это флаг Герреро. Когда мы доберемся туда, когда вы увидите кого-либо несущего этот флаг или размахивающего им – стреляйте. Это наша добыча.

Мальчика от удовольствия даже заурчали, а один из них спросил:

- Как выглядят наши бойцы?

- Зеленая повязка на руке и неважно, какая одежда или тряпки на нем,- Пикенс продолжал держать флаг.- Наши войска там состоят из солдат нерегулярной армии, парни, будьте с ними осторожнее, если они загорятся какой-нибудь идеей.

Раздался спокойный смех профессионалов, размышляющий о любителях, рассказом о которыми Пикенс завершил свою тщательно продуманную презентацию. Он скомкал флаг Герреро, швырнул его в том же направлении, что и автомат и показал другое оружие, лежащее на столе. Он подхватил, вытянул его перед собой и произнес:

- Джентльмены, это Вальмет.

- Этот финский ублюдок!- кто-то прокричал.

- Очень хорошо,- похвалил его Пикенс, продолжая ухмыляться, словно и не был против того, что его сюрприз испортили.- Так оно и есть, это финский Вальмет М-60. По сути, он был создан на базе автомата Калашникова и адаптирован к условиям Финляндии. Он как АК-47, но все же это не АК-47, так что они не настолько похожи как вы думаете. И если вы не будете держать у себя в памяти разницу между ними, то голова взорвется и возможно это будет ваша голова.

Он полностью захватил их внимание. Оружие, путешествия и деньги были единственными вещами, которые интересовали этих парней и, наверное, в той последовательности, которую назвал он. Продолжая держать Вальмет, Пикенс указывал на его особенности:

- В первую очередь, вы должны отметить, что он полностью из металла, большая его часть покрыта пластиком, отсутствует деревянная рукоятка или цевье. Данные материалы не вызовут проблем в странах с холодным климатом, как например Финляндия, но мы отправляемся в жару, поэтому старайтесь держать его в тени. Во-вторых, вы должны знать, что его конструкция не предусматривает спусковую скобу, только вот этот небольшой кусок метала впереди и ничего больше под спусковым крючком. В более поздней модификации винтовки М-62 будет добавлена спусковая скоба, и многие из вас ее получать, но большинство будет довольствоваться М-60. Так вот, ранняя модель не имеет предохранительной скобы. Причиной является то, что финские войска обязаны были стрелять из винтовки в толстых зимних рукавицах, поскольку в Финляндии климат морозный. А это значит, что вы должны помнить о предохранителе всегда, чтобы защитить себя, даже если ваши мысли и пальцы заняты непонятно чем.

Голос из зала прокричал:

- Какого черта мы берем гребаное оружие из гребаного Северного полюса и летим с ним в гребаные тропики?- и с ним согласились многие.

- Ну, теперь все зависит от Людей наверху,- ответил Пикенс.- Они принимают решения, а я просто подчиняюсь им. Они не хотят привлечь оружие Варшавского договора, поскольку не хотят, чтобы кто-либо сказал, что они поддерживают Кубинскую революцию. Не хотят они и оружие НАТО, поскольку не желают, чтобы кто-либо сказал, что они выступают против ЦРУ. Может быть, им просто предложили хорошую цену за Вальметы, я не знаю.

- Всегда происходит черт знает что,- с отвращением произнес голос.- Они хотят отправить нас на дерьмовую войну с неправильным дерьмовым оружием в такую же дерьмовую местность и к тому же в неправильное дерьмовое время года.

- Ты чертовски прав!- поддержало его несколько голосов, а вскоре и до большинства бойцов дошла основная мысль.

Они повскакивали со своих мест, чтобы выразить свое недовольство, трясли кулаками и выкрикивали свои мнения профессионалов. Начинался бедлам. Пикенс вжал голову в плечи и ждал, когда утихнет буря.

Нелегко было иметь дело со смертоносными маньяками.

29

Во рту у Дортмундера пересохло. Руки покрылись испариной. Хорошо, что сиденье пока еще было сухим. Только что он был в поисках монахини, и вдруг очутился среди настоящей армии убийц. Если бы Аттила мог вернуться, то был бы счастлив пообщаться с этими ребятами. Все, что хотел Дортмундер, чтобы они исчезли.

Они были легко возбудимой толпой. Их, например, всколыхнула новость о плохом оружии, которое они будут вынуждены использовать в предстоящей бойне. И можно только представить, как сильно раздразнить их новость о не участвующем в боевых действиях парне, этакой овечке в волчьей шкуре.

Дортмундер заставил себя не думать о возможных последствиях, если они узнают правду. Он пытался изо всех сил стереть из мыслей сцену, в которой толпа парней разрывает его тело на части, а затем мощными челюстями и крупными зубами вгрызается в его плоть. Он пытался и пытался и пытался что есть мочи не думать о том, как тот здоровяк спрыгивает со сцены с пеной у рта и, размахивает М-60 над головой после того, как выпустит пулеметную очередь по проходам. Он старался прогнать мысли, что его могут втоптать в дверной коврик все эти туго зашнурованные десантные ботинки.

Он боролся с возникающими в его воображении триптихами своей мученической смерти… но проиграл.

Ближайший головорез, который сидел с правой стороны Дортмундера два места от него, теперь встал на ноги и размахивал рукой, украшенной татуировкой с изображением змеи, обвивающей женщину в невероятном половом акте. Вдруг этот парень остановился, посмотрел на Дортмундера и прокричал:

- Тебе нравится оружие для снежной бабы?

Дортмундер посмотрел по сторонам. Он сидел на проходе и отсюда мог видеть, что был чуть ли не единственным мужчиной, который продолжал сидеть. Все остальные подскочили, кричали что-то в сторону сцены или хотя бы ругались с соседом.

Не бросайся в глаза!

Вскочив на ноги, Дортмундер прокричал парню:

- Черт возьми, нет!- Вскочив на ноги, прокричал Дортмундер парню с изображением змеи и женщины.- Я говорю, черт возьми, нет! И еще раз, черт, нет!

- Твою мать, хорошо сказано!- заявил парень и махнул кулаком, напрягся мускул, и женщина со змеей начали взаимодействовать.

«Присоединись к ним»,- мысленно сказал себе Дортмундер. Размахивая рукой без каких-либо татуировок, он вопил: «Черт, нет, мы не можем пойти на это!».

Мужчина с татуировкой змеи и женщины попятился:

- Что, черт побери, ты имеешь в виду, мы не можем пойти? Мы, черт возьми, не пойдем, мужик, мы не получили чертовы деньги!

