Хрупкая прочная связь

— Давай, — согласился я, внезапно задергавшись. Никакого предупреждения. Просто р-раз, и я кончил глубоко внутри.

Яна била мелкая дрожь, пока я завершал ослабевающие толчки, а потом вытягивал член. Сперма вытекала из его входа и струйкой спускалась по бедрам.

— Миро, — прошептал Ян, когда я опустился позади него на колени.

— Повернись и кончи мне в рот.

Ян развернулся с силой разжавшейся пружины, и когда я приоткрыл губы, толкнулся внутрь толстым тяжелым членом. К счастью, у меня не было рвотного рефлекса, иначе бы я захлебнулся, а Ян даже и не заметил.

Я сосал и обливаясь слюной заглатывал член на всю длину, пока Ян удерживал меня на месте, вцепившись в волосы.

— Давай, бери до конца, — рычал он хрипло, втискивая мое лицо в свой пах.

Я засосал сильнее и почувствовал, как Ян задрожал. Неважно, как сильно ему нравилось быть снизу, еще ни разу не случилось, чтобы Ян не кончил, увидев мои губы, плотно обхватывавшие его член. Ему слишком нравилось смотреть, как я подчиняюсь.

— А-а, хорошо, — простонал он и спустил мне прямо в горло.

Я принялся быстро глотать, не дыша, проталкивая вязкую жидкость дальше, и после нескольких долгих мгновений понял, что в ушах слышен только собственный грохот сердца, потому что глоток воздуха из разряда обычных потребностей стал единственно важной необходимостью.

Я начал сопротивляться и вырываться. Но Ян держал меня. Он хотел, чтобы я продолжал отсасывать. Тогда я с силой его оттолкнул и, жадно глотая воздух, свалился на пол, раскинув руки на подушках дивана.

Ян скользнул следом и, усевшись мне на ноги, обхватил коленями бедра. Слюна и скользкий от спермы член оставили на моем животе мокрую дорожку, а упругая задница накрыла мой пах.

— Я знаю, почему ты не позволил мне кончить, — сказал Ян хрипло и обнял мое лицо огрубевшими ладонями.

— И почему же? — спросил я, а затем, дразнясь, облизал на губах и в уголках оставшуюся сперму.

— Потому что не хотел, чтобы я устроил бардак на этом гребаном диване, — фыркнул он.

Я кивнул и широко улыбнулся.

Ян утробно рыкнул и, запрокинув мою голову, поцеловал в шею. Я только рассмеялся.

— Чертов Миро, — зажал меня Ян. Втянув мои губы, он принялся пробовать их на вкус и вылизывать рот, засасывать язык, пока в легких не осталось воздуха, и я не начал задыхаться.

— Похоже, ты в ярости, — усмехнулся я и положил руки на его твердокаменные бедра. — Но продолжаешь меня ублажать, это сбивает с толку.

Зажав волосы в крепкой ладони, Ян удерживал мою голову, а сам, прижав меня к подушкам дивана, продолжил чувственную атаку. Он целовал медленно и глубоко, каждый следующий поцелуй длился дольше, чем предыдущий, и в какой-то момент я перестал чувствовать, где заканчивается один и начинается другой.

Я ощущал только Яна и его горячие, влажные, жадные губы. Мне нужно было многое рассказать, но в голове не осталось ни одной мысли. Потому что каждый дюйм кожи горел, будто заклейменный, помня крепкую хватку его ладоней.

Я не мог остановить Яна даже чтобы просто вдохнуть, но тут у меня громко заурчал желудок, и все чары вмиг рассеялись. Я застонал и со смехом отстранился, разрывая поцелуй.

— Хочешь, чтобы я перестал тебя целовать и покормил? — спросил тихо Ян, прикусив и немного оттянув мою нижнюю губу. Потом отпустил и, отклонившись, заглянул мне в глаза.

— Нет, — ответил я уверенно и, обняв за шею, притянул его, пока распухшие с кровоподтеками губы не оказались совсем рядом. — Лучше поцелуй еще.

Ян улыбнулся как сам дьявол-искуситель и накрыл мой рот. После этого поцелуя я планировал еще один, но в дверь позвонили, и мы оба вздрогнули.

— Миро? — завопил кто-то с той стороны. — Ты дома?

— Черт, это еще кто? — проворчал Ян.

Через секунду мой телефон на полке возле входа зазвонил и в дверь начали стучать. Возле входа же на полке лежал мой пистолет, потому что меня заботило, как бы быстрее добраться до Яна, а не то, чтобы спрятать оружие в тумбочку у кровати.

— Что за…

— Это Дрейк, — ответил я быстро.

— Дрейк? И?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Он позвонил мне вчера и спросил, можно ли зайти. Видимо, что-то случилось.

— О черт, нет, — буркнул Ян и уронил голову мне на плечо.

Я не смог удержаться от смеха.

— Че-е-рт, да что с ними такое? — спросил Ян, когда зазвонил и его телефон.

Выяснить все можно было только одним способом.

***

— ЭТО ПОЛНЫЙ ТУПИЗМ, — в шестой раз повторил мой напарник, любовник и лучший друг.

— Ты говорил это уже пять раз, и я тебя слышал, — весело ответил я, шагая по Уобаш-авеню к «Иксчекеру», ресторану, где Кабот Дженнер — теперь уже Кабот Кинкейд — работал официантом.

Он пошел на эту работу, потому что та располагалась недалеко от его места учебы — школы Института искусств. Парню пришлось работать впервые в жизни после того, как он вместе со своим бойфрендом Дрейком, бывшим Фордом, а теперь Палмером, попал в программу защиты свидетелей.

Дрейк сейчас вышагивал впереди на расстоянии добрых двадцати футов. Он торопился, впрочем, как и всегда, когда шел на встречу со своим парнем.

Восемнадцатилетние Дрейк и Кабот, еще школьники и уроженцы маленького городка в штате Виргиния, оказались втянуты в суету деловой части Чикаго. Я считал, что у Кабота будут проблемы, но у него дела как раз шли хорошо. В отличии от Дрейка, который болтался туда-сюда.

Прошло два месяца, и вот Дрейк уверен, что Кабот ему изменяет. Но это оказалось неправдой.

Через три месяца он не знал, хочет ли дальше ходить в колледж. Я сказал, что пока раздумывает, он должен оставаться в колледже. Поскольку в этом было хоть какое-то подобие смысла, Дрейк остался.

Через четыре месяца парень решил, что Кабот хочет съехать. Кабот же на самом деле хотел только попробовать в постели новые вещи, типа разных игрушек. Ян их тогда обоих чуть не убил.

— Дыши глубже, — предупредил я в тот раз напарника, оставив его на улице, и вошел вместе с Каботом в секс-шоп.

Через пять месяцев Кабота повысили с помощника официанта до официанта, где он нашел свою нишу: общение с людьми. У парнишки были золотистые волосы и загорелая кожа, большие голубые глаза, утонченные черты лица и жизнерадостный характер. Женщины давали ему чаевые, мужчины давали чаевые, и Кабот заводил друзей в мгновение ока. Мечась между учебой и работой, Дрейк чувствовал, будто Кабот от него ускользает. Но все было не совсем так. Парни менялись, и пока Дрейк рос только в плане учебы, Кабот превращался в светского красавца. В прошлой жизни с загородными клубами, выездкой лошадей, охраной и непробиваемой стеной денег его всегда защищали родители. Теперь же проявлялся настоящий Кабот: не только «мальчик» Дрейка, но и тот, кто более чем готов стоять на собственных ногах.

И вот спустя шесть месяцев мне позвонил Дрейк и сказал: «Мне кажется, Кабот хочет пожить один». Так что пришлось идти проверять. Посредником я согласился выступить еще до того, как узнал о возвращении Яна.

— Это не наше дело. Мы не должны беседовать со свидетелем и определять, должен ли другой свидетель-засранец, блядь, оставить первого в покое.

— Нет, наше. А что, если их степень защиты будет зависеть от его ответа? — возразил я Яну и махнул Дрейку, чтобы тот не останавливался. Ян только вернулся домой, и мне хотелось побыть с ним еще хотя бы минуту.

— Не думаю, — покачал он головой.

— Но ты же не знаешь наверняка.

Он остановился и посмотрел на меня.

— Я хочу вернуться домой. Хочу обратно в постель. Хочу долго принимать с тобой душ, как было перед отъездом.

Ян Дойл обожал толкаться в мое горло членом, пока я стоял перед ним на коленях. Наблюдать за тем, как я подчиняюсь ему, для Яна уже стало зависимостью. Я полагал, что это его стремление трансформируется в желание быть сверху, но пока в наших отношениях он наслаждался позицией снизу.

— Как только мы закончим, будет по-твоему, — пообещал я и, прижав ладонь к его щеке, нежно провел большим пальцем по покрытой щетиной коже. — У тебя такой усталый вид. Тебе нужно было просто пойти домой и поспать. А я принес бы ужин.

Ян покачал головой и отстранился.

— Без тебя — нет. В течение трех недель я только и думал о том, как лягу на диван, устрою голову у тебя на коленях, буду смотреть телевизор и слушать храп Цыпы.

— Он еще периодически пердит, — напомнил я и, обняв Яна за плечи, притянул к себе.

— Ты бы тоже пердел, если бы столько ел.

Ян сказал это так буднично, что я рассмеялся.

— Что? — спросил он, лениво улыбнувшись, отчего у меня внутри все сжалось.

— Ты смешной.

— Только с тобой, — вздохнул Ян.

— Возможно, — согласился я, когда мы приблизились к месту назначения.

Снаружи «Иксчекер», даже несмотря на веселенький навес над входом, выглядел скучным, но внутри оказался просто огромным. И да, на некоторых столах были вырезаны имена, типа сам Аль Капоне ел тут миллион лет назад.

Здесь подавали отличную пиццу, и к тому же можно было заказать одновременно две: пиццу по-чикагски и любимую Яном на тонком тесте, так что нам не приходилось играть в «Камень, ножницы, бумага», чтобы выбирать, кто в этот раз останется без любимого блюда.

Мы попросили усадить нас за столиком в зоне Кабота, и как только парень нас увидел, сразу же подбежал, смачно и влажно чмокнул Дрейка, а потом широко улыбаясь повернулся к нам. Я сидел с краю, поэтому Кабот навалился на меня, положил голову на плечо и крепко обнял.

Я бросил на Дрейка многозначительный взгляд, и тот в ответ поморщился. Потом Ян заказал пиво нам и большую колу Дрейку.

— Парни, я не могу принести пиво, — произнес Кабот, выпрямляясь и убирая Дрейку упавшие на глаза волосы, — но я попрошу Терри.

Кабот знал, какие пиццы мы закажем — постоянно заказываем одни и те же, — и когда он убежал, Ян наклонился и хлопнул Дрейка по голове.

— Черт, Ян, за что?

— За то, что ты глупый сукин сын! — проворчал он. — Кабот тебя любит. Он твой. Вытащи, наконец, голову из задницы, перестань совать нос в его дела и займись собой.

Дрейк кивнул и медленно поднял голову.

— Просто… на днях он познакомил меня со своими друзьями из школы, и когда я сказал, что учусь в Чикагском университете, они такие: «Серьезно? Ты там учишься? А как ты туда попал?» и я обалдел. Понятия не имел, что поступить туда все равно что учиться в Гарварде или Йельском универе. Все хотят знать, как мне это удалось.

— Расскажи им про оценки, результаты тестов и внеклассные занятия, — быстро ответил Ян.

— И почему вы не записали меня в Лойолу, Иллинойский универ, в Де Поль, например, или…

— Сбавь обороты, — предупредил я Дрейка. — Что за настрой?

Он покачал головой.

— Что, кажется, будто тебе там не место?

Наши взгляды встретились.

— У меня ощущение, что Кабот вписался бы лучше.

— Я был там, — проговорил я. — Большое место.

— Да.

— То есть когда впервые просто идешь через двор, думаешь: «Господи, куда я попал».

Он согласился, пробурчав что-то невнятное.

— Но очень скоро Кобб-холл ты будешь знать как свои пять пальцев, и все остальное, включая Рег…

— Включая что?

— Рег, библиотеку Регенстейна, — усмехнувшись, сказал я. Я знал, что Дрейк был там. В последний раз, когда я забирал его пообедать «У Медичи», мы встретились как раз перед входом. — Ты очень скоро узнаешь все тонкости и нюансы. Просто дай себе время.

— Угу, ладно.

— Отлично, — сказал я и улыбнулся.

В этот момент вернулся Кабот с колой для Дрейка, а Терри поставил передо мной с Яном две бутылки светлого эля «Сьерра Невада».

— Будь мы дома, можно было бы выпить моего любимого пива, — пробурчал Ян.

Я наклонился к нему и стукнулся плечом о его плечо.

— Мы скоро там будем, клянусь.

Ян снова что-то пробурчал, но крепкая и властная рука, оказавшаяся под столом на моем бедре, сказала все, что мне нужно было знать. Обещание дома для Яна было важно, как никогда.

Отхлебнув пива, я посмотрел в сторону кухни и заметил, как Кабота прижимал к стене парень, который принес нам пиво. Рука Кабота упиралась в грудь Терри, и по виду первому было некомфортно. Наш подопечный был явно расстроен, и только от одной этой мысли у меня скрутило живот, даже когда я увидел, как парень постарше отошел.

Я извинился и, встав, направился прямиком на кухню. Кабот увидел меня и улыбнулся.

— Миро, пиццы уже готовятся.

— Отлично, — проговорил я и, быстро пройдя мимо, направился к Терри, который набирал на терминале заказы.

Парень был выше ростом, но у меня по сравнению с ним были мускулы, много мускулов, и поэтому, когда я схватил его за горло и прижал к стенке, тот даже не пошевелился. А сразу же начал просить прощения.

— Миро, — ахнул Кабот, явно испугавшись за свое место.

— Слушай сюда, — проговорил я, наклонившись к самому уху Терри, собираясь тихо, но внятно донести угрозу. — Если ты еще когда-нибудь снова коснешься Кабота, глянешь на него неправильно или с намеком улыбнешься, я вернусь и вырву твои легкие. Ты понял?

Парень быстро кивнул.

— Уверен?

Еще один кивок.

— Отлично, — фыркнул я и, отпустив, отступил назад.

Пусть парень хорошенько меня рассмотрит и составит представление о моей силе, которой у того и в помине не было. Обычно я не прибегал к запугиванию, но в данном случае это оказалось необходимо.

Глаза парня метались, он старался смотреть куда угодно, только не на меня. Спустя минуту я повернулся, взял Кабота за локоть и вывел в обеденный зал.

