Хозяйка Эдамленда

Глава третья

Внутренний голос тихо говорил Элис: прошло твое золотое время. Десять счастливых лет. А теперь спускайся с трона, принцесса.

Униженная, подавленная, Элис пыталась возразить голосу, что она единственная девушка в Эдамленде и все любят ее за это. Любили, уточнил голос.

Элис повернулась к отцу, глаза ее были полны слез. Вслух она сказала лишь:

– Но, отец, я не понимаю. Французы не могли уехать так быстро.

– В теперешней ситуации смогли. Но они перебрались всего лишь на Бреггз-Ноб. И перенесут всю начатую работу туда.

Профессор неодобрительно покачал головой.

– Слава Богу, что подземная электростанция будет продолжать работать до тех пор, пока…

– Все равно, это случилось слишком внезапно, – прервала отца Элис, – и Пьер мне никогда ничего об этом не говорил.

– Он ничего сам не знал, никто из них не знал, пока не приехал тот новый человек. Конечно, наши ребята ожидали приказа о перемещении, но когда узнали, как мало им придется продвинуться, то решили быстро собраться и уехать немедленно, чтобы не пришлось этой ночью ютиться всем в этих тесных бараках. Ну, зачем же такой несчастный вид, девочка моя? Ты сможешь навестить их, когда захочешь.

– А сейчас все по-другому. Ведь помнишь, когда уезжали немцы, мы устраивали прощальную вечеринку?

– Но ведь тогда многие из них возвращались обратно в Германию, эти же переехали лишь на несколько миль.

Слова отца не до конца убедили Элис. Она все еще не могла поверить, что в считанные часы все ее парни уехали, и другие уже заняли их место.

Бараки казались пустыми. А что делают англичане после окончания работы? Наверное, коллекционируют марки или занимаются чем-нибудь в этом роде. Она не услышала ни звука граммофона, ни гула голосов, ни пения.

– А ты уже видел их начальника? – спросила Элис.

– Нет, он еще не приехал.

– То есть он тогда не приехал, – предположила она.

– А что? – прищурился профессор. – Он что, приехал с тобой?

– Нет, нет, – поспешила ответить Элис.

По ее мнению, незнакомец не мог быть их начальником.

– Папочка, – предложила она, – давай сегодня поужинаем дома вдвоем.

– Не думаю, что это удобно, Элис, ведь сегодня их черный вечер. Приезжие могут расценить наше отсутствие как знак неуважения.

– Ну, давай побудем вдвоем, отец. Ты ведь всегда хотел, чтобы я немного «одомашнилась».

– По-моему, ты неудачно выбрала время, детка. Не забывай – приехала новая смена.

– Нельзя все откладывать на завтрашний день, – настаивала Элис.

– Почему? – Профессор внимательно посмотрел на девушку. – Ты о чем-то хочешь мне рассказать или что-нибудь для меня привезла?

– Нет, – призналась она, жалея, что ничего не привезла отцу, – но ведь я могу что-нибудь быстренько приготовить…

– Представляю, что ты можешь приготовить. Нет, моя дорогая, хоть дело и не в этом, но я с удовольствием отведал бы сегодня ростбифа.

Элис прибегла еще к одной попытке.

– Знаешь, у меня просто ужасно болит голова.

– Ну, как же еще она у тебя может болеть, если ты и есть ужасная девчонка, – с улыбкой заметил профессор, проницательно глядя на дочь: на этот раз он не попался на ее хитрость.

– Папа!

– Это правда! Ведь ты так долго была здесь маленьким абсолютным монархом, что мысль о том, чтобы спуститься с небес на землю, для тебя невыносима. А теперь придется спуститься! Англичане совсем другие, Элис, у них каждый человек знает свое место.

– И женщина должна знать свое место, – с горечью добавила Элис.

– Как тебе угодно, но мне кажется, это больше относится к детям. А ты еще совсем ребенок и ведешь себя соответственно.

