Хрангелы

Подлетая, Болтан заметил надвигающуюся с севера огромную черную воронку, которая приближалась с немыслимой скоростью. Ни на мгновение ему не пришло в голову, что это смерч или тайфун, – такая концентрация ненависти, холода, уничтожающего всё на своём пути Зла надвигалась на них! «Темноны», – вспыхнуло в мозгу. «Темноны!» – раздался тревожный крик хрангелов.

«Так скоро?..» – еще успел подумать Болтан, и тут началось такое, что и думать уже было некогда. Вся мощь темных сил обрушилась на только что созданный энергетический заслон. Счастье еще, что они не сразу обнаружили проем в незаконченном куполе, и хрангелы

гурьбой бросились туда, чтобы заслонить уязвимое место. Генимыслей находился ближе всех к чёрному сокрушающему вихрю, который пытался ввинтиться в стремительно уменьшающийся незащищенный сектор.

Темнонов было несметное количество. Сумасшедший напор этого войска в любой момент мог сломить сопротивление хрангелов. Генимыслей знал, что рядом с ним – самые сильные хрангелы. Его крылья трепетали, как паруса на ветру. Их мощи пока еще хватало, чтобы прикрыть тех, кто за его спиной спешили закончить купол. Его заклинания удерживали чёрно-багровый вихрь на месте, но как же это было трудно! Ещё минута – и он не устоит... Внезапно из этого воющего вихря выступил Дарк и посмотрел ему прямо в глаза. Генимыслей умолк и полностью сосредоточился на противоборстве взглядов. Несмотря на дикий рёв темных, грохот разбушевавшегося океана, жуткое завывание вдруг поднявшегося ветра, эти двое погрузились в кромешную тишину... Два титана стояли друг против друга и, не двигаясь с места, продолжали свою схватку. Со стороны казалось, что ничего не происходит, – только воздух между ними то светлел, то темнел... Светлого становилось всё больше и больше, черные пятна, вспыхивающие все реже и реже, стали сереть, блекнуть и практически совсем исчезли.

Генимыслей спиной чувствовал, что купол почти закончен. «Скорее, скорее», – подгонял он, и вдруг Дарк, резко развернувшись, исчез в крутящейся воронке. Она стала двигаться ещё быстрее, и, взамен ужасающего напора, неодолимая сила, наоборот, потащила его к себе. Прорваться они не могут, значит, решили вытянуть всех за купол, понял он, и тут же в океан стали шлепаться люди – даже небольшого промежутка было достаточно, чтобы их вытягивало наружу. Генимыслей смотрел, как они, пролетая мимо, исчезают в океане. Обернуться он не мог – темнонов всё ещё надо было держать на расстоянии. «Господи, помоги нам!» – колотилась в голове единственная мысль. Всё сильнее тянула к себе черная сила, все

чаще падали в воду люди, всё страшнее становилось ему, всё больше хотелось обернуться...

И вдруг всё кончилось... Оборвалось, как пленка в кинопроекторе. Воющая чернота застыла, неподвижно зависнув над океаном. Генимыслей обернулся – купол закончен, остров накрыт плотным энергетическим шатром, не пропускающим ни хрангела, ни темнона, ни человека...

«Слишком поздно... удалось ли спасти хоть кого-нибудь из детей?..» Он всем телом развернулся к войску темнонов, но тех и след простыл. Обескураженные хрангелы кинулись к людям, барахтающимся в воде.

Как ни странно, но там не было ни одного ребёнка!

***

«Как тихо, – подумал Генимыслей, – как неожиданно тихо...»

Тишина, воцарившаяся после только что закончившегося боя, постепенно наполнялась нормальными звуками нормальной жизни – плеском волн, криком чаек, всеми обычными звуками утреннего океана. Постепенно в этот фон стал вплетаться стрекот вертолёта, который летел к острову с запасом провизии: раз в неделю он доставлял в лагерь еду и всё необходимое для комфортной жизни, а также привозил гостей на всякие важные мероприятия. Некоторые прилетали на своих вертолётах – например, президенты стран или знаменитые знаменитости. Но как раз сегодня таких гостей не ждали...

Судя по всему, с вертолёта заметили барахтавшихся в воде – он замер над поверхностью океана, через пару минут в воду полетела резиновая спасательная лодка, и, помогая друг другу, пострадавшие стали взбираться в нее. Их было много, и маленькая лодка едва вместила весь персонал Gt.

– Сейчас пришлём вам подмогу! – крикнули с вертолёта, и он направился в сторону острова.

– Какую подмогу, – пробормотал директор, – если мы все здесь?

Детей, что ли?

Лодка была битком набита и просто чудом держалась на плаву.

– Господин директор, Маркес потерял сознание, у него, наверное, сломана нога, – сказал тренер, державший обмякшего коллегу на руках.

– Давайте поменяемся местами, и я его осмотрю, – сказал врач,

– Боюсь, что не выйдет, тут и пошевелиться нельзя... Надеюсь, за нами скоро прилетят. Или приплывут.

– Вы хоть голову ему прикройте, – недовольно пробурчал доктор, лишенный возможности выполнять свои профессиональные обязанности. – От переломов умереть трудно, от солнечного удара – проще.

Краем уха прислушиваясь к их разговору, директор внимательно наблюдал за вертолётом. Не долетев до берега метров пятидесяти, он завис над водой, причем не просто остановился, а как будто врезался во что-то, и замер. Медленно подавшись назад, так же медленно опять двинулся к берегу и опять остановился там же, где и в прошлый раз.

– Что происходит? – прошептал директор. – Друзья, посмотрите: что же это происходит?!

Вертолёт ещё пару раз повторил маневр, а потом развернулся и полетел в их сторону.

– Эй! Что там на острове происходит? – закричали с вертолёта.

– Идиоты! – буркнул себе под нос директор, а вверх прокричал, с огромным трудом перекрикивая шум двигателя:

– Вы нас забирать будете?!

– Мы катер хотели прислать, но долететь не можем, там будто стена!

– На острове только дети, все взрослые здесь!

– А рация почему не отвечает?

– Трижды идиоты, – опять не сдержался директор. – Не знаем! У нас раненый, поднимайте!

Через тридцать секунд из вертолета спустили веревочную

лестницу, лебедку, кинули тросы с крюками. Маркеса и ещё двоих пострадавших подняли лебёдкой.

– Слушайте, босс, что с вашим островом, он что, заколдованный? – спросил у директора пилот. – Первый раз такую ерунду вижу – как будто в стену влетели, только упругую. Слава богу, не разбились!

Директор только пожал плечами. Черт его знает, что там происходит!..

***

Директор лагеря и его сотрудники недоумевали по поводу случившегося с ними и с вертолётом. Генимыслей и его команда не могли понять, почему сквозь проём в куполе вытащило только взрослых. А хрангелы, оказавшиеся на острове, знали, как объяснить и то и другое.

– Конечно, если бы нас здесь не было, темноны вытащили бы и детей тоже, – сказала Мудрица, – а мы заслонили детвору, да, Болтан?

Болтан кивнул.

– Как вы думаете, нам сразу лететь за благодарностями к Клаусу или сначала за выговором к Уме? – спросила Форчунья.

– За что это нам выговор?! – возмутилась Красинда.

– За то. Нас здесь вообще быть не должно.

– Да если бы нас здесь не было, неизвестно, остались бы наши дети в живых, или нет! И не наши, между прочим, тоже.

– Ты разве Уму не знаешь? – усмехнулась Форчунья. – Чтобы она да не отчитала за нарушение правил?! Так не бывает. Потом еще и похвалит, но для начала – выговор.

– Не будет вам ни выговора, ни благодарности, – сказал Болтан.

– Это почему же? – спросила Красинда. – Лучше уж и то, и другое, чем вообще ничего.

– Потому что мы не можем отсюда улететь.

– Как это не можем?

– Так. Вокруг острова непроницаемое энергетическое поле,

созданное для того, чтобы через него никто не мог проникнуть. Проникнуть и причинить вред детям, среди которых – предположительно – тот, кто может понять, что происходит.

– А как же мы? – выдохнула Толчунья.

– Ну, кроме хрангела, который нас сюда пустил, никто не знает, что мы здесь. Пока.

– Слушайте, это же счастье, что всё так сложилось, и мы смогли спасти детей! – сказал Мечтан. – Пусть мы не можем выбраться за купол, зато мы с детьми, тем более что будем им нужны – взрослых-то всех вытащило.

– Ну да, ну да... – рассеяно пробормотал Болтан.

– А как вам кажется, это надолго? – спросила Толчунья. – Не можем же и мы, и дети под этим колпаком всю жизнь сидеть!

– Наверное, пока не будет найдено противоядие. Если, конечно, темноны не придумают, как разрушить купол.

– Даже произносить это не надо, пожалуйста! – взмолилась Толчунья. – Ведь всё будет хорошо?

– Конечно, всё будет хорошо, – обняла её Форчунья (а сама подумала: будет ли?), – пойдемте к детям.

Одни на острове

Дети, собравшиеся на вертолетной площадке, бурно обсуждали только что случившееся.

– Вы видели, видели, как всё летало? – взволнованно спрашивала Софи, – у нас мимо окна пролетела целая пальма! А потом, кажется, две поварихи...

Марио погладил ее по голове. Вообще, старшие как-то сразу взяли шефство над малышами – маленьких было мало, и их было особенно жалко.

– Давайте искать кого-то из взрослых, – предложил Антон, – не может же быть, чтобы всех унесло ветром – мы ведь остались.

– Тем более, у нас раненые есть, – сказала Маша, – когда все только началось, Натка у окна стояла, и её зацепило столом, который в окно вытащило. У неё, кажется, рука сломана.

Все с сочувствием посмотрели на бледную Наталью, и она вымученно улыбнулась:

– Хорошо, что рука, а не нога, ногами я катаюсь.

– Вы, девчонки, в домики идите, а мы пойдем искать взрослых, – сказал Ник, – потом все вместе будем последствия ликвидировать.

Последствия были! Сорванная крыша, вывороченные деревья, разбросанные обломки турников, осколки... Впечатляющая картина...

– К нам, наверное, скоро телевидение прилетит, – оживился Дино (вот уж режиссерская душа!), – пока их нет, нужно всё отснять по горячим следам! Я пошел за камерой, хорошо?

– Ага, – кивнул Ник. Как-то так само собой получилось, что он оказался в роли командира.

Девчонки побрели в дом – лечить Наташу (пока нет врача), успокаивать младших (они хоть и крепились изо всех сил, но мордашки были перепуганные), обсуждать странное происшествие. Дино, пулей влетев в комнату, схватил камеру, и бросился догонять «поисковый отряд», он ни в коем случае не хотел остаться за бортом событий.

В это время старшие ребята решали, разделиться в поисках или идти всем вместе.

– Странно, что до сих пор никого из взрослых не видно, – задумчиво сказал Антон, – ведь дом, где живет персонал, почти не разрушен, мы все живы... Я предлагаю кому-то осмотреть строения, кому-то идти к воде, остальным – по территории. Вы – как?

– Согласны.

– А мне с кем идти? – спросил Дино, безуспешно пытаясь включить камеру.

– Батарея заряжена? – поинтересовался Марио.

– Ну да, на полную катушку...

– Вот не надо было её вчера в воду засовывать!

– Но я после этого часа два ещё снимал, а потом на подзарядку поставил. Странно...

– Ладно, потом разберёмся.

И они разошлись в разные стороны.

А в домике у девочек развернулся импровизированный лазарет. Салма, дочь врачей, с раннего детства владевшая не только медицинской терминологией, но и некоторыми практическими навыками, осторожно осматривала Наташину руку.

– Ты знаешь, отека, по-моему, нет. Вроде бы, не перелом,– неуверенно сказала она. – Может, позвонить родителям, проконсультироваться?

– Ага, отличная мысль, – отозвалась Маша, – твоя мама очень обрадуется, когда узнает, что в лагере кто-то повредил руку, врача рядом нет и, вообще, взрослых рядом нет, а мы решаем, перелом это или нет.

– Ну да, – согласилась Салма, – не обрадуется. Что же делать?..

– Давайте скажем, что у нас игра такая и нужно понарошку оказать помощь раненому, – предложила Сара, – мы всегда так родителям говорим, если что-нибудь случается. Они верят.

– Точно! Умница! – Салма уже набирала номер. – Не работает... У меня телефон не работает.

– На, – Маша протянула свой.

– Твой – тоже...

– Мой телефон в кармане рюкзака – достаньте кто-нибудь, а?– попросила Натка.

Салма опять набрала номер.

– И твой не работает.

Все, кинулись к своим сумкам, карманам, тумбочкам. И оказалось, что мобильные не работают ни у кого...

– Слушайте, а телевизор? – спросила Софи. – Может, нас уже в новостях показывают?

Маша щелкнула пультом. Шипение.

– Телевизор, понятное дело, работать не будет, – сказал Джонни,

– вон какой ветрище был! Тарелку, наверное, сдуло.

– Телевизор – ладно, – задумчиво сказала Маша, – но телефоны?..

– Эй, люди-и-и! – раздалось за окном.

Девчонки высунулись в окно. Питер.

– Я к вам заехать не могу – у вас выход завален. Кто-нибудь знает, что случилось?

– Мы сейчас выйдем, погоди.

Они расчистили дорогу, и через десять минут уже рассказывали ему всё, что знали. И про странности с телефонами тоже.

– Это может случиться из-за урагана? – спросил Джонни. Ему казалось, что уж Питер-то точно знает ответ, ведь он такой умный!

– Вряд ли, связь ведь через спутник, а его наверняка не сдуло. Впрочем, кто его знает... Маш, а ты не могла бы мой ноутбук принести... интересно, он работает?

Маша кивнула и помчалась за компьютером. «Ну куда же все подевались? – думала она на бегу. – Наташе помощь нужна поскорее!».

Быстренько найдя ноутбук, она уже медленнее (технику надо беречь!) пошла назад. И по дороге встретила поисковый отряд. Лица у мальчишек были напряженными.

– Что?.. – только и сумела выдохнуть она, замирая от нехорошего предчувствия.

– Пойдем к вам. Мы все расскажем, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Ник.

Их сразу же засыпали вопросами.

– Ну что? Ну, говорите же скорее! Кого вы нашли? Все ведь живы, правда? А где врач? Скоро всё починят?

Ник поднял руку.

– Стоп! Пожалуйста, не всё сразу! Дайте ответить по порядку. Антон, говори.

Антон стал рассказывать о том, что они видели и нашли. Ни одна группа никого из взрослых не обнаружила – это раз. Разрушений в лагере очень много – это два. Не работает видеокамера и мобильные

телефоны – это три.

