Хорошо быть богом

ГЛАВА 1 В заповедных и дремучих…

Боня расслабленно развалился в седле на спине у драконши, лениво размышляя. Они уже шестой час летели в сторону Великого леса. Любоваться пейзажами не получалось — полет проходил над морем. По Бониной просьбе гаргульи пристроились чуть выше Светы, стараясь далеко не удаляться: так ему легче было контролировать направляемые к ним потоки маны. Энергетическое облако вокруг Деная они уже давно миновали. Облако, кстати, сильно разрослось, превысив пятьдесят километров в диаметре, и продолжало расти за счет оставленных Боней по всему городу резервов твердой маны. Призракам хватит надолго.

Пикси тоже роились рядом с Боней, а многие так и вовсе на него уселись. Боня заметил, что магическим существам, видимо, просто доставляет физическое удовольствие находиться поближе к нему. Вроде бы энергии вокруг предостаточно, но, возможно, рядом с ним ее поток интенсивнее. Или «свежая» мана — самая «вкусная»? Маловероятно, мана вроде свойств от времени не меняет. Света тоже всегда норовит прижаться поплотнее, но для жены и подруги это должно быть нормально, да и самому приятно.

С другой стороны, то, что пикси, когда не на маневрах, крутятся рядышком, Боню не особенно раздражало. Все-таки эти существа — маленькие и умилительные. Хорошо хоть гаргульи обладали достаточным тактом и обниматься не лезли, но усесться тоже всегда старались где-нибудь неподалеку. А вот призраки устроиться рядом никогда не стремились, но они вообще непонятно как устроены…

Последние несколько дней перед отлетом прошли в общении с дедушкой Ди и в поисках книг в городской сокровищнице. В человеческом облике змей оказался совсем не сухоньким китайским старичком, как рассчитывал Боня, а скорее монгольским батыром — на полголовы выше Бони, вдвое шире его в плечах, правда, с короткими и кривоватыми ногами. От всей его фигуры веяло такой силой и уверенностью, что Боня даже комплексовать начал, пришлось провести внутри себя воспитательную работу. Ожидания оправдались только в отношении лохматых бровей и висячих усов.

К тому же дед оказался чрезвычайно наглым, хотя ни разу не переступил черту, за которой у них с Боней окончательно начался бы конфликт. Так, аккуратно ходил по краю, но на нервы действовал сильно. Видно, что он привык быть «первым парнем на деревне», и вынужденная необходимость подчиняться Боне змея раздражала. Терпеть — терпел, но хамил для моральной компенсации, а может, просто всегда хамом был. Так что обед с ним Боне удовольствия не доставил. Тем более в продолжение застолья Ди продолжал бросать на Свету весьма недвусмысленные взгляды. В конце концов Боня не выдержал, выдал ему горсть золотых и посоветовал пойти и снять (или купить, если так удобнее) себе женщину. Змей немедленно выскочил из-за стола и кинулся что-то обсуждать с распорядителем харчевни, а потом и вовсе слинял. Боня вздохнул с облегчением, а Света проводила «дедулю» слегка ироничным взглядом.

Утром змей заявился к ним домой ни свет ни заря. И, неожиданно для Бони, в хорошем настроении. Поворчал, правда, что в городе, кроме людей, никого нет, но ворчал благодушно. Так что на сей раз Боне даже удалось с ним побеседовать, почти не слыша ерничанья в ответ.

Основное, что Боне хотелось узнать у Ди, — насколько тот хорош в магии и может ли чему-нибудь новому его научить. Оказалось, что с магией у змея дела обстоят много лучше, чем у Светы. Более того, змей нагло утверждал, что именно он научил всех жителей этого мира магии в незапамятные времена. «Свидетелей, понятное дело, не сохранилось», — хмыкнул про себя Боня. Про Бонины магемы из справочника мумриков Ди заявил, что это примитив, хотя многих из них он явно не знал. Зато он умел создавать водяные и воздушные щиты, ну а то, что в процессе демонстрации своих способностей дракон едва не снес полдома, — так это пустяки. Идея научить Боню разным полезным вещам Ди явно понравилась, но при этом у него на лице было столь явственно написано желание по полной отыграться на деусе в процессе обучения, что потенциальный ученик решил отложить занятия до лучших времен. Когда окончательно обоснуются. Если сам раньше не научится.

Единственной ценной информацией, которую Боня почерпнул от дедушки Ди, было прояснение цветов книг-кристаллов по различной тематике. Оказалось, что справочники и энциклопедии действительно хранили в бесцветных кристаллах. Книги по магии тоже были на бесцветных камнях, но с радужными переливами. Синий цвет использовался для художественной литературы, но надо было различать его оттенки. Женские романы были не просто на синих, а на светло-синих кристаллах, на темно-синих были детективы. Детские сказки записывали на розовые кристаллы, а на темно-розовых были школьные учебники.

Вооружившись этими сведениями, Боня вместе со Светой и пикси полез в городское хранилище, где они весь день рылись в сундуках. Радужных кристаллов нашли всего два. К Бониному разочарованию, одна книга оказалась учебником программирования, причем довольно бестолковым, с длинными философскими отвлечениями на тему «Роль циклов в природе» и т. п., другая была посвящена конструированию самих магем. Это было интересно, но требовало долгого и тщательного осмысления и изучения. К тому же очень многое Боне так и осталось непонятным. Все-таки с «железом» он привык работать на уровне плат, в крайнем случае отдельных микросхем, а тут рассказывалось, как эти самые микросхемы создавать. Однако идея не только искать магемы, но и самому их разрабатывать Боне очень понравилась.

Радужные кристаллы Боня забрал себе, после чего выдержал бой со Светой, которая пыталась утащить целый сундук чего-то синего. Но мешочек десятков на пять-шесть она все-таки прихватила. Пришлось Боне после этого опять золото делать, чтобы восполнить потери городской казны.

Вечером пошли в харчевню провожать змея. Понятное дело, тот хотел побыть в городе подольше, но Боня твердо решил завтра сам стартовать, а после его отбытия новым кольцом маны для автономного плавания снабдить Ди будет некому.

Прощальный ужин устроили в «Веселом призраке» — хоть Боне там в прошлый раз и не понравилось, но было интересно посмотреть, что там изменилось с появлением призраков реальных.

Оказалось, что в зале не протолкнуться. Для Бони и компании, конечно, нашелся резервный столик, но для обычных посетителей мест уже не было. Вместо солидных горожан завсегдатаями харчевни теперь стали представители местной «золотой молодежи» — кто-то решил, что пить в компании призраков — это круто. А алкоголь под аккомпанемент завываний, периодически издаваемых призраками, пробирает до печенок. Цены в харчевне в связи с повысившимся спросом даже поднялись, но кормили здесь по-прежнему скверно. Зато рядом площадку для танцев организовали.

Змея все это изрядно развлекало, отплясывал он, как молоденький, а в конце вечера удалился с какой-то красоткой в обнимку. Поэтому отправлять дедулю в путь и делать для него новое энергетическое кольцо Боне пришлось уже на следующий день после полудня. Ди поворчал, что Боня чинит препятствия его любви, но из гавани все-таки уплыл в открытое море.

Когда змей скрылся за горизонтом, Боне вдруг стало так хорошо, что сначала он прижал к себе Свету и минут десять все не мог отпустить (впрочем, драконша и не думала сопротивляться), а затем предложил перенести отъезд на завтра, а сегодня всей командой приняться за шашлыки. К дому они вернулись с целым возом разного мяса, а весь оставшийся день и вечер делали вид, что помогают гаргульям жарить его на шампурах и гриле. Впрочем, огонь Боня и впрямь развел с помощью своего артефакта-примуса, а ящик с углями поставили уже поверх него.

В общем, хорошо посидели. Когда казалось, что больше уже ни в кого ничего не влезет, Света перекинулась в дракона и в момент доела все остававшееся, сказав, что добро не должно пропадать, да и лететь ей завтра далеко. Одеваться, вернувшись в человеческий облик, она не стала, зато позволила Боне отнести себя в спальню на руках.

Летели они больше суток, от Деная до Великого леса даже по прямой было больше тысячи километров. Боня волновался, как Света выдержит такой беспосадочный перелет, но та только посмеялась:

— С таким источником энергии можно и между звездами летать, только скучно, долго слишком!

Боня и не подозревал о таких возможностях подруги, но потом вспомнил, что о чем-то подобном читал в фэнтези, и поэтому не очень удивился. Да и вообще, его совершенно не привлекало космическое путешествие. На Земле у него ничего особо ценного не осталось, а здесь интересно, многое от него зависит, да и комфортную жизнь наладить совсем несложно. К тому же никакая система ПВО Свете не угрожает.

В дороге Боня попытался побеседовать с гаргульями, но те сесть с ним рядом на Свету стеснялись, а перекрикиваясь во время полета, много не поговоришь. Пришлось довольствоваться пикси в качестве собеседников. Разговаривать с ними было тоже не очень просто. Кто из них конкретно будет отвечать на очередной Бонин вопрос, вовсе не зависело от того, к кому он перед этим обращался.

Об окружающем мире пикси имели довольно наивное представление, точнее, он их мало интересовал. Жили они своей жизнью, обособленными стайками. Число было строго фиксировано, если кто-нибудь из стайки погибал, у кого-нибудь из оставшихся пикси женского пола рождался ребенок. В другое время детей не было, так уж физиология устроена.

Пикси всегда тянулись к источникам энергии. Поначалу они составляли эскорт богов в этом мире, а по мере исчезновения богов вынуждены были переключиться на мелорны эльфов и камни силы в городах. Так пикси разделились на лесных и городских. На Бонин вопрос, а откуда же их в Денае две дюжины, пикси ответили, что в последние годы перед полным истощением маны магические существа уже не соблюдали старых традиций, а тянулись к последним источникам. Так что их теперь две стайки, но они уже давно живут вместе и научились не ссориться.

Море под крыльями путешественников закончилось к середине следующего дня. Потом довольно долго тянулся пустынный пейзаж, испещренный нагромождениями камней и выступающими из песка невысокими скалами. Ближе к вечеру показалась относительно широкая река, за ней высился густой лиственный лес. А прибрежная полоса вдоль реки оказалась поделена на маленькие огородики.

— Прямо как в Подмосковье, — хмыкнул Боня, — по шесть соток с сарайчиком вместо дома, как в советские времена садовое товарищество. Только здесь оно больше огородное, чем садовое.

— С ума сойти, — подала голос Света, — эльфы огородниками стали! Хотя, с другой стороны, без маны им по-другому не прокормиться…

Участки располагались впритык друг к другу, но Света углядела в стороне небольшую площадь, на которой стояла пара зданий побольше, видимо, местный административный центр. Туда и приземлилась. Пикси, как и было оговорено, моментально кинулись создавать большой шатер, куда путешественники сгрузили все вещи. Света перекинулась и быстро оделась в шатре, Боня даже не ожидал от нее такой прыти. Хотя так торопиться было необязательно. В поселке засуетились, какие-то эльфы заметались по площади, постепенно исчезая в здании побольше. Наконец, не раньше чем через полчаса, оттуда вышла делегация встречающих. Пикси за это время успели шатер на секции поделить (у входа — что-то вроде приемной, а сзади три секции: посередке для Бони со Светой, а по бокам — для себя и гаргулий) и даже мебель в нем создали по принципу шезлонгов. Ну а Бонино полетное седло поместили по центру приемной, и Света в него теперь уселась сама, как в кресло. Боня поставил рядом сотворенный пикси стул типа «мечта рыболова», гаргульи встали по бокам. Пикси роились под куполом шатра, на всякий случай с ПП в руках. Двое из них держали полог шатра широко распахнутым.

Пожаловавшую делегацию возглавляли несколько пожилых местных жителей, среди которых была одна женщина. Складывалось впечатление, что когда-то роскошные бархатные накидки эльфов, отделанные золотым шитьем и самоцветами (и камни, и бархат были разных оттенков зеленого), уже много лет, если не поколений, лежат в сундуках и вынимаются только по большим праздникам. Стоявшие за старичками эльфы помоложе, которые тоже вошли в состав делегации, а также другие эльфы, потихоньку заполнявшие площадь, были одеты чисто, но просто — в холщовые рубахи с различными вышивками (преобладали растительные орнаменты зеленых тонов). У женщин рубахи были почти до земли, у мужчин — чуть выше колен, а из-под рубах выглядывали штаны из того же материала.

В руках каждый старейшина держал длинный посох темного дерева, покрытый причудливой резьбой. У пожилой женщины посох был с серебряным навершием, увенчанным зеленым камнем, в котором Боня узнал книгу-кристалл.

— Смотрю, небогато они тут живут, — шепнул Боня Свете, — похоже, совсем на натуральное хозяйство перешли.

Вперед вышла пожилая женщина. Боня из вежливости встал со своего стула. Света так и осталась сидеть. Старушка обожгла ее сердитым взглядом, но заговорила ровным, хорошо поставленным голосом:

— Великая Мать приветствует тебя, галактическая драконша, и твоих спутников, как гостей Великого леса, — заявила она.

«Великая Мать, Великий лес… Все у них великое, а поселок совсем небольшой, интересно, их тут хоть пара тысяч наберется? — хмыкнул про себя Боня. — А Светин титул старушка переврала, я его не таким выдумал. Не хочет, что ли, ее величеством называть?»

— Привет тебе и твоим советникам, — тем временем успела ответить драконша.

Боня решил, что Света чересчур лаконична и поэтому дополнил:

— Мы желаем вам долгой жизни и процветания и рады видеть всех вас.

Из-за спины Великой Матери вылез какой-то совсем дряхлый старичок, с явной надеждой взирающий на драконшу и Боню.

— Вот-вот, насчет долгой жизни и процветания мы и хотели бы с вами поговорить.

Старушка решительно задвинула его себе за спину.

— Завтра мы проведем в честь вашего прибытия торжественный прием, на нем и будем вести серьезные разговоры. А пока отдохните с дороги, утром наши распорядители придут за вами. — После этих слов она развернулась и резко вышла из шатра, выталкивая перед собой упиравшегося деда.

Пикси опустили полог.

— И все? — Боня был неприятно удивлен. — А предложить помыться с дороги и поесть? Или хотя бы спросить: не нужно ли нам чего-нибудь? Конечно, нам особо ничего и не нужно, но как же долг гостеприимства?

— Ты ждал от эльфов гостеприимства? — удивилась в свою очередь Света. — Вот уж чего у них никогда не было. Они, наоборот, всех чужаков всегда старались поскорее выпроводить, и здесь, похоже, чтут древние традиции.

— Возможно, ты и была права в своей нелюбви к эльфам, — кивнул Свете Боня, — мне тоже не доставляет большого удовольствия с ними общаться, но посмотреть эльфийский лес все-таки интересно. Да и помощь им явно не помешала бы, не похоже, чтобы они тут благоденствовали.

— Вечно ты всем помогать кидаешься. — Драконша привстала на цыпочки и чмокнула Боню в скулу, выше не дотянулась. — Ты только, пожалуйста, не забирай их всех отсюда с собой. Я столько не унесу! И потом, тебя возить — это даже приятно, а посторонних таскать я не нанималась.

