Хрестоматия для маленьких

Устное народное творчество

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

^{* * *}

* * *

* * *

* * *

Латышская

Армянская

*ЛАСТОЧКА

Молдавская

Армянская

МАЛЬЧИК И ВОДА

Дагестанская

ПЕСНЯ ПАСТУШКА

Литовская

Коми-пермяцкая

ВСТАВАЙ, МИТЕНЬКА

Удмуртская

ДОЖДИК

Белорусская

Дагестанские

ДОЧЕНЬКА

Чувашская

МЕДОК

Эстонская

Кабардино-Балкарская

ЗАЯЦ

Украинские

ПРИДИ, ПРИДИ, СОЛНЫШКО

ПРЫГНУЛ КОЗЕЛ В ОГОРОД

Латышские

ВСЕМ ДЕРЕВЬЯМ ПО ПОДАРКУ

* * *

Норвежская

* ПЕСНЯ МОРЯКА

Шведская

ТРУДОЛЮБИВЫЙ НИССЕ

Польская

БРАТИШКИНА РУБАШКА

Английская

РОБИН-КРАСНОШЕЙКА

Народов Югославии

ЙОВАН

СТРИЖУ

Болгарские

НА ПАШНЕ

ЛЕСНОЙ НАРЯД

Шведская

МАЛЕНЬКИЕ ПАСТУХИ

Английская

ОСЛИК

Народов Югославии

СВИРЕЛЬ

ДОЖДЮ

Немецкая

НЕБЫЛИЦЫ

Венгерские

*ПИРОГ

ВОРОБЬИНАЯ ПЕСЕНКА

ЛАСТОЧКА ПОД КРЫШЕЙ

Немецкие

ЗНАЮТ МАМЫ, ЗНАЮТ ДЕТИ…

КОНЬ

Чешская

ГОП, КОЗЛИК!

Народов Югославии

ДВЕ ДОРОГИ

Французская

ОСЛИК МОЙ, БЫСТРЕЙ ШАГАЙ

Норвежская

ТАНЦУЙ, МОЯ КУКЛА

Английская

Шотландская

КРОШКА ВИЛЛИ ВИНКИ

ПРИСКАЗКА

** ЗИМОВЬЕ

Надумали — бык, баран, свинья, кот да петух жить в лесу.

Хорошо летом в лесу, привольно! Быку и барану травы вволю, кот ловит мышей, петух собирает ягоды, червяков клюет, свинья под деревьями корешки да желуди роет. Только и худо бывало друзьям, ежели дождик пойдет.

Так лето прошло, наступила поздняя осень, стало в лесу холодать. Бык прежде всех спохватился зимовье строить. Встретил в лесу барана:

— Давай, друг, зимовье строить! Я стану из леса бревна носить да столбы тесать, а ты будешь щепу драть.

— Ладно, — отвечает баран, — согласен,

Повстречали бык и баран свинью:

— Пойдем, Хавронюшка, с нами зимовье строить. Мы станем бревна носить, столбы тесать, щепу драть, а ты будешь глину месить, кирпичи делать, печку класть.

Согласилась и свинья.

Увидели бык, баран и свинья кота:

— Здравствуй, Котофеич! Пойдем вместе зимовье строить! Мы станем бревна носить, столбы тесать, щепу драть, глину месить, кирпичи делать, печку класть, а ты будешь мох таскать, стены конопатить. Согласился и кот.

Повстречали бык, баран, свинья и кот в лесу петуха:

— Здравствуй, Петя! Идем с нами зимовье строить! Мы будем бревна носить, столбы тесать, щепу драть, глину месить, кирпичи делать, печку класть, мох таскать, стены конопатить, а ты — крышу крыть. Согласился и петух.

Выбрали друзья в лесу место посуше, наносили бревен, натесали столбов, щепы надрали, наделали кирпичей, моху натаскали стали рубить избу.

Избу срубили, печку сложили, стены проконопатили, крышу покрыли. Наготовили на зиму запасов и дров.

Пришла лютая зима, затрещал мороз. Иному в лесу холодно, а друзьям в зимовье тепло. Бык и баран на полу снят, свинья забралась в подполье, кот на печи песни поет, а петух под потолком на жердочке пристроился.

Живут друзья не горюют.

А бродили по лесу семь голодных волков, увидели новое зимовье. Один, самый смелый волк, говорит:

— Пойду-ка я, братцы, посмотрю, кто в этом зимовье живет. Если скоро не вернусь, прибегайте на выручку.

Вошел волк в зимовье и прямо на барана угодил.

Барану деваться некуда. Забился баран в угол, заблеял страшным голосом:

— Бэ-э-э!.. Бз-э-э!.. Бэ-э-э!..

Петух увидел волка, слетел с жердочки, крыльями захлопал:

— Ку-ка-ре-ку-у!..

Соскочил кот с печи, зафыркал, замяукал:

— Мя-у-у!.. Мя-у-у!.. Мя-у-у!..

Набежал бык, рогами волка в бок:

— У-у-у!.. У-у-у!.. У-у-у!..

А свинья услыхала, что наверху бой идет, вылезла из подполья и кричит:

— Хрю!.. Хрю!.. Хрю! Кого тут съесть?

Туго пришлось волку, едва жив из беды вырвался. Бежит, товарищам кричит:

— Ой, братцы, уходите! Ой, братцы, бегите!

Услыхали волки, пустились наутек.

Бежали час, бежали два, присели отдохнуть, красные языки вывалили.

А старый волк отдышался, им говорит:

— Вошел я, братцы мои, в зимовье, вижу — уставился на меня страшный да косматый.

Наверху захлопало, внизу зафыркало!

Выскочил из угла рогатый, бодатый — мне рогами в бок!

А снизу кричат: «Кого тут съесть?» Не взвидел я свету — и вон…

Ой, бежимте, братцы!..

Поднялись волки, хвосты трубой только снег столбом.

ЛИСА И ГУСИ

Пришла однажды лиса на лужок.

А на лугу были гуси.

Хорошие гуси, жирные.

Обрадовалась лиса и говорит:

— Вот я сейчас всех вас съем!

А гуси говорят:

— Ты, лиса, добрая! Ты, лиса, хорошая, не ешь, пожалей нас!

— Нет! — говорит лиса, — не буду жалеть, всех съем!

Что тут делать?

Тогда один гусь говорит:

— Позволь, лиса, нам песню спеть, а потом ешь нас!

— Ну, ладно, — говорит лиса, — пойте!

Стали гуси в ряд и запели:

Га!

Га-га!

Га-га-га!

Га-га-га-га!

Они и теперь поют, а лиса ждет, когда они кончат.

ЛИСА И КОЗЕЛ

Бежала лиса по дороге, на ворон зазевалась и упала в колодец. Воды в колодце немного, утонуть не утонешь, а выскочить — не выскочишь.

Сидит лиса, горюет. Что тут делать?

Вот идет по той же, дороге козел, головой помахивает, бородой потряхивает, по сторонам поглядывает.

От нечего делать заглянул козел в колодец. Увидел там лису и спрашивает:

— Здорово, лисонька! Что ты тут делаешь?

— Да вот отдыхаю. На верху-то жарко, а тут и прохладно, и водицы холодненькой сколько хочешь.

А, козлу давно пить хочется.

— Да хороша ли вода-то?

— Вода-то хороша, — отвечает лиса. — Да ты прыгай сюда, — вот и попробуешь. Места нам и двоим хватит.

Козел сдуру и прыгнул. Воду замутил, чуть лису не задавил.

Рассердилась лиса, бранится:

— Ишь, бородатый, и прыгнуть не сумел — всю забрызгал.

Вскочила лиса козлу на спину, со спины на рога, да и вон из колодца. Только козел ее и видел.

Сидит козел в колодце. До вечера досидел, не знает, как выбраться.

Хватился хозяин козла, пошел искать. Искал, искал, насилу нашел. Веревку принес и козла из колодца вытащил.

** СМОЛЯНОЙ БЫЧОК

Жили-были дедушка да бабушка. Была у них внучка Танюшка. Сидели они один раз у своего дома, а мимо пастух стадо коров гонит. Коровы всякие: и рыжие, и пестрые, и черные, и белые. А с одной коровой рядом бежал бычок — черненький, маленький. Где припрыгнет, где прискачет. Очень хороший бычок.

Танюшка и говорит:

— Вот бы нам такого теленочка.

Дедушка думал-думал и придумал: достану для Танюшки теленочка. А где достанет — не сказал.

Вот настала ночь. Бабка легла спать. Танюшка легла спать, кошка легла спать, собака легла спать, куры легли спать, только дедушка не лег. Собрался потихоньку, пошел в лес.

Пришел в лес, наковырял с елок смолы, набрал полное ведро и вернулся домой.

Бабка спит, Танюшка спит, кошка спит, собака спит, куры тоже уснули, один дедушка не спит — теленочка делает. Взял он соломы, сделал из соломы бычка. Взял четыре палки, сделал ноги. Потом приделал головку, рожки, а потом всего смолой вымазал, и вышел у дедушки смоляной бычок, черный бочок. Посмотрел дедушка на бычка — хороший бычок. Только чего-то у него не хватает. Чего же это у него не хватает? Стал дедушка рассматривать рожки есть, ножки есть, а вот хвоста-то нет! Ваял дедушка веревочку, приладил и хвост. И только успел хвост приладить — глядь! — смолимой бычок сам в сарай побежал.

Встали утром Танюшка с бабушкой, вышли во двор, а по двору гуляет смоляной бычок, черный бочок. Обрадовалась Танюшка, нарвала травы, стала смоляною бычка кормить. А потом повела бычка пасти. Пригнала на крутой бережок, на зеленый лужок, за веревочку привязала, а сама домой пошла. А бычок траву ест, хвостиком размахивает.

Вот выходит из лесу Мишка-медведь. Постоял, постоял, туда-сюда поглядел — увидел бычка. Стоят бычок к лесу задком, не шелохнется, только шкурка на солнышке блестит.

«Ишь, жирный какой, — думает Мишка — медведь, — съем бычка».

Вот медведь бочком, бочком к бычку подобрался, схватил бычка… да и прилип. А бычок хвостиком взмахнул и пошел домой. «Топ-топ!..» Испугался медведь и просит:

— Смоляной бычок, соломенный бочок, отпусти меня в лес!

А бычок шагает, медведя за собой тащит.

А на крылечке и дедушка, и бабушка, и Танюшка сидят, бычка встречают. Смотрят а он медведя привел.

Вот так бычок! говорит дедушка. — Смотри, какого здоровенного медведя привел. Сошью теперь себе медвежью шубу.

Испугался медведь и просит:

— Дедушка, бабушка, внучка Танюшка, не губите меня, отпустите меня, я вам за это из лесу меду принесу.

Выпростал дедушка медвежьи лапы из бычковой спины. Бросился медведь в лес. Только его и видели.

Вот на другой день Танюшка опять погнала бычка пастись. Бычок траву ест, хвостиком помахивает. Вот выходит из лесу волчище серый хвостище. Кругом осмотрелся — увидал бычка. Подкрался волк, зубами щелк, да и вцепился бычку в бок, вцепился да и завяз в смоле. Волк туда, волк сюда, волк и так и этак. Не вырваться серому. Вот и стал он просить бычка:

— Быченька-бычок, смоляной бочок! Отпусти меня в лес!

А бычок будто не слышит, повернулся и идет домой. «Топ-топ!» — и пришел.

Увидел старик волка и говорит:

— Эй! Вот кого сегодня бычок привел! Будет у меня волчья шуба.

Испугался волк: — Ой, старичок, отпусти меня в лес, я тебе за это мешок орехов принесу.

Выпростал дедушка волка только того и видели.

И назавтра бычок пошел пастись. Ходит по лужку, травку ест, хвостиком мух отгоняет. Вдруг выскочил из лесу зайчик-побегайчик. Смотрит на бычка удивляется: что это за бычок здесь гуляет? Подбежал к нему, тронул лапкой — и прилип.

— Ай, ай, ай! — заплакал зайчик-побегайчнк.

А бычок «топ-топ!» — привел его домой.

— Вот молодец, бычок! — говорит дедушка. Сошью теперь Танюшке рукавички заячьи.

А заинька просит:

— Отпустите меня. Я вам капустки принесу да ленточку красную для Танюшки.

Выпростал старик зайчишкину лапку. Ускакал заинька.

Вот под вечер сели дедушка, да бабушка, да внучка Танюшка на крылечке — глядят: бежит медведь к ним на двор, несет целый улей меду — вот вам!

Не успели мед взять, как бежит серый волк, несет мешок орехов — пожалуйста!

Не успели орехи взять, как бежит заинька— кочан капусты несет да ленточку красную для Танюшки — возьмите скорее! Никто не обманул.

ЖИХАРКА[11]

Жили-были в избушке кот, петух да маленький человечек — Жихарка. Кот c петухом на охоту ходили, а Жихарка домовничал.

Обед варил, стол накрывал, ложки раскладывал. Раскладывает да приговаривает: — Эта простая ложка — котова, эта простая ложка — Петина, а эта не простая, точеная, ручка золоченая, — это Жихаркина. Никому ее не отдам.

Вот прослышала лиса, что в избушке Жихарка один хозяйничает, и захотелось ей жихаркиного мясца попробовать.

Кот да петух, как уходили на охоту, всегда велели Жихарке двери запирать. Запирал Жихарка двери. Все запирал, а один раз и забыл. Справил Жихарка все дела, обед сварил, стол накрыл, стал ложки раскладывать, да и говорит: Эта простая ложка котова, эта простая ложка Петина, а эта не простая, точеная, ручка золоченая, — Жихаркина. Никому ее не отдам.

Только хотел ее на стол положить, а по лестнице — топ-топ-топ.

Лиса идет!

Испугался Жихарка, с лавки соскочил, ложку на пол уронил — и поднимать некогда, — да под печку и залез. А лиса в избушку вошла, глядь туда, глядь сюда — нет Жихарки.

«Постой же, — думает лиса, — ты мне сам скажешь, где сидишь».

Пошла лиса к столу, стала ложки перебирать: — Эта ложка простая Петина, эта ложка простая — котова, а эта ложка не простая — точеная, ручка золоченая, — эту я себе возьму.

А Жихарка-то под печкой во весь голос:

— Ай, ай, ай, не бери, тетенька, я не дам!

— Вот ты где, Жихарка!

Подбежала лиса к печке, лапку в подпечье запустила, Жихарку вытащила, на спину перекинула — да в лес.

Домой прибежала, печку жарко истопила: хочет Жихарку изжарить да съесть.

Взяла лиса лопату. — Садись, — говорит, — Жихарка.

А Жихарка маленький, да удаленький. На лопату сел, ручки-ножки растопырил — и в печку-то и ней дет.

— Не так сидишь, — говорит лиса.

Повернулся Жихарка к печи затылком, ручки-ножки растопырил — в печку-то и нейдет. — Да не так, — лиса говорит.

— А ты мне, тетенька, покажи, я ведь не умею.

Экой ты недогадливый! Лиса Жихарку с лопаты сбросила, сама на лопату прыг, в кольцо свернулась, лапки спрятала, хвостом накрылась. А Жихарка ее толк в печку да заслонкой прикрыл, а сам скорей вон из избы да домой.

А дома-то кот да петух плачут, рыдают: Вот ложка простая — котова, вот ложка простая — Петина, а нет ложки точеной, ручки золоченой, да и нет нашего Жихарки, да и нет нашего маленького!

Кот лапкой слезы утирает, Пети крылышком подбирает.

Вдруг по лестнице — тук-тук-тук. Жихарка бежит, громким голосом кричит: — А вот и я! А лиса в печке сжарилась!

Обрадовались кот да петух. Ну Жихарку целовать! Ну Жихарку обнимать! И сейчас кот, петух и Жихарка в этой избушке живут, нас в гости ждут.

ПЕТУХ ДА СОБАКА

Жил старичок со старушкой, и жили они в большой бедности. Всех животов у них только и было, что петух да собака, да и тех они плохо кормили.

Вот собака и говорит петуху: «Давай, брат Петька, уйдем в лес: здесь нам житье плохое». — «Уйдем, говорит петух, хуже не будет».

Вот и пошли они куда глаза глядят: пробродили целый день; стало смеркаться — пора на ночлег приставать. Сошли они с дороги в лес и выбрали большое дуплистое дерево. Петух взлетел на сук, собака залезла в дупло и — заснули.

Утром, только что заря стала заниматься, петух и закричал: ку-ка-ре-ку!

Услыхала петуху лиса. Захотелось ей петушьим мясом полакомиться.

Вот она подошла к дереву и стала петуха расхваливать:

«Вот петух, так петух! Такой птицы я никогда не видывала: и перышки-то какие красивые, и гребень-то какой красный, и голос-то какой звонкий!

Слети ко мне, красавчик».

— А за каким делом? — спрашивает петух.

— Пойдем ко мне в гости: у меня сегодня новоселье, и про тебя много горошку припасено.

— Хорошо, — говорит петух, — только мне одному идти никак нельзя: со мной товарищ.

«Вот какое счастье привалило! — подумала лиса, — Вместо одного петуха будет два».

— Где же твой товарищ? — спрашивает она. — Я и его в гости позову.

— Там, в дупле ночует, отвечает петух.

Лиса кинулась в дупло, а собака ее за морду цап!.. Поймала и разорвала лису.

ПРИСКАЗКА

** ГУСИ-ЛЕБЕДИ

Жили-были муж да жена. Были у них дочка Машенька да сын Ванюшка.

Собрались раз отец с матерью в город и говорят Маше:

— Ну, дочка, будь умница: никуда не уходи, береги братца. А мы вам с базара гостинцев привезем.

Вот отец с матерью уехали, а Маша посадила братца на травку под окном и побежала на улицу, к подружкам.

Вдруг откуда ни возьмись, налетели гуси-лебеди, подхватили Ванюшку, посадили на крылья и унесли.

Вернулась Маша, глядь — братца нету! Ахнула она, кинулась туда, сюда — нигде Ванюшки не видно. Кликала она, кликала братец не откликается. Стала Маша плакать, да слезами горю не поможешь. Сама виновата, сама и найти братца должна.

Выбежала Маша а в чистое поле, глянула по сторонам. Видит — метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.

Догадалась Маша, что это гуси-лебеди унесли ее братца, бросилась догонять их.

Бежала, бежала, видит стоит в поле печка. Маша к ней:

— Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Подбрось в меня дровец, — говорит печка, — тогда скажу!

Маша поскорее дровец нарубила, в печку подбросила.

Печка сказала, в какую сторону бежать.

Побежала Маша дальше.

Видит — стоит яблоня, вся румяными яблочками увешана, ветки до самой земли склонились. Маша к ней:

— Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Стряси мои яблочки, а то все ветки погнулись — стоять тяжело!

Стрясла Маша яблочки, яблоня ветки подняла, листики расправила. Маше дорогу показала. Бежит Маша дальше и видит: течет молочная речка кисельные берега. Маша к ней:

— Молочная речка — кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?

Упал в меня камень, — отвечает речка, мешает молоку дальше течь. Сдвинь его в сторону — тогда скажу, куда гуси-лебеди полетели.

Отломила Маша большую ветку, сдвинула камень. Зажурчала речка, сказала Маше, куда ей бежать, где гусей-лебедей искать.

Бежала, бежала Маша и прибежала к дремучему лесу. Стала на опушке и не знает, куда теперь идти, что делать. Смотрит — сидит под пеньком еж.

— Ежик, ежик, — спрашивает Маша, — не видал ли ты, куда гуси-лебеди полетели?

Ежик говорит: «Куда я покачусь, туда и ты иди!»

Свернулся он клубочком и покатился между елками, между березками. Катился, катился и прикатился к избушке на курьих ножках, Смотрит Маша сидит в той избушке баба-яга, пряжу прядет. А Ванюшка возле крылечка золотыми яблочками играет.

Подкралась Маша тихонько к избушке, схватила братца и побежала домой.

Немного спустя глянула баба-яга в окно: нету мальчика! Кликнула она гусей-лебедей:

— Скорей, гуси-лебеди, летите в погоню!

Взвились гуси-лебеди, закричали, полетели.

А Маша бежит, несет братца, ног под собой не чует. Глянула назад увидела гусей-лебедей… Что делать? Побежала она к молочной речке — кисельным берегам. А гуси-лебеди кричат, крыльями хлопают, нагоняют ее…

— Речка, речка, просит Маша, — спрячь нас!

Речка посадила ее с братцем под крутой бережок, от гусей-лебедей спрятала.

Гуси-лебеди Машу не увидали, мимо пролетели.

Вышла Маша из-под крутого бережка, поблагодарила речку и опять побежала.

А гуси-лебеди увидали ее — воротились, летят навстречу. Подбежала Маша к яблоне: — «Яблонька, яблонька, спрячь меня!»

Яблонька заслонила ee ветками, прикрыла листочками. Гуси-лебеди покружились, покружились, не нашли Машу и Ванюшку и пролетели мимо.

Вышла Маша из-под яблони, поблагодарила ее и опять пустилась бежать!

Бежит она, несет братца, уж недалеко и до дома… Да, на беду, гуси-лебеди снова увидали ее — и ну за ней! Гогочут, налетают, крыльями над самой головой машут — того и гляди, Ванюшку из рук вырвут… Хорошо, что печка рядом. Маша к ней:

— Печка, печка, спрячь меня!

Печка ее спрятала, заслонкой закрыла.

Гуси-лебеди к печке подлетели, давай заслонку открывать, да не тут-то было. Сунулись они в трубу, да в печку не попали, только крылья сажей вымазали. Покружились они, покружились, покричали, покричали, да так пи с чем и вернулись к бабе-яге…

А Маша с братцем вылезла из печки и пустилась домой во весь дух. Прибежала домой, умыла братца, причесала, посадила на лавочку, сама рядом с ним села.

Тут скоро и отец с матерью вернулись из города, гостинцы привезли.

БЫЧОК-ЧЕРНЫЙ БОЧОК, БЕЛЫЕ КОПЫТЦА

Жили-были муж да жена, и была у них дочка — Нюрочка-девчурочка.

Приходят к ним раз подружки и просят:

— Отпустите с нами Нюрочку-девчурочку в лес — по грибы, по ягоды!

Мать да отец говорят:

— Ступайте, только не потеряйте ее в лесу: она у нас маленькая — заблудится, одна дороги домой не найдет.

— Мы ее не потеряем!

Вот подружки и пошли в лес.

Пришли в лес, стали собирать грибы да ягоды и разбрелись в разные стороны.

Разбрелись, да и потеряли Нюрочку-девчурочку. Осталась она в лесу одна-одинешенька и стала плакать.

А в это время шла мимо баба-яга, костяная нога. Увидела она Нюрочку-девчурочку, схватила ее и потащила в свою избушку на курьих ножках.

Притащила и говорит:

— Будешь теперь на меня работать! Печку топи, дрова руби, воду носи, пряжу пряди, избу мети!

Стала Нюрочка-девчурочка жить у бабы-яги. Баба-яга с утра до ночи работать ее заставляла, досыта не кормила, ругала-бранила.

Вот раз баба-яга ушла из избушки, а Нюрочка-девчурочка сидит у окошка, пряжу прядет, сама горько плачет.

Бегут мимо овцы:

— Бе-бе-бе! О чем, девочка, так горько плачешь?

— Как же мне, овечки, не плакать! Меня баба-яга домой не пускает, досыта не кормит, бранит-ругает, целый день работать заставляет.

Баран говорит:

— Садись на меня, я тебя домой увезу!

Села Нюрочка-девчурочка на барана — он и побежал, а овечки за ним.

Вернулась баба-яга в избушку, хватилась нету Нюрочки-девчурочки!

Села она в ступу, пустилась в погоню.

Пестом погоняет, помелом след заметает.

Догнала барана, отняла Нюрочку-девчурочку и притащила назад в свою избушку на курьих ножках.

Опять заставила ее работать с утра до ночи, опять стала ругать-бранить.

Сидит раз Нюрочка-девчурочка на крыльце, прядет пряжу да плачет.

Бегут мимо козы:

— Ме-ме-ме! О чем, девочка, плачешь?

— Как же мне, козочки, не плакать! Меня баба-яга домой не пускает, бранит-ругает…

Козел говорит:

— Садись на меня, я тебя увезу от бабы-яги!

Села Нюрочка-девчурочка на козла, он и побежал.

Да не очень быстро бежал: баба-яга его догнала, Нюрочку-девчурочку отняла и опять притащила в избушку.

Как баба-яга ушла, Нюрочка-девчурочка вышла на крылечко, села на ступеньки, сидит горюет.

Идет мимо стадо коров да телят, а позади всех бычок — черный бочок, белые копытца.

Спрашивает он Нюрочку-девчурочку:

— Му-му-му! О чем горюешь?

— Как же мне, бычок — черный бочок, не горевать! Меня баба-яга к себе утащила, домой не отпускает, бранит-ругает, без отдыха работать заставляет.

— Садись на меня, я тебя домой увезу!

