Худой мужчина. Окружной прокурор действует.

I

Лучи рассвета показались над горами, отделяющими богатую плодородную землю от пустыни. Ночь была холодной, хотя не настолько, чтобы заморозить грязь. Тонкая корочка инея покрывала дно сухого песчаного каньона, через который бежала по эстакаде железнодорожная линия.

С плоскогорья доносился хриплый рокот тракторов: фермеры на ранчо, одевшись потеплее, чтобы не замерзнуть, вспарывали плодородную землю.

В выхлопах тракторов, казалось, слышались нотки усталости. Их ритмичные вздохи отбивали такт монотонного изнурительного процесса борьбы, которую ведут фермеры, чтобы получить от почвы средства к существованию. Ветра не было. Холод раннего рассвета держал местность ледяной мертвой хваткой. Полоска света на востоке окрасилась красным цветом, который постепенно переходил в алый и, наконец, в золотой. В каньоне проявились серые силуэты, но было еще слишком темно, чтобы различать цвета.

Кролик, двигаясь неслышно, как тень, выскользнул из кустов, прыгнул к зарослям кактуса, скакнул дальше, задержавшись в укромном уголке среди сосен, чтобы взглянуть назад, на противоположный склон каньона, где в предрассветной мгле маячил силуэт койота. Койот присел на задние лапы, поднял голову и исторг из своей распухшей глотки отрывистый лай, который становился все пронзительней и громче, пока наконец весь каньон не огласился громоподобным звуком.

Облака ярко окрасились. Сквозь седловину в горах на востоке, как раз над сверкающими облаками, уже проникало достаточно света, чтобы четко обозначить предметы.

Тело лежало под мостом эстакады, на боку. На одежде и на скатанном одеяле, лежавшем футах в пятидесяти от тела, застыл иней. Внезапная смерть придала неподвижному телу что-то гротескное. По мере того как солнце поднималось и, проникая сквозь выемку между уступами гор, посылало свои холодные красноватые лучи на окружающую местность, сухой каньон погружался в молчание, все еще цепляясь за свой холод, свои тени и своего мертвеца.

Кролик выскочил из зарослей кактуса и помчался вверх по западному склону каньона к первым лучам солнца. Встав на задние лапы, он потянулся носом к нежным побегам дикой растительности, стелющейся по краю обработанного участка земли. Прыгнув дальше, он внезапно остановился в десяти футах от тела. Мгновение он стоял неподвижно. Затем, опершись на мощные задние лапы, сделал огромный прыжок и помчался прочь длинными зигзагообразными прыжками.

Солнце поднялось над вершинами гор и начало свой медленный восход по темно-синему своду калифорнийского неба. Под солнечными лучами, нагревавшими эстакаду, стальные рельсы трещали, издавая звуки, подобные взрывам миниатюрных фейерверков. Поднявшийся ветерок донес запах свежевспаханной земли.

С востока донесся шум приближавшегося поезда. Свисток паровоза, подъезжавшего к переезду, прозвучал резко и отчетливо в морозном воздухе. Несколько минут спустя рельсы загудели, и длинный состав покрытых пылью пустыни пульмановских вагонов, влекомых мощным локомотивом, появился из-за изгиба линии и слегка замедлил скорость перед эстакадой. Облако пара, вырывавшегося из шипящей трубы локомотива, резко вырисовывалось на фоне неба. Дым, выходивший из трубы, казался плотным и тяжелым, как всегда в сухую, прохладную погоду.

На расстоянии мили в лучах утреннего солнца сиял белизной Мэдисон-Сити.

Локомотив с грохотом и свистом прокладывал свой путь по эстакаде. Вдруг кочегар замер, схватил машиниста за плечо и показал в окно. Оба в волнении смотрели вниз, на недвижное тело.

Поезд не останавливался в Мэдисон-Сити. Правила ограничивали его скорость на этом участке пути до двадцати миль в час. Точно в семь тридцать восемь каждое утро он медленно проезжал через город, увеличивал скорость, приближаясь к окраинам, давал гудок и несся как стрела в своем последнем прыжке к Лос-Анджелесу.

Когда поезд проезжал станцию, на платформе были лишь несколько человек: станционный служащий, стоявший в ожидании мешка с почтой, который будет выброшен на платформу, да небольшая группа любопытных, желавших мельком взглянуть в окна проезжавшего поезда, чтобы ощутить романтику путешествия.

Когда поезд с лязгом и шипением миновал стрелки на подходе к станции, машинист дал серию быстрых коротких свистков. На платформе появился удивленный начальник станции. Увидев махнувшего из окна локомотива человека, он подошел вплотную к путям и протянул левую руку. Когда локомотив проезжал мимо, кочегар метко опустил в протянутую руку легкий бамбуковый обруч. Начальник станции развернул записку, прикрепленную к обручу, и прочел:

«На северной стороне эстакады 693А лежит тело человека. Примерно в пятидесяти футах к западу от тела — свернутое одеяло. Сообщите в полицию».

Начальник станции быстро подошел к телефону, полистал потрепанный справочник и торопливо набрал номер окружного следователя.

Гарри Перкинс, следователь округа Мэдисон, был также владельцем городского похоронного бюро. Его квартира размещалась в том же здании, что и похоронное бюро, на втором этаже. В домашнем уединении его сухое лицо обычно смягчалось, принимая несколько своеобразное ироническое выражение. На службе, как и подобало его занятию, он был воплощением застывшей торжественности. Перкинс читал юмористическую колонку в «Кларионе», когда зазвонил телефон. Он снял трубку и выслушал сообщение начальника станции.

— О'кей, — сказал он, — сейчас приеду. Лучше пока ничего никому не говорите, потому что я хочу прибыть на место происшествия первым.

Он позвонил своему помощнику, который спал в задней комнате похоронного бюро, и сказал:

— Прогрей автобус, Сэм. Я сейчас спущусь. В каньоне, в миле к востоку от города, убийство. Похоже, бродяга, возможно, сбит поездом с эстакады.

Он положил трубку, дочитал юмористическую колонку, и лишь тогда улыбка на его спокойном лице уступила место выражению профессиональной торжественности.

II

Сильвия Мартин, репортер «Клариона», вошла в кабинет Дуга Селби уверенно, как старый друг. Жакет и юбка не скрывали контуров молодой женской фигуры, однако придавали ей строгий деловой вид.

Молодой прокурор округа Мэдисон, нахмурившись, смотрел в книгу свода законов, когда она открыла дверь.

Он поднял голову, улыбнулся, показал на стул и снова углубился в чтение.

Сильвия одобрительно рассматривала его профиль. На волосы, зачесанные назад и открывающие лоб, падал свет из окон. Лоб плавно переходил в линию носа. Чувственный рот хорошо очерчен, но подбородок как у борца. Ответственная работа наложила отпечаток зрелости на молодого прокурора, и Сильвия, которая знала его задолго до того, как он занял этот пост, и в сущности способствовала тому, чтобы он его занял, отмечала происшедшие изменения, глядя на него сияющими, но внимательными глазами.

Спустя минуту Дуг Селби записал номер тома и страницы, отодвинул книгу на край стола и, улыбнувшись, поднял голову.

— Привет, Сильвия, — сказал он.

— Привет.

— Что нового? — спросил он.

— Я хочу кое-что выяснить, Дуг.

— Боюсь, ты пришла не туда, Сильвия. Этот кабинет так же лишен новостей, как побежденный политический деятель — оптимизма по поводу будущего страны.

— Нет-нет, Дуг. Я хочу кое-что знать.

— Что?

— Вчера ночью поезд сбил какого-то бродягу, и когда я посмотрела на тело, то заметила чернильные пятна на кончиках пальцев. Так вот, я хочу знать, зачем следователь взял отпечатки пальцев?

— А ты не спросила у следователя? — осведомился Селби.

— Конечно, нет, — сказала она.

— Почему? — спросил Селби, глядя на нее с хитринкой в глазах. — Разве вы с Гарри Перкинсом не ладите?

— Конечно, ладим, но он хочет водить дружбу и с «Блейдом», и с «Кларионом». Если он пытается что-нибудь скрыть, но узнает, что я иду по следу, он скажет мне все, что знает, а как только я выйду за дверь, возьмет трубку, позвонит в «Блейд» и выдаст им точно такую же информацию.

Селби рассмеялся:

— В то время как на меня можно рассчитывать, я дам тебе информацию, предоставив «Блейду» самостоятельно узнавать новости. Так?

— Точно, — сказала она. — Ты обладаешь добродетелью любить своих друзей и ненавидеть врагов.

— Нет, — сказал он, — это мои враги ненавидят меня.

— Ну это то же самое, господин окружной прокурор, вы уходите от вопроса. Почему Гарри Перкинс взял отпечатки пальцев у бродяги, которого вчера ночью сбил поезд?

— Потому что я ему сказал, чтобы он сделал это, — ответил Селби.

Она вытащила из сумочки несколько сложенных листков бумаги, карандаш и заметила:

— Ага, тема развивается.

— Никакой темы. Это просто заведенный порядок. Следователь должен брать отпечатки пальцев всех бродяг, в связи с которыми проводится расследование.

— Почему, Дуг?

— Потому что очень часто люди, которых ищет полиция, уходят из дома и бродяжничают. Иногда среди них встречаются серьезные преступники. Отпечатки пальцев дают возможность закрыть дело, когда оказывается, что убитый бродяга скрывался от правосудия. Так что ты видишь, за этим нет никакой истории. Просто привычная рутина.

Она метнула на него презрительный взгляд:

— Значит, просто привычная рутина, да? Никакой истории? Ну-ну, господин окружной прокурор, подождите до завтрашнего утра и почитайте свежий номер «Клариона». Вы найдете там симпатичную статеечку о методах, которые взял на вооружение новый окружной прокурор. Вы узнаете, что благодаря ему округ Мэдисон идет в ногу со временем в применении уголовного права. Ты не представляешь, Дуг, какую пользу приносят подобные статьи. Люди, живущие в этом округе, не лишены гражданской гордости. Пусть они живут в провинции, но им доставляет удовольствие осознавать, что они идут в ногу со временем. Теперь, когда тебя выбрали на этот пост, не в твоих интересах забывать, что ты должен производить хорошее впечатление на людей. Короче говоря, господин окружной прокурор, боюсь, что у вас нет нюха на сенсации.

Он рассмеялся:

— Ну это не только моя заслуга. Вспомни, шериф Рекс Брендон тоже имеет к этому отношение.

— Это была его идея? — спросила она.

— Нет, идея была моя, но он нуждается в рекламе так же, как и я. Округ не мог себе позволить нанять эксперта на стороне, поэтому Брендон взял Терри и снабдил его книгами, по которым тот изучил дело. Юный Боб Терри научился снимать отпечатки пальцев и фотографировать и преуспел в этом.

Аморетта Стэндиш, секретарша Селби, открыла дверь из приемной и сказала:

— Здесь Гарри Перкинс. Он хочет знать, может ли поговорить с вами.

— Попросите его войти, — сказал Селби и, поприветствовав вошедшего, спросил: — В чем дело? Какой-нибудь личный вопрос? Если так, Сильвия может несколько минут побыть в приемной.

— Нет. Я сейчас заходил к шерифу, чтобы отдать отпечатки пальцев человека, которого вчера ночью сбил поезд.

— Нашли у него что-нибудь, что помогло бы опознать личность? — спросил Селби, бросив значительный взгляд на Сильвию Мартин.

— Да, бумажник во внутреннем кармане. В нем три долларовые купюры и одна из этих целлулоидных карточек — «В случае катастрофы сообщите…» и так далее. У него есть брат в Финиксе, штат Аризона… Забавно все это, Дуг. Человек был бродягой, а его брат, похоже, неплохо устроен. Видимо, у него полно денег. Он хотел убедиться, что это точно его брат. Позвонил мне, получив мою телеграмму, и попросил описать мертвеца. Когда я это сделал, он подтвердил, что это его брат. Однако он не казался особенно огорченным. Он хочет, чтобы труп кремировали и прах послали ему самолетом. Я объяснил, что придется провести расследование, и он просил сделать это как можно скорее. Я зашел узнать, может быть, вы захотите до начала расследования телеграфировать в Вашингтон об этих отпечатках?

— В этом нет необходимости, — сказал Селби. — У него были деньги, кроме трех долларов?

— Еще пятнадцать центов. Хорошо, что у него была эта карточка. Это освобождает округ от расходов на похороны. Ну, до встречи, Дуг.

— Вы отдали отпечатки пальцев Терри? — спросил Селби, когда Перкинс направился к двери.

— Терри нет, он повез заключенного в Сан-Квентин. Я оставил их Рексу Брендону.

— Вы уверены, что этого человека сбил поезд? — поинтересовался Селби.

— Конечно. У него сильно поврежден бок, полно сломанных костей и, я думаю, перелом черепа. Доктор Труман уточнит это. Сегодня будет вскрытие. Я могу провести расследование к вечеру. Брат, кажется, богат, и я на этом деле получу кое-какие деньги. Я не хотел назначать срок расследования, не посоветовавшись с вами.

— Хорошо, — сказал Селби, — дайте мне знать, если при вскрытии выяснятся какие-нибудь подробности.

Когда следователь ушел, Селби послал Сильвии через стол широкую улыбку.

— Ну, я сделал для тебя все что мог, — сказал он. — Я подумал, что, может быть, из этого и вправду получится какая-нибудь история.

— Получится… — сказала она. — Бродяга без гроша в кармане опознан как брат богатого человека — не Бог весть что… Однако имеет отношение к теме гуманности. Ну, пока, Дуг. Не сиди так упорно над этими сводами законов.

— Не буду, — пообещал он.

III

Дуг Селби просмотрел утреннюю почту и читал статью в «Кларионе» о том, как шериф и прокурор округа совершенствуют методы раскрытия преступлений, когда Рекс Брендон открыл дверь кабинета, говоря:

— Аморетта сказала, что ты не занят, Дуг.

Селби широко улыбнулся и сложил газету.

— Читаю о расторопности наших служб, — сказал он.

Рекс Брендон, который был лет на двадцать пять старше окружного прокурора, улыбнулся. При этом его лицо, коричневое от загара благодаря годам, проведенным в седле, покрылось сетью глубоких морщинок.

— Хороший у нас журналист, Дуг, — сказал он. — Она, конечно, верный друг.

— Я думаю, она немного перехватила, — ответил Селби, задумчиво глядя в газету.

— Да нет, что ты, — возразил Брендон. — В таком деле нельзя перехватить. Избиратели выбрали тебя на эту должность. Они хотят знать, что ты делаешь. Серьезным возражением против твоей кандидатуры было то, что ты слишком молод. Теперь, когда ты избран, надо извлечь все что можно из твоей молодости. Пусть они чувствуют, что, будучи молодым человеком, ты более прогрессивен и современен.

Селби громко рассмеялся:

— Вы становитесь политиком.

Холодные серые глаза шерифа смягчились и заискрились. Он поглядел на Селби с родительской нежностью:

— Послушай, Дуг, я действительно хочу поговорить с тобой о политике.

— Слушаю, — с готовностью отозвался Селби.

Шериф Брендон уселся поудобнее, откинувшись на подушки большого кресла и поставив ноги на перекладину стула. Он вытащил из кармана матерчатый кисет.

— У меня в кабинете сидит Марк Крендол, с другого берега реки. Я хочу привести его сюда, чтобы ты поговорил с ним.

Селби кивнул в ожидании продолжения.

«Другой берег реки» всегда был больным местом в политической жизни округа. Река Сан-Фелипе пересекала округ по диагонали. Мэдисон-Сити был самым крупным городом на ней. На северном берегу были еще три города поменьше, на южном — Лас-Алидас, хотя и расположенный на территории округа, но стоявший особняком. Никого из его жителей никогда не избирали в управление округа. Река Сан-Фелипе представляла собой политический барьер. На южной стороне Лас-Алидас заправлял богатым сельскохозяйственным районом. Было время, когда этот город был даже немного больше Мэдисон-Сити, и была предпринята попытка перенести столицу округа на южный берег реки. Северный берег, сплотившись, не допустил этого. Вслед за тем граждане округа Мэдисон закрепили свою победу на вечные времена, проголосовав за выделение крупной суммы на строительство нового окружного суда, зала заседаний и тюрьмы.

С тех пор Мэдисон-Сити процветал. Лас-Алидасу едва удавалось сохранять независимость. Южный берег реки был колыбелью политической отчужденности, гордости и горечи, для которой в прошлом были серьезные основания: подоходный налог, собранный с жителей города, пошел на развитие другого берега реки.

— Ну так вот, — продолжал шериф, — Марк Крендол — один из больших людей на южном берегу. Приезжая в столицу округа, он всегда ведет себя так, будто попал в чужую страну. Он никогда не просит никаких политических льгот. Он уверен, что все, что он может получить в столице, — это новые неприятности.

Селби кивнул.

Брендон сказал:

— Давай все это изменим.

— Как? — спросил Селби.

