Хроника Чёрных Клинков (Город Мечты. Несущий бурю)

Книга первая ИМПЕРАТОР И ПРИНЦ

Его кожа выглядела, как кора дерева, а длинные волосы, ниспадавшие на плечи, белизною напоминали молоко. У него была большая голова красивой формы, а на лице привлекали особое внимание чуть красноватые раскосые глаза, в которых то и дело мелькало угрюмое выражение. Кружева на свободных рукавах его желтого одеяния полуприкрывали изящные руки цвета темной кости. Они спокойно лежали на подлокотниках кресла, украшенных огромными рубинами. Красные глаза смотрели озабоченно, и иногда одна из рук делала легкое движение вверх, дотрагиваясь до шлема на белых кудрях.

Шлем был сделан из какого-то темного, с зеленоватым оттенком, сплава и изображал дракона, расправляющего крылья. На руке блестело кольцо, в оправе которого сверкал один-един-сгвенный редкий Акторийский камень, внутри которого иногда что-то менялось, и тогда камень менял форму, как будто это был не твердый минерал, а туманный сгусток, и ему было так же тесно в драгоценной оправе, как и человеку на троне.

Эльрик глядел вниз, где под длинной мраморной лестницей, ведущей к трону, придворные танцевали с такой легкостью и изяществом, что можно было подумать, будто весь его двор состоит из духов.

Он думал о морали, что отличало его от большинства придворных, которые на самом деле не были людьми ни физически, ни умственно. Это был народ Мельнибона, Острова Драконов, который правил миром десять тысяч лет, но чье положение изменилось за последние пятьсот лет. Все они были жестоки и умны, и любая мораль значила для них не больше, чем порыв ветра.

Молодому человеку, сорок второму прямому потомку первого императора — Мага Мельнибона, их поведение казалось не только высокомерным, но и глупым. Остров Драконов потерял почти все былое могущество, и было ясно, не пройдет и двух веков, как он будет захвачен появляющимися нациями нового человечества, которые они называли немного свысока Молодыми Королевствами. Их пиратские флотилии уже совершили несколько попыток атаковать Имрир, прекрасный Город Мечты, столицу Драконьего острова Мельнибон. Но даже самые близкие друзья императора отказывались обсуждать возможность его падения и считали простое размышление на эту тему не только немыслимым предположением, но и дурным тоном.

Поэтому император скучал в одиночестве. Он скорбел, что у его отца, Седрика Шестого, не было других детей, потому что тогда более достойный монарх мог бы занять место на Рубиновом Троне. Седрик умер год назад, с радостью прошептав приветствие тому, что являлось за его душой. Всю жизнь он не знал другой женщины, кроме жены. Императрица умерла, дав жизнь единственному отпрыску, которого многие называли слишком слабым. С пылкой страстью настоящего мельнибонийца, которой не ведали новые люди, Седрик любил лишь жену и не искал утешения ни с кем другим, не пытался обрести поддержку ни в каком другом существе, даже в сыне, который, рождаясь на свет, убил ее и который был всем, что от нее осталось. Волшебными снадобьями, пением рун, редкими травами был приведен сын к зрелости, и сила его искусственно поддерживалась всеми способами, известными королям-магам Мельнибона. Он жил только благодаря волшебству, и без снадобий не смог бы поднять даже руку. Если молодой император и находил какие-то преимущества в своей немощи, то они заключались в одном: он очень много читал. Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда он прочел все книги в библиотеке отца, а некоторые из них перечитывал по нескольку раз.

Его силы в магии, началам которой обучил его Седрик, были сейчас большими, чем у кого-либо из его предков за много поколений. Его знание мира, лежащего за берегами Мельнибона, было глубоким и полным, хотя он почти не исследовал его лично.

Если бы он только пожелал, он мог бы восстановить былое могущество Острова Драконов и править миром. Но чтение научило его думать о целях, для которых применяется волшебная сила, и о том, следует ли ему вообще применять свои силы для достижения какой бы то ни было цели. Чтение привело его к проблеме морали, хотя он не совсем понимал ее. Таким образом, для некоторых подданных он был богом, а для других угрозой, потому что думал и действовал не так, как должен был действовать истинный мельнибониец. Его двоюродный брат Иркан, например, много раз высказывал сомнение в его праве властвовать над народом Мельнибона.

— Этот ничтожный школяр всех нас погубит, — сказал он однажды ночью Дайвиму Твару, Повелителю Драконьих Пещер.

Тот, один из преданнейших друзей императора, тут же донес об этом, но юноша отмахнулся от него, заметив, что это всего лишь болтовня, а не предательство, хотя любой из его предков приговорил бы сказавшего нечто подобное к изощренной публичой казни. Хотя, может быть, отношение императора к сказанному объяснялось тем, что Иркан, который никогда не делал секрета из того, что хочет стать императором, был братом Каймориль, девушки, которую альбинос считал ближайшей из друзей и которая в один прекрасный день должна была стать его женой.

Внизу, на мозаичном полу, то появляясь, то исчезая в вихре прекрасных шелковых одежд, мехов и драгоценностей, Иркан танцевал с сотней женщин, каждая из которых, судя по слухам, была в разное время его любовницей. Его темное лицо, красивое отталкивающее одновременно, было обрамлено длинными черными волосами, завитыми и напомаженными.

Гримаса, застывшая на нем, должно было выражать постоянную и привычную иронию, а поза — высокомерие. Его мантия ударяла других танцующих. Мало кому это нравилось, но все молчали, было известно, что Иркан далеко не новичок в искусстве колдовства. К тому же его поведение было именно таким, какое и ожидалось от дворянина Мельнибона. Император знал это. Ему было жаль, что он не может доставить удовольствие подданным, приняв участие в танцах. И в этом, пожалуй, вел себя еще высокомернее, чем Иркан.

Музыка с галерей зазвучала громче и стала сложнее, когда запел хор рабов, специально прооперированных, чтобы каждый мог петь единственную, но безупречную ноту. Даже молодой император был тронут зловещей гармонией их пения. Оно мало чем напоминало звуки, которые вообще способен издавать человек. «Почему их боль и страдания дают такую изумительную красоту? — подумал он. — Или любая красота основана на страдании? Неужели эти двенадцать живых душ и есть секрет любого искусства, человеческого и мельнибонийского?» Император Эльрик закрыл глаза, чтобы поразмыслить над этим, но его сосредоточенность была прервана шумом внизу. Двери распахнулись, и танцующие пары отступили, низко кланяясь. Появились солдаты в светло-голубой форме, в фигурных шлемах самых причудливых форм, с копьями, украшенными драгоценными камнями. Они окружали молодую женщину, чей светло-голубой наряд был таким же, как их форма. На ее обнаженных руках сверкали золотые браслеты с бриллиантами и сапфирами. Тончайшая сеточка, украшенная бриллиантами, сверкала на ее черных волосах. Она отличалась от придворных дам тем, что ни веки, ни щеки ее не были накрашены Эльрик улыбнулся Каймориль. Солдаты ее личной охраны, согласно традиции, имели право сопровождать ее до императорского Рубинового Трона. Она стала подниматься по ступенькам. Эльрик медленно встал и протянул руки.

— Каймориль, я думал, сегодня ты не окажешь нам чести своим присутствием.

Она улыбнулась в ответ.

— Наоборот, мой император, у меня сегодня настроение поговорить с тобой. — Эльрик был очень признателен. Она знала, что ему скучно, и знала, что была одной из немногих во всем Мельнибоне, с кем он всегда был рад поговорить. Если бы это позволяли приличия, он уступил бы ей свое место на троне, но, согласно обычаю, она должна была сидеть на верхней ступеньке лестницы у его ног.

— Садись, прекрасная Кайморйль. — Он вновь уселся на трон и наклонился вперед, когда она села и посмотрела ему в глаза со смешанным выражением насмешки и нежности. Она мягко заговорила, как только ее охрана отошла, смешавшись с охраной Эльрика. Голос ее был слышен только ему.

— Не хочешь ли покататься со мной в дикой части острова завтра, милорд?

— Есть дела, которые требуют моего внимания, — ответил он, хотя ему понравилось ее предложение. Уже много недель не покидал он город и не скакал рядом с ней, оставив стражников далеко позади.

— Они такие срочные?

— Что в Мельнибоне может быть срочным? — он пожал плечами. — После десяти тысяч лет власти самые важные проблемы блекнут, — улыбка его была чуть снисходительной, как у молодого ученого, который решил подшутить над своим старым учителем. — Хорошо, завтра утром мы отправимся, прежде чем проснутся остальные.

— День будет свежим и ясным, а небо — голубым и безоблачным.

— Значит, ты тоже пользуешься заклинаниями! — рассмеялся Эльрик. — Каймориль опустила глаза и пальчиком стала водить по рисунку мраморной подставки трона.

— Может быть, но совсем немного. И мои друзья — самые слабые из духов стихий.

— Иркан знает? — он дотронулся до ее волос.

— Нет. Принц Иркан запретил сестре заниматься какой бы то ни было магией.

Многие его друзья сносились с темными сверхъестественными силами, и он знал, как опасно с ними иметь дело. Кроме того, Иркана приводила в бешенство мысль, что кто-то может претендовать на власть над силами, которые он сам пытается подчинить Возможно, поэтому он и ненавидел Эльрика больше, чем остальных.

— Будем надеяться, что весь Мельнибон нуждается завтра в хорошей погоде, — сказал Эльрик. Каймориль с любопытством посмотрела на него. — Чувство вины, — сказала она, — проявление слишком странного сознания. И этой странности не постигает мой бедный ум.

— Должен признаться, и мой тоже. Кажется, в этом нет никакой практической необходимости. И все же многие из моих предков предсказывали изменения в природе нашей Земли — как духовные, так и физические. Может, и я вижу одно из таких изменений когда думаю свои не мельнибонийские думы.

Музыка плыла, не затихая. Кавалеры вели своих дам, хотя глаза почти всех присутствующих были устремлены на Эльрика и Каймориль. Многие гадали, о чем они говорят. Когда

Эльрик объявит Каймориль своей будущей императрицей? Восстановит ли Эльрик обычай, отмененный Седриком, по которому, чтобы обеспечить счастливый союз правителей Мельнибона, повелителям Хаоса в жертву принесут двенадцать женихов и двенадцать невест? Было совершенно очевидно, что именно отказ Седрика от этого обычая привел к смерти его же ну, которая родила бального сына, поставив под угрозу продолжение династии. Эльрик просто должен восстановить этот обычай. Он должен бояться повторения судьбы своего отца. Но некоторые говорили, что он вообще не собирается следовать старым традициям и тем самым создает угрозу не только собственной жизни, но и существованию Мельнибона и всему, что это государство представляет. И те, кто так говорил, были в очень хороших отношениях с принцем Ирканом, который танцевал, делая вид, что не замечает их беседы, или, вернее, не замечает, что его сестра разговаривает с двоюродным братом, который сидел на самом краю Рубинового Трона, забывая о достоинстве, не проявлял жестокости, отличающей прежних императоров, который оживленно беседовал, забыв, что придворные танцевали для его увеселения.

Внезапно Иркан замер, не закончив фигуру танца, и поднял черные глаза на императора. Рука Дайвима Твара потянулась к тому месту, где должно быть оружие, но в бальном зале никто не имел права его носить.

Пристально и настороженно смотрел Дайвим Твар на принца Иркана, который начал подниматься по ступеням к Рубиновому Трону. Много глаз смотрели в том же направлении, следя за двоюродным братом императора, и мало кто продолжал танцевать.

Эльрик поднял голову и увидел, что Иркан стоит на ступеньку ниже той, где сидела Каймориль. Иркан поклонился, но поклон этот был дерзким и вызывающий.

— Приношу свое почтение императору, — сказал он.

— Как тебе нравится бал, брат? — Эльрик прекрасно понимал, что появление Иркана, по замыслу последнего, должно было застать его врасплох и, если возможно, унизить. — Что скажешь о музыке?

Иркан опустил глаза и позволил себе улыбнуться загадочной улыбкой.

— Мне все здесь по вкусу, сир. Но, может быть, тебе что-то не нравится? Ты не присоединился к танцу.

Эльрик поднял белый палец к подбородку, не сводя взгляда с Иркана, который прятал глаза.

— Я наслаждаюсь танцами, брат. Можно получать удовольствие, видя, что все другие довольны.

Иркан казался искренне удивленным. Его глаза широко открылись, и взгляд встретился со взглядом Эльрика. Тот почувствовал легкий толчок и уже сам отвел взгляд, махнув изящной рукой в сторону музыкальной галереи.

— А может, это внимание придворных доставляет мне удовольствие. Не беспокойся за меня, брат. Я доволен. Ты можешь танцевать. И знай, твой император наслаждается балом.

Но Иркана было не так легко сбить с цели.

— Но хотя бы для того, чтобы подданные императора не ушли опечаленными, поскольку им не удалось доставить удовольствие своему монарху, император должен показать, что ему тоже нравится бал.

— Должен напомнить тебе, брат, что у императора вообще нет никаких обязанностей по отношению к подданным, кроме одной: править ими. Это они обязаны ему всем. Такова традиция Мельнибона.

Иркан не ожидал, что Эльрик использует такие аргументы, но после секундного замешательства ответил:

— Я согласен, милорд. Обязанность императора — править подданными. Может, именно поэтому многие из них не способны наслаждаться балом.

— Не понимаю тебя, брат. — Каймориль встревожилась. — Иркан, — позвала она, и голос ее прозвучал доверительно. — Сестра, — он признал ее присутствие, — вижу, ты разделяешь нежелание нашего императора танцевать.

— Иркан, — прошептала она, — ты заходишь слишком далеко. Император терпелив, но...

— Терпелив? Или просто небрежен? Может, он небрежно относится к традициям нашей великой расы? Может, он презирает гордость расы?

Теперь уже по лестнице взбирался Дайвим Твар. Видимо, он тоже почувствовал, что Иркан выбрал этот момент, чтобы проверить, насколько крепко держится власть императора.

— Брат, — Каймориль была в смятении, — если ты останешься жив...

— А я не хочу жить, если исчез сам дух Мельнибона. А охранять дух нашей нации — обязанность императора. Что если у нас будет император, который не способен на это? Император, который будет слаб? Император, которому безразлична судьба и величие Острова Драконов и его народа?

— Твои вопросы ничего не значат, брат, — Эльрик вновь обрел уверенность, голос его был ледяным. — Потому, что такой император никогда не сидел на Рубиновом Троне и никогда не будет сидеть на нем.

Дайвим Твар дотронулся до плеча Иркана.

— Принц, если вам дороги Ваше достоинство и ваша жизнь...

— В этом нет нужды, Дайвим Твар, — поднял руку Эльрик. Принц Иркан просто развлекает нас своими соображениями, боясь, что мне наскучили музыка и танцы, в чем, естественно, ошибается. Он подумал, что может предложить тему для разговора. И тебе это удалось, принц. Мы хорошо развлеклись, — в последнюю фразу он добавил немного фальши.

Иркан покраснел от злости и закусил губу.

— Но продолжай, дорогой брат Иркан, поясни свои аргументы. Мне все еще интересно.

Иркан оглянулся в поисках поддержки, но все его сторонники находились внизу. Рядом стояли лишь друзья Эльрика — Дайвим Твар и Каймориль. Тем не менее Иркан знал, что сподвижники слышат каждое его слово и что он потеряет лицо, если уступит сейчас. Эльрик ясно видел, что Иркан предпочел бы закончить эту словесную перепалку и выбрать для следующего нападения более подходящее место и время, но теперь не мог отступить. Сам Эльрик тоже не имел ни малейшего желания продолжать эту дурацкую игру, которая, какую бы форму она ни приобрела, была не более чем ссора двух мальчишек из-за того, кто первый будет играть рабами. Он решил положить этому конец.

Иркан тем временем начал:

— Тогда я хочу предположить, что император, который будет физически слаб, может быть слаб и в своей воле править.

Эльрик поднял руку, останавливая его.

— Ты достаточно развлек нас, дорогой брат. Более чем достаточно. Ты утомил нас беседой, когда должен был развлекаться и танцевать. Я тронут твоим участием. Но сейчас я тоже почувствовал, что утомлен, он сделал знак своему старому слуге Тэнглбоунзу, который стоял среди солдат. — Мой плащ, — Эльрик встал. — Еще раз благодарю тебя за заботу, брат, — потом он обратился ко всем придворным, толпящимся внизу. Я доволен вами. Но сейчас хочу отдохнуть.

Тэнглбоунз принес плащ из белого лисьего меха и накинул его на плечи господина. Слуга был очень стар и значительно выше Эльрика ростом, хотя спина его была сгорблена, а ноги кривы, как ствол у старого дерева. Эльрик прошел всю мраморную площадку, на которой стоял Рубиновый Трон, и вышел в коридор, ведущий в его апартаменты.

Иркан был в бешенстве. Он круто повернулся и открыл рот, намереваясь обратиться к придворным, но те, кто не поддерживал его, улыбались. Иркан сжал кулаки и бросил вниз свирепый взгляд. Потом посмотрел на Дайвима Твара, но встретил лишь холодное внимание к ожидаемым словам принца.

Тогда Иркан откинул голову назад, так что его кудри, завитые и напомаженные, оказались далеко за спиной, и засмеялся. Резкий звук его смеха наполнил весь зал. Пение смолкло. Иркан сделал шаг и встал на мраморную площадку. Быстрым движением он закинул за плечо полу тяжелой мантии. Каймориль подошла к нему.

— Иркан, пожалуйста, не... — Он оттолкнул ее и твердыми шагами направился к Рубиновому Трону. Стало совершенно очевидно, что он решил сесть на него, тем самым совершив одно из самых больших преступлений, расцениваемых, как предательств, наказуемое самой ужасной смертью по законам Мельнибона. Каймориль побежала за ним, схватила его за руку.

Голос Иркана прозвучал громко и отчетливо:

— Все хотят видеть Иркана на Рубиновом Троне! — Она с ужасом вздохнула и испуганно посмотрела на Дайвима Твара, чье лицо стало суровым. Тот сделал знак страже, и между Ирканом и троном возникло два ряда вооруженных людей.

Иркан повернулся и посмотрел на Повелителя Драконьих Пещер. Он прошипел ему:

— Тебе очень повезет, если ты погибнешь вместе со своим господином.

— Эта почетная стража проводит вас из зала, — спокойно ответил Дайвим Твар. — Сегодня все присутствующие вполне насладились вашей беседой с императором, принц.

Иркан оглянулся, расслабился и пожал плечами.

— Ну что же, времени достаточно. Если Эльрик сам не отречется от престола, придется его скинуть.

Каймориль вздрогнула.

— Если ты причинишь Эльрику хоть малейший вред, я убью тебя собственной рукой, Иркан.

Он поднял красивые брови и улыбнулся. В этот момент, казалось, он ненавидел свою сестру еще больше, чем двоюродного брата.

— Твоя преданность этому созданию решила твою судьбу, Каймориль. Я предпочту, чтобы ты скорее умерла, чем родила от него еще одного альбиноса. Я не желаю, чтобы наша кровь смешалась с его кровью. Подумай о сохранении собственной жизни, сестра, прежде чем на что-то решиться!

И он сошел вниз, расталкивая тех, кто подошел поздравить его. Он знал, что проиграл, и похвалы льстецов сейчас только раздражали его. Огромные двери зала захлопнулись за ним с треском.

Едва Иркан ушел, Дайвим Твар поднял вверх обе руки.

— Продолжайте танцы, дамы и кавалеры. Наслаждайтесь всем, что найдете в этом зале. Это наш император ценит больше всего.

Но было ясно, что в эту ночь танцы будут недолгими. Придворные уже оживленно обсуждали происшедшее.

Дайвим Твар повернулся к Каймориль.

— Эльрик отказывается признать опасность, принцесса Каймориль. Тщеславие Иркана может погубить нас всех.

— Включая его самого, — вздохнула она.

— Да, включая и Иркана. Но как мы можем избежать этого, Каймориль, если Эльрик отказывается отдать приказ об аресте твоего брата?

— Он верит в то, что таким, как Иркан, надо позволять говорить все, что им вздумается. Это часть его философского учения. Я с трудом понимаю, что это значит, но такое отношение, кажется, является основой его веры. Если он уничтожит Иркана, он тем самым уничтожит ту базу, на которой основана вся его логика. По крайней мере, так он мне объяснял.

Дайвим Твар вздохнул и нахмурился. Он был не в состоянии понять Эльрика и иногда с испугом ловил себя на том, что симпатизирует взглядам Иркана. По крайней мере, мотивы и действия принца были просты, прямы и доступны пониманию. Однако он слишком хорошо знал характер Эльрика, чтобы допустить мысль о том, что его друг действует так по слабости или недомыслию. Парадокс заключался в том, что Эльрик терпел предательские действия Иркана только потому, что чувствовал свою силу, потому, что мог уничтожить его в любую минуту, едва это пришло бы ему в голову. А характер Иркана был таков, что он должен был всё время испытывать эту силу Эльрика, потому что инстинктивно понимал, если Эльрик ослабеет и прикажет его убить, тогда и именно тогда Иркан выиграет.

Это было запутанное положение, и Дайвим Твар искренне надеялся, что скоро оно разрешится. Его преданность королевскому дому Мельнибона была сильна, а личная преданность Эльрику еще сильнее.

Он несколько раз серьезно задумывался над тем, не приказать ли ему тайно умертвить Иркана, но пришел к выводу, что такой план почти наверняка не принесет успеха. Иркан был колдуном большой силы и, несомненно, узнал бы о всякой тайной попытке покушения заранее.

— Принцесса Каймориль, — сказал Дайвим Твар, — я могу только молиться о том, чтобы брат твой проглотил столько своей злости, чтобы она отравила его.

— А я присоединяюсь к этой молитве, Повелитель Драконьих Пещер. — Они вышли из зала вместе.

Свет раннего утра тронул высокие башни Имрира и засверкал всеми цветами радуги. Каждая башня имела свой оттенок, тысячи мягких тонов играли и переливались. Розовые, желтые, пурпурные, бледно-зеленые, коричневые, оранжевые, светло-голубые, белые и муарово-розовые — все они были прекрасны в солнечном свете. Два всадника выехали из Города Мечты, оставив башни за собой, и поскакали прочь от стен города по зеленому полю к высокому сосновому лесу, где среди стволов еще таилась тьма. Цокали белки, лисы играли у своих нор, жужжали насекомые, пение птиц наполняло воздух, а лесные цветы раскрывали лепестки, благоухая тонким ароматом. Контраст между городом и медлительной жизнью леса был настолько велик, что сказался на настроении, по крайней мере, одного из всадников, который спешился и повел лошадь в поводу, ступая по поляне голубых цветов, утопая в них по колено. Другая всадница — девушка — остановила лошадь, но не спешилась. Она просто наклонилась в высоком мельнибонийском седле и улыбнулась мужчине.

— Эльрик! Неужели ты хочешь остановиться так близко от Имрира?

Он через плечо улыбнулся ей.

— Ненадолго. Мы слишком поторопились уехать. Мне надо привести в порядок мысли, прежде чем ехать дальше.

— Как ты спал?

— Хорошо, Каймориль. Наверное, мне снились сны, но я не помню. Когда я проснулся, у меня была какая-то тяжесть на душе, но ведь вчерашняя встреча с Ирканом была не из приятных.

— Думаешь, он намерен использовать против тебя колдовство?

— Я бы сразу понял, если бы он задумал это. И он знает мои силы. Сомневаюсь, что он захочет помериться со мной в магии.

— У него есть основания предполагать, что ты не захочешь воспользоваться своей силой. Он ведь много раз испытывал твое терпение, и это сходило ему с рук. Может, теперь он захочет проверить, сможешь ли ты сделать что-нибудь, если он применит колдовство?

— Да, опасность, конечно, есть, — нахмурился он. — Но, думаю, еще не сейчас.

— Он не успокоится, пока не уничтожит тебя.

— Или пока сам не будет уничтожен, Каймориль, — он остановился, сорвал цветок и улыбнулся. — Твой брат слишком крут, не правда ли?

Кайморйль поняла его. Она соскочила с коня и подошла к нему. Ее легкое платье гармонировало с цветами, по которым она ступала.

Он протянул ей цветок, и она приняла его, дотронувшись до лепестков губами.

— Сила ненависти сильна, любовь моя. Иркан — мой брат, и все же я даю тебе совет: используй против него свою силу.

— Я не могу убить его. У меня нет на это права.

— Ты можешь сослать его.

— Разве ссылка для мельнибонийца не то же самое, что смерть?

— Ты много раз говорил, что хочешь попутешествовать по землям Молодых Королевств.

— Может быть, — с горечью рассмеялся Эльрик, — потому что я не настоящий мельнибониец. Иркан прямо так и сказал, и многие согласны с ним.

— Он ненавидит тебя, потому что ты способен предаваться созерцанию. Но ведь твой отец был таким же, а никто никогда не говорил, что он не может быть императором Мельнибона.

— Мой отец никогда не пытался увязать свойства своего характера с результатами. Он правил так, как должен править император.

Нужно признать, что Иркан тоже будет править так. У него есть возможность снова возвеличить Мельнибон. Он начнет войну и попытается распространить нашу власть на всю землю. Этого же хочет большая часть нашего народа. Разве у меня есть право отрицать такое желание?

— У тебя есть право делать все, что ты пожелаешь, потому что ты — император. И все, кто тебе предан, думают точно так же.

— Возможно, их преданность не по адресу. Может, Иркан прав, и я предам эту их преданность, обреку на уничтожение Остров Драконов? — его печальные глаза встретились с ее взглядом. — Может, мне следовало умереть, когда я появился на свет из чрева матери.

Тогда Иркан стал бы императором. Может, судьба обманывает нас?

— Судьбу невозможно обмануть. Что произошло, тому и следовало произойти, потому что так хотела судьба, если она существует, если действия и поступки людей подчинены ей, а не просто являются ответом на действия и поступки других людей.

Эльрик вздохнул.

— Твоя логика приводит тебя почти к кощунству, Каймо-риль, если мы верны традициям Мельнибона. Возможно, станет лучше, если ты вообще забудешь обо мне.

— Сейчас ты похож на моего брата, — засмеялась она. — Ты тоже испытываешь силу моей любви и преданности, мой повелитель?

Он повернулся к лошади, собираясь вскочить в седло.

— Нет, Каймориль, но я советую тебе испытать эту любовь, потому что чувствую: в ней скрывается какая-то трагедия.

Поднявшись в седло, она улыбнулась.

— Ты во всем видишь несчастья. Неужели ты не можешь принимать хорошее, когда оно тебе дается? И без того это происходит редко.

— Да, с этим я согласен. — Они одновременно повернули головы, услышав позади себя стук копыт.

Довольно далеко они увидели двух всадников, в растерянности озирающихся вокруг, — солдат, которых эта пара оставила позади, желая побыть наедине.

— Пойдем! — вскричал Эльрик. — Через лес и за тот холм — они никогда не найдут нас там.

Они пришпорили лошадей, галопом взлетели на холм, пронеслись вниз по другому склону, через равнину, где росли кусты нойделя с его красивыми ядовитыми ягодами, сверкающими пурпуром и голубизной, которых даже дневной свет был не в силах затмить. В Мельнибоне росло много таких странных ягод и трав, и благодаря некоторым из них Эльрик оставался в живых. Другие использовались для лечебных снадобий, которыми многие века пользовались предки Эль рика. Сейчас мало кто из мельнибонийцев покидал Имрир для сбора трав. Только рабы ходили по острову в поисках корней и стеблей кустарника, которые дарили людям великолепные и ужасные сны, потому что именно в снах дворяне Мельнибона находили большинство удовольствий. Они всегда были угрюмой, молчаливой, обращенной внутрь себя расой, и именно по этой причине Имрир называли Городом Мечты. Здесь даже рабы привыкли жевать ягоды, которые приносили забвение, а следовательно, их легче было контролировать, потому что они зависели от этих сновидений. Только один Эльрик отказывался от наркотиков, может быть, потому, что и так использовал множество других трав, чтобы остаться в живых.

Одетые в желтую форму всадники давно уже скрылись из виду.

Миновав равнину с кустами нойделя, император и принцесса замедлили бег коней и, наконец, подъехали к скалам. Внизу ярко сверкающие волны лизали белый песок пляжа. Морские птицы парили в ясном небе, и крики их доносились издалека, подчеркивая чувство покоя, которое сейчас владело Эльриком и Каймориль. В молчании они нап равили коней по крутым тропинкам, ведущим к берегу, а там привязали их и пошли по белому песку. Их волосы — его белые и ее цвета воронова крыла — развевались на восточном ветру.

Они нашли большую сухую пещеру, которая ловила звуки моря и отражала их негромким эхом, сняли с себя свои шелковые одежды и стали нежно ласкать друг друга в тени пещеры. Они еще лежали в объятиях друг друга, когда наступил теплый день, и ветер утих.

Затем влюбленные искупались, рассыпая вокруг свой смех.

Когда они оделись, на горизонте потемнело, и Эльрик сказал:

— Мы промокнем еще до того, как успеем вернуться в Имрир.

Как бы быстро мы ни ехали, шторм все равно догонит.

— Может, лучше остаться в пещере? — Она прижалась к нему всем телом.

— Нет. Я должен вскоре вернуться, так как в Имрире остались снадобья, которые я должен принять, если хочу, чтобы мое тело опять стало сильным. Через час-другой я начну слабеть. Ты ведь видела меня слабым раньше, Каймориль?

— Да, я видела тебя слабым, Эльрик, — в глазах ее было сочувствие. — Пойдем, надо найти лошадей, — она погладила его по щеке.

К тому времени, когда они подошли к лошадям, небо стало серым, а черная туча клубилась совсем недалеко. Они услышали первые раскаты грома и увидели первую вспышку молнии. Море заволновалось, взбудораженное волнением неба. Лошади храпели и рыли копытами песок, желая как можно скорее отправиться в обратный путь.

Когда император и принцесса взобрались на коней, начали падать первые капли дождя.

Затем они помчались в Имрир, а вокруг них сверкали молнии, гром грохотал, как какой-нибудь старый повелитель Хаоса, пытающийся пробраться в измерение Земли. Каймориль взглянула на бледное лицо Эльрика, на мгновение осветившееся вспышкой молнии, и почувствовала, как ее с ног до головы пробрала холодная дрожь. Эта дрожь не имела никакого отношения ни к дождю, ни к ветру, потому что в эту секунду ей показалось, что нежный ученый, которого она любила, превратился в бешено скачущего демона, чудовище, которое не имело отношения ни к чему человеческому.

И внезапно к Каймориль пришло знание. Это было именно знание, а не предчувствие, что эта их прогулка была последним спокойным днем, каких они никогда не испытают в будущем. Этот шторм был знаком богов — предупреждение о том, что придут более серьезные шторма.

Она снова посмотрела на любимого. Он смеялся, подняв лицо к небу, чтобы на него падал дождь. Это был спокойный искренний смех счастливого ребенка. Каймориль тоже пыталась засмеяться, чтобы доставить ему удовольствие, но ей пришлось отвернуться. Она все еще плакала, когда Имрир проступил черным гротесковым силуэтом на фоне яркой, светлой, еще не потемневшей западной стороны горизонта.

Солдаты увидели их, когда они приближались к восточным воротам города.