– А как я себя веду?

– Как избалованный и ревнивый ребенок, как маленький собственник. Ты уже видела этого парня, не так ли?

– Какого еще парня?

– Ты знаешь, кого я имею в виду. Начальника, Беркли Уолша.

– Насколько я знаю, я не знакома ни с каким Беркли Уолшем.

– Я тоже не знаком, но сейчас обязательно познакомлюсь. И тебе советую сделать то же самое. В нашем маленьком лагере тебе псе равно никак не избежать встречи с ним.

– А я и не собираюсь прятаться от него, – насупилась Элис.

– Но собираешься дуться, – кивнул профессор. – О, похоже, созывают к чаю. Пошли, радость моя.

Элис на минуту задумалась. Она знала, что профессор был прав. В поселке длиной сорок футов, с населением в сорок два человека, спрятаться было невозможно.

Расправив плечи, Элис последовала за отцом в столовую. В огромной палатке стояли два стола, большой и маленький. За большим столом всегда сидели «мальчики», а за маленьким – начальники участков, профессор и Элис.

За большим столом сегодня собралось много народу. Наверное, вновь приехавшая смена еще не начинала работу, и все вахты сейчас были вместе.

Тридцать пять пар глаз изучали Элис. Тридцать шесть, считая повара, тридцать восемь, включая двух мужчин, уже сидящих за маленьким столом.

– Ланс Доббс, инженер, – представился один из них, приподнявшись и ослепительно улыбаясь.

– Пол Джессо, инженер, – улыбнулся другой.

Незнакомца здесь не было. Элис сразу это заметила, даже не рассматривая людей, сидящих за большим столом. Его не было! Вероятно, Беркли Уолш вообще не будет жить в лагере. Просто приезжий начальник. Это надо уточнить.

– Но…

– Барк не выйдет к чаю, – сказал Ланс Доббс профессору, – он только что приехал; думаю, он поел в городе. Барк просил передать, что увидится с вами за ужином.

– Барк? – удивилась Элис.

– Беркли Уолш, начальник, мы называем его просто Барк.

– А как он, больше лает, чем кусает? – усмехнулся мистер Эннан, поглощая огромный кусок пирога.

– Нет, – ответил Доббс, тоже жуя, – именно его укусов стоит поберечься.

– А это моя дочь Элис, – представил профессор.

– О, мы знаем, – расплылся в улыбке Доббс.

Пол Джессо добавил:

– Мы все знали.

– Не говорите только, что еще в Англии вы слышали о единственной девушке с холмов, – запротестовала Элис.

– Элис из Эдамленда известна всему начальству, – ухмыльнулся Ланс, – мы узнали о вас в первый же день нашего прибытия.

– Ну и что же вам сказали обо мне? – потребовала Элис.

Теперь, кажется, она поняла, почему Беркли невзлюбил ее с самого начала.

– Что на горе живет белокурая принцесса, – сказал Пол, – что она достаточно хорошенькая, чтобы сравниться с любой красоткой из большого города, ну а в этом уединенном месте из-за нее страдает не один десяток мужских сердец.

– Я полагаю, Элис, – заметил профессор шутливо, – тебе следует принять вызов.

Однако первый раз в жизни Элис нисколько не обрадовалась своему особенному положению. Привыкшая быть центром вселенной, девушка сейчас хотела бы незаметно ускользнуть и не привлекать к себе ничьего внимания.

Напрасная надежда!

Даже если бы она была некрасивой, а Элис знала, что дело обстоит как раз наоборот, она все равно привлекала бы к себе внимание представителей противоположного пола. Впрочем, как и любая другая женщина, оказавшаяся в такой ситуации.

Элис взглянула на мужчин, сидящих за большим столом. Тридцать пять английских парней радостно улыбнулись навстречу ей так же, как раньше поступали тридцать пять итальянцев, немцев, французов.

Элис невольно улыбнулась им в ответ.

