Хранители. Посвящаемая (СИ)

Глава 8. «Все секреты»

Стол, два стула и голые стены — вот что находилось в небольшой комнате при Хранилище.

— Чай, кофе?

Девушка покачала головой. Мало ли, вдруг здесь всё было отравлено? Старик присел напротив неё и сделал глоток чая. Затем откинулся на спинку стула и склонил голову набок. Сейчас он очень походил на одного филина, которого Сандра видела в зоопарке, когда ей было восемь лет. От этой мысли она едва сдержала смех — в итоге она издала какой-то странный тявкающий звук. Альфред даже не обратил внимания.

— Страшно? — насмешливо спросил он.

— Когда-то я вообще не знала этого слова. Спасибо, что научили, — съязвила девушка и обвила себя руками: создавалось ощущение, что эта комната использовалась и как холодильник, только вот объектов, нуждающихся в срочном охлаждении, как-то не наблюдалось. Тут уж не спасал даже её любимый чёрный пиджак. А вот Альфреду будто бы было абсолютно всё равно: несмотря на то, что на нём была лишь белая водолазка да джинсы, он совершенно не подавал виду, что ему холодно. Однако Сандре становилось ещё хуже при виде помещения. Её будто бы привели на какой-то допрос. Серые стены, отсутствие окон, яркое освещение — всё, как во всяких детективах.

— А почему ты боишься? — будничным тоном поинтересовался Альфред. Девушка широко распахнула глаза, словно спрашивая: а разве тут может быть не страшно? Хотя и сама понимала — может. Живут же здесь некоторые, работают.

— Хотя бы потому, что вчера я дала клятву в случае чего отдать жизнь за Хранителей, — призналась она. — Что, если этот случай наступит через пару минут?

— Это не дело, — покачал он головой.

— Что именно?

— Жить каждую минуту в постоянном страхе, — медленно проговорил Альфред, будто задумавшись. — Ты же понимаешь, что не живёшь, правда?

— Только тогда, когда я нахожусь здесь, — возразила Сандра. И это была чистейшая правда.

Дома она не чувствовала себя так, как здесь. Когда она говорила с Маркусом, то и то не думала ни о каких Хранителях всерьёз. И если бы ей тогда всучили напоминание о возможной скорой смерти, она бы отправила его к чёртовой бабушке, залившись смехом.

Но не здесь. И не сейчас.

— Это и делает тебя столь удивительной, Девушка-буря.

Слова оказались такими же внезапными, как непонятно откуда упавшая бетонная плита.

— Откуда… откуда вы знаете моё прозвище? — ошеломлённо спросила Сандра и, сама того не заметив, побледнела. Уж об этом она точно никому здесь не говорила, а главное, не собиралась говорить.

Альфред хитро сощурился и улыбнулся. Вернее, всего лишь скривил губы, ведь улыбка — слишком доброе слово для всего происходившего.

— Сандра Джозефин Вайтфейс, — начал он, выделяя каждое слово. — Девушка, известная в узком кругу знакомых своими эмоциональными всплесками. Получила своё прозвище, когда ей было двенадцать лет. У неё не так много друзей по той причине, что не каждый способен её понять. В свободное время она играет на флейте, читает книги, смотрит сериалы, гуляет со своим лучшим другом, хотя, наверное, не совсем другом, а…

— Хватит! — воскликнула девушка, стремившись вовремя остановить старикана. Чего он добивался? Проник в её самое потайное нутро, а теперь хотел отравить его своим ядом? Нет, она не посмеет подпустить кого-либо к самому сокровенному, считала она. Это ведь гораздо хуже, чем если бы перевернули весь её дом верх дном — сейчас без зазрения совести копались в её душе. Ещё и эта нахальная улыбка. Так обычно гримасничают подростки, которые считают себя крутыми, едва обидев бездомного котёнка, ведь тот слаб и не может дать отпор. Но Альфред уже давно не был ребёнком.

