Хроники Конца Света 1-A

Глава 7: Мирное утро

Саяма очутился на травянистой равнине.

У него не было тела. В пространстве плавал Лишь его взор.

Оглянувшись невесомым взором, он мог увидеть равнину, окруженную кедровыми зарослями. У него над головой будто до бесконечности растянулось небо, а позади леса выступала горная гряда. Присмотревшись к перистым облакам, пересекающим небо, Саяма начал размышлять.

… Это что, сон?

А что же тогда? Лишь его мысли существовали в том, что походило на иную реальность.

Эта сцена извлечена из его памяти, или создана из скопления воспоминаний? Саяма не мог ответить. Однако он решил, что это все же не сон. Ветер, небо и шелест леса издавали слишком много шума. Саяма ощущал движение и беспорядочность, свойственную лишь реальным объектам.

Сам факт, что он мог ощущать ветер, говорил ему, что чувства никуда не исчезли.

… В таком случае, могу ли я говорить?

— ————.

Голос пропал. Но он мог двигаться. Вместо того, чтобы попытаться пойти, он создавал ощущение, будто наклоняет тело вперед. Его тело по-прежнему не существовало, но взор перемещался.

И затем он услышал звук справа.

— ?..

С безмолвным вопросом Саяма развернулся в направлении звука. Он обнаружил человека, покидающего лес вдалеке. Его возраст, казалось, был где-то между средним и пожилым. Человек обладал седеющими волосами, худым лицом и сухощавым телом. Он носил тяжелый коричневый плащ, предназначенный для альпинизма. Такой кожаный плащ с меховой подкладкой, по догадкам Саямы, немало стоил.

Человек бежал с перекинутой через правое плечо котомкой, качавшейся туда-сюда.

Он двигался в сторону места, где находился Саяма, и, судя по всему, что-то преследовал.

Он приоткрыл рот и выдохнул белый пар.

Саяма услышал его слова:

— Она… Она и вправду тут!

Судя по звуку голоса человека, его горло сковала сухость.

Мужчина упал на колени, затем снова поднялся, роняя котомку с плеча несколько раз на бегу. Когда пар от его дыхания усилился, он снова упал на колени, отбросив свою котомку окончательно.

Один раз он даже упал вперед, поддержав себя правой рукой.

Он поднимался. И снова начинал бежать. Он вновь бежал и бежал. Он продолжал двигаться по прямой в сторону Саямы.

Мужчина приблизился к Саяме так близко, что тот мог достать его и коснуться. Тогда же Саяма заметил две вещи.

Во-первых, одежда человека выглядела устаревшей.

Во-вторых, у мужчины отсутствовала левая рука.

Его кожаный плащ и штаны были скроены весьма грубо. Не обнаружилось и значков, что обычно наносят на альпинистское снаряжение. Саяма пригляделся к горным сапогам, шагающим по траве.

Военные сапоги?

Они были сшиты из настоящей кожи и выглядели антиквариатом. Когда мужчина бежал в этих сапогах, покачивая телом, стало очевидно, что левый рукав плаща пустовал. Широкий кожаный плащ хорошо сохранял форму, поэтому Саяма не обратил на это внимание до сего момента.

Саяма инстинктивно отступил назад от человека, бегущего на него.

Саяма не знал, кто этот мужчина, но у него было чувство, что он уже где-то его видел.

… Кто же он?

В какой-то момент мужчина начал сжимать механизм в своей правой руке. Он походил на черные карманные часы и обладал несколькими длинными и короткими стрелками.

И тогда Саяма взглянул человеку в лицо. Его тонкое лицо покрывала щетина, и он отрывисто и неглубоко дышал. Однако…

… Он улыбается? Нет, это не улыбка. Это радость.

Это было выражение лица того, чье желание только что исполнилось, или того, кто чего-то достиг.

… Мне сложно даже представить, что вызовет у меня такое же выражение.

Едва Саяма об этом подумал, мужчина пронесся мимо него.

Пребывая лишь форме видения, Саяма вздохнул. Он больше не мог наблюдать выражение лица мужчины. Тот пробежал мимо него, и если повернуться, он сможет видеть только спину.

Но, несмотря на это, Саяма все равно развернулся. Ему хотелось разузнать, что же увидел этот человек.

… Но в той стороне должен быть только лес.

Делая шаг назад, Саяма повернулся.

И узрел гигантскую тень.

— ?!

Там возвышалась башня.