– Они все англичане? – спросила она.

– Все, и каждый поистине мастер своего дела. Хотите, я представлю вас?

– О, это не обязательно, – сказал профессор, – мая дочь обладает необыкновенным даром знакомиться в мгновение ока.

– О, у нее, по-видимому, большой опыт по этой части, – просиял Пол.

Он сказал это с восторгом, но Элис вдруг представила себе, как это прозвучало бы из уст кого-либо другого.

– Ну а еще что вы обо мне слышали? – спросила она с капризными нотками в голосе.

– О, обычную чепуху, то, что говорят в подобных случаях, – рассмеялись инженеры. – Вроде цыганского предупреждения…

– Не доверяйте сплетням, – перебила их Элис, и они одобрительно закивали.

– Не думаю, что это предупреждение имеет под собой почву, – усмехнулся Ланс.

Они были славными ребятами, но на взгляд Элис, всего лишь мальчиками. То, что они осмеивали, могло быть предметом обсуждения для мужчин… Для босса. Для таких, как он.

Элис встала.

– Извините, но мне нужно идти. Есть еще кое-какие дела, – сказала она.

Кто-то в конце длинного стола оценивающе присвистнул.

Повар сказал энергично:

– Ужин в семь, мисс Эннан.

– Спасибо, я поняла, – сказала Элис и вышла.

Девушка прошлась вокруг небольшой персональной площадки Эннанов. Она находилась недалеко от длинной веранды и была огорожена небольшим штакетником. Здесь принцесса устраивала приемы… Рия Умбэрто, Рольфа, Мориса, их друзей, каждый из которых приходил в своем национальном костюме.

– Теперь сюда будут приходить всякие Джорджи, Джоны, Гарри и их друзья? – вопрошала Элис безучастно невидимого собеседника.

Она живо нарисовала в своем воображении яркую картину.

Вот в контору к мистеру Беркли Уолшу входят посетители. Приветственное рукопожатие, затем обычная болтовня руководства: «за», «против», препятствия, которые нужно обойти, затруднения, которые необходимо преодолеть, – вся эта ерунда. Затем, вероятно, принесли чай, дабы общение сделалось еще непринужденнее. Условия того места, куда должен отправиться мистер Уолш, – изолированность, присутствие профессора Эннана и одной представительницы женского пола, его дочери по имени Элис.

– Одна на сорок человек, – они, вероятно, улыбались. – Мы зовем ее Элис из Эдамленда.

– Понимаю, – наверное, ответил он.

Хотя весьма вероятно, что он не стал утруждать себя каким-либо ответом вообще.

«Он начал с неправильного впечатления», – думала Элис. Будучи тем, кто он есть на самом деле, этот Уолш позволил своему впечатлению утвердиться. Ланс и Пол были другими, тоже мужчинами, но другими. Беркли Уолш был холодным, чопорным англичанином, про которого можно прочесть в книгах, отлично умеющим держать себя в руках, отлично сложенным… и очень неприятным.

– О, эти свиньи! – проговорила Элис бессильно.

В Эдамленде некуда было пойти, но зато было куда вскарабкаться.

Часто, когда профессор сидел, уткнувшись в свои бумаги и проекты, а другие мужчины дремали или работали, Элис взбиралась куда-нибудь. Усилия, которые она затрачивала при восхождении, истощали ее. И одновременно скрашивали ее маленькое одиночество, которое девушка постоянно ощущала, хотя в глубине души оно оставалось. Одиночество, которое вызывалось отсутствием других женщин. Ни одной, ни одной во всей округе…

Спускаясь вниз после восхождения, Элис вновь обретала веселость и становилась прежней принцессой.

«Сегодня, – решила она – я должна как следует измотать себя физически, чтобы избавиться от плохого настроения».