— Где тебе, бычок — черный бочок! Меня баран увозил — не увез, козел увозил — не увез, а ты и вовсе не увезешь; не умеешь быстро бегать.

— Баран не увез, козел не увез, а я увезу, только держись крепче за мои рожки!

Вот Нюрочка-девчурочка уселась на бычка и ухватилась за его рожки.

Бычок — черный бочок, белые копытца головой тряхнул, хвостиком махнул и побежал.

А баба-яга хватилась — Нюрочки-девчурочки опять нет!

Села баба-яга в ступу, пестом погоняет, сама покрикивает:

— Сейчас догоню! Сейчас схвачу! Домой притащу, никогда не отпущу!

Подлетела — того гляди схватит…

А бычок черный бочок скорее к грязному болотцу.

Только баба-яга подлетела да из ступы выскочила, бычок и стал по болотцу задними ногами бить; забрызгал бабу-ягу с ног до головы грязью, все глаза ей залепил.

Пока баба-яга глаза протирала да брови прочищала, бычок — черный бочок прибежал в деревню, постучал рожками в окошко и кричит:

— Му-му! Выходите скорее: я вашу Нюрочку-девчурочку от бабы-яги привез!

Вышли отец и мать, стали свою дочку обнимать, целовать, стали бычка благодарить:

— Спасибо тебе, бычок черный бочок, белые копытца, острые рожки!

** У СТРАХА ГЛАЗА ВЕЛИКИ

На краю деревушки и маленькой избушке жили бабушка-старушка, внучка-хохотушка, курочка-квохтушка да мышка-хлопотушка.

Бабушка со внучкой хозяйничали во всей избе, курочка — за печкой, а мышка в норке.

Бабушка каждый день за водой ходила, и внучка воду носила. И курочка к себе за печку воду таскала, и мышка водицу добывала. У бабушки были ведра бо-о-льшие, у внучки — поменьше, у курочки были ведерки с огурчик, у мышки ведерочки с наперсточек.

Бабушка брала воду из колодца, внучки — из колода, курочка — из лужицы, а мышка — из следа от поросячьего копытца.

Бабушка воду зачерпнет, домой понесет. А ведра-то у нее трех-тре-ех! Вода из ведер плё-ех, пле-ех! Да на землю ручейками. А внучка-то за бабушкой поторапливается. Ведерки у нее трех-трех! Водица из ведерок плех-плех, плех-плех! Да на землю струйками, струйками…

Курочка за внучкой спешит. Ведерки у нее трех-трех-трех!.. Водичка-то на землю плех-плех-плех — ниточкой, ниточкой… Мышка бежит, торопится. Ведерочки-то у нее трех трех-трех-трех! Водичка-то на землю кап-кап-кап капелькой, капелькой…

Так то вот они и носили воду,

Раз пошли они все четверо по воду. За черпнули воды, домой идут. Впереди бабушка выступает, за бабушкой внучка поспевает, за внучкой курочка спешит, за курочкой мышка бегом бежит…

А в сторонке, в зеленом садочке, под яблонькой зайка отдыхал да и задремал.

А на яблоньке, на длинной веточке, на коротеньком сучочке яблочко висело. Давно оно поспело. Надоело ему висеть.

— Эх, думает яблочко, — кто бы яблоньку тряхнул, да мне бы, спелому яблочку, помог бы с веточки упасть!

А тут и налети ветерок-непоседа. Яблоньку тряхнул, веточки качнул, а спелое яблочко с веточки бу-ух! Да зайке по носу!

Зайка спросонья вскочил… Со страху ничего не видит, ничего не понимает…

— Ой, батюшки! Охотники! Стреляют! — Да бежать…

А навстречу ему шли бабушка со внучкой, с курочкой и с мышкой. Все с ведрами, с коромыслами да с водичкой…

Зайка с перепугу, со всего разбегу, им прямо под ноги!.. Старушку повалил, внучку подкосил, курочку перевернул на спинку, мышку лапкой прижал, Да и был таков!

А у наших водоносов ведра раскатились, вода разлилась, коромысла в сторону отлетели… Шуму-то, грому… Со страху они никак не опомнятся! Насилу поднялись да домой бежать!..

Бабушка на лавку упала, внучка за бабушку схоронилась, курочка за печку забилась, а мышка в норке дрожмя-дрожит.

Бабушка сидят на лавке, со страху-то у неё в головушке помутилось. Никак она не поймет, что за зверь такой ей под ноги шарахнулся?

— Не иначе, как медведище! И как я еще, старая жива-то осталась!

Внучка у нее за спиной в голос плачет:

— Бабушка, волчище-то какой на меня наскочил! Глазищи-то, что свечки горят! Зубами щелкает, а хвост-то какой! Я думала, он съест меня!

Курочка за печкой затаилась, головку под крыло спрятала, сама себе не верит, что уцелела. «Ну и лисица, — думает, как это она меня упустила?! Ведь этакой второй лисы и не найдешь!»

А мышка под печкой в норке дрожит. Ей кот-разбойник чудится: «Ну и котище был! Откуда такой взялся?! Глазищи-то, усищи какие. Лапищей-то он меня как притянул — думала я, смерть мне! Как же я от него, от такого, да укатилась?!»

А зайка серенький в лес прибежал, под кустик забился, лежит, вздохнуть боится, а сам думу думает: «Охотники как подстерегли-то меня! И сколько их было!.. Да все с ружьями, с трещотками! Как только меня ноги унесли?! Хорошо, что дóлги выросли!»

Так-то вот, мои детушки. С той поры, с того времечка и говорят люди добрые:

— У страха глаза велики — чего нет, и то видят!

ПРИСКАЗКА

Бабушка Арина ходила в лес по малину. Малины не сыскала, а то, что насбирала, — вам в подарок прислала: Маше грибочков, Наташе — цветочков, Коле черники, Оле земляники.

Да покуда я к вам шла из корзинки все подарки растеряла, растрясла…

Взамен расскажу вам сказку старинную — не шибко короткую, да и не шибко длинную, а такую как раз, как от меня до вас!

* ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ

У старика со старухой были бык, баран, гусь да петух и свинья. Вот старик и говорит старухе:

— А что, старуха, с петухом-то нам нечего делать, зарежем его к празднику!

— Так что ж, зарежем.

Услышал это петух и ночью в лес убежал. На другой день старик искал, искал — не мог найти петуха.

Вечером опять говорит старухе:

— Не нашел я петуха, придется нам свинью заколоть.

— Ну, заколи свинью.

Услышала это свинья и ночью в лес убежала.

Старик искал, искал свинью — не нашел:

Придется барана зарезать!

— Ну что ж, зарежь.

Баран услышал это и говорит гусю:

— Убежим в лес, а то зарежут и тебя и меня!

И убежали баран с гусем в лес.

Вышел старик на двор нет ни барана, ни гуся. Искал, искал — не нашел:

— Что за чудо! Вся скотина извелась, один бык остался. Придется, видно быка зарезать!

— Ну что ж, зарежь.

Услышал это бык и убежал в лес.

Летом в лесу привольно.

Живут беглецы — горя не знают.

Но прошло лето, пришла зима.

Вот бык пошел к барану:

— Как же, братцы-товарищи? Время приходит студеное — надо избу рубить.

Баран ему отвечает:

— У меня шуба теплая, я и так прозимую.

Пошел бык к свинье:

— Пойдем, свинья, избу рубить!

— А по мне, хоть какие морозы — я не боюсь: зароюсь в землю и без избы прозимую.

Пошел бык к гусю:

— Гусь, пойдем избу рубить!

— Нет, не пойду. Я одно крыло подстелю, другим накроюсь — меня никакой мороз не проймет.

Пошел бык к петуху:

— Давай избу рубить!

— Нет, не пойду. Я зиму и так под елью просижу.

Бык видит: дело плохо.

Надо одному хлопотать.

— Ну, — говорит, вы как хотите, а я стану избу ставить. И срубил себе избушку один.

Затопил печку и полеживает, греется.

А зима завернула холодная — стали пробирать морозы. Баран бегал, бегал, согреться не может — и пошел к быку:

— Бз-э! Бэ-э! Пусти меня в избу!

— Нет, баран, я тебя звал избу рубить, так ты сказал, что у тебя шуба теплая, ты и так прозимуешь.

— А коли не пустишь, я разбегусь, вышибу дверь — тебе же будет холоднее.

Бык думал, думал:

«Дай пущу, а то застудит он меня».

— Ну, заходи.

Баран вошел в избу и перед печкой на лавочку лег.

Немного погодя прибежала свинья:

— Хрю! Хрю! Пусти меня, бык, погреться!

— Нет, свинья. Я тебя звал избу рубить, так ты сказала, что тебе хоть какие морозы — ты в землю зароешься.

— А не пустишь, я рылом все углы подрою, твою избу уроню! Бык подумал, подумал:

«Подроет она углы, уронет избу».

— Ну, заходи!

Забежала свинья в избу и забралась в подполье.

За свиньей гусь летит:

— Гагак! Гагак! Бык, пусти меня погреться!

Нет, гусь, не пущу. У тебя два крыла, одно подстелешь, другим оденешься — и так прозимуешь.

— А не пустишь, так я весь мох из стен вытереблю!

Бык подумал, подумал и пустил гуся.

Зашел гусь в избу и сел на шесток.

Немного погодя прибегает петух:

— Ку-ка-ре-ку! Бык, пусти меня в избу!

— Нет, не пущу. Зимуй в лесу под елью.

— А не пустишь, так я взлечу на чердак, всю землю с потолка сгребу, а избу холода напущу!

Бык пустил и петуха.

Взлетел петух в избу, сел на брус и сидит.

Вот они живут себе впятером поживают.

Узнали про это волк и медведь,

— Пойдем, — говорят, в избушку, всех поедим, сами станем там жить.

Собрались и пришли. Волк говорит медведю:

— Иди ты вперед, ты здоровый.

— Нет, я ленив, ты шустрей меня, иди ты вперед.

Волк и пошел в избушку. Только вошел — бык рогами его к стене и припер. Баран разбежался да бац-бац! — начал охаживать волка по бокам.

А свинья к подполье кричит:

— Хрю-хрю-хрю! Ножи точу, топоры точу, живого съесть волка хочу!

Гусь его за бока щиплет, а петух бегает по брусу да кричит: А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножичко здесь, и гужишко здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!

Медведь услышал крик да бежать.

А волк рвался, рвался, насилу вырвался, догнал медведя и рассказывает:

— Ну, что мне было! До смерти чуть не забили…

Как вскочил мужичище, в черном армячище, да меня ухватом к стене и припер.

А поменьше мужичишка, в сереньком армячишке, меня обухом по бокам, да все обухом по бокам.

А еще поменьше того, в беленьком кафтанишке, меня щипцами за бока хватал.

А самый маленький мужичишка, в красненьком халатишке, бегает по брусу да кричит: «А вот как, да кудак, да подайте его сюда! И ножишко здесь, и гужишко здесь… Здесь его и зарежу, здесь его и подвешу!»

А из подполья еще кто-то как закричит; «Ножи точу, топоры точу, живого съесть его хочу!»

Волк и медведь с той поры к избушке близко не подходили.

А бык, баран, гусь да петух и свинья живут там, поживают и горя не знают.

** ПРИВЕРЕДНИЦА

Жили-были муж да жена. Детей у них было всего двое — дочка Малашечка да сынок Ивашечка. Малашечка была годков десяти или поболее, а Ивашечке всего пошел третий годок.

Отец и мать в детях души не чаяли и так уж избаловали! Коли дочери что наказать надо, то они не приказывают, а просят. А потом ублажaть начнут:

— Мы-до тебе и того дадим, и другого добудем!

А уж как Малашечка испривередничалась, так такой другой не то что на селе, а чай и в городе не было! Ты подай ей хлебца не то что пшеничного, а сдобненького — на ржаной Малашечка и смотреть не хочет! А испечёт мать пирог-ягодник, так Малашечка говорит; «Кúсел, давай медку!» Нечего делать, зачерпнет мать на ложку меду и весь на дочернин кусок ухнет. Сама же с мужем ест пирог без меду: хоть они и с достатком были, а сами так сладко есть не могли.

Вот раз понадобилось им а город ехать, они и стали Малашечку ублажать, чтобы не шалила, за братом смотрела, а пуще всего, чтобы его из избы не пускала.

— А мы-де тебе за это пряников купим, да орехов каленых, да платочек на голову, да сарафанчик с дутыми пуговками.

Это мать говорила, а отец поддакивал.

Дочка же речи их в одно ухо впускала, а в другое выпускала. Вот отец с матерью уехали. Пришли к ней подруги и стали звать посидеть на травке-муравке. Вспомнила было девочка родительский наказ, да подумала: «Не велика беда, коли выйдем на улицу!» А их изба была крайняя к лесу.

Подруги пошли в лес, и она за ними. Села С Ванюшкой на травку и стала было ему веночек плести, да позвали ее подружки в коршуны играть, она побежала, да и заигралась.

Вернулась к брату. Ой, брата нет, и местечко, где сидел, уже остыло, только травка помята.

Что делать? Бросилась к подругам, — та не знает, другая не видела. Взвыла Малашечка, побежала куда глаза глядят брата отыскивать; бежала, бежала, бежала, набежала в поле на печь.

— Печь, печурка! Не видала ли ты моего братца Ивашечку?

— Девочка, поешь моего ржаного хлеба, — не брезгуй угощением — тогда скажу.

— Вот, стану я ржаной хлеб есть! Я у матушки да у батюшки и на пшеничный не гляжу!

— Эй, привередница, ешь хлеб, а пироги впереди! — сказала ей печь.

Малашечка рассердилась и побежала далее. Бежала, бежала, устала, села под дикую яблоню и спрашивает кудрявую:

— Не видала ли, куда братец Ивашечка делся?

А яблоня в ответ:

— Поешь моего кислого яблочка, может, тогда и скажу!

— Вот, стану я кислицу есть! У моих батюшки да матушки садовых много — и то ем по выбору!

Покачала яблоня кудрявой вершиной да и говорит:

— Давали голодной Маланье оладьи, а она говорит: «Испечены неладно!»

Малаша побежала далее. Вот бежала она, бежала, набежала на молочную реку, на кисельные берега и стала речку спрашивать:

— Речка-река! Не видала ли ты моего братца Ивашечку?

А речка ей и ответ:

— Поешь, девочка, моего овсяного киселька с молочком, не побрезгуй, — тогда, может быть, дам весточку и о брате.

— Стану я есть твой кисель с молоком! У моих у батюшки и у матушки и сливочки не в диво!

— Эх, ты, девочка-привередница! Не пришлось бы покаяться!.,

Привередница не стала и слушать речку, побежала дальше. Долго бежала она, ища Ивашечку; наткнулась на ежа, хотела его оттолкнуть, да побоялась наколоться, и вздумала с ним заговорить:

— Ежик, ежик, не видал ли ты моего братца?

А ежик ей в ответ:

— Видел я, девочка, стаю серых гусей, пронесли они в лес на себе малого ребёнка в красной рубашечке.

— Ах, это-то и есть мой братец Ивашечка! — завопила девочка-привередница. — Ежик-голубчик, скажи мне куда они его пронесли?

Сказал ей еж, что в этом дремучем лесу живет Баба-Яга, в избушке на курьих ножках; наняла она серых гусей, что она им прикажет, то гуси и делают.

Малашечка тут стала ежа просить, ежа ласкать:

— Ежик ты мой рябенький, ежик игольчатый! Доведи меня до избушки на курьих ножках!

— Ладно, — сказал он и повел Малашечку в самую чащу. Привел ее к старой избушке на курьих ножках.

Заглянула Малашечка в отворенную дверь и видит — в углу на лавке Баба-Яга спит, да так, что с нее пар валит; от храпа ее оконницы дрожат. А у окошка Ивашечка сидит, цветочками играет.

Схватила Малашечка брата на руки да и вон из избы!

А гуси чутки. Сторожевой гусь вытянул шею, гагакнул, взмахнул крыльями, взлетел выше дремучего леса и увидел, что Малашечка с братом бежит. Закричал он, загоготал, поднял все стадо гусиное, а сам полетел к Бабе-Яге докладывать. А она спит ничего не слышит. Уж гусь ей и в то и в другое ухо кричал, а потом рассердился да как щипнет Ягу в самый нос. Вскочила Баба-Яга, схватилась за нос, а гусь стал ей докладывать

— Баба-Яга — Костяная нога! Ивашечку Малашечка домой несет!

Тут Баба-Яга расходилась, раскричалась:

— Ах вы дармоеды! За что я вас кормлю?! Подайте мне Ивашечку!

Полетели гуси вдогонку. Летят, друг с дружкой перекликаются…

Заслышала Малашечка гусиный крик, подбежала к молочной реке, кисельным берегам, низенько ей поклонилась и говорит:

— Матушка-река! Прости меня, схорони нас от диких гусей!

— Ну, теперь отведаешь моего киселька с молоком?

Усталая, голодная Малашечка в охотку поела простого овсяного киселька, а потом припала к реке и всласть напилась молоком.

— Так-то вас, привередниц, голодом учить и надо, говорит река. — Садитесь ужо под бережок, укрою я вас.

Села Малашечка с Ивашечкой под крутой бережок; прикрыла их река зеленым тростником.

Гуси налетели, покрутились над рекой, поискали брата с сестрой, поискали, да так ни с чем и воротились к Бабе-Яге.

Рассердилась, раскричалась Яга пуще прежнего:

— Подайте мне сюда сестру с братом! Летите вдогонку, а не то я с вами самими разделаюсь! Без детей не возвращайтесь!

Вот гуси снова вдогонку за детьми летят. Летят да меж собой перекликаются.

Заслышала Малашечка гусей, пуще прежнего побежала. Подбежала она к дикой яблоньке и просит:

— Матушка зеленая яблонька! Схорони ты нас, укрой от беды неминучей, от злых гусей!

А яблоня ей в ответ:

— А не побрезгуешь моим кислым яблочком?

Нечего делать, принялась девочка-привередница дикое яблочко есть, и показался дичок голодной Малаше слаще наливного садового яблочка.

А кудрявая яблонька смотрит, посмеивается:

— Вот так-то вас, причудниц, учить надо! Давеча не хотела и в рот взять, а теперь ешь над горсточкой, крошки бережешь!

Обняла яблонька ветвями брата с сестрой и посадила их в середочку, в самую густую листву.

Подлетели гуси, осмотрели яблоню нет никого! Полетали еще туда, сюда да с тем к Бабе-Яге и вернулись.

Как завидела она их порожнем, закричала, затопала, завопила на весь лес:

— Вот я вас, трутней! Вот я вас, дармоедов! Все перышки ощиплю, на ветер пущу, самих живьем проглочу!

Испугались гуси, полетели назад за Ивашечкой и Малашечкой. Летят да жалобно друг с дружкой, передний с задним, перекликаются: «Ту-та, ту-та? Ту-та не-ту?»

Стемнело в поле, ничего не видно, негде и спрятаться, а дикие гуси все ближе и ближе; а у Малашечки ножки, ручки устали — еле плетется.

Вот видит она — в поле та печь стоит, что ее ржаным хлебом потчевала. Она к печи:

— Матушка печь, укрой меня с братом от Бабы-Яги!

— То-то, девочка, слушаться бы тебе отца-матери, в лес не ходить, брата не брать; седеть дома да есть то, что и отец с матерью едят! А то «вареного не хочу, печеного не ем, а жареного и на дух не надо!»

Вот Малашечка стала печь упрашивать, умаливать: вперед-де таково не буду!

— Ну, посмотрю я. Поешь-ка пока моего ржаного хлебца!

С радостью схватила его Малашечка и ну есть да братца кормить! «Такого-то хлеба я отроду не видала, говорит, — словно пряник-коврижка!»

А печка, смеючисъ, говорит:

— Голодному и ржаной хлеб за пряник идет, а сытому к коврижка вяземская несладка! Ну, полезайте теперь в устье, да заслонитесь за слоном.

Вот Малашечка с Ивашечкой скоренько сели в печь, затворились заслоном, сидят и слушают, как гуси все ближе подлетают, жалобно друг дружку спрашивают:

— Ту-та, ту-та? Ту-та не-ту?

Вот полетали они вокруг печки. Не найдя Малашечки, опустились на землю и стали промеж себя говорить: что им теперь делать? Домой возвращаться нельзя: Яга их живьем съест. Здесь остаться тоже нельзя — она их и тут достанет!

— Разве вот что, братья, — сказал передовой вожак, — вернемся-ка мы в теплые земли, туда Бабе-Яге доступа нет!

Гуси согласились, снялись с земли и полетели далеко-далеко, за синие моря.

Отдохнувши, Малашечка схватила братца и побежала домой, а дома отец с матерью все село исходили, каждого встречного-поперечного о детях спрашивали; никто ничего не знает, лишь только пастух сказывал, что ребята в лесу играли.

Побрели отец с матерью в лес да подле села на Малашечку с Ивашечкой и наткнулись. Тут Малашечка во всем отцу с матерью повинилась, про все рассказала и обещала вперед слушаться, не перечить, не привередничать, а есть все то, что и другие едят.

Как сказала, так и сделала, а затем и сказке конец.

ЛИСА И ЖУРАВЛЬ

Лиса с журавлем подружилась. Вот и вздумала однажды лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости,

— Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж как я тебя угощу! Идет журавль на званый пир, а лиса наварила манной каши, — и размазала ее по тарелке.

Подала ее и потчует:

— Покушай, мой голубчик-куманек! Сама стряпала.

Журавль хлоп-хлоп носом, стучал, стучал, ничего не попадает. А лисица в это время лижет себе да лижет кашу — так все сама и съела. Говорит лисица журавлю:

— Не обессудь, любезный кум! Больше потчевать нечем!

— Спасибо, кума, и на этом! Приходи ко мне в гости!

На другой день приходит лиса, а журавль приготовил окрошку, наклал в кувшин с узким горлышком, поставил на стол и говорит:

— Кушай, кумушка! Не стыдись, голубушка!

Лисица начала вертеться вокруг кувшина, и так зайдет, и этак! И лизнет его, и понюхает; толку все нет как нет!

Не лезет голова в кувшин.

А журавль меж тем клюет себе да клюет, пока все не поел.

— Ну, не обессудь, кума! Больше угощать нечем!

Взяла лису досада; думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла голодная.

С тех пор и дружба у лисы с журавлем врозь.

** КОЛОСОК

Украинская сказка

Жили-были два мышонка, Круть и Верть, да петушок Голосистое горлышко. Мышата только и знали, что пели да плясали, крутились да вертелись. А петушок чуть свет поднимался, сперва всех песней будил, а потом принимался за работу.

Вот однажды подметал петушок двор и видит на земле пшеничный колосок.

— Круть, Верть, — позвал петушок, — глядите, что я нашел!

Прибежали мышата и говорят: — Нужно его обмолотить.

— А кто будет молотить? — спросил петушок.

— Только не я! — закричал один.

— Только не я! — закричал другой.

— Ладно, — сказал петушок, — я обмолочу.

И принялся за работу.

А мышата стали играть в лапту.

Кончил петушок молотить и крикнул:

— Эй, Круть, эй, Верть, глядите, сколько я зерна намолотил! Прибежали мышата и запищали в одни голос:

— Теперь нужно зерно на мельницу нести, муки намолоть.

— А кто понесет? — спросил петушок.

— Только не я! — закричал Круть.

— Только не я! — закричал Верть.

— Ладно, — сказал петушок, — я снесу зерно на мельницу. Взвалил себе на плечи мешок и пошел.

А мышата тем временем затеяли чехарду. Друг через друга прыгают, веселятся.

Вернулся петушок с мельницы, опять зовет мышат:

— Сюда, Круть, сюда, Верть! Я муку принес.

Прибежали мышата, смотрят, не нахвалятся:

— Ай да петушок! Ай да молодец! Теперь нужно тесто замесить да пироги печь.

— Кто будет месить? — спросил петушок,

А мышата опять свое:

— Только не я, — запищал Круть.

— Только не я, — запищал Верть.

Подумал, подумал петушок и говорит:

— Видно, мне придется.

Замесил он тесто, натаскал дров, затопил печь. А как печь истопилась, посадил в нее пироги.

Мышата тоже времени не теряют: песни поют, пляшут.

Испеклись пироги, петушок их вынул, выложил на стол, а мышата тут как тут. И звать их не пришлось.

— Ох, и проголодался я! — пищит Круть.

— Ох, и есть мне хочется! — пищит Верть,

Скорее сели за стол. А петушок им говорит;

— Подождите, подождите! Вы мне сперва скажите: кто нашел колосок?

— Ты нашел! — громко закричали мышата.

— А кто колосок обмолотил? — снова спросил петушок.

— Ты обмолотил! — потише сказали оба,

— А кто зерно на мельницу носил?

— Тоже ты, — совсем тихо ответили Круть и Верть.

— А тесто кто месил? Дрова носил? Печь топил? Пироги кто пек?