– Как это – никого? – с недоумением спросила Салма. – Вы имеете в виду – совсем никого? Или никого живых?

Произнося последнюю фразу, она боялась услышать утвердительный ответ.

– Ни-ко-го, – по слогам повторил Антон. – Ни живых, ни мертвых, ни раненых – никого.

– Подождите, ну как же это? Не могло же их всех зашвырнуть в океан! Даже если и так, они плавать умеют, вчера мы ведь видели.

– А вы к воде ходили? – спросила Натка. – Может, за ними нужно на катере сплавать? Кто-нибудь умеет им управлять?

– Я умею,– ответил Грег, – мы с Френком уже пробовали. Но только, понимаете, такое дело... Отошли от берега метров на двести, никого в воде не видели, а потом неожиданно катер заглох. И там, где заглох, вода тихая-тихая, а впереди – туман.

– В океане – туман?! – удивилась Маша. – Разве такое бывает?

– Не знаю. Мы стали веслами к берегу грести, метров на двадцать от тихой воды отплыли – катер опять заработал. Мистика какая-то...

Тут из угла, послышались всхлипы.

– Сара, ты чего? – кинулся к сестре Грег. – У тебя что-то болит? Тебя ранило?

– Нет, – сквозь слёзы сказала Сара, – как же папа?

Грег растерянно посмотрел на брата, у того тоже глаза были на мокром месте.

– Сарочка, пожалуйста, не плачь. Я не знаю, как папа. Я не знаю, как все остальные, но надо верить, что все хорошо.

– Да? А как же верить?! А вдруг они все утонули?

– Мы пробовали звонить во всякие аварийные и сервисные службы. По всем номерам, со всех телефонов. Но телефоны молчат, – сказал Марио.

– А рация? В лагере ведь есть рация.

– Рация тоже не работает – сообщил Ник, – мы проверили.

– Такого просто не может быть, – прошептала Наташа, – это ведь

детский лагерь, наверняка кто-то уже к нам летит, плывет или что там ещё. К нам скоро кто-нибудь доберется, по пути спасет тех, кого унесло в океан, вода теплая – они продержатся.

– Плохо, что у нас нет никакой связи, – сказал Дино, – трудно, когда ничего не знаешь...

– Маш, ты мой ноутбук принесла? – тихонько спросил Питер.

– Ах, да! Конечно, принесла,– спохватилась она.

Питер открыл крышку, нажал кнопку, запустилась операционная система. Все, затаив дыхание, с надеждой смотрели, как он пытается подсоединиться к Интернету. Минут десять Питер щелкал по клавишам, потом отрицательно помотал головой:

– Не получается.

– Может, попробовать позже? – спросил Антон.

– Конечно, попробуем, – заверил Ник, – а пока делаем следующее: девочки идут готовить завтрак, мы начинаем убирать территорию, после завтрака старшие продолжают убирать, малыши идут на берег – ждать. Правда, надеюсь, к тому времени кто-нибудь уже прибудет. Да, Питер остается здесь и пытается выйти на связь.

– У Наташи рука повреждена, она не может ждать, – сказала Маша, – ей надо как-то помочь.

– Как крупный специалист по переломам – я два раза ломал правую руку и один раз левую – предлагаю наложить шину из того, что есть под рукой, дать обезболивающее и ждать врача, – предложил Антон.

– Кстати, накладывать шину я умею, меня мама научила, – и Салма отправилась в медпункт.

Разошлись и остальные: девочки в столовую, мальчишки – на уборку. Остались Ната с Питером. Она пыталась упросить свою руку хоть чуточку меньше болеть.

– Давай разговаривать, – сказал Питер, ободряющее улыбнувшись, – так будет легче, я знаю.

– Давай. Только говори ты, а я буду слушать, ладно?

Он стал без умолку болтать обо всём на свете, только бы отвлечь

эту измученную болью девчонку. Уж кому-кому, а Питеру не надо было объяснять, что такое сломанная рука.

***

Хрангелы решали, как им наладить свою жизнь в изоляции.

– Сколько нам здесь быть?! Сколько?! – приставала к Болтану Красинда. Тот молчал и только пожимал плечами после каждого ее восклицания.

– Прекрати пожимать плечами! Прекрати молчать! – не утихала Красинда. – Ты уже полчаса ничего не отвечаешь, ты меня до истерики доведешь!

– Красинда, вот скажи, чего ты хочешь от Болтана? – не выдержала Форчунья. – Откуда он может знать, сколько мы будем находиться на острове, а?

– Не знаю откуда, но Болтан всегда все знает. А не знает – пусть хотя бы предположит!

– Предполагаю, – ответил Болтан, – неделю.

– Почему неделю? – не отставала Красинда.

– Потому! Не нравится – предположу, что – дольше!

– Не надо, – мгновенно сдалась Красинда, – дольше– не надо. Предположи, пожалуйста, меньше.

– Да не знаю я, в самом деле, – устало вздохнул Болтан. – Не об этом надо думать, а о том, как сейчас детям помочь. Продукты скоро кончатся.

– Вот именно! Именно поэтому я и выясняю!

– Мне кажется, не только поэтому, – улыбнулась Мудрица, – ну признайся, тебе ведь невыносима мысль, что придется ходить в одном и том же платье неизвестно сколько времени.

– Ну да. А ещё – как я проживу без моего шампуня для перьев? Без духов и расчески? Без моей ванной?! Ужас. Давайте хотя бы решим, где мы будем жить.

– Вот это как раз проще всего, – сказал Мечтан. – Взрослые – за куполом, значит, будем жить в корпусе для персонала. Пойдемте

посмотрим, что там есть.

– Вы идите, – попросила Форчунья, а я к Наташе слетаю, – руку лечить.

– Нам же нельзя, – робко возразила Толчунья, – правилами запрещено.

– Какие уж тут правила! Такое творится, а ты – правила! Если потом Ума потребует отчет о выполнении кодекса, буду отвечать, а сейчас не могу видеть, как ребенок мучается.

– Слушайте, а как же во внешнем мире? – спросил Мечтан. – Наверняка родители будут звонить, в лагерь вертолет прилетит, а тут – купол. Переполох ведь начнется.

– Да, я тоже думал об этом, – отозвался Болтан, – но мы ничего не узнаем, пока не выберемся отсюда. Ладно, пошли устраиваться.

***

А во внешнем мире как раз никакого переполоха и не было. Как только вокруг острова стали сооружать защитное поле, Совет старейшин решил – всем людям временно заблокировать любые мысли о GT. Вот только родительских переживаний и общественной паники по поводу «пропавшего» лагеря сейчас и не хватало!

Пандемия зла так стремительно распространялась по планете, что у хрангелов едва хватало сил и времени хотя бы минимально бороться с его проявлениями. Читая сводки о «зараженных» детях, Генимыслей всеми силами старался не впасть в отчаяние. Их поведение было настолько аномальным, что многим родителям пришлось прибегнуть к домашнему аресту: хотя бы так им пока удавалось справляться со своими малолетними хулиганами.

Но зачем темнонам жестокие изолированныедети? Им нужны жестокие дети, дебоширящие на улицах и заставляющие страдать окружающих... Именно потому в последнее время почти не было серьёзных действий, приведших к гибели людей, или актов вандализма. Зато всяких мелких пакостей – хоть пруд пруди!

После битвы за купол Генимыслей созвал старейшин, чтобы

немедленно обсудить несколько важных вопросов: как ускорить поиск «антивируса»; почему темноны оказались у острова так быстро; и, наконец, третий и самый важный – как помочь детям из GT, оказавшимся в полнейшей изоляции.

С начала загадочной пандемии советы уже не проходили в Багряном зале и теперь длились недолго, а торжественность и степенность обсуждения сменилась информационной насыщенностью. Вот и сейчас Генимыслей, опустив традиционные приветствия, сразу перешел к делу. О том, как идет поиск «антивируса», должен был доложить Марвей.

– Господин Глава Совета, – начал Марвей, – ничего, собственно, за последнее время не изменилось – как не знали мы природы происхождения так называемого «вируса», так и не знаем. Более того, занятые этим хрангелы стали страдать провалами в памяти: половина моих специалистов с трудом помнит события последних дней.

– Это работа темнонов, – мрачно ответил Генимыслей. – Но только на людей они не могут влиять напрямую, а на однотипных существ – могут. Мы ведь две стороны одного и того же, только мы – светлые, а они – темные. Вот и выходит, что изменить сущность друг друга нам не под силу, но вмешаться – возможно. Для этого нужен проводник, мост, в данном случае – зараженные дети. Вступив в контакт с таким ребенком, хрангелы невольно вступают в контакт с темнонами. Вот вам и провалы в памяти. Хорошо, хоть только это...

– Послушайте, я всё же не могу понять, – с горячностью сказала Готта, – как же тогда справится ребёнок, гипотетически способный открыть тайну этого вируса?!

– Ты сама сказала – «гипотетически способный», – ответил Огманд, – мы ведь не знаем: может, его и нет вовсе, этого ребёнка. Фьючерон только предполагает, а как сложится – неизвестно...

– Друзья, давайте без трагических прогнозов. Мы должны надеяться, что такой ребёнок существует –ведь, по-видимому, никто, кроме человека, с этой проблемой не справится.

Теперь – еще один вопрос. Как вы думаете – почему темноны так быстро оказались возле острова? Может, этот ребёнок там, и они уже нашли его?

Старейшины переглянулись.

– Мне кажется, – сказала Глория, – гадать не имеет смысла. Можно было бы что-то узнать, отправив к ним лазутчика. Только теперь, когда лагерь защищен, это ни к чему. А самое главное сейчас – сохранить энергетическое поле и не дать темнонам добраться до ребёнка.

– Стоп. Глория, ты только что сказала интересную вещь: «...отправив к ним лазутчика». А может, их лазутчик побывал у нас? Это как раз многое объясняет. Как стало известно, что ребёнок, которого мы так упорно ищем, может быть в GT?

– Красинда (помните – которая стенографировала вместо Айкона?) рассказала Уме о том, что в GT находятся дети индиго, – ответил Клаус Фрост. – Ни один из таких детей, живущих на земле, не является «зараженным», а на острове – не просто индиго, а «супериндиго»! У каждого –такая чистая, синяя аура...

– Нужно немедленно связаться с этой Красиндой, – сказал Генимыслей, – выяснить, не рассказала ли она ещё кому-нибудь о детях с острова. Сделайте это, пожалуйста, прямо сейчас.

Клаус отправил Уму выполнять поручение, а старейшины приступили к самому главному вопросу – что делать с детьми, оставшимися без присмотра и почти без запаса провизии.

– Из-за внезапного появления темнонов купол пришлось заканчивать в спешке,– объяснил Марвей. – Мы собирались достроить защитное поле после того как вертолет доставит в лагерь продукты и вернется на материк. Тогда, увидев, что средства связи не работают (поле не пропускает никакие сигналы), взрослые сообразили бы экономить запасы. Кто же знал, что их вытащит этой черной воронкой!

– А почему же никого из детей не вытянуло?.. – удивилась Готта.

Генимыслей повернулся к Клаусу (которому Ума как раз что-то

шепнула на ухо):

– Где твоя Красинда?

– Её нигде не могут найти.

– Как – не могут?!!Что значит – не могут?!!!

– Вместе с ней пропали еще пять хрангелов, – растерянно сказал Клаус.

– Что значит «пропали»? – спросил Генимыслей уже более спокойно. – Хрангелы – не вещи, и даже не люди. Они не могут «пропасть». Мы все чувствуем друг друга, у нас постоянная мысленная связь. Если мы не чувствуем мысли одного из нас, значит, этот хрангел не думает. Если хрангел не думает, значит, он не живет. А если хрангел перестаёт жить, то где-то был колоссальный выброс энергии. Разве мы фиксировали такой выброс?

– Нет... – ответил Клаус.

– А дети, которых они охраняют? Что с ними? С ними всё в порядке?

– Сейчас выясним, господин Глава Совета. (В критических ситуациях Клаус всегда переходил на официальный тон.)

Ума помчалась выяснять, что с детьми пропавших хрангелов. Старейшины молчали. Такое происходило в первый раз! Чтобы шесть хрангелов бесследно исчезли! Невероятно...

Через восемь минут вернулась Ума:

– Их дети на острове.

***

В лагере закончился завтрак, прошёл обед, наступало время ужина, а никакое «обнаружение» не происходило. За день старшие дети расчистили завалы, убрали мусор и обломки... Лагерь приобрел почти прежний вид. Сейчас, в лучах заходящего солнца, практически не заметно, что ещё на рассвете вовсю бушевала стихия. Днём, когда все были заняты, тревога по поводу того, что на остров так никто и не прибыл, отошла куда-то на задний план, а сейчас, когда приближался вечер, становилось все тревожнее. Девочки и малыши

все чаще поглядывали в сторону океана, все более отрывистыми становились разговоры – прислушивались, не приближается ли вертолет или катер.

– Антон, давай, поговорим, – шепнул Ник и подмигнул Френку, Марио и Дино. – Пойдемте к Питеру, там Грег, посоветуемся.

– Вы куда? – спросила Маша. До этого момента все старались держаться поближе друг к другу.

– Минут на десять к Питеру сходим, может, он Интернет наладил, – стараясь казаться абсолютно спокойным, ответил Ник. – Вы пока всё подготовьте, мы быстро вернемся, разведем костер, еще на берегу побудем, хорошо?

– Ладно.

Маше было как-то спокойнее, когда она говорила с Ником. Казалось, он точно знает, что нужно делать, и всё будет хорошо.

– Только вы всё-таки побыстрее, ладно?

– Ага, – широко улыбнувшись, ответил Ник, – уже почти вернулись!

Питер Интернет не наладил. Телефоны не работали. Рация – тоже. Единственной хорошей новостью было то, что каким-то чудесным образом рука у Наташи абсолютно не болела, она даже сняла шину.

– Не болит? – удивился Френк.

– Не болит.

– Чудеса! Может, ты – мутант? На тебе все заживает с тысячекратной скоростью?

– Может, и мутант, – она рассмеялась, – только как тут проверишь? Разве что ещё что-нибудь сломать!

«Как же всё-таки здорово она смеётся!», – подумал Питер. За то время, пока они общались, Наташа не раз улыбалась или заливалась серебристым смехом. И это не было глупым девчоночьим хихиканьем, с ней можно было говорить обо всём на свете, даже о языках программирования. Ещё она не замечала его инвалидного кресла. Не делала вид, что не замечает, не кидалась помогать при каждом движении, а действительно не замечала – будто кресло было частью

его одежды. Питеру так легко рядом с Наткой... Хорошо, что рука у нее в порядке – знать, что этому светлячку больно, было просто невыносимо...

