Хроники Лормта III: Соколиная магия

Глава 27

Как и полагается высокопоставленному командиру Псов Ализона, барон разместил свою резиденцию там, где можно скорее всего ожидать нападения, — в воротах Ализонского замка. Казарма — она называлась здесь псарней — располагалась у внешней южной стены.

Восемь наемников вошли в привратную башню и поднялись по вьющейся каменной лестнице. Им пришлось почти час ждать в приемной, пока командир Псов занимался какими-то делами. Через открытые двери они видели помещение, расположенное непосредственно над проходом в ворота. Пол усеивали груды камней; через отверстия, теперь прикрытые щитами, их сбрасывают на нападающих. Поблизости стояли железные котлы. Их наполняют водой или песком, разогревают и обрушивают на головы осаждающих. Но котлы грязные и покрыты паутиной: много лет Ализонский замок не подвергался осаде.

Только предательство, думала Эйран. Ализонский замок захватывали только изнутри. А кто они такие, если не шпионы и диверсанты? С каждой секундой нервы ее натягивались все туже, и она заставляла себя изо всех сил сохранять спокойствие.

А что, если командир Псов отвергнет их? Если Псы узнают истинную причину, почему эти «новобранцы» хотят присоединиться к армии Ализона, и сразу убьют пленных детей? Что, если дети — если Дженис — уже мертвы? Где-то на самой грани появления задержалась икота, и Эйран медленно глотнула, чтобы подавить ее.

Наконец, в дверях показался солдат в форме Псов.

— Вы, — сказал он. — Барон Эсгир сейчас вас примет.

— Идем за гобой, — ответил Гирван.

Мужчины и Эйран встали и вслед за солдатом поднялись по еще одной лестнице. Они вошли в большую комнату, расположенную по всей ширине башни. Во всех стенах окна, так что никто не может войти или выйти из замка незаметно. В комнате было множество народа, заходили и выходили солдаты. Светловолосый человек в форме Псов со значком на золотой ленте на груди сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Когда они вошли, он поднял голову.

— Ну? — резко спросил он. — Мой человек сказал, что вы хотите поговорить со мной лично. — Его манеры показывали, что «новобранцы» слишком высокого мнения о себе, если попросили о такой аудиенции.

— Да, милорд, — ответил Гирван. Он подошел к столу и повернулся лицом к эсткарпцам. — Вернее, об этом попросил я. Я подумал, что ты сам захочешь взглянуть на шпионов из Эсткарпа прежде, чем отправишь их в темницу.

Он щелкнул пальцами, и прежде, чем вошедшие успели опомниться, их схватили за руки.

— Предатель! — крикнул Велдин. — Грязное ализонское отродье! Ты заплатишь за это жизнью!

Эсткарпцы не собирались покорно сдаваться. Все, даже Эйран, отчаянно сопротивлялись. Лорик едва не освободился и не добрался до Гирвана, но его снова схватили, повалили на пол и болезненно заломили руки за спину. Смельчак и Острый Коготь кричали и били крыльями. Солдаты безуспешно пытались захватить птиц. Ярет выкрикнул что-то по-соколиному, и Смельчак тут же полетел к двери, увернувшись от нападавшего на него солдата. Велдин отдал такой же приказ. Острый Коготь последовал за первым соколом. Обе птицы вылетели в ближайшее окно и поднялись выше досягаемости лучников прежде, чем кто-либо сумел добраться до бойниц. Сердце Эйран дрогнуло, она обвисла в руках солдат.

О, если бы у нас были крылья, думала она. Бежать, освободиться и снова напасть! Но птицы без хозяев ничего не могут сделать. Однако, она понимала: то, что они улетели, очень хорошо. Сокольничий никогда не сдастся на допросе и даже при пытках, но кто знает, какие муки могли бы придумать Псы для соколов? Так легче заставить сокольничего говорить, чем пытать его самого. И поэтому Эйран радовалась, что Псы не сумели захватить птиц.

— Отведите их в тюремную башню, — приказал командир Псов. Голос его отчетливо слышался в общем шуме. — Пусть немного остынут там. Допросим их позже, может быть, завтра. — Он повернулся к Гирвану. — Благодарю. Я удивлялся, зачем ты вернулся в Ализон в обществе семерых эсткарпцев. Но сохранил бы твою тайну и позволил доиграть до конца.