— Все ты. Все ты, — чуть слышно пропищали мышата.

— А вы что делали?

Что сказать в ответ! И сказать нечего. Стали Круть и Верть вылезать из-за стола, а петушок их не удерживает.

Не за что таких лодырей и лентяев пирогами угощать!

ЛЕСНОЙ МИШКА И ПРОКАЗНИЦА МЫШКА

Латышская сказка

Медведь — Лесной Мишка всю зиму спал в своей снежной берлоге и сосал лапу. А снилось ему лето и соты, полные меда.

Тут же рядом в норке жила Мышка-Проказница. Однажды она случайно забежала в медвежью берлогу да заблудилась там и попала к Медведю в ухо.

Медведь проснулся, закрыл лапой ухо и поймал Проказницу.

— Мое ухо — нора для тебя, что ли? Вот раздавлю тебя сейчас, как ягоду малину!

— Не дави меня, Мишка, — стала жалобно просить Проказница, — лучше отпусти меня, я тебе пригожусь!

Лесной Мишка посмеялся над. Проказницей: ну на что она может ему пригодиться? Но все же отпустил.

Прошло немного времени. Медведь темной ночью вылез из берлоги, побрел по лесу да и угодил в ловушку.

Рвался он из петли что было силы, но вырваться не мог. Конец пришел Лесному Мишке!

Медвежий рев разбудил Мышку-Проказницу. Она выскочила из своей норки посмотреть: почему Медведь так ревет? Смотрит, а ее силач-сосед в ловушке.

Мышка подбежала, перегрызла петлю и освободила Медведя.

С тех пор Лесной Мишка всегда зовет Мышку-Проказницу погостить в его берлоге и даже разрешает погреться в его косматом ухе.

КАК СОБАКА ДРУГА ИСКАЛА

Мордовская сказка

Давным-давно в лесу жила собака. Одна — одинешенька. Скучно ей было. Захотелось собаке друга себе найти. Такого друга, который никого не боялся бы.

Встретила собака в лесу зайца и говорит ему:

— Давай, зайка, с тобой дружить, вместе жить!

— Давай, — согласился зайка.

Вечером нашли они себе местечко для ночлега и легли спать. Ночью бежала мимо них мышь, собака услышала шорох да как вскочит, как залает громко! Заяц в испуге проснулся, уши от страха трясутся. — Зачем лаешь? — говорит собаке. Вот услышит волк, придет сюда и нас съест!

«Неважный это друг, — подумала собака, — волка боится. А вот волк, наверно, никого не боится».

Утром распрощалась собака с зайцем и пошла искать волка. Встретила его в глухом овраге и говорит: — Давай, волк, с тобой дружить, вместе жить!

— Что ж, — отвечает волк. — Вдвоем веселее будет.

Ночью легли они спать. Мимо лягушка прыгала, собака услышала да как вскочит, как залает громко. Волк в испуге проснулся и давай ругать собаку: — Ах ты, такая — разэдакая!.. Услышит медведь твой лай, придет сюда и разорвет нас.

«И волк боится, — подумала собака. — Уж лучше мне подружиться с медведем». Пошла она к медведю:

Медведь-богатырь, давай дружить, вместе жить!

— Ладно, — говорит медведь. — Пошли ко мне в берлогу.

А ночью собака услышала, как мимо берлоги уж полз, вскочила и залаяла. Медведь перепугался и ну бранить собаку:

— Перестань! Придет человек, шкуры с нас снимет.

«Ну и дела! — думает собака. И этот оказался трусливым». Сбежала она от медведя и пошла к человеку:

— Человек, давай дружить, вместе жить!

Согласился человек, накормил собаку, теплую конуру ей построил возле своей избы. Ночью собака лает, дом охраняет. А человек не ругает ее за это — спасибо говорит. С тех пор собака и человек живут вместе.

** ПЫХ

Белорусская сказка

Жили-были дедушка, бабушка да внучка Аленка. И был у них огород. Росли в огороде капуста, свеколка, морковка и репка желтенькая.

Захотелось однажды дедусе репки покушать. Вышел он в огород. Идет-идет, а в огороде жарко да тихо, только пчелки жужжат да комарики звенят.

Прошел дед грядку с капустой, прошел грядку со свеколкой, прошел грядку с морковкой. А вот и репка растет.

Только наклонился, чтоб репку вытащить, а с грядки кто-то как зашипит на него: — Пшш-ппы-ы-хх! Пшш-шш-ы-хх! Не ты ли это дедка? Не за репкой ли пришел?

Испугался дед и бежать. Бежит мимо морковки, бежит мимо свеколки… аж пятки сверкают. Еле-еле до хаты добрался. Сел на лавку, отдышаться никак не может.

— Ну, что, дед, принес репку?

— Ох, бабка, там такой зверь страшный сидит, что я еле ноги унес!

— Да полно, дед! Я сама пойду, уж, верно, репку принесу…

И пошла бабка в огород, а в огороде жарко да тихо, только пчелки жужжат да комарики звенят.

Шла-шла бабка мимо грядки с капустой, мимо грядки со свеколкой, мимо грядки с морковкой.

Идет бабка, торопится…

А вот и репка. Нагнулась бабка, чтобы репку вытащить, а из борозды как зашипит на нее кто-то:

— Пшш-ппы-ы-хх! Пшш-пыы-ыхх! Не ты ли это, бабка? Не по репку ли пришла?

Испугалась бабка да бежать.

Бежалa-бежала она мимо морковки, мимо свеколки, бежала мимо капусты. Еле-еле до хатки добралась. Села на лавку, тяжело дышит, отдышаться не может.

— Ой, дедка, твоя правда! Кто-то там под кустом сидит, страшный такой, и пыхтит. Еле-еле ноги унесла!

Поглядела на дедку с бабкой внучка Аленка, пожалела их и говорит:

— Я принесу репку!

Пошла Аленка в огород. А в огороде жарко да тихо, только пчелки жужжат да комарики звенят.

Шла-шла и пришла к тому месту, где репка росла.

И только наклонилась она, чтоб репку вытащить, а с грядки как зашипит кто-то:

— Пшш-ппы-ы-хх! Пшш-ппы-ы-хх! Не Аленка ли это? Не по репку ли пришла?

3асмеялась тут Аленка и как крикнет звонким голоском:

— Так! Это я, Алёнка! Бабке с дедкой за репкой пришла.

A на грядке кто-то снова как запыхтит:

— Пшш-ы-хх! Пшш-ы-хх!

Нагнулась Аленка над грядкой; чтоб разглядеть, кто там такой страшный сидит, и вдруг увидела: лежит на грядке какой-то колючий клубочек, глазками-бусинками поблескивает и пыхтит: Пшштты-ы-хх!

Засмеялась девочка:

— Ах ты ежик, ежик колючий! Это ту дедушку с бабушкой напугал? Это ты их домой прогнал?

А ежик вытянул кверху острую мордочку и опять:

— Пшш-ппы-ы-хх! Пшш-ппы-ы-хх!!

Потянула Аленушка репку раз, потянула другой и третий и вытянула репку. Да такую большую, круглую да желтенькую. Сладкую-пресладкую, Взяла Аленка репку, ежика в передничек положила — и домой. Бежала мимо морковки, бежала мимо свеколки, бежала мимо капусты. Быстро-быстро бежала! И мигом к своей хатке прибежала. А навстречу ей дедка с бабкой вышли, и спрашивают:

— А где же репка?

— А вот вам и репка!

Обрадовались гут дедка с бабкой:

Ну и внучка у нас! Ну и Аленушка! Молодец девочка!

— А как же зверь этот — Пых страшный? Не испугалась ты его?

Раскрыла тут Аленка передничек: — А вот вам и Пых!

3асмеялись старички:

— Ну и молодец Аленка! Ну и смелая девчонка!

Ш. ПЕРРО

** КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Жила была в одной деревне маленькая девочка, такая хорошенькая, что лучше ее и на свете не было. Мать любила ее без памяти, а бабушка еще больше.

Ко дню рождения внучки подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой, нарядной красной шапочке.

Соседи так про нее и говорили:

— Вот Красная Шапочка идет!

Как-то раз испекла мама пирожок и сказала дочке:

— Сходи-ка ты, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла, да узнай, здорова ли она.

Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке, в другую деревню. Идет она лесом, а на встречу ей — серый Волк.

Очень захотелось ему съесть Красную Шапочку, Да только он не посмел — где-то близко стучали топорами дровосеки. Облизнулся Волк и спрашивает девочку:

— Куда ты идешь, Красная Шапочка?

А Красная Шапочка еще не знала, как это опасно — останавливаться в лесу и разговаривать с волками. Поздоровалась она с Волком и говорит:

— Иду к бабушке и несу ей вот этот пирожок и горшочек масла,

— А далеко ли живет твоя бабушка? — спрашивает Волк.

— Довольно далеко, отвечает Красная Шапочка. — Вон в той деревне, за мельницей, в первом домике с краю.

— Ладно, — говорит Волк, — я тоже хочу проведать твою бабушку. Я по этой дороге пойду, а ты ступай по той. Посмотрим, кто из нас раньше придет.

Сказал это Волк и побежал что было духу по самой короткой дорожке. А Красная Шапочка пошла по самой длинной дороге. Шла она не торопясь, по пути то и дело останавливалась, рвала цветы и собирала в букеты.

Не успела она еще и до мельницы дойти, а Волк уже прискакал к бабушкиному домику и стучится в дверь, — Тук-тук!

— Кто там? спрашивает бабушка.

— Это я, внучка ваша, Красная Шапочка, — отвечает Волк тоненьким голоском. Я к вам в гости пришла, пирожок принесла и горшочек масла.

А бабушка была в это время больна и лежала в постели. Она подумала, что это и в самом деле Красная Шапочка, и крикнула: Дерни за веревочку, дитя мое, — дверь и откроется!

Волк дернул за веревочку — дверь и открылась.

Бросился Волк на бабушку и разом проглотил ее.

Он был очень голоден, потому что три дня ничего не ел.

Потом закрыл дверь, улегся на бабушкину постель и стал поджидать Красную Шапочку. Скоро она пришла и постучалась:

— Тук-тук!

— Кто там? — спрашивает Волк.

А голос у него грубый, хриплый.

Красная Шапочка испугалась было, но потом подумала, что бабушка охрипла от простуды и оттого у нес такой голос,

— Это я, внучка ваша, — говорит Красная Шапочка. — Принесла вам пирожок и горшочек масла.

Волк откашлялся и сказал потоньше:

— Дерни за веревочку, дитя мое, — дверь и откроется.

Красная Шапочка дернула за веревочку дверь и открылась.

Вошла девочка в домик, а Волк спрятался под одеяло и говорит:

— Положи-ка, внучка, пирожок на стол, горшочек на полку поставь, а сама приляг рядом со мной. Ты, верно, очень устала.

Красная Шапочка прилегла рядом с Волком и спрашивает:

— Бабушка, почему у вас такие большие руки?

— Это чтобы покрепче обнять тебя, дитя мое.

— Бабушка, почему у вас такие большие уши?

— Чтобы лучше слышать, дитя мое.

— Бабушка, почему у вас такие большие глаза?

— Чтобы лучше видеть, дитя мое.

— Бабушка, почему у вас такие большие зубы?

— А это чтоб скорее съесть тебя, дитя мое!

Не успела Красная Шапочка и охнуть, как злой Волк бросился на нее и проглотил вместе с башмачками и красной шапочкой.

Но, по счастью, в это самое время проходили мимо домика дровосеки с топорами на плечах.

Услышали они шум, вбежали в домик и убили Волка. А потом распороли ему брюхо, и оттуда вышла Красная Шапочка, а за ней и бабушка обе целые и невредимые.

КАК ОСЕЛ ПЕТЬ ПЕРЕСТАЛ

Итальянская сказка

В давние времена осел, как рассказывает сказка, пел получше тенора.

Однажды собрались все звери на совет, а лев, который был у них царем, спросил:

— Кто из вас самый красивый?

— Я, йя! — сразу же закричал осел.

— Хорошо, ты самый красивый. А кто же самый сильный?

— Я, йя! — закричал осел, раньше, чем остальные звери успели раскрыть рты.

— Ладно, — сказал лев. — А кто же здесь самый глупый?

— Я, йя, йя! — второпях заревел осел, испугавшись, как бы его не опередили.

Все звери так и покатились со смеху, а бедняга осел от стыда потерял свой красивый голос.

С тех пор он только и умеет реветь: «Я, йя, йя!»

* ДВА ЖАДНЫХ МЕДВЕЖОНКА

Венгерская сказка

По ту сторону стеклянных гор, за шелковым лугом, стоял исхоженный, невиданный густой лес. В этом исхоженном, невиданном густом лесу, в самой его чаще, жила старая медведица. У нее было два сына. Когда медвежата выросли, они решили, что пойдут по свету искать счастья.

Поначалу пошли они к матери и, как положено, распрощались с ней. Обняла старая медведица сыновей и наказала им никогда не расставаться друг с другом. Обещали медвежата исполнить наказ матери и тронулись в путь-дорогу.

Шли они, шли. И день шли и другой шли. Наконец все припасы у них кончились. Медвежата проголодались.

Понурые брели они рядышком.

— Эх, братик, до чего же мне есть хочется! пожаловался младший.

— И мне хочется! — сказал старший.

Так они все шли да шли и вдруг нашли большую круглую головку сыра. Хотели было поделить ее поровну, но не сумели. Жадность одолела медвежат: каждый боялся, что другому достанется больше. Спорили они, рычали, и вдруг подошла к ним лиса.

— О чем вы спорите, молодые люди? спросила лиса.

Медвежата рассказали ей о своей беде.

— Какая же это беда! сказала лисица. — Давайте я вам поделю сыр поровну: мне что младший, что старший — все одно.

— Вот хорошо-то! — обрадовались медвежата. — Дели!

Лиса взяла сыр и разломила его на две части. Но расколола головку так, что один кусок это даже на глаз было видно был больше другого.

Медвежата закричали:

— Этот больше!

Лиса успокоила их:

— Тише, молодые люди! И эта беда не беда. Сейчас я все улажу.

Она откусила добрый кусок от большей части и проглотила его. Теперь большим стал меньший кусок.

— И так неровно! — забеспокоились медвежата.

— Ну, полно! — сказала лиса. — Я сама знаю свое дело!

И она откусила кусок от большей части. Теперь больший кусок стал меньшим.

— И так неровно! — закричали медвежата.

— Да будет вам! сказала лиса, с трудом ворочай языком, так как рот ее был набит вкусный сыром, — Еще самую малость — и будет поровну.

Лиса продолжала делить сыр.

А медвежата только черными носами водили туда-сюда, туда-сюда — от большого куска к меньшему, от меньшего — к большему.

Пока лисица не наелась досыта, она все делила и делила.

Но вот куски сравнялись, а медвежатам почти и сыра не осталось: два крохотных кусочка.

— Ну что ж, — сказала лиса, — хоть и помалу, да зато поровну!!

Приятного вам аппетита, медвежата! — И, помахав хвостом, она убежала.

Так-то вот бывает с теми, кто жадничает!

БРАТЬЯ ГРИММ

** ЗАЯЦ И ЕЖ

Этой сказке вы, пожалуй, не поверите.

Однако мой дедушка, рассказывая ее, всегда говорил:

— Не все в сказке выдумка. Есть в ней и правда. А то зачем бы стали люди ее рассказывать?

Начиналась эта сказка так…

Однажды в ясный, солнечный денек стоял еж у дверей своего дома, сложив руки на животе, и напевал песенку.

Пел он свою песенку, пел и вдруг решил:

«Пойду-ка я в поле, на брюкву посмотрю. Пока, — думает, — моя жена-ежиха детей моет да одевает, я успею и в поле побывать, и домой вернуться».

Пошел еж и встретился по дороге с зайцем, который тоже шел в поле на свою капусту поглядеть.

Увидел еж зайца, поклонился ему и говорит приветливо:

— Здравствуйте, уважаемый заяц. Как вы поживаете?

А заяц был очень важный и гордый.

Вместо того чтобы вежливо поздороваться с ежиком, он только головой кивнул и сказал грубо:

— Что это ты, еж, в такую рань по полю рыщешь?

— Я погулять вышел, — говорит еж.

— Погулять? — спросил заяц насмешливо. А по-моему, на таких коротеньких ножках далеко не уйдешь.

Обиделся еж на эти слова. Не любил он, когда говорили о его ногах, которые и вправду были коротенькие и кривые.

— Уж не думаешь ли ты, — спросил он зайца, — что твои заячьи ноги бегают быстрее и лучше?

— Разумеется, — говорит заяц.

— А не хочешь ли со мной вперегонки побежать? — спрашивает еж;

— С тобой вперегонки? — говорит заяц. — Не смеши меня, пожалуйста. Неужели же ты на своих кривых ногах меня обгонишь?

— А вот увидишь, — отвечает еж. — Увидишь, что обгоню.

— Ну, давай побежим, — говорит заяц.

— Подожди, говорит еж. Сначала я схожу домой, позавтракаю, а через полчаса вернусь на это место, тогда и побежим. Ладно?

— Ладно, — сказал заяц.

Пошел еж домой. Идет и думает:

«Заяц, конечно, быстрее меня бегает. Но, он глуп, а я умен. Я его перехитрю».

Пришел еж домой и говорит жене:

— Жена, одевайся поскорее, придется тебе со мной в поле идти.

— А что случилось? — спрашивает ежиха.

Да вот мы с зайцем поспорили, кто быстрее бегает, я или он. Я должен зайца обогнать, а ты мне в этом деле поможешь.

Что ты, с ума сошел? — удивилась ежиха. — Куда же тебе с зайцем тягаться! Он тебя сразу обгонит.

— Не твое дело, жена, — сказал еж. — Одевался да пойдем. Я знаю, что делаю.

Оделась жена и пошла с ежом в поле.

По дороге еж и говорит жене:

— Мы побежим с зайцем вот по этому длинному полю. Заяц побежит по одной борозде, а я по другой. А ты, жена, стань в конце поля, у моей борозды. Как только подбежит к тебе заяц, ты крикни: «Я уже здесь!» Поняла? Поняла, — отвечает жена.

Так они и сделали. Отвел еж ежиху на конец своей борозды, а сам вернулся на то место, где оставил зайца.

— Ну что ж, — говорит заяц, — побежим?

— Побежим, — говорит еж.

Стали они каждый у начала своей борозды.

— Раз, два, три! — крикнул заяц. И побежали оба со всех ног.

Пробежал еж шага три-четыре, а потом тихонько вернулся на свое место и сел. Сидит и отдыхает. А заяц все бежит и бежит. Добежал до конца своей борозды, а тут ежиха ему и крикнула:

— Я уже здесь!

А надо сказать, что еж и ежиха очень похожи друг на друга. Удивился заяц, что еж его обогнал.

— Бежим теперь обратно, — говорит он ежихе, — Раз, два, три!

И помчался заяц назад быстрее прежнего. А ежиха осталась сидеть на своем месте.

Добежал заяц до начала борозды, а еж ему кричит:

— Я уже здесь!

Еще больше удивился заяц.

— Бежим еще раз, — говорит он ежу.

— Ладно, — отвечает еж. — Если хочешь, побежим еще раз.

Побежали еще и еще раз.

Так семьдесят три раза бегал заяц туда и обратно. А еж все его обгонял.

Прибежит заяц к началу борозды, а еж ему кричит: «Я уже здесь!»

Побежит заяц обратно к концу борозды, а ежиха ему кричит: «Я уже здесь!»

На семьдесят четвертый раз добежал заяц до середины поля и свалился на землю.

** ТРИ ПОРОСЕНКА

Английская сказка

Жили-были на свете три поросенка. Три брата. Все одинакового роста, кругленькие, розовые, с одинаковыми веселыми хвостиками. Даже имена у них были похожи. Звали поросят: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф.

Все лето они кувыркались в зеленой траве, грелись на солнышке, нежились в лужах.

Но вот наступила осень.

Солнце уже не так сильно припекало, серые облака тянулись над пожелтевшим лесом.

— Пора нам подумать о зиме, — сказал как-то Наф-Наф своим братьям, проснувшись рано утром. — Я весь дрожу от холода. Мы можем простудиться. Давайте построим дом и будем зимовать вместе под одной теплой крышей.

Но его братьям не хотелось браться за работу. Гораздо приятнее в последние теплые дни гулять и прыгать по лугу, чем рыть землю и таскать камни.

— Успеется! До зимы еще далеко. Мы еще погуляем, — сказал Ниф-Ниф и перекувырнулся через голову.

Когда нужно будет, я сам построю себе дом, — сказал Нуф-Нуф и лег в лужу.

— Я тоже, — добавил Ниф-Ниф,

— Ну, как хотите. Тогда и буду один строить себе дом, сказал Наф-Наф, — Я не буду вас дожидаться.

С каждым днем становилось нее холоднее и холоднее. Но Ниф-Ниф и Нуф-Нуф не торопились.

Ими думать не хотелось о работе. Они бездельничали с утра до вечера. Они только и делали, что играли в свои поросячьи игры, прыгали и кувыркались.

— Сегодня мы еще погуляем, — говорили они, а завтра с утра возьмемся за дело.

Но и на следующий день они говорили то же самое.

И только тогда, когда большая лужа у дороги стала по утрам покрываться тоненькой корочкой льда, ленивые братья взялись наконец за работу.

Ниф-Ниф решил, что проще и скорее всего смастерить дом из соломы. Ни с кем не посоветовавшись, он так и сделал. Уже к вечеру его хижина была готова.

Ниф-Ниф положил на крышу последнюю соломинку и, очень довольный своим домиком, весело запел:

Напевая эту песенку, он отправился к Нуф-Нуфу.

Нуф-Нуф невдалеке тоже строил себе домик.

Он старался скорее покончить с этим скучным и неинтересным делом. Сначала, так же как и брат, он хотел построить себе дом из соломы. Но потом решил, что в таком доме зимой будет очень холодно. Дом будет прочнее и теплее, если его построить из веток и тонких прутьев.

Так он и сделал.

Он вбил в землю колья, переплел их прутьями, на крышу навалил сухих листьев, и к вечеру дом был готов. Нуф-Нуф с гордостью обошел его несколько раз кругом и запел:

Не успел он закончить песенку, как из-за куста выбежал Ниф-Ниф.

— Ну, вот и твой дом готов! — сказал Ниф-Ниф брату — Я говорил, что мы быстро справимся с этим делом! Теперь мы свободны и можем делать все, что нам вздумается!

— Пойдем к Наф-Нафу и посмотрим, какой он себе выстроил дом! — сказал Нуф-Нуф. — Что-то мы его давно не видели!

— Пойдем посмотрим! — согласился Ниф-Ниф.

И оба брата, очень довольные тем, что им ни о больше не нужно заботиться, скрылись за кустами.

Наф-Наф вот уже несколько дней был занят постройкой. Он натаскал камней, намесил глины и теперь не спеша строил себе надежный, прочный дом, в котором можно было бы укрыться от ветра, дождя и мороза.

Он сделал в доме тяжелую дубовую дверь с засовом, чтобы волк из соседнего леса не мог к нему забраться.

Ниф-Ниф и Нуф Нуф застали брата за работой.

— Что ты строишь? — в один голос закричали удивленные Ниф-Ниф и Нуф-Нуф. — Что это, дом для поросенка или крепость?

— Дом поросенка должен быть крепостью! — спокойно ответил им Наф-Наф, продолжая работать.

— Не собираешься ли ты с кем-нибудь воевать? — весело прохрюкал Ниф-Ниф и подмигнул Нуф-Нуфу.

И оба брата так развеселились, что их визг и хрюканье разнеслись далеко по лужайке.

А Наф-Наф как ни в чем не бывало продолжал класть каменную стену своего дома, мурлыча себе под нос песенку:

— Это он про какого зверя? — спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа.

— Это я про волка! — ответил Наф-Наф и уложил еще один камень.

— Посмотрите, как он боится волка" — сказал Ниф-Ниф.

— Он боится, что его съедят! — добавил Нуф-Нуф.

И братья еще больше развеселились.

— Какие здесь могут быть волки? — сказал Ниф-Ниф.

— Никаких волков нет! Он просто трус! — добавил Нуф-Нуф.

И оба они начали приплясывать и петь:

Они хотели подразнить Наф-Нафа, но гот даже не обернулся,

— Пойдем, Нуф-Нуф, — сказал тогда Ниф-Ниф, — Нам тут нечего делать.

И два храбрых братца пошли гулять.

По дороге они пели и плясали, а когда вошли в лес, то так расшумелись, что разбудили волка, который спал под сосной.

— Что за шум? — недовольно проворчал злой и голодный волк и поскакал к тому месту, откуда доносились визг и хрюканье двух маленьких глупых поросят.

— Ну, какие тут могут быть волки! — говорил в это время Ниф-Ниф, который волков видел только на картинках.

— Вот мы его схватим за нос, будет знать! добавил Нуф-Нуф, который тоже никогда не видел живого волка.