— Да не собираюсь я никого забирать, — стал оправдываться Боня. — Их же еще кормить надо будет! Лучше пусть здесь жизнь налаживают. К тому же колдовать они не умеют, так что ничему путному научить не смогут. Вот если бы кого из древних встретить…

— Лучше не надо, еще накаркаешь, с тебя станется, — забеспокоилась Света. — Есть у меня подозрение, что твои желания имеют склонность сбываться. А в древности эльфы еще более чванливыми были, чем современные. К тому же маги среди них встречались очень сильные, кого угодно могли в бараний рог скрутить. Почти всех гостей и скручивали. Помню, по молодости в какой-то лес сунулась, так меня какие-то молодые деревца так оплели — чуть хвост себе не оторвала, пока освобождалась. И огонь их почти не брал.

Боня согласился, что оторванный хвост был бы ужасной потерей, добавил комплиментов, и они со Светой, вполне довольные друг другом, отправились в свою импровизированную спальню.

Ночью на Боню напали. Не эльфы, а только комары, но неизвестно, что было хуже: зудели насекомые очень громко и назойливо. Боня поворчал про себя и пошел задергивать полог поплотнее. Создал шарик неяркого света, убедился, что больше к ним никто не проберется, после чего глянул вверх на крышу их шатра.

Комаров было всего два или три. Боня даже собрался их игнорировать, аллергии на укусы у него никогда не было, но тут один из них спикировал ему на щеку. Боня машинально хлопнул себя по щеке, после чего стал рассматривать оставшийся на ладони труп. Комар был крупный, странного серебристого цвета, с длинным и крайне неприятным хоботком. От удара его основательно сплющило, переломало крылья и оторвало пару лапок.

Вдруг на глазах у Бони оторванные лапки подтянулись к телу, крылья распрямились, комар приподнялся и сделал попытку взлететь. Боня снова прихлопнул его второй ладонью и убрал руку. История повторилась. Комар оживал. Более того, этот гад, убедившись, что взлететь ему мешают, укусил Боню прямо за ладонь. Боня ошалело поднял глаза на Свету. Та проснулась и с интересом смотрела на него.

— Свет, что это? Бессмертный комар какой-то!

Драконша в ответ улыбнулась.

— Видишь последствия своего появления. Понапустил энергии, вот и оживил первых магических существ. Они всегда на границе эльфийских лесов жили — какие-то их маги специально вывели, незваных гостей отпугивать. Эльфов они не трогали, а приглашенным гостям против комаров выдавались специальные амулеты. Впрочем, не всем и не всегда, чтоб надолго не задерживались.

— Надо будет тоже какой-нибудь артефакт сделать, — Боня отчего-то не мог называть свои золотые пластины с магемами «амулетами», — комаров отпугивать. Кажется, на них ультразвук действует. Частоту не помню, но экспериментально подобрать можно будет.

Пока же он принял радикальные меры: вызвал пикси и попросил их выкинуть всех незваных гостей на улицу, а также проверить герметичность шатра на будущее. Пикси немедленно устроили веселую возню, пытаясь насадить комаров на пики, при этом страшно мешая друг другу, но за полчаса справились.

— Свет, мне показалось или тебя комары игнорировали? — вдруг вспомнил Боня.

— Дорогой, а я думала, что ты о драконах больше меня знаешь. Что не скажешь, ты уже об этом читал. Забыл, что наша кровь совсем непростая? Ценнейший алхимический препарат. На нас когда-то всякие гады специально ради крови нападали, собирали отряды из нескольких сильных магов… — Света нахмурилась и замолчала.

— Ладно, никто на тебя сейчас охотиться не может, да и магов нет. — Боня обнял подругу. — Но если драконья кровь такая ценная, комары, наоборот, к ней рваться должны!

— Ценная. Например, если ею натереться, то кожу потом далеко не всяким оружием пробить можно. А вот если выпить, обычный человек точно на месте помрет, да и магу любому сильно поплохеет. Комары тоже не совсем дурные, разбираются.

— Жалко, значит, использовать тебя в качестве приманки, чтобы вывести этих комаров, все-таки не получится, — пошутил Боня. — А натереться драконьей кровью… Может, как-нибудь пожертвуешь полстаканчика? А то я все никак защитные шиты делать не научусь.

— Ну вот, мало того, что на мне ездишь, так еще и крови моей захотел… — Света кокетливо стрельнула в Боню глазками. — Ладно, я подумаю. Посмотрю на твое поведение…

Утром выяснилось, что комары то ли не признали в современных эльфах своих хозяев, то ли древние маги амулеты не только гостям давали, но и сами носили, но все жители поселка поднялись очень рано, невыспавшимися и искусанными.

Боня тоже встал рано, точнее, больше вообще не ложился. Оставив Свету валяться (или спать) на кровати в одиночестве, он выбрался в переднюю часть шатра, делать артефакт. Провозился до рассвета, поэтому испытания решил провести следующим вечером. Днем комары, по словам Светы, не злобствовали. Солнечного света они не любили, возможно, были так специально создателями запрограммированы.

На площади было многолюдно, рядами расставлялись плетеные лавки и столы, оставляя центр и широкий проход к зданию, которое Боня счел административным, пустыми. Накрывать столы, правда, никто не спешил.

Боня выбрался из шатра и, сопровождаемый пикси, отправился побродить по поселку. Вблизи стоявшие на площади здания оказались обычными мазанками, одноэтажными, с редкими окнами и, судя по всему, земляным полом. От остальных домов-сарайчиков поселка они отличались только размером. Боня отчего-то задумался: а подмешивали ли эльфы в глину навоз? И если подмешивали, то чей? Никакой живности он в поселке не обнаружил и решил дальше эту тему не поднимать, а то его что-то замутило. Чистая глина — и точка!

В огородах был обработан каждый пятачок земли. Росли преимущественно корнеплоды. Кое-где Боня заметил что-то вроде тыкв. Кустов практически не наблюдалось, а из плодовых деревьев росли только маслины, но их было немного, по одному дереву на участок. Исключение составлял надел, примыкавший к административному зданию. Вокруг участка был глухой забор, но по тянувшимся вверх кронам деревьев можно было понять, что там растут инжир, грецкий орех, какие-то цитрусовые, яблоня, вишня и много чего еще.

За поселком была расположена небольшая пасека, а дальше вдоль реки тянулись две узкие полоски возделанных полей с неравномерным разделением на участки. Видимо, не по хозяевам, а культурам или вследствие технологической необходимости. Ближнюю к реке полоску Боня идентифицировал как рисовые чеки. Что было с другой стороны поселка, он смотреть не стал, а вернулся к своему шатру.

Света, нарядившаяся в длинное обтягивающее платье жемчужного цвета, была готова к официальным мероприятиям.

Боня невольно залюбовался подругой, потом не удержался и, пока рядом никого не было, немного потискал. Та запротестовала:

— Ты мой авторитет перед эльфами не подрывай! — Но голос у нее при этом был весьма довольным.

Наконец пришли распорядители и торжественно повели их на площадь. Пройти пришлось всего несколько шагов, но Свету с обеих сторон пытались поддерживать под локоток старички-советники. Та на них слегка цыкнула и взяла Боню под руку. Усадили их за все так же пустой стол. На остальных столах тоже никакой еды не наблюдалось. Впрочем, за столами, кроме них, тоже пока никто не сидел, эльфы толпились по периметру с противоположной от Бони со Светой стороны. Боня поманил рукой гаргулий и усадил их рядом с собой. Пикси заняли часть пространства по краям их компании, но висели в воздухе: со скамейки до стола им было не дотянуться.

Затем в центр площади вышла Великая Мать, сопровождаемая советниками. Наряды на них были те же, что и вчера.

— От имени великого эльфийского народа и Великого леса я, Великая Мать, приветствую наших гостей! — заявила старушка.

«Это сколько же пафоса при таком жалком существовании!» — проворчал про себя Боня.

— Не лучшие времена переживает сейчас Великий лес, всегда бывший центром достижений науки и искусства этого мира, средоточием чести и мудрости, — продолжила Великая Мать, — и хотя другие расы, ранее считавшие почетным выполнять любую работу для Великого леса, эгоистично и недальновидно отвернулись от нас, мы рады, что иноземцы, прибывшие неведомо откуда, лучше них поняли ценности этого мира и пришли сюда, горя желанием помочь нам возродить былую славу!

— Интересно, а разве мы об этом договаривались? — сердито зашипел Боня. — Эк она все повернула. Мы их в их убогости пожалели, а она нам это чуть не в священный долг записала. Не люблю таких. А где, кстати, посол? Что он им наплел? И почему я его не вижу?

Света тоже обвела взглядом толпу:

— Действительно, ни посла, ни его семьи тут нет, я бы заметила.

— Спрятался, подлец! Наврал тут небось с три короба, а теперь боится на глаза попасться. Найду — шею намылю!

— Это зачем? — удивилась Света.

Боня промолчал.

Тем временем Великая Мать закончила свое приветствие и сделала приглашающий жест рукой. Эльфы дружно потянулись на площадь и стали рассаживаться за столы. Ответное слово для гостей на этом этапе сценарием предусмотрено не было.

Еды опять никто не принес, вместо этого советники один за другим стали выходить в центр площади и рассказывать историю Великого леса от легендарных времен до нынешних. В начале Боня совсем затосковал. Повествование сильно напоминало «Сильмариллион», лишь с разницей в содержании, но сочинял его явно не гений — куча имен и совершенно запутанный сюжет, разобраться в перипетиях которого Боня оказался неспособен. Да и не очень пытался. Отсутствие на столах закусок стало сильно раздражать. Света сидела с каменным выражением лица («И где только так научилась? — позавидовал Боня. — Прямо как большой чиновник на скучнейшем совещании!»), но в глазах ее иногда мелькали злые искры. Особенно когда речь шла о редких победах над драконами.

Наконец эпопея подобралась к началу эпохи упадка, и тут Боня стал слушать уже с большим интересом. В повествовании появились мумрики, которых рассказчики проклинали аж с подвыванием. Подлые инопланетяне на своих летающих тарелках вихрем промчались по планете, неся страшные разрушения, а главное, похищая богов и губя мелорны. Дольше всех, естественно, продержался Великий лес, где вокруг местного мелорна собрался весь цвет эльфийских магов. Несколько раз отбивали они атаки мумриков, но однажды, когда три сильнейших мага куда-то отъехали, налетела такая армада тарелок, что у мелорна не хватило сил, а у его защитников кончилась мана. И полегли они в неравной битве, а злые мумрики срубили мелорн под корень и улетели.

Вернулись три великих мага к пепелищу, поплакали над пнем мелорна и стали восстанавливать все, что еще было возможно восстановить. Умер мелорн, но его корни и младшие деревья были еще пропитаны энергией, и еще почти триста лет сохранялась магия в Великом лесу.

Но вот и в Великом лесу запасы энергии подошли к концу. Тогда создали три великих мага волшебный холм, спрятали в нем великие артефакты эльфов, а сверху построили склеп. Поместили в склеп три хрустальных гроба, зажгли перед ним волшебный огонь и поставили двух единорогов охранять вход. Сами же великие маги легли в гробы и завещали разбудить их, когда магия вновь вернется в этот мир. Еще больше ста лет горел огонь перед склепом, и стояли перед ним прекрасные единороги, изредка оглашая окрестности горестным плачем. Но вот ослабел и угас огонь, обратились в камень единороги, а потом и вовсе скрылись под землей. С угасанием священного огня все меньше сил становилось у эльфийского народа, а лес все меньше давал им средств к существованию.

Дальше рассказывалось о временах без магии, о слабости и великих несчастьях эльфов, о безудержном сокращении их численности, но Боня уже не слушал:

— Света, кажется, мы не зря сюда приехали! У нас появилась цель!

Драконша было вскинулась, но потом лишь горестно вздохнула:

— Ты ведь все равно поступишь по-своему? Так чего воздух сотрясать! До сих пор тебе почему-то все с рук сходило. Только, умоляю, будь очень осторожен. Великие маги древности были действительно великими. Если что, боюсь, даже я с ними ничего сделать не смогу.

Но Боня уже «забил копытом» и никак не мог дождаться, когда же эта мелодекламация закончится. А речь уже пошла о том, как перешли эльфы с нормальной еды исключительно на грибы и ягоды, стали носить одежду из лыка, а потом освоили сельское хозяйство. Как обижали их соседи — и как умирал Великий лес. Длилось все это больше четырех тысяч лет, и повествование никак не желало заканчиваться. Боне все больше хотелось что-нибудь здесь сломать.

Наконец рассказчик добрался до деяний нынешней Великой Матери. Боня уже было вздохнул с облегчением, но тут оказалось, что и она совершила немало подвигов, которые очередной оратор воспевал с искренним вдохновением. Боня даже заподозрил его в желании стать главным советником. Подвиги, правда, были довольно мелкие: прочистку оросительного канала организовала, забор починила или своими руками дерево посадила, зато было их много, еще где-то на полчаса. Звереть стал не только Боня, но и Света, что было гораздо опаснее. Оратор, кажется, это почувствовал и закруглился. Великая Мать глянула на него с легким недоумением во взоре, но объявила начало всеобщего пира.

Из административного здания появились шествовавшие торжественным шагом эльфийки, которые поставили на столы блюда с какой-то зеленью. Света скривилась. Эльфийки пошли на второй заход и теперь выдали каждому присутствующему по крохотной миске рисовой каши. Без молока и сахара. Потом перед всей Бониной компанией поставили один кувшин с ягодным морсом, тоже без сахара. На этом вынос блюд и закончился.

Света мрачно понюхала кашу, поковырялась в ней маленькой ложечкой, но больше одной ложки не осилила.

— Дорогая, ты знаешь девиз любой студенческой столовки? «Не задумываться!» По-моему, он и здесь вполне применим.

Но когда Боня сам попробовал угощение, он согласился с драконшей. Вроде и съедобно, но как можно было так невкусно сварить рис, непонятно. Разве что специально гадость какую добавили, чтоб много не съели.

— Да тут на всех столах еды и на пару золотых не наберется, — сердито зашептал он Свете. — А я этому гаду-послу сотню выдал. Куда он все деньги подевал? На дорогу и половины уйти не должно было! Свет, ты так тут совсем с голоду помрешь, — констатировал он. — Давай объяви, что я им тут сейчас энергию интенсивно качать буду, пусть здоровье поправляют. А ты тем временем слетай за реку, может, козла какого в скалах поймаешь. Гаргулий с собой бери, им бы тоже поесть не мешало. Мне, если что, и пикси для поддержки хватит, а они пока ягодами перебьются.

Света еще раз внимательно обозрела стол и эльфов и согласилась. Опасность Боне пока никакая не грозила, а от предложенных угощений драконшу мысленно передернуло. Поэтому она объявила о начале «процедур» и, сославшись на усталость, скрылась в шатре. Боня послал за ней пару пикси — сделать временный выход с обратной стороны шатра, ни к чему ей к народу голой выскакивать. Вскоре из-за палатки взлетел громадный темно-фиолетовый дракон, сделав круг над «пирующими». Гаргульи встали из-за стола с явным облегчением и полетели вслед за Светой.