— Миро, я сам бы справился…

— Дрейк беспокоился, что ты собираешься переехать, и потому хочешь побыть один. Но на самом деле все иначе. Ты пытался придумать, как вести себя с Терри и не рассказывать об этом Дрейку. Это сильно давило. Так, малыш?

Кабот задержал дыхание, но через мгновение сдался.

— Да, — признался он, уставившись на свои ботинки, будто они были важнее всего на свете.

— Посмотри на меня.

Внимательный взгляд парня встретился с моим.

— Если у тебя проблемы, без разницы какие — деньги, пугающие соседи, старшие парни, которые тебя лапают, учитель, который пристает, или слетевший с катушек Дрейк, — ты говоришь мне. Вот для чего я здесь. Я убираю препятствия.

— Окей, — согласился он.

— Что бы это ни было, — повторил я с нажимом. — Я позабочусь. И да, это моя работа, но вы с Дрейком для нас с Яном особый случай. И ты это прекрасно знаешь.

Кабот смущенно улыбнулся.

— Да, ладно.

— Так что поговори с Дрейком и проясни ситуацию.

— Так и сделаю.

— Хорошо. А теперь принеси поесть, пока я не потерял сознание.

Кабот тихо засмеялся и вернулся на кухню, а я присоединился к Яну и Дрейку.

— Что-то случилось? — спросил Ян, когда я уселся рядом и сразу же почувствовал, как его рука погладила мое бедро. Жест был интимным и сексуальным, и когда Ян наклонился послушать меня, я почувствовал возле уха его дыхание и понял, что кожа покрывается мурашками.

— Нет, — удалось из себя выдавить. — Кабот скоро принесет еду.

— Это хорошо, — проурчал Ян, и его голос будто ласкал.

— Давай потом пойдем домой.

— Хорошая идея, — быстро согласился он, и его пальцы пробежались по внутреннему шву моих джинсов.

Ян, который никогда не отличался чувственностью, теперь превратился в ходячий секс. С тех пор, как мы начали спать вместе, он с удивлением открывал реакции своего тела на удовольствие, и устоять перед новой легкостью, с которой Ян держался, было невозможно. Мой напарник и так всегда выглядел роскошно, но сейчас излучал уверенность и греховное удовольствие. Я хотел, чтобы Ян как можно скорее снова оказался снизу.

— Простите.

Подняв головы, мы увидели остановившегося рядом высокого мужчину и Терри, которого я недавно прижал на кухне.

— Прошу вас немедленно уйти, — сказал нам мужчина. — Я Брэд Ригби, здешний помощник управляющего, и вы…

— А в чем дело? — спросил Ян, вытаскивая из нагрудного кармана кожаной куртки удостоверение и раскрывая его.

Поняв, что Ян — федеральный маршал, Брэд побледнел.

— Хотите и его тоже проверить? — нахмурившись, снова спросил Ян и кивнул головой в мою сторону. — Или уже все нормально?

Сложно отступать, если курок взведен, внутрь впрыснут адреналин, и ты готов к бою. Брэд делал свою работу — защищал сотрудника. Он просто не знал, что тот парень был не прав.

Полгода назад Ян, чтобы выбраться из-за столика, перемахнул бы через меня, толкнул бы Брэда и загнал того в угол. Но Ян, который сидел рядом, позволил Брэду взять себя в руки и отступить.

Я знал, что это из-за меня. Из-за того, что я его любил, что у него появился дом, что он больше не чувствовал себя одиноким и никому не нужным, и что больше не обязательно было из любой ситуации выходить победителем. Яну больше не требовалось быть самым страшным и крутым. Он мог быть самим собой: не только сильным и храбрым, но также добрым и нежным. Теперь Ян уверенно стоял на ногах и чувствовал себя в безопасности. Он перестал постоянно злиться. Уже не требовалось никому ничего доказывать, потому что значение имел только я. Эх… если бы Ян еще понял, что женитьба — логичный следующий шаг в его трансформации.

— Так что? — надавил Ян на управляющего, возвращая меня к реальности.

Брэд видимо сглотнул.

— Похоже, ваш напарник угрожал моему сотруднику.

— Да ну, — заявил Ян решительно. — Такое невозможно.

— Я понимаю.

— Хорошо, — кивнув, ответил Ян.

Оба мужчины повернулись, и тут появился Кабот с пиццами. Босс улыбнулся парню, сказал, что тот отлично справляется, и ушел. Следом поплелся Терри.

— И что же это было? — спросил Дрейк своего бойфренда.

Кабот разместил блюда с пиццами — мою по-чикагски и на тонком тесте для Яна — на уже стоявшие на столе подставки и посмотрел Дрейку в глаза.

— Если коротко, то я напортачил. У меня появились проблемы, но я скрыл от тебя.

Дрейк протянул Каботу руку, тот тут же взял ладонь и позволил усадить себя на сиденье рядом.

— Прости. Просто ко мне раньше никто не приставал.

Дрейк кивнул.

— Я понятия не имел, что делать, — сказал Кабот и взял лицо Дрейка в ладони. — Я не хотел, чтобы ты приходил сюда и злился. Ну, я вроде уже взрослый. Я должен был сам решить свои проблемы.

— Но ты также должен иметь возможность всегда мне все рассказывать.

— Да, — согласился Кабот, и его взгляд враз потеплел, как всегда, когда он смотрел на Дрейка.

Кабот был влюблен по уши, и пришло время Дрейку в это поверить. Отношения парней начались с того, как Дрейк отрицал, что «принц» может когда-либо по-настоящему его хотеть. Теперь Дрейку лучше начать верить, что он тоже может быть отличной партией, и лучше до того, как Кабот устанет от его метаний и уйдет.

— С этого момента больше никаких секретов, — проговорил Дрейк и, повернувшись, поцеловал ладонь Кабота. — Клянусь.

Затаив дыхание, явно неспособный говорить Кабот кивнул. Их объятия сказали о многом.

— Парни, может, хватит? Я хочу наконец-то поесть, — проворчал Ян и развернул вилку с ножом. Не потому, что ему требовались приборы, а потому, что ему нужна салфетка. — И Каб, сделай паузу. Да сядь ты, черт тебя дери.

Некоторые вещи никогда не меняются.

ГЛАВА 7

ДРЕЙК РЕШИЛ ЗАДЕРЖАТЬСЯ еще на час и дождаться окончания смены Кабота, а мы с Яном, к моему большому раздражению, отложили ему остатки пиццы.

— Я куплю тебе еще, — рассмеялся Ян, когда мы вышли из ресторана. — Ты все равно не захочешь снова есть пиццу на ужин. — Я хмыкнул, и он толкнул меня плечом. — Может быть, я мог бы пригласить тебя куда-нибудь.

Обернувшись, я увидел, что Ян смотрит на меня.

— В смысле?

— На свидание. Я мог бы пригласить тебя на свидание.

Я недоверчиво улыбнулся.

— А что?

— Ты хочешь пригласить меня куда-нибудь?

Когда Ян медленно улыбнулся в ответ, в уголках его глаз образовались морщинки, он явно получал удовольствие от моего вида, и от этого я на мгновение затаил дыхание.

— Да, хочу.

— Хорошо, — хрипло ответил я, прочищая горло. — Давай на свидание.

Ян все еще посмеивался, пока мы подходили к «форду-капри» 1973 года с люком в крыше, на котором сейчас передвигались, когда зазвонил его телефон. Мне нравилось ездить за рулем машины с мощным двигателем, но теперь, когда Ян вернулся, я снова окажусь на пассажирском сидении. На самом деле, он уже взял все в свои руки.

Ян прошествовал мимо, сошел с тротуара, чтобы выйти на дорогу и занять водительское место, но вдруг развернулся и, схватив меня за предплечье, притянул к себе.

— Нет, — быстро ответил он по телефону, его светлые глаза встретились с моими взглядом. — Я не знал, что это сегодня. Нет, я не собирался специально избегать его.

Вот тебе и свидание.

— Мы с Миро скоро будем.

Его хватка ослабла, но не разжалась, скользнув к моему запястью, а затем ниже, пока Ян не взял меня за руку. Поскольку он был не из тех парней, что любят проявлять свои чувства на публике, этот жест показался странным и весьма красноречивым. Прикасаясь ко мне, он будто бы искал утешение, но из-за чего, я понятия не имел.

— Я не знаю, успеем ли мы к ужи… Торт будет в шесть, я все понял.

Он закончил разговор, я ждал.

— Сегодня исполняется шестьдесят лет моему отцу, — сказал он, всматриваясь в мое лицо.

Колин Дойл был блудным отцом Яна. Одно время мне казалось, что их отношения могут наладиться, но я ошибался. Они не виделись уже несколько месяцев.

— Поздновато они напомнили.

— Видимо, его жена присылала мне приглашение, но оно вернулось обратно. Я переехал, не заполнив ни одного из нужных бланков почтового отделения.

— О.

— В любом случае, туда приходили в основном счета.

— Конечно.

— И я обо всем позаботился, но никто мне никогда не писал, разве что на электронную почту.

Я кивнул, пока Ян бессвязно бормотал. Мне было не все равно, что он чувствовал себя неловко, пытаясь объяснить ситуацию, но было похер, что приглашение на день рождения его отца потерялось.

Переезд прошел гладко. Мы провели субботу, перевозя Яна из «пустыря» шлакоблоков, который служил ему квартирой, в мой грейстоун на Линкольн-парке. Ян перешел от аренды лачуги к совместному владению домом за восемьсот тысяч долларов, который, возможно, будет оплачен — поскольку я увеличил платежи — за год или около того до моей смерти. Да, мы двигались «быстро», но я все равно спросил, а Ян оказался без ума от идеи разделить со мной ипотеку. Он был тронут моей верой в него, тронут, что я решил включить его в свой список близких, и, наконец, на седьмом небе от счастья подписал бумагу, которая сделала нас больше, чем просто партнерами по работе. Это сделало нас партнерами по жизни. Я будто приковал его к себе, а он воспринял это так, как и было задумано — навсегда. Мы рассказали, что Ян живет со мной только своим, но, очевидно, что Колин к этим людям не относился.

— Итак, — сказал я немного погодя, — мы заедем в винный магазин и купим ему бутылку по-настоящему хорошего ирландского виски.

— Потому что он ирландец, — поддразнил Ян меня насчет нелепых стереотипов.

Я пожал плечами, и он улыбнулся так, что у меня внутри все перевернулось.

Ян положил руки на мою куртку и, сжав, притянул к себе. Опустил голову мне на плечо, при этом не ослабляя хватки.

— Когда мы туда доберемся, оставайся рядом со мной, хорошо?

— Конечно, — ответил я, положив руки ему на бедра и вдыхая его теплый цитрусовый аромат.

Он приподнял мой подбородок и запечатлел поцелуй, который длился всего лишь мгновение, но пробежал по всему телу как лесной пожар, нагревая каждую клеточку и нервное окончание.

Усевшись в машину, я снова вспомнил, почему Ян за рулем — повод для беспокойства. И тут же уперся рукой в приборную панель.

— Вот на что похоже вождение машины каскадером, — проворчал я.

И услышав смешок, невольно улыбнулся.

***

ЯН СЧИТАЛ, что мы слишком потратились, но мы опаздывали на вечеринку; к тому же шестьдесят лет бывает только раз в жизни, правда?

Поездка в Маринук заняла некоторое время, хотя была суббота. В Чикаго всегда проблемы с дорожным движением — утром, днем и ночью. Однажды я возвращался домой из клуба в три часа ночи и угодил в плотную пробку. Никогда не стоило надеяться, что успеешь куда-нибудь вовремя.

Обычно тихая улица была забита машинами, и чтобы найти место, нам пришлось припарковаться через квартал. Когда мы приблизились к дому, я заметил, что парадные ворота открыты, а двор украшен воздушными шарами и цветным бумажным серпантином.

— Мы просто войдем, поздравим и уйдем, хорошо?

— Как хочешь, — согласился я, видя, что Ян напрягся, и мне стало не по себе.

Мы обошли дом сбоку и вышли на задний двор, заполненный людьми. Тут установили столы для пикника, карточные столы, те самые пластиковые стулья-совки, которые прогибались, если ты был неосторожен, а также широкий ассортимент скамеек, шезлонгов и складных стульев. На закрытой задней террасе были установлены обогреватели, и гости входили и выходили из дома.

Я проверил бутылку 21-летнего ирландского виски Redbreast, которую мы купили — убедился, что нигде нет ценника, а красный бант надежно закреплен, — прежде чем передать его Яну. Оглядевшись, я увидел отца Яна среди группы других мужчин, одетых так же, как и он: в футболку с длинными рукавами под рубашкой для боулинга.

Когда мы подошли ближе, Колин заметил нас, и по румянцу на его щеках, а также широкой улыбке, стало понятно, что он уже слегка пьян. Обычно отец Яна был более сдержан.

— А вот и мой мальчик! — закричал он, протягивая руки к Яну.

Ян быстро вздохнул и двинулся вперед. Объятие было жестким, крепким, и если выглядело это так же неловко, как и чувствовалось, то я без понятия, почему Колин так долго держал его. Он хлопнул Яна по спине и оттолкнул на расстояние вытянутой руки.

— Я так рад тебя видеть, — вздохнул он, поглаживая Яна по щеке. — Сколько прошло времени, месяцев шесть?

Когда Колин сказал, что не сможет присматривать за Цыпой в определенные выходные, мне показалось, что в этом нет ничего страшного. Я попросил свою подругу Аруну и ее мужа Лиама приглядеть за собакой, и они ухватились за эту возможность. Но Ян воспринял подобный отказ очень лично, потому что единственное одолжение, о котором он когда-либо просил своего отца — это побыть с его псом. Таким образом то, что для меня казалось пустячным делом, для Яна стало разочарованием. Если бы Колин хотел быть ближе к сыну, он бы придумал что-нибудь и оставил себе собаку. Поскольку он отказался, Яну пришлось договориться кое с кем другим. На постоянной основе.

Он попросил моих друзей Аруну и Лиама ежедневно присматривать за Цыпой, пока мы с ним на работе, и поскольку они на самом деле любили Цыпу, то охотно согласились. Несмотря на то, что Аруна стала новоиспеченной матерью, присутствие рядом Цыпы ей помогало. Из-за него она ходила в магазин пешком, а не садилась за руль. И куда бы она ни пошла днем, Аруна чувствовала себя в безопасности; она даже могла сказать: «принеси ребенка», и Цыпа очень мягко подталкивал Саджани Даффи в нужном направлении. Маленькая девочка четырех месяцев от роду могла делать то, что Ян называл «ползать по-пластунски», но пока еще не особо хорошо двигалась. Она как бы хаотично перемещалась по комнате, и если Аруна уставала, то Цыпа пихал ребенка мордой, заставляя ползти. Малышка, очевидно, готова была следовать за собакой, затмевающей ее мать, куда угодно.

