Хруст чужих денег (СИ)

ГЛАВА 7

Крапивин вел машину уверенно и спокойно. Чего это ему стоило можно было определить по побелевшим костяшкам пальцев, намертво вцепившихся в руль. При поворотах машины в зеркале заднего вида на мгновение появлялись испуганные глаза Риты и сердце Алексея Леонидовича замирало от острой жалости к жене и их малышу. Он даже не знал, кто там внутри гладкого теплого живота — мальчик или девочка. Ничего не стоило сходить и определить пол ребенка, но они все как-то не решались. Жаль было потерять то ощущение таинственного сюрприза, которое доставляло им обоим радость.

Мысли капитана вернулись к реальным событиям. Человек, сидящий рядом с его женой, был опасен. За то время, как стало известно кто скрывается за безликим словом «шеф», Крапивин провел большую работу. Правда он не ожидал, что в результате этой проделанной работы он лично будет везти гада в аэропорт и бояться за жизнь своей жены. Пасюк не был профессиональным преступником, не состоял членом какой-либо банды и, как ни странно это звучит, не возглавлял никакой преступной группировки. Его действиями руководили из Парижа. Пока еще не было известно кто и с какой целью, но по линии Интерпола запрос уже был сделан. Опасность Пасюка как раз и заключалась в том, что он не был профессионалом. Его завербовали за деньги и за эти самые деньги он был готов на многое. Даже такой слизняк, загнанный в угол, может неожиданно оскалить зубы. Тем более, что в руках у него был отнюдь не игрушечный пистолет. Происхождение пистолета еще придется выяснять, но даже такой маленький — он нес смерть.

Главной заботой Крапивина сейчас был момент посадки Пасюка в самолет. Все пассажиры из салонов были удалены. Хорошо, что они приедут впритык, Пасюк и не догадается, что пассажиров в самолете нет. Вопрос в другом, отпустит ли он у трапа Риту? Конечно, на башне сидит снайпер и самолет стоит так, чтобы трап полностью просматривался, но случайности бывают всякие.

Глядя в зеркало заднего вида на напряженного Пасюка, капитан маялся вопросом, почему преступник ведет себя так глупо и неосмотрительно? Неужели он не понимает, что, даже, если бы не вмешались российские правоохранительные органы, французы не пустили бы его на борт самолета по поддельному паспорту. А так как ему пришлось брать билет по настоящему документу, его бы сразу вычислили. Что он, дурак что ли?

Хотя, не такой уж он и дурак, если все-таки взял заложниц. На этой мысли Крапивин споткнулся и более внимательно посмотрел в зеркало. Взгляд Пасюка метался, как у затравленного зверя и не выражал ничего, кроме высшей степени тревоги. И тут до капитана дошло, что взятие заложниц как раз и доказывает, что преступник не в себе.

После терактов, послуживших причиной гибели многих людей в своих собственных квартирах, взятие заложников обрекало преступника или на смерть, или на большие сроки в тюрьме. Капитану стало нехорошо. Если у Пасюка съехала крыша, что очень вероятно, тогда он становится гораздо опасней, чем казалось сначала. Только бы он выполнил свое обещание и отпустил Риту у трапа.

Конечно, на тот случай, если Пасюк возьмет Риту с собой в самолет, тоже был свой план. Вместо стюардесс в дверях стоят переодетые сотрудницы ФСБ. Группа захвата внутри, но сколько случаев было, когда при, вроде бы, правильно проведенной операции гибли заложники. Сердце капитана уже в который раз сжалось. Впереди показалось здание аэровокзала.

— Мы должны свободно проехать на летное поле и подъехать к самолету. — сказал, молчавший всю дорогу, Пасюк.

— Так и будет, все уже предупреждены. — мертвым голосом ответил капитан.

— Слышу в твоем ответе двойной смысл. — угрожающе сказал Пасюк. — Смотри, Крапивин, у меня рука не дрогнет.