Боня немного полюбовался на удаляющуюся за реку Свету, затем встал, чтобы лучше видеть народ вокруг, и в несколько раз уплотнил исходящий от него поток маны. Скоро золотистое сияние окутало весь поселок и стало расползаться дальше. Вокруг эльфов возникали видимые завихрения. Как и в случае с семьей посла, было заметно, что тела местных жителей жадно впитывают ману. Потихоньку эльфы стали подходить поближе. Первым вперед вылез тот старичок-советник, что попытался поговорить с ними вчера. Боня с удовлетворением наблюдал, что спина у него стала понемногу выпрямляться, а морщины на лице стали не такими глубокими.

«Им бы еще поесть нормально, — грустно подумал Боня. — Совсем бы ожили. Но, боюсь, скоро не получится. Пока лес удастся разбудить, пока он снова их кормить сможет… Хотя, если все пойдет удачно, им свои огородные урожаи не придется на год растягивать».

Неожиданно на площади вспыхнул скандал. Один из старичков-советников долго крутил перед носом вынутое из кармана зеркало, потом посмотрел на соседей и стал жаловаться:

— Эй, а почему со мной ничего не происходит? Вон у Крантанелена даже новый зуб из десны показался, а у меня все так же поясница не гнется?!

Боня пригляделся. Действительно, завихрений маны вокруг деда не наблюдалось, разве совсем слабые, незаметные на фоне соседей. Боня хотел спросить деда, а видит ли он ману вообще, но тут влезла Великая Мать:

— Вот, Леномас! Все твой род норовил с людьми породниться, посильнее хотел быть. А теперь тебя Великий лес отвергает! Силы ты так и не обрел, только помрешь, как человек!

Ее крик немедленно был подхвачен в разных частях площади.

— Говорила я, что бабка твоя была такой же шлюхой, как и мать! — радостно вопила какая-то тетка слева. — Теперь все это видят!

— Помню я, как твой отец гордился, что человеческая женщина за него в жены пошла, — раздавалось уже справа. — Страшна была как смерть, вот на нее никто и не позарился. Теперь получай от нее в наследство не только красоту, но и долголетие!

«Как бы они этих полукровок линчевать не стали», — забеспокоился Боня. Сил у эльфов на глазах прибавлялось, и многие жутко этому радовались. Старый человек им теперь никакого сопротивления и оказать не сможет.

Тем временем все прочие советники отодвинулись от Леномаса как от зачумленного. Вид у того стал совсем убитый, казалось, того и гляди — кондрашка хватит. Но Боня заметил, что энергию дед все-таки впитывает, только много медленнее других.

— Погодите судить окончательно! — закричал он. — Вон Леномас тоже на поправку пошел, только ему для этого больше времени понадобится. Великая Мать так за день помолодеет, как он за неделю. Но со временем он вас догонит!

Толпу это немного утихомирило, но все равно ехидные комментарии по поводу происхождения отстающих не прекратились. Видимо, тема была уж больно благодатная.

Боня тихо обратился к Великой Матери, севшей напротив него:

— Вам бы всем хотя бы недельку поесть как следует, сколько влезать будет. Глядишь, почти все снова молодыми и здоровыми станут. А то где в старом организме материал взять, чтобы молодой построить? Я завтра в лес ваш схожу, посмотрю, что можно сделать. Если получится силы в него вдохнуть, не надо будет продукты экономить.

— Ты уж постарайся, милок, — как-то совсем по-простому закивала Великая Мать. — Одни вы наша надежда. Я Гильдельберту, сознаюсь, сначала и не поверила. Я-то его и не видела никогда, он как в Денае родился, так и жил всю жизнь. Удивило только, что жена у него так молодо выглядит, да какие ее годы, бывает. Вот и послала их мелорнов пень охранять в наказание, чтоб народ не смущали. А дело-то как повернулось! И вправду боги в мире еще не перевелись! Как только драконша тебя сюда допустила…

— Она у меня добрая и хорошая, — заверил Великую Мать Боня. — И с пикси, и с гаргульями ладит. Только овощей не ест, мясо ей нужно.

— Да знаю я, только где тут чего взять можно? Тут до ближайшего человеческого города две недели пути. Гильдельберт-то даже денег принес, спасибо вам, да потратить негде.

Боне даже стало неловко, что с этой точки зрения он на проблему взглянуть не догадался. Да и тетка эта в неофициальной обстановке у него больше антипатии не вызывала. Обычный крайне усталый человек, пытающийся наладить быт нищего и полуголодного поселения.

— Ничего, Света сама себе какого-нибудь зверя поймает. Места за рекой дикие, живность должна быть. Хотя бы вараны… — добавил он, вспомнив, что летели они преимущественно над пустыней. — Я бы завтра хотел сходить к святому месту, где великие маги в гробах лежат. Может, там что интересное уцелело? Нас со Светой древности очень интересуют.

— Конечно, милок! — охотно согласилась Великая Мать. — Сама провожу с удовольствием. Только ты тут энергией нас не обдели, пожалуйста.

Боня посмотрел по сторонам. День клонился к концу, на столах эльфы все подъели подчистую. Пора было закругляться. Он снова встал и уже привычно сформировал метровый шар твердой маны, покрыв его защитной пленкой с небольшим фитилем.

— Вот, даже если мы уедем, вам этого на несколько лет хватить должно, — объявил он уже громким голосом. — Но мы пока никуда не торопимся, завтра ваш лес посмотреть хотим, может, и с ним удастся что-нибудь сделать.

Народ радостно загудел, но Великая Мать быстро пресекла брожение умов, заставив всех приступить к уборке на площади. Боня вытащил из шатра свой стул рыболова и уселся поджидать Свету и гаргулий. Заодно достал из багажа зеленый кристалл — пересмотреть фильм о животном мире древности. Об эльфийском лесе там, вроде, ничего не говорилось, но все-таки лучше проверить.

ГЛАВА 2 Чем дальше в лес, тем больше… мелорнов, и не только их

Просмотр фильма, как всегда, занял минут пять, а вот разложить увиденное по полочкам Боне помешали комары. Солнце село, и они толпой прилетели напомнить ему о планах опробовать артефакт.

Боня сбегал в шатер и вернулся на свой стул, мужественно терпя укусы и подстраивая частоту ультразвука. Хорошо хоть, что комары кинулись на него не все одновременно, большинство продолжало психологическую атаку, так что было за чьей реакцией наблюдать. Вдруг в какой-то момент комаров как ветром сдуло. Боня отключил артефакт и стал смотреть по сторонам. На границе видимости комары сбились в изрядную тучу и целенаправленно двинулись в его сторону. Боня снова включил подачу ультразвука. Туча застыла в некотором отдалении и, приняв новое решение, повернула в административное здание, сквозь окна которого пробивался слабый свет. Боня удовлетворенно хмыкнул и пошел проверять, не спрятался ли какой шальной комар в шатре.

Света с гаргульями прилетела часа через два. Добыча им наконец попалась, но весьма далеко отсюда. Гаргульи были жизнью довольны, а вот Света явно до конца не наелась. Боне она щедро принесла жареную лапку какого-то совсем не мелкого животного (и вправду варана поймали, что ли?), но сама же ее в конце концов и съела. Боня, глянув на ее голодные глаза, сам ей это предложил.

Утром Великая Мать возвестила о своем приходе деликатным покашливанием около задернутого полога шатра. Боня уже давно сидел в передней части шатра и перебирал в уме известные ему магемы, пытаясь придумать, как же все-таки можно сделать защитный купол или хотя бы щит. Почти нащупал идею, но до прихода Великой Матери так ее оформить и не успел и поэтому отложил до лучших времен: сейчас посещение древнего клада эльфов ему было интереснее. Да и древние маги наверняка помочь могут. Почему-то что они там на месте и что их удастся успешно оживить, Боня был уверен. Уже продумывал, что дальше делать надо будет.

Великая Мать выглядела невыспавшейся, но довольной. Мана ей явно шла на пользу. Молодой она, конечно, еще не стала, но уже выглядела не старухой, а хорошо сохранившейся пожилой женщиной с ясными глазами и твердой походкой. Так что сомнений в том, что она сможет довести до места, не развалившись по дороге, уже не возникало.

Сопровождать Боню вызвалась вся команда. Даже гаргульи, которых Боня первоначально хотел оставить охранять шатер, сказали, что им тоже интересно, ведь раньше их в эльфийский лес не приглашали. Боня попросил Великую Мать выдать им напрокат несколько лопат из инвентаря местных огородников и нагрузил орудия труда на гаргулий.

Сам лес на Боню особого впечатления не произвел: вполне обычный, довольно густой, но проходимый. Заметно, что эльфы по нему снуют часто и даже порядок поддерживают. От подмосковного лес отличался только породами деревьев, липы, дубы, клены да вязы, ни берез, ни осин не попадалось. А вот рябины на опушках встречались часто, вперемежку с лещиной. Росли здесь и такие деревья, названий которых Боня не знал или не помнил. По словам Великой Матери, грибов и ягод в лесу тоже изрядно произрастало, но для прокорма поселения эльфов их было совсем недостаточно. На расплодившихся в лесу зайцев эльфы не охотились — вегетарианцы.

Часа через два компания наконец вышла на большую круглую поляну, на краю которой возвышался покатый холм, увенчанный какими-то каменными блоками. Блоки немного возвышались над поверхностью, если под ними и был вход, то сейчас он скрывался под землей. Боня с грустью прикинул возможный объем земляных работ и решил повнимательнее все осмотреть.

Раз холм располагается на краю поляны, то логично предположить, что вход в него тоже находится со стороны поляны, и скорее всего, от основания холма к входу в склеп вели ступени. Дойдя до края холма, Боня сделал лопатой отметку в земле, затем отошел на три шага вправо и сделал еще одну отметку, а потом — аналогичную отметку слева. Поручив Эвриале копать шурф (проще говоря — узкую канаву на штык лопаты, а дальше — как получится) между крайними отметками, Боня со Сфеноном и пикси двинулся определять возможное место входа в склеп. Работа грозила затянуться, и Боня попросил пикси соорудить для дам пару стульев рыболова, после чего создать себе лопаты или еще какой инструмент для рытья и лететь ему помогать. Пикси деловито приступили к работе. Боня со Сфеноном тоже начали копать.

Но тут снизу подала голос Эвриала — практически сразу она наткнулась на что-то твердое, а теперь видит, что это большой камень странной формы. Все побежали смотреть.

Посмотреть было на что. В небольшой канавке из земли выступала каменная голова единорога. Великая Мать чуть ли не забилась в священном экстазе, Света недобро прищурилась. Боня оставил пикси и гаргулий выкапывать найденную фигуру, а сам перешел на другую сторону предполагаемой дороги к склепу и стал рыть там. Ведь единорогов по легенде было два. А археологов верить легендам еще Шлиман приучил. К сожалению, в секторе, симметричном месту нахождения первого единорога, ничего не обнаружилось. Тогда Боне в голову пришла идея. Если это не скульптура, а реальные единороги, то они должны поглощать ману, как это делали все оживленные им ранее магические существа. Боня посмотрел на яму вокруг откапываемого единорога. Мана над ней явно пребывала в движении, засасываясь внутрь. Так, один есть! Внимательный осмотр ближайшей поверхности холма показал, что метрах в трех от Бониной канавки есть слабые энергетические колебания. Боня переместился в это место и стал копать. Вгрызаться в землю ему пришлось намного глубже, чем Эвриале. Но движение маны становилось все более отчетливым, и Боня не бросал начатую работу. До камня он добрался уже на метровой глубине.

За это время пикси с гаргульями не только откопали первого единорога, но и вытащили его из ямы. Боня в очередной раз порадовался возможностям своей команды. Вроде никакой магии, одни лопаты, а как все быстро сделали! Единорог стоял в полный рост, гордо глядя вперед. Немного грязный, конечно, но в гораздо лучшем состоянии, чем была драконша при их первой встрече. Правда, такие мысли Боня вслух не высказывал.

Света с Великой Матерью подтащили свои стулья поближе и теперь любовались зрелищем раскопок, причем если у эльфийки на лице читался восторг, то у драконши — мрачная решимость. Отправив своих «землекопов» добывать второй трофей, Боня подошел к женщинам.

— Свет, ты только посмотри, какой красавец!

Откопанный единорог явно относился к мужскому полу.

— И характер, судя по выражению морды, отнюдь не простой. Я с ними раньше не сталкивалась, но, по рассказам других, единороги с драконами плохо ладили. Точнее совсем не ладили. Я вот и думаю, может, мне лучше заранее перекинуться, чтобы в случае чего…

— Да ладно тебе! Как у нас в книгах писали, единороги хоть и не говорят, но существа разумные. Мы им быстро все растолкуем. Ты же знаешь, я буянов не люблю.

Великая Мать с такой оценкой магических животных была в корне не согласна. Но так как знала она о них только из эльфийских легенд, то ее мнение особого доверия не заслуживало.

Через полчаса пикси вытащили из ямы второго единорога и поставили его рядом с первым. Точнее, положили, так как этот единорог окаменел не стоя, а лежа, подогнув передние ноги под себя и положив голову на землю.

Боня, радостно пританцовывая, подошел к скульптурной группе и направил на нее поток концентрированной маны. На сей раз энергии потребовалось много. Не так, как для дедушки Ди, но почти на одном уровне со Светой.

В отличие от той же Светы единорогов никакая корка наслоений не покрывала, они казались двумя мраморными скульптурами чрезвычайно реалистичной и тонкой работы. Поэтому наблюдать за тем, как в этих скульптурах пробуждается жизнь, ничто не мешало. Боня смотрел с громадным интересом, все остальные тоже подтянулись поближе, в том числе и Света. Правда, на сей раз она не лезла вперед, чтобы прикрывать собой Боню, а выглядывала из-за его плеча.

В какой-то момент по лежащей статуе как будто пробежала легкая тень, вслед за которой на рельефной фигуре единорога чуть дрогнула одна мышца, потом другая, а затем он весь немного сменил позу и открыл глаза. Боня подошел к животному поближе, присел, приподнял голову магического существа и положил ее к себе на колени. Единорог дернулся, пытаясь перевалиться к нему поближе. Подлетели пикси, подперли его и помогли немного приподняться. Теперь он лежал на брюхе, подобрав под себя согнутые в коленях передние ноги и положив голову Боне уже на плечо. Глаза единорог снова закрыл и прижался к Боне так трогательно и доверчиво, что того аж повело от умиления. Он нежно погладил голову этого совсем не маленького зверя и чмокнул куда-то в переносицу. Света за спиной неодобрительно фыркнула.

Отвлекшись на первого единорога, Боня проворонил момент оживления второго. Вдруг стоявший справа от него зверь ощутимо вздрогнул и стал заваливаться. Хорошо хоть пикси подхватили и его, а затем аккуратно опустили рядом с Боней с другой стороны. Возникла симметричная группа: посередке Боня на коленях, а по бокам к нему прижимаются два лежащих единорога, положивших ему на плечи свои головы. При этом у обоих передние ноги тоже согнуты в коленях.