— Когда Сэм Роупер был окружным прокурором, — продолжал Брендон, — он сделал Лас-Алидас козлом отпущения за все. Впрочем, так было всегда, насколько я помню. Конечно, когда приближалось время выборов, Сэм произносил пару медовых речей, и мы тоже. Думаю, мы получили голоса Лас-Алидаса на выборах не потому, что они чего-то от нас ждали, а потому, что им надоел Сэм Роупер; в сущности, Лас-Алидас всегда голосует против того, кто занимает должность, и в пользу того, кто пытается ее занять.

Селби кивнул.

— Так вот, давай все это изменим, — повторил Брендон. — Давай вспомним, что эти люди являются налогоплательщиками и им полагается все, что мы можем им дать. Давай дадим им почувствовать, что мы им рады всякий раз, когда они приезжают в столицу округа.

Селби кивнул:

— Что нужно Крендолу?

— Довольно щекотливая ситуация, — сказал шериф. — Похоже, человек, которого он рекомендовал на работу, присвоил крупную сумму.

— Кто этот человек? — спросил Селби.

— Джон Берк, — сказал шериф, — бухгалтер Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса.

— Я встречал его, — заметил Селби, — случайно.

— Я разговаривал с ним пару раз, — сказал шериф Брендон, — о том о сем, так, чтобы провести время. Он произвел впечатление безобидного человека.

— У меня такое впечатление, — продолжал Селби, — что он никогда не будет ничем, только винтиком в машине. Практически все, что мне запомнилось, это очень сильные очки, которые уродовали лицо, и тоненькие усики.

— Ну ладно, — сказал шериф. — Я приведу Крендола сюда, пусть он сам расскажет тебе эту историю. Я постарался окружить его вниманием, показал ему все у себя в кабинете: коллекцию оружия, которое фигурировало в делах об убийстве, китайские опиумные трубки, наше новое оборудование для снятия отпечатков пальцев, материал, с которым работает Терри, ружья, применявшиеся во время восстаний, бомбы со слезоточивым газом. Вообще постарался дать ему почувствовать, что он для меня — налогоплательщик, а значит, мой хозяин. Думаю, это произвело на него впечатление. Я попросил его подождать несколько минут, пока я выясню, не занят ли ты; я решил, что неплохо будет забежать к тебе и предупредить, прежде чем я его приведу. Думаю, если ты обойдешься с ним так же, как я, это изменит его отношение к нам, и у нас появится несколько настоящих друзей на южном берегу.

Селби широко улыбнулся:

— Спасибо за предупреждение, Рекс. Вы на правильном пути, и я вас поддержу не только с Крендолом, но с каждым, кто придет с другого края округа. Мы — администрация округа и должны заботиться о том, чтобы налогоплательщики чувствовали, что мы представляем их интересы.

— Спасибо, Дуг. Я рассчитывал на твою поддержку. Я сейчас вернусь.

Он вышел из кабинета и через несколько минут вернулся с высоким упитанным человеком лет пятидесяти.

Марк Крендол выглядел как человек, обладающий чувством собственного достоинства. У него были седые виски и глубокая складка у рта. Хотя ему было за пятьдесят, походка его была быстрой и пружинистой. Он держался прямо, не горбясь, и его рукопожатие было уверенным и крепким.

— Здравствуйте, мистер Селби, — сказал он, пожимая руку окружному прокурору.

— Рад, что вы забежали к нам, — сказал Селби приветливо. — Вы не часто бываете здесь, не так ли?

— Не чаще, чем бывает необходимо, — ответил Крендол и, как бы желая смягчить колкость замечания, быстро добавил: — Все мои дела сосредоточены в Лас-Алидасе. Конечно, я часто езжу в Лос-Анджелес. Но даже эти поездки стараюсь сократить.

— Садитесь, — пригласил Селби. — Сигарету?

— Нет, благодарю вас, я курю сигары. Не угодно ли?

Шериф Брендон сказал:

— Я возьму сигару, ну а Селби уж очень привязан к своей трубке.

— Нет, почему же, я иногда выкуриваю сигару, — заметил окружной прокурор, вытаскивая из бокового кармана трубку. Он открыл кисет, запустил туда трубку и наполнил ее влажным душистым табаком.

Мужчины некоторое время курили молча. Затем Селби спросил:

— Как дела в Лас-Алидасе?

— Неплохо, — ответил Крендол. — У нас нет тех забот, которые докучают вам, потому что через наш город не проходит шоссе и других городов поблизости нет. Но мне кажется, что это делает нас сплоченнее. Я приехал, чтобы поговорить с шерифом о неловкой ситуации, в которую попал, а он решил, что мне лучше поговорить об этом с вами.

— Я сделаю все что могу, — уверил Селби. — Буду рад.

Крендол начал:

— Десять лет назад я занимался брокерским делом в Чикаго. Моим главным бухгалтером был Джон Берк. Он казался мне трезвым, трудолюбивым, расторопным и честным. Я всегда занимался только тем бизнесом, который окупается и приносит выгоду. Поэтому, когда брокерское дело перестало приносить доходы, я оставил его и ликвидировал свои акции. Надеясь на возвращение своей собственности, я все же не позволял себе быть пристрастным. В результате я постепенно прекратил связи с крупными промышленными центрами и решил вкладывать деньги в сельское хозяйство. Я обосновался в Лас-Алидасе и ни разу не пожалел об этом. Люди там дружелюбные, на них можно положиться. Уверяю вас, мистер Селби, их отношения отличаются от того, что я встречал в больших городах.

Селби кивнул.

— Примерно шесть месяцев назад я встретил Джона Берка на улице в Лос-Анджелесе. Ему не повезло, он был без работы. Я привез его с собой в Лас-Алидас и поговорил о нем с Джорджем Лолером, владельцем Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса. Я знал, что они не удовлетворены работой своего бухгалтера и собираются заменить его. Они взяли Берка с испытательным сроком и были очень довольны: у этого человека исключительные способности, а я поручился за его честность. Когда Берк начал там работать, он сказал мне, что женат и у него есть ребенок. До тех пор я считал его холостяком. Он объяснил, что не хотел говорить мне о своей жене и ребенке до того, как получит работу, так как они получали пособие, и ему было стыдно, что он не может их содержать. Понимаете, человек был в отчаянии, когда я встретил его в Лос-Анджелесе. Похоже, он был близок к нервному срыву.

— Благодаря вам этого не произошло, — сказал шериф Брендон.

Крендол кивнул головой в знак того, что оценил замечание шерифа.

— Во вторник, — продолжал он, — я поехал в Лос-Анджелес посоветоваться с моим брокером по делу слишком важному и деликатному, чтобы обсуждать его по телефону. Я находился в кабинете младшего партнера, Альфреда Милтерна, когда тому понадобились кое-какие данные по строго конфиденциальному делу. Когда он открыл дверь в коридор, я заметил Джона Берка, выходящего из одной из комнат. Я услышал, как мистер Милтерн сказал: «Доброе утро, мистер Браун. О вас хорошо заботятся?» И Берк ответил: «Все очень хорошо, спасибо» — или что-то в этом роде, я не помню точно его слова. Я был потрясен, так как по обращению к нему мистера Милтерна понял, что его считают важным клиентом. К счастью, у меня было несколько минут обдумать ситуацию, пока Милтерн был в другом отделе. Когда он вернулся, я спросил как бы невзначай: «Вы ведете дела Брауна?» — «Вы говорите об Алисоне Брауне?» — спросил он. «Да, — сказал я, — ведь с ним вы сейчас говорили в коридоре». — «Вы знаете его?» — спросил он. «Я знаю его больше пяти лет», — ответил я. «Может, вы сумеете нам что-нибудь рассказать о нем», — попросил Милтерн, а я засмеялся и сказал: «Не раньше, чем вы ответите на мой вопрос. Я хочу знать, какие у него дела с вами, прежде чем дам какую-нибудь информацию». На что Милтерн произнес: «Он очень странный человек. По-моему, он живет где-то в ваших краях, но никогда не пользуется телефоном или почтой. Я бы хотел побольше узнать о нем. Интересно, он живет в Лас-Алидасе?»

— Что вы сказали на это? — спросил Рекс Брендон.

— К счастью, — сказал Крендол с улыбкой, — по отношению к Милтерну я был в положении клиента, что дало мне возможность ответить с достоинством: «При данных обстоятельствах я хотел бы иметь разрешение мистера Брауна, прежде чем что-нибудь говорить. Думаю, будет лучше, если вы зададите эти вопросы ему самому».

— Что ответил Милтерн? — спросил Селби.

— Ну, он не много мог сказать. Тем не менее я понял, что они ценят мистера Брауна как клиента и что тот ворочает довольно крупными суммами. Я знал, что все доходы Берка — это его зарплата, и именно я рекомендовал его на ответственный пост. Я забеспокоился. Я вернулся в Лас-Алидас во вторник вечером и позвонил Берку. Миссис Берк взяла трубку и сказала, что муж болен гриппом и пролежал в постели весь день, что кризис, по-видимому, уже прошел, но температура все еще держится, ему нужен полный покой. Я дал понять, что хотел бы повидать его, но она тактично, но твердо ответила, что ему лучше пока не принимать посетителей, так как он может разнервничаться, а она хочет, чтобы он спокойно отдохнул. Конечно, мне ничего не оставалось, кроме как выразить сочувствие и пожелание скорейшего выздоровления. Я так и сделал и повесил трубку. — Крендол в волнении смотрел на двух мужчин. — Что вы об этом думаете? — спросил он.

Брендон взглянул на Селби, затем опять на Крендола:

— Вы уверены, что узнали его, что не ошиблись?

Крендол ответил твердо:

— Ошибки быть не могло. Я его видел и слышал его голос. Человек, которого я встретил в брокерской конторе, Джон Берк. Честно говоря, джентльмены, я не знаю, что делать. Конечно, можно допустить, что жена Берка получила какие-то деньги в наследство, а Берк не хочет, чтобы я об этом знал. Он скрытный человек. Доказательством может служить его замалчивание о жене и ребенке. Я пытался выбросить эту историю из головы, но не могу. Ну, мне и пришло в голову, что вы, джентльмены, могли бы сделать вид, что расследуете какое-то преступление и… ну, вроде бы проводите проверку. Между прочим, есть еще одно дело… Мне трудно говорить об этом… Однако как раз это заставило меня прийти к вам, поэтому я должен вам это сообщить.

— Что же это? — спросил Брендон.

— Случилось так, что Артур Уайт, который работает в Первом национальном банке в Лас-Алидасе, где я директор, живет рядом с Джоном Берком. Я не очень-то горжусь тем, что сделал. Но тем не менее это, казалось, был единственный способ, с помощью которого я мог получить нужную информацию. Вчера днем я вызвал к себе в кабинет Артура Уайта в связи с каким-то другим делом, а затем, как бы случайно, спросил о его соседях Берках. Я сказал, что, как мне известно, Берк болен, и спросил, не знает ли он что-нибудь об этом.

Уайт разоткровенничался и рассказал, что у Берков творятся странные вещи. Большая часть того, о чем он поведал, показалась мне просто сплетнями. В частности, он видел бродягу, проходившего со скатанным одеялом по дорожке позади дома Берка около семи часов вечера во вторник. Уайт подумал, что мистера Берка нет дома, и увидев, что бродяга свернул к его дому, продолжал за ним следить. Он заметил, что бродяга подошел к дому Берков, а миссис Берк вышла с черного хода, бросилась к нему и нежно обняла. Было еще много чепухи, не стану повторять. Я очень сожалел, что поставил себя в такое положение и вынужден слушать все это. Но совершенно ясно, что у Берка не было никакого гриппа.

Поговорив с Уайтом, я снова позвонил Берку, но никто не снял трубку. Тогда я позвонил в Деревообрабатывающую компанию. Лолер сказал мне, что Берк уехал по делу в Финикс, штат Аризона.

Мне полегчало, и я решил выбросить это из головы, но не удалось. Если у Деревообрабатывающей компании обнаружится недостача, моим моральным долгом, конечно, будет восполнить ее. И все-таки странно: когда Берк работал у меня, он ворочал тысячами, и никогда не было ни пенни недостачи… В общем, откровенно говоря, я беспокоюсь. Берк получил эту работу благодаря мне… Я веду себя как старая сплетница… но… — Он на некоторое время погрузился в молчание, затем вдруг взорвался: — Хорошо бы вы, джентльмены, расследовали это дело!

Селби с сомнением взглянул на Рекса Брендона.

— Ну, — сказал он, — мы…

В этот момент зазвонил телефон. Селби взял трубку, и Аморетта Стэндиш сказала:

— Звонит Гарри Перкинс. Он очень взволнован. Говорит, дело важное.

— Соедините, — сказал Селби.

Раздался щелчок, и он услышал взволнованный голос следователя:

— Дуг, это Гарри. Послушай, ты помнишь бродягу, которого позавчера ночью сбил поезд?

— Да.

— Ну так вот. Мы связались с его братом в Финиксе, и брат позвонил и попросил меня поторопиться с расследованием, отвезти тело в Лос-Анджелес, кремировать там и отправить прах в Финикс самолетом. Он прислал пятьсот долларов, что, конечно, очень щедро за услугу, о которой он просит. Ты слушаешь, Дуг?

— Да-да, — сказал Селби. — Продолжай.

— Так вот, мы провели расследование. Доктор Труман произвел вскрытие. Мы отвезли тело в Лос-Анджелес, кремировали и отправили прах в Финикс по указанному адресу. А сейчас авиакомпания известила меня, что не может его доставить из-за отсутствия адресата. Получатель не проживает по указанному адресу.

— Ты получил пятьсот долларов? — спросил Селби.

— Да, они были посланы телеграфом.

— И твою телеграмму доставили?

— Да.

— Ты снял отпечатки пальцев?

— Да. Они у Рекса Брендона.

— Есть еще какие-нибудь способы опознания? Сфотографировали тело?

— Мы — нет, но это сделали люди из железнодорожной компании. Детективы из «Саут пасифик» появились на месте происшествия вчера около полудня. Они сфотографировали все: место, где нашли тело, само тело — как положено.

— Как имя брата в Финиксе? — спросил Селби.

— Горацио Перн, Межгорная маклерская компания, Первая восточная, шестьсот девяносто.

— Улица или дорога? — спросил Селби. — Насколько я помню, в Финиксе это важно — у них есть и улицы, и дороги, причем улицы идут в одном направлении, а дороги — в другом.

— Я не знаю. Там было написано: «Шестьсот девяносто, Первая восточная»- и все. Но я послал телеграмму по этому адресу, и она была доставлена.

— Я разберусь, — сказал Селби, — и сообщу тебе. — Он повесил трубку и сказал Рексу Брендону: — Я думаю, нам стоит этим заняться. Мне надо кое-что выяснить, на это потребуется минут десять. Давайте через десять минут встретимся у входа. Поедем в Лас-Алидас и посмотрим, что можно узнать.

— О'кей, — сказал шериф.

— Я могу вас подвезти, — предложил Крендол.

— Нет. Тогда вам придется везти нас обратно. Зачем беспокоиться? Мы возьмем служебную машину. Поезжайте домой. Мы займемся этим и через некоторое время свяжемся с вами.

Крендол порывисто протянул руку:

— Я голосовал за вас обоих. Не столько за вас, сколько против Сэма Роупера и его банды. Никакого сотрудничества я не ожидал. Вы вполне могли направить меня к шефу полиции Лас-Алидаса, я даже думал, что так и будет. Но у меня такое чувство, что Вилли Рэнсому это дело не под силу. Я хочу сказать, что вы ничего не потеряли оттого, что так внимательно ко мне отнеслись. Если вам когда-нибудь понадобится друг в Лас-Алидасе, рассчитывайте на меня. Всего вам хорошего.

Когда он вышел, Брендон, весело улыбаясь, посмотрел на Селби:

— Я думаю, это нам поможет, сынок, — сказал он. — Крендол играет не последнюю роль на южном берегу… Что ты, однако, обо всем этом думаешь?

Селби рассказал о телефонном разговоре с Гарри Перкинсом.

— Мне представляется, — сказал он, — что есть какая-то связь между этим таинственным бродягой, которого видели у дома Берка, и человеком, которого сбили на эстакаде.

Брендон покачал головой:

— Ни одного шанса из сотни. Бродяг что блох в собачьей шерсти. Они повсюду: бродят по дорогам, торгуют кастрюлями на тротуарах, голосуют на шоссе по всему округу и говорят, что направляются в поисках работы в Сан-Франциско, Фресно, Лос-Анджелес — любой город в нескольких милях пути. Фермеры в округе не могут найти людей, чтобы вспахать землю или убрать урожай. Когда наступает время жатвы, мало того, что не найти дополнительных рабочих рук, но и местные работники объявляют забастовку, как раз в самое горячее время.

— Ну что ж, — сказал Селби, — думаю, что вам надо послать телеграмму шефу полиции Финикса и попросить его заняться расследованием. Я не хотел говорить Крендолу, что мне сказал по телефону Перкинс. Подумал, пусть лучше он пока не знает об этих событиях.