Капитан счел лучшим промолчать и вывел машину через распахнувшиеся ворота на летное поле. Тут же на их пути возник регулировщик в оранжевом комбинезоне и длинным фонариком указал направление движения. «Волга» плавно подъехала к самолету и остановилась в пяти метрах от трапа.

Крапивин следил в зеркальце за действиями Пасюка. Тот перегнулся через коленки Риты и открыл дверцу с ее стороны.

— Выходи и тут же остановись. — приказал он.

Рита слабо вздохнула и выбралась из машины. Руки Крапивина непроизвольно сжались в кулак, но он понимал, что бессилен что-либо сделать. Следом за Ритой вылез Пасюк и бросил Крапивину.

— Отъезжай.

Тот не решился ослушаться и медленно тронулся вперед. Уехать совсем он не мог, это значило бы бросить жену в опасности. Отъехав на некоторое расстояние, капитан вышел и встал у машины, пристально следя за действиями Пасюка и с болью ловя каждый жест жены.

Пасюк взял Риту за руку и направился к трапу. У первой ступеньки он замешкался, оглянулся, потом посмотрел вверх на улыбающиеся лица двух стюардесс и, не выпуская руки своей заложницы, начал подниматься по металлическим ступенькам.

«Врал, сволочь!» — скрипнул зубами капитан.

— Внимание, он поднимается, с ним заложница. — прозвучала в это время тихая команда внутри самолета.

Стюардессы, продолжая улыбаться, отодвинулись в коридорчик, как бы давая возможность пассажирам пройти. Одна из них приветливо кивнула Пасюку и сказала.

— Ваши билеты, пожалуйста.

Он совершенно не ожидал такой просьбы. Для него этот рейс был самым необычным в жизни и простые слова стюардессы на мгновение выбили его из колеи. Он растерянно повернулся к говорившей, отпустил руку Риты и непроизвольно потянулся к внутреннему карману пиджака.

Этих секунд хватило на то, чтобы вторая стюардесса, аккуратно обхватив Риту, утянула ее за перегородку, а в маленьком коридорчике возникли два спецназовца в камуфляже и черных масках с прорезями. Первая стюардесса уже перестала улыбаться и жестким захватом заблокировала руку Пасюка, в которой был пистолет. Короткая борьба в узком пространстве коридора и Пасюк оказался на полу без сознания.

Когда Пасюк с Ритой скрылись в глубине самолета, Крапивина охватило непреодолимое желание бежать туда, где подвергалась опасности его жена. Но, в отличие от Пасюка он был крепким профессионалом и не стал этого делать. Он позволил себе лишь приблизиться на некоторое расстояние к трапу и замереть, боясь услышать выстрелы.

Через какое-то время на трапе показались два спецназовца. Они тащили под руки обвисшее тело Пасюка. Сердце капитана ухнуло в пустоту и замерло. Одна, три, пять секунд и на трапе показалась Рита, которую поддерживала под руку одна из стюардесс. Алексей Леонидович ринулся вперед и подхватил жену с последней ступеньки трапа.

— Как ты, все в порядке, ничего не болит? — суматошно спрашивал он, пока не заметил, что Рита счастливо улыбается.

Он облегченно поставил жену на землю, поцеловал в губы и проникновенно сказал.

— Ты прости меня, Ритуля, я никогда больше не буду тебя вмешивать в свои дела.

— Будешь, я тебя знаю. — улыбнулась Рита.

— Ну, разве только чуть-чуть. — капитан показал двумя пальцами, что такое это чуть-чуть. — Поехали домой.

— А где сейчас Нина? — спросила Рита.

— Думаю, что у себя дома. Мне звонил ее муж и я продиктовал ему наш домашний адрес.

— Значит, он нашелся? — обрадовалась Рита. — Тогда едем к ним. Страсть, как хочется услышать об их приключениях, да и о своих рассказать.

— Ну и неугомонная ты у меня. Ладно, поехали. Тем более, что Егор упомянул про ту самую девушку по имени Оксана, которая не давала ему покоя в самолете. Он сказал, что она сейчас находится в его квартире под бдительным присмотром соседа Вадима.