— Откуда вам всё это известно? — она еле выдавила из себя эти слова: к горлу подступил тяжёлый ком.

— Поверь мне, нам известно о тебе всё. — Понизив голос, он добавил: — Даже то, что после твоего первого концерта ты очень долго рыдала, потому что провалилась.

Начала повторять один кусок, а потом спросила организаторов: «А можно заново начать?». Ей было десять лет; она до сих пор стыдилась, что вела себя тогда, будто ей было четыре года и она разбила коленку. Хотя когда она и правда её разбила, то ревела не сильно. В детстве она вообще была намного спокойнее, чем когда выросла. И мама этому дивилась, считая, что всё должно быть наоборот.

— Какого чёрта! — Сандра вспыхнула и потянулась к кольцу. Стало ясно одно: пора было уходить.

— Здесь телепортация не действует, — заметил Альфред, сложив руки на груди.

— Отлично, значит, я пойду туда, где она действует! — решительно заявила она. Только решимость её была вызвана одним чувством. И чувство это — страх.

Сандра вскочила и направилась к двери. Дёрнула за ручку. Но та не поддавалась. Девушка отчаянно забила кулаками по железу, но это было бесполезно. На костяшках только появилась кровь.

— Помогите! — завопила она, понимая, что находится на грани истерики.

— Мы не желаем тебе зла, Сандра, — спокойным голосом заявил старик.

— Тогда чего вы добиваетесь?

— Доверия, — он взял её за руку и отстранил от двери. — Зачем нужно кричать, когда можно просто попросить? Зря только костяшки сбила.

Он открыл дверь и рукой указал Сандре на выход.

— Дамы вперед.

Она разъярённо посмотрела на собеседника, толкнула ногой стул, дождавшись, когда он завалится на бок, и вышла. Правда, выйдя, она не избавилась от назойливого старика.

— Иди за мной, — приказал он.

— Зачем? Кто вы вообще такой?

— Хранитель мыслей.

О да, это многое проясняло.

Раз она не могла сопротивляться, то, что ж, она готова была попробовать повиноваться, хотя главное, что она ненавидела — это играть по чужим правилам. Но, к сожалению, без этого в жизни обойтись нельзя.

Сотрудники с планшетами двигались как механические фигуры. Когда-то у Сандры была музыкальная шкатулка. Когда её открывали, начинала играть музыка, и по нарисованному льду принималась нарезать круги маленькая фигуристка. Так и здесь: их движения были до такой степени предсказуемы, что казалось, будто ими кто-то… управлял.

Все здесь было слишком совершенно, слишком нереалистично. Ведь в этом-то и суть реальности — в изъянах. А здесь их не было. Хотя, Сандра начинала в этом сомневаться, едва смотрела на Альфреда. Видимо, человеческие взаимоотношения — это их слабая сторона.

И вообще забавно всё это получалось. С одной стороны, всё реалистичнее некуда, с другой же — полная искусственность.

— Иди к стеллажу номер тридцать, там обещали новую поставку, — повелел Альфред и отошёл.

Сандра скривилась и, найдя глазами нужный отсек, направилась туда. Несколько мгновений назад она ненавидела весь этот мир; сейчас же это чувство чуть-чуть погасло на фоне другого — недоверия.

Недоверие отличается от ненависти. Оно сковывает человека, тогда как ненависть его раскрепощает. Недоверие легче устранить, чем ненависть, но тяжелее переносить, ведь оно неоднозначно.

Перед ней были ряды полок, наполненные маленькими ячейками, заканчивавшиеся маленькими сенсорными экранами. Не смешно ли становилось при виде этой картины? Саркофаги человеческих душ — вот что представляли собой Хранилища. Вернее, Хранилища представляли собой пирамиды, а ячейки — уже сами саркофаги.

Сандра потянулась было к одной из ячеек, как от экрана раздался сигнал.

На нём было написано:

«Прибыли новые мысли из: Мозамбик.

Принять? Отклонить?»