— О'кей, — сказал Брендон, — пошлем телеграмму, а потом поедем в Лас-Алидас. Я хочу поговорить с миссис Берк.

IV

Жилище Джона Берка представляло собой небольшой домик под номером 209 на Центральной восточной улице. Было без нескольких минут двенадцать, когда Рекс Брендон остановил служебную машину у тротуара.

— Ну вот, — сказал он, — дом на углу. А этот, рядом с ним, должно быть, дом Уайта. Какой там номер?… Двести тринадцать… О'кей, Дуг, как предлагаешь действовать?

Селби сказал:

— Я не хочу ходить вокруг да около. Сообщу, что мы проводим расследование, касающееся бродяги, что позавчера ночью поблизости, на дорожке, видели какого-то бродягу. Спрошу миссис Берк, не может ли она что-нибудь сообщить о нем. Ей сразу все станет ясно и понятно.

— Неплохая мысль, — согласился Брендон, — только не забудь главного, Дуг: мы хотим выяснить, какие дела у Берка в Деревообрабатывающей компании.

— Я хочу узнать насчет этого бродяги, — сказал Селби, — полагаю, что это важнее, чем мы думаем.

Они вышли из машины, прошли по дорожке, бегущей через лужайку, и подошли к дому, окруженному апельсиновыми деревьями. Поднялись по ступенькам к входной двери, нажали на кнопку звонка — никакого ответа. Селби позвонил второй и третий раз, затем сказал шерифу:

— Похоже, нам не откроют.

— Из окна соседнего дома смотрит женщина. Пойдем поговорим с ней.

— О'кей.

Дома разделяла невысокая живая изгородь. Они решили не обходить ее. Селби легко перескочил через изгородь. Брендон последовал за ним, однако его прыжок был потяжелее. Не успели они дойти до крыльца, как дверь отворилась и показалась худощавая взволнованная женщина. На вид ей было тридцать с небольшим, у нее были высокие скулы и горящие черные глаза. Она осведомилась:

— Ищете Джона Берка? Вы из полиции?

— Мы хотели поговорить с миссис Берк, — сказал Селби.

— Ну так ее нет. Уехала вчера вечером. Не думаю, что скоро вернется.

— Почему? — спросил Селби.

— Она взяла младенца и чемодан и уехала. Здесь творятся странные вещи. Что-то тут не так — если хотите знать мое мнение.

— Может, она поехала в город и вернется сегодня, — предположил Брендон, исподтишка толкнув окружного прокурора локтем в бок.

— Ничего похожего, — убежденно сказала женщина. — Он сидела вчера вечером у окна и читала «Блейд», потом вдруг выронила газету и приложила руку ко рту, как будто пытаясь не закричать. Через десять минут она уехала.

Шериф Брендон нахмурился:

— Вы миссис Уайт?

— Да, миссис Артур Уайт.

— А откуда вы знаете, миссис Уайт, что она читала «Блейд»?

— Я видела. Подойдите сюда, сами увидите. Ее дом немного дальше моего от улицы. Окно моей кухни прямо напротив окна ее гостиной. Свет горел, и штора была поднята. Я видела ее ясно, как днем.

Миссис Уайт провела мужчин в кухню и показала окно дома напротив:

— Вон там она сидела и читала газету. Не думайте, что я подсматривала, вовсе нет. Я никогда не сплетничаю. Но когда странные вещи начинают происходить прямо перед носом, просто нельзя не обратить внимания. Во вторник вечером к ней кто-то приходил. Мой муж видел…

Селби перебил:

— Миссис Уайт, вы можете показать, в какой позе она сидела, когда вдруг так разволновалась.

— Она сидела в кресле у окна и держала газету перед собой.

— Газета была сложена или развернута?

— Развернута. Она держала ее, широко расставив руки — примерно на уровне глаз. Газета свисала вниз.

— Значит, она читала не первую страницу?

— Нет, не первую, — задумчиво произнесла миссис Уайт.

— Не могли бы вы уточнить, какую именно страницу она читала?

— По-моему, это был оборот первой страницы. И я думаю… я думаю, где-то слева внизу…

— Как вам показалось, ее взволновало что-то, что она прочитала?

— Да не знаю… Может, она вдруг что-то вспомнила, а может, прочитала что-нибудь. Вообще-то, едва ли на обороте первой страницы могло быть что-нибудь такое, правда?

— Вы не выписываете «Блейд»?

— Нет. Это столичная газета. Мы выписываем «Лас-Алидас кроникл».

Селби кивком указал на дом за живой изгородью и спросил:

— Как они живут?

— Вы имеете в виду, счастливы ли они?

— Да. Скандалят?

— Нет. Иногда у него бывают вспышки, но она с ним обычно не спорит. Бывают и ссоры, но редко.

— Ну хорошо, — сказал Селби. — Мы ведем расследование по делу одного бродяги. Нам стало известно, что мистер Уайт видел какого-то бродягу, и мы решили навести справки.

— Я очень рада этому… Я очень волновалась. Он что, убил кого-нибудь или напал на кого-нибудь?

— Нет, — ответил Рекс Брендон, — насколько мы знаем, нет.

— Ну, — сказала она, — я не сплетница, и Богу известно, что мы не подслушиваем, но во вторник вечером мой муж видел на дорожке бродягу. Естественно, он стал наблюдать за ним, потому что мы не можем позволить себе кормить бродяг, хотя, конечно, нам не чуждо сострадание. Так вот, этот бродяга пошел к дому миссис Берк, и как она его приняла — ну просто стыдно. А потом миссис Берк и какой-то мужчина, думаю, тот самый бродяга, уехали на машине, и, пока их не было, вернулся ее муж.

Артур слышал, как Берк уходил, а миссис Берк вернулась с каким-то мужчиной, причем не с бродягой. Мы не слышали, чтобы он ушел, понимаете, не то чтобы мы подслушивали, в конце концов, это нас не касается, но хорошенькое дельце для замужней женщины, имеющей такого милого младенца…

Селби взглянул на Брендона.

— Давайте съездим в Деревообрабатывающую компанию и поговорим с Лолером, — предложил он.

По дороге Селби сказал:

— Репортаж — всего несколько строчек — о бродяге, которого нашли убитым, был напечатан вчера вечером в «Блейде» в нижнем левом углу на обороте первой страницы.

— Похоже, мы напали на след, только пока не знаю какой, — рассудил Брендон.

Джордж Лолер стоял у длинного стола, заваленного книгами. Рядом работали при свете ламп под зелеными абажурами два человека.

— Привет, шериф, — сказал Лолер, подходя с улыбкой, которая казалась несколько сконфуженной. — Рад, что заглянули. Я хотел поговорить с вами. Здравствуйте, Селби. Входите, садитесь. Чем могу быть полезен?

— Проводите инвентаризацию? — спросил Селби, кивая в сторону стола, за которым трудились два бухгалтера.

— Да, — сказал Лолер, поглаживая рукой свою совершенно лысую голову, — проверяю кое-что.

— Эти двое — они у вас постоянно работают? — спросил Брендон.

— Нет, они из банка. Банк согласился уступить их на время. Я проверяю свои книги.

Брендон взглянул на Селби. Селби, в свою очередь, пристально посмотрел на Лолера:

— Почему?

Лолер перевел взгляд с одного на другого, затем опустил глаза.

— Я не знаю, как именно обстоят дела, — сказал он, — но позавчера мой бухгалтер не явился на работу. Я позвонил ему, и его жена сказала, что у него тяжелый грипп и он, видимо, должен будет провести день-два в постели. Она спросила, смогу ли я временно обойтись без него. Я заверил ее, что смогу. Позже я позвонил снова, никто не ответил. Вчера вечером я пошел туда. Но, как видно, никого не было дома. Вчера я получил от моего бухгалтера телеграмму: «Вызвали по важному делу — вопрос жизни и смерти. Объясню позже».

— Откуда была послана телеграмма? — спросил Селби.

— Из Финикса, штат Аризона.

— Вы можете ее показать?

Лолер подал телеграмму. Она была подписана: «Джон Берк».

— Сегодня я забеспокоился, просмотрел книги, и кое-что мне не понравилось, поэтому я пошел в банк и объяснил ситуацию. Банк предоставил мне на время двух своих лучших специалистов. Первым делом они проверили наличность. По книгам выходит, что в сейфе должно быть около ста тридцати долларов. Мы открыли сейф — там не было ни цента. Ни цента, но мы нашли пакет, завернутый в газету и запечатанный клейкой лентой. В пакете было десять тысяч, все долларовыми купюрами. Предварительная ревизия моих книг показывает целую серию недостач, которые покрыты фальшивыми отчетами. Выяснилось, что у меня постоянно крали. Эти ребята прикинули, что недостача составит примерно восемь тысяч долларов. Я собирался связаться с вами сегодня и обрадовался, когда увидел вас.

— Эти десять тысяч были завернуты в газету? — спросил Брендон.

— Да.

— В какую именно? — спросил Селби.

— Газета за прошлую неделю из Финикса, штат Аризона.

— Она у вас здесь?

— Да.

Селби предложил шерифу:

— Рекс, если еще не поздно, я думаю, вашему специалисту по отпечаткам пальцев нужно проверить эту газету.

— Хорошая мысль, — согласился Брендон. — Боб Терри должен был вернуться сегодня утром. Он, наверное, уже в офисе.

Он позвонил по телефону Лолера, позвал Боба Терри к телефону и велел ему приехать в Деревообрабатывающую компанию и привезти оборудование.

Рекс Брендон повесил трубку и попросил Лолера:

— Дайте, пожалуйста, несколько булавок, чтобы приколоть эту газету к стене. Понимаете, я не хочу, чтобы кто-нибудь прикасался к ней.

Лолер кивнул.

— У вас есть какая-нибудь версия? — спросил Брендон.

— Нет, — кратко ответил Лолер.

Селби взглянул на Брендона.

— Боюсь показаться чересчур любопытным, — сказал Лолер, — но как вы узнали?

— Мы просто ведем расследование, — объяснил Селби.

Глаза Лолера утратили приветливое выражение.

— Ну вот что, ребята, — сказал он спокойно, — это мои десять тысяч. Понимаете?

Селби сказал:

— Мы с вами не спорим, по крайней мере сейчас.

Лолер упрямо повторил:

— Это мои десять тысяч долларов, я сказал вам об этом конфиденциально. Это не должно пойти дальше.

Селби обратился к Лолеру:

— Когда придет Боб Терри, скажите, чтобы снял отпечатки пальцев на газете и на сейфе.

— А вас здесь уже не будет? — спросил Лолер.

— Нет, нам надо спросить еще одного свидетеля.

— О'кей, — сказал Лолер и отвел глаза.

V

Когда около двух часов дня Дуг Селби вернулся в свой кабинет, его ждала Сильвия Мартин.

— Все новости, — сказала она, — сейчас принадлежат мне. «Блейд» подписан в печать и отправлен в типографию. С этого момента и до полуночи все новости мои. Так что, пожалуйста, сэр, откопайте мне симпатичную таинственную историю об этом бродяге.

Селби нахмурился:

— Боюсь, здесь столько тайн, что не знаю, как подступиться.

— Почему, Дуг?

— Похоже, в Лас-Алидасе присвоена крупная сумма денег. Я не уверен, но кажется, наш бродяга причастен к этому.

— Как? — спросила она.

— Не знаю, это-то меня и беспокоит. Я даже не знаю, были ли присвоены деньги. Это целая серия подозрительных обстоятельств, указывающих на какое-то преступление, которое, кажется, так хорошо замаскировано, что мы почти ничего не можем выяснить. В центре всего этого, видимо, находится парень по имени Джон Берк, и он, похоже, основательно запутал дело!

— Ты можешь сообщить какие-нибудь факты, Дуг? — спросила она.

Селби вытащил трубку, набил ее табаком, развернулся в своем крутящемся кресле и рассказал всю историю, не забыв упомянуть, что внезапный отъезд миссис Берк был, по всей вероятности, вызван тем, что она прочитала в «Блейде» репортаж о смерти бродяги.

Когда он закончил, Сильвия Мартин сказала:

— Думаю, я могу поставить довольно жирную точку над «i», Дуг. Я случайно обнаружила это, когда просматривала полицейские отчеты и информацию об угнанных машинах. Билл Рэнсом, шеф полиции Лас-Алидаса, вчера нашел украденный автомобиль. Я с Биллом поговорила об этом. В автомобиле были права, выданные в штате Аризона, и похоже, водителем был некий бродяга, у которого имелось свернутое одеяло. Автомобиль — большой «кадиллак», принадлежащий Джеймсу С. Лейси из Тусона. Одна женщина заметила, как эта машина подъехала к тротуару и остановилась. Это было около семи вечера во вторник. Она удивилась, увидев, что такую хорошую машину вел бродяга. Он остановил машину, открыл заднюю дверцу, вытащил свернутое одеяло и ушел.

Селби прищурился:

— Она сообщила в полицию?

— Нет, тогда она этого не сделала. Она рассказала об этом мужу. Тот уговорил ее не волноваться, мол, это не их дело, и нечего вмешиваться. Но на следующее утро, когда он пошел на работу, машина все еще стояла на том же месте, и он решил осмотреть ее. Это был большой «кадиллак», сверкающий и роскошный, решетка на радиаторе была погнута, а замок багажника взломан, но запасное колесо не взято. В полдень машина все еще стояла там. Тогда мужчина сообщил в полицию. Рэнсом отправился взглянуть на нее. Бак был наполовину пуст. Дверца не была заперта, и ключ зажигания был на месте. Рэнсом включил зажигание, и машина завелась. Он выяснил, что машина зарегистрирована на имя Джеймса С. Лейси в Тусоне. В последнем бюллетене о пропавших машинах она была указана как украденная. Рэнсом не сообщил о находке сразу, потому что предположил, что за нее будет объявлено вознаграждение, и хотел его получить. Вот почему он взялся за это дело сам.

Селби задумчиво пыхтел трубкой. Наконец он спросил:

— А где именно, в каком месте нашли машину в Лас-Алидасе?

— Не знаю, — ответила Сильвия, — но могу выяснить, Дай-ка я позвоню в газету.

Она позвонила в редакцию «Клариона» и через минуту, повесив трубку, сообщила:

— Очевидно, где-то на Центральной восточной улице, Ее нашли мистер и миссис Леонард Белл, которые живут в доме четыреста десять по Центральной восточной.

— А Джон Берк живет в доме двести девять по Центральной восточной улице, — сказал Селби. — Ей-Богу, Сильвия, я никогда не встречал такого активного бродягу, Он крадет машину, едет из Аризоны в Лас-Алидас, оставляет машину, проходит два квартала, входит в дом Джона Берка, развлекается с его женой, а затем ухитряется уйти довольно далеко вдоль железной дороги, чтобы успеть под поезд, проходящий в одиннадцать десять.

— А почему ты думаешь, что это был поезд одиннадцать десять, Дуг?

— Все указывает на это. Смерть наступила за десять — пятнадцать часов до вскрытия, а оно было произведено около полудня. То есть смерть могла наступить в любое время начиная от девяти вечера, но девятичасового поезда нет. Есть семичасовой, но это, вероятно, слишком рано. А затем идет поезд одиннадцать десять — мы принимаем во внимание только поезда, идущие на запад. Он был сбит поездом, идущим на запад. На это указывает положение тела. Есть еще товарный состав в три сорок утра. А следующий поезд, идущий на запад, в семь тридцать восемь. Машинист этого поезда и обнаружил тело.

— Дуг, и ты думаешь, это тот самый бродяга?

— Если спокойно разобраться, это кажется почти невероятным, — сказал Селби, — и все-таки у меня такое чувство, что это все взаимосвязано.

Сильвия поудобнее устроилась в кресле, подвернув под себя левую ногу. Она легонько постукивала кончиком карандаша по подлокотнику кресла.

— Дуг, — сказала она, — мне все это не нравится.

— Мне тоже, — признал Селби. — Я хочу узнать, что выяснил Брендон о брате из Финикса и почему тот не получил прах.

Сильвия Мартин улыбнулась:

— Подожди до завтра и прочитай газету, Дуг. Видишь ли, это правило брать отпечатки пальцев… Оно дает единственную возможность опознать этот труп?

Селби наморщил лоб:

— Мне хотелось бы узнать, где находится миссис Берк. Она может рассказать об этом бродяге; конечно, здесь не обязательно есть связь, но там, где имеются двое таинственных бродяг… Минутку. Кажется, я слышу шаги Брендона в коридоре.

Секундой позже дверь открылась, и вошел Брендон.

— Привет, Сильвия, — сказал он. — Я не помешал, Дуг?

— Нет, — сказал Селби. — У нас с Сильвией нет секретов от шерифа, а у шерифа нет секретов от «Клариона».

— Вернее, не должно быть, — поправила Сильвия.

— Несколько минут назад мне звонили из полиции Финикса, — сообщил Брендон. — Они там переполошились.

— Что вы выяснили? — спросил Селби.