И братья опять развеселились и запели:

И вдруг они увидели настоящего живого волка!

Он стоял за большим деревом, и у него был такой страшный вид, такие злые глаза и такая зубастая пасть, что у Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа по спинам пробежал холодок и тонкие хвостики мелко-мелко задрожали. Бедные поросята не могли даже пошевельнуться от страха.

Волк приготовился к прыжку, щелкнул зубами, моргнул правым глазом, но поросята вдруг опомнились и, визжа на весь лес, бросились наутек. Никогда еще не приходилось им так быстро бегать! Сверкая пятками и поднимая тучи пыли, они неслись каждый к своему дому.

Ниф-Ниф первый добежал до своей соломенной хижины и едва успел захлопнуть дверь перед самым носом волка.

— Сейчас же отопри дверь! — прорычал волк. — А не то я ее выломаю!

— Нет, — прохрюкал Ниф-Ниф, я не отопру!

За дверью было слышно дыханье страшного зверя.

— Сейчас же отопри дверь! — прорычал опять волк. — А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится!

Но Ниф-Ниф от страха ничего уже не мог ответить. Тогда волк начал дуть: «Ф-ф-ф-у-у-у!»

С крыши дома слетали соломинки, стены дома тряслись.

Волк еще раз глубоко вздохнул и дунул во второй раз: «Ф-ф-ф-у-у-у!»

Когда волк дунул в третий раз, дом разлетелся во все стороны, как будто на него налетел ураган.

Волк щелкнул зубами перед самым пятачком маленького поросенка. Но Ниф-Ниф ловко увернулся и бросился бежать. Через минуту он был уже у двери Нуф-Нуфа.

Едва успели братья запереться, как услышали голос волка:

— Ну, теперь я съем вас обоих!

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф испуганно поглядели друг на друга. Но волк очень устал и потому решил пойти на хитрость.

— Я передумал! сказал он так громко, чтобы его услышали в домике. Я не буду есть этих худосочных поросят! Я лучше пойду домой!

— Ты слышал? спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа. — Он сказал, что не будет нас есть! Мы — худосочные!

Это очень хорошо! — сказал Нуф-Нуф и сразу перестал дрожать.

Братьям стало весело, и они запели как ни в чем не бывало:

А волк и не думал уходить. Он просто отошел в сторонку и притаился. Ему было очень смешно. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Как ловко он обманул двух глупых, маленьких поросят!

Когда поросята совсем успокоились, волк взял овечью шкуру и осторожно подкрался к дому. У дверей он накрылся шкурой и тихо постучал.

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф очень испугались.

— Кто там? спросили они, и у них снова затряслись хвостики.

— Это я-я-я, бедная маленькая овечка! — тонким, чужим голосом пропищал волк. — Пустите меня переночевать, я отбилась от стада и очень устала!

— Пустить? — спросил брата добрый Ниф-Ниф.

— Овечку можно пустить! — согласился Нуф-Нуф. Овечка не волк!

Но, когда поросята приоткрыли дверь, они увидели не овечку, а все того же зубастого волка. Братья захлопнули дверь и изо всех j сил налегли на нее, чтобы страшный зверь не смог к ним ворваться.

Волк очень рассердился. Ему не удалось перехитрить поросят! Он сбросил с себя овечью шкуру и зарычал:

— Ну, погодите же! От этого дома сейчас ничего не останется!

И он принялся дуть. Дом немного покосился. Волк дунул второй, потом третий, потом четвертый раз. С крыши слетали листья, стены дрожали, но дом все еще стоял.

И только когда волк дунул в пятый раз, дом зашатался к развалился. Одна только дверь некоторое время еще стояла посреди развалин.

В ужасе бросились поросята бежать. От страха у них отнимались ноги, каждая щетинка дрожала, носы пересохли. Братья мчались к дому Наф-Нафа.

Волк нагонял их огромными скачками. Один раз он чуть не схватил Ниф-Нифа за заднюю ножку, но тот вовремя отдернул ее и прибавил ходу.

Волк тоже поднажал. Он был уверен, что на этот раз поросята от него не убегут.

Но ему опять не повезло.

Поросята быстро промчались мимо большой яблони, даже не задев ее. А волк не успел свернуть и налетел на яблоню, которая осыпала его яблоками. Одно твердое яблоко ударило его между глаз. Большая шишка вскочила у волка на лбу.

А Ниф-Ниф и Нуф-Нуф ни живы ни мертвы подбежали в это время к дому Наф-Нафа.

Брат впустил их в дом. Бедные поросята были так напуганы, что ничего не могли сказать. Они молча бросились под кровать и там притаились. Наф-Наф сразу догадался, что за ними гнался волк. Но ему нечего было бояться в своем каменном доме. Он быстро закрыл дверь на засов, сел на табуреточку и громко запел:

Но тут как раз постучали в дверь.

— Кто стучит? — спокойным голосом спросил Наф-Наф.

— Открывай без разговоров! раздался грубый голос волка.

— Как бы не так! И не подумаю! — твердым голосом ответил Наф-Наф.

— Ах, так! Ну, держитесь! Теперь я съем всех троих!

— Попробуй! ответил из-за двери Наф-Наф, даже не привстав со своей табуреточки. Он знал, что ему и братьям нечего бояться в прочном каменном доме.

Тогда волк втянул в себя побольше воздуха и дунул, как только мог! Но сколько он ни дул, ни один даже самый маленький камень не сдвинулся с места. Волк посинел от натуги.

Дом стоял как крепость. Тогда волк стал трясти дверь. Но дверь тоже не поддавалась.

Волк стал от злости царапать когтями стены дома и грызть камни, из которых они были сложены, но он только обломал себе когти и испортил зубы. Голодному и злому волку ничего не оставалось делать, как убираться восвояси.

Но тут он поднял голову и вдруг заметил большую широкую трубу на крыше, — «Ага! Вот через эту трубу я и проберусь в дом!» — обрадовался волк.

Он осторожно влез на крышу и прислушался. В доме было тихо. «Я все-таки закушу сегодня свежей поросятинкой», — подумал волк и, облизнувшись, полез в трубу.

Но как только он стал спускаться по трубе, поросята услышали шорох.

А когда на крышку котла стала сыпаться сажа, умный Наф-Наф сразу догадался в чем дело.

Он быстро бросился к котлу, в котором на огне закипела вода, и сорвал с него крышку.

— Милости просим! — сказал Наф-Наф и подмигнул своим братьям. Ниф-Ниф и Нуф-Нуф уже совсем успокоились и, счастливо улыбаясь, смотрели на своего умного и храброго брата.

Поросятам не пришлось долго ждать. Черный, как трубочист, волк бултыхнулся прямо в кипяток.

Никогда еще ему не было так больно! Глаза у него вылезли на лоб, вся шерсть поднялась дыбом.

С диким ревом ошпаренный волк вылетел в трубу обратно на крышу, скатился по ней на землю, перекувырнулся четыре раза через голову, проехался на своем хвосте мимо запертой двери и бросился в лес.

А три брата, три маленьких поросенка, глядели ему вслед и радовались, что они так ловко проучили злого разбойника.

А потом они запели свою веселую песенку:

С этих пор братья стали дружно жить вместе. Вот и все, что мы знаем про трех маленьких поросят Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и Наф-Нафа.

ЧЬИ РУКИ КРАШЕ

Сказка народов Индии

На берегу реки Джамны сидели три знатные женщины, плескались водой и хвастались одна перед другой своими руками.

— У меня руки красивые, — сказала одна.

— И у меня красивые и нежные! — подхватила вторая.

— А у меня красивей, чем у вас обеих! — сказала третья.

Но вот подошла к женщинам голодная, хромая старуха и попросила у них что-нибудь поесть.

Ничего не дали ей знатные женщины, спросили только:

— Скажи-ка, старая, у которой из нас руки красивее?

— Вот поем немножко, тогда скажу, — прошамкала старуха и побрела прочь.

А дальше на берегу сидела бедная крестьянка. Она до того загорела на работе в поле, что кожа у нее стала черной.

Старуха и у нее попросила милостыни: — Изголодалась я! Коли найдется у тебя какой кусочек, покорми меня!

— Бери, матушка! У меня есть немножко еды, возьми себе половину, — сказала крестьянка.

Старуха поела, выпила воды и от всей души поблагодарила крестьянку. Потом взяла ее за руку, привела к трем знатным женщинам и сказала:

— Вот теперь я скажу, чьи руки краше. Черные-пречерные руки вот этой бедной женщины, что накормила меня, голодную и хромую старуху, в тысячу раз прекраснее ваших белых-белых нежных холеных рук! — так сказала старуха и поплелась своей дорогой.

А три знатные женщины сгорели от стыда.

БРАТЬЯ

Корейская сказка

В одной деревне жил крестьянин с женой, и у них было два сына. С годами дети подрастали, а родители старели. Когда Чан Мо — так звали старшего сына — минуло двадцать лет, он женился.

Как полагается старшему сыну, Чан Мо не покинул своих престарелых родителей. Он остался жить с ними, чтобы на старости лет отец и мать не знали никаких забот.

Вскоре женился и младший брат. Его звали Чан Су. Поселился он на другом конце деревни и стал обзаводиться своим хозяйством. Нелегко ему было. Построил кое-как фанзу; Смотрит — землю пахать нечем. Достал плуг — нет денег на быка. Обзавелся быком — помещику за землю нечем платить. А тут еще и дети пошли. Но был Чан Су трудолюбив: выходил он работать на поле раньше всех соседей, а домой возвращался позже других.

Нелегко жилось младшему брату, да и старшему жилось трудно. Ведь ему приходилось заботиться не только о своих детях и жене. Надо было всегда помнить и о старых родителях.

И хоть, жили братья впроголодь и много у них было всяких забот, но жили они дружно, в согласии. Вот однажды осенью Чан Мо пересчитал свои запасы риса и подумал: «Не много у меня зерна: всего-то десять мешков…

Но ведь у младшего брата еще меньше уродилось. Надо ему помочь, да так, чтобы он не узнал об этом».

И, когда стемнело, Чан Мо взвалил на плечи мешок самого лучшего зерна и понес к дому младшего брата. По дороге встретил он какого-то человека, только не разобрал в темноте, — кого.

Принес Чан Мо к дому брата мешок, положил его и поспешил обратно. Он решил принести брату еще один мешок. Вернулся Чан Мо домой и ничего понять не может: как было у него десять мешков, так десять и осталось, не уменьшилось. Но некогда ему было раздумывать. Взвалил он еще один мешок на плечи и понес его к своему брату.

На обратном пути опять встретил он посредине дороги какого-то человека и опять в темноте не разобрал, кого.

Вернулся Чан Мо к себе — снова такая же история: как было у него десять мешков, так и осталось. Что за чудеса!

— Коли так, — решил Чан Мо, — отнесу-ка я брату еще парочку мешков. — И снова отправился по знакомой тропинке в другой конец деревни. А в это время взошла луна, осветила тропинку, и идти с ношей стало легко, как днем.

Но едва Чан Мо дошел до середины пути, как увидел, что навстречу ему идет человек и тоже с мешком на плечах. А когда человек приблизился, Чаи Мо узнал в нем младшего брата.

— Куда ты идешь так поздно? — спросил Чан Мо.

— А куда это вы идете в такое время? — спросил Чан Су.

И оба брата сразу все поняли и радостно рассмеялись.

Оказывается, Чан Су тоже в этот вечер решил помочь брату, поделиться с ним своим урожаем. И они в один и тот же вечер начали носить друг другу мешки с рисом.

Вот почему рис у Чан Мо не убывал, хотя он уже отнес брату два мешка.

Рассмеялись братья еще раз и крепко обнялись. И хотя мешки с рисом были тяжелы, но на сердце братьев было легко. Еще бы, ведь братская любовь и дружба любую тяжесть делают легкой.

БОЛЬШОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МАЛЕНЬКОГО МЫШОНКА

Сказка эскимосов Аляски

Однажды маленький мышонок отправился путешествовать. Бабушка-мышь напекла ему в дорогу лепешек и проводила до выхода из норки.

Вышел мышонок рано утром, а вернулся к вечеру.

— Ох, бабушка! — закричал мышонок, — Ведь я, оказывается, самый сильный, самый ловкий, самый храбрый во всей тундре! А я до сих пор этого не знал.

— Как же ты это узнал? — спросила бабушка.

— А вот как, — принялся рассказывать мышонок. — Вышел я из норки, шел, шел и пришел к морю. Море большое-пребольшое, волны по нему так и ходят! Но я не испугался, бросился в воду и переплыл море. Даже сам удивился, до чего же я хорошо плаваю.

— Где же твое море? — спросила бабушка.

На восток от нашей норки, — ответил мышонок.

— Знаю, знаю я это море, — сказала бабушка. — Недавно проходил там олень, топнул ногой — и в следе застоялась вода.

— Ну тогда послушай, что было дальше, — сказал мышонок. — Обсушился я на солнышке и пошел. Вижу — стоит гора, высокая-превысокая. Деревья на ее верхушке за облака цепляются. Не обходить же, думаю, гору. Разбежался я и прыгнул. И перепрыгнул гору. Даже сам удивился, как я высоко прыгаю.

И гору твою я знаю, — сказала бабушка. — За ямкой с водой стоит кочка, а на ней растет трава.

Мышонок вздохнул, но продолжал рассказывать.

— Иду я дальше, смотрю — дерутся два медведя. Белый и бурый. Ревут медведи, один другому кости ломают. Но я не испугался, бросился между ними и раскидал их в разные стороны. Даже сам удивился, что один с двумя медведями справился.

Бабушка призадумалась, а потом сказала:

— Вот кто твои медведи — белая моль да муха.

Тут мышонок горько заплакал.

— Выходит, я не сильный, не ловкий и не храбрый… Переплыл копытный след, перепрыгнул кочку, раскидал в стороны моль да муху. Только и всего!

Но бабушка засмеялась и сказала:

— Для такого глупенького, маленького мышонка и копытный след — море, и кочка — гора, и моль с мухой — медведи. Если ты всего этого не испугался, значит, ты и вправду самый сильный, самый храбрый и самый ловкий во всей тундре.

Произведения русских поэтов

И. БУНИН

А. МАЙКОВ

К. БАЛЬМОНТ

ЗА ГРИБАМИ

ВЕСЕЛАЯ ОСЕНЬ

А. ПУШКИН

А. ФЕТ

Н. НЕКРАСОВ

С. ДРОЖЖИН

А. ПУШКИН

И. НИКИТИН

ВСТРЕЧА ЗИМЫ

А. БЛОК

Ф. ТЮТЧЕВ

А. БЛОК

*ВОРОНА

А. К. ТОЛСТОЙ

А. МАЙКОВ

Е. БАРАТЫНСКИЙ

А. БЛОК

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

С. ДРОЖЖИН

ВЕСЕННЕЕ ЦАРСТВО

И. БУНИН

А.К. ТОЛСТОЙ

И. БУНИН

С. ДРОЖЖИН

А. ПУШКИН

* * *

А. ФЕТ

Ф. ТЮТЧЕВ

* * *

А. БЛОК

* * *

А. ПУШКИН

И. С. АКСАКОВ

М. ЛЕРМОНТОВ

ИЗ ГЕТЕ

ЗВЕЗДА

В. ЖУКОВСКИЙ

А. БЛОК

ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР

* * *

А. ПЛЕЩЕЕВ

** Мальчик играл и нечаянно разбил дорогую чашку. Никто не видал. Отец пришел и спросил: «Кто разбил?» Мальчик затрясся от страха и сказал: «Я».

Отец сказал: «Спасибо, что правду сказал».

* * *

** Мальчик стерег овец и, будто увидав волка, стал звать: «Помогите, волк! волк!»

Мужики прибежали и видят: неправда. Так сделал он так и два и три раза, случилось — и вправду набежал волк. Мальчик стал кричать:

«Сюда, сюда скорей, волк!» Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, не послушали его. Волк видит, бояться нечего: на просторе перерезал все стадо.

* * *

** Отец приказал сыновьям, чтобы жили в согласии; они не слушались. Вот он велел принести веник и говорит:

«Сломайте!»

Сколько они ни бились, не могли сломать. Тогда отец развязал веник и велел ломать по одному прутику.

Они легко переломали прутья поодиночке.

Отец и говорит:

«Так-то и вы: если в согласии жить будете, никто вас не одолеет; а если будете ссориться, да все врозь вас всякий легко погубит».

* * *

Митька набрал столько грибов, что ему нельзя было донести домой. Он сложил их в лесу.

На заре Митька пошел взять грибы.

Грибы унесли, и он стал плакать.

Мать ему сказала: «Что ты плачешь? Или наши лепешки поели кошки?» тогда Митьке стало смешно, он тер по лицу слезы и сам смеялся.

* * *

** Хотела галка пить. На дворе стоял кувшин с водой, а в кувшине была вода только на дне. Галке нельзя было достать.

Она стала кидать в кувшин камушки и столько наклала, что вода стала выше и можно было пить.

** ЛАСТОЧКА

Ласточка-касаточка покою не знала, день-деньской летала, соломку таскала, глинкой лепила, гнездышко вила. Свила себе гнездышко: яички носила. Нанесла яичек: с яичек не сходит, деток поджидает. Высидела детушек: детки пищат, кушать хотят. Ласточка-касаточка день-деньской летает, покою не знает; ловит мошек, кормит крошек.

Придет пора неминучая, детки оперятся, врозь разлетятся, за синие моря, за темные леса, за высокие горы. Ласточка-касаточка не знает покою: день-деньской все рыщет — милых деток ищет.

ДЯТЕЛ

Тук-тук-тук! В глухом лесу, на сосне, черный дятел плотничает. Лапками цепляется, хвостиком упирается, носом постукивает — мурашек да козявок из-за за коры выпугивает; кругом ствола обежит, никого не проглядит. Испугалися мураши: «Эти-де порядки нехороши!» Со страху корячутся, за корою прячутся — не хотят вон идти. Тук-тук-тук! Черный дятел стучит, носом кору долбит, длинный язык в дыры запускает: мурашей, словно рыбку, таскает.

** ЛИСА ПАТРИКЕЕВНА

У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое, ушки на макушке, хвостик на отлете, шубка тепленькая.

Хорошо кума принаряжена: Шерсть пушистая, золотистая; на груди жилет, на шее белый галстучек.

Ходит лиса тихохонько, к земле пригибается, будто кланяется; свой пушистый хвост носит бережно, смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает,

Роет норы, умница, глубокие; много ходов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки, мягкой травушкой полы выстланы.

Всем бы лисонька хороша была хозяюшка, да разбойница-лиса хитрая: любит курочек, любит уточек, свернет шею гусю жирному, не помилует и кролика.

ЛОШАДКА

Конь храпит, ушами прядет, глазами поводит, удила грызет, шею, словно лебедь, гнет, копытом землю роет, грива на шее волной, сзади хвост трубой, меж ушей челка, на ногах — плетка, шерсть серебром отливает. Во рту удила, на спине седло, стремена золотые, подковки стальные.

— Садись и пошел! За тридевять земель в тридевятое царство!

Конь бежит, земля дрожит, изо рта пена, из ноздрей пар валит.

Советские писатели - детям

А. ПРОКОФЬЕВ

РОДИНА

МОСКВА МОЯ

С. ПОГОРЕЛОВСКИЙ

* ПОРТРЕТ ЛЕНИНА

О. ВЫСОТСКАЯ

** ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛЕНИНА

3. РАХИМОВ

ДЕНЬ, КОГДА РОДИЛСЯ ЛЕНИН

К. ВАИШЕНКИН

** ЛЕНИНСКИЙ ПОРТРЕТ

Е. ТРУТНЕВА

О. ВЫСОТСКАЯ

** ПРАЗДНИК ОКТЯБРЯ

П. ВОРОНЬКО

** ЛУЧШЕ НЕТ РОДНОГО КРАЯ

С. МИХАЛКОВ

** КРЕМЛЕВСКИЕ ЗВЕЗДЫ

Р. САРБИ

ПРОЩАНИЕ С ЖУРАВЛЯМИ

Е. ТРУТНЕВА

ЛИСТОПАД

У. РАШИД

НАШ САД

Е. БЛАГИНИНА

СТРИЖИ

Я. АКИМ

** ПЕРВЫЙ СНЕГ

Н. САКОНСКАЯ

* ГДЕ МОЙ ПАЛЬЧИК

В. МАЯКОВСКИЙ

** ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО?

Э. МОШКОВСКАЯ

* МИТЯ — САМ

А. КОНДРАТЬЕВ

ПО НОЧАМ

М. СЕЙДЗАДЕ

М. БАСИЕВ

ВЕЧЕРОМ

М. ДЖАЛИЛЬ

РОДНИК

К. ЧУКОВСКИЙ

** АЙБОЛИТ И ВОРОБЕЙ

Р. БУХАРЕВ

КОРМУШКА

Ю. КУШАК

СЛЕТАЙТЕСЬ, ПИЧУГИ!

С. ЕСЕНИН

ПОРОША

В. БЕРЕСТОВ

* ЗАЯЧИЙ СЛЕД

С. МАРШАК

С. МАРШАК

Е. ТРУТНЕВА

ЕЛКА

Е. ЛОСЬ

СИНИЕ ДНИ

С. МАРШАК

* * *

А. БАРТО

ЕЛКА

3. АЛЕКСАНДРОВА

* ЕЛОЧКА

ПТИЧЬЯ ЕЛКА

С. МАРШАК, Д. ХАРМС

ВЕСЕЛЫЕ ЧИЖИ

С. МАРШАК

**МЯЧ

3. АЛЕКСАНДРОВА

** ДОЗОР

С. МАРШАК

ФЕВРАЛЬ

** ПОГРАНИЧНИКИ

А. ЖАРОВ

ПОГРАНИЧНИК

С. МИХАЛКОВ

** А ЧТО У ВАС?

В. БЛАГИНИНА

** МАМИН ДЕНЬ

Л. КВИТКО

* БАБУШКИНЫ РУКИ

Я. АКИМ

АПРЕЛЬ

М. БОРИСОВА

ПЕСЕНКА КАПЕЛИ

П. ВОРОНЬКО

ЖУРАВЛИ

Я. КОЛАС

** ЦВЕТОК

3. АЛЕКСАНДРОВА

** МАЙ В МОСКВЕ

ПЕРВОМАЙСКИЙ САЛЮТ

С. МИХАЛКОВ

** ДЯДЯ СТЕПА

Я. АБИДОВ

МАТЬ-ЗЕМЛЯ

Н. ГРИБАЧЕВ

ДУБОК

Я. ДЯГУТИТЕ

** РОЖЬ ПОЕТ

Я. АКИМ

Э. МОШКОВСКАЯ

* КОНДИТЕР

Э. МОШКОВСКАЯ

Е. БЛАГИНИНА

** НЕ МЕШАЙТЕ МНЕ ТРУДИТЬСЯ

А. ДЕРУЖИНСКИЙ

КРАН

Э. ОГНЕЦВЕТ

КТО НАЧИНАЕТ ДЕНЬ?

В. ЛАДЫЖЕЦ

* ГРОМ

И. МУРАВЕЙКА

САМОСВАЛ

П. МУМИН

ЯБЛОКО

К. ТАНГРЫКУЛИЕВ

МИНДАЛЬ

С. МАРШАК

** ВОТ КАКОЙ РАССЕЯННЫЙ

М. МРЕВЛИШВИЛИ

* ЗАЯЧЬЯ КРЕПОСТЬ

Я. АКИМ

ЛЕТО

К. ЧУКОВСКИЙ

** МУХА-ЦОКОТУХА

Муху за руку берет

И к окошечку ведет:

«Я злодея зарубил,

Я тебя освободил,

И теперь, душа-девица,

На тебе хочу жениться!»

Тут букашки и козявки

Выползают из-под лавки:

«Слава, слава Комару —

Победителю!»

Прибегали светляки,

Зажигали огоньки — То-то стало весело,

То-то хорошо!

Эй, сороконожки,

Бегите по дорожке,

Зовите музыкантов,

Будем танцевать!

Музыканты прибежали,

В барабаны застучали.

Бом! бом! бом! бом!

Пляшет Муха с Комаром.

А за нею Клоп, Клоп

Сапогами топ, топ!

Козявочки с червяками,

Букашечки с мотыльками.

А жуки рогатые,

Мужики богатые,

Шапочками машут,

С бабочками пляшут.

К. ЧУКОВСКИЙ

** КРАДЕНОЕ СОЛНЦЕ

С. МАРШАК

ДЕТКИ В КЛЕТКЕ

С. МАРШАК

** УСАТЫЙ-ПОЛОСАТЫЙ

Жила-была девочка. Как ее звали?

Сколько ей было лет?

И был у нее…

Кто это такой? — Котенок.

Стала девочка котенка спать укладывать.

Уложила котенка, а сама пошла ужинать.

Разве так спят? Повернула она котенка, уложила как надо.

А сама пошла ужинать. Приходит опять — что такое?

Разве так спят? Вот какой глупый котенок!