— Наконец-то они нашли нас, но чуть-чуть поздновато, а, Каймориль? — Улыбнулся Эльрик.

Все еще поглощенная чувством обреченности, она кивнула и попыталась улыбнуться. Он решил, что она печальна из-за близкого расставания, не больше, и крикнул:

— Эй, люди! Скоро мы окажемся под кровом?

Но капитан быстро подъехал ближе, прокричав:

— Милорд император, ваше присутствие необходимо в Моншанжикской башне, куда отвели двух шпионов.

— Шпионов?

— Да, милорд, — лицо солдата было бледным. Вода потоками стекала с шлема на тонкую ткань его камзола. Он с трудом справился с лошадью, которая так и норовила сойти с дороги в лужи в тех местах, где дорога осталась непочиненной. — Их поймали в лабиринте сегодня утром. Судя по одежде — южные варвары. Мы ничего не делали с ними, дожидаясь вас.

— Тогда вперед, капитан. Давайте посмотрим на двух дураков, которые осмелились войти в морской лабиринт Мельнибона.

Башня Моншанжика была названа так в честь волшебника-архитектора, который создал морской лабиринт несколько тысяч лет тому назад. Достичь огромной гавани Имрира можно было только через него, и этот секрет тщательно охранялся, потому что был единственным надежным средством против неожиданного вторжения. Лоцманам надлежало проходить специальную подготовку, чтобы проводить корабли.

Через лабиринт вело пять разных маршрутов, и каждый лоцман знал лишь один из пяти. В наружной стороне скалы было пять входов.

Здесь корабли Молодых Королевств ожидали появления лоцмана. Прежде чем ворота в один из входов поднимались, экипажу корабля завязывали глаза и посылали в трюм, кроме рулевого и начальника гребцов, на головы которых надевали глухие стальные шлемы, так что они ничего не видели и исполняли только команды лоцмана, причем весьма сложные. Если корабль Молодого Королевства не выполнял одного из этих приказов, то разбивался о стены. Что ж, мельнибонийцы привыкли не очень-то горевать по этому поводу. Если кто-то из членов экипажа оставался в живых, его обращали в рабство. Все, кто хотел торговать с Городом Мечты, сознавали риск такой торговли, и многие купцы приплывали каждый месяц, чтобы пройти опасности лабиринта и обменять свои жалкие товары на роскошь и богатство мельнибонийцев.

Башня Моншанжика стояла перед гаванью, неподалеку от широкого причала, уходившего далеко в лагуну. Она была окрашена в цвет морской воды, довольно неприглядный по имрирским стандартам, хотя, по мнению жителей Молодых Королевств, это было красивое, высокое здание с широкими окнами, из которых была видна вся гавань. В ней совершались торговые сделки, а в подвалах содержались пленники, которые нарушили хотя бы одно из множества портовых правил. Оставив Каймориль и приказав охране сопровождать ее во дворец,* Эльрик отправился к башне. Проезжая мимо ворот, он направил лошадь в сторону иноземных купцов, ожидающих разрешения начать торговлю, матросов и мельнибоний-ских чиновников, занятых всевозможными торговыми операциями, хотя сами сделки происходили в другом месте. Отзвук тысяч и тысяч голосов, бормочущих о товарах, о ценах, спорящих и торгующихся, медленно затих, когда Эльрик с охраной надменно проехал сквозь широкую темную арку дальнего входа зала. От арки дорога уходила вниз, скрываясь глубоко под землей.

Копыта их лошадей процокали мимо рабов, слуг и служанок, которые торопливо уступали дорогу, низко кланяясь при виде императора. Огромные факелы освещали этот туннель, они дымили и шипели, отбрасывая искаженные тени на стены из обсидиана. Воздух был промозглым и сырым, так как вода плескалась за наружными стенами у набережных Имрира. Эльрик ехал вниз, а уклон уходил все глубже в монолитную скалу. Внезапно навстречу ему поднялась волна жара, и впереди показался колеблющийся свет, усиливающийся по мере того, как они въезжали в зал, полный дыма и почти физически ощутимых волн страха. С низкого потолка свисали цепи, и в восьми этих цепей висели четыре человека, подвешенные за ноги. Одежда с них была сорвана, и тем не менее они казались не голыми, потому что кровь из множества мелких ран, маленьких, но болезненных надрезов, сделанных палачом с почти художественной тщательностью, покрывала их тела. И сам мастер в этом редкостном виде искусства стоял рядом со своим произведением, все еще не выпуская скальпель, сумрачно поглядывая на свою работу. Он был высок и очень худ, белая одежда пропиталась кровью, тонкие губы кривились в болезненной усмешке, но щелочки глаз блестели от наслаждения, а худые пальцы возбужденно подрагивали. Скальпель, который он держал, был так тонок, что лезвие в этом неярком свете почти невозможно было рассмотреть. Оно лишь изредка сверкало ослепительным блеском полированного металла. Палача все называли доктор Шутка, и его искусство заключалось в том, что он разрушал, а не создавал ничего нового, хотя с этим он спорил и даже хвастался, что неоднократно ему удавалось переубедить собеседника. Суть его мастерства заключалась в выведывании секретов у тех, кто их пытался скрыть.

Когда Эльрик вошел, он молниеносно повернулся и, как танцор, поклонился в пояс.

— Мой император!

Голос его был визглив, а слова сливались, настолько быстро он говорил.

— Доктор, это те самые южане, которых поймали сегодня утром?

— Да, милорд. — Еще один по ясной поклон. — Чтобы доставить вам удовольствие.

Эльрик холодно рассматривал пленников. Он не чувствовал к ним никакой жалости. Они были шпионами. Они оказались здесь только по собственному неразумию, хотя прекрасно знали, на что шли. Но один из них был очень молод, почти мальчик, а другая — женщиной, хотя теперь это нелегко было распознать с первого взгляда. Женщина щелкнула остатками выбитых зубов и прошипела, повернувшись к Эльрику:

— Демон...

Эльрик отступил.

— Они уже рассказали, что делали в лабиринте, доктор?

— Они все еще мучают меня заранее подготовленной полуправдой. Но я уже сейчас могу сказать, они проникли сюда, чтобы вычертить план лабиринта, по которому потом пойдут их корабли. Это игра, сир. И все мы понимаем, как следует в нее играть.

— Когда они скажут все, доктор Шутка?

— Очень скоро, сир.

— Я предпочел бы знать, надлежит ли нам ждать атаку. Чем ско рее мы узнаем, тем больше времени у нас будет для возможной под готовки к ней. Вы согласны со мной, доктор?

— Да, сир.

— Прекрасно, — Эльрик был раздражен тем, что привычный порядок дня был нарушен. И это происшествие испортило ему впечатление от верховой прогулки и слишком быстро возвращало к императорским обязанностям.

Доктор Шутка повернулся к своим жертвам, жестом эксперта схватил за половые органы одного из мужчин. Мелькнул скальпель, и раздался ужасающий крик. Доктор Шутка бросил в огонь то, что осталось у него в руке. Эльрик уселся в приготовленное для него кресло. Он испытывал скорее скуку, нежели отвращение. Крики, ляз ганье цепей, визгливая скороговорка доктора — все это развеяло то чувство безоблачности, которое подарила ему Кайморйль. Но присутствовать на подобных ритуалах было одной из его обязанностей, и он собрался присутствовать, пока ему не передадут нужные сведения, а потом поздравит Главного Допросчика и отдаст приказ, который послужит основой диспозиции готовящегося сражения. И даже после этого ему придется совещаться с адмиралами и генералами, может быть всю ночь, выбирая свою точку зрения, решая, как расставить корабли и отряды.

С трудом подавляя зевоту, он откинулся на спинку и смотрел, как доктор работал скальпелем, щипцами, пинцетами и просто пальцами над телами людей. Скоро Эльрик стал думать о философских проблемах, тех, которые не успел решить раньше. И не потому, что в нем не было ничего человеческого, но что бы там ни было, он был мельнибонийцем и привык к такому зрелищу с раннего детства. Он не мог спасти пленников, даже если бы захотел. Это шло вразрез со всеми традициями Острова Драконов. А в данном случае приходилось иметь дело с действительной опасностью, о которой следовало знать. Если бы был хоть какой-нибудь смысл в освобождении пленников, он бы освободил их, но смысла в этом не было никакого, да и пленники были бы поражены, обойдись он с ними милосердно. Там, где надо было принимать так называемые «моральные» решения, Эльрик был практичен. Он всегда принимал решение до того, как следовать какому-то действию. В данном случае никакого действия он предпринять не мог. Такая реакция стала его второй натурой. Его желание было не в том, чтобы изменить Мельнибон, а в том, чтобы изменить себя, не действовать самому, а знать, как наилучшим образом отвечать на действия других.

— Милорд? — Эльрик рассеянно поднял голову. — Теперь у нас есть информация, милорд, — тонкий голос доктора журчал на все помещение.

Две дыбы были пусты. Один из человеческих обрубков на цепи еще немного дрожал, но другой качался, не шевелясь.

Доктор вытер и спрятал инструменты в плоскую тонкую коробку, которую носил за поясом.

— Оказывается, до этих в лабиринте побывали другие шпионы.

Эти пришли только для того, чтобы подтвердить правильность уже известного маршрута. Если они не вернутся вовремя, варвары все равно приплывут.

— Но ведь они, вне всякого сомнения, будут знать, что мы их ждем?

— Не обязательно, милорд. Мы уже распространили слухи среди купцов и матросов Молодых Королевств, что шпионы проникли в лабиринт и были убиты при попытке к бегству.

— Понятно, — Эльрик нахмурился. — Тогда лучше всего устроить ловушку.

— Да, милорд.

Эльрик повернулся к одному из стражников.

— Пошлите за всеми генералами и адмиралами. Сколько времени?

— Прошел час после захода солнца, сир. — Велите им собраться через два часа в зале с Рубиновым Троном.

Иркан явился первым. Великолепно одетый, с двумя верзилами-стражниками, каждый из которых держал боевое знамя принца.

— Мой император! — В выкрике Иркана слышалось откровенное пренебрежение. — Разрешишь ли ты мне командовать воинами? Это освободит тебя от заботы, которая, несомненно, помешает в других более важных делах.

Эльрик нетерпеливо ответил:

— Ты очень заботлив, принц Иркан, но не беспокойся за меня.

Я приму командование над сухопутными и морскими силами Мельнибона, что является обязанностью императора.

Иркан вспыхнул и отступил в сторону, пропуская вошедшего Дайвима Твара, Повелителя Драконьих Пещер. Он был без охранников и, казалось, одет на скорую руку. Шлем он нес в руках.

— Мой император, я принес весть о драконах.

— Благодарю тебя, Дайвим Твар, но подожди, пока соберутся все мои командиры, чтобы и они могли услышать эту новость.

Дайвим Твар поклонился и отошел к другой стене зала, противоположной той, у которой стоял принц Иркан.

Начали прибывать военачальники, и вскоре у ступеней Рубинового Трона, на котором восседал Эльрик, собралось много людей.

Сам Эльрик все еще был одет в охотничий камзол, в котором утром ездил на прогулку. У него просто не было времени переодеться, так как он сразу же после возвращения из башни стал изучать карты морского лабиринта, доступ к которым имел лишь он один и которые в обычное время были скрыты с помощью волшебства от любого, кто попытался бы их найти.

— Южане собираются разграбить Имрир и убить всех нас, — начал он. — Они верят, что обнаружили проход через лабиринт. К Мельнибону уже плывет флот из сотни судов. В темноте они подплывут к лабиринту и войдут в него. В полночь они предполагают достичь гавани и до зари захватить дворец. Я бы хотел знать, возможен этот план или нет.

— Нет! — возглас вырвался одновременно у десятков людей. Нет!

— Тогда как нам следует поступить, чтобы продлить удовольствие от той маленькой войны, которая нам предстоит? — улыбнулся Эльрик.

Иркан, как всегда, закричал первым:

— Выйдем им навстречу сейчас, на боевых барках и с драконами. Будем драться, пока они не вернутся на их собственные земли.

Объявим им войну и там. Нападем на их Королевства и сожжем их города! Уничтожим и захватим все, что найдем, и тем самым обеспечим собственную безопасность!

— Драконов нет, — спокойно сказал Дайвим Твар.

— Что? — Иркан подпрыгнул на месте.

— Драконов нет, принц. Их не добудиться. Драконы спят в пещерах, они слишком устали от той работы, которую вы задали им последний раз.

— Я?

— Вы использовали их в нашем небольшом конфликте с Вильмирианскими пиратами. Я говорил, что предпочел бы оставить их на более серьезный, непредвиденный случай. Но вы бросили драконов в бой против пиратов и весьма красочно сожгли их игрушечные лодчонки. А сейчас драконы спят.

Иркан нахмурился и поглядел на Эльрика.

— Я не ожидал... — Эльрик поднял руку. — Нам не понадобятся драконы. Пока не случилось ничего серьезного, нападение этого флота — пустяки. У нас есть время, чтобы собраться с силами. Пусть они думают, что мы не готовы. Когда все их корабли войдут в лабиринт, мы закроем все его выходы и проходы. Тогда они окажутся в ловушке, и нам останется просто их раздавить.

Иркан раздраженно щурился, стараясь найти хоть какой-то недостаток в этом плане. Высокий старый адмирал Магум Колим в своей цвета морской волны форме Сделал шаг вперед и поклонился.

— Золотые боевые барки Имрира готовы защищать город, сир.

Однако, если вы хотите организовать преследование, понадобится время, чтобы расставить их.

— Тогда отправьте несколько барок за лабиринт. Пусть они уже сейчас перекроют гавани, в которые будут возвращаться корабли противника, если им удастся вырваться.

— Хороший план, сир, — Магум Колим поклонился и отошел назад.

Обсуждение продолжалось, но перед тем, как все стали расходиться, Иркан еще раз подал голос:

— Я хочу повторить свое предложение императору. Его особа слишком ценна для нас, чтобы рисковать ею в битве. Я же ничего не стою. Пусть мне разрешат командовать морскими и сухопутными силами, пока император остается в своем дворце, не беспокоясь за исход битвы. Она будет выиграна, а южане наказаны. Возможно, существует какая-нибудь редкая книга, до которой у императора не доходили до сих пор руки?

— Еще раз благодарю тебя за заботу, принц Иркан, — улыбнулся Эльрик. — Но императору надлежит тренировать не только ум, но и тело. Завтра командовать буду я.

Когда Эльрик вернулся в свои покои, он обнаружил,что Тэнглбоунз уже приготовил его черные доспехи. Они славно служили сотне императоров Мельнибона, эти доспехи, выкованные с помощью волшебства, чтобы придать им силу, равной которой не было на всей Земле и которая, по слухам, могла противостоять даже двум загадочным мечам Буреносцу и Мечу печали. Этими магическими мечами дрались самые злобные из всех злобных монархов Мельнибона, пока повелители Высших Миров не отобрали их и не спрятали в измерении, в которое даже сами редко осмеливались наведываться.

Худое лицо слуги озарялось радостью, когда он дотрагивался до каждой детали доспехов и оружия своими длинными узловатыми пальцами. Он и не пытался скрыть своего волнения, когда посмотрел на Эльрика.

— Милорд, мой господин! Скоро ты узнаешь наслаждение битвой!

— Да, Тэнглбоунз. Будем надеяться, что битва действительно дает наслаждение.

— Я научил тебя всем воинским искусствам: искусству меча и копья, искусству лука и алебарды, искусству пешего и верхового боя. Когда ты в форме, нет фехтовальщика лучше во всем Мельнибоне.

— Принц Иркан иногда дерется лучше, — рассеянно заметил Эльрик. — Разве нет?

— Я сказал, когда ты в форме, милорд.

— Следовательно, когда Иркан в хорошей форме... Ну, что ж, когда-нибудь, вероятно, это можно будет проверить. Прежде, чем лезть в этот металлический кокон, я выкупаюсь, а после высплюсь, как следует, — Эльрик улыбнулся, увидев озабоченное лицо старого друга. — Я не буду командовать барками. Мне остается только следить за сражением, и у меня есть время, чтобы хорошенько отдох нуть.

— Если император так считает, тогда так и есть.

— А ты удивлен. Тебе хочется поскорее напялить на меня это вооружение и убедиться, что я выгляжу в нем, как сам Ариох.

Рука Тэнглбоунза метнулась вверх, и он прикрыл ладонью рот, будто он, а не его господин проговорил эти слова. Глаза его расширились.

— Ты считаешь, что я кощунствую, а? — рассмеялся Эльрик, — Не бойся, я говаривал вещи похуже, и, как видишь, ничего плохого со мной не произошло. На Мельнибоне, Тэн-глбоунз, императору принадлежит власть над демонами, а не наоборот.

— Как скажет мой повелитель.

— Это правда. — И Эльрик вышел из комнаты, скликая постельничих.

Когда он проснулся, то сразу почувствовал, что лихорадка предстоящего сражения, охватившая дворец, передалась и ему. Он ликовал.

Его облекли в черные тяжелые доспехи, которые состояли из массивной нагрудной пластины, кожаного с металлической сеткой внутри жакета, стальных наручей, поножей, наколенников и тяжелых латных перчаток. На перевязи висел пятифутовый меч, который, по слухам, принадлежал герою древности по имени Оубек. Когда Эльрик поднялся на борт императорского барка, у золотых перил мостика был оставлен кем-то из слуг его щит с эмблемой нападающего дракона.

Туда же принесли его черный шлем, сделанный в виде дракона, с загнутым клювом надо лбом, с крылышками по бокам и поднятым хвостом сзади. Когда он примерил его, то в прорезь стали видны только красные глаза, да из-под металлических крыльев выбивались белые локоны, похожие на дым из горящего здания, исчезающий в небе.

Он стоял на высоком мостике большой золотистой боевой барки, которая, как и другие, напоминала формой кита, только была снабжена мачтами, парусами, веслами и катапультами. Корабль назывался «Сын Пайара», и на его мачте развевался флагманский вымпел. Гранд адмирал Магум Колим стоял рядом с Эльриком. Как и Дайвим Твар, он был одним из ближайших друзей императора. Он знал Эльрика всю жизнь и поощрял в нем желание изучать все, что только возможно, о боевых кораблях и действиях на море. В глубине души он, может быть, и боялся, что Эльрик слишком учен и нерешителен, чтобы править Мельнибоном, но он полностью принимал право Эльрика править государством и выражал недовольство и злость, слыша разговоры, подобные тем, какие вел Иркан. Принц тоже был на борту флагмана, но пока на мостик не поднимался.

«Сын Пайара» стоял на якоре в одном из сотен больших гротов, сделанном в стене лабиринта и предназначенном именно для того, чтобы в него могла стать боевая барка. Каждая из золотистых боевых барок была оборудована весельными палубами, на каждой по обоим бортам находилось по три-четыре десятка банок для гребцов. Палуб было четыре, пять или даже шесть

Эти корабли были практически неуязвимы. Несмотря на массивность, они могли быстро двигаться и довольно тонко маневрировать, когда это требовалось. Не первый раз дожидались они врагов в этих гротах. Боевые барки Мельнибона редко ходили в открытом море.

Но когда выходили в большое плаванье, то напоминали, скорее, плавучие золотые горы, чем корабли, и наводили страх, где бы ни появлялись. Когда-то флот был неизмеримо больше и состоял из сотен судов. Сейчас их осталось меньше сорока.

Вслушиваясь в плеск волн о борт, Эльрик пожалел, что не придумал другого плана. Он был уверен, что и так они одержат победу, но она может стоить немало жизней — мельнибонийцев и варваров.

Было бы куда лучше, если бы удалось отпугнуть их, сделать так,чтобы они не заходили в лабиринт. Флот южан был далеко не первым, кого привлекали богатства Имрира. Южане тоже были далеко не первыми, решившими, что раз мельнибонийцы больше не покидают своего города, то их легко будет победить, потому что они ослабли и не в состоянии защитить свои несметные сокровища. Возможно, все-таки южан следовало уничтожить, чтобы преподать хороший урок остальным, чтобы показать, насколько все еще силен Мельнибон. По мнению Иркана, он был достаточно силен даже для того, чтобы восстановить былое господство над всем миром, если не с помощью солдат, то с помощью волшебства.

— Тише, — адмирал Магум Колим наклонился вперед. — По-моему, плеснуло весло.

— По-моему, тоже, — кивнул Эльрик.

Вскоре они уже слышали равномерный плеск весел и скрип деревянных уключин. Южане приближались. «Сын Пайара» ближе всех находился, ко входу в лабиринт, и ему надлежало начать сражение, как только последний из кораблей варваров проплывет мимо. Адмирал Магум Колим спустился вниз, чтобы отдать приказ быть наготове.

Незадолго до этого Иркан использовал свои силы, чтобы вызвать необычайно густой туман, который скрыл золотистые барки от чужих глаз, но который не мешал бы мельни-бонийцам.

Эльрик хорошо различал факелы, появившиеся впереди, в начале канала, когда варвары осторожно вошли в лабиринт. Через несколько минут мимо их грота прошло с десяток галер. Магум Колим снова поднялся на мостик, с ним пришел и принц Иркан. На голове Иркана тоже был шлем в виде дракона, но не такой великолепный, как у Эльрика. Даже в темноте было видно, как блестят его зубы, когда он ухмыляется, и как блестят его глаза в предвкушении кровопролития. Эльрик предпочел бы, чтобы он выбрал какой-нибудь другой корабль, но у принца было право находиться на борту флагмана, и Эльрику не хотелось отказывать ему в этом праве.

Уже более полусотни судов прошли мимо. Доспехи Иркана скрипели, когда он нетерпеливо мерил шагами мостик, сжимая рукой в тяжелой перчатке рукоять своего меча.

— Скоро, — все время бормотал он, —i уже скоро.

Как только последний корабль южан проплыл мимо, якорь подняли, и весла погрузились в воду. Флагман стрелой вылетел из грота в канал, протаранив последний вражеский корабль, почти разрубив его.

Громкий крик вырвался у варваров. Люди полетели за борт, многие, испуганные этим внезапным и эффективным нападением, выпрыгивали за борт. Фонари, качаясь, отбрасывали причудливый свет на тонущие обломки, темную воду, на людей, которые пытались спастись вплавь. Несколько копий, брошенных храбрецами, ударили в борт золотой барки, но имрирские лучники ответили, и никого из живых не осталось на маслянистой поверхности воды.

Громкий звук тарана послужил сигналом для остальных боевых барок. В строгом боевом порядке вышли они с обеих сторон высоких стен. Изумленным варварам должно было показаться, что они появились прямо из камня — корабли-призраки с командами демонов, которые поливали их стрелами, копьями и камнями из катапульт. Сражение развернулось по всему каналу. Удары стали о сталь походили на шипение гигантских змей, да и сами флоты был похожи на гигантских змей.

Южане оказались храбрыми и стойкими воинами, они не потеряли голову после первого убийственного натиска. Три галеры пошли на «Сына Пайара», узнав флагман. Высоко взлетели огненные стрелы и упали на палубы, не защищенные золотым покрытием. Начался пожар, немало людей было убито.

Эльрик поднял щит над головой, почти сразу две стрелы ударились в него, отскочив, все еще пылая, на нижние палубы. Он сошел с мостика на верхнюю, самую широкую палубу, где собрался отряд воинов, готовых идти на абордаж против галер. Гремели катапульты, голубые огненные шары летели через темноту совсем близко от атакующих галер. Последовал еще один залп, и пламя ударилось в самую высокую мачту дальней галеры, а затем перекинулось на палубу. Абордажные крючья впились в дерево и притянули одну из галер. Эльрик одним из первых прыгнул вперед, пытаясь прорубиться к капитану южан. В грубых доспехах, с большим мечом, на котором уже темнели пятна крови, капитан кричал на матросов, чтобы они не боялись этих проклятых мельнибонийских псов.

Когда Эльрика отделяло от врага не более десяти шагов, на него напали три варвара с изогнутыми саблями и небольшими продолговатыми щитами. Лица их были искажены страхом, но действовали они достаточно целеустремленно, стараясь нанести перед смертью как можно больше ударов, разрушить все, до чего могли дотянуться. Закинув щит за спину, Эльрик схватил меч двумя руками и сбил одного, толкнув плечом. Второму разрубил череп, увернувшись от его неудачного атакующего удара. Оставшийся в живых варвар, сохраняя приличную дистанцию, сделал выпад своей саблей Эльрику в глаза.

Император едва успел принять этот удар крепким кованным краем шлема. Все-таки выпад оказался очень сильным, он едва не упал, с трудом удерживаясь на ногах. Упреждая следующий выпад, который мог оказаться более точным, Эльрик наотмашь взмахнул мечом и попал. Остро отточенная сталь врезалась в бок варвару, перерубив его почти надвое.

Несколько секунд он еще стоял, покачиваясь, словно не верил, что пришел его час, но когда Эльрик вытащил свой меч, глаза его закрылись, и он упал. Человек, которого Эльрик сбил плечом, с трудом поднялся на ноги. Но не успел он даже поднять оружие, как император, придя в себя от шока, с силой ударил, разрубив ему грудь у жилистой шеи. Путь на мостик галеры был свободен. Он стал подниматься по лестнице, заметив, что капитан ждет его. Эльрик выдернул из-за спины щит и твердой рукой обхватил его лямки, что бы отразить первые удары капитана. Сквозь шум битвы он услышал, как капитан кричал ему:

— Умри, белолицый демон! Нет тебе места на Земле! — Вслушиваясь в эти слова, Эльрик чуть не пропустил удар. Слишком уж верными показались они ему. Может, действительно не было ему места на этой Земле. Может быть, именно по этой причине Мельнибон медленно терял свое господство, а в государстве все меньше рождалось детей, и даже драконы перестали плодиться. Он позволил мечу капитана еще раз подняться и выдержал еще один удар по щиту. Но затем полоснул капитана по ногам. Варвар оказался не глуп и отпрыгнул назад. Это, однако, дало Эльрику возможность пробежать по лестнице несколько оставшихся ступенек и встать на доски мостика.

Лицо капитана было почти таким же бледным, как у Эльрика. Он был мокрым от пота и тяжело дышал. В его глазах застыл смертельный ужас.

— Вам следовало оставить нас в покое, — услышал Эльрик собственный голос. — Мы не причиняли вам никакого вреда, варвар.

Когда Мельнибон выступил последний раз войной против Молодых Королевств?

— Одно ваше присутствие причиняет нам вред, белолицый. Ваше колдовство, ваши обычаи и ваша самоуверенность...

— Значит, вы нападаете только потому, что ненавидите нас?

Или вам нужно наше богатство? Признайся, капитан, жадность привела вас в Мельнибон.

— Жадность — честное, человеческое чувство. Но вы — не люди.

И вы — не боги, хотя ведете себя, как они. Ваши дни кончатся, и вас уничтожат, сотрут ваш город с лица земли, чтобы даже рассказы о вашем колдовстве забылись.

Эльрик кивнул головой.

— Может, ты прав, капитан.

— Я прав, наши святые говорят так. Наши волхвы предсказывают ваше падение. Повелители Хаоса, которым вы служите, сами послужат вашему падению.

— Повелителям Хаоса давно не интересны события в Мельнибоне.

Они лишили нас покровительства тысячу лет назад. — Эльрик внимательно наблюдал за капитаном, прикидывая расстояние, разделявшее их. — Возможно, именно поэтому мы стали сейчас не так сильны. А может быть, мы сами устали от власти...

— Что бы там ни было, — капитан вытер взмокшее лицо. — Ваше время кончилось. Вас надо уничтожить раз и навсегда...

И он застонал, потому что широкий меч Эльрика пробил его нагрудную пластину, проникнув в легкие.

Колено согнуто, другая нога вытянута назад, Эльрик начал вытаскивать свой меч, глядя в лицо варвара, которое внезапно стало умиротворенным.

— Это было нечестно, белолицый, хотя... ты очень искусен. Будь ты проклят... Прощай...

Эльрик, не зная почему, бил мечом по шее трупа, пока голова не покатилась по наклонному мостику и свалилась с легким плеском в воду.

А затем позади Эльрика появился Иркан, и на лице его все еще была ухмылка.

— Ты дерешься свирепо, милорд император. Этот дуралей был прав.

— Прав? — Эльрик уставился на своего двоюродного брата.

— Да, когда говорил о твоих слабостях, — все еще усмехаясь, Иркан пошел к своим людям, которые приканчивали раненых матросов с галеры.

Эльрик не знал, почему до сих пор не мог заставить себя ненавидеть Иркана ,но сейчас он возненавидел его. В эту минуту он с удовольствием убил бы принца. Как будто Иркан заглянул глубоко ему в душу и выразил презрение всему, что там увидел. Внезапно Эльрик был захвачен чувством собственного бессилия и всем сердцем пожалел о том, что он мельнибониец, император и что принц Иркан вообще родился на этот свет.

Как высокомерные левиафаны, золотые большие боевые барки плавали среди обломков неприятельского флота. Несколько кораблей горело,несколько тонуло, но основная их масса ушла на дно, в неизмеримую глубь канала. Горящие корабли отбрасывали странные причудливые тени на каменные стены больших пещер, как будто духи умерших отдавали свой последний салют, прежде чем уйти в морские глубины, где, как говорили, все еще правил король Хаоса,набирая команды на свои призрачные флотилии из душ тех, кто умер в океанах мира. А может быть, их ожидала более легкая судьба, и они отправлялись на службу Страаше, Повелителю Водных Духов, которые правили всеми водами, за исключением глубин.

Но нескольким удалось скрыться» Каким-то чудом южным матросам удалось провести свои корабли мимо массивных боевых барок обратно через канал и выйти в открытое море.Это было доложено на флагман, где Эльрик, Магум Колим и принц Иркан стояли сейчас вместе на мостике, осматривая оставшееся за ними поле боя.

— Тогда нам следует догнать их и прикончить, — сказал Иркан.

Он тяжело потел,и его темное лицо блестело, широкие глаза лихорадочно блуждали по сторонам. — Мы должны их преследовать!

Эльрик пожал плечами. Он чувствовал слабость. Он не захватил с собой запаса трав и снадобий, чтобы поддержать в себе силы. Ему хотелось вернуться в Имрир и отдохнуть. Он устал от кровопролития, устал от Иркана и больше всего устал от самого себя. Ненависть, которую он чувствовал к своему двоюродному брату, еще больше подрывала его силы, и он ненавидел эту ненависть, что было хуже всего.

— Нет, — сказал он. — Пусть плывут.

— Пусть плывут? Без наказания? Милорд,это не в наших правилах! — Иркан повернулся к стареющему адмиралу. — Разве это в наших правилах, адмирал Магум Колим?

Магум Колим пожал плечами. Он тоже очень устал, по в душе был согласен с принцем Ирканом. Враг Мельнибона должен быть наказан, если в голове его возникла мысль,что можно напасть на Город

Мечты. Вслух он сказал:

— Решает император.

— Пусть плывут, — Эльрик тяжело оперся о перила мостика.

Пусть разнесут весть о сегодняшнем поражении в своих варварских землях. Пусть рассказывают,как Повелители Драконов победили их.

Новости распространяются быстро. Я думаю, теперь нам долгое время не надо будет бояться никакого нападения.

— В Молодых Королевствах полно дураков, — ответил принц.