Громадная башня заполняла собой почти весь радиус его обзора. Она начиналась с травянистой равнины и тянулась вверх до самых небес.

За голубовато-черным очертанием, белые облака скопились на ветру. Он посмотрел выше, но не мог рассмотреть ее вершину. Поскольку она тянулась вертикально, он не мог увидеть самый верх с того места, где стоял. Всё, что он мог сказать — башню будто соорудили из коллекции прямоугольников.

Что это такое? Пробормотал Саяма у себя в голове. Ее раньше здесь не было.

Но едва он задумался почему, к нему пришел ответ. Та невидимая стена в лесу Окутамы. Концептуальное Пространство. Его видение, должно быть, переместилось на другую сторону одной из таких стен.

Он опустил взгляд и обнаружил мужчину, стоящего совсем неподалеку. Спина мужчины была всего в десяти шагах. При взгляде на башню его горячее дыхание вырвалось в виде белого пара на ветру.

Саяма услышал, как мужчина заговорил.

— Значит, она и вправду была тут…

Он выдохнул, вдохнул, и затем упал на колени.

Его тело опало наземь, но он по-прежнему неотрывно смотрел вверх.

— Бабель… Реликвия, что знаменует начало Концептуальной Войны!! — произнес он.

Его слова как будто врезали в сознание Саямы, выбив его прочь.

Саяма подпрыгнул.

—!

Он теперь наблюдал сцену, отличную от того сна: верхнюю койку двух ярусной кровати, одеяло, маленькую комнату, низкий потолок, лампу дневного света, торчащую вниз, и солнечный свет, проступающий через окно за его спиной.

Тут не было ветра. Тут оставался только пот, выступающий на его теле.

— Это…

Он, наконец, понял, что оказался в своей комнате.

— Что за жалкое пробуждение, — вздохнул он, качая головой. Саяма осознал, что вновь обрел свое тело. Ощущение пота определенно принадлежало ему.

И его левая рука болела. Боль словно пульсировала в глубине тела.

Саяма слегка скривился и убедился окончательно, что это все не сон.

Он склонил голову вниз, и что-то оттуда свалилось.

— …?

Нечто маленькое шевелилось на его одеяле. Оно было серого цвета, и лежало, распластав конечности.

Саяма приподнял его правой рукой и поднес к лицу. То оказался Баку. Он покорно сохранял неподвижность, пока парень держал его спину между пальцами. Едва Саяма заметил белый мех, вздымающийся на его животике, то припомнил разговор прошлой ночью.

—Ты можешь показывать людям прошлое в форме снов.

В таком случае…

— Этот сон был чем-то…что действительно произошло?

Баку только склонил голову на бок. Осознав, что зверек, скорее всего, не понимает, о чем речь, Саяма горько улыбнулся самому факту, что он разговаривал с животным. Однако…

… Та башня имеет какое-то отношение к иному Гиру?

— Он называл ее Бабель.

Он решил разузнать обо всем этом сегодня днем. Ооширо сказал, что будет ждать Саяму у Императорского Дворца. Правда он не знал, что случится там. Но пока…

— Перед этим у меня есть дела в школьном совете вместе с Изумо и Казами, — пробормотал он.

Затем он задумался, знает ли Изумо про UCAT.

Синдзё сидела, пока пейзаж проносился мимо нее.

Она находилась внутри поезда. Она носила оранжевую рубашку и белые штаны и сидела у края сиденья с небольшой сумкой на коленях. Ооширо Казуо, одетый в коричневый костюм, сидел рядом с ней.

Они вдвоем ехали на специальном экспрессе от Оуме до Токио. Они только что покинули Татикаву к западу от Токио, но огромное количество пассажиров село на поезд там. Перед Синдзё сформировалась шеренга людей.

Она заговорила, обняв сумку на коленях:

— Только подумать, Ооширо-сан, тут так много людей… Почему тут так много людей?

— Это вопрос эроса. Ха-ха-ха… Все потому, что японцы очень трудолюбивый народ.

—… трудолюбивый в чем?

Когда Синдзё нахмурилась, Ооширо горько улыбнулся. Его глаза прищурились под очками.

— К слову сказать, почему ты сегодня решила впервые отправиться в город? Мне казалось, что принцесса UCAT слишком зажата, чтобы попросить отправиться вместе для подготовки.