- Верно,- согласился Дортмундер и снова начал размахивать теперь уже другой рукой, но тоже без татуировок и кричать:- Мы пойдем, но требуем пистолеты получше!

- Оружие,- исправил боец.

- Оружие!

Мужчина с изображение змеи и девушки на руке подошел ближе к Дортмундеру, разглядел его со сдерживаемым любопытством и спросил:

- Послушай, приятель. Где ты…

Раздался страшный грохот.

Все замерли, в том числе и мужчина с татуировкой. Наступила тишина. Дортмундер моргнул и посмотрел в направлении сцены, где здоровяк, уставший от всего стучал как молотком своей штурмовой винтовкой «Вальмет» по столу, который ко всему еще и развалился. И здоровяк теперь стучал уже по полу, создавая такой грохот, в котором утонули все возгласы возмущения. В пугающей тишине послышался голос Пикенса:

- Черт возьми, ребята, я также как и вы терпеть не могу Людей наверху, но они наняли нас для этой работы, и мы возьмем их чертовы шиллинги. Мы заключили сделку, поэтому мы либо проигрываем, либо играем. Этим я зарабатываю себе на жизнь, так что я собираюсь остаться и играть. Вы хотите проиграть?

Бурные и красочные отклики, которые донеслись до него на этот раз, касались в основном вопроса чистой игры без мошенничества.

- Никогда не играю с людьми нечистыми на руку!- прокричал Дортмундер, войдя в курс дела, и сразу же почувствовал на себе взгляд человека с татуировкой.

Что я теперь сказал не так?

К счастью, здоровяк отвлек его внимание вопросом:

- Есть еще вопросы?

Кто-то позади Дортмундера проскрежетал ужасным голосом:

- Когда мы получим на руки эти гребаные финские щекотки для носа?

- Собственно говоря,- начал здоровяк, улыбаясь так, как будто только и ждал этого вопроса,- как насчет прямо сейчас?- затем он прокричал:- Эй, там сзади, откройте дверь и впустите их.

Все оживились и обернулись посмотреть, а особенно заинтересовался Дортмундер, который вдруг увидел выход. «Я нахожусь дальше всех от сцены»,- сказал он себе,- «я уже поднялся на ноги, а проход совсем рядом». Очень быстро он повернулся и шагнул в проход, радуясь тому, что крепыш попросил открыть дверь, через которую он переступит и побежит изо всех сил.

И все же нет. Кто-то сидящий шесть рядов за Дортмундером оказался проворнее и уже тянулся к дверной ручке. Черт. Черт. Дерьмо! Дортмундер отступил от прохода, сделал вид, что не замечает, как на него смотрит человек с татуировкой и стал наблюдать, как какой-то сукин сын открывает дверь.

Вошло несколько охранников здания, в аккуратно выглаженных и отутюженных синих униформах с пистолетами в кожаной кобуре на поясах. Они никогда не имели законной власти, но даже их отдаленная причастность к власти вселила надежду в Дортмундера. «Я сдамся тем парням»,- так думал он, - «я сдамся на их милость, потому что они должны обладать хоть каплей сострадания, а потом они сдадут меня». Так он и намеревался поступить и даже сделал глубокий вздох, готовясь сделать безумный рывок в плен, но его остановил звук сдавленного смеха, распространяющийся по комнате и исходивший от всех тех ухмыляющихся грубых парней. Леопарды наблюдали за домашними кошками. «Забудь об этом, они не смогут предоставить убежище для Дортмундера».

Сотрудники службы также почувствовали, какая атмосфера царила в зале, и двигались натянуто с каменными лицами, сохраняя чувство собственного достоинства, несмотря на то, что толкали большие багажные тележки через проход к сцене. На тележках были сложены уже открытые деревянные ящики и когда они достигли цели, здоровяк вынул сложенный лист бумаги предназначенной для пишущей машинки, развернул его и сказал:

- Ладно, все садимся.

И все присели. «Они подчиняются команде»,- подумал Дортмундер.

- А теперь я буду вызывать вас по имени,- начал крепыш,- тот, кого назову, подходит, расписывается в получении оружия и становится возле стены.

«Вызывать поименно?»,- Дортмундер уставился на бумажку в руку Пикенса. На том листе не значилось его имя. И не было имени, каким бы он мог воспользоваться, на какое он мог бы откликнуться.

Медленная смерть. Сейчас назовут имена шестидесяти человек, один за другим. По одному они будут вставать, и идти к сцене, подписываться под тем именем, которое будет названо. Один за другим они будут получать штурмовые винтовки, а затем выстраиваться в ряд вдоль стены, пока не будет произнесено последнее имя и не будет роздана последняя винтовка, и пока не опустеют ряды в зале.

За исключением одного.

Минуточку. Стать вдоль стены? Как же так? Дортмундер почувствовал, как крупицы его возбуждения тонут в океане обреченности и опустошении. Почему все должны выстроиться возле стены. Если бы только они возвращались на свои прежние места со своими Вальметами, то Дортмундер просто сделал бы вид, что уже получил оружие и, возможно, имелся небольшой, но все же шанс, уйти вместе с другими бойцами. Даже если бы мужчина с татуировкой сверлил его своими глазами, но не в этой ситуации, когда все будут стоять там и держать оружие. Оружие.

У кого-то, по-видимому, возник тот же вопрос, если не та же проблема, что и у него:

- Как же мы будем стоять у стены?- донесся крик.

Пикенс покачал головой и заулыбался почти нежно всем этим хулиганам и дебоширам.

- Я не хочу отправлять вас с оружием на прежние места,- пояснил он,- где, возможно, парень, который еще не получил свою винтовку и который будет недостаточно терпелив, захочет посмотреть ваше оружие. Мы все должны сохранять спокойствие.

«Это ты так думаешь»,- мелькнуло в голове у Дортмундера.

Был ли выход, хоть какой-нибудь выход? Мог ли он поднять руку и отпроситься в туалет? Маловероятно, хотя на самом деле с учетом его нынешнего положения, визит в туалет не оказался бы лишним. Что же делать? Мог ли он в середине списка подняться, якобы отзываясь на свое имя, и притвориться, что идет к сцене, а на самом деле двинуться к выходу? Нет. Мог ли он подождать, пока назовут почти все имена, а затем незаметно проскользнуть под свое кресло и ползти по полу в направлении выхода и… открыть дверь на виду у всех? Нет.

Раздался голос, но уже другой:

- Мы получим сейчас патроны?

По какой-то неизвестной причине, этот вопрос вызвал смех в зале. Здоровяк улыбнулся и, подождав пока смех уляжется, ответил:

- Нет, ребята, я так не думаю. Вы получите патроны в самолете, а также ваши зеленые повязки.