Они просто не поверят. Нападения будут всегда. Лучшим способом отвадить их будет полное уничтожение, так, чтобы ни один южанин не остался в живых или на свободе.

Эльрик глубоко вдохнул воздух и с трудом попытался преодолеть слабость, охватившую его.

— Принц Иркан, ты испытываешь мое терпение.

— Нет, мой император, я думаю только о благе Мельнибона. Ведь вы, конечно,сами не захотите разговоров среди солдат, что вы слабы и боитесь вступить в бой всего с пятью южанами 52 галерами.

На этот раз злость придала Эльрику силы.

— Кто скажет, что Эльрик слаб? Ты, Иркан? — он знал, что последняя фраза была бессмысленна, но ничего не мог с собой поделать. — Ну, хорошо, мы будем преследовать эти маленькие жалкие лодчонки и пустим их ко дну. И давайте поспешим. Я устал от всего этого.

В глазах Иркана зажегся загадочный огонек,когда он повернулся, давая указания матросам.

Из черного небо постепенно становилось серым, когда мельнибонийский флот вышел в открытое море и повернул на юг, к Кипящему морю и Южному континенту, лежащему за ним. Корабли варваров не могли плыть через Кипящее море — ни один корабль смертных не мог проплыть там, как говорили, — но должен был обогнуть его кругом.

Корабли варваров вряд ли могли уйти, потому что боевые барки были значительно быстрее. Рабы, налегавшие на весла, были напоены наркотиком, повышавшим их скорость и силу на несколько часов, после чего они умирали. А сейчас были развернуты еще паруса, подхватившие легкий бриз. Золотистыми горами, плывущими по морю, были корабли: способ их изготовления был утерян даже самими мельнибонийцами, которые вообще многое позабыли из того, чем искусно владели раньше. Легко было понять,как люди Молодых Королевств ненавидели Мельнибон и его изобретения,потому что, действительно, казалось: боевые барки принадлежат какой-то другой расе, чужой, более мудрой. И сейчас эти барки легко догоняли несчастные скорлупки,видневшиеся на горизонте.

«Сын Пайара» ушел далеко вперед от остальных кораблей и наладил свои катапульты задолго до того, как на других барках заметили неприятеля. Потные рабы беспрекословно заливали в бронзовые шары огненную начинку из вискозы с помощью длинных стержней, оканчивающихся небольшим ковшом. Они мрачно блестели в предрассветных сумерках.

Несколько рабов вскарабкалось по трапу на мостик, неся вино и еду на платиновых тарелках для трех Повелителей Драконов, которые не уходили с мостика с тех пор, как началась погоня. У Эльрика не было сил даже поесть, но он взял большой кубок желтого вина и осушил его. Это был крепкий напиток, и он несколько оживил его.

Он налил себе второй кубок и выпил его так же быстро, как и первый. Потом поднял голову. До зари осталось совсем немного. Пурпурная линия света уже виднелась на горизонте.

— При первом появлении солнца, — сказал Эльрик, — зажжем наши шары.

— Я отдам приказ, — сказал Магум Колим,вытирая губы и откладывая кость с остатками мяса.

Он ушел с мостика. Эльрик слышал, как он тяжело спускается по трапу. В ту же минуту альбинос почувствовал,что его теперь окружают одни враги. Что-то странное было в поведении Магума Колима в продолжение разговора Эльрика с принцем Ирканом. Эльрик попытался выкинуть из головы эти никчемные мысли. Но слабость,сомне ния,откровенная насмешка со стороны двоюродного брата, — все это усиливало в нем чувство одиночества, чувство того, что он в мире один, без друзей. Даже Каймориль и Дайвим Твар были, в конце концов, мельнибонийцами и не понимали тех странных причин, которые толкали его на определенные действия. Может, ему следовало бы вообще отринуть все мельнибонийское и уйти бродить по свету,как солдату фортуны: служа всякому, кому потребуется его помощь?

Тусклым красным полукругом солнце показалось над черной линией далекой воды. С передних палуб флагмана раздались выстрелы катапульт, послышался удаляющийся звук, похожий на стон, и, казалось, сразу дюжина метеоров вспыхнула в небе, высвечивая пять галер,которые находились не более, чем в тридцати корпусах корабля впереди.

Эльрик увидел,как вспыхнули две ближайшие галеры,но три оставшиеся принялись вычерчивать зигзаги, избегая огненных шаров, которые опускались на воду и довольно долгое время горели на по верхности,а потом, так и не затухнув,опускались в морскую глуби ну.

Было подготовлено еще много огненных шаров,и Эльрик услышал, как Иркан кричит с другой стороны мостика,приказывая рабам пошевеливаться. тем убегавшие корабли изменили тактику и, разойдясь в разные стороны, поплыли к «Сыну Пайара» точно так же, как это было сделано раньше в морском лабиринте. Эльрик восхищался не только их отвагой, но и искусством, с которым они маневрировали, и той быстротой, с которой они пришли к единственному логическому, хотя и безнадежному, решению.

Когда корабли южан повернули, солнце было за их кормой. Три смелых силуэта приближались к мельнибонийскому кораблю, а море постепенно покрывалось красным светом восходящего солнца, как бы предвещая предстоящее кровопролитие.

Флагманский корабль произвел еще один залп огненными шарами, и ведущая галера попыталась свернуть с курса,чтобы избежать попадания,но две пылающие сферы опустились на ее палубу,и вскоре весь корабль был объят пламенем. Горящие люди, как факелы, медленно падали в воду.Они умирали, но горящий корабль продолжал идти впе ред: кто-то успел закрепить штурвал в одном положении, направив галеру на «Сына Пайара». С громким стуком ударилась она о золотой борт барки,и часть ее огня перекинулась на палубу, где находились катапульты. Огромный чан, содержащий исходный продукт для огненных шаров, немедленно занялся огнем, и тут же к нему сбежались люди со всего корабля, пытаясь потушить огонь. Эльрик ухмыльнулся, увидев, что сделали варвары. Возможно, эта галера нарочно подставила себя под удар. Сейчас основные силы флагманского ко рабля были заняты тушением пожара, в то время как две оставшиеся галеры южан подплыли с двух сторон, закинули абордажные крючья и полезли на палубу.

— Следить за бортами! — закричал Эльрик через долгое время после того, как мог бы предупредить свою команду. — Варвары атакуют!

Он увидел, как Иркан резко повернулся, одним взглядом оценил обстановку и кинулся вниз по трапу.

— Оставайтесь на месте, милорд император! — крикнул он, пробегая мимо Эльрика. — Вы слишком явно устали для битвы.

Эльрик призвал остатки своих сил и с трудом пошел за ним, чтобы помочь защитить корабль.

Варвары знали, что они все равно проиграли, они дрались не за свою жизнь, они дрались за свою гордость. Они хотели, чтобы до того, как подоспеют остальные барки золоченого флота, погиб хотя бы один мельнибонийский корабль.

На палубе Эльрик оказался лицом к лицу сразу с двумя высокими варварами, каждый из которых был вооружен кривой саблей и небольшим продолговатым щитом. Он хотел броситься на них, но доспехи, щит и меч неожиданно оказались невыносимым грузом. Он поднял щит, но опоздал. Две сабли ударили по его шлему практически одновременно . Он все-таки прыгнул вперед, проткнув одному из нападающих руку, а второго ударил щитом. Но снова кривая сабля лязг нула по его нагрудной пластине, и он потерял равновесие.

Над кораблем висел удушающий дым, было нестерпимо жарко, со всех сторон раздавались звуки битвы. Эльрик отчаянно махнул мечом и почувствовал, как он пронзил чье-то тело. Один из противников, хрипя, упал и подкатился Эльрику под ноги. Кровь фонтаном била из его горла. Споткнувшись об убитого им человека, Эльрик упал. Когда второй варвар кинулся вперед, чтобы прикончить поверженного альбиноса, Эльрик поднял меч, пронзив его насквозь. Варвар упал на Эльрика, который даже не почувствовал этого, потому что потерял сознание от чрезмерности усилий, которые ему пришлось сделать. Не в первый раз его кровь, не обогащенная снадобьями, подводила его.

Он очнулся, когда почувствовал на губах вкус соли. Эльрик решил, что это кровь, но это была всего-навсего морская вода. Волна прокатилась по палубе и мгновенно привела его в чувство. Он попытался выбраться из-под мертвого тела, навалившегося на него, и услышал голос, который сразу узнал. Эльрик чуть повернул голову и открыл глаза.

Над ним стоял принц Иркан. Он весь сиял от радости, увидев положение, в котором находился Эльрик. Черный дым все еще мешал видеть небо, но звуки битвы утихли.

— Мы... Мы победили, брат? — с трудом проговорил Эльрик.

— Да, все варвары мертвы. Мы поворачиваем к Имриру. Эльрик почувствовал облегчение. Если ему не удастся вовремя добраться до снадобий, он умрет. Облегчение его было таким очевидным, что Иркан снова рассмеялся.

— Хорошо, что битва была недолгой, сир, иначе мы остались бы без предводителя.

— Помоги мне, брат, — Эльрик ненавидел себя за то, что ему приходится просить помощи у принца Иркана, но у него не было другого выхода. Он вытянул вперед руку. — Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы проверить состояние корабля.

Иркан сделал шаг, намереваясь принять протянутую руку, но заколебался, все еще ухмыляясь.

— Но, милорд, я не могу с этим согласиться. Вы ведь умрете еще до того, как корабль повернет домой, к востоку.

— Чушь. Даже без своих лекарств я могу прожить достаточно долго. Хотя движения доставляют мне некоторые затруднения. Помоги мне, Иркан, я приказываю тебе.

— Ты ничего не можешь мне приказать, Эльрик. Здесь я император, понятно? — Он больше не улыбался.

— Будь осторожен, брат. Я не обращаю внимания на твои предательские речи, но другие этого не потерпят. И тогда мне придется...

Иркан перешагнул через Эльрика и подошел к перилам. В этом месте при необходимости спускали парадный трап, и фальшборт был закреплен болтами. Иркан медленно вывернул болты и скинул секцию ограждения в воду.

Попытки Эльрика освободиться стали сильнее. Но он ничего не мог сделать.

Иркан же, казалось, обрел какие-то невиданные силы. Он с легкостью поднял труп варвара, лежащий на Эльрике, отбросив его в сторону.

— Иркан, это неблагоразумно с твоей стороны.

— Ты сам знаешь, брат, что я никогда не отличался осторожностью. — Иркан вогнал мысок своего сапога между доспехами Эльрика и досками палубы и с силой толкнул его.

Эльрик перекатился к промежутку в ограждении. Он видел, как внизу под ним колышется черная вода.

— Прощай, Эльрик. На Рубиновом Троне будет сидеть настоящий мельнибониец. И кто знает, может быть, он все-таким сделает Каймориль своей королевой? Такие вещи в нашей стране уже случались...

И Эльрик почувствовал, что он падает вниз, бьется о воду и тонет, потому что тяжелые доспехи неудержимо тянут его ко дну.

Последние слова Иркана звенят в его сознании, как плеск волн о борта золотой барки.

Книга вторая ЗЕРКАЛО ПАМЯТИ

Эльрик шел ко дну, пытаясь задержать дыхание как можно дольше. У него не было сил всплыть на поверхность, чтобы его, может быть, заметил Магум Колим или один из верных ему людей.

Рев воды в его ушах постепенно перешел в слабый шепот, так что казалось: с ним разговаривают тихие голоса — голоса духов воды, с которыми в детстве он завязал нечто вроде дружбы. Боль в легких исчезла, глаза перестал застилать мутный туман, ему показалось, что он видит лицо отца, Каймориль и даже Иркана. Глупый Иркан, он считает себя мельнибонийцем, но не понимает, что у него нет главной черты расы — хитрости. Он безжалостен и прямолинеен, как варвары Молодых Королевств, которых так презирает.

Эльрик чувствовал почти признательность к своему двоюродному брату. Жизнь его кончилась. Конфликты, раздирающие душу, не будут его больше беспокоить. Страхи и муки, любовь и ненависть — все осталось позади, а впереди ждало забвение. Когда последний пузырек воздуха вышел из его легких, он отдал себяморю, Страаше, Повелителю Духов, бывшему когда-то другом мельнибонийского народа. И едва он сделал это, то вспомнил старое заклинание, которое произносили его предки, призывая Страашу. Слова сами возникли в умирающем мозгу.

Страаша, темный король волны, Так помоги мне, прошу, помоги.

Эти слова имели либо старое, чисто символическое значение, либо относились к какому-то периоду мельнибонийской истории, о котором Эльрик когда-то читал. Они мало что значили, но почему-то эхом звучали в сознании, пока его тело все глубже уходило в зеле ную бездну. Даже когда полная темнота окутала его, а легкие на полнились водой, слова эти шепотом проносились над темной сферой его мозга. Даже странно было, что он, уже мертвый, непрерывно слышал их ритм...

Казалось, прошло очень много времени, когда глаза его открылись, и вокруг себя он увидел колеблющуюся воду, а сквозь нее — огромные нечеткие фигуры, плывущие к нему. Оказывается, умирая, он видел сны... У фигуры, скользящей впереди, была бирюзовая борода, колышущиеся голубые волосы и бледно-зеленая кожа. Казалось, он был сделан из самого моря, а голос его, когда он заговорил, напоминал рокот морского прибоя. Он улыбнулся.

— Страаша ответил на твой призыв, смертный. Наши судьбы связаны. Что я могу сделать, чтобы, помогая тебе, помочь себе самому?

Рот Эльрика наполнился водой, тем не менее он был в состоянии говорить. При желании это могло служить доказательством того, что он видел сон.

— Король Страаша, ты похож на картину в башне Д’Ар-путна, в библиотеке. В детстве я видел ее.

Морской король вытянул зеленую руку.

— Да, это я. Ты звал меня. Ты нуждаешься в помощи. Мы почитаем древний договор с твоим народом.

— Нет. Я ведь не хотел вызывать тебя. Заклинание пришло на ум, когда я умирал. Я счастлив, что утонул, король Страаша.

— Этого не может быть. Если твой разум призвал нас, значит, ты хочешь жить. Мы поможем тебе.

Борода короля Страаши развевалась по течению, и его глубокие зеленые глаза смотрели мягко, почти нежно, когда он разглядывал альбиноса.

Эльрик закрыл глаза и сказал:

— Я сплю. Я обманываю себя фантазиями и глупой надеждой, он чувствовал, что больше не может дышать. — Но если все это происходит на самом деле, старый друг, и ты действительно хочешь помочь, тогда мне как можно скорее следует попасть в Мельнибон, чтобы я мог посчитаться с узурпатором Ирканом и спасти Каймориль.

Это единственное, о чем я сожалею: о тех муках, которые предстоит вынести Каймориль, если ее брат станет императором Мельнибона.

— Это все, что ты просишь у Духов Вод? — в голосе короля Страаши прозвучало разочарование.

— Я не прошу даже этого. Я просто говорю, чего хотел бы, если бы все, что сейчас происходит, было на самом деле... Нет, на самом деле, сейчас я умру.

— Это не так, лорд Эльрик, потому что судьбы наши переплетены, и я знаю, что тебе еще не время умирать. Следовательно, я помогу тебе и сделаю то, что ты просил.

Эльрик удивился реалистичности своей фантазии. Он сказал себе:

— Какой страшной пытке я себя подвергаю. Надо все-таки признать, что я мертв, а не пытаться выжить.

— Твое время не пришло. — Мягкие руки морского короля подхватили его и понесли над лесом розовых кораллов. Эльрик почувствовал, что вода больше не наполняет его легкие и желудок, он снова мог дышать. В самом ли деле он попал в легендарное измерение, заселенное духами-элементалами, духами стихий — измерение, которое всегда пересекалось с измерением Земли?

В большой круглой пещере, переливающейся жемчужным светом, они, наконец, остановились. Король Страаша положил Эльрика на красивый коралловый песок, который, казалось, пружинил при каждом прикосновении. Когда Страаша двигался, ласковый шум прибоя, который неумолчно слышал Эльрик, становился громче. Страаша сел на трон из молочно-белого нефрита и удивленно и ласково посмотрел на Эльрика.

Эльрик все еще был слаб, но дышал легко, с наслаждением втягивая насыщенный влагой воздух. Как будто морская вода очистила все плохое. Он мыслил четко и ясно. Теперь он не был уверен, что все это ему приснилось.

— Я с трудом понимаю, почему ты спас меня, король Страаша, — пробормотал он, не поднимаясь с песка.

— Мы услышали рунное заклинание на этом измерении и пришли. Вот и все.

— Я думал, одного заклинания недостаточно. Я всегда считал, что при этом надо выполнять какие-то ритуалы, петь особым голосом... По крайней мере, раньше всегда так делали.

— Может быть, необходимость заменяет любые ритуалы, хоть ты и говоришь, что хотел умереть. На самом деле это не так, иначе твое заклинание никогда не дошло бы до нас так быстро, и мы не услышали бы его так ясно. Когда ты отдохнешь, я сделаю то, о чем ты просил.

С большим трудом Эльрик поднялся и сел.

— Ты говорил, что судьбы наши переплетены. Значит, ты знаешь мою судьбу?

— Немного знаю, лорд Эльрик. Наш мир стареет. Когда-то духи стихий обладали большим могуществом в вашем измерении, и народ Мельнибона разделил с ними это могущество. Но сейчас наши силы слабеют... Хотя что-то меняется. Многие признаки указывают, что Повелители Высших Измерений опять заинтересовались вашим миром.

Может быть, они боятся, что люди Молодых Королевств окончательно забудут их. А может, появление Молодых Королевств грозит наступлением новой эры, в которой богам не будет места...

— Больше ты ничего не знаешь?

— Я больше ничего не могу сказать тебе, сын моих старых друзей, кроме одного — ты будешь счастливее, если покоришься своей судьбе.

— Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, король Страаша, — вздохнул Эльрик. — Я попробую последовать твоему совету.

— А теперь, когда ты отдохнул, пора возвращаться. Король поднялся с нефритового трона, подплыл к Эльрику и поднял его на свои сильные зеленые руки.

— Мы встретимся еще раз, прежде чем кончится твой срок, Эльрик. Надеюсь, мне удастся помочь тебе еще раз. Помни, мои братья — духи воздуха и огня — тоже будут помогать тебе. Помни зверей — они тоже могут быть полезны, не надо относиться к ним недоверчиво. И почаще вспоминай Повелителей Высших Измерений, но знай, за их дары всегда приходится платить...

Это были последние слова, которые Эльрик услышал от Страаши.

Потом они выбирались по узким туннелям этого другого измерения, с фантастической скоростью проносясь над розовыми кораллами, так что Эльрик даже не понял, в какой момент они вернулись в волны его родного моря.

Странные облака закрывали небо, солнце лишь изредка показывалось между ними — громадное, тяжелое и красное. Золотые барки возвращались по черным морским водам, следуя за побывавшим в переделке флагманом «Сын Пайара», который едва двигался вперед, с мертвыми рабами на веслах, обгоревшими парусами на мачтах, за копченными бортом и палубами — и новым императором на заваленном обломками мостике. Он был единственным человеком во всем флоте, который радовался от души. Теперь его вымпел полоскался на грот-мачте, он не терял времени даром и тут же объявил Эльрика убитым в сражении, а себя — наследником трена Мельнибона. Для Иркана это странное небо было предзнаменованием того, что вернулись старые времена и Остров Драконов обретет свою былую силу.

Адмирал Магум Колим, который всегда любил Эльрика, глядя на волны, думал, не лучше ли поступить с Ирканом так, как, по подозрению адмирала, он поступил с Эльриком. Дайвим Твар стоят! у борта своего корабля «Удовлетворенная радость Терали» и тоже смотрел на волны, но видел в них предзнаменование беды. Он скорбел об Эльрике и строил планы мести принцу Иркану, если будет доказано, что тот убил брата с целью захватить Рубиновый Трон.

На горизонте появился Мельнибон, тоскливый неровный силуэт, черное чудовище, плещущееся в море, призывающее своих моряков назад, к горячечным удовольствиям и наслаждениям Города Мечты.

Огромные скалы — центральные ворота в морской лабиринт — были открыты. Золотые корабли вошли в серую сыростью лабиринта, где еще плавали обломки судов варваров. Фонари с мачт освещали белые трупы, попадавшие под весла.

Золотые барки величественно проходили над обломками, но на их бортах не слышалось веселых криков, потому что они несли с собой весть о смерти императора, погибшего в бою. В следующую ночь и все семь ночей подряд Дикие Танцы Мельнибона будут исполняться на улицах. Снадобья, зелье и заклинания помогут никому не спать, потому что ни один мельнибониец, будь он стар или млад, не имел права спать, пока оплакивали императора. Обнаженные Повели тел и Драконов будут ходить по всему городу, насилуя каждую молодую женщину, которая попадется им по пути, наполняя ее чрево своим семенем, потому что таков был обычай: когда умирает император, молодые дворяне должны зачать как можно больше детей благородной крови. Музыкальные рабы будут печально петь с вершины каждой башни. Много рабов будет убито, и некоторые из них съедены.

Одна из башен будет разрушена, а за семь дней воздвигнут новую. Башня эта будет названа «Эльрик VIII» в честь альбиноса-императора, убитого на море, защищавшего Мельнибон против южных пиратов.

Убитого на море и унесенного волнами. Это было не очень хорошим знаком и означало, что Эльрик умер и будет служить Пайаре, имеющему щупальца, Шептуну Страшных Тайн, Повелителю Хаоса, который командовал флотом Хаоса — мертвыми кораблями, мертвыми матросами, от начала и до конца времени, — а это была не та судьба, которая должна быть уготована императору Мельнибона. Да, но и после свершения ритуалов мы будем еще долго его оплакивать, думал Дайвим Твар. Он любил Эльрика, несмотря на то, что в глубине души не был согласен с тем, как тот управляет Островом Драконов. Втайне он отправится сегодня в Драконьи Пещеры и будет оплакивать Эльрика там, потому что после его смерти драконы остались единственными существами, которых он любил. А затем Дайвим Твар подумал о Каймориль, которая дожидалась возвращения Эльрика.

Корабли стали появляться из лабиринта в сумерках. Набережная была пуста, за исключением Каймориль и ее охраны.

Хотя флагманский корабль последним прошел через лабиринт, остальным баркам пришлось ждать, пока он не сманеврирует и не встанет у причала первым. Если бы не старые традиции, Дайвим Твар сошел бы со своего корабля, поговорил бы с Каймориль, увел бы ее с набережной и рассказал об обстоятельствах смерти Эльрика. Но это было невозможно. Еще до того, как «Удовлетворенная радость Терали» бросила якорь, трап «Сына Пайара» был спущен, и император Иркан, сияя от гордости, сошел по нему, подняв руки в триумфаль ном салюте своей сестре, которая, как ясно было видно даже с большого расстояния, скользила взглядом по всем кораблям в поисках своего любимого.

Внезапно Каймориль все поняла и посмотрела на Иркана, пытаясь прочесть, в какой мере он был виновен в гибели императора либо Иркан позволил банде южных пиратов скопом напасть на Эльрика, либо убил его собственной рукой.

Она знала своего брата и прекрасно поняла выражение его лица. Он лучился самодовольством, как бывало всякий раз, когда он собственноручно совершал преступление. Ненависть появилась в ее глазах, наполненных слезами, она откинула назад голову и закричала в зловещее небо:

— Иркан убил его! — Ее охранники вздрогнули.

Капитан удивленно спросил:

— Миледи?

— Он мертв — и его убил брат. Схватите принца Иркана и убейте его, капитан. — С несчастным выражением лица капитан скрестил руки на груди, отказываясь выполнять это распоряжение. Молодой солдат, менее искушенный в дворцовых интригах, выхватил меч, пробормотав:

— Я убью его, принцесса, если таково ваше желание.

Капитан бросил на него предостерегающий взгляд, но солдат не обратил на это никакого внимания. Теперь уже и двое других солдат выхватили мечи из ножен. Тогда Иркан, в развевающемся красном плаще, в драконьем шлеме, выступил вперед и провозгласил:

— Теперь Иркан — император!

— Нет! — вскричала его сестра. — Эльрик! Эльрик, где ты!

— Служит новому господину! Прежний император мертв! Его мертвые руки вертят штурвал корабля Хаоса, сестра. Его мертвые глаза ничего не видят. Его мертвые уши слышат только удары хлыста Пайара, а его мертвое тело не чувствует ничего, кроме этих ударов. Эльрик утонул и сейчас покоится на дне.

— Убийца! Предатель! — Каймориль зарыдала. Капитан, человек практичный, низким голосом сказал своим воинам:

— Оружие из ножен, щенки, и салютуйте новому императору!

Только молодой солдат, который любил Каймориль, не повиновался этому приказу.

— Но он убил императора! Так сказала миледи!

— Ну и что? Сейчас Иркан — император. На колени, мальчишка, иначе ты умрешь.

Молодой солдат дико вскрикнул и кинулся на Иркана, который отступил на шаг, пытаясь вытащить меч из-под тяжелого плаща.

Принц не ожидал нападения.

Но капитан оказался еще быстрее, он выхватил меч и ударил молодого солдата в спину. Тот упал бездыханным у ног Йркана.

Такое поведение капитана могло быть прямой демонстрацией могущества принца, и Иркан, сияя от радости, смотрел на труп у своих ног. Капитан упал на одно колено, держа окровавленный меч.

— Милорд император! — сказал он.

— Ты показал истинную преданность, капитан.

— Я предан Рубиновому Трону.

— Правильно, капитан, правильно.

Каймориль вздрогнула от горя и ненависти, но ее ярость была бессильной. Она знала, что теперь у нее не осталось друзей. Она была второй, кто упал у ног Иркана, ибо потеряла сознание.

— Поднимите ее, — сказал Иркан охране. — Отнесите ее в башню и проследите, чтобы она там оставалась. Два стражника должны находиться при ней неотлучно, потому что она может замыслить предательство Рубинового Трона.

Капитан поклонился и сделал знак своим людям, чтобы они повиновались.

— Да, милорд, все будет исполнено.

Иркан оглянулся на труп молодого воина, улыбнувшись.

— А это скормите ее рабам, чтобы он и мертвый служил ей. Капитан улыбнулся, оценив эту шутку. Он уже чувствовал, как хорошо иметь на троне Мельнибона истинного императора, такого, который знал, как поступать с врагами, и который принимал беспрекословную преданность как нечто должное. Капитан думал о тех хороших временах, которые теперь ожидают Мельнибон.

Золотые барки и воины Имрира вновь будут бороздить моря, внушая ужас варварам Молодых Королевств. Мысленно капитан уже грабил города Ильмиора и Джадмара: Лор-мир, Аргимилиар и Пикарайд.

Может, его даже сделают губернатором, скажем, острова Пурпурных Башен. Какие изощренные пытки придумает он этим выскочкам, адмиралам морских эскадр, в особенности графу Смиоргану Лысому, который пытался сделать свой остров соперником Мельнибона в торговле.

Следуя за солдатами, которые несли бесчувственную Каймориль обратно в ее дворец, капитан посмотрел на нее и вдруг понял, что это тело пробуждает в нем страсть. Иркан вознаградит его за преданность, в этом не могло быть никаких сомнений... Несмотря на холодный ветер, капитан взмок. Он сам будет охранять принцессу Каймориль, вероятно, это будет очень приятно...

Ступая во главе армии, Иркан направился к башне Д’Ар-путна, Башне Императоров, внутри которой находился Рубиновый Трон. Он предпочел сделать вид, что не замечает присланных ему носилок, и шел пешком, чтобы насладиться каждой минутой своего торжества. Он приближался к башне, как идут на свидание с любимой женщиной, нежно и неторопливо, потому что знал: теперь она принадлежит ему.

Он оглянулся вокруг. Солдаты шли следом. Их возглавляли Дайвим Твар и Магум Колим. Все низко кланялись ему. Даже вьючных животных заставляли становиться на колени, когда он проходил мимо.

Он чувствовал вкус власти, как чувствуют вкус нежнейшего плода.

Он вдыхал воздух полной грудью — теперь даже воздух принадлежал ему. Весь Имрир, весь Мельнибон!

Как он расшевелит их! Всех! Какой ужас вселит в людей Земли!

Какой страх! Почти ничего не видя вокруг, он вошел в башню. Он заколебался у дверей, ведущих в Тронный Зал... Стены, знамена, древние трофеи — все это принадлежало ему. Тронный Зал был сейчас пуст, но скоро в нем будут празднования. Ведь сколько времени прошло, как эти стены в последний раз видели кровь, вдыхали ее запах. Теперь он позволил глазам задержаться на ступеньках, веду щих к Рубиновому Трону, но тут он услышал изумленный вскрик Дайвима Твара, невольно поднял глаза и... У него отвисла челюсть, глаза расширились от изумления.

— Иллюзия!

— Привидение, — Дайвим Твар не скрывал своего удовлетворения.

— Кощунство! — Иркан сделал несколько спотыкающихся шагов вперед, указывая негнущимся пальцем на сутулую фигуру, неподвижно сидящую на троне. — Он мой! Мой!.. — Человек на троне даже не ответил. — Сгинь! Этот трон принадлежит Иркану! Сейчас я император!

— Человек или дух на троне не сделал ни одного движения, казалось, он даже не мигает. — Кто ты? За что ты угрожаешь мне?

Капюшон упал назад и открыл белое, как березовая кора, лицо. Красные глаза холодно смотрели вниз, на визжащее, спотыкающееся существо, бредущее к трону.

— Ты мертв, Эльрик! Я знаю, ты мертв! — Легкая улыбка тронула губы привидения. — Ты утонул! Пайар владеет твоей душой!

— Власть в море принадлежит не ему одному. Почему ты убил меня, брат?

— Потому что я должен быть императором! — вся осторожность покинула Иркана. — Ты был недостаточно силен, недостаточно жесток!

— Тебе не кажется, что это плохая шутка, брат?

— Сгинь! Мертвый император не может править!

— Посмотрим, — беззаботно ответил Эльрик и сделал знак Дайвиму Твару и солдатам.

— Вот теперь я буду править так, как тебе хотелось бы, брат, — Эльрик смотрел, как солдаты Дайвима Твара окружили узурпатора, схватили его за руки, отняли оружие.

Иркан тяжело дышал. Он дико оглядывался вокруг, надеясь найти хоть какую-нибудь поддержку в окружающих его воинах, но они смотрели на него либо безразлично, либо с неприкрытым презрением.

— И ты, принц Иркан, будешь первым, кто испытает это на се бе. Ты доволен?

Иркан опустил голову. Он задрожал.

— Говори, брат, — рассмеялся Эльрик.

— Пусть Ариох и все повелители Ада мучают тебя вечно! — закричал Иркан. Он откинул голову назад, глаза его бешено вращались, на губах появилась пена. — Ариох! Ариох! Прокляни этого ничтожного альбиноса! Ариох! Уничтожь его или смотри, как гибель приходит в Мельнибон!

Эльрик смеялся.

— Ариох не слышит тебя. Повелители Хаоса почти не имеют власти на нашей Земле. Требуется куда более сильное волшебство, чем твои глупые заклинания, чтобы помочь тебе, как помогали они нашим предкам. А сейчас, Иркан, скажи мне, где леди Каймориль?

Но Иркан хранил угрюмое молчание.

— Она в своей башне, мой император, — сказал Магум Колим.