Восхождение было трудным, но Элис могла проделать его с закрытыми глазами. Она проделывала это тысячу раз, когда ей было девять, сегодня она стала на десять лет старше, значит, у нее прибавилось сил и сноровки. Элис привыкла к старым выбоинам, которыми пользовалась для восхождения, и быстро лезла наверх, используя скорее отработанное до автоматизма чувство, чем разум, поэтому восхождение не представляло для нее реальной опасности.

Она без труда достигла расщелины и села на плоский камень. Вид отсюда открывался величественный. Он как бы раскрепощал ее, сбрасывал оковы будничности, изгонял напрочь суету из одинокой души.

Внизу перед Элис в великом безмолвии лежала долина, покрытая жесткой травой и редким кустарником, а над всем этим простиралось бездонное, вечное синее небо.

Отсюда казалось, что мир у ног девушки задернут тонкой, почти невидимой голубой вуалью.

Но если посмотреть в глубь долины, то можно было увидеть, что человек своим безжалостным вторжением разрушил девственную природу. Там, в горах, зияла огромная дыра, укрепленная стальной клеткой, достойной Гаргантюа. Огромные тяжелые грузовики медленно выползали из этой дыры и, недовольно рыча, начинали свой путь по долине.

Элис сидела в своей узкой расщелине и смотрела вниз на мозаику, составленную из островков жесткой травы, пятен истощенной высохшей земли, раненых гор. Но выше всех возвышался пик Косцюшко.

Она смотрела на вершину этой горы и восхищалась белизной покрытой снегом вершины, вдыхала свежий упоительный воздух свободы.

Несмотря на то, что здесь было прохладно и дул приятный освежающий ветерок, внизу все еще продолжалось лето с его жарой и пылью.

Вдруг она ощутила, как что-то движется в зарослях кустарника напротив нее. Это была ящерица, довольно большой гекон. Элис отпрянула назад. Она прекрасно знала, что эти рептилии были безопасными, даже милыми. Но ее появление было столь неожиданным, что инстинкт взял верх над разумом, заставив девушку сделать предательский шаг.

В следующую секунду Элис почувствовала, что земля ушла из-под ее ног, и она покатилась вниз.

Ей повезло. На одно мгновенье Элис задержалась в следующей расщелине. Она балансировала там несколько секунд, затем ей удалось выровнять равновесие и остановиться.

– Слава Богу! – выдохнула Элис с облегчением, совершенно потрясенная происшедшим.

Затем оглянулась вокруг, снова посмотрела вниз и поняла, что паника страшнее гекона, страшнее, чем падение. Паника опасна везде – внизу и наверху, но практически смертельна и безнадежна, если застрять посередине.

По обеим сторонам от нее высились почти отвесные скалы. Под ней склон был не лучше, что отвергало всякую попытку предпринять спуск. Вверху скалы тоже были неприступными, вздымаясь и загораживая небо.

– О, – прошептала она обреченно.

Элис сделала шаг назад и увидела, что это сразу привело к лавине маленьких камешков, обрушившихся вниз. Она уперлась ногами в куст, который служил для нее теперь едва ли не единственной опорой, и решила больше не рисковать.

Но что же делать? Как долго она сможет здесь продержаться? День почти закончился, и это было лето, альпийское лето. Здесь ночь наступала почти мгновенно. Кроме того, просто немыслимо оставаться на этой узенькой площадке всю ночь. Она может просто сойти с ума от страха и одиночества, обессилеть и сорваться вниз.

Элис прекрасно сознавала это.

Она решила звать на помощь, понимая, что даже ее громкий крик отзовется лишь слабым эхом, а если и достигнет долины, – то будет очень слабым, больше похожим на шепот.

Спустя некоторое время Элис перестала звать на помощь. Она начала думать о нем, о его презрительной усмешке, вздернутых бровях, о его взгляде, полном презрения ко всем представительницам женского пола, которых он считал недостойными своего внимания.