— В телеграфную компанию Финикса «Вестерн юнион» позвонил какой-то человек и сказал, что ждет важную телеграмму на имя Горацио Перна из Межгорной брокерской компании, проживающего в доме шестьсот девяносто по Первой восточной. Он сказал также, что у него была договоренность, что он откроет свою контору по этому адресу, но эта договоренность сорвалась и он просит доставлять ему все телеграммы в «Пионерские комнаты». Получив телеграмму Перкинса, полиция Финикса выяснила, что человек по имени Горацио Перн действительно проживает там. Это мужчина среднего роста с запоминающимися глазами и седыми усами. Он носит большую широкополую шляпу, кожаный жилет и ковбойские сапоги. Это не тот человек, который мог бы быть Горацио Перном из Межгорной брокерской компании, по крайней мере, так думает полиция Финикса. И они никогда не слышали о Межгорной брокерской компании. И что же из этого следует, Дуг?

Селби долго смотрел на шерифа, затем сказал одно слово:

— Убийство.

Шериф Брендон кивнул.

У Сильвии перехватило дыхание. Она начала быстро писать на листочках бумаги, лежавших у нее на коленях.

— Интересно, — сказал шериф Брендон, — совпадает ли твоя версия с моей.

— Думаю, что да. Человек этот знал, что телеграмма, адресованная Горацио Перну из Межгорной брокерской компании, будет получена. Поэтому он должен был знать о той опознавательной карточке, которую нашли в кармане у мертвого бродяги. Он также должен был знать, что бродяга мертв. Как насчет фактора времени, шериф?

— Все сходится, — сказал Брендон. — Он позвонил в «Вестерн юнион» в семь часов утра в среду.

— Но зачем была нужна эта тщательная подготовка? — размышлял Селби. — Лишь для того, чтобы кремировать тело?

— Думаешь, только для этого? — спросил Брендон. Селби кивнул:

— Человек регистрирует свой адрес на телеграфе как раз перед тем, как находят тело. Он звонит следователю и настаивает, чтобы тот поторопился. Перкинс сразу увидел возможность получить крупную сумму за похороны, которые в противном случае пришлось бы оплачивать округу. Естественно, он попался на удочку.

— Но с какой стати простой бродяга вдруг становится важным лицом? — сказал шериф Брендон. — Он…

— Не думаю, что это был бродяга, — перебил его Селби. — Неужели вы не видите, Рекс, ведь совершенно ясно, что кто-то маскировался под бродягу — кто-то довольно важный.

— И ты не веришь, что его сбил поезд? — спросил Брендон.

— Нет, — сказал Селби. — Тогда смерть была бы случайной. Человек, который занялся такой основательной подготовкой, чтобы добиться кремации, должен был знать о смерти до того, как нашли тело. Я хотел бы проверить поврежденный радиатор этого аризонского автомобиля.

— О чем ты говоришь? — спросил Брендон. Селби рассказал ему все, что узнал от Сильвии. Брендон широко улыбнулся ей и сказал:

— Полагаю, мы выберем тебя депутатом, Сильвия.

Она не ответила. С трудом переводя дыхание, она сказала Дугу Селби:

— Дуг, какая потрясающая история!

Селби сидел не двигаясь, устремив взгляд куда-то вдаль.

— Рекс, — спросил он, — а вы видели тело этого бродяги?

— Нет.

— Вы говорили, что его сфотографировали?

— Да.

Селби вытряхнул пепел из своей трубки.

— Я думаю, Рекс, надо связаться со следователями железной дороги и посмотреть эти фотографии. Надеюсь, мы обнаружим связь между Джеймсом С. Лейси из Тусона и миссис Джон Берк. Мне кажется вполне вероятным, что Лейси приехал на своей машине из Тусона переодетый бродягой. Он зашел к миссис Берк и… Нет, не пойдет. Лейси должен быть жив. Он сообщил, что машина украдена. Рекс, свяжитесь с Биллом Рэнсомом в Лас-Алидасе. Пусть выяснит всё что может о миссис Берк. Крендол, наверное, сможет дать ему кое-какую информацию. Между тем давайте подумаем, нельзя ли получить фотографии бродяги, сделанные следователями железнодорожной компании. Я свяжусь с их офисом в Лос-Анджелесе. Надо попросить полицию в Тусоне сообщить все, что они могут, о Джеймсе С. Лейси и выяснить, откуда и когда его машина была угнана. И если возможно, давайте разберемся, почему она была угнана. Мы… — Он замолчал.

В кабинет неслышными шагами вошла Аморетта Стэндиш и закрыла за собой дверь.

— Вас ждет Оливер Бенелл, — сказала она. — Он очень нервничает и говорит, что пришел по важному делу.

— Вы имеете в виду президента Первого национального банка в Лас-Алидасе?

Она кивнула:

— Он говорит, что это касается какого-то мистера Берка.

Брендон сказал:

— Пойдем, Сильвия, займемся какой-нибудь сыскной работой. Пусть Селби поговорит с банкиром.

Она кивнула и положила свои записки в сумочку.

— Послушай, Дуг, — сказала она, — нет ли тут какой-нибудь связи?

— Не думаю. Рекс, пусть Боб Терри сделает анализ отпечатков пальцев и телеграфирует в Центральное бюро расследования. Надо выяснить, может, эти отпечатки есть в их картотеке.

Брендон сказал:

— Я посажу Терри за эту работу сразу же, как только он вернется из Лас-Алидаса.

Селби проводил Сильвию и шерифа до двери, ведущей в коридор, и кивнул Аморетте:

— Попросите Бенелла войти.

Оливер Бенелл, его подчеркнуто добродушный, почтенный вид наводил на мысль о горькой пилюле, заключенной в сахарную оболочку. Ему было слегка за пятьдесят, его внешность свидетельствовала, что он живет в достатке.

— Как поживаете, Селби? — осведомился он, степенно входя в кабинет и широко улыбаясь, отчего по всему его лицу пошли морщинки. — Я давно вас не видел. Полагаю, не лишним будет вас поздравить, — судя по тому, как ведутся дела, вы приобретаете известность, Селби, мой мальчик.

— Спасибо, — сказал Селби, пожимая ему руку. — Присаживайтесь, мистер Бенелл. Моя секретарша сказала, что вы хотели меня видеть по важному делу.

Бенелл кивнул:

— Относительно Джона Берка.

— И что же относительно его? — спросил Селби настораживаясь.

Некоторое время Бенелл молчал, располагая свое тучное тело на стуле по другую сторону стола Селби и устраиваясь поудобнее. Он прочистил горло, переложил недокуренную сигару из левой руки в рот и сказал:

— Я ваш горячий сторонник, Селби. Я очень хочу, чтобы вы добились успеха.

— Спасибо.

— У окружного прокурора множество ответственных дел. В его руках сосредоточено достаточно власти. Он может сделать очень много добра, используя эту власть. И много зла.

— Продолжайте, — сказал Селби, когда Бенелл умолк, чтобы затянуться сигарой.

— Вы понимаете, что, будучи банкиром, я интересуюсь финансовым положением многих компаний в Лас-Алидасе?

Селби кивнул.

— Возьмем, к примеру, Деревообрабатывающую компанию, — продолжал Бенелл. — Мы время от времени давали им деньги. Когда Лолер заподозрил, что у Джона Берка возможна недостача, он сразу пришел ко мне. Я направил двух своих лучших специалистов проверить его книги.

Селби снова кивнул.

— Если бы там действительно была недостача, — сказал Бенелл, — я первый пришел бы к вам и попросил ордер на арест. Недостачи нет. А так как мне разными путями стало известно, что вы выясняете обстоятельства исчезновения Берка, я почувствовал, что должен вам сообщить, что, хотя в отчетности Берка и есть определенные незначительные погрешности, недостачи нет. Наличности у них вполне достаточно, чтобы покрыть любую небрежность в бухгалтерской отчетности.

— Вы имеете в виду десять тысяч долларов в сейфе? — спросил Селби.

Бенелл поднял брови, как бы удивляясь, что ему задают такой вопрос.

— Ну конечно! Естественно, наличные, имеющиеся на руках, включают в отчет. Наличность в сейфе — это часть наличности, имеющейся в руках.

— А в книгах указано, что в сейфе было десять тысяч долларов? — спросил Селби.

Бенелл примирительно махнул своей пухлой рукой;

— Я не вдавался в подробности. Моей главной заботой было установить, была ли недостача в текущей отчетности.

— И ее не было?

Разговор перешел в профессиональное русло, и банкир стал напористее.

— Абсолютно никакой, — сказал он.

— В отчетах полный баланс?

Бенелл подумал минуту и ответил:

— В ведении бухгалтерского учета есть целый ряд погрешностей. Боюсь, что квалификация Берка сомнительна. Однако его честность совершенно бесспорна.

Селби сухо заметил:

— Если нет недостачи, а баланс не сходится, тогда должны быть излишки.

— О, право же, не знаю. Я затрудняюсь назвать точные цифры.

— Тысяча долларов? — спросил Селби.

— Примерно.

— Чего именно вы хотите? — осведомился Селби.

Бенелл объяснил:

— Вы начали расследование в связи с исчезновением Берка. Так как у вас было подозрение, что он присвоил деньги Деревообрабатывающей компании, это вполне естественный шаг. Больше того, шаг, заслуживающий одобрения. Но теперь, когда вы поняли, что в его действиях нет ничего преступного, нет причин продолжать расследование. Естественно, оно стоит денег, а это деньги налогоплательщиков. И как налогоплательщик, а также как доброжелатель я заинтересован в том, чтобы ваши действия были выше всякой критики. Это же естественно, что мы оба хотим сберечь деньги налогоплательщиков.

— То есть вы хотите, чтобы я прекратил расследование, касающееся Джона Берка?

У Бенелла был вкрадчивый тон.

— А что же тут расследовать?

— Берк покинул Лас-Алидас весьма внезапно и при странных обстоятельствах, — сказал Селби, — также и его жена, Я…

— Очень симпатичная женщина, его жена, — прервал его Бенелл. — Право же, очень симпатичная женщина.

— Вы знаете ее? — спросил Селби.

— Я встречался с ней несколько раз. Видите ли, она является вкладчиком нашего банка.

— Большой счет? — осведомился Селби.

— Нет, нет. Конечно, нет. Не больше, чем может быть у жены бухгалтера. Но, вы знаете, мы проявляем личный интерес к нашим вкладчикам. У меня были случаи обратить внимание на ее финансовую компетентность.

Селби молчал, пока Бенелл не поднял глаза и не встретился с ним взглядом. Тогда он спросил:

— Как насчет снятия денег, мистер Бенелл? У вас в банке снимали со счета крупные суммы; которые могли бы навести вас на мысль, откуда взялись эти десять тысяч долларов?

— Не могу сказать, — поспешно ответил Бенелл. — Вполне возможно, что их получили в ходе деловых операций, обычным путем, а Берк глупо и непредусмотрительно оставил их в сейфе. Деньги сейчас поступили на счет Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса, а поскольку благодаря этому баланс оказался большим, чем требовалось компании, восемь тысяч из этих денег были использованы на погашение задолженности компании банку. — Бенелл резко отодвинул стул, встал и с сердечной улыбкой сказал: — Ну, я должен идти, Селби, мой мальчик. Я просто хотел, чтобы вы знали, что все в порядке. Что же касается Берка, думаю, это дело надо прекратить. Телеграмма, полученная Деревообрабатывающей компанией, показывает, что его отсутствие объяснимо. Его жена очень достойная женщина. Кстати, Селби, я знаю, что вы задавали вопросы соседям относительно бродяги, которому, как я понимаю, она дала поесть. Это пример ее великодушия. Вы ведь знаете, что такое соседи и как легко какому-нибудь обычному событию придать особое значение, привлекая к нему ненужное внимание… Ну так теперь, когда вы понимаете ситуацию, мы можем предоставить этому… м-м… бродяге… идти своим путем, хорошо накормленному и счастливому, а, Селби? — Бенелл протянул руку для рукопожатия и продолжил: — Большое спасибо, мистер Селби, за то, что сразу приняли меня. Вы создаете себе прекрасную репутацию. Я уже имел случай говорить своим друзьям, что считаю вас очень хорошим окружным прокурором — и экономным. Вы не транжирите деньги налогоплательщиков на глупые и бесполезные расследования. Ну, всего хорошего, мистер Селби.

Он уже открывал дверь, когда Селби спросил:

— Вы ведь не были откровенны со мной, мистер Бенелл, да?

Банкир застыл в неподвижности, и на лице его отразилось удивление.

— Что вы хотите этим сказать, Селби?

— Только то, что я любопытен. Когда важное лицо пускается во все тяжкие, чтобы показать мне, каким образом я могу сэкономить деньги налогоплательщиков, я всегда начинаю думать: какой камень он держит за пазухой?

Лицо Бенелла потемнело. Он сдержался с заметным усилием.

— Селби, — сказал он, — я не раскрою секрета, сказав, что многие в округе вас резко критикуют. Вы нуждаетесь в поддержке каждого влиятельного друга, который у вас есть. Или которого вы приобретете.

— Спасибо, — сказал Селби. — По моему мнению, округ нуждается в возможно большем числе официальных лиц, больше заботящихся о том, как лучше делать дело, которое они поклялись исполнять, чем о том, как быть избранными на новый срок.

— Селби, вы хотите сказать, что игнорируете мое предложение, пренебрегаете моей дружбой?

— Я ничего не игнорирую. Я хочу одного: чтобы люди, живущие в Лас-Алидасе, чувствовали, что прокуратура настроена к ним дружественно. Но мне не нужна дружба человека, который пытается удержать меня от исполнения долга. Если вы захотите быть со мной откровенны, я буду рад выслушать вас и пойти навстречу. Мне не нравится, что вы занимаете такую позицию, именно вы — фигура, политически достаточно мощная, чтобы заставить меня прекратить расследование того, что должно быть расследовано.

— Вы хотите сказать, что продолжите расследование? — спросил Бенелл зловещим тоном.

Селби не отвел взгляда:

— Да.

Бенелл колебался секунду, как бы раздумывая, не сказать ли что-нибудь еще, затем резко повернулся, открыл дверь, вышел и захлопнул ее за собой.

VI

Сильвия Мартин пробежала по коридору и нетерпеливо постучала в дверь кабинета Селби. Он отпер французский замок и открыл дверь.

— Ох, Дуг, прости меня! — воскликнула она. — Но я просто не могла терять время, проходя через приемную. Послушай, Дуг, я тороплюсь, но обещай мне, обещай, что не откажешь в моей просьбе.

Он посмотрел в ее карие глаза, которые горели нетерпением, и сказал:

— Не откажу, но возможно, скажу, что ты хочешь нереального.

Она скорчила гримасу:

— Послушай, Дуг, шериф связался по телефону с Крендолом и сказал ему, что хочет узнать кое-что о миссис Берк. Крендол ответил, что он не так уж много знает о ней, кроме того, что ее зовут Тельма и что она раньше уже была замужем. Он сказал, что слышал имя ее первого мужа, но не помнит его. У ее первого мужа было ранчо где-то в Аризоне. А потом шериф спросил, не Лейси ли его звали, и Крендол сказал, что, кажется, да.

Селби поджал губы:

— Сильвия, Крендол легко может ошибиться. Ведь он даже с трудом вспомнил его имя.

— Я понимаю, Дуг, понимаю, но кожей чувствую, что он не ошибается. Послушай, Дуг, ты туда поедешь? Тебе придется ехать. Доставь мне удовольствие, позволь поехать с тобой.

— Когда? — спросил он.

— Сейчас же. Как только освободимся. Мы могли бы заказать самолет и долететь туда часа за три с половиной.

Селби задумался:

— Я не знаю. Не думаю, что налогоплательщикам понравится, что я заказываю самолеты. Собственно, один влиятельный налогоплательщик только что предлагал мне бросить это дело.

— Кто, Дуг? Бенелл?

— Да.

— Вот чучело! А ему какое дело?

— Он налогоплательщик.

— Вздор. Он что-то замышляет.

Селби улыбнулся:

— Видишь ли, его банк, как я понял, получил восемь тысяч долларов по документу, который, возможно, не стоит этой суммы, поэтому он предпочел бы не ворошить это дело.

— Дело не в этом, Дуг. Здесь что-то посерьезнее. Мы с тобой понимаем это. Бенелл двуличный тип. Он скользкий, увертливый, и он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь тебе.

— Этим могли бы заняться власти Аризоны, — сказал Селби. — Они с удовольствием допросили бы Лейси.

— Дуг, ты просто не можешь перекладывать это дело на полицию Аризоны. Они ничего об этом не знают, и, если Лейси что-нибудь известно, он легко одурачит их. Ты просто обязан ехать сам. И должен действовать быстро. Происходит что-то нехорошее: люди скрывают факты и мешают выяснить истину. Я знаю, что газета возьмет на себя часть расходов, если дойдет до этого.

Селби сказал:

— Посмотрим.

Она вручила ему еще мокрую фотографию:

— Это отпечатки пальцев убитого. Терри сделал снимки и анализ еще до того, как вы вызвали его в Лас-Алидас. Он уже вернулся и позвонил в Федеральное бюро проверить, есть ли эти отпечатки в картотеке.