Я была в душе, когда в нашу дверь позвонили. Услышав приглушенные мужские гол

оса, я накинула халат прямо на мокрое тело и вышла в прихожую.

— Опять ты? — спросила я, увидев Вадьку.

— Понимаешь, у Оксаны совершенно ничего нет с собой. Я имею в виду одежду и всякие там женские штучки. — как ни в чем не бывало сказал Вадька.

— И что? — насторожилась я.

— Ну, может быть ты что-нибудь одолжишь?

— Вадька, ты кретин. — с сожалением констатировала я.

— Почему это? — попытался обидеться сосед.

— Во-первых потому, что любая моя, даже самая свободная одежда, не налезет твоей лошади Оксане на одну руку, не говоря уже обо всем туловище.

— А во-вторых? — Вадькиному любопытству не было границ.

— Во-вторых я для этой стервы пальцем не шевельну. Если ты поддался на ее сомнительные чары и теперь не дружишь с головой, то я еще пока хорошо соображаю, хотя при пособничестве твоей подружки и получила травму.

— Ох, уж эти женщины. — вздохнул Вадька и оглянулся за поддержкой на Егора.

— Ты послушай умного человека. — не оправдал его надежд Егор.

— Вот именно. Есть очень простой выход из создавшейся ситуации. — сказала я.

— Какой? — буркнул Вадька, ожидая подвоха.

Но я была абсолютно серьезна.

— Почему бы Оксане не забрать вещи оттуда, где она до сих пор жила?

— Так ведь ей там грозит опасность. — возмутился Вадька.

— Опасность ей сейчас грозит лишь со стороны Крапивина и меня лично. — пояснила я и замолчала в ожидании, когда до Вадьки наконец дойдет, что Оксана использует его по полной программе.

— Слушай, а ведь правда. — обрадовался Вадька. — Пойду предложу этот вариант Оксане.

— А она о нем просто не догадывается. — съехидничала я.

Вадька укоризненно посмотрел на меня и метнулся к двери. Не успел он взяться за ручку, как снова раздался звонок. Вадька отступил в сторону, пропуская вперед Егора.

— Если это твоя наглая Оксана, выдеру космы и тебе и ей. — пообещала я соседу.

Но в дверях стояла вовсе не Оксана, а капитан Крапивин. Позади него нетерпеливо топталась живая и здоровая Рита.

Пять минут мы все толклись в нашей миниатюрной прихожей, обнимались, жали руки и радостно вскрикивали. Наконец, я велела всем идти в комнату. Мужчины сели, а мы с Ритой быстренько накрыли чай прямо на журнальном столике. Я заметила, что Вадька пересчитывает чайные чашки и показала ему кулак. Он вздохнул и, похоже, смирился с тем, что его дорогой Оксаны никогда не будет за нашим столом.

Рассказывали все по очереди. По ходу разговора выяснилось, что детали всего дела не известны никому. Каждый знал ту часть истории, в которой сам участвовал и немного из рассказов других участников. Когда сложилась ясная картина происшедшего, причем, с учетом самых последних новостей, которые капитан Крапивин узнал по телефону, у меня возник вопрос.

— Что же такого было в разработках Егора и всей фирмы, что французы этим настолько заинтересовались?

— Помните такого француза — Мишеля Перье? — капитан взглянул на Егора и тот утвердительно кивнул.

— Постойте, это тот француз, который был здесь прошлым летом? — живо поинтересовалась я.

— Именно. — ответил капитан. — Его делегировали для достижения договоренностей о приобретении прибора, который изобрел Егор Кондратьевич. Прибор очень понравился французской стороне и они рассчитывали получить солидную прибыль от его производства и последующей реализации. Но, дело в том, что за изобретение французская фирма выложила очень крупную сумму российской фирме, в которой работал, кроме Ларина, еще и Никита Пасюк. При знакомстве с изобретателем Мишелю Перье стало ясно, что Егор Кондратьевич на достигнутом не остановится и будет продолжать работать в том же направлении.

