Хозяйка Эдамленда

Глава семнадцатая

Нона картинно восседала на веранде, когда Элис поднялась по ступенькам из гаража. Барк не стал с ней подниматься, он направился сразу в туннель.

– В бизнес надо внести живую струю, – язвительно бросила Элис ему вдогонку.

При этом глазами она показала на выходной костюм Уолша.

– Я наброшу сверху водонепроницаемый плащ, – ответил он, увидев, что она подняла брови.

Но не это Элис хотела услышать. И она колко заметила:

– Вы, должно быть, считаете ужасной тратой времени и денег то, что приехали забрать меня.

– Ужасной, – согласился он и затем добавил: – Но это одна из опасностей.

– Для строительства туннеля?

Барк остановился и развернулся, чтобы посмотреть на нее. Это был долгий и пристальный взгляд, и девушка не поняла его.

– Нет, – сказал он.

Он не стал распространяться, а просто пошел себе дальше. Элис тоже стала подниматься по ступенькам. Нона наблюдала за ней сверху, легкая улыбка в темных глазах, кончик языка на алых губах.

– Ну, как прошел праздник? – спросила она.

– Очень успешно, спасибо. Хотите цифры?

– Дорогая, мне так наскучили цифры. Барк все время говорит мне про мили, диаметр туннелей. – Она замолчала и прошлась по губкам кончиком язычка. – Вам они тоже наскучили?

– Он мне их не приводил, – отрезала Элис.

Она и не представляла себе раньше, что может быть так уязвлена. Кем бы Барк Уолш ее ни считал, он должен был бы знать, что проект Сноуи был частью ее души, вошел в ее плоть и кровь, однако он предпочел обсуждать его детали с Ноной Уолш.

Все же она была его женой… или раньше была, или… еще что-нибудь. Хотелось бы знать побольше о миссис Уолш!

Но спросить она не могла. Это стало бы вновь сигналом для удивленных глаз, для шустрого языка, при виде которого Элис чувствовала себя мошкой.

Вдруг Элис набралась храбрости.

– Как долго еще я буду лишена своей комнаты?

Нона кинула быстрый взгляд на Элис.

– Беркли попросил меня остаться, – вкрадчиво сказала она.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Напротив, если вы вникнете. Где же мне еще жить?

Вдруг, удивляясь собственной храбрости, Элис уколола собеседницу:

– Ваш муж мог бы это решить.

В глазах Ноны мелькнуло удивление и что-то еще. Триумф!

«Она похожа на кошку, которой дали сметанки», – подумала Элис.

– Дорогая, – промурлыкала Нона, – вы же не можете отправить меня в общежитие.

– Я могу вас отправить куда угодно, поскольку мне нужна моя комната.

– Но это же совсем ненадолго, дорогая. Ожидается, что сбойка туннеля произойдет через пару недель. После этого… – Нона развела руками с малиновыми ногтями. – Кстати, Барк сказал вам, кто будет участвовать в церемонии? – Она просто дразнила Элис своим тоном.

«Она знает, – подумала Элис, – он ей сказал». Ее, как и прежде, кольнула обида. Девушка осознала, что была для Барка чем-то вроде знакомого пейзажа окружающих гор. А сейчас, когда дело идет к славному финалу, она отрезана, как ненужная ветошь. И судя по кошачьему виду Ноны, это ее рук дело.

Элис ушла от Ноны и спустилась вниз, в свое временное пристанище. Там ее нашел отец и посвятил пару минут воспитанию дочери. Свои увещевания и предостережения он произносил без прежнего энтузиазма, потому что думал о другом. Значительные и волнующие пещи занимали его – окончание десятилетия верной службы. Оставалось уже немного времени до завершения строительства туннеля.

– Вчера был побит рекорд по проходке туннелей в твердой скальной породе, – торжествовал профессор, – он принадлежал Экумбину, но Эдамленд перекрыл его почти на тридцать футов!

– Кто же перережет ленточку? – спросила Элис.

– Но ты не должна забывать, что работы в Эдамленде усложнены, его строительство связано с решением более трудных задач.

– Кто перережет ленточку? – настаивала она.

– У нас и предварительные полевые работы были труднее, и топографические привязки, и само выполнение, так что это все должно быть на наш счет записано. Кто… Ах, дорогая моя, это ведь неважно, не правда ли? Главное – ведь это будет!