— Спасибо, — сказал он.

— Дуг, обещай, что поедешь в Тусон и возьмешь меня.

— Я это обдумаю.

— Хорошо, — согласилась она. — Это равносильно обещанию, потому что, когда ты обдумываешь, бывает только один ответ. Послушай, Дуг, я напала на след фотоснимков убитого. Они будут у меня через час. Договорись о самолете, и мы сможем отправиться часов в пять. Можно взять бутерброды и какой-нибудь суп в термосе и пообедать в самолете.

— Позвони мне через полчаса, — сказал он. — Я постараюсь все уладить с самолетом.

— До скорого, — сказала она, повернулась к двери и быстро зашагала по коридору.

Селби закрыл дверь и внимательно посмотрел на фотоснимок с отпечатками пальцев. Человек умер. Его тело кремировали, но эти отпечатки, линии, начертанные природой на коже убитого человека, остались бесспорным удостоверением его личности. Помогут ли эти линии поймать убийцу?

Он вытащил трубку, набил ее и продолжал изучать отпечатки пальцев.

Он пытался представить, что делал этот таинственный бродяга во вторник вечером, когда Аморетта проскользнула в дверь и сказала:

— Инес Стэплтон спрашивает, не можете ли вы уделить ей минутку.

— Инес Стэплтон! — воскликнул он. — Я не видел ее целую вечность. Она в приемной?

— Да.

— Попросите ее войти… Подождите минутку, Аморетта. Мне нужен самолет, чтобы лететь в Тусон. Никому не говорите, куда я еду. Загляните к шерифу Брендону и спросите, не хочет ли он поехать со мной. Скажите ему, что мы берем с собой Сильвию Мартин, потом позвоните в Лос-Анджелес и закажите самолет. Они уже предоставляли нам самолеты и знают, что нам нужно.

Она кивнула.

— И скажите Инес, чтобы входила, нет, я сам ее приглашу. Селби отодвинул стул, прошел к двери и вышел в приемную.

— Привет, незнакомка, — сказал он.

Инес Стэплтон, стройная блондинка, подошла и протянула руку. Она двигалась с плавной грациозностью, которая была так характерна для нее. Она смотрела на него спокойным взглядом, но на шее у нее быстро пульсировала предательская жилка.

— Где ты пропадала? — спросил Селби.

— Я тебе объяснила это восемнадцать месяцев назад, — сказала она.

— Ты хочешь сказать…

— Да, изучала право. И действительно изучала, а не играла и не притворялась, что изучаю.

— Каковы успехи? — спросил он.

Она улыбнулась:

— Это был трехгодичный курс. Но я занималась все лето и закончила его за семнадцать месяцев, одну неделю и три дня. Полюбуйтесь, господин окружной прокурор, Инес Стэплтон, адвокат, штат Калифорния.

— Инес! — воскликнул он, горячо пожимая ее руку. — Это чудесно, просто чудесно!

— Ты меня пригласишь, — осведомилась она, — или мне войти самой?

Он засмеялся и открыл перед ней дверь. Когда она села в большое кресло по другую сторону его стола, он заметил перемены, происшедшие с ней. Она обрела зрелость, казалась более уверенной в себе. Взгляд у нее был несколько напряженный. Когда Инес расслабилась, он заметил, что она выглядит усталой. Но когда она улыбнулась и вновь заговорила, оживленное выражение лица и блеск глаз стерли следы усталости.

— Трудно было? — спросил Дуг.

— Не будем об этом, — ответила она с легким смешком. — Это все позади. Знаешь, Дуг, когда мы расстались больше года назад, я тебя ненавидела.

— Я догадывался, — сказал он. — И очень сожалел об этом. Но ничего нельзя было поделать. Я должен был исполнить свой долг…

Она щелкнула пальцами:

— Забудь. Это уже совершенно неважно. Джордж сам напрашивался на то, что неотвратимо надвигалось. Он был замешан в деле о сбитом пешеходе и пытался скрыться и избежать ответственности. Папа просто губил его. Это был ужасный удар для нас всех, особенно для папы. Это задело нашу семейную гордость, но все сложилось к лучшему. Судья в Сан-Диего очень гуманный человек. Он сказал, что даст Джорджу испытательный срок, но при условии, что тот вернется в школу, два года не сядет за руль и пять лет не возьмет в рот спиртного, а также будет регулярно отчитываться в полиции. Это то, что было надо Джорджу.

— Твой отец, — сказал Селби, — не мог понять. Он…

— Ерунда, — возразила она. — Папа все прекрасно понимал. Его гордости был нанесен удар, вот и все. Он продал свою долю в сахарной компании и уехал. Я думаю, это было очень хорошо и для него, и для Джорджа. Ну а что ты делал, Дуг?

— В основном повседневную работу. Что ты здесь делаешь? Собираешься работать?

Она кивнула.

— Тогда, — сказал он, — когда-нибудь мы можем оказаться по разные стороны барьера.

Ее голос стал мрачен:

— Можем.

— Станешь охотиться за моим скальпом, а? — спросил он смеясь.

— Да нет, — сказала она. — Ты перерос меня, Дуг. И я позволила тебе перерасти меня. Когда ты был независимым юристом, мы чудесно проводили время вместе — плавание, прогулки в город экспромтом и всевозможные удовольствия. Потом тебя выбрали на эту должность, и ты начал работать серьезно. Думаю, папины деньги мешали мне видеть вещи в истинном свете. Я понимала, конечно, что… А, ладно, оставим это.

Селби потянулся через стол и накрыл ее руку своей. — Было больно, когда ты уехала, Инес, — сказал он, — очень больно. Я думал, что тебе горько и ты хочешь отомстить, и — ну, в общем, я много думал о тебе. У меня появлялась мысль поискать тебя. Но, зная тебя, я был уверен: чтобы я ни говорил, ничто не может повлиять на тебя.

— Я не хотела мстить, — сказала она. — Просто решила заставить тебя уважать меня в той области, которая стала для тебя всем.

Он сменил тему, смущенный ее спокойной откровенностью, покоряясь, как всегда, силе ее характера.

— Как ты находишь старый город? — спросил он.

— Он все такой же, — сказала она. — Две городские газеты по-прежнему воюют друг с другом?

— Да.

— И «Блейд» нападает на тебя, а «Кларион» — за тебя?

Он кивнул.

— А Сэм Роупер, бывший окружной прокурор, все еще борется с тобой?

— Не так, как прежде, — сказал Селби рассмеявшись. — Он потерял часть своего влияния и, я думаю, часть своей обиды. Занялся частной практикой.

— А та девушка — Мартин? — спросила она. — Как ее звали? Сильвия? Ты по-прежнему часто с ней видишься?

— Всякий раз, как я начинаю расследование, она оказывается здесь. У нее, похоже, нюх на тайны, как у гончей на кролика.

— Ну что ж, — сказала Инес, — теперь ты часто будешь видеть и меня — очень часто, господин окружной прокурор.

— Теннис? — спросил он.

Она покачала головой:

— Нет, уже не теннис. Ты перерос теннис. Я тоже. Мы будем сражаться в суде, и тебе придется со мной так же трудно, как на корте.

— Ну что ж… — вздохнул он.

— Вот подожди, пока мы не окажемся в суде, — сказала она с угрозой, и смех, которым она сопроводила свои слова, казалось, лишь усилил их смысл. — Как насчет того, чтобы пообедать вместе, Дуг? Мы могли бы сесть в мою машину и прокатиться в Лос-Анджелес. Я знаю там местечко, где… — Она остановилась, уловив смущение в его взгляде. — Уже с кем-то идешь? — спросила она.

— Занят, — сказал он. — Еду в Аризону по делу.

— Поездом?

— Нет, самолетом.

— Понятно, — сказала она просто. — Полагаю, пресса тоже будет представлена в этой поездке?

Селби коротко ответил:

— Да.

Наступил ее черед менять тему. Она посмотрела на фотографии отпечатков пальцев, лежащие на его столе:

— Кто это?

— Мы не знаем, — сказал Селби, а затем, через минуту, добавил: — Пока…

— Не возражаешь, если я посмотрю?

— Пожалуйста. — Он подвинул к ней фотоснимки.

— Кто делал заключение? — спросила она.

— Боб Терри.

— О, так он теперь работает у шерифа?

— Да, занимается отпечатками пальцев.

Инес Стэплтон сказала с холодком:

— Я не вполне согласна с его выводами.

— Что ты хочешь сказать?

— Я думаю, то, что он обозначил в своем заключении как завиток, на самом деле дуга.

Селби удивился:

— Боже мой, Инес, так ты еще и эксперт по отпечаткам пальцев?

— Не то чтобы эксперт, — улыбнулась она, — но я изучала криминалистику и кое-что знаю и об отпечатках пальцев.

— А зачем ты изучала криминалистику? — спросил он.

— Ну она ведь имеет отношение к праву. Я хотела стать хорошим специалистом, а для этого должна знать и кое-что о криминалистике.

Сэлби сказал:

— Мои познания в криминалистике весьма поверхностны. Объясни, пожалуйста.

— При классификации пальцы делят на пары, и каждому пальцу дают номер. Первому пальцу дают номер шестнадцать, второму — восемь, третьему — четыре, следующему — два и еще следующему — один. Первый палец пары идет в знаменатель, второй в числитель, затем добавляется единица. Номер дается пальцу только в том случае, если на нем есть завиток. Например, в этом случае пять на тридцать два обозначает, что в числителе есть один завиток в третьей паре пальцев и что все знаменатели классифицированы как завитки.

Селби спросил:

— А какая разница между завитком и дугой?

— Дуга больше изогнута в середине, и ее концы не загибаются назад, а завиток образует несколько колечек или спиралей вокруг ядра или оси. Возьми увеличительное стекло, взгляни на этот фотоснимок, и я тебе покажу, что имею в виду.

Селби посмотрел через увеличительное стекло на отпечаток, и она показала ему направление линий.

— Понятно, — сказал он и несколько секунд рассматривал линии на фотографии.

Зазвонил телефон. Селби снял трубку и услышал голос шерифа:

— Дуг, Боб Терри меня уведомил, что нашел ошибку в анализе этого отпечатка и сделает новый анализ.

— Спасибо, — сказал Селби. — Мне и самому показалось, что он принял дугу за завиток.

В голосе шерифа прозвучало удивление:

— Ты умеешь анализировать отпечатки пальцев, Дуг?

— Нет, — ответил Селби смеясь, — просто мне тут кое-что рассказали. Как насчет нашей поездки в Аризону, Рекс?

— Мы отправляемся в пять тридцать, минута в минуту, — сказал Брендон. — Самолет примет нас на борт в местном аэропорту. Сильвия говорит, что раздобыла несколько термосов и бутербродов и собирается устроить нам роскошный ужин на борту.

— Хорошо, встретимся там. Я захвачу с собой отменный аппетит.

Он повесил трубку и встретился взглядом с Инес.

— Все так же полностью захвачен работой, Дуг, да? — произнесла она с горечью.

— Это очень интересно, Инес.

— Когда-нибудь, — сказала она, отодвигая свой стул, — я тоже буду полностью захвачена своей работой, и попробуй тогда договориться со мной вместе пообедать.

— Кстати об обедах, — сказал Селби. — Как насчет того, чтобы когда-нибудь пообедать вместе? Когда я разделаюсь с этим делом, может быть, устроим маленькие каникулы?

— А когда ты разделаешься, Дуг?

— Не знаю. Надеюсь, скоро… Не пропадай, Инес.

— Спасибо. У меня есть куда пойти и чем заняться. Я просто заглянула поздороваться… Если ты не знаешь, когда освободишься, Дуг, то лучше подожди, а тогда и приглашай. До встречи. Удачи тебе.

Она улыбнулась ему одними губами и выскользнула в коридор. Глаза ее были грустными.

VII

Казалось, что самолет, с ревом летевший на юго-восток сквозь сгущающиеся сумерки, странным образом оторван от мира. Сильвия убрала остатки ужина, смахнув крошки в бумажный пакет и уложив картонные тарелки и чашки в компактную стопку. Шериф Брендон, опасаясь, что отсутствие и шерифа, и окружного прокурора вызовет критику «Блейда», в последний момент решил не ехать. Селби и Сильвия были одни в пассажирском салоне.

— Давай выключим свет и выкурим по сигаретке, Дуг.

Он кивнул. Она нашла выключатель, и самолет погрузился в полумрак. Тяжелая штора, отделявшая кабину пилота от пассажирского салона, не пропускала свет. Пламя спички осветило их лица красным светом, а затем трансформировалось в две горящие точки на концах сигарет.

Далеко внизу проносилась пустыня — не та, которая обычно представляется плоской опустошенной землей, но пустыня покрытых шрамами крутых холмов, застывших потоков лавы, пустыня, в которой гигантские кактусы простирали свои ветви, подобно рукам, высоко в небо, как будто пытаясь дотянуться до стремительно летящего самолета. На горизонте отблески вечерней зари очерчивали контуры калифорнийских гор.

— Оказывается, Инес Стэплтон вернулась в город, — сказала Сильвия Мартин.

— Да.

— Она адвокат. Ты это знал, Дуг?

— Да.

— Она сама сказала тебе?

— Угу.

— Она объявила почти два года назад, что собирается изучать право, — продолжала Сильвия. — Хорошо, должно быть, иметь деньги, чтобы потакать своим маленьким капризам.

Селби медленно произнес:

— Мне кажется, самая большая польза, которую можно извлечь из денег, — это получить образование, сформировать характер и быть максимально полезным обществу.

В голосе Сильвии зазвучала горечь:

— Не думайте, что ею руководили высокие идеалы, господин окружной прокурор. Она решила, что вы проявляете недостаточно уважения к богатой девушке, которая была вашим товарищем по играм. Поэтому она решила перекраситься. Когда хорошенькая молодая женщина вдруг кидается самосовершенствоваться, можно смело сказать, что тут замешан мужчина.

Селби нервно рассмеялся:

— Ты мне льстишь. Мы с Инес старые друзья. У нее есть голова на плечах. Она поняла, что ничего не добьется, если будет просто плыть по жизни.

— Старые друзья! — воскликнула Сильвия. — Смотри, чтобы она не подцепила тебя на крючок, Дуг. Ох, Дуг, конечно, это не мое дело, но я так горжусь тобой и вижу, что тебя ждет впереди блестящее будущее, — и все это рассыплется в прах, если ты женишься на богатой наследнице большого состояния и уютно устроишься, заняв респектабельное положение очень большой жабы в очень меленькой луже.

Селби похлопал ее по руке:

— Не беспокойся. Я не собираюсь жениться, во всяком случае, пока я окружной прокурор. Когда мужчина женится, он берет на себя определенные обязанности, у него должен быть дом и домашняя жизнь. Должность же окружного прокурора требует от человека все двадцать четыре часа в сутки.

Наступило долгое молчание. Рука Селби машинально протянулась через мягкий подлокотник кресла, его сильные тонкие пальцы сомкнулись вокруг запястья теплой податливой руки Сильвии.

— Ты хочешь сказать, что если бы женился, то оставил бы эту должность? — спросила она наконец.

— Да, оставил бы, — сказал он.

— Не делай этого, Дуг, пока не завершишь все должным образом.

— Что именно? — спросил он.

— Заставить уважать тебя, подняться выше политики, проявить бесстрашие, беспристрастно наблюдать за исполнением закона. Ох, Дуг, я не могу этого выразить так, как хотела бы. Эта работа — она тебя формирует…

— В том смысле, что я становлюсь слишком серьезным? — спросил он. — Кажется, я уже слышал это.

— Не в этом дело, Дуг. Это что-то хорошее, что-то чудесное. Это духовная зрелость — и что-то большее. Ты становишься… Дуг, я, кажется, впадаю в сентиментальность, но я помню, сколько разговоров было, когда твою кандидатуру выдвинули на этот пост! Многие говорили, что ты еще ребенок. Нет-нет, да кто-нибудь вспоминал шутку, которую ты сыграл с ним, и это использовалось против тебя. Это меня всегда страшно злило, и я так упорно работала, писала статьи… Знаешь, Дуг, мне кажется… у меня такое чувство… Это нечто, что мы делаем вместе, и мне невыносимо думать, что ты когда-нибудь отвернешься от этого. — Она всхлипнула, и он увидел, что она плачет.

Он обнял ее и привлек к себе. Его губы нежно коснулись ее лба.

— А слезы почему, Сильвия? — ласково спросил он.

— Ой, я не знаю, Дуг. Наверно, я просто глу-у-упая! Вынув платок из сумочки, она приложила его к глазам, потом подняла голову и посмотрела на Селби долгим взглядом:

— У тебя есть враги в Мэдисон-Сити, Дуг, враги, которые ненавидят тебя, — не тебя самого, а твою честность, прямоту и способности. У тебя незапятнанная репутация, а им нужна коррупция в политике, чтобы они могли установить свою власть и влияние. Ой, да ладно, Дуг, ты понимаешь, что я имею в виду. Ну-ка придвинь ко мне опять свое плечо. Я хочу устроиться поуютнее и помолчать. Давай помолчим.