— Приспешник Иркана отвел ее туда, — сказал Дайвим Твар, капитан собственной охраны Каймориль. Он убил солдата, который попытался защитить свою госпожу от Иркана. Может быть, принцесса Каймориль находится в опасности, милорд.

— Тогда быстро идите в башню. Возьми с собой отряд моих солдат. Приведите ко мне Каймориль и этого капитана.

— А Иркан, милорд? — спросил Дайвим Твар.

— Пусть он останется здесь, пока не вернется его сестра. — Иркан поднял голову и оглянулся вокруг. Сейчас он казался маленьким, удивленным и испуганным ребенком. Лицо его не выражало больше ни страха, ни ненависти, и Эльрик вновь почувствовал, как внутри у него растет симпатия к брату. Но он подавил в себе это чувство.

— Ты можешь быть доволен, брат, что несколько часов мог наслаждаться титулом императора Мельнибона.

Иркан спросил тихим удивленным голосом:

— Как ты спасся? Ты ведь не мог даже пошевелиться от слабости, а доспехи должны были быстро утащить тебя на дно. Это нечестно, Эльрик. Ты должен был утонуть.

Эльрик пожал плечами.

— У меня и в море есть друзья. Они признают мою королевскую кровь и мое право быть императором, даже если ты их не признаешь.

Иркан постарался не выказать своего удивления. Его уважение к Эльрику сильно возросло так же, как и его ненависть к императору-альбиносу.

— Друзья?

— Вот именно, — ответил Эльрик с усмешкой.

— Я... Я думаю, что ты поклялся никогда не пробовать своих сил в колдовстве.

— Но ты ведь считал, что такая клятва недостойна настоящего мельнибонийского монарха, разве нет? Ну, что ж, сейчас я согласен с тобой. Видишь ли, Иркан, в конце* концов, ты можешь считать, что выиграл эту битву.

Сузив глаза, Иркан уставился на Эльрика, пытаясь разгадать тайный смысл этих слов.

— Ты призовешь обратно Повелителей Хаоса?

— Ни один волшебник, каким бы могуществом он ни обладал, не может призвать ни одного Повелителя Хаоса, или, если уж на то пошло, Повелителя Закона, если они сами не захотят быть вызванными. Ты это знаешь. Ты должен это знать, Иркан. Разве ты сам не пытался это сделать? И ведь Ариох не явился к тебе, разве не так?

И не принес в дар то, о чем ты мечтал, — два черных меча?

— Ты и это знаешь?

— Раньше не знал, но догадывался. Теперь знаю. — Иркан попытался что-то сказать, но слова, казалось, застряли у него в горле, столько злости накопилось у него на Эльрика. В конце концов какой-то звериный рев сорвался с его уст, и несколько мгновений он изо всех сил боролся с крепко державшими его стражниками.

Неожиданно вернулся Дайвим Твар с Каймориль. Девушка была бледна, но улыбалась. Она почти вбежала в Тронный Зал:

— Эльрик!

— Кайморйль! С тобой все в порядке? — Она бросила быстрый взгляд на ненавистного капитана своей стражи, которого ввели вслед за ними. Отвращение явно выразилось на ее лице. Затем она покачала головой.

— Да. Со мной все в порядке. — Капитан стражи дрожал от ужаса.

Он умоляюще смотрел на Иркана, как бы надеясь, что тот поможет ему, но Иркан не отрывал взгляда от пола.

— Подведите его ближе, — Эльрик указал рукой на капитана.

Его подтащили к подножию лестницы, на вершине которой стоял Рубиновый Трон. Капитан застонал.

— Ты, трусливый предатель, — сказал Эльрик, — у Иркана хватило смелости пытаться убить меня. Твое же тщеславие ограничилось тем, что ты хотел стать одним из его псов. И ради этого ты предал свою госпожу и убил одного из своих людей. Как твое имя?

Капитану никак не удавалось заговорить, но в конце концов он выдавил из себя шепотом:

— Вальгарик... Что я мог сделать? Я служу Рубиновому Трону, кто бы ни сидел на нем.

— Итак, предатель утверждает, что им двигало только чувство преданности. Я так не думаю.

— Это так, милорд! Только так! — капитан даже взвыл. Он упал на колени.

— Убейте меня быстро! Не наказывайте меня больше! —

Первым импульсом Эльрика было удовлетворить просьбу этого человека, но затем вспомнил выражение лица Каймо-риль, когда она глядела на капитана. Он знал: ему надлежит всем по казать, что настала новая пора его правления. И сделать это он должен был на примере капитана Вальгарика. Поэтому Эльрик отрицатель но покачал головой.

— Нет, я накажу тебя. Сегодня вечером ты умрешь здесь согласно традициям Мельнибона, в то время как мои дворяне будут праздновать наступление новой эры в управлении нашим государством.

Вальгарик начал рыдать. Затем взял себя в руки и поднялся на ноги — вновь настоящим мельнибонийцем. Он низко поклонился и отступил на шаг, где был снова схвачен стражниками. Эльрик продолжал:

— Я должен подумать, как мне лучше соединить твою судьбу с судьбой того, кому ты надеялся преданно служить. Как ты убил молодого воина, который кинулся защищать Каймориль?

— Я зарубил его мечом. Это был чистый удар. Всего один.

— Что стало с трупом?

— Принц Иркан велел мне скормить его рабам принцессы Каймориль.

— Понимаю. Очень хорошо. Принц Иркан, ты можешь присоединиться сегодня вечером к нашему пиру, во время которого капитан Вальгарик развлечет нас своей смертью.

Лицо Иркана стало почти таким же белым, как у Эльрика.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Маленькие кусочки мяса капитана Вальгарика, кото* рые искусно отрежет наш доктор Шутка, будут твоим блюдом на этом пиру.

Ты можешь приказать, как тебе приготовить это мясо. Я не думаю, что тебе захочется есть его сырым, брат.

Даже Дайвим Твар удивился такому решению Эльрика. Конечно, это было в истинно мельнибонийском духе и могло сойти за улучшенный вариант идеи самого принца Иркана, но это было так непохоже на Эльрика — или, по крайней мере, непохоже на того Эльрика, которого он знал до сих пор.

Услышав свою судьбу, капитан Вальгарик издал дикий вопль ужаса, глядя на принца Иркана, как будто узурпатор уже ел кусочки его плоти. Иркан отвернулся, но плечи^го тряслись.

— Пир начнется в полночь. До этого времени содержать Иркана в башне.

После того, как принца Иркана и капитана Вальгарика увели, Дайвим Твар и Каймориль подошли и встали рядом с Эльриком, который откинулся назад и с горечью смотрел вдаль. Дайвим Твар сказал:

— Это то, чего они оба заслуживают.

— Это жестоко, но умно, — сказала Каймориль.

— Да, — прошептал Эльрик, — так поступил бы и мой отец. Так поступил бы и Иркан, если бы мы с ним поменялись ролями. Я всего лишь следую установившимся традициям. Я никогда больше не скажу, что принадлежу только себе. Я останусь, пока не умру, слугой Рубинового Трона, как служил ему Вальгарик, если верить его утверждениям.

— А разве не можешь ты убить их быстро? — спросила Каймориль. — Ты ведь знаешь, я прошу за брата не потому, что он мне брат. Я ненавижу его больше всех на свете. Но если ты будешь следовать своему плану, это может погубить тебя, Эльрик.

— Ну и что? Пусть погубит... Я буду всего лишь следовать моим безумным предкам, стану марионеткой традиций и уложений, танцующей на веревочках, которые были свиты еще десять тысяч лет назад.

— Может быть, если ты выспишься... — начал было Дайвим Твар.

— Я чувствую, что не смогу спать много ночей... Твой брат не умрет, Каймориль. После наказания, когда он съест капитана Вальгарика, я отправлю его в ссылку. Он поедет в Молодые Королевства, один, но ему будет разрешено взять с собой оружие. В землях варваров он сможет добыть себе для жизни все, чего заслуживает. Думаю, это не такое уж суровое наказание.

— Оно слишком мягкое, — сказала Каймориль. — Лучше бы ты убил его. Не давай ему возможность придумать новый заговор.

— Я не боюсь его заговоров, — Эльрик с трудом поднялся на ноги. — Теперь я бы хотел, чтобы все покинули меня, мне нужно подумать. Но можете вернуться за час до полуночи.

— Я вернусь в свою башню и приготовлюсь к пиру, — сказала Каймориль. Она легко поцеловала Эльрика в бледный лоб. Он поднял голову. Любовь и нежность к ней читались на его лице. Он протянул руку и дотронулся до ее волос, до ее щеки.

— Помни, я люблю тебя, Эльрик.

— Я провожу тебя домой, так будет безопаснее, — сказал ей Дайвим Твар.

— И ты должна выбрать себе нового капитана охраны. Могу я помочь тебе в этом?

— Я буду признательна за помощь, Дайвим Твар. Эльрик остался один.

Рука, которую он иногда поднимал к голове, слегка дрожала, и в его странных красных глазах застыло мучительное выражение. Потом он сошел с возвышения и, опустив голову, медленно двинулся в свои апартаменты в сопровождении охраны. Он заколебался у дверей, которые открывались на лестницу, ведущую в библиотеку. Инстинктивно

Эльрик искал утешения и забвения в знании, но в эту минуту почему-то ненавидел свои книги и манускрипты. Он упрекал их за рассуждения о морали и справедливости, он упрекал их за чувства вины и отчаяния, которые сейчас переполняли его. Поэтому он прошел мимо и направился в свои покои. Но даже любимые комнаты не принесли ему облегчения.

Обставленные просто и сдержанно, они не соответствовали вкусам мельнибонийцев, которые, за исключением его отца, находили радость в ярких красках и витиеватой отделке. Он опустился на диван, стоящий у окна, откуда открывался вид на весь город.

Через некоторое время вошли слуги и доложили, что придворные оповещены и собираются на пир. Он приказал им обрядить себя в желтые цвета Мельнибона и приготовить шлем в форме дракона. Когда Эльрик вернулся в Тронный Зал, то услышал громкие приветственные крики, куда более восторженные, чем ему приходилось слышать до сих пор. Он уселся на Рубиновый Трон, глядя на столы. Был принесен отдельный столик и поставлен перед ним, а также два кресла, потому что Дайвим Твар и Кайморйль должны сидеть рядом с ним. Но где же они? Где Иркан и Вальгарик? Доктор Шутка уже накалял свои сковородки, проверял и затачивал ножи. Но никто не притрагивался к пище, потому что первым приступал к трапезе император.

Эльрик сделал знак командиру стражи.

— Принцесса Каймориль и Дайвим Твар прибыли?

— Нет, милорд.

Кайморйль опаздывала очень редко, Дайвим Твар не опаздывал никогда. Может, им не так уж нравилось то, что должно было произойти.

— А где пленники?

— За ними послали, милорд. — Доктор Шутка поднял голову. А затем Эльрик услышал какой-то звук. Он был похож на стон. Эльрик прислушался. Теперь этот стон слышали и другие. Вскоре тишина наступила в зале, а стон становился все громче и громче. Затем двери сразу распахнулись, и в них влетел Дайвим Твар, окровавленный, в разодранной одежде. За ним в зал вкатилась туманная волна переливающихся темно-красных и голубых цветов. И этот туман стонал.

Эльрик вскочил с трона, ударом ноги отбросил столик и кинулся к другу. Стонущий туман все глубже пробирался в зал.

— Дайвим Твар, что это за волшебство? — Лицо Повелителя Драконов было искажено ужасом, он с трудом выговорил: — Это волшебство Иркана. Он создал этот стонущий туман, который помог ему бежать. Я преследовал его по городу, но туман обволакивал меня, и я потерял направление.

— Где Каймориль?

— Он забрал ее с собой, Эльрик. Вальгарик тоже с ним и еще сотня преданных ему воинов.

— Тогда — в погоню.

— Ты ничего не сделаешь против стонущего тумана... — Действительно, туман уже клубился по всему залу. Эльрик попытался развеять его пассами, но туман лишь сгустился, и яркие, жгущие глаза цвета заставили императора зажмуриться. Он попытался пробежать сквозь цветистую мглу, но туман не отставал от него.

Среди охов и стонов Эльрик различал слабый голос:

— ЭЛЬРИК СЛАБ. ЭЛЬРИК ГЛУП. ЭЛЬРИК ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ.

— Каймориль! — закричал он. Радужные цвета тумана нарисовали перед ним лицо Кайморйль, которое издевалось над ним и медленно старело, пока он не увидел на нем морщины, обвисшую кожу, потом череп с остатками гниющего мяса. Он закрыл глаза, но образ остался перед ним.

— КАЙМОРИЛЬ... — шептал туман. — КАЙМОРИЛЬ... Чем больше Эльриком овладевало отчаяние, тем слабее он становился. Он закричал, призывая Дайвима Твара, но в ответ услышал только издевательское эхо, как тогда, когда звал Каймориль. Он сжал губы и пошел вперед... Казалось, прошли часы, прежде чем стоны стихли.

Открыв глаза, он увидел, что туман поредел. Но ноги его подогнулись, и Эльрик упал лицом вниз на первую ступеньку лестницы, ведущей к Рубиновому Трону. Он не послушал совета Каймориль, и она оказалась в опасности. Последняя мысль Эльрика была очень простой: «Я не достоин жить».

Когда он пришел в себя, то послал за Дайвимом Тваром. Он требовал известий. Но Дайвим Твар больше ничего не мог ему сказать.

Иркан призвал на помощь волшебные силы, и в этом Повелитель Драконов мало что смыслил.

— Должно быть, у него были какие-то магические средства, чтобы бежать с острова, потому что он не уплыл на корабле.

— Ты должен его найти. Высылай хоть тысячу отрядов, хоть каждого мельнибонийца, обыщи весь мир, если это нужно, но найди мне Каймориль! Заставь проснуться драконов — делай все, что хочешь!

— Все, о чем ты говоришь, сделано... Кроме одного — Каймориль я не нашел.

Прошел месяц, имрирские воины промаршировали по всем Молодым Королевствам в поисках принца-ренегата.

«Я думал о себе куда больше, чем о Каймориль, да еще называл это моралью, — думал Эльрик, получая неутешительные рапорты. Я играл чувствами, а вовсе не справедливостью».

Прошел второй месяц, и имрирские драконы полетели на юг и восток, запад и север. Но, хотя они пролетели горы, леса, моря, равнины и, не желая того, вселили ужас во многих городах, они не нашли и признаков Иркана и его банды.

«Судить самого себя можно только по поступкам, — думал Эльрик. — Я смотрел на то, что делал, а не на то, что хотел сделать или думал, что хочу сделать. А все, что я сделал, было, в сущности, глупым и никчемным и принесло только горе. Иркан не зря презирал меня. Может, я ненавидел его за эту правоту».

Прошло четыре месяца. Волшебство Иркана оказалось таким сильным, что никто не видел его или не помнил об этой встрече. К тому времени Эльрик понемногу уже переборол свои горестные, болезненные мысли. Усталые солдаты стали возвращаться в Мельнибон.

Но когда почти исчезли надежда и вера у остальных, решимость Эльрика лишь усилилась. Он сделал себя сильным физически и выносливым умственно, поэкспериментировав с новыми травами. Он много занимался в библиотеке, читая и перечитывая рукописи, написанные высоким языком Мельнибона, старинным языком волшебства, с помощью которого предки Эльрика могли сноситься со сверхъестественными существами. И, наконец, был удовлетворен, посчитав, что изучил их, хотя то, что иногда читал, заставляло его серьезно думать о правильности принятого решения. И когда он решил, что все понял, с помощью наркотических трав проспал три дня и три ночи, не просыпаясь.

Проснувшись, Эльрик решил, что готов. Он велел всем рабам и слугам уйти, а стражникам приказал никого не впускать в его покои, каким бы срочным ни было дело. В подвальное помещение, из которого заранее убрали всю мебель, принес из библиотеки давно выбранную рукопись, положил ее на середину комнаты, сел на пол и стал думать.

После пятичасовой медитации Эльрик взял кисть, кувшинчик с чернилами и начал разрисовывать стены и пол сложными узорами и символами, некоторые из которых были настолько запутанными, что их линии сливались, образуя почти нечитаемую сеть узоров. Когда все было готово, Эльрик лег в самом центре огромного рунного зна ка, лицом вниз, положив одну руку на рукопись, а другую, с акторийским камнем, ладонью вверх.

Эльрик послал свою мысль по извилистой логической тропинке сквозь бесконечные равнины идей, через горы символов, все дальше и дальше, выговаривая слова, которые даже из просвещенных мельнибонийцев мало кто узнал бы. Каждый их звук леденил кровь, и тело Эльрика начало болеть, но он заставил себя продолжать, хотя время от времени с его губ срывался непроизвольный стон. Одно из слов повторялось чаще других. Это слово — Ариох.

Ариох был демоном — покровителем предков Эльрика, одним из самых могущественных Повелителей Хаоса, который был также известен под именем Валета Мечей, Повелителя Седьмой Тьмы, Повелителя Высшего Ада и под многими другими именами.

— Ариох! — К Ариоху взывал Иркан, призывая Повелителя Хаоса проклясть Эльрика. На Ариоха Иркан уповал в надежде добыть себе Рубиновый Трон. И именно Ариох был хранителем двух Черных Мечей — клинков неземного происхождения и бесконечного могущества, которыми не раз пользовались правители Мельнибона.

— Ариох, я призываю тебя! — Ритмы рунных заклинаний вырывались теперь из горла Эльрика с хрипом и болью. Но мысль его достигла того измерения, на котором обитал Ариох. Теперь он мысленно искал самого Ариоха.

— Ариох! Эльрик из Мельнибона вызывает тебя! — Эльрик увидел глаз, который смотрел, казалось, ему в душу. Потом было уже два глаза. — Ариох! Мой Повелитель Хаоса! Помоги мне! — Медленно опустились огромные веки, и глаза исчезли. — О, Ариох! Услышь меня! Помоги мне, и я стану служить тебе!

Силуэт, ничем не напоминающий человека, возник перед ним, его черная голова медленно повернулась, но лица на ней не было.

Вокруг нее сверкнул красный ореол... Внезапно и это видение исчезло.

В полном изнеможении Эльрик позволил своей мысли возвратиться в измерение Земли. Губы его не произносили заклинаний, не называли древних рун и имен. В полной тишине он лежал на полу подвального зала и не мог шевельнуться от слабости. Он был убежден, что ничего не вышло.

Внезапно раздался звук... С трудом поднял он голову. В воздухе кружила муха. Самая обычная, ничем не отличающаяся от таких же, но она пролетала точно по линиям рун, начертанных Эльриком.

Потом она села на один рунный знак, на другой. Должно быть, она влетела в окно, подумал Эльрик. Он почувствовал раздражение.

Муха села Эльрику на лоб. Останавливаясь и потирая передние лапки, она поползла по лицу Эльрика. Он вздрогнул от омерзения, но у него не осталось сил даже на то, чтобы смахнуть или прихлопнуть ее. Затем она взлетела и, громко жужжа, стала летать перед самым его носом. И тут он увидел глаза этого насекомого... Это были глаза, которые он видел в том, другом измерении. Постепенно он начал осознавать, что муха эта не была обычной. Присмотревшись, он заметил у нее лицо, с чертами, отдаленно напоминающими человеческие. Муха улыбалась ему.

Хриплым голосом, едва разлепив спекшиеся губы, Эльрик произнес:

— Ариох? — И прекрасный юноша появился на том месте, где только что жужжала муха. И он заговорил прекрасным — мягким и ласковым — голосом. На нем был плащ, который больше всего был похож на жидкий драгоценный камень, который тем не менее не ослеплял Эльрика, потому что из него, казалось, не исходило света. На поясе юноши висел изящный тонкий меч, но на голове не было шлема, лишь круг красного огня. Глаза у него были старыми и очень мудрыми. Но взгляд был холодным и бесконечно злым.

— Эльрик, — больше юноша не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы император мог подняться на колени.

Снова прозвучало:

— Эльрик. — На этот раз его переполняла энергия. Теперь, когда он стоял, было видно, что юноша выше его. Он глядел сверху вниз на императора Мельнибона и улыбался так же, как улыбалась муха.

— Ты единственный, кто пригоден для службы Ариоху. Много времени прошло с тех пор, как меня приглашали в это измерение, но теперь, когда я здесь, я помогу тебе, Эльрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя и дам тебе силу, неисчерпаемую силу.

— Как я должен служить тебе, герцог Ариох? — Эльрик сделал чудовищное усилие, чтобы взять себя в руки, потому что сердце его наполнилось ужасом при словах Ариоха.

— Пока ты можешь служить мне, исполняя собственный замысел.

Позже придет время, когда ты послужишь и моим планам. Сейчас я ничего от тебя не требую, кроме присяги на верность.

Эльрик заколебался.

— Ты должен присягнуть, — рассудительно произнес Ариох, или я не смогу помочь тебе рассчитаться с Ирканом и вернуть Каймориль.

— Я клянусь служить тебе. — Эльрика внезапно переполнил огонь экстатического счастья, он задрожал и упал на колени.

— Тогда могу сказать, что время от времени ты можешь вызывать меня, и я буду приходить, если в этом будет необходимость. Я собираюсь являться в той форме, которую сочту для себя удобной, или безо всякой формы, если мне так захочется. А сейчас можешь задать мне один вопрос.

— Мне нужны ответы на два вопроса.

— На твой первый вопрос я ответить не могу, вернее, не хочу.

Теперь ты должен всегда помнить, что поклялся служить мне.

— Тогда мой вопрос — где Иркан?

— На юге, в стране варваров. С помощью волшебства ему удалось встать во главе земель двух больших наций — Ойн и Иу. Он набирает и готовит солдат, чтобы идти в поход против Мельнибона, потому что знает — твои силы рассеяны на поиски его особы.

— Как ему удалось спрятаться?

— Он не спрятался. Но ему удалось добыть себе Зеркало Памяти. В этом зеркале заключена память миллионов — всех, кто когда-либо смотрел, в него. Любому человеку, пришедшему в Ойн и Иу, или приплывшему в их общую столицу морем, показывают зеркало, и он забывает о том, что должен сообщить тебе о принце Иркане. Это лучший способ скрыть свое местопребывание.

— Хорошо бы разбить это зеркало, — Эльрик нахмурился. — Что тогда произойдет?

Ариох поднял прекрасную руку.

— Я ответил на вопросы, которые, должен признать, являлись частью одного вопроса. Но я отвечать не буду. Может быть, в твоих интересах будет уничтожить это зеркало, но лучше придумай другой способ, чтобы нейтрализовать его, потому что, хочу напомнить тебе, оно содержит память миллионов, и некоторые находятся у него в плену тысячи лет. Сейчас я должен идти. А ты отправляйся в земли Ойн и Иу, до которых от Имрира несколько недель пути. Лучше всего добираться туда на Корабле-Через-Море-И-Сушу. Прощай, Эльрик.

Муха некоторое время жужжала у стены, прежде чем исчезла.

Эльрик выбежал из комнаты, призывая своих генералов.

Эльрик мерил шагами галерею, с которой открывался прекрасный вид на город. Было утро, но солнце скрылось за тяжелыми облаками, которые низко нависли над башнями. Жизнь Имрира продолжалась на лицах так же, как и раньше, разве что солдат было меньше, потому что многие не вернулись домой из бесплодных поисков и долго еще не вернутся.

— Сколько драконов осталось в пещерах?

Дайвим Твар облокотился на парапет галереи и смотрел вниз на улицы. У него было усталое лицо.

— Два. Понадобится много времени, чтобы разбудить их, но и тогда я не уверен, что мы сможем их использовать. А что это за Корабль-Через-Море-И-Сушу, о котором говорил Ариох?

— Я читал о нем в Серебряной Рукописи и других книгах. Это волшебный корабль. На нем плавали мельнибонийские герои до того, как был создан Мельнибон и завоевана империя. Но где он находится и сохранился ли по сию пору, я не знаю.

— Кто может знать об этом? — Дайвим Твар выпрямился и скрестил руки на груди.

— Ариох. Но не захотел отвечать на мой вопрос, — Эльрик пожал плечами.

— А твои друзья, Духи Воды? Разве они не обещали тебе помочь? Уж кто-кто, а они должны знать о кораблях все.

Эльрик нахмурился, и морщины, недавно появившиеся на его лице, стали глубже.

— Да, Страаша может знать. Но мне очень не хочется обращаться к ним за помощью. Духи Стихий не такие могущественные существа, как Повелители Хаоса. Мне не хотелось бы никакого волшебства, если этого можно избежать, Дайвим Твар.

— Но ты — волшебник, Эльрик. Совсем недавно ты доказал, что тебе под силу самые трудные заклинания, с помощью которых можно вызвать Повелителя Хаоса. И ты все еще колеблешься? Ты уже решился на колдовство, чтобы преследовать Иркана. Жребий брошен!

— Ты не можешь понять, какое физическое и умственное напряжение...

— Я могу понять, милорд. Я твой друг и совсем не хочу, чтобы ты чувствовал какую-нибудь боль. Но все же...

— Существует такое препятствие, как физическое здоровье, Дайвим Твар, — напомнил другу Эльрик. — Сколько времени я смогу поддерживать его сверхсильными снадобьями? Да, они дают энергию, но истощают организм. Я могу умереть до того, как найду Каймориль.

— Тогда я умолкаю.

Эльрик сделал шаг и положил белую руку на плечо Дай-вима Твара.

— Но что мне терять, в конце концов?

Нет, ты прав. Я трус, потому что колеблюсь, когда на карту поставлена жизнь Каймориль. Я повторяю свои прежние глупости, которые и послужили причиной нашего нынешнего положения. Да, я это сделаю. Ты пойдешь со мной к океану?

— Пойду. — Дайвим Твар почувствовал, что на его плечи тоже ложится груз ответственности, которую принял на себя Эльрик. Для мельнибонийца это было странное чувство, и Дайвим Твар понял, что оно ему совсем не по душе.

В последний раз Эльрик проезжал по этим местам вместе с Каймориль. Казалось, с тех пор прошли века. Какой он был глупец, считая, что счастье может длиться вечно. Он направлялся к знакомым скалам и морю за ними. Шел легкий дождь. В Мельнибон пришла зима.

Они оставили лошадей наверху и спустились на берег. Над водой, не более чем в пяти корпусах корабля от берега, висел туман. Он был неподвижным, как твердая стена, и Дайвиму Твару показалось, что они попали в какой-то чужой мир, где тонули все звуки, где жили души злобных самоубийц, которым ничего не стоило расправиться с ними. Хруст гальки под их ногами казался неприлично громким.

— Сейчас, — прошептал Эльрик. Казалось, он не замечал тоскливого и мрачного окружения. — Нужно вспомнить руны, которые так легко пришли ко мне, когда я тонул.

Он отошел от Дайвима Твара к берегу, где холодные волны набегали на песок. Потом сел, скрестив ноги. Глаза его стали неподвижными.

Дайвиму Твару показалось, что рослый император стал меньше и превратился в ранимого ребенка. Сердце Дайвима Твара дрогнуло от жалости, но он знал, что им нельзя отказываться от магии, если они хотят быстро найти земли Ойн и Иу.

Эльрик поднял голову — так собака поднимает морду, воя на луну. И когда странные, леденящие душу слова стали срываться с его губ, стало ясно, что даже если Дайвим Твар попробует отговорить его, Эльрик все равно не услышит.

Дайвим Твар и сам был далеко не новичком в Высоком Языке, Как мельнибонийский дворянин, он учил его в детстве. Но слова, которые произносил Эльрик, показались ему совершенно чужими, потому что император произносил заклинание с непривычными ударениями, выпевая их с мелодикой от тяжелого баса до высокого фальцета.

Неприятно было слышать, как такие звуки исходили из горла смертного человека, и теперь Дайвим Твар понял, почему Эльрику так не хотелось использовать свои колдовские способности. Хоть он и был мельнибонийцем, Повелителем Драконьих Пещер, Дайвим Твар сделал несколько шагов назад, к скалам, чтобы наблюдать за Эльриком от туда. Долго длилось это пение. Дождь пошел сильнее, зашуршав по начисто отмытой, блестящей гальке. Еще заметнее звук дождя был у спокойной черной воды. Дайвим Твар поежился и плотнее закутался в плащ.

— Страаша... Страаша... Страаша...

Дождь аккомпанировал слоам, которые были уже не словами, а просто звуками — так мог бы свистеть ветер или шипеть прибой.

— Страаша...

Дайвиму Твару все сильнее хотелось подойти к Эльрику и сказать, чтобы он остановился, что они придумают какой-то другой способ добраться до Ойн и Иу.

— Страаша! — откровенная боль зазвучала в крике.

Дайвим Твар все-таки решился окликнуть Эльрика, но почувствовал, что не может раскрыть рта.

— СТРААША!

По какой-то причине рунное заклинание не действовало, хотя Эльрик напрягал все свои силы, чтобы вызвать духа. Тем не менее Повелитель Драконьих Пещер ничего не мог сделать — его язык прилип к гортани, ноги примерзли к земле. Он смотрел на туман. Это только показалось, или туман действительно приблизился к берегу? И какой странный зеленый оттенок он приобрел?

В воде началось какое-то волнение. Галька заскрипела под ударами прибоя, туман отступил. Неясные огоньки заиграли в воздухе, и Дайвиму Твару почудилось, что он видит сверкающий силуэт огромной фигуры, возникающей из моря. Он понял, что колдовство Эльрика удалось. Фигура заговорила, и голос ее напомнил Дайвиму Твару плеск волн под дружелюбным солнцем.

— Мы, Духи Стихий, встревожены, Эльрик. Ходят слухи, что ты пригласил Повелителей Хаоса в наше измерение. Мы никогда не любили их. Тем не менее я знаю, если ты так поступил, то в этом была твоя судьба. И потому не держу на тебя зла.

— Я был вынужден, король Страаша. Если тебе не хочется помогать мне, я больше не побеспокою тебя.

— Я помогу тебе, хотя сейчас это значительно сложнее не из-за того, что произойдет в ближайшем будущем, а из-за того, что должно произойти через много лет. Теперь говори, какая помощь тебе нужна?

— Знаешь ли ты что-нибудь о Корабле-Через-Море-И-Сушу? Мне необходимо найти этот корабль, я должен исполнить клятву и разыскать Каймориль.

— Я знаю этот корабль, потому что он мой. Гром пытался присвоить его, но он мой.

— Гром, Повелитель Земли?

— Гром, Повелитель всей Земли, что Под Корнями. И всего, что живет под ними. Мой брат Гром... Давным-давно, даже по счету времени духов, мы с Громом построили этот корабль, чтобы путешествовать по Земле и Воде, когда нам придет в голову такая забава. Но мы поссорились — будь проклята наша глупость! Произошли землетрясения, извержения вулканов, тайфуны и битва духов всех стихий.

В результате старые континенты исчезли, а на их месте возникли новые. Мы не первый раз бились друг с другом, но, надеюсь, в последний. Когда мы поняли, что едва не уничтожили друг друга, то заключили мир. Я отдал Грому часть своих владений, а он отдал мне этот корабль. Но отдал с большой неохотой, и поэтому по морю он плавает куда лучше, чем по земле, так как слуги Грома мешают его движению. Тем не менее, если этот корабль может принести тебе пользу, ты можешь взять его.