Доложив о своих выводах руководству, Мишель Перье получил задание завербовать Ларина. Пообщавшись с изобретателем, француз сделал вывод, что завербовать Егора Кондратьевича не удастся, в силу его моральных качеств и ярко выраженного патриотизма. — Крапивин лукаво улыбнулся.

Капитан рассказывал, мы внимательно слушали, а Егор временами ошалело качал головой.

— Вспомните, Егор Кондратьевич, не показались ли вам странными разговоры с господином Перье? — спросил Крапивин.

— И вспоминать нечего, просто я тогда отнес его болтовню на счет неумеренного употребления русской водочки. — ухмыляясь, сказал Егор.

— Француз не стал отчаиваться, а просто повнимательнее присмотрелся к окружающим вас людям. — продолжил капитан. — Надо отдать ему должное — завистливую душонку Пасюка он разглядел практически сразу. Тем более, что Пасюк тогда очень страдал от того, что вам уделяется так много внимания и вы получили солидную премию за свое изобретение.

— Это было видно невооруженным взглядом. — вздохнул Егор. — Эх, знать бы тогда, к чему приведет неуемная зависть Никиты.

— Вот именно. — со вздохом сказал капитан, взяв в руки рюмку с микропленкой и посмотрев ее на просвет. — Подсадить к вам в самолет Оксану Емельянову — это тоже была идея француза. Пасюк лишь подобрал кандидатуру. Ну, а то, что потом случилось с вами — дело рук Пасюка и его помощников.

Я выразительно посмотрела на Вадьку. Он моргнул и отвернулся.

— А что теперь будет с этими тремя преступниками. — спросила я капитана.

— Красавчик, то есть Кириллов Николай Артурович, действительно наемный убийца. Сейчас проверяется его оружие, думаю, что узнаем много интересного, возможно даже некоторые «висяки» удастся закрыть. Ему грозит большой срок. Пасюк же своими руками ничего не делал, поэтому трудно будет предъявить ему серьезное обвинение в шпионаже, но захват заложниц он уже организовал самостоятельно. Думаю, что Пасюку тоже мало не покажется. Что же касается Оксаны, то тут дело может завершиться частным определением суда. Она лично ни в чем не участвовала, даже помогла Егору Кондратьевичу добраться домой. Если не станет глупо скрываться, то допросами дело и ограничится.

— Она не скрывается, она там, в моей квартире! — возбужденно вскочил Вадька. — Можно я ее приведу?

Капитан и рта не успел раскрыть, как я твердо сказала.

— Нет!

— Почему? — спросил Крапивин, хлопнув ресницами.

— Ноги ее в нашем доме не будет. — ответила я.

Капитан внимательно посмотрел на меня, потом на Егора, а потом на свою жену. После этого осмотра он глубокомысленно изрек.

— Понятно. — и обратился к Вадиму. — Вы разрешите пройти в вашу квартиру для опроса свидетельницы?

— Конечно, пойдемте! — радостно засуетился Вадька и почти бегом ринулся в прихожую.

Когда за ними закрылась дверь, я повернулась и возмущенно сказала.

— Слышали? Свидетельница!

— Не бери в голову. — сказала, молчавшая до сих пор Рита. — Подумай сама, если Оксана так и останется порочной женщиной, то значит Вадиму такая судьба и сделать тут ничего нельзя. Если же она будет жить нормальной жизнью, то твоему соседу повезло. Опять-таки не нужно вмешиваться. Просто не обращай внимания.

— Хорошо тебе говорить, она ведь не твоей соседкой будет. Теперь даже ключи от квартиры у Вадьки не оставишь, кто знает, что у этой шалавы на уме. — вздохнула я и потащила на кухню чашки из под чая.

Крапивин появился в нашей квартире через полчаса.

— Все, снял показания. — довольно сказал он. — По-моему, Емельянова говорит правду.

— С трудом верится. — покачал головой Егор.

