Дмитрий Запольский: в своем послании Путин вывешивает белый флаг
Четверг, 1 Декабрь 2016 16:10
Автор: Rusmonitor
Дмитрий как Вы прокомментируете послание президента Путина?
Впечатление, конечно, крайне унылое. И реакция прессы – дежурная. Все ждали сенсаций, изменений в Конституции, каких-то “движух”, а гора родила мышонка.
Что Путин хотел этим сказать: сакраментальное «я устал и ухожу», или наоборот, что он решил остаться в Кремле надолго?
Послание никоим образом не свидетельствует о том, что Путин “решил остаться надолго”. Я бы сказал, что общий примирительный тон и водянистость всего текста скорее свидетельствуют об обратном: Кремль активно ищет способы изменить будущее. Общая идея этого послания давно сформулирована котом Леопольдом: “Ребята, а давайте жить дружно!” Вся структура документа построена на этом: не дразнить гусей. Ни слова про Крым. Америка – друг и партнер. Допинговые скандалы признаны с фигой в кармане. Про православие как системообразующую религию – ни слова. Все очень мягко и расплывчато, какие-то намеки и сигналы от коллективного Путина коллективным милоновым и залдостановым в духе одесского “Алеша, ша! Возьми полтона ниже!” Это действительно “перестройка 2.0” с ее “демократизацией и гласностью, ускорением и интенсификацией – тоже в бета-версии 2.0
То есть речь идет о капитуляции?
Ну если не о капитуляции, то явно не о войне. Как у Троцкого с немцами: ни мира, ни войны!
В целом видно, что Путин устал, стратегии развития у него нет, и он в ожидании. Скорее всего, кнопка “стенд бай”, “спящий режим” нажата под воздействием каких-то подковерных договоренностей с американским руководством. Типа, расходимся, раунд окончен, антракт. В целом Путин сейчас пытается выглядеть как “маленький Трамп”: сделаем Россию великой, займемся собой, нафиг эти ваши геополитические игрища, экономика важнее.
Это его собственное мнение, или просто в него вставили соответствующую пластинку и нажали кнопочку?
Вы задаете несколько странный вопрос. Подобные послания, как речи советских генсеков на приснопамятных съездах КПСС, всегда плод работы большого коллектива.
Я имею в виду – не читается ли в президентском послании «неуд» от системы?
Нет, “неуда” от системы я не вижу. Я вижу, что система внутренней власти в России нуждается в реформе. Путин не берет на себя ответственность за милонова-кадырова-бастрыкина. Он вообще ведет себя так, будто он лично здесь вообще ни при чем. И вы не забывайте самого главного: в России вся внешняя политика подчинена внутренней национальной идее: удержать власть. И в этом смысле Путин блестяще справился со своей задачей – централизация прошла довольно успешно с его точки зрения, а внешние телодвижения страны, у которой три процента мировой экономики, интересны только с двух позиций – наличия ядерного оружия и PR-возможностей
Главный итог “внутриполитической” части послания можно сформулировать так: условный “уралвагонзавод” больше не основная опора Кремля. Константин Райкин не хуже Залдостанова-Хирурга и вообще, успокоились бы вы ребятки, а? Проехали…
Что значит – не берет ответственность? А кто же ее возьмет в таком случае?
Никто. В том-то и самое забавное.
Я вот тут сегодня умилился заявлению Кадырова о том, что Немцов был не врагом народа, а выполнял важную государственную функцию – был оппозиционером. Вот это – главный итог. Инверсия. Шли к Одессе, вышли к Херсону. Бывает, не впервой.
И как ситуация будет разворачиваться дальше?
Я думаю, все будет развиваться по сценарию постепенного схода Путина с лидирующей роли, уменьшению влияния силовиков, смягчению риторики, попыткам восстановить экономику через относительную либерализацию. Но это будет крайне сложно.
То, есть в Кремле скорее нацелены на то, что выборы пройдут по плану – в 2018-м?
Похоже, что да. Потому что иначе сегодня были бы какие-то сигналы. А я их не уловил. Хотя до января есть время для “сильных ходов” (выборы назначаются через три месяца, единый день голосования в марте, так что подождем совсем немного).
Картинка, которая многое объясняет..
То есть получается, что Путин (или кто-то там еще наверху) решили, что геополитические цели, поставленные в 2013-2014 годах, системе не по зубам, и решено откатить ситуацию на 2012 год. Эдак и в G-8 позовут?
Можно сказать, так. Мы вскоре увидим попытку договориться с Трампом, с Евросоюзом и вообще со всеми акторами мировой политики о разделе сфер влияния по “новоялтинскому варианту” – конечно, без создания блоков и союзов, смещения правительств и ввода войск. И думаю, что вероятность попытки провернуть что-то вроде “Ялты 2.0” крайне высока. Если не случится ничего совсем уж экстраординарного типа малазийского Боинга, то пока представляется так, что все идет к большому компромиссу. Крым зависает в полной неопределенности, ДНР и ЛНР остаются в составе Украины, наследники Моторолы становятся легитимными начальниками. Прибалтика несколько смягчает риторику и так далее. Санкции постепенно затухают, ЕС начинает долго и мучительно создавать внутри себя политическое единство, в целом Россия перестает быть самой болезненной темой. Нефть чуть подрастает. Сирийская война не перерастает уровень регионального конфликта.
Но, в любом случае, сейчас мяч не у Путина, он сделал свой ход и будет выжидать. Если удастся договориться – Путин не пойдет на выборы в следующем году. Если нет, то возможны иные варианты. Я могу вам предложить с десяток альтернативных сценариев, но давайте подождем несколько недель и послушаем пресс-конференцию Путина, многое раскроется после нее.
А если не получится – например, с Трампом поладить?
Если с Трампом не удастся поладить, снова вытащат ржавый гвоздь из кармана и с удвоенной энергией начнут царапать по стеклу, отделяющему страну от цивилизованного мира. Купят байкеру Хирургу новый чепчик и придумают свежий фасон милоновской бороде.
Беседовал Виктор Ларионов
https://rusmonitor.com/kreml-vyveshivaet-belyjj-flag.html
Дмитрий Запольский: Иванов
Среда, 1 Февраль 2017 6:04
Автор: Rusmonitor
С Борей мы учились в одной школе. Можно было бы сказать, что росли в одном дворе, да вот только вместо дворов был сплошной парк: наши родители купили в середине шестидесятых кооперативные квартиры. Район «Лесное» был, пожалуй, лучшим в тогдашнем Ленинграде. Очень похожим на скандинавские города: новые здания соседствовали со старинными усадьбами, вместе с жильем строились сразу школы, библиотеки, поликлиники, магазинчики и кафе. И все это почти что в лесу: деревья не вырубали, сады оставляли как есть. Красивый оказался райончик. Так уж вышло, что все население было совершенно однородным по социальному положению: старшие научные сотрудники разных НИИ, профессура, довольно высокооплачиваемые инженеры военных заводов, капитаны загранплавания и работники торговли. К чему я это рассказываю: мы все были из хороших ПОЛНЫХ семей (кооперативная квартира стоила 10-20 тысяч рублей, матери-одиночки вряд ли бы могли себе такое удовольствие позволить). И среди нас не было детей номенклатуры, ментов, прокурорских, военных, даже артистов: все эти категории получали либо ведомственное жилье, либо номенклатурное. Мы были совершенно особой генерацией советских детей. И мы были РАВНЫМИ, хотя и очень разными. Во дворе не было драк и разборок, «старших» и изгоев, это был райский район. Мы были какими-то удивительно интеллигентными и гуманными детьми.
И вот в этом чудесном месте построили интуристовскую гостиницу «Спутник» (сегодня мы бы назвали ее хостелом, – удобства там были на этажах, номерочки крохотные, вид из окон никакой, так себе отельчик) и огромное общежитие для иностранных слушателей военной академии, где жили многие сотни офицеров из стран Варшавского договора и всяких прочих дружественных стран типа Кубы, Вьетнама, Анголы и Северной Кореи. Вот это и сыграло в судьбе моего героя Бори Иванова роковую роль. Вокруг гостиницы всегда куча специального народа. И у всех — деньги, чеки, шмотки. А у некоторых еще и наркота…
Боря после школы стал рэкетиром. Неправда, что в СССР рэкет появился только в девяностых. А как же контролировать десятки путан, рвущихся каждый вечер в ресторан, где пили тургруппы из Хельсинки и Стокгольма? Кто будет взимать налоги с официантов, продающих каждый вечер сотни бутылок «левой» (то есть не из ресторанного буфета) водки? С кем будут делиться дежурные на этажах, которым путаны платили по червонцу за вход в номер? А швейцары-отставники, берущие по трешке за вход в ресторан, в котором никогда не было свободных мест? Я уж не говорю про фарцовщиков, таксистов-отстойщиков, знающих немного финский и готовых отвезти клиентов в центр, покатать по набережным, свозить в «Березку», а заодно и поменять марки на рубли. И про парикмахерш из салона, стрижка у которых стоила раз в десять дешевле, чем в Финляндии, про ресторанных лабухов, которым кидали по 30 марок за каждую песню из репертуара АББЫ, про уборщиц, которые находили в номерах и деньги, и блоки сигарет, и пурукуми «на чай». Конечно, были в гостинице сотрудники «спецслужбы» милиции, следившие за всем этим безобразием, вербующие агентов-путан и стукачей-фарцовщиков, но разве можно контролировать весь этот четко отлаженный механизм? Да и брать деньги два зачуханных капитана милиции и один майор из райотдела КГБ не решались. Точнее невозможно было брать у проституток да фарцовщиков. Но вот получать с рэкетиров — это было еще туда-сюда. Ну и сливать им в ответку все, что настучали агенты. А еще рэкетиры умели координировать процесс — поддерживать порядок на объекте, гонять залетных, особенно карманников и просто хулиганов, которые откровенно портили статистику: зарегистрированные преступления в отношении иностранцев всегда были скандалом на весь город. А это как минимум лишение премии. А как максимум — перевод с теплой «точки» просто на улицу. А кому захочется часами шляться по Невскому и смотреть, чтобы кто-то не подрезал у фирмачей фотоаппарат? Нужные были люди — эти самые рэкетиры. Всегда. Наверное, я бы никогда не смог стать криманальным репортером, если бы с малолетства не наблюдал бы этот вечный праздник жизни.
Гостиница «Спутник» специально была построена на окраине, подальше от центра. Демократичненькая такая. Для простого финского трудового народа. А основные «бригады» рэкетиров незаметно пасли куда более сладкие объекты в центре. «Асторию», «Москву», «Европейскую», «Октябрьскую». Ну не хватало хулиганов, чтобы перекрыть весь город. Фека бригадирствовал на зоне, теряя авторитет, настоящих буйных было мало. Так что вокруг «Спутника» сформировалась отдельная уникальная инфраструктура. И Боря Иванов очень быстро ее возглавил. Году так в 1982-м под его контролем оказался и мебельный магазин, в котором специально открыли целый зал по «чекам» для доблестных офицеров соседнего дома-общежития. Ну и для тех аборигенов, которые катались в загранкомандировки по работе, а таких в районе было немало. Вот эта самая «валютная секция» и стала основным источником дохода Бориса Иванова. Потому что собирать дань с блядей и холуев в гостинице легко, но надо делить на всю братву. И в конечном счете остается совсем не крутые деньги. А вот провернуть комбинацию с чеками, купить на них шикарный гарнитур, продать его за рубли директору рынка — вот это бизнес! Сразу пару тысяч рублей на двоих с заведующим секцией. И все шито-крыто: покупатель всегда разный, благо кубинцев-вьетнамцев в общаге были неисчерпаемые запасы. Рынков тоже немало, а еще комиссионки, да и тот же гостиничный «менеджмент», всякие начальники таксопарков, картежники, коллекционеры, цеховики, – много было желающих. А гарнитуры и стенки в валютную секцию привозили по мере продажи, то есть каждый день. На магазине Боря и поднялся. И завсекцией тоже. Но речь не о нем, а о Боре. Хотя к этому заведующему инвалютным отделом ленмебельторговского магазина мы еще вернемся. В самом конце.
(В Борином «коллективе» в качестве штатного сутенера совсем недолго протусовался другой наш однокласник — Руслан Коляк. Но его больше привлекала самостоятельная работа. Он вскоре отделился и подался в администраторы кафе «РИМ» на Петроградской. Там подгонял проституток-малолеток клиентам из Тбилиси и Батуми, прилетавшим в Ленинград «отдохнуть». Потом его тоже ждала легендарная судьба. Но сегодня речь не о нем. Сегодня наш герой — Боря Иванов, король Институтского проспекта)
В «Спутнике» система сбора дани была отлажена, как часы. Но преступный мир устроен по-своему. Боря и его бригада слегка заигрались. Главным образом потому, что поголовно подсели на «хмурого». Начались убийства. Хлопнули фарцовщика-центрового по кличке «велосипедист», нелепого долговязого лохматого финна из Токсово. Он работал механиком на велотреке, чинил гоночные велики, а по вечерам окучивал туристов. И зная язык, тусовался в ресторане, слушал разговоры, наблюдал. А утром к нему в мастерскую приезжал опер из районного управления КГБ и велосипедист ему рассказывал оперативную обстановку. Дело в том, что наверху зрела какая-то интрига и контора копала под спецслужбу милиции, специальный отдел, охранявший иностранцев от поползновений. Велосипедист сдал конторе всю схему взаимодействия, особенно важный нюанс был в том, что прикомандированные менты откровенно сливали Боре все планы мероприятий, кто агент, кто крысит, кто на Борю волну гонит. Началась проверка. Менты вычислили велосипедиста и попросили Борю его успокоить. Но Боря был отмороженным, да и герыч сделал свое дело: велосипедиста нашли на гостиничной стоянке с перерезанным горлом прямо в его красивом «Москвиче». Списали на самоубийство, зачем нужны скандалы возле «Интуриста». Но оперов из спецслужбы поперли. А новые сходу накопали какую-то мутную фигню на Борю. Валюта, чеки, кидалово, вот это все…
Брали его при участии «Альфы», с погоней и светошумовыми гранатами. Доставали из иномарки чуть ли не на ходу. Дали десятку. «Спутник» на какое-то время осиротел, но Боб попал на черную зону, наладил канал связи и поднапряг братву. Время было уже стремное. Судье занесли общак, короля надо было срочно выкупать. Сначала Иванова перевели на химию, потом УДО. А тут и 1990 год на дворе: все колосится, цветет, радует глаз. Боря откинулся и сразу к директору гостиницы — ты кто такой, пацанчик? Тот ему, типа я директор. Председатель совета трудового коллектива, выбранный собранием арендаторов. Боря тогда первым, задолго до Масяни произнес коронную фразу: А пошел ты в жопу, директор! У тебя в ресторане лягушачьи лапки есть? Директор судорожно кивнул, подумав, что король хочет отведать французского деликатеса. Значит так. Быстро взял свои лягушачьи лапки и попиздовал домой. И завтра утром чтобы выправил все бумаги, собрания там разные, хуяния. Директор теперь я. Печать, ключи от сейфа и кабинета оставь. Да, и обойди всех, скажи что я тебя уволил.
Потом Боря позвонил операм и конторскому куратору. И предложил им 10 процентов. Предупредил, что каждый день будет снимать по одному. Согласятся завтра — будет 9. Послезавтра — 8. И так далее. Опера смекнули и согласились сразу. Конторский сказал, что у него нет коммерческих интересов, так как служба не позволяет, но если Борис будет так любезен и возьмет его замом с зарплатой 1500 долларов, плюс 10 процентов, то завтра он подаст рапорт на увольнение, так как пенсия. Сговорились на 1000 и 8 процентов. Далее Боря собрал всех дежурных, официанток, горничных, поварих и всяких кастелянш. Посмотрел внимательно, прищурился и поиграл желваками. «Все кто старше двадцати пяти, быстро сдали свои акции и пошли отсюда вон. Кто сейчас же напишет заявление, тому заплачу по сотке баксов. Кто недоволен, утоплю в Серебке. Ферштейн? Кругом марш!» Тетки ушли. «А кто моложе?» «Те сдают акции и могут остаться. Но составляем график. И каждый день три телки идут со мной в сауну. Платить не буду» Телки заулыбались, обрадовались. Настоящий хозяин пришел, такой в обиду не даст! А гостиница-то совсем захирела, туристов нет, в номерах грязь, сантехника вся гнилая. А ресторан вообще в клоаку превратился.
Крутой был Боря. Вечно небритый, с прической панка, рожа синяя, цепи всякие железные, колючки. Первым делом он купил себе шестистого и харлей. Сам на харлее, а охранник на мерсе сзади. Всех мужиков из гостиницы выкинул. Новых наберем! Издал приказ: моих друзей в гостиницу пускать, селить, кормить и сосать. Счет приносить мне, я разберусь. Друзья никогда на халяву не ели, не пили и не спали. Знали — если Боря предлагает что-то в кредит, то потом заплатишь в десять раз больше. Но веселье началось нешуточное: к Иванову сразу подтянулся Боб Кемеровский, контролировавший в районе героин, Саша Крупица, авторитет, крышующий все хлебокомбинаты города, точнее ВЛАДЕЮЩИЙ всеми поставками муки из Казахстана и всеми поставками всего российским воинским частям в Таджикистан, так как командующий там был у него на подсосе. И Боря занял у него деньжат, которых у Крупы было как махорки у дурика, закрыл нахрен гостиницу и затеял ремонт. Вскоре вместо ресторана появился ночной клуб Релакс. С блекджеком. И остальным.
Изредка проводил там угарные дискотеки с дымом и дыц-дыц. Колеса с зайчиками продавали прямо в баре. Но в остальное время постителей не было. Порция виски стоила 50 баксов. Я спрашивал Иванова — зачем так дорого? Ведь никто не ходит, бедолага Нагиев с женой каждый вечер программы ведут в пустом зале! «Хня, – отвечал Боря. – Пара друзей зайдет за вечер, купят по шоту, телок угостят. Глядишь и на зарплату персоналу наскребем». А нафига нам тут толпы-шмолпы. Только ковры загадят!» У Бори интересная была бизнес-модель, своеобразная. Оборот героина и экстази приносил куда больше. В течение месяца Боря обошел все оборонные НИИ в районе, договорился, что вся обналичка через него, вся аренда складов через него, все кооперативы плятят ему. Некоторые объекты он просто забрал с первого наезда. Некторые не сразу. Но тоже забрал. В Политехническом институте открыл лесопилку и камнедробилку. Лесопилка приносила много. А камнедробилку Боря показывал сомневающимся. «Знаешь, дорогой, какого цвета человек внутри? Думаешь красного? Розового? Нет, ошибаешься. Серого. Как асфальт. Вот когда мы сюда, – Боб показывал пальцем на камнедробилку, – засовываем человека, отсюда, – Боб тыкал в лоток, откуда высыпается щебенка, – вытекает серая такая жижица. А знаешь, почему камнедробилка здесь так поставлена? Потому что люк канализационный сразу под лотком. А знаешь, почему труба водопроводная сюда подведена? Чтобы промывать сразу!» Сомнения развеивались.
Бригада у Бори была тоже необычной. Не деревенские пацанчики на тонированных девятках! Боря был серьезным парнем и ребят набрал серьезных. По две-три ходки. Почти все на хмуром. Беззубые, ободранные торчки с татуированными рожами. Малосимпатичные ребята. И за числом не гнался, не как другие — по тысяче быков набирали. У Бори всегда была сотня. И жили они в туберкулезном диспансере на Тореза, в общежитии персонала. Неподалеку от «Спутника». В центр не ездили. Вообще дальше метро «Площадь мужества» не показывали нос. Но все ларьки, кабаки, шалманчики, все это было под неусыпным контролем. Второго такого бандита в Петербурге не было — Боб никогда не лез за границы района нашего детства и никого не пускал в него. И еще — Боря никогда не таскал с собой наркоту не носил пистолет. За ним ходил специальный носатый малый, с борсеткой подмышкой. Там был заряженные баян и волын. Иванов говорил, – я плачу ему 3 штуки баксов в месяц за риск. Но он не наш, поэтому на грев в случае чего пусть не рассчитывает. Мне всегда было очень жалко этого шыбзика.
На Институтском проспекте был огромный квартал военных НИИ. Какие-то ГИРИКОНДЫ, МЕЗОНЫ, ФТИ и прочие умирающие предприятия, созданные в лучшие годы для того, чтобы пустить энергию лишних людей на создание лишних вещей. Боря облюбовал проходную гигантского института Постоянного тока. Помню, вы в детстве все смеялись над этим названием и гадали — чем там занимаются сотни МНСов и СНСов? (ответ — радиолампами для передатчиков космической связи) Я не знаю, демонстрировал ли Боря директору этого замечательного заведения свою камнедробилку, но институт с радостью отдал Боре в аренду свою центральную проходную. И Боря за пару-тройку меяцев превратил ее в Байкерский клуб «ВЕРВОЛЬФ». Так уж получилось: я был одним из учредителей байкерского движения в Петербурге и даже совладельцем этого клуба. Вместе с Крупой, и Бобом Кемеровским. Мы гоняли по району на своих чопперах, устраивали какие-то безумные вечеринки в Борином клубе, собирали крутых друзей-музыкантов и слушали рок-н-ролл. Это был 1995 год. Клуб был только для своих. И это было прикольно: днем мы были чиновниками или журналистами, дипломатами или адвокатами, предпринимателями или просто студентами, а вечером в косухах и кожаных штанах пили пиво под живую музыку в байкерском клубе. А Боря сидел в своем кабинете и тер терки, решал вопросы, вмазывался и гонял по ноздре первого. В принципе нам не было никакого дела до него. Но часто его гости оставались потом на вечеринки и тусовались с нами. И в том числе заведующий секцией того самого мебельного магазина, доросший с легкой бориной руки до директора всего ленмебельторга. Пиво было исключительно с завода «Балтика». Как-то Боря в коматозе сказал, что «Балтика» принадлежит ему. Я не поверил. Но все-таки спросил у Боллоева, знает ли тот моего одноклассника. Тимур выдавил после мхатовской паузы, что знает. Борис Иванов — наш акционер. Я не знаю, сколько у Бори было процентов акций, но кто-то мне сказал, что шесть или восемь. В середине девяностых это было уже миллионов сто доларов. Ну или чуть меньше.
Потом мы поругались. Уже навсегда. Боря продал мне машину с поддельными дкументами. Точнее с измененным годом выпуска. Я сказал ему — зачем ты меня обманул? Боря на голубом глазу заявил: а ты не спрашивал – настоящий год выпуска или левый. Но все-таки сбросил цену, не кинул. «Кстати, я тебе на сказал. Там есть бонус. В подголовнике водительского кресла тайник. Помещается ТТ. ПМ тоже влезет, но я не советую — ТТ намного лучше, если не чешский». Я хлодно кивнул и больше в клуб «Вервольф» не ходил.Потом прямо на глазах своего сына из автомата расстреляли Александра Викторовича Крупицу, генерального директора АО «Петрохлебснаб». Моего друга Сашку Крупу. Соучредителя нашего байкер-клуба. Я сразу подумал на Борю. Потом так и оказалось. Один совладелец гостинцы «Спутник» заказал другого. А и Б сидели на трубе. Осталось их двое — Боб-инкассатор и Боб-кемеровский.
Потом был кризис 98-го года, у меня закрылся мой очень успешный телепроект. И мне стало совсем не до тусовок. Надо было создавать все с нуля. Время было трудное. Я тогда смог вернуться на региональное телевидение с новой авторской программой. Уже не про криминал. Девяностые годы закончились. Меня интересовала политология. Бандиты опостылили. Но совсем выйти из своего образа криминального репортера я не мог и самые громкие события ам приходилось освещать все равно. Утром 16 авуста 99-го года я ехал на студию, когда зазвонил мобильник. Дежурный редактор. Шеф, камера с собой? На Кантемировской десять минут назад громкое убийство. Два автоматых рожка, три трупа! Я был неподалеку. В узком проезде стоял борин шестисотый мерседес. Его изрешетили как друшлаг на фабрике. Киллеры стреляли с двух рук. Я снял адресный план, потом крупняки, потом дырки от пуль, окроваленную борину байкерскую косуху. Начальник ОРБ усмехнулся — завалили одноклассничка твоего? Небось не последнего? Это был намек на недавнее покушение на Руслана Коляка. Я потянул его за рукав к бориному мерсу: ствол нашли? Нет? Смотрите! Я оттянул подголовник и из него выпал вороненый ТТ с патроном в патроннике. Навел на него объектив, снял и пошел к своей машине. Мне было больно. Где-то мелькнула на уровне подсознания мысль: а ведь теперь королем Институтского проспекта станет Кемеровский, противный героиновый чувак с вонючим ртом. Да какая мне разница: это же касается только барыг да блядей, загибающихся от героина остатков бориного воинства и унылых старичков-директоров военных институтов. Мы все давно разъехались из нашего райского района. Там живут только пенсионеры, там нет нормальных магазинов и в квартирах-брежневках невозможно жить. Кемеровский не стал королем. Его взял через некоторое время в Киеве Интерпол. Выписали 10 лет за убийство Иванова. Отпустили по УДО недавно. А королем стал шибзик. Да какая разница. Нас давно выгнали их этого рая.
Ну и напоследок вы хотели спросить про фамилию бориного друга-мебельщика. Да, этот мебельщик — тот самый мебельщик. Высоко взлетел в свое время. Но вот район у нас оказался какой-то нефартовый для пацанов. Что-видимо не так с экологией. Или энергетику испортили эти самые инженеры постоянного тока…
Дмитрий Запольский
https://rusmonitor.com/dmitrijj-zapolskijj-ivanov.html
Дмитрий Запольский: Цепов
Среда, 1 Февраль 2017 6:14
Автор: Rusmonitor
Ромушка был маленький. Нет, рост у него был средний, обычный. Но вот внутри он был годочков трех, максимум шести. Он любил производить впечатление. Точнее, в точном соответствии с теорией Пиаже, мир для него делился на две неравные части: та, в которой он вызывал живой неподдельный интерес его привлекала и радовала. А другая часть, у которой Рома не вызывал интереса для него не существовала. Всю свою жизнь он пытался расширить первую часть, порой небезуспешно. Его совершенно не интересовало будущее. Точнее, он как и все детки хотел вырасти и стать большим мальчиком. Но совершенно не собирался при этом взрослеть. Это в конце коцов и стоило ему жизни.
Он жил в мире игрушек. И игр. Офис охранной фирмы «Балтик-Эскорт» находился во дворах на Фонтанке. В сыром полуподвале. У Цепова был крохотный кабинетик-пенал, метра тва с половиной шириной, но длинный. Стол, стул, диван. На диване сидели гости. Ну вы знаете, как сразу распознать неуверенного в себе человека, ставшего начальиком? Он всегда старается расположиться выше собеседника. Рома поставил для гостей какой-то подростковый диванчик. И ты заходишь в помещение, хозяин встречает тебя с совершенно детской улыбкой, ласково подает тебе мягкую холеную ладошку (как ленинградская пышка: горячая, липкая и сразу сминается в твоих руках). А потом ты оказываешься в узком пространстве между стеной и столом, не знаешь куда девать ноги, твоя голова на уровне его стола, а он возвышается над тобой, величественный и недосягаемый.
Рома играл в стрелялки на компе, когда не было посетителей. А когда начинался какой-то разговор, он неохотно выключал компьютер и протягивал гостю боевой ПМ с подствольным лазерным целеуказателем. Давай поиграем. Вон мишени с фотоэлементом. Навсидку, полсекунды. Да не ссы, он не заряжен. Он всегда таскал с собой незаряженный пистолет, в багажнике возил два помповика и обязательно автомат. Стрелять он любил, даже тир на даче смострячил. И без оружия чувствовал себя неполноценным. Это было, конечно, связано с его сексуальным самовосприятием. Он ощущал себя без ствола, как без гениталий. Мальчик, воспитанный строгой еврейской мамой, которая подавляла в нем мужское начало. У него в офисе не было секретарши, он чурался незамужних сотрудниц. Точнее сказать — к обычным женщинам. Но всей душой тянулся к бабам с криминальной «аурой». Я потом расспрашивал его бывших любовниц. Скажем так: Рома имел своеобразные привычки и комплексы. Вел себя как школьник с учительницами. Ну да ладно. Речь ведь не об этом.
Мама у Ромы работала стоматологом в тюрьме. Точнее, сначала просто стоматологом, а потом главным по зековским зубам и протезам. Так что рос Роман в полном достатке. Сменив фамилию Бейлинсон на Цепов, наш герой поступил не без протекции мамы в Высшее училище МВД, потом дослужился до капитана тюремных войск. Навел знакомства в обоих мирах. Без сожаления уволился из-за какого-то мутного скандала и интриг, поработал в военном НИИ и решил заняться охранным бизнесом. Мы с ним познакомились именно на этой теме. В 1994 году вся российская элита четко делилась на тех, кто охраняет, от кого охраняют и тех, кто нуждается в охране. Я нуждался. Программа «Вавилон» вдруг ни с того ни с сего взлетела на вершины телерейтинга, появились могущественные друзья и не менее могущественные враги. А тут внезапно возникли серьезные проблемы у охранной фирмы «АСБ», которая принадлежала американцам и в которой работали телохранители, обученные в США. Потребовалась срочно перевести свою охрану в другую фирму, чтобы бойцы могли пользоваться легальным оружием. По-моему, я даже тендер объявил, сказав в эфире, что мы ищем такое предприятие. Рома, услышав это по телевизору за десять минут доехал до моей студии с готовым договором. Он вообще любил все блестящее —власть, телевидение, кино, шоу-бизнес, лакированные туфли, золото и чистенькие иномарки. Деньги его практически не интересовали.
-Я тебе дам бесплатно пятерых телохранителей, у них будет связь, две машины, оружие. Ты только должен их кормить, с зарплатой я сам разберусь, – сказал мне Цепов, возвышаясь надо мной. -Спасибо, Роман, – ответил я с диванчика. – Но личный состав у нас есть, нам нужно только официальное право на оружие. И я совершенно не заинтересован в том, чтобы ваши сотрудники были в курсе всех моих встреч, дел и вообще… -А ты не так прост, – сказал Цепов. – Ладно, но в таком случае ты сам им плати. Мне не надо, я богатый. Пошли лучше пообедаем. Угощаю. Что ты так смотришь на мои ботинки? Это кожа пеликана, из Новой Зеландии привезли пацаны. Клево сверкают, да? Ручная работа. Пять штук баксов стоят. Хочешь подарю? (возможно, это был не новозеландский пеликан, а южноафриканский страус, кайман, броненосец или какой другой мексиканский тушкан)
Рома любил дарить подарки. У меня в ящике редакционного стола лежали ромины позолоченные зажигалки, гравированные «зиппы», модели пистолетов, какие-то бесконечные сувениры с символикой «Балтик-Эскорта», вилки и ножи, часики с кристаллами Сваровски, диски с песнопениями григорианских монахов, пули от бронебойных винтовок и еще какая-то блестючая дрянь, которую Роман чуть ли не силой запихивал мне в карманы при каждой встрече, как сорока прячет в своем гнезде все, что сверкает на солнце.
Он был неимоверно хвастлив, щедр и прост. Как Карлсон. Он жил на «крышах», таская меня на всякие свои встречи и терки, знакомя с героями питерского криминально-ментовского нутра, получая невероятное удовольствие от того, что на него смотрят с интересом. У тебя нет пропеллера, малыш? Это не беда! Полетели со мной, держись крепче! Я тебе ТАКОЕ покажу!
Он никогда не скрывал всю пищеварительную систему новой российской власти, в которой существовал, как солитер в коровьем желудке. Глянь, – вот сюда поступает трава. Здесь она переваривается. В этой части бродит. Здесь всасывается. А туда нам не надо, там — прямой путь в задницу. И деньги для него были вареньем. Он их тратил. На блестяшки. Когда наследники пытались дербанить его имущество, оказалось, что Рома гол как сокол. Все что осталось от его блестящей карьеры — коллекция часов, подаренных разным людом на дни рождения. Богатые часики. Сверкающие брюлликами. С гравировками от даривших. Мало кто захочет купить такой сувенир «Дорогому Роману от К.К.Я». Или от ВСК(б). Или «от преданного Дерипаски». Или просто от «друзей». Совершенный нелеквид.
На тесном диванчике в ромином кабинете многие сиживали. Будущие генералы, будущие (и бывшие) зеки, кровавые убийцы, главари банд и чеченские суфии, герои и авторы «Бандитского Петербурга», нынешние лидеры непримиримой оппозиции и даже он, Главный Клиент Балтик-Эскорта, будущий лидер нации. Ну а что такого? Рома имел огромный оборот денег, влияния, добра, зла и блеска. Он к 1995-му году контролировал весь игорный бизнес, все назначения в ГУВД Санкт-Петербурга, дилеров «Вольво» в нескольких городах, уже почти поймал за хвост Жар-Птицу, являвшуюся влажной мечтой всех бандитов города: розничную и средне-оптовую торговлю кокаином, которая прежде ускальзала из недостаточно чистых рук братвы, предпочитая холодные умы и горячие сердца. Хотя Рома покушался все больше не на эту сферу, а на бизнес конкурентов-нигерийцев, владельцев центральной кокаиновой точки города – легендарного “Доменикоса” на Невском, 70. Для этого даже превозмог себя и соблазнил татарочу-Гулю, жену Энтони, главного по первому.
Цепов не владел бесчисленными казино. Они были под тамбовскими, под МММ, под пермскими и частично под ворами. Но лицензии контролировала мэрия. И контора хотела как минимум видеть потоки бабла: ведь закон прост — если командир не может предотвратить пьянку, он обязан ее возглавить. Ошибаются сегодня бесчисленные авторы разоблачающих текстов, считающих, что в те годы была организованная «конторой» криминальная система. Это все от наивности. Система всегда самоорганизовавалась, как река, текущая сквозь холмы и низины, по равнинам и болотам. Только вместо воды — всепрожигающее расплавленное золото. И нет у реки хозяина. Можно только перекрыть русло, попытавшись пустить поток в обход, создать резервуар, выкопать канальчик к своей делянке. Контора была таким же актором процесса, как и все остальные силы. Чуть слабее в средствах и методах, чуть сильнее в информации и некоторых оргнавыках. Цепов оказался в нужное время в нужном месте. Задачу, которую перед ним ставил его главный клиент он понимал просто: сдерживать баланс криминальных сил в Петербурге девяностых и не давать никому нарушать сложный паритет конкурирующих сил.
В свое время Володя Феоктистов по пьяни как-то разоткровенничался со мной: «Если бы я сейчас был в фаворе, не было бы никаких «пермских», «тамбовских», «казанских», «чехов». И этих, как их, господи спаси! (тут Фека картинно крестился, хотя считал себя безбожником) «Макабских»! Были бы только мои, ПИТЕРСКИЕ!» Бесполезно было объяснять дедушке русского рэкета, что именно потому он и не в «фаворе», что никому не нужны мощные преступные группировки, перед которыми власть может оказаться бессильной. А вот Рома понимал правильно: бандитов должно быть много и они должны конкурировать. В офисе Балтик-Эскорта работала главбухом жена одного из руководителей питерского РУБОПа (вроде даже до сих пор работает) и Рома всегда глумливо улыбаясь, повторял — Региональное управление по борьбе с ПЛОХО организованной преступностью. Он мог вытащить из каталажки любого. Однажды он попросил меня поехать в горсуд вместе с ним на ограшение приговора по делу Александра Малышева. «Саше будет приятно, если ты его встретишь, он любит твои программы и каждый день смотрит на киче «Вавилон». А если приговор будет обвинительный, дело же серьезное! (Малышева первым судили по статье за организацию банды) «Щаз! Выпустят прямо в зале после оглашения приговора! Я все организовал! Судья старенький, мы с ним все решили, нафига ему эти проблемы.» Действительно, Малышева выпустили прямо из клетушки для подсудимых. Судье занесли за это решение сто тысяч долларов. Я помню, с какой искренней благодарностью подсудимый, в тот момент, конечно лидер петербургского криминалитета, получивший несколько месяцев лишения свободы (ровно столько, сколько уже отсидел в изоляторе) целовал Рому. (за год до этого Цепову довелось посидеть в одной камере с Малышевым. Рому в очередной раз загребли за незаконное хранение оружия, возил в багажнике автомат)
Романа арестовывали ежемесячно. И через пару часов/дней/недель выпускали. Он приезжал слегка осунувшийся от табачного дыма и спертого воздуха в изоляторах, но сразу ехал в магазин «Босс», принадлежавший не то жене, не то дочке Малышева и брал новые ботинки: «опять суки позорные супинаторы вытащили! Не напасешься на них обуви!) С завидной регулярностью в офис «Балтик-Эскорта» приезжали с обысками и изымали все оружие. ФСБ, РУБОП, ГУВД, таможенный спецназ и еще черт в ступе. Рому обычно предупреждали за час-полтора. Он выходил в холл и свистел в спортивный свисток или стрелял холостым патроном. Весь персонал знал и правильно понимал поступивший сигнал: ненужные документы отправлялись в шредеры, из сейфа доставались нужные, все шкафы открывались настежь, компьютеры ставили на форматирование винчестеров, обзванивались посты, проверялся порядок в оружейке и разблокировались двери тамбура. «Чтобы не ломали опять эти дятлы из «Вымпела», – объяснял Цепов.
Я уже говорил, что офис Романа располагался в захолустном проходном дворе на набережной Фонтанки. Около неприметной стальной двери стояли хаммеры, гелендвагены, трехсотые мерседесы с наклеенными на багажниках циферками «600» (Роман считал, что шестилитровые движки слишком неэкономичны и вообще зачем покупать такие дорогие машины, если можно купить в таком же кузове в два раза дешевле и просто переклеить значки). Но самое интересным был тамбур. Звонишь в звоночек. Дежурный спрашивает «Вы к кому?». Через приоткрытое окошко слышен истошный крик Ромы «Это ко мне, открывай!». Замок щелкает, дверь разблокирована. И ты оказываешься в стальном мешке, так как входная дверь уже закрыта, а настоящая бронированная ДВЕРЬ впереди. И посетитель ждет, когда дежурный откроет вторую дверь и впустит тебя внутрь. Это всегда занимало несколько минут, таково было правило — входящий, кто бы он не был, обязан почувствовать, что он проникает не просто в офис успешного охранного предприятия, а в святая святых, в храм, где решаются судьбы и вершится суд. И дежурный проводил гостя в ромин пенальчик, Цепов нехотя отрывался от очередной компьютерной стрелялки и протягивал какую-нибудь безделушку со стола: «прикольная ручка! Золотое перо! Паркер! Бери, я все равно не пользуюсь ими, у меня их дома штук двести»
Однажды мой одноклассник Русланчик Коляк, извечный конкурент Цепова на поле привлечения внимания продвинутой общественности к своим криминально-организационным талантам, устроил Роме подлянку. Приехал в офису, достал из багажника специально заточенную стальную штуковину из броневой стали с Ижорского завода («из атомного реактора сделали, специально по моему заказу», – рассказывал он мне потом, страшно гордый и счастливый) и подпер входную дверь. Затем заклеил жвачкой скрытую камеру наблюдения, брызнул краской из баллончика на не скрытую, достал канистру с бензином и неспешно полил ромин джип (не самый любимый, чтобы не очень расстраивать) бензинчиком. Потом чиркнул «зипу» и кинул в бензиновую лужу. Нажал кнопку звонка, зевнул и на вопрос дежурного ответил: «Звоните О1, сами не потушите». Ну и уехал. Дежурный что-то стал орать в домофон, но Рома, наблюдавший на своем мониторе в кабинете всю мизансцену, сразу стал звонить пожарным — он врубился. Депо было неподалеку, пожарные приехали, потушили, разблокировали дверь. Рома с мигалкой и сиреной помчался на запланированную встречу и въехал в какую-то замешкавшуюся «Газель» с казанскими номерами, помял слегка дверь. Достал пистолет, прострелил все колеса своего мерседеса, чтобы не угнали. Вытащил из кармана три тысячи долларов, сунул обалдевшему татарину и пошел на другую сторону ловить такси. Не ехать же в Смольный на машине с развороченным бампером! Один день из жизни весеннего Санкт-Петербурга в 1995-м году…
Рома любил хорошие рестораны. Однажды мы что-то обсуждали в «Невском паласе». Время было обеденное и там проходил какой-то фестиваль французской кухни, приехали с гастролями мишленовские лауреаты, привезли свежих лобстеров и всякой фуагры. Цепов попросил меню и спросил своего телохранителя: «а что ты будешь?» Молодой глупый охранник, решивший приобщиться нахаляву к высокой кухне, ответил не задумываясь: «Тоже, что и вы, Роман Игоревич!» Цепов крикнул официанту: «Две тарелки манной каши без масла!» И потом всегда всем рассказывал эту историю. «Мне что лобстеры, что баланду, – все одинаково!» Но глядя, как Рома давится манной кашей, засунув крахмальную салфетку за воротник, я очередной раз про себя отметил, что эта еда больше соответствовала его психологическому возрасту, чем вареные морские раки. Мне даже хотелось ему помочь, приговаривая: «ложечку за маму, ложечку за папу». Вот реально — мальчишка. Птенец. Кошка, познающий мир добра и зла и не понимающий чем одно отличается от другого…
Однажды Цепов показал мне огромный изумруд. Размером чуть поменьше спичечного коробка. «Везу Людмиле. Михо достал», – почти шепотом восхищенно сказал Рома. «Красивый, да?». Камень действительно был невероятным, достойным короны. Цепов сказал, что это подарок на 8 марта от ВСЕХ ИХ. И что по его просьбе самый опытный в «этих делах» в городе человек проверил, чтобы была не подделка. Потом, через много лет после смерти Цепова, я читал в каких-то справках, про этот изумруд. Якобы, он был выигран самим Цеповым в карты у некоего «Боцмана», который украл его в Южной Корее. Не знаю. Рома мог болтать что угодно. Откуда взялся подарок уже и не так важно, главное, что судя по всему он попал по назначению. Хотя я, как говорится, свечку не держал.
В начале августа 1995 года я собирался в Майами, снимать какой-то фильм для Регионального телевидения. Накануне меня позвали в модный тогда клуб «Конюшенный двор», где проходила закрытая веченинка с участием группы «Агата Кристи». Клуб был под ментами, на входе стоял прапорщик из конвойного полка, отбиравший у охраны пистолеты. Взамен от выдавал бумажку с номером оружия и своей закорючкой. Мой телохранитель, числившийся в «Балтик-Эскорте» сдал, как и все табельный ПМ. У прапорщика в тубмочке лежали штук десять «макаровых» и один «стечкин». Около полуночи на клуб наехал тюремный спецназ в рамках антинаркотического рейда. Тогда «маски-шоу» были обычным явлением, поэтому ворвавшиеся бугаи в масках-балаклавах никого особенно не удивили. Чтобы их услышал звукоператор «Агаты Кристи», командиру пришлось пару раз стрельнуть в потолок. «Руки за голову, стоять-не двигаться-лежать-бояться», все как обычно. Оперативники стали выводить гостей в подсобку, наскоро вытряхивать карманы и борсетки в поисках колес и кокса и тех, у кого вещества были запрятаны понадежнее, выпускали через черный ход на свободу. Меня узнал какой-то начальник и вывел с охранником через дверь Мента-оруженосца и след простыл. Вместе со всем арсеналом. А где? Стоящий на входе фейсконтрольщик шепнул: погуляйте, сейчас все решим. Это тоже было вполне нормально. Необычно было лишь то, что на улице два здоровенных спецназовца пытались выкрутить руки не менее здоровенному мужику, успешно прикрывающему собой девочку лет четырнадцати. На улице моросил дождь, половина фонарей на канале Грибоедова не светила. Я обомлел, увидев, что это был Золотов и понял, чей «стечкин» лежал в тумбочке помятого прапорщика. Ну а девочка, естественно, была Ксюшей. Хотя возможно, был в «конюшне» еще один телохранитель из «Балтик-Эскорта» с Ксенией, а Золотов просто примчался по его тревоге, ворвался в клуб и выволок мэрскую дочку от греха подальше. Потому что грех имел место. Виктор в процессе борьбы с супостатами что-то им негромко пытался объяснить. Профессионал, ничего не скажешь! Через какое-то время спецназовцы догнали, что крутить руки офицеру ФСО не совсем правильно и отпусили. Мы перемигнулись и пошли в соседнюю кафешку ждать мента. Минут через десять прапорщик на глазах охреневшей барменши вытащил из пожеванного полиэтиленового пакета оружие и раздал телохранителям. Вечер завершился. Ничего особенного. Обычный летняя суббота, конец клубного сезона перед отпусками. Сурков оставался стоять в клубе с поднятыми за голову руками, он приехал без охраны. Ну бывает, что уж там…
Считается, что «Балтик-Эскорт» Цепов организовал вместе с Виктором Золотовым и тот даже был учредителем. Не знаю. На протяжении всей моей дружбы с Романом, я ни разу не видел Виктора в обществе Ромы. Естественно, что они были близкими друзьями, что Цепов взаимодейтсвовал с Золотовам с самого первого дня своей рабты в качестве сначала личного телохранителя, а потом шефа охраны Путина, Нарусовой и Ксении Собчак (самого Собчака охранял Золотов и еще четыре офицера ФСО). Решал ли вопросы Рома через Виктора? Естественно. Помогал ли Золотов Роме обзавестись многочисленными ксивами прикрытия, непроверяйками и липовыми паспортами на разные имена? Вполне вероятно. Был ли Цепов сотрудником спецслужб? Я не уверен. Скорее нет, чем да.
Я много раз спрашивал Цепова — кто ты, черт возьми! Как ты умудряешься каждый раз выпутываться из полного дерьма? Рома закатывал глаза и говорил шепотом: говори всем, что я — офицер ФСБ в действующем резерве. Ну или ГРУ. Только никогда не говори, что я просто талантливый разводящий! Но если не было меня, то как бы они (Рома опять показывал взглядом на потолок) секли поляну?! В такие минуты он очень напоминал мне Березовского. Наверное, в старости он был бы похож на Бориса Абрамовича — слегка жуликоватый гений, в котором круглые сутки детский незамутненный ум яростно бьется с комплексом неполноценности на фоне тысячелетней генетической боли еврейского народа.
В 1996 году Коляк отыгрался. Он слезно попросил меня перед вторым туром выборов поехать с ним в штаб Яковлева, поговорить с Ириной Ивановной. Коляк привез ей тридцать тысяч долларов. Все тамбовские авторитеты скидывались. Коляк тогда решил окончательно обосноваться под Сергеичем. «Все как вы просили, вот деньги, вот Запольский!» С Ириной Ивановной мой разговор оказался коротким: она начала пугать меня, я встал и молча ушел. Коляк бросил мне вслед: пожалеешь, приползешь, ноги будешь целовать!» Но через минуту доганал меня на лестнице и стал льстиво извиняться. Тогда исход выборов в пользу Яковлева еще не был очевиден.
Но Яковлев выиграл. Путин уехал в Москву, ромина контора стала хиреть на глазах. У Балтик-Эскорта в очередной раз отобрали лицензию на оружие, но еще до этого Рома уволил моих охранников. И мне срочно пришлось искать новый ЧОП. Я, естественно, его нашел, а с Цеповым просто перестал общаться. Хотя по-прежнему приглашал его на дни рождения, даже снимал для него рекламные ролики почти бесплатно. Но прежнего ощущения своего величия у Ромы уже не наблюдалось, как и моего им восхищения. И он потерял ко мне всякий интерес.
Последний раз мы столкнулись с ним случайно на Стрелке Васильевского острова в 2004-м. Рома увидел номера моей машины, догнал и включил «крякалку», какую-то невероятную цветомузыку под решеткой радиатора своего серебристого «гелика», попросил типа остановиться. Он был величественен, как фараон. Точнее, как мумия в саркофаге каирского музея и от него разило смертью. Я уже и не припомню о чем мы тогда говорили, да и не важно. Он хвастался каими-то очередными супер-непроверяйками, показывал свой новый сврекающий брюликами роллекс, говорил, что вскоре у него будет свой самолет. Я знал, что он сблизился с Дерипаской и воюет со Смушкиными за какие-то ЦБК (В эту войну были втянуты все СМИ, кто-то сидел на трансляции компромата, кто-то на «блоках», то есть получал деньги, чтобы не участвовать в этой трансляции, никогда журналисты Петербурга до этого не получали СТОЛЬКО за ЭТО. И Цепов эти потоки умело направлял через своих новых фаворитов, в число которых я попасть не стремился) Еще я знал, что Рома вписался в конфликт вокруг ЮКОСа и даже проводил разъяснительную работу с Ходорковским в камере. И что мент, который был у него на побегушках, стал заместителем министра и метит на первые роли. Правда, в Петербурге на первые роли претендовал мент, который был на побегушках у Коляка. Мы поболтали минут пятнадцать и разъехались по своим делам. Больше я его не видел. Через несколько недель Рома умер в страшных мучениях от отравления неизвестным ядом. Хоронили его под оружейный салют. Был Золотов. Был Кумарин. И многие другие действующие лица и исполнители.
Незадолго перед этим в Ялте совершилось десятое покушение на Руслана. Любил он Крым и тамошних бандюганов. До этого ему удавалось каждый раз выживать, во время девятого ему отстрелили нижнюю челюсть. Он после десятка операций в ВМА смог есть и говорить, хотя выглядел жутковато. А тут сразу — наповал. В пляжном кафе. Коляк даже не успел поднять свой помповик, заряженный медвежьими пулями, с которым последние годы вообще не расставался. Думаю, что Рома к этому покушению не имел отношения. По крайней мере к этому.
Я не любитель кладбищ. И видел ромину могилу только на картинке. Там эпитафия из Надсона «Пусть роза сорвана, она еще живет, пусть арфа сломана, аккорд еще рыдает». Очень точные слова. Дело живет. Аккорд рыдает. Вместе со страной, с городом, со всеми, кто сегодня в любой точке мира видит, что происходит с Россией.
Дмитрий Запольский
Материалы По Теме:
1. Дмитрий Запольский: Иванов
2. Дмитрий Запольский. Невзоров
3. Шелкопряд
https://rusmonitor.com/dmitrijj-zapolskijj-cepov.html
Дмитрий Запольский: Шелкопряд
Среда, 1 Февраль 2017 6:20
Автор: Rusmonitor
24 ноября 1993-го года в квартиру начальника управления Федеральной миграционной службы по Санкт-Петербургу позвонили неизвестные. Хозяин открыл двери. Стоящий на пороге мужчина спросил: “Вы Виктор Новоселов?”. Услышав ответ, гость выстрелил из ТТ в упор три раза. Пистолет был чешский, четвертую гильзу заклинило. Но одна из трех пуль попала в позвоночник. Виктор Семенович Новоселов больше никогда не смог вставать на ноги – нижняя половина тела оказалась парализованной, он жил, превозмогая ежедневные адские боли, на огромных дозах гормонов и анальгетиков, его помощники носили его на руках в туалет, а медсестры дежурили круглые сутки в его квартире и в специальной комнате отдыха при кабинете. Из ушлого шустрого малого, немного жуликоватого и простоватого в общении, Новоселов превратился в настоящего героя комиксов про “людей Х”. Он смог не просто добиться успеха в политике. Он стал на многие годы “серым кардиналом” Петербурга. И вполне мог стать губернатором, а потом и президентом страны. Пуля, раздробившая спинной мозг задела какую-то нервную цепочку, отвечающую за страх. Новоселов перестал вообще бояться. С ним произошла совершенно невероятная метаморфоза.
– Всех можно посадить, – говорил мне Виктор, сидя на своем инвалидном кресле за огромным резным столом в кабинете вице-спикера Петербургского заксобрания. – И тебя, Дима, и вообще любого. – Тут он выдерживал паузу и затягивался сигаретой “Парламент”. – Всех! Но не меня. Я и так сижу. Хе-хе-хе!
Его рыхлое от бесконечных гормональных уколов и морфия лицо расплывалось в торжествующей улыбке. В такие минуты я понимал всякие психологические теории про способность человека выйти победителем из любых обстоятельств, обернуть себе на пользу любые проблемы, оседлать свое несчастье и превозмочь себя. Виктор Семенович Новоселов смог.
В 1994 году он стал депутатом Заксобрания Петербурга. Тогда интерес к законодательной власти был просто никакой и выиграть выборы по Московскому району Новоселову, который до перехода в УФМС был председателем Райсовета было очень легко. С такой же легкостью он стал вице-спикером: ну кому охота целый день вести заседания, совещания, перекладывать бумажки, принимать сумасшедших бабушек-посетительниц и при этом не быть первым лицом, не красоваться на ТВ и не тусоваться на приемах рядом с мэром? Да и жалко же инвалида, пусть потешит самолюбие, все-таки вице-спикеру положен аппарат, штатные помощники, персональная машина. Кто будет рядовому депутату менять подгузники, привозить обед из столовой, таскать его и вообще возиться?
Через пять лет, в 1998 году Новоселов выбрался на второй срок. Там уже были другие условия: за места в Заксобрании шла настоящая война. Но по округу в Московском районе выставили свои кандидатуры только специально подобранные Новоселовым спойлеры. Никто не рискнул соперничать. Потому что все знали: это было равносильно эвтаназии. Виктор подписал бы смертный приговор любому конкуренту, не вынимая изо рта дымящийся “Парламент”. К тому времени он, несомненно, был самой влиятельной фигурой в теневой структуре городской власти. Профессор Мориарти. Шелкопряд.
Серый кардинал города на Неве.
Мне довелось общаться с ним достаточно близко все эти годы. Я не был его другом и особо доверенным лицом, но Новоселов никогда не скрывал своей роли и своих действий. И если видел, что его визави понимает тайные пружины власти, то с удовольствием делился своими достижениями. А Виктор в плетении интриг достиг высшего мастерства. И если в Петербурге надо было решить какой-то серьезный вопрос, все акторы процесса обращались к Новоселову.
Он дружил с Костей-Могилой и общался с ним более чем регулярно. Практически каждый день. Несколько раз в неделю обедал в “Адаманте” с Кумариным. Реже с обоими Мирилашвили. Регулярно контактировал с Дедом Хасаном. Если в Петербург приезжал Жириновский, то визит всегда начинался с их завтрака тет-а-тет. Березовский регулярно прилетал именно для консультаций с Виктором Семеновичем. И эти консультации длились по несколько часов. Люди уровня Цепова могли часами сидеть в его приемной и получить от помощника вежливый отлуп: Виктор Семенович просил передать, что неважно себя чувствует. Приходите завтра. И на всякий случай запланируйте время на послезавтра, Виктор Семенович и завтра может приболеть. Он видел свою роль и знал себе цену. Никаких комплексов. Никаких рефлексий. И никаких сомнений. Бандитов он презирал до глубины души. Воров меньше. Березовского считал мелким жуликом. Как-то прямо мне сказал: “Он плохо кончит! Еврейские игры с семьей Бори (Ельцина) – скверная затея. Там умные. Они ему накидали фальшак, фармазоны! А этот повелся. И бабло у него быстро улетит с таким подходом. Шлепнут, даже крякнуть не успеет”
Новоселов общался с Абрамовичем. С Ходорковским. С Соросом. С функционерами китайской КПК (“Разведка под прикрытием, хотят здесь контролировать своих”, – говорил мне Новоселов в ответ на немой вопрос, зачем он тратит время на бесконечные чаепития с пожилыми китайцами в черных костюмах. “Мы предложим им построить город-спутник. Надо срочно вызвать воров из Хабаровска, пусть организуют тему. Мы без них не справимся, восток дело тонкое.”
И вскоре в Петербурге действительно нарисовались сначала воры с Дальнего Востока, а потом и знаменитый “китайский квартал”, инвестиционный проект “Балтийская жемчужина”. Новоселов слов на ветер не бросал.
Воров он привечал больше, чем бандитов. “Почему Костя не хочет брать корону? Я же все решил, со всеми договорился! Вот чудик!” Действительно, друг детства Новоселова Константин Карольевич Яковлев, Костя-Могила в то время фактически был смотрящим по Питеру от воровского сообщества. И это было не частной инициативой Новоселова: ситуация в северной столице напрягала окружение Ельцина. Надо было как-то предотвратить фатальное усиление тамбовских, выстроить противовес. Новоселов, выкуривая пачку за пачкой “Парламента” в своем кабинете на втором этаже Мариинского дворца, придумывал схемы сдержек и противовесов. Он хотел вернуть, точнее не вернуть, а “инсталлировать”, как он выражался, воров в город. Петербург никогда не был воровской столицей. И в нем не было единого суда, решения которого были бы окончательны. (Горсуд на Фонтанке не в счет, его можно было купить. А вот такого, чтобы решил – и все, не было. Это приводило к постоянным разборкам, перетягиванию каната и прочим неприятностям.
– Пойми, Дима, – объяснял Шелкопряд, наливая чай от китайских чекистов в антикварные чашечки. Церемония ежедневно проводилась в его личном офисе на Галерной улице, где в отличие от Мариинского дворца Новоселов разруливал чисто теневые проблемы. Там в приемной томились не депутаты и помощники с бумажками, а серьезные авторитеты характерной наружности. Преимущественно с раздутыми от бабла портфелями. – Городу нужны инвестиции. Толян-мудила (Собчак) только распугивает всех своей болтовней. А нам нужны гостиницы, транспорт, дороги, стадионы. И, главное, порты! Вон в области американцы от рыжего (Чубайса) третий завод закладывают! А у нас – только разговоры!
Действительно, Вадим Густов, коммунистический губернатор Ленинградской области сумел через окружение Чубайса договориться о колоссальных инвестициях: строился завод Катерпиллер, Форд, Кока-Кола. И всячески раскручивал тему “бандитского Петербурга”. Типа не ходите, дети в Африку гулять! При этом в город инвесторы шли крайне неохотно, опасаясь непредсказуемых бандитов. Новоселов считал, что надо бандитов подвинуть с помощью воров. Он покровительствовал Деду Хасану, взяв его под свою опеку, планируя сделать Могилу вором в законе и дать тому верховный статус “разруливающего”. Но Костя не проявлял должного энтузиазма. Да и вообще не намеривался взваливать на себя такую ношу, мечтая вырваться из удушливой болотной питерской атмосферы на просторы Москвы. И Новоселова немного опасался, понимая: если все пойдет по плану Виктора, он, Могила, окажется не верховным судией, а просто ответственным за разруливание в команде Шелкопряда. А тут как раз наметились выборы Ельцина на второй срок. Чубайс убедил Таню, та убедила папу: если не взять срочно все телевидение в стране под себя, папа проиграет Зюганову. Операцию взялся исполнять Береза. И начал большой тур переговоров, выискивая в каждом регионе страны “ничейные” телеканалы и влиятельные СМИ, находя воров, которые могли бы их прибрать к рукам и решая, что дать ворам в качестве компенсации за их труды праведные. Причем, сделать все надо было нежно, тактично, мягко. Чтобы без воплей и крови. И желательно даже без синяков.
– Сегодня Береза прилетает, будем твою судьбу решать, – сказал мне Новоселов. – Да не физдипи ты! Все будет чики-чики. Никто не уйдет обиженным. Кстати, кто хозяин 11-го канала? Михо на паях с Сергеичем? Ладно, значит тебе повезло.
И Новоселов опять утонул в улыбке Чеширского кота. Казалось, у него не было тела. Вообще. Нечто, растекшееся по инвалидной коляске ему не принадлежало совсем. И даже руки, слабые плечи, втянутая шея – все это было просто приложением к его взгляду карих сверлящих собеседника глаз, заплывших веками. Он был головой Доуэля. Потом, через много лет, катаясь на горных лыжах, я сломал ногу. Заклинило крепление. Пока везли до города, пока трясли в машине, осколки костей повредили сосуды и в госпитале чуть не ампутировали правую ногу по колено. К счастью повезло, отделался несколькими операциями и параличем нескольких мышц стопы. Но вот месяц на больничной койке, потом два месяца в кресле-каталке запомнились мне надолго. Я все время вспоминал Новоселова. Я ощутил себя в его шкуре. Боль, беспомощность, неподвижность. Я бы не смог. Не та закваска. До сих пор не понимаю до конца: как он сумел сделать из своей трагедии свой же триумф?!
Но вернемся в 1995 год. Тогда Чубайс подготовил указ Ельцина о закрытии телекомпании Петербург, вещавшей на всю страну, точнее о передаче ее региональной сети новому каналу “Культура”. А две тысячи сотрудников питерского тв оказались не у дел. Идея принадлежала Новоселову. Меня это не касалось, программы, которые я вел и продюсировал, выходили на 11-м канале “Русское видео” и на частном Региональном ТВ и по рейтингам обходили государственное ТВ. Новоселов предложил Березовскому передать все остальные телеканалы Косте-Могиле. Сказано-сделано. Костя получил на свои компании экспортные квоты на нефть, доход от которых перекрывал все возможные расходы и за пару недель договорился со всеми вещателями.
– Только не говори никому, что теперь я хозяин! – просил меня Костя. – Пусть все считают хозяином Лисовского и Бадрика. Береза так просил. Ему Таня такое условия поставила, не любят они меня. Твои коллеги-журналисты сделали из меня какого-то монстра! А я вообще давно уже честный бизнесмен. Витя Новоселов у нас смотрящий, а не я! Костя-Могила, конечно преувеличивал, убеждая меня во вторичности своей роли. Но в каждой шутке есть доля шутки. По влиянию на теневую политику в городе Новоселов опережал Костю.
Константин взял под свое крыло Региональное ТВ, 22-й канал, 36-й и еще парочку мелких. НТВ в этом процессе приватизации не задействовали, так как его контролировал Бобков, бывший заместитель председателя КГБ СССР Крючкова, начальник Пятого главного управления, которое и создавало группу “Мост”, выставив фронтменом Гусинского. В Петербурге НТВ засунули под Мирилашвили, курировавшего “еврейскую” линию бизнеса криминала. Но Новоселов убедил Березовского в том, что тут нужен двойной контроль, так как Михо не столь надежен. Для равновесия он подсунул туда Кумарина, у которого “Русское видео” на заре своего существования одолжило пару миллионов долларов и по привычке не расплатилось. Виктор Семенович Новоселов организовал вход в “Русское Видео” тамбовского авторитета Олега Шустера. В качестве смотрящего. От греха подальше. Хоть Михо и считался человеком конторы, но в ельцинской семье конторе не особо доверяли.
Костя-Могила организовал свой штаб на Староневском. Огромная квартира с эркером, набитая телохранителями и бригадирами, всегда была похожа на осиное гнездо: кто-то входил, что-то заносил, выбегал, выносил, срывался на стрелки-терки. Костя был спокоен и благостен, восседал в своем кабинете-аквариуме в окружении иконостаса. Музыкальный центр воспроизводил псалмы и акафисты. Мерцали лампадки, пахло ладаном и немного серой, если принюхаться. Впрочем, возможно это мои фантазии насчет серы. Новоселов к увлечению Кости православием относился саркастически. «Они думают, что это им поможет на том свете. Наивные! Собирают добрые дела в общак, чтобы в аду грев получать. Хе-хе-хе-хе»
У меня были скверные отношения с губернатором Яковлевым. Он считал меня упертым «собчаковцем» и всячески препятствовал моей работе. Если у программы появлялся крупный рекламодатель, губернатор сразу просил подчиненных позвонить моему спонсору и объяснить, что тот действует неправильно. Рекламодатель виновато хлопал глазами, рвал ворот рубашки и слезно просил понять: против Смольного переть невозможно. Я пришел к Новоселову, когда все ресурсы были исчерпаны и мой проект на очередном телеканале закрылся из-за невозможности оплатить эфирное время (а независимые проекты типа моего всегда покупали время в эфире, хотя и считались собственным продуктом телекомпаний). «Виктор, помири меня с Владимиром Яковлевым, иначе мне в городе просто не жить». Шелопряд взялся решать вопрос сразу. Он понял, что сможет выгодно продать мою лояльность к губеру взамен на дополнительные очки себе, как решателю всех вопросов в городе. Через пару дней он позвонил. Мол, бегом ко мне, твой вопрос решен!
– Значит так. Ты должен участвовать в выборах в ЗАКС по округу Сергея Миронова и выиграть у него. Или максимально насрать. Это личная просьба Яковлева. Звони ему прямо сейчас, он ждет!
Я набрал губернатора по мобильнику. Яковлев подтвердил и попросил срочно приехать в Смольный. Владимир Анатольевич подтвердил просьбу. И намекнул, что мои старые грехи (участие в компании Собчака в качестве технолога, имиджмейкера и разработчика компромата. А также бодание с Невзоровым, работавшим по просьбе Березы с Яковлевым против Собчака) списаны. «Деньги на компанию даст Новоселов, – сказал на прощание Яковлев»
А вот тут началось самое смешное. Сергей Миронов метил на место председателя ЗАКСа. И Новоселов. И оба они хотели выиграть предстоящие губернаторские выборы у Яковлева. В результате я оказался вершиной треугольника. Я мог выиграть те выборы. Теоретически. Но ресурсы требовались гораздо более масштабные. В результате выборы я проиграл, хотя нагадить своему сопернику сумел достаточно. Выставил против него спойлера-мулата, по фамилии Миронов, ну и еще похулиганил на округе. Новоселов так и не расплатился с моей командой, но главное было решено: печать проклятия с моего имени была снята. В «Астории» на завтраке с Костей я смог договориться о возобновлении моей программы в рамках его телевизионного холдинга. Я вернулся на Региональное телевидение. Костя сделал царский жест. Сказал: «я не буду с тебя брать деньги, ты талантливый. Делай и говори что хочешь, городу нужна правда. Только не говори, что я решаю эти вопросы, ладно? А то достали: Могила – хозяин всей городской прессы. Ну и что? Можно подумать, что я хуже управляю чем Михо или Сергеич! Я, в отличие от них, ни разу ни одному придурку даже руки не оторвал! Хотя ты сам знаешь, что надо бы!»
Я поехал домой, взял из ящика икону из коллекции своего двоюродного прадеда Альфреда Парланда, архитектора Спаса-на-крови и отвез ее в офис Могилы. В дирекции Регионального ТВ моя программа уже была поставлена в эфирную сетку. Это было похоже на чудо. Было самое начало 1999-го года. Мне удалось потом отплатить Косте той же монетой.
В конце года ко мне приехал офицер ГРУ. (Потом оказалось, что он был близким товарищем Березовского, контактировал с Литвиненко и вообще потом сдался в ФСБ, сообщив что он агент МИ-6, британской разведслужбы. И все делал по прямому заказу англичан. Клевый чувак. Потом я его нашел и иногда даже общаюсь по всяким защищенным каналам связи. Кстати, финн по отцу.) Этот парень привез мне кассету. На ней был зафиксирован момент контакта одного из кандидатов на пост президента России с якобы сотрудником БНД. В Дрездене. Сидят два чувака на скамеечке. Один у другого спрашивает прикурить. Тот протягивает коробок спичек. Чиркает. И возвращает коробок. Но уже другой. Агентурный обмен. Все как в классическом фильме. Я хоть и ко всякому привык за свою телевизионную и политическую (политтехнологическую) карьеру. Но тут охренел.
– Ок, я покажу. Но я связан договором с владельцем телеканала. И мне на это нужна санкция одного человека. Телефон 9600000. Как только я получу вызов с этого номера, я поставлю пленку в эфир. Что-либо говорить необязательно. Просто два звонка. Первый я сброшу. На второй отвечу. Если вы так круты, то сможете договориться с ним.
Звонка от Кости не последовало. Но утром мне в дверь позвонил его телохранитель. Вам просили передать. И протянул пакет, внутри которого была икона. В золотом окладе. Одна из любимых костиных икон, висевшая в красном углу его кабинета. Я равнодушен к православной атрибутике, но подарок оценил. Это был знак глубочайшей признательности. К сожалению, потом мне пришлось его продать, когда мы с женой строили дом и не хватало десяти тысяч долларов на отопление. А уже был декабрь. Костю убили за шесть лет до того, как я отнес этот образ знакомому коллекционеру. Он теперь у него. А у меня он как-то не прижился. Возможно из-за легкого неуловимого серного запаха, исходившего от древней доски в роскошном цыганском червоном золоте.
Но вернемся к Шелопряду. Точнее и к нему, и к Косте, и к Кумарину. К концу девяностых Могила окончательно разошелся с Кумариным и Мирилашвили. Думаю, что в этом сыграла свою роль деятельность Новоселова. И внезапно Виктор Семенович стал восприниматься всеми как чисто тамбовский. Он еще больше сблизился с Березовским, отказался от мысли о внедрении воровского управления и сделал ставку на Кумарина. Именно в те года Сергеич развернулся в полный рост: сместив с должности начальника городской милиции генерала Пониделко, который был «инсталлирован» силами Михо и Сабадаша именно с целью ослабления тамбовских, Кумарин окончательно подмял под себя торговлю топливом. Держа тесную связь с Ириной Ивановной Яковлевой, он уже покушался на медиа-рынок Петербурга, пытаясь создать в городе холдинг своих СМИ — агентство расследований, интернет-газету, мощное бюро ОРТ и еще целый пул прессы. «Костя совсем с катушек съехал, так и передай ему, – сказал мне как-то Сергеич при случайной встрече в клубе «Голливудские ночи», – журнал светский решил выпустить с блядями (он имел в виду могиловскую «Собаку.ру»). Да разве ж так надо работать? Вот мы сейчас потянем в город первый канал и все вы отсосете!» Такие были в ту пору медиаменеджеры.
Я естественно, ничего никому не передавал. Милые бранятся, только тешатся. Но милые не только бранились. Костя стал на паях с конторой выстраивать альтернативный топливный рынок, взяв под свое крыло БФГ, крупный холдинг АЗС, принадлежавший бизнес-самородку Павлу Капышу. И в Петербурге прямо на глазах стала расти сеть заправок «Балт-Трейд», куда более похожих на нормальные европейские АЗС, чем унылые ПТК. Правда, бензин в них был одинаково скверный по оценочному суждению потребителей топлива. Новоселов откровенно лоббировал кумаринскую сеть. Решал все вопросы на уровне города, которые не мог решить сам Кумарин с губернатором. И это было не просто увлекательной конкурентной борьбой, это была война. Кстати, в сети можно обнаружить весьма любопытные сведения, что участвовала на стороне Кумарина в боевых действиях и налоговая полиция под управлением генерала Полтавченко. Я не проверял. Но не исключаю. В той схватке были задействованы все ресурсы. С Капышем дружил Чубайс, на охоту в его угодья прилетал Черномырдин, Жириновский, Зюганов. Не говоря уж про господина по кликухе Выхухоль, готового дружить хоть с чертом, чтобы подгадить Новоселову. И с начальником контрольного управления президента, сделавшего головокружительную карьеру.
Оказавшись в ситауции войны, Капыш созвал пресс-конференцию, на которой заявил прямым текстом, что налоговая полиция Петербурга во главе с Полтавченко работает на Кумарина. И это был моветон. Капыш стал врагом тамбовских на всю оставшуюся жизнь. Оставалось ему совсем чуть-чуть. 26 июля 1999 года в бронированный шевроле-сабурбан, остановившийся перед красным сигналом светофора (перепрогаммированного киллерами) ровнехонько в стойку, где броневые листы плохо сомкнуты легли два выстрела из гранатометов. Капышу оторвало обе ноги, от потери крови он умер в течение пары минут. Киллеры, постреливая из калашей для острастки спокойно перешли набережную и сели в поджидавший автомобиль. Это было виртуозное и очень технологичное убийство. Несомненно, самое «красивое» за всю историю Петербурга. Впрочем, ответка последовала достаточно скоро.
В Заксобрании я спросил Новоселова, что он по этому поводу думает. Он был хмур и чувствовал себя скверно. «Плохая история. Гнилая. Это ОЧЕНЬ плохо. Так можно всех заказать и что?» Виктор Семенович не оценил техничность и красоту. Он был откровенно расстроен. Для него, серого кардинала города, вполне реально собирающегося через месяц стать спикером ЗАКСа, убийство Капыша было плохим знаком. «Ну зачем вот так – в центре города, чуть ли не на Невском? Насмотрелись боевиков! Если так уж надо и денег не жалко, нужно тихонечко. Вон Боря у нас специалист, спросили бы у него как это делают нормальные люди!” Раньше Борис Александрович Моисеев был вице-спикером Петросовета, а в ту пору уже депутатом Госдумы от “Яблока” и постоянно что-то решал через законодательное собрание Петербурга – пожилой профессор-химик, токсиколог, специалист по ядам и отравляющим веществам, бывший руководитель совершенно секретной лаборатории…
Новоселов как в воду глядел. Через три месяца тамбовским прилетела ответка. На улице Фрунзе служебная автомашина Вольво 940 с номерами о121оо притормозила на красный свет. Киллер подошел к машине и положил на крышу видеокассету, проклеенную магнитной лентой. Внутри был взрыватель и всего 200 граммов пластида. Заказчики хотели сделать красиво. Во-первых, тоже на перепрограммированном светофоре. Во-вторых, прямо в машине, в-третьих равновеликую фигуру. Вице-спикеру Санкт-Петербургского Законодательного собрания Виктору Семеновичу Новоселову, Шелкопряду и Рузвельту, будущему губернатору и президенту аккуратно оторвало голову. Как в кино, да. Фонтан крови из артерий залил крышу машины. Через некоторое время стороны пришли к согласию. Костя-Могила и Кумарин пожали друг другу руки и заключили мир. Костю убивали уже в Москве. Потому что Санкт-Петербург попросили не раскачивать.
Родина все-таки.
Смотрящего выбрали..
Дмитрий Запольский
Материалы По Теме:
1. Дмитрий Запольский: Иванов
2. Дмитрий Запольский: Цепов
https://rusmonitor.com/shelkopryad.html
Дмитрий Запольский. Невзоров
Среда, 1 Февраль 2017 6:51
Автор: Rusmonitor
ПЫЛЕСОС НАГА 01.02.1990 Автор и ведущий программы Ленинградского телевидения "600 секунд" Александр Невзоров. Макаренко/РИА Новости
ПЫЛЕСОС НАГА
Утро я провел в Мариинском дворце, в своем депутатском кабинете зампреда комиссии по правам человека Ленсовета. После разбора вороха писем и написания ответного вороха запросов, выпил кофе и поехал домой. Водитель исполкомовской «Волги» по дороге вдруг достал из бардачка пластиковый пакет: «Николаич, хочешь продам, я слышал ты такие вещи уважаешь! А по мне так сивуха!» В пакете лежала бутылка односолодового виски трицатилетней выдержки. В подарочной упаковке и с сургучной печатью на пробке. В коробке еще был широкий стакан с толстым дном. Цену водитель назвал смешную. Оказывается, ему подогнал эту бутылку начальник автоколонны, типа предложи своему шефу, мы такое не пьем. Ему привез брат жены из Америки. Я с радостью согласился. Дома сломал печать, налил в подарочный стакан и выпил. До сих пор помню концентрические оранжевые пятна на стенах крохотной кухни, которые превращались в хоботы и щупальца, обвивали и душили, подбрасывая в небо, выплясывали под барабанный бой злобный танец, потолок выдувался пузырем и лопался, осыпая меня мельчайшими букашками, которые тут же начинали расти и становились гигантскими мохнатыми пауками. Было страшно. Какая-то часть сознания звонила в звонок: это беда! Спасайся! Звонил телефон. Потом звонили и стучали в дверь. Приехал наряд милиции. Откройте! У нас сигнал, что в квартире дебош! Я промычал через дверь, что не открою. Через замочную скважину с лестницы воняло жженой ватой. Менты ломились в дверь, а в гостиной послышался звон разбитого стекла: подъехавшая к дому пожарная машина выставила штурмовую лестницу до шестого этажа и здоровенный пожарный при полной амуниции легким толчком сбил меня с ног. И открыл дверь. В квартиру ввалилась толпа офицеров милиции.
– Ваши документы! – заорал пожилой полковник в огромной фуражке с задранной, как у эсэсовца, тульей. Дрожащими руками я вынул депутатское удостоверение из кармана пиджака на вешалке. Полковник открыл красную книжечку и стал МЕДЛЕННО читать вслух, как будто не понимал русских букв. В это время толпа ментов за его спиной расступилась и мне в лицо ударил свет фары. Высокий телеоператор держал камеру, тщедушный корреспондент – шахтерский фонарик. Я заорал: «Прекратите съемку, это провокация!» Полковник переглянулся с корреспондентом, тот кивнул и начальник районного УВД протянул мне удостоверение обратно.
– Сожалеем, что побеспокоили, товарищ депутат! Будьте впредь осторожнее с огнем. И не пейте всякую гадость! На его лице было написано блаженство от сознания выполненного долга. Как будто он не просто обеспечил съемочной группе вход в депутатскую квартиру, защищенную в ту пору полной неприкосновенностью, а добыл в ставке Гитлера секретные ключи к шифрам и обеспечил победу Красной Армии. Через минуту на лестнице уже никого не было. Пожарный ЗИЛ свернул свою штурмовку и буксовал на газоне под окном. Ментовские УАЗики вереницей выруливали из двора, а около мусоропровода валялся подгорелый обгаженный матрас, притащенный с помойки. Через час, в девять тридцать, после программы «Время» вся страна смотрела, как Александр Невзоров, глумливо улыбаясь, показывал очередной сюжет про Ленсовет. Депутат Запольский нажрался в зюзю, поджег квартиру и размахивал удостоверением перед героическими пожарными, которые примчались спасать соседей. Пожарные потушили огонь и вызвали доблестных сотрудников милиции. Те хотели доставить депутата-дебошира в вытрезвитель, но не смогли – негодяи из Ленсовета пользуются своей неприкосновенностью, чтобы пить, буянить и поджигать квартиры, город-герой Ленинград, где похоронены жертвы блокады и скоро подожгут всю Россию.
Через минуту мне стали звонить друзья. Через полчаса коллеги. Через час какие-то совершенно чужие люди. И все выражали соболезнования. Кто-то плакал, кто-то выдавливал ободряющие фразы. Я был покойник. «На тридцать третьем году жизни скоропалительно скончался известный ленинградской журналист, редактор газеты «Перекресток», экс-спецкор газеты «Смена», председатель комиссии по расследованию незаконной приватизации Балтийского морского пароходства, правозащитник и депутат Дмитрий Запольский». Как-то так. Утром в Ленсовете коллеги прятали глаза, мой друг и наставник Юл Рыбаков стыдливо сказал, что есть мнение забрать у меня кабинет и что мне не следует больше вести заседания комиссии в его отсутствие и пользоваться служебной машиной. А главный редактор городской газеты снял из очередного номера мою статью. Я тогда понял, что такое гражданская казнь. Примерно так чувствовали себя люди в 36-м, когда их исключали из партии, но когда за этой процедурой ещё не обязательно следовал немедленный арест и лагеря. (Я еще несколько раз в жизни переживал такое, но уже достаточно спокойно. Страшно только в самый первый. Потом как-то привыкаешь.)
Мне тогда открылось удивительное знание. Я понял, что в российской элите во все времена ключевые посты занимали мерзейшие личности. Причем неважны никакие политические установки, должности и звания. Падающего – толкни. Поднимающемуся улыбнись и помоги. Вот и вся логика. Я осознал, что моя карьера амбициозного журналиста-газетчика и политика завершена. И я понял, что телевидение в России гораздо больше, чем обычное СМИ. Это религия. Массовое помешательство нации, толком не сумевшей научиться читать, точнее понимать читаемое. И что страна не мыслит сама, воспринимая на веру все, что скажет из ящика симпатичный человек, сумевший точно найти свой образ. И я понял: если я хочу что-то сделать в мире медиа, нужно заниматься телевидением, которое я тогда презирал: в «ящик» работать шли преимущественно журналисты, лишенные литературного таланта. И последнее – никакие репутации в России ничего не значат, особенно в профессиональных элитах, особенно в журналистике и политике. И на благородство «коллег» по цеху стоит рассчитывать только в одном случае – если ты внезапно перенес менингит и стал идиотом. В этом случае ты просто ничего не будешь понимать и тебе на все будет насрать.
Я был знаком с Невзоровым много лет. Мы вместе, в один день, оказались в качестве соведущих в прямом эфире программы «Открытая дверь». Но я тогда был совершенно равнодушен к телевидению, мне больше нравилось писать. А Саша всеми силами внедрялся в телеэфир. Его заметил Володя Максимов, удивительно талантливый режиссер, придумавший перелопатить американскую шоу-программу «60 минут», где в студии висели часы с обратным отсчётом на русский лад. И он приметил сутулого жеманного еврейского мальчика, подвизавшегося нештатником в отделе писем Лентелерадиокомитета. В связи с отсутствием образования его по советским порядкам не могли взять в штат. Максимов сделал пилотный выпуск, всем понравилось. И программа 600 секунд начала выходить пять раз в неделю. Поначалу это было удивительно качественная работа. Брейкинг-ньюс, никаких запретных тем, короткие сюжеты. Все, как это принято на Западе. Но чуть-чуть с оттенком цыганщины, этакой русской разлюлималины. Без профессиональной этики, достонства, чести и честности.
Потом, через много лет я узнал все подробности той операции. Вискарь был настоящий, синтетический ЛСД был капнут на дно стакана. Бутылку завгару передавал лично Шутов, в ту пору помощник Собчака и продюсер невзоровской команды. Собчак тогда попросил Юрия Титовича «разобраться с депутатами». И программа «600 секунд» начала ежедневную работу по дискредитации Ленсовета.
Невзоров тогда работал на Собчака. Получал ли он за это деньги? Скорее нет. Зарплата была довольно приятной – 600-800 рублей с учетом гонораров. Глебыч получал возможности создавать все больше и больше скандальных сюжетов, пользуясь криминальными талантами своего продюсера Юрия Титовича Шутова. В ту пору Собчак оказался у руля города чисто формально. Никакой реальной власти у него не было. Точнее даже не самой власти, а механизма, системы воздействия. Не было и информации. Партийно-комсомольское сообщество судорожно рыло себе новые норы, договариваясь с директорами заводов, институтов и предприятий о взаимовыгодном сотрудничестве по оприходованию имевшихся ресурсов и превращению их в частную собственность. На Ленсовет, Собчака и исполком всем было глубоко насрать. Гэбуха, прокуратура, менты, судьи и гаевые выли от неопределенности и кадровых перетрясок. И вообще никак и никем не координировались. А воры и бандиты делили потоки нала. Иногда делились с ментами. Иногда попадались в случае заказа конкурентов или съехавшей от безумного бабла крыши. И тогда было принято судьбоносное решение – у Собчака должны быть помощники. Три направления, три фронта, три генерала. Один – по делам партхозноменклатуры, чтобы был вхож в райкомы и обком. И мог через свои связи решить все, что нужно первому лицу города. Второй – бандит, авторитет, но с «человеческим лицом», чтобы мог разруливать теневые дела. И влиять на врагов. Чтобы не особо зарывались типа. И контролировать совсем отвязавшуюся прессу, особенно телевидение. И третий – для контактов с конторой, ментами, судьями и прочим силовым аппаратом. Ну и чтобы обеспечивал Собчака информацией, присматривался к аппарату, нет ли каких зловредов.
На роль связного с гэбухой Собчак выбрал своего знакомого сотрудника университета, бывшего студента, которого порекомендовал куратор университета от КГБ. Ну вы его знаете. Полпредом партии и комсомола при председателе Ленсовета стал некий Валера Павлов, личность странная и мутная. Сейчас дюже православный товарищ, возглавляет оргкомитет пасхального фестиваля и считается близким другом принца Майкла Кентского. Впрочем, многие его считают кадровым офицером действующего резерва. Не проверял. Милого болтливого Валеру Собчак вскоре уволил за ненадобностью. А вот Юрий Титович Шутов сумел не просто выставить себя решальщиком всех проблем, он умудрился втянуть Анатолия Александровича в такие блудняки, что всем вокруг стало просто страшно. Путин достаточно быстро принес шефу досье на коллегу-помощника. Бедолага Собчак мне сам рассказывал об этом за бокалом коньяка в 1995-м году. Мэр был потрясен компроматом. Его помощник Шутов был не просто «засиженным» бывшим функционером Смольного, он оказался маньяком-пироманом. Пожары сопровождали каждый шаг его жизни – в восьмидесятых он сжег кабинет в статистическом управлении, потом дачу товарища, перешедшего дорогу, потом машину конкурента-соперника, домик на базе отдыха, в котором хранилась документация. Но самый главный пожар был 23 февраля 1991 года, когда вспыхнул телевизор в номере 774 гостиницы «Ленинград». И в огне погибли 16 человек, включая девятерых бойцов пожарной охраны. Один из погибших – спецкор журнала «Огонек» Марк Григорьев. Написавший годом раньше статью «Пожар в штабе революции», которая была посвящена именно Шутову. Григорьев вывел его героем, антикоррупционером и борцом с «партхозноменклатурой». Но переусердствовал и обвинил следовательницу прокуратуры, которая вела дело Шутова о поджоге в Смольном в подлоге. Тетя Валя Корнилова, простая тетка в пальтишке и скромном платке, похожая на кондукторшу в трамвае, возмутилась и подала на «Огонек» в суд. Ну а в суде предоставила уголовное дело Шутова, пригласила свидетелей, записала показания. И не только по своему бывшему подследственному, но и по его подопечному Невзорову. Григорьев офигел. Шутов оказался не героем. А кровавым маньяком, главарем банды головорезов. Из материалов дела выяснилось, что матушка Юрия Титовича была сотрудницей СМЕРШа. Ну и много всякого такого. Марк поехал в Петербург на встречу с Корниловой, решив написать опровержение. Каким образом он попал именно в гостиницу «Ленинград» сегодня никто так и не понял. Скорее всего позвонил директору отеля, с которым его ранее знакомил Шутов. Но именно в этом отеле располагался «офис» шутовской банды и гостиница считалась «под Титычем». И в одном из номеров стоял телевизор с «закладкой», который при определенном падении напряжения в сети (точка-тире-точка-тире) самовозгорался. Внутри были емкости со спиртом, сгорающим, как известно без следа. Номерок этот был предназначен в свое время для Бориса Ельцина, который наведывался в город еще до избрания президентом России и останавливался в этом отеле. Шутов тогда предлагал разным людям «легкий и простой способ» устранения Ельцина, но заказчиков не нашел. И вот тут такая возможность!
Итак, Григорьев погибает в соседнем номере. Незадолго до вспыхнувшего телевизора. Следствие не находит криминала. Типа череп у него лопнул сам от температуры пламени, а вовсе не обязательно был проломлен одним из самых кровавых убийц в банде Шутова – Гимрановым. Но на свою беду Гимранов рассказал об этом агенту. И потом на следствии признался в убийстве. Хотя мы ведь не о Шутове, мы о его товарище говорим. В момент пожара товарищ выступал на митинге против развала СССР. Предварительно анонсировав его в прямом эфире своей передачи. Знал ли Глебыч о том, что «Ленинград» подожгли по приказу Шутова? Я не уверен в этом на 100 процентов. Но что он понимал с кем имеет дело – несомненно. Есть версия, что буквально через неделю Шутов и он были вместе с Рижcким ОМОНом в Мяденинкае. И это произвело на нашего героя неизгладимое впечатление. Но я это не утверждаю, это догадки. Шутов однажды сказал мне: «этот петушок трясется не за жизнь, а за свободу. Потому что знает, стоит мне раскрыть рот и ему пипец». К тому времени он разосрался с Невзоровым вдрызг. Шутов много говорил всякой хрени, верить ему мог только умалишенный.
В 1994 году программы «600» секунд уже не сущестовало. Я создал проект «Вавилон» на Региональном ТВ не по образу и подобию. Я хотел сделать все наоборот. Во-первых, меня тошнило от попов, заполнявших невзоровские эфиры, во-вторых, я чуть получше разбирался в культуре. И в третьих, в отличие от Невзорова никогда не страдал патриотизмом головного мозга с его угарно-антисемитским синдромом. И уж совсем не поклонялся ВЧК-НКВД-КГБ и прочей ментовской братии. Классическая схема «попик-трупик-филармония» мне не нравилась. Но как можно делать ежедневную программу с расчетом на максимальный рейтинг и не показывать ежедневые убийства? Так что приходилось… В 1995-м ко мне на работу попросился тот самый плюгавый корреспондент из «секунд», который снимал «компромат» на меня. Я взял. Мне нужны были небрезгливые сотрудники. В 1995 у метро «Черная речка» возле остановки увидел мужика, жадно пьющего пиво из горлышка. В обрюзгшем лохматом толстяке угадывались знакомые черты. Это был Вадик Медведев, напарник Невзорова по «секундам». Я взял его вторым ведущим своей передачи. Он быстро пришел в себя, завязал и принял отличную форму. (В свое время, когда Бэлла Куркова в очередной раз воевала с Глебычем, она решила сделать финт ушами и просто уволить основного ведущего, а программу оставить на Медведева. Тот с радостью согласился и вышел в эфир как ни в чем не бывало. Вечером ему позвонил Невзоров и поинтересовался: в каком виде тебе прислать твою крайнюю плоть, Вадик? Жареную в соусе тар-тар или под уксусным маринадом? Помня, как один из основателей «секунд» Александр Борисоглебский, скрысив от Глебыча какой-то левый доход, был «опущен» бандитами, воткнувшими ему в задницу финку, Вадим Вадимович с расстройства запил. И пришел на следующий день в студию бухой. Куркова в ярости закрыла программу насовсем. Потом, в 1987 году, когда Митя Рождественский будет закрывать мой проект «Вавилон» на «Русском видео», он проделает тот же номер – предложит Вадику и Алексею Загороднюку вести программу вместо меня. И таким же результатом.)
Была ли программа «600 секунд» на содержании у бандитов после того, как Невзоров отказался от сотрудничества с Шутовым (а это случилось после того, как Шутов заказал убийство Невзорова)? Ну как сказать «на содержании»? Вот чтобы прямо так, типа кто-то целенаправленно платил, то нет. Деньги валялись повсюду. И всегда можно было получить десятку-другую за сюжет против конкурентов или в поддержку себя любимого. Не рублей, естественно. А тысяч долларов. Но иногда день, а то и неделя оказывались неудачными. И тогда Глебыч звонил Цепову: «Ромушка, у нас тут народ голодает! Вот просто вся команда второй день пьет брандахлыст из позавчерашней заварки. Помогая людям, ты делаешь доброе дело!» Рома посылал своего охранника на Чапыгина с конвертом. В котором лежали три сотеные бумажки с портретом американского лысо-кудрявого президента Франклина. Иногда возле железной двери 420-й комнаты на четвертом этаже телецентра посланец Цепова встречал коллегу из конкурирующей охранной фирмы «Кречет», принадлежащей Коляку с таким же конвертом. К Кумарину, Косте-Могиле, Кирпичу и прочим более авторитетным бандитским лидерам Невзоров ездил сам. А то как-то несолидно, там обычно были не три бумажки, а десять. Причем без конверта, по-простому. Ну иногда сто, двести или больше. Ставки постепенно росли.
– Пылесос, – ругались в ту пору владельцы компьютерных магазинов. Наш герой любил проделывать такую штуковину: заезжал, допустим, в какой-нибудь пафосный отдел оргтехники и просил посмотреть самый лучший принтер, ноутбук или монитор. И спрашивал: можно взять попробовать на студию, мол денег с собой нет, если понравится, то завтра пришлю полную стоимость, скидок никаких не надо, что вы! А если не понравится, пришлю товар обратно. Отказать никто не мог. На следующий день приезжала «крыша» и говорила коммерсанту: ты сделал подарок хорошему человеку. НАШЕМУ, понял?! Директор понимал. Куда уж яснее. Иногда наш герой приезжал в понравившийся магазин во второй раз. И вот тогда хозяева просто сматывались через черный ход.