Новое соглашение прекрасно сработало для Цыпы, но отнюдь не так хорошо для Яна и Колина. Не имея больше причин видеться с отцом, Ян не встречался с ним больше полугода.

— Да, примерно так, — согласился Ян.

— Значит, был очень занят?

— Я был в командировке, — сказал Ян, что не совсем так, но все же лучше, чем правда. — Вообще-то вернулся только сегодня.

— Да? — спросил Колин, и я услышал вызов в его голосе, как будто он дразнил Яна. — И сразу же приехал сюда?

— Я заехал передать тебе это, — ответил Ян своим поставленным голосом представителя закона, передавая отцу бутылку.

— Ух ты, — сказал один из мужчин, хлопнув Колина по спине. — Это очень хороший подарок, Кол.

Все мужчины согласились, что эта очень дорогая бутылка была одним из лучших подарков за день.

Колин представил сына, а затем и меня своим друзьям и поблагодарил за то, что я тоже пришел. Как раз в тот момент, когда Ян собирался извиниться и уйти, Линда Дойл, мачеха Яна, выскочила из дома, чтобы позвать всех внутрь на торт.

Я видел, что Ян хотел покинуть мероприятие, но отец обнял его за шею и повел внутрь.

В гостиной был установлен экран, по обе стороны от него стояли сын и дочь Колина — Лоркан и Эрика, приглашая гостей сесть. Линда — красивая женщина с великолепными густыми седыми волосами, собранными в шиньон — он мог показаться легкой укладкой, но я знал, что это не так, прожив с четырьмя женщинами, — заставила всех сесть и успокоиться.

Вся семья Колина была одета повседневно, но элегантно: его жена — в черное платье-халат, дочь — в джинсовую рубашку, завязанную на талии, черную кружевную юбку и туфли-лодочки на платформе, а сын — в парадные брюки и рубашку с длинными рукавами. Ян был в темных джинсах, серой «хенли» и моих байкерских ботинках John Varvatos на шнуровке — все не особо сочеталось друг с другом.

Я попытался держаться рядом, но на диване, куда Колин вел Яна, обняв его за плечи, для меня места не было. Ян все еще оставался одет в мою черную кожаную куртку Dsquared2. То, что он оказался единственным, кроме меня, кто был в верхней одежде внутри дома, выглядело странно. Как будто его просто втолкнули внутрь и даже не дали устроиться поудобнее. Я разрывался между желанием пойти туда и спасти его, и осознанием того, что если он захочет уйти, справится сам. Ян был более чем способен встать и уйти. Мне просто нужно было подождать и посмотреть, что он будет делать.

— Всем привет и спасибо, что пришли на шестидесятилетие папы, — объявил Лоркан, и его приветствие вызвало аплодисменты, возгласы и радостный свист. — Мы с Эрикой организовали небольшую прогулку по тропе воспоминаний о жизни Колина Дойла и надеемся, вам понравится.

Бывают моменты, когда можно абсолютно и безо всяких сомнений увидеть обе стороны одной медали. Если бы я был Колином, Линдой или кем-то из их друзей или членов большой семьи, я был бы тронут и восхищен количеством работы, времени и энергии, затраченных на создание фильма. Само количество фотографий, которые были отсканированы, загружены и обработаны цифровым способом, казалось ошеломляющим. Ролик также включал в себя некоторые домашние съемки, интервью и письма; это было похоже на просмотр документального фильма на ESPN, где они делали те самые «30 событий за 30 лет»⁹, которые мне нравились, за исключением стороны фонтанирующей любви. Повествование было четким, забавным, и проходило без малейшей заминки. Качество и содержание записи было ошеломительным. Линда плакала, Колин, виновник торжества, обнимал ее, а все остальные не могли оторваться от видео.

Ян сидел неподвижно, и было трудно сказать, дышит ли он вообще.

Я знал почему.

Во всей презентации не мелькнуло ни одной его фотографии, как, впрочем, и его матери, не было никаких упоминаний о том, что Колин был прежде женат на матери Яна. Во время просмотра Ян видел семейные каникулы, на которых никогда не бывал, Рождество, на которое его не приглашали, и выпускные вечера, на которых он не присутствовал. Это продолжалось час, но мне показалось, что прошло целых пять. Как только все закончилось и гости начали требовать произнести речь, Колин подошел к Лоркану и Эрике, а Ян встал и бросился ко мне.

Люди хлопали и двигались вокруг нас, собираясь поближе, чтобы увидеть и услышать Колина. Никто не заметил, как я схватил Яна, притянул его к себе и нырнул с ним в коридор.

— Дыши, — приказал я.

— Я в порядке, — сказал он с притворной беззаботностью в голосе, которая не отразилась в его глазах. Ян был в порядке, но ему было больно.

— Я знаю, — ответил я, делая вид, будто купился на то, что он ни в коей мере не страдал из-за того, что о нем и его матери забыли.

Он глубоко вдохнул, дергая меня за куртку, сжимая ее в своих руках, пытаясь притянуть ближе.

— Ты не можешь… это дом твоего отца.

Он сузил глаза.

— Не делай этого. Только не говори, что я не хочу тебя, потому что ты знаешь, что это чушь собачья, — предупредил я его.

— Ладно.

— Я буду рядом с тобой, если ты хочешь.

— Хорошо, — прохрипел он. — Именно этого я и хочу, черт возьми.

Я крепко обнял и прижал его к себе, прижавшись губами к уху.

— Я люблю тебя, Ян Дойл. Только тебя, и каждый раз, когда ты уходишь, это, блядь, убивает меня. Я хочу, чтобы мы были вместе всегда, и никогда порознь.

Он наклонился ко мне, и я почувствовал силу в его твердом мускулистом теле, когда он придавил меня своим весом и раскрыл губы на моей шее.

— Однажды, когда появится фильм о моей жизни, единственное, что там будет, — это ты, — хрипло пообещал я.

Ян поцеловал меня в подбородок, а затем двинулся к губам. Когда он запрокинул мою голову и начал терзать их, я буквально вдохнул его в себя, принимая все, что он предлагал. Прижав Яна к стене, я налег на него, сотрясая висящие рядом на стене картины, втискивая свое бедро меж его ног, давя, толкая, отчаянно желая его обнаженного подо мной, под моими руками.

Было уже слишком — просить наблюдать, как о нем все забыли. Я любил этого мужчину, и эта слабость, как я быстро осознал, будила во мне желание отвезти Яна домой, чтобы показать ему, как он по-настоящему мне дорог.

— Миро, — выдохнул он мое имя.

Я приложил все усилия, чтобы не вытащить его прочь из этого дома, желая, нуждаясь быть ближе, быть внутри него.

Я чувствовал все это, пока прижимался грудью к груди моего любимого мужчины, впитывая тяжелое барабанное биение его сердца. Затем спустился губами к горлу, туда, где бился пульс, и прикусил кожу.

Его вскрик напомнил хриплый шепот, он дернулся в моих руках, взял лицо в ладони и поцеловал.

Ян был одурманивающим и жестоким, горячим и голодным, и я забыл, где нахожусь… Единственное, что имело значение, это он и мое желание обладать им.

— Черт, — выдохнул Ян, поворачивая голову, прерывая поцелуй. Его горячее дыхание овевало мое лицо. — Я даже не могу… думать. Просто… дай мне уйти.

Двигаясь тягуче, словно мед, я прошелся руками по всему телу Яна, прежде чем наконец просунуть пальцы в шлевки его джинсов и замереть, тяжело дыша и прижавшись лбом к его.

Руки Яна скользили под моим легким кашемировым свитером по коже живота, пока он пытался взять свое тело, дрожащее после такого натиска, под контроль.

— Ох.

Обернувшись, я увидел его сводную сестру Эрику, которая стояла в холле и робко улыбалась нам.

— Вот ты где, Ян, — тихо сказала она. — Мы все собирались сказать что-нибудь папе, быстренько произнести тост, а потом съесть торт. Мама сейчас начнет говорить, а следующий Лор. Впрочем, если хочешь, можешь выступить передо мной.

Она была поражена, это ясно читалось на ее лице, пока она стояла, глядя, как мы оба задыхаемся после поцелуев. К ее чести, неуверенная улыбка на губах ни разу не дрогнула. Во взгляде Эрики не было осуждения, только удивление.

Ян покачал головой.

— Нет, вообще-то нам с Миро пора уходить. Долг зовет.

Она покосилась на нас, явно сбитая с толку.

Я вытащил свое удостоверение и открыл его, как делал последние три, почти четыре, года.

— Заместитель маршала США.

У нее отвисла челюсть.

— Вот почему мы здесь оказались, — объяснил я. — Мне позвонили, и я вытащил Яна.

Взгляд Эрики стал скептическим.

— В смысле… — пожал я плечами, потому что мы все еще стояли прижавшись друг к другу. Мои руки так и лежали на его бедрах, а его — под моим свитером. Мы бы никого не одурачили. — Я, конечно же, все время был рядом с ним, но изначально у нас имелась рабочая причина находиться здесь.

Это ложь, но мне было плевать. Они не включили Яна и его мать в «прогулку по тропе воспоминаний». Я был слишком взбешен, чтобы беспокоиться о приличиях.

— Так что, знаешь, не стоит ничего ждать от Яна. Вы все можете продолжать в том же духе, как и в случае с фильмом.

Она прижала руку к сердцу.

— Ты очень прямолинеен.

— Да, это так, — сказал Ян, и я был рад услышать нотки веселья в его голосе. На секунду я испугался, что переступил черту. — Но именно таким он мне и нравится.

Ян высвободился из объятий, однако все еще держался за край моего свитера.

— Что ж, еще увидимся.

— Подожди, я… — начала она, бросаясь вслед за нами по коридору. — Вам точно нужно уходить? Я бы с удовольствием послушала о том, каково быть маршалом.

Ян фыркнул от смеха, и я был рад это слышать. Я не стал сдерживаться, наклонился к нему и поцеловал. Он накрыл щеку там, где мои губы коснулись его кожи, и просиял, глядя на свою сводную сестру.

— Тебе плевать.

Но, вероятно, впервые в отличие от всех предыдущих раз, когда они общались, сейчас на его лице появилась та самая порочная ухмылка, которая делала Яна еще прекраснее.

— Нет, мне правда интересно, — возразила она, явно загипнотизированная им. Это было несложно, когда Ян выглядел таким очаровательным. Он был неотразим. — Я и понятия не имела, кто такие маршалы. Думала, они ездят верхом и собирают отряды.

— Мы не седлаем лошадей, но отряды все еще есть, — заверил он ее. — Правда, теперь это называется оперативная группа.

— Серьезно?

Он кивнул.

Она сделала шаг ближе к нему.

— Пойдем, — прорычал я, положив руку ему на поясницу. — Ей и впрямь плевать.

— Но я на самом деле хотела бы послушать, — отрезала она, и я понял почему. Она хотела, чтобы Ян остался, а я ей в этом не помогал. — Пожалуйста, не уходи, Ян, — взмолилась Эрика, становясь перед ним, преграждая пути к бегству. — Если Миро нужно уехать, пусть едет, но сегодня день рождения твоего отца.

— Я бы и не догадался по тому видео, которое все только что посмотрели, — отрезал я, мое раздражение было заметно в резкости тона.

— Это нечестно, — сказала она, защищаясь. — Яна не было, и мы не могли получить от него информацию или фотографии. Я имею в виду, что у нас нет ничего ни о нем самом, ни о его матери.

— Ну разумеется, — ледяным тоном ответил я, — конечно же, нет.

Она молчала, закипая от злости передо мной.

В свою очередь, я тоже слегка дрожал, медленно осознавая, что руки сжались в кулаки. То, что они забыли про Яна, выворачивало меня наизнанку.

Мы все услышали, как Эрику окликнули из соседней комнаты.

— Ян, я позову тебя первым, — предупредила Эрика, и я услышал в ее голосе дрожь с намеком на угрозу. — Так что лучше будь готов и никуда не уходи.

Я схватил Яна за плечо и потянул еще до того, как она развернулась, чтобы вернуться в гостиную.

— Ян! — громким театральным шепотом произнесла она нам вслед.

— Знаешь, — заметил Ян, когда я толкнул его вперед к раздвижной стеклянной двери, а затем распахнул ее с гораздо большей силой, чем это было на самом деле необходимо, — ты ведь никогда не злишься.

Неправда. Я был так же подвержен ярости, как и любой другой человек. Разница лишь в том, что речь сейчас шла не обо мне. Речь шла о мужчине, которого я люблю.

К несчастью, дверь приняла на себя основную тяжесть моего разочарования, и я задвинул ее с такой силой, что она закрылась, а затем снова приоткрылась, создавая опасность для любого, кто последует за нами. Не то чтобы меня это волновало. Я был слишком взбешен, чтобы обращать на подобное внимание. Проскользнув мимо Яна, я сбежал по ступенькам и отбросил пластиковый стул, когда спустился вниз. Я понял, что рычу и с каждой секундой завожусь все сильнее.

Чем больше я думал об увиденном, тем хуже мне становилось. Как они смеют вести себя так, будто матери Яна никогда не существовало, а следовательно, и его самого? Какого хрена?

— Все хорошо, — сказал Ян, набрасываясь на меня со спины и притягивая к себе, когда я уже буквально обежал вокруг дома. Перекинув одну руку через грудь, другую он обвил вокруг моего живота и уткнулся лицом мне в шею, глубоко вдыхая и обнимая меня.

Я не мог дышать из-за гнева, кипевшего в глубине меня, и сдерживаемая агрессия искала другой выход, так как стул оказался плохой мишенью. Я был готов пробить дыру в стене.

— Миро, — прошептал он мне на ухо хриплым голосом. — Ты по-настоящему меня любишь.

Из-за комка в горле и ярости, пульсирующей в висках, я не смог ответить. Как смеет его мачеха играть на чувстве вины и заставлять Яна приехать, а потом обращаться с ним как с ничтожеством!

— В смысле, я знал, потому что ты мне это говорил, но видеть, как ты злишься из-за меня… Черт возьми, это горячо.

Я зарычал на него. Это единственное, на что я сейчас был способен.

— Я тебе дорог.

Нуждаясь в том, чтобы он отошел от меня, и не в силах успокоиться, я попытался вырваться.