Гирван пожал плечами.

— Игра окончена. В Эсткарпе я больше не нужен. Я все равно после этого не мог бы туда вернуться и подумал: пусть лучше считают, что я погиб с остальными. Все равно я намеревался остаться. Они пришли за детьми.

Бесцветные брови Эсгира поднялись.

— Ну, они к ним пришли.

— Да. Мне пришлось удерживать их от встречи с Псами в дороге. Но я подумал, что ты захочешь сам поговорить с ними, получить сведения, прежде чем от них.., гм.., избавиться. А это лучше сделать здесь.

— Действительно. Ты хорошо поработал, Гирван. Я обещал тебе место в моем личном штабе, когда кончится твоя шпионская служба. Счастлив сказать, что ты его заслужил.

— Спасибо. Да, кстати. Вот этот, — он указал на Ярета, — ничего не знает об Эсткарпе и его делах. Но он отец одного из ведьменышей.

— Все лучше и лучше. О, ты прекрасно поработал. Я позабочусь, чтобы ты получил достойную награду.

Гирван поклонился.

— Сэр.

Барон Эсгир посмотрел на Псов, все еще державших сопротивляющихся эсткарпцев.

— Ну, чего вы ждете? Если понадобится, рукоятями мечей внушите им здравый смысл и немедленно доставьте в тюрьму.

Псы удвоили свои усилия и с огромным трудом, несмотря на свое подавляющее превосходство в численности, выполнили приказ командира. У Эйран сохранилось смутное представление о лестницах, по которым их тащили, потом небольшое расстояние по двору, снова большая комната, доступ в которую вел через оконный проем, прикрытый занавесом. Снова лестница и темное подземелье. Темница была перегорожена толстой деревянной стеной с узкой, прочно запертой дверью. Одного за другим пленников швырнули через эту дверь на пол, покрытый тонким слоем дурно пахнущей соломы. Перед тем, как пришла очередь Эйран испытать это унизительное обращение, она уловила запах свежевыпеченного хлеба. И полетела вслед за остальными. Дверь за ними захлопнулась. Вокруг почти осязаемая темнота, лишь из небольшого отверстия под самым потолком виден свет.

Это единственный источник вентиляции. Мужчины медленно приходили в себя, расправляли одежду, растирали синяки.

Эйран ошеломленно покачнулась. «Ик!» Ощущение, словно она проходит сквозь густую паутину, заставило ее содрогнуться, Что-то проползло по ее коже, но она не знала, происходит это ощущение извне или изнутри. И постаралась — безуспешно — подавить икоту.

Сосед положил руки ей на плечи. Она подняла голову и увидела, что ей в лицо смотрит Ярет. Попыталась высвободиться и снова икнула.

— Эйран? — недоверчиво спросил Ярет. — Эйран!

Клянусь Великим Соколом, это ты! — Он прижал ее к себе, потом снова отстранил на длину рук. — Но как… почему… Что ты здесь делаешь? Ты ведь осталась.., уехала из города Эс и даже не попрощалась со мной.

— Только потому.., ик.., что поехала с тобой.

— Но как? Расскажи.

— Это все хранительница. Она.., ик!., изменила мою внешность. Велела мне быть осторожной и не приближаться к тебе, чтобы ты не узнал меня даже сквозь маскировку. Я.., мне это не удалось. Понимаешь, Кернон заболел и…

— Мне казалось, что что-то не так, — сказал Ранал.

Он криво улыбнулся распухшим ртом. — У Кернона никогда не было такого плохого аппетита. — Он рукой вытер губы. — Добро пожаловать, госпожа.

— О, Ярет.., ик!.. Я должна была поехать! Не могла покорно оставаться, когда Дженис в опасности. Пожалуйста, прости меня!

Ярет стоял по-прежнему неподвижно. Они смотрели друг на друга. В камере было тихо, слышалось только икание Эйран. Она отчетливо ощущала неодобрительное молчание Велдина. Но вот Ярет снова привлек ее к себе, прижал, погладил волосы, зарылся в них лицом. Она обняла его за шею, и они долго стояли так. — — Главное, — сказал наконец Ярет, — что ты здесь и я тоже. Что бы ни случилось, мы встретим это вместе.