— Принимай, — раздалось из-за спины. Девушка вздрогнула, про себя отметив, что на сегодняшний день концентрация внезапных появлений людей была слишком высока.

Она обернулась, чуть отступив назад, и из-за этого едва не налетела на одного из Сотрудников. Когда же она подняла голову, то встретилась с ним взглядом.

Перед ней был Кастор. Тот самый Сотрудник, являвшийся первым человеком, которого она увидела в Штабе. Который её, грубо говоря, здесь встретил.

Девушка, отвернувшись, пожала плечами и ткнула пальцем на экран, решив принять новые мысли. В одной из ячеек что-то звякнуло.

— А ты здесь что делаешь? — спросила она, вновь развернувшись к знакомому.

— Очень дружелюбное приветствие, — фыркнул он.

Девушка вздохнула и первый раз за день слабо улыбнулась.

— Ладно. Привет.

— Привет, — тоже чуть улыбнувшись, сказал он и тут же подошёл к экрану поближе. Кастор стал на нём что-то выделять и перемещать.

— Что ты делаешь? — из-за плеча поинтересовалась Сандра.

— Сортирую мысли, — просто ответил Сотрудник.

Когда-то Сандра могла сказать так в переносном смысле; теперь же она постепенно начинала осознавать, что это действительно возможно.

— Этот отсек посвящён странам Африки, находящимся в южном полушарии, — отметил между делом Кастор. — Другие стеллажи посвящены другим уголкам нашей планеты.

— Что, всё прямо так серьёзно?

— Как в жизни.

Она задумалась над этими словами. Получается, во власти Хранителей могла оказаться любая мысль любого человека. А что, если эта мысль содержала главную мечту человека? Его молитву? Номер кредитной карточки, на зудой конец? И каким же образом все эти мысли вообще попадали сюда, под землю, на которой обосновался Нью-Йорк?

— И всё-таки: что ты здесь делаешь?

— Работаю, разве не видно? — он усмехнулся и отвлёкся от экрана. — Ну да, скорее, дежурю. Меня приписали сюда вчера. До этого я работал в немного… других сферах.

— Приписали? — переспросила Сандра. — Кто?

— Госпожа Президент.

Прямо-таки госпожа, саркастически подумала девушка. Подобные формы обращения её забавляли сильнее, чем слова, выдумываемые маленькими детьми, которые ещё только начинают познавать мир.

— На церемонии говорилось о двадцати Сотрудниках. Это правда?

Кастор с сомнением огляделся.

— Не хочу показаться мелочным, но… — он снова осмотрелся, словно боясь допустить ошибку. — Если мне ещё не отказывает рассудок, то со мной здесь Сотрудников девятнадцать.

— Оу, — Сандра огорчённо выпятила нижнюю губу. На самом деле, огорчена она не была ни капельки. Но поддержать беседу было необходимо. Просто она не знала, с кем ещё здесь могла поговорить.

Проходившие мимо Сотрудники как-то странно на неё покосились, отчего она почувствовала себя сразу неуютно и как будто не в своей тарелке.

— Чего они косятся? — буркнула она. Кастор посмотрел на них.

— А. Не обращай внимания, — посоветовал он и подошёл к ячейкам.

Но не обращать внимания не было так просто, как казалось на словах. Сандра буквально чувствовала, как её насквозь прожигают сомнительными взглядами. Но, видимо, понять причину их возникновения было невозможно. Не сегодня.

Девушка посмотрела на знакомого Сотрудника. Он тем временем вытащил небольшой ящичек и стал рыться в нём, словно пытаясь что-то отыскать. При этом выглядело это так, будто он усердно работал. Да и так и было на самом деле. Он вообще оказался первым работающим человеком, которого она здесь увидела, и это понемногу ослабляло существовавшие сомнения, потому что раз работает Кастор, значит, работают и другие, и вряд ли во вред, зато почти наверняка — во благо.

— Что ты ищешь? — поинтересовалась Сандра.

