Хроники Лормта I: Морская крепость

Глава двенадцатая

Каждое мгновение может принести смерть несчастным морякам, которые продолжали держаться за обломок судна, и поэтому командир не стал медлить. Оставив лошадь у подножия утеса, он поднялся по тропе на широкий карниз, а потом ещё на десять футов.

Последний подъем оказался нелегким, и, достигнув цели, Тарлах тяжело дышал.

Но тем не менее не стал отдыхать. Добравшись до ровного места, он сбросил плащ. На нем осталась только облегающая легкая одежда. Она сшита из цельного куска кожи и закрывает все тело. Одежда сохранит тепло и даст хотя бы некоторую защиту от камней, с которыми он неизбежно столкнется.

Фальконер надежно привязал легкую прочную веревку, которую принес с собой, к каменному выступу. Можно было подумать, что его кто-то специально для этой цели сделал, если бы не его грубая необработанная поверхность. Веревку пришлось закреплять очень осторожно и внимательно, чтобы она не перетерлась об острые края.

Свободный конец Тарлах обвязал вокруг пояса и сделал узел, прочный, но в то же время легко развязывающийся.

Снизу слышался какой-то шум. Тарлах наклонился и помог подняться на карниз Уне.

С его помощью она встала рядом и набросила капюшон плаща на мокрые волосы. Он вспомнил, как она жаловалась, что ей не нравится, когда вода попадает за шиворот.

С некоторой тревогой он заметил с ней Бросающего Вызов Буре. Он сидел, прикрытый плащом, на её левой руке, плотно вцепившись когтями, чтобы не унес ветер. Хотя почти все фальконеры собрались под утесом, наблюдая за действиями командира, их соколы остались в башне, укрытые от холодного дождя и сильного ветра, который мог бросить птиц на камни и сбросить в океан.

В то же время Тарлах понимал, что женщина вполне осознает эту опасность и держит его товарища в укрытии. Фальконер немного успокоился. Можно довериться Уне из Морской крепости: она не допустит, чтобы крылатому воину был причинен вред.

— Не нужно было приходить сюда, — сказал он. — Внизу тебе было бы безопаснее.

— Мы хотели пожелать тебе удачи, — просто ответила она.

Она хотела быть с ним, когда он отправится навстречу возможной гибели, но сказать такое она не могла.

И хоть Уна не сказала о том, что происходило в её душе, Тарлах был рад видеть её. Леди Морской крепости поняла это. Она правильно поступила, придя сюда.

Тарлах взял её нежные руки в свои и посмотрел вниз, на пенистые безумные волны.

«Так далеко, — подумал он, — слишком далеко до более спокойной волы». Сейчас, когда он смотрел на предстоящий маршрут с этой точки, которая послужит стартом, собственный смелый план показался ему неосуществимым.

Но осуществим или нет этот план, фальконер должен действовать, иначе ни один из этих бедняг не увидит очередного восхода солнца. Восхода? Да они и до заката не доживут.

Ему было страшно, но страх этот естественный и не ослабляющий его, и он не пытался скрыть его от самого себя. Ни один здравомыслящий человек не станет равнодушно рисковать жизнью, тем более ему противостоит не меч противника, а разгневанный океан.

Тарлах выпрямился. Океан — достойный противник. И если такова его судьба, смерть тоже будет достойной.

Он быстро взглянул на стоящую рядом Уну, зная, что боль возможной утраты этой женщины сильнее страха перед предстоящим.

Выпустив её руки, он повернулся и прыгнул в водоворот.

Несмотря на внезапность, прыжок был отлично рассчитан: воин врезался в воду именно в том месте, в каком и планировал.

Тарлах ушел глубоко под воду, потом проплыв немного, начал всплывать. Даже здесь, за линией прибоя, море сильно волновалось, и он решил, что лучше подольше оставаться под водой. Была и другая причина для того, чтобы не подниматься на поверхность. Тарлах рассчитывал, что вода, с яростью бьющаяся о скалы, должна сохранить часть энергии, возвращаясь назад. И отыскав это подводное противотечение, он сэкономит силы и сможет противостоять волнам, которые попытаются прибить его к берегу.

Так оно и оказалось, и он, сколько мог, держался этого подводного течения и оставил его, только когда боль в легких стала невыносимой. Впрочем, фальконер постарался не погружаться слишком глубоко. Иногда такие подводные потоки слишком сильны, они могут захватить человека, и он не сможет ни спуститься глубже, ни подняться наверх. Тарлаху не хотелось рисковать.

Он хорошо плавал в воде и под водой, но задача предстояла нелегкая, и продвижение оказалось трудным и медленным.

Хотя дождь почти прекратился, густые тучи не пропускали свет, видимость была очень плохой, почти нулевой. Выныривая, чтобы глотнуть воздуха, он видел ближайшие препятствия. Именно эти краткие мгновения и хорошо развитое чувство направления помогли ему не потерять цель.

Веревка намокла и тянула вниз, к тому же она мешала плыть и в любой момент могла запутаться. Эту опасность воин предвидел и потому разматывал её с груди, а не со спины, чтобы лучше её контролировать, но помешать все удлиняющейся веревке тянуть назад ничем не мог. Он пытался регулировать скорость её разматывания, но оставалось только надеяться, что она не запутается, прежде чем он достигнет цели.