Они сидели в тишине, глядя, как звезды становятся все ярче, а пустыня все плотнее укрывается темным плащом сгущающейся ночи. Вспышки синеватого пламени вырывались из выхлопных труб моторов. Самолет пролетел над шоссе. Внизу проносились крохотные автомобили — невидимые черные точки, выбрасывающие перед собой веерообразные пятна желтоватого света и тащившие за собой кроваво-красные точки рубиновых огней. Потом появился город, похожий на шахматную доску, клетки которой были очерчены сверкающей цепью огней, подобной созвездию, видимому в сильный телескоп. Самолет все летел и летел. Селби приложился щекой к холодному стеклу окна. Он различил впереди сверкающую россыпь огней — справа по курсу.

— Уже виден Тусон, — сказал он. — Мы быстро добрались.

Пилот отодвинул штору на окне в перегородке, отделяющей кабину от пассажирского салона. Они разглядели сияющие круги циферблатов на освещенных приборах.

Пилот сказал:

— Подлетаем к Тусону. Приземлимся через пять минут.

— Хорошо долетели, — похвалил его Селби.

— Хотите, чтобы я вас подождал и доставил обратно?

— Да.

— Как долго вы здесь задержитесь?

— Будь я проклят, если мне это известно, — сказал Селби.

Щелкнул выключатель, и кабину залил яркий свет. Сильвия, с сигаретой в зубах, улыбнулась и сказала:

— Ну, какова программа, господин окружной прокуpop!

— Найдем Лейси, — ответил Селби. — Рекс Брендон звонил сюда — помощник шерифа встретит нас с машиной. У нас не должно быть затруднений.

— Послушай, — сказала она вдруг, — а что, Оливер Бенелл очень давил на тебя, чтобы ты бросил это дело?

— Да, — признал он. — А что?

Она нахмурилась и сказала:

— Не знаю. Все думаю, что он за человек.

Моторы сбавили обороты. Самолет качнулся и, казалось, на миг потерял равновесие.

Селби наклонился к Сильвии и закрепил ее ремень безопасности, затем свой. Сильвия коснулась руки Селби, в ее прикосновении сквозила ласка. Самолет резко накренился, и в иллюминатор полился свет городских огней. Затем машина выровнялась и нырнула вниз. Огни осветили длинную посадочную полосу. Прожекторы, укрепленные на крыльях самолета, бросили вниз длинные лучи. В следующее мгновение самолет приземлился и замер у освещенного ангара.

Едва пилот выключил моторы, к борту самолета подъехал автомобиль. Селби вышел и оглядел водителя — широкоплечего мужчину с обветренным лицом, в огромной шляпе, слегка сдвинутой назад.

— Мистер Селби?

— Да.

— Звонил шериф Мэдисон-Сити и просил меня встретить вас. Я — Джед Рейли, помощник шерифа. Можете называть меня Бак[3], если хотите. Меня почти все так зовут.

— Рад познакомиться с вами, Бак, — сказал Селби, смеясь и пожимая ему руку. — А это — Сильвия Мартин, репортер из Мэдисон-Сити.

— Чудесно, — сказал Рейли, окидывая взглядом стройную фигуру девушки. — Я люблю репортеров — особенно когда они такие симпатичные. А ведь хорошеньких репортеров немного — примерно один на десять миллионов.

Сильвия послала ему обворожительную улыбку.

— Мы все втроем можем сесть на переднее сиденье, — предложил Рейли.

— Вы знаете человека, которого мы ищем? — спросил Селби.

— Угу.

— Далеко ли ехать?

— Не очень. Пятнадцать миль.

— Шериф Брендон сказал вам, что нам нужно?

— Нет. Он попросил меня узнать, дома ли Джим Лейси. Я узнал. Он дома.

— Женат? — спросила Сильвия.

— Холостяк. Был женат когда-то, но брак распался.

— Что он за человек? — спросил Селби.

— Хороший, — сказал Рейли с чувством. — Вполне порядочный. А зачем он вам нужен — если не секрет?

— Просто надо взять у него показания в связи с угоном его автомобиля, — сказал Селби.

— Да, его машину угнали пару дней назад, но ее уже нашли, — сказал помощник шерифа. — Должно быть, это важное дело, если вы примчались самолетом, только чтобы расспросить его.

Селби рассмеялся вместо ответа. Сильвия грациозно наклонилась, чтобы не задеть руль, и заняла место в центре сиденья.

— Ладно, мальчики, — сказала она, — поехали.

— Мне ждать здесь? — спросил пилот.

— Да. Заправьте самолет и перекусите. Нам ехать пятнадцать миль, так что потребуется по крайней мере час, чтобы обернуться. Этот час в вашем распоряжении. После этого вы должны быть готовы подняться в воздух по первому требованию.

— О'кей, — сказал пилот.

Бак Рейли включил зажигание, и большая машина тронулась в путь.

Первые десять миль они ехали по мощеной дороге, цементная лента плавно текла назад под колесами машины. Затем на каком-то перекрестке помощник шерифа резко свернул направо, и пассажиров затрясло по грунтовой дороге, за которой, по-видимому, давно никто не следил.

— Очевидно, по этой дороге редко ездят, — заметил Селби.

— О, он часто здесь ездит, но он человек бывалый и привычный к пустыне… Вы сами убедитесь, когда встретитесь с ним… И не шутите с Джимом Лейси. Он вполне доброжелателен, когда игра идет в открытую, но вспыхивает как порох, если только заметит, что его пытаются обмануть.

Глаза Селби сузились.

— Опасен? — спросил он.

— Может быть опасным.

— Когда-нибудь попадал в переделки?

— Один раз стрелял в человека.

— Попал?

— Нет. Тот парень спрятался за большой камень — и вовремя. Он самовольно захватил участок земли, который принадлежал Лейси. Лейси велел ему убираться, но тот не принял его всерьез.

— Что произошло потом? — спросил Селби.

— Парень убрался.

Селби бросил на Сильвию многозначительный взгляд.

— А если бы того камня не оказалось там? — спросил он.

— Он бы его убил.

Дорога причудливо извивалась, следуя изгибам каньона, по которому бежала, пока наконец не взобралась на вершину горы, где росшие группами мексиканские сосны воздевали высоко вверх свои покрытые иглами стволы. Освещенные автомобильными фарами, они выглядели как причудливые нагромождения хлебных палочек в итальянском ресторане. Ближе к земле выступали приземистые силуэты кактусов.

— Что он выращивает на своем ранчо? — спросил Селби.

— В основном крупный рогатый скот. По ту сторону хребта земля не такая, как здесь. Там равнина — без проточной воды, но с хорошими колодцами. У него там поля люцерны, и он заготавливает много сена.

Дорога перевалила через хребет, и сухой холод пустынного воздуха смягчился влагой и наполнился запахом покрытой зеленью земли. Дорогу преградили ворота. Когда помощник шерифа на мгновение остановил машину, Селби выскочил и открыл их. Колеса зашуршали по гравию, и машина, описав круг, подъехала к белому глинобитному дому.

— Вот мы и приехали, — сказал Рейли, — в гостиной свет. Хотите, я пойду первым и предупрежу его, так сказать, сломаю лед, или вы предпочитаете застать его врасплох?

Селби одернул куртку, расправил плечи и сказал:

— Я предпочитаю застать его врасплох.

Он первым поднялся по ступенькам. Дверной молоточек, сделанный из шпоры, висел на цепи над металлической пластиной. Селби несколько раз опустил молоточек на пластину, и ночь огласилась глухим звенящим звуком.

Секундой позже человек лет пятидесяти стремительно распахнул дверь. Его серые глаза удивленно осмотрели Селби, одобрительно скользнули по Сильвии и остановились на помощнике шерифа.

— Добрый вечер, мистер Лейси, — сказал Селби. — Я хочу поговорить с вами.

— Кто вы?

— Дуглас Селби из Мэдисон-Сити, штат Калифорния. Это вам о чем-нибудь говорит? — спросил Селби.

— Решительно ни о чем, — сказал Лейси, — кроме того, что вы мой гость. Входите и садитесь. Почему вы мне не позвонили, Бак? Я бы велел приготовить горячий пунш. Вероятно, вы замерзли в пути?

Они вошли в дом, и Лейси усадил их в гостиной в деревянные кресла ручной работы, покрытые шкурами и очень удобные. Они имели подставки для ног, так что ноги сидящего оказывались согнутыми под правильным углом по отношению к телу. Все это создавало максимум комфорта.

После рева моторов, несколько часов бившего Селби по ушам, и шума воздуха, разрываемого мчащимся автомобилем, тишина ночи, казалось, звенела фантастическим эхом. Когда он пытался расслабиться, то сразу начинал слышать шум моторов, а затем, сконцентрировавшись на этих звуках, обнаруживал, что на самом деле никаких звуков не было, а была тишина — такая величественная, что казалась осязаемой, как толстые стены, на которых на деревянных крючках висели свернутые лассо из сыромятной кожи.

— Итак, вы из Мэдисон-Сити?

— Да, я окружной прокурор Мэдисон-Сити.

Выражение лица Лейси не изменилось. Он сказал:

— Я, ребята, у вас в долгу. Вы нашли мой автомобиль. Как насчет того, чтобы немного выпить?

Рейли весело улыбнулся.

— Если не слишком поздно и если бы могли сделать горячий пунш, — сказал он мечтательно.

— Я сделаю его сейчас же, — пообещал Лейси.

Рейли смущенно повернулся к Сильвии:

— Я, кажется, заговорил вне очереди, но у Лейси знатный пунш.

Сильвия весело рассмеялась в ответ.

— Я, пожалуй, воздержусь, — сказала она Лейси.

— Ну что вы, — запротестовал он, — вы должны попробовать мой пунш. Он согреет вас после поездки.

— Разве что совсем-совсем немножко, — согласилась она.

Лейси взглянул на Селби. Селби покачал головой.

— Немного водки из агавы? Шотландского виски с содовой? Или…

— Нет, спасибо, — сказал Селби и добавил с улыбкой: — Я не могу себе позволить пить, приехав по делу.

— По делу? — переспросил Лейси с безразличным видом.

— По делу, — твердо сказал Селби, не пускаясь в объяснения.

— Извините, я отлучусь на минутку. Велю приготовить пунш. Надеюсь, что найду кого-нибудь из прислуги, хотя они укладываются спать довольно рано.

Он вышел в коридор. Слышно было, как высокие каблуки его ковбойских сапог стучат по каменному полу.

— Мне это не очень-то нравится, — сказал Селби нахмурившись. — Я хотел поговорить с ним до того, как у него появится время подумать. Я, пожалуй, схожу на кухню, если не возражаете.

Рейли сказал с беспокойством:

— Я бы не делал этого на вашем месте. Надо считаться с местными традициями. Мы приехали к Лейси, правила велят ему сначала оказать приезжему гостеприимство, а затем уже переходить к делам.

Селби вытащил из кармана потрескавшуюся трубку, набил ее душистым табаком и обратил задумчивый взгляд на дверь, за которой исчез Лейси.

— А хорошее здесь местечко, — продолжал Рейли. — Вы заметили все эти сплетенные веревки, посеребренные шпоры и индейские ковры? Эти навахо очень богаты… Вот он идет.

Лейси появился в дверях.

— Пунш почти готов, — сказал он. — Одна мексиканка из прислуги еще не легла. Я сам положил все составные части. Как только пунш согреется, она принесет его. — Он растянулся в одном из больших кресел и вежливо осведомился у Дуга Селби: — Вы приехали на машине из Мэдисон-Сити?

— Нет, — сказал Селби. — Мы прилетели на самолете.

— Приятный способ путешествовать, — заметил Лейси, — если вы любите самолет. Я-то не очень люблю.

— Скажите, — неожиданно спросил Селби, — вы не можете сообщить какие-нибудь подробности, связанные с угоном вашей машины?

— Нет, — ответил Лейси без колебаний, — кроме той, что я без труда опознал машину, когда мне ее вернули. Но, как следует из текста полученной мной телеграммы, никто и не сомневается, что это моя машина.

— Откуда ее угнали?

— Из моего гаража.

— Сколько времени прошло до того, как вы обнаружили пропажу?

— Вот этого я не могу сказать, — сказал Лейси. — Видите ли, машиной пользуешься, когда бывает нужно, но природой человеку для поездок предназначена лошадь. На ранчо я сажусь в седло и еду, куда мне надо, не заботясь о шоссейных дорогах и ограничителях скорости. Когда приходится ехать в город, я сажусь в «кадиллак». Иногда это случается раз в неделю, иногда — два раза, а иногда — когда обстоятельства вынуждают — каждый день.

— Итак, машина была украдена из гаража? — спросил Селби.

— Совершенно верно.

— Ночью?

— Не знаю. Я ездил в город в понедельник утром. В среду утром мне снова надо было в город. Я пошел в гараж и увидел, что он пуст.

— Это ваша единственная машина? — спросил Селби.

— Нет, у меня еще есть микроавтобус и грузовик.

— И что вы предприняли?

Лейси улыбнулся и кивнул в сторону помощника шерифа:

— Ну, позвонил шерифу, и так случилось, что трубку взял Бак. Я объяснил ему, что произошло, и он сказал, что пошлет по телетайпу описание моей машины, и возможно, я получу ее обратно. Готов признать, я не думал, что имею шансы вернуть машину, однако и в самом деле получил телеграмму из этого города в вашем округе — как он называется?

— Лас-Алидас, — сказал Селби.

— Правильно. А потом, пять минут спустя, мне позвонил Рейли.

В коридоре послышались шаркающие шаги. Темноволосая, темнокожая женщина с опущенными плечами вошла в комнату, неся поднос, на котором стояли три дымящиеся чаши. Соблазнительный аромат горячего вина и орехов наполнил комнату.

Женщина остановилась как бы в нерешительности.

Лейси быстро заговорил с ней по-испански. Услышав его слова, она подошла к Сильвии.

— Ой, я просила только маленькую чашечку, — запротестовала Сильвия. Затем, бросив быстрый взгляд на Лейси, добавила: — И не говорите, что я могу выпить лишь сколько хочу, потому что у меня не хватит силы воли отказаться от вашего пунша.

Он послал ей озорную доброжелательную улыбку, и она взяла чашу. Его обращение с ней контрастировало со спокойной вежливостью, которую он проявлял по отношению к Селби. Служанка прошаркала к помощнику шерифа, затем к Лейси.

— Мне ужасно неприятно, что вы ничего не пьете, — обратился Лейси к Селби. — Может, немного водки? У меня есть чудесная…

— Нет, спасибо.

Служанка уже собралась уходить. Рейли произнес:

— Ну, выпьем за…

Вдруг чаша выскользнула из рук Сильвии и разбилась на мелкие осколки об каменный пол.

Старая мексиканка даже не подняла головы. Со стоическим терпением, свойственным ее народу, она не выказала и признака недовольства.

— Мне очень жаль, — огорчилась Сильвия. — Она оказалась горячее, чем я ожидала, и…

— Ничего страшного, — успокоил ее Лейси. — Панчита принесет вам другую чашу. Пунш только тогда и хорош, когда он по-настоящему горячий, поэтому я велел разогреть чаши. Видимо, Панчита перестаралась.

Он снова заговорил со служанкой по-испански. Она подошла к шкафу, вынула оттуда полотенце, опустилась на колени и вытерла разлившуюся жидкость. Когда она подобрала осколки разбитой чаши и вышла из комнаты, Лейси сказал:

— Вы нас извините, если мы выпьем без вас, мисс Мартин. Вашу порцию сейчас принесут. Пунш надо пить обязательно горячим, иначе он никуда не годится.

Она любезно улыбнулась:

— Да, конечно, пожалуйста.

Селби резко сказал:

— Послушайте, Лейси, вы, кажется, не очень хорошо знакомы с округом Мэдисон?

Лейси посмотрел на него холодно, почти враждебно.

— И что же? — спросил он.

— Вы никогда там не бывали?

Лейси поднял взгляд от своей чаши, пристально посмотрел на Селби, затем сказал коротко:

— Нет.

— Вы знаете кого-нибудь, кто живет там?

— Да нет, не припомню. А в чем дело?

— Вы знали Джона Берка — бухгалтера, который работал там в Деревообрабатывающей компании?

— Берк… Берк… Имя знакомое, но не могу припомнить никакого Джона Берка. А почему вы спрашиваете, мистер Селби?

Селби оставил вопрос без внимания.

— А как насчет миссис Берк? — спросил он. — Ее имя Тельма.

Наступила тишина, и все услышали шлепанье туфель служанки, идущей по коридору. Что-то в изменившейся позе Лейси привлекло внимание Селби. Казалось, тот весь напрягся. Звук этих шаркающих шагов по каменному полу коридора, казалось, ассоциировался с чем-то тревожным, отчего ему было явно не по себе.