— Кажется, один комплект не туда попал, — деловито сообщил он в ответ. Потом выудил из ящичка тонкую полупрозрачную пластинку, сдул с неё невидимые пылинки и убрал ящичек на место. Потом достал соседний ящик и убрал пластинку туда. Девушка завороженно наблюдала за этим действом, ежесекундно напоминая себе о том, что на этих пластинках находятся человеческие мысли.

Уму непостижимо.

— А что должна делать я, если всю работу выполняешь ты и твои коллеги?

Кастор посмотрел на неё, потом в раздумьях почесал затылок.

— Надзирать за мной, — наконец, сказал он.

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то ты тут одна из главных. Наряду с Альфредом. Вы тут Хранилищем управляете. А мы так, приписаны сюда или на постоянную службу, или на временную, как я. Ничего необычного.

Он пожал плечами, грустно улыбнувшись, и уже собирался отойти к другим стеллажам.

И тут Сандра рассмеялась. На ровном месте. Получается, всё это время им, людям, врали? Никто не знал о том, что правосудие вершилось отнюдь не на небесах, а здесь, вдали от чужих глаз! Что не было никакого разума, а может, не было и душ; были лишь игрушки в руках Хранителей. Не было богов, которые решают всё за людей, вернее, были, но этими богами являлись люди.

Весь мир, который она видела до этого предстал перед ней пеленой лжи, и сейчас с неё будто стянули покрывало, протёрли глаза да ещё и очки дали, чтобы лучше видеть.

Кастор смотрел на неё с недоумением. Ну конечно, куда уж ему понять её. Они ведь разные. Из разных миров. Он, на это Сандра готова была оставить всё, что угодно, видел в своей работе единственный способ существования. А она же свою новую работу заранее терпеть не могла. Потому что не могла позволить себе вторгаться в личное пространство человечества. Как бы это ни было любопытно и, может, даже интересно.

— Может, водички принести? — осторожно поинтересовался Кастор.

Сандра резко покачала головой. Вот водички точно было не надо.

— Просто это всё… — она не договорила, не найдя нужных слов. — Абсурд… Слишком… Просто… Смешно…

Постепенно внезапное веселье переросло в отчаяние на грани гнева, и на глазах выступили слёзы. Нет, только не это, только не сейчас. Ещё не хватало показать себя слабой. Она быстро проморгала, закинув голову назад и зажмурившись, но через секунду почувствовала, что одна слезинка предательски скатилась по щеке.

Хотя никакого веселья у неё не было. Не весельем этот смех был вызван. Так люди смеются лишь тогда, когда им очень больно. И ей было больно, потому что она шо сих пор не смирилась с тем, что её окружало. Хотя она и пыталась.

Она не заметила, как Кастор отлучился и меньше чем через полминуты вернулся со стаканом воды в руке. Сандра, ещё не успокоившись, посмотрела на него так, словно он совершил какую-то наиглупейшую глупость, однако стакан взяла. И осушила залпом. И отдала его обратно.

— Прости, я что-то сорвалась, — глотнув истерику, извинилась она.

— Да ничего. Я понимаю.

И захотелось закричать что-то вроде: "Да ничего ты не понимаешь!", потому как она была уверена, что он никогда не смотрел на корпорацию Хранителей под тем углом, под которым на неё смотрела она сама.

Она еле подавила в себе это едкое желание бушевать, как шторм в океане.

Сандра посмотрела в коридор и увидела, что к ним направлялся Альфред. Захотелось под землю провалиться, только вот, к сожалению, она уже и так была под землёй.

— Уже всё показал ей, Бэнкс? — обратился старик к Кастору. Тот кивнул, видимо, не желая распространяться.

Девушка зевнула. Она вспомнила, что должна была сейчас закупать продукты. Но эти мысли быстро улетучились после следующих слов Альфреда:

— Сандра, госпожа Президент вызывает. Наставники уже ждут тебя.

Сандра просто поняла, что сопротивляться не имело смысла. Да и не нужно было в принципе.