– Ну, как Интернет? – спросил Ник.

– Да никак, – Питер недовольно мотнул головой. – Не могу понять, что происходит... Похоже, сигнал чем-то глушится.

– Плохо... Мы, вообще-то, посоветоваться пришли. С самого утра никакого движения со стороны материка. Никого это не удивляет?

– По-моему, – ответил Френк, – даже малышня понимает, что это ненормально. Ну и что теперь делать?

– Ждать, – сказал Марио, – устраиваться на ночлег, оставить на берегу дежурных и ждать.

– Ничего не делая, ждать очень трудно, – резонно заметил Антон, – мы ведь каждую секунду прислушиваемся. Как заснуть?

– Если не можешь заснуть, пойдешь дежурить первым, – сказал Ник. – Надо палатку поставить на пляже.

– Я не против, всё равно спать не смогу.

– Возьмешь ручку с тетрадкой, и будешь терзать свои формулы, – улыбнулась Наташа.

В лагере уже привыкли, что Антон в самом разгаре беседы или какого-нибудь мероприятия может внезапно выпасть из действительности и начать что-то записывать в свою тетрадь.

– Мысли у меня сейчас не только о математике, а еще о маме, о доме, о том, что случилось. Может, утром был какой-то конец света, и мы – единственные на земле выжившие? Затерянные в океане!

– Поменьше реалити-шоу смотри! – рассмеялся Френк. – «Затерянные в океане»! Пошли на берег, нас ждут.

***

На берегу, у костра просидели почти до полуночи, потом постепенно разошлись. Решили дежурить по четыре часа, первым остался Антон.

– Хочешь, я – с тобой? – спросила Маша. – Тебе одному не будет

страшно? То есть, я хотела сказать – скучно, – тут же спохватилась она.

Разве мальчишка признается когда-нибудь, что ему страшно? Ни за что!

У Ника слегка кольнуло сердце. Эй, ты чего, одернул он себя, они же из одной страны, даже из одного города... конечно, Машке неудобно уйти.

– Не надо... Не надо со мной никому оставаться, у меня есть задачка как раз на время дежурства.

– Ну, как хочешь, – она пожала плечами и ушла.

День был такой длинный! Маша думала, что уснет как только опустит голову на подушку. Не тут-то было! Сон не шел, зато притопала целая толпа мыслей. Они в какой-то хаотической последовательности наползали друг на дружку и уже через десять минут окончательно замучили ее.

– Эй, Наташ, ты спишь?

– Не-а, – моментально отозвалась та, – заснуть вообще не могу! От мыслей голова гудит!

– И у меня... Пойдем к океану?

– Пойдем, – обрадовалась Наташа.

– И я с вами,– раздался шепот с кровати напротив.

– Салма, а ты почему не спишь?

– Угадайте! – ехидно ответила Салма.

– Ну да, – вздохнула Маша, – глупый вопрос...

Втроем они побрели к берегу. Терпко пахли какие-то ночные цветы, оглушительно стрекотали цикады, темное небо сверкало алмазной россыпью звезд, земля наслаждалась свежестью ночного ветра...

– Как вы думаете, Антон спит?

– Судя по тому, что костер не горит, думаю – да, – сказала Салма, вглядываясь в темноту, – или нет. Или – да. Или нет...

– Ты чего? – одновременно спросили Маша с Натой. – Что с тобой?

– Со мной ничего, – протянула она, – с костром что-то непонятное.

Посмотрите сами.

Девочки посмотрели. Очертания палатки все ещё невозможно было разглядеть, но уже был виден свет костра. Вдруг он исчез. Через две секунды появился. Потом опять исчез. Потом опять появился...

– Пошли быстрее, – сказала Машка, – что там происходит?

Когда они подошли, то увидели нечто невообразимое. Антон пристально смотрел прямо в центр костра. Костер горел. Антон чуть сощурил глаза – костер погас. Через мгновенье опять зажегся. Как елочная гирлянда: вспыхнула – погасла, вспыхнула – погасла...

– Ой! – пискнула Натка.

– Ай! – Антон схватился за сердце и обернулся к «пришелицам».

– Чего ты айкаешь?! – воскликнула Наташа.

– А ты чего ойкаешь?! Вы что это так подкрались?!

– Мы не подкрались, мы пришли, – сказала Маша. – Как это у тебя с костром получается?

– Сам не знаю!.. Понимаете, у меня тут такая задачка интересная... Я задумался, забыл веток подбросить, очнулся уже совсем в темноте. Стал спички искать, не могу найти – хоть убей! Искал, искал, разозлился, в сторону костра глянул и как рявкну со злости: «А ну, гори давай!». Он и загорелся... Я смеха ради говорю: «теперь не гори». А он взял – и погас. Раз десять я его словами позажигал, а потом думаю: чего это я разговорился? И вот теперь зажигаю и гашу мысленно – уже в сотый, наверное, раз.

– Врешь! – выдохнула Салма.

– Ага, – ответил Антон, – вру.

Посмотрел на костер – тот погас. Прошла секунда, минута, вторая...

– Зажигай, – попросила Салма, – верю.

Костер загорелся. Девчонки изумленно смотрели на Антона.

– Сам поражен!

– У тебя так раньше получалось? – осторожно спросила Маша.

– Я не пробовал никогда.

– А-а-а...

Не в силах осознать только что увиденное, Салма решила пока об этом не думать и задала вопрос, который никому не давал спать.

– Почему к нам никто не приплыл, не прилетел? Почему о нас никто не волнуется?

– Да... Удивительная история... По сравнению с этим моё поджигательство – просто мелочь.

– Антон, ну ты же умный, ну найди какой-то ответ, – взмолилась Маша.

Антон пожал плечами:

– Слишком много неизвестных...

***

Мудрица, Красинда и Форчунья тоже не спали. Мудрица думала о том, что делать, если сидеть на острове придется долго. Еды не хватит, на здешних апельсинах дети не протянут. Если бы можно было предупредить их, что продукты нужно экономить! Но хрангелам строго-настрого запрещено вступать с детьми в прямой контакт: мало ли как это отразится на детской психике! «Может, записку подбросить?.. Нет, это не вариант – не поймут, откуда взялась... Навеять сон? Могут не отреагировать... Тогда – что?»

Красинда не спала совсем по другой причине.

– Где моя кровать? Где моя подушка, на которой я сплю уже сто лет и ни разу – ни разу! – у меня не болела голова. Где мое одеяло, моё верное одеяло – теплое в холод и прохладное в жару? Где всё это? – бурчала она, ворочаясь уже второй час. – Ужас! Я уже половину перьев потеряла на этом пыточном ложе! Еще немного – и меня придется переименовать в Лысинду!

Она с завистью посмотрела на Толчунью, безмятежно спавшую в той же комнате.

– Хорошо ей! С таким весом – сам себе и подушка, и перина, и даже одеяло.

Отчаявшись уснуть, она пошла в соседнюю комнату: может,

Мудрица и Форчунья тоже не спят и хоть как-то развлекут несчастную, лишенную привычного комфорта подругу. Красинда тихонечко поскреблась в дверь и услышала:

– Открыто!

Форчунья с Мудрицей пытались найти выход из создавшегося положения. Красинда как раз попала на обсуждение различных вариантов, и сразу же уловив суть дела, спросила:

– С чего вы взяли, что это надолго?

– Лучше быть готовым к тому, что надолго, чем вдруг обнаружить, что нечего есть, разве нет? – сказала Форчунья.

– Ладно, раз так, чего вы так долго обсуждаете? Совершенно ясно, что нужно делать.

Мудрица и Форчунья переглянулись.

– Ты знаешь, как их предупредить?

– Да зачем их предупреждать-то? Просто часть продуктов нужно спрятать. В надежное место. Потом понемногу возвращать, – Красинда пожала плечами: мол, что тут сложного?

– Ты знаешь, это мысль, – сказала Мудрица. – Красинда – ты молодец.

– А то! Если бы мою проблему было так же легко решить, как эту!

– А какая у тебя проблема?

– Ужасная! Просто кошмарная! У меня неудобная подушка!

– Красинда, в этом – вся ты! – рассмеялась Форчунья. – Две-три ночи, и ты привыкнешь.

– Тебе всё легко! Я к своей подушке год привыкала, а ты – «две-три ночи».

– Придется потерпеть, выбора-то нет.

Красинда только вздохнула.

– Жалеешь, что ты здесь? – спросила Мудрица. – Хотела бы дома быть?

– Нет, что ты! Слава богу, что я здесь! Я бы дома с ума сошла, не зная, что с детьми. Ладно, пойду попробую договориться с этими, так сказать, постельными принадлежностями.

«И правда, чего это я расстрадалась, – думала она, возвращаясь в свою кровать, – счастье, что я с детьми, а не умираю от беспокойства на своей удобной подушке».

***

Пошли вторые сутки изоляции. Техника по-прежнему не работала. Никакие звуки – ни летящего, ни плывущего – не доносились со стороны океана. В палатке на берегу сменился уже четвертый дежурный, сейчас это был Дино. Итальянский темперамент не давал ему просто так стоять на посту. За первый час дежурства он переделал кучу дел! Переставил палатку ( считая, что её плохо видно с воды). Сложил новый костер (он, конечно, верил, что до вечера к ним кто-нибудь прибудет, но надо же чем-то заниматься!). Попытался починить камеру и, кажется, окончательно её угробил. Пятьдесят раз отжался. Восемьдесят раз присел... Дежурить оставалось еще три часа, а Дино уже никак не мог придумать, чем бы ещё себя занять.

Улегшись в тень палатки, он уставился на небо и стал рассматривать облака. Как подлинно художественная натура, тут же углядел в проплывающих облаках очертания животных, птиц, предметов. Некоторые полностью соответствовали образу, который выбрал для них Дино. Некоторые никак не соглашались стать слонами, носорогами, дельфинами... «Вот если бы к большому облаку прямо надо мной приделать во-он то маленькое, получился бы настоящий двугорбый верблюд», – подумал Дино, прищурился и мысленно притянул маленькое облачко к большому. Оно притянулось, причем, по-настоящему.

«Бр-р-р, вот это насмотрелся, уже галлюцинации начинаются!» – Дино надавил пальцами на глаза – он где-то читал, что так избавляются от зрительных галлюцинаций. Верблюд не исчез. Облака словно приклеились друг к другу. «Ну-ка, на место», – приказал маленькому облаку Дино. То послушно переместилось на значительное расстояние, и верблюд остался с одним горбом.

«Может, я перегрелся? Надо пойти окунуться».

Солнце было уже довольно высоко и порядочно припекало. Ступив на песок за границей тени, Дино тут же отдернул ногу – горячо! Поискал глазами свои шлепанцы – поблизости нет. И тут он вспомнил, что оставил шлепки там, где палатка стояла раньше. Точно, они виднелись метрах в тридцати отстоящего на одной ноге Дино.

«Лучше бы они, а не облака, двигались по моему желанию – больше пользы было бы».

Он с тоской посмотрел на свою недосягаемую обувь и тихонечко сказал: «ну-ка, идите к хозяину, а?». Через секунду Дино изумленно опустился на песок, уже не обращая внимание на его температуру. Шлепки оказались прямо у его ног. Как это произошло, было совершенно непонятно, но это было именно так!

– В воду, срочно в воду! – приказал себе Дино и помчался в телепортировавшихся шлепанцах к спасительной прохладе океана.

В лагере между тем заканчивался завтрак. Ник громко объявил:

– Пожалуйста, не расходитесь.

Он поднялся на импровизированную сцену, с которой всего лишь три дня назад директор приветствовал их и знакомил друг с другом. Так непривычно стоять перед ребятами, а не сидеть с ними в зале. «С чего же лучше начать?», – думал он.

Ник не очень (мягко говоря) любил выступать перед аудиторией, но так уж сложилось, что со вчерашнего дня он оказался в роли лидера: к нему шли за помощью и за советом.

– Ребята, нам нужно обсудить несколько важных вопросов, – сказал он без предисловий. – Скорее всего, в ближайшее время к нам кто-нибудь доберется, но пока, вы сами видите, мы как будто на необитаемом острове. Вернее, обитаемом, но забытом. Вернее, не забытом, но потерянном... Что-то я запутался!

– Да поняли мы, – крикнул кто-то из зала, – дальше говори.

– Ага... Мы вот тут с утра посоветовались и думаем, что нам нужно организовать свою жизнь так, будто помощь придет нескоро. Она-то, конечно, придет скоро, – поспешно добавил он, увидев испуганные

Сарины глаза, – но как будто не сегодня. Давайте представим, что это такая игра, такое конкурсное задание, и нам нужно выполнить его как можно лучше – я имею в виду, какое-то время жить одним на острове.

– Ничего себе игра, – прошептал Френк. – Посреди океана, за сотню километров от цивилизации – без присмотра, без связи, без информации.

– Ну да, я понимаю, звучит дико, – как будто прочитав его мысли, сказал Ник, – но, мне кажется, другого выхода нет. Нужно организовать дежурство в столовой, непрерывный пост на берегу, как-то наладить жизнь. Вы согласны?

– Согласны, согласны, – раздался нестройный хор голосов.

– Вот и хорошо. Давайте сейчас этим и займемся.

И началось распределение обязанностей: кто готовит обед, кто дежурит в палатке до вечера... Ник видел, что для всех сейчас это и правда было игрой. Они от души веселились, обсуждая меню, выдумывая невероятные названия для еще не существующих блюд, которые предстояло готовить самодеятельным поварам. Ему же было совсем не весело, и на душе кошки скребли...

– Ты что это нос повесил? – спросила потихоньку Маша,.

– Не знаю, – пожал плечами Ник, – у меня такое чувство, что мы здесь надолго...

– Надолго мне нельзя, – улыбнулась Маша, – у моей мамы через месяц день рождения. Я ей всегда праздничный стол готовить помогаю.

Ник понимал, что она пытается хоть как-то его рассмешить. Но ему было просто катастрофически не смешно...

Чудеса продолжаются

Генимыслей молча сидел за столом в своем кабинете. Было тихо, но какая это была тишина! Тишина перед бурей, беззвучие за секунду до взрыва, вдох перед оглушительным криком. «Может, правда, покричать? – подумал Генимыслей. – Станет легче... Да только ведь народ сбежится, объясняйся потом». В дверь тихонько поскреблись.

– Войдите! – рявкнул он.