— Прямо как на молитву устроились, — улыбнулся Боня, — только смотрим в противоположные стороны.

Приходили в себя единороги еще долго. Стоять с ними в обнимку Боне давно надоело, спасибо хоть тело не затекало, видимо, божественный апгрейд сказывался. Вдруг первый зверь сфокусировал глаза на Свете, вздрогнул и подался назад, одновременно пытаясь встать на ноги. Второй, заметив это движение, тоже сделал попытку встать. Пикси подхватили обоих и помогли подняться. Боня тоже вскочил на ноги, придерживая «новорожденных» за шеи, но теперь ему пришлось тянуться: звери в холке были почти с него ростом.

Второй единорог оказался девочкой.

— У меня прямо Ноев ковчег получается, каждой твари по паре, — с удовлетворением заметил Боня. — Пара единорогов, пара гаргулий, драконов… Гм, нет, драконов у меня два вида по одной штуке! И вообще, Света не дракон, а моя жена!

Продолжить рассуждения Боне не дали. Единорог-девочка тревожно заржала. Единорог-мальчик нацелил рог на Свету и на нетвердых ногах подался на пару шагов вперед, пытаясь прикрыть подругу от страшного дракона.

— А ну прекратить хулиганить! — как можно более грозным голосом рыкнул Боня, хватая его за рог и поворачивая голову к себе.

Во взгляде единорога читались мрачная обреченность пополам с обидой. В смысле: «Зачем воскрешали, если сейчас дракону скормите?»

— Свет, ты опасалась, что они на тебя кинутся, а они тебя сами боятся! Ты их там за моей спиной никак не пугала?

— Да тихо я стою! — возмутилась драконша.

— Вот что, рогатые! — Боня повернулся к единорогам. — У нас тут команда дружная, никаких ссор я не допущу! Света — это не просто дракон, это мой дракон. Она вас не только не обидит, но и всегда помочь готова. Свет, иди сюда!

Схватив единорога за ухо, Боня потащил его к подруге. Тот от неожиданности сделал пару шагов вперед. Света тоже осторожно шагнула навстречу.

Пикси подлетели к единорогам и стали вразнобой галдеть им в уши. Судя по обрывкам фраз, про гаргулий, от которых только камни остались, рассказывали. Единороги подняли на Боню полные изумления глаза.

— Да, именно так! — заявил он и сунул Светину руку под нос единорогу. — Знакомьтесь, это — Света! Запах запомнил?

Единорог неожиданно кивнул.

— Вот и хорошо! Свет, погладь его по носу!

Драконша осторожно дотронулась до единорога. Тот фыркнул и ткнулся носом в ее ладонь. К ним очень осторожными шажками подошла и единорог-девочка. Света протянула руку и ей. Ритуал повторился.

— Молодцы, будем считать, что знакомство состоялось, — обрадовался Боня. — Хотя и не совсем. Рогатые, у вас имена есть?

Единороги дружно закивали.

— Ага, есть-то есть, а вот как эти имена узнать? — проворчал Боня. — Ладно, ты (Боня указал на «девочку») пока будешь Елизаветой или сокращенно Лизой. Вон пока прижималась, все плечо мне обслюнявила! Ну а ты тогда будешь Александром или просто Сашей. Мне эти имена всегда нравились, а здесь они что-то не в ходу. Так что запоминайте!

После раздухарившийся Боня подвел единорогов по очереди ко всем присутствующим — знакомиться:

— Лиза, Саша, это Сфенон! Сфенон, это Лиза и Саша!

Только дойдя до Великой Матери Боня немного растерялся, как ее представлять. Но та перед единорогами выпендриваться не стала и сама сказала, что ее зовут Лючиэлью.

Животные потихоньку приходили в себя, на ногах держались все увереннее и стали слегка пританцовывать. И даже прогарцевали вокруг полянки с пикси на спинах. Предложить им покатать кого-нибудь потяжелее Боня пока не решился.

В общем, на поляне царила полная идиллия, пока Боня не вспомнил, что работа только начата. Светино предложение отложить все остальное до завтра он отклонил как неконструктивное. Вышли они рано, так что хоть и долго уже возились, но день еще и до середины не дошел, поэтому пришлось снова браться за лопаты и идти к склепу. Дамы уселись на свои стулья с видом заправских дачников XIX века. Единороги отошли чуть в сторону и стали пастись, как обычные лошади…

Приноровившиеся к лопатам «землекопы» с новой работой справились быстрее чем за час. К счастью, долго искать вход не пришлось, дверь была как раз посредине обращенной на поляну стены склепа. Боня было заволновался, как же ее открыть, но гаргульи просто уцепились когтями и вырвали дверь вместе с петлями.

Внутрь земля не попала, так, наплыло немного у двери, но сам склеп остался невредим. Боня заглянул в образовавшийся лаз и даже собрался туда пробраться, но пикси его опередили. Пока гаргульи, взяв лопаты, стали формировать земляные ступени, маленькие летуны один за другим вынесли на поверхность три гроба. Боня попросил поставить их на краю холма «ногами» в сторону поляны.

В рассказанной вчера легенде гробы были названы хрустальными. В принципе материал, из которого они были сделаны, был бесцветным, но совершенно непрозрачным. Что там внутри — не было видно абсолютно. Сдирать крышки Боня не рискнул, просто встал перед гробами и направил на них поток концентрированной маны. Остальные присутствующие, включая единорогов, столпились сзади.

Процедура для Бони стала совсем рутинной. В результате он уже не сомневался, просто гнал энергию и запасался терпением. Впрочем, долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут стенки гробов стали постепенно проясняться и делаться прозрачными. Стало видно, что в гробах лежат двое мужчин и одна женщина, все — эльфы, на вид молодые и красивые. Одеты они были в длинные кафтаны зеленовато-голубых тонов, явно из дорогой ткани, но без показной роскоши. У женщины кафтан был до щиколоток, у мужчин — чуть короче. Один из эльфов был яркий блондин, у второго мужчины и женщины волосы были русые.

Еще минут через десять древние эльфы стали немного шевелиться и открыли глаза. Пикси по знаку Бони кинулись снимать крышки. Света встала рядом с Боней и взяла под руку. Тот только улыбнулся в ответ.

Пикси потянулись подхватить эльфов под руки, но один из них сделал останавливающий жест.

— Не спешите, друзья, дайте нам еще немного времени собраться с силами. — Его голос был одновременно густой и мелодичный.

«Будь я женщиной, заслушался бы, — подумал Боня, — мне бы такой!»

Он ревниво глянул на Свету, но та стояла напряженно, вцепившись ему в руку. Великая Мать признаков потери рассудка тоже не проявляла, наоборот, была напряжена не менее Светы и пялилась на древнюю колдунью.

«Гм, а ведь им теперь титул Великой Матери как-то делить придется, — сообразил Боня. — Древние тут в свое время всем рулили, вряд ли они захотят кому-нибудь подчиняться. Тем более у эльфов сейчас и магов-то не осталось».

Древние тоже пристально вглядывались в Боню и его спутников, но их лица продолжали сохранять абсолютно безмятежное выражение. Первой потянулась вставать женщина.

— Мы рады приветствовать своих спасителей. — Голос у нее был грудной, обволакивающий. — Позвольте представиться. Меня зовут Галадриэль, а моих спутников — Феанор (кивок в сторону блондина) и Элронд.

— Чего-чего? — удивился Боня. — Неужто те самые?

— Не знаю, мой друг, — совершенно спокойно прореагировала Галадриэль. — В наше время эти имена были весьма распространенными. Звали так и многих героев древности. А легенд о себе мы, извините, не читали.

— Простите, просто эти имена были на слуху совсем в другом мире, — извинился Боня. — Меня зовут Боня, а это — Света, Эвриала, Сфенон и местная первая леди — Великая Мать Лючиэль.

На Великую Мать Галадриэль никак не отреагировала, а вот на Свету обратила пристальное внимание.

— Какое у вас странное имя, госпожа драконша, — сказала она. — Мы привыкли к именам типа Солнценосная из Авердина клана Всепожирающего пламени…

Боня заметил, что ранг Солнценосной Свете явно понравился, но та лишь улыбнулась и ответила:

— Нет, я просто Светлана Волохова, — и сделала книксен.

Боня ей мысленно зааплодировал.

— Да, наверное, в мире многое изменилось, пока мы спали, — спокойно констатировала Галадриэль. — Не знаете, сколько времени прошло?

— Более четырех тысяч лет, — вмешалась в разговор Лючиэль. — Наш народ крайне истощен и влачит самое жалкое существование без маны и магии. Но то, что к нам прилетела госпожа драконша и принесла с собой бога, подарило нам надежду. Уже сейчас жители нашего поселка быстро идут на поправку, а наши гости обещали еще постараться оживить Великий лес. Уверена, с вашей помощью у них все получится.

— Госпожа драконша, господин бог! — В голосе Галадриэль впервые появились радостные нотки. — Еще раз позвольте поблагодарить вас за ваше участие. Наше пробуждение произошло в превосходных условиях, мы едва ли могли на такое рассчитывать. Господа маги, вариант номер один. За работу!

Слова «за работу» прозвучали как команда, и это Боню немного напрягло. Но ничего особенного не произошло, просто маги закончили общий разговор и распределили между собой собеседников. Ему достался блондин Феанор, сама Галадриэль вцепилась в Свету, а Элронд подхватил под локоток Лючиэль. Гаргульи, пикси и единороги были предоставлены сами себе.

Феанор после нескольких минут расшаркиваний взял быка за рога и предложил Боне сходить к мелорну, посмотреть, что можно сделать для восстановления священного дерева. Это вполне совпадало с целями самого Бони. Он вопросительно взглянул на Свету, но та не возражала. Они с Галадриэль уселись на стулья рыболова и вели светскую беседу. Лючиэль Элронд повел куда-то в лес, задавая на ходу вопросы о состоянии эльфийского поселка. Собственно, наибольшее беспокойство у Бони вызывала Света с ее нелюбовью к эльфам, поэтому он попросил гаргулий и пикси побыть рядом и держать ситуацию под контролем.

— Опасаетесь, что наш дамы могут вспомнить старые обиды? — улыбаясь, спросил Феанор. — Не беспокойтесь, Галадриэль умеет контролировать себя. Впрочем, помощь ваших спутников нам у мелорна не понадобится.

Единороги потянулись следом за ними.

— Галахард, Женевьера, — обратился к ним Феанор, но те вдруг дружно отрицательно замотали головами.

— Ой, я не знал, как их зовут, — чувствуя некоторую неловкость пробормотал Боня, — вот и назвал их Елизаветой и Александром или, если сокращенно, Лизой и Сашей.

Единороги теперь дружно закивали и по очереди потерлись носами о его плечо.

— Я смотрю, вы с ними уже поладили, — удивился эльф, — но все равно, Лиза и Саша, разве вам не хочется впервые за столько лет просто поваляться на травке?

Единороги немного задумались, но потом все-таки пошли следом за ними.

Идти было недалеко. Видимо, древние эльфы свой склеп не случайно на этой поляне поместили, выбирали место поближе к срубленному мелорну.

Священное дерево было срублено вовсе не под корень, как утверждалось в легенде, пень был примерно два — два с половиной метра в высоту. Ствол валялся рядом.

Боня обошел ствол. Дерево оказалось пустотелым, стенки были не очень толстыми.

«А ствол-то у мелорна совсем и не такой мощный внутри оказался, как снаружи выглядит, — подумал Боня. — Понятно, почему он не особо высокий был, просто больший вес не выдержал бы. Хотя магические деревья законам физики могут и не подчиняться…»

Через полянку их окликнул человек, то есть эльф, в котором Боня узнал своего старого знакомого — посла Гильдельберта, который выбрался из примитивного шалаша на краю поляны и теперь спешил к ним.

— Дорогой Боня! — Гильдельберт так обрадовался Бониному появлению, что чуть на шею ему не бросился. — Как хорошо, что вы приехали! Мы с такими трудами добирались из Деная сюда, сообщить о визите ее галактического величества и деуса, а Великая Мать отправила нас охранять незнамо от кого этот пень. Меня, профессионального дипломата! Сижу теперь как привязанный на этой поляне. А мои бедные девочки день и ночь бродят по лесу в поисках пропитания, нам из поселка ничего не дают! Зато все деньги, которые вы щедро выдали нам на дорогу, Великая Мать отобрала, так что нам даже вернуться в Денай не на что.

— Ничего, мы здесь, все будет хорошо, — стал утешать его Боня. — И денег на обратную дорогу я вам дам, не беспокойтесь. А пока — знакомьтесь. Господин Феанор, это господин Гильдельберт, посол Великого леса в городе Денае на южном берегу моря. Господин Гильдельберт, это господин Феанор, древний и великий маг, если позволите вас так называть.

Лицо посла стало похожим на каменную маску. Видно было, что его челюсть очень хочет опуститься, а глаза вылупиться, но профессиональная этика и сила воли этому мешают.

— Безумно счастлив вас видеть! Сегодня воистину великий день! Какими судьбами и откуда прибыли вы к нам?

— Всего лишь из склепа на соседней поляне, — улыбнулся Феанор. — Как видите, господин Боня времени зря не теряет.

В этот момент из леса вышли единороги и присоединились к компании.

— А это — Елизавета-Женевьера и Александр-Галахард. Рекомендую, чрезвычайно милые ребята, хоть и рогатые. Знакомьтесь, — Боня повернулся к единорогам, — ваш посол в городе Денае Гильдельберт. Его жена и дочка — Бертаниэль и Эллина — где-то по лесу бродят, грибы собирают. Кстати, а где Фафнир?

— Простите. Спит в палатке, он сегодня ночью дежурил, бедный. — Возможность сменить тему подвернулась очень кстати, а то посол уже едва сдерживал себя из-за переизбытка впечатлений. — Пойду его разбужу. Он мне не простит, если пропустит единорогов.

— Да, разболтался тут народ, на Великую Мать посторонним жаловаться… — Феанор с сожалением посмотрел вслед Гильдельберту. — Надо срочно принимать меры. И без вашей помощи нам никак не обойтись.

— Вы говорите так, будто точно знаете, что надо делать, — обрадовался Боня. — Расскажите, а то, глядя на этот пень, я в некоторой растерянности. Можно, конечно, накачать его маной и надеяться, что от корней новый побег пойдет, но… Не знаю… Обычному дереву точно уже ничто бы не помогло.

— Никаких побегов выращивать не надо, друг мой. — Феанор снисходительно улыбнулся. — Все уже давно выросло. Пойдемте, я вам покажу.

Сразу пойти не удалось, так как из шалаша выскочил Фафнир. Пришлось познакомить его с единорогами и попросить тех немного пообщаться с мальчиком, пока Боня с Феанором делами займутся. Те не возражали, и паренек был счастлив. Феанор взял Боню под руку и повел дальше в лес, рассказывая на ходу.