- Когда мы сможем попрактиковаться с «малым»?- прокричал боец с изображение женщины и змеи.

- Когда приземлитесь в Герреро,- ответил Пикенс.- Будете стрелять в людей, пока не попадете, тогда и убедитесь, что оружие работает.

- А почему бы не пострелять здесь и сейчас в этих маленьких голубых мальчиков?- спросил кто-то и раздался глубокий гортанный гогот.

Охранники заморгали глазами, стараясь выглядеть суровыми и делать вид, что это не они были одеты в униформу голубого цвета.

- Они дружески расположены к нам, ребята,- снисходительно заметил здоровяк, но все в этой комнате осознавали, включая Дортмундера и охранников, что эти «ребята» могут охотно разорвать в клочья эти друзей просто для забавы.

Пикенс закричал:

- Давайте закончим, ребята,- и, сверяясь со списком, назвал имя:- Кроликовский!

Парень без одного уха и со шрамами на лице встал на ноги и пошел вперед, чтобы расписаться и получить свой Вальмет.

- Грубер! Санчес!

«А, может быть, кто-то не явился сегодня»,- думал Дортмундер, ссутулившись в своем кресле. - «Почему бы и нет? Так иногда случается. Парень опоздал на автобус или забыл завести будильник. Когда кто-то собирает группу людей, когда вызывают кого-нибудь, то всегда есть имя, на которое никто не откликается. Тогда вызывающий произносит «Эй», все смотрят по сторонам, и он, скривив рот в отвращении, отмечает что-то в планшете. И парню, который отсутствует, грозят неприятности».

Ну, не совсем неприятности. Не настоящие неприятности. Не такие, как эти сейчас. Почему такая ситуация не может произойти и на данный момент? (Возможно потому, что эту группу уже собирали некоторое время назад и все знали, кто присутствовал, а кто нет, но лучше такую возможность просто проигнорировать). Если так случиться, что здоровяк назовет имя, и никто не ответит, и он начнет осматривать толпу, готовясь скривить губы и отметить что-то на бумажке, то Дортмундер вскочит на ноги и промарширует вперед, подпишется и получит винтовку. Окей. План готов».

Дортмундер сидел напряженно в кресле и ждал человечка, который не пришел.

- Мессершмитт! Бунхулер!

Это не займет много времени, не так много, как хотелось бы. Дормтундер вжимался все глубже и глубже в свое кресло, пытаясь придумать альтернативный план на случай, если не сработает первый. «Закричать «пожар!» в переполненном театре. Не в этот раз. Кто-нибудь начнет стрелять… пистолет».

- Барбаранда! Пибоди!

«Пибоди? Мужчину с татуировкой зовут Пибоди?»,- подумал Дортмундер и отвел колени в сторону, чтобы тот смог пройти и стать обладателем винтовки. Татуировка на его другой руке изображала женщину и орла.

- Мордред! Голлум!

Все меньше и меньше бойцов оставалось на своих местах, все больше и больше выстраивалось вдоль стен. Они выглядели еще злее, когда стояли. Они выглядели намного злее с автоматами в своих руках.

«А может изобразить амнезию? Нет».

«А мог ли он встать одновременно с каким-нибудь другим парнем, затем настаивать, что именно его зовут Слейд или Траск, а тот другой мужчина самозванец? Нет. Не более одиннадцати секунд».

- Цуркмайстер! Фелл! Омега!

Вот и свершилось. Вот и повод, ради которого все собрались. Шоу под названием «прогульщик» не состоялось. Были только уже опустевшие деревянные ящики, полдюжины нервных охранников, здоровяк со своим списком, стоящий на сцене, тридцать вооруженных варваров, выстроившиеся линией вдоль стены, и Дортмундер. Сидящий. Один. В середине зала.

От хмурого взгляда Пикенса повеяло холодом в сторону Дортмундера.

- Скажи-ка, парень,- позвал он, подняв лист бумаги и постучав по нему,- как так случилось, что твоего имени нет в этом списке?

«Придумай что-нибудь»,- приказал Дортмундер сам себе.

- Гм,- выдавил он из себя, так и не придумав ничего.- Да-а,- начал он, зная, что взгляды и оружия всех направлены на него.- Гм.

Здоровяк развернул свой собственный Вальмет в сторону Дортмундера и приказал:

- Это оружие, парень, имеет полную обойму. Имя, звание и серийный номер, мальчик, и не стесняйся.

Дортмундер все же смущался и ничего не мог с этим поделать, но он должен был что-нибудь ответить:

- Ну, гм, меня зовут Смит.

- Хо,- вырвалось у кого-то, но здоровяк и его Вальмет не оценили юмор.

«Почему он назвался Смитом?»,- спрашивал Дортмундер сам у себя. Все это сведет его с ума.

- На ваших ногах, мистер Смит,- произнес крепыш,- я продемонстрирую силу отдачи винтовки «Вальмет». Встать!

Дортмундер встал. Он продолжал искать выходы из этой затруднительной ситуации. Притвориться, что него сердечный приступ? Заявить, что он полицейский и заключить всех их под стражу? А как насчет… насчет… а что, если он назовется представителем компании, которая продала им Вальметы, а чек так и не был выписан?

- Выйдите в проход, мистер Смит,- приказал Пикенс и Дортмундер послушался.- Теперь, ребята, вы почувствуете отдачу, которую производит это оружие, преимущественно назад на небольшое расстояние, поэтому можете без остановки провести в данном районе цели неограниченное количество выстрелов. Прощальные слова, мистер Смит?

- Я могу все объяснить,- сказал Дортмундер, а про себя подумал «мои последние слова звучат «я солгал».

И свет погас.

Щелчок. Треск. Темнота, кромешная тьма. Дортмундер просто застыл на какую-то долю секунды, затем повернулся и побежал к двери так, как будто его жареный петух клюнул.

Бац! И дверь оказалась запертой. Дортмундер барабанил по ней своим лбом, носом, коленями, локтями, костяшками пальцев и даже пряжкой ремня. Позади него вдруг проснулись все обитатели зоопарка, доносилось рычание и кудахтанье, ослиный рев и лай. И над всем этим гамом раздался быстрый БАП- БАП- БАП- БАП и эхом прозвучал в закрытом помещении.

Дверь затряслась под ударами пары выпущенных пуль, и Дортмундер отскочил назад, размахивая дико руками, в темноту зала, где небольшая холодная рука сомкнулась вокруг его запястья.

«Не-е-е-е-е-т!» Вампиры, вурдалаки и все другое, что охотиться ночью было гораздо хуже, чем Вальмет!

Вторая рука нащупала его рот, чтобы закрыть его, но вместо этого обнаружила нос и сжала его.