Это «Войдите!» было чересчур громким для приглашения в кабинет.

Вошла удивленная Готта.

– Господин Глава Совета, Вы чего это?

– Командный голос вырабатываю, – усмехнулся Генимыслей. – Что у тебя?

– Ну... Если честно, ничего конкретного. Давайте просто поговорим?

– Давай. Говори.

– Говорю, – вздохнула Готта. – Я устала. Вы устали. Все устали.

– Ну что ты! Нельзя нам уставать. В любой момент надо ждать схватки, и далеко не такой, как на острове. Там это были цветочки... Ты видишь, что происходит?

– И вижу, и чувствую. Не совсем понимаю, правда. Наверное, рано мне было старейшиной становиться...

– Опять не то говоришь! Старейшине не только мудрость нужны и жизненный опыт, а еще и огромная сила. Как раз такая, как у тебя! Вот ты сказала: чувствую, что происходит... И что же это, по-твоему?

– Не знаю... Не уверена, но, кажется, темноны собираются атаковать купол.

– А говоришь – рано старейшиной быть... Нет, все правильно! ...И данные подтверждают.

– Какие данные, господин Глава Совета? Вы что-то новое узнали?

– Вот именно, госпожа Готта, – в тон ей ответил Генимыслей, – вот именно!

– Ну не томите уже, говорите.

Готта всегда с трудом сдерживала эмоции, хоть и понимала, что старейшине следует учиться бесстрастности и выдержке.

– Помнишь, как быстро темноны узнали про детей на острове? Прямо-таки поразительно быстро. По-моему, Огманд один из первых предположил, что к нам пробрался шпион, не помнишь?

– Помню. Не Огманд. Вы.

– Разве? А мне казалось – Огманд. Ну да ладно... В общем, шпион и правда был. Имя его мы узнать не можем, да это и неважно. Важно, что он оставил свой энергетический отпечаток, а по нему, как по ДНК, восстановили его энергетическую сущность, и сейчас она

транслирует нам информацию из темного мира.

– Бр-р-р, – даже поежилась Гота, – жуть... Как это – «сущность транслирует информацию»? Не очень-то я понимаю.

– Ты знаешь, – понизив голос, признался Генимыслей, – я и сам не совсем понимаю. В старинных заклинаниях и магических методах я хорошо разбираюсь, а тут – сплошные новые технологии! Хай-тек волшебства, так сказать...

– Ну и что же эта сущность натранслировала?

– Беда в том, что темнон, который был к нам заслан, и сам мало что знает. Однако даже из этого ясно: они уверены, что тот, кто им нужен – на острове. Кто намнужен. Кто всем нужен... Поэтому сейчас они уже почти не тратят время и силы на распространение так сказать, вируса. Надеются, пробив защиту, ребенка уничтожить, а уж потом беспрепятственно продолжать свое черное дело.

– Вот почему зло стало менее активным... А я обрадовалась, думала – всё налаживается.

– Нет. К огромному сожалению – нет.

– Выходит, надо готовиться к атаке на купол?

– Да. Вот только расстраиваться не надо. Побереги энергию – еще пригодится! Наоборот, с этого момента начинаем тренироваться и крепнуть, ясно?

– Ясно, – кивнула Готта, – а мы не можем сделать что-то такое, ну... профилактическое?

– Нет. Разве что уничтожить всех темнонов сразу, одним махом.

– А мы можем?

– Можем. В принципе. Но только тогда мы и людей уничтожим. Так устроен мир – нет только одного цвета, нет только света, нет добра без существования зла. Во все времена человек борется за то, чтобы зла в нем было меньше, а добра – больше. Ну, по крайней мере, такой, который себя человекомсчитает....

– Но помочь-то ему в этом можно?

– Нет. Каждый должен справиться сам. И многим удается... Мы только поддерживаем, совсем чуть-чуть, но без этого «чуть-чуть»

человеку труднее противостоять вмешательству темнонов.

– А они вмешиваются?

– Ещё как! Даже больше, чем им позволено.

– Господин Глава Совета, – возмутилась Готта, – не кажется ли вам, что это несправедливо: они, значит, вмешиваются, и «ещё как!», а мы честно выполняем правила игры!

– Не кажется. На то мы и силы добра, чтобы честно выполнять правила игры.

***

Темноны упорно искали способ разрушить купол над островом. Чернокнижники рылись в старинных манускриптах и магических свитках, ища самые сильные заклинания, воины тренировались, наращивая силу. Старейшины обдумывали, что предпринять, если купол все-таки не удастся уничтожить... Дарк исходил бессильной злобой из-за того, что преимущество темных висит на волоске. Если этого потенциального спасителя человечества (пропади он пропадом, подумал Дарк) вдруг осенит, то все их колоссальные усилия напрасны.

– С одной стороны, купол – это проблема, – рассуждал он вслух, – но с другой, – отлично, что он есть! Дети на острове даже не догадываются, что должны кого-то спасать, кроме самих себя. Их мысли заняты совсем другим, никто из них не знает, что происходит в мире, никто об этом не думает. Может, никакая битва и не нужна? Подохнут, как пауки в банке – без еды, без присмотра...

Обитатели GT, однако, не собирались следовать планам Дарка. Пошел третий день «беспризорного» житья, и все у них было нормально, если так можно сказать о жизни на клочке суши без связи с внешним миром, без информации, без привычных и необходимых вещей – телефона, Интернета, электронной почты, телевизора. Все как-то неожиданно быстро привыкли к самообслуживанию, смирились с безмолвием средств коммуникации, втянулись в ритм дежурств,

перестали удивляться тому, что никто их пока не нашёл. И без этого удивляться было чему! Кроме Антона, вдруг научившегося поджигать словом и взглядом даже то, что в принципе гореть не умело, и Дино, двигавшего с одинаковой лёгкостью свою и чужую обувь, тяжеленные баллоны с водой и другие предметы на любое заказываемое расстояние, необычные способности проявили и другие «островитяне».

Салма, например, могла моментально превратить в кипяток холодную воду, и – наоборот. Обнаружилось это, как и в случае с Дино и Антоном, совершено случайно!

Распределив дежурства по столовой, девчонки с удовольствием готовили еду и накрывали на стол, но вот мыть посуду не нравилось никому. Тем более когда блюда были сложными, и требовали неограниченного количества сковородок, сковородочек, противней, кастрюль и всякого такого. Те, кто уже однажды дежурил, пытались готовить максимально просто – «посудоемко».

Накануне вечером Салма, дежурившая впервые, решила поразить воображение едоков настоящей мексиканской кухней.

– Так, на первое – гаспачо, на второе – такито с гуакамоле, на десерт – сладкая кесада, – огласила она запланированное меню.

– Ух ты, – восхитилась Сара, – как красиво звучит! Непонятно, но красиво!

– Возражаю, – быстренько вмешалась Маша. Ее папа был поклонником мексиканской кухни и, в отличие от Сары, она представляла себе, о чем идет речь.

– Это почему это? – подбоченясь, спросила Салма.

– У меня есть аргументы, честное слово, – заторопилась Маша. – Во-первых, мы готовим ужин, а на ужин первое не едят...

– В Мексике едят!

– А во-вторых... (Маша поняла, что латиноамериканский темперамент сметет любые аргументы, поэтому надо немедленно найти максимально весомый) ...ты представляешь, сколько после этого будет посуды?

– Маша! Мария! О, святая дева, ты слышишь это? – воздев руки к небу, нараспев сказала Салма. – Да что такое какая-то посуда по сравнению с удовольствием от настоящей еды? Или тебе не нравится наша кухня? – несколько угрожающе закончила она.

– О-ох, – вздохнула Маша, – нравится...

Ясно – Салму не переубедить. Будет и гаспачо, и такито, и кесада. И гора грязной утвари...

Надо сказать, Салма оказалась отличным шеф-поваром: ужин удался на славу! Даже Йену, который, оказывается, терпеть не мог мексиканскую еду (об этом он по секрету сказал Питеру) кое-что понравилось. Может, благодаря океанскому воздуху? Как бы там ни было, но Йен церемонно, с восточной любезностью поблагодарил Салму. Она просто светилась!

Натка подмигнула Маше.

– Ну, видишь?!

– Вижу. Надо ее пореже дежурной назначать, а то как войдет во вкус – не выдержим ее энтузиазма.

– Слишком уж ты практичная! – улыбнулась Наташа. – Пусть человек порадуется!

– Ладно, пошли мыть последствия этой радости...

Полкухни было заставлено грязной посудой. Маша старалась не смотреть на Салму, чтобы ненароком не поссориться, и молча взялась за уборку. Девочки изредка перебрасывались отдельными фразами, Маша упорно молчала.

– Мария, перестань молчать! – наконец не выдержала Салма.

– Я не молчу, – буркнула Машка.

– Ты не молчишь, – настаивала Салма.

Маша стала негромко напевать. Пела она, надо сказать, отвратительно! Единственный человек, который мог это выносить, был её дед. Но только если отключал слуховой аппарат.

– Ма-аш, – жалобно попросила Наташа, – перестань петь, а?

– Да что же это такое! Не молчи, не пой! Дышать можно?

– Мария, не сердись, – сказала Салма, – посуда – вещь победимая.

Ничего страшного!

– Ничего страшного – это когда горячая вода из крана течет! А на плите мы столько воды полночи будем греть!

Салма растерянно заморгала. Маша права: раньше воду нагревали в бойлере. Электрогенератор не слишком пострадал во время «урагана», и рукастый Грег сумел его починить. Но что-то случилось с проводкой, и бойлер категорически отказался работать, несмотря на уговоры Грега.

Сегодня почти вся нагретая вода ушла на приготовление ужина, а новая порция поспеет не раньше чем через час

– Девчонки, а я вам не рассказывала?..

Чтобы разрядить обстановку, Салма решила немного подурачиться:

– Мой дядя – любимый ученик Коперфилда. Настоящий волшебник! Меня тоже кое-чему научил. Вот, смотрите, беру холодную воду, на-аливаю её в сковородку (Салма заговорила «магическим» голосом), и – оп! –кипяток!

– Ладно, Коперфилд, – чуть оттаяла Маша, – пора уже делом заниматься. Давайте снесем посуду на большой стол, пока вода греется. Наташ, подвинь, пожалуйста, реквизит госпожи фокусницы чуть дальше, а то тарелки некуда поставить.

Наташа взялась за сковороду и тут же отдернула руку.

– Ты чего?

– Горячо...

– Девчонки, вы что, договорились довести меня до белого каления?! – простонала Маша. – Кто тут еще в заговоре?

– Да я серьезно, – сказала Ната,– возьми проверь.

Маша проверила: вода действительно была горячая. Она изумленно посмотрела на Салму, и та, сунув палец в грязную сковородку, тут же выдернула его.

– Санта Мария... – прошептала она.

– Салма, ты как это сделала? – накинулись на неё девчонки.

Она только пожала плечами.

– А еще можешь?

Салма налила воду в кастрюлю, зажмурилась, открыла глаза...

– Попробуйте кто-нибудь, – неуверенно попросила она.

Сара осторожно коснулась поверхности воды.

– Вау! Кипяток!

Через десять минут оказалось, что Салма кипятит воду, масло, молоко, сок, уксус, средство для мытья посуды, – в общем, любые жидкости!

– Обалдеть! – Маша не очень изысканно, зато очень точно выразила общее мнение. – Интересно, а воду в океане ты можешь подогреть?

– Надо попробовать, – сказала ошарашенная Салма. – А зачем?

– Не люблю купаться в холодной воде. Слушай, а как ты это делаешь?

– Сама не знаю. Может, меня кто-то проклял?

– Даже если и так, то это очень хорошее проклятие. Страшно полезное... Тебе в бытовом смысле цены нет! Ходячий кипятильник!

Машкиному восторгу не было предела.

– Вот это команда собирается! Антон, Дино, ты. Да вы же просто люди икс! Фантастика!.. Что ж это я такая бесталанная!..

– Маш, ты не расстраивайся, остальные тоже ведь пока еще... – Натка положила руку ей на плечо. – А ты лучше других химию знаешь... это такая редкость для девчонки.

– Подумаешь! Тоже мне – талант... Вот если бы я все языки мира знала, тогда – другое дело!

– А зачем тебе? – удивилась Сара.

– Не знаю зачем, но такая у меня мечта.

– Ну, ладно, раз не надо ждать, пока вода нагреется, давайте быстренько покончим с посудой и пойдем окунемся, – предложила Наташа.

– Вот бы у кого-то открылся дар моментально делать грязное чистым... – мечтательно протянула Сара.

***

На следующий день, когда новость о нагревательных способностях Салмы кое-как утрамбовалась у всех в головах, новое чудо обрушилось на них.

Оказалось, Софи понимает животных! Утром она поздоровалась с галдящими за окном птицами и добеседовалась с ними до того, что какое-то пестренькое пернатое выболтало почти все секреты родового гнезда. Когда Софи сказала Дино, что понимает птиц, тот снисходительно улыбнулся.

– Какая ты у нас мечтательница, принцесса Софи! Если бы ты не жила в реальном мире, тебе следовало бы жить в сказке.

По его тону Софи поняла, что Дино считает ее рассказ забавной фантазией.

– Ты мне не веришь, и очень зря, – сказала Софи. – Я и вправду умею разговаривать с птицами. Как доктор Дулиттл.

– Доктор Дулиттл умел разговаривать не только с птицами. Он общался со всеми животными, – пряча усмешку, ответил Дино.

– Я, может быть, тоже умею разговаривать со всеми, мне просто никто, кроме птиц, еще не встретился.

– Ну, пойдем кого-нибудь поищем.

– Пойдем поищем! – уже чуточку обиженно передразнила его Софи. – Вот так всегда! Младшим никто не верит...

– Я тебе верю, – миролюбиво ответил Дино, – ну, может, чуть-чуть сомневаюсь.

Его сомнения развеял пес тренера – симпатичный добродушный французский бульдог. Снуп безумно скучал по хозяину: его страдания выражались в ежеминутных вздохах и категорическом отказе от еды. Софи, заядлая собачница, безуспешно пыталась убедить его съесть хотя бы кусочек хотя бы чего-нибудь, но Снупи был непреклонен. Вот и сейчас, несмотря на увещевания Софи, отвернулся от аппетитного куска ветчины и тихонечко заскулил.

– Ну конечно, конечно, я понимаю. Я понимаю, что тебе кусок в горло не лезет, но, Снупчик, миленький, ты так себя совсем погубишь!

Снуп что-то проворчал.