Выяснилось, что в Великом лесу рос не один мелорн. Точнее, мелорн был как раз один, но стволов у него было много. Оказывается, каждое магическое дерево старается раскинуть свои корни как можно дальше. Другим деревьям это не мешает, мелорны не соки из земли тянут, они пропитанную магией экосистему создают. Всюду, куда дотянулись корни мелорна, есть мана, а растения подчиняются воле магов. Удалившись от исходного дерева, корни дают новый побег. Выросшее из него дерево не становится полностью самостоятельным, оно входит в общую сеть дерева-матери, но от него разрастается новая корневая система. Фактически весь Великий лес покрыт такими мелорнами. Некоторые из деревьев молоды и невелики. В частности, именно такой рос на краю поляны со склепом. Наиболее старые практически сравнялись по размеру с деревом-матерью. Оттого, что мумрики погубили главное дерево, вся система утратила магическую подпитку и окаменела. Но она уцелела, так что с Бониной помощью есть шанс оживить какой-нибудь из наиболее крупных мелорнов-детей, а через него и всю сеть.

Подходящее дерево нашлось, как и ожидалось, неподалеку, метрах в двухстах от поляны с пнем. От окружавших его деревьев он отличался только толщиной ствола — больше пяти метров в диаметре, и голыми ветками.

Боня подошел поближе и направил на ствол поток энергии, постепенно повышая ее концентрацию и перемещая поток по стволу от корней к кроне и обратно. Через некоторое время мелорн откликнулся. Поток Боня в этот момент направлял почти в землю. Мана перестала обтекать ствол, а со все возрастающей скоростью потянулась внутрь.

— Кажется, началось, — пробормотал Феанор. — Не верил, что доживу до такого…

На сей раз напрячься Боне пришлось изрядно. Емкость у дерева казалась бесконечной, хорошо хоть скорость впитывания энергии тоже была громадной. Боня выжимал из себя все, что мог, но превысить способность дерева к поглощению маны так и не сумел.

Где-то через час дерево начало понемногу меняться. С легким шорохом со ствола стала осыпаться каменная крошка, под которой оказалась обычная кора. Еще через полчаса на ветках стали завязываться почки, из которых затем показались молодые листочки.

«Прямо как при замедленной съемке в фильмах о природе», — подумал Боня.

Наконец интенсивность поглощения мелорном маны пошла на спад. Бонин поток энергии потянулся дальше за дерево. Теперь появилась возможность пообщаться с эльфом, а то из-за максимального напряжения Боня как-то выпал из реальности.

Феанор тоже заметил перемену:

— Кажется, получилось, дорогой Боня, можно уменьшать поток.

— Уже, — ответил тот.

— Вы совершили настоящее чудо! Эльфийский народ у вас в неоплатном долгу, — с пафосом заявил Феанор. — Позвольте раскрыть вам одну из величайших тайн эльфов. Пойдемте, я покажу.

Феанор подошел к стволу мелорна и положил на него руку. Казалось, с этой стороны кора у дерева чуть светлее, чем с противоположной. Неожиданно рука эльфа легко вошла в дерево и исчезла внутри. Феанор сделал шаг и сам наполовину погрузился в ствол, как будто вместо дерева здесь была одна иллюзия. Маг повернулся к Боне, протянув ему руку:

— Идемте, друг мой. Не бойтесь, вы даже ничего не почувствуете, проходя сквозь ствол.

В последнее время Боня уже не удивлялся переменам, происходящим с магическими существами после подпитки их энергией. Но сейчас его проняло. Проходить сквозь стену… Это было похоже на чудо. Он подхватил руку Феанора и решительно шагнул следом.

Перехода Боня действительно не почувствовал, разве что темно было, когда голова сквозь стенку проходила. Внутри оказалась небольшая круглая комната метра четыре в диаметре. Из стен лился мягкий приглушенный свет. Потолка, правда, видно не было. В комнате даже оказалась мебель, выраставшая прямо из пола и стен. Почти половину комнаты занимала широкая кровать, на которой сейчас сидел эльф. За кроватью из стены выступали полки.

— Это — тайные дома эльфов-магов, — сказал Феанор. — Если дом не занят, войти сюда может любой маг, надо только мысленно попросить мелорн пропустить тебя. Но, находясь внутри, можно попросить мелорн больше никого сюда не пускать. Тогда, пока у мелорна не кончится мана, никакие враги не смогут сюда прорваться.

— А как же узнать, кто находится снаружи?

— Достаточно мысленно попросить дерево — и часть стены станет прозрачной изнутри, снаружи это не будет заметно.

Феанор посмотрел на стену, и действительно, на ней проявилось небольшое окошко, сквозь которое виднелся кусочек леса.

— Кроме того, — продолжал маг, — можно мысленно попросить мелорн сформировать тут любую мебель, а также вещи или даже еду. Еду, конечно, не любую, но ассортимент достаточно широк.

Из стены напротив выдвинулась столешница, а потом из нее выросли два стакана с какой-то жидкостью. Феанор взял один из стаканов и протянул Боне, затем сам подхватил второй и стал пить. Боня тоже попробовал. На вкус было что-то вроде березового сока. Довольно приятно.

— Обалдеть! — только и смог сказать он.

Столешница снова втянулась в стену.

— Попробуйте сами, — предложил Феанор.

Боня мысленно пожелал, чтобы на стене появилось зеркало, и через несколько секунд смог наблюдать в нем свою растерянную физиономию.

— Правда замечательно? — спросил эльф и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Дорогой друг, но я привел вас сюда не просто так. Не могли бы вы немного усилить поток маны и обработать мелорн изнутри? Поверьте, это чрезвычайно важно.

— Да пожалуйста, — ответил Боня увеличивая поток.

— А я, если позволите, на несколько минут покину вас. Мне бы надо задать пару вопросов этому вашему Гильдельберту. Так, кажется, его зовут, если не ошибаюсь? Ну а вы тут поэкспериментируйте пока. Я через пять минут вернусь.

В ответ Боня только пожал плечами.

Феанор подошел к стене и проскользнул сквозь нее. Боня еще немного увеличил поток энергии. Туман клубился внутри очень плотно, но никуда и не думал втягиваться.

«Он тут что, запас маны хотел создать? — подумал Боня. — Так бы и сказал».

Развлекаясь, Боня сделал у комнаты потолок из твердой маны примерно метровой толщины, затем вызвал из стены стол, а из пола табуретку. Попросил еще стакан, но уже с колой. Стакан появился, но пустой. Дерево, видимо, не поняло, но у Бони возникло ощущение отклика.

«Ого, да оно чуть ли не живое», — поразился Боня.

Он попытался представить себе колу на вкус. Стакан заполнился темной жидкостью. Боня попробовал. Что-то не совсем то, но пить можно. Значит, сам не смог четко задачу поставить.

Боня еще немного поразвлекался, попробовал местный кекс и даже плошку горячего овощного супа. Тут ему пришло в голову, что надо бы посмотреть, как выглядит сейчас дерево снаружи. Вот твердой маны он сюда целый потолок напихал, верх и низ пленкой прикрыл, но к стенам-то он ее просто прилепил. А как они с энергией взаимодействуют? Поглощают или свободно пропускают? В общем, Боня убрал лишнюю мебель, подошел к стене, положил на нее руку и попросил его выпустить. Ничего не произошло, стена осталась твердой.

Следующие полчаса Боня пытался понять, что же он делает неправильно. Окно вот появлялось охотно, а дверь — нет. Кстати, никакого Феанора в окрестностях не наблюдалось. Неужели он так с послом заболтался, что забыл про бога? После всех расшаркиваний? У Бони стали появляться нехорошие подозрения.

Тут его посетила несколько странная мысль. Он снял с ноги сапог и прижал его к стене, затем попросил мелорн пропустить. Сапог легко вошел в стену, но как только к стене приблизилась рука, лафа закончилась. Пропустить ее дерево отказывалось. Боня вытащил сапог из стены, обулся и сел думать.

Итак, что мы имеем? Бонины команды мелорн воспринимает и выполняет. А вот выпускать — не выпускает. Но он пропускает сапог и спокойно пропустил эльфа. В чем же разница? Ответ очевиден: в мане.

А если втянуть ману в себя? Помнится, снимая бинты пикси, он добился уменьшения вокруг себя энергетического слоя до миллиметра. Надо попробовать!

Боня снова снял сапог и надел его на руку, затем максимально убрал ману вокруг руки и с волнением пододвинул руку с сапогом к стене и попросил пропустить его.

Есть! Рука вошла в стену до конца голенища. Боня попробовал продвинуть ее дальше.

Собираясь в лес, он надел кожаную куртку, опасаясь колючек. Вспотеть он не боялся, организм бога легко подстраивался к изменениям температуры без неприятных ощущений. Боня как мог уменьшил слой маны по всей руке. Проходит! А вот морда уперлась в стену и не идет. Впрочем, вполне ожидаемо.

Он с сожалением втянул руку в сапоге назад. Выходит, надо прикрыть открытые участки кожи чем-нибудь плотным. Только вот вся одежда и так уже на нем. Штаны тоже плотные, так что открыты только кисти рук и голова.

Куртку можно надеть и на голое тело. Рубашка, конечно, не очень толстая, но довольно большая, можно ее сложить в несколько слоев и попробовать прикрыть голову. А что делать с руками?

Боня вздохнул, снова снял сапоги и смотал портянки. Ладно, придется пока надевать на босу ногу.

Самое сложное оказалось одновременно обмотать руки и голову. Сквозь рубашку видно было плохо. А спеленутыми кистями рук аккуратно голову не обмотаешь. В конце концов Боня, обмотав голову, оставил узкую щелку для глаз, которую прикрыл уже культями.

Следующая задача была просочиться сквозь стену. Боня предельно сконцентрировался, максимально убирая ману вокруг ноги. Просунул ее наружу и нащупал землю. Вслед за ней отправил руку и плечо. С замиранием сердца протащил голову, затем вторую ногу. Внутри оставалась только половина левой руки. Именно через нее Боня и продолжал гнать всю выделяемую собой ману.

В начале своего «пути» Боня увеличивал толщину потолка комнаты сверху. Когда голова оказалась снаружи, контролировать поток маны ему стало неудобно, поэтому он стал формировать из нее шар на кончиках пальцев левой руки. Шар, к счастью, ничего не весил, так что не мешал, а то его размер от волнения Боня слишком увеличил.

Передвинув шар маны к самым кончикам пальцев, Боня резко выдернул руку. Дерево сомкнулось, шар маны остался, естественно, внутри. Рука вроде была цела. А вот кончика обмотки из портянки как не бывало. Боня с какой-то отрешенностью посмотрел на обрывки, в которые превратился конец его портянки, прикрывавший пальцы.

— Хорошо, что с этой стороны стена всего сантиметров двадцать. С противоположной мне бы полруки оттяпало. Отросла бы, наверное, но все это наверняка очень больно и неприятно.

Минут десять Боня просто просидел на земле, чтобы прийти в себя. К мелорну прислоняться не стал: а вдруг назад провалишься? Наконец отпустило. Он, как смог, намотал обратно портянки, надел рубашку и отошел от дерева. Мана вокруг мелорна не клубилась. Значит, наружу ее дерево свободно не выпускает, работает, как защитная пленка.

Злобы на мелорн Боня не испытывал, дерево все-таки к разумным существам отнести было нельзя. Максимум — к полуразумным. Так что пусть себе растет и радуется. Маны в него Боня накачал — на несколько лет хватит. А если что, надо будет одеться соответствующим образом и можно еще добавлять. Были бы у него перчатки да закрытый шлем, никаких проблем не возникло. Всего-то делов!

А вот с эльфами надо бы разобраться. Очень похоже на подставу, а Боня такого не любил. Впрочем, кто подставы любит? Если не ты, а тебя?

Чтобы удостовериться, Боня вернулся на поляну с пнем. Посол обретался в своем шалаше. Феанора не наблюдалось.

— Нет, господин Феанор ко мне не подходил, — ответил посол на Бонин вопрос. — Только вместе с вами тогда.

Собственно говоря, именно этого Боня и ожидал.

На поляне появился Фафнир верхом на Лизе. Единорог Саша бежал рядом. Увидев Боню, вся компания бросилась к нему. Фафнир радостно завизжал. Подбежав, Лиза резко остановилась и опустила голову, однако стоявший рядом Гильдельберт проявил чудеса реакции и успел подхватить сына. Единороги радостно ткнулись мордами в Боню.

— Что ж не предупредили о возможных проблемах? — строго спросил он их.

Те виновато понурились: мол, сами не знали. Боня улыбнулся и почесал им носы.

— Ладно, пошли ваших древних воспитывать, а то распоясались совсем!

Боня повернулся, мимоходом заметив, что у посла, в первый раз на его памяти, челюсть все-таки отвисла.

Подходя к поляне, Боня услышал, что на ней идет разговор между Светой и эльфами. Довольно напряженный, судя по интонациям, но без скандала. Боня повернулся к единорогам.

— Лиза, Саша, вы пока идите на полянку, послушайте, о чем говорят. Только не отсюда выходите, а правее возьмите. И я подойду, послушаю. Кажется, они мне кости перемывают, интересно все-таки.

Единороги послушно ломанулись вправо и, с треском сминая кусты, вышли на поляну. Все присутствовавшие обернулись в их сторону. Боня тем временем без лишнего шума подобрался поближе к спорящим и спрятался за широким деревом, оказавшимся мелорном.

«Чуть не прижался, растяпа! — поругал себя Боня. Понаставили тут капканов на бедных богов, понимаете ли…»

Боня перебрался за обычный куст. Видно было плохо, но оно и к лучшему. Света и Галадриэль так и сидели на стульях рыболова. Феанор, Элронд и Лючиэль тоже сидели, но уже на растущих из земли табуретах.

«Небось там какой-нибудь корень мелорна проходит, — догадался Боня, — вот древние и постарались. Интересно, а я так тоже могу?»

Он посмотрел на мелорн рядом и попросил тоже дать ему стул, который за несколько секунд вырос рядом с ним, как гриб из земли. Хорошо хоть бесшумно, а то всю конспирацию можно было нарушить. Боня потрогал стул рукой, потом уселся и стал слушать.

— Госпожа драконша, — говорила Галадриэль, — вы уже два часа расспрашиваете меня о жизни в Великом лесу в наше время, причем мне почему-то кажется, что вас это совсем не интересует. Я думаю, давно пора поговорить по существу.

— Вы правы, я действительно жду, когда вернется Боня.

— Не понимаю, зачем вам вдруг понадобилось изображать наивность, — удивилась Галадриэль. — Вы же прекрасно знали, на что шли. Признаюсь, вы нас удивили, но мы вам искренне за это благодарны. Вашего бога мы, конечно, не вернем, но в Великом лесу вы теперь всегда будете почетным гостем. Более того, если вдруг среди потомков вашего бога проявятся божественные свойства, обещаю, мы с вами поделимся. Да и помощь магов вам когда-нибудь может понадобится.

— А как же вы собираетесь удерживать Боню? — поинтересовалась Света. — Он вообще-то очень не любит, когда к нему пытаются применить какое-либо насилие.