Селби бросил быстрый взгляд на Сильвию. Он увидел, как ее глаза сузились, почти закрылись, затем она быстро оглядела комнату, чтобы удостовериться, что никто на нее не смотрит. Убедившись в этом, она предостерегающе подмигнула Селби правым глазом.

Шаги приблизились к двери. Вошла мексиканка. Ее фигуру скрывали складки огромного черного платья, подол которого тащился по полу. Она подошла к Сильвии и подала ей чашу горячего напитка, от которого шел пар.

Селби снова почувствовал, что Сильвия смотрит на него со значением.

— Ой, — сказала она служанке, — вон еще один осколок!

Служанка опустилась на колени. Сильвия наклонилась, чтобы помочь женщине подобрать кусочек фарфора, при этом она на мгновение оперлась правой рукой о спину женщины.

— Ой! — воскликнула Сильвия смеясь. — Я падаю!

Она покачнулась, сидя на кончике кресла, вытянула правую ногу, пытаясь сохранить равновесие, ее юбка немного поднялась, открывая шелковый контур чулка. Селби не сводил глаз с правой руки Сильвии: он понимал, что она хочет, чтобы он смотрел именно туда. Он увидел, как Сильвия сделала быстрое движение рукой, пальцы ее как бы непроизвольно ухватились за ворот платья мексиканки, оттянув его назад на два-три дюйма.

И Селби отлично все разглядел. От основания шеи до корней волос женщина была мексиканкой, ее кожа была ровного темного цвета. Ниже этой линии кожа была белой.

Вскрикнув, мексиканка быстро освободилась от руки Сильвии. Сильвия восстановила равновесие. Лейси начал было говорить что-то, но осекся. Мексиканка поднялась на ноги, бросила взгляд на Сильвию, затем, всё поняв, выпрямилась.

Селби, не давая никому опомниться, быстро сказал:

— Не думаете ли вы, что лучше быть с нами откровенной, миссис Берк?

Лейси вскочил так резко, что горячая жидкость в его чашке расплескалась.

— О чем вы, черт возьми, говорите? — требовательно спросил он.

Селби ощутил угрозу в поведении Лейси, увидел его горящие гневом глаза и спокойно сказал:

— Ситуация и так неприятная, Лейси. Не делайте ее еще неприятнее.

Помощник шерифа, озадаченный, уже стоял на ногах, не спуская глаз с правой руки Джима Лейси.

«Мексиканка» сказала усталым голосом:

— Да ладно, Джим, какой смысл? Я знала, что из этого ничего не выйдет. Девчонка сразу все поняла. Она нарочно уронила чашу, чтобы получить возможность увидеть мою спину, а потом оттянула мне платье, чтобы показать ему.

Рейли проговорил не спеша, однако в его голосе слышались нотки угрозы:

— Джим, я не знаю, что это за история, но лучше не делай необдуманных движений правой рукой, знаешь, ты сможешь многое объяснить, если у тебя будет шанс. Но необдуманное движение…

— Пожалуйста, Джим, — умоляюще сказала женщина и подошла к нему.

Тот все стоял в напряженной позе и расслабился, лишь когда она встала между ним и Селби.

Сильвия смотрела большими, жадными глазами, впитывая подробности. Помощник шерифа, все еще озадаченный, глядел на происходящее с неослабевающим вниманием, продолжая держать правую руку у левого борта пиджака.

Селби, казалось, был самым невозмутимым человеком в комнате. Откинувшись в кресле, положив ногу на ногу, он потягивал свою трубку.

— Не кажется ли вам, — сказал он, — что было бы гораздо лучше, если бы мы сели и обсудили все спокойно?

Медленно, неохотно Лейси опустился в кресло, повинуясь мягкому нажатию руки, которую женщина положила ему на плечо. Затем женщина повернулась к Селби, и ему бросилось в глаза несоответствие ее одежды гордой осанке и горящим глазам. Ссутулившаяся, прибитая тяжелой работой фигура, бесформенная в многочисленных складках черного платья, исчезла. Перед ним была высокая, стройная, полная достоинства молодая женщина, стоящая легко и прямо, и плохо сидящая, мешковатая одежда не могла скрыть контуры прекрасной фигуры.

Селби спросил у Лейси:

— Зачем вы ездили в Лас-Алидас?

Миссис Берк быстро сказала:

— Он не ездил.

— А как случилось, что его машина была там? — спросил Селби.

— Это совпадение. Все было, как он сказал. Кто-то украл ее. Мы все прекрасно спланировали, и надо же было такому случиться и опрокинуть наши планы! Как только я услышала об угоне, то поняла, что ничего не выйдет.

— Что не выйдет?

— Уйти от Джона.

Селби заговорил:

— Давайте, миссис Берк, вы сядете и расскажете нам всю историю с начала, но прежде я хочу задать пару вопросов мистеру Лейси. — Он повернулся к Лейси и продолжил: — Ваша машина остановилась на расстоянии примерно одного квартала от дома Берка. Из машины вышел бродяга, одетый в оборванное платье. Он нес свернутое одеяло. Несколько минут спустя миссис Берк обнимала человека, чьи приметы совпадают с приметами вышедшего из машины. Если вы будете мне лгать, последствия могут быть очень серьезными. Я не хочу вести с вами нечестную игру, а потому предупреждаю вас. А теперь я задаю вам этот вопрос снова: зачем вы ездили в Лас-Алидас?

— Я же вам говорю, что он не ездил, — сказала миссис Берк. — Я могу объяснить…

— Я хочу, чтобы мистер Лейси сам ответил на этот вопрос, — перебил ее Селби. — Я уже второй раз задаю его, и второй раз вы меня перебиваете, торопясь с объяснениями. Ну, Лейси, я хочу слышать ответ.

Лейси отозвался, и в его голосе слышалась угроза:

— Мне не нравится ваша манера вести разговор.

— Моя манера тут ни при чем, — сказал Селби. — Я здесь как официальное лицо. Я выполняю свой долг прокурора округа Мэдисон и провожу расследование по делу об убийстве.

— Убийство! — вскрикнула миссис Берк. — Кого убили?

— Не знаю, — сказал Селби. — Я думал, что убили Лейси. Я ехал сюда, готовясь расследовать ситуацию, и допускал, что обнаружу какого-нибудь самозванца, выдающего себя за Лейси, то есть в том случае, если бы я вообще кого-нибудь обнаружил. Но похоже, у Рейли нет никаких сомнений в подлинности Лейси.

— Он — Лейси, это точно, — сказал Рейли. — У него горячая голова, и он опасен, если брать его за горло. Если с ним обходиться уважительно, он пойдет навстречу. Полегче, Селби. Я не хочу, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Понимаете, это мой округ, а Лейси — друг.

— Конечно, он настоящий Джимми Лейси, — сказала миссис Берк. — Думать иначе — абсурд.

— Так я все еще жду ответа на свой вопрос, — продолжал Селби.

— Но кого убили? — снова спросила миссис Берк.

— Это, — сказал Селби, — вопрос, на который я сейчас не готов ответить.

Миссис Берк повернулась, быстро подошла к креслу, на котором сидел Лейси, и положила руку на его плечо.

— Пожалуйста, Джим, не отвечай ни на какие вопросы. Что бы ни случилось, ничего не отвечай. Просто отказывайся отвечать. Я думаю, закон дает тебе это право. Пожалуйста, сделай это для меня.

Селби подождал, пока она закончит говорить, затем сказал спокойно:

— Это не поможет, Лейси.

Лейси был по-прежнему агрессивен;

— Мне наплевать, поможет это или нет. Я полагаюсь на интуицию Тельмы. Она меня просит не отвечать, значит, я не буду отвечать.

— Ну что ж, — сказал Селби, — это осложняет ситуацию — для вас.

Лейси пожал плечами, затем, спустя секунду, произнес:

— Вы держитесь довольно властно, Селби. Смотрите, как бы ситуация не осложнилась для вас.

Помощник шерифа нервно заерзал.

— Послушай, Джим, — сказал он, — если тут действительно убийство и ты к нему не причастен, а обстоятельства складываются так, что на тебя падает тень, то тебе лучше говорить. Эта история попадет в газеты и разойдется по всей стране, а ведь первое впечатление обычно оказывается самым сильным и влияет на окончательные выводы. Если ты откажешься отвечать на вопросы, это будет выглядеть очень плохо.

— Пожалуйста, Джимми, — проговорила Тельма Берк почти со слезами в голосе, — не дай им уговорить тебя…

— Не дам, — перебил ее Лейси. — Не беспокойся об этом, Тельма. Я буду нем как рыба, Бак.

Селби спокойно сказал:

— У меня еще нет достаточного количества фактов, чтобы сформировать окончательное мнение о том, что случилось, но есть веские причины считать, что совершено преднамеренное, дьявольски хитроумно разработанное убийство. Я имею все основания полагать, что косвенные улики свяжут Вас так или иначе с этим убийством или с некоторыми событиями, непосредственно предшествовавшими ему. Предупреждаю, что любой отказ отвечать на вопросы набрасывает зловещую тень подозрения на все действия, которые вы совершили вечером и ночью в прошлый вторник.

— Ну ладно, — сказал Лейси, — я выслушал вашу речь, теперь произнесу свою. Я имею право на присутствие адвоката, когда даю показания. Я не вижу адвоката. Я ничего не буду говорить.

Селби повернулся к миссис Берк:

— А вы?

Она расправила плечи. По-прежнему стоя возле стула Лейси, она ответила:

— Я буду отвечать. Это дело касается исключительно меня. Я не хочу, чтобы Джима в него вовлекли.

— Лучший для него способ не быть вовлеченным в это дело, — заметил Селби, — это объяснить, чем он связан с происшедшим. Как только он это сделает, мы оставим его в покое — если его объяснение нас удовлетворит. Если ему это не удастся, он попадет в такое же болото, как и вы, и могу сказать, что оно довольно глубокое.

— Послушай, Джим, — сказал помощник шерифа с опасением в голосе, — это нехорошее дело. Давай выйдем во дворик прогуляться и поболтаем минутки три-четыре.

— Не ходи, — сказал Тельма Берк.

Лейси не пошевелился.

— Я уже сказал все, что собирался, — проговорил он спокойно. — Я не буду отвечать ни на какие вопросы.

— Вы дадите мне рассказать, что произошло? — спросила Тельма Берк.

Селби кивнул:

— Рассказывайте, но помните, что мы ведем расследование по делу об убийстве и все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

— Вы знаете, кого убили?

— Нет.

Она сказала:

— Честно, мистер Селби, все это не имеет никакого отношения к убийству. Это исключительно личное дело. Джим и я когда-то были мужем и женой. Я была глупа, упряма и нетерпелива. Я слишком многого хотела от мужчины и, недостаточно зная мужскую натуру, не прощала мелких недостатков. Джим был чудесным мужем, но я была маленькой дурочкой, и у меня не хватило ума, чтобы понять это. У нас обоих были горячие головы. И я ушла от него. Мы разошлись, и я вышла замуж за Джона Берка.

Как только с Джона Берка сошла позолота, я поняла, что под позолотой — простая медь. Он был весь отполированный и сверкающий, но это было накладное золото.

Тогда я поняла, что Джим Лейси был из чистого золота… Он был настоящим, а Джон Берк — поддельным. Он был правдив, а Джон Берк — лжив, единственное, чего не хватало Джиму Лейси, так это полировки, которая привлекла меня в Джоне.

— Почему вы не ушли от Джона Берка? — спросил Селби.

— Я собиралась, — сказала сна, — а потом обнаружила… — Она глубоко вздохнула, встретилась с Селби взглядом и сказала спокойно: — Я обнаружила, что у меня будет ребенок.

— А потом?

— А потом я решила, что останусь с Берком. Примерно в это время я прочитала в журнале статью, автор которой, женщина, утверждала, что замужняя жизнь подобна карьере и семейное благополучие во многом зависит от женщины, что, применяя такт и ум, женщина может сохранить любой брак и это является долгом женщины, если в семье есть дети. Дальше в статье говорилось, как ужасно для ребенка отсутствие в семье отца, и я попала под влияние этой статьи.

— Теперь вы в это не верите?

— Конечно, нет. Для ребенка в тысячу раз лучше совсем не иметь отца, чем жить с двуличным, эгоистичным, лживым, скандальным человеком, который на правах отца и главы семьи формирует его характер.

— Должен ли я понимать это так, что ваш муж Джон Берк отвечает этому описанию?

— До мельчайших подробностей, — сказала она.

— Где Джон сейчас?

— Не знаю. Он уехал и оставил меня с ребенком.

Глаза Селби сузились.

— И оставил свою работу?

— Да.

— И у него была недостача?

— Конечно, нет, — сказала она с ударением. — При всех своих недостатках Джон Берк не занимается присвоением чужих денег. Он эгоистичен и невнимателен к другим. У него мелкая натура, и он думает только о себе. Он во многих отношениях скотина. Он не умеет обходиться с людьми и не имеет представления, как обращаться с женщиной. Он никуда не годится как муж и представляет угрозу как отец. Но он честен.

— Вы, кажется, совершенно уверены в его честности?

— Да, — ответила она с вызовом.

— А почему вы так уверены? — спросил Селби.

Она вдруг замолчала, затем сказала голосом, в котором уже не было прежней уверенности:

— Потому что я его хорошо знаю.

Тут вмешался Лейси:

— Послушайте, Селби, мне кажется, вы заходите слишком далеко. Я думаю, что этой женщине нужен адвокат.

— Почему?

— Потому что вы обвиняете ее в убийстве.

— Обвиняю ее? — изумился Селби. — Что навело вас на эту мысль, мистер Лейси?

— Вы практически сказали это.

— Я сказал, что расследую дело об убийстве. Похоже, что косвенные улики указывают…

— О, Джим, — перебила его Тельма Берк, — пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не вмешивайся. Я знаю, что делаю. Разве ты не видишь, что этот человек умен? Он нарочно вовлекает тебя в спор, чтобы заставить проговориться. Предоставь говорить мне. За это отвечаю я.

— Мне не нравится, что он тебе угрожает, — сказал Лейси.

— Тут ничего не поделаешь, Джим. Он представитель закона.

— Ну и что? — возразил Лейси. — Пойди и поговори с адвокатом, который знает закон. А тогда уж мы выясним, представителем чего является этот человек, что он может делать и чего не может. Мне кажется, что он пытается раскинуть слишком широкую сеть.

— Но, Джим, — упорствовала она, — это абсурд! Мне нечего скрывать. — Она повернулась к Селби и сказала: — Я вполне могу сделать чистосердечное признание, мистер Селби. Я пыталась сохранить брак с Джоном Берком. Выяснилось, что это невозможно. Предел наступил, когда Джон пригрозил убить меня и ребенка — а он как раз тот безмозглый, эмоциональный, эгоистичный тип, который запросто может привести угрозу в исполнение. Это меня испугало. Он начал носить пистолет — несколько дней назад он показал его мне. А потом я прочитала в газете о каком-то мужчине, который убил свою жену и ребенка в припадке ревности… И… ну и решила, что уйду от него.

— А почему, собственно, он собирался вас убить? — спросил Селби.

— Ревность.

— К кому он ревновал?

Она показала на Лейси.

— Лейси навещал вас? — спросил Селби.

— Нет, — быстро ответила она. — Я думаю, Джим даже не знал, где я, но Джон чувствовал, что я до сих пор люблю Джима, и это приводило его в ярость. Он делил со мной постель, однако я думаю, что любящий мужчина не может обращаться с женщиной так, как он обращался со мной.

Лейси беспокойно заворочался в своем кресле; его глаза были темны от гнева.

— Итак, он угрожал убить вас, — подсказал Селби. Она кивнула.

— Что вы предприняли в ответ на это?

— Я взяла Эрдру — это моя маленькая дочка — и уехала.

— Когда?

— В среду вечером.

— В какое время?

— Я не знаю, который был час. Я была напугана. Я решила уехать. Мы ехали всю ночь и прибыли только сегодня утром.

— Когда вы уезжали, у вас был какой-нибудь определенный план? — спросил Селби.

— Да.

— Приехать сюда?

— Да.

— Лейси знал об этом?

— Нет, он решительно ничего не знал. Думаю, что он даже не представлял, где я. Я специально не давала ему знать.

— Как вы добрались сюда?

— На своей машине. Она не Бог весть что, но на ходу.

— Это машина вашего мужа? — спросил Селби.

— Наша машина, — сказала она, — если уж уточнять.

— А маскарад зачем? — спросил Селби.

— Потому что я боялась, что Джон догадается, где я, и попытается преследовать меня.

— Вы сказали об этом Лейси?

— Да.

— И поэтому Лейси держит пистолет в брючном кармане?

— Вполне возможно.

— Где Эрдра?

— Спит в моей комнате.

— А где слуги? — спросил Селби.

— Мы всех отпустили.

— Ну а как насчет угнанного автомобиля?