– Нет, не всё равно! Тебе не может быть всё равно! Ты же француз! А это гордая, сильная нация, вас не сломить!

Снуп приоткрыл один глаз и посмотрел на Софи. Потом коротко рыкнул.

– Нет, не отстану! – твердо сказала Софи. – Ты – француз, но я-то – итальянка, у меня упрямство – в крови. И потом, я – женщина, ты должен мне уступить.

Снуп разразился целой тирадой на своем собачьем языке.

– Это сейчас я девочка, но ведь я вырасту! И вам, мсье Снуп, будет стыдно, что вы трепали нервы такой красавице, в какую я превращусь, когда повзрослею. Съешь хотя бы четвертинку!

Снупи вздохнул, и закрыл глаза, положив морду на лапы.

– «Нет»? Что значит это твое – «нет»? Ну, если ты так, я тоже объявляю голодовку, и посмотрим, кто кого переупрямит!

Снуп приподнялся, внимательно посмотрел в глаза Софи. Софи решительно кивнула.

– Даже не сомневайся!

С глухим рычанием пес подошел к миске и взял небольшой кусочек ветчины.

– Не надо на меня ворчать, – я не упрямая девчонка, я волнуюсь за тебя и не позволю депрессии победить твою гордую и сильную собачью натуру.

Надо же, подумал Дино, теперь даже собаки знают, что такое депрессия. А потом опомнился.

– Софи, ты это серьезно?! Ты и впрямь понимаешь, что он тебе говорит?

Софи демонстративно вздохнула.

– Снупи, сделай мне одолжение. Докажи этому недоверчивому, что мы друг друга понимаем, тяпни его за ногу!

Снуп заворчал.

– Он спрашивает, ты предпочитаешь быть укушенным за левую ногу или за правую? – ехидно спросила Софи.

– Нет-нет, за ногу не надо, – запротестовал Дино. – Давай по– другому. Выйди, я спрячу какой-нибудь предмет, а Снупи тебе подскажет.

– П-ф, – фыркнула Софи. – Примитив! Я пошла.

И гордо покинула комнату. Дино огляделся, схватил лежащий на столе свисток и спрятал в карман.

– Заходи!

Софи вошла, посмотрела на Снупи. Тот пролаял.

– Свисток. В кармане. Левом.

– Цирк... – изумленно прошептал Дино.

– Не понимаю, чего это тебя так удивляет, – сказала Софи, – тебя самого в цирке можно показывать. Не ты ли у нас мастер телекинеза? Не ты ли вчера вечером устроил целое представление с передвижением предметов? Или ты нас всех загипнотизировал?

– Вроде нет, – неуверенно ответил Дино. – Может, это какая-то массовая форма помешательства?

– Ага. Как грипп! – рассмеялась Софи. – Пойдем. Пока, Снупчик! Жди меня к обеду.

Дино и Софи вышли. Хрангелы, находившиеся в комнате и наблюдавшие за происходящим, заговорили все разом.

– Ну и ну!

– Никогда бы не поверила...

– Да уж!

– Кто бы мог подумать!

– Мудрица, что происходит с нашими детьми? – спросила Форчунья.

– Не знаю... А почему ты у меня спрашиваешь?

– Ну, как-то... Я привыкла по всем непонятным вопросам с тобой советоваться. Или с Болтаном. Вы же у нас самые умные.

– По-моему, это только начало. Вот увидите, остальные тоже нас чем-нибудь удивят. Чует моё сердце, совсем даже скоро!

– Слушайте, а это не может быть связано с тем, что дети на острове – эти... как их... индиги! – вмешалась Толчунья.

– Думаю, это немаловажно, – ответила Мудрица. – Однако они и дома были индиго, но такие способности ни у кого не проявлялись. Не то, что тут!

– Может, потому что здесь они все вместе? А может, потому что в экстремальных условиях человек способен на что угодно? Или это влияние защитного поля? – предположила Форчунья

– Как знать... Остается только радоваться, что они у нас такие необыкновенные... Эй, Мечтан, ты чего молчишь?

– Думаю, стоит ли радоваться: обычным людям, как правило, не очень нравится проявление у других каких-то сверхспособностей. Как бы этот дар не обернулся проблемой...

– Да ладно тебе! Не будь пессимистом. Может быть, эти сверхспособности только на острове проявляются, а дома исчезнут, как и не было, – перебила его Форчунья.

– Вполне возможно... А где Красинда и Болтан?

– Не поверишь! Болтан учит Красинду японскому.

– Зачем?! Ей же никогда восточных детей не поручали, Красинда для них слишком суматошная, мешает их врожденной созерцательности.

– Она утверждает, что так устает от иероглифов, что засыпает в пяти сантиметрах от своей неудобной подушки, не успев положить на нее голову.

– Что, так и спит, летя? То есть, леча? То есть, вися? Тьфу! – совсем запуталась Толчунья.

– Нет, конечно. За пять сантиметров засыпает и, уже спящая, по инерции опускается на подушку, – абсолютно спокойно объяснила Форчунья.

Как ни странно, но язвительная Форчунья, постоянно подтрунивающая над всеми подряд, с Толчуньей была на редкость мягкой и терпеливой.

– Ладно, Красинда с Болтаном делом заняты, давайте и мы сделаем что-нибудь полезное, – предложил Мечтан.

– Да что тут делать? – сказала Мудрица. – Дети рядом, над

островом защитный купол, половину продуктов мы уже спрятали, японский знаем. Особенно и не разгуляешься.

– Так и отупеть недолго, – пробурчала Форчунья, – хоть бы знать, сколько нам сидеть под этим колпаком, к чему готовиться...

***

Вопрос, к чему готовиться, тревожил хрангелов не только на острове, но и за его пределами. Старейшины один за другим приходили на беседу с Генимыслеем и говорили, по сути, об одном и том же – как быть?

– Это невозможно! Надо собирать Совет, – решил Генимыслей, когда закрылась дверь за очередным посетителем.

Еще никогда советы не проходили так часто. Второй за неделю! Старейшины не успевали справляться с нарастающим потоком дел. Клаус Фрост доложил, что за последние сутки снова резко ухудшилось детское поведение.

– Похоже, это почему-то совсем не тревожит взрослых, – заметила Глория.

– Да нет, как раз тревожит, – сказал Клаус. – Все обеспокоены, но даже не подозревают о масштабах и не задумываются о причинах. В том-то и опасность – зло распространяется, а никто не пытается его остановить.

Огманд попросил слова, чтобы доложить скупую информацию, которую удалось добыть хрангелам, изучающим причины пандемии.

– Тёмные уже давно и тщательно готовились и нашли какой-то способ массового гипнотического воздействия на детей. Оно деформирует психику, делая их необузданно жестокими. Но чтобы результат закрепился, и такое поведение стало нормой, нужно – судя по тому, что нам известно, не меньше трех месяцев непрерывного воздействия. Если в течение этого времени влияние не прекратится, изменения в детской психике окажутся необратимыми. И

человечество станет таким, о каком всегда мечтали темные. Пока механизм этого воздействия не известен, им, чтобы добиться своего, достаточно нейтрализовать только нас – люди даже не успеют осознать масштаб беды. По-видимому, прежде чем приступить к внедрению этого... «вируса», темноны пустили в ход все свои заклинания и чары, которые мешают узнать их секрет. Ведь стоит какому-нибудь хрангелу хотя бы приблизиться к разгадке, как соответствующий участок его памяти блокируется.

– Да, мы уже говорили об этом, – кивнул Генимыслей.

– Ну вот, – продолжал Огманд, – все так бы и шло, но тут возник этот ребёнок, который может понять, в чём дело.

– Плохо, – сказал Генимыслей, – что сейчас мы можем только защищать остров... И, конечно же, искать разгадку происхождения и распространения «вируса».

– Послушайте, – сказала Готта, – если речь идет о трех месяцах, может, темноны и не собираются нападать, и купол пока оставят в покое? Ведь защищая детей, он их при этом изолирует.

– Получается, что дети отрезаны от мира... – вздохнул Генимыслей. – Похоже, скоро нам с вами придется собираться чуть ли не каждый день...

***

Именно в это время проходил совет и у темнонов. И речь шла, по сути, о том же самом.

Дарк обвел взглядом собравшихся. Молодцы! Он был горд тем, как здорово они всё придумали. Как тщательно спланировали. Как четко организовали. Если и дальше так пойдет, то уже к осени дети почти утратят человеческий облик. «Наш план гениально прост, – не уставал восхищаться Дарк. – Вселить зло в детей и ждать, как бессильный противостоять своим детенышам мир будет погружаться во тьму – что может быть слаще! Если бы еще не этот невесть откуда взявшийся ребенок, способный помешать нашим планам! А если Фьючерон ошибался, если нет такого ребенка, и мы напрасно тратим силы? Хотя лучше перестраховаться, чем недооценить опасность. На

кон поставлено слишком много!»

– Итак, господа, сегодня мы должны решить, как действовать дальше. Пока все идет по плану. Люди в неведении, и даже что-то подозревающие еще не додумались объединиться для противостояния. А хрангелам, хотя порой они близки к разгадке нашего замысла, с нами не справиться. Сегодня же мы собрались по поводу острова. Пусть говорит тот, кому есть что сказать, – и Дарк сделал приглашающий жест черным как сажа крылом.

После недолгой паузы поднялся Тамос, старый опытный темнон. Его глазницу прикрывала темная повязка – он окривел, сражаясь с Глорией за ребенка, который от рождения был наделен могучей

харизмой и даром овладевать людскими душами... Если бы победил Тамос, мир получил бы нового тирана, но победу одержала Глория, и на свете стало одним талантливым педагогом больше. С той поры Тамоса ни на день, ни на час не покидала мысль о мести.

– Господин Дарк, я предлагаю спровоцировать битву у острова и прорваться через защитное поле. Только уничтожив детей, находящихся в лагере, можно быть спокойными. А так мы сидим на пороховой бочке – вдруг этот, так сказать, мессия сорвет наши планы! Никогда не знаешь, чего ждать от человека, даже если это ребенок... Я – за бой, быстрый и решительный.

Темноны одобрительно загудели. Если они решат – драться, подумал Дарк, деваться некуда – будем драться.

Тут поднялась Реста.

Манера говорить медленно и вкрадчиво полностью соответствовала ее внешности: Реста была похожа на приготовившуюся к смертельному прыжку пантеру, уже наметившую себе жертву. Кажущаяся неторопливость её движений завораживала и парализовала. В сочетании с неподвижным змеиным взглядом негромкий голос вызывал смутное чувство опасности. Любимым развлечением Ресты было присниться в кошмарном сне, а утром, когда человек пытается стряхнуть с себя остатки ужасного сновидения, напомнить о нем, шепнув на ухо что-нибудь леденящее кровь... И тот застывал, охваченный паникой, а потом долго не мог прийти в себя...

Она говорила, как всегда, негромко:

– Глубоко почитаемый мною Тамос, мы все знаем ваш несгибаемый бойцовский дух и уважаем ваш решительный настрой, компенсирующий вашу некоторую некомплектность... (Тамос злобно фыркнул, но Ресту это нисколько не смутило и она продолжала)... однако позвольте вам возразить. Победить хрангелов не так уж легко, вам ли не знать?

– Перестань язвить! – взвился Тамос.

– Даже и не думала, – усмехнулась Реста. – Пробить защитный

купол тоже довольно сложно, для этого понадобится много энергии. Мы можем потерять большое количество ценных бойцов. И при этом даже проиграть. Не правда ли?

Тамос нехотя кивнул.

– Если окружить защитный купол, но не ввязываться в бой, хрангелы вряд ли рискнут снять энергетическое поле. Значит, никто не сможет проникнуть внутрь. Но и выбраться не сможет. Даже если предположить, что дети выживут в изоляции, мы все равно выиграем время: зло укоренится в остальных. И станет поздно. Поздно кого-то спасать, что-то менять. Я уверена – нам выгоднее выждать.

Темноны принялись обсуждать оба предложения. У каждого нашлись сторонники, и спор затянулся.

– Так мы ничего не решим, – прервал дискуссию Дарк, – проголосуем.

В результате точка зрения Ресты победила с перевесом в два голоса.

– Слабаки! – сквозь зубы процедил Тамос.

Реста победно сверкнула глазами.

Дарк объявил, что все могут расходиться.

***

А дети, совершенно не подозревающие, какую участь уготовили им темноны, вовсю веселились, находя прелесть в своей самостоятельности и бесконтрольности. Волнения по поводу того, что их никто не ищет, улеглись, и разговоры на эту тему постепенно сошли на нет. Гораздо больше их будоражило то, что приступы волшебства не закончились, а как раз наоборот: не осталось почти никого, у кого не проснулись бы какие-то необыкновенные способности. Анна могла становиться невидимой. Сара передавала мысли на расстоянии. Йен обходился без сна – и был полон сил и энергии. Наташа совершенно случайно узнала, что может снимать боль. А произошло это вот как.

У Грега разболелся зуб, да так, что лекарства из аптечки почти не

помогали. Натка просто не могла на это смотреть. И, когда Грег попросил очередную пилюлю, надеясь просто отвлечь его, стала заговаривать ему зуб. После двух минут шутливых причитаний лицо у Грега просветлело, он попробовал сжать челюсти. Потом – сильнее. Потом клацнул зубами. А потом подхватил свою целительницу на руки и закружил!

– Шаман! Волшебница! Заклинательница вуду!

– Отпусти меня, пожалуйста, – тихонько попросила Ната. Грег осторожно поставил её на пол.

– Правда не болит?

– Ни капельки! Стой тут! – и куда-то умчался.

Через две минуты он притащил упирающегося Френка.

– Вот! Вылечи его тоже.

– А что у тебя болит?

– Ничего, – буркнул Френк.

– В погоне за бронзовым загаром будущая звезда Голливуда полностью сжег себе спину, – голосом ведущего ток-шоу отрапортовал Грег, – озабоченные поклонники собрались на митинг в поддержку кумира.

– Больно? – не обращая внимания на паясничающего Грега, Наташа осторожно дотронулась до багровой спины. Френк глухо застонал.

– Больно... Вот идиот! Простить себе не могу.

– Да брось ты, с кем не бывает!.. Снимай рубашку.

Не касаясь сгоревшей спины, Наташа что-то шептала, водя рукой в сантиметре над ярко-бурой кожей, – пока та не стала золотисто-коричневой.

Френк осторожно повел лопатками.

– Одевайся, – сказала Натка.

– Вот это да! – завопил Грег. – Давай с тобой клинику при солярии откроем. Согласен на треть доходов.

– Это за что же тебе – треть? – рассмеялась она.