Последние дни проходили, точно в лихорадке. Если раньше Элис думала, что проект заставлял напряженно работать, то теперь это был просто ураган. Каждый работал по две, а то и по три смены подряд. Альфред, стараясь не отстать от всех, не покидал кухни. Единственными особями мужского пола в округе были спящие мужчины или выжатые как лимон рабочие, наслаждающиеся редкими часами отдыха.

Нона была крайне раздражена.

– Они когда-нибудь сподобятся сделать что-нибудь еще, или будут только есть да спать? Нет, в Африке было не так.

– А вы там были? – Хотя Элис знала, что Нона там была, но для приличия пришлось спросить.

– Да, и в Индии, и в Канаде, и в Южной Африке тоже, – ответила она.

Элис вышла. Она постояла на веранде и прислушалась к пульсу ведущихся работ. Девушка смотрела на землю, скальную породу, на валуны и морены.

С тяжелым чувством она подумала, не пережимает ли Барк Уолш с работой. Каждый любит получить кругленькую сумму, но ее же надо иметь возможность где-нибудь потратить, а здесь, в отличие от других лагерей, не было даже приличной столовой. Помещение для столовой, которая прилепилась к краю горы, было слишком узким и маленьким, не приспособленным даже для элементарных удобств. Там даже не было места, чтобы устроить просмотр кинофильмов.

Хотя, конечно, сейчас для этого просто не было времени.

Элис нахмурилась и почувствовала, что ее куда-то заносит.

А может быть, ей только так казалось?

Умер Бен Ормонд, шестидесяти лет. С ним внизу, в туннеле, случился сердечный приступ, и Барк с тремя работниками вынес его наверх.

Когда Элис узнала об этом, ее просто бросило в дрожь от гнева… на Уолша. Она была так потрясена, что выбежала из лагеря и направилась вниз, к ручью, сейчас уже полностью замерзшему. Там уж точно девушка не опасалась встретить Гранта, который, как и все остальные, был в «тройной» смене, стараясь как можно больше заработать.

Но один из них уже не «заколачивал». Бен уже не мог этого делать – он был мертв.

Элис нашла палку и стала колотить его по льду, ослепленная ненавистью. Вдруг рука разжалась, и палка скользнула вниз. Она резко обернулась и увидела Барка. Из-за снега она не услышала, как он подошел.

– Я знаю, о чем вы думаете, – резко сказал он. – Вы вините меня в смерти Бена.

Она не хотела ни намеков, ни вежливых протестов, всей этой фальшивой вежливости, и поэтому бросила ему к лицо:

– Да, я действительно вас виню. И не могу думать по-другому!

– Послушайте, Элис, у меня нет времени на разглагольствования.

– Я знаю, у вас есть время только на то, чтобы делать деньги.

– Я сказал, послушайте меня!

– Я слушаю.

– У Бена были неполадки с сердцем. Я об этом давно знал.

– Вы об этом знали и, тем не менее, позволили ему работать так, чтобы загнать себя в гроб?

– Как я мог его остановить? Если бы я его остановил, вытурил на пенсию, то это убило бы его на полгода раньше. Бен был со мной в Африке…

– И в Индии, и в Канаде, и в Южной Америке тоже! – В этот момент она подумала о Ноне.

– Да, во всех этих местах. Я не имел права от него избавиться только потому, что он уже состарился.

– Вы должны были объяснить ему, рассказать обо всех опасностях. Ведь Австралия – другое дело.

– Боже мой, я все время ему это говорил, просил. Бен хотел сюда ехать. Можете вы это понять? У него есть сын в Англии. Бен хотел заработать побольше денег для юного Билла.

– Даже ценой смерти?

– Он так или иначе должен был умереть.

– Это вы так говорите.

Та же рука, что вырвала палку, теперь с силой крутанула Элис.

– Как мне хочется вам врезать! – процедил он.

– Нисколько в этом не сомневаюсь! Грубость – ваша вторая натура.

– А какая первая?

– Жадность, – закричала она, – занудство!

Его лицо потемнело:

– Я возвращаюсь обратно в туннель. Мне следовало бы знать, что приходить сюда – напрасная трата времени.