— О, нет, я не пущу, — сказал Ян, его голос звучал хрипло и сексуально, и он усилил давление, прижимаясь ко мне. — Ты никуда не пойдешь.

У Яна имелся рычаг давления, но что еще важнее, мое тело начало реагировать на его пах, прижатый к моей заднице. Его руки сильнее сжали мне грудь, губы раскрылись на шее, целуя. И грубая сила, с которой он заставил меня подчиниться своей воле, превратила ярость в расплавляющее кости желание.

Когда рука Яна двинулась к моему члену, я задрожал в его объятиях, мечтая, чтобы он коснулся и приласкал меня, страстно желая, чтобы он опустился передо мной на колени.

— Миро, — выдохнул он. — Ты просто без ума от меня.

Когда я наконец заговорил, мой голос вышел грубым и хриплым.

— Ты все, что у меня есть.

Ян крепче прижал меня к себе.

— Поехали домой. Я хочу лечь с тобой на диван. Хочу ощущать твои руки и рот на мне. Везде.

О Господи, да.

Но я не мог пошевелиться. Волна жара прошлась по мне, и я запрокинул голову на его плечо, гнев рассеялся, а все чувства сосредоточилось на Яне.

— Я скучал по тебе.

— Я тоже скучал по тебе, — прохрипел он, сжав меня еще раз, прежде чем отпустить. — Пойдем. Следуй за мной.

Чего бы он ни захотел, когда бы он этого ни захотел, я был готов.

Мы добрались уже до ворот, когда кто-то закричал:

— Ты разбиваешь ему сердце, ублюдок!

Повернувшись на звук, я увидел, как Лоркан выходит из парадной двери, а за ним следуют другие парни его возраста.

— Возвращайся в дом, — крикнул Ян, открывая ворота и выходя. — Я ухожу, так что не беспокойся об этом.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, эгоистичный кусок дерьма, — продолжил Лоркан, ускоряя шаг, и остальные последовали его примеру. — Я хочу, чтобы ты вернулся в дом и попросил у отца прощения.

Я закрыл ворота за Яном, оставаясь во дворе, а затем повернулся лицом к Лоркану, ожидая, когда он приблизится.

— Миро, поехали, — приказал Ян.

— Вы не поместили ни одной фотографии Яна и его матери в свою гребаную презентацию, но это он эгоист? — атаковал я, вся моя враждебность всплыла наружу и нацелилась на сводного брата Яна.

— Убирайся с дороги, гребаный педик, — прорычал Лоркан, подойдя ко мне и положив руку на грудь, чтобы оттолкнуть в сторону.

И на этом все.

Глаза застлало красной пеленой, и я… сорвался.

Только что Лоркан прикасался ко мне, а в следующую секунду уже стоял на коленях. Я держал его запястье в своей руке, согнутое под таким углом, который не позволял даже пошевелиться. Это была самооборона, которой обучают в полицейской академии — как обездвижить людей, чтобы те не могли причинить тебе вреда. Для меня это было рефлекс, укоренившийся очень давно, задолго до того, как я стал маршалом, во времена, когда я был еще молодым и зеленым.

— Извинись, — потребовал я, мой голос звучал угрожающе и низко.

Я надавил на его запястье, что, как знал по собственному опыту, вызвало волны боли в предплечье и пульсирующую резь в бицепсе.

— Отпусти его! — вскричал какой-то парень, угрожая броситься в атаку.

Ян перепрыгнул через ворота и встал между приятелями Лоркана и мной.

— Отвали, мать твою. Он может вот так сломать его руку.

Все замерли.

Лоркан издал сдавленный всхлип. Нависая над ним, я смотрел, как капельки пота выступили у него на лбу.

— Миро, — мягко позвал Ян. — Отпусти его, и мы уйдем.

— После того, как он извинится.

— Нет, — настаивал Ян, подходя ко мне и похлопав по груди. — Оно того не стоит.

Но для меня стоило.

— Извинись, — сказал я Лоркану.

— Прошу прощения, — выдохнул он, начиная дрожать.

— Ладно, — сказал Ян, не сводя с меня глаз. — Ну же, пойдем домой.

Отпустив Лоркана, я повернулся лицом к Яну.

Его ухмылка была порочной.

— Это я должен быть мудаком, а не ты.

Хотелось закричать, но Ян потянулся ко мне, схватил за куртку и притянул к себе.

— Садись в машину, Джонс, — приказал он, и от его низкого голоса и сопровождавшей его улыбки у меня внутри все затрепетало.

Я широко ухмыльнулся, когда он открыл для меня ворота.

— Думаешь, это смешно — так обращаться с людьми?

Я слышал эти слова, но не рассчитывал, что парень переметнется через ворота и бросится прямо на меня. Однако следовало догадаться — ребята были молоды и вспыльчивы, как и Лоркан, к тому же они посчитали, что я смеюсь над ним, хотя в действительности это предназначалось в ответ Яну. Так что нечему было удивляться, когда он сделал подножку… или скорее попытался.

Парень бросился вперед, Ян оттолкнул меня в сторону, и бедный пьяный мудак, пролетев между нами, рухнул на середину тротуара.

— Оу! — крикнул я, переступая через упавшего человека и глядя на него сверху вниз. — Ты разбил тротуар своим лицом?

Ян присел на корточки рядом с парнем.

— Какого черта ты пытался сделать?

Видя, как их друг эпически потерпел неудачу, остальные тут же лишились воинственного настроя, а когда тот перекатился на спину, Ян поинтересовался, не нужна ли ему скорая помощь.

Мой телефон зазвонил, прежде чем я успел услышать ответ.

— Джонс.

— Да, сэр, — ответил я, непроизвольно напрягшись, потому что на другом конце провода оказался мой босс.

— Слушай, — резко сказал он. — Мне нужно, чтобы вы с Дойлом явились на работу прямо сейчас. Сообщите мне о вашем местонахождении.

Я рассказал ему, что мы в Маринуке, и босс дал нам сорок минут, чтобы добраться к нему. Если не уложимся вовремя, он хотел получить обновленный статус из машины.

— Могу я поинтересоваться, что нам предстоит, сэр? Стоит переодеться или…

— Не задавай вопросов, просто приезжайте. Я хочу, чтобы вы с Дойлом были здесь как можно быстрее.

Это было не похоже на него — не объяснить, что происходит.

— Да, сэр.

Он закончил разговор, а я пытался оценить ситуацию. Друг Лоркана был исцарапан, в синяках, и все это не имело никакого отношения ни к Яну, ни ко мне, за исключением того, что мы были ответственны за его импульсивную атаку.

— Нам пора идти, — сказал я Яну, похлопав его по плечу, и направляясь прочь по тротуару. — Босс хочет видеть нас немедленно.

Ян встал, бросил взгляд на Лоркана, который выглядел одновременно потрясенным и смущенным, а затем направился по улице к машине.

— Не возвращайся, — выплюнул нам вслед Лоркан, оправившись от минутного оцепенения. — Вы оба нежеланные гости здесь.

— Без проблем, — крикнул Ян через плечо, хватая меня за руку и крепко сжимая, прежде чем наклонился и поцеловал в щеку. — У меня уже есть все, что мне нужно.

ГЛАВА 8

КОГДА МЫ ЗАШЛИ в офис, я удивился, обнаружив всех на месте. Там были не только я, Ян и наша группа, но и другие команды, которые подотчетны перед нашим боссом. Как только мы вошли, Кейдж позвал нас в конференц-зал, где уже находились четыре человека.

— Ты смотрел новости? — спросил Кейдж еще до того, как мы успели найти свободные места.

Прежде чем ответить, я оглядел стол.

— Нет, сэр.

Кейдж указал, где нам с Яном сесть, и мы опустились на стулья в конце длинного стола.

— Это специальный агент Оливер и его напарник Войно, а также Рол и Томпсон.

Я знал всех, кроме Оливера, который, похоже, был главным, если судить по тому, как он наклонился и пристально на меня посмотрел. Хорошо бы Войно здесь не было, потому что теперь придется сказать Яну, что я спал с Войно до того, как встретил своего последнего бойфренда — Брента Айверса. Всегда неудобно раскрывать прошлые связи своей второй половине.

Я кивнул, и Оливер, не сводя с меня внимательного взгляда, сложил перед собой руки, а потом повернулся к Яну.

— Маршал Дойл, мы разрешаем присутствовать вам на этом брифинге, но только из вежливости, потому что вы — партнер маршала Джонса и все равно будете задавать вопросы. Просим соблюдать полную конфиденциальность, и ее соблюдение в этом вопросе должно быть абсолютным.

— Да, сэр.

Оливер кивнул и снова повернулся ко мне.

— Джонс, сегодня сообщили, что Крейг Хартли сбежал из тюрьмы, но на самом деле это произошло три дня назад.

В этот момент я и вправду гордился собой: я не позволил им увидеть, как внутри мгновенно все сжалось от страха, и сдержал рвотные позывы. Только Ян услышал мой резкий вдох. И я был благодарен за теплую руку, что легла на мое бедро под столом. Потому что только это прикосновение ощущалось единственно реальным и удерживающим как якорь на земле. Тело сковало леденящим ужасом, но тепло ладони, собственнически сжимавшей мое бедро, несло куда больше, чем просто успокоение.

— Нам удалось сохранить информацию в тайне. Мы хотели проверить все зацепки, прежде чем поднимать тревогу в СМИ, но теперь, когда все следы потеряны, нам нужна любая возможная помощь, — продолжил Оливер.

Человек, который хотел меня убить, бегал на свободе уже три дня. Мысль о том, что Хартли сбежал, а я понятия об этом не имел, оказалась сокрушительной. Я мог бы открыть входную дверь и встретить его прямо на пороге. Это было просто ужасно.

— Джонс, знайте, что с момента, как мы узнали о его побеге, вы находились под постоянным наблюдением.

Что абсолютно ничем не поможет, если доктор Крейг Хартли захочет моей смерти.

Нет такой защиты, которая оказалась бы достаточной. Я никогда не смогу быть в безопасности, это невозможно. Крейг доберется до меня, если захочет, легко и просто. Но я еще дышал полной грудью, значит, Хартли не определился. Даже сомнений не было: если он передумает, то я окажусь в морге.

— Ладно.

Много лет назад, когда я был полицейским детективом, последним расследованием, над которым мы работали вместе с моим напарником Норрисом Кокраном, было дело «Прекрасного принца». Неизвестный парень убивал женщин и превращал их в произведения искусства. Какое-то время его называли «Мастером» в честь великих художников, которым он подражал, но это не прижилось. Когда начали рыть, мы выяснили, что парень выглядел как мечта во плоти, только эта мечта вас убивала, когда вы засыпали… Так и стали звать его «Прекрасным принцем». Это прозвище и осталось.

Над его делом работали многие детективы, и реальных подозреваемых было достаточно, но нас с Кокраном не покидало предчувствие насчет Хартли, и никто из нас не хотел его отпускать. Он был слишком чист, слишком спокоен под давлением обстоятельств, слишком мил — иногда посылал нам пончики и ланч, — но больше всего на свете он любил разговаривать. Особенно ему нравилось общаться со мной. В начале расследования я даже думал, что он гей. Но дело было не в этом. Хартли просто нравилось находиться рядом, в моем личном пространстве, и еще нравилось пить со мной чай поздними вечерами и слушать рассказ об этом деле.

В ночь, когда я обнаружил в доме Хартли кольцо одной из жертв, случайно оставленное его сестрой — Крейг подарил ей дорогую безделушку, — он всадил мне в живот кухонный нож. До сих пор остался шрам. Но я умолял своего напарника сохранить Хартли жизнь, тем самым связав нас до тех пор, пока один не умрет. Он обязан мне жизнью, это была правда, но окажись я беспомощным в его руках, и он сделает со мной отвратительно ужасные вещи, заставив молиться о смерти.

Заявление ФБР о моей безопасности было просто смешным.

— С тех пор как сбежал Хартли, мы не спускали с вас глаз.

Угу.

— Даже сегодняшняя ваша стычка с грабителем была засвидетельствована.

Я молчал. Так мило с их стороны вмешаться и дать мне почувствовать себя в безопасности. Что они будут делать, когда этот сумасшедший всадит мне пулю в спину? Смотреть? Даже Цыпа был лучшим прикрытием, чем федералы.

— Мы шли по его следу до самого Мэна, но он пересек границу Канады и потерялся в Квебеке. У нас там есть агенты, координирующие действия с КККП¹⁰, но на данный момент мы не знаем о его местонахождении.

Я кивнул.

— Джонс.

Повернувшись, я посмотрел на Рол.

— Вы помните меня? Мы были вместе в Элджине?

— Да.

Она слабо улыбнулась.

— Ни для кого не секрет, что у Хартли есть последователи и многие готовы спрятать его, приютить и сделать все необходимое, чтобы помочь скрыться от правосудия.

— Конечно, — сухо ответил я, сосредоточившись на дыхании — вход-выдох — и стараясь держать его под контролем.

— Но даже с такими ресурсами он вряд ли настолько глуп, чтобы вернуться в страну. Мы можем с полной уверенностью сказать, что он покинет Канаду и уедет за границу, возможно, во Францию. У него там много друзей, и он свободно говорит на французском.

Будь я способным издать хоть звук, я бы рассмеялся. Господи, до чего же они глупы! Этот человек был абсолютнейшим эгоистом. Он ни за что на свете не покинет Чикаго. Чикаго был его городом. Здесь Хартли устраивал террор, здесь он был новостью. Люди в страхе упоминали его имя, когда чья-либо подруга начинала встречаться с парнем, казавшимся слишком хорошим, чтобы быть настоящим.

«Может, он "Прекрасный принц"?» — до сих пор шептались люди и сами себя пугали, а затем проверяли Google, чтобы убедиться, что Хартли все еще в тюрьме.

Я так хорошо знал Хартли, что становилось страшно. Он никогда не оставит «своих» людей и никогда в жизни не уйдет, не закончив начатое со мной.

— Маршал?

Я встретился взглядом с агентом Рол.

— Конечно, он этого не сделает.

Она нахмурилась.

— Чего он не сделает?

— Он не уедет.

— Вы не…

— Он лишь разберется со своими делами в Канаде, приведет в порядок финансы, а потом пошлет людей за мной и своей сестрой или приедет сам, — выдавил я. — Он так все не оставит, не отпустит нас. Он слишком педантичен.

Все молчали.

— А как он выбрался? — спросил Ян.

Оливер вздохнул.

— У него был разрыв аппендикса, и его перевезли в больницу, чтобы сделать операцию, но…

— Вообще-то у него нет аппендикса. Его вырезали много лет назад, — закончил я за него, тихо фыркнув. — Черт возьми, впечатляюще.