Захотела девочка котенка выкупать.

Вот какой глупый котенок!

Стала девочка учить котенка говорить:

Вот какой глупый котенок!

Стала девочка котенка кормить.

Вот какой глупый котенок!

Не было в доме мышей, а было много карандашей. Лежали они на столе у папы и попали котенку в лапы. Как помчался он вприпрыжку, карандаш поймал, как мышку,

Вот какой глупый котенок!

Закутала девочка котенка в платок и пошла с ним в сад.

А котенок как выскочит, как побежит, все увидели, что это котенок — усатый, полосатый.

Вот какой глупый котенок!

А девочка тоже выросла, стала еще умнее и учится в первом классе сто первой школы,

Н.К. КРУПСКАЯ

** ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН

В комнате на стене висит портрет.

Вася сказал отцу:

— Папа, расскажи мне про него.

— А ты знаешь, кто это?

— Знаю. Это Ленин.

— Да, это Владимир Ильич Ленин. Наш любимый, родной, наш вождь.

Ну, слушай. Был я молод. Плохо жилось тогда нам, рабочим. Работа была тяжелая. Работали мы с утра до поздней ночи, а жили впроголодь. Много нас на заводе работало. Хозяин завода был Данилов. Он не работал. Спины не гнул, а жил он, ох, как богато!

Откуда все было у него? Мы на него работали. Он нам за работу платил мало — прямо сказать, грабил нас. На нашем труде наживался. У него завод был, деньги, машины, а у нас ничего, кроме наших рабочих рук, не было. Вот и приходилось к нему на работу идти. Не только на заводе Данилова так было. Так было и на всех заводах и фабриках.

В деревне крестьянам тоже плохо жилось. У них земли было мало, а у помещиков много. Крестьяне на помещиков работали. Помещики жили богато, а крестьяне бедно.

Помещики и капиталисты были заодно. Заодно с ними был и самый главный, самый богатый помещик — царь. Он над всеми хозяином был. Такие порядки заводил, которые были хороши только для помещиков и капиталистов. А рабочим и крестьянам от этих порядков было очень трудно жить.

Владимир Ильич Ленин был другом, товарищем рабочих. Он хотел все порядки изменить. Хотел, чтобы все, кто работает, стали жить хорошо. Ленин боролся за рабочее дело.

Ленин стал собирать тех, кто стоял за рабочих. Все больше их становилось, все крепче становилась рабочая партия — партия коммунистов.

Партия видела, что без борьбы ничего не добьешься. Стали это понимать и рабочие всех стран.

Рабочие любили Ленина, а помещики и капиталисты его ненавидели., Царская полиция его арестовывала, сажала в тюрьму, ссылала в далекую Сибирь, хотела его навек в тюрьму засадить. Ленин уехал за границу и издалека писал рабочим, что им надо делать. А потом опять приехал и руководил всей борьбой.

В феврале 1917 года рабочие вместе с солдатами — тогда война была — прогнали царя, а потом, 7 ноября 1917 года, прогнали и помещиков и капиталистов.

Отняли у них землю, а потом заводы, фабрики и стали заводить свои порядки.

Не царь, не помещики и капиталисты, а сами рабочие и крестьяне стали обсуждать и решать свои дела в Советах.

Новое это было для них дело.

Ленин и его партия вели рабочих по этому трудному пути и помогали им налаживать жизнь по-новому. Много пришлось работать Ленину.

Много у него было забот. Здоровье его стало плохо, и в 1924 году Владимир Ильич умер.

Очень горевали мы, когда Ленин умер, но то, что он говорил, мы никогда не забудем. Мы стараемся все делать так, как он советовал. Работу, жизнь по-новому налаживаем.

Н. К. КРУПСКАЯ

САМЫЙ БЛИЗКИЙ ДРУГ

Ильич очень любил детей. Ом любил с ними пошутить, повозиться… Его младший брат, Дмитрий Ильич, рассказывает замечательно интересно, как играл с ним в детстве Владимир Ильич. Играли они, например, в лошадки. Владимир Ильич был лошадью, брат — кучером. Лошадь была буйная, никак с ней не мог справиться кучер. И вот кучер запротестовал: «Не хочу быть кучером, Лучше лошадью буду!» Ильич подумал и говорит брату: «Кто сильнее, лошадь или кучер? Лошадь, ведь, сильнее». Значит, я и лошадью должен быть. А ты с лошадью обращайся поласковей, не все понукай, а травкой ее покорми…» Нарвали травки, кучер «покормил» Ильича травкой, лошадь помахала от удовольствия головой, и стала кучера слушаться, не скакать бешено, не рваться в сторону.

Так еще мальчиком умел играть с младшим братом Ильич. Потом, когда мы познакомились с ним, приходилось наблюдать постоянно его умение подойти к ребятам, его умение говорить с ними. В ссылке, в селе Шушенском, постоянно звал он к себе шестилетнего мальчонку, сына рабочего, разговаривал с ним о разном, о том, что интересно было для малыша. Дети очень чутки. И они сразу чувствовали в Ильиче близкого, интересного для них человека. Очень любили его…

Очень часто в своих речах, обращенных к взрослым, Ленин говорил о детях… Он говорил: «Наши отцы боролись, и они боролись часто в одиночку. Мы, наше поколение, научились лучше бороться, наши дети научатся еще лучше, чем мы, бороться, и они победят…» Ленин был глубоко уверен, что дети рабочих, дети трудящихся всех стран сумеют сорганизоваться, сумеют так повести борьбу, что во всем мире победит социализм, победит дело рабочего класса…

Часто, когда он говорил с детьми, он полушутя, полусерьезно спрашивал: «Не правда ли, ты вырастешь хорошим коммунистом?» Конечно, это была полушутка, но это было и его глубокое желание, чтобы каждый ребенок продолжал то дело, за которое мужественно боролись и борются революционеры всех стран.

М. ЗОЩЕНКО

ОХОТА

Ленин очень любил охотиться. Он охотился на уток, на глухарей, на зайцев и на волков.

Но на лисиц он тоже любил охотиться. Лисица — хитрое животное. И потому охотиться на них очень интересно.

Лисицы имеют обыкновение жить в норах…

А охотничьи собаки выискивают эти норы и выгоняют оттуда лисиц. Они начинают лаять, рыть землю или снег, и тогда лисица от страха пулей выскакивает из норы. Собаки бегут за нею. Выгоняют ее на охотников. Охотники стреляют, но только не всегда попадают, потому что лисица увертливая. Сейчас она здесь, через минуту — там. Потом, глядишь, — ее хвост за деревом мелькнул. И вдруг исчезла лисичка. И след простыл.

Так вот однажды московские охотники устроили охоту на лисиц. И устроили очень организованно. Даже на поляне в снегу натыкали флажки, чтобы знать, чей участок и кому куда стрелять, если из леса выбежит лиса, спасаясь от собак.

Вот расставили охотников.

И Владимиру Ильичу Ленину тоже показали место, где ему стоять. И Ленин в полушубке и в валенках стал у дерева на одной дорожке. И стоит с ружьем, ожидает.

Вдруг в лесу отчаянно залаяли собаки. Это значит — они нашли лису и сейчас ее выгонят из леса на полянку.

Охотники насторожились.

И Ленин тоже насторожился.

Ленин посмотрел, правильно ли заряжено его ружье.

А кругом удивительно красиво. Полянка. Лес. Сверкающий пушистый снег на ветках. Зимнее солнце золотит верхушки деревьев. Вдруг, откуда ни возьмись, в аккурат прямо на Ленина из леса выбежала лисица. Это была красивая, рыжая лисица с огромным пушистым хвостом.

Это была ярко-рыжая лисица, и только кончик хвоста у нее был черный.

Она, спасаясь от собак, выбежала на полянку и, заметавшись по полянке, остановилась, увидев человека с ружьем.

На несколько секунд лисица замерла в неподвижной позе. Только хвост ее нервно качался. И испуганно сверкали ее круглые глазенки с вертикальными зрачками.

Лисица не могла сообразить, что ей делать и куда бежать. Сзади — собаки; впереди человек с ружьем. И вот поэтому она растерялась и замерла в неподвижной позе.

Ленин вскинул ружье, чтобы в нее выстрелить.

Но вдруг опустил руку и поставил ружье в снег к ногам.

Лисица, вильнув своим пушистым хвостом, бросилась в сторону и тотчас исчезла за деревьями.

А тут же у дерева, недалеко от Ленина, стояла его жена Надежда Константиновна. Она с удивлением спросила:

— Почему же ты не выстрелил?

Ленин, улыбнувшись, сказал:

— Знаешь, не мог выстрелить. Очень уж красивая была лиса. И мне поэтому не хотелось ее убивать. Пусть живет.

Тут подошли другие охотники и тоже стали удивляться, почему Ленин не выстрелил, когда лисица была так близко и даже не бежала. И, узнав, отчего Ленин не выстрелил, охотники еще больше удивились.

А один охотник сказал:

— Чем красивее лиса, тем она ценнее. Я бы в нее выстрелил.

Но Ленин на это ничего не ответил.

В. БОНЧ-БРУЕВИЧ

** НА ЕЛКЕ В ШКОЛЕ

— Хотите, Владимир Дмитриевич, участвовать в детском празднике? — спросил меня Владимир Ильич.

— Хочу, — говорю,

— Ну так вот, доставайте где хотите пряников, конфет, хлеба, хлопушек, игрушек, и поедем завтра к вечеру в школу. Надю навестить. Устроим детишкам праздник, а на расходы вот вам деньги.

Девятнадцатый год был трудным: голодным и холодным. Шла гражданская война, все, что могло, правительство отправляло на фронт. В городах продуктов было мало. Кое-как купили мы в складчину все, что нашли для детишек, и отправили в школу, чтобы детвора вместе с учительницами приготовила елку. На следующий день, как было условлено, Владимир Ильич приехал в школу.

В этой школе, в Сокольниках, тогда отдыхала Надежда Константиновна. Владимира Ильича уже ждали, и, когда он вместе с Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной сошел вниз, в комнату, где была устроена елка, детишки сразу окружили его.

— Во что мы будем играть? — спросила Владимира Ильича маленькая девочка. Давайте скорее!.. Ну, во что же?

— Сейчас давайте водить хоровод вокруг елки, — предложил Владимир Ильич. — Петь будем, а потом в кошки-мышки…

— Согласны, согласны! — хлопая в ладоши, закричала девочка, и все другие хором за ней.

— Согласны? Ну так что же, за чем дело стало?.. Давай руку! Ну, живей, присоединяйтесь!

И мигом образовался большой круг детей и взрослых. Владимир Ильич пошел вокруг елки, и все за ним.

— Ну, запевай! Что ж ты?.. — обратился Владимир Ильич к той девочке, которая предложила играть, и та запела.

Все подхватили песню про елку и закружились вокруг нее. Владимир Ильич пел во весь голос.

В это время елка вдруг вспыхнула разноцветными огнями. Это монтер школы устроил. Он раздобыл маленькие электрические лампочки и накануне, поздно вечером, когда все спали, провел искусно шнур и вплел лампочки в ветви елки. Ликованию и радости детей не было конца.

Владимир Ильич от всей души веселился и пел вместе с ними.

Дети забрасывали его вопросами, и он каждому успевал ответить. Он и сам задавал им вопросы, загадывал загадки, и только приходилось удивляться, откуда это он все знает, все помнит.

Дружный смех и шутки звучали вокруг елки.

— Ну, а теперь в кошки-мышки!.. Что же вы? Забыли? — подзадоривал детишек Владимир Ильич,

И снова образовался круг, и снова Владимир Ильич среди детей… Играет он с увлечением, не пропуская кота, защищая мышь. Ребята в восторге.

После игры завязалась беседа.

Дети говорили с ним просто, и не чувствовалось никакого стеснения.

Он уже был для них своим человеком.

Они отбили его от взрослых, потащили с собой пить чай и наперебой угощали, накладывали ему варенья и решительно все хотели что-нибудь для него сделать. А он колол для них грецкие орехи, наливал в блюдечки чай из горячих стаканов, подкладывал сладостей и ласково следил за всеми, точно все они был и его семьей.

Владимир Ильич очень любил детей, и детишки это чувствовали. Он быстро узнал их имена, и надо было удивляться, как он только не путал их.

С детьми ничего нельзя было поделать, они совеем завладели Владимиром Ильичем.

После чая дети повели его в другие комнаты, заявив, что у них там есть секрет.

Дети привели его в живой уголок, показали галку с подбитым крылом, воробья, потерявшего пол хвоста в битве с кошкой, ужа, маленького ежика и лягушку.

Потом принесли рисунки, свой журнал.

Владимир Ильич углубился в их дела, да так, как будто бы он всю жизнь только и делал, что занимался со школьниками. Наконец детям роздали подарки, и мы должны были уезжать. Провожая нас, они просили приезжать к ним еще и еще. Владимир Ильич тепло простился со своими маленькими друзьями.

Праздник получился чудесный, а дети после него писали Владимиру Ильичу письма, а он, хотя был очень занят, всегда отвечал им.

Д. ЖИТКОВ

КРАСНЫЙ КОМАНДИР

Ехала мать в город с малыми ребятами в бричке.

Вот въехали они уже в улицу… вдруг лошади чего-то испугались и понесли.

Кучер со всей силы вожжи натянул, совсем назад отвалился, — ничего лошади не чуют, несут во весь опор, вот-вот бричка перевернется.

Мать детей обхватила и кричит:

— Ой, держите, держите!

А прохожие в стороны шарахаются, к домам жмутся и сами кричат: «Держите! Держите!»

А бричка несется, лошади скачут как бешеные.

Вот-вот бричка разломается и все полетят на каменную мостовую со всего разлета.

Вдруг из-за угла выехал красный командир на лошади.

А бричка прямо на него несется.

Понял командир в чем дело.

Ничего не крикнул, а повернул своего коня и стал бричке наперерез.

Все глядели, ждали, что ускачет командир, как близко подлетят бешеные лошади.

А командир стоит, и конь под ним не шелохнется.

Вот уж совсем налетает бричка, — вдруг лошади опомнились и стали. Чуть-чуть до командира не доехали.

А командир толкнул коня ногой и поехал дальше.

Б. АЛМАЗОВ

ГОРБУШКА

Гришка, из нашей средней группы, принес в детский сад пластмассовую трубочку.

Посвистал в нее, а потом стал плеваться из нее пластилиновыми шариками.

Плевался исподтишка, чтобы воспитательница — Инна Константиновна — ничего не видела.

Я дежурил в столовой.

Суп разносить трудно, но я разнес все тарелки хорошо. Стал раскладывать хлеб на хлебницы.

Тут все ребята подошли.

Пришел и Гришка со своей трубочкой. Он как дунет в меня!

Пластилиновый шарик попал мне прямо в лоб и отскочил в мою тарелку с супом.

Гришка захохотал, а ребята захихикали.

Мне так обидно стало. Я старался, дежурил, а он мне в лоб, и все смеются!

В руке у меня была горбушка. Я себе ее оставил, я горбушки люблю.

От обиды я запустил этой горбушкой в Гришку.

Горбушка от его головы отскочила и покатилась по полу.

В столовой сразу стало тихо.

Инна Константиновна посмотрела на меня, покраснела, прошла через столовую, подняла горбушку, сдула с нее пыль и положила на край стола.

— Вечером, — сказала она, — когда все, после полдника, пойдут гулять, ты, Сережа, останься в группе.

Подумай над тем, что сделал. Ты приходишь в детский сад один, но завтра приходи с папой.

Когда я пришел домой, папа уже вернулся с работы.

— Ну как дела? — спросил он.

— Нормально, — ответил я и поспешил к своим игрушкам.

— Если нормально, то почему некоторые в шапке в комнату входят и, явившись с улицы, не моют руки?

Действительно, я и шапки не снял, и руки не помыл.

— Давай-ка, — сказал папа, — рассказывай, что у тебя стряслось.

— Инна Константиновна несправедливо наказывает! Гришка же мне первый в лоб шариком попал. Я в него горбушкой потом…

— Горбушкой?

— Ну да, от круглого хлеба. Гришка первый, а наказали меня!

Папа очень расстроился. Сел на диван, опустил голову.

— За что тебя наказали? — спросил он,

— Чтоб не дрался! Но ведь Гришка первый начал!

— Так!.. — сказал папа. — Ну-ка, принеси мою папку. Она в столе лежит, в нижнем ящике.

Папа ее очень редко достает. Там папины почетные грамоты, фотографии…

Папа достал конверт из пожелтевшей бумаги,

— Ты никогда не задумывался, почему у тебя нет ни бабушки, ни дедушки?

— Задумывался, — сказал я. — У некоторых ребят по два дедушки и по две бабушки, а у меня никого…

— А почему их нет? — спросил папа.

— Они погибли на войне.

— Да, — сказал папа. Он достал узенькую полоску бумаги. — «Извещение», — прочитал он, и я увидел, как у папы задрожал подбородок.

«Проявив мужество и героизм в составе морского десанта, пал смертью храбрых…» — прочитал папа дальше. — Это один твой дедушка. Мой отец.

А вот это: «Скончался от ран…» — это второй твой дедушка, мамин папа.

— А бабушки?

— Они умерли в блокаду. Фашисты окружили наш город. Начался голод. Ленинград остался совсем без продовольствия.

— И без хлеба?

— На день выдавали такой кусочек, как ты съедаешь за обедом.

— И все?

— И все… Да и хлеб-то был с мякиной и с хвоей… Блокадный… — Папа достал фотографию.

— Ну, — сказал он, — найди меня.

Но все ребята-школьники были ужасно худые и похожи между собой, как братья. У всех были усталые лица и печальные глаза.

— А вот — мама.

Я бы ее никогда не узнал.

— Это наш детский дом. Нас не успели вывезти, и мы всю блокаду были в Ленинграде.

Иногда к нам приходили солдаты или моряки. Приносили хлеба.

Мама наша была совсем маленькая и радовалась: «Хлебушко! Хлебушко!» А мы, ребята постарше, понимали, что бойцы отдали нам свой паек и на морозе сидят совсем голодные.

Я обхватил папу руками и закричал:

— Папочка! Накажи меня как хочешь!

— Что ты! Что ты!.. Ты только пойми, сынок, хлеб — не просто еда… А ты его на пол…

Я больше никогда не буду! — прошептал я.

— Я. знаю, — сказал папа.

Мы стояли у окна. Наш большой Ленинград, засыпанный снегом, светился огнями и был таким красивым…

— Папа, ты завтра, когда в садик придешь, про хлеб расскажи. Всем ребятам расскажи, даже Гришке…

— Хорошо, — сказал папа, — приду и расскажу.

С. ВАНГЕЛИ

** ПОДСНЕЖНИКИ

Однажды Гугуцэ наш семь копеек. Не больше и не меньше. Опустил он монетки в самый глубокий карман, три дня туда не залезал; вдруг рядом с прежними новые монетки заведутся? Но в кармане, кроме гвоздя, ничего нового не обнаружилось. Сестренка сказала, что в ее кармане деньги сами не заводятся…

Приближался день, какой бывает раз в году. Когда все мужчины всем женщинам делают подарки.

Гугуцэ первым из мужчин своего села явился в магазин.

По дороге он надумал купить маме машину. Возить маму на базар будет, конечно, он, Гугуцэ.

Потирая руки, вошел мальчик в магазин.

Но не нашел она чего хотел.

В машинах, которые там продавались, не помещался даже сам Гугуцэ, не говоря уже о маме.

Видя такое дело, купил Гугуцэ пуговицу.

Теперь у него оставалось три копейки. Надо бы к пуговице платье, прикупить. И не какое-нибудь, а голубое. Но голубого платья в продаже не было.

Может, взять вон те туфли на высоких каблуках?

Гугуцэ чуть не попросил их у продавщицы, да не знал какой размер ему купить.

Пошел он домой, стал дожидаться вечера, когда мама спать ляжет. А чтобы она быстрее уснула, Гугуцэ стал рассказывать ей сказку про царевну.

Мама уснула на середине, и другая половина сказки осталась в голове у Гугуцэ. Что ж, пусть царевна подождет своего Фэт — Фрумоса до следующего раза.

Гугуцэ было не до них.

На цыпочках вышел он из спальни и вернулся с ниткою в руках. Приложил он нитку к маминой ноге, и тут у мамы рука шевельнулась. Взял Гугуцэ мамину руку в ладошку, начал ее покачивать:

От этой песенки рука сразу уснула.

Смерил Гугуцэ мамины ступни, лег в постель, а нитку под подушку спрятал.

Утром Гугуцэ первым делом побежал в магазин. Ко всем туфлям нитку приложил, выбрал самые лучшие. Но, узнав, сколько они стоят, почесал за правым ухом, вынул три копейки, пересчитал, почесал за левым ухом, поставил туфли на прилавок, и пошел прочь.

Будь вы в тех краях, вы бы увидел и, как вышел Гугуцэ из села, как шагал он по дороге, как скрылась за холмом его остроконечная шапка и долго не показывалась. А потом вы бы увидели, как он обратно спускался с холма, неся охапку подснежников. Ботинки у него разленились, ногам идти мешали, шапка так устала, что качалась на голове. Но Гугуцэ был куда сильнее, чем несчастные ботинки и шапка. Он принес подснежники прямо в магазин. Самый большой букет подарил продавщице, остальные всем, кто был в магазине.

Люди первый раз в этом году увидели подснежники. Все очень хвалили Гугуцэ, а продавщица даже погладила его шапку, хотя шапка была совершенно ни при чем.

Тут Гугуцэ на глазах у продавщицы вынул три копейки, три раза пересчитал их, посмотрел на туфли, вздохнул. Но продавщица ни о чем не догадалась.

Солнце садилось, собирались белые облака, а у Гугуцэ не было подарка для мамы.

«Ничего, успокаивал он себя. — Утром встану чуть свет, наберу подснежников».

Но под вечер закружились за окном такие большие снежные хлопья, каких Гугуцэ еще и не видывал. Небо потемнело, холмы побелели, а мальчик уснул. Мама нашла его, спящего, у окна. В руке он держал три копейки и пуговицу.

Чудесную пуговицу.

Как раз такую, какая была маме очень нужна.

Э. ШИМ

СОЛНЕЧНАЯ КАПЛЯ

«Дон!..»

«Динь!..»

«День!..»

С крыш, с прозрачных сосулек падают вниз капли.

Они вспыхивают под солнцам, переливаются красными, синими, желтыми огоньками.

Кажется, что не холодная вода капает, а летят горячие солнечные брызги.

Воробьи искупались в этих брызгах и затрещали, заголосили по-весеннему радостно.

Белый петух напился из солнечной лужицы — тряхнул гребнем, крыльями зачертил, как лесной забияка тетерев.

Я выбежал из дому, и капля упала мне на лицо. Хотел я вытереть глаз — и вдруг замер. На какой-то миг, пока я смотрел сквозь каплю, все кругом изменилось: засияло, засверкало, затрепетало радужными огнями…

И небо, и земля, и снежные поля — весь мир осветила и зажгла крохотная солнечная капля.

А. МИТЯЕВ

** КРАСНЫЙ ФЛАГ

Папа, мама и маленький сын готовились к первомайской демонстрации.

Мама выгладила всем одежду, а потом прогладила утюгом кусок красной материи.

— Это тебе для флага, — сказала мама сыну. Попроси папу, пусть прикрепит его к палочке.

В сарае быстро нашлась ровная палочка.

— Годится? — спросил отец.

— Нет, не годится, — ответил сын. — Палочка короткая, я — маленький, кто же увидит мой флаг?

— Верно, — согласился отец. — Флагу полагается быть высоким — над всеми. Будем делать настоящее древко.

Древко сделали из еловой жердочки. Папа отесал ее топориком, построгал рубанком, потер — для гладкости — наждачной бумагой.

Флаг получился хороший. Первого мая, когда встали в праздничную колонну и пошли к площади, все видели его. Но люди не видели, кто несет флаг и спрашивали:

— Кто с флагом? Маленький мальчик или маленькая девочка?

— Мальчик, мальчик, отвечала любопытным мама.

А папа взял да и посадил сына на плечи. И все увидели в чьих руках флаг. Но, самое главное, флаг поднялся еще выше и стал виден еще дальше.

Я. ТАЙЦ

** ПО ПОЯС

Надя с бабушкой вышли в поле.

Там низенькие зеленые кустики.

Ряды ровные. Как по ниточке.

— Это что, бабушка?

— Кукуруза, внучка.

Надя стала рядом, примерилась:

— Ой, какая маленькая кукурузочка! Мне по пояс!

А через месяц снова пришли на то поле.

Кусты стали высокие-высокие!

Надя стала рядом, положила ладошку на голову, примерилась:

— Смотри, бабушка! Раньше они мне были по пояс, теперь я им по пояс. Вот какая кукурузища!

** ВСЕ ЗДЕСЬ

Надя с бабушкой пошли на другое поле.

Колосьев на нем видимо-невидимо.

И все немножко усатые.