— Благодарю тебя, но где мне найти его?

— Он приплывет сам. А сейчас я устал, потому что чем дальше я от своего измерения, тем труднее мне поддерживать материальную форму. Прощай, Эльрик, и будь осторожен. Ты обладаешь значительно большей силой, чем думаешь, и многие постараются воспользоваться ею для своих недобрых целей.

— Должен ли я ждать Корабль здесь?

— Нет... — голос морского короля затихал, форма его начала колебаться. Серый туман пополз обратно на то место, где мелькали огоньки. Море стало спокойным. — Жди в своей башне. Он приплывет...

Несколько слабых набежавших волн лизнули гальку, и опять все стало спокойным, будто короля Водных Духов здесь никогда и не было. Дайвим Твар протер глаза. Медленно, с трудом пошел он к тому месту, где сидел Эльрик. Он наклонился и протянул ему руку.

Эльрик поднял голову и удивленно посмотрел на него.

— А, Дайвим Твар. Сколько времени прошло?

— Несколько часов, Эльрик. Скоро стемнеет, нам лучше вернуться.

С помощью Дайвима Твара Эльрик встал на ноги.

— Да, — прошептал он задумчиво, — морской король сказал...

— Я слшал все, Эльрик. Я слышал его совет и предостережение. И ты должен прислушаться к ним. Мне не очень нравится то, что он сказал об этом корабле. Как и все волшебное, он имеет свои недостатки наряду с достоинствами, как нож с двумя лезвиями, который ты поднимаешь, чтобы поразить врага, но можешь заколоть и себя.

— Что делать, ведь это волшебство. Ты сам заставил меня прибегнуть к нему, мой друг.

— Да, — сказал Дайвим Твар. Они пошли к лошадям. — Да, я не забыл этого, милорд император.

Эльрик слабо улыбнулся и прикоснулся к руке друга.

— Не беспокойся. Заклинания позади, и теперь у нас есть корабль, который быстро доставит к Иркану, в земли Ойн и Иу.

— Будем надеяться.

Они подошли к лошадям, и Дайвим Твар насухо вытер их бока.

— Мне жаль, что мы истощили драконов без всякой пользы. С эскадроном моих зверей мы многое могли бы сделать против Иркана и без всякой магии. А как хорошо было бы опять лететь в небесах, как мы не раз летали, когда были молодыми.

— Когда вернем Каймориль домой, мы так и сделаем, обещаю тебе, — Эльрик тяжело прыгнул в седло белого скакуна. — Ты будешь трубить в Драконий Рог, наши братья-драконы услышат его, а я спою песню Повелителей Драконов. И мы будем парить высоко в небе на Огнедышащем и брате его Быстрокрылом. Ах, какие дни наступят тогда в Мельнибоне, мы позволим Молодым Королевствам развиваться, как они захотят, и позаботимся, чтобы они не мешали нам делать то, что хочется.

Дайвим Твар сжал уздечку своего коня. Но лицо его было хмурым.

— Будем молиться, чтобы такой день наступил, милорд. Меня не оставляет предчувствие, что дни Имрира сочтены и моя жизнь тоже скоро кончится.

— Глупости, Дайвим Твар, ты переживешь меня. В этом можешь не сомневаться, хоть ты и старше.

Когда они понеслись галопом в сгущающихся сумерках, Дайвим Твар сказал:

— У меня есть два сына. Ты знаешь об этом, Эльрик?

— Ты никогда не говорил мне.

— Они от разных матерей. Я так и не выбрал, на которой из них жениться.

— Я рад за тебя.

— Они хорошие мельнибонийцы.

— Почему ты говоришь мне об этом, Дайвим Твар?

— Потому, что я люблю их, и мне хочется, чтобы они испытали все удовольствия, которые может дать им Остров Драконов.

— Почему бы этому не быть?

— Не знаю, — Дайвим Твар пристально посмотрел на Эльрика. — Я хочу сказать, что ответственность за будущее моих сыновей ложится на тебя, друг.

— На меня?

— Насколько я разобрался в том, что говорил Дух Воды, твои решения определяют судьбу Острова Драконов. Я хочу, чтобы ты не забывал о моих сыновьях, Эльрик.

— Хорошо. Я уверен, что из них вырастут настоящие Повелители Драконов, и один из них станет Повелителем Драконьих Пещер.

— Мне кажется, ты не совсем понял, что я имел в виду, милорд.

Эльрик посмотрел на друга и покачал головой.

— Я понял все, что ты хотел сказать. Но я думаю, ты судишь меня поспешно, если боишься, что мои действия угрожают Мельнибону и всем, кто его представляет.

— Тогда прости меня, — Дайвим Твар опустил голову, но холодное выражение его глаз не изменилось.

В Имрире они переоделись, выпили горячего вина и велели принести себе ужин. Эльрик, несмотря на слабость, был в прекрасном расположении духа, чего не было многие последние месяцы. И все же что-то не совсем понятное скрывалось за его нарочитой веселостью и оживленностью. «По крайней мере, — подумал Дайвим Твар, — теперь все определено, и скоро мы доберемся до Иркана». Опасности, которые ждали их, были неизвестны и неизмеримы, но сейчас об этом не хотелось ни думать, ни говорить.

Эльрик много рассуждал о том, что им понадобится для путешествия в загадочные земли Ойн и Иу, высказывал предположения о возможностях Корабля-Через-Море-И-Сушу, прикидывал, сколько людей понадобится, чтобы управлять им, и какие запасы следует с собой взять.

Когда Эльрик отправился спать, Дайвим Твар, желая ему покойной ночи, испытал почти отцовское чувство, как тогда, когда слушал заклинания. Может, потому он и заговорил о своих сыновьях с Эльриком? Он думал об Эльрике, как о маленьком ребенке, которого надо во что бы то ни стало оградить от неожиданной опасности, которая вместо радости принесет только горе. Эльрик мог упрекать себя за все, что произошло с Ирканом и Кайморйль, но Дайвим Твар задумался, не был ли и он виновен во всем происшедшем? Возможно, ему следовало как-то подействовать на решения императора?

Ничего не придумав, в истинно мельнибонийском духе он попытался подавить все сомнения, они казались ему бессмысленными.

Только одного правила следовало придерживаться — искать наслаждения там, где только возможно. Но всегда ли было так в Мельнибоне?

Он снова задумался: не течет ли в жилах Эльрика скорее свежая, чем старая, испорченная десятью тысячелетиями власти кровь? Не является ли он новым воплощением одного из своих далеких предков?

Всегда ли мельнибонийцы думали и заботились только об удовольствиях? И вновь он заставил себя отвлечься от этих мыслей. Да и какой смысл задавать вопросы, на которые нет ответа? Мир — это мир, человек — это человек.

Прежде, чем отправиться спать, он навестил обеих любовниц, разбудил их и попросил показать ему сыновей, Дайвима Слорма и Дайвима Мава. Когда мальчиков, заспанных и удивленных, привели, он долго смотрел на них, прежде чем отправил обратно в кровати. Он не сказал ни слова ни одному из них, лишь хмурился, потирал лицо, качал головой, а когда их увели, сказал Ниопале и Сарамале, удивленным не меньше детей:

— Завтра же их отведут в Драконьи Пещеры и начнут обучать искусству.

— Так скоро, Дайвим Твар? — спросила Ниопала.

— Да. Боюсь, времени осталось мало, — он не стал объяснять своих слов, потому что и сам точно не знал, что имел в виду. Но ощущение угрозы преследовало его, не прекращаясь ни на секунду.

Наутро Дайвим Твар нашел императора на галерее. Эльрик мерил ее нетерпеливыми шагами, спрашивая у всех слуг, не появился ли у берега неизвестный корабль. Слуги почтительно просили его хотя бы описать этот корабль, чтобы знать, что искать, но он лишь неуверенно сказал, что корабль может появиться не в море, а прямо на земле. Он был в доспехах, и Дайвиму было ясно, что Эльрик начал при нимать еще более эффективные снадобья.

Красные глаза его сверкали горячей жизненной силой, речь была быстра, а движения фантастически энергичными.

— Хорошо ли ты чувствуешь себя сегодня, милорд?

— Я в прекрасном настроении, спасибо, Дайвим, — он улыбнулся. — Хотя я чувствовал бы себя еще лучше, если бы Корабль-Сквозь-Сушу-И-Море уже стоял в гавани. — Он подошел к балюстраде, вглядываясь в море, потом на сушу.

— Где он может быть?

Жаль, что король Страаша не сказал, когда и где он прибудет.

— С этим я согласен. — Дайвим Твар еще ничего не ел, поэтому подошел к столу, на котором стояли блюда с завтраком императора.

Было ясно, что Эльрик ни к чему не притронулся. Дайвим Твар подумал, не оказали ли травы губительное действие на рассудок друга?

Такое могло быть, уж слишком в больших количествах император принимал свои снадобья за последнее время. Из равновесия его рассудок могли вывести также опасения за Каймориль, ненависть к Иркану и многое другое.

— Не лучше ли будет по-настоящему отдохнуть, ми лорд, ожидая корабль? — предложил он, глядя на Эльрика и вытирая губы.

— Это было бы неплохо, но я не могу. Я должен ходить, двигаться, не могу успокоиться, пока не отомщу Иркану, пока не найду Каймориль.

— Прекрасно тебя понимаю, но все же...

Смех Эльрика был слишком громким и быстрым.

— Ты кудахчешь надо мной, совсем как Тэнглбоунз. А две няньки даже для императора — слишком много, Дайвим Твар.

С большим трудом Дайвим Твар заставил себя улыбнуться.

— Ты прав. Ну, что ж, остается только молиться, чтобы этот волшебный корабль... Что это? — он указал в глубь острова. — Мне показалось, по лесу что-то двигается. Будто ветер ходит по деревьям. Но ведь нет ни дуновения...

Эльрик посмотрел в указанном направлении.

— Интересно...

Затем они увидели, как лес расступился, вернее, разошлась сама земля и перед городом появились паруса, которые блестели и переливались под утренним солнцем. Мачты медленно и торжественно выплывали из покрытой лесом тверди.

— Я думаю, это и есть корабль, милорд.

— Да, мой корабль. Ступай, отдай приказание, в полдень мы отплываем из Имрира.

Корабль был высок и изящен. Его поручни, мачты и палубы были искусно вырезаны из дерева, и это явно не было работой людей.

Хоть он не был покрашен, само дерево было естественного голубого, черного, белого и дымно-красного цвета. Борта напоминали цвет морских водорослей, а по отполированным палубам проходили жилы, похожие на корни деревьев. Паруса на трех высоких мачтах были такими же большими, белыми и легкими, как облака в хороший летний день. Корабль радовал глаз, нельзя было не восхищаться им, он казался настолько гармоничным, что даже самый придирчивый моряк назвал бы его совершенным. Эльрик не мог найти лучшего судна, чтобы плыть к опасностям, грозящим в землях Ойн и Иу.

Корабль мягко плыл по земле, как по поверхности спокойной реки, и земля под его килем шуршала, словно на какое-то время превращаясь в воду. И все же, когда он уплывал дальше, земля становилась такой же, как всегда. Вот почему качались деревья, когда между ними проплывал этот корабль, раздвигаясь перед его килем, направленным на Им-рир.

Корабль-Сквозь-Море-И-Сушу не был особенно большим. Он выглядел значительно меньше, чем мельнибонийская боевая барка, и лишь чуть больше, чем варварская галера.

Когда корабль остановился, все заметили, что его трап был опущен на землю. Таким образом, все было готово для путешествия.

Эльрик, упершись руками в бока, смотрел на подарок короля Страаши. Из ворот рабы уже переносили на корабль провизию и вооружение. Тем временем Дайвим Твар собирал воинов, указывая им места во время экспедиции. Воинов было не так уж много, и только часть их можно было взять с собой, потому что остальные должны были остаться под командой Магума Колима для обороны города. Хотя было маловероятно, что варвары нападут на Мельнибон, осторожность была нелишней, тем более что принц Иркан поклялся завоевать Имрир. По какой-то странной причине, которую никто из окружающих так и не мог понять, Дайвим Твар попросил вызваться добровольцев — и вызвались ветераны. Он сколотил специальный отряд из этих людей, которые, как думали окружающие, не могли принести никакой пользы.

Но так как пользы от них не ждали и при обороне города, офицеры не возражали. Эти люди взошли на борт первыми.

Последним по трапу взобрался Эльрик. Он шел медленно, тяжело ступая, — гордая фигура в черных доспехах. Взойдя на палубу, он повернулся, отсалютовал городу и приказал поднять трап.

Дайвим Твар ждал его на мостике. Повелитель Драконьих Пещер снял боевую перчатку рукой, привыкшей к оружию, поглаживал дерево.

— Этот корабль сделан не для войны, Эльрик. Мне бы не хотелось, чтобы его повредили.

— Как можно его повредить? — Эльрик пожал плечами, глядя, как имрирцы карабкаются по мачтам и ставят паруса. — Разве Страаша допустит его гибель? Или Гром? Не бойся за корабль, друг. Бойся за себя и за исход нашего предприятия. Сейчас давай посмотрим карты. Помня предупреждение Страаши насчет его брата Грома, я думаю, нам лучше плыть по морю, насколько это возможно. Здесь, он указал на западное побережье Лормира, — зайдем в порт, чтобы пополнить запасы и узнать все, что можно, о землях Ойн и Иу.

— Мало кто ходил дальше Лормира. Говорят, край земли находится недалеко от его южной границы. — Дайвим Твар нахмурился. — Скажи, а не может это все быть просто ловушкой? Ловушкой Ариоха?

Что, если он помогает Иркану, и мы пускаемся в экспедицию, в которой нас ждет гибель?

— Я думал об этом. У нас нет выбора, мы вынуждены доверять Ариоху.

— Да, ты прав, — Дайвим Твар иронически улыбнулся. — И еще одна мысль пришла мне в голову. Как двигается этот корабль? Я не вижу якорей, которые мы могли бы поднять, а на земле нет волн, по которым мы могли бы пуститься в поход... Смотри, ветер наполняет паруса.

Так и было. Паруса надулись, мачты скрипнули. Эльрик расп ростер руки.

— Возможно, мы просто должны сказать ему, предложил он, — Корабль, мы готовы к отплытию. — Эльрик получил большое удовольствие, глядя на ошеломленное лицо друга, когда несильным рывком корабль тронулся с места. Он плыл плавно, как по спокойному морю. Дайвим Твар инстинктивно схватился за поручень, вскрикнув:

— Мы плывем на городскую стену! — Эльрик подошел к центру мостика, где находился большой рычаг, горизонтально прикрепленный к валу, уходящему в палубу. Он ухватился за рычаг, как иной хватается за весло, и сдвинул его чуть к себе. Корабль повернул на другую часть стены. Эльрик изо всех сил налег на рычаг, корабль сильно наклонился, но все-таки заскользил в нужном направлении. Эльрик восхищенно рассмеялся.

— Вот видишь, Дайвим Твар, как все легко. Надо было всего лишь немного пораскинуть мозгами!

— Я бы предпочел, — Дайвим Твар с подозрением покосился на румпель, — лететь на драконах. По крайней мере, они звери, и их можно понять. А вся эта магия беспокоит меня.

— Не такие слова надлежит произносить дворянину из Мельнибона! — Эльрик с удовольствием перекрикивал свист ветра в снастях, скрип мачт и шуршание земли под килем.

— Может, и так, но эти слова точно выражают то, что я чувствую, когда стою здесь, рядом с тобой, милорд.

Эльрик бросил на друга удивленный взгляд, улыбнулся и пошел вниз, чтобы найти офицера, которому он мог бы объяснить, как управлять кораблем.

Корабль быстро проплыл мимо скал, взбираясь на покрытые травой холмы, сквозь леса, раздвигая деревья. Он двигался, как низко летящий ястреб, который старается держаться поближе к земле, но летит вперед с огромной скоростью и в поисках добычи меняет курс чуть заметным движением крыла. Солдаты собрались на палубе, удивляясь такому быстрому ходу.

Верзила-боцман, казалось, оставался единственным человеком, которого не поражал чудо-корабль. Он вел себя так же, как если бы находился на борту боевой барки. Рулевой, которого выбрал Эльрик, напротив, был немного испуган и управлял кораблем с ошибками. Было заметно, будто он все время ожидает, что корабль разобьется о скалу или застрянет в деревьях. Он все время облизывал губы и вытирал пот со лба. И все же он был хорошим рулевым и привыкал к управлению кораблем, хотя движения его долго еще оставались слишком быстрыми.

От скорости корабля захватывало дух — они плыли быстрее, чем могла скакать самая резвая лошадь, быстрее, чем любимые драконы Дайвима Твара. Это доставляло удовольствие, которое явно читалось на лицах имрирцев.

Смех Эльрика звучал по всему кораблю, и его настроение передалось многим.

Если предполагается, что Гром пытается нас остановить, то интересно, с какой скоростью мы поплывем по воде? — крикнул он.

У Дайвима Твара настроение тоже поднялось. Он улыбался, когда ответил другу:

— Скоро нас снесет в море, тогда и посмотрим!

Как бы в ответ на их разговор, корабль вздрогнул и стал раскачиваться, словно попал в сильное встречное течение. Ру левой побледнел и налег на румпель изо всех сил. Раздался страшный крик, и с грот-мачты свалился матрос. Затем корабль качнулся еще раз и поплыл дальше, как ни в чем не бывало.

Эльрик подошел к упавшему матросу. Веселое настроение улетучилось, он сжал руки в черных перчатках. Его красные глаза сверкнули, а губы дрогнули в нервической усмешке.

— Какой я глупец, что испытываю терпение богов! Теперь, хотя корабль двигался почти так же быстро, как прежде, что-то цеплялось за днище, подданные Грома мешали ему, как в море мешают водоросли. Эльрик почувствовал, что в воздухе тоже что-то переменилось. По-другому шептали деревья, мимо которых они проносились, по-другому шелестели трава и кусты, не так качались цветы там, где они проплывали, по-другому, тяжело, надвигались скалы и мед леннее стал подъем на холмы. Он знал, что так проявляется присутствие Грома Подземного, Грома Земли под Корнями, Грома, который желал обладать тем, что принадлежало ему и брату его Страаше, кораблем, который был построен, как знак единства между ними, и за который когда-то они вели войну.

Гром очень хотел получить обратно Корабль-Сквозь-Море-И-Сушу, и Эльрик, глядя на черную землю, почувствовал страх.

Наконец, хотя земля и цеплялась за их киль, они добрались до моря, скользнули в воду, и скорость сразу возросла. Мельнибон остался далеко позади, и они уже видели тяжелые облака пара, которые висели над Кипящим Морем. Эльрик считал, что не стоит рисковать в этих водах, даже обладая волшебным кораблем, поэтому судно повернули к берегу Лормира, самому приятному и наименее воинственному из всех Молодых Королевств, к порту Рамазан на западном берегу. Вполне могло оказаться, что южные варвары, с которыми они недавно дрались, были из Лормира, и тогда следовало зайти в другой порт. Но Эльрик был убежден, что напавшие на них южане пришли с юго-западной части континента, с побережья, расположенного за Пикарайдом. Лормириане, управляемые осторожным королем толстым Фаданом, вряд ли присоединились к такому рейду, если бы им не заплатили заранее, гарантировав поступления в казну в случае как победы, так и неудачи.

Эльрик отдал распоряжение, чтобы с кораблем обращались, как с самым обыкновенным морским судном, и направил его в порт. Тем не менее он привлекал внимание обитателей порта, так как команда его состояла из мельнибонийцев. Их не любили в Молодых Королевствах, но боялись. Поэтому, по крайней мере внешне, с Эльриком и его людьми обращались с уважением и подали относительно хорошую пищу и вино в той гостинице, куда они зашли.

Это была самая большая гостиница порта с пышным названием «Дом Уходящего в Море». Ее хозяин раньше был рыбаком, довольно хорошо знавшим южные берега. Он, несомненно, знал страны Ойн и Иу, но говорил о них без всякого уважения.

— Вы думаете, они готовятся к войне, милорд? — он поднял брови, глядя на Эльрика, потом покачал головой. — Тогда, должно быть, это война против воробьев. Ойн и Иу можно не считать за нации. Их единственный приличный город называется Доз-Кам, и они считают, что он принадлежит двум государствам, потому что разделен рекой Ар. Что же до остальных, то они необразованы и суеверны, даже рыбаки не годятся в солдаты.

— Ты ничего не слышал о мельнибонийском ренегате, который завоевал Ойн и Иу и пытается собрать там армию? — Дайвим Твар облокотился о стойку бара рядом с Эльриком и неторопливо прихлебывал вино из тяжелого кубка. — Имя этого ренегата — Иркан.

— Так вы его ищете? — хозяин гостиницы оживился. — Ссора между принцами Дракона? Вот это да!

— Это наше дело, — высокомерно ответил Эльрик.

— Конечно, господа.

— Ты ничего не знаешь о большом зеркале, которое лишает людей памяти? — спросил Дайвим Твар.

— Волшебное зеркало? — хозяин откинул голову назад и расхохотался. — Сомневаюсь, что во всех землях Ойне или Иу найдется хоть одно обычное зеркало! Нет, милорд, боюсь, вы ошибаетесь, ожидая оттуда угрозы.

— Ты, несомненно, прав, — Эльрик посмотрел на кубок с вином, из которого не сделал ни одного глотка. — Но из предосторожности мы должны проверить. Думаю, это и в интересах Лормира, если мы найдем то, что ищем, и вовремя предупредим вас.

— Не бойтесь за Лормир. Мы справимся с любой попыткой нападения с той стороны. Но если вы действительно хотите убедиться в правоте моих слов, вам следует плыть вдоль берега в течение месяца, пока не достигните большой бухты. В нее впадает река Ар, а на берегах расположен Доз-Кам, прямо-таки сказать, грязноватый город, если учесть, что он является столицей двух государств. Его обитатели жадны, продажны и заразны, но, к счастью, очень ленивы и вряд ли причинят вам беспокойство, в особенности если при вас будут мечи. Там вы поймете, что этот народ не представляет опасности, разве что кто-нибудь окажется достаточно близко, чтобы подцепить блох.

Хозяин расхохотался над своей шуткой. Потом, все еще посмеиваясь, он добавил:

— Даже их флот состоит из дюжины грязных лодок, на которых никто не рискует отходить от берега дальше, чем на сотню ярдов, потому что из них все время приходится вычерпывать воду.

— Ну что же... — Эльрик отодвинул кубок и положил на стойку мельнибонийский слиток серебра.

— Мне будет трудно отсчитать сдачу, — с сожалением сказал хозяин гостиницы.

— Оставь ее себе, — спокойно ответил Эльрик.

— О, я благодарен вам, милорд. Не согласитесь ли вы провести ночь в моем заведении? Могу предложить лучшие постели во всем Рамазане.

— Нет, мы переночуем на борту, чтобы утром пуститься в путь.

— Хозяин посмотрел, как они уходят, потом по привычке попробовал на зуб серебро. Ему показалось, что оно имеет какой-то странный привкус. Он повертел его в пальцах. Могло ли мельнибонийское серебро быть ядовитым для лормирца? Нет, решил он, лучше не рисковать. Отложив слиток отдельно от остальных денег, чтобы при первой возможности избавиться от него, он взял в руки кубки с вином. И хоть терпеть не мог убытков, он решил, на всякий случай, выбросить и эти кубки.

Корабль-Сквозь-Море-И-Сушу доплыл до бухты в полдень следующего дня и лег в дрейф. Город с небольшой гаванью закрывал тропический лес, который рос на берегу. Эльрик и Дайвим Твар высадились на берег в лодке и вошли в лес. Они решили вести себя осторожно и побольше узнать о Доз-Каме. Немного в стороне от гавани возвышался холм, на вершине которого росли высокие деревья.

Друзья поднялись на вершину холма, и выбрали такое дерево, по которому было легко забраться наверх. Эльрик обхватил руками ствол и с помощью ног добрался до сучьев, достаточно толстых, чтобы они могли выдержать его вес. Тем временем Дайвим Твар карабкался по соседнему дереву, и вскоре оба увидели город Доз-Кам.

Сам город выглядел маленьким, грязным и нищим.

Несомненно, это было главной причиной, по которой Иркан выбрал его. Ойн и Иу легко захватила бы даже сотня имрирских солдат, не считая волшебства, которым мог воспользоваться принц. И город никому не был нужен, вернее, никто не обращал на него внимания, что обеспечивало скрытность всех последующих действий узурпатора. Да, Иркан выбрал хорошо.

Но хозяин гостиницы ошибался относительно флота Доз-Кама.

Даже с того неудобного места, на котором находились Эльрик и Дайвим Твар, можно было видеть больше тридцати превосходных боевых кораблей, стоявших у причалов вверх по реке. Но и корабли заинтересовали наблюдателей куда меньше, чем предмет, который сверкал, как еще одно солнце. Между вершинами двух гигантских колонн, на поперечной оси, над городом висело огромное круглое зеркало в раме. Как и тот корабль, на котором приплыли сюда люди Эльрика, оно не могло быть сделано людьми. Не было сомнения, что это

Зеркало Памяти. Каждый, кто бы ни входил в речной порт, по неискоренимому людскому любопытству должен был поднять голову, чтобы увидеть свое отражение в этом удивительном зеркале, и... мгновенно забывал все, что связывало его с остальным миром.

— Мне кажется, милорд, мы без последствий видим зеркало только потому, что оно нацелено на устье реки. Но, обращаю твое внимание, Эльрик, его нельзя повернуть назад, в глубь страны. Да в этом и нет нужды, потому что кто, кроме местных жителей, наверняка уже завоеванных Ирканом, может прийти в столицу из пустыни?

— Я понял, Дайвим Твар. Ты хочешь, чтобы мы использовали особые качества нашего корабля и ...

— Проплыли по земле до Доз-Кама и ударили нашими ветеранами, не обращая внимания на союзников Иркана. Будем искать только принца и остальных предателей. Это может удастся, Эльрик. Вор вемся в город, схватим Иркана, освободим Каймориль, а затем ско рее отплывем обратно.

— Так как у нас все равно мало людей для лобовой атаки, это единственное, что мы можем сделать. Преимущество внезапного напа дения будет потеряно, если с первого раза у нас ничего не получится. Конечно, можно еще попытаться проникнуть в город ночью и застать Иркана и Каймориль одних, но тогда мы не воспользуемся нашим мощным оружием — Кораблем-Сквозь-Море-И-Сушу. Думаю, твой план лучше, Дайвим Твар. Давай выведем наш корабль на сушу и будем надеяться, что Грому понадобится время, чтобы нас обнаружить — я все больше беспокоюсь, что он всерьез захочет отнять у нас корабль.

Эльрик начал спускаться на землю. Вновь стоя на верхней палубе своего прекрасного корабля, он приказал рулевому повернуть его к земле. Под одним только нижним парусом корабль изящно заскользил по мелководью, затем заскрипел по берегу, и вот он уже плывет сквозь кустарники и деревья, которые послушно раздвигались перед ним. Удивленные птицы кричали и свистели, а мелкие животные замирали, в изумлении глядя на корабль, который сворачивал только перед самыми толстыми стволами деревьев.

Таким образом они попали в землю Ойн, которая лежала к северу от реки Ар, разделявшей Ойн и Иу. Ойн был страной почти сплошных джунглей и бесплодных равнин, на которых жители собирали скудные урожаи, потому что боялись леса и не желали входить в него, хотя, может быть, именно в нем заключались истинные богатства страны.

Корабль перебрался через равнину, и вскоре они увидели перед собой большое озеро. Дайвим Твар взглянул на грубо начерченную карту, которую приобрел в Рамазане, предложил повернуть на юг и приблизиться к Доз-Каму, описав широкий полукруг. Эльрик согласился, и корабль начал поворот. В эту минуту земля опять начала дрожать, и огромные волны покрытой травой земли стали подниматься так высоко, что даже с мостика трудно было удерживать выбранное направление. Корабль кидало вверх-вниз, качало из стороны в сторону. Еще двое имрирцев упали с мачт и разбились о палубу. Боцман прокричал, надсаживая глотку, чтобы моряки привязывались, иначе всех смоет. Волнение происходило в полной тишине, которая пугала моряков больше, чем шум настоящей бури, и все его услышали.

— Всем, кто свободен от вахты, немедленно сойти вниз! — Эльрик обмотал вокруг поручня шарф, другой конец которого привязал к руке. Дайвим Твар использовал для этой же цели ремень. Их так швыряло на валах из земли, что Эльрику казалось — в его теле сейчас сломается каждая косточка. Корабль протестующе скрипел, едва выдерживая напряжения этой бури. С трудом дыша, Дайвим Твар спросил:

— Неужели это дело рук Грома, Эльрик? Или это волшебство Иркана?

— Нет, Иркан здесь ни при чем. Это Гром. И я не знаю заклинаний против Грома, который, может быть, самый могущественный из королей Стихий.

— Но ведь он нарушает договор с братом?

— Думаю, это не совсем так. Король Страаша предупредил нас, что нечто в этом роде может произойти. Остается только надеяться, что король Гром истощит свою энергию, а корабль выстоит, как обычно бывает в шторме на море.

— Это куда хуже, чем обычный шторм, Эльрик!

Эльрик кивнул, но ничего не ответил, потому что палуба наклонилась под сумасшедшим углом, и ему пришлось уцепиться за поручни обеими руками, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Теперь тишины не было. До путешественников донесся нарастающий гул, похожий на смех какого-то гиганта.

— Король Гром! — закричал Эльрик, — не трогай нас! Мы не сделали тебе ничего плохого!

Но смех становился все явственней, и от него весь корабль дрожал, как лист на ветру, а земля стала лопаться пузырями и падала вокруг них огромными комьями. Деревья, холмы и скалы понеслись навстречу кораблю и отступили лишь в последний момент, едва не поглотив их, лишь потому, что Гром,вне всякого сомнения, хотел получить свой корабль в целости и сохранности. Эльрик вновь закричал:

— Гром! Ты никогда не ссорился со смертными! Проси у нас, чего хочешь, но взамен выполни нашу просьбу!

Эльрик кричал все, что приходило ему на ум. На самом деле, он питал мало надежды, что его услышит бог Земли, а если даже и услышит, то вряд ли захочет отвечать. Но ничего другого и не оставалось.

— ГРОМ! ГРОМ! ГРОМ! Выслушай меня! — Единственным ответом ему послужил еще более сильный смех, от которого дрожал каждый нерв людей, находящихся на этом корабле.

Земля вздымалась все выше и выше, опускалась все сильнее и сильнее, а корабль швыряло и крутило, как щепку, пока Эльрик вообще не потерял всякое чувство направления.

— КОРОЛЬ ГРОМ! Неужели ты убьешь тех, кто никогда не причинял тебе никакого вреда?

И тогда вздымающаяся земля стала опадать, и скоро корабль застыл в полном спокойствии. Огромная коричневая фигура появилась рядом с ним, возвышаясь над всеми деревьями, глядя сверху вниз.

Эта фигура была цвета земной почвы и похожа на утес. Ее волосы и борода были цвета травы, глаза блестели, как золотая руда, зубы из белоснежного мрамора выдавали улыбку, ноги напоминали корни, а кожа была покрыта мелкими зелеными побегами. И от нее шел тяжелый прелый запах. Одним словом, это был король Гром, Повелитель Духов Земли. Он принюхался и нахмурился, а потом сказал немного хриплым и тяжелым голосом:

— Мне нужен мой корабль.