— А как ты узнал, что ему удалили аппендикс? — спросил Войно более резким тоном, чем следовало.

— Мы говорили об этом, — ответил я, на мгновение встретившись с ним взглядом. — Когда я приходил, мы много о чем говорили. Это случилось, когда ему исполнилось двенадцать лет, и он был доволен, что отец настоял на вызове пластического хирурга, чтобы не осталось шрама. Он всегда сочувствовал и жалел, что в ночь, когда вонзил в меня нож, на дежурстве не оказалось нормального хирурга. Больше сожалел о шраме, чем о своих действиях.

— Хм, в его записях этого не было, — сообщила мне Рол. — Когда его готовили к операции, очевидно, охранник вышел, подумав, что Хартли уже под наркозом. Но анестезиолог оказалась старой подругой Хартли по колледжу, она-то и помогла ему усмирить медсестру, снять наручники, а затем убить охранявшего его офицера.

— Она жива? Его подруга.

— Нет, — ответила Рол. — Ее нашли на парковке возле больницы. Официальная причина смерти — передозировка морфия.

— По крайней мере, она не мучилась, — печально сказал я. — Чертовски мило с его стороны.

Ян глубоко вздохнул и повернулся к Кейджу.

— И каков наш план?

Кейдж передвинулся к краю стола, поближе к нам с Яном.

— Вы на время отправитесь в оперативную группу в Финиксе до тех пор, пока Служба маршалов и ФБР не сочтут ваше возвращение в Чикаго безопасным.

Ну конечно. Я должен был страдать из-за какого-то сумасшедшего, который оказался на свободе. Снова.

— Оба? — удивился Оливер. — С чего посылать…

— Потому что Дойл — партнер Джонса, — коротко объяснил Кейдж, и я заметил, как Оливер отпрянул от жесткого раздраженного тона моего босса.

Я всегда удивлялся смельчаку, который осмеливался ему возражать. Босс казался ужасно большим и внушительным. Было ли это из-за его огромных размеров или из-за враз становившегося холодным взгляда, сказать сложно. Но на каком-то первобытном уровне люди понимали, что связываться с Кейджем не стоит. Я как-то сказал членам своей команды, что внешность босса наверняка стала одним из мощнейших факторов его продвижения по службе: Кейдж выглядел в точности так, как должен выглядеть главный заместитель маршала.

— Я ни в коем случае не хочу сказать, что ставлю под сомнение ваше решение, главный заместитель Кейдж, но…

— Они едут оба, — припечатал Кейдж, затем повернулся в нашу сторону и посмотрел на Яна. — Если только ты сам не хочешь, Дойл.

Ян прочистил горло.

— Нет, сэр, я поеду.

Кейдж кивнул.

— Хорошо, тогда вы остаетесь в Финиксе, пока Хартли не найдут, не застрелят или не подтвердят его точное местонахождение.

Я кивнул, но подумал о том, чтобы попросить Кейджа оставить Яна дома. Сама мысль, что Хартли может пройтись по трупу моего любимого, лишь бы до меня добраться, вызывала тошноту. Единственное безопасное место для Яна — подальше от меня. Нужно придумать, как остаться наедине с боссом.

— Дело вот в чем, — осторожно начал Оливер, поглядывая на Кейджа, не испуганно, но настороженно. — Если сумеем засечь его появление в стране, поддерживающей экстрадицию, то сможем послать за ним туда команду. А сейчас, не зная, где он находится, нельзя гарантировать вашу безопасность. Ваше дальнейшее присутствие может поставить под угрозу другие жизни, так как Хартли будет угрозой для любого свидетеля, находящегося на вашем попечении.

Или для того, кто вам бесконечно дорог.

— Мы знаем, что он может стать неуравновешенным.

Может стать? Скорее точно станет. Когда Хартли наконец будет готов сделать свой ход, он убьет любого, кто окажется между ним и мной.

— Слушай, — сказал Кейдж тоном, не терпящим возражений. — Я договорился, что вы оба останетесь на службе, но в Финиксе, под вымышленными именами. Только присутствующие в этой комнате будут знать о вашем новом назначении и его продолжительности.

— Скажите, — резко выдохнул я. — Как подруга Хартли узнала, что он едет в больницу? Как узнала, что он болен?

— Мы этим занимаемся, — коротко ответил Оливер.

— По сути, вы и понятия не имеете, — предположил Ян.

Ответа не последовало.

— Тогда можете с уверенностью сказать, что у вас нет утечки информации?

— Мы не знаем, маршал.

Ян кивнул.

— Поэтому так мало людей знают о нашем задании в Финиксе?

— Мы придерживаемся принципа минимальной осведомленности, — коротко ответил Кейдж.

Это означало «да».

— Нужно договориться насчет нашей собаки, — сказал я всем.

— Занимайся, — согласился Кейдж. — И еще собрать вещи на месяц. Помни, что ты едешь в Финикс.

На этом босс со мной закончил.

— Проверь прогноз погоды, там немного теплее.

По насмешливому фырканью Яна стало ясно, что «теплее» скорее всего было преуменьшением.

***

Я СКАЗАЛ ЯНУ, что мне нужно отлить, и так как мы были в нашем здании, что почти равнялось нахождению в Форт-Ноксе¹¹, он не волновался и остался в офисе, крича на федералов. Я нырнул в коридор, повернул назад и отправил Кейджу сообщение, что хочу с ним встретиться и перекинуться парой слов у питьевого фонтанчика.

— Что? — спросил он, подходя ко мне широкими шагами. Теперь он казался еще больше, чем обычно. — Чего тебе, Джонс?

Все дело было в его росте и телосложении, в отлично сидевшей одежде, подчеркивавшей ширину плеч и груди, и в свежем, безупречном виде. У Кейджа был постоянный прищур, как и у Яна, но если мужчину, которого я любил, это делало сексуальным, то моего босса — холодным, жестким и пугающим. Я долго и трудно привыкал к его человечности.

— Джонс? — Только мой босс умел так быстро раздражаться. Мне даже подумалось, не был ли я единственным, кто когда-либо слышал этот многострадальный тон.

Я прокашлялся.

— Простите, я… сэр, не могли бы вы оставить Дойла здесь и не отправлять его со мной в Финикс?

В обычной ситуации я бы сначала все продумал, использовал другие слова — получше, постарался бы босса сначала прощупать и прочесть, а не просить наобум. Разговор с Кейджем, как правило, требовал большого такта, но у меня не было времени. Ян мог пойти искать меня в любую секунду, а мне нужно было все уладить до его прихода.

— Прошу прощения? — переспросил Кейдж резким тоном.

— Я бы предпочел, чтобы маршал Дойл остался здесь, в Чикаго, сэр. Не думаю, что Ян должен подвергаться опасности, а он, безусловно, будет ей подвергаться.

Кейдж кивнул.

— Значит, ты хочешь сказать, что Дойл совсем не знает, как противостоять угрозам его жизни?

— Нет, сэр, — вздохнул я. — Этот мужчина — «зеленый берет», поэтому ясно, что он…

— И в такой ситуации, как эта, он станет обузой?

— Нет, сэр, но…

— Тогда что?

Я глубоко вздохнул.

— Эта просьба носит личный характер? — подсказал Кейдж на случай, если я вдруг запутался.

— Да, сэр.

— И ты не хочешь, чтобы он ехал, потому что боишься, что из-за ваших отношений он подвергнется риску.

О. Да. Это было правильно.

— Да, сэр, — охотно согласился я.

— И из-за этих отношений он может получить травмы, которых избежал бы тот, кто не состоит с тобой в романтических отношениях.

— Точно.

Глаза босса сузились, и мне показалось, что он изучает меня под микроскопом.

— Сэр?

— Я отменю этот приказ, Джонс. Дойл останется здесь.

Мне хотелось заплакать. Мой страшный, логичный, твердый как гвоздь босс был на моей стороне. Прям Рождественское чудо, а ведь еще даже не Хэллоуин.

— Если только… — быстро поправился он, — ты не передумаешь.

— Прошу прощения?

— Если, — начал он тихим голосом, — ты передумаешь и захочешь, чтобы с тобой рядом был парень, который каждый божий день прикрывает твою спину… дай мне знать.

Мне показалось, что Кейдж говорит о чем-то другом, о чем-то таком, чего я не понимал.

— Сэр, я не передумаю.

— Ну, хорошо.

— Благодарю, сэр, — прохрипел я дрожащим голосом. — Для меня это многое значит.

Кейдж хмыкнул.

— Я вам очень благодарен…

— Забирай своего напарника, Джонс, и отправляйся домой собирать вещи. Утром ты улетаешь.

Да, босс видел некоторые вещи в том же свете, что и я, но это не значило, будто между нами случится прорыв и мы вдруг станем друзьями.

Я повернулся и пошел быстрым шагом, но не рассчитал угол в конце коридора и влетел в него плечом. Это было больнее, чем ожидалось. Господи, о чем я только думал? Возможно, просто немного переутомился.

***

ПРОТОКОЛЫ, согласно которым нас отправляли в другой округ, внушали страх, тем более что мы работали под прикрытием, так что пришлось сидеть с Кейджем и в буквальном смысле изучать целую стопку документов. Мне было жаль Яна, потому что это была пустая огромная трата времени — он же никуда не поедет, но другого выхода не существовало. Кейдж поговорит с ним наедине — таков был порядок вещей. Ян не мог спорить с боссом по телефону, но мог при личной встрече. Кейдж подождет, пока мы не вернемся домой, и тогда позвонит.

Когда мы наконец-то закончили, я созвонился с Аруной насчет Цыпы. От того, что оборотень останется с ней, у моей подруги, конечно, закружилась голова. Но когда мы приехали в час ночи, Аруна, несмотря на огромную усталость — круглосуточная служба мамы на полную ставку плюс работа из дома давали о себе знать, — вполне внятно еще раз пояснила: если Ян подарит ей свою собаку, то может приходить видеться с Цыпой в любое время. Я проигнорировал ее слова, сказал только, чтобы она в любом случае держалась подальше от нашего дома, и пообещал позвонить по дороге.

— А почему нельзя ездить к тебе? — уточнила Аруна, когда я уже стоял в дверях. Она обняла меня так сильно, что было не продохнуть. Как обычно. Для такого маленького существа она была действительно сильной.

— Потому что так нужно, — приказал я. — Это небезопасно. Мой дом будет под наблюдением.

— Наблюдением? — Она мгновенно насторожилась, и ее брови опасно съехались к переносице.

— Не беспокойся об этом. Просто держись подальше.

Прикусив нижнюю губу, Аруна кивнула.

— Ты ведь будешь в безопасности?

— Конечно.

— Теперь ты крестный отец, — напомнила она мне. — Ради всего святого, Миро, ты должен остаться целым и невредимым.

— Да ладно тебе, не все сразу…

— Мирослав Джонс! — вскричала Аруна, ударив меня для пущей убедительности по руке.

Фу, мое полное имя.

— Прости-прости.

— Я требую, чтобы ты был осторожен! — упорствовала она, сердито топнув ногой.

— Да, дорогая, буду, — пообещал я и ушел, не дав ей продолжить допрос.

Когда я наконец вернулся домой ровно в два часа ночи, Ян, уже собрав свои вещи, сидел на краю кровати и писал кому-то сообщение.

— С кем переписываешься?

— Ковальски и Кон, — сказал он, посмеиваясь. — Они хотят знать, с каким количеством багажа ты в конечном итоге уезжаешь на наше новое место службы.

— Ты не должен никому говорить, куда мы едем, — отрезал я.

Ян посмотрел на меня снизу вверх и нахмурился.

— Черт, прости, — простонал я, понимая, что только что прочитал лекцию о сохранении тайны парню из секретной службы. — И что ты им сказал? Куда мы едем?

— Я и не говорил ничего, — пожал он плечами. — Кейдж сказал им, что мы будем работать под прикрытием, и на этом вопросы закончились.

Я не думал об этом с такой стороны, но на самом деле этого было всем достаточно. Всякий раз, когда Ян уезжал в командировку, я никогда не задавал вопросов.

— Что?

Я мельком глянул на Яна, не понимая, о чем он говорит.

— Я слышу, как крутятся колесики в твоей голове.

— О, извини.

— Не извиняйся, скажи лучше, о чем подумал, — потребовал Ян.

— Подумал, что таким, как мы, легко исчезнуть безо всякой причины, и никто ничего не узнает. Это действительно легко провернуть.

— Так вот о чем ты задумался?

— Скудоумие.

— Однозначно, — согласился он, снова сосредоточившись на телефоне.

— Так что там с Коном и Ковальски?

— Они заключили пари, — хихикнул он. — Кон говорит — четыре сумки, Ковальски — шесть.

— Прости, что?

Ян рассмеялся.

— Месяц, Ми. То есть мне даже самому немного любопытно.

Отмахнувшись, я прошел в ванную.

— Подожди, — сказал он, со смехом направляясь следом. — Не бери все сразу…

Я резко развернулся.

— Тебе лучше остаться.

— Из-за пари с Ковальски и Коном? Я наказан?

— Нет, я… я не думаю, что это безопасно, и чем дольше думаю, тем больше беспокоюсь.

Глаза Яна потемнели.

— О чем ты говоришь?

— Если за мной придет Хартли, я не хочу, чтобы ты встал у него на пути.

Ян кивнул, но ничего не сказал, и через несколько мгновений затянувшегося молчания я понял, что он задумался.

— Что?

— Ничего.

— Да ладно тебе, Ян.

— Ладно, я просто пытаюсь решить: сейчас ты сказал мне наиглупейшую вещь или можешь еще хуже. И не могу понять.

— Ян…

— Нет! — взорвался он, тыкая пальцем в мою ключицу. — Единственное место, где я хочу быть — рядом с тобой, а встать между тобой и Хартли — и есть мой план.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал! — крикнул я в ответ.

— Тогда не вытворяй глупостей и сделай, блядь, все, чтобы защитить меня, — прорычал он. — Я не пострадаю, пока ты будешь прикрывать мне спину.

Мы замолчали, уставившись друг на друга в упор.

Ян в меня бесконечно верил, и я понял, что верил в него так же.

— Я… — я сделал глубокий вдох. — Я просто напуган, вот и все.

— Я знаю, — сказал Ян, подходя ближе, вторгаясь в мое личное пространство. Он положил руки по бокам, притянул за торс, а я обвил руками его шею. — Но все будет хорошо. Я не собираюсь тебя оставлять.

— Это очень утешительно, маршал, — сказал я, а затем поцеловал его.