Надя спросила:

— Бабушка, а тут что растет?

— Хлеб, внученька!

— Хлеб? А булки где?

— И булки здесь, внученька.

— А баранки?

— И баранки здесь.

— А пряники?

— И пряники здесь. Все здесь, внученька.

Надя смотрит на усатые колосья. Хочет угадать: где тут хлеб, где булки, а где пряники.

Л. ВОРОНКОВА

ЧТО СКАЗАЛА БЫ МАМА?

Гринька и Федя собрались на луг за щавелем. И Ваня пошел с ними.

— Ступай, ступай, — сказала бабушка. — Наберешь щавелю — зеленые щи сварим.

Весело было на лугу. Траву еще не скосили. Кругом далеко-далеко пестрели цветы — и красные, и синие, и белые. Весь луг был в цветах.

Ребятишки разбрелись по лугу и стали рвать щавель. Все дальше и дальше уходили они по высокой траве, по веселым цветам.

Вдруг Федя сказал:

— Что-то здесь пчел много!

— Правда, здесь пчел много, — сказал Ваня. — Все время гудят.

— Эй, ребята, — закричал издали Гринька, — поворачивай обратно! Мы на пчельник забрели — вон ульи стоят!

Вокруг колхозного пчельника густо росли липы и акации. А сквозь ветки были видны маленькие пчелиные домики.

— Ребята, отступай! скомандовал Гринька, — Только тихо, руками не махать, а то пчелы закусают.

Ребятишки осторожно пошли от пчельника. Они шагали тихо и руками не махали, чтобы не сердить пчел. И совсем было ушли от пчел, но тут Ваня услышал, что кто-то плачет. Он оглянулся на товарищей, но Федя не плакал и Гринька не плакал, а плакал маленький Васятка, сын пчеловода.

Он забрел на пчельник и стоял среди ульев, а пчелы так и налетали на него.

— Ребята! крикнул Ваня, — Васятку пчелы закусали!

— А что, нам за ним на пчельник идти? ответил Гринька. — И нас пчелы закусают.

— Надо его отца позвать, — сказал Федя. — Вот пойдем мимо их дома — его отцу скажем.

И оба пошли дальше.

А Ваня вернулся и пошел прямо на пчельник.

— Иди сюда! — крикнул он Васятке.

Но Васятка не слышал. Он отмахивался от пчел и кричал во весь голос.

Ваня подошел к Васятке, взял его за руку и повел с пчельника. До самого дома довел.

Васятки на мать выбежала на крыльцо, взяла Васятку на руки:

— Ах ты непослушный, зачем на пчельник ходил? Вон как пчелы искусали! — Посмотрела на Ванюо. Ах, батюшки, Ванек, — сказала она, — и тебе от пчел досталось из-за Васятки! Ну, да ничего, ты не бойся — поболит перестанет!

— Мне ничего, — сказал Ваня.

И пошел домой. Пока шел, у него распухла губа, и веко распухло, и глаз закрылся.

— Ну и хорош! сказала бабушка. — Это кто же тебя так раз украсил?

— Пчелы, — ответил Вайя.

— А почему же Гриньку и Федю пчелы не тронули?

— Они убежали, а я Васятку вел, — сказал Ваня. А что ж такого? Поболит — перестанет.

Отец пришел с поля обедать, посмотрел на Ваню и рассмеялся.

— Федя с Гринькой от пчел убежали, — сказала бабушка, — а наш простофиля полез Васятку спасать. Вот бы мама сейчас его увидала — что бы она сказала?

Отец улыбнулся и похлопал Ваню по плечу:

— Она сказала бы: молодец у меня сынок! Вот бы что она сказала!

Л. ВОРОНКОВА

СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЕК

* ТАНИН ПИРОЖОК

Все сидели за столом: дедушка, бабушка, мать и Таня. На столе стоял большой медный самовар и фыркал паром. Рядом с ним дымился горшок топленого молока с коричневой пенкой.

Чашки у всех были разные. У бабушки голубая, у матери с ягодками, у Тани — с петушками.

У деда не было чашки. Он пил чай из стакана, А на стакане была только одна синяя полоска.

Бабушка достала из печки блюдо горячей картошки. Поставила на стол большую миску студня. А Тане на блюдце бабушка положила пухлый, румяный пирожок. Таня обрадовалась.

— Эй, дедушка, — крикнула она, — а у тебя пирожка нету! А у меня-то есть!

— Подумаешь, пирожок! — ответил дед. — А зато я вижу синенькую птичку, а ты нет.

— Где, где синенькая птичка?

— Да вон, на березе сидит.

Таня высунулась из окна. Посмотрела на одну березу, посмотрела на другую. И на липу посмотрела.

— Где же эта птичка?

А дед встал, вышел на крыльцо и, когда вернулся, то опять сказал, что видел синенькую птичку.

— Да ты не слушай старого! — сказала бабушка. — Он нарочно.

— Вот ведь какой ты, дед, — рассердилась Таня, — все обманываешь!

Она села на свое место, хотела взять пирожок, а пирожка-то нет! Таня посмотрела на всех по очереди — кто взял пирожок? Мать смеется. Только у нее пирожка нет. И у бабушки пирожка нет… А дед удивляется:

— Что? Пирожок пропал? Э, да не его ли я сейчас во дворе видел?

— Как так во дворе?

— Да так. Я иду в избу, а пирожок мне навстречу. Я спрашиваю: «Ты куда?» А он говорит: «Я на солнышко, погреться». А ну погляди, нет ли его на крылечке.

Таня выбежала на крылечко, смотрит — и правда! Лежит пирожок на перильцах. Лежит, греется на солнышке. Таня обрадовалась, схватила пирожок и прибежала обратно.

— Нашла беглеца? — спросила мать. — Ну вот и хорошо. Садись чай пить. Да ешь скорей свой пирожок, а то как бы опять не сбежал!

А бабушка покачала головой и проворчала тихонько:

— Эх, старый! И все бы ему шутки пошучивать!

СНЕЖОК

…Таня взяла куклу, обняла ее и вышла на улицу. Эта кукла была не ее — кукла была Аленкина, в новеньком голубом платье, Аленка только вчера сшила его.

На зеленой лужайке среди улицы маленькие ребятишки играли в «каравай».

…Ариша увидела Таню и позвала ее:

— Таня, иди с нами в «каравай» играть!

— Иду! — откликнулась Таня. Вот только куклу посажу куда-нибудь.

Таня хотела посадить куклу около двора, на бревнышко, но тут из-под крыльца выскочил Снежок, молодой лопоухий пес с озорными глазами… Он… увидел Таню — не вытерпел и начал прыгать вокруг нее, хватать ее за платье то с одного бока, то с другого.

— Отстань, Снежок! — прикрикнула Таня. Отстань, говорят!

Она оттолкнула Снежка и нечаянно выронила куклу. А Снежок словно этого и ждал — подскочил, схватил куклу и помчался по улице.

Ребятишки засмеялись.

— Держи его! — закричал Демушка.

Таня бросилась за Снежком:

— Отдай куклу! Отдай куклу, озорник!

Но Снежок припустился еще сильнее. Наверное, он думал, что Таня играет с ним. Он промчался по улице, распугал гусей и за ветлами возле пруда свернул на усадьбу.

Таня бежала за ним — сначала по дорожке, потом по траве до самого перелеска. Снежок бросился в кусты и скрылся. Таня видела только, как метнулся за кустами его белый лохматый хвост.

Таня остановилась.

СРАЖЕНИЕ

Танины куклы жили на полу под лавкой. Их горница с одной стороны была отгорожена бабушкиным сундучком, а с другой — полосатой занавеской.

В горнице стоял деревянный чурбачок, на нем лежала перина и было постелено пестрое одеяло. Это была кровать. Другой чурбачок был покрыт лоскутком — за этим чурбачком куклы обедали. А в жестяной коробке, которая была сундуком, хранились куклины платья.

Куклы у Тани были тряпичные, с размалеванными щеками и с волосами из пакли. Таня хмуро сидела перед ними, подперев кулаком подбородок.

…В это время в избу вошла Аленка. Таня покраснела и тотчас задернула занавеску.

— Давай мою куклу! — потребовала Аленка. — Где она у тебя?

— Она спит, — сказала Таня,

— Где спит? Покажи!

— Не покажу!

— Ты что, не отдавать, да?

Аленка отдернула занавеску.

Одни Танины куклы сидели в горнице, а ее новой, нарядной не было.

— Отдавай! — закричала Аленка. А то я сейчас твоих всех… Вот! Вот!

И начала швырять Таниных кукол по всему полу. Грушу в красной кофточке она подкинула так высоко, что та пролетела через всю избу и шлепнулась в кадушку с водой.

Тогда Таня рассердилась.

— Уходи из избы! — закричала она. — Уходи!

Она охватила веник и замахнулась на Аленку, Аленка испугалась веника и побежала на улицу. На пороге она столкнулась с Таниной бабушкой.

— Это что за война? — сказала бабушка.

Таня и Аленка закричали обе сразу:

— Она моих кукол расшвыряла! А одна вон как намокла — даже полиняла вся!

— А она мою куклу не отдает! Пусть отдаст!

— Так чего ж ты Аленке куклу не отдаешь, а? — спросила бабушка.

Таня опустила голову и заплакала.

Бабушка обняла ее.

— Чего же тут плакать? Надо отдать, да и все!

Таня уткнулась в бабушкину кофту:

— Да как же я отдам, когда ее Снежок в кусты утащил!

Бабушка погладила Таню по голове и сказала:

— Вот нашли из-за чего ругаться да драться! Да я вам ужотко еще лучше куклу сделаю!

ХИТРЫЙ СНЕГОВИК

Ребята-Школьники сложили на выгоне огромного снеговика. Колхозницы ходили на колодец и смеялись:

— Вот какой дядя стоит! Ночью испугаешься!

— Давай мы тоже снеговика сделаем? — сказала Таня.

Аленка согласилась:

— Давай. Только не страшного.

Они сделали маленького снеговика. А снеговик вышел кривой. Постоял-постоял, наклонился набок да и упал,

Таня попросила бабушку:

— Бабушка, слепи нам снеговика!

Но бабушка сказала:

— Вот только у меня и заботы — вам снеговиков лепить!

— Ну давай этого приподнимем, — сказала Аленка.

Они стали поднимать своего снеговика, а он и совсем на куски развалился. У Тани даже слезы брызнули.

Дедушка вышел во двор колоть дрова.

— Вы чего насупились? — спросил он.

— Снеговик не выходит, — сказала Таня, разваливается!

— Вот это беда так беда! сказал дедушка, — Придется вам помочь.

Они все втроем — Таня, Аленка и дедушка — скатали ком, большущий-пребольшущий!

Потом скатали ком поменьше. Потом совсем маленький.

Дедушка на большой ком положил ком поменьше, а наверх — самый маленький. Вот и получился снеговик.

— А теперь вы нарядите его, — сказал дедушка, — шапку ему наденьте, глаза ему сделайте! А я пойду дрова колоть.

Таня и Аленка до самых сумерек наряжали и прихорашивали своего снеговика. Сделали ему глаза из угольков, вместо носа воткнули еловый сучок, на голову надели дырявое решето. И очень ему радовались.

Таня пришла домой, когда уже совсем стемнело. Она так устала, что даже забыла положить свои варежки в печурку. А варежки были совсем мокрые.

За ужином Таня все рассказывала про снеговика. А потом легла спать в свою постель, сунула ноги к теплой печке, положила руку под щеку и закрыла глаза.

Тихо-тихо было в горнице. Тихо-тихо было на улице. Вдруг Таня слышит — скрипят по снегу чьи-то неуклюжие шаги.

Она поглядела в окно — на улице светит чистый месяц. А мимо окна идет ее снеговик; решето сдвинул на ухо, палкой подпирается и шагает скрип-скрип… хруп-хруп…

— Куда пошел! закричала Таня. — Зачем уходишь? Что ж, нам теперь другого лепить?

А снеговик идет да идет. И даже не оглядывается. Так и ушел куда-то по светлой снежной дороге…

Утром Таня, как только проснулась, так сразу и вспомнила, что случилось.

— Ты что это сегодня ночью кричала? спросила у нее мать. — Сон, что ли, страшный приснился?

— Не сон, — насупясь, сказала Таня, — у нас снеговик со двора ушел…

— Снеговик ушел? — удивилась мать и засмеялась. — Ну и выдумала ты, дочка! Вон он стоит, твой снеговик. Куда он денется?

Таня подбежала к окну, а окно совсем заморожена, и ничего сквозь него не видно. Тогда она живо оделась и выскочила во двор. Снеговик стоял на том же самом месте, где и вчера!

Таня обрадовалась: — А, вернулся! — сказала она. Ну и хорошо. А ты все-таки скажи: зачем ты ночью уходил?

Но снеговик задумчиво глядел куда-то своими угольками и ничего не отвечал Тане.

В НЕБЕ ТУЧКИ ПОСПОРИЛИ

Бабушка выставила зимние рамы… И сразу в избе стало светло, весело и все слышно — вот кустах воробьи чирикают, вот ласточки щебечут, вот где-то ребятишки кричат и смеются и на разные голоса моют петухи.

Вдруг как-то затуманилось солнышко, потемнело в избе… Легкий грохот прокатился над крышей, острый огонек блеснул в окне… Таня бегом бросилась на улицу:

— Что это? Гроза?!

Дедушка в палисаднике перекалывал землю. Он оперся на заступ и прищуренными глазами глядел на небо. А на небе уже снова сияло солнышко. И только две маленькие лиловые тучки летели по ветру и словно догоняли друг друга.

— Где гроза? — сказал дедушка. — Никакой грозы нет.

— А что же ударило?

— А это так: две молодые тучки столкнулись-поспорил и, ударились, молнию высекли… А как ударились, так и громок за гремел. Первый громок прогремел, Татьянка, весна красна пришла!

ЛЕБЕДИ И ГУСИ

…Вдруг дедушка перестал копать, наклонил голову набок и прислушался к чему-то.

Таня спросила шепотом: — Что там?

— Слышишь — лебеди трубят?

Таня поглядела на дедушку, потом на небо, потом опять на дедушку и улыбнулась:

— А что же, у лебедей труба есть?

— Какая там труба! — засмеялся дедушка. — Просто они кричат так протяжно, вот и говорят, что они трубят. Ну, слышишь?

Таня прислушалась, И правда, где-то высоко высоко слышались далекие протяжные голоса.

— Вишь ты, домой из-за моря летят, сказал дедушка, — как перекликаются. Недаром их кликунами зовут. А вон-вон, мимо солнца пролетели, видны стали… Видишь?

— Вижу, вижу! — обрадовалась Таня. — Веревочкой летят. Может, они тут где-нибудь сядут?

— Нет, они тут не сядут, — задумчиво сказал дедушка, — они домой полетели!

— Как — домой? — удивилась Таня. А у нас-то не дом?

— Ну им, значит, не дом.

Таня обиделась:

— Ласточкам — дом, жаворонкам — дом, скворцам — дом… А им не дом?

— А им дом поближе к северу. Там, говорят, в тундрах болот много, озер. Там они и гнездуются, где поглуше, где воды побольше.

— А у нас уж им воды мало? Вон речка, вон пруд… Ведь все равно у нас лучше!

— Кто где родился, тот там и пригодился, — сказал дедушка. — Каждому свой край лучше.

А лебеди летели все дальше. Все глуше и глуше становились их голоса…

В это время вышли со двора гуси, остановились среди улицы, подняли головы и примолкли.

— Смотри-ка, дедушка, — прошептала Таня, дергая его за рукав, — а наши гуси тоже лебедей слушают! Как бы и они в тундры не улетели!

— Куда уж им! — сказал дедушка — Наши гуси на подъем тяжелы! — И снова стал копать землю.

Замолкли в небе лебеди, скрылись, растаяли в далекой синеве, А гуси загагакали, заскрипели и пошли вперевалку по улице. И гусиные следы треугольничками четко отпечатывались на сырой дороге.

Г. СНЕГИРЕВ

МОРСКАЯ СВИНКА

За нашим садом забор. Кто там живет, не знал я раньше.

Совсем недавно узнал.

Ловил я в траве кузнечиков, смотрю — глаз из дырки в заборе на меня смотрит.

— Кто ты? — спрашиваю.

А глаз молчит и все смотрит, за мной подглядывает.

Смотрел, смотрел, а потом говорит:

— А у меня морская свинка есть!

Интересно мне стало: простую свинку я знаю, а морскую никогда не видел.

— У меня, — говорю, — ежик был живой. А почему свинка морская?

— Не знаю, — говорит. Наверное, она в море раньше жила. Я ее в корыто сажал, а она воды боится, вырвалась и убежала под стол!

Захотелось мне морскую свинку посмотреть.

— А как, — говорю, — тебя зовут?

— Сережа. А тебя как?

Подружились мы с ним.

Побежал Сережа за морской свинкой, я в дырку за ним смотрю. Долго его не было. Вышел Сережа из дома, в руках песет какую-то рыжую крысу.

— Вот, — говорит, — она не хотела идти, у нее дети скоро будут: не любит, чтобы ее за живот трогали, рычит!

— А где же у нее пятачок?

Сережа удивляется:

— Какой пятачок?

— Как какой! У всех свиней на носу пятачок есть!

— Нет, когда мы ее покупали, у нее пятачка не было.

Стал я Сережу расспрашивать, чем он кормит свинку.

— Она, — говорит, — любит морковку, но молоко тоже пьет.

Не успел мне Сережа все это рассказать, его позвали домой.

На другой день я гулял возле забора и смотрел в дырку: думал, Сережа выйдет, свинку вынесет.

А он так и не вышел. Дождь капал, и, наверное, мама его не пустила. Стал я гулять по саду, смотрю — под деревом что-то рыжее лежит в траве.

Подошел я поближе, а это Сережина морская свинка. Обрадовался я, только не пойму, как она к нам в сад попала. Стал я забор осматривать, а там внизу дырка. Свинка, наверное, через эту дырку пролезла. Взял я ее в руки, она не кусается, только нюхает и вздыхает. Промокла вся.

Принес я свинку домой. Искал, искал морковку, так и не нашел. Кочерыжку от капусты ей дал, она кочерыжку съела и под кроватью на коврике уснула.

Я сижу на полу, смотрю на нее и думаю: «А что, если Сережа узнает, у кого свинка живет? Нет, не узнает: я ее на улицу выносить не буду!»

Вышел я на крыльцо, слышу где-то близко тарахтит машина.

Подошел к забору, в дырку заглянул, а это у Сережи во дворе стоит грузовая машина, на нее грузят вещи. Сережа под крыльцом шарит палкой — наверное, ищет морскую свинку. Сережина мама в машину подушки положила и говорит:

— Сережа! Скорей надевай пальто, сейчас поедем!

Сережа заплакал:

— Нет, не поеду, пока не найду свинку! У нее дети скоро будут, она, наверное, под домом спряталась!

Жалко мне Сережу стало, позвал я его к забору.

— Сережа, — говорю, — кого ты ищешь?

Подошел Сережа, а сам все плачет:

— Свинка моя пропала, а тут еще уезжать надо!

Я ему говорю:

— Свинка твоя у меня, она к нам в сад забежала. Я тебе ее сейчас вынесу.

— Ой, — говорит, — как хорошо! А я-то думал: куда она делась?

Принес я ему свинку и подсунул под забор.

Сережу мама зовет, машина уже гудит.

Схватил Сережа свинку и говорит мне:

— Знаешь что? Я тебе обязательно, когда она детей родит, маленькую свинку дам. До свиданья!

Сел Сережа в машину, мама его плащом укрыла, потому что дождь начал капать.

Свинку Сережа тоже плащом укрыл. Когда машина уезжала, Сережа мне рукой махал и кричал что-то, я не разобрал — наверное, про свинку.

Е. ЧАРУШИН

НИКИТА-ОХОТНИК

Есть у Никиты деревянный тигр, деревянная лошадь, крокодил резиновый и слон. Слон из тряпок сшит, а внутри у него вата.

А еще есть у Никиты веревочка.

Вот запрятал Никита своего тигра под кровать, крокодила — за комод, слона — под стол.

Сидите там, — говорит. — Сейчас я на вас охотиться буду!

А веревочка стала змеей.

Тоже под стулом живет, извивается там.

— Начинается охота! кричит Никита.

Зарядил он свое ружье и пополз.

Полз, полз и на тигра наполз.

А тигр как зарычит страшным голосом;

— Рррр-ррр-ры!

А потом замяукал, как кошка:

— Мяу-мяу!

Это, конечно, не тигр рычал и мяукал, а сам Никита,

Бух! Ба-бах! — закричал Никита.

Это будто его ружье выстрелило. Убил охотник тигра к пополз дальше. Полз, полз и на дикого слона наполз. Стоит слон, клыки вперед выставил и трубит хоботом, как в трубу:

— Тру! Трррр-ррр-руууу!

Это, конечно, Никита за него трубил.

— Бух, ба-бах!

Убил Никита слона и дальше пополз. Полз, полз и до крокодила дополз. Крокодил зубами лязгает и мычит, как бык. Это Никита от папы узнал, что крокодилы мычат по-коровьи.

— Буъ, ба-бах! — убит крокодил.

— Бух, ба-бах! — и змея готова.

Всех перестрелял Никита и кричит:

— Вот я какой охотник! Никого не боюсь!

* * *

Летом приехали мы на дачу и пошли гулять.

Ты что же, Никитушка, ружье с собой не берешь? — спрашиваю. — Ведь ты же охотник.

— Ох, верно, я и забыл! — говорит Никита.

Побежал он домой, нашел свое ружье под кроватью, надел его через плечо и шагает со мной рядом.

Идем мы лугом среди белых ромашек с желтенькими пуговками-серединками,

С цветов бабочки разноцветные слетают. Кузнечики от нас в стороны скачут.

И вдруг видим мы сорочонка.

Он совсем такой же, как и большая сорока, черный с белым, только хвост покороче да сам поменьше.

Скачет от нас сорочонок по траве, крыльями машет, а летать еще не умеет.

Доскакал до рябинного кустика и затаился в нем.

Гляжу: стал Никита-охотник на четвереньки тоже притаился. И вот пополз Никита по траве к сорочонку. Долго полз с ружьем в руке. Совсем близко подобрался.

Вот прицелился. И вдруг как заорет во все горло:

— Бух! Ба-бах!

А сорочонок выскочил из куста да как закричит:

— Криии! Крээээ! Крини!

Никита сразу ружье наземь бросил — и ко мне. Бежит, спотыкается, падает.

Гляжу: и сорочонок тоже удирает только в другую сторону.

Так друг от друга улепетывают: сорока в лес, а Никита — от сороки из лесу.

— Ты что же, охотничек? Чего испугался?

— Да как же! — говорит Никита. — Зачем она, глупая, сама кричит!

ВОРОБЕЙ

Пошел Никита с папой гулят ь. Идут они по дорожке и в друг слышат кто-то чирикает:

— Чилик-чилик! Чилик-чилик! Чилик-чилик!

И видят они, что маленький воробушек прыгает по дороге. Нахохленный такой, прямо как шарик катится. Хвостик у него коротенький, клюв желтый, и никуда он не улетает. Должно быть, не умеет. «Смотри-ка, папа, закричал Никита, — воробей не настоящий!» А папа говорит:

— Нет, это настоящий воробей, да только маленький, птенчик это. Он, наверное, вывалился из своего гнезда.

Тут побежал Никита ловить воробья и поймал.

И стал этот воробушек жить у нас дома в клетке, а Никита кормил его мухами, червячками и хлебом с молоком. Живет воробей у Никиты. И день, и другой, и все время кричит есть просит. Ну и обжора какой! Чуть утром солнце покажется он зачирикает, всех разбудит. Тогда Никита сказал:

— Я его научу летать и выпущу.

Достал воробья из клетки, посадил на пол и начал учить. Стал перед воробушком на корточки, замахал обеими руками часто-часто. «Ты крыльями вот так маши», — говорит.

А воробей ускакал под комод.

Ну, покормили воробья еще денек. Опять его посадил Никита на пол — за урок принялся. Машет, машет руками… И вдруг воробей тоже замахал крыльями и полетел!

Вот он через карандаш перелетел. Карандаш на полу валялся.

Вот через красный пожарный автомобиль перелетел. А как стал через неживую кошку-игрушку перелетать, наткнулся на нее и упал.

— Плохо ты еще летаешь, — сказал ему Никита. — Давай-ка я тебя еще денек покормлю.

Покормил, покормил, а назавтра воробушек через Никитину скамейку перелетел. Через стул перелетел.

Через стол с кувшином перелетел.

Вот только через комод не мог перелететь — и свалился.

Видно, надо его еще немножко покормить.

На другой день Никита взял воробья с собой в сад и в траву посадил. Воробей через кирпич перелетел.

Через пенек перелетел. И стал уже через забор перелетать, да об него стукнулся и опять повалился.

А на следующий день он и через забор перелетел.

И через дерево перелетел. И через дом перелетел.