— Ну… — Синдзё слегка обхватила собственное тело, словно пытаясь спрятать грудь. Однако ее брови немного приподнялись. — Саяма-кун об этом не знает…так что ничего страшного. И остальные подойдут позже, так ведь? Я не могу одна не прийти.

— Он так сильно занимает твой разум?

Синдзё замерла, когда ее об этом спросили.

Поезд дернулся. Синдзё дернулась вместе с ним, но Ооширо не отреагировал.

Они прибыли на Станцию Кокубундзи. Синдзё обнаружила себя прислонённой к Ооширо, пока поезд останавливался. Как только двери открылись, Синдзё слегка наклонила голову в сторону Ооширо и выпрямилась. Она увидела, как еще больше людей садилось в поезд.

Едва столпотворение перед ней стало еще плотнее, Синдзё издала любопытный возглас. Она перевела дыхание, оглянулась и обнаружила, что Ооширо пристально на нее смотрит.

Он ожидал ответа. Осознав это, Синдзё опустила плечи и сжалась на краю сиденья.

— Да…так и есть, — тихо признала она. Подтвердив это, ей следовало объяснить причину. — После всего я поняла, что так и не поблагодарила его вчера. …И только когда он ушел, я разузнала, что одежду, часы и ручки оставил ему его дедушка.

— Он думает о своих родственниках как о чужаках… Стоит ли так переживать?

Синдзё повернулась к Ооширо с шокирующим выражением.

То же самое сказал Саяма, разговаривая с ней прошлой ночью.

— Я н-никогда никому об этом не рассказывала. Не хотите же Вы сказать…

Синдзё провела рукой по спине и волосам.

Однако она ничего не обнаружила.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал, откуда об этом знаю? — произнес Ооширо.

— Д-да.

— Понимаю. Как откровенно с твоей стороны… Но я никогда тебе не ск… ей, стой. А ну-ка отпусти это.

— Заткнитесь. Какую бы высокую должность Вы не занимали, это вторжение в личную жизнь.

Затянув галстук Ооширо со всей силы, Синдзё выпустила его из рук.

— Прошлая ночь сильно на меня повлияла, — сказала она.

— Как тот случай, когда ты взвешивала жизнь Микото-куна и жизнь врага и не могла выбрать между ними?

— Да. Говорить, что это просто мой первый раз на поле боя — не более чем оправдание. Если б не этот снайперский выстрел, кто знает, что бы случилось.

— Ты неправильно об этом судишь. Как раз потому, что этот снайперский выстрел был там, мы и не знаем, что бы случилось.

Синдзё бегло оглянулась и затем снова поникла головой.

— Вы правы, — пробормотала она, когда Ооширо отвел от нее взгляд.

— Вот незадача, — произнес он, глядя вперед. — Твой товарищ сказал, что они выстрелили, потому что посчитали ситуацию опасной. Ты не можешь довериться своим товарищам?

— Я доверяю им. Но…я могла видеть испуг во вражеских глазах, когда он меня увидел. И я могла видеть ранение левой руки Саямы-куна.

— Выходит, хоть ты и твой товарищ смотрели на одно и то же, вы видели что-то разное. …Когда ты успела перевести разговор на что-то, похожее на концепты? — прокомментировал Ооширо. Он положил руку на голову Синдзё и погладил ее. — В таком случае, как насчет того, чтобы делать то малое, что ты можешь сделать? Даруя цветы мертвым и подаяние живым, можно искупить свои грехи… или так говорят.

— Тэс. Но я и сама планирую возложить цветы после вскрытия. То же и с отрядом наступления.

— Понятно. Остается подаяние живым. Ты же понимаешь, что ты не тот человек, который удовлетворится простой благодарностью Микото-куну, не так ли?

— Да. …Но что мне тогда делать? Саяма-кун практически не может пользоваться левой рукой из-за ранения.

— Тогда, ты можешь стать заменой его левой руки.

— Э? — Синдзё повернулась к Ооширо и отчаянно замахала руками. — Я-я не могу этого сделать. Это значит находиться все время рядом с ним.

— Я знаю хороший способ, как тебе это сделать. Это может быть малость хлопотно, но тебе, Синдзё Садаме-кун, не придется идти.

На лице Синдзё отразилось понимающее выражение, когда она осознала, что он хотел сказать.

Ооширо веско кивнул в ответ и поднял большой палец правой руки вверх.

— Ну, множество людей прибудут сегодня: твои товарищи, он, и связь с прошлым. …Ты можешь определиться там.