— Ваша забота о боге делает вам честь, — улыбнулась Галадриэль. — Разумеется, никакого насилия. Феанор провел его в комнату в мелорне, поверьте, там очень комфортно. Более того, к нему будут заходить гости, а когда здесь появятся человеческие самки, мы их будем отправлять их к нему одну за другой, пока не забеременеют. Вы же знаете, у магических разумных боги не могут родиться.

— Понятно. А сам он выйти, естественно, не сможет?

— Такова природа мелорнов. Они охотно впускают внутрь себя все, излучающее ману, но никогда не выпустят это наружу. А пока у мелорна есть энергия, нанести ему вред невозможно. Мумрики брали деревья измором, налетали с такой силой и в таком количестве, что жившие в мелорнах боги просто не могли вырабатывать необходимого количества маны. Но ваш Боня несоизмеримо сильнее всех богов, которых я видела до сих пор. Всего за каких-то три-четыре часа он весь лес оживил! Потрясающе!

— То есть ваши мелорны всегда не сами ману производили, а служили тюрьмами для богов? — уточнила Света.

— Не тюрьмами, а домами! — поправила Галадриэль. — В мелорнах очень уютно, а боги совсем не приспособлены к жизни в миру, они как обычные люди, которых каждый обидеть может. Что, кстати, всегда и происходило.

— Ну что ж, примерно так я и думала, — неторопливо произнесла Света. — Собственно, именно на это я и рассчитывала. Не буду врать, я очень не хотела сюда лететь, в деле обольщения эльфам никогда равных не было. К тому же среди эльфиек такие красавицы встречаются, взять хоть вас, Галадриэль. Мне с вами не тягаться. Боялась, что вы ему голову вскружите и у меня его просто уведете. Доказывать, что вашим красавицам нужен не он, а только его мана, когда сама лицо заинтересованное, — неубедительно. А так вы все сделали за меня.

— Совершенная, — обратился к Галадриэль Элронд, — извини, я чего-то не понимаю. Госпожа драконша отдала нам бога, а теперь говорит так, как будто тот может сам в любой момент уйти? Из мелорна?

Галадриэль напряженно застыла.

— То, что я якобы привезла Боню с другой планеты, придумал глупый посол, — заявила Света. — Я оказалась примерно в таком же положении, что и вы, только не в гробу лежала, а в качестве статуи собственную пещеру охраняла. Как и гаргульи, и пикси, которые тысячи лет разные здания вместо скульптур украшали. Всех нас Боня к жизни вернул. А прилетел он сюда с мумриками. Только когда они его против воли под маноприемник сунули, он им корабль грохнул и их заодно. И когда гаргульи его похитить пытались, разбил их в щебенку о ближайшую стенку. Так что я в Боню верю. Как разберется, что его к очередному маноприемнику приковать пытаются, так и придет. А разнесет он при этом ваш мелорн или нет, это как у него настроение будет. Все-таки он сам сюда лететь хотел, эльфов спасать. Может, и пожалеет.

— Это все, конечно, очень интересно и необычно, а звучит даже пугающе, — прервал ее Элронд, — но чтобы бог сумел выбраться из мелорна… Не верю. Кстати, он там уже больше двух часов сидит, давно бы вышел, если бы мог.

— Так он всех жалеет и ко всем хорошо относится, пока ему какую-нибудь гадость не сделают, — чуть не всхлипнула Света. — Да и соображает не всегда быстро, хотя вообще-то умный. Такие артефакты разрабатывал, что закачаешься. Даже золото делать может!

— Коз-з-зел! — зашипела вдруг Галадриэль на Феанора. — Ты что, с послом совсем поговорить не догадался?! Уж про артефакты-то он должен был знать!

— Спорим, что не подеретесь, — сказал Боня, выходя из-за куста. — Хотя было бы интересно посмотреть. Я тут вас уже довольно давно слушаю, много о себе интересного узнал. И об эльфах тоже.

Света немедленно кинулась ему на шею:

— А знак подать никакой не мог? Я же волновалась!

— Ты мне тоже никаких знаков не подавала! Можно сказать, подставила по полной программе! Я когда понял, что этот блондин возвращаться не собирается, таким дураком себя почувствовал!

— Ты умный! Незачем на себя наговаривать! — Света несколько раз легонько стукнула Боню кулаком в грудь.

— Сама говорила, что я тугодум. Впрочем, ты права. — Боня чмокнул подругу в нос. — Скажи лучше, что нам с этими эльфами теперь делать?

— Так ты уже сам все решил наверняка. Так зачем спрашиваешь? Хотя я и так знаю, что все равно простишь…

Эльфы смотрели на разыгравшуюся перед ними сцену в явном обалдении.

— Простите, госпожа драконша, — не выдержал Элронд, — так, значит, вы вот так со своим богом управляетесь? Ор-ригинальное решение…

— Что значит «со своим богом»? — Немедленно отреагировала Света. — Боня — мой глава клана. А я просто за мужем следую. К вам сюда он решил лететь, я только транспортом работала.

— Глава клана! Ну-ну, — наконец в разговор вступила Галадриэль, причем ее тон ничего хорошего не предвещал. — А в клане вас только двое? Ох и будут у вас еще проблемы, если детей заводить соберешься!

— Это наше дело! — обрезала Света. — И дети — это проблемы приятные!

— Это смотря чьи дети… — начала Галадриэль, но Боня, увидев, что дамы уже готовы вцепиться друг другу в волосы, поспешил вмешаться. Все-таки от драки двух магов, скорее всего, совсем не волосы вокруг полетят.

— Девочки, а ну прекратили! Вон даже единороги смеются! И нечего мою личную жизнь на митинге обсуждать!

От такого обращения Галадриэль запнулась на полуслове. Более спокойным тоном Боня продолжил:

— Подвожу промежуточные итоги. Во-первых, будете еще хамить — обратно по гробам распихаю и закопаю поглубже.

Эльфы переглянулись, но промолчали.

— Во-вторых, мелорн ваш я твердой маной почти под завязку накачал. На несколько лет должно хватить даже при интенсивном расходе. Можете сходить проверить.

Феанор сорвался с места и исчез в лесу. То ли недоверчивый, то ли смыться решил от греха подальше, раз повод появился.

— Будете теперь, господа великие маги, свои грехи и нашу помощь отрабатывать. Я тут подумал и решил, что надо будет снова в этом мире магическую академию открыть. Как только с местом определюсь — сообщу. Так что пока можете свой Великий лес в порядок приводить, но потом необходимо, чтобы хотя бы один из вас непрерывно в академии находился и занятия вел. Готовить магов нужно только в академии. Эльфов, естественно, тоже принимать будем. Так что вы пока в поселке наиболее талантливых выявите как-нибудь.

Боня немного помолчал:

— Кажется, пока все. Хотя нет! Тут ваши магические комары от маны ожили, весь поселок заели. Я себе артефакт создал, их ультразвуком отгонять, но у вас, наверное, и другие средства были предусмотрены. Сделайте что-нибудь, а то последних эльфов потеряем…

— Как же вы делаете артефакты? — поинтересовался Элронд. — Как я понимаю, вы не только ману вырабатываете, но и сами колдовать можете? И правда, что вы золото делать умеете? А то я всегда считал, что это невозможно.

— Может, давайте лучше все на «ты» перейдем? Когда Света с Галадриэль друг на друга кричать начали, ведь сразу перешли. Выглядите вы все молодо, чувствуете себя, я думаю, тоже молодыми. Так зачем лишний политес разводить? Теперь по поводу моего колдовства. Ману вижу. Могу ею управлять по собственному усмотрению. Могу дать, могу и отнять. Колдовать тоже могу, равно как и артефакты делать. Хотя делаю это, наверное, коряво, так как самоучка. Очень надеюсь, что вы мои знания в этой области разовьете. Золото тоже делать приходилось. Как-нибудь покажу. Но много делать не буду и других учить не стану, иначе мы тут всю финансовую систему обрушим.

Тем временем из леса вышел Феанор, ведя за собой смущенного посла. Увидев на поляне Лючиэль, Гильдельберт поспешил к ней:

— Великая Мать, господин великий маг освободил меня от охраны пня мелорна. Я не могу с ним спорить.

— Кто здесь Великая Мать, мы чуть позже разберемся, — вмешалась Галадриэль.

— Это, конечно, ваше внутреннее дело, но я бы советовал не торопиться, — влез с непрошеным советом Боня. — Пусть жители поселка сами решают, только не сейчас, а месяца через два хотя бы. А то пока ни они вас не знают, ни вы их. Или, может, сами решите все в академию перебраться. Я был бы очень рад.

Элронд, видимо, решил перевести разговор в другое русло:

— А что за необычный амулет у почтенного Гильдельберта? Твоя работа, Боня?

— Это не амулет, всего лишь переносной источник маны, — объяснил тот. — Над Денаем-то я уже довольно большое облако маны успел сделать, и здесь, смотрю, уже почти весь лес охватил, но по дороге энергии как не было, так и нет. А такие накопители я и вам сделаю, может, пригодятся.

Боня чуть сосредоточился и за полминуты слепил из твердой маны такой же листок, как у посла. Делать защитную пленку от испарения энергии он тоже уже приноровился из-за частой в ней необходимости, так что мог ее наложить уже сам, без помощи артефакта.

— Вот, это просто кусочек твердой маны с небольшим фитильком, через который она испаряется. Это создает вокруг владельца индивидуальное мановое облако. Судя по расходу маны на амулете Гильдельберта, хватит на пару-тройку лет.

Через минуту Боня вручил аналогичные листочки и Галадриэль с Феанором:

— Только шнурка у меня нет. Вы уж как-нибудь сами…

День между тем подходил к концу, и вся компания, включая единорогов, заспешила к поселку.

ГЛАВА 3 Харчевня на опушке

В поселок пришли уже затемно, хорошо, что ни у кого проблем с ночным зрением не было… Возвращение древних эльфов к своему народу чуть было не началось со скандала. Никаких апартаментов для почетных гостей в поселке предусмотрено не было. Сама Лючиэль ютилась в маленькой комнатке в административном здании, остальные помещения либо были служебными, либо заняты советниками. Второе здание на площади, которое Боня принял за еще одно общественное, оказалось обычной кладовой, склад и овощная база в одном флаконе. Так что свободных помещений, а тем более жилых, найти там было невозможно.

Пришлось Боне просить свою команду обеспечить шатрами и древних. Причем в одном они ютиться не пожелали: подавай каждому индивидуальный, с перегородками, как в Бонином. Но деус попросил пикси сильно эльфов не баловать: размеры шатров уменьшить вдвое по сравнению с образцом и меблировать по минимуму — стол, кровать и пара стульев рыболова. Пикси даже постельное белье пришлось делать, у эльфов на складе только несколько одеял нашлось.

Из своего шатра Боня выбрался с рассветом, потянулся, задрав голову к небесам, и заметил, что мана над ним светит чуть ярче, чем вокруг. Боня удивленно тряхнул головой и пригляделся. Прямо над ним зависла слабосветящаяся сложная магическая структура, от которой, как показалось Боне, каждые две-три секунды во все стороны разбегались еле заметные волны.

«Это что за бяка?!» — возмутился Боня и немедленно раздвинул вокруг структуры ману. Та сразу погасла. Немного подождал, вернул ману на место. Без подпитки извне структура исчезла без следа. Боня сердито осмотрелся по сторонам. Больше ничего подозрительного вокруг него или его шатра не наблюдалось, зато в шатрах эльфов, если приглядеться, понакручено было внутри разных структур под завязку.

— Вот, оживил древних на свою голову, легких знаний захотел, — проворчал Боня. — Все никак не успокоятся, так и норовят напакостить.

Он решительно убрал ману из ближайшего шатра. Светившиеся внутри структуры исчезли. Сам шатер тоже, вместе со всей мебелью. Из обстановки осталось только выданное со склада одеяло. А еще обнаружилась Галадриэль, которая, судя по всему, сидела перед этим на стуле рыболова, а теперь шмякнулась на землю.

Боня навис над ней с самым грозным видом и упер руки в боки:

— Что за дрянь вы ко мне прицепить пытались?! — возмутился он.

Галадриэль поднялась с земли и, выпрямившись, заявила с ледяным спокойствием в голосе:

— Уважаемый Боня, я всегда считала, что выбивать из-под дамы стул — очень плохая шутка. А для того чтобы зайти в шатер, вовсе не обязательно было его развеивать. Твои возможности нам и так известны, и я была бы очень благодарна, если бы ты вернул все, как было. И ману тоже.

— Ты не ответила на мой вопрос!

Тем временем из соседних шатров к ним буквально подлетели два других мага.

— Простите, Боня. — Несколько чопорный Элронд перешел на «вы». — Это моя вина. Я как-то не подумал, что нужно спросить вашего разрешения. Это был всего лишь маячок, чтобы быть в курсе вашего текущего местоположения. На каждом из нас висят такие же. У вежливых магов принято сообщать коллегам о своем прибытии заранее, а с маячком это делается автоматически.

Боня с сомнением посмотрел на эльфа. И чего он только на себя не понавесил! Понять, какая из этих магических структур является маячком, было проблематично. Но вроде бы еле заметная волна действительно иногда расходилась от него во все стороны.

— А это точно не ментальная магия? — с подозрением поинтересовался Боня.

— Что ты имеешь в виду, говоря «ментальная магия»? — удивилась Галадриэль. — Никогда не слышала такого термина. Какое-нибудь воздействие на мозг? Зачем? Конечно, можно воздействовать на отдельные нервные центры разумных существ магией, но это чрезвычайно сложно. К тому же расположение таких центров отнюдь не фиксированно, без предварительного тщательного исследования их просто не найдешь. Да и смысл? Доставить удовольствие? Это извращение. Усыпить? Проще снотворным воспользоваться или газом. Причинить боль? Покалечить? В принципе возможно. Но пытаться применять нечто подобное против тебя мы бы никогда не стали. Во-первых, это просто бессмысленно. Боги быстро восстанавливаются и приспосабливаются к внешним условиям. Особенности организма таковы. Ты даже можешь в вулкане искупаться без каких-либо последствий, особенно если входить в лаву будешь не торопясь. А во-вторых, ты — единственный источник маны в этом мире, для нас ты слишком ценен, чтобы ставить на тебе эксперименты. Мы и в мелорне-то спрятать тебя хотели не только чтобы самим быть ближе к источнику, но чтобы и тебе ничто угрожать не могло. Если с тобой что-нибудь случится, что нам дальше делать? Опять в гробах обустраиваться? Теперь вот разрываться придется: и эльфов этих несчастных как-то в надлежащий вид приводить надо, и тебя одного оставлять страшно!

Последние фразы Галадриэль произнесла неожиданно эмоционально, Боне даже как-то неловко стало. Он повертел головой. Верные пикси уже висели в воздухе с ПП на изготовке.

— Ребят! — обратился он к ним. — Я тут погорячился маленько. Восстановите, пожалуйста, как было… — Затем снова повернулся к Галадриэль. Боня уже давно понял, что у эльфов она за главного. — А вешать на меня все-таки ничего не надо. Тем более без спроса. Никакие маячки мне не нужны. Вы бы лучше амулеты для связи соорудили, если, конечно, знаете как.