— Корабль не принадлежит нам, мы не можем отдать его, король Гром, — сказал Эльрик.

Капризные нотки в голосе Грома усилились.

— Мне нужен мой корабль. Я хочу его. Он мой.

— Какую он может принести тебе пользу, король Гром?

— При чем тут польза? Он мой, мой!

Эльрик с отчаянием сказал: — Этот корабль принадлежит твоему брату, королю Страаше. Он дал тебе часть своих владений, а ты разрешил ему присвоить этот корабль. Такое у вас было условие.

— Не знаю ни о каких условиях. Корабль мой!

— Но ты же догадываешься, что король Страаша вернет себе те земли, которые отдал за него, если ты заберешь корабль.

— Я хочу свой корабль, — огромная фигура сдвинулась с места, с нее посыпались комья земли, громко ударяясь о землю и палубу.

— Тогда тебе придется убить нас, чтобы получить его, — сказал Эльрик.

— Убить? Гром не убивает смертных. Он никого не убивает.

Гром строит. Гром дает жизнь...

— Ты уже убил трех наших спутников. Трое смертных мертвы, король Гром, из-за того, что ты поднял бурю на земле, — возразил Эльрик.

Огромные брови Грома сошлись на переносице, и он шумно поскреб свой затылок.

— Гром не убивает, — опять повторил он.

— Король Гром убил, — возразил Эльрик. — И не раз.

— Но я хочу свой корабль.

— Этот корабль нам одолжил твой брат. Мы не можем отдать его тебе. Кроме того, мы плывем на нем с определенной целью. Могу добавить, с благородной целью.

— Я не знаю ничего ни о какой цели... И вы мне тоже безразличны. Я хочу мой корабль. Брат не смел одалживать его. Я почти забыл о нем, но теперь вспомнил и хочу его.

— Не примешь ли вместо корабля, — внезапно спросил Дайвим Твар, — другой дар?

Гром покачал своей чудовищной головой.

— Как может смертный дать мне что-нибудь? Ведь смертные всегда только берут от меня. Они крадут мои кости и мою кровь.

Можете ли вы отдать мне все, что украли все смертные?

— Значит, нет ничего такого, что мы могли бы тебе предложить? — спросил Эльрик.

Гром закрыл глаза.

— Благородные металлы? Драгоценности? — Предложил Дайвим Твар. — У нас много сокровищ в Мельнибоне.

— У меня самого их целая куча.

Эльрик в отчаянии пожал плечами.

— Как можем мы договориться с богом, Дайвим? Чего может желать король всей Земли? Больше солнца? Больше дождя? Но этого мы ему дать не в состоянии.

— Я очень грубый бог, если я вообще бог. Но я не хотел убивать ваших товарищей. Отдайте мне тела убитых. Похороните их в моей земле.

— И это все, что ты от нас требуешь?

— По-моему, это очень много.

— И за это ты позволишь нам уплыть?

— Можете плыть, — проворчал Гром, — но только по воде. Не знаю, с какой стати разрешать вам плавать по земле. Да, можете доплыть вон до того озера, но после этого корабль будет обладать только свойствами, которыми наделил его мой брат Страаша. Никогда больше он не пересечет моих владений.

— Но, король Гром, нам необходим этот корабль. У нас неотложное дело. Мы должны доплыть до города, — Эльрик указал в направлении Доз-Кама.

— Вы можете доплыть до озера, но после этого корабль будет плавать только по воде. А теперь отдайте мне то, что я просил.

Эльрик вызвал боцмана, который все-таки удивился, когда увидел короля Грома.

— Принеси тела трех мертвых матросов.

Тела были принесены.

Гром вытянул вперед огромную земляную руку и легко поднял их.

— Я благодарю вас, — проворчал он. — Прощайте.

И он стал опускаться в землю, сливаться с ней, пока, наконец, не исчез.

А затем корабль поплыл сам собой, без вмешательства рулевого и без всяких команд. Он шел по направлению к озеру, совершая последнее путешествие по земле.

— Вот так нарушились наши планы, — сказал Эльрик.

Дайвим Твар смотрел на приближающееся озеро.

— Да, не получилось. Боюсь, Эльрик, чтобы выполнить задуманное, тебе не обойтись без колдовства.

Эльрик глубоко вздохнул.

— Наверное, ты прав.

Принц Иркан был доволен, все шло хорошо. С плоской крыши своего дома — трехэтажного, самого красивого в Доз-Каме здания — он смотрел на гавань и на свой флот. Каждый корабль, который приходил в Доз-Кам, удавалось легко захватить, едва его команда смотрела в большое зеркало, установленное на колоннах над городом. Демоны построили эти колонны, и принц Иркан заплатил им за работу душами тех в Ойн и Иу, кто оказал ему сопротивление.

Теперь ему оставалось выполнить самое последнее желание, а затем он и его новые последователи окажутся на пути в Мельнибон. Он повернулся и заговорил с сестрой. Каймо-риль лежала на деревянной скамейке, невидящими глазами глядя в небо, одетая в жалкие лохмотья того платья, которое было на ней, когда Иркан похитил ее из башни.

— Посмотри на наш флот, Каймориль! Пока золотые барки рассеяны по всему свету, мы спокойно войдем в Имрир и объявим этот город нашим. Эльрик не сможет сопротивляться нам. Он так легко попадает в мои ловушки. Он дурак! И ты, глупая, любила его.

Каймориль не отвечала. В течение всех этих месяцев Иркан добавлял наркотики в ее пищу и питье и сделал ее такой слабой, каким бывал Эльрик, если долго не принимал своих снадобий. Лицо Каймориль было отрешенным и усталым, но вся ее красота оставалась. Собственные эксперименты Иркана и опробование тех волшебных приемов, которыми он обладал, сделали из него человека нервного и раздражительного. Глаза его горели лихорадочным, темным пламенем, но он совершенно перестал обращать внимание на свой вид. Как будто жалкий город Доз-Кам оказал влияние на них обоих и заразил каждого своей болезнью.

— Но не бойся за свое будущее, сестра, — усмехнулся Иркан. — Ты все равно станешь императрицей и сядешь на Рубиновый Трон рядом с императором. Только этим императором стану я, после того как Эльрик много дней подряд будет умирать, и смерть его будет КУДА БОЛЕЕ ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОЙ, чем та, которую он мне придумал.

Голос Каймориль зазвучал глухо, словно издалека. Заговорив, она даже не повернула головы.

— Ты безумен, Иркан.

— Безумен? Брось, сестра, разве употребит настоящий мельнибониец такое слово? Мы, мельнибонийцы, никого не считаем ни нормальным, ни безумным. Человек таков, каков есть. Что он делает, то делает. Наверное, ты слишком долго прожила в Молодых Королевствах и стала судить так же, как они. Но мы это скоро исправим. С триумфом вернемся мы на Остров Драконов, и ты все это за будешь, как будто тебя заставили заглянуть в Зеркало Памяти, он дернулся и нервно посмотрел вверх, словно ожидал, что зеркало самопроизвольно повернется к нему.

Каймориль закрыла глаза. Дыхание ее было очень замедленным.

Она стоически переносила весь этот кошмар, убежденная, что рано или поздно Эльрик спасет ее. Эта надежда была для нее всем,и только она удерживала ее от того, чтобы покончить с собой. Как только она поймет, что надеяться больше не на что, она тут же умрет, раз и навсегда разделавшись со всеми ужасами этого мира.

— Я рассказывал тебе, что вчерашней ночью мне все удалось? Я вызывал демонов, Каймориль. Таких могущественных, злых демонов! Я узнал от них все, что мне нужно было знать! И я, наконец, открыл Врата Теней! Скоро я войду в них и найду все, что искал. Я стану самым могущественным из смертных на Земле!

Он уже говорил все это несколько раз утром. Она чувствовала себя такой усталой, что хотела спать. Она сказала, тщательно выговаривая каждое слово:

— Я ненавижу тебя, Иркан.

— Но скоро ты полюбишь меня, сестра. Скоро!

— Эльрик придет...

— Эльрик! Ха! Он сидит и бездельничает в своей башне и ждет новостей, которые никогда до него не дойдут, пока я сам не принесу их.

— Эльрик придет, — сказала она. Иркан зарычал. Вошла девушка-ойнянка, она принесла ему вино.

Иркан схватил кубок и стал жадно пить. Затем он плюнул вином в девушку, которая попятилась, вся дрожа. Он поднял кубок вверх, и, опрокинув его, вылил вино на белую пыль крыши.

— Вот это — жидкая кровь Эльрика. Вот так и она вытечет из его жил!

Но Каймориль его не слушала, она вспоминала своего любимого. Иркан швырнул кубок в голову служанки, но девушка давно научилась уклоняться от таких ударов. Поклонившись, она прошептала:

— Благодарю вас, лорд-демон.

— Лорд-демон! — расхохотался Иркан, его настроение улучшилось. — Твой народ прав, называя меня так, потому что я правлю больше над демонами, чем над людьми. Мое могущество возрастает с каждым днем!

Служанка поспешила уйти, чтобы принести еще вина. Она знала, что он потребует его через несколько минут. Иркан отвернулся от Каймориль и посмотрел на доказательство своего могущества, но пока он в который раз за это утро пересчитывал свои корабли, с противоположного конца города донесся какой-то непривычный шум.

Может, это ойняне и иуты затеяли драку друг с другом? Где же, в таком случае, имрирские центурионы? Где капитан Вальгарик? Неторопливо он подошел к противоположному краю крыши и посмотрел на улицы.

— Огонь? — пробормотал он. Странное зрелище предстало перед ним. Некоторые улицы, казалось, были охвачены пожаром, но это был не обычный огонь. Какие-то огненные шары почти бесшумно плыли по воздуху, поджигая ветхие соломенные крыши, деревья, кусты — все, что легко воспламенялось.

Сначала Иркан подумал, что был небрежен, и какое-то его заклинание обернулось против него самого, но затем у реки увидел странный корабль — творение неописуемой красоты и изящества.

Только тогда он понял, что на него напали. Но кто? В городе просто нечего было грабить. Вот если это имрирцы... Нет, не может быть.

— Немедленно повернуть Зеркало памяти против врагов! — проревел он.

— Ты был слишком самоуверен, Иркан. Эльрик пришел. — Каймориль приподнялась с трудом, но она улыбалась.

— Эльрик? Чушь! Просто несколько варваров-пиратов из Молодых Королевств. Как только они окажутся в центре города, мы применим против них Зеркало Памяти, — он побежал к люку и начал спускаться по лестнице.

— Капитан Вальгарик, где ты?

Вальгарик появился почти сразу, он был мокрым от пота. В руке его был меч, хотя чистое лезвие показывало, что он еще не дрался.

— Приготовь Зеркало памяти, Вальгарик. Поверни его против нападающих.

— Но, милорд, мы можем...

— Поспеши! Делай так, как я приказываю! Скоро мы прибавим этих варваров к уже навербованным войскам или, в крайнем случае, к рабам.

— Варваров, милорд? Разве варвары могут повелевать духами огня? А эти шары, которым мы пытаемся противостоять, вызваны духами огня. И его, как огонь, нельзя убить.

— Огонь можно убить водой. Простой водой, капитан Вальгарик, разве ты забыл?

— Принц, мы пытались поливать шары водой, но она просто не стала выливаться из наших бадей. Какой-то могущественный волшебник командует этой атакой. И ему подвластны духи огня и воды одновременно.

— Ты сошел с ума, капитан, — твердо сказал Иркан. — Приготовь Зеркало памяти и больше не смей говорить глупости.

Вальгарик облизнул пересохшие губы.

— Слушаюсь, милорд, — он низко поклонился и пошел выполнять распоряжение.

Вновь Иркан поднялся на крышу и посмотрел на улицы Доз-Кама.

Теперь стало видно, что за огненными шарами шли какие-то люди, которые дрались с его солдатами. Но принц никак не мог рассмотреть их гербы.

— Наслаждайтесь своей мнимой победой, — ухмыльнулся Иркан, — потому что скоро Зеркало памяти поглотит ваш рассудок и вы станете мои ми рабами.

— Это Эльрик, — спокойно сказала Каймориль. Она улыбнулась.

— Эльрик идет, чтобы отомстить.

— Даже если это так, — фыркнул Иркан. — здесь меня он уже не застанет, я найду способ избежать нежелательной встречи. А вот тебя он обнаружит в таком состоянии, которое вряд ли доставит ему удовольствие. Но все эти рассуждения нелепы — это не Эльрик. Это какой-нибудь грубый шаман из восточных степей. И скоро он будет в полной моей власти.

Пошатываясь, Каймориль подошла к краю крыши и посмотрела вниз.

— Эльрик, — холодно сказала она. — Я вижу его шлем.

— ЧТО?! — Там, на улицах, имрирцы бились с имрирцами, в этом больше не оставалось никаких сомнений. Люди Иркана отступали. И во главе атакующих можно было разглядеть черный драконий шлем, такой, какой носил лишь один мельнибониец. И при желании можно было увидеть и меч Эльрика, который когда-то принадлежал Эрлу Оубеку из Ма-ладора.

Он поднимался и падал, и лезвие его было красным от крови. Иркан застонал.

— Эльрик, как мы недооцениваем друг друга. Что за проклятье лежит на нас?

Каймориль откинула назад волосы, она разрумянилась.

— Разве я не говорила, что он придет, брат?

Иркан резко повернулся к ней.

— Да, он явился сюда, и мое Зеркало лишит его памяти, отнимет рассудок, он станет моим рабом, слепо принимая на веру все, что я скажу ему. Это даже слаще, чем я хотел, сестра! — он посмотрел вверх и в ту же секунду быстро закрыл глаза руками, понимая, какую ошибку чуть было не совершил.

— Вниз, в дом! Зеркало поворачивается!

Раздался тяжелый скрип поворотного механизма, зазвенели цепи, и ужасное Зеркало Памяти обратилось своей гибельной поверхностью к улицам города.

— Пройдет совсем немного времени, и Эльрик с его людьми окажется в моей коллекции. Какая ирония судьбы! — он схватил сестру за руку и повел ее с крыши.

— Сам Эльрик поможет мне атаковать Имрир. Он станет уничтожать собственных генералов! Он сам себя лишит Рубинового Трона!

— Неужели ты думаешь, Эльрик не знает о Зеркале Памяти, брат? — презрительно спросила Каймориль.

— Но противостоять ему он не сможет. Либо его убьют, либо он должен будет открыть глаза. — он огляделся. — Где Вальгарик?

Вальгарик вбежал в комнату.

— Зеркало повернуто, милорд, но боюсь, оно окажет влияние и на наших людей тоже.

— Ну что с того, что наши люди тоже попадут под его влияние?

Мы быстро расскажем все, что им надлежит знать, и это же сделаем с нашими врагами. Ты стал слишком нервным, капитан.

— Но их ведет Эльрик.

— Но у него ТОЖЕ есть глаза, хоть они и похожи на красные камни. С ним произойдет то же самое, что со всеми.

На улицах Эльрик, Дайвим Твар и их имрирцы уверенно продвигались вперед, тесня противника. Атакующие практически не потеряли ни одного человека, в то время как на улицах валялось много убитых ойян и иутов вместе с их имрирскими ренегатами-командирами. Духи огня, которых Эльрик с трудом уговорил помочь себе, стали исчезать — им трудно было так долго находиться в этом измерении, но необходимое преимущество было достигнуто. Теперь уже не возникало вопроса: кто выиграет битву — на реке горели все корабли противника.

Дайвим Твар первым заметил, что большое зеркало стало поворачиваться на улицы. Он затрубил в свой боевой рожок и отдал при каз пропустить вперед отряд, который еще не вступал в сражение.

— Теперь вы должны вести нас! — вскричал он, опуская свой шлем так, что ничего увидеть было невозможно.

Эльрик тоже опустил свой шлем. Звуки битвы продолжались, потому что теперь вперед пошел отряд ветеранов, которых они взяли с собой из Имрира. Под их дружным натиском защитники отступили еще дальше. Имрирцы, идущие впереди, не опускали на глаза свои шлемы.

Эльрик молился, чтоб его план удался.

Иркан осторожно выглянул сквозь щелку в тяжелой занавеске и раздраженным тоном спросил:

— Вальгарик? Они все еще дерутся. В чем дело? Разве Зеркало не опущено?

— Должно быть опущено, милорд.

— Тогда посмотри сам, имрирцы наступают, а наши люди попадают под действие Зеркала. Что случилось, Вальгарик?

Капитан втянул воздух, не разжимая зубов, на его лице появилось удивление, когда он посмотрел вниз.

— Они слепы и дерутся на ощупь, по звуку, по запаху... Они слепые, милорд император, но ведут за собой Эльрика и его воинов, чьи шлемы наглухо закрыты.

— Слепы? — тон у Иркана был ровный, как будто он никак не мог осознать, в чем дело. — СЛЕПЫЕ?

— Да. Слепые воины, солдаты, раненные в предыдущих сражениях, но тем не менее прекрасные бойцы. Так Эльрик побеждает наше Зеркало, милорд.

— Нет! Не-ет! — Казалось, Иркана поразил приступ безумия. — Эльрик не умен, нет! Какой-то могущественный демон подсказал ему эту мысль.

— Возможно, милорд. Но это значит, что его демоны более могущественны, чем те, которые помогают вам?

— Могущественнее моих не существует на свете! О, если бы я только мог призвать сейчас хотя бы одного из них! Но я затратил все силы, чтобы открыть Врата Теней. Я должен был предвидеть... Нет, этого никто не мог предвидеть. Ох, Эльрик! Я уничтожу тебя, когда рунные мечи будут в моих руках! — затем Иркан нахмурился, вспышка бешенства проходила. — Но как он мог угадать? Кто подска зал ему, если не сам Ариох? Нет, у него не может быть такого могущества, чтобы вызвать Ариоха. Даже я не смог вызвать его.

А затем, как бы в ответ на свои предположения, он услышал боевую песню Эльрика, звучавшую совсем неподалеку. И слова этой песни ответили ему на все его вопросы:

— Ариох! Кровь и души для моего повелителя!

— Значит, мне необходимо иметь рунные мечи. Я должен пройти сквозь Врата Теней. Там у меня все еще есть союзники — сверхъестественные союзники, которые, надеюсь, легко справятся с Эльриком, если в этом возникнет необходимость. Но мне нужно время, — его речь стала совсем неразборчивой.

Вальгарик все еще смотрел в окно.

— Они подошли совсем близко, — сказал капитан.

— Совсем близко, Иркан, — Каймориль улыбнулась. — Так кто же из вас двоих дурак? Эльрик или ты?

— Молчи! Я думаю... Я думаю! — он мерил шагами комнату. Внезапно он хитро посмотрел на Каймориль, прежде чем перевести взгляд на Вальгарика.

— Капитан, ты должен уничтожить Зеркало Памяти.

— Это единственное наше оружие, милорд!

— Но разве оно не стало бесполезным?

— Да.

— Уничтожь его, и оно вновь послужит нам, — Иркан указал на дверь. — Иди и разбей Зеркало.

— Но, принц Иркан... Император, разве это не лишит нас защиты?

— Делай, что тебе приказали, или ты умрешь!

— Как я могу его уничтожить, милорд?

— Мечом. Ты должен взобраться на колонну, но только позади его отражающей поверхности. Потом, не глядя, ты должен изо всех сил ударить... Оно разобьется легко. Ты ведь знаешь, сколько предосторожностей нам приходилось соблюдать, чтобы оно не разбилось случайно.

— Это все, что я должен сделать?

— Сделай это, и я освобожу тебя от службы мне. Ты можешь идти, куда хочешь, и делать все, что тебе вздумается.

— Разве ты не пойдешь войной на Мельнибон?

— Конечно, нет. Я открыл другой способ захватить Остров Драконов. — Вальгарик пожал плечами. Выражение его лица вдруг явно подсказало, что по-настоящему он никогда не верил в этот план Иркана. Но что ему еще оставалось делать, как не следовать за принцем, когда на родном острове его ожидали ужасные пытки? С поникшей головой капитан отправился выполнять распоряжение Иркана.

— А сейчас, Каймориль... — Иркан гнусно ухмыльнулся и крепко сжал плечи сестры. — Сейчас я подготовлю тебя к приходу Эльрика.

Один из слепых воинов вскричал:

— Они стоят неподвижно и позволяют разрубать себя пополам, не сходя с места. Почему так?

— Зеркало украло их рассудок, — Эльрик повернулся на голос воина. — Теперь веди нас в какое-нибудь здание, где мы уже не сможем видеть Зеркало.

Когда слепые воины почти без помех привели остальной отряд в какое-то помещение, оно показалось Эльрику, поднявшему шлем, по хожим на караван-сарай и было достаточно велико, чтобы вместить все их силы. Эльрик закрыл дверь.

— Чтобы найти Иркана, — сказал Дайвим Твар, — надо допросить одного из пленных солдат.

— От этих будет мало толку, мой друг, — напомнил ему Эльрик.

— Они потеряли память, вообще ничего не помнят. Лучше сами осторожно посмотрим, нет ли поблизости дворца, в котором мог бы жить Иркан.

Дайвим Твар осторожно выглянул наружу.

— Да, рядом стоит дом, больше остальных, и я вижу внутри какое-то движение, как будто там собирается отряд уцелевших воинов.

Похоже на то, что это дом Иркана. Его легко будет захватить.

Эльрик посмотрел из-за его плеча.

— Похоже, ты прав. Иркан там, но надо поспешить, пока он не решился убить Каймориль. Надо объяснить нашим слепым воинам, по каким улицам и мимо каких домов им надо провести нас.

— Что это? Какой странный звук? — Один из слепых ветеранов поднял голову. — Как звук гонга.

— Я тоже слышу, — сказал другой ветеран. Теперь услышал и Эльрик — зловещий звон, который исходил откуда-то сверху, с неба.

— Зеркало! — Дайвим Твар посмотрел наверх. — Может быть, у Зеркала Памяти есть еще какое-то свойство, о котором мы не знаем?

— Возможно, — Эльрик попытался вспомнить, что говорил ему Ариох, но тот рассказывал о Зеркале Памяти довольно путано. Он ничего не говорил о других его свойствах, о способности издавать звуки, наполняющие весь город, об этом звоне, как будто... Кто-то разбивает зеркало! Но зачем?

Звук усилился, пытался что-то подсказать ему, как будто Зеркало, которое его издавало, было живым.

— Может, Иркан мертв, и колдовство умирает вместе с ним, — начал было Дайвим Твар. А затем он замолчал и застонал. Звон стал резким до боли в ушах.

И тогда Эльрик понял. Он закрыл уши руками в боевых перчатках. Воспоминания, заключенные в Зеркале Памяти — они втекали в его мозг. Если Зеркало разбить, освободив воспоминания людей, которые смотрели в него за века, возможно, тысячелетия... А многие, кто посмотрел в него, не были смертными, возможно, в Зеркале хранились и воспоминания зверей... И сейчас все эти воспоминания искали себе место в сознании имрирцев.

Крики людей слышались уже по всему городу. Но они не обрели места в сознании капитана Вальгарика, предателя Имрира, который поскользнулся, слезая с большой колонны, и упал вместе с осколками Зеркала вниз, на землю.

Но Эльрик не слышал его предсмертного крика, не слышал, как его тело ударилось о скат какой-то крыши, а потом свалилось на улицу, где лежало, изломанное, окровавленное, рядом со острыми об ломками волшебного стекла.

Эльрик лежал на каменном полу караван-сарая и извивался, как извивались все его товарищи, пытаясь выкинуть из головы миллионы воспоминаний, которые ему не принадлежали, о войнах и путешествиях, о родственниках, которые были не его родственниками, о мужчинах, женщинах и детях, о животных, кораблях и городах, о битвах, насилии, любви, страхах и желаниях. Эти воспоминания боролись за обладание его мозгом, угрожая лишить его собственного сознания и памяти, сделать другим человеком. Когда Эльрик, зажимая уши, боролся за себя, он все время повторял одно и то же слово:

— Эльрик! Эльрик! Эльрик!.. — И постепенно, с усилием, равное которому ему пришлось прилагать лишь однажды, когда он совершал вызывание Ариоха в измерение Земли, ему удалось вытеснить все, что не было Эльриком, и стать самим собой. Дрожа от слабости, он отнял руки от головы и мог больше не выкрикивать свое имя. Затем он встал и огляделся вокруг.

Более двух третей его солдат были мертвы. Многие ослепли или сошли с ума. Большой боцман был мертв, его расширенные глаза уставились в пространство, губы перекосились в безмолвном крике, правая глазница разодрана — он пытался вырвать у себя глаз. Трупы лежали в неестественных, непривычных позах. Многие из них в припадке дикой муки испражнялись под себя, других вырвало, не которые просто разбили головы о стены. Только пятеро, включая Эльрика, сохранили свою память. Дайвим Твар был жив, но в его блуждающих глазах Эльрик не мог найти ни искорки сознания.

— Дайвим Твар, — Эльрик положил руку на плечо друга. — Дайвим Твар! Повелитель Драконьих Пещер поднял голову. Не сразу его блуждающий взор нашел взгляд Эльрика. В глазах Дайвима Твара светился опыт нескольких тысячелетий, но медленно из этой невозможной глубины чужих судеб и чужого опыта всплыло выражение, которое Эльрик так привык встречать в этих глазах, — иронию и сдержанный, грубоватый юмор.

— Я жив? Ну и ну!

— Ты удивишься этому еще больше, когда узнаешь, как мало нас осталось.

Когда они вышли из караван-сарая, так как бояться Зеркала больше не было необходимости, то увидели, что Эльрик был прав гораздо больше, чем подозревал, — улицы были завалены трупами. Но даже смерть не стерла с лиц безмолвной теперь мольбы о помощи.

Эльрик старался не глядеть на них, шагая вперед. Его желание отомстить стало еще больше. Они дошли до дома, который заметили раньше. Дверь была распахнута настежь, и здесь первый этаж был забит трупами. Нигде не было видно и признаков принца Иркана.

Эльрик, Дайвим Твар и четыре остальных воина пошли вверх по лестнице, мимо других трупов. Там они нашли Каймориль.

Она лежала на диване и была абсолютно голой. На ее коже были нарисованы рунные знаки, и даже сами руны были непристойными. Она с трудом подняла тяжелые веки и не узнала их. Эльрик подбежал к ней, обнял, подхватил на руки. Тело ее было странно холодным.

— Он... Он заставил меня спать... Волшебный сон... из которого... только он может пробудить меня... — она зевнула. Я заставляла себя не спать... так долго... заставляла силой, потому... что придет Эльрик...

— Эльрик здесь, — мягко сказал он. — Я Эльрик, Каймориль.

— Эльрик? — Она напряглась. — Ты? Тогда найди Иркана...

Только он... может разбудить меня...

— Где он? — лицо Эльрика стало жестким, глаза его сверкнули. — Где?

— ...за двумя черными мечами... Рунными мечами наших предков...

— Меч Печали и Буреносец, — хмуро сказал Эльрик. — Они прокляты... Но куда он скрылся, Каймориль? Как ему удалось уйти от нас?

— Через... Врата Теней. Он открыл их... заключил самое страшное соглашение с демонами, и... в той комнате... — Каймориль спала, уютно свернувшись в клубочек на руках Эльрика. Ее лицо было спокойным.

Эльрик смотрел, как Дайвим Твар пересек комнату с мечом в руке и распахнул дверь. Он ничего не увидел, в комнате было темно. Ужасный запах, который вырвался оттуда, заставил даже Дайвима Твара отступить на несколько шагов. Но Эльрик увидел какой-то блеск в этой темноте.

— Да, вне всякого сомнения, Иркан открыл Врата Теней и прошел под ними в какое-то пространство между измерениями. Но в какое? Я никогда этого не узнаю — их бесчисленное множество. О, Ариох, много бы я отдал, чтобы последовать за ним!

— Тогда ты последуешь за ним, — раздался в его голове нежный, печальный голос.

Сначала Эльрик подумал, что слышит отголоски чужих воспоминаний, которые задержались в его сознании, но потом понял, что это действительно говорит Ариох.

— Удали своих людей, я хочу поговорить с тобой, — сказал Ариох. Эльрик заколебался. Он хотел остаться один, но не с Ариохом, а с Каймориль, и ему хотелось плакать. Слезы уже текли из его красных глаз.

— То, что я тебе скажу, вернет Каймориль к жизни, поможет победить Иркана и сделает тебя самым могущественным из смертных.

Эльрик посмотрел на Дайвима Твара и остальных людей.

— Оставь меня на несколько минут одного. И найдите какую-нибудь девушку, которая могла бы прислуживать Каймориль.

— Конечно, — Дайвим Твар сделал знак, и все вышли, закрыв дверь. Ариох вновь был в образе прекрасного юноши и стоял в той же небрежной позе, что и раньше, у двери, которая только что закрылась. Улыбка его была дружелюбной и открытой. Только древние глаза выдавали в нем бессмертного бога.

— Пришло время искать черные мечи, Эльрик. Хочу предупредить тебя: обладая рунными мечами, Иркан станет настолько могущественным, что сможет уничтожить мир, даже не осознав, что произошло. Твой двоюродный брат пошел на страшный риск, ступив под Врата Теней, в мир, лежащий за ними. Если он захватит мечи до того, как их найдешь ты, это конец и тебе, и Каймориль, и Молодым Королевствам и, возможно, приведет к разрушению Мельнибона. Я помогу тебе войти в Мир между измерениями, чтобы ты нашел там два рунных меча-близнеца.

Эльрик недоверчиво сказал:

— Меня часто предупреждали о той опасности, которая грозит каждому, кто ими владеет. Я думаю, следует поискать другую возможность сохранить мир, милорд Ариох.

— Другой возможности нет. Если ты не завладеешь мечами, их получит Иркан. С Мечом Печали в одной руке и Бу-реносцем в другой он будет неуязвим, потому что мечи эти дают тому, кто ими владеет, силу, несокрушимую силу. — Ариох помолчал. — Ты должен сделать то, что я сказал. Это в твоих интересах.

— И в твоих тоже, милорд Ариох?

— Да, и в моих. Я не бескорыстен.

— Я растерян, — Эльрик покачал головой. — Слишком много произошло в последнее время. Я подозреваю, вы, боги, просто играете нами.

— Вместе с теми, кто желает служить им, боги служат Судьбе.

— Мне это не нравится. Остановить Иркана — одно, стать таким же тщеславным, как он, и получить черные мечи — совсем другое.

— Такова твоя Судьба.

— А разве я не могу изменить свою Судьбу?

— Не больше, чем я, — Ариох покачал головой.

Эльрик нежно погладил волосы спящей Каймориль.

— Я люблю ее. Эта девушка — единственное, что я хочу от жизни.

— Но тебе никогда не удастся разбудить ее, если Иркан найдет мечи раньше тебя.

— Как я могу найти эти мечи?

— Войти во Врата Теней. Я сделал так, что они останутся открытыми, хотя Иркан считает, что закрыл их. Там ты должен искать Туннель Под Болотом, который ведет в Пульсирующую Пещеру. В этой Пещере есть комната, где хранятся рунные мечи. Они лежат там с тех пор, как твой предок отказался от них.