Элис еще раз оглянулась вокруг и, вдруг отчетливо представив себе то ужасное положение, в которое она попала, снова начала кричать. Теперь ей было все равно, как этот мужлан на нее посмотрит, она не собиралась погибать здесь, если можно спасти себя криком, то Элис была готова кричать хоть всю ночь.

Она снова пронзительно закричала.

Внизу, в бараке, Беркли Уолш отодвинул рюмку и посмотрел на профессора.

– Что это? Духи, австралийский вариант?

– Похоже на крик, – отозвался профессор.

– Динго?

– Нет, это доносится откуда-то сверху.

Опять до их слуха донесся отдаленный вибрирующий крик. Уолш встал и подошел к окну.

Он без труда рассмотрел Элис, поскольку она была похожа на сигнал. Перед тем, как выйти из дому, девушка надела ярко-алый свитер, и теперь на фоне темных скал она действительно выглядела, как сигнал аварийной остановки. Девочку, которая находилась сейчас на склоне горы в алом свитере, безусловно, необходимо было спасать.

– Ваша дочь когда-нибудь занималась скалолазанием? – спросил он, угадав, что это Элис Эннан: просто других женщин в округе не было.

– Я знаю, что Элис иногда поднималась в горы, но никогда не видел, как она это делала.

Профессор последовал за Уолшем к окну.

– Возможно, это ее способ выделиться, – сказал Уолш раздраженно. – Новый способ привлечь внимание мужчин или что-то в этом духе. Драматический выход артиста.

– Нет, вряд ли, – сказал мистер Эннан ошеломленно. – Я думаю, что Элис не такая.

– Но вы в этом не уверены, не так ли? – ответил Уолш, снимая пальто и ботинки. – Насколько я знаю, сэр, девочка имела довольно свободное воспитание.

– Да, я должен с вами согласиться, но это не может быть обидно для нее.

– Ее обида меня сейчас не касается. Вопрос не в том, сумасбродка она или нет, а в том, что ее надо снять со скалы.

– Вы полезете наверх?

– В любом случае надо кому-то это сделать. Судя по ее крикам, она не сможет самостоятельно спуститься оттуда. Я так полагаю, что эту работу придется взять на себя.

Профессор выглядел еще более обескураженным.

– Я очень сожалею об этом, мистер Уолш. Когда Элис спустится вниз, уверяю вас, я с ней серьезно поговорю.

– Да! Поговорите с ней! – сказал англичанин резко.

Он попросил принести веревку подлиннее. Но не двинулся в горы до тех пор, пока все не было готово и пока он не надел свои альпинистские ботинки для восхождения.

Все это время Элис продолжала кричать, боясь взглянуть вниз и не видя, что приготовления к подъему уже начались.

Половину пути к ней, тщательно готовя выступы для обратного спуска, Уолш прошел в полном молчании, раздраженно бросив только одно слово, отнюдь не подбадривающее. Он выкрикнул:

– Заткнись!

Это было настолько неожиданно, что она действительно перестала кричать.

Элис сразу же почувствовала, что страх прошел, и здесь грубость была более действенным оружием, чем предупредительность. Постепенно, шаг за шагом, Уолш приближался к расщелине. Как только он добрался до узкой ниши рядом с ней, девушка набросилась на него с упреками, обвиняя своего спасителя в нерасторопности. У нее началась настоящая истерика. Уолш обвязал ее веревкой вокруг пояса и медленно начал спускать вниз. Этот головокружительный путь быстро ее отрезвил.

– Вам не следовало этого делать, – сказала она уже спокойным тоном.

– Я должен был это сделать. Вы полностью потеряли контроль над собой.

Он деловито зафиксировал веревку как следует. Даже при том, что девушка мешала ему, Уолш действовал методично. И Элис отдавала ему должное. По всей вероятности, он часто занимался альпинизмом. Но, конечно же, не в австралийских Альпах. Здешние горы так обманчивы. Выступ, который казался надежной опорой, на деле мог предательски обломиться, расплющиться, как яичная скорлупа. Это была гранитная страна. Старый, старый гранит, такой же старый, как и сам старый континент. Иногда здесь встречался гранит, который полностью рассыпался при одном прикосновении.