Вслед за его словами, в поезде прозвучало объявление. Они приближались к Станции Митака.

На этом спецэкспрессе от прибытия на станцию Токио их отделяло всего семь остановок. Звук тормозов разнесся по вагону и поезд покачнулся.

Однако Синдзё больше не качало вместе с ним.

Саяма съел завтрак в здании кафетерия и направился в Библиотеку Кинугасы. Он прошел вдоль аллеи, повернул у общего корпуса 3-го года и добрался к задней части корпуса 2-го обучения.

Он оделся в школьную форму, но левый рукав его рубашки остался не застёгнутым.

Его левая рука по-прежнему была перебинтована. Он снял их, когда принимал ванную утром, но все равно провел большой белой, похожей на повязку, бумагой, по ране. Она болела, но на бумагу не просочилось ни капли крови. Он полагал, что к ране применили сильное кровоостанавливающее средство.

Шагая позади общеобразовательного корпуса 2-го года обучения, он вдруг припомнил, что проходил тут всего лишь день назад. Саяма посмотрел на отдаленную аварийную лестницу, где он разговаривал с Ооки.

… Множество странных вещей случилось всего за один день.

Было уже за одиннадцать, когда он вернулся в школу прошлой ночью.

Он припоминал разговор с Тамией Кодзи, когда тот высадил его у главных ворот.

Тамия поклонился ему и сказал:

— Если возможно, посетите нас в ближайшее время. Мой отец, мать и сестра будут весьма рады.

— Мне казалось, я создавал слишком много шума ночь за ночью с этими послетестовыми вечеринками.

— Мой отец сказал, что Вы можете проводить вечеринки каждую ночь, если пожелаете. К тому же, хотя Вы и живете сейчас отдельно, но и у Вас, и у Юме-сама по-прежнему есть комнаты в резиденции Тамия.

— Не говори так, — предупредил Саяма.

Клан Тамия контролировал всю темную сторону Акигавы, но они всегда защищали семью Саямы, потому что находились в большом долгу у его деда. Он не знал, что именно тот совершил, но они защищали и его деда, и его отца, и его самого. Он оставался с ними до средней школы.

Отношения походили скорее не на семейные, а на отношения между начальником и подчиненным.

Каждый член клана Тамия доверял Саяме так же, как его деду.

Это не доставляло неудобств. Однако…

— Смогу ли я когда-нибудь отплатить им за это? — пробормотал Саяма, двигаясь дальше.

Он проверил часы на левой руке.

Стрелки черных часов, полученных в UCAT, показывали 8:32. Время встречи назначили ровно в девять, но он подозревал, что Изумо и Казами уже там. Эта парочка всегда была вместе.

— Они даже дошли до абсурда, поселившись в одной комнате общежития.

Он горько усмехнулся. Он не знал всех деталей, но слышал, что вокруг этого был большой шум. Ничего удивительного в том, что действия наследника ИАИ окажутся у всех на слуху.

— Изумо на самом деле 20, так как он жил за рубежом, и родители Казами согласились. Благодаря этому, им удалось кое-как отделаться.

Он познакомился с ними во время выборов в школьный совет, но слышал сплетни о парочке и раньше.

Ты никогда не знаешь, что произойдет в таких отношениях, думал Саяма, углубляя свою горькую улыбку.

Ему послышалось птичье чириканье от шеренги деревьев позади школьного корпуса. То был голос птенца, просящего еду. Саяма вошел в школьный корпус через черный ход, прислушиваясь к чириканью.

Он продолжал двигаться в направлении Библиотеки Кинугасы, что находилась на восточном краю первого этажа. Пройдя сквозь тусклый центральный холл, он заметил две фигуры, которые приближались от центрального входа.

Одна была девушкой, а вторая — котом.

Девушка с серыми волосами и фиолетовыми глазами была одета в клубный пиджак. Кот у ее ног был черным.

Саяма уже видел ее однажды.

… В марте у нас состоялась встреча между школьным советом и будущими лидерами разных клубов. Она была из клуба изобразительного искусства.

Ее звали Брюнхильд Шильд.

Ее одежда, прическа и отсутствующее выражение совпадали с теми, что он видел на той встрече.

Только глаза и двигались на этом невозмутимом лице.

Саяма осознал, что она смотрит на его левую руку.

Они прошли мимо друг друга. Едва она беззвучно отдалилась, Саяма одарил ее прощальным взглядом.