Он затрачивал много усилий, и вначале холодная вода на него не действовала, но фальконер начал уставать, а ушибы сил не прибавляли.

Несмотря на всю осторожность, Тарлах не мог избежать столкновений с многочисленными рифами. Ему помогала небольшая скорость продвижения, он успевал за несколько секунд менять направление, увидев очередной камень, и потому серьезных ран избежал, но все равно несколько раз ударился о скалы, и вскоре все его тело, особенно плечи и руки, покрылось синяками и ссадинами.

Наемник не обращал внимания на ушибы. Ни поодиночке, ни в целом они не представляли опасности. Опасаться нужно усталости.

Остатки корабля ещё далеко, а он уже почти лишился сил. И появилась опасная реальность, что он устанет настолько, что избитые руки и ноги перестанут повиноваться ему.

Шло время. Теперь корабль стал ближе, гораздо ближе, чем во время его предыдущего появления на поверхности. Это придало ему новые силы и уверенность, но именно это чувство, а, может быть, и усталость — он так и не понял, что именно, — сделали его неосторожным. Во время следующего погружения он незаметно для себя изменил направление и оказался в пенистой воде перед небольшим островком.

Хлестнул ветер, а с ним пришла и сокрушительная волна. Прежде чем Тарлах сумел свернуть в сторону, чтобы избежать опасности, волна подняла его и ударила о каменную глыбу. От удара воздух вырвался у него из легких.

Должно быть, на мгновение он потерял сознание, потому что когда пришел в себя, находился под водой и ему пришлось выплевывать воду, которой он наглотался и набрал в легкие.

Боясь потерять сознание, наемник выбрался на поверхность воды, ухватившись за выступ утеса. Но хотя был ошеломлен и испытывал нестерпимую боль в груди, заставил себя двигаться наискосок, а не прямо вверх, так что, когда вынырнул, оказался под защитой островка. Конечно, защита жалкая, но все же ему удалось подняться по неровному камню и немного передохнуть, прежде чем снова поплыть. Иначе ему конец.

Он плотно прижался к влажной скале, не обращая внимания на то, что острые ракушки рвут и так изодранную одежду и впиваются в тело.

Держался он левой рукой. Правая бессильно свисала. Он не знал, сломана она или просто онемела от сильного удара, не чувствовал боли, хотя видел, что из разреза на уровне плеча идет кровь. Если рука сломана, он погиб. Он не сможет ни добраться до корабдя, ни тем более вернуться. Даже и меньшими ранами вряд ли ему это удастся.

Но в данный момент это не имело значения. Он слишком устал. Мог только лежать и надеялся, что силы вернутся к нему.

Тарлах энергично потряс головой, чтобы отогнать кровь, которая текла из раны на лбу, и закрыл глаза. Кровотечение только усилилось, и у него сильно закружилась голова.

Постепенно к нему вернулась способность ясно мыслить, тошнота прекратилась. Он осторожно пошевелил правой рукой и обнаружил, что может ею действовать.

Тарлах нетерпеливо вытер с лица кровь. Она продолжала идти, но уже меньше, и он подумал, что рана ему не помешает. Такие порезы, даже самые поверхностные, обычно связаны с обильным кровотечением.

Фальконер огляделся и увидел корабль. Тот совсем рядом. Придется нырнуть всего два-три раза, чтобы добраться до него.

Больше всего его теперь тревожила веревка. Она спасла его, не давала утонуть или унести в море, когда он потерял сознание, но если она сильно запуталась или протерлась, он может погибнуть, а вместе с ним погибнут и те, кого он пытается спасти.

Эта мысль окончательно вернула ему сознание. Он разжал руки, нырнул и поплыл вдоль веревки.

Ему повезло. Веревка охватила выступ одной петлей, которую удалось сразу же распутать.

Сделав это, он снова двинулся к цели. Короткий перерыв — прошло всего несколько минут — пошел на пользу. Конечно, полностью силы не восстановились, но оставалось преодолеть совсем небольшое расстояние, и отдых помог это сделать. Он нырял ещё дважды и, вынырнув в последний раз, оказался на расстоянии вытянутой руки от разбитого корабля. Добравшись до него, Тарлах попытался подняться по мокрому скользкому дереву, к тому же наклонному, и вряд ли смог это сделать без посторонней помощи.

Не успел он осознать всего, как крик предупредил его об опасности. В то же мгновение огромная волна перекатилась через обломок судна. Тарлах ощутил, с какой силой она потянула его за собой, и содрогнулся, подумав о том, что пережили моряки за день.

Невероятно, но воин увидел тех же восемь человек, которые здесь были, когда он начинал этот путь. Надежда на спасение удвоила силы моряков. С удивлением он заметил, что двое из них — женщины. Они видели его действия и понимали, что человек, решившийся на такой поступок, должен им помочь.

Привязывая веревку, он принялся объяснять им свой план действий. Приходилось кричать, чтобы его услышали все.

Когда он закончил, у моряков стало ещё более мрачное настроение, потому что такой путь отпугнул бы и полных сил людей. Но это были салкары, выросшие на море. У них появилась надежда на спасение, и они не намерены упускать её. Когда наемник отказался уходить первым, одна из женщин схватила казавшуюся такой непрочной веревку и начала, перехватывая её руками, продвигаться вдоль нее.