— Ну, мана пока покрывает лишь небольшую часть поверхности в этом мире, — ответил уже Элронд. — А магопередатчик может работать только внутри энергетического облака. Можно, конечно, электромагнитные волны использовать…

— Ну, радиоприемник с передатчиком я и сам собрать могу, — разочарованно протянул Боня, — надо только подобрать правильные магемы. Конечно, эфир тут пока не замусорен, можно и этот способ использовать, но я надеялся, что вы предложите что-нибудь более оригинальное.

Судя по возникшей паузе, на эльфов Бонино заявление произвело сильное впечатление, но выражения лиц и тон остались спокойными.

— Кажется, нам с вами надо будет обстоятельно поговорить о достижениях науки, — подытожил свои размышления Элронд.

— С удовольствием, — обрадовался Боня. — Только вы мне тоже про магию рассказывать будете. А то электричество и магнетизм я еще в школе проходил, а вот магию только здесь по книжке мумриков изучать стал.

— Посмотреть книгу мумриков нам было бы очень интересно, — вновь включилась в разговор Галадриэль. — К сожалению, в прошлом нам таких трофеев добыть не удавалось. Но это потом, а сначала мне надо стертые тобой магические структуры на себе восстановить, а то я за здоровье опасаюсь.

— Вообще-то вы сами были неправы, но извини. Долго возиться?

— Ничего, за полдня управлюсь. Хотя, конечно, дел невпроворот. Страшно смотреть, что тут творится, — грустным голосом сказала Галадриэль (Боня опять почувствовал укол совести). — Уходила из Великого леса эльфов, а вернулась в убогую деревушку огородников. А самое ужасное то, до какого жалкого и забитого состояния дошел народ, Мало того, что их мало осталось, так они еще и всего боятся и чуть что — норовят на колени бухнуться. Как из них эльфов делать?

— Ты их сначала научи есть досыта да дело им найди такое, чтоб они свою важность чувствовали, причем каждому свое, — напряг свои знания по социальной психологии Боня. — Через полгода не узнаешь. А если их еще и не пороть почем зря, так и вовсе сказка получится!

— Думаешь? — Галадриэль глянула на него с надеждой. — А может, ты тут пока останешься, сам все организуешь?

«Черт, — ругнулся про себя Боня, — и почему я так люблю советы давать? Наследственность сказывается? Предки в Стране Советов жили, вот и я туда же? Хотя, конечно, помочь надо бы. Только бы моя помощь им во вред не пошла, а то какой из меня председатель колхоза?»

Эльфам же он сказал:

— Давай я вам помогу бизнес-план составить да дело начать. А застревать на полгода я здесь не могу. Мне еще много где побывать надо и магическую академию создавать. Неделю, пожалуй, могу потратить, а больше — перебор будет. И про магию сами мне рассказывать не забывайте. Я все-таки надеюсь у вас что-нибудь полезное в этой области узнать.

— А ты говоришь, неделя, — немедленно отреагировала Галадриэль. — Тут годами учиться надо!

— Так, каких ты тут еще обещаний понадавал? — Сзади к Боне подошла Света. — Ни на минуту тебя одного оставить нельзя. Это эльфы нам кругом должны, а не ты им!

Боня невольно заулыбался, увидев подругу. Галадриэль же, наоборот, заметно поскучнела.

«Заметно? — удивился сам себе Боня. — У нее же ни один мускул на лице не дрогнул. Откуда же я это знаю? Да и раньше мне ее речь очень эмоциональной казалась. Эмпатом, что ли, стал? А ведь похоже! Только вот хорошо это или плохо? Вроде полезно людей (ну и всех прочих разумных) чувствовать, да только я с моим дурацким характером всем им слишком уж сопереживаю. Может, не замечать ничего было бы спокойнее…»

Руки между тем сами собой подтянули Свету поближе. Боня наклонился к ее уху.

— Я тебя тоже люблю, — шепнул он и чмокнул подругу в висок.

Драконша что-то довольно проурчала и бросила на эльфов взгляд, полный превосходства.

— Мне тут одна идея в голову пришла, — сказал Боня. — Давай попробуем эльфам пункт питания организовать. Почему-то мне кажется, что обязательно должно получиться. Пойдем!

Он схватил Свету за руку и почти бегом потащил в сторону леса. Та, естественно, тоже ускорилась, всем своим видом изображая заинтересованность. Немного переигрывала, конечно, ну да ничего. Эльфы чуть помялись и поплелись следом.

До опушки было не более пятидесяти метров, так что дошли быстро. Боня нацелился на ближайший мелорн. Подойдя, он протянул к стволу руку, прямо физически ощущая, как участок коры в месте приближения руки утрачивает материальность и становится иллюзией.

— Обойдешься, внутрь я сейчас не полезу! Не так одет, — цыкнул на дерево Боня. — Я тебя пока маной подкачать хочу.

— Ты чего, с деревом разговариваешь? — удивилась Света.

— По-моему, оно меня понимает, — сказал Боня. — По крайней мере, я его отклик чувствую. Так что мы с ним тут сейчас харчевню строить будем.

Боня направил в ствол сильно уплотненный поток маны. Энергия хлынула внутрь дерева и стала накапливаться внутри. Наружу сквозь кору ничего уже не пробивалось. Затем Боня мысленно попробовал раздвинугь кусочек иллюзорной стенки, как будто просто работал с маной.

— Йе-э-с-с! — радостно воскликнул он. — Я так и думал!

В стволе дерева образовалось овальное отверстие размером в пару ладоней, сквозь которое можно было заглянуть внутрь.

— Ребят, — обернулся Боня к подошедшим эльфам, — вы не знаете, свет там внутри всегда горит или только тогда, когда к дереву кто-нибудь подходит?

Эльфы только пожали плечами.

— Что ты делаешь, Боня? — выразил вслух читавшийся в глазах древних вопрос Элронд. — И, главное, как?

— Ну, я его попросил окошко сделать, а то в комнате хочу потолок из твердой маны соорудить, а если не видеть, что делаешь, он может и кривым получиться. У нас в мелорне ВИП-зал харчевни будет.

На создание потолка метровой толщины у Бони ушло минут двадцать. Затем он закрыл окошко и немного отошел от мелорна. Феанор немедленно заскочил внутрь, видимо, посмотреть, что получилось. На проходящего внутрь ствола прямо сквозь древесину эльфа внимание обратила одна Света. Но от вопросов воздержалась.

Дальше Боня действовал уже по наитию. Он мысленно обратился к дереву, объясняя ему, что хочет сделать, попросил помощи и одновременно стал напитывать корни энергией. По его ощущениям мелорн обалдел, но не сопротивлялся, а даже пытался помогать. Вскоре из земли потянулись новые побеги, которые на глазах утолщались и меняли форму. Перед Боней сформировались шесть столбиков, в верхней части которых ствол сильно утолщался (до полуметра), а в середине утолщения появились большие дупла прямоугольной формы.

— Объясняю задачу, — обратился Боня к мелорну, произнося слова и мысленно, и вслух. — Здесь формируешь миску с супом. Пока варианта два, я больше супов-пюре не помню. Первый — обычный протертый овощной. Вкус почувствовал? Молодец! Второй — гороховый… Надеюсь, у эльфов с животами все в порядке? Не улетят? Вообще-то это вкусно, я с копченостями вспоминал. Сможешь? Если чего сам придумаешь, я только «за». Почувствуешь, какой попросят, такой и сделаешь. Хотя нет, давай тут три кнопки нарисуем. Что такое кнопка? Не понимаешь? Ну, картинки… На первой — морковку, на второй горошину, а на третьей — дерево (это будут блюда от шеф-повара, так сказать, то есть те, которые ты сам нафантазируешь). Если до первой дотронутся — дашь протертый, ну и так далее! Запомнил? Молодец! Да, и ложку не забудь!

Эльфы смотрели на Боню как на психа. Света — с тревогой.

— Принимайте работу! — Боня повернулся к ним. — Свет, подходи, не стесняйся. Нажимай на картинку с морковкой!

Света неуверенно подошла и протянула руку. Столбик неожиданно загудел и в дупле появилась большая деревянная пиала, наполненная жидкостью. Рядом выросла деревянная ложка.

— А гудеть зачем? — Боня снова обратился к мелорну. — Я сам так процесс представлял? Можешь не гудеть? Нет, пожалуй, оставь как есть. Мне так действительно больше нравится.

Света тем временем вынула из дупла пиалу, понюхала.

— Бонь, извини, но драконы траву не едят…

— Это ты меня извини, не подумал. Но я хотел ради чистоты эксперимента, чтобы первым не эльф пробовал. Отдай Феанору, он любопытный…

Во втором столбике Боня договорился с мелорном выдавать каши и гарниры. Картинок получилось больше. Он довольно отчетливо помнил вкус рисовой и манной каши, гречневой размазни и картофельного пюре. На третьей раздаче Боня попросил подавать фруктовые пюре, а также что-то вроде соевой колбасы, он как-то ее пробовал и счел страшной гадостью, но вкус запомнил. Салат из морской капусты тоже в меню включил. В четвертом дупле формировались различные напитки. В пятом — хлебобулочные изделия. Ну а шестое дупло Боня приспособил для утилизации грязной посуды. Поставленные туда тарелки вместе с остатками содержимого довольно быстро начинали таять и исчезали без следа.

Дальше нужно было вырастить из земли четыре стола с одной ножкой и аналогичного вида табуретки рядом с ними. За одним столом получалось по шесть посадочных мест. На этом Боня иссяк.

— Фонарики сами навесите, понадобятся, когда стемнеет, — решил он. — Все равно из меня дизайнер никудышный.

Поняли ли его присутствующие, было неясно, но все дружно кивали. Пока Боня общался с мелорном, набежала уже целая толпа, так что использовать древних магов в качестве подопытных кроликов не понадобилось. Наоборот, очередь образовалась.

— Ну и как ты это сделал? — каким-то унылым голосом спросил Элронд. — Маги тысячи лет учили деревья выполнять просьбы жильцов внутри ствола, снаружи мелорны всегда были только крепостями!

— Но вы же сами на таких табуретках на поляне сидели, — удивился Боня.

— Мы эти, как ты сказал, «табуретки» магией из травы сформировали. Мелорны тут вообще ни при чем были!

— А я решил, что вы их из корней вырастили, — удивился Боня. — Я себе там такую табуретку сделал, а здесь только немного усложнил задачу… Я же не знал, что нельзя! Вот и получилось. Деревья ваши — действительно чудо! Свет, давай с собой отводок возьмем! Посадим, как окончательно обоснуемся. У него внутри такая замечательная комната получается. Супертехно! Мебель и все, что может понадобиться, сама из пола или стен вырастает, там же и исчезает, когда больше не нужна. Давай сами в такой комнате жить будем, а?

Света аж подскочила:

— Да ты что? Меня, дракона, в дупле поселить хочешь?! Ты меня с белкой не перепутал?!

— Ну прости, не подумал, что ты это так воспримешь…

Вечером Боня сидел в прихожей своего шатра вместе с Элрондом и пытался продвинуться в магии. Остальная компания тоже была при деле. Света с гаргульями улетела на охоту. Соевая колбаса ей понравилась не больше, чем Боне в свое время, хотя эльфы ели это угощение, кажется, с удовольствием. Впрочем, они тут совсем оголодали.

У Бониной харчевни толпилась вся деревня, так что Галадриэль с Феанором наколдовали еще с десяток столов, а Лючиэль сумела навести хоть какое-то подобие порядка, не давая поевшим излишне засиживаться. Впрочем, изгнанные из-за столов немедленно снова пристраивались в конец очереди. Теперь все стояли с подносами. Боня о них сначала забыл, так что потом подключил к их производству пикси. Правда, подносы утилизации не подлежали, так что их требовалось протирать после использования. Но Лючиэль и это организовала. Галадриэль стояла на раздаче, контролируя выдачу продуктов, а заодно всем своим видом демонстрируя, что данное чудо — ее заслуга. Авторитет зарабатывала. Феанор с важным видом прохаживался между столов. Видимо, с той же целью.

Пикси крутились вокруг. Часть столов тоже были их производства. Дизайн несколько отличался от Бониного, но это никого не волновало. А потом гусары сами занялись дегустацией, решив попробовать все, что производил мелорн. Блюда под картинкой «дерево» придумывал сам мелорн, поэтому процесс дегустации затянулся надолго. Боня даже заподозрил, что дерево нарочно так развлекалось.

Занятия по магии у Бони, к сожалению, не пошли. Точнее, у него сложилось впечатление, что Элронд вовсе не горит желанием делиться с ним своими знаниями, а вот Бонины достижения старается изучить как можно подробнее. Сначала Боня охотно все показывал, но потом заметил, что получилась «улица с односторонним движением».

Когда он показал Элронду справочник инопланетян, с эльфом буквально случилась истерика, так что Галадриэль с Феанором бросились на выручку. Оказалось, что этот справочник — вообще первая книга ненавистных мумриков, которая попала к ним в руки. Так что они ее чуть на части не порвали, вырывая друг у друга. То есть делалось это внешне неспешно и с чувством собственного достоинства, но вцеплялись они при этом в книгу словно клещами. Справочник Боне пришлось срочно спасать. Обещал выдать его для подробного изучения тому, кто приедет к нему в качестве преподавателя в будущую академию. Теперь он был спокоен, что без профессоров академия точно не останется.

Бонины артефакты на эльфов впечатления не произвели. Они предпочитали мысленно формировать программы из десяти — пятнадцати магем самостоятельно. Боня столько в уме одновременно держать не мог. Сложные программы, как понял Боня, эльфы тупо зазубривали. Новое же могли сделать только что-нибудь очень простенькое. Как оказалось, в древности были специальные маги-артефакторы, которые больше на боевых и лечебных магемах специализировались, но их работу эльфы представляли только в общих чертах… Кстати, с найденным Боней древним справочником по медицине эльфы были знакомы.

Вновь изобретенные артефакты показались древним грубоватыми, все-таки магемы перед нанесением он уменьшал не так уж и сильно, невооруженным глазом все видно было. Зато эльфы показали ему новое заклинание-программу, используя которую можно было видеть гораздо более мелкие объекты, чем с помощью Бониной линзы.

Впечатление на эльфов произвело только золото, из которого были сделаны артефакты. Боня продемонстрировал процесс производства золота и золотых пластин. С атомной структурой веществ древние знакомы не были, все-таки через линзу атомов не разглядишь, но принцип они быстро уловили. А вот количество потребляемой при этом энергии эльфов расстроило. И взгляды, которые они бросали на Боню, говорили о том, что они считают такое транжирство непростительным разбазариванием драгоценной маны.

Со щитами Боня тоже обломился. Точнее, он заставил эльфов научить его ставить воздушный и водяной щиты, но пользы от этого не было никакой. Фактически и в том и в другом случае вокруг мага создавался мощный воздушный или водяной вихрь. Нападавшего сдувало ветром или смывало водой. Но атаковать самому для Бони с таким щитом было проблематично. Эльфы-то формировали свои сгустки плазмы (или что-то иное) уже за пределами щита, оттуда и бросали «снаряды» в противника, Боня же пользовался артефактами, которые в руках держал. А изнутри прострелить щит было ничуть не легче, чем снаружи.