… Выглядит так, словно она измеряет степень моей раны.

Несмотря на то, что она видела его бинты и перевязь, она не проявила ни капли любопытства, удивления или страха. У нее был взгляд того, кто видел подобное множество раз. Сохранив ее взгляд в своей памяти, Саяма подошел к входу в библиотеку.

Брюнхильд вошла в комнату изобразительного искусства и закрыла дверь изнутри.

Когда все наружные звуки исчезли, она вздохнула. Она глянула на окно, чтобы удостовериться, что шторы так же закрыты.

Ее взгляд скользнул по черному коту у ног, и она щелкнула пальцами с голубым камушком, зажатым в правой руке.

Вслед прозвучавшему чистому звуку, Брюнхильд задала коту вопрос.

— Куда ты пропал в своей кошачьей форме вчера ночью?

— Я отправился на небольшую встречу. Даже у народа из мирной фракции 1-го Гира есть немало животных, вроде меня. Я обменялся с ними кое-какими сведениями.

— Узнал что-нибудь?

Кот кивнул.

— Ооширо Казуо из Японского UCAT планирует посетить сегодня Императорский Дворец. И затем завтра мирная фракция проведет предварительные переговоры с Путем Левиафана. Похоже, они не уделяют этому особого внимания.

—…Этот Ооширо что, идиот? Если они будут так спешить, то фракция Королевского Дворца запаникует и начнет действовать. Мирная фракция уже достаточно их до этого отвергала.

— Да. Все говорили, что фракция Королевского Дворца вконец утратила разум. …Я слышал, что они очень плохо сплочены внутри. Похоже, ястребы нацелились на Ооширо Казуо, но если это не удастся, голуби планируют сдаться.

— У них… нет Концептуального Ядра. Однако у Преподобного Хагена, нашего лидера, есть.

— Для них это будет непросто. Когда 1-й Гир подвергся разрушению, врата открылись в королевском дворце и в городе. Те, что у дворца, вели прямо к UCAT и дворяне, обладающие технологией Концептуального Пространства, бежали через них и стали фракцией Королевского Дворца. Но они не обладали Концептуальным Ядром. Ядро 1-го Гира разделили на две части, но они не получили ни одной.

— Да. Король разделил его из соображений безопасности. Часть, содержащую концепт письма, использовали для боевого концептуального реактора механического дракона Преподобного Хагена, Фафнира Возрожденного. — Брюнхильд опустила взгляд. — Вторая часть, содержащая концепт конструкции мира, была похищена из концептуального помещения под королевским дворцом. Похищена тем человеком из Лоу-Гира, кто взял священный меч Грам, созданный доктором Регином. …Выглядело так, словно Доктор Регин соединился с Фафниром для защиты Концептуального Ядра. Он впитал Концептуальное Ядро в реактор.

— Я слышал об этом, — произнес черный кот. — Произошло сражение в том помещении под королевским дворцом, что ты упоминала, да? Король, принцесса, Фафнир и тот человек из Лоу-Гира находились там. К тому времени, как прочая дворцовая знать прибыла, все уже завершилось, и мир начал рушиться. Когда они увидели мертвого Фафнира и короля, и рядом раненную принцессу, они решили, что мужчина из Лоу-Гира сбежал, переместив Концептуальное Ядро из реактора Фафнира в священный меч Грам.

— Да. Согласно Фасольту и прочим, кто сейчас в мирной фракции, даже продолжая истекать кровью, Леди Гутрун сообщила им, что мир вскоре будет уничтожен. И Леди Гутрун успела даже из Королевского Дворца воззвать в город. Она сказала им, что мы потерпели поражение и должны поспешить в Лоу-Гир через двое врат.

Брюнхильд вздохнула и провела рукой по волосам.

Она приблизилась к мольберту, стоящему в центре комнаты.

На нем находился пергамент с нарисованным лесом. Брюнхильд уставилась на пустую область в центре, где хижину и несколько людей еще оставалось дорисовать.

— Этот лес и все с ним кануло в небытие. Все благодаря тому человеку, пришедшему из Лоу-Гира, и священному мечу Граму, который он похитил. Похоже, он воспользовался концептом конструкции мира из меча, дабы разрушить 1-й Гир.

— Как?

— 1-й Гир это плоский мир. То был закрытый мир, где вселенная обладала формой купола, с четкими границами. …Согласно нашим расчетам, концепт конструкции мира вышел из под контроля, и 1-й Гир непрерывно сжимался внутрь, пока не сформировал единую точку и не исчез.