Когда он наклонился в ответном поцелуе, его язык начал искал вход, и я с радостью уступил. Руки Яна скользнули по моей спине.

Звонок в дверь — единственное, что удержало нас от кровати. Я забеспокоился, когда Ян, спускаясь по лестнице, выхватил пистолет и крикнул через дверь, вместо того чтобы просто открыть ее. Я ненавидел, что мы должны быть начеку в нашем же районе, в нашем доме.

— Все чисто, — сообщил мне Ян, открывая дверь. — Заканчивай паковать вещи.

Я сделал, как мне было велено, и через несколько минут Ян, посмеиваясь, поднялся по лестнице.

— Что смешного?

Подняв голову, он посмотрел на меня, и я был поражен видом моего прекрасного мужчины и его улыбкой с прищуренными глазами. Иногда у меня просто перехватывало дыхание.

— Твоя легенда, — сказал Ян и, посмеиваясь, протянул мне удостоверение.

— Смит? — прочитал я с негодованием.

— Потому что ты Джонс! — Он разразился хриплым смехом, находя все это гораздо забавней, чем было на самом деле.

— И кто скудоумный? — многозначительно поинтересовался я.

Он бы ответил, но тут зазвонил телефон. Пока Ян говорил, я вернулся к своим вещам и понял, что процесс оказался немного сложнее, чем ожидалось. Через секунду я уловил обрывок разговора.

— Прошу прощения. Не могли бы вы повторить, сэр?

Кейдж.

Черт.

Я быстро сглотнул и повернулся к Яну. Даже с другого конца комнаты я видел, как он взглядом метал в меня молнии.

Бля-я-я.

— Я понимаю, сэр, — сказал он, сжимая свободную руку в кулак.

Все, не нужно больше беспокоиться о Хартли, потому что меня убьет Ян. Он повернулся лицом к стене и ударил в нее кулаком как кувалдой. Стоявший рядом шкаф затрясся.

Медленно, чтобы не вызвать подозрений, потому что не хотел, чтобы Ян побежал следом, я начал пятиться из комнаты. А услышав, что разговор заканчивается, ускорил шаг.

— Миро! — взревел Ян в ту же секунду, как отключил вызов.

Это был вовсе не крик «беги в укрытие» и ни в коей мере не предостережение. Ян был в бешенстве.

Я решил, что лучшая храбрость — запереться в ванной, и был действительно впечатлен, когда дверь выдержала удар ноги Яна. Хотя все двери в нашем доме из цельного дерева, так что следовало в них больше верить.

— Открой эту чертову дверь! — потребовал Ян, пнув ее еще раз для большей убедительности.

— Чего ты психуешь?

— Ты поговорил с Кейджем и попросил оставить меня здесь!

— Как я уже сказал, — мирно ответил я, надеясь, что если мой голос будет звучать спокойно, Ян тоже успокоится, — у меня не выходило из головы, что тебе причинят боль. Даже сама мысль об этом меня убивает.

Ян громыхнул чем-то в дверь.

— Я не хочу быть рядом с тобой, только когда на миссии. В любое другое время, придурок, я хочу быть рядом.

— Я чувствую то же самое, — сказал я достаточно громко, чтобы было слышно за дверью.

— Ну тогда, — закашлялся он, — перестань пытаться оставить меня здесь.

— Тут другое, — уточнил я. — Я не могу и не хочу, чтобы тебе причинили боль. Как ты не можешь этого понять?

Стало так тихо, что не знай я его слишком хорошо, то подумал бы, что Ян ушел.

— Миро.

Даже сквозь разделявший нас барьер я услышал, как изменился его голос. Он больше не злился. Это чувство исчезло, сменившись чем-то совсем другим.

— Любовь моя, открой дверь.

Любовь моя.

Невероятно. Наверное, весь воздух так и остался в легких, потому что Ян Дойл назвал меня не по имени, а совершенно другим словом.

И он говорил серьезно… любовь моя… потому что любил.

Я слышал это в его голосе — нежность и нотки собственника. Я знал, что стал слишком сентиментален и уязвим, потому что меня преследует психопат, но все же… Ян назвал меня своей любовью, и это было мило, сексуально и очень, очень горячо.

Удивительно, что я не загорелся.

Любовь моя.

Господи, кто ж знал, что я окажусь таким размазней?

— Пожалуйста.

Услышав рычание, напомнившее восхитительный, притягательный грех, и томные глубокие нотки, вызвавшие в памяти образ клубящегося сигаретного дыма и медленно наливаемого виски, я невольно всхлипнул.

— Пожалуйста, любовь моя, открой дверь.

— С каких это пор ты играешь нечестно?

— С каких это пор что? — Ян спросил резко охрипшим голосом, и я ничуть не удивился, что мой член отреагировал раньше, чем подключился мозг.

— Любовь моя… — повторил я, — я не… не… — Черт. — Ты не… ты… никаких нежностей.

И я сдался. В тот момент я был не способен вести диалог.

— Я буду называть тебя так, как захочу. А теперь открой дверь.

— Ян, — выдавил я из себя, прижав ладонь к вставшему члену и пытаясь сосредоточиться на том, что нужно сделать, вместо того, что хотелось.

— Знаешь, что со мной будет, если ты не позволишь поехать с тобой?

На самом деле это не приходило мне в голову. Я был настолько поглощен желанием защитить его, что даже не задумывался о том, что он чувствует.

Ни разу.

— Что, если…

— Так вот чем мы занимаемся? — спросил Ян с нажимом и снова глухо ударил в дверь. — Думаем о том, что может произойти?

Нет. Это могло означать смерть для нас как любовников, партнеров, маршалов — во всех аспектах. Переживания заставили бы нашу жизнь остановиться, чего не хотелось бы ни для одного из нас.

— Значит, из-за того, что ты боишься, мы будем не вместе. — Это была констатация факта, но от звука его голоса, соблазнительного, притягательного, меня пронзило возбуждение. — И вдобавок ко всему ты начнешь по мне скучать, и именно ты будешь решать, что мне делать, а что нет.

Очень хотелось увидеть Яна, но я не решался открыть дверь. Иначе он меня поймает.

— Все совсем не так.

— Нет? Потому что, похоже, ты на меня давишь.

Черт.

— А ты совсем не такой, — тихо заключил он. — Как ты можешь?

— Ян…

— Именно так я понимаю, что ты по-настоящему любишь меня, — сказал он, прочищая горло. — Ты не пытаешься меня изменить.

Я усмехнулся.

— За исключением одной вещи, — хмыкнул он.

Закрывшись один в ванной, я широко улыбнулся. Да, я не собирался пускать на самотек вопрос с браком.

— Хорошо, — согласился я.

Было просто глупо жить без Яна, когда в том нет никакой необходимости. А меня можно назвать каким угодно, но только не глупым. К тому же сказать Яну «нет» практически невозможно.

Прошло еще мгновение.

— Ты собираешься открыть эту гребаную дверь?

— Нечего тут командовать, — огрызнулся я.

— Открой дверь, — потребовал он. — Я хочу поцеловать тебя, прежде чем мы отправимся в аэропорт.

И на это я тоже не мог ответить отказом.

ГЛАВА 9

— МАТЬ ТВОЮ, — простонал Ян, когда мы вывалились из автобуса, который перевез нас из терминала международного аэропорта «Финикс Скай-Харбор» к тому, где располагались все офисы по аренде машин. Терминал представлял собой окруженное тротуаром стеклянное здание, пустующее в это утро. Мы оказались единственными посетителями, которые сошли на этой остановке. Удивительно, но в такое раннее время уже стояла невыносимая жара.

— Я будто снова на гребаных ЕУС в Туэнтинайн-Палмс.

Я усмехнулся.

— Ни хрена не понял, что ты сказал. Что за ЕУС?

— Ежегодные учебные сборы, — пробурчал Ян, надевая «авиаторы».

— А Туэнтинайн-Палмс?

— Задница мира где-то в Калифорнии на пути к Неваде, но там расположена военная база морской пехоты, и это самое главное.

— О, так ты там тренировался.

Ян кивнул.

— К несчастью, да.

— И, значит, жара напоминает тебе об этом?

— Да в принципе все напоминает, — буркнул Дойл. — Вон та грязища, скалы, кактусы… Боже, как же я ненавижу чертову пустыню.

— Тебе не стоило ехать.

— Вот уж точно, — возразил он.

Я закинул руку на его плечи и притянул к себе, а затем зарылся в его волосы пальцами.

— Все не настолько плохо и не так уж и жарко.

Ян проворчал что-то о том, что я давно у психиатра не проверялся, и я не сдержал смех.

— Даже в тени невыносимо, — пожаловался он. — Все равно что в печке весь день провести.

— Если ты так не выносишь жару, — поддразнил я, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, — то точно стоило остаться дома.

— Я же сказал… Ты что делаешь?

Я всегда искал тот единственный аромат, который мне понравится и которым я буду пользоваться всю жизнь. Я тратил кучу денег на одеколоны. Не сказать, что все свободное время я проводил в торговых центрах, но если там и оказывался, то неизменно что-то выбирал. Ян же, напротив, пользовался какой-то супердешевой херней из лавки в Чайнатауне, стоявшей на одной полке с непонятными аксессуарами, приправой и травами. Он ничего не покупал для того, чтобы приятно пахнуть. Такая возможность даже не рассматривалась в списке необходимых ему вещей. Ян всегда покупал лишь основное — шампунь и кондиционер, без намека на английские буквы на упаковке — и что-то еще, чем обильно мазался после бритья во избежание раздражения. Скорее всего, увлажняющим кремом, но я никогда не спрашивал его об этом. Все дело в том, что уход за волосами плюс средство — в единственном числе — которым он их укладывал, стоили максимум пятнадцать долларов. Я в курсе лишь потому, что когда у Яна все резко закончилось, пошел в магазин вместе с ним. Дойл был неотразим, и все, чем он пользовался, невероятно ему шло, но лучшей частью стала смесь ароматов.

Боже правый, как же от Яна пахло.

Каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, то вдыхал ароматы цитруса, ветивера с нотками сандала, амбры, кедра и кожи. Вся эта смесь вызывала во мне желание вылизать его целиком.

— Ми? — Дойл рассмеялся, когда я вдохнул и одновременно присосался к коже за его ухом.

— Ты так вкусно пахнешь, — чуть ли не проурчал я.

— Я пахну потом, — буркнул он, но среди ворчания явно было различимо удовольствие. Мое желание как никогда заводило Яна. — Пойдем. Возьмем машину и наконец-то отчитаемся по делу, а дальше решим, где заночуем. Нам нужна кровать.

Нужна, это точно.

Спустя полчаса мы стали счастливыми обладателями «тойоты-секвойа», и Ян повез нас с парковочной стоянки к главной улице. Приборная панель показывала, что на улице 101 градус¹², но я был на сто процентов уверен, что больше парило от асфальта. Мне стало очень интересно, как люди летом ездят по дорогам и берут ли они с собой прихватки, чтобы можно было коснуться руля.

— Куда нам? — раздраженно спросил Ян.

— Так, сейчас мы на бульваре Восток Скай Харбор, прижимайся правее, потому что через минуту нужно съехать на автостраду I-10.

— Дальше куда?

— Ты знал, что летом здесь готовят яичницу прямо на тротуаре?

— Заткнись. Куда ехать дальше, после автострады?

— О, так мы уже там?

— Я же за рулем.

Естественно.

— Значит, дальше нужно выехать на Седьмую авеню, а это на 144 съезде.

— Принял… теперь что?

— Теперь едешь по Седьмой авеню на юг до поворота налево к Джефферсону. Там на Вашингтон, чуть восточнее Седьмой улицы, должно находиться здание суда, которое, кстати, окрестили «Адской печкой».

— Пошел на хрен, — прорычал Ян.

Я хохотнул.

— Летом всем сотрудниками и охране позволено носить рубашки с коротким рукавом.

— Не верю.

— Очень зря, но сейчас пока не настолько жарко.

— Да здесь как в долбаной доменной печи, — простонал Ян, указывая на температуру на приборной панели. 92 градуса. — На дворе, мать твою, октябрь.

— Ага, но я заметил, что с момента нашего выезда похолодало на девять градусов.

— Хочешь сказать, что можешь ощутить разницу между девяноста и сотней градусов?

Наверное, нет.

— Знаешь, Кейдж перед нашим уходом из офиса рассказал, что однажды был тут на задании и вместе с другими парнями прозвал это место «гигантским парником из ада».

Никакой реакции, а потом Ян повернулся ко мне.

— Ты что, блядь, издеваешься?

Выражение его лица было бесценно.

— Так и сказал?

— Он сказал, что это похоже на дьявольский террариум.

Ян застонал, и я сдался.

Окончательно.

Я ржал так сильно, что даже вдохнуть нормально не мог.

— Можешь, мать твою, угомониться?

Мне понадобилось несколько минут для этого, потому как уезжать из дома из-за преследования психопата было страшно, но Ян поехал со мной, так что это могло считаться отпуском. В общем, мне немного не хватало душевного спокойствия.

— Он сказал, — я вытер глаза, все еще посмеиваясь, — что здание полностью стеклянное, и внутри него летом появляется ощущение, будто ты в парилке, а зимой лишь немного легче.

— А все потому, что даже в октябре здесь девяносто два долбаных градуса!

— Уверен, что и по ночам не слишком прохладно, — заметил я. — Посмотри, здесь сплошной бетон.

Сначала мы долго не могли припарковаться у здания. Все места были заняты. Но Ян заметил какую-то огороженную зону, объехал ее сзади, и конечно же это оказалась служебная парковка здания суда.

Нам пришлось остановиться и предъявить охране значки и удостоверения, и только тогда нас пропустили в атриум. И наш босс оказался прав: роскошное здание, сплошь стекло и металл, и пекло стояло хуже адского. Снаружи казалось, что стоишь под турбо-грилем в режиме «хрустящей корочки», но внутри, по какой-то причине, было душно и влажно.

— Похоже на июль в Чикаго, — простонал Ян.

— И все же на улице лучше, там сухо.

— Я домой хочу.

Персонал в кофейном киоске и несколько других людей были в шортах и футболках — некоторые вообще в майках — и я их прекрасно понимал, сам бы так оделся. Если б они носили то же, что и большинство людей в здании суда, то просто растаяли бы на месте. В атриуме было жарко, и мне вдруг стало интересно: с приходом зимы здесь становилось так же холодно, как и на улице?