– Или денег? – ужалила она.

На этот раз у него даже губы побелели, но Барк все же не дал волю своему гневу.

– Перед уходом я опять повторю то, что уже сказал. Это было желание Бена, он так хотел. «Я хочу быть в шахтерской каске до самого конца», – говорил он. Понятно это?

– Продолжайте.

– Была еще одна причина. Это связано с его браком. Жена Бена никогда не желала видеть его дома. Все, что ей было от него нужно, – это деньги. И, черт возьми, она их получала. Каждый пенни, который он посылал Биллу, попадал ей. Элис, вы меня еще слушаете?

– Да, слушаю.

– Ему было лучше без нее. Вам этого не понять, вы еще не знаете жизни.

Он помолчал.

– Ну, а теперь вы измените свое мнение?

Наступила неловкая пауза.

– Нет, – в конце концов ответила Элис.

– Тогда получается, что я виновен в смерти двоих – молодого Кении и старого Бена.

Девушка не проронила ни слова.

– Мне жалко вас, Элис, – продолжал он. – У вас совсем нет души.

– В отличие от миссис Уолш?

– Что вы имеете в виду?

– Ничего.

Он повернулся и ушел.

Работы в Эдамленде прервались ненадолго, когда хоронили Бена, но уже на следующий день они возобновились с удвоенной скоростью.

Вечером пришел профессор и торжествующе сообщил Элис:

– Рекорд туннеля Экумбин-Тумут побит. Их рекордная цифра была равна четырехстам футам за шесть дней, мы ее уже перекрыли за пять дней. Завтра мы установим мировой рекорд.

– Да, – кивнула Элис, – а Бен умер.

Профессор внимательно посмотрел на нее.

– Что это значит, Элис? Проходка никак не связана со смертью Бена.

– Ах, да, я знаю. У него были неполадки с сердцем, он был готов к этому.

– Дело не в этом, он умер бы еще несколько месяцев назад. Барк там с ним нянчился.

– Внизу, в туннеле?

– Да. Старый Бен мог носить шахтерскую каску, но активной работой с тех пор, как приехал сюда, не занимался. В ведомостях его фамилию ставили – и все. Я думаю, это очень мило со стороны Барка. В конце концов, у него был контракт.

– Ну, прямо добрее Санта-Клауса, – сказала Элис.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь. Смерть всегда приходит неожиданно, Элис…

Профессор на секунду замолчал, осмысливая свои слова, но его дочь, как всегда, одержала над ним верх. Он взглянул в ее голубые-голубые глаза, на ее кукольное личико. Маленькая, избалованная, обожаемая Элис. Он больше не мог вымолвить ни слова.

У Барка Уолша, однако, было что сказать.

– Я хочу, что вы прочли эти телеграммы, мисс Эннан. Они от Ормондов.

– У меня нет особого желания это делать.

– Прошу вас, Элис, прочтите! – Он положил перед ней первую. – Очень длинная, как видите, наверное, обошлась Миллисент Ормонд недешево, – в его голосе слышался сарказм.

Элис с недоверием начала читать. Она никогда раньше не представляла, что человек может быть таким бесчувственным. Единственной темой телеграммы были деньги. Сколько денег? Когда она сможет их получить? Какова ситуация со стабильной пенсией? Может ли быть принято к рассмотрению дело об ущербе?

– Боже мой, нет! – воскликнула Элис.

– Как вы ее находите, а?

– Да, но я не могу в это поверить.

– Я знаю, вы и мне не верили. Вот еще одна. Она от юного Билла.

Читая, Элис спросила:

– Сколько лет Биллу?

– Семнадцать.

– Вы возьмете его, как он просит?

– Я уже беру его.

– Но вы уже заканчиваете здесь работу.

– Нас ждет другой контракт. Мы возьмем его с собой.

– Мы? – сначала она неправильно поняла смысл этих слов, так как подумала, что это «мы» включает и ее, но он, конечно же, имел в виду тех, кто работает с ним, его команду.

Щеки девушки порозовели от смущения. Она быстро отвернулась, но Барк успел заметить ее смущение.

– Элис…

Она не могла обернуться, поэтому обронила через плечо:

– Да, мистер Уолш?

Он пожал плечами:

– Неважно, мисс Эннан, – и убрал телеграммы.