Лицо Брюнхильд сформировало выражение. Ее глаза чуть приоткрылись, а на губах появилась легкая улыбка.

— Мы потеряли наш дом и множество жизней. А я утратила все, что было важно для меня. И все, что мы получили взамен — это поражение и путь иждивения. …И ныне Грам запечатан под штаб-квартирами ИАИ, где мы не можем его достичь. Но по счастливой случайности, начинается Путь Левиафана. Мы можем попробовать договориться, чтобы вернуть Грам назад. — Она глянула вниз на кота и медленно произнесла. — Шестьдесят лет это большой срок, не так ли?

Библиотека Кинугасы тянулась вдоль на четыре классных комнаты.

Она так же была шириной в две классных комнаты. Она занимала столько места, что буквально высовывалась из школьного корпуса.

Ее структура походила на внутреннюю оболочку корабля. Центральная часть понижалась ступенями, и каждый уровень содержал пространство с высокими книжными полками и стол для четверых. На самом нижнем уровне находилось широкое пространство не только со столом и стульями, но и с декоративными растениями.

За столом в нижней части библиотеки ныне расположились четыре человека.

Одним из них был Саяма, с накинутым на плечи пиджаком от его формы.

Рядом с ним сидела Казами в своей повседневной одежде, и слева от нее находился Изумо, носивший черный спортивный костюм.

Напротив Изумо и слева от Саямы сидела Ооки, одетая в пижаму.

Саяма собирал документы на столе одной рукой.

— На этом все. Исходя из того, что случилось в прошлом году на приеме новых учеников, будет безопаснее разрешить деятельность в коридорах общежитий.

— Однако, нам нужно очень четко определить, что двери в комнаты не относятся к «коридорам». Школьный совет прошлого года этого не объявлял, так что инженерный клуб пробивал дыры в дверях общежития, агитируя новых членов.

— Они горячо заявляли, что начнут швырять внутрь динамит, если ты не присоединишься, так ведь? Что случилось с теми, кто тогда присоединился?

— Со следующего дня они потратили месяц на постройку дамбы в Гунме для новых членов тренировочного лагеря.

— И так они получили превосходный цивилизованный инженерный клуб к тому времени, когда вернулись, хм? Промывание мозгов страшная вещь. В этом году нам следует пресечь это в зародыше.

— Да, — кивнула Казами перед тем, как повернутся к Изумо. В то же время Саяма повернул взгляд на Ооки.

Глаза Ооки закатились, и ее руки несильно сжались на ее коленях. Ее тело слегка покачивалось вперед и назад в дремоте.

Тем временем, спина Изумо стояла прямо, его руки были твердо скрещены на груди, и он смотрел прямо перед собой…продолжая крепко спать.

— Причуды Изумо даровали ему некоторые полезные способности. Эта, должно быть, годится для длинных совещаний.

— Ну, обычно ты и я можем сами решить все вопросы как вице-президент и казначей. Я начинаю задумываться, зачем нам вообще нужен президент. …Но, меняя тему, что это у тебя на плече, Саяма?

Когда Казами туда глянула, Баку приподнял голову с места, где он спал на плече Саямы.

— Это животное? — спросила она, протягивая руку.

Баку уставился на нее, прежде чем…

— А, он отвернулся, — разочарованно произнесла она.

Увидев, как Баку снова опустил голову, Саяма повернулся к Казами.

Она опустилась немного в своем кресле и завела руки за голову.

— Не переживай об этом, Казами. Он, должно быть, до сих пор не привык к своему окружению.

— Я хочу его потрогать. Мои родители завели птичку, и потому мне не разрешали иметь кошку или собаку… Ах.

Рот Казами открылся, когда она глянула на Ооки рядом с Саямой.

Слева от Саямы, Ооки покачнулась. Прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, ее голова врезалась в стол.

Лоб Ооки достиг стола с глухим стуком, и ее голос прорезался.

— Ээ…

— Ой, Саяма. Кажись она начнет реветь, потому сделай что-нибудь.

— Например?

— Позови ее сладеньким голоском, чтобы успокоить, или стукни еще сильнее, чтобы она потеряла сознание.

— Будет гораздо удивительней, если я смогу проделать обе эти вещи одновременно.

— Вааааааа!

— Надо же, она реально плачет.