На пропускном посту мы снова предъявили значки и удостоверения, сдали оружие и наконец-таки нас допустили внутрь. Однако не успели мы добраться до второго этажа, как нас перехватил помощник маршала, с которым мы только что общались, и дал понять, что нужно доложить начальнику службы безопасности суда о своем прибытии. И он, как оказалось, находился в центральном здании, а не там, где сейчас были мы. Нам нужно было выйти на улицу и немного пройтись.

— Думаю, это не про нас, — сообщил я. — Мы не докладываем ничего в Управление безопасностью и операциями. Только опергруппе.

— О. — Похоже, он опешил. — Вы не обеспечиваете безопасность судов?

— Не основная наша работа, — ответил Ян. — Мы не сотрудники Службы безопасности, а инспекторы.

У нас был неопределенный статус.

Кейдж закодировал нас как помощников федерального маршала, но фактически мы никого не контролировали, и поскольку работали как на WITSEC, так и на подразделения по борьбе с организованной преступностью и наркоконтролем, мы являлись инспекторами. Это было важно только в момент, когда мы уезжали из дома, чтобы остальные маршалы были в курсе наших полномочий.

— О, ясно, — удивление в голосе Пэджетта — согласно его бейджику — так и не исчезло. — Я не знал, что у нас были такие вакансии.

— Вам и не нужно, — быстро сказал я. — Мы здесь временно и оставаться не планируем.

Его заметно отпустило, и я прекрасно понимал почему. Если числишься только в Службе судебной безопасности, всегда хочется продвинуться дальше, принять участие в настоящем деле, стать как Томми Ли Джонс в «Беглеце», хотя вопросов к этому фильму было бесконечное множество. То же самое касалось всевозможных телешоу и сериалов. Нереально передать каждую деталь достоверно. У меня как-то было свидание с моряком, который в мучительных подробностях рассказал мне все неточности фильма «Охота за Красным Октябрем». И он на полном серьезе считал, что я должен перестать смотреть этот фильм и вообще возненавидеть его из-за этих несоответствий. Он уехал домой, и второе свидание так и не состоялось. У меня свои предпочтения, и менять их из-за того, что что-то неправильно, я не собирался.

— Нам же на второй этаж? — уточнил Ян, возвращая меня в реальность: нужно найти ответственное лицо, которому мы должны отчитаться. Нам назвали только имя — Брукс Лэтэм — и все.

— Да, так нам и сказали.

— Вы можете подняться по лестнице или использовать лифт, — любезно подсказал Пэджетт.

Удивительно, насколько дружелюбным становился народ, когда узнавал, что на его место ты не претендуешь.

Добравшись до офиса Лэтэма, я понял, учитывая всех людей в помещении, кучу разнообразных белых досок и сдвинутых вместе столов, что мы видим не одну, а несколько целевых групп.

— Чем могу помочь? — спросил мужчина, подошедший к стеклянной стене, у которой мы остановились.

— Я Морзе, — быстро выпалил Ян. — А это Смит. Мы должны встретиться с Лэтэмом.

— Коммандером Лэтэмом, — поправил мужчина.

— Коммандером Лэтэмом, — повторил попугаем Ян.

— Сейчас его разыщу.

Нам не позволят пройти в главный зал без проверки руководства. Я, конечно, все понимал, но в нашем офисе никто никогда не мерился членами. У нас была дружелюбная, теплая компания. За исключением Яна.

Раздался пронзительный свист, и мы оба вскинули головы на пожилого мужчину, который жестом приглашал пройти к нему в кабинет.

Ян тихо застонал.

— Обожаю, когда меня подзывают как собаку.

— Ну, там хотя бы кондиционер работает, — назвал я единственный плюс.

Яна это совсем не впечатлило.

Лэтэм придержал для нас дверь, а потом захлопнул ее, так и не сойдя с места и сверля нас взглядом.

— Что у вас за послужной список? Мне было некогда читать ваши бумаги.

Ян коротко пересказал ему, что мы три года работаем маршалами, что раньше я служил в полиции детективом, а он — в войсках специального назначения.

— «Зеленый берет»?

— Да, сэр.

Коммандер кивнул, явно в восхищении.

— Значит, привыкли все делать по правилам.

Я безмерно гордился собой, потому что сумел не расхохотаться на этих словах.

Лэтэм повернулся ко мне.

— И опыт расследований тоже лишним не будет. Через наш штат мигрирует огромное количество народа, так что необходимо очень быстро разыскивать людей.

— Сделаем все, что в наших силах, коммандер, — заверил я.

— Отлично, — ответил Лэтэм и протянул нам с Яном руку для пожатия. — А сейчас я немного расскажу о наших методах работы.

Брукс Лэтэм здесь считался главным, именно ему необходимо было докладывать о делах, но он являлся всего лишь старшим инспектором, а не главным заместителем федерального маршала, как Кейдж.

— Здесь чаще всего с одним и тем же партнером каждый день не работаешь, даже с одной командой не всегда. Мы предпочитаем разный подход, в зависимости от требуемых сил и сложности операции.

Мы молча ждали. Пока что он не сказал ничего, что бы нам обоим понравилось.

— Вы работаете в Чикаго в паре?

— Да, — ответил Ян.

— Чудно, уже плюс. У меня возникли некоторые трудности с подбором сотрудников.

— Для нас это не проблема, — заверил его Ян.

Лэтэм улыбнулся нам.

— Вы голодны? Я бы предложил сначала пообедать, а уж потом ввести вас в дальнейший курс дела. Нравится греческая кухня?

Мы оба ее любили.

«Чокнутый Джим» находился недалеко от здания суда, а запах внутри стоял просто умопомрачительный, и я резко проголодался. Мы заказали питу: Ян с говядиной в соусе пикадо, а я — куриную с сыром фета, и еще напополам салат с козьим сыром, который оба смели в момент.

— Вы всегда так едите?

Мы с Яном переглянулись.

— Обычно мы набираем в два раза больше, — поделился я. — Но раз угощаете вы, мы решили особо не наглеть.

Он засмеялся, а это уже было отличным знаком.

***

НАШЕ ВРЕМЕННОЕ ЖИЛИЩЕ располагалось в центре исторического района Вилло, который Лэтэм окрестил «коттеджным поселком».

— И что это означает? — спросил Ян, поворачивая направо на маленькую усаженную деревьями улицу.

— Думаю, это значит, что квартир здесь нет. Только дома.

— Бессмыслица какая-то, — сказал Ян. — Если заглянешь в конверт, который он нам передал, то там ключи с брелоком и указания, где следует парковать машину. Сомневаюсь, что мы будем жить в доме. Скорее всего, это квартира.

— Здесь так красиво, — заметил я, разглядывая дома в тюдоровском, крафтсмановском, испанском колониальном и множестве других стилей. Каждый отличался — очень увлекательное зрелище. Дома и прилегавшая к ним территория указывали на то, что район старый, но безукоризненно ухоженный.

— Домой хочу, — прорычал Ян.

Я и не сомневался.

— Давай уже поскорее отыщем дом, ладно? Чем быстрее мы найдем наше жилье, тем быстрее скинем свои сумки и возьмемся за работу.

— Но я же тебе сказал, Ми. Сомнительно, что мы будем жить в доме.

И Ян оказался прав. Квартира располагалась на четвертом этаже огромного жилого комплекса, который примыкал к историческому району на Вернон-авеню.

Мы припарковались, и Ян достал с заднего сиденья свой рюкзак, а я — рюкзак, дорожную сумку и чемодан на колесиках, под завязку набитый обувью.

— Позвольте вам помочь, сэр, — подколол Ян.

Если бы взглядом можно было убить, он был бы уже покойником, но, видимо, я ожидаемого ужаса не наводил, потому что Ян лишь фыркнул и забрал у меня сумку. Он с легкостью взял самую тяжелую из трех и направился к лифтам.

Квартира представляла собой тысячу семьсот квадратных футов скуки: одна хозяйская спальня, две гостевых поменьше, две ванных комнаты, камин — одному богу известно для чего — прачечная и крошечное патио. Это навеяло мне воспоминания о моей первой квартире во время учебы в академии. Скудно обставленная, очень чистая и вполне себе приличная.

— Ничего такая, — успокоил я Яна.

— Отстой полный, — возмутился тот.

Его ненависть была мне понятна. Дойл покинул подобное место с отсутствием индивидуальности и вообще не вспоминал о нем уже как полгода. А тут словно вернулся на несколько шагов назад.

— Мы здесь жить не будем, — напомнил я ему, как только мы скинули сумки. Я подошел к нему ближе и нежно, почти невесомо поцеловал, куснул за нижнюю губу и отступил.

— Куда собрался?

— Мы пообещали, что вернемся через час. Время почти вышло.

— Ладно, но сегодня же найдем место, где сможем выпить, а потом ты вернешься со мной сюда и вытрахаешь всю дурь из моей головы.

— Ради этого меня спаивать не нужно, я и без алкоголя согласен, маршал.

Ян рассмеялся, и от этого хриплого соблазнительного звука мне захотелось пересмотреть план по возвращению на работу.

— Поздно, — заявил Ян своим полицейским голосом. — Поехали.

Яна теперь никакими уговорами не подобьешь на секс, и винить в этом остается только себя.

ГЛАВА 10

В ФИНИКСЕ все было иначе. И пока я приспосабливался ко всем особенностям их работы, Яна, видимо, все бесило. Даже самые простые вещи — например, когда маршалы мешали ему впечатать подозреваемого мордой в асфальт или уложить того на капот машины — доводили его до трясучки.

— Какого хрена, — рычал он.

Я морщился от уровня громкости.

— Асфальт горячий, как, собственно, и машина.

— Ненавижу это место, — сокрушался Ян.

Мне приходилось клевать ему мозг, чтобы он не глушил постоянно машину с пассажирами в салоне, и Ян снова привыкал к металлическим наручникам — местный бюджет сильно отличался, и теперь Дойлу приходилось прятать в тактический бронежилет не пластиковые, а обычные.

— Как? — раздраженно спросил Дойл, одной рукой удерживая пойманного парня лицом в открытый багажник белого «меркури-маркиз», а другой — наручники.

Я в очередной раз их раскрыл, потому что Ян их защелкнул… снова.

— Ты должен открыть их, а потом как бы зафиксировать на запястьях.

Дойл не мог их даже прокрутить, не то что защелкнуть. После первой недели дело дошло до того, что наручники на подозреваемых всегда застегивал я. Но у меня за спиной годы практики, поскольку сначала я отслужил патрульным, а потом и детективом. Ян же занимался только военными делами, отношения к военной полиции не имел, как и моих навыков в сковывании рук преступников.

— Почему они подозреваемые? — Ян просто кипел от злости, когда мы доставили парня в офис. — Они же, мать твою, обычные беглецы. И это наша работа — ловить этих говнюков!

Лэтэм вел себя исключительно как начальник, и именно его команда так называла людей, которых мы привозили. Коммандера сильно волновало общественное мнение и реакция на работу его подчиненных. Я в жизни не видел столько посторонних, которым позволялось ездить вместе с маршалами на рейды и расспрашивать членов команды. Я рад, что Лэтэм считал нас своего рода темными лошадками, не знал, чего от нас ожидать и поэтому держал в стороне от всеобщего внимания.

Мы вместе с другой командой находились на задержании, когда один из репортеров решил заснять, как мы с Яном ловим подозреваемого. Ян натянул латексные перчатки и выдернул телефон из рук парня, а затем скинул аппарат прямо в ливневую канализацию. В тот раз нас не заставили ехать в офис только потому, что против нас слова этого репортера не значили ничего, а он еще и придурком каким-то оказался. Но ежедневные походы в кабинет Лэтэма по любому поводу стали нашей нормой.

Чрезмерное применение силы. Неуместное применение силы. Зачем мы вообще лезем к подозреваемым, если достаточно достать оружие? Зачем мы в определенном месте проверяли на нарушения каждого, если под стражей уже находился нужный человек?

После второй недели Ян начал останавливаться посреди задержания и прежде чем надавить парню ногой на спину, орать во все горло: «А так мне можно делать?»

И мне приходилось согласно кивать или отрицательно мотать головой. Единственное, что Дойла не устроило, произошло на площади Скоттсдейл Фэшэн, когда мы принимали парня рядом с фудкортом. Ян перескочил через столик, завалил его, затем поднял и снова швырнул на плиточный пол. «Подозреваемый» после этого даже не шевелился. На нас были бейсболки и солнечные очки, и при появлении местной полиции я предъявил свой значок. Но стоило нам вернуться в офис, мы снова оказались в кабинете Лэтэма.

— Вам следовало дождаться, когда подозреваемый покинет торговый центр, — отчитывал нас он.

— Запиши на будущее, — бросил мне Ян перед тем, как его отстранили на день.

— Я упомяну это в служебной записке, — ответил я, за что меня тоже отстранили.

Весь четверг мы провели в кровати: спали и заказывали доставку еды.

— Может, нам просто стоит взять отпуск, — прошептал я, лежа посреди пола гостиной — самого холодного места во всей квартире — с распластанным по мне Яном сытой, липкой кучей.

Он что-то согласно хрюкнул и чуть приподнял голову, проводя языком по всей длине моей шеи. Этого хватило, чтобы я снова перекатил его на спину и жестко трахнул.

Уже намного позже мы лежали у бассейна, когда красивая, чуть ли не дочерна загорелая темноволосая женщина-предположительно-модель подошла к нам и предложила Яну с ней выпить.

— Выпить?

Она усмехнулась.

— Если только ты не занят, э-э…

— Ян, — подсказал тот.

Она озорно улыбнулась, а судя по прикушенной губе, еще и призывно.

— Ян, — повторила женщина соблазнительным, как и ее тело, голосом. — Я с удовольствием покажу тебе массу достопримечательностей. Ты ведь приезжий?

Ян кивнул.

— Я так и думала. Не видела тебя здесь раньше, иначе обязательно бы заметила.

Подкат засчитан.

— Я не могу, — ответил Ян и сел ровнее. Он задрал голову и посмотрел на нее поверх своих «авиаторов». — Но я польщен и очень ценю ваше предложение.

— Почему не можешь? Кольца на пальце нет.

Мне потребовались все силы, чтобы не кинуться к Яну с криком «ага-а!»

Кольцо. Волшебное слово. Она бы ни за что не подошла, если б заметила кольцо на пальце.

Чертов Ян.

Я поднялся и оставил его самостоятельно разбираться с возникшей ситуацией. Сняв кепку с логотипом «Уайт Сокс»¹³, я бросил ее на освобожденное мною место. Отошел к краю бассейна и нырнул, опускаясь до самого дна.

Под водой было тихо и спокойно, я сидел и просто рассматривал синеву вокруг до тех пор, пока не кончился воздух и мне не пришлось медленно подниматься на поверхность.