- Нг-г-г-г,- выдавил из себя Дортмундер.

Первая рука потянула его запястье, в то время как вторая отпустила нос, похлопала по щеке и исчезла.

«Друг? В этом дурдоме?».

«Ну, ведь кто-то же выключил свет, верно?».

Дортмундер позволил увести себя подальше от воплей и криков, доверился этой маленькой, но сильной руке, обвившей его запястье. Он почувствовал, что они повернули потому, как звуки на заднем плане стали слабее и вскоре перед ним забрезжил свет коридорных огней.

- Они включили свет,- произнес Дортмундер и в царившем полумраке попытался рассмотреть своего спасителя.

Это была девушка. Около двадцати. Низкого роста, худощавая, в голубых джинсах и в цельной черной блузке с длинными рукавами и высоким воротником. Угрюмое лицо и горящие глаза. Она повернулась в сторону света и толкнула дверь слева, ведущую в холл. Они вошли в обычный пустой офис, освещенный флуоресцентными лампами. Закрыв дверь, девушка оперлась на нее и, восстановив сбившееся дыхание, посмотрела на Дортмундера. Она подняла палец правой руки вверх, затем постучала двумя пальцами той же руки по левому предплечью, снова подняла палец, потянула за мочку уха и послала ему воздушный поцелуй.

- Да, да, я знаю,- ответил ей Дортмундер.- Ты сестра Мэри Грейс.

Она кивнула согласно, улыбнулась и изобразила жест из сомкнутых указательного и большого пальцев, который означал «все ОК!».

- Я, э-э,- начал Дортмундер, но, какого черта, он мог признаться теперь.- Я Джон Дортмундер.

Она снова кивнула головой и махнула рукой. Она и об этом догадалась.

Дортмундер вздохнул, что, видимо, должно было означать «я здесь, чтобы спасти тебя».

Подняв бровь, она улыбнулась слегка, но все же воздержалась от дальнейших комментариев.

Шум из зала теперь перемешался в их сторону.

- А вот и они,- констатировал факт Дортмундер.

Сестра Мэри Грейс на секунду прислушалась к звукам, затем кивнула и направилась к другой двери, жестом приказав следовать за ней. Он пошел следом за ней.

30

- Вы заметили, что Дортмундер выполняет легкую часть работы,- сказал Тини Балчер, поднимая черный пластиковый пакет, нагруженный приблизительно пятьюдесятью фунтами нефрита, золота, слоновой кости и других милых вещичек, который он затем перебросил через левое плечо.

С его правого плеча свисал еще один тяжелый черный пакет, и выглядел он как злобный Санта-Клауса.

- Да ладно тебе, Тини,- возразил Энди, стягивая кольца и колокольчики со своих пальцев и отправляя их в следующий пакет.- Ты ведь не захотел подниматься наверх к монахине, так ты сказал нам.

- Пока мы здесь заняты самой черной работой, пока все разбиваем, крушим и выносим,- не унимался Тини,- он попивает чай с какой-то монашкой.

Уилбер Хауэи в это время был очень занят. Он крепко двумя руками вцепился в репродукцию эротической статуи из Ангкор-Ват, выполненную из слоновой кости, высотой в шесть дюймов:

- Он хочет заполучить ту маленькую монахиню всецело для себя?

- Послушай, Уилбер,- начал Тини,- ты держишь эту картину в руках уже около десяти минут. Запакуй ее и я смогу отнести ее вниз.

- О, конечно,- заверил его Хауэи.

И так как Тини продолжал пристально смотреть на него, то у Хауэя не осталось иного выбора, как наклониться и положить статуэтку в наполовину наполненный полиэтиленовый пакет. Он ласково погладил фигурку перед долгой разлукой, и темнота пакета поглотила ее.

Стэн Марч вышел из «Макаран Слоновая Кость» в зал с пакетом, куда прежде без особых церемоний побросал фигурки нэцкэ, посмотрел вокруг и спросил:

- Мы заканчиваем работу?

- Нет, нет,- ответил Келп.

- Так и есть, Уилбер,- жаловался Тини.- Пока я тащу вниз все добро, Дортмундер наверху заигрывает с монахиней.

- Ты ведь не флиртуешь с монахинями, Тини,- напомнил ему Келп.

Хауэи выглядел сильно удивленным вначале, но потом он нахмурился, как будто подготавливаясь выслушать мнение и второй стороны.

- Работай,- посоветовал Тини, повернулся и тяжелой поступью удалился.

Было ощущение, что с раздутыми черными мешками на спине он направлялся прямиком в кузницу Вулкана.

Стэн поспешил обратно в «Макаран Слоновую Кость», прошел мимо покосившейся двери, которую некоторое время назад Тини вышиб ногой. Хауэи пошел следом за ним, горящими глазами пытаясь отыскать другие репродукции. Келп остановился, чтобы посмотреть, как Тини исчезает за дверью на конце коридора, ведущую на лестницу. Затем проворно побежал вприпрыжку к «Волшебство Дункана», который располагался сразу же по соседству. Он пробыл там три минуты, сильно увлекшись процессом превращения длинной черной трости в букет ярких пластмассовых цветов, пока не вошел Стэн и не произнес:

- Энди, мы с тобой дружили долгое время.

- Хорошо, хорошо, - согласился Келп и положил трость на прилавок.- Я только что пришел сюда.

- Но если ты заглянешь сюда снова…- начал Стэн.

- Нет, нет,- убеждал его Келп.- До тех пор пока не закончим со все остальным.

- … тогда я просто спрошу совета у Тини,- закончил Стэн.

- Ты не должен делать этого, Стэн, честно. Посмотри, я уже выхожу и иду в зал. Ты идешь?

- Конечно же, я иду,- ответил Стэн, но на самом же деле он смотрел на длинную черную трость, лежащую на прилавке. «Интересно, как можно нечто такое превратить в букет цветов?».

«Нет, даже не спрашивайте». Стэн уверенно отвернулся спиной к трости и покинул «Волшебство Дункана».

31

Пикенс размышлял и злился. Он настолько взбесился, что готов был покусать даже сенбернара.

- Он должен быть где-то на этом этаже,- сказал беспомощный начальник службы безопасности, которого заставляло нервничать молчание Пикенса.

- Это прекрасно,- отозвался Пикенс, стоя возле двери, ведущей в зал собраний и подпирая бока кулаками.- Тогда почему бы тебе не показать его?

- Мы работаем над этим,- ответил начальник-хлюпик.