– Как это за что? За идею!

Короче говоря, почти все обитатели GT превратились в вундеркиндов. Только Ник, Ольга, Маша и Джонни оставались пока ничем не выдающимися школьниками (если, конечно, не брать в расчет прежние достижения, которые теперь отошли на второй план). Ник относился к этому абсолютно спокойно, а вот Маша, хоть и делала вид, что ей безразлично, на самом деле переживала ужасно!

– Оказывается, я так привыкла быть особенной, – призналась она Наташе (только ей могла доверить свои душевные муки), – а тут выходит, что я самая обыкновенная. Даже у Грега обнаружилась способность притягивать предметы, а у меня – ничего!

– Маша, ты такая красавица! Может быть это – твой особый дар?

– Да ну, – красота – вещь субъективная. Кому-то нравится, кому-то – нет.

– Интересно, есть ли человек, которому ты не нравишься? Мне кажется, нет. Ты, Маш, – произведение искусства.

– Ага, – вздохнула Машка, – как ваза... И такая же пустая. Пойду что-нибудь почитаю, может, хоть поумнею.

– Ма-ань, ну перестань, ты и так умная. Ты – умница! – Наташе очень хотелось подбодрить подружку.

– Ладно, целительница, всё нормально, мне просто нужно побыть одной.

И она побрела в библиотеку. «Нужно почитать что-нибудь такое... философское... Чтобы загрузить мозги и заглушить больное самолюбие».

В библиотеке было тихо и прохладно. После яркого солнца и буйных тропических красок так приятно ходить среди строгих стеллажей.

– О! Вот это мне как раз и нужно!

Она достала с полки «Дневник мага» и поплелась в домик. Маша любила читать в постели, хотя это, конечно, и вредно. Мама говорила ей об этом тысячу раз. ...Вдруг неожиданно накатила такая тоска по дому, по родителям, по друзьям...

– Чего это я? Сейчас еще разревусь!

Чтобы не дать волю внезапным слезам, Маша раскрыла книжку и начала читать уже по дороге. Повесть захватила ее с первых же страниц. Она машинально переставляла ноги, периодически проверяя, туда ли она идет, и вдруг – БАМЦ!

– Ой, мамочки! – воскликнула Маша.

– Святая Дева! – завопила Салма.

Это в неё Машка врезалась на полном ходу.

– Мария, скажи честно, ты до сих пор злишься на меня за мексиканскую кухню? – спросила Салма, потирая ушибленное плечо.

– Ну что ты, конечно, нет! Я просто зачиталась. Прости, пожалуйста! Сильно я тебя?

– Да не то чтобы очень... А что ты читаешь? О, Коэльо! Мне тоже нравится, – Салма посмотрела на обложку, потом – удивленно – на Машу. – Ты читаешь по-испански?.. Вот так сюрприз!

– К сожалению, нет, но, говорят, перевод неплохой. Конечно, в оригинале было бы лучш...

– Какой перевод, Мария? – перебила её Салма. – Книжка – на испанском.

– Ты чего? Мы ж вроде не головами столкнулись! На каком испанском?! Я же сказала – по-испански не читаю!

Салма подняла брови. Потом решительно взяла Машу за руку и потащила за собой.

– Куда ты меня тащишь?

Салма молча тянула ее к спортплощадке, где мальчишки играли в футбол.

– Эй, Марио, можно тебя на минутку? – позвала Салма.

– Марио, ты сколько языков знаешь?

– Пять, – удивленно ответил Марио, – я в лингвистическом лицее учусь. А что?

– Какие? – продолжала допрос Салма.

– Английский, испанский, французский, латынь. Ну, и итальянский, конечно, – улыбнулся Марио.

– На каком это языке? – она сунула ему раскрытую книжку.

– На испанском. Это «Дневник мага», если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – Салма обернулась к Машке. – Ну?!

– Да что случилось-то? – допытывался Марио.

Похоже, отвечать ему никто не собирался.

– Марио, миленький, скажи что-нибудь по-французски,– взмолилась Маша.

– Мерси.

– Нет, это каждый дурак знает! Скажи что-нибудь длинное и сложное!

Марио разразился тирадой секунд на сорок.

– Поняла! Ты сказал, что терпеть не можешь, когда тебе задают миллион вопросов и не объясняют зачем! А теперь, умоляю – по-итальянски!

– Не буду, – сказал Марио по-английски и развернулся с твердым намерением вернуться к футболу.

– Пор фавор, кара мио, пор фавор! Это так важно для меня! Это вопрос жизни и смерти!

Марио изумленно обернулся.

– Маша, ты говоришь по-итальянски?!

– Да! – завопила Машка, – си! Да, да, да! Я не бесталанная! Ур-р-ра!!!

И кинулась обнимать Салму и Марио.

– Ненормальная, – сказала Салма по-испански.

– Сумасшедшая, – сказал Марио по-итальянски.

– Вот именно. Вот именно! – радостно подтвердила Маша и умчалась искать Натку.

«И куда она подевалась? Чертовски неудобно, что перестали работать телефоны!» Эйфория, охватившая Машу, когда и она обрела уникальные способности (и не какой-то там ненужный ей телекинез, а то, о чем всю жизнь мечтала), так окрылила ее, что она буквально облетела почти весь лагерь. Натки нигде не было.

– Так, стоп. Хватит носиться, нужно подумать.

Остановка на раздумья случилась как раз возле домика старших мальчишек. Она и десяти секунд не простояла, как вышел насупленный Френк и зашагал в сторону спортплощадки.

– Френк, привет!

– Привет, – буркнул он и приостановился.

– У тебя случилось что-то? – участливо спросила Маша. Она сейчас была так счастлива, что готова была обнять весь мир!

– Нет, – мрачно ответил Френк, – что тебе? Тебе что-то нужно?

– Да нет. Просто поздороваться хотела. Вообще-то, я Наташу ищу.

– У нас твоя Наташа. Интеллектуальные беседы ведет. С Питером, – усмехнулся Френк. – Я могу идти?

– Ага, – кивнула Маша. «Что это с ним? Обычно такой приветливый, улыбчивый... Странно».

Потом ей вспомнились мамины слова, что никто не должен осуждать других за плохое настроение, не зная причин, и вошла в комнату мальчишек. Питер с Наташей обсуждали способы передачи информации с помощью электронных средств коммуникации. Наташа внимательно слушала, задавала вопросы, Питер увлеченно рассказывал.

– Наташ, неужели тебе правда интересно? – громко спросила Маша, чтобы как-то обозначить своё присутствие.

Они подпрыгнули от неожиданности.

– Привет, Маша. Я сам это у неё постоянно спрашиваю! Ты не знаешь, она умеет врать?

– Должна тебе сказать, за то время, что я ее знаю, она соврала два раза – когда сказала, что рука не очень болит, и когда уверяла, что я приготовила вкусный омлет. И оба раза у неё на лбу большими буквами было написано: врёт!

– Ну, я же видела, как ты с омлетом старалась, – смущенно стала оправдываться Наташа. – Просто я не очень хотела есть.

– Ты очень хотела есть, но тебе было жалко меня расстраивать, – засмеялась Маша. – А сейчас, по-моему, ей на самом деле было интересно: никаких надписей на лбу я не заметила.

– Удивительный ты человек, – сказал Питер, – тебе интересно буквально всё на свете! И ты так быстро всё схватываешь...

– А что это от вас Френк такой хмурый вышел?

Питер с Натой так синхронно и поспешно пожали плечами – не знаем, мол, что стало понятно – знают.

– Ну да ладно, – махнула рукой Маша. – Угадайте, что я пришла вам сказать! Я пришла похвастаться, можно? (Она еле сдерживала нетерпение. Все-таки некрасиво вот так вот, по-щенячьи, радоваться неожиданно свалившемуся на тебя чуду!)

– Давай!

– Я понимаю все языки мира!!! – завизжала Маша и запрыгала по комнате.

– Да ну?! – удивился Питер. – Правда?

– Ага!

– Здорово... – уважительно протянул он.

– Видишь, а говорила – «ваза»! – сказала Натка. – Я так и знала, что ты – гений.

– Девчонки, с нами на острове происходят настоящие чудеса, – задумчиво проговорил Питер, – этому должно быть какое-то объяснение. Или, может быть, применение... Знать бы, какое.

***

Хрангелы продолжали наблюдать за тем, что происходит с детьми. Когда Антон начал поджигать предметы, они удивились. Когда у Дино, Софи и Салмы обнаружились паранормальные способности – насторожились в ожидании дальнейшего. Но когда оказалось, что практически все дети в GT способны творить настоящие чудеса, им оставалось только плечами пожимать...

– Болтан, что ж это происходит? – приставала Красинда. – Наши дети превращаются в волшебников! Еще немного – и они начнут летать.

– Что значит – «начнут»? – переспросила Форчунья. – Твой Френк уже летает.

– Как это? – поразилась Красинда. – Когда это? Почему я об этом ничего не знаю?

– Ну, не летает обычным способом, как птицы или мы, но перемещается в пространстве. Телепортируется, так это, вроде бы, называется. Или нет, Мудрица?

– Именно так, – подтвердила Мудрица.

– Да как же это я всё пропустила! Где я была?!

– Зубрила свои иероглифы. Кстати, как японский?

– Нормально, – буркнула Красинда. – Всегда говорила: лишние знания – лишние проблемы. За этим обучением проглядела, как мой мальчик научился тепелор... телероп... телотоп... О боже! Что он там научился делать?!

– Телепортироваться, – повторила Форчунья. – Могу тебе в подробностях рассказать, как это произошло.

– Не надо. Мне важно было самой увидеть, пересказанные эмоции мне неинтересны, – в голосе Красинды довольно отчетливо обозначились слёзы.

– Красинда, по-моему, ты начинаешь хандрить, – сказал Мечтан. – Глаза на мокром месте, за японский взялась. Ты это брось, мы ведь не знаем, сколько еще нам здесь находиться. Раскисать нельзя.

– Вот именно! Вот именно что не знаем! В том-то и дело! Сидим тут как в тюрьме и не знаем, когда это закончится! – Красинда почти сорвалась на крик.

– ...И дети не знают, – робко вставил Мечтан.

– Зато они не знают – почему. А мы знаем... – она изо всех сил прикусила губу, чтобы не расплакаться. – Извините. Просто ужасно их жалко...

Красинда вылетела из комнаты. Хрангелы молчали. Что тут можно сказать?..

***

Шёл девятый день пребывания на острове. Вернее, девятый вечер. Солнце перестало палить, воздух был нежный и терпкий, от океана

веяло прохладой и свежестью. Огромная луна висела над водой – сегодня было полнолуние. Ник неторопливо брёл по остывающему песку. Он только что проводил Машу – как-то постепенно у них вошли в привычку прогулки перед сном и бесконечные разговоры обо всём на свете. Ник всё чаще ловил себя на мысли, что относится к ней не совсем по-дружески, вернее, совсем не по-дружески. Ему нравился ее голос, смех, медово-русые волосы. Этот смешной акцент... «Как же так, мне со второго класса нравилась Кристина, а какая-то неделя на острове – и я почти о ней не вспоминаю. Правда, перед отъездом Кристина себя вела просто несносно, но, может, это у нее проблемы переходного возраста?»

Нику перед самим собой было неловко за то, что он так быстро и легко забыл свою почти шестилетнюю привязанность. А ещё он убеждал себя, что такой красавице, как Маша, больше подходит Френк. Или Антон. «Оба настоящие красавчики. Если бы кто-то из них нравился Маше, это было бы только справедливо». Но почему-то, представляя, что она влюблена в кого-то из них, Ник готов был тут же как следует отлупить соперника.

Чувствуя, как в нём закипает злость на ни в чём пока не повинных Антона и Френка, он заставил себя немедленно переключиться на другое. Сегодня Маша спросила, не чувствует ли он себя ущербным от того, что не отличается никакими сверхспособностями. Ник не чувствовал. Более того, он даже не был уверен, что хотел бы обладать каким-нибудь особым даром. После того как из-за победы в викторине разладились его отношения с друзьями и одноклассниками, Ник знал, каково это – быть не таким, как всё.

– Неужели для тебя важнее то, как воспринимают твои успехи окружающие, а не ты сам?

– Ты знаешь, – ответил Ник после некоторого раздумья, – я надеюсь добиться успеха в том, что не будет раздражать близких мне людей.

– По-моему, ты неправ! – горячо возразила Маша.

– Моя бабушка часто повторяла: «можно быть правым, а можно – счастливым», – улыбнулся Ник. – Я выбираю «счастливым».

– Ты думаешь, для этого обязательно быть «как все»?

Ник пожал плечами.

– Так вот, ты уже – не такой, как все! Посмотри, с тобой все советуются, к тебе все прислушиваются. Ты – прирожденный лидер!

– Маш, мне, конечно, приятно, что ты так говоришь. Но, по-моему, это потому, что после урагана я один из первых взял себя в руки. Все привыкли, что я командую. Вот и всё.

– Ба-а-алда ты, мистер Ник, хоть и умница.

Теперь, на берегу океана, вспоминая эти слова, Ник никак не мог решить, отругала она его или похвалила...

– А вы как думаете? – резко обернувшись, спросил он у стоявшей за его спиной Форчуньи.

Форчунья от неожиданности попятилась и села на песок.

«С кем он разговаривает? – лихорадочно соображала она. – Не может же он спрашивать у меня?! Я – невидимая. Я – хрангел. Люди не видят хрангелов. Ну разве что перед смертью». Но вид у Ника был абсолютно здоровый, даже цветущий. И умирать он явно не собирался. Форчунья поднялась, осторожно повела крыльями, чтобы стряхнуть песок.

– Почему вы мне никогда не отвечаете? – опять спросил Ник. – Вы немая? Тогда напишите на песке.

Форчунья обомлела. Никаких сомнений: Ник обращается именно к ней.

– Ник, ты разговариваешь со мной? – спросила она вполголоса.

– Ну да, кроме нас тут никого нет.

– А разве ты меня ...видишь?

– Да, – просто сказал Ник.

– Давно? – Форчунья не могла справиться с волнением. Такое с ней было впервые!

– Всю жизнь. Сколько себя помню.

– Почему же ты никогда со мной не заговаривал?

– Не знаю... Мне казалось, вы все этого не хотите.

– Кто – все, Ник?

– Ну, все, с крыльями.

– Ты что, видишь всеххрангелов?! – у Форчуньи перехватило дыхание.

– Так вот как вы называетесь – хрангелы... – улыбнулся Ник. – Здорово...

– Ник, мальчик мой, ты кому-нибудь рассказывал, что видишь нас?