— Почему же он отказался от них?

— Я думаю, не хватило мужества.

— Мужества для чего?

— Для самого себя и своих потомков.

— Ты говоришь загадками, милорд Ариох.

— Так говорим все мы, Повелители Высших Миров. А теперь поспеши, даже я не могу держать Врата Теней открытыми очень долго.

— Хорошо. Я иду.

И Ариох немедленно исчез. Хриплым надломленным голосом позвал Эльрик Дайвима Твара. Тот тут же вошел.

— Эльрик, что здесь произошло? Ты выглядишь...

— Сейчас я последую за Ирканом, Дайвим Твар. Ты должен вернуться в Мельнибон с Кайморйль и теми из наших людей, кто остался в живых. Если я не вернусь, ты объявишь ее императрицей. Если она все еще будет спать, ты должен будешь править как регент, пока она не проснется.

Дайвим Твар мягко сказал:

— Ты сам-то знаешь, что делаешь, Эльрик?

Эльрик покачал головой.

— Нет, Дайвим Твар. Не знаю. — Он нежно укрыл спящую девушку узорным покрывалом, поцеловал ее в лоб и, спотыкаясь, отправился в другую комнату, где его ждали Врата Теней.

Книга третья ЧЕРНЫЕ КЛИНКИ

Эльрик сделал шаг и очутился в мире теней. Он повернулся, но дверь, в которую он вошел, стала тенью и исчезла. Старый меч Оубека был у него в руке,черный шлем и черные доспехи защищали его — только эти предметы были ему знакомы, потому что земля, на которой он очутился, была темной и мрачной, как будто он попал в огромную пещеру, стены и потолок которой были не видны, но чувствовались, давя со всех сторон. Он пожалел о том, что подчинился своему демону-покровителю Ариоху и прошел сквозь Врата Теней. Но жалеть о чем бы то ни было сейчас было уже бесполезно.

Иркана нигде не было. Либо он приготовил себе лошадь, прежде чем попасть сюда, или, скорее всего, вошел в этот мир под другим углом. Это могло произойти и не по его воле, в книгах было написано, что все измерения медленно вращаются относительно друг друга, поэтому, войдя в то же измерение в другое время, можно было оказаться в другом месте, и оказаться ближе или дальше от их общей цели.

Сильно пахло солью, настолько сильно, что трудно было дышать. Создавалось впечатление, что он шел под поверхностью моря, хотя и мог каким-то образом дышать водой. Это же, скорее всего, объясняло то, что он не мог видеть далеко ни в одном направлении, что здесь было так много смутных, размытых теней, что небо похоже на вуаль, за которой спрятался свод пещеры.

Возможно, вон там, к востоку, были горы, — если он правильно разобрался в сторонах света, — а к западу — нечто, похожее на лес. Без солнца, звезд и луны было трудно правильно определить расстояние. Он стоял на каменистой равнине, по которой гулял холодный, пронизывающий ветер, раздувающий его плащ мягким крылом.

Примерно в сотне шагов росло несколько коротких деревьев без листьев. Повсюду в других местах равнина была гладкой, за исключением большой скалы, возвышающейся за деревьями. Это был мир, из которого, казалось, было высосано все живое. Вероятно, где-то поблизости и произошла битва между Законом и Хаосом, в результате которой все было уничтожено. Много ли было таких измерений, как это?

Эльрик задумался. И на мгновение его переполнил страх за судьбу его, такого богатого мира. Он тут же постарался забыть эти мысли, встряхнулся и пошел к деревьям и виднеющейся за лесом скале.

Он дошел до деревьев. Его плащ задел за одну из веток. Она тут же сломалась и мгновенно превратилась в пепел, который развеял ветер.

Подойдя к скале, он услышал какой-то звук, который исходил из камня. Эльрик замедлил шаг и положил руку на рукоять меча. Звучание было негромким и ритмичным. Он пристально смотрел на скалу, пытаясь, несмотря на тьму, определить его природу.

Все прекратилось. Затем снова возникло, но теперь звук был совсем иным — мягкое шуршание и легкие шаги... И вновь тишина.

Эльрик отступил на шаг и вытащил меч Оубека. Первый звук, который он слышал в этом измерении, был, скорее всего, храпом спящего человека. То, что он услышал потом, означало: человек проснулся и готов к нападению.

— Я Эльрик из Мельнибона. Я здесь посторонний, — громко сказал Эльрик.

В ту же секунду стрела пролетела мимо его шлема на расстоянии нескольких дюймов. Он кинулся в сторону, жалея, что здесь нет укрытия, за исключением скалы, за которой прятался лучник.

Из-за скалы послышался твердый и мужественный голос.

— Эта стрела не для того, чтобы убить или ранить тебя. Я лишь хотел показать тебе свое искусство, если ты захочешь атаковать меня. Хватит с меня демонов в этом злосчастном мире, я сытими по горло! Тем более таких ужасных, как ты, Белолицый.

— Я смертный, — сказал Эльрик, выпрямляясь.

— Ты говорил о Мельнибоне. Я слышал об этом Острове Драконов.

— Тогда ты слышал о Мельнибоне не очень много. Я смертный, такой же, как и все мои земляки. Только невежа может считать, что мы — демоны.

— Но я отнюдь не невежа, друг мой. Я Воин-Священник из Пума, рожденный в касте наследник всего ее знания. До недавнего времени сами боги Хаоса были моими покровителями. Затем я отказался служить им, и они сослали меня в это измерение. Возможно, та же судьба постигла и тебя, потому что, насколько я помню, народ Мельнибона тоже служит Хаосу, верно?

— Верно. Я знаю Пум. Это государство не нанесено на карту, но расположено за Поющей Пустыней, дальше самого Эльвера. Это одно из самых старейших Молодых Королевств.

— Все так, хотя я и готов поспорить в мелочах — восточные государства не нанесены на карту разве что варварами запада. Значит, и ты сослан, как я.

— Нет, я ищу одну вещь. Когда мои поиски будут закончены, я вернусь в свой мир.

— Ты говоришь «вернусь»? Это интересно, мой белолицый друг.

Я думал, что возвращение отсюда невозможно.

— Может, ты и прав. Но это значит, что меня обманули. Если утебя не хватило сил найти дорогу в другое измерение, возможно, у меня тоже ничего не получится.

— Сил? У меня вообще нет никаких сил с тех пор, как я отказался служить Хаосу. Ну, так что, друг, намереваешься ты биться со мной или нет?

— Во всем этом измерении находится лишь один человек, с которым я собираюсь биться, и он — не ты, Воин-Священник из Пума.

Эльрик вложил меч в ножны, и в тот же самый момент из-за камня выступил человек, вкладывая в красный колчан стрелу с красным оперением.

— Меня зовут Ракир. Но называют меня Красным Лучником, потому что, как ты можешь видеть, я люблю красную одежду. Это одна из привычек Воинов-Священников из Пума — выбирать и носить одежды только одного цвета. У меня все еще осталась преданность старым традициям.

На нем была красная кожаная куртка, красные бриджи, красные ботинки и красная шапочка с воткнутым в нее красным пером. В руке он держал красный лук, и рукоять его мечи сияла рубиново-красным светом. Лицо его, худое, с резкими чертами, было обветренным и загорелым. Несмотря на высокий рост и худобу, под красной тканью его одежды перекатывались мускулы. В глазах его застыло насмешливое выражение, с которым этот человек привык встречать все неприятности жизни, а по лицу его можно было сказать, что он испытал немало.

— Странное место для поисков чего бы то ни было, ты не находишь? — сказал Красный Лучник, оглядывая Эльрика с головы до ног и с ног до головы. — Но я заключу с тобой договор, если захочешь.

— Если это справедливый договор, Лучник, то я приму его, потому что ты, кажется, знаешь куда больше об этом мире, чем я.

— Ну что ж, дело обстоит совсем просто. Ты хочешь что-то здесь найти и потом покинуть этот мир, а мне здесь вообще делать нечего, я хочу просто уйти. Если я помогу тебе в твоих поисках, возьмешь ли ты меня с собой, когда отправишься в наш мир?

— Такой договор был бы справедливым, но я не могу обещать того, чего не знаю. Я могу сказать только одно: если окажется возможным взять тебя в наш мир, независимо, до или после того, как я закончу свои поиски, я это сделаю.

— Это разумно. А теперь скажи, что ты ищешь?

— Я ищу два меча, выкованные много тысяч лет назад бессмертными. Ими воевали мои предки, но потом почему-то отказались от них и поместили в это измерение. Они большие, тяжелые и черные, на их лезвиях выбиты загадочные руны. Мне сказали, что я найду их в Пульсирующей Пещере, куда можно попасть через Туннель Под Болотом. Ты слышал когда-нибудь о таких местах?

— Нет, и о двух черных мечах я тоже не слышал. — Ракир потер свой костлявый подбородок. — Хотя припоминаю, что кое-что читал о них в одной из книг Пума. Кажется, то, что я читал, не привело меня в восторг.

— Эти мечи — легенда. Многие книги упоминают о них, почти всегда загадочно и непонятно. Говорят, что на свете есть один том, в котором содержится история всех мечей и всех воинов, которые владели ими в прошлом и будут владеть в будущем. Это безвременная книга, в которой содержится само время. Некоторые называют ее «Хроникой Черных Мечей». Говорят, некоторым воинам удавалось вычитать в ней свою судьбу.

— Об этом я тоже ничего не знаю. В Пуме такой книги нет. Боюсь, друг Эльрик, нам придется идти с тобой в город Амирон и задать эти твои вопросы кому-нибудь из местных.

— В этом измерении есть город?

— Да. Я жил в нем, правда, недолго. Но с другом на пару можно попытаться выдержать его подольше.

— Чем Амирон тебе не угодил?

— Его жители несчастливы. Вернее, они угнетены сами и угнетают остальных, потому что, видишь ли, все они либо ссыльные, либо беглые, либо путешествующие из других измерений. Они сбились с пути, и им не удалось вернуться. Никто не живет в Амироне по своей воле.

— Настоящий город Проклятых.

— Да, так сказал бы поэт, — Ракир иронически подмигнул Эльрику. — Но иногда я думаю, все города такие.

— Какова же природа этого измерения, где, насколько я могу видеть, нет ни звезд, ни луны, ни солнца? Когда я сюда попал, мне показалось, что я в огромной подводной пещере.

— Действительно, такая теория существует, будто мы находимся в сфере, погребенной под непомерными толщами скалы. Другие говорят, что это измерение — будущее нашей Земли, то будущее, когда наша вселенная погибнет. Да стоит ли перечислять? Я слышал тысячи теорий во время пребывания в Амироне. И все они, как мне казалось, одинаково убедительны, каждая кажется правильной. А почему бы и нет? Есть люди, которые верят в то, что все на свете — ложь.

А есть, наоборот, что все на свете — правда.

Теперь настала очередь Эльрика, он заметил:

— Значит, ты не только лучник, но и философ, друг Ракир из Пума?

Ракир рассмеялся.

— Именно размышления ослабили мою преданность Повелителям Хаоса, и я оказался здесь. Я слышал, что на свете есть город под названием Танелорн, который иногда можно обнаружить на изменчивых берегах Поющей Пустыни. Если когда-нибудь я вернусь в наш мир, друг Эльрик, я отправлюсь на поиски этого города, потому что, как я также слышал, в нем можно обрести покой. Тогда все мои рассуждения станут незначительными. Люди там счастливы потому, что живут в Танелорне.

— Можно им только позавидовать.

— Да, — вздохнул Ракир. — Но, возможно, он меня разочарует.

Легенды иногда лучше оставлять в покое, попытки обращаться с ними по-другому редко приводят к удаче. Пойдем, Амирон находится там.

Два человека, потерявших свои дома и свою землю, хотя и по разным причинам, пошли по сумеречной, пустынной и каменистой равнине.

Когда впереди показался Амирон, Эльрик решил, что такого он еще никогда не видел. По сравнению с Ами-роном Доз-Кам казался самым чистым и самым красивым городом, какой только можно себе представить. Амирон располагался в небольшой долине, над которой висел густой туман.

Здания в городе большей частью были разрушены, а на развалинах стояли хижины и палатки. Некоторые из архитектурных стилей, которые угадывались в строениях, были знакомы Эльрику, а некоторые казались совсем чужими. Ни одно из зданий не походило на другое. Тут были избушки, коттеджи, дворцы, башни и форты, квадратные виллы и деревянные домики с резным орнаментом. Были тут и строения, походившие на бесформенную скалу, но имевшие вход с улицы. Ни один из домов не выглядел красивым под этим мрачным небом. То тут, то там горели красные огни костров, прибавляя дыма к уже висевшей над городом завесе. Когда Эльрик и Ракир дошли до окраины, они почувствовали в воздухе разнообразные запахи.

— Скорее наглость, чем гордость — отличительное качество жителей Амирона, — сказал Ракир, сморщив свой орлиный нос. — Если после всего, что произошло, у них вообще остались какие-либо качества.

Эльрик осторожно ступал по отбросам, сваленным на улице. На стенах зданий плясали тени.

— Может, тут есть какая-нибудь гостиница, в которой мы можем расспросить о Туннеле Под Болотом?

— Гостиниц тут нет. Каждый обитатель старается водить компанию только с самим собой.

— Тогда нам нужна городская площадь, где собирается народ.

— В этом городе нет площадей, нет центра. Каждый житель, или группа жителей, строит свое жилище там, где им нравится или где есть место. Они появились здесь из разных времен, отсюда неразбериха, беспорядок и та странность, которую чувствуешь, глядя на многие из этих домов. Отсюда и грязь, и безнадежность, и одичание большинства людей.

— Как же они живут?

— Стараются не трогать друг друга. Некоторые торгуют с демонами, время от времени навещающими Амирон.

— Демоны?

— Да. А самые храбрые охотятся на крыс, которые живут в пещерах под городом.

— Что это за демоны?

— Низшие слуги Хаоса, которым требуется то, что могут дать им жители Амирона, — души, дети, хотя здесь рождаются немногие. Ты сам можешь представить, что еще, если знаешь, что демоны требуют от волшебников.

— Да, я могу себе представить. Значит, слуги Хаоса распоряжаются здесь, как заблагорассудится.

— Не уверен, что все так просто. Но несомненно, что здесь демонам куда легче путешествовать, чем в нашем измерении.

— Ты видел кого-нибудь из демонов?

— Да. Они выглядят, как обычные животные. Большие, глупые и могущественные. Многие из них были людьми, до того как заключили договор с Хаосом.

Эльрик почувствовал, что ему не совсем по душе слова Ракира.

— Неужели такова судьба тех, кто заключает договор с Хаосом? — спросил он.

— Ты должен сам знать, если пришел из Мельнибона. Я знаю, что в Пуме редко так бывает. Но мне кажется, чем выше ставка, тем более тонкие изменения происходят в человеке, когда Хаос подчиняет его себе.

— Где же мы спросим о Туннеле Под Болотом? — вздохнул Эльрик.

— Тут был один старик... — начал Ракир, но внезапно за его спиной раздалось какое-то хрюканье, и он замолчал.

Лицо с клыками появилось из тени развалин.

— Ты кто? — спросил Эльрик, положив руку на рукоять меча.

— Свинья, — сказало лицо с клыками. Эльрик не понял, нанесли ли ему оскорбление, или это существо ответило на его вопрос. Еще две клыкастые хари появились из темноты.

— Свинья, — сказало второе лицо.

— Свинья, — сказало третье.

— Змея, — сказал голос позади Эльрика и Ракира. Эльрик повернулся. Перед ним стоял высокий юноша. Там, где должна была находиться его голова, свернувшись, лежали десятка полтора змей.

Голова каждой змеи смотрела на Эльрика. Мелькали их язычки, в одно и то же мгновение пасти их открылись и вновь произнесли одно слово:

— Змея.

— Штука, — произнес другой голос.

Эльрик посмотрел в том направлении и, вскрикнув, выхватил меч, чувствуя, как к его горлу подступает тошнота. Затем Свиньи, Змея и Штука разом напали на них. Ракир взял лук, вытащил стрелу из колчана и молниеносно выстрелил. У него хватило времени, чтобы застрелить еще одну Свинью, но затем он бросил лук и выхватил меч. Спина к спине стали они с Эльриком, защищаясь против демонов. Змея оказалась неприятным противником с ее пятнадцатью головами, они шипели и хлопали челюстями, из которых стекал яд. Штука все время меняла свою форму, появлялись то рука, то лицо — бесформенная масса плоти надвигалась на них все ближе.

— Штука! — кричало это создание.

Эльрик, увернувшись от клыков, ударил Свинью в сердце, но промахнулся и почувствовал, как меч вошел в легкое. Свинья, обливаясь кровью, попятилась и упала в лужу нечистот. Штука достала откуда-то копье, и Эльрику с трудом удалось отбиться от него. Ракир дрался со Змеей, но оба демона все ближе подбирались к людям, рассчитывая прикончить их. Более половины голов Змеи лежало, извиваясь, на земле, когда Эльрику удалось отрубить одну из рук Штуки, но у демона все еще были наготове три других руки. Казалось, он был создан не из одного, а нескольких существ.

На мгновение Эльрик подумал, не сделает ли договор с Ариохом и его таким же бесформенным чудовищем. Но разве он уже не был чудовищем? Разве не принимали его простые люди за демона?

Эти соображение придало ему сил. Он закричал:

— Эльрик!

— Штука! — ответил его противник, поддерживая себя тем, что считал главным в своем существовании.

От удара меча Оубека еще одна рука демона отлетела прочь.

Еще одна секира полетела в Эльрика, уклонившегося от удара, еще одно копье ударило по шлему с такой силой, что на мгновение он потерял равновесие и толкнул Ракира в спину. Из-за этого Ракир промахнулся, и его чуть было не ужалили сразу четыре головы. Но он увернулся и сумел остаться в прежней позиции. Эльрик ударил по отростку Штуки, который держал копье, и увидел, как он отваливается, но потом вновь вырастает. Тошнота опять подступила к горлу.

Одним выпадом он пронзил демона своим длинным мечом, и существо завизжало:

— Штука! Штука! Штука! — Эльрик нанес еще удар, четыре меча и два копья мелькнули в воздухе, отражая меч Оубека.

— Это работа Иркана, — сказал Эльрик, — в этом нет сомнений. Он понял, что я последую за ним, и решил остановить меня, наняв демонов.

Сквозь сжатые зубы он с ненавистью произнес.

— Если, конечно, это не сам Иркан! Скажи, Штука, ты ведь не мой брат Иркан?

— Штука... — на этот раз голос был почти спокойным. Шпаги и копья мелькали в воздухе, но теперь они не так агрессивно нападали на Эльрика.

— Или, может, ты мой старый испытанный друг?

— Штука... — существо явно ослабевало.

Эльрик ударил еще раз в бесформенную массу. Густая кровь брызнула и потекла по его доспехам. Эльрик никак не мог понять, почему ему вдруг стало так легко биться с демоном.

— Сейчас! — послышался голос сверху, над их головами. — Быстро!

Эльрик поднял глаза и увидел красное лицо, белую бороду и взмах руки.

— Не смотри на меня, глупец! Бей! — Эльрик обхватил двумя руками рукоять тяжелого меча и опустил его изо всех сил на чудовище, которое стонало, плакало и тихим голосом произнесло «Фрэнк», прежде чем испустило дух.

В тот же самый момент Ракир отсек оставшиеся змеиные головы, и этот демон тоже упал бездыханным.

Седой старичок спустился к ним с полуразрушенной арки.

— Волшебство Ниуна все еще действует даже здесь, а? Я слышал, как этот высокий созвал своих друзей-демонов и велел им напасть на вас. Мне показалось нечестным, что пятеро нападут на двоих, поэтому я уселся на эту стену и извлек из нее немало демонической силы. Я все еще могу, еще могу... Сейчас эта сила во мне, по крайней мере, большая ее часть, и я чувствую себя значительно лучше, чем за много последних лун, если они существуют.

— Оно сказало «Фрэнк», — сказал Эльрик. — Как ты думаешь, это было его имя до того, как он обратился в это?

— Может быть, — сказал Ниун. — А вы не из Амирона, хотя этого красного я видел здесь раньше.

— А я видел тебя, — с улыбкой ответил Ракир. Он вытер кровь Змеи со своего меча, использовав одну из ее отрубленных голов. — Ты Ниун, Который Знал Все.

— Да, Который Знал Все, но который сейчас знает очень мало.

Скоро вообще все забуду. Тогда я смогу вернуться из этой ужасной ссылки. Такой договор я заключил с Орландом из Распорядителей. Я дурак, который пожелал знать все, и любопытство привело меня к этому Орланду. Он и послал меня сюда, чтобы я мог забыть. Как этони печально, но я еще помню кое-что и знаю то, что должен забыть. Например, знаю, что вы ищете Черные Мечи. Ты Эльрик из Мельнибона, и я знаю, что с тобой будет.

— Ты знаешь мою судьбу? — заволновался Эльрик. — Скажи мне, Ниун, Который Знал Все.

Ниун открыл рот, но потом захлопнул его и твердо сжал губы.

— Нет, — сказал он. — Я забыл.

Эльрик сделал движение, собираясь схватить старика, и крикнул:

— Ты помнишь, я вижу, что ты помнишь!

— Я забыл, — Ниун опустил голову.

Ракир взял Эльрика за руку.

— Он забыл, Эльрик.

— Но ты помнишь, — кивнул Эльрик и спросил: — Где находится Туннель Под Болотом?

— Да. Само Болото лежит совсем недалеко от Амирона. Идите вон в том направлении. Потом ищите памятник в виде орла, вырезанного из черного мрамора. У его основания вход в Туннель.

Ниун, как попугай, повторил еще раз сказанное, а потом поднял голову, и его лицо посветлело.

— О чем я только что вам говорил?

— Ты говорил нам, как дойти до входа в Туннель Под Болотом.

— Вот как? — Ниун прихлопнул своими старыми ладонями.

Прекрасно. Это я тоже забыл. А вы кто?

— Нас тоже лучше забыть, — ответил Ракир с мягкой улыбкой. — Прощай, Ниун, и спасибо тебе.

— Спасибо? За что?

— За то, что ты помнишь, и за то, что ты забыл. — Они пошли через Амирон, изредка привлекая к себе взгляд какого-нибудь любопытного, стараясь как можно реже вдыхать отвратительный воздух.

— Я думаю, что в этом проклятом измерении можно завидовать только Ниуну, — сказал Ракир.

— А мне его жаль, — сказал Эльрик.

— Почему?

— Мне кажется, когда он забудет все, он может также забыть и то, что ему позволено покинуть Амирон.

Ракир рассмеялся и хлопнул Эльрика по его закованному в доспехи плечу.

— Ты — мрачный товарищ, друг Эльрик. Скажи, ты никогда не надеешься на лучшее?

— Боюсь, что никогда, — ответил Эльрик, чуть улыбнувшись.

Они шагали по этому печальному и мрачному миру, пока, наконец, не дошли до болота. Черные, острые, как гвозди, растения поднимались с его поверхности. В тумане виднелся и огромный черный предмет, который мог быть только тем самым монументом, о котором говорил Ниун.

— Памятник, — Ракир остановился. — Он стоит в болоте, и к нему не ведет ни одной тропинки. Вот так загадка, а, друг Эльрик?

Эльрик осторожно ступил на самый край хлюпающей грязи. Он почувствовал, что ногу охватил холод, и она начинает тонуть. Он выдернул ногу с немалым трудом.

— Тропинка должна быть, — сказал Ракир. — Иначе как прошел твой брат?

Эльрик оглянулся и пожал плечами.

— Кто знает? Он может путешествовать в компании с демонами, для которых болото — не препятствие. Внезапно Эльрик понял, что сидит на сыром камне. Запах, идущий от болота, лишал его сил. Он чувствовал слабость. Действие снадобий, которые он принял перед тем, как пройти через Врата Теней, кончалось.

Ракир встал рядом с ним. Он улыбнулся мужественно и немного сочувственно.

— Так что ж, сэр Волшебник, разве ты не можешь позвать кого-нибудь?

— Я ничего не знаю о вызывании мелких демонов. У Иркана были книги, рукописи, заклинания, с помощью которых он общался с миром демонов. Придется нам поискать самую обычную тропинку, если мы хотим попасть в туннель, Ракир.

Ракир вытащил из кармана красный платок и вытер лоб, потом протянул руку, помог Эльрику встать и пошел по самому краю болота. Прошло не так уж мало времени, прежде чем им удалось отыскать дорожку из черного мрамора.

— Я подозреваю, это ложный путь, уловка, чтобы завести нас в болото навсегда, — сказал Ракир, когда они стояли и смотрели на скользкий мрамор. — Но что нам терять?

— Пойдем, — Эльрик осторожно двинулся вперед. В руке он держал связку горящего тростника. Этот факел освещал путь неприятным желтым светом и сильно дымил, но это было лучше, чем ничего.

Ракир пробовал ногой каждую плиту. Он не выпускал свой лук и насвистывал какую-то сложную мелодию. Его соотечественник сразу узнал бы в ней «Песню Сына Героя Высшего Ада, Который Собирается Пожертвовать Своей Жизнью», популярную в Пуме, особенно среди Воинов-Священников.

Эльрика этот свист раздражал и отвлекал, но он ничего не говорил, потому что все силы тратил на то, чтобы удержать равновесие на скользкой поверхности, которая к тому же слегка качалась, как настоящая болотная гать.

Они прошли полпути к памятнику, когда стали различать его форму — огромный орел с добычей, сделанный из того же черного мрамора, что и дорожка. Эльрику монумент напомнил гробницу. Не был ли похоронен здесь какой-нибудь древний герой? Или монумент построен для Черных Мечей, которые похоронены под ним, чтобы никогда больше не могли они попасть в мир, чтобы никогда больше не забирали души людей?

Мраморный путь качнулся сильнее. Эльрик попытался выпрямиться, но поскользнулся. Его факел заметался из стороны в сторону. Эльрик оступился, потерял равновесие и полетел в болото. Тут же его ноги увязли по колено. Он начал тонуть, но каким-то чудом не выпустил факела, и при этом жалком свете увидел наклонившегося к нему Ракира.

— Эльрик?

— Я здесь, Ракир.

— Ты тонешь?

— Да, болото затягивает меня.

— Ты можешь лечь плашмя?

— Я могу, но ноги схвачены прочно. — Эльрик увяз уже по грудь, грязная жижа сдавила его со всех сторон.

Внезапно что-то, взвизгнув, промчалось перед ним. Эльрик с трудом подавил страх, который накатил на него.

— Боюсь, здесь мое путешествие окончено, друг Ракир.

— Что? С какой стати мне лишаться возможности убраться из этого мира? Ты, наверно, считаешь меня совсем уж бескорыстным, друг Эльрик. Ну-ка...

Ракир лег на живот и протянул руку Эльрику. Теперь они оба были в вонючей слизи и оба дрожали от холода.

Ракир все тянулся и тянулся, а Эльрик наклонялся вперед, как только мог, чтобы достать протянутую руку. Но с каждой секундой его тело все глубже погружалось в топь. Тогда Ракир снял лук и протянул его вперед.

— Хватайся, Эльрик. Дотянешься? Напрягая каждый мускул.

Эльрик с трудом ухватился за древко.

— А сейчас... ах!

Ракир слишком далеко потянулся вперед, его ноги тоже заскользили, дорожка качнулась еще сильнее. Он откинул одну руку назад, ухватившись за край мраморных плит с противоположной стороны, и напрягся, подтягивая к себе крепко зажатый лук.

— Давай, Эльрик! Помогай! — Эльрик почувствовал, что с хлюпаньем и чавканьем жижа начинает отпускать его. Полотно дорожки качалось, как сумасшедшее, орлиное лицо Ракира было от напряжения таким же бледным, как у Эльрика...

А затем Эльрик, весь в слизи, добрался до мраморных плит и выполз на них, так и не выпустив из рук горящего факела. Он лежал, хватая ртом воздух. Ракир тоже тяжело дышал, но он засмеялся.

— Что за рыбку я поймал! Могу спорить, что такой большой в этом болоте еще никому не доводилось ловить.

— Я благодарю тебя, Ракир, Красный Лучник. Я благодарю тебя, Воин-Священник из Пума. Я обязан тебе жизнью, — сказал Эльрик. И клянусь, удачлив ли я буду в своем деле или нет, я использую все свое могущество, чтобы провести тебя через Врата Теней в тот мир, которого мы оба пришли.

— Ты мужчина, Эльрик из Мельнибона, — спокойно ответил Ракир. — Поэтому я спас тебя. Слишком мало настоящих мужчин в любом из миров, — он пожал плечами и усмехнулся. — А сейчас я предлагаю продолжить наш путь на четвереньках. Может, это и не солидно, но, по крайней мере, безопаснее. К тому же ползти нам осталось совсем немного.

Эльрик кивнул. Прошло совсем немного времени, и они доползли до небольшого, покрытого мхом островка, на котором стоял Памятник Орла. Он был огромный, тяжелый и возвышался над ними, как сгустившаяся тьма небес. У его фундамента они увидели низенькую дверь, и она была открыта.

— Ловушка? — задумчиво спросил Ракир.

— Или Иркан считает, что мы погибли в Амироне?

Эльрик сорвал пук травы и, как мог, попытался оттереть себя от слизи.

— Хватит гадать. Пошли.

Сначала они оказались в небольшой комнатке. Эльрик поднял повыше свой факел и при его слабом свете увидел еще одну дверь.

Больше они ничего не заметили — лишь черные мраморные стены, и полная тишина.

Ни один из них не произнес ни слова. За второй дверью обнаружились ступеньки. Эльрик пошел вперед, спускаясь в полную темноту, пока ступеньки не кончились, и он увидел вход в узкий туннель. Стены здесь были настолько неправильной и причудливой формы, что скорее туннель сделала природа, чем человеческие руки.

Капли воды регулярно падали на пол, вызывая громкое эхо впереди.

Эльрик услышал, как Ракир откашлялся.

— Вне всякого сомнения, это тот самый туннель. И, естественно, он идет под болотом, — сказал Ракир.

Эльрик почувствовал, что Ракиру так же не хочется входить в этот туннель, как и ему самому. Он стоял, высоко подняв факел, прислушиваясь к каплям, падающим на пол, пытаясь понять, нет ли где-нибудь других звуков.

А затем он пересилил себя и заставил шагнуть вперед. Внезапно туннель наполнился ревом, который мог быть иллюзией или каким-нибудь странным эхом. Позади он слышал шаги Ракира. Он вытащил из ножен меч Оубека, и так же внезапно рев стих. Теперь Эльрик слышал собственное хриплое дыхание, которое заглушало мно жество других самых разнообразных звуков.

В туннеле было тепло. Пол слегка пружинил под ногами, соленый запах был таким же сильным, как наверху. Но теперь стены туннеля были гладкими, и по ним прошла мелкая дрожь. Ракир вскрикнул, когда тоже понял природу этого тоннеля.

— Он как живая плоть, — прошептал Воин-Священник из Пума. — Как живая плоть!

Эльрик не ответил. Все его внимание было сконцентрировано на том, чтобы идти вперед. Ужас волнами захлестывал его, он дрожал.