Они работают. Они все работают над этим, то есть, оставшиеся в живых занимаются этим. Произошедшая ситуация в зале для приемов значительно ухудшилась, когда погас свет. Ошибкой была стрельба из Вальмета. Пикенс очень хорошо понимал это и мучительно корил себя за случившийся инцидент. Он держал того парня на мушке просто, чтобы слегка напугать, ведь никто не будет стрелять в парня, который еще не ответил на все вопросы. Однако внезапная темнота застала его врасплох, а палец лежал на курке, а не на предохранителе, ведь он показывал парням, как стрелять из винтовки. И он автоматически выстрелил.

Фактически это сработало. Смит, «зовите меня Смит» - единственное, что у них было на того сукиного сына до сих пор - удрал через ту заднюю дверь, вот через эту дверь, в которой Пикенс насчитал семь крупных пулевых отверстий. Возможно, ему не хватило всего лишь дюйма, чтобы попасть в Смита. Если бы он был более метким, то возможно, не промазал бы в Смита в этой темной комнате и не позволил проявиться худшим из своих инстинктов бойца. Когда зажегся свет, везде царил беспорядок: его бойцы, не мене полдюжины, ужасно спорили о чем-то, кто-то дрался, а человек десять размахивало оружием. И прежде чем Пикенсу удалось восстановить порядок и провести перекличку, было сломано четыре челюсти, три руки, девять рук со сломанными костями и один парень так сильно ударился коленками, что возможно так и не выздоровеет никогда. Вооруженные силы Пикенса сократились с шестидесяти до сорока четырех бойцов, которые в данный момент были заняты поиском Смита.

Тот парень все еще должен быть здесь, где-то на этом этаже. Та тряпка из службы безопасности со своими приятелями проверила по горячим следам подвал и заявила, что с момента исчезновения Смита система безопасности на лестничной площадке не зафиксировано каких-либо нарушений. Он не мог пройти через помещения Маркграф и выйти к отдельной лестнице, ведущей на семьдесят шестой этаж, но, с другой стороны, Пикенс был почти уверен, что беглец уже находился за пределами Маркграф. Окна внутри зала не открывались, ни один лифт не поднимался на этот этаж в течение нескольких часов, за исключение одного, который доставил растяпу шефа службы безопасности. Это означало, что Смит находиться внутри одной из компаний расположенных на этом этаже. Именно там теперь и находились бойцы Пикенса, обыскивая комнату за комнатой. Найти его - это всего лишь вопрос времени.

- Это вопрос времени,- произнес начальник охраны.

- Мне нужна и более полезная информация,- сказал ему Пикенс.- Мне нужно знать, кто такой Смит, на кого он работает. Он журналист? Из ФБР или ЦРУ или из Таможенного управления? Вы ведь знаете, что Таможня это наша постоянная головная боль.

- Таможня? А какое они, черт побери, имеют отношение к случившемуся?

- Если, например, у вас появилось желание поднять вооруженный мятеж против государства, с которым Соединенные Штаты находятся в состоянии мира, и вы набираете людей и снабжаете их оружием на американской территории, а затем переправляете их в зону боевых действий, то это преступлении по федеральному уголовному праву. Данного рода правонарушения попадают под юрисдикцию Таможни. Вы должны знать, с чем имеете здесь дело,- проинформировал его Пикенс.

- Меня это не касается,- возразил шеф охраны, но все же выглядел взволнованным.

- Еще как касается, мой друг,- заверил Пикенс.- Для тебя, также как и для меня, очень важно поймать этого Смита и узнать, что он из себя представляет. Возможно и такой вариант, что он работает на правительство Герреро и они уже в курсе нашей операции. И если это действительно так, то я тоже хотел бы быть в курсе.

- Согласен,- ответил начальник охраны.

- Если бы я тогда хоть немного подстрелил этого сукиного сына,- сказал Пикенс недовольный самим собой и покачал своей головой,- то по следам крови мы быстро бы нашли его.

- У нас уже слишком много крови,- заметил начальник охраны, и голос его прозвучал неодобрительно.

Он разозлился из-за того, что Пикенс применил оружие в таком здании как это, но не решался напрямую сказать об этом.

Еще один растяпа из службы безопасности направлялся к ним. Его лицо то ли от гнева, то ли от страха или от всего вместе покрылось красными пятнами. Они подождали, пока он приблизится и шеф спросил:

- Есть новости, О’Брайен?

- Они нокаутировали О’Тулу,- ответил тот, не глядя на Пикенса.

- Ну, гм,- произнес начальник.

Он и О’Брайен пристально, в упор смотрели друг на друга, ожидая ответной реакции Пикенса, но тот ничего не сказал. Вместо этого он повернулся и внимательно рассматривал дыры на двери. Красивый плотный узор. Хорошое оружие этот Вальмет. Как жаль, что пуля не угодила в дверь чуть правее.

- Ну,- наконец-то нарушил тишину начальник охраны,- как О’Тула чувствует себя сейчас?

- Лежит там,- ответил О’Брайен и брови его взметнулись вверх, выражая немое возмущение, являющееся единственным видом возмущения, которое он мог себе позволить.

- Ну, возможно случившегося поддается логическому объяснению,- произнес шеф службы безопасности.

Пикенс сделал вид, что и на этот раз ему нечего добавить к сказанному. О’Брайен, голосом, дрожащим от невысказанное возмущение, ответил:

- Они просто нокаутировали его, вот и все.

- Позвони вниз, - приказал начальник.- Скажи, гм-м-м, скажи О’Лири, чтобы он пришел и занял его место, а О’Туле передай, чтобы он спустился вниз…

- Он без сознания! Я же сказал вам об этом!

- Когда он придет в сознание!- терпение шефа охраны лопнуло.- Ты передашь ему, чтобы он спустился вниз и выпил кофе. Также скажи О’Марре, чтобы он присмотрел за ним.

О’Брайен кивнул, затем качнул головой. Он уже немного успокоился, но все же не достаточно:

- Говорю тебе, шеф,- перешел он на более доверительный тон,- они просто пришли и «выключили» его.

- Информация получена, О’Брайен,- ответил суровым тоном начальник охраны, поскольку не собирался принимать каких-либо действий для решения этой проблемы.- А следующее известие, которое я хочу получить,- продолжил он,- это то, что вы нашли того парня Смита.

-О, мы найдем его,- заверил О’Брайен,- если уже не сделали этого,- и мельком бросил злой взгляда на Пикенса, который в свою очередь смотрел на него очень мягко.

Через несколько секунд О’Брайен фыркнул, покачал головой, выровнял спину и промаршировал прочь.

Начальник службы безопасности косо посмотрел на Пикенса:

- Мне кажется, что ваша команда людей не может похвастаться такой отменной дисциплиной.