Саяма решил попробовать ее разбудить, но он осознал, что не может пользоваться левой рукой.

У него не оставалось выбора, кроме как развернуться к ней и похлопать ее по спине правой.

— Что случилось, Ооки-сенсей?

Продолжая лежать лицом на столе, Ооки кашлянула и произнесла:

— В-внезапно… Совсем внезапно раздался стук. О-он напугал меня до чертиков.

— Последнее было необязательно. Вообще, где вы узнали эту фразу? Ну, неважно. Позвольте взглянуть на Ваше лицо.

— З-зачем? Тебе не терпится увидеть мой плач?

— Нет, шок от удара мог выбить передний зуб, или разбить Вам переносицу. Раз так, Вам срочно необходим превосходный пластический хирург. …Но не волнуйтесь. У моего знакомого клана якудзы как раз есть один на примете. Даже если ваш мизинец от… гвах.

Казами стукнула Саяму, после того, как переместилась к нему в какой-то момент.

Он упал со стула и спросил:

— Что за отношение к раненому? Нам определенно попался жестокий казначей школьного совета.

— Заткнись. Ну же, сенсей. С Вашим лицом наверняка все нормально, так что гляньте вверх.

Саяма вздохнул и переместился от сцены успокоения. Он показал взглядом Казами, что она может занять его стул, и уставился прямо перед собой. Тем временем, Изумо нагло продолжал спать, потому не оставалось никого, с кем можно было поговорить.

Взгляд на часы показал ему 10:30 утра. Встречу в городе запланировали на час, так что выдвигаться еще слишком рано, тем более, если он сядет на поезд.

Не зная, чем себя занять, Саяма прохаживался по нижнему этажу рядом со столом. Он остановился у случайной книжной полки.

На ней выстроились книги в твердом переплете, по толщине сравнимые со словарями. Табличка на вершине книжной полки гласила «мифология». Серия из 11 книг с черными корешками содержала имя автора, написанное золотыми линиями. Этим именем было Кинугаса Тэнкё. Департамент Письменности Изумо являлся Издателем.

Прочитав эти два имени, он позвал:

— Казами.

— Чего? Я как раз подошла к самому интересному, потому давай покороче.

— Я про семью этого парня, спящего с открытыми глазами. Ты слышала что-нибудь от него про ИАИ?

— Про ИАИ? Нет. Он говорил, правда, что собирается начать учиться, когда попадет в университет.

— Ясно, — все, что Саяма выдал в ответ.

Однако он ощутил, что в этом есть какое-то значение.

Прошлой ночью он побывал в организации внутри ИАИ, известной как UCAT. Там он узнал о десяти альтернативных мирах. Во время Второй Мировой шла война, известная как Концептуальная Война, и все эти миры были уничтожены.

Этим утром его посетил странный сон, связанный с башней под названием Бабель.

И теперь он обнаружил эти книги по мифологии в школе, спонсируемой ИАИ.

— Одиннадцать томов…

Десять альтернативных миров плюс наш составляли одиннадцать.

… Я, наверное, спешу с выводами?

Залившись тихим смехом от собственных мыслей, он услышал голос Ооки.

—Тебя заинтересовали эти книжки?

Он обернулся и обнаружил Ооки, сидящую с покрасневшим лбом. Казами выдала одобряющий знак позади нее и кивнула, потому Саяма встретился с Ооки взглядом.

— А разве они особенные?

— Да, те книжки написаны основателем школы.

Это было очевидно от одного взгляда на книги, но Саяма позволил Ооки продолжить.

Она смахнула слезы с глаз и вытерла рукав пижамы о стол. После чего выдала короткий стон.

— Я разузнала все о Кинугасе Тэнкё от директора, когда сюда прибыла, — сказала она. — Несмотря на то, что он был основателем, он никогда, в общем-то, и не работал в школе. Он сотрудничал с компанией Изумо еще до войны и был очень хорошо известен в военной области и мифологии. Тебе знакома Первая Высшая Школа?

Казами покачала головой, но Саяма ответил:

— Она стала Токийским Университетом.

— Похоже, он работал там профессором. В своем исследовании японской мифологии, он пересек Провинцию Изумо. Вот так он и обрел связи с компанией Изумо.

— Надо же, Вы многое об этом знаете. Это впервые на моей памяти, когда Вы похожи на настоящего учителя.

— Я могла ожидать такое от испорченного ученика, стоящего напротив, но ты, Казами?