— Это, — сказала она, — как раз одно из тех совпадений, которые иногда происходят в жизни. Какой-то бродяга подошел к двери в поисках еды. Он обнаружил, что в доме никого нет, заглянул в гараж, увидел автомобиль и решил взять его. Он, конечно, рассчитывал, что сможет доехать до Калифорнии и бросить машину, прежде чем поднимется тревога. Так уж вышло, что он бросил машину в Лас-Алидасе.

— На расстоянии двух кварталов от вашего дома, — подчеркнул Селби.

Она промолчала.

Селби медленно покачал головой:

— Этого просто не может быть.

— Я с вами согласна, но тем не менее это факт. Разве что кто-то нарочно поставил машину… — Ее глаза блеснули. Она заметно оживилась. — Джон сам мог это сделать, — сказала она, — и это как раз на него похоже. Если он знал, где находится Джим, и действительно собирался убить Эрдру и меня, это вполне в его духе — украсть машину Джима и угнать ее в Лас-Алидас; тогда все выглядело бы так, будто убийство совершил Джим.

— В этом случае, — уточнил Селби, — Джон Берк должен был украсть машину во вторник и угнать ее в Лас-Алидас.

— Да.

— Вы думаете, он сделал это?

— Он мог бы это сделать, — ответила она, но в ее голосе уже звучало меньше уверенности.

— В чем дело? — спросил Селби. — Вы вспомнили что-то, что может противоречить вашим словам?

— Нет.

— Вы наконец поняли, что версия, которую вы надеялись протащить, не выдерживает критики?

— Нет, — сказала она с вызовом.

Лейси сказал враждебно:

— Довольно, Селби. Мне наплевать, кто вы такой и чьим представителем являетесь. Вам не следует оскорблять эту женщину в моем доме.

Селби не обратил внимания на эту реплику.

— Ну а теперь давайте разберемся, миссис Берк, — сказал он. — Вам ведь некого было бояться, кроме вашего мужа. Так?

Она долгое время колебалась, затем сказала:

— Так.

— И все эти сложные меры предосторожности, которые вы приняли, чтобы скрыть свою внешность, замаскировавшись под служанку, были приняты исключительное целью помешать вашему мужу разыскать вас?

— Да.

Селби вытряхнул пепел из своей трубки в пепельницу и произнес:

— Миссис Берк, я хочу осмотреть ваш багаж. Вы не возражаете?

— То есть… я…

— Вы не можете обыскивать дом без ордера, — вмешался Лейси.

— Я спрашиваю миссис Берк, не согласится ли она на осмотр ее багажа, — упрямо повторил Селби.

— Ну, я… я не знаю… Я не вижу причины, по которой вы должны это делать.

— Ну так я возражаю, — сказал Лейси. — Если вас интересует мое мнение, то вы и так зашли уж очень далеко — дьявольски далеко.

Селби встал и сделал знак Сильвии.

— Очень хорошо, — сказал он, — тогда, я полагаю, на этом все. Как я уже говорил, я расследую таинственное убийство, которое, кажется, было очень хорошо спланировано. Это было хладнокровное умышленное убийство. Я еще не знаю всех деталей. Я почувствовал, что исчезновение миссис Берк имеет к этому отношение, и хотел проверить это… Между прочим, Сильвия, у тебя с собой эти фотоснимки?

— Да.

Селби протянул руку. Сильвия открыла свою сумку и вручила ему три фотографии размером восемь на десять, на глянцевой бумаге. Он пересек комнату и подошел к тому месту, где стоял Лейси, обняв за талию миссис Берк, и сказал:

— Я не хочу причинять вам лишнюю боль, миссис Берк. Предупреждаю вас, что это фотографии мертвого человека, не очень-то приятное зрелище. Однако я не могу закончить дело, не спросив вас, знаете ли вы этого человека и видели ли вы его когда-нибудь.

И он вручил ей снимки.

Несколько мгновений оба — Лейси и миссис Берк — смотрели на фотографии, а Селби изучал их лица. Выражение лица Лейси не изменилось, оно оставалось безучастным — так опытный игрок в покер никогда не выказывает своих эмоций, если знает, что на него смотрят в надежде что-либо выведать.

Миссис Берк стояла очень прямо, ее глаза неотрывно смотрели на фотоснимок, губы непроизвольно двигались от каких-то чувств, которые она была не в силах контролировать.

Потом она заговорила на повышенных тонах.

— Я… я не… о Господи!.. Это Джон! закричала она и, отбросив фотографии, спрятала лицо на груди Лейси.

— Что ты говоришь, Тельма? — спросил Лейси. Ты хочешь сказать… Этого не может быть!..

— Да, — сказала она. — Это Джон Берк, мой муж. Он одет как бродяга, но это Джон… Он сбрил усы. На нем нет очков… Но это Джон!

Селби сказал очень спокойно:

— Я не хотел причинять вам боль, миссис Берк. Очень сожалею. Но я расследую убийство. Я хочу, чтобы вы оба приехали в Мэдисон-Сити и ответили на вопросы большого жюри присяжных. Вы приедете?

Миссис Берк смотрела на него в упор испуганными глазами.

— Это Джон, — сказала она, — и его убили! Убили! Это Джон! Это Джон! Я говорю вам, что это Джон! — Ее голос поднялся до истеричного крика.

— Бедное дитя, — сказал Лейси, беря ее на руки, как будто она была маленьким ребенком. — Ну, на этом все, Селби, — сказал он, выходя из комнаты и неся ее, продолжавшую всхлипывать, на руках.

Минутой позже из коридора донесся ее пронзительный, истеричный смех.

Рейли нервно сказал:

— Конечно, я не должен вам указывать, Селби, но будут неприятности. Я знаю Джима Лейси очень хорошо. Он уже потерял терпение… Воспользуйтесь моим предложением, позвоните в Мэдисон-Сити, и пусть вам выдадут ордер на арест миссис Берк по подозрению в убийстве мужа. Тогда вы сможете получить копию ордера здесь и посадить ее в тюрьму.

Несколько минут Селби обдумывал этот вариант.

— Нет, — сказал он наконец, — у меня есть план получше.

Он вышел в коридор и как раз надевал пальто, когда зазвучали тяжелые шаги Лейси. Широкоплечий, он молча остановился перед Селби, глядя на него со зловещей враждебностью.

В тишине коридора слышались истеричные всхлипывания женщины, доносившиеся из одной из спален.

Селби спокойно сказал:

— Я очень сожалею о случившемся, Лейси. Я не знал, что убитый — ее муж. Мне приходило в голову, что это может быть он, но я не был уверен.

Лейси ничего не сказал. В зловещем молчании он продолжал стоять в коридоре.

Селби помог Сильвии надеть пальто, помощник шерифа, казалось, очень нервничал. Раз-другой он взглянул на Лейси, как будто хотел что-то сказать, но тот с каменной враждебностью на лице смотрел как бы сквозь него.

— Ну ладно, — заторопился Селби, — поедем.

Он первым подошел к двери и вышел в холодную ночь пустыни.

В тишине все трое прошли по шуршащему гравию к машине помощника шерифа. Луна, только слегка ущербная, взошла над горами на востоке, окрашивая местность в серебряный и черный цвета. Долину сковал сухой холод пустыни, замораживая запах зелени, проникая сквозь пальто, пощипывая кожу на лице.

Рейли сказал:

— Он прямой человек, Джим Лейси. Если бы мне удалось поговорить с ним минутку с глазу на глаз, то, я думаю, он бы перестал таиться и рассказал мне, что знает.

— У него был шанс говорить, — заметил Селби.

Рейли начал возиться с дверцей машины.

— Женщина лжет, — заключил он. — Она меня не проведет, и Лейси меня не проведет. Это Джим Лейси отогнал машину в Лас-Алидас, и вам это так же ясно, как и мне.

Селби, не отреагировав на эту реплику, сказал:

— Теперь нам надо выяснить, был ли Джим Лейси в понедельник в своем банке и взял ли оттуда десять тысяч долларов наличными. Вы смогли бы это узнать для меня?

— Полагаю, что да, — сказал Рейли без энтузиазма. — Допустим, взял. Какая тут связь с убийством?

— В этом случае, — спокойно сказал Дуг Селби, — я думаю, мы позвоним в округ Мэдисон, получим ордер, вернемся и арестуем его за преднамеренное убийство.

Холодный воздух пустынной ночи, казалось, усилил звук удивленного восклицания Джеда Рейли.

VIII

Джед Рейли позвонил по телефону из кабинета шерифа в Тусоне. Он нашел кассира банка в его клубе. Ровным голосом, без всякого выражения он объяснил, что ему нужно, добавив, что сведения эти очень важны. В ожидании ответного звонка они говорили на отвлеченные темы.

Сильвия, насколько возможно, держалась в стороне. Лишь глаза выдавали ее возбуждение.

Рейли как раз дошел до середины истории о трех мексиканских бандитах, когда зазвонил телефон. Он прервал рассказ, взял трубку, нахмурился и, устремив взгляд на свой письменный стол, внимательно выслушал, что ему говорили по телефону. Через некоторое время он произнес:

— Большое спасибо за информацию, Пит. Думаю, это все, что они хотели выяснить. — Он повесил трубку. Какой-то момент он избегал взгляда Селби, затем сказал:

— Ваша взяла. Джим Лейси взял из банка десять тысяч долларов наличными около двух часов дня в понедельник.

За этими словами последовала такая глубокая тишина, что было отчетливо слышно, как бегает по бумаге карандаш Сильвии.

— Ну, — устало спросил Рейли, так как Селби продолжал хранить молчание, — что вы собираетесь делать?

— Я собираюсь предоставить это вам. Я хочу, чтобы Лейси и миссис Берк прибыли в округ Мэдисон и предстали перед большим жюри. Пока я не буду предъявлять им какие-нибудь официальные обвинения. Если они невиновны, лишь от них самих зависит, чтобы их имена не были запятнаны. Если виновны, побег не очень-то им поможет. Мы их все равно рано или поздно поймаем.

— Ерунда, — сказал Рейли. — Джимми Лейси не более виновен в убийстве, чем я. Я не так уверен в отношении этой женщины.

— Ну хорошо, — согласился Селби, — допустим, эта женщина действительно убила своего мужа. Что тогда?

Несколько нелегких минут Рейли молча курил, затем сказал:

— Ну, нельзя особенно порицать Джима. Естественно, что он пытался защитить женщину, которую любит, женщину, которая когда-то была его женой.

— А кем он тогда является по закону?

— Что вы хотите сказать? — спросил Рейли.

— Я говорю с точки зрения государственного обвинителя, — сказал Селби. — Если Джеймс Лейси подтасовывает факты или совершает действия, направленные на то, чтобы защитить женщину, которая совершила убийство, он становится укрывателем преступника. Вы знаете, что ему в этом случае грозит.

Рейли слегка подался вперед на своем стуле.

— Послушайте, Селби, — сказал он, — человек должен в таких случаях работать головой. Конечно, закон есть закон, но люди не одинаковы. Возьмем хотя бы Джима Лейси. Он хороший, солидный гражданин, но он же человек. Это не всегда получается — действовать строго в соответствии с буквой закона.

Селби поднялся и стоял, глядя сверху вниз на помощника шерифа. Он широко расправил плечи и слегка расставил ноги, и в глазах его загорелся зловещий огонь.

— В таком случае я скажу вам кое-что. Вы этого, правда, прямо не сказали, но во всех ваших поступках и словах сквозит мысль, что Джим Лейси — важная фигура и вы не хотите его раздражать. Пока мы были в его доме, вы придумывали один предлог за другим, чтобы поговорить с ним где-нибудь, где я не мог бы вас услышать. Ну так вот, я не хочу знать, что вы собирались сказать Джиму Лейси. Но я знаю, что я хотел бы, чтобы вы ему сказали. Когда я уеду, у вас будет возможность поговорить с ним. Пожалуйста, запомните вот что: человеку, который играет со мной, я стараюсь давать шанс. Когда же он пытается обмануть меня, я действую строго по правилам. Я не хочу опрокидывать вашу политическую тележку. Вы со мной сотрудничали. Правда, это было вынужденное сотрудничество. Тем не менее я не хочу ставить вас в такое положение, чтобы вы лишились своих политических покровителей. Я хочу, чтобы Джим Лейси и эта женщина предстали перед большим жюри в Мэдисон-Сити. Если они хотят сотрудничать с нами, они отправятся в Мэдисон-Сити сейчас же. Если же они этого не хотят, они не смогут сказать, что я не дал им этой возможности, что вы не дали им этой возможности или что я не дал вам шанса.

Рейли встал и протянул Селби руку:

— Дуг, это справедливо. Это все, чего я хотел. Лейси поддерживал босса на прошедших выборах. Я хочу пойти к нему и поговорить с ним. Я хочу дать ему шанс оправдаться.

— Скажите ему, — сказал Селби, — что у него есть только один шанс — больше не будет.

— Я скажу ему, — обещал Рейли.

IX

Была уже почти полночь, когда самолет с Дугом Селби и Сильвией на борту подлетел к аэропорту Мэдисон-Сити. На посадочной площадке не было освещения, и пилот посадил самолет при свете луны и бортовых огней.

Самолет вырулил к дальнему концу взлетного поля. Дуг помог Сильвии выйти.

— Ну как? — крикнул пилот. — Я вам еще нужен?

— Нет, — сказал Селби. — Вы сможете взлететь отсюда?

— Конечно.

— О'кей. Пришлите счет в округ.

Селби и Сильвия смотрели, как самолет разворачивался для старта, слышали, как взревели моторы, видели, как машина сорвалась с места и помчалась по полю. Как огромная ночная птица, она взвилась, закрыв собой часть неба. Несколько мгновений спустя самолет превратился в маленькую точку света, плывущую по освещенному луной небосводу.

— Устал, Дуг? — спросила Сильвия Мартин.

Он покачал головой:

— Тебя довезти до редакции?

— Пожалуйста, — сказала она.

Дуг довез ее до редакции «Клариона». Когда машина остановилась, Сильвия положила свою руку на его:

— Спасибо за все, Дуг, — сказала она. — Это было чудесно. Ты позвонишь шерифу Брендону?

— Нет, не хочу его беспокоить. Это может подождать до утра, — ответил Селби, и она заметила в его голосе нотки усталости.

— Пока, — сказала она, — и не забудь прочитать завтра утром «Кларион».

Селби подождал, пока она не вошла в дверь, из-за которой доносились звуки, говорившие о том, что там кипит работа. Потом он поехал к дому, где занимал меблированную квартиру, поставил машину в гараж и лег спать. Однако еще почти час не мог заснуть.

Он с трудом пробуждался от глубокого сна. Во сне он видел Лейси, который в одежде и шляпе ковбоя стоял на открытой платформе несущегося поезда и размахивал лассо. Накинув лассо на тело бродяги, лежавшее на дне каньона, он, дернув за веревку, поднял тело в воздух и заставил его исчезнуть — прямо как индийский факир. Издевательский смех Лейси и служащие ему фоном истерические крики миссис Берк постепенно превратились в настойчивый телефонный звонок.

С трудом выбираясь из царства ночных кошмаров, еще наполовину скованный сном, Селби дотянулся до телефона.

Это был Брендон. Он сказал:

— Привет, Дуг, — и заговорил так быстро, что Селби был просто не в состоянии вникнуть в смысл.

Шериф говорил уже добрых десять — пятнадцать секунд, когда наконец голова Селби прояснилась, как будто он подержал ее под холодным душем. Теперь он мог воспринимать услышанное.

— …сторож сообщил Билли Рэнсому. Рэнсом нашел ключ и открыл дверь. Бенелл лежал у входа в хранилище. Дверь была открыта. Бенелл убит пулей, которая пробила череп с левой стороны. Похоже, стреляли сзади.

— Оливер Бенелл? — прервал его Селби.

— Да.

— Где?

Брендон терпеливо сказал:

— Похоже, ты не расслышал, сынок. Я сказал: в Первом национальном банке. Видимо, бандиты вытащили его из постели, отвезли в банк, заставили открыть хранилище, а потом убили выстрелом сзади. Хранилище полностью очищено. Не тронута только резервная наличность, которая была в сейфе.

— Я сейчас оденусь, Рекс. Который час?

— Около четырех.

— Вы заедете за мной?

— Через десять минут.

— Я буду готов через пять минут.

— О'кей, — сказал Брендон. — Мне надо сделать еще пару телефонных звонков. Постараюсь уложиться как можно скорее.

Когда Брендон подъехал к дому Селби, тот уже ждал на улице. Закутанный в пальто окружной прокурор слегка, дрожал от утренней прохлады.

Шериф открыл дверцу машины и изрек:

— Беда не приходит одна, Дуг. Как видно, тебе не удастся поспать.

Дуг откинулся на подушки сиденья и с радостью закутался в плед, который предусмотрительно приготовил для него шериф.

Шериф Брендон вел машину по безлюдным улицам. Мэдисон-Сити был погружен в тишину и выглядел призрачным. В воздухе чувствовался мороз. Луна, уже довольно низко склонившаяся к западу, заливала улицы холодным бледным светом. В утреннем холоде силуэты пальм на фоне неба казались странными, несовместимыми с морозом.

— Что ты выяснил в Аