Храм Миллионов Лет

Глава 5

Всю ночь Изэт не сомкнула глаз.

Шенар солгал. Никогда Рамзес не покинет Египет, чтобы в поездке за рубеж забыться. Если он будет отсутствовать на похоронах Сети, то не по своей воле.

Конечно, Рамзес был жесток по отношению к ней, но Изэт не предаст его, бросившись в объятия Шенара. У нее не было никакого желания быть царицей, и, кроме того, она ненавидела этого уверенного в победе честолюбца с лунообразным лицом и слащавыми словами!

Ее долгом было предупредить Рамзеса о заговоре против него и о намерениях старшего брата.

Изэт составила длинное письмо на папирусе, подробно рассказавшее о предложениях Шенара, и пригласила начальника царских гонцов, поручив ему отправить курьера в Мемфис.

— Это послание важное и срочное.

— Я займусь им лично, — уверил ее служитель.

Деятельность речного порта Фив, как и Мемфиса, на время траура была приостановлена. На причале, предназначенном для быстрых кораблей, направляющихся к северу, дремали моряки. Начальник царских гонцов подозвал одного из них.

— Поднять якорь, мы отплываем.

— Это невозможно.

— По какой причине?

— Требование верховного жреца Карнака.

— Я не был об этом предупрежден.

— Приказ только что вышел.

— И все равно я требую поднять якорь, я должен доставить послание в царский дворец Мемфиса.

На мостике корабля появился мужчина.

— Приказы есть приказы, и вы должны их уважать.

— Кто вы такой, чтобы разговаривать со мной в таком тоне?

— Старший сын Фараона Шенар.

Начальник царских гонцов склонил голову.

— Простите мне мою дерзость.

— Я вас прощу, если вы отдадите мне послание, которое вам передала Красавица Изэт.

— Но…

— Оно предназначено для царского дворца в Мемфисе?

— Вашему брату Рамзесу, лично!

— Я сейчас же уезжаю, чтобы передать его. Или вы думаете, что я не подхожу для роли гонца?

Служащий передал послание Шенару.

Как только корабль отчалил и набрал скорость, Шенар разорвал письмо Красавицы Р1зэт на кусочки, которые тут же разлетелись по ветру.

Летняя ночь была жаркой и благоухающей. Как поверить, что Сети покинул народ, и душа Египта оплакивает смерть правителя, достойного Фараонов Древнего Царства. Обычно вечера в городах были веселыми и оживленными: на деревянных площадках, улочках танцевали, пели и рассказывали друг другу истории, в которых животные превращались в людей и вели себя разумно. Но на время периода траура и мумификации тела Фараона шутки и игры прекратились.

Желтый пес Рамзеса Дозор спал рядом с Бойцом — огромным львом, охраняющим личный сад правителя. Пес и лев расположились на свежей траве после того, как садовники полили насаждения. Одним из них был грек, воин Менелая, который был специально внедрен в отряд служителей сада. Перед тем, как уйти, он оставил в цветнике из лилий отравленные куски мяса. Чревоугодие животных возьмет верх. Даже если хищник будет долго умирать, ни один ветеринар не сможет помочь ему.

Дозор первым почувствовал необыкновенный запах.

Он зевнул, потянулся, вдохнул ночной запах и засеменил в сторону лилий. Нюх привел его к мясу, и пес обнюхал лакомство. Дозор вернулся ко льву, так как не был эгоистом. Он не желал наслаждаться в одиночку такой замечательной находкой.

Трое воинов с высоты садовой стены с нетерпением следили за вышедшим из оцепенения львом, следовавшим за псом. Еще немного времени, и путь будет свободным, они беспрепятственно проникнут в комнату Рамзеса, схватят его и увезут на лодке Менелая.

Бок о бок, лев и собака неподвижно застыли в цветнике из лилий. Наевшись, они уснули прямо на цветах.

Десятью минутами позже один из греков спрыгнул на землю. Учитывая количество и силу яда, огромный хищник должен был быть парализован.

Разведчик подал знак своим компаньонам, которые присоединились к нему на аллее, ведущей в комнату Рамзеса. Когда они готовились проникнуть во дворец, грозное рычание заставило их обернуться.

Боец и Дозор пристально смотрели на них. В палисаднике из лилий, положившись на интуицию друга, лев втоптал в землю отравленную пищу.

Греки, вооруженные ножами, прижались друг к другу.

Выпустив когти и открыв пасть, Боец бросился на чужаков.

Греческий воин, которому удалось проникнуть в личную охрану Рамзеса, медленно продвигался по заснувшему дворцу в направлении апартаментов правителя. Он обязан был проверять коридоры и сообщать обо всем необычном. Солдаты хорошо знали его и спокойно пропускали.

Грек направился к гранитному порогу, у которого дремал Серраманна. Не подозревал ли сард, что для того, чтобы добраться до Рамзеса, ему собирались перерезать горло? Если Серраманна будет устранен, правитель лишится своего главного охранника, а вся охрана примкнет к новому хозяину Египта Шенару.

Грек остановился и прислушался.

Ни малейшего шума, кроме равномерного дыхания спящего.

Несмотря на огромную физическую силу, Серраманна нужно было несколько часов для ежедневного сна. Но, может быть, он ведет себя, как кот, и просыпается, почуяв малейшую опасность? Грек должен ударить его внезапно и не дать жертве возможности отреагировать.

Наемник прислушался еще раз. Серраманна, без всякого сомнения, был в его власти.

Грек вытащил из ножен кинжал и затаил дыхание. Он бросился в яростном порыве на заснувшего мужчину и вонзил лезвие в горло.

Над нападающим раздался громкий голос.

— Замечательный подвиг для труса.

Грек обернулся.

— Ты убил соломенное тело из тряпок, — сказал Серраманна, — ожидая подобного, я приготовился.

Человек Менелая сжал рукоятку кинжала.

— Оставь.

— Теперь я хочу перерезать горло тебе самому.

— Попробуй.

Сард был выше грека на три головы.

Кинжал рассек воздух. Для своего внушительного роста и веса сард увернулся с удивительным проворством.

— Ты даже не умеешь сражаться, — произнес Серраманна.

Раздраженный греческий солдат попробовал обмануть сарда; он сделал шаг в сторону, потом резкое движение заостренным клинком вперед, к животу соперника.

Правой рукой сард выбил кинжал, а левым кулаком ударил в висок. С вывалившимся языком и стеклянными глазами грек рухнул на пол.

— Одним трусом меньше, — процедил сквозь зубы Серраманна.

Проснувшись, Рамзес узнал о провале двух покушений на него.

В саду трое греков были насмерть растерзаны львом. Еще один грек из личной охраны правителя умер в коридоре.

— Вас хотели уничтожить, — сказал Серраманна.

— Он что-то тебе говорил?

— У меня не было времени для расспросов. Не жалейте об этом ничтожестве, у него не было никаких качеств воина.

— Не являются ли эти греки приближенными Менелая?

— Я ненавижу этого тирана. Дозвольте мне встретиться с ним в поединке — и я отправлю его в ад, населенный призраками и бесстрашными героями.

— Пока только удвой охрану.

— Защищаться — это плохая тактика, мой правитель, только нападение приведет к победе!

— Еще нужно точно знать, кто враг.

— Менелай и его греки! Они лгуны и мошенники. Прогоните их как можно быстрее, иначе они возобновят попытки покушений.

Рамзес положил руку на правое плечо Серраманна.

— Кого я могу бояться, пока ты предан мне?

Остаток ночи Рамзес провел в саду со львом и псом. Хищник заснул, а Дозор дремал. Сын Сети мечтал о мире, но человеческое безумие не считалось даже с тем, что сейчас был священный период мумификации покойного фараона.

Моисей был прав: прекратить насилие можно, лишь проявляя жестокость по отношений к врагам. А враги, наоборот, считали, что имеют дело со слабым противником, которого легко победить.

С рассветом Рамзес избавился от ночных переживаний. Сети больше не вернуть, он должен приниматься за работу.