И совсем от Никиты улетел.

Вот как здорово Никита научил его летать!

И. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

ОСЕНЬ В ЛЕСУ

Пришел сентябрь. После знойного лета, после августовских теплых дней наступила золотая осень. По опушкам лесов еще растут грибы: красноголовые подосиновики, зеленоватые и розовые сыроежки, скользкие грузди и душистые рыжики. На старых больших пнях жмутся друг к дружке тонконогие опенки В моховых болотах ожерельем рассыпана по кочкам румяная клюква. На освещенных солнцем лесных полянах краснеют гроздья рябины.

Чист и прозрачен воздух. Далеко слышны звуки, отчетливо разносятся голоса. На дне лесного ручья виден каждый камешек, каждая тонкая травинка.

По прозрачному высокому небу бегут и бегут облака. В погожие тихие дни летает над землей, садится на лицо липкая паутина.

В эти осенние дни многие птицы готовятся к отлету. Уже улетели ласточки, быстрокрылые стрижи. Остаются зимовать рябчики, тетерева, куропатки. В шумные стайки собираются скворцы, улетают на юг певчие птицы.

В дальний путь отправляются дикие гуси, покидают родные болота длинноногие журавли.

ЕЖ

Через пни и колоды, через высокие заросшие кочки, через лесные открытые поляны пробирается в свое логово еж.

Осенью у ежей мало добычи. Попрятались в землю черви, скрылись юркие ящерицы, в клубки свились скользкие змеи и черные ужи. Трудно находить жуков и глупых лягушек.

В ясные осенние дни готовит себе хлопотливый труженик еж теплое зимовище. Ночью и днем таскает в нору под старым пнем душистые сухие листочки и мягкий лесной мох — стелет зимнюю постель.

Скоро заберется еж в свое логово на всю долгую зиму. Больше не станет бегать по лесу, ловить червей и жуков.

Придет зима, накроет его нору глубокий снежный сугроб. Под глубоким сугробом, как под толстым пушистым одеялом тепло ежу.

Никто не найдет его логова, никто не разбудит. До весеннего солнышка всю зиму проспит еж, и будут ему снится лесные ежиные сны.

Е. ЧАРУШИН

КАК МАЛЬЧИК ЖЕНЯ НАУЧИЛСЯ ГОВОРИТЬ БУКВУ «Р»

Мальчик Женя не умел говорить букву «р».

Ему говорят:

— Ну-ка, Женя, скажи: «Пароход»,

А он говорит:

«Палоход».

— Скажи: «Таракан».

А Женя говорит:

«Талакан».

— Скажи: «Рыба».

А он говорит:

«Лыба».

Все ребята во дворе над ним смеялись.

Вот однажды играл Женя с ребятами, сказал тоже что-то неправильно, и ребята начали его дразнить.

Тогда Женя обиделся и залез на крышу невысокой бани. Лежит он на крыше и тихонько плачет.

Вдруг на забор прилетела ворона и как каркнет:

— Kррраaa!..

Женя тоже каркнул — только получилось;

«Клллааа».

А ворона посмотрела на него, наклонила набок голову, прищелкнула клювом и давай выговаривать на разные лады:

— Каррр, краа, кррр, ррра, ррра.

У Жени получается:

«Клавла, кллл, клклкл».

Полчаса кричал Женя по-вороньи, язык во рту в разные места ставил и дул изо всех сил — все не выходило.

У него и язык устал, и губы распухли. И вдруг так хорошо получилось:

— Крррррррраааа!

Так хорошо, словно куча камней по камушкам в разные стороны раскатывается: «р-р-р-р-р».

Обрадовался Женя и полез с крыши.

Торопится, лезет и все время каркает, чтобы не забыть, как «р>> выговаривается.

Лез, лез и свалился с крыши. Да крыша то невысокая, упал он в куст смородины — не ушибся.

Встал Женя, побежал к ребятам, радуется, кричит:

— Я «рры» научился говорить!

— А ну, — говорят ребята, скажи нам что-нибудь.

Женя подумал и сказал:

— Павррруша.

Это Женя хотел сказать «Павлуша», да спутал.

Вот как обрадовался!

** ЧТО ЗА ЗВЕРЬ

Выпал первый снег. И все кругом стало белым.

Деревья белые, земля белая, и крыши, и крыльцо, и ступеньки на крыльце — все покрылось снегом.

Девочке Кате захотелось по снежку погулять.

Вот она вышла на крыльцо, хочет по ступенькам спуститься в сад и вдруг видит: на крыльце, в снегу, какие-то ямки. Какой-то зверек ходил по снегу. И на ступеньках следы, и на крыльце следы, и в саду следы.

«Вот интересно-то! — подумала девочка Катя. Что за зверек тут ходил? Это надо узнать».

Взяла Катя котлетку, положила ее на крыльцо и убежала. День прошел, ночь прошла. Настало утро… Проснулась Катя и скорей на крыльцо: смотреть, съел ли зверек ее котлетку. Смотрит — котлетка цела! Где ее положила, тут она и лежит. А следов еще больше стало. Значит, зверек снова приходил.

Тогда убрала Катя котлетку и положила вместо нее косточку из супа. Утром опять бежит Катя на крыльцо. Смотрит косточку зверек тоже не трогал. Так что же это за зверек такой? И косточек не ест.

Тогда положила Катя вместо косточки красную морковку. Утром глядит морковки нет. Зверек приходил и всю морковку съел!

Тогда Катин папа сделал западню. Опрокинул на крыльцо ящик кверху дном, подпер его лучинкой, а к лучинке привязал бечевкой морковь. Если морковку дернуть — лучинка отскочит, ящик упадет и накроет зверька.

На следующий день и папа пошел, и мама, и даже бабушка — все пошли смотреть, не попален ли зверь в западню.

А Катя впереди всех.

Есть в западне зверь! Прихлопнул кого-то ящик, упал с подставки!

Заглянула Катя в щелочку, видит — сидит там зверь. Белый-белый, пушистый-пушистый, глаза розовые, уши длинные, прижался в угол, морковку дожевывает.

Это кролик.

Унесли его домой, на кухню.

А потом сделали большую клетку.

И он стал в ней жить.

А Катя его кормила морковкой, сеном, овсом и сухарями.

Г. СНЕГИРЕВ

СКВОРЕЦ

Ходил я в лес гулять. В лесу тихо, только слышно иногда, как деревья от мороза трещат.

Елки стоят и не шелохнутся, на ветках подушки снега намело. Я ногой по елке ударил — целый сугроб мне свалился на голову.

Стал я снег стряхивать, смотрю — идет девочка. Снег ей по колено. Отдохнет немножко и опять идет, а сама вверх на деревья смотрит, ищет что-то.

— Девочка, что ты ищешь?

Девочка вздрогнула, посмотрела на меня:

— Ничего, так просто!

И дальше пошла. Сама маленькая, а валенки большие.

Вышел я на тропинку, с тропинки в лес не сворачиваю, а то и так полные валенки снега набралось.

Погулял я немножко, ноги замерзли.

Пошел домой.

На обратном пути смотрю — опять эта девочка идет впереди меня по тропинке тихо-тихо и плачет.

Я ее догнал.

— Отчего, — говорю, — ты плачешь? Может, я помогу.

Посмотрела она на меня, вытерла слезы и говорит;

— Мама комнату проветривала, а Борька, скворец, в форточку вылетел и улетел в лес. Теперь он ночью замерзнет!

— Чего ж ты раньше молчала?

— Боялась, говорит, — что ты Борьку поймаешь и возьмешь себе.

Стали мы вместе с девочкой Борьку искать. Спешить надо: темнеть уже стало, а ночью Борьку сова съест.

Девочка в одну сторону пошла, а я — в другую. Каждое дерево осматриваю — нигде нет Борьки,

Хотел я уже обратно идти, вдруг слышу — девочка Кричит:

«Нашла, нашла!»

Подбегаю к ней — стоит она около елки и наверх показывает: «Вот он! Замерз, бедный».

А на ветке сидит скворец, перья распушил и одним глазом смотрит на девочку.

Девочка его зовет:

— Боря, иди ко мне, хороший!

А Боря только к елке прижался и идти не хочет. Тогда я на елку полез, чтобы его поймать.

Только до скворца долез, хотел схватить, а скворец к девочке на плечо перелетел.

Она обрадовалась, спрятала его под пальто.

— А то, говорит, — пока донесу до дому, замерзнет.

Пошли мы домой. Темно уже стало, огоньки в домах зажглись, еще немного осталось дойти.

Я спрашиваю у девочки:

— А давно у тебя скворец живет?

— Давно.

А сама быстро идет, боится, что скворец под пальто замерзнет. Я за девочкой иду, стараюсь не отставать.

Пришли мы к ее дому, девочка попрощалась со мной.

— До свиданья, — только мне сказала.

Я на нее долго смотрел, пока она валенки на крыльце чистила от снега, все ждал, что девочка мне скажет еще что-нибудь.

А девочка ушла и дверь за собой закрыла на щеколду.

В. БИАНКИ

ЛЕСНАЯ ГАЗЕТА

ХОЛОДНО В ЛЕСУ, ХОЛОДНО!

Ледяной ветер гуляет в открытом поле, косится по лесу меж голых берез и осин. Он забирается под тугое перо, проникает в густую шерсть, студит кровь.

Не усидишь ни на земле, нм на ветке: все покрыто снегом, стынут лапы. Надо бегать, прыгать, летать, чтобы как-нибудь согреться.

Хорошо тому, у кого теплое, уютное логово, норка, гнездо; у кого запасов полна кладовая.

Закусил поплотней, свернулся калачиком, — спи крепко.

КТО СЫТ, ТОМУ XOЛОД НЕ СТРАШЕН

У зверей да птиц все дело в сытости. Xороший обед изнутри греет, кровь горячей, по всем жилкам разливается тепло…

Если бы пищи вволю, не страшна была бы зима. А где зимой взять ее пищу?.. Голодно в лесу, голодно!

БЕСПЛАТНЫЕ СТОЛОВЫЕ

Настало тяжелое время для маленьких наших друзей — птиц, голодное время, лютое время….

Сильно страдают от голода и холода певчие птицы.

Сердобольные горожане устраивают для них маленькие бесплатные столовые в садах и прямо у себя на окнах. Одни вывешивают из окна кусочки хлеба и сала на ниточке. Другие выставляют в сад лукошки с зерном и хлебом…

Трудно — ох, трудно! — приходится зимой певчим пичугам, да и другим птицам!

Ищут они, где бы укрыться от холода, от страшного зимнего ветра, не находят и гибнут…

Спасаясь от холодного ветра и снега, многие птицы жмутся к людям, забираются на ночь под крышу, под крыльцо, а один, крошечный крапивник ночует даже в почтовом ящике, прибитом на столбе среди деревни…

И. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

ЗИМА ВЬЮЖНАЯ

Пролетело жаркое лето, прошла золотая осень, выпал снег пришла зима.

Подули холодные ветры. Много раз большими хлопьями начинал падать снег…

Протянулся через дорогу и скрылся в ельнике заячий разгонистый след. Лисин, строченый, лапка за лапкой, вьется вдоль дороги.

Белка перебежала дорогу и, вздрогнув пушистым хвостом, махнула на елку.

На вершинах елок грозди темно-лиловых шишек. Прыгают по шишкам бойкие птички — клесты. А внизу, на рябине, рассыпались грудастые краснозобые снегири и, сполохнувшись, всей стаей слетели и, точно бусы, уселись на ветвях голой березы, стряхнув серебряный иней.

Е. ЧАРУШИН

ЛИСА

Лисичка зимой мышкует — мышей ловит.

Она встала на пенек, чтобы подальше было видно, и слушает и смотрит: где под снегом мышь пискнет, где снег чуть-чуть шевельнется.

Услышит, заметит — кинется.

Готово: попалась мышь в зубы рыжей пушистой охотнице!

М. ПРИШВИН

БЕЛЫЙ ОЖЕРЕЛОК

Жил на берету Байкала один сторож, рыбу ловил, белок стрелял. И вот раз видит в окошко этот сторож — бежит прямо к избе большой медведь, а за ним гонится стая волков. Вот-вот бы и конец медведю…

Он, мишка этот, не будь плох, в сени, дверь за ним сама закрылась, а он еще на нее лапу и сам привалился. Старик, поняв это дело, снял винтовку со стены и говорит:

— Миша, Миша, подержи!

Волки лезут на дверь, а старик выцеливает волка в окно и повторяет:

— Миша, Мита, подержи!

Так убил одного волка, и другого, и третьего, все время приговаривая:

— Миша, Миша, подержи!

После третьего стая разбежалась, а медведь остался в избе зимовать под охраной старика.

Весной же, когда медведи выходят из своих берлог, старик надел на этого медведя белый ожерелок и всем охотникам наказал, чтобы медведя этого — с белым ожерелком — ни кто не стрелял; этот медведь — его друг.

Е. ЧАРУШИН.

КТО КАК ЖИВЕТ

ЗАЯЦ

Быстро зайчишка бегает. Не каждая собака его догонит. В зарослях спит, прячется от хищника. Из лесу в поле скачет кормиться.

«Не пускай, садовник, зайца в сад: погрызет он кору у яблонь и черешен».

БЕЛКА

Не страшен белке холод. У нее серенькая шубка теплая. А лето пришло, белка шубку переменила — теперь и холода нет, и прятаться не от кого: не нужен охотникам тонкий рыжий мех.

Белка грибы сушит, шишки шелушит.

В. БИАНКИ

ХИТРЫЙ ЛИС И УМНАЯ УТОЧКА

Осень. Хитрый Лис думает: «Утки в отлет собрались. Дай-ка схожу на речку — утятинкой раздобудусь».

Подкрался из-за куста, видит: правда, целая стая уток у берега. Одна Уточка стоит под самым кустом, лапкой перья в крыле перебирает, Лис хвать ее за крыло.

Со всех силенок рванулась Уточка. Оставила перья у Лиса в зубах. «Ах ты! — Лис думает, — Вырвалась как…»

Стая всполошилась, поднялась на крыло и улетела.

А эта Уточка осталась: крыло у нее сломано, перья вырваны.

Она спряталась в камышах, подальше от берега.

Ушел Лис ни с чем.

* * *

Зима. Хитрый Лис думает:

«Замерзло озеро. Теперь Уточка моя, никуда от меня не денется: по снегу куда ни пойдет — наследит, по следу ее и найду».

Пришел на речку, — верно: лапки с перепонками наследили на снегу у берега. А сама Уточка под тем же кустом сидит, распушилась вся.

Тут ключ из-под земли бьет, не дает льду намерзнуть, — теплая полынья, и пар от нее идет. Кинулся Лис на Уточку, а Уточка — нырк от него! — и ушла под лед.

«Ах ты!.. — Лис думает. — Утопилась ведь…» Ушел ни с чем.

* * *

Весна. Хитрый Лис думает:

«Тает лед на речке. Пойду мерзлой утятинкой полакомлюсь».

Пришел, а Уточка плавает под кустом, — жива, здоровехонька!

Она тогда нырнула под лед и выскочила в полынью — под другим берегом: там тоже ключ был. Так всю зиму и прожила.

«Ах ты!.. — Лис думает. — Стой же, сейчас за тобой в воду кинусь…»

— Зря, зря, зря, — закрякала Уточка. — Порх с воды — и улетела.

За зиму-то у нее крыло зажило и новые перышки отросли.

МУЗЫКАНТ

Старый медвежатник сидел на завалинке и пиликал на скрипке. Он очень любил музыку и старался сам научиться играть. Плохо у него выходило, но старик и тем был доволен, что у него своя музыка. Мимо проходил знакомый колхозник и говорит старику:

— Брось-ка ты свою скрипку-то, берись за ружье. Из ружья у тебя лучше выходит. Я сейчас медведя видел в лесу.

Старик отложил скрипку, расспросил колхозника, где он видел медведя. Взял ружье и пошел в лес. В лесу старик долго искал медведя, но не нашёл даже и следа его.

Устал старик и присел на пенек отдохнуть.

Тихо-тихо было в лесу. Ни сучок нигде не треснет, ни птица голосу не подаст. Вдруг старик услыхал: «Дзенн!» Красивый такой звук, как струна пропела.

Немного погодя опять: «Дзенн!..»

Старик удивился: «Кто же это в лесу на струне играет?»

А из лесу опять: «Дзенн!..» — так звонко, ласково.

Старик встал с пенька и осторожно пошел туда, откуда слышался звук.

Звук слышался с опушки.

Старик подкрался из-за елочки и видит: на опушке разбитое грозой дерево, из него торчат длинные щепки. А под деревом сидит медведь, схватил одну щепку лапой. Медведь потянул к себе щенку и отпустил ее. Щепка выпрямилась, задрожала, и в воздухе раздалось: «Дзенн!..» — как струпа пропела.

Медведь наклонил голову и слушает.

Старик тоже слушает: хорошо поет щепка!

Замолк звук, — медведь опять за свое: оттянул щепку и пустил.

Вечером знакомый колхозник еще раз проходил мимо избы медвежатника. Старик сидел на завалинке со скрипкой. Он пальцем дергал одну струну, и струна тихонечко пела: «Дзинн!..»

Колхозник спросил старика:

— Ну что, убил медведя?

— Нет, — ответил старик.

— Что ж так?

— Да как же в него стрелять, когда он такой же музыкант, как и я?

И старик рассказал колхознику, как медведь играл на расщепленном грозой дереве.

Ю. БАРКОВ

БУБЕНЧИК В ПОЛЕ

Бежал я через поле на почту. Письмо деда опустить. Вдруг откуда-то сверху долетел звон бубенчиков. Я поднял голову и остановился. Во все глаза стал смотреть в небо и в самой вышине приметил темную точку.

— Жаворонок! — прошептал я.

Птица опустилась ниже и повисла в воздухе, трепеща крыльями. Она радовалась светлому апрельскому дню, солнцу, весне.

Я заслушался и чуть не позабыл про письмо деда.

Подул ветер, сорвал с моей головы фуражку, нагнал серые тучи, и… птица исчезла. Я побежал дальше, а песня жаворонка все звенела и звенела у меня в ушах.

— Чего такой радостный? — спросила меня на почте тетя Маша.

И я ответил ей:

— Бубенчик в поле прилетел. Жаворонок!

Ю. БАРКОВ

НЕЗВАНАЯ ГОСТЬЯ

Небо голубое. На дорогах сверкают лужи, а воздух пахнет талой землей и почему-то арбузными корками.

Самое время скворцам прилетать! Но сколько раз я ни вставал спозаранок, сколько ни прислушивался к птичьим голосам, так скворцов и не видел. А как-то поутру подул теплый ветер, показалось солнце и откуда-то сверху послышался тихий протяжный свист.

«Неужели скворцы!» Я глянул вверх и заметил на березе пять черных птиц. Они неподвижно сидели на ветке у самой вершины. Потом переполошились, закричали, разом снялись с дерева и полетели к реке.

А спустя полчаса снова пожаловали к нам в сад. Стали проверять свои прошлогодние квартиры, выбрасывать из них сор, куриные перья.

Но что такое?

Один черный вертлявый скворец места себе не найдет. С опаской поглядывает то на меня, то на свой дом на березе, а внутрь залезть побаивается: «Может, там кто поселился?» И правда, вскоре показалась темная мордочка.

Я схватил палку и постучал по стволу: «Вылезай-ка живей!»

И тут из скворечника выпрыгнула белка. Взвилась по стволу кверху, прыгнула на сарай и ускакала. Пусть непоседа в лесу живет. Там, в ельнике, ей места хватит.

В. БЕРЕСТОВ

КАК НАЙТИ ДОРОЖКУ

Ребята пошли в гости к деду-леснику.

Пошли и заблудились.

Смотрят, над ними Белка прыгает. С дерева на дерево. С дерева на дерево. Ребята — к ней.

— Очень просто, — отвечает Белка. — Прыгайте с этой елки вот на ту, с той — на кривую березку. С кривой березки виден большой-большой дуб. С верхушки дуба видна крыша. Это и есть сторожка. Ну, что же вы? Прыгайте!

— Спасибо, Белка, — говорят ребята. — Только мы не умеем по деревьям прыгать. Лучше мы кого-нибудь еще спросим.

Скачет Заяц. Ребята и ему спели свою песенку:

— В сторожку? — переспросил Заяц. Нет ничего проще. Сначала будет пахнуть грибами. Так? Потом — заячьей капустой. Так? Потом запахнет лисьей норой. Так? Обскачите этот запах справа или слева. Так? Когда он останется позади, понюхайте вот так и услышите запах дыма. Скачите прямо на него, никуда не сворачивая. Это дедушка-лесник самовар ставит.

— Спасибо, Зайка, — говорят ребята*— Жалко, что носы у нас не такие чуткие, как у тебя. Придется еще кого-нибудь спросить.

— Рассказывать до-о-олго, — вздохнула Улитка. — Лу-у-чше я вас туда провожу-у-у. Ползите за мной.

Спасибо, Улитка! — говорят ребята. Нам некогда ползать. Лучше мы кого-нибудь еще спросим.

На цветке сидит Пчелка. Ребята к ней.

Ж-ж~ж, говорит Пчелка. — Покажжжу… Смотрите, куда я лечу… Идите следом.

Увидите моих сестер. Куда они, туда и вы.

Мы дедушке на пасеку мед носим.

Ну, до свидания! Я уж-ж-жасно тороплюсь. Ж, — ж-ж…

И улетела. Ребята не успели ей даже спасибо сказать.

Они пошли туда, куда летели пчелы, и быстро нашли сторожку.

Вот была радость!

А потом дедушка их чаем с медом угостил.

Б. ЖИТКОВ

ХРАБРЫЙ УТЕНОК

Каждое утро хозяйка выносила утятам полную тарелку рубленых яиц. Она ставила тарелку возле куста, а сама уходила.

Как только утята подбегали к тарелке, из сада вылетала большая стрекоза и начинала кружиться над ними.

Она так страшно стрекотала, что перепуганные утята убегали и прятались в траве.

Они боялись, что стрекоза их всех перекусает.

А злая стрекоза садилась на тарелку, пробовала еду и потом улетала.

После этого утята уже целый день не подходили к тарелке. Они боялись, что стрекоза прилетит опять.

Вечером хозяйка убирала тарелку и говорила: «Должно быть, наши утята заболели, что-то они ничего не едят».

Она и не знала, что утята каждый вечер голодные ложились спать. Однажды к утятам пришел в гости их сосед, маленький утенок Алеша.

Когда утята рассказали ему про стрекозу, он стал смеяться.

— Ну и храбрецы! — сказал он. — Я один прогоню эту стрекозу. Вот вы увидите завтра.

— Ты хвастаешь, — сказали утята. — Завтра ты первый испугаешься и побежишь.

На другое утро хозяйка, как всегда, поставила на землю тарелку с рублеными яйцами и ушла.

— Ну, смотрите, — сказал смелый Алеша, — сейчас я буду драться с вашей стрекозой.

Только он сказал эго, как вдруг зажужжала стрекоза. Прямо сверху она полетела на тарелку.

Утята хотели убежать, но Алеша не испугался.

Не успела стрекоза сесть на тарелку, как Алеша схватил ее клювом за крыло.

Насилу она вырвалась и с поломанным крылом улетела.

С тех пор она никогда не прилетала в сад и утята каждый день наедались досыта. Они не только ели сами, но и угощали храброго Алешу за то, что он спас их от стрекозы.

Е. ЧАРУШИН

**ПРО ЗАЙЧАТ

Однажды на даче ко мне прибежал Никита и кричит:

— Папа, отдай кроликов! Папа, отдай кроликов!

А я не понимаю, каких кроликов ему отдать. И отдавать я никого не собираюсь, и кроликов у меня нет.

— Да что ты, Никитушка, — говорю, — что с тобой?

А Никита прямо плачет — отдай да отдай ему кроликов.

Тут пришла мама и все мне рассказала. Оказывается, деревенские ребята принесли с лугов зайчат; они их на сенокосе поймали. А Никита все перепутал. Надо было сказать; «Возьми зайчат», а он говорит: «Отдай кроликов».

Взяли мы зайчат, стали они у нас жить.

Ну и славные были зайчата! Этакие мохнатые шарики. Уши врозь, глаза коричневые, большие. А лапки мягкие-мягкие — будто зайчата в валеночках ходят.

Захотели мы зайчат покормить. Дали им травы — не едят, налили молока в блюдце — и молока не пьют… Сыты, что ли?

А спустили их на пол — они шагу никому не дают ступить. Прямо наскакивают на ноги. Тычутся мордочками в сапоги и лижут их. Должно быть ищут мать-зайчиху.

Видно, голодные, а есть не умеют. Сосунки еще.

Тут в комнату пришел Томка, наш пес. Тоже захотел посмотреть на зайчат. Они, бедняжки, на Томку наскочили, лезут на него. Томка зарычал, огрызнулся и убежал.

Как же нам накормить зайчат? Ведь они, бедняги, умрут с голоду. Надо им непременно найти кормилицу.