- О, у меня нет к ним претензий,- ответил миролюбиво Пикенс.- А у вас?

Охранник задумался над его вопросом:

- Нужно посмотреть как там мои мальчики,- решил он, затем хмуро посмотрел на Пикенса как будто ожидая, что тот может иметь что-то против его ухода, еще раз задумался и направился к выходу из Маркграф, который вел в холл и располагался правее. А что если Смит ускользнул не через нее, а через другую, ту, что левее. Он вполне мог толкнул эту дверь, открывающуюся слева направо, в то время как рядышком, справа от него 62 миллиметровые пули впивались в дерево, и оказался в темном коридоре. Если он так сделал, то вернулся он ли он обратно, чтобы пробраться через линию огня к «правой» двери? Или все же он вышел через «левую» дверь? Если через «левую» дверь, то что он там делал и как нашел выход из Маркграф?

Отряды Пикенса и растяпы из службы охраны первым делом проверили Маркграф, не забыв поставить караульного на единственный выход, но никого не нашли. Тем не менее, что плохого в том, что Пикенс попытается пройти по возможному маршруту побега мистера Смита?

Ничего.

По привычке, положив правую руку на приклад 9-миллиметров бельгийского браунинга в открытой кобуре, Пикенс решил прогуляться по коридору, который переходил в еще один коридор с дверями по обеим сторонам и одной двойной в самом конце. Он проверил все двери по правой стороне, за которыми располагались небольшие по площади офисы с окнами, выходящими на серо-голубое предрассветное небо. Ни у одного из офисов не было запасного или других выходов. Дверь на конце коридора скрывала 3-комнатное помещение с просторным и аккуратным кабинетом, которое также имело один вход-выход.

Пикенс развернулся в обратную сторону, открывая двери по другой стороне коридора, и осматривая еще более скромные офисы без окон. В третьем помещении он обнаружил дополнительный дверь, ведущую в кромешную тьму. Он нашел включатель, нажал на него и посмотрел на очень большой прямоугольник, состоящий из крошечных рабочих мест, отделенных перегородками, а окна располагались по правую сторону. Согласно плану здания левая стена должна иметь общую стену с залом собраний.

Центральный проход располагался прямо вдоль кабинок и заканчивался тремя дверьми. Одна вела в хранилище полное канцелярских принадлежностей, другая - в маленькую комнатку, где стояли две копировальные машины, третья – в узкую комнату, по размеру чуть больше туалета.

Пикенс нахмурился. До сих пор ни следа, ни намека на то, что Смит был здесь. С другой стороны, ничего не говорило и о том, что Смит возвращался этим путем к выходу из Маркграф, когда покинул зал собраний через левую дверь. Если, конечно, он воспользовался именно ею.

Внутренняя лестница должна была быть заперта. Пикенс подошел к ней и осмотрел. Дверь оставалась закрытой, и не наблюдалось следов взлома. Кнопочная панель работала в обычном режиме. Пикенс воспользовался четырехзначным паролем, чтобы отпереть дверь и очутился на лестничной клетке: простые ступеньки, покрытые ковровым покрытием и обитые темными панелями стены, круглой формы люстры, постоянно излучающие свет. Ни следа.

Пикенс посмотрел вверх. Он знал, что отсюда хода нет на следующий этаж, на 75-ый, где он теперь мог спасть, когда у него выпадала такая возможность после того как позавчера выгнали какого-то религиозного парня (Хорошо, что уже не было набожного парня, когда стрелял Вальмет!).

Двумя этажами выше, на самой верхушке башни размещалась личная квартира босса боссов г-на Фрэнка Риттера. Пикенс внимательно прислушивался к слухам, ходившим о его дочери, и знал, что ту держать взаперти где-то там наверху. Что она психически нездорова или что-то в этом роде, что тот религиозный парень молился за нее или пытался изгнать бесов из нее и так далее. Она была пленницей, которую охраняли бессменно несколько частных охранников. Профессионалы, которые не шли ни в какое сравнение с теми тряпками из службы безопасности, но все же не настолько одержимые мыслью об убийстве как мальчики Пикенса.

Итак, пришло время поразмышлять о невероятных вещах? Предположим, Смит повернул налево, что было стратегическим пунктом, и если этот сукин сын повернул налево, то он должен был выйти на эту лестницу. Разве Смит мог знать четырехзначный код? Если нет, то, как он смог проникнуть через эту дверь? И что случиться, если он доберется до двери наверху? А что случиться, когда он натолкнется на частную охрану?

Был ли каким-то образом Смит связан с Риттером?

Ведь всегда может произойти двойная игра.

Пикенс стоял на лестнице, хмурился, размышлял и, наконец, пришел к выводу. Все верно. Если Смит повернул направо из зала собраний и прямиком направился к выходу из Маркграф, то существует много вариантов, где он может быть теперь, на 74-ом этаже. Все помещения мы проверим еще раз, и если он не отыщется…

Пикенс всматривался в покрытые ковром ступеньки:

- Если бы у меня была хоть одна маленькая капля твоей крови, мой друг,- произнес он вслух,- то я смог бы тебя поймать. Но если мы не отыщем тебя там, где предполагаем, то это значит, черт возьми, ты пошел прямиков наверх и меня не волнует, является ли это возможно это или нет. И когда я найду тебя, мистер Смит, ты расскажешь мне как ты смог провернуть все это.

32

- Я думаю, что меня ранили,- произнес Дортмундер.

На правой стороне шеи он чувствовал усиливающееся жжение и когда он касался этого места кончиком пальца, просачивались капли крови. Дортмундер помнил тот страшный момент в темном зале собраний, где на него напал вампир, и когда рука сестры Мэри Грейс потянула его за запястье. Крошечные, незначительные, почти незаметные капли крови продолжали и продолжали появляться. Дортмундер позволил доброй сестре осмотреть себя.

Они находились в ванной комнате. Странное место, чтобы оставаться наедине с монахиней, но она настояла, подталкивая и попихая, словно он был крупным предметом мебели как, например, шифоньер, который она пробовала перенести и была уверена, что он пройдет через дверь. Это было единственное место в квартире, куда не могли просто так постучаться и войти охранники.

Ванная выглядела роскошно. Повсюду белый мрамор с коричневым вкраплением и специальная ванная бежевого цвета размером с Тайоту Терцел плюс душевая кабина, габариты которой казались Дортмундеру больше, чем его шкаф дома. Кроме этого изобилие больших пушистых коричневых полотенец, подсвечивающихся зеркал и очень мягкий, покрытый махровой тканью стул цвета бронзы, на который Дортмундер и присел, наблюдая за каплей собственной крови на пальцах.