В общем, Боня придумал, как сделать себе доспех, покрыв свою обычную одежду слоем твердой маны. С маной он мог делать что угодно, не весила она вообще ничего, а пробить ее стрелой или мечом оказалось невозможно. Правда, оставалась проблема сочленения доспехов, покрывать коркой маны себя всего Боне не хотелось, да и двигаться так быстро не получится. В общем, такой метод следовало оставить только на крайний случай. Да и вообще, надо бы доспех не просто на рубашку лепить, а специальную одежду изготовить. Солиднее будет.

Боня продемонстрировал идею эльфам. Те поцокали языками и предложили сделать энергетическую «броню» Бониной парадной формой. При появлении на массовых мероприятиях, когда торопиться никуда не надо, а покушения вполне возможны.

О возможности покушения на себя любимого Боня никогда не задумывался, но согласился, что оно вполне возможно со стороны тех, кому возрождение магии без надобности. Прикинув, сколько таких может оказаться, Боня загрустил. Выходит, до сих пор ему просто везло. Решив не зацикливаться на негативе, Боня представил себя со стороны полностью покрытым слоем твердой маны. Получилась картина «Боня в янтаре».

— Принц Амбера, — хмыкнул Боня, — нет, пожалуй, бог Амбера…

Настроение немного улучшилось, а тут как раз и Света с гаргульями вернулась. Сытая, довольная и сразу потащила Боню в спальный отсек шатра.

— Бонь, ну что ты так с этими эльфами носишься, — заявила она ему, прекращая научные дискуссии. — Сами разберутся. Не маленькие поди, несколько тысяч лет разменяли.

Утром Боня встал, как всегда в последнее время, очень рано. Вернее, он вовсе и не спал: такая потребность у него исчезла уже давно, это случилось по мере возрастания его силы. Поэтому теперь для него понятие «лечь спать» стало эквивалентным «заняться сексом», а после — просто поваляться с подругой за компанию. Тоже приятно. Света дрыхла, восстанавливая силы, а он через какое-то время решил, что думать можно не только в горизонтальном положении. К тому же что-нибудь полезное сделать можно будет.

Вот он и занялся артефактом воздушного щита, совмещенным с плазменным пистолетом. Программа вышла довольно сложной, но, как ни странно, заработала с первого раза и правильно. Боня мысленно похвалил сам себя. Только вот агрегат получился неожиданно неудобным. Боня предусмотрел в нем возможность регулировки внутреннего радиуса воздушного щита, а также расстояния от артефакта, где будет формироваться плазменный шар перед выстрелом. Но оказалось, что воздушный вихрь не умеет быть только полуметровой толщины, а затрагивает столб воздуха на полтора-два метра больше. То есть отодвигать место старта «пули» от «ствола» пришлось как минимум на три метра. Целиться стало неудобно. К тому же сам щит формировался не вокруг Бони, а вокруг артефакта. Приходилось либо увеличивать радиус щита, либо стрелять «от бедра». В общем, установку Боня доделал, регулировки провел, но в том, что станет ею пользоваться, уверен не был. Скорее сделает вместо нее два артефакта: щит и ПП с регулировкой места формирования «пули» по отдельности.

Пока Боня возился с изобретением, совсем рассвело. У харчевни на опушке было так же многолюдно, как и вечером. У Бони даже возникло подозрение, что никто из эльфов спать так и не ложился, включая древних. Его попытка организовать кого-нибудь из местного населения на раскопки сокровищ холма со склепом успеха не имела. Всем было не до того. Можно, конечно, было отправиться кладоискательствовать своими силами, но Боня постеснялся. Все-таки хозяевами недр холма были древние, и просто экспроприировать их собственность он не счел возможным, а поэтому стряс с них обещание составить подробную опись всего уцелевшего и представить ему в будущую академию не позднее чем через полгода.

На сем интерес Бони к эльфийским делам стал угасать, точнее, он почувствовал себя здесь лишним. Эльфы его явно стеснялись и не знали, как себя с ним вести, а он, в свою очередь, не знал, чего от них требовать. Панибратского отношения уж точно не хотел, но и того, чтобы на колени перед ним бухались, не хотел еще больше. Объявлять себя эльфийским правителем Боня не собирался, это ведь не только права, но и куча обязанностей, главная из которых — постараться сделать свой народ счастливым. А эльфийский народ Боня своим не считал, слишком уж у них культура от привычной ему отличалась.

Так что он решил свести все к договорной основе. Эльфы признают его своим деусом (и пусть сами решают, что это для них значит), он их обеспечивает маной для нормального функционирования Великого леса. Древние делятся с ним своими знаниями и достижениями, дают ознакомиться со всеми старинными предметами, которые будут в их распоряжении, и шлют к нему в академию учеников и преподавателей. Кроме того, выделят несколько десятков семей для поселения на острове рядом с академией уже в качестве подданных. Ну и отводок мелорна дадут (а не дадут, так он и сам возьмет).

Боня сообщил об итогах своих размышлений древним, а заодно и всем, кто оказался поблизости. Возражений не было. Маги со всем согласились и даже, как заметил Боня, вздохнули с облегчением. Все-таки наводить в поселке порядок согласно своим понятиям при Боне они не решались. Вдруг ему что-нибудь не понравится? Так и авторитет потерять можно.

Насколько добросовестно они будут выполнять свою часть договора, Боня уверен не был. Как бы не пришлось снова прилетать. Так что Боня решил задержаться на денек-другой, вспомнить свои знания об устройстве радио и переложить их на язык магем.

Магема преобразования маны в электричество в справочнике мумриков была, равно как и магемы сенсоров, срабатывающих при подаче на них электрического сигнала, и формула излучения радиомагнитных волн задаваемой частоты и мощности. А вот магем непосредственного преобразования электросигналов в звук и наоборот Боня не обнаружил. В принципе из имевшихся магем можно было собрать и приемник, и передатчик, но Боня решил не заморачиваться, а создать что-нибудь типа телеграфа.

Схема получилась довольно сложной. Боня использовал «цифровую кодировку» букв, отведя под каждую пять позиций (есть сигнал — нет сигнала). В местном алфавите было всего двадцать семь букв, так что и под знаки препинания место осталось. Но провозился изрядно. Под каждую букву отдельно по кусочку схемы выделял. А сколько возни оказалось с приемником! Точнее, с печатающим устройством… Боня никогда не задумывался, насколько это сложная вещь, причем — чисто механически. Печатающую головку он сделал матричной, каждую букву из точек формировал. Хорошо хоть чернила не нужны были, использовал информацию из справочника. С кареткой возиться не стал, но пока научился равномерно передвигать ленту ровно на позицию одной буквы — намучился.

Всего Боня предусмотрел шесть каналов связи, пронумеровал их и выделил эльфам на прием номер два (номер один, понятное дело, для себя приберег). Решил, что для начала шести точек связи ему хватит: себе (в будущей академии на острове), эльфам (в Великом лесу), в Денае… Ну и три в резерве, все-таки еще и империя есть, и алы, и хумы, и орки в степи. Еще и не хватит на всех.

Боня поинтересовался у Лючиэль, где кроме Деная есть эльфийские представительства. Оказалось, что нигде. Эльфов уже давно никто равными себе не считал. В Денае, строго говоря, официального посольства тоже нет, это Гильдельберт сам так себя называл, честолюбие свое тешил. Боня даже подумал, не сделать ли его своим представителем, но решил оставить его эльфам, а со своими потом разобраться. Тем более академию Боня еще не создал, официального статуса так и не приобрел, рано о представительствах думать.

Неожиданно разговор с Лючиэль перешел на совсем другую тему: Великая Мать стала проситься к нему в будущую академию в качестве главы предполагаемого там эльфийского поселения и просто заведующего хозяйством.

— Вот ты уедешь, — жаловалась она, — Галадриэль сразу себя Великой Матерью объявит. А мне куда деваться? Меня же весь поселок шпынять станет. Я хозяйство вести умею, да и всех тут знаю. Пару десятков семей подостойнее подберу и переезд организую.

Боня подумал и согласился. Затевать кутерьму с выборами Великой Матери смысла не было. Все равно проигравшая останется недовольна. А толковая помощница ему в академии пригодится, не все же самому делать или на Свету грузить. Тем более драконша детьми грезит, ей не до общественных дел будет. Правда, еще гаргульи есть, но эльфами пусть лучше Лючиэль командует.

Еще неожиданно пришлось объясняться с единорогами. Как-то узнав, что Боня скоро собирается отбыть, они примчались из леса и устроили целую пантомиму, требуя взять их с собой. Древние на них даже слегка обиделись. Боня, как мог, объяснил им, что сейчас он со своей командой улетает и тащить их на себе никто не сможет. Единороги с надеждой уставились на Свету, но понимания не встретили. Так что деус предложил им, если не передумают, дождаться старта Лючиэль с переселенцами. Единороги расстроились и, понурившись, двинули к эльфийке. Та прямо-таки расцвела и принялась им по очереди шептать на ухо что-то утешительное и ласковое, не забывая иногда кидать победные взгляды в сторону Галадриэль.

Боня уж было решил, что можно и отчаливать, но тут из леса вылетела целая туча пикси. На глаз — больше сотни. Вид у них был такой, словно они несколько тысяч лет провалялись где-то в опавшей листве, ставшей со временем перегноем. Тусклые, полупрозрачные, какие-то серо-зеленые, крылья в грязных разводах. Как долетели — непонятно. Бонины две дюжины сначала напряглись и заняли вокруг него круговую оборону, сердито гудя крыльями. «И как это у них получается так ловко выражать эмоции гудением», — в который раз удивился Боня но, увидев состояние вновь прибывших, сломали строй и даже кинулись поддерживать наиболее болезных на вид.

Из их прибытия Боня сделал два вывода. Во-первых, мелорны как-то регулируют плотность энергетического облака в лесу, поддерживая его на гораздо более низком уровне, чем облако вокруг Бони. Иначе пикси не потребовалось бы так много времени, чтобы очухаться. А во-вторых, проблем у него явно прибавилось, так как таскать с собой такую ораву даже очень симпатичных пикси означает распугать все человеческое население любого города, который ему придется посетить.

Боня попросил «своих» пикси построить вновь прибывших покомпактнее на площади перед его шатром и накрыл всю толпу облаком концентрированной маны. Действовал он почти на автомате, судорожно стараясь придумать, что же делать с такой армией. Он был уверен, что оставаться в лесу никто из них не захочет. Даже единороги стремились быть к нему поближе, чего уж ждать от мелких и крылатых, которые в эльфийских лесах жили на положении бедных родственников и только в силу необходимости после исчезновения маны в других местах.

Пикси тем временем довольно быстро приходили в норму, на глазах оживали и обретали яркие цвета и четкие контуры. Первоначально они «оделись» во что-то вроде зеленоватого тумана, но постепенно, видимо копируя Бониных «гусар», стали одеваться в похожую форму, только все больше в зеленых тонах. Это навело Боню на мысль, может быть и не самую удачную, но больше в голову все равно ничего не пришло.

Боня объявил, что формирует из пикси личную гвардию и что их дюжины отныне будут называться эскадронами, а форма должна отличаться по цвету. Он попросил их построиться по эскадронам и наконец-то смог пересчитать. Вместе со старыми эскадронов оказалось ровно пятнадцать, без остатка можно поделить на три и пять. Боня решил, что будет пять полков по три эскадрона. Эскадроны внутри полка можно различать по номерам, а вот полкам надо придумать названия. Богатой фантазией Боня не обладал, так что использовал знакомые имена: Преображенский, Семеновский, Измайловский, Бутырский и Сухаревский. Положив им цвета красный, синий, коричневый, зеленый и желтый соответственно (так как станции метро «Семеновская» и «Измайловская» находятся на одной и той же синей ветке московского метро, для второго полка Боня задействовал коричневый цвет).

Своих «старых» пикси Боня определил в разные полки (Преображенский и Семеновский), поручив им заняться обучением новобранцев. Преображенцев он обещал взять с собой, а остальные воинские части временно оставить в эльфийском лесу для доукомплектования (некоторые «эскадроны» не имели полного состава) и обучения, попутно объяснив, что гусары вовсе не всегда сопровождают особу деуса всем скопом, а несут службу по очереди, а также следят за исполнением его воли в вассальных территориях. («Во как загнул!» — сам себе удивился Боня.)

Пикси, кажется, слегка растерялись, но со всем согласились и смотрели на своего деуса с обожанием. Боня уж было подумал, что решил проблему, но не тут-то было… Он еще два дня вкалывал как папа Карло, изображая из себя конвейер по производству ПП и индивидуальных батареек-накопителей из твердой маны для всего личного состава. На сей раз «батарейки» он сделал не в форме листочков, а в виде армейских медалей. И даже номера на них выдавил.

Пока Боня работал, рядом все время крутился Элронд, но только смотрел, а помогать даже и не думал, разве что разговорами развлекал. От него Боня узнал, что запись видеообраза в кристалл осуществлялась с помощью специальных чрезвычайно сложных артефактов. И кажется, у древних в кладе под холмом такой должен быть. Боня немедленно завопил: «Дай!», но Элронд обещал привезти его позже в академию, когда сам туда преподавать приедет. Заодно Боня выяснил, что Элронда туда пошлют первым.

Света и гаргульи все это время оказались предоставлены сами себе. Сначала подруга подолгу сидела рядом с Боней, «любуясь» на его работу, но затем, убедившись, что из эльфов с Боней все время Элронд, а не Галадриэль, стала больше проводить времени на охоте, совмещая ее с разведкой местности. В результате они с гаргульями даже карту округи нарисовали, километров на сто в диаметре от поселка. Правда, никаких достопримечательностей там не было. С двух сторон — каменистая пустыня, с третьей — тоже пустыня, но ограниченная морем. Ну а в четвертую сторону тянулись леса, только уже не эльфийские, а обычные. Вся связь с остальным миром — через небольшой человеческий городок на побережье, куда эльфы раньше раз в год собирали торговый караван. Но следов дороги «картографы» не обнаружили, видимо, четкого маршрута не было. Люди же к эльфам сами не ездили.

По вечерам Света стала выдавать местным напрокат кристаллы из своей фильмотеки. Успех был грандиозным. В харчевне на опушке народ понемногу отъелся, так что «культура» пошла на ура. У Бони даже появилась надежда, что холм древних местные жители скоро пойдут раскапывать по собственной инициативе, не дожидаясь приказа сверху.

Свету (и гаргулий заодно) Боня очень хвалил за проявленную инициативу и даже выдал им по медали из твердой маны «За доблестный труд». Местный народ сначала не понял идеи, но постепенно проникся и стал завидовать, так что уже перед самым отлетом Галадриэль выпросила десяток таких медалей у Бони для стимулирования работ в лесу. Боня заподозрил, что сами древние нацепят медали в первую очередь, но возражать не стал и просьбу выполнил.

В общем, в дальнейший путь Боня наконец отправился если и не уставшим физически (свойства организма уставать не позволяли), то морально вымотанным изрядно, так что в седло на спине драконши уселся с явным облегчением.