Элис хотела сказать ему об этом, но он прервал ее тоном, не допускающим возражений.

– Знаю, знаю, вы единственная женщина, которая во всей округе может лазать по горам, и вы считаете себя единственным в своем роде специалистом, но я тоже имею кое-какой опыт. Более того, я знаю, чего я стою, и уже впитал все особенности Австралии, юная леди. А сейчас успокойтесь и делайте то, что я скажу. Вы готовы?

Она взглянула вниз, хотя и знала, что таких вещей делать не следует, и сразу же почувствовала себя дурно.

– Возьмите мой платок, – предложил он, оценив ситуацию.

Голос англичанина стал более мягким.

– Выкиньте его, когда он станет ненужным.

– По-моему, я в порядке, – пролепетала Элис, заикаясь.

– Глубоко вздохните и задержите дыхание, – посоветовал Уолш. – Ставьте ногу на этот выступ. Не смотрите вниз, не смотрите вверх, смотрите только прямо перед собой и начинайте движение только тогда, когда я дам команду.

– Да, – сказала девушка.

Они начали двигаться, сначала очень медленно, затем темпы чуть возросли, и пройденное расстояние уже измерялось шагами. В очередной раз он заставил ее буквально прилипнуть к скале, когда осторожно спускался по совершенно отвесной стене. Спустившись сам, Уолш принялся очень медленно передвигать ее, сначала ноги, затем тело, которое оказалось между ним и обрывом. На какое-то мгновенье он задержал Элис в своих объятиях, пока восстанавливал дыхание. Она чувствовала его горячее дыхание на своей шее, напряженные мускулы, стальные тяжелые объятия.

Через несколько минут они были уже внизу. Пол, Ланс и еще несколько мальчиков бережно опустили Элис на землю. Их нежность оказалась губительной для нее. После сурового обращения Уолша это вызвало целую бурю слез. К тому времени, как он сам спустился, Элис уже безудержно рыдала на земле.

Англичанин взглянул на нее, и она невольно отстранилась, как бы защищаясь от сурового взгляда мужчины.

– Не паникуйте, – сказал он. – Я же слишком устал, чтобы повторять урок. Кроме того, у вас уже была истерика. Мне лучше отправиться к себе и принять горячую ванну… Что-то в вас, наверное, есть, поэтому я надеюсь, что мы с вами еще встретимся.

Уолш задержался.

– Боюсь, что не смогу увидеть вас сегодня вечером.

– Нет, – пробормотала она, – я сейчас отправляюсь прямиком в кровать. – Но его фраза удивила ее. – А к чему вы сказали о встрече со мной? – спросила Элис.

– Потому что я намерен встретиться с вами, – сказал он тяжело. – После этого эпизода, мисс Эннан, вы и я должны кое-что обсудить.

И Беркли Уолш направился к бараку. Но Ланс и Пол остались с девушкой, начали утешать ее, как того и ожидала Элис.

– Бедный ребенок! Кровать и горячий пунш – вот лучшее для вас сейчас лекарство.

– Не воспринимайте Барка слишком серьезно. Он большой грубиян.

Элис упивалась посыпавшимися на нее словами утешения. Когда Пол заявил, что намерен отнести бедняжку на руках в ее комнату, она уже не сопротивлялась. Ее отнесли вниз к бараку.

В проходе стоял Беркли Уолш. Он держал в руках большой стакан. Англичанин еще не привел одежду в порядок, его лицо горело, а волосы были в полном беспорядке. Когда Пол протискивался со своей ношей мимо него, Барк не сделал даже попытки посторониться. Элис, добравшись до дверей своей комнаты, бросила на своего спасителя негодующий взгляд.

Беркли Уолш холодно смотрел на нее, набивая и раскуривая трубку.