— Ты такой мудак.

Оглянувшись, я нашел Яна, который сверлил меня злобным взглядом. Он стоял со сложенными на груди руками, а в вырезе футболки болтались солнцезащитные очки.

Я отплыл назад, подальше от него.

— Серьезно?

— А чего выпить не захотелось?

Ян покачал головой.

— Ты ведешь себя глупо.

— Почему это? Можешь спокойно идти.

— Ми.

— Кольца нет, нет препятствий, — не удержался и добавил я.

— Немедленно вылезай из бассейна. Я жрать хочу.

Я же нарочно проплыл еще несколько кругов и наконец-таки выбрался из бассейна, на краю которого меня уже с пушистым полотенцем дожидался Ян, собираясь замотать мои бедра.

— К чему все это?

— Под мокрыми шортами очертания члена видно так, словно ты вообще без них.

Я пожал плечами.

Он зарычал.

— Не выделывайся. Я сказал ей, что с тобой, ясно?

Я покосился на Яна.

Развернувшись, он махнул рукой, а я проследил за ним взглядом и заметил, что женщина и ее компания, которая сидела в тени под потолочным кондиционером, сделали то же самое.

— Видишь?

Я кивнул в сторону компании и собрался пройти мимо, но Ян преградил мне дорогу.

— Ян, — тихо проговорил я.

— Прекрати, — мягко потребовал он, сжал мое лицо в ладонях и подошел ближе, вторгаясь в мое личное пространство. Мы стояли так близко, что и сомнения не возникало в статусе наших отношений. — Я знаю, чего тебе не хватает, Ми.

— Серьезно?

— Да.

Мне нравится, как это слово звучит в его исполнении.

— Дай мне время.

Сколько ему захочется.

***

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ мы сидели внутри «Аппетитной стряпни Эйджея» в Глендейле, потому что приехали арестовать беглеца, который прятался в доме на 67-ой Авеню, и мне пришлось нестись за ним следом, когда тот спешно стал удирать.

— Легче? — спросил Ян, забирая пакет со льдом у очень милой женщины из закусочной и прикладывая к моему затылку.

— Ему нужно пить больше воды, — пояснила Яну Кортни Куинн, сопровождающий нас помощник маршала. — А еще в следующий раз, слушай, мать твою, что я говорю, Смит.

Чтобы не ляпнуть что-то гадкое, я присосался к бутылке «Гаторейда», которую вручил мне Лукас Хоч, еще один маршал. Он открутил крышку — чертовски мило с его стороны, потому что у меня перед глазами до сих пор плясали точки.

— В жару бегать нельзя, — и повторял он то же самое последние полчаса.

Я поступил как обычно — выскочил из машины, только теперь за мной последовал Ян. Погоня заняла минут двадцать: сначала пришлось прыгать через стены, потом бежать дворами, резко поворачивать за угол здания, через улицу, и в конце я поймал парня и завалил его на ухоженную лужайку одного из домов тихого района, но подняться сам уже не смог. Сил не осталось. Дышать было тяжело, я весь горел.

Ян заковал парня в наручники — мы практиковались в постели и по всему дому — и попросил меня не шевелиться, пока оценивал мое состояние.

— Господи, Ми, ты жутко красный.

Я чувствовал только то, как горела кожа.

Хозяйка дома, на лужайке которого я валялся — красивая блондинка, одетая с иголочки, — оставив своих друзей на пороге, незамедлительно подошла к нам поинтересоваться, не нужна ли помощь.

— Нет, мэм, — коротко ответил Ян, заметно взволнованный моим состоянием. — Мне всего-то нужно поднять его с вашей лужайки и напоить водой.

— Однозначно, — согласилась она. — Вам нужно завести его в помещение и заставить попить. Если я коршуном не слежу за своими детьми, они доводят себя до такого же состояния.

— Да, мэм, — вежливо согласился Ян.

— Хотите занести его к нам?

Нам ни при каких обстоятельствах, никогда не разрешается привлекать гражданских.

— Нет, мэм, спасибо вам.

Я поднял на нее глаза со своего лежачего положения, а она улыбнулась и кивнула.

Поэтому Ян нашел закусочную и затащил меня внутрь, усаживая под кондиционер и вручая воду.

— Мы не бегаем, — продолжала читать лекцию Куинн. — По крайней мере до Хэллоуина, тогда хотя бы прохладнее.

— А что, до Хэллоуина жара не спадает? — Ян был в шоке.

— Да, маршал, — поддразнила она, а я заметил, как расширились ее зрачки от вида Яна — нетрудно понять, что он ее привлекает. — Тебе придется еще немного подождать.

Я уронил голову и толкнул бедро Яна своим плечом.

— Я тебе рассказывал, что, когда мы проходили учения в Туэнтинайн-Палмс, подобное случалось регулярно, — попытался заверить меня Ян, накрыл мои волосы ладонью, слегка почесал и аккуратно убрал пакет со льдом. — Большие сильные парни падали как подкошенные.

Он пытался подбодрить меня, чтобы я уж совсем идиотом себя не чувствовал, но помогало слабо.

— Все еще кружится голова?

— Немного.

— Все будет хорошо.

— Как-то неубедительно.

— Ми, ну на такой жаре другого и ожидать не стоило.

— Но ты-то в обморок не падал.

— Нет, потому что я подготовлен к подобной хрени, — настойчиво повторил Ян и присел на корточки передо мной, сжимая мои колени ладонями. — И знаю, что нужно пить больше воды и ограничивать расход энергии.

Я никак не мог побороть смущение, а перед глазами так и стояли выражения лиц Куинн и Хоча, на которых написано было, какой я слабак.

Естественно, пятнадцать минут спустя от солнечного удара у меня разболелась голова, и мы заехали в «Серкл Кей» купить мне тайленол, еще «Гаторейда» и шестидесятичетырехунцевую¹⁴ кружку с «Доктором Пеппером» на вынос, потому что, по словам Яна, мне нужен и кофеин, и сахар. Я держал в руках здоровенную пластиковую кружку с ручкой и спрашивал его: зачем?

— Потому что тебе нужно.

— Мне придется держать ее на коленях или между ног. Кружка слишком большая для подстаканника.

— Заткнись и просто пей, — буркнул Ян. — И лезь в машину.

Мы еще раз поели, и после лекарств, кофеина и холодного компресса, я снова стал собой, полным сил и желания гоняться за плохими парнями.

Когда мы добрались до оперштаба в Темпе, недалеко от местного университета, перед нами предстали знакомые подозреваемые и агенты наркоконтроля. Мы с Яном упаковались в бронежилеты, он закрепил кобуру на бедре — где лежал запасной «Зиг-P228», потому что одних «Глоков» было недостаточно, — и мы направились к группе мужчин.

— Куда это вы собрались? — спросил Хоч, не успели мы далеко уйти.

Ян показал на перевалочную базу.

— Рано, — произнесла Куинн. — Ждем, пока нам передадут указания, куда двигаться дальше.

Я хмуро уставился на нее.

— Мне казалось, ты говорила, что это в нашей компетенции. Мы беглеца ловим или как?

— Так и есть, но знаешь, Лэтэм всегда просит дождаться распоряжения.

— Даже с выданным ордером?

Оба маршала кивнули.

— О-о. — Меня не должно было это удивлять, методы работы в Финиксе — постоянная возможность обучаться. — Значит, даже в тех случаях, когда операцию возглавляем мы, вы все равно запрашиваете поддержку?

— Да.

— Хм, — протянул я и повернулся к Яну.

Тот скрестил руки.

— Вы, блядь, издеваетесь?

Я покосился на Хоч и Куинн — оба казались смущенными, — а потом повернулся к Яну.

— Не похоже.

При приеме на работу Кейдж четко дал понять, что в его офисе каждый раз без исключения все маршалы должны поймать беглеца любым способом. Босс всегда брал на себя ответственность и ожидал от подчиненных того же. Яну просто повезло, что он работал на Кейджа, потому что ему не было свойственно сначала ждать, а потом еще и говорить «пожалуйста» и «можно». Ян выбивал дверь, и упаси вас бог стоять прямо за нею.

— Мы ждем приказа действовать, — повторил еще раз Хоч, на случай, если мы с Яном умственно отсталые.

— Ладно, — я согласился, потому что лезть в чужие дела не собирался.

— Хрена с два, — прорычал Ян и пошел прочь, а я собирался последовать за ним, так как это было прописано в моей должностной инструкции.

Два часа спустя мы снова сидели в кабинете Лэтэма и слушали его истеричные вопли, как и все триста раз за прошедшие три недели. Я понял, что мы с Яном ходили по тонкому льду. Нам еще повезет, если вернемся домой, не потеряв должности.

— Мы никогда не лезем вперед! — гаркнул коммандер. — Мы получаем сигнал от других органов правопорядка, работающих на месте, и в дальнейшем нам это не выходит боком!

Команда Лэтэма не шла напролом, нарушая всевозможные законы и по пути посылая всех на хер. Нет, они брали свидетелей под охрану только в подходящее время или по чьей-либо просьбе. Совершенно иной подход к работе, чем мы привыкли с начала нашей карьеры маршалов, но, возможно, в таком случае отчетов по инцидентам заполнялось гораздо меньше.

— И вошли вы туда, даже не обезопасив себя оружием. Какого, мать твою, органа!?

Я прокашлялся.

— Сэр, мы находились в густонаселенном районе и до обнаружения угрозы оружие доставать не планировали.

— Мы не хотели усугублять ситуацию, — поддержал Ян. — И не стали бы пользоваться оружием без необходимости.

— Вы же были в опергруппе!

— В непосредственной близости к университетскому городку, — осведомил я его. — Оружие было лишним.

— Мы в состоянии поймать беглеца без стрельбы, — добавил Ян на случай, если Лэтэм не проинформирован.

— Но решение принимаете не вы!

Однако так оно и было, в конце концов. Ян заметил парня, мы подошли к его столику и взяли легко и быстро, ткнув того мордой в тарелку с начос. Задержанного заковали в наручники и уже готовили грузить в машину, а кретины из отдела по борьбе с наркотиками еще даже с места сдвинуться не успели.

— Не нравятся мне эти парни, — пробурчал я.

— А должны!!! — проорал Лэтэм. — Потому что вы на них работаете!!!

Ян фыркнул, от чего у Лэтэма лишь сильнее подскочило давление.

— До конца дня свободны и приведите себя в порядок, — рявкнул он. — Завтра попробуем еще раз.

Мы почти дошли до лифта, как нас окликнули. Обернувшись, я заметил бегущего к нам высокого симпатичного парня. Он остановился и мне первому протянул руку для приветствия.

— Меня зовут Хавьер Сегундо. — Он улыбался и крепко стискивал мою руку, а потом переключился на Яна. — Мы с вами еще не знакомы, потому что нас с моим напарником Чарли Хьюиттом прикрепили к SWAT¹⁵ на весь предыдущий месяц, возглавлять опергруппу по розыску беглецов.

— На целый месяц? — Я пришел в настоящий ужас. — Почему?

— А как еще добраться до подозреваемых, которые баррикадируются в собственных домах? — спросил он, пожав плечами.

— Никак, только в сопровождении спецназа, но у тебя их что там, так много?

— Мы в Аризоне, — ответил Сегундо со смешком. — Здесь проживает куча спецов по выживанию и «ждунов» конца света, и у каждого чуть ли не по арсеналу.

Я и сам неоднократно замечал открытую демонстрацию огнестрельного оружия.

— Теперь будете знать, что нас чуть ли не в аренду сдают SWAT, чтобы обеспечить прикрытие. В основном это для нашей же безопасности, потому что бронежилетов на нас нет.

Дома каждый имел бронежилет, потому что периодически мы принимали участие в тактических операциях из-за месторасположения нашего офиса. Иные обязанности маршалов, как, например, конфискация имущества или судебное обеспечение исковых требований, мы с Яном не выполняли, на контроль этого у Кейджа были другие люди. Но новость о том, что Сегундо и его напарник никогда не носили бронежилет, стала неожиданной. Когда намечался тотальный штурм, когда поимка беглеца влекла за собой какую-то серьезную перестрелку или бог знает что еще, вся наша команда до единого собиралась в полную боевую экипировку. Единственное, что отличало нас от SWAT — надпись на спинах.

— Вообще? — я уточнил еще раз, потому что это было уж очень странно.

— Да. А у вас? — спросил Сегундо.

Я неопределенно мотнул головой, не давая четкого ответа и стараясь снова не навлечь на себя проблемы из-за лишней информации. И это тоже вызывало разногласия между нами и Лэтэмом. Непреднамеренно мы постоянно делились тем, как работаем в Чикаго. И это особой любви у нашего временного начальства не вызывало. Я понимал, прекрасно понимал почему. Мало кому понравится, когда их сравнивают, но если информация принесет лишь пользу и улучшит условия труда, чем же она так плоха? Ян говорил, что в армии все точно так же. Боже упаси кому-нибудь предложить какое-то нововведение ради эффективности дела.

— И где сейчас твой напарник? С удовольствием познакомлюсь с ним, — произнес я, меняя тему.

— Он бумажки дописывает, но скоро освободится, — ответил Сегундо и опустил на мое плечо ладонь.

— Мы уходить собирались, так что завтра пообщаемся, — сказал я, пытаясь высвободиться.

Ян немедленно нахмурился. Ему не доставляли большого удовольствия прикосновения ко мне малознакомых людей. Даже до начала наших отношений он очень ревниво следил за моим личным пространством.

— Эй, — позвал я своего напарника. — Пойдем поищем, где поесть, пока оба в обморок от голода не грохнулись.

— Ага, — быстро согласился Ян и схватился меня за руку, подтягивая ближе к себе. — Жрать хочу.

Мы не дошли даже до лифта в пяти футах от нас.

— Эй, мы с Хьюиттом можем показать вам одно из наших любимых мест. Поделимся рабочими байками, поедим и выпьем.

Я хотел сходить в магазин, накупить еды и вернуться в квартиру, где мы с Яном займемся ничегонеделанием, но видимо, это не самое умное решение. Нам нужно налаживать отношения с людьми, которые с нами работали, и Сегундо казался неплохим парнем. Но что важнее всего, я не хотел, чтобы Ян поднимал тему Хартли, а он не желал делиться причинами… в очередной раз… почему не хочет вступать в брак. Мы вроде как выговорились уже, но если останемся в компании…

— Да, супер, скажите, куда подъехать, — я быстро согласился, отчего мой напарник лишь сильнее нахмурился. — Можем прямо там встретиться.