— Ну, что ж, следствие покажет. — сказал капитан.

— А я все-таки до конца не поняла, зачем нужно было французам вербовать Никиту? — спросила я.

Все взглянули на меня, а потом на капитана.

— Все очень просто. В основе любого промышленного шпионажа лежат деньги. Пасюк должен был регулярно передавать в Париж сведения о любых новых разработках Егора Кондратьевича. Будучи в курсе плодовитости Ларина на изобретения, французская фирма изредка покупала бы права на какое-нибудь из них, оправдывая тем самым поездки Ларина в Париж, а остальную информацию Ларин привозил бы сам, в тайнике, вроде того, что был оборудован в его сумке. Оксана изымала бы микропленку, вкладывала на ее место другую, от Пасюка, и все было бы в ажуре.

— Ну, дела! — не выдержала я.

— А именно для вас, Нина Борисовна, у меня есть еще информация. — тут же отреагировал капитан. — Главной и конечной целью французов была все-таки вербовка вашего мужа. Она осуществлялась бы непосредственно при его поездках в Париж и при встречах с Оксаной, которая должна была капать ему на мозги то, что велит Пасюк.

— Вот зараза! — с чувством сказала я.

— Можно сказать, нам всем повезло, что Пасюк сошел с ума. — улыбнулся Крапивин.

— Как это? — удивился Егор.

А вот я совсем не удивилась.

— Мне сейчас позвонили. — сказал капитан. — Пасюк в невменяемом состоянии, ведет себя неадекватно и сегодня его переведут в психиатрическое отделение.

— Вот до чего зависть доводит. — сказала Рита, а мы все с ней согласились.

Прошло полгода. История, в которую было втянуто так много людей, постепенно забывалась, вытесняемая другими, более приятными событиями. В нашем дворе на прежнем месте красовалась новая «ракушка» в которой стояла новая «десятка», только уже вишневого цвета. Тех денег, которые действительно оказались на счету Пасюка, как раз хватило на восстановление нашего имущества. Это Крапивин подсуетился, чтобы нам возместили материальный ущерб.

Немного же удалось Пасюку заработать на своей шпионской деятельности.

Рита благополучно родила своему капитану девочку. Мы с Егором были на крестинах. Назвали красавицу Настенькой, что очень соответствовало ее пшеничным волосикам и длинным, как у папы, загибающимся к тоненьким бровкам, ресницам.

В нашей семье тоже кое-что произошло. Если вы помните, я обращалась к Богу за помощью в одном деликатном деле? И он помог. Я была на четвертом месяце беременности и у Егора уже вошло в привычку по утрам оглаживать мой округлившийся живот и говорить: «Доброе утро, родные мои».

Посовещавшись с мужем, мы решили, что все-таки хотим знать, кого мы с таким нетерпением ждем. Сегодня мы вместе сходили в поликлинику и узнали, что у нас будет мальчик. Егор целовал меня, пока мы поднимались в лифте и продолжил целовать возле нашей двери. Неожиданно открылась дверь Вадькиной квартиры и высунулась его голова с аккуратной стрижкой. Как бы я не относилась к Оксане, но в порядок она моего одноклассника привела. Да и вообще, по моим наблюдениям оказалась не такой уж и стервой. Может прав был Вадька, что просто у нее жизнь так сложилась. Но это все, пожалуйста, без нас. К своей семье я Оксану подпускать была не намерена.

— Ну, узнали? — заговорщицки подмигнул нам Вадька.

Я недоуменно уставилась на Егора.

— Не выдержал, сказал ему, куда мы сегодня идем. — покаянно опустил голову Егор.

— Ну, что, девочка? — нетерпеливо спросил Вадька.

— Нет. — сказала я.

— А кто? — сделал нарочито глупое лицо Вадим.

— Сейчас убью! — пригрозила я.

— Шучу! Поздравляю. Парень — это здорово!

Я махнула Вадьке рукой и мы с Егором, счастливо улыбаясь, вошли в свою квартиру.

КОНЕЦ