Сестра Мэри Грейс вывела его из Маркграф на самый верх башни. Она шла впереди и перед каждым поворотом и перед каждой дверью останавливалась, чтобы убедиться, что охранников нет в поле зрения, махала, и Дортмундер нырял и скользил и прыгал, как люди под снайперским обстрелом в фильмах о войне. И, в конце концов, они оказались здесь вместе в ванной, заперев дверь. Задумчивая сестра Мэри Грейс бродила взад-вперед по махровому коврику на мраморном полу и, видимо, пыталась найти способ, как выбраться из этой башни вместе со своим спасителем, который, оказалось, был ранен.

Она посмотрела на него, приподняв бровь, затем посмотрела на кончик пальца. Дортмундер наклонил голову и, указав на шею, произнес:

- С правой стороны, вот здесь.

Она внимательно рассмотрела его шею и подошла к нему очень близко, что означало «рана не глубокая». Затем она кивнула, устремив палец вверх, и резко начала быстрый бег на месте.

- О,- вырвалось у Дортмундера.- Конечно, гм… Бег. Джоггинг, быстрый шаг, бег с рывками, спринт, марафон… Спринт?

Она кивнула, затем сделала жест, как будто тянула ириску обеими руками. Дортмундер понаблюдав за ней, сделал предположение:

- Растянут его?

Она кивнула

- Спри-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-нт,- сказал он, но она отрицательно покачала головой и посмотрела на него не гневно, а скорее печально.- О, ты имеешь в виду добавить некоторые буквы или что-то в этом роде.

Она снова кивнула и он начал размышлять вслух:

-Бег на короткую дистанцию. Способный бежать. Спринтер. Да? Спринтер?

Теперь она прикоснулась к мочке уха: - Звучит похоже.

- Ах, конечно,- ответил Дортмундер, гордый, что у него так хорошо получилось.- Осколок (Sprinter=splinter)! Мою шею задел осколок!

У девушки был сияющий вид, и он лучезарно улыбнулся в ответ. Они счастливо смеялись вдвоем над тем, что щепка попала в его шею, пока он не нахмурился и спросил:

- Как осколок мог попасть в мою шею?

Она пожала плечами.

- О, я знаю каким образом. Когда я выходил, парень начал палить и несколько пуль попали в дверь.

Прямым пальцем она ткнула в свою шею.

- Именно так и произошло,- подтвердил Дортмундер.

Она отошла от него и направилась к зеркальной тумбе, открыв одну из ее секций, извлекла аптечку. Вернулась она с меркурохромом и пластырем.

- Оно ведь не будет жечь, правда?

Она скривилась: «Большой ребенок», затем наклонила голову набок, чтобы показать, как нужно делать. Он послушался, и лечебная жидкость не пекла вообще. Она заклеила ранку пластырем, и Дортмундер посмотрел на себя в зеркало. Теперь вместо вампиров в памяти всплыл образ чудища Франкенштейна. Тем временем, сестра убрала свои инструменты милосердия, закрыла медицинскую аптечку и повернулась к нему. Она развела руками, махнула в его сторону и изобразила жест, как будто прыгала в воду через что-то.

- Конечно,- согласился Дортмундер.- Было бы замечательно убраться вдвоем отсюда, но… Ну, это не входило в мой план.

Она изобразила пантомиму «выстрел из оружия».

- Да-а, те парни,- снова согласился он.- Я не знал, что они будут там, я думал, что просто проникну через Маркграф сюда поздно ночью, заберу тебя, и мы спустимся вниз.

Она скрестила руки на груди и очень медленно покачала головой.

- Ну, сейчас я это уже знаю,- сказал он.- Кто эти парни?

Она промаршировала на месте и отдала честь.

- Армия. Он направляются куда-то в Южную Америку с целью вооруженного переворота?

Она кивнула.

- Твой отец замешан в этом?

Она вполне реалистично изобразила рвотный рефлекс над унитазом.

- Эти солдаты, охранники из службы безопасности и охрана на этом этаже являются преградой на нашем пути к свободе.

Она кивнула опять, видимо соглашаясь с мрачной перспективой.

- Они будут искать меня,- сказал Дортмундер,- и…- Внезапная мысль, поразила его.- О, Боже! Я надеюсь, они не нашли моих друзей!

Вопрос?

- Что тут можно сказать,- начал он,- несколько ребят, с которыми я работаю.

В ее глазах появилась надежда и радость, она ткнула в себя.

- Ну, не совсем,- огорчил он ее.- На самом деле, я единственный поднялся сюда, чтобы, гм, спасти тебя.

Забавно нахмурившись, она направила палец в пол.

- Ну, чем они сейчас заняты,- начал Дортмундер, хмыкая и покашливая,- они вроде… Ну, они выполняют другие пункты плана.

Нахмурившись, она обдумывала что-то и, так и не придя к какому-то заключению, просто сделал один одобрительный кивок головой. Она подняла палец вверх, чтобы привлечь его внимание, затем на цыпочках подошла к раковине, посмотрела в обе стороны, стащила мыльницу, спрятала ее подмышкой и пошла крадучись обратно, потом остановилась и подняла вопросительно бровь.

- Да-а,- признался, наконец, Дортмундер.- Они, э-э, воровство. Именно этим мы занимаемся. Чтобы проникнуть в здание, я был вынужден воспользоваться их помощью, вот и все.

Она неодобрительно помахала перед ним пальцем. Дортмундер ответил:

- В любом случае, у всех на эти дни есть страховка, верно?

Она задумалась, потом вдруг широко улыбнулась.

- Что случилось?

Она жестами изобразила, как подбрасывает унитаз, а затем как раздают долларовые купюры.

- Ты имеешь в виду, что твой отец компенсирует любой ущерб в этом здании?

Убедительный кивок.

Дортмундер с облегчением произнес:

- Тогда все нормально.

Она снова задумалась и сделала движение вверх-вниз, как качели одной рукой, что означало двусмысленную мораль. Дортмундер мог согласиться с ней. Для него нравственная неоднозначность была обыденной вещью.

Внезапно она посмотрела возбужденно на него, показывая на свою голову: «Идея», затем ткнула пальцем в пол и после обеими руками изобразила шаги.

- Ты думаешь, что мои друзья придут за мной?- Дортмундер сопоставил данную мысль и характеры своих друзей.- Ну,- допустил он такую возможность,- они заметят, что я не вернулся. И они не получили бы всю эту прибыль и так далее, если бы не я. И не ты.

Она развела руками: «Итак».

- Возможно, ты права,- сказал Дортмундер, не желая разрушать ее веру в освобождение или вообще в людей, затем добавил:- Как насчет телефона? Мы можем позвонить?