Он был мокрым от пота, и ноги едва держали его. Руки настолько ослабли, что еле удерживали меч, чтобы он не упал на пол. И что-то шевельнулось в его памяти, что-то такое, к чему он боялся даже прислушаться. Был ли он здесь раньше? Его тошнило, но он с тем же упорством шел вперед. Мягкое ритмичное жужжание становилось все громче. И тогда они увидели, что находятся в тупике. Но в середине стены, которой кончался туннель, было небольшое, почти круглое отверстие. Ракир прошептал:

— Туннель кончился, а выхода нет.

Пульсировало выходное отверстие.

— Пульсирующая Пещера, — прошептал Эльрик.

— Но отверстие в этой стене слишком мало, чтобы человек мог в него пролезть, Эльрик, — сказал Ракир.

— Нет... — Эльрик сунул меч в ножны и протянул факел Ракиру, а затем, прежде чем Воин-Священник смог остановить его, бросился головой вперед. И отверстие расступилось, расширилось, а потом опять сжалось до прежних размеров. Ракир остался с другой стороны.

Эльрик поднялся на ноги. Слабый розовый свет исходил от стен, а впереди виднелось второе отверстие, чуть больше первого.

Воздух и здесь был теплым, очень тяжелым для дыхания и соленым.

Эльрик почти задыхался в нем. В голове у него гудело, тело ломило от усталости, он едва мог действовать и соображать, но пошел дальше. Оттолкнувшись негнущимися ногами, он хотел уже броситься в следующее отверстие, но его остановил крик:

— Эльрик! — Позади него стоял Ракир, бледный и потный.

Эльрик облизнул сухие губы и с трудом выдавил:

— Ракир. Тебе не следовало идти за мной.

— Я ведь сказал, что помогу.

— Да. Но...

— Значит, помогу.

У Эльрика не было сил, чтобы спорить, он просто кивнул, раздвинул руками мягкие стенки второго отверстия и увидел, что оно вело в пещеру, круглые стены которой дрожали и пульсировали гораздо сильнее. А в самом центре пещеры, в воздухе, ничем не поддерживаемые, висели два черных меча. Два совершенно одинаковых, огромных, красивых и черных, как сажа, меча. А внизу, под ними, пожирая их глазами, с хищным выражением стоял принц Иркан из Мельни бона. Он протягивал к ним руки и беззвучно шевелил губами. И сам Эльрик способен был сказать лишь одно слово, когда пробрался сквозь отверстие и выпрямился, качаясь на дрожащем полу. Он сказал:

— Нет!

Иркан повернулся к нему, его черты исказил ужас. Увидев Эльрика, он зарычал, с его губ тоже сорвалось одно лишь слово, в которое он вложил всю свою ненависть:

— Нет!

С большим усилием вытащил Эльрик из ножен меч Оубе-ка. Но он казался ему слишком тяжелым, тянул руку вниз, он не смог даже поднять его, так что острие не отрывалось от пола. Эльрик тяжело дышал, стараясь набрать в грудь как можно больше этого тяжелого, душного воздуха. Зрение его начало туманиться, Иркан становился неясной тенью. Только два черных меча висели холодно и спокойно в центре круглой пещеры. Эльрик почувствовал, как сзади него появился Ракир.

— Иркан, — сказал Эльрик после долгого молчания. — Эти мечи — мои.

Иркан улыбнулся и потянулся к мечам. Какой-то странный, стонущий звук прозвучал в пещере. От каждого клинка исходило слабое черное сияние. Эльрик увидел выкованные на них руны и почувствовал страх.

Ракир натянул тетиву до плеча, прицелившись в принца Иркана.

— Если он должен умереть, Эльрик, только скажи мне.

— Убей его, — сказал Эльрик.

И Ракир спустил тетеву. Но стрела полетела очень медленно, а затем просто повисла между лучником и принцем. Иркан повернулся, на губах его играла злобная усмешка.

— Оружие смертных здесь бесполезно.

— Должно быть, он прав, — Эльрик обратился к Ракиру. — И твоя жизнь здесь в опасности. Ступай назад.

— Нет, я останусь и помогу тебе.

— Ты ничем не можешь помочь. Ты только помешаешь, если останешься. Иди!

С большой неохотой Красный Лучник закинул лук за спину и ушел.

— А сейчас, Иркан, мы сами должны решить этот спор. Ты и я.

И тогда Меч Печали и Буреносец слетели с того места, на котором провисели так долго. Буреносец сам влетел в правую руку Эльрика, Меч Печали — в правую руку Иркана.

Два человека стояли на противоположных концах Пульсирующей Пещеры и с удивлением смотрели друг на друга и на мечи, которые держали в руках. Мечи пели. Голоса были слабыми, но их ясно можно было слышать. Эльрик с легкостью поднял огромный меч, поворачивая его то так, то этак, восхищаясь его неземной красотой.

— Буреносец, — сказал он. Внезапно у него возникло такое ощущение, что он родился заново, и этот рунный меч родился вместе с ним. Как будто они никогда не расставались.

— Буреносец!

Меч нежно застонал и еще тверже устроился в его руке.

— Буреносец! — вскричал Эльрик и бросился на Иркана.

— Буреносец!

И тут он опять почувствовал страх, великий страх — он был полон им до краев. В то же время страх вызвал в нем странное чувство удовольствия, сладкую жажду, необходимость биться с братом и убить его, вонзить меч в сердце Иркана. Отомстить. Пролить кровь. Послать его душу в ад.

И сейчас же, перекрывая голоса мечей и ровный гул пещеры, прозвучал громкий крик Иркана:

— Меч Печали!

Меч Печали поднялся вверх, чтобы отразить удар Буреносца, и сразу сделал выпад против Эльрика. Император отскочил и ударил Буреносцем сбоку. Иркан сумел блокировать его, но ему пришлось отступить. Следующий выпад Буреносца заставил его снова отойти на шаг.

И следующий, и еще один! Если Эльрик и Иркан были фехтовальщиками примерно равного класса, то и мечи были одинаковыми. И каждый из них имел собственную волю, хоть и служил человеку. Звяканье металла о металл переросло в дикую звонкую песню, которую пели мечи, радостную песню, как будто они были счастливы, что могут биться, как встарь, хотя бы один против другого.

Эльрик почти не видел своего двоюродного брата, лишь иногда мелькало сквозь завесу стали его темное дикое лицо. Внимание Эльрика поглотили два черных меча, потому что, казалось, они бились сами, и ставкой была жизнь одного из бойцов, а возможно, и обоих.

Соперничество Эльрика с Ирканом было пустым звуком по сравнению с соперничеством мечей, которые искрились от удовольствия, сравнивая, кто из них сильнее. Это наблюдение заставило Эльрика обдумать свою ненависть к Иркану. Да, он убьет Иркана, но не по воле меча, пусть даже не менее могущественной, а по собственному желанию. Нельзя целиком отдаваться во власть черным мечам.

Острие Меча Печали мелькнуло у его глаз, и Буреносец поднялся, чтобы отразить удар. Он чуть не опоздал, потому что Эльрик всей своей волей боролся с волей своего меча. Буреносец метнулся к горлу Иркана, которое осталось открытым на долю мгновения. Возможно, мечу даже удался бы этот удар, но Эльрик оттащил его, пощадив брата. Буреносец почти взвыл от негодования, как собака, которой не дали укусить грабителя.

Эльрик заговорил сквозь сжатые зубы:

— Я не буду твоей марионеткой, рунный меч. Если нам суждено быть вместе, если мы связаны одной судьбой, мы должны уже сейчас научиться понимать друг друга.

Меч некоторое время колебался, потом перестал биться, его захват в руке Эльрика ослабел. Тут же ему пришлось защищаться против молниеносной атаки Меча Печали, который, в свою очередь, мгновенно почувствовал свое преимущество.

И тогда Эльрик ощутил, как поток свежей энергии вливается через его правую руку, расходясь по всему телу. Да, вот что мог делать этот меч. С ним он не нуждался ни в каких травах и снадобьях, с ним он никогда больше не будет слабым. Теперь он может путешествовать один, никого и ничего не боясь. Казалось, меч сам подсказал ему эти мысли.

А что нужно мечу взамен? Почти сразу же он это узнал. Меч передал ему это без всяких слов. Буреносцу нужны битвы, сражения, потому что в этом был смысл его существования. И Буреносец должен убивать, потому что в этом черпал энергию — в жизнях и душах людей.

Эльрик заколебался, и в тот же миг Иркан закричал и кинулся на него, так что удар Меча Печали пришелся по шлему, и Эльрик был отброшен назад. Он упал, увидев, что Иркан поднимает обеими руками меч, чтобы разрубить его доспехи.

Эльрика охватило отчаяние, что душа его будет выпита Мечом Печали, а сила его перейдет к принцу Иркану. Он резко, как только мог, откатился в сторону и поднялся на одно колено. Потом поднял Буреносца, держась одной рукой в перчатке за ее лезвие, другой — за рукоять, чтобы отразить мощный удар, который готовил принц Иркан.

От этого удара два черных меча застонали, и черное сияние полилось с них, как кровь льется из человека, пронзенного стрелами. Эльрик, все еще стоя на колене, был оттеснен каким-то непонятным ему образом от этого черного сияния. Задыхаясь, он огляделся по сторонам, потому что принц непонятным образом исчез.

И тогда Эльрик понял, что Буреносец опять говорит с ним.

Если он не хочет умереть от Меча Печали, он должен принять его условие. Эльрик твердо сказал:

— Я не убью его, чтобы доставить тебе удовольствие!

Сквозь черное сияние вновь появился Иркан.

Он кричал, стонал и размахивал своим рунным мечом. И вновь Буре носец сам бросился в бой, и вновь Эльрику едва удалось удержать его. И все-таки Иркан получил рану. Буреносец нетерпеливо задрожал в руке Эльрика.

— Ты не будешь моим господином, — твердо сказал он. Лишьтогда Буреносец понял и стал спокойнее, покорившись неизбежному.

Эльрик рассмеялся при мысли о том, что сейчас он покорил рунный меч, и начиная с этого момента будет его господином, а меч будет делать только то, что он прикажет.

— А сейчас мы разоружим Иркана, не убив его, — Эльрик поднялся на ноги. Буреносец взвился вверх с такой быстротой, на которую не способна даже тонкая боевая рапира. Он сделало финт, парировал встречный удари пошел в атаку. Иркан, который уже не ухмылялся в предвкушении победы, попятился, лицо его исказила ненависть. Теперь Буреносец подчинялся приказам Эльрика. Он делал те движения, которые хотел Эльрик, лишь чуть-чуть убыстряя их. Иркан и Меч Печали были не довольны таким поворотом событий. Меч Печали зазвенел, удивляясь поведению своего брата. Эльрик ударил Иркана по руке с мечом, рассек одежду, кожу, мышцы, затронул кость. Кровь потекла потоком, покрывая рукоять рунного меча. Он сразу стал очень скользким, Иркан едва удерживал его. Тогда он взял его двумя руками, но даже так был не в состоянии крепко удерживать оружие.

Эльрик тоже взял Буреносца двумя руками. Неземная, нечеловеческая сила вливалась в него. Мощнейшим ударом опустился меч на брата у самой рукояти. Рунный меч вылетел из рук Иркана. Эльрик улыбнулся. Он победил волю своего меча, а потом и его брата. Меч Печали упал у стены и остался лежать неподвижно. Внезапно стон вырвался у пораженного меча, высокий, звенящий крик наполнил

Пульсирующую Пещеру. Темнота стала обволакивать блеск розового света, который струился со стен, пока не покрыла все.

Когда свет загорелся вновь, Эльрик увидел у своих ног ножны.

Они были черными, как и сам меч. Потом Эльрик увидел Иркана.

Принц стоял на коленях, и глаза его искали Меч Печали, с испугом останавливаясь на Эльрике. Он понимал, что сейчас будет убит.

Безнадежным голосом Иркан сказал:

— Меч Печали? — зная, что сейчас должен умереть.

— Твоего меча здесь нет, — спокойно сказал Эльрик. Тогда Иркан бросился к выходу из пещеры. Но выход сжался до размеров монеты. Иркан заплакал. Буреносец задрожал, им овладела жажда, он хотел выпить душу Иркана.

— Можешь убить меня, Эльрик, — быстро заговорил Иркан, — но только не этим рунным мечом. Я сделаю все, что ты пожелаешь.Я согласен принять любые пытки, но только не это.

— Мы с тобой жертвы игры, в которую играют боги, демоны и живые мечи. Они хотят, чтобы один из нас был мертв. Я подозреваю, они хотят, чтобы сейчас умер ты, а не я. И именно по этой причине я не убью тебя здесь, — он поднял ножны, вложил в них Буреносца, и в то же мгновение меч успокоился.

Эльрик снял свои старые ножны, оглянулся в поисках меча Оу бека, но его тоже нигде не было видно. Он положил левую руку на рукоять Буреносца и не без жалости посмотрел на человека, который был его братом.

— Ты жалок, Иркан, но разве в этом твоя вина? — Иркан изумленно посмотрел на него. — Я думаю, если бы твои желания исполнялись, ты не был бы так жалок, брат.

Иркан поднялся с колен. В его глазах появился проблеск надежды. Эльрик улыбнулся и глубоко вздохнул.

— Ты должен разбудить Каймориль из ее волшебного забытья.

— Ты победил, Эльрик, — сказал Иркан. — Я разбужу ее. Я попытаюсь...

— Ты что, не можешь снять собственное заклинание?

— Мы не можем уйти из Пульсирующей Пещеры. Время кончилось...

— Что ты хочешь сказать?

— Я не думал, что ты последуешь за мной. А затем решил, что смогу легко убить тебя. А сейчас время кончилось. Долго держать вход открытым трудно. Он впустит любого, кто хочет проникнуть в Пульсирующую Пещеру, но не выпустит ни одного после того, как сила заклинания иссякнет. Я бы многое дал, чтобы узнать это заклинание.

— Ты и так уже много что дал, только не известно, за что, Эльрик подошел к выходу и посмотрел в него. Ракир ждал с другой стороны.

— Ракир, похоже, мы с братом попали в ловушку. Выход не желает выпустить нас, — Эльрик потрогал влажный, теплый материал стены. Она не поддалась ни на миллиметр. — Ты можешь вползти к нам или попытаться уйти.

— Не такая уж хорошая судьба ждет меня, если я уйду. А что предпримите вы?

— Я попробую вызвать моего покровителя.

— Повелителя Хаоса? — Ракир скорчил кислую мину.

— Вот именно. Я говорю об Ариохе.

— Ариох, вот как? Не думаю, что он придет в восторг при виде ренегата из Пумы.

— Так что ты выбираешь? — Ракир шагнул вперед. Эльрик отступил. В отверстие пролезла голова Ракира, потом плечи, потом все остальное. Отверстие опять мгновенно закрылось. Ракир встал на ноги и отстегнул лук, поглаживая перевязь, на которой тот висел.

— Я с самого начала согласился разделить твою судьбу, поставил на карту все, чтобы только удрать из этого измерения. — Увидев Иркана, он с изумлением посмотрел на Эльрика. — Твой брат все еще жив?

— Да.

— Вот это да, вот это милосердие!

— Возможно, это простое упрямство. Я не желаю убивать его потому, что какие-то силы используют нас, как пешек. Повелители Высших Измерений еще не полностью завладели мною, да этого никогда и не произойдет,если у меня останется хоть немного сил, чтобы противостоять им.

— Я не разделяю твоих взглядов, — ухмыльнулся Ракир, — Я вижу на твоем поясе один из черных мечей. Разве он не может пробить нам дорогу?

— Нет, — сказал Иркан, сидя у стены. — Ничто не может разрушить эту субстанцию.

— Я верю тебе на слово, — ответил Эльрик, — потому что не собираюсь часто вытаскивать этот меч из ножен. Сначала я должен научиться контролировать его.

— Значит, необходимо вызвать Ариоха, — вздохнул Ракир.

— Если получится, — ответил Эльрик.

— Очевидно, он тут же уничтожит меня, — Ракир с надеждой глядел на Эльрика, желая услышать опровержение. Эльрик вздохнул.

— Может, мне удастся заключить с ним договор. К тому же это многое прояснит и для меня, так что стоит попытаться, — с этими словами он отвернулся от Ракира и Иркана. Он успокоился, потом послал мысль через огромные пространства, через сложнейшие лабиринты измерений, воззвав:

— Ариох! Помоги мне! — Что-то зашевелилось в тех измерениях, куда проник его зов. — Ариох! — Он понял, что его слышат. — Ариох! — Ариох услышал. Эльрик знал, что Ариох услышал его.

Ракир закричал, закричал даже Иркан.

Эльрик повернулся и увидел, что у стены появилось нечто неописуемо мерзкое и отвратительное. Оно было черным, дурно пахло и шевелилось. Форма его была абсолютно чужой. Это и был Ариох? Как же так? Ариох был прекрасен.

Но, возможно, подумал Эльрик, это и есть его истинная форма? В этом измерении, в этой странной пещере Ариох не мог обмануть тех, кто смотрел на него. Но затем жуткое существо исчезло, и прекрасный юноша с древними глазами уже смотрел на трех смертных.

— Ты честно заслужил этот меч, Эльрик, — Ариох не обращал внимания на остальных. — Я поздравляю тебя. Но ты пощадил брата.

— Почему?

— Причин много. Но для простоты скажу, что он должен остаться в живых, чтобы разбудить Кайморйль,

По лицу Ариоха скользнула усмешка, и Эльрик понял, что избежал расставленной ему ловушки. Если бы он убил Иркана, Каймориль никогда не проснулась бы.

— А что здесь делает этот маленький предатель? — Ариох холодно посмотрел на Ракира, который старался, как только мог, вернуть ему этот взгляд.

— Он — мой друг. Я заключил с ним договор: если он поможет мне найти Черный Меч, я заберу его обратно на Землю.

— Это невозможно. Ракир находится здесь в изгнании. Такова кара.

— Он вернется со мной, — сказал Эльрик, отстегивая ножны и вытягивая меч перед собой. — Или я не возьму с собой меч. Если и это не поможет, мы останемся здесь навсегда, все трое.

— Это неразумно, Эльрик. Подумай о своих обязанностях.

— Я все обдумал. Таково мое решение. — На лице Ариоха появился отблеск волнения или гнева. — Ты должен взять меч. Такова твоя судьба. — Я так и понял. Этот меч могу носить только я один. Ты не можешь владеть им, Ариох, иначе давно забрал бы его. Только я или другой смертный вроде меня могут вынести его из Пульсирующей Пещеры.

Разве это не так?

— Ты умен, Эльрик из Мельнибона, — Ариох говорил с ироническим восхищением. — И ты вполне подходишь для службы Хаосу. Хорошо, предатель может идти с тобой. Но я хочу предупредить его, чтобы он был осторожен в словах и поступках. Повелители Хаоса обычно не прощают...

Ракир ответил хриплым от волнения голосом:

— Я это знаю, милорд Ариох. — Ариох не обратил на лучника ровно никакого внимания, будто бы его и не существовало.

— Этот человек из Пума, в конце концов, не так уж и важен. Невелика птица. И если ты хочешь пощадить жизнь Иркана, то быть по сему. Это мало что меняет. Много всяких неожиданностей и непредвиденных событий может вместить чья-то судьба, но результат не изменится и цель будет достигнута.

— Вот и прекрасно, — сказал Эльрик. — Выведи нас отсюда.

— Куда?

— Как это куда? Конечно, в Мельнибон, если тебе не трудно.

С улыбкой, почти нежной, поглядел Ариох сверху вниз на Эльрика.

— Ты, действительно, самый забавный из всех моих рабов.

Внезапно все закружилось, послышался звук, напоминающий рев моря. На людей накатила отвратительная тошнота, как бывает при сильной качке. И они оказались ...в тронном зале Имрира. Зал был пуст, только в одном его углу клубилось, исчезая, облако черного дыма.

Ракир пересек зал и осторожно сел на первую ступень лестницы, ведущей к Рубиновому Трону. Иркан и Эльрик стояли на месте, глядя в глаза друг другу. Затем Эльрик рассмеялся, хлопнув себя по бедру, по ножнам своего меча.

— А сейчас, брат, ты должен выполнить свое обещание. Затем у меня есть к тебе одно предложение.

— Совсем, как на базаре, — заметил Ракир, тщательно исследуя, не помялось ли красное перо на его красной шляпе. — Сплошная торговля!

Иркан отошел от постели сестры. Он выглядел измученным, когда заговорил, стало ясно, что и дух его тоже изможден.

— Сделано, — сказал он, потом повернулся и посмотрел в окно на башни Имрира, на гавань, где стояли золотые барки рядом с кораблем, который король Страаша одолжил Эльрику. — Она проснется через минуту, — рассеянно добавил Иркан.

Дайвим Твар и Ракир вопросительно посмотрели на Эльрика, который стоял на коленях перед постелью Каймориль. Ее лицо приобретало все более умиротворенное выражение. На какое-то ужасное мгновение Эльрик заподозрил, что принц Иркан обманул его и убил Каймориль. Но внезапно ее веки дрогнули, глаза открылись. Она увидела Эльрика и улыбнулась.

— Эльрик! Сбылись мои сны! Ты в безопасности?

— В полной, Каймориль. Так же, как и ты.

— Иркан?

— Это он разбудил тебя.

— Но ты поклялся убить его.

— Я также попал под влияние волшебства, как и ты. Мои мысли спутались. Они и сейчас еще не пришли в норму. Но Иркан теперь переменился. Я победил его. Он не сомневается больше в моем могу ществе. И уже не жаждет власти.

— Ты милосерден, Эльрик, — она откинула со своего лица волосы цвета воронова крыла.

Эльрик обменялся взглядом с Ракиром.

— Может, мной движет не милосердие. Может, это чувство следует называть чувством дружбы. Дружбы с Ирканом.

— Дружбы? Неужели ты можешь...

— Оба мы смертные, оба оказались жертвами той игры, в которую играют Повелители Высших Измерений. Я не хочу ненавидеть таких, как я сам, вот почему я простил Иркана.

— Это и называется милосердием, — ответила Каймориль.

Иркан вдруг зашатался и слабым голосом попросил разрешения удалиться.

Эльрику показалось, что он заметил странное выражение в глазах своего двоюродного брата. Но, может, это было всего лишь отчаяние из-за того, что ему приходится переносить такие оскорбления. Он кивнул. Иркан вышел, мягко закрыв за собой дверь.

Дайвим Твар предупредил:

— Не доверяй Иркану ни в чем, Эльрик. Он опять предаст тебя.

Повелитель Драконьих Пещер был встревожен.

— Нет, — сказал Эльрик. — Он не боится меня, но боится меча, который я ношу на поясе.

— Тебе тоже следует бояться этого меча.

— Нет. Я — повелитель этого меча. — Дайвим Твар хотел было что-то ответить, но лишь печально покачал головой, поклонился и вместе с Ракиром вышел из комнаты, оставив Эльрика и Каймориль вдвоем.

Каймориль обняла Эльрика и прижала к себе. Они поцеловались и заплакали.

Всю неделю в Мельнибоне был праздник. Почти все корабли, солдаты и драконы вернулись домой, и Эльрик тоже вернулся, доказав свое право на правление государством, так что все странности его характера — самым странным было то, что он пощадил Иркана, — принимались подданными, как должное.

В Тронном Зале состоялся бал, самый прекрасный из тех, которые только помнили придворные. Эльрик танцевал с Каймориль, принимая самое живое участие во всех развлечениях. Лишь Иркан не танцевал, оставаясь в темном углу под галереей, на которой пели рабы. Ракир танцевал с несколькими мельнибонийскими дамами и о чем-то перешептывался с ними, причем дамы принимали его благосклонно, потому что он был героем Мельнибона. Дайвим Твар тоже танцевал, хотя глаза его немного мрачнели, когда он видел принца Иркана. А после роскошного пира Эльрик заговорил с Кайморйль.

— Будешь ли ты моей императрицей, Кайморйль?

— Ты ведь знаешь много лет, что я выйду за тебя замуж, разве не так?

— Значит, ты согласна стать моей женой?

— Да, — Она засмеялась, решив, что он шутит.

— Но не императрицей? По крайней мере, на год?

— Что ты хочешь сказать, милорд?

— Я должен уехать из Мельнибона на год, Каймориль. То, что я узнал за последние несколько месяцев, заставляет меня отправиться в Молодые Королевства. Нужно посмотреть, как другие нации и государства ведут свои дела. Потому что и Мельнибон должен измениться, если мы хотим, чтобы наше государство выжило. Оно должностать силой в этом мире, но доброй силой, ведь мы все еще обладаем большим могуществом.

— Доброй силой? — она была удивлена, и в ее голосе слышались тревожные нотки. — Мельнибон никогда не выступал ни за добро, ни за зло, он заботился лишь о своем процветании и удовольствиях.

— Я позабочусь, чтобы все переменилось.

— Ты хочешь все изменить?

— Пока я хочу просто путешествовать по миру и только потом решу, есть ли в этом необходимость. Повелители Высших Измерений слишком сильны в этом мире. Хотя они и предоставили мне в последнее время помощь и покровительство, я боюсь их. Я предпочел бы, если это возможно, чтобы люди сами разобрались в своих проблемах.

— И ты уедешь? — в глазах ее стояли слезы. — Когда?

— Завтра, вместе с Ракиром. Мы сядем на корабль короля Страаши и отправимся на Остров Пурпурных Городов, где у Ракира есть друзья. Ты поедешь с нами?

— Я не могу представить... я не могу... ох, Эльрик, зачем отравлять счастье, которое у нас с тобой сейчас есть?

— Потому что я чувствую, как оно непрочно, пока мы не узнаем, что представляем собой на самом деле.

— Тогда ты можешь узнать это, но один. Потому что я не хочу снова путешествовать.

— Ты не поедешь со мной?

— Это невозможно. Я... я мельнибонийка, — она вздохнула. Я люблю тебя, Эльрик.

Эльрик был печален, но знал, что принял правильное решение.

Если он не уедет, то очень скоро станет беспокойным и, может быть, будет смотреть на Каймориль, как на своего врага, поймавшего его в ловушку.

— Тогда ты будешь править, как императрица, пока я не вернусь.

— Нет, Эльрик, я не возьму такую ответственность.

— Тогда кто? Дайвим Твар?

— Я знаю его. Он тоже не захочет иметь столько власти. Магум Колим больше подойдет.

— Нет.

— Тогда ты должен остаться, Эльрик.

Но взгляд Эльрика уже обегал толпу придворных, собравшихся внизу. Этот взгляд остановился на одинокой фигуре, сидящей под галерей, на которой пели рабы. И Эльрик произнес, улыбнувшись:

— Тогда правителем должен быть Иркан.

Каймориль в ужасе вскочила.

— Нет, Эльрик! Он отнимет у тебя власть!

— Не думаю. К тому же это будет только справедливо — он единственный, кто хотел быть императором. Сейчас ему представится возможность править в течение года. Если он будет править хорошо, я подумаю, не отказаться ли мне от трона в его пользу. Если плохо, это докажет раз и навсегда, что он зря стремился к этой цели.

— Эльрик, я люблю тебя, но ты поступаешь глупо, даже преступно, доверяясь Иркану еще раз.

— Нет, — просто ответил он. — Я не глупец. Я всего-навсего липп» Эльрик. Я ничего не могу с этим поделать, Каймориль.

— Я люблю Эльрика! Но Эльрик обречен! Все мы обречены, если ты не останешься!

— Не могу. Во имя моей любви к тебе, не могу. —

Она встала и заплакала, не зная, что ей делать.

— А я — Каймориль. Ты погубишь нас обоих. Ты погубишь нас всех, Эльрик.

— Нет. Я создам нечто лучшее, чем старый Мельнибон. Когда я вернусь, мы поженимся и будем жить долго и счастливо, Каймориль.

В этих словах Эльрик солгал дважды. Первый раз солгал о принце Иркане. Второй раз, давая обещание Каймориль. И эти две неправды предопределили судьбу Эльрика, потому что только в самом важном в нашей жизни мы лжем убедительно.

Эпилог

Был такой порт под названием Меньи, один из самых дружелюбных и веселых среди Пурпурных Городов. Как и все остальные города на этом острове, он был построен из пурпурного камня, поэтому города и получили такое название. Дома покрывали красные крыши, а в гавани стояли корабли с цветными парусами. Когда Эльрик и Ракир ранним утром сошли на берег, несколько матросов возвращались на свои корабли.

Прекрасный корабль короля Страаши не зашел в гавань. Чтобы добраться до города, они воспользовались шлюпкой. На причале они обернулись и долго любовались своим кораблем. Они приплыли на нем вдвоем, без команды, и в море корабль вел себя превосходно.

— Итак, я должен искать покой и мифический Танелорн, — сказал Ракир, издеваясь над самим собой. Он потянулся и зевнул, кол чан со стрелами качнулся за его плечом.

Эльрик был одет в простые одежды, как мог бы одеться любой искатель счастья в Молодых Королевствах. Он был спокоен и улыбался солнцу. Самым прекрасным из всего был его рунный черный меч. С тех пор как он пристегнул его ножны к своему поясу, он совсем не нуждался в лекарственных снадобьях.

— А я должен искать знания в этих землях, — сказал Эльрик. — Я должен принести эти знания в Мельнибон, когда минет год. Как я хотел бы, чтобы Каймориль была здесь, со мной, но я понимаю, почему она не захотела путешествовать.

— А когда пройдет год, ты вернешься? — спросил Ракир.

— Она притягивает меня назад! — Эльрик рассмеялся.

Единственное, чего я боюсь, что отступлю и вернусь прежде, чем исполнится мое желание.

— Я бы хотел пойти с тобой, — сказал Ракир, — потому что путешествовал по всем землям и могу быть таким же хорошим проводником, как и в измерениях между мирами. Но я поклялся найти Танелори, хотя и не знаю, существует ли он на самом деле.

— Я надеюсь, ты его найдешь, Воин-Священник из Пума.

— Я больше никогда им не буду, — глаза Ракира расширились от изумления.

— Посмотри скорее — твой корабль!

Эльрик обернулся и увидел, как корабль, который когда-то назывался

Кораблем-Через-Море-И-Сушу, тонул. Король Страаша забирал его обратно.

— По крайней мере, духи стихий — мои друзья, — сказал Эльрик. — Но я боюсь, что их могущество ослабевает вместе с ослаблением могущества Мельнибона. Несмотря на то, что всех нас, жителей Острова Драконов, люди Молодых Королевств считают злыми, у нас очень много общего с характерами Воздуха, Земли, Огня и Воды.

Глядя, как мачты корабля исчезают под водой, Ракир сказал:

— Завидую, что у тебя есть такие друзья, Эльрик. Ты можешь доверять им.

— Да.

Ракир посмотрел на рунный меч, висевший на боку Эльрика.

— Но ты поступишь мудро, если больше никому и ничему не будешь доверять.

Эльрик рассмеялся.

— Не бойся за меня, Ракир, я сам себе хозяин — по крайней мере, на один год. И потом, я — хозяин этого меча!

Меч чуть шевельнулся, когда он твердой рукой взялся за его рукоятку, другой рукой хлопнув Ракира по спине. Он рассмеялся и тряхнул головой, так что его белые волосы раздул ветер. Он поднял свои красные глаза к небу и сказал:

— Я буду новым человеком, когда вернусь в Мельнибон.