И тут я вспомнил. Как-то на охоте я увидел у лесника: кошка зайчика кормит. Помню, я так долго удивлялся, что лесник надо мной смеяться стал.

«То ли, — говорит, — еще бывает. Я сам видел в зоосаду, как маленькая-маленькая собачка львенка выкармливала…»

И пошли мы кошку-корми лицу искать.

Кошка лежала на лавке у соседнего дома и кормила своих котят. Такая пестрая, расписная, даже нос у нее разноцветный. Притащили мы кошку к зайчатам, она как зафыркает на них, как заворчит басом, чуть не воет. Да ну ее!

Пошли мы другую кормилицу искать. Видим: на завалинке лежит кошка, вся черная, с белой лапой. Мурлычет кошка, нежится на солнышке… А как взяли да положили к ней зайчат, она сразу же все когти выпустила и ощетинилась. Тоже не годится в кормилицы!

Отнесли мы ее обратно. Стали третью кошку искать.

Долго ходили. Уж в самом конце деревни одну нашли. На вид такая хорошая, ласковая. Только эта ласковая-то чуть-чуть наших зайчат не съела. Как увидала их, вырвалась из рук — и прямо на зайчат, как на мышей. Насилу мы ее оттащили и за дверь выбросили.

Наверно, наши зайчата так и умерли бы с голоду, если бы, на наше счастье, не нашлась еще одна кошка, четвертая. Она сама к нам пришла. А пришла потому, что котят искала. У нее котята умерли, и она по всей деревне ходила да искала их… Рыженькая такая, худая. Мы накормили ее, напоили, уложили на подоконнике и принесли к ней зайчат. Сперва одного зайчонка, потом и других. Сунулись к ней зайчата и сразу присосались, даже зачмокали — нашли молоко! А кошка сначала задергалась, забеспокоилась, а потом видим — вылизывать их стала и даже песенку замурлыкала. Значит все в порядке!

Много дней кормила кошка зайчат. Лежит бывало на подоконнике, песенку мурлычет, мордочка довольная, щурится на солнышко, а зайчатки у нее под боком. Кто мимо идет, остановится, удивится: «Вот так чудо, кошка зайцев кормит!»

А потом зайчата подросли, научились сами есть траву и убежали в лес. А кошка завела себе настоящих котят.

Е. ЧАРУШИН

ПОЧЕМУ ТЮПУ ПРОЗВАЛИ ТЮПОЙ

Когда Тюпа очень удивится или увидит непопятное и интересное, он двигает губами и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп…»

Травка шевельнулась от ветра, пичужка пролетела, бабочка вспорхнула, — Тюпа ползет, подкрадыватся поближе и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп… Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!»

Вот почему Тюпу прозвали Тюпой.

Слышит Тюпа, кто-то тоненько посвистывает.

Видит: в крыжовнике, где погуще, кормятся серенькие вертлявые пичужки — пенки, ищут, нет ли где мошки-букашки.

Ползет Тюпа. Уж так таится, прячется. Даже не тюпает — боится спугнуть. Близко-близко подполз да как прыгнет — прыг! Как схватит… Да не схватил.

Не дорос еще Тюпа птицу ловить.

Тюпа — ловкач неуклюжий.

ПОЧЕМУ ТЮПА НЕ ЛОВИТ ПТИЦ

Видит Тюпа— недалеко от него сидит воробей и песни поет-чирикает:

«Чив-чив!

Чив-чив!»

«Тюп-тюп-тюп-тюп, — заговорил Тюпа. Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!» и пополз к воробью.

Но его воробей сразу приметил — крикнул по-воробьиному:

«Чив-чив! Разбойник ползет! Вот он где прячется! Вот он где!»

И тут, откуда ни возьмись, со всех сторон налетели воробьи, расселись кто по кустам, кто и прямо на дорожке, перед Тюпой.

И начали на Тюпу кричать:

«Чив-чив!

Чив-чив!»

Кричат, галдят, чирикают, ну, никакого терпения нет.

Испугался Тюпа — такого крику он ни разу не слыхал — и ушел от них поскорее.

А воробьи вдогонку еще долго кричали.

Наверно, рассказывали друг другу, как Тюпа полз, прятался, хотел их словить и съесть. И какие они, воробьи, храбрые, и как они Тюпку испугали.

Некого Тюпе ловить. Никто в лапы не дается. Влез Тюпа на деревце, спрятался в ветках и поглядывает.

Но не охотник добычу увидел, а добыча охотника разыскала.

Видит Тюпа — он не один, на него какие-то птицы смотрят, не пенки-малышки, не крикуны-воробьишки, вот какие — самого Тюпы чуть поменьше. Это, наверно, дрозды искали местечко, где вить гнездо, и увидали какую-то непонятную зверюшку — Тюпку.

Тюпа обрадовался: «Вот интересно-то! Тюп-тюп-тюп-тюп! Кто это такие? Тюп-тюп-тюп-тюп! Схвачу! Тюп-тюп-тюп-тюп! Словлю! Тюп-тюп-тюп-тюп! Поймаю! Поиграю!»

Только не знает Тюпа, кого первого ловить.

Один дрозд сзади Тюпки сидит, другой перед Тюпкой вот тут, совсем близко.

Тюпа то сюда, то туда повернется — тюпает-тюпает. То на одного, то на другого посмотрит.

Отвернулся от одного кто был сзади, а другой — передний — как налетит на Тюпку да как клюнет его клювом!

Тюпа сразу перестал тюпать.

Он понять не может, что это такое.

Обидели его! Клюнули!

Спрыгнул Тюпа в кусты — и ходу, где бы только спрятаться. И если теперь Тюпа видит птицу, он никакого внимания на нее не обращает.

Вот почему Тюпа не ловит птиц.

ЛИСЯТА

У охотника жили в комнате два маленьких лисенка.

Это были шустрые и беспокойные зверьки.

Днем они спали под кроватью, а к ночи просыпались и поднимали возню — носились по всей комнате до самого утра.

Так разыграются лисята, так расшалятся, что бегают по моему приятелю, как по полу, пока тот не прикрикнет на них.

Эти лисята были настоящие ловкачи.

Раз! — и по занавеске взберется лисенок прямо до самого верха.

Два! — он уже на высоком шкафу.

А вот и на комоде, а вот оба таскают друг друга за шиворот.

Как-то пришел охотник со службы, а лисят нет. Стал он их искать… Заглянул на шкаф — на шкафу нет.

Отодвинул комод — и там нет никого.

И под стульями нет.

И под кроватью нет.

И тут мой приятель даже испугался. Видит — охотничий сапог, что лежал в углу, шевельнулся, поднялся, свалился Набок.

И вдруг поскакал по полу. Так и скачет, перевертывается, подпрыгивает.

Что за чудо такое?

Подскочил сапог поближе.

Глядит охотник — из сапога хвост высовывается. Схватил он лисенка за хвост и вытащил из сапога; встряхнул сапог — и другой выскочил.

Вот какие ловкачи!

Г. СНЕГИРЕВ

МЕДВЕЖОНОК

Набрел я на поляну в тайге. От лесного пожара она выгорела, но на черной земле уже росли блестящие листики брусники и кивал головками иван-чай.

На краю были заросли малины. Я собирал малину, а впереди какой-то зверь шел, шуршал в листьях. Я решил узнать, что это за зверь.

Сел на пенек и стал тихонько посвистывать.

Зверь сначала остановился и замер, а потом стал ко мне подкрадываться.

Он думал, что я его не вижу, а верхушки малиновых кустов шевелятся и его выдают.

Потом из куста высунулся черный нос и два глаза. Ну, тут я его сразу узнал — это медвежонок.

Тогда я щепкой стал поскрипывать о пенек, и нос у медвежонка все вытягивался, вытягивался, как будто его тянули из куста.

Наконец весь вылез и стал меня обнюхивать. Обнюхал, облизал ботинок, нашел пуговицу и стал ее сосать.

И тут я услышал, как в малиннике сучья трещат. Это медведица медвежонка ищет.

Хотел встать, а медвежонок в пуговицу зубами вцепился, рычит и не пускает.

Вдруг медведица услышит, как он рычит, подумает, что его обижают, и прибежит. А у меня даже ружья нет! Я скорее пуговицу оторвал и отдал медвежонку, а сам бегом: медведице разве объяснишь, что я только поиграть с ним захотел.

В. БИАНКИ

КУПАНИЕ МЕДВЕЖАТ

Наш знакомый охотник шел берегом лесной реки и вдруг услышал громкий треск сучьев. Он испугался и влез на дерево.

Из чащи вышли на берег большая бурая медведица, с ней два веселых медвежонка и пестун — ее годовалый сын, медвежья нянька.

Медведица села. Пестун схватил одного медвежонка зубами за шиворот и давай окунать его в речку.

Медвежонок визжал и барахтался, но пестун не выпускал его, пока хорошенько не выполоскал в воде.

Другой медвежонок испугался холодной ванны и пустился удирать в лес. Пестун догнал его, надавал шлепков, а потом в воду, как первого.

Полоскал, полоскал его, да ненароком и выронил в воду. Медвежонок как заорет! Тут в один миг подскочила медведица, вытащила сынишку на берег, а пестуну таких плюх надавала, что он, бедный, взвыл.

Очутившись снова на земле, оба медвежонка остались очень довольны купанием: день был знойный и им было очень жарко в густых лохматых шубках. Вода хорошо освежила их. После купания медведи опять скрылись в лесу, а охотник слез с дерева и пошел домой.

И. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

БЕЛЯК

По лесу прошли лоси, нашумели, испугали зайчишку-беляка.

Выскочил из своего логова трусливый зайчишка. Сел, слушает. Страшно робкому зайчишке-беляку. Много у него в лесу врагов.

Вдруг подкрадется хитрая лисица, или схватит голодный волк, ила спрыгнет с дерева и загрызет быстрая рысь…

Всякого шума боится беляк. Заскрипит дерево — кажется беляку, что идут злые волки. Прыгнет из-под ног лягушонок — тоже страшно зайчонку.

Гугукнет ночью сова — у беляка душа в пятки.

Почти весь год в страхе живет зайчишка-беляк. А всего страшнее ему в осенние прозрачные дни. Где ни ляжет, ни спрячется, его видно издалека: кругом все желтое, золотое, а порточки у бедняги уже побелели.

Ни ночью, ни днем не спит робкий беляк.

Ждет не дождется, когда придет зима, выпадет глубокий снег. Зимою беляк весь белый, только кончики ушей черные.

Зароется он в снежный сугроб — никто его не видит: ни хитрая лисица, ни волк, ни быстрая рысь.

В. БИАНКИ

* ЛИС И МЫШОНОК

— Мышонок, Мышонок, отчего у тебя нос грязный?

— Землю копал.

— Для чего землю копал?

— Норку делал.

— Для чего норку делал?

— От тебя, Лис, прятаться.

— Мышонок, Мышонок, я тебя подстерегу!

— А у меня в норке спаленка.

— Кушать захочешь вылезешь.

— A y меня в норке кладовочка.

— Мышонок, Мышонок, а ведь я твою норку разрою!

— А я от тебя в отнóрочек — и был таков!

Ю. ДМИТРИЕВ

* ДЕТИ ВСЯКИЕ БЫВАЮТ

ЦЫПЛЯТА И ВОРОБЬЯТА

Желтые пушистые шарики выкатились из сарая и сразу же начали искать: что бы поесть? Цыплята только-только появились на свет, а уже побежали за мамой-курицей. Бегут и на бегу склевывают зернышки, маленьких насекомых. Мама-курица не кормит их — цыплята сами умеют есть. Только иногда она показывает, где еда, — найдет что-нибудь и подзывает детишек: вот, мол, ешьте.

А под крышей сарая — почти весь день громкий писк. Там, в гнезде, — крошечные воробьята. Вытягивают тоненькие голые шейки, открывают большие желтые рты. Мама-воробьиха прямо из сил выбивается — целый день таскает им всяких мошек, гусениц, маленьких бабочек. А воробьятам все мало — Очень уж они прожорливые. Удивлялись цыплята, глядя на голодных воробьиных птенцов: еды на земле сколько угодно, а они почему-то сидят в гнезде и кричат, требуют, чтоб их кормили. А воробьята, глядя на цыплят, удивлялись, наверное: как это они, только появились на свет — уже умеют и бегать и еду находить самостоятельно.

Откуда цыплятам и воробьятам знать, что все птицы — разные: одни появляются на свет голенькими и беспомощными, и пройдет немало времени, прежде чем они станут самостоятельными. Другие с первого же дня умеют находить еду, быстро бегать.

УТЯТА И ЦЫПЛЯТА

Мама-курица важно шла по двору a вела своих цыплят.

Шла неторопливо, потому что цыплята то и дело находили еду и останавливались, чтоб склюнуть червячка или семечко.

А навстречу им шла мама-утка.

Шла быстро, а утята так же быстро бежали за ней.

Они не останавливались и не обращали внимания на червячков, крошки хлеба и зернышки.

Удивились цыплята, хотели даже спросить, куда это так спешат утята, но не успели; мама утка пролезла в щель забора, и утята за ней.

Самый любопытный цыпленок решил все-таки посмотреть, что же там, за забором, и куда торопились утята.

Выглянул он — и даже клювик открыл от удивления.

За забором был пруд, а по этому пруду плавали утята.

Плавали — и то и дело опускали в воду головки. А когда поднимали — у них в клювах что-то было.

Значит, в воде они находят еду!

И утятам тоже был один или два дня от роду, а они и бегать и плавать уже умели очень хорошо.

Долго плавали утята, а мама-утка зорко поглядывала вокруг — нет ли какой опасности? — и тихонечко покрякивала, как бы говоря детишкам: ешьте, ешьте на здоровье! Только тут, в воде, вы найдете подходящую для нас еду.

В. СУТЕЕВ

ПОД ГРИБОМ

Как-то раз застал Муравья сильный дождь.

Куда спрятаться?

Увидел Муравей на полянке маленький грибок, добежал до него и спрятался под его шляпкой.

Сидит под грибом дождь пережидает.

А дождь идет все сильнее и сильнее…

Ползет к грибу мокрая бабочка:

— Муравей, Муравей, пусти меня под грибок! Промокла я — лететь не могу!

— Куда же я пущу тебя? — говорит Муравей. — Я один тут кое-как уместился.

— Ничего! В тесноте, да не в обиде.

Пустил Муравей Бабочку под грибок.

А дождь еще сильнее идет…

Бежит мимо Мышка:

Пустите меня под грибок! Вода с меня ручьем течет.

— Куда же, мы тебя пустим? Тут и места нет.

— Потеснитесь немножко!

Потеснились — пустили Мышку под грибок.

А дождь все льет и не перестает…

Мимо гриба Воробей скачет и плачет:

— Намокли перышки, устали крылышки! Пустите меня под грибок обсохнуть, отдохнуть, дождик переждать!

— Тут места нет,

— Подвиньтесь, пожалуйста!

— Ладно.

Подвинулись — нашлось Воробью место.

А тут Заяц на полянку выскочил, увидел грибок.

— Спрячьте, — кричит, — спасите! За мной Лиса гонится!..

— Жалко зайца, говорит Муравей. — Давайте еще потеснимся.

Только спрятали Зайца, Лиса прибежала.

— Зайца не видели? — спрашивает.

— Не видели.

Подошла Лиса поближе, понюхала:

— Не тут ли он спрятался?

— Где ему тут спрятаться!

Махнула Лиса хвостом и ушла.

К тому времени дождик прошел — солнышко выглянуло. Вылезли все из-под гриба — радуются.

Муравей задумался и говорит:

— Как же так? Раньше мне одному под грибом тесно было, а теперь всем пятерым место нашлось!

— Ква-ха-ха! Ква-ха-ха! засмеялся кто-то.

Все посмотрели — на шляпке гриба сидит Лягушка и хохочет:

— Эх вы! Гриб-то…

Не досказала и ускакала.

Посмотрели все на гриб и тут догадались, почему сначала одному под грибом тесно было, а потом и пятерым место нашлось. А вы догадались?

М. ПРИШВИН

ЛИСТОПАД

Вот из густых елок вышел под березу заяц и остановился, увидя большую поляну.

Не посмел прямо идти на ту сторону и пошел кругом поляны, от березки к березке.

Вот он остановился, прислушался…

Кто боится чего-то в лесу, то лучше не ходи, пока падают листья и шепчутся. Слушает заяц: все ему кажется, будто кто-то шепчется сзади и крадется.

Можно, конечно, и трусливому зайцу набраться храбрости и не оглядываться, но тут бывает другое: ты не побоялся, не поддался обману падающих листьев, а как раз вот тут-то кто-то воспользовался и тебя сзади под шумок схватил в зубы.

Е. ЧАРУШИН

ДЯТЕЛ

Кто это барабанит в лесу так громко?

Что это за барабанщик такой?

Да вот он пестрый и шапка красная. Прилетел на сосну, когтями в кору вцепился, хвостом снизу подперся, прыг-прыг по стволу вверх.

Нашел местечко, где под корой червяк, снова застучал клювом тр-ррр, тр-ррр, тр-ррр…

Съел червяка, улетел подальше, опять кору подолбил тр-ррр, тр-ррр, улетел совсем далеко, еде его и слышно — тр-ррр. Будто в барабан барабанщик барабанит.

Да только я теперь знаю, что это не барабанщик, а птица дятел.

ТОМКА ИСПУГАЛСЯ

Когда Томка был совсем еще небольшим щенком, я взял его с собой на охоту.

Пускай приучается.

Вот ходим мы с ним. Томка за бабочками, за стрекозами гоняется. Кузнечиков ловит. На птиц лает. Только никого поймать не может. Все улетают. Бегал он, бегал так уморился, что сунулся в кочку носом и заснул.

Маленький еще. А будить мне его жалко.

Прошлое пол часа. Прилетел шмель. Бунчит, летает над самым Томкиным ухом.

Проснулся Томка. Покрутился спросонья, поглядел: кто это такой спать мешает? Шмеля он не заметил, а увидел корову и побежал к ней.

А корова паслась далеко-далеко и, должно быть, показалась Томке совсем маленькой, не больше воробушка.

Бежит Томка корову загрызать, хвост кверху поднял никогда он еще коров не видал.

Подбежал поближе, а корова уж не с воробушка — с кошку ростом кажется.

Тут Томка немного потише побежал, а корова уж не с кошку, а с козу выросла.

Страшно стало Томке.

Он близко не подошел и нюхает: что за зверь такой?

В это время шевельнулась корова — ее, наверно, кто-то укусил.

И побежал от нее Томка!

С тех пор он и близко к коровам не подходит.

И. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

БЕЛКА

В темном еловом лесу с утра до позднего вечера без устали хлопочут проворные белки. То заберутся на вершину высокой ели, то перемахнут с сучка на сучок, то вниз головой спускаются на землю собирать грибы.

В развилине елового сучка белки развесили сушить красноголовый подосиновик, тонконогие маленькие опенки. В лесных кладовых спрятали отборные, вкусные орехи.

Поздней осенью переменят белки свои красные платьица на серые зимние шубки.

В вершинах густых елок устроены у белок теплые гнезда. В этих гнездах, в устланных мягким мхом глубоких дуплах, белки воспитывают и кормят своих маленьких бельчат, зимою спасаются от лютых морозов и холодных ветров.

Самый веселый, самый проворный и хлопотливый зверек в наших лесах — шустрая белка.

В. БИАНКИ

* ПЕРВАЯ ОХОТА

Надоело щенку гонять кур по двору. «Пойду-ка, — думает, — на охоту за дикими зверями и птицами».

Шмыгнул в подворотню и побежал по лугу.

Увидели его дикие звери, птицы и насекомые и думают каждый про себя.

Выпь думает: «Я его обману».

Удод думает: «Я его удивлю».

Вертишейка думает: «Я его напугаю».

Ящерка думает: «Я от него вывернусь».

Гусеницы, бабочки, кузнечики думают: «Мы от него спрячемся».

«А я его прогоню», — думает жук-бомбардир.

«Мы все за себя постоять умеем, каждый по-своему», — думают они про себя.

А щенок уже подбежал к озерку и видит: стоит у камыша выпь на одной ноге, по колено в воде.

«Вот я ее сейчас поймаю!» — думает щенок и совсем уж приготовился прыгнуть ей на спину.

А выпь глянула на него и шагнула в камыш.

Ветер по озерку бежит, камыш колышет. Камыш качается взад-вперед, взад-вперед…

У щенка перед глазами желтые и коричневые полосы качаются взад-вперед, взад-вперед…

А выпь стоит в камыше, вытянулась тонкая-тонкая и вся в желтые и коричневые полосы раскрашена. Стоит качается взад-вперед, взад-вперед…

Щенок глаза выпучил, смотрел, смотрел — не видит выпи в камыше. «Ну, — думает, — обманула меня выпь, не прыгать же мне в пустой камыш! Пойду другую птицу поймаю».

Взбежал на пригорок, смотрит, — сидит на земле удод, хохлом играет: то развернет, то сложит.

«Вот я на него сейчас с пригорка прыгну», — думает щенок.

А удод припал к земле, крылья распластал, хвост раскрыл, клюв вверх поднял. Смотрит щенок: нет птицы, а лежит на земле пестрый лоскут и торчит из него кривая игла.

Удивился щенок: «Куда же удод девался? Неужели я эту пеструю тряпку за него принял? Пойду поскорей маленькую птицу поймаю».

Подбежал к дереву и видит — сидит за пеньком маленькая вертишейка. Кинулся к ней, а вертишейка — юрк в дупло. «Ага, — думает щенок, — попалась!» — Поднялся на задние лапы, заглянул в дупло, а в черном дупле черная змея извивается и страшно шипит. Отшатнулся щенок, шерсть дыбом поднял и наутек. А вертишейка шипит ему вслед из дупла, головой крутит — по спине у нее змейкой извивается полоска черных перьев.

«Уф, напугала как! Еле ноги унес. Больше не стану на птиц охотиться. Пойду лучше ящерку поймаю».

Ящерка сидела на камне, глаза закрыла, грелась на солнышке.

Тихонько к ней подкрался щенок, прыг — и ухватился за хвост.

А ящерка извернулась, хвост в зубах у него оставила — сама под камень.

Фыркнул щенок, бросил хвост — и за ней.

Да куда там! Ящерка давно под камнем сидит, новый хвост себе отращивает.

«Ну, — думает щенок, — уж если ящерка и та вывернулась, так я хоть насекомых наловлю». — Посмотрел кругом, а по земле жуки бегают, в траве кузнечики прыгают, по веткам гусеницы ползают, по воздуху бабочки летают.

Бросился щенок ловить их — и вдруг стало кругом как на загадочной картинке: все тут, а никого не видно, спрятались все.

Зеленые кузнечики в зеленой траве притаились.

Гусеницы на веточках вытянулись и замерли: их от сучков не отличишь.

Бабочки сели на деревья, крылья сложили — не разберешь, где кора, где листья, где бабочки.

Один только крошечный жук-бомбардир идёт себе по земле, никуда не прячется.

Догнал его щенок, хотел схватить, а жук-бомбардир остановился да как пальнет в него летучей едкой струйкой прямо в нос попал.

Взвизгнул щенок, хвост поджал, повернулся да через луг, да в подворотню…

Забился в конуру и нос высунуть боится.

А звери, птицы и насекомые все опять за свои дела принялись.

Г. СНЕГИРЕВ

КАК ПТИЦЫ И ЗВЕРИ К ЗИМЕ ГОТОВЯТСЯ

Осень в лесу. Не слышно птичьих песен. Дрозды-рябинники собрались в стаи и откармливаются перед тем, как откочевать в теплые края.

Коростель раньше всех тронулся в путь, потому что он на юг то летит, то пешком идет.

Сойка зарывает желуди про запас. Выбирает самые спелые, только часто забывает про них, и весной из этих желудей вырастают молодые дубки…

Еж нашел ямку в трухлявом пне, натаскал туда листьев — вот и готово жилье на зиму.

Белка скоро серая станет, наденет зимнюю шубку, а пока запасает орехи и желуди. Складывает их в дупло. А грибы развешивает на колючих сучках — сушиться.

Медведица берлогу выкопала под корнями старой ели, устлала ее ветками, натаскала мху. Зимой у нее в берлоге появятся медвежата.

Лиса неслышно крадется по осеннему лесу. Листья в лесу красные, и лисья шерсть красная. Легко лисе незаметно подкрадываться к добыче.

Притаились зайчата-листопаднички. Не скачут, следов не оставляют. А то лиса их найдет и съест. Пробежит мимо зайчиха, накормит молоком и дальше скачет в осинник.

Высоко в небе потянулись журавлиные стаи. Печальными криками прощаются они с родиной. Журавли будут зимовать в теплой Африке. Но как только зазвенят весной ручьи, зазеленеет на бугорках травка, журавли вернутся домой на родину.

Первые снежинки закружились в воздухе, и гусиные стаи тоже полетели на юг.

Н. СЛАДКОВ