Она покачала грустно головой, и показал жест прослушки.

- Тогда,- произнес он,- та армии рано или поздно все равно уедет в Южную Америку.

Она снова кивнула и подняла руку, затем округлила глаза, а после притворилась спящей и снова повторила те же движения еще два раза, а закончила пантомиму взмахами рук, как будто летела.

- Они улетают послезавтра, в понедельник,- Дортмундер кивнул.- Конечно, но в здании по-прежнему остается служба безопасности и твои охранники.

Она указала на него и снова изобразила с помощью рук шаги наверх.

- О, конечно, и мои друзья.

Она обратила его внимание на свое запястье.

- В то время…

Закрыв лицо ладонями, она смешно глядело в отверстия между пальцами несколько секунд, затем показала на него.

- Я должен спрятаться…

Ее пальчики «поднимались вверх по лестнице».

-…пока мои друзья не придут сюда.

Широкая улыбка озарила ее лицо и руки поднялись ладонями к небу.

- Все просто. Угу,- и Дортмундер тоже улыбнулся.

33

- Вот, что я вам скажу о Дортмундере,- произнес Тини Балчер.- Он сам по себе.

Армейский отряд в камуфляжах и со штурмовыми винтовками продолжал движение вверх по лестнице. Тини восстановил дыхание, но его лицо по-прежнему оставалось красным с того момента, как он ввалился сюда с ценными предметами искусства стоимостью сто фунтов, которые болтались у него спине. Энди Келп посмотрел на это лицо. Сильного желания спорить с Тини у него не было. Однако он чувствовал, что обязан защитить Дортмундера, тем более, что ни Стэн, ни Хауэи не проявили заинтересованности к высказыванию Тини.

- Ну и дела, Тини,- начал он.

- Хватит,- прервал тот и мрачно посмотрел в сторону Келпа.

Келп замолчал. По правде говоря, он не мог винить Тини, поскольку все, что только что произошло, было как-то связано с действиями Дортмундера наверху в башне. И если Дортмундер намеревался грабить это гнездо шершней, то, в самом деле, он должен был заранее предупредить своих партнеров об этом.

Вот что произошло. Было почти шесть утра, когда они, наконец-то, взломали двери последнего магазина под названием «Kobol & Kobol» на двадцать шестом этаже. Тини загрузил очередную порцию награбленных предметов. Он спустил сотню фунтов в двух пластиковых мешках вниз по лестнице и когда достиг площадки одиннадцатого этажа, то вдруг услышал хлопанье дверей под собой, топот множества ботинок по металлической лестнице и голоса. Все это указывало на то, что в его направлении движется большое количество людей. Он не мог видеть их, но был уверен, что несется целая толпа, что они поднимаются по лестнице в хорошем быстром темпе, что добраться до седьмого этажа, прежде чем эти люди настигнуть его, было абсолютно невозможно.

И он принял единственно правильное решение в данной ситуации – он развернулся и побежал изо всех сил вверх. И поскольку у него не хватило решимости оставить пластиковые пакеты полные добра для этих вновь прибывших гостей, то он помчался с ними на спине с одиннадцатого этажа на двадцать шестой.

И когда он делал поворот на площадке двадцать третьего этажа, то услышал, как сверху спускается вторая толпа людей. Две группы людей зажимали Тини с двух сторон словно тиски. Он преодолевал свои двести двадцать четыре шага с грузом стоимостью сто фунтов так быстро, как только ему позволяла его физическая форма. Тини Балчер переутомился и сильно замедлился, когда достиг двадцать шестого этажа. Ребята снизу были на расстоянии не более двух этажей от него, а сверху - немного дальше.

Они проверяли даже самые удаленные места в здании. Сто процентов служба безопасности осталась внизу на лестничной площадке, и никто из них не посмел двинуться на какой-нибудь другой этаж (другой работник дежурил теперь у датчика, с которым ранее были проблемы). Поэтому, если парень известный под именем Смит вдруг смог выбраться на лестничную клетку, то он до сих пор должен быть где-то здесь. Таким образом, один отряд в лифте, который вызвал начальник охраны, спустился вниз, в то время как другая группа бойцов вышла из Маркграф на 74-ом этаже. И теперь они мчались снизу и сверху, пытаясь отыскать следы предумышленного взлома (на всякий случай служба безопасности отправила и своего человека). Они надеялись зажать Смита с двух сторон и, черт побери, они были готовый ко всему.

Тини ворвался в коридор на двадцать шестой этаже, бросил мешки в угол и даже не заметил, как длинная черная трость превращается в букет цветов в руке Энди Келпа, который стоял возле магазина аттракционов. Он зашипел на него:

- Заткнитесь все!

Келп быстро заставил всех замолчать, а Тини выбежал из коридора, успокаивая себя тем, что Уилбер Хауэи оставил панель системы безопасности, над которой «поработал» ранее, в аккуратном, опрятном и почти нетронутом состоянии. Он рискнул нагнуться и посмотреть через перила на поднимающихся ребят в камуфляжной форме и с винтовками в руках. Тини предположил, что их должно быть семь человек, возможно восемь в этом отряде, а еще большее количество двигалось сверху.

Возвратившись на двадцать шестой этаж, он молча закрыл дверь и прислонился к ней, прислушиваясь. В эту же секунду Стэн и Хауэи вышли из «Kobol & Kobol» на другом конце коридора. Они также молча подошли к Тини и стали выжидательно смотреть на него.

Все присутствующие услышали топот ботинок. Тини на несколько секунд открыл дверь: и перед их глазами мелькнули военные камуфляжные штанины, заправленные в ботинки стиля воздушно-десантных войск, которые поднимались наверх. Все прислушивались через открытую дверь к происходящему снаружи. По доносившимся звукам можно было понять, что встретились две группы и что-то обсуждают, но эхо в этой лестничной шахте было слишком мощное, чтобы можно было разобрать хоть одно слово. Затем они услышали, как два отряда с глухим шумом направились вверх, постепенно затихая, и Тини закрыл дверь. Повернувшись лицом к остальным членам команды, Тини заявил, что Дортмундер сейчас может рассчитывать только на самого себя.

Келп же рассчитывал на дружбу. Принимал во внимание и факты. Как одинокий мужчина там наверху сможет противостоять чему-то, что напоминало организованную армию? Никак. Но, если Энди Келп, рассчитывая только на самого себя, без помощи остальных подельников, поднимется наверх и попытается спасти Дортмундера, то, что смогут сделать два одиноких мужчины против того же количество вооруженных бойцов?

- Жаль,- грустно произнес Келп и спрятал цветы обратно в трость.