Выплаты были не только от братвы, но и от конкурирующих структур. На участке в Лисьем Носу, где в неприметной избушке располагался какой-то центр связи, числившийся за ГРУ, возник высокий забор и вполне приличный домик. Городские власти подогнали квартиру неподалеку от Смольного в старинном особняке. Рома помог с автопарком и заказал в Швеции эксклюзивную «Вольво-850», отделанную потрясающе красивой голубой кожей. Гаевые повесили номера-непроверяйки серии ААА и вписали прямо в техпаспорт мигалку и СГУ. Потом в 95-м, Глебыч решил эту машину продать, когда покупал новый мерс. Через общего друга-спонсора машина перекочевала ко мне. Я отмыл следы иконостаса и с удовольствием стал на ней ездить, не меняя номера. Невзорову очень нравилось, что я пользуюсь таким секонд-хендом: машиной, которая была собрана специально для него, возможностями Цепова, который его охранял в свое время и даже трудом членов его бывшей команды. Это возвышало его в собственных глазах и убеждало, что мой «Вавилон» – это как жениться на брошенной жене. Мне было наплевать. Я знал, что мой проект намного круче: он был журналистским, а не политическим и не зависел от всяких ребят типа Шутова.
Его в узком кругу назвали Нага. Кличка из инициалов. Но с отсылкой к знаменитому рассказу Киплинга. Ядовитое пресмыкающееся. Злобная и жестокая змея. Кликуха ему не нравилась. Он в детстве много читал книжек и понимал контекст. Человек, лишенный эмпатии, истероидный психопат, суицидник и шизофреник. Я видел его медицинское досье, в 1975 году Нага не просто «косил от армии» в психиатрическом стационаре. Его госпитализировали после многократных попыток самоубийства и тяжелой депрессии на фоне наркотической зависимости. Но при этом достаточно интеллектуальный, начитанный и развитый.
Как это не парадоксально, я простил Невзорова за тот сюжет. Как это получилось? Было ли это благородством или раздолбайством? Вот честно скажу – не задумывался. Сам себе удивляюсь. Мы пересекались с Нагой в разных ситуациях, я брал у него интервью, звал к себе в прямой эфир и даже в какой-то момент стал бывать в его конюшне (хотя у меня тогда было два своих жеребца в Репино). Наездник из меня никакой, но все-таки в седле держусь. Меня поразило, с каким внезапным уважением ко мне отнесся тогда Глебыч. Он и вправду слегка повернут на этом деле и воспринимает людей через какие-то их отношения с животными. Он социопат, да. Однажды мы с ним оказались на даче у моих друзей в Зеленогорске. Пожилая матушка моего друга, поклонница Невзорова всплеснула руками: Александр! Как я любила ваши программы! Невзоров сначала пожал лапу собаке, потом поздоровался с хозяйкой. Я потом понял, почему у меня пропала обида и неприязнь к нему. Он мне просто стал интересен, как психологический объект. Чем больше я узнавал деталей, тем ярче понимал – мстить глупо. Если тебе выпала такая удивительная возможность – изучай! И я почувствовал себя счастливым человеком! Наверное, так ощущает свою удачу зоолог, открывший в соседнем лесу новый биологический вид. Мутанта, выросшего на гнилых болотах, превращенных в город мертвых дворцов и скверной погоды.
Одно время в его программе работал Сергей Гуляев, нынешний непримиримый оппозиционер, тогда близкий друг Чеслава Млынника, командира Рижского ОМОНа. И Нага вскоре умудрился рассориться и с ним. Когда Гуляев собирал на студии вещи, чтобы погрузить в свой опель, Руслан Коляк, примчавшийся по звонку Наги, насыпал в топливный бак гуляевской машины полкило сахарного песка. Щедрая душа, мог бы еще и в моторное масло пару сырых яиц кокнуть. Потом был новый клинч. Начались выборы мэра. Глебыч, тогда уже очень близкий к Березовскому и Кумарину, должен был делом доказать, что может скомпрометировать Собчака убойным компроматом. Смольный напрягся. Путин обратился ко мне за помощью. И в течение достаточно короткого времени я выдал полный анализ возможной атаки. Ну мне несложно. Квартира в доме на Мойке, страдающая от ремонта соседка-блокадница, Ксюша в ночном клубе с перепачканным в белом веществе растительного происхождения носом, родственники мэра, живущие в нищите в Чимкенте, страдающие от узбекского национализма и всякое такое. ВВП схватился за голову. Срочно нужно предотвратить, срочно! Но как? Едь к Цепову, пусть тот говорит с ним, чтобы не ввязывался, бери Иванова в охапку (будущий глава госнаркоконтроля, тогда начальник отдела административных органов Смольного), поезжайте к начальнику ГУВД, поднимайте все данные по соседям в доме шефа, вдруг и вправду есть какая-нибудь бабуля, которой мешал ремонт. (Сразу нашли двух. И у обеих накануне побывал Глебыч). В общем, мне тогда стало понятно, что компромат Невзоров на Собчака наклепал первостатейный. И ничего тут уже не поделаешь, надо смириться и пропустить ход, усилив полевую компанию. Но через пару дней Нарусова мне сказала в собчаковском штабе: все, отбой. Неужели Цепов смог повлиять? Нет, Рома как проститутка себя повел. Тогда КАК? И Нарусова сказала: Я с ним вчера встречалась в отеле «Европа». И предложила обмен – он не показывает кассету с ребенком (то есть с дочкой) а мы не показываем то, что у нас есть. А что у нас есть? Секс. Помнишь, у него в «секундах» работал оператор такой странный – на гориллу похож. С длинными руками и лоб, как у обезьяны? Так вот, у нас есть съемка. На квартире. О, Господи! Все, тема закрыта. Невзоров нам не опасен.
Я не видел эту пленку. Я вообще не люблю гей-порно. И знаю массу баб, которые жили с Глебычем. От актрисы Александры Яковлевой-Аасмяэ, муж которой пытался несколько раз открутить Невзорову голову (и Глебыч прятался от него, даже просил у меня командировочное удостоверение, чтобы улететь в какую-то погранзону, чуть ли не во Владик или Артем) и до Лиды, его нынешней жены. Я знаю много историй про студенток журфака, которых клеил Глебыч прямо из машины, катаясь по первой линии Васильевского. Но я знаю и другое – он постоянно всем показывал свой повышенный интерес к женщинам и постоянно показывал своих женщин всем, как бы доказывая свой интерес. Ну то есть он скорее этот самый в плохом смысле, а не в хорошем. Хотя вся эта эстетика гипермаскулинности, черная кожа, мечи, оружие, готика намекает на обратное.
Мы и после той истории как-то не разосрались до конца, хотя он всячески пытался мне нагадить где только мог. Накануне выборов в Госдуму, где он баллотировался от Ленобласти, мне позвонила его помощница Тамара, своеобразная дама, служащая в его команде с первых дней «секунд», бывшая сотрудница похоронного бюро или даже какая-то кладбищенская экс-начальница. «Димочка, мы с Александром надеемся, что ты не будешь против нас работать?» И с такой же просьбой прискакал Коляк. Я ответил, что не буду. Мне и вправду не хотелось. Надо же чем-то отличаться, разве нет? Хотя в то время у меня уже лежало присланное Коржаковым досье. С чистосердечным признанием одного доктора-патологоанатома, который стрелял в плечо Наги на пустыре, точно высчитав траекторию пули, чтобы не задела артерию, нервы и кость. А боящийся инфекции герой просил еще предварительно протереть соответсвующее место спиртом. Когда Собчак проиграл, Невзоров стал советником губернатора по СМИ. А заодно и посредником. Между Березовским, Яковлевым и бандитами. Почти каждый день депутат Государственной Думы Нага встречался в гламурном борделе на Невском с Кумариным, Шевченко, Кудряшом и прочим тамбовским народом. Нага пользовался неприкосновенностью, ему было несложно занести сумку в Смольный. И при необходимости вынести встречную. То есть он взял на себя роль Ромы, впавшего у четы Яковлевых в опалу. Но дело не в наличмане. Важнее было выполнять роль переговорщика по теневым вопросам, альтернативы Новоселову. Яковлев очень ценил связного. Тем более, что тот всегда мог рассказать увлекательную сплетню, дать яркую характеристику человеку, обрисовать расклад сил. На бандитских тусовках было принято обедать. Хозяева тамбовских заведений готовили любимые блюда. Кому Т-бон стейк, кому осетринку. А Нага наш не ест мяса. Он предпочитал питаться страданиями и его насыщал просто вид пролитой крови. Ему готовили овсянку на воде с постным маслом. Вот сидят такие чудесные люди, беседуют. Как в кино про Сицилию. Официанты суетливо меняют тарелки. А наш герой неспешно поглощает свою кашку… Кстати, Нага не употреблял спиртное. Но не из принципа. А потому, что бокал шампанского валит его с ног. Наповал.
Нага убедил Березовского, что снимет блокбастер про чеченскую войну. Абрамыч дал два ляма. Так появилось «Чистилище». Дмитрий Нагиев мне рассказывал: они с Глебычем договорились об оплате актерской работы Дмитрия по тысяче долларов в день. Всего было запланировано двадцать дней. И вот в конце первого дня актер переодевается в трейлере, входит режиссер-постановщик Нага. И кладет в нагрудный карман рубашки свернутую трубочкой пачку денег. Что это, Саша? Это твой гонорар за съемочный день! Но так не принято, платят в конце съемок! Фигня, бери пока дают! У Наги сформировался устойчивый тип финансового поведения. Чисто по примеру своих спонсоров. С кем поведешься… На полученный гонорар Нага построил кафе и гостиницу. Не то чтобы люкс, придорожную. Говорят, так себе. Особенно кухня. Возможно просто злые языки… Зато есть пара конюшен, гектары земли и какая-то неплохая доля в рекламном агентстве питерского метрополитена. И еще по-мелочи. На старость.
Год назад умер замечательный питерский художник Глеб Богомолов. Абстракционист, нон-конформист, чьи работы всегда стоили немалых денег, выставлялись в самых знаменитых музеях мира. Он не уделял внимание своему сыну и бросил его мать, Галину Георгиевну почти сразу после рождения Наги. Глебыч никогда не признавался, что он сын Богомолова. Он выдумал себе деда – генерала МГБ Георгия Невзорова, типа начальника управления по борьбе с бандитизмом в Литве после войны. Вот только не было в литовском управлении МГБ-КГБ такого отдела. И не было генерала Невзорова. Был майор Георгий Ашкенази в штабе. Но это к делу не относится. Я думаю, что детская травма, равнодушие отца, душная атмосфера детской материнской опеки сыграли большую роль в формировании психики мальчика. Наш герой всегда тянулся к богатым, сильным и ярким. Ему просто необходимо было воспроизвести какую-то фазу мальчишества, он стремился к инициации в мужское, но все время обнаруживал, что «большие дядьки» обычные дети, так же как он, не сумевшие повзрослеть. Но я всегда все свожу к фрейдизму, это мой очевидный недостаток. Или по-другому: сейчас убиты Коляк и Цепов, в тюрьме Кумарин и Глущенко, мертв Березовский, сгнил в тюрьме Шутов. И даже родной отец ушел из жизни. И Нага решил «вырасти над собой», перечеркнуть всю прошлую философию и призвать к разумному, доброму, вечному. Нет, опять не то. Не верю.
А если посмотреть повнимательнее – когда наш герой выходил на арену, а когда скрывался в тени? Его крупные проекты относятся к началу девяностых, потом пауза, потом преддверие Миллениума, потом пауза, потом вот сейчас. Причем, очередной выход в красном пальто и хипстерских дудочках сопровождается тем же самым алгоритмом действий, что и в прошлые разы – нащупывается тема, которая живет в подсознании масс, в том самом юнговском коллективном бессознательном. Причем эта тема должна на 180 градусов противоречить господствующей идеологической установке. В 1988 году – это осуждение «номенклатурных привилегий» и восхваление либеральных идей. В 1990-м – осуждение «депутатов-либералов» и восхваление черносотенной идеи. В конце 90-х – осуждение «господствующей в обществе вседозволенности» и восхваление «твердой руки». А сейчас – борьба с клерикализмом. О чем это говорит? А о том, что лед тронулся, господа присяжные заседатели! Нага просто так не вылезает из под своей колоды. Нас ждут большие перемены!
В 2011 году Александр Невзоров, друг Березовского и Кумарина, соратник Шутова и остальных стал доверенным лицом Владимира Путина на выборах. Притом, что Путин, естественно, знает о Наге побольше, чем мы с вами. А вот голосов президенту такой представитель не добавит, скорее наоборот. Тогда зачем? А затем, что незадолго перед этим Ксюша выступила на митинге оппозиции. И Нарусова с дочкой получили привет. Это все, что надо знать об атмосфере леса, в котором водятся таки чудесные биологические объекты.
Дмитрий Запольский
Материалы По Теме:
1. Дмитрий Запольский: Иванов
2. Дмитрий Запольский. Жириновский
3. Дмитрий Запольский. О Владимире Чурове
4. Дмитрий Запольский: Цепов
5. Дмитрий Запольский. О Собчаке
https://rusmonitor.com/dmitrijj-zapolskijj-nevzorov.html
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги