Хроники капитана Блуда

Часть 1. Переселенки

Капитан Блуд сидел в своей каюте с видом крайнего отвращения ко всему миру. Стол был завален рекламными проспектами, ответами на слезливые письма, которые они сочиняли всем экипажем, и распечатками данных портовых служб. Работы не было нигде. Большинство предполагаемых клиентов отпугивала репутация капитана, его команды и его судна. Блуд мог только вздыхать, вспоминая, как его репутация как раз и привлекла Альфонсо-Хуана-Пабло-Мария Гарсиа, знаменитого на весь сектор ловеласа. Он тогда все-таки женился на не менее известной Розе Паулиньо, вдове миллиардера, и устраивал мальчишник на экзотических планетах. Вместо предполагаемой недели мальчишник затянулся на полтора месяца, так как тогдашнему старпому Роджерсу спьяна пришла в голову идея остановиться на Деатере IV, где они все угодили в плен к повстанцам. Тогда вырваться им удалось лишь после того, как Альфонсо соблазнил предводительницу восставших. Экипаж так и не пришел к единому мнению, что руководило действиями Альфонсо: страстное желание убраться с планеты, безвыходность ситуации или просто привычка — обитатели Деатеры IV известны своей уродливой внешностью. Новоиспеченный жених не только не был в претензии на Блуда, но и заплатил гораздо больше положенного (разумеется, из денег невесты), заявив, что из-за Блуда и его людей он больше месяца был свободным, и это притом, что повстанцы кормили их исключительно местным аналогом каши, а жить приходилось в настоящих норах.

Блуд оторвался от радостных воспоминаний и со вздохом вернулся к действительности. Привычка тяжело вздыхать появилась у него буквально несколько дней назад, но он уже напоминал земного морского слона. Он посмотрел сначала на потолок, в надежде придумать хоть что-нибудь, а затем на стену прямо перед собой. Стена вся была испещрена шрамами, появившимися в результате разрушительной деятельности бывшего механика Уайта. Он, напившись в стельку пьяным, при помощи лазера вывел на стене длинное и вычурное ругательство, относящееся к особенностям анатомии и размножения вукусов с Шендара II. Переборку он, конечно, прожег насквозь, после чего решил украсить другую стену уже не надписью, а рисунком. Что он хотел изобразить, осталось неизвестным, так как он был немедленно списан с корабля — прямо в открытый космос: он не придумал ничего лучшего, как делать рисунок на корпусе корабля. После того, как стена была прорезана, Уайта выбросило наружу давлением воздуха. Все прожженные стены заварили и загладили, а у себя в каюте Блуд не стал заниматься отделкой, так как посторонних туда не пускали, а заплатка заставляла его вспоминать покойного матершинника-виртуоза, приводя в хорошее настроение. Однако безденежье привело его в такое уныние, что развеселить не могли даже воспоминания о всем самом хорошем.

После деликатного стука открылась дверь, и в каюту вошла Джулия Смит, занимающая пост помощника карго.

— Что грустим, капитан? — низким грудным голосом сказала она. — Не желаешь ли как-нибудь развлечься? Говорят, открыли новый развлекательный центр.

— Если бы ты знала, что у нас с финансами, — вздохнул Блуд, — ты бы не приставала ко мне со всякими глупостями.

— Я вообще-то как раз насчет финансов. Что там у меня с жалованием?

— Жалование… — гнусно усмехнулся Блуд, — жалование… Какое странное слово. Кажется, я где-то уже слышал его, но не могу вспомнить, где именно.

— Как! — скорбным голосом воскликнула Джулия. — У нас нет денег на жалование? А я только подобрала себе красивый браслетик и попросила ювелира отложить его для меня.

— Значит, переживешь без браслетика.

— Но это так не делается! Приличные люди платят за то, что выбрали!

— Значит, будешь неприличной.

— Но я теперь не смогу показаться в этом магазине!

— Значит, переживешь без этого магазина.

— И что, жалования не будет вообще?

— Могу тебя успокоить: если дальше все пойдет так, как сейчас, нам всем предстоит дружно сесть на диету.

— Мне нельзя сесть на диету! У меня такая замечательная фигура! Я так хорошо выгляжу. Я если похудею, на мне не будет смотреться платье. То, красное, которое я купила только месяц назад.

— А если бы не купила, то сейчас бы ела.

Разобиженная блондинка повернулась и пошла к выходу, что-то недовольно бормоча себе под нос. Вдруг дверь распахнулась, и в каюту ворвался старший помощник Руддс, чуть не сбив с ног мисс Смит. Его уши дрожали от возбуждения, а хвост мотался из стороны в сторону.

— Капитан! Есть хороший фрахт!

— Я исчезаю, мальчики, — сказала повеселевшая Джулия и выпорхнула в коридор.

Руудс положил бумаги на стол и рухнул в кресло. Блуд пробежал взглядом по верхней и схватился за голову.

— О, небо! Только не это! Переселенцы! Я знаю, что это такое! Они будут непременно набраны в самых захолустных дырах и не будут знать ничего о корабле. Мужчины будут совать нос во все дыры и задавать идиотские вопросы, женщины, все как одна — толстые до безобразия и неряшливо одетые, будут давать советы экипажу, как правильно вести корабль…

— Ты еще не дочитал до конца.

— Не мешай капитану возмущаться! Дети будут путаться у всех под ногами, развозить всякую грязь по всему кораблю, оставлять игрушки в самых неподходящих местах, а их родители их искать, потому, что, видите ли, ребенок не может заснуть без любимого мишки! А подростки возьмут с собой баллончики с краской, обязательно пронесут, как их ни обыскивай, и украсят все стены такими ругательствами, от которых покраснели бы даже боцманы старинных парусников.

Руудс фыркнул.

— Ну, во-первых, ты сам прекрасно знаешь, что подростки будут писать на таком сленге, что их не поймут даже собственные родители, не то, что мы. А если тебе лень читать, я сам все объясню. Речь идет о возрождении древнего обычая «королевских невест».

— Кого-кого?

— Стыдно не знать историю собственной планеты. Некогда, когда население колоний составляли почти одни мужчины, ваши древние короли вербовали женщин и посылали их за море, в жены колонистам. Теперь, на Шендаре III озабочены состоянием своей колонии в соседней системе. Там слишком много мужчин и слишком мало женщин.

— И что, так много нашлось желающих перебраться из мегаполисов в джунгли?

— Желающих не нашлось, а вот не желающих посидеть в тюрьме пяток-другой лет нашлось достаточно. Там смертность чуть не сто процентов, поскольку бесплатно никого не кормят, а работы не хватает и свободным.

— Полный транспорт одних уголовниц! — Блуд привычным жестом схватился за голову.

— Не так все страшно. Там, в бумагах, все есть. Большинство осуждены за проституцию, кое-кто — за мелкое воровство. Одна молодежь. Так что Джулии и Изабелле нелегко будет составить им конкуренцию.

— Не обижай девочек! Они вовсе не такие уж и плохие. Просто любят людей, а не кошек-переростков и не больших синих ящериц. Ты лучше скажи, что там по деньгам.

Руудс молча ткнул пальцем в нужный пункт контракта. Блуд поморщился:

— Судя по общей сумме, двадцать пять процентов они накидывают за сложность. И это притом, что мы еще не начали торговаться! Не нравится мне все это, — капитан привычно вздохнул. — Многие уже успели отказаться?

— Мы первые, кто получили предложение. Вот что значит репутация!

— Ладно, черт с ними. Берем. Если мы не найдем денег в ближайшую неделю, нам придется продать последние штаны, чтобы заплатить за аренду корабля.

— Мы уже отдали этому старому сквалыге Зильберштейну столько, что можно было купить два корабля получше этого.

— Знаю, — вновь вздохнул Блуд, — ты преувеличиваешь, но не намного. Все как-то не удается накопить столько, чтобы выкупить нашу «Золотую Лань» у пройдохи Соломона. Деньги куда-то все время деваются. Ладно, я пойду оформлю бумаги, а ты, сразу как только нам перечислят аванс, иди к Соломону, продлевай аренду и начинай переоборудовать трюм. Да, и не забудь спросить у Джулии, сколько стоит ее браслет и выдай деньги — чтобы ее не считали неприличной.

— Ну, надо же, какие бывают легковерные люди в ювелирных магазинах: стоит только заплатить им, и они сразу неправильно оценивают человека, — фыркнул Руудс и пулей выпрыгнул в дверь.

Когда Блуд вернулся к кораблю, там уже вовсю шли работы. «Золотая Лань» была универсалом — кораблем, имеющим большой трюм, который можно было переоборудовать для перевозки различных грузов, в том числе и большого количества людей, если они были согласны потерпеть некоторые неудобства. Таких кораблей давно уже не строили: для небольших компаний они были чересчур выгодны, позволяя обходится одним кораблем для перевозки чего угодно, вместо того, чтобы покупать два, три, а то и больше кораблей разных типов.

Переоборудованием руководил лично Соломон Зильберштейн, владелец нескольких кораблей и склада на космодроме. Его небольшая размахивающая руками фигурка, казалось, была одновременно во всех местах, а высокий голос звучал со всех сторон.

— Вы таки осторожненько, вы можете повредить обшивку, а нам это совсем не надо. Осторожно, если вы это уроните, я это не переживу, клянусь мамой!

Рабочие, привыкшие к нему, не обращая внимания на его призывы, быстро устанавливали пассажирские секции в недрах трюма. Эти секции, также как и цистерны для сыпучих и жидких грузов, секции для контейнеров, холодильники и много другое принадлежали Зильберштейну и арендовались Блудом и его командой за бешеные деньги. Работа была окончена только поздно вечером, и у непривычного человека осталось бы впечатление, что Зильберштейн поселился у него в каждом глазу и в каждом ухе. И Блуд, и Руудс давно сбежали в свои каюты, бросив на произвол судьбы Джеффри Милза и Джулию Смит, которым по должности приходилось наблюдать за всеми работами в трюме. Но ни что не длится вечно, и, наконец, рабочие удалились, а вместе с ними и Зильберштейн, голос которого был еще долго слышен:

— За такую работу стыдно и платить! Вы таки возились в три раза дольше, чем надо. Только жалость к вашим престарелым родителям вынуждает меня оплачивать такой труд.

Рано утром корабль начал готовиться к старту. Нанимать корабль в соседней системе — удовольствие дорогое, вдобавок перелет к месту назначения занимает время, но если в системе нет нужного корабля — приходится терпеть. «Золотая Лань» была названа в честь старинного пиратского корабля. Это название где-то раскопал покойный старший помощник Роджерс. Его хватил удар прямо во время праздника, устроенного после возвращения со знаменитого мальчишника. Видимо, виски и приглашенных девушек, которых вполне привлекали и ксоорлиане, похожие на больших кошек, и ящерообразные вурвдсы, оказалось чересчур много для его уже немолодого организма, здоровье которого было сильно подорвано неумеренным пьянством. Это Роджерс сначала нашел корабль у Зильберштейна (тот приобрел партию из пяти кораблей, четыре из которых были сданы в аренду компании, обслуживающей соседние колонии), а затем и самого Блуда. Блуд был списан с корабля прямо во время полета на промежуточной станции — вещь весьма редкая, вдобавок с формулировкой «приставание к пассажирке в состоянии алкогольного опьянения». Блуд был старшим помощником на рейсовом пассажирском корабле, ходил в красивой форме, был аккуратен и подтянут, и на самом деле нужно было еще уточнить, кто к кому приставал. Пресловутое «состояние алкогольного опьянения» было вызвано бутылкой хорошего шампанского, выпитой как раз с этой самой пассажиркой. На беду Блуда, она оказалась женой известного политика, который боялся скандала как огня, и, чтобы не испортить его репутацию, несчастный старпом Блуд был представлен алкоголиком и маньяком-извращенцем. После такого лишь вечно пьяному Роджерсу могла прийти в голову мысль взять к себе Блуда, да еще в качестве капитана (сам Роджерс командовать не мог, потому что пьяный он был слишком добр, а трезвый — всегда с похмелья и слишком злой). Масла в огонь подлило и то, что Блуд с Роджерсом принимали к себе всех подряд, лишь бы они хоть немного подходили к должностям. В результате образовался невиданный экипаж, в который входили как негуманоиды, так и женщины, что для таких маленьких кораблей было просто диковинкой. В результате все считали «Золотую Лань» нечто средним между низкопробным кабаком и летающим борделем, тем более что вдобавок к Блуду, считавшемуся самым неприличным из космолетчиков, старпомом был Роджерс, проведший в космосе больше тридцати лет и растрачивавший все заработанное исключительно на дешевое виски и девочек. Ситуация начала исправляться только после знаменитого мальчишника, когда Блуд произвел Руудса из юнг в старшие помощники. У Руудса, принадлежавшего к весьма нецивилизованной расе, оказалось прекрасное чутье на хороший фрахт и пара неутомимых ног. Он не ходил, а всегда бегал, и на бегу умудрялся перехватывать хорошие заказы прямо из-под носа у других команд. И это, как ни странно, не приводило не только к темной (только дурак полезет в драку с ксоорлианином), но и даже к порче отношений и маленьким торговым войнам: неунывающий и всегда веселый Руудс покорял сердца почти всех, кого он встречал. Единственный, кого он совершенно не выносил, был Соломон Зильберштейн. Каждый раз, после получения денег за фрахт, Руудс носился по всему кораблю, размахивая какими-то выкладками, и кричал, что еще два или три таких рейса, и они могут выкупить корабль у владельца, если только разумно экономить. Но деньги быстро растрачивались на вычурную еду, выпивку, платья, украшения и тому подобное, и Руудс, оставшись в одиночестве с сэкономленными деньгами, махал на все рукой и уходил в загул. Деньги он предпочитал тратить на подарки. У него в каждом космопорте, который они посещали, была своя постоянная девочка. Его неудачей на любовном фронте были лишь Джулия и Изабелла, которые все-таки предпочитали людей. Во многом благодаря Руудсу «Золотая Лань» начала поправлять свою репутацию, берясь либо за то, что выполнить вообще невозможно, либо за то, что выполнить можно, но противно.

К обеду все предстартовые процедуры были закончены, и корабль смог стартовать. Блуд занял свое место в рубке, где Дорж Нгувт дремал прямо в кресле, уступив управление Катрин. Весь перелет должен был занять около недели, трасса была пройдена не раз, и, теперь, корабль можно было сравнить с небольшим домом отдыха.

Вопреки распространенным заблуждениям, полет протекал вполне тихо и благопристойно. «Золотая Лань» давно избавилась от выпивох Уайта и Роджерса, механику Али пить запрещала религия, а у ксоорлиан алкоголь не вызывал опьянения, но зато оставлял тяжелое похмелье наутро. Неумолимый дарвиновский закон привел к тому, что на таких кораблях остались лишь две должности для алкоголиков: механик и старший помощник. После того как пьяные навигаторы отправили корабли в окрестности черных дыр, похмельные пилоты разбились при посадке, поддатые карго уложили грузы так, что корабли перевернулись при взлете, а коки, путавшие с бодуна соль и сахар, были забиты собственным экипажем, пить до полета, во время него и после могли только механики и старпомы. Механику было достаточно знать наизусть, где что на корабле находится, чтобы впоследствии, на земле, провести ремонт, распоряжаясь портовыми ремонтниками. Старший же помощник исполнял те обязанности капитана, которые капитану самому исполнять совершенно не хотелось, как на земле, так и в космосе. Если бы переселенцы были обычными, то разбираться с ними пришлось бы именно Руудсу, так как Блуд испытывал ужас при одной только мысли об этом, зная о таких рейсах не понаслышке.

После недели спокойной жизни «Золотая Лань», наконец, добралась до системы Шендара.

Когда первые люди добрались до этой звезды, они обнаружили, что вторая планета системы населена разумными обитателями. Сначала они подумали, что это цивилизация роботов, но затем обнаружили вукусов — древнюю и крайне своеобразную расу. Возраст их цивилизации составлял не менее двух миллионов лет — они достигли впечатляющих вершин прогресса тогда, когда по Земле еще бродили угрюмые австралопитеки. Все свое время вукусы проводили, занимаясь процессом размножения, прерываясь только на то, чтобы перехватить кусок или поспать часок-другой. А роботы обеспечивали их едой и всем необходимым, разрабатывали новые технологии, строили новых роботов и делали планету все более комфортабельной. Несмотря на все это, рождаемость на Шендаре II была очень низкой, и население оставалось стабильным бог знает сколько десятков тысяч лет. Выяснить все подробности у вукусов было делом крайне сложным: они были приветливыми и дружелюбными, но не могли уделить любопытным исследователям больше десяти минут кряду и, вдобавок, были очень застенчивыми в интимных вопросах. Спрашивать у роботов оказалось не только бесполезно (такие вопросы их не интересовали вообще), но и опасно, потому что они могли воспринять исследователя за досадную помеху работе, которая должна быть немедленно устранена. Вукусы не препятствовали освоению системы, они ограничивались лишь своей планетой, но роботы провели освоение так капитально, что никакое исследование не могло объяснить, как выглядела планета до их создания. В результате, на вукусов махнули рукой, оставив немногочисленным ученым гадать о причинах подобного поведения, а большинству человечества — великолепный повод для скабрезных шуток и сравнений. Ни одна из существующих теорий, разумеется, не могла объяснить, почему вукусы так живут. Наиболее простое объяснение — им это просто нравится — серьезными учеными не принималось. Так, те, кто поселились на третьей планете Шендара, монополизировали торговлю с вукусами, которым время от времени все-таки требовались какие-то материалы. Взамен люди с Шендара III получили кое-какие уникальные технологии, ставшие их самой главной тайной, и позволившие им всего за несколько веков стать самой населенной планетой в секторе и претендовать на лидерство в различных союзах — как торговых, так и политических. Двести лет назад на Шендаре III ощущался недостаток населения, который они, ничтоже сумняшеся, благополучно разрешили с помощью клонирования. Но уже через полвека населения стало слишком много, и Шендар III завел свои собственные колонии, в которые теперь и набирали колонистов — столь замысловатым способом. Кстати, в отличие от остальных населенных людьми планет, первые колонисты на Шендаре III по каким-то непонятным соображениям, не стали давать планете собственное имя, ограничившись названием звезды и порядковым номером.

Ничто не предвещало экипажу «Золотой Лани» легкого и благополучного фрахта. Сначала им приказали садиться не на одном из коммерческих космопортов, знакомых пилотам как свои пять пальцев (у вурвдсов их столько же, сколько и у людей), а на военной базе. Дорж решительно отстранил Катрин от управления и сажал корабль сам. Делал он это с обычным бесстрастием, и понять, насколько это сложно, не было возможности. Когда корабль сел, Блуд приказал всем оставаться на корабле, а сам пошел к контрольному зданию, прихватив с собой Руудса.

Их встретил немолодой человек в штатском. Он провел их в комнату, где сидела молодая худощавая женщина в наручниках.

— Меня зовут Билл, я — младший координатор, это полицейский чин средней руки, — любезно представился человек в штатском. — Кофе, легкого вина, сигару?

— Нет, спасибо, — вежливо сказал Руудс. — Я боюсь, это может отвлечь от дел.

— Да, к сожалению, вы правы. Сначала, я бы хотел прояснить один непонятный для меня вопрос. Когда вы заключали договор, то договорились на транспортировку трехсот человек…

— Двухсот восьмидесяти восьми, — машинально поправил Руудс.

— Да, разумеется. Но ваш корабль значительно больше. Возможно, вы бы смогли найти дополнительное место, естественно за дополнительную плату?

— Видите ли, Билл, — со вздохом произнес Блуд, — в каждой каюте помещаются шесть человек. Койки трехъярусные и довольно узкие, так что положить на них еще кого-то невозможно. На каждой палубе находятся шестнадцать кают: восемь по одну сторону и восемь по другую. Палуб всего три — вот и посчитайте сами.

— А почему палуб только три? Кубатура трюма значительно больше.

— Кроме людей мы вынуждены брать еще и воздух для них, и дополнительные системы очистки. Это еще одна палуба. И еще на одной палубе должны располагаться запасы воды и продовольствия, которые, согласно договору, должна поставлять ваша сторона.

— Простите, — смущенно произнес младший координатор, — я и сам небольшой специалист в вашем деле, а мое начальство разбирается еще меньше меня. Мы как-то и забыли про воздух и еду. Ну, ничего.

Тут, наконец, он вспомнил про закованную женщину, молчавшую на протяжении всего разговора.

— Это Гвен Доррис. Она назначена старшей в партии колонисток.

— Вы не будете посылать охрану и своих представителей? — удивился Блуд.

— А куда они денутся с корабля, — беззаботно махнул рукой Билл. — Вот до посадки — это другое дело. Уж поверьте мне, мы свое дело знаем. И мухе сбежать не дадим!

Блуд смотрел на Билла открыв рот.

— Вы что, хотите разорвать контракт? — лукаво спросил он.

Блуд несколько раз закрыл и открыл рот, напоминая рыбу, выброшенную на берег. Когда к нему вернулся дар речи, он, скрипнув зубами, рявкнул:

— Да! Хочу! Очень хочу! Но не могу, черт вас всех дери!

— Мне кажется, что это нарушение всех процедур и правил, принятых при транспортировке заключенных, — вежливо заметил Руудс.

— С момента погрузки на ваш корабль они уже больше не являются заключенными. Таковы условия нашего с ними контракта, — заметил полицейский.

Блуду показалось, что он заметил мелькнувшую усмешку на лице Билла. «Бред какой-то», обреченно подумал он, «так не бывает», и лишь усилием воли заставил себя слушать Билла дальше.

— Мы намерены начать погрузку сейчас же.

— Погрузку вы сможете начать не раньше чем через час. Причем сначала будет закачан воздух, погружены припасы, все проверено, а только после этого можно приводить и людей, — к Блуду, похоже, вернулась возможность здраво размышлять. — А вашу так называемую старшую мы возьмем с собой.

— Уже? Вам она так понравилась, что Вы не можете подождать немного?

Руудс оскалился. Это было бы похоже на вежливую улыбку, если бы не длинные клыки, показавшиеся из своих гнезд.

— Я очень ценю Ваше чисто полицейское остроумие, — ласково произнес он, — но речь идет о размещении почти трех сотен человек и организации их проживания на протяжении двух недель. Если Вы уверены, что это так просто, почему бы Вам самому не полететь с нами и не организовать все на месте?

— Я с радостью бы занялся этим, но мое начальство думает по-другому, — вздохнул Билл. — Под Вашу ответственность капитан, под Вашу ответственность. Забирайте.

— Сначала наручники, — голос Руудса стал ледяным.

— Полицейский вытащил из кармана миниатюрный передатчик, набрал на нем код, и кандалы спали с женщины.

— Пойдемте миссис Доррис, — в голосе Руудса опять появились теплые нотки.

— Мисс, — улыбнулась Доррис, — кто бы мог подумать, что на космических кораблях держат джентльменов.

— Только на кораблях им и место, — к Блуду вернулись навыки работы с пассажирами, — романтика осталась только в космосе, а что делает человека джентльменом, как не серьезность снаружи и романтика внутри.

Они шли по взлетному полю к кораблю а младший координатор Билл смотрел им вслед странным взглядом, но никто не обернулся, хотя Руудса так и подмывало это сделать.

Оставив Гвен в капитанской каюте, Блуд и Руудс пошли в крошечную кают-компанию. Места там хватало лишь для круглого стола и легких стульев. Пока Руудс набирал сигнал общего сбора, Блуд рухнул на стул и закрыл лицо руками. Он не пошевелился, когда вошли все остальные, и Руудс кратко обрисовал ситуацию, завершив обзор длинным непечатным ругательством из коллекции покойного Уайта. После непродолжительной паузы, когда все переваривали сказанное, Блуд все-таки взял себя в руки.

— Такого неприятного дела у нас еще не было. Даже на Деатере, когда нас могли убить, мы могли утешаться тем, что сами случайно вляпались. Тут же происходит что-то совершенно непонятное. Ощущение такое, что им там всем безразлично, как пройдет перелет. В чрезвычайных условиях и меры надо принимать чрезвычайные. Все переселенки будут сидеть взаперти. С организацией питания мы разберемся, а свой досуг они пусть организовывают сами у себя в каютах.

— Да, о разврате нам придется забыть, — протянул Дорж.

Экипаж недоуменно посмотрел на него, затем все дружно расхохотались: Дорж шутил нечасто. Этот, пусть даже и нервный, смех сделал свое дело, на что и рассчитывал пилот. Все расслабились, и Блуд начал давать распоряжения.

— Джеффри, Джулия, это ваша работа.

— Но, капитан, — недовольно возразила Смит, — я привыкла к грузу, который тихо лежит в трюме и не просит ни есть, ни, извиняюсь, в уборную.

— Ничего, — жизнерадостно перебил ее Руудс, — в дальнейшем мы будем перевозить исключительно скот.

Блуд строго постучал пальцем по столу.

— Не отвлекаемся. Руудс, ты будешь старшим. И, извини, Дорж, но тебе придется им помогать. Старт и посадка твои, но с полетом пусть управляются Катрин и автопилот. Ты будешь появляться в рубке лишь в том случае, если в этом действительно возникнет необходимость. Почему — сейчас объясню. Вы с Руудсом — ребята солидные, вас слушаться будут побольше, чем Джеффри с Джулией. Особенно это касается тебя, — он строго посмотрел на помощника карго. — Не представляю, как ты сможешь поддерживать там дисциплину. Кроме того, если возникнет возможность бунта, наши негуманоиды раскидают всех.

— Ты веришь в возможность бунта? — тихо спросил Руудс.

— Я не могу исключить такой возможности, — вздохнул Блуд, — и, лучше, если мы все заранее не исключим такой возможности.

— Хорошо, — ответил Руудс и поднял правую руку перед собой. Пальцы растопырились веером, и показались длинные, слегка изогнутые когти. Он сжал руку в кулак и когти, растущие от основания пальцев, остались торчать как шесть ножей. В отличие от земных кошек, с их кривыми когтями, предназначенными для удержания добычи, природа снабдила ксоорлиан когтями острыми на конце и по краю для того, чтобы рвать и резать. Природа дала им еще невероятную, невозможную силу, реакцию и скорость, а также неутомимые ноги, чтобы гнаться за добычей по бесконечным степям Ксоорла. Но, сделав их машинами для убийства, та же самая природа сделала их жизнерадостными, дружелюбными и приветливыми. Адмиралам и генералам оставалось с досады кусать локти, вновь и вновь безуспешно пытаясь завербовать ксоорлиан в армию. А в торговый флот они шли охотно, подчиняясь зову сердца, звавшего их к новым открытиям, и их охотно брали, особенно туда, где не были нужны специальные знания. Так и Руудс, охваченный тягой к странствиям и приключениям, несколько лет назад завербовался на торговый корабль юнгой, а затем перебрался на «Золотую Лань», потому что летать по одному маршруту было слишком скучно.

— Мне бы не хотелось этого, — сказал Руудс, продолжая держать когти перед собой.

— Мне тоже, — негромко ответил Дорж, — но Патрик прав. Одного нашего вида будет достаточно. А если дело дойдет до попытки захватить корабль, мы сможем помешать им, хотя убивать, особенно женщин, мне тоже не по душе, — и он пожал могучими плечами, покрытыми кобальтовой чешуей.

Руудс вздохнул, резко разжал кулак и спрятал когти.

— Остальным придется помогать группе Руудса по мере необходимости, он распорядится сам, — Блуд, наконец, закончил приказания и сел.

— А теперь — вперед, в сумасшедший дом, — радостно подытожил механик Али, ибо его эти проблемы были должны обойти стороной.

— Я пойду, потолкую с мисс Доррис, а вы готовьтесь к погрузке.

— Смотри, не приставай к девушке, — крикнул вслед Блуду Руудс, который просто не мог быть серьезным дольше нескольких минут.

Когда Блуд вошел в свою каюту, Гвен Доррис сидела в той же позе, в которой он ее оставил. Блуд сел в свое кресло и внимательно посмотрел на нее.

— Если Вас назначили старшей, то, наверное, Вы должны знать всех, кто будет на корабле?

— Да, я знаю всех, или почти всех. Я успела посидеть в нескольких больших камерах — наши тюрьмы переполнены.

— И долго Вы уже сидите?

— Почти два года — из десяти.

— Из десяти?

— Не волнуйтесь, капитан. Я вовсе не убийца. Десять лет за финансовые махинации — это очень много, но я нашла уж слишком неожиданные способы, как поправить свои счета в банках, вот за изобретательность мне и дали столько.

— Ну, если Вас посадили за ум, то я хотел бы поговорить откровенно. Не нравится мне все это, совершенно не нравится. Такого, чтобы уйму заключенных отправляли без сопровождения — это у меня просто в голове не укладывается. Какой бы ни был договор с вами, нужна же какая-нибудь охрана.

— Вы совершенно правы, капитан. По сравнению с тюремным режимом… Вы не представляете, что это такое, господин Блуд. Не от прекрасной жизни мы решили все бросить и улететь на другую планету.

— Хорошо, хоть про добровольцев нам не соврали. Это правда, что вас там не кормили?

— Почему, кормили. Правда «социальная норма» — вещь интересная. Ее рассчитывал либо наивный идеалист, считающий, что можно целыми днями неподвижно лежать и не тратить калории, либо маньяк-садист. Умереть от таких порций нельзя, за два-три года, по крайней мере, а вот нажить дистрофию и кучу всяких болезней — пожалуйста.

Блуд скривился.

— Я боюсь, что вам придется еще две недели питаться этой «социальной нормой». За продовольствие отвечают ваши власти.

— Ничего, переживем.

— Какое у вас настроение?

— У меня или у всех остальных?

— У всех, и у Вас тоже.

— Все радуются возможности вырваться на свободу и немного боятся новой жизни в колонии. А я счастлива, что мне не придется гнить восемь с лишним лет по камерам, и знаю — жизнь в колонии лучше, чем на Шендаре.

Блуд улыбнулся.

— Я, признаться, боялся беспорядков.

— А они будут. Вам с Вашим помощником придется отбиваться от женщин, — Гвен улыбнулась в ответ, — встретить таких обаятельных людей вместо охранников с дубинками… Я думаю, все будут шокированы этим, и попробуют проверить, живые ли вы или это только мираж.

— Остальные члены экипажа ни чуть не хуже нас, так что я надеюсь, нас не разорвут на части. Мне приходилось бывать в таких ситуациях, и мы справимся.

— Да, я слышала о Вашем скандале с пассажиркой и могу только посочувствовать. Они с мужем летели домой как раз с Шендара. Вито Мальдинелли, по-моему, импотент. По крайней мере, его жена вела себя на Шендаре так же, как и на Вашем корабле. Официально не сообщали ничего, даже бульварная пресса молчала, но я знаю о трех случаях. Вы, похоже — четвертый.

— Я пойду наблюдать за погрузкой воздуха и еды, а Вы располагайтесь в этой каюте. Можете что-нибудь почитать. Когда начнется погрузка людей, мы придем за вами.

— А, может, найдется занятие поинтереснее, а, капитан?

Блуд покинул каюту в хорошем настроении. Жизнь перестала казаться такой нелепой, а Гвен была хороша собой. Ее не портила даже излишняя худоба, нажитая в тюрьме, хотя, надо честно признаться, обнимать ее было как доску для стирки. «Как всегда, кто к кому пристает, еще неизвестно», подумал Блуд, ускоряя шаги.

У погрузочного люка кипела обычная работа, только портовые рабочие были одеты не в спецовки, а военную форму. Миллз стоял на бетоне со скучающим видом, а Джулии вообще не было видно.

— Я отпустил девочку. Нам тут вообще делать нечего, — ответил он на немой вопрос Блуда, — ребята свое дело знают очень хорошо.

— Долго они еще будут работать?

— Вон, видишь, машины? — Джеффри взмахнул рукой. — Двуногий груз уже ждет.

— Нехорошо так говорить про людей, — заметил Блуд.

— А я говорю так, как здешние рабочие говорят. Они их еще ни разу не назвали иначе чем «двуногий груз». Ничего не напоминает?

— Ничего.

— Так знай, в Древней Греции рабов называли «человеконогие». Неприятное сходство?

— Крайне неприятное.

Из главного люка вышел абсолютно лысый человек с офицерскими нашивками.

— Джентльмены, погрузка продовольствия, воздуха и воды закончена. Осталось дело за двуногим грузом.

— А почему Вы так их называете? — возмутился Блуд.

— Ничего, познакомитесь с ними поближе, джентльмены, еще и не так будете называть, — усмехнулся лысый.

Рабочие вышли из корабля, подошли к одной из машин и быстро вооружились.

— Вы полиция или портовые рабочие? — спросил Блуд у лысого, который продолжал стоять рядом.

— Мы военные, — ответил тот, сопроводив свои слова той же неприятной ухмылкой.

Машины с заключенными тем временем приблизились к кораблю.

— Я бы порекомендовал вам войти в корабль, джентльмены, — доверительным тоном заявил лысый, — мы прекрасно справимся сами, не хуже чем с погрузкой остального груза.

— Я бы с удовольствием избавил себя от вашего общества, — сухо произнес Блуд, — но корабельный устав требует наблюдения за погрузкой суперкарго, его помощника, старпома или капитана — в зависимости от обстановки.

— Вы случайно не боитесь, что на нас нападут? — вмешался Миллз.

— Дело ваше, если хотите смотреть — смотрите, — ответил лысый, сопроводив свои слова еще одной ухмылкой. Создавалось впечатление, что это было неотъемлемой частью его речи.

Огромные машины между тем остановились.

— Тебе не кажется, что их слишком мало? — шепнул Миллз Блуду.

— Понятия не имею. Ты — суперкарго, тебе и виднее.

В первой машине открылась дверь и оттуда начали выходить женщины, одетые в такие же как у Доррис платья. Рабочие-военные быстро вводили их внутрь.

— Ты дал им ключи от кают и палуб? — спросил Блуд.

— Конечно. Ничего себе! — вдруг воскликнул он, — Ты только погляди!

— Что случилось?

— Их туда утрамбовывали ногами, или просто складывали в штабеля?

— Ничего подобного, джентльмены, — встрял в их разговор лысый, сопроводив слова обязательной усмешкой, — мы умеем экономить место, особенно когда дело касается подобных людей.

— Жаль, что с нами нет нашего старшего помощника Руудса с Ксоорла, — сказал Миллз, — он непременно бы спросил, чем они вам так не угодили… выпустив при этом все свои когти.

— Здесь одни грешницы, джентльмены. Все мы грешны, но только тот, кто искренне раскается, заслуживает снисхождения. В них же нет ни капли осознания порочности своего пути, — на этот раз он проговорил совершенно серьезно.

Блуд вздохнул. Будучи старпомом на пассажирском лайнере, он иногда сталкивался с такими людьми, но за время, проведенное на «Золотой Лани» успел отвыкнуть от пуритан. Между тем, первая машина уже отъехала, и началась выгрузка второй. Блуд вдруг почувствовал острое желание выпить, желательно в компании с Гвен Доррис, и взялся за рацию.

— Руудс, замени меня внизу.

Ответа не последовало, но Руудс появился меньше чем через минуту, одним огромным прыжком выскочив из люка. Лысый неприязненно покосился на него, но ничего не сказал: ксоорлиане были убежденными «язычниками» и на любую попытку «приобщения к истинной вере» отвечали, как правило, ударом в челюсть, очень аккуратным и осторожным, чтобы не покалечить, но дать понять нежелательность подобных разговоров.

— Наш мир будет чище, когда из него уберутся подобные Гвен Доррис, — проворчал он.

— А что она такого натворила? — Блуд остановился на середине трапа и повернулся к лысому.

— Она мошенница, капитан. Она ограбила банк на крупную сумму с помощью хитроумных уловок в компьютерной сети, и при этом жалеет лишь о том, что не была более осторожна.

— Вы знаете ее?

— Я ее арестовывал, капитан. И могу добавить, что еще ряд преступлений доказать мы не смогли.

— Серьезных?

— Неоднократное похищение секретной правительственной информации и размещение ее для всеобщего доступа, капитан. Это очень серьезно.

— А разве арест — не дело полиции? Вы же армейский, — спросил Миллз.

— Когда дело касается основ нашего государства, джентльмены, полиция и армия работают вместе, — к лысому вновь вернулась его усмешка.

Блуд еще раз вздохнул и направился в свою каюту, где в это время сидела Гвен.

— Некий лысый субъект очень рад, что Вы покидаете планету, Гвен, — прямо с порога сообщил он.

Гвен поморщилась.

— Полковник Гедеон Скулз. Весьма неприятный человек. Крупный чин в военной полиции — так он говорил про себя.

— Значит, Вы зарабатывали на жизнь компьютерным взломом?

— Взлом был моим хобби. А на жизнь я зарабатывала дизайном. Я владела довольно известной дизайнерской фирмой. Экономический кризис, разразившийся около трех лет назад, привел нас на грань банкротства. Чтобы поправить дела, я украла несколько десятков тысяч, списав незначительные суммы со множества счетов. Но ревизор попался слишком дотошный. За такие преступления обычно не дают больше двух лет, но мне дали максимум.

— И дали не столько за кражу, сколько за раскрытие того, что правительство хотело утаить, — подытожил Блуд.

Гвен резко посерьезнела.

— Доказательств этого нет никаких.

Блуд кивнул.

— Конечно. Иначе Вам бы дали гораздо больше. И с планеты бы не отпустили. Я не подорву Ваш авторитет среди коллег по несчастью, если предложу поселиться в гостевой каюте?

— Не откажусь и от Вашей, капитан.

Полет протекал просто замечательно. Мрачное пророчество, высказанное на совете в виде шутки Доржем, не сбылось, зато сбылось предсказание Гвен о необходимости отбиваться от поклонниц. Напуганные жуткими слухами о джунглях и чудовищах в далекой колонии, будущие колонистки вели себя так, как будто это были последние дни перед концом света. В стремлении получить от жизни как можно больше и вознаградить себя за лишения в тюрьме они явно перешли разумные границы. Хуже всего в этом смысле пришлось Руудсу, которого грозила просто раздавить всеобщая популярность. Он уже не бегал по коридорам, а ходил, волоча ноги, уставший, весь растрепанный, но вполне счастливый. Вся мужская часть экипажа следовала его примеру, кроме Блуда, которому необходимо было оставаться образцом бравого космолетчика, и Доржа, который не терпел излишеств вообще ни в чем.

Наконец, корабль вошел в систему Бланш, где на второй планете у Шендара была колония. Еще на подходе к планете их удивило ее молчание. «Золотая Лань» вышла на низкую орбиту, а связи все еще не было. Викс, в чьи обязанности входила и связь с космодромами, лихорадочно щелкал переключателями на пульте, но результатов не было никаких.

— Я отказываюсь в это верить! — выкрикнул он, сорвав с себя наушники. — Они что, уже все вымерли там что ли?

— Может быть, они перессорились друг с другом из-за прибывающих женщин и друг друга перебили? — ехидно предположил Руудс, находящийся тут же.

— Не говори глупостей, — пробурчал Блуд. — Фрай, а ты пробовал аварийную волну?

— Еще нет, — он переключил радиостанцию в режим громкой связи и защелкал переключателями. Внезапно динамик ожил и, сквозь треск и шипение, раздался голос:

— Космодром Бланш II, космодром Бланш II, аварийная ситуация.

— Что у вас там творится? — взревел Викс.

— Авария главного передатчика.

— Навигационные маяки тоже не работают?

— Нет.

— Что нам делать?

— Оставайтесь на орбите, пока ремонт не закончится.

— Сколько?