Саяма проигнорировал Ооки и вытащил одну из книг Кинугасы. Он выбрал первый том.

Текст книги был написан горизонтально. Пока он старался привыкнуть к тому, чтобы держать книгу правой рукой, он заметил, что обложка весьма износилась. Он неуклюже открыл ее одной рукой. Она начиналась с мировой карты и описывала в деталях Скандинавские легенды, снабжая текст черно-белыми фотографиями и иллюстрациями. Информация об издательстве сообщала, что это был первый тираж, напечатанный в 1934.

… Она, должно быть, ценная.

Листая ее, он обнаружил обилие иллюстраций и фотографий, но…

— Тут нет изображения самого Кинугасы.

— Согласно словам Зигфрид-сана, он получил ранение во время Русско-Японской Войны. Судя по всему, он не любил после этого фотографироваться.

— Этот старик обо всем знает? Правда, его сегодня нет.

— Старик Зигфрид каждое утро подкармливает цыплят за общежитием и прочих птиц в округе. Он открыл нам сегодня перед тем, как уйти. Если тебе что-то нужно узнать, почему бы не спросить у него? — предложила Казами.

Издав зевок, Изумо заговорил:

— ИАИ прислала его сюда, так что он, скорее всего, многое знает. Заведующий этим местом умер десять лет назад, потому он согласился хозяйствовать тут и выискивать любую информацию, что потребуется компании.— Изумо потянулся. — На какой мы сейчас теме, Казами? Что-то там про клуб стрельбы из лука, желающий попрактиковаться на живых целях, дабы набрать новых членов?

— Это было семь тем назад. Мы как раз обсуждали, как разбираться со спящими балбесами.

Как только Казами усмехнулась и подняла кулаки, Ооки от нее отодвинулась.

Ооки переместилась к Саяме, с приглушенными шагами ее комнатных тапочек.

Она стала рядом с ним в своей пижаме.

Она не обращала внимания на повторяющиеся звуки ударов по телу позади себя и взглянула на книгу в руках Саямы.

— Не часто ты проявляешь к чему-то интерес, Саяма-кун. Мне кажется, это хороший знак,— она разок зевнула и прикрыла рот рукой. — Ты нашел ответ на тот вчерашний вопрос?

— Какой именно?

— Появится ли то, за что ты возьмешься всерьёз… уваааа.

— Разве на такие вопросы обязательно зевать?

— Ой, прости, прости. Но если уж доходит до дела, я могу быть суровой. Мой девиз — будь серьёзной, но и беззаботной, чтобы не выкипеть до конца. Но можешь ли ты запомнить одну вещь?

— ?

Ооки пересчитала пальчиком книги, на которые смотрел Саяма. Затем провела им перед лицом Саямы и остановилась на десятом томе.

— Если ты найдешь что-то или кого-то, за что ты сможешь взяться всерьёз, убедись в том, что ты не разрушишь и не побоишься ни того, и ни другого. И…— она зевнула и протерла глаза, — Когда те, кто редко действуют всерьёз, наконец-то становятся серьёзными, они способны высвободить огромную силу. Задумываться над тем, что ты не можешь стать серьёзным, подразумевает то, что ты постоянно думаешь о том, чтобы стать серьёзным. — Она перевела дыхание. — Так что ты сможешь. Я гарантирую это.

— Ооки-сенсей, я все понимаю… Но последний комментарий был необязателен.

— Уууууу, — застонала Ооки, когда Саяма глянул на часы. Было почти одиннадцать.

… Если я сяду на поезд, что останавливается на каждой станции и подхвачу обед в городе, то смогу убить достаточно времени.

Саяма кивнул и решил удалиться.

Если он доберется до Императорского Дворца, то встретит Ооширо и, возможно, даже Синдзё.

Размышляя о UCAT и о ней, он неожиданно вспомнил, что Ооки только что сказала.

… Стать серьёзным, хм?

Он решил, что пора выдвигаться.

Ооки глядела на него с удивленным выражением. Казами лупила Изумо.

Саяма обратился к девушке.

— Казами, я, пожалуй, пойду. Ты не против?

— Умри, умри, умри!... Да, можешь идти. … Нет, не ты!

— Что из этого предназначалось мне…?

С горькой улыбкой Саяма заметил через окно между книжных полок, что на улице солнечно.

Он все еще слышал сильные удары и все еще видел жесткий взгляд на лице Ооки, но снаружи стоял изумительный весенний день.