Форчунья чувствовала, что сейчас расплачется. Кто бы мог подумать – столько лет этот ребенок знал, что рядом есть она. И ни словом, ни взглядом себя не выдал! «Разве я хрангел? Я – чурбан бесчувственный! Бревно, дубина стоеросовая!»

– Когда-то маме рассказал, когда совсем маленький был. Она ужасно расстроилась, хоть виду и не показала, и потащила меня к психиатру. Психиатр объявил, что вас не бывает, и назначил ходить к нему каждый день. Мне у него совсем не нравилось, через неделю я сказал маме, что всё придумал, видел такое в кино.

– Ник, это – чудо! Хрангелов никто не видит. Мы – невидимые.

– Я, в принципе, так и думал, – кивнул Ник.

– Ты так спокойно говоришь, как будто тебя это совсем не удивляет!

Ник улыбнулся:

– Для меня это привычная картина мира, Я, наоборот, не представляю, чтобы вас не было.

– Ну да, – согласилась Форчунья.

– А можно я кое-что спрошу?.. – нерешительно начал Ник.

– Конечно!

– Вы знаете, что происходит?

– Да, – вздохнула Форчунья. И рассказала всё, что произошло со времени первого совета в Багряном зале...

Пира не будет

Когда утром Ник открыл глаза, первой его мыслью было, что все это ему приснилось. То, что рассказала Форчунья, очень походило на сон, который хочется поскорее забыть, заслонить впечатлениями дня, нормальной, правильной реальностью. Но это не было ночным кошмаром. Всё происходило на самом деле, и с этим что-то нужно было делать. А что – пока непонятно.

«Если я расскажу обо всём, как нам дальше жить? Конечно, Грег, Антон, Питер, старшие девчонки, – они не испугаются, а малыши? Сара и так каждый день втихомолку плачет, Джонни, хоть и делает вид, что все в порядке, выглядит таким несчастным! Как же поступить?..

С другой стороны, кто-то из нас – потенциальный спаситель. Если рассказать ребятам о том, что сообщила Форчунья, может, этот человек найдется скорее?

Почти такие же сомнения одолевали Форчунью, с утра прилетевшую на берег, где ей думалось как-то спокойнее.

«Сказать или не сказать, что Ник нас видит? Может быть – только Болтану? Но это нечестно... А Нику что теперь делать? Наверняка он мучается, не зная, надо ли обо всем рассказать детям... »

По правде говоря, Форчунья боялась, что Ник попросит у нее совета, – а она и сама толком не решила, как правильно поступить. «Нет, лучше открыться – иначе все запутается окончательно!» И Форчунья полетела к друзьям.

К счастью, все они были у Красинды. Она взахлеб рассказывала, как перемещается в пространстве Френк и как с каждым разом это выходит у него все лучше и лучше.

– Я, к сожалению, не видела, как это было в первый раз, но сейчас! – Глаза у нее горели. – Утром Френк мог переместиться только из домика во двор, через час – со спортивной площадки к столовой, а только что он за секунду теле... тепе... в общем, из домика перепрыгнул прямо – на берег!

– Странно... как будто тренируется... – сказала Мудрица. Но это же не спорт... Если уж умеет телепортироваться, при чем тут расстояние?

– Ничего странного, – возразил Болтан. – Скорее всего, Френк просто не знает, как далеко может «улететь», и проверяет свои способности – каждый раз перемещаясь все дальше и дальше.

– Того и гляди, и с острова улетит, – вмешалась Толчунья. Ну так, чтобы хоть что-то добавить. Поучаствовать, так сказать, в разговоре. Все разом повернулись к ней.

– Вы чего это... – смутилась она. – Я что-то не то ляпнула?

– Как раз – нет, – сказал Болтан, – это как раз очень дельная мысль. Может быть, Френк и вправду сможет выбраться с острова? Мы ведь не знаем, мешает защитное поле такому перемещению или

нет.

– Как же его надоумить поскорее попробовать, а? – Красинда от волнения даже стала подпрыгивать на месте.

Форчунья нерешительно кашлянула. «Рассказать? Не рассказывать? Или рассказать? Или, все же, нет?» Наконец, она решилась.

– Ник может сообщить Френку.

– Что-о-о?! Как это?

– Так это. Ник знает, что мы есть. Он нас видит. Я с ним вчера вечером говорила, и вот теперь он знает обо всём, что происходит.

У Красинды даже слов не нашлось. У остальных – тоже.

– С ума сойти! – первым пришел в себя Мечтан. – Но такого быть не может!

– Почему же? – возразила Мудрица. – То, что такого не было, вовсе не обозначает, что такого и не может быть.

– Ну, ты права, конечно, – согласился Мечтан, – но как-то это странно...

– Можно подумать, это единственная странность, которая здесь происходит, – усмехнулась Мудрица.

– Понимаете, Ник не на острове нас видеть начал. Он всегда знал, что мы есть. С самого детства.

– Ничего себе! – присвистнул Мечтан. – Слушай, а может, он и есть тот, кто знает, как эпидемию остановить?

Форчунья пожала плечами.

– Пока непохоже. Вчера он ни слова об этом не обмолвился.

– А жаль, – вздохнул Мечтан.

– Даже если это Ник, и он, ну, или кто-нибудь ещё, сообразит, в чем причина, как об этом узнают там, вне острова? – снова вмешалась Толчунья.

– А ведь Толчунья опять права, – сказала Мудрица. – Мы все тут в полной изоляции. Что толку, если кто-то узнает, почему в Большом мире такое творится, раз сообщить об этом невозможно?

– Как я боялся, что вы об этом заговорите... – тихо сказал Болтан.

– Только думал, что это произойдет раньше...

– Значит, получается, и мы, и дети абсолютно бессильны что-то изменить? – дрожащим голосом проговорила Красинда. – Какой кошмар...

– Всё зависит от того, что происходит за куполом. Если темноны решат прорываться, тогда самое главное – суметь спасти детей. Но если (и я этого ужасно боюсь!), они устроят осаду купола, то дети не выживут на острове. Запас еды не бесконечен...

Красинда начала всхлипывать:

– Мы должны что-то делать. Мы ведь хрангелы – мы обязаны детей спасти!

– Мы хрангелы, но мы не всесильны, – с горечью сказал Болтан.

– Я этого не хочу слышать! Я это не буду слушать! – Красиндин голос сорвался на крик. – Неужели мы сложим крылья и дадим уморить наших детей?!

– Успокойся, – обняла её Мудрица.

– Да не надо меня успокаивать! – Красинда резко отстранилась. – Не собираюсь я успокаиваться! Не позволю своих детей мучить!

– Красинда, не кричи, – властно сказал Болтан. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. И за куполом тоже без дела не сидят, не сомневайся.

***

За куполом без дела не сидели, ещё и как! Темпы не изменились, но толку, как и раньше, было маловато. «Столько усилий, столько работы – и всё впустую», – думал Генимыслей, читая ежедневные отчеты. Сегодня он встречался с Клаусом. Тот говорил, как всегда, ровно, чётко, лаконично, но во взгляде его было столько боли...

– Что, друг, плохо? – спросил Генимыслей, когда Клаус закончил доклад.

Клаус прикрыл глаза, длинно выдохнул:

– Плохо.

Генимыслей даже не знал, что сказать...

Ты понимаешь, – продолжал Клаус (соблюдая субординацию, они были на «вы» в официальной обстановке, но не в дружеской беседе – слишком многое пришлось пережить вместе), – всех жалко! И растерявшихся родителей, которые не знают, что делать со своими вдруг изменившимися детьми (уговоры не помогают, а от наказаний – еще хуже), и «нормальных» детей, которых становится все меньше и меньше, – им теперь страшно выходить на улицу. Жалко полицейских, врачей, учителей, с ужасом наблюдающих, как невинные создания превращаются в чудовищ. Но жальче всего «зараженных». Это же не они говорят и делают гадости, это не они дерутся, ругаются, крушат витрины и телефонные будки, не они топят котов, травят собак, разрушают птичьи гнезда... Сколько подушек к утру намокает от слез! Детям снится, что всё, как прежде: любимые родители, верные друзья, сбываются мечты о велосипедах и щенках... Только во сне к ним приходит их счастливое детство, возвращается их чистота... Что же делать?!

Генимыслей молчал.

Всё что нужно, хрангелы делают – это Клаус понимал.

– Что с куполом? – спросил он после паузы, – темноны не пытаются его разрушить?

– Нет, – нахмурился Генимыслей. – Они странно затаились. Как будто вообще забыли про остров.

– Но там же есть наши посты?

– Конечно. Постоянная стража все время начеку. Может, темноны ждут, что мы утратим бдительность, и рассчитывают напасть внезапно.

– А что с детьми?

– Не знаем – купол пришлось задраить наглухо.

– Господин Глава Совета, – от волнения Клаус опять перешел на «вы», – но ведь это означает, что темнонам и делать ничего не надо – просто ждать. Дети предоставлены сами себе, они там могут не выжить!

– Могут, – вздохнул Генимыслей, – могут... Надеюсь, до этого не

дойдет. А еще надеюсь, что твои хрангелы – те, которые на острове, стараются изо всех сил.

***

Предположения Клауса полностью соответствовали действительности. Темноны и не собирались тратить силы на разрушение купола. Тамос и его сторонники ещё немного повозмущались решением Совета, но, поразмыслив, согласились, что Реста права – бой у острова не имеет смысла. На всякий случай вокруг острова дежурили посты – вдруг хрангелы зачем-то снимут защитное поле, да и для отвода глаз присутствие у купола было нелишним.

«Как всё удачно складывается, – думал Дарк, – а говорят, что добро всегда побеждает! Хрангелы сами «законсервировали» единственную возможность нарушить наши планы. Если всё пойдет, как раньше, к осени почти все дети будут просто чудовищами... А взрослые все равно не перестанут любить и оберегать свое потомство. Человечество будет жить по нашему сценарию! Придется подчиниться!»

***

Как и опасалась Форчунья, Ник решил посоветоваться с ней. После того как он задал свой вопрос, повисла долгая пауза.

– Понимаешь, Ник, – осторожно начала Форчунья, – тут такое дело... Я знаю, ты ждешь от меня ответа. И надеешься на мой совет... Людям вообще свойственно в тяжелой ситуации надеяться на помощь потусторонних сил, на какой-то высший разум, который подскажет и поможет. Но, дело в том, что так не бывает (Ник сдвинул брови). Да, да, не удивляйся. Все решения человек принимает сам. И ответственность за эти решения разделить не с кем. Мы, хрангелы, только иногда протягиваем руку, чтобы поддержать вас в правильном решении. Ну, а если человек еще не выполнил свое жизненное предназначение, вытаскиваем его из озера, например (Ник

улыбнулся, это был явный намёк на Джонни). Так что именно человеку приходится выбирать, как он поступит.

– Но я еще ребенок, я привык к тому, что кто-то мне советует и подсказывает, как быть.

– Если ты стоишь перед таким выбором, значит, ты – Человек. – У Форчуньи сердце разрывалось от жалости к своему любимцу, но что делать – таков закон жизни!

– Форчунья, а я у тебя... ну, как это? Один?..

– Нет, – улыбнулась Форчунья. Она поняла, что Ник перевел разговор на другую тему, чтобы её не расстраивать, и была благодарна ему. – Кроме тебя, я забочусь о Джонни и Наташе.

– Вот почему они мне как родные – у нас общий хрангел... Ну ладно, я пойду. Передай привет остальным!

Ник так надеялся на разговор с Форчуньей, а выходит, рассчитывать не на кого, придется думать самому. «Может быть, сказать Питеру? Он у нас самый умный, вместе что-нибудь придумаем». После такого решения на душе как-то сразу стало легче.

«Значит, это правильно! – подумал Ник (Форчунья научила его: если внутри спокойно, то ты поступаешь правильно). – Надо только как-то тонко Питеру преподнести, а то еще подумает, что у меня шизофрения». И решил, что расскажет после ужина.

Но еще до ужина произошло событие, которое всё расставило на свои места.

***

Ник брел в неопределенном направлении, машинально переставляя ноги, обдумывая, как начнет разговор с Питером. На ходу ему всегда думалось лучше. Вдруг на него налетела стайка девчонок, все они одновременно пытались что-то сказать. «Вот никогда не пойму эту девчачью манеру – говорить всем вместе!» – подумал Ник.

– Девочки, умоляю, по одной!

Все одновременно замолчали. «Говорят хором, молчат – тоже

хором».

– Наташа, что случилось?

– Нам нужен твой совет. Оказывается, на этой неделе три именинника – Ольга, Марио и Анна. Давайте организуем общий праздник – устроим настоящий пир, наготовим всякой всячины побольше, вечеринку какую-нибудь придумаем, что-нибудь еще... Как тебе идея?

Когда Ник услышал это Наташино «наготовим побольше», он тут же понял, чтонужно делать. Все должны знать: продукты придется сильно экономить.

– Девчонки, идея замечательная, только мне нужно кое-что сообщить перед тем как вы начнете её воплощать.

– Ну, сообщай, – сказала Салма.

– Мне кажется, об этом должны знать все. – Нерешительно проговорил Ник. – Дайте мне время – часа два. Я подумаю, как это лучше сделать.

– Что-то ты загадками говоришь, – прищурилась Салма, – что случилось?

– Расскажу, – кивнул Ник, – чуть позже. Собираемся в столовой в шесть. Передайте всем, кого увидите, ладно?

И быстренько зашагал прочь, чтобы не попасть под пресс девчачьего любопытства.

– Форчунья, – позвал он тихонько.

– Я здесь, – раздалось над ухом.

– Я понял, что нужно делать. Но мне понадобится помощь. Вы, хрангелы, можете как-то подтвердить своё существование? Ведь если я начну рассказывать, что, дескать, существо с крыльями сообщило мне, что лагерь под защитным куполом, а среди нас – спаситель человечества, и темноны заинтересованы в том, чтобы мы оставались на острове как можно дольше, то, боюсь, меня запрут в лазарете.

– Вообще-то, мы не имеем права каким-либо образом проявляться, но тут такое дело... Думаю, в этой ситуации можно. Мы покажемся.

– Спасибо, – Ник приложил руку к сердцу. – Это всё что мне

нужно.

«Не буду я советоваться с Питером, – решил Ник, – сразу всем и расскажу».

Грандиозная новость

В шесть часов столовая была полна детей, сгорающих от любопытства. Этой острой заинтересованности немало способствовала Салма. Всем, кого девчонки встречали после разговора с Ником, она сообщала:

– Вечером в шесть собираемся в столовой. Нас ждет грандиозная новость. Передай другим.

За два часа всеобщего перемещения по лагерю столько людей сказали друг другу эту фразу, что к шести часам все просто лопались от нетерпения: что же такое грандиозное им предстоит услышать?

На Ника смотрело множество любопытных глаз. Он глубоко

вдохнул, как перед погружением в воду, и выложил всё, о чём знал. Начав говорить, он боялся, что его тут же станут перебивать, задавать вопросы, поднимут на смех или объявят сумасшедшим. Но все слушали очень внимательно, и к концу рассказа в помещении стало гораздо тише, чем вначале.

Хрангелы напряженно следили за ходом событий. Форчунья убедила их показаться детям для подтверждения рассказанного Ником, и они внутренне готовились к этому небывалому событию. Больше всех волновалась Красинда. Как только Форчунья заручилась одобрением друзей, Красинда тут же отправилась приводить в порядок свою и без того безупречную внешность.

– Ты замечательно выглядишь, – сказала Мудрица после сотого вопроса Красинды, всё ли у неё в порядке. – Тем более детям будет не до твоей красоты: представь, каково это – увидеть существ, о которых они знают только из сказок!

– Вот именно! – именно потому я так тщательно готовлюсь. Кто знает, когда ещё представится такая возможность, может быть, вообще – никогда... Надо быть совершенством!

– Ох, Красинда, ты – неисправима! – Мудрица решила, что спорить – себе дороже.

И вот они стоят сейчас в столовой, готовые в любой момент предстать перед теми, с кем, невидимые, ежедневно были рядом.

– Волнуешься? – спросила у Мудрицы Форчунья. Та кивнула. Даже невозмутимый Болтан нервничал – крылья его то приподнимались, то, наоборот, застывали в напряженной неподвижности...

Ник закончил говорить. Первым пришел в себя Антон.

– Ник, мы все привыкли тебе доверять, но, согласись, то, что ты говоришь, очень странно. Со многими из нас на острове произошли удивительные вещи – я сам не сразу поверил, что я и вправду поджигаю всё, что вздумается. Сначала думал, что сплю, потом – что брежу. И только когда все вокруг увидели, понял, что это не галлюцинации. А ты уверен, что это тебе не приснилось?

– Я ждал таких вопросов, – сказал Ник, – и потому попросил своего

хрангела убедить остальных ненадолго стать видимыми. Они здесь, я их вижу. Форчунья, вы покажетесь?

– Да, мы идем к тебе.

– Они идут ко мне, – сказал Ник.

Детвора не дыша смотрела туда, где стоял Ник.

– Пора, – скомандовала Форчунья, и все они появились рядом с ним – Мудрица, Толчунья, Красинда, Мечтан, Болтан, она сама...

По залу прокатился вздох.

– Мамма миа... – прошептала Софи.

Сара стояла, приоткрыв рот, Наташа до боли стиснула Машкину ладонь.

– Ух ты! – выдохнул Джонни.

Йен улыбался, Ольга напряженно вслушивалась, она не видела, но она чувствовала...

– Хватит, – негромко сказал Болтан.– Хватит.

И они исчезли.

– Я думаю, нужно их оставить, – прошептала Мудрица, – и самим тоже прийти в себя.

Хрангелы не сговариваясь полетели в сторону океана. Там, у воды, им предстояло справиться с только что пережитым...

Тишина, длившаяся ещё несколько секунд после того как они исчезли, взорвалась детскими голосами.

– Вы видели? Вы их видели?

– Вот это да! Ангелы!

– Настоящие!

Ольга прошептала Маше на ухо:

– Маш, расскажи, они какие? Как птицы? Как люди?

– Почти такие же, как мы, только с крыльями...

– Эй, а кто из них – чей? – крикнул Френк. – Ник, ты знаешь?

– Знаю.

Ник рассказал ребятам, у кого какой хрангел, и объяснил, почему только шестеро смогли попасть на остров...

– Слушай, – вполголоса сказал Дино, – а они еще здесь?

– Нет, улетели. Наверное, чтобы нас не смущать. – Ник помолчал. – Я понимаю – для вас это шок, я сам, наверное, реагировал бы так же, но...

– Кстати, а почему тебя это не удивляет? – перебила его Салма.

Ник пожал плечами:

– Потому что я их с детства вижу. Привык...

«Вот оно – особенное свойство Ника, – подумала Маша. – Он самый удивительный из нас!»

– И всё-таки, давайте поговорим о том, как мы будем жить дальше. Вы же слышали – пребывание на острове может затянуться, нужно решить, как с этим справляться. К тому же кто-то из нас знает, каким образом в детей внедряется этот... «вирус зла». Никто об этом ничего не хочет сказать?

Все молчали. Первым молчание опять нарушил Антон:

– Ник, ты не обижайся, не мог ты бы ещё раз всё подробно рассказать? Мы тебя слушали, конечно, но как-то... А теперь, после того, как увидели хрангелов, думаю, нам нужно ещё раз всё послушать.

И Ник снова стал рассказывать о том, что на Земле ширится пандемия зла. О том, откуда взялся защитный купол, о том, что, скорее всего, кто-то из обитателей GT способен это остановить. И о том, что из-под купола, им, по-видимому, не выбраться...

По мере рассказа лица слушателей менялись – на некоторых явно читались тревога и страх, другие были преисполнены решимости. Ник говорил и внимательно смотрел на своих друзей. «Только бы тревога не переросла в панику, – думал он. – Тогда – пиши пропало!»

– Ясно, – сказал Антон,– значит, нас никто не ищет и на помощь приходить не собирается. Кроме нас самих, спасать нас некому. Но мы спастись не можем, потому что заперты на острове непробиваемым защитным полем.

– Не говори так, пожалуйста, – дрожащим голосом произнесла Сара, – очень страшно!

Грег обнял сестру за плечи. Зак прижался к нему с другой стороны.

Младшие дети молчали, но было ясно, что страшно не одной Саре. Да и все остальные напряженно застыли, ошеломленные словами Антона.

Ник прищурился. Наступил момент, которого он так боялся. Если сейчас не переломить ситуацию, может статься, что последующие дни им предстоит провести в слезах и в непрестанном страхе.

– На самом деле всё не так уж безнадежно, – как можно беспечнее сказал Ник. – Ведь там, за куполом, остальные хрангелы ищут причину пандемии. А это, между прочим, множество сильных и умных существ. Как только они её устранят, темнонам незачем будет преследовать нас, защитное поле тут же снимут, и к нам сможет добраться кто угодно. Так что сейчас самое главное – продержаться до этого момента.

– А продержаться – это как? Что ты имеешь в виду? – спросил Дино.

– Я имею в виду – экономить продукты и воду, постараться не болеть, не ломать руки и ноги, не утонуть, ну и так далее.

– Вот почему он именно сегодня заговорил об этом – шепнула Салма Маше, – потому что мы решили закатить пир в честь именинников.

– Ник совершенно прав, – сказал Антон. – Сейчас, когда мы знаем истинное положение, нам нужно правильно организовать свою жизнь. Предлагаю выбрать руководящий штаб. А всем – радоваться жизни, сохранять спокойствие и душевное равновесие. Учитывая наши паранормальные способности, нормально жить на острове мы сможем довольно долго. Правда?

Все улыбнулись его шутке.

«Слава богу! – подумал Ник. – Кажется, паника отменяется».

Сразу же избрали штаб. В него вошли Грег, Марио, Антон, и, конечно же, Ник, Френк и Питер.

– Эй, так нечестно, – зазвенел серебряным колокольчиком голос Салмы, – там нет ни одной девчонки!

– Точно, – улыбнулся Грег, – предлагаю Салму.

– Меня не надо, – решительно сказала она, – я слишком эмоциональная, мы все вопросы будем по три часа обсуждать. Лучше я воду буду кипятить.

– Боюсь, на острове нет того количества воды, которое соответствовало бы твоему темпераменту, – пошутил Марио. Он ценил искренность Салмы и восхищался её способностью посмеиваться не только над другими, но и над собой.

– Ничего, буду греть океан, – не полезла за словом в карман Салма. – Предлагаю Марию.

Возражений не было. Напряженность, возникшая после рассказа Ника, постепенно спадала. Возраст давал себя знать: всё происходящее приобретало характер игры, такой себе войнушки.

– А если эти... ну... темноны будут сильнее и разрушат купол до того, как хрангелы справятся?.. – неожиданно спросила Сара. – Что тогда?

Ник застыл. Вот это вопросики! Лёгкость ушла, оживленное обсуждение разом прекратилось, тревога опять накатила тягучей волной... Грег взял сестру за руки, внимательно посмотрел ей в глаза и очень серьёзно сказал:

– Тогда мы погибнем как герои.

Сара кивнула – так же серьёзно и абсолютно бесстрашно.

«Да что же это за качели такие, – расстроился Ник, – только всё успокоилось, как – на тебе!»

Неожиданно на помощь ему пришел Джонни.

– Ну, вот ещё! Пусть только какие-то темноны к нам сунутся! Антон их огнем как бабахнет, Салма быстро океан разогреет и окатит кипятком, а Дино всех вместе соберет и зашвырнет подальше, вареных!

Джонни нарисовал такую картину беспощадного разгрома «каких-то темнонов», что трудно было удержаться от улыбки.

«Спасибо, малыш», – с благодарностью подумал Ник, а вслух быстро сказал, пока никто не задал ещё какой-нибудь небезопасный вопрос:

– У нас, вообще-то, ужин сегодня будет?

– Ой! – подпрыгнула Наташа (сегодня она была ответственной за ужин). – Наверное, будет.

И понеслась проверить, осталось ли что-нибудь в кастрюлях, стоящих на медленном огне. К счастью, потери были незначительные. По сравнению с информацией, свалившейся на их головы, вконец разварившийся картофель казался сущим пустяком!

***

Чтобы не откладывать в долгий ящик возложенные на них обязанности, Ник, Грег, Антон, Френк, Марио, Питер и Маша сразу после ужина собрались на первое заседание штаба.

– Мне кажется, нужно распределить кто что будет делать. – начал Грег. Как старший брат, он привык руководить, чётко ставить задачи и брать на себя ответственность. Родителей частенько не бывало дома, Грег привык к самостоятельности и знал: самое главное – наладить процесс.

– Ну да, – поддержал его Антон, – давайте только определимся, какие вопросы считать главными, а что может решаться и без нашего участия. Обозначим, так сказать, экстремумы.

– Ты это... Того... Не ругайся, – сказал Грег. – Мария всё-таки девчонка. Некрасиво!

Антон удивленно посмотрел на него.

– В каком смысле – не ругайся?

– Ну, экскрементами этими, – смущенно пояснил Грег.

Машка, не удержавшись, прыснула.

– Грег, в твоей школе математику изучают? – преувеличенно серьёзно спросил Антон.

– Да. Только не очень-то я ее уважаю. Мне больше нравится с моторами возиться, проводами разными, железками.

– А-а-а, – протянул Антон. – Понятно. Прости, ругаться больше не буду, обещаю.

Грег миролюбиво кивнул – замётано, мол.

– На мой взгляд, самое главное сейчас – это проверить наши запасы и подумать, как их рационально распределить. Второе – думать над тем, как темноны запустили этот «вирус зла». Не зря ведь нас так тщательно охраняют, значит, кто-то из нас действительно способен это узнать.

– Да уж, так тщательно, что теперь до нас не только враги не доберутся, но и друзья! – попытался пошутить Питер.

– Ну, и, наконец, вопрос нашей безопасности, – продолжал Антон. – Сара права – темноны могут попытаться уничтожить нас. Как-нибудь разрушить защитное поле и прорваться на остров. Не можем же мы сидеть сложа руки. Тем более, что некоторые из нас обладают способностями, превышающими возможности обычных людей. Мне кажется, это нам пригодится!

– Я полностью поддерживаю Тони, – сказал Ник (он ещё с первого дня знал, что Антон не против такой версии своего имени). – Предлагаю: вопросы обороны поручить мне, Френку, Грегу, инвентаризацию и распределение продуктов – Маше и Марио. Антон и Питер – мозговой центр.

– Я могу взять на себя ещё какие-нибудь обязанности, – предложил Питер.

– Ну вот еще! – неожиданно взвился Френк. – Все, значит, за что-то одно отвечают, а ты везде будешь нос совать? Звёздная болезнь?

– Нет, – удивленно ответил Питер, – просто у меня меньше возможности двигаться и, соответственно, больше времени для выполнения какой-нибудь сидячей работы.

– Наверное, потом станет ясно – какие дела сколько времени занимают, – примиряюще сказал Ник. – Сейчас предлагаю пойти на кухню пересчитать, чего и сколько у нас есть. Кто – за?

Никто не возражал. Пропустив вперед кресло Питера, ребята пошли на кухню.

– Посмотри, мне что-то в глаз попало, что ли? – окликнул Ник Френка.

Тот подошел почти вплотную:

– В какой – левый или правый?

– В левый.

А когда Френк оттянул веко, шепотом спросил:

– Слушай, ты чего на Питера набросился? Что он тебе сделал?

– Да ну его, – буркнул Френк, – вечно умничает! Калека, а туда же – прямо пуп земли!.. Нет у тебя в глазу ничего.

– Выпало, наверное. Не ссорился бы ты с ним, а? Питер – мировой парень! Ссориться нам вообще ни к чему, а еще и в такой ситуации... ты как думаешь?

– Да не ссорюсь я с ним. Не ссорюсь. Нормально всё.

– Ну, вот и хорошо. Пойдем их догоним.

Ник потрусил за «штабом».

«Дипломат, – усмехнулся Френк, – прирожденный дипломат!»

***

Генимыслей щелкал пультом телевизора, машинально переключая каналы.

– «Не понимаю...»

Он и в самом деле не понимал, почему люди не бьют тревогу. То, о чем говорили в новостях, сводках событий, репортажах из разных точек земного шара, просто не могло не насторожить взрослую часть человечества. Есть же организации, которые занимаются гуманитарными проблемами?

...Япония.

Дети на роликах стайкой нападают на одинокого прохожего, обливают его одежду отвратительно пахнущей жидкостью и с улюлюканием разъезжаются в разные стороны. Избавиться впоследствии от вони оказывается невозможным.

...Россия.

Восьмилетняя девочка стала виновницей поджога в приюте для животных. Собаки, запертые в вольерах, оглушительно лаяли и выли,

но команде пожарных удалось спасти далеко не всех обитателей приюта. Сдала поджигательницу ее лучшая подруга, которую юная садистка со смехом посвятила в подробности.