— Около недели. Может быть, восемь дней.

Голос замолчал.

Блуд обвел взглядом присутствующих в рубке.

— У нас не хватит воздуха на восемь дней. Даже на семь не хватит. Если бы не наши колонистки, мы могли бы болтаться здесь чуть ли не месяц. Но теперь воздуха — в обрез. Катрин, ставь корабль на автопилот. Собираемся в кают-компании, всех пассажирок убрать в их каюты. Скажите, что начинается подготовка к посадке, и они должны сидеть под замком и не путаться под ногами.

Экипаж сделал все на удивление быстро. Не прошло и пятнадцати минут, а все уже были на месте. Блуд вертел в руках секретный пакет.

— Друзья! Нам дали инструкции «на случай затруднений». Затруднения уже есть, и еще какие!

Он решительно разорвал конверт из толстой бумаги и вытряхнул из него несколько листов и начал зачитывать заголовки.

— «В случае бунта», «в случае массового неповиновения», ага, «в случае невозможности приземлиться в срок».

Блуд пробежал взглядом текст и бросил лист на стол.

— Мерзавцы! Они предлагают экипажу воспользоваться ресурсами, предназначенными для колонисток.

— Это, значит, обречь их на смерть от удушья? — тихо сказал Джеффри Миллз.

— Да, — подтвердил Дорж Нгувт, который, очевидно, уже успел произвести в уме соответствующий расчет, — регенерационные установки не справятся, даже если они будут лежать неподвижно. Приток кислорода необходим, а его не будет.

— Спастись, убив триста человек… — Блуд посмотрел на пилотов, сидящих рядом, — можно ли посадить корабль без навигационных сигналов?

Дюпен нерешительно посмотрела на Нгувта.

— Когда мы сажаем корабль, то почти не можем перемещать его в стороны. Только в пределах одной мили. Поэтому, посадка начинается, как только корабль оказывается прямо над космодромом. А когда это произойдет, можно определить только по сигналам маяков.

— Но разведывательные корабли как-то садятся на планеты? — Блуд не хотел сдаваться.

— В отличие от «Золотой Лани», разведывательные корабли могут и летать в атмосфере, и садиться на ровный и твердый грунт, — сказал Вальтер Буш, сделавший несколько рейсов на разведчике. — Если же мы промахнемся мимо посадочной площадки, то просто взорвемся.

Вальтеру испортило жизнь собственное пристрастие к шуткам и безобидным розыгрышам, на которые он был мастак, хотя иногда и склонялся к черному юмору. Так что, когда на огромном торте, испеченном ко дню рождения старпома, оказался отпечаток ботинка, его и слушать не стали, тем более, что ботинок был его. Так он и вылетел с разведчика, не узнав, кто подложил ему такую свинью. Тот факт, что, очевидно, месть была предназначена не ему, а все-таки старпому, не успокаивал его нисколько. Попав на «Золотую Лань», он клятвенно дал зарок воздержаться от розыгрышей и даже от шуток — если получится, и был самым серьезным в экипаже, если не считать первого пилота, хладнокровного в прямом и переносном смысле.

— А если мы попробуем сделать несколько заходов? Попробуем сесть, увидим, куда садимся, поднимемся на орбиту, скорректируем положение и опустимся опять?

— Топлива не хватит, — в один голос сказали Руудс и Дорж.

— Не хватит? — Блуд растерянно открыл рот, — из-за чего?

— Не «из-за чего», а «из-за кого», — вздохнул Руудс, — наш нежно любимый судовладелец заломил такую несусветную цену за оборудование, что на топливо почти ничего не осталось. Мы с Доржем посоветовались и решили ограничиться минимумом, тем более, что надо было еще оставить денег на браслет для нашей первой леди.

Дорж решил вмешаться и, как всегда, погасить конфликт.

— Браслет стоит не дороже нескольких десятков фунтов топлива, так что нет нужды обращать на это внимание. Что с ними, что без них — разницы нету.

— Спасибо, Дорж, душка, — проговорила Джулия, у которой на глаза уже было навернулись слезы.

— Вообще, у нас, на Вурвде, есть пилотажный маневр. Его можно назвать «косое скольжение», когда в момент посадки траектория корабля отклоняется от вертикальной. Теоретически, «Золотая Лань» способна повторить такой маневр, но у меня нет уверенности, что корпус выдержит. Али, ты можешь сказать, выдержит ли он?

— Надо посчитать.

Блуд внезапно остановил уже поднявшегося Али.

— Не надо. Как я понял, это — единственное средство. А если мы выясним, что корабль развалится, что нам останется делать? Убивать пассажиров? Надеяться на то, что вдруг внизу все заработает? Нет, если корабль расколется, мы и не почувствуем этого.

— Надо бы позвать Гвен Доррис, — неожиданно вмешалась Изабелла Родригес, — возможно она знает о ситуации больше.

— Да. Руудс, сходи за ней, — распорядился Блуд, — в крайнем случае, чтобы избежать паники, мы запрем ее где-нибудь.

Когда Доррис вошла, Блуд молча дал ей бумагу. Прочитав ее, она скривилась.

— От этих подлецов можно ожидать что-то подобное…

Тут она с ужасом оглядела всех.

— У нас что-то случилось?

— На Бланш II сломаны навигационные маяки, и сесть очень сложно, — Блуд был само спокойствие, — у меня складывается впечатление, что это не простая случайность. Ощущение такое, будто кому-то хочется, чтобы вы не долетели до планеты. Вы должны знать о вашем правительстве гораздо больше нас. Можете ли Вы сказать хоть что-нибудь?

— Ну… Как вы знаете, наше правительство лучше всего охарактеризовать как полицейско-бюрократическое. Кроме этого, позиции армии были всегда сильны. Мне кажется, что здесь налицо конфликт между разными группировками. По слухам, армейские чины всецело стоят за колонизацию, потому что при этом должна увеличиваться как численность армии, так и ее влияние. Полицейские же, напротив, противники колоний. Они боятся не столько усиления армии, сколько роста антиправительственных настроений в колониях.

— А так как эту операцию проводит полиция, то им же и легче ее сорвать, — грустно подытожил Блуд. — Когда мы можем начать посадку?

— Как только будем примерно над космодромом, — ответил Дорж, — пусть Фрай рассчитает, когда это произойдет.

— Пойду рассчитывать. Дам сигнал за полчаса до достижения точки посадки, — коротко сказал навигатор и пошел в рубку.

— За пятнадцать минут! — крикнул ему вслед Дорж. — Пятнадцати минут более чем достаточно!

— Ладно, — раздался ответ уже из коридора.

Прошло больше трех часов, прежде чем раздался сигнал Викса. За это время экипаж «Золотой Лани» успел сделать столько, что это могло бы серьезно подорвать репутацию и значительно большего корабля. Не стоит перечислять все, что они делали, достаточно упомянуть, что механик таки, презрев категорический запрет, напился в стельку пьяным, рассудив, что, возможно, другого такого случая и не представится. Правда, надо сказать, что для достижения такого состояния ему понадобилось всего около половины стакана неразбавленного виски — когда пьешь второй раз в жизни, достаточно совсем небольшой дозы, чтобы быть мертвецки пьяным.

Когда сигнал раздался, Блуд оставил Гвен в своей каюте и бегом кинулся в рубку. Вбежав в нее, он схватил микрофон устройства внутренней связи.

— Уважаемые пассажиры! — звучным голосом с отработанными командирско-покровительственными интонациями возвестил он. — Сейчас начинается посадка. В атмосфере под нами проходит небольшой циклон, так что будет небольшая болтанка из стороны в сторону. Все должны лечь на койки и пристегнуться ремнями во избежание ушибов. Увидимся на земле!

— Не будет никакой болтанки, — удивленно проговорил Дорж, — мы просто слегка накренимся в сторону, может, потом будут еще незначительные крены.

— Ну не говорить же мне о том, что мы делаем маневр «косое скольжение», к которому наш корабль не приспособлен и вот-вот разобьемся? А моя версия вполне правдоподобна и всех устроит.

— Ладно. А, теперь, всем покинуть рубку. Со мной останутся только Катрин, ей надо поучиться, и Фрай, который будет вести меня по приборам. Патрик, это относится и к тебе. Даже вздох может отвлечь меня, а это опасно.

Выходя, Джулия чмокнула Доржа в щеку и сказала:

— Ты уж постарайся, миленький.

— А что, без этого поцелуя я бы непременно разбил всех нас? — иногда было непонятно, шутит ли Дорж, или говорит серьезно.

Следующие несколько минут прошли в томительном ожидании. Все разошлись по каютам, чтобы тоже пристегнуться. Правда, каюты экипажа были оборудованы лучше, и можно было не только лежать, но и сидеть в кресле. Наконец, корабль вздрогнул и пошел вниз на главных двигателях. Доррис вцепилась в руку Блуда.

— Это опасно?

— Да. Корпус может не выдержать. Но у нас нет другого выхода.

— Можно я подержу Вас за руку?

— Конечно.

Гвен закрыла глаза. Внезапно корабль завалился на бок.

— Косое скольжение начато, — раздался из динамиков голос Викса.

После нескольких десятков секунд корабль выровнялся, но тут же снова накренился, теперь уже в другую сторону. Главные двигатели отключились, включились посадочные, но корабль по-прежнему был накренен. Затем он опять выровнялся и почти сразу коснулся земли. Двигатели стихли. Блуд скинул ремни и выскочил в коридор. Мимо него верещащей кометой пронесся Руудс. От неожиданности Блуд споткнулся, ушиб ногу и дохромал до рубки последним. Дорж Нгувт был погребен радостными коллегами. Если бы он не был покрытым чешуей, семифутовым и широкоплечим вурвдсом, то, несомненно получил бы какую-нибудь травму от столь бурной радости. Блуд начал растаскивать свой экипаж, и ему все-таки удалось восстановить хоть какое-то подобие порядка.

— Рано праздновать, — решительно заявил он, — сначала надо выгрузить пассажиров.

Когда наружные двери открылись, в корабль ворвался пожилой субъект, самого встрепанного вида. Выцветшая спецовка была криво застегнута, а венчик седых волос, обрамлявших куполообразную лысину, торчал дыбом.

— Вы там все с ума посходили? — свирепо закричал он. — Сами убились бы — черт с вами! А взорвись корабль при посадке — здесь вообще бы ничего не осталось. Где ваш пилот — я в глаза ему хочу посмотреть!

— Пилоту — в шлюз, — коротко сказал в микрофон Блуд. — Что нам оставалось делать, когда на борту триста человек, а воздуха — на три дня?

Начальник космопорта — как раз им он и был, ничего не ответил, только раздраженно начал ковырять носком ботинка пол.

Но когда появился Дорж Нгувт, он немедленно успокоился.

— Что же вы не сообщили нам, что у вас пилотом — вурвдс? Мы бы не волновались.

— А что, это подействовало бы так успокаивающе?

— На меня, по крайней мере, да. Я летал на разведчике, где пилотом был вурвдс…

— Я вспомнил Вас, Хендриксен, — перебил его Дорж.

— Нгувт, Вы? Вселенная — тесная штука, не так ли? Я не ожидал встретить Вас на таком несерьезном кораблике.

— Здесь хорошая атмосфера, — не совсем понятно объяснил пилот и, не дожидаясь распоряжений капитана, ушел в рубку.

Теперь разгрузке уже нечему было помешать. Блуд предусмотрительно скрылся в недрах корабля, прихватив с собой Руудса: каждому из пассажиров всегда охота попрощаться с капитаном, а если бы все, кто хотел, прощались с Руудсом, то разгрузка не закончилась бы и до поздней ночи. Гвен Доррис ушла последней, предварительно попрощавшись с Блудом. Прощание хоть и было достаточно долгим, но прошло весьма приятно.

— Как Вы думаете строить здесь свою жизнь? — спросил Блуд уже в шлюзе.

— Пока есть люди с плохим художественным вкусом, у меня всегда найдется работа. Да и компьютеры слушаются меня лучше, чем многих других. Не волнуйтесь за меня, — и, одарив улыбкой на прощанье, Гвен навсегда ушла из жизни капитана Блуда.

Когда «Золотая Лань» уже легла на обратный курс, управляемая автопилотом, экипаж собрался в кают-компании отпраздновать окончание этого перелета. Изабелла не ударила в грязь лицом, устроив обед не хуже, чем в хорошем ресторане. Из холодильников были извлечены деликатесы, на которые всегда уходила значительная часть доходов. Венчал все большой торт. Экипаж был в полном сборе, присутствовал даже Али, который сейчас был скорее предметом обстановки, чем членом экипажа. Руудс лично притащил его в кают-компанию и усадил в кресло: тому было все равно где спать.

— Ну, — сказал Блуд после продолжительной паузы, вызванной поеданием того, что было на столах, — тост за тобой Дорж. Ты у нас герой дня.

— Хорощо, — сказал Дорж и встал. — Выпьем за то, чтобы следующий фрахт был не хуже этого.

Джулия поперхнулась куском торта и закашлялась. Викс вытаращил глаза на пилота:

— И ты считаешь, что это был хороший фрахт?

— Мы все живы и здоровы, заработали немало денег и, вообще, неплохо провели время полета. Чего же еще нам желать?

Блуд улыбнулся.

— Что ж, за то, чтобы следующий фрахт был не хуже этого!

— Мммм… — не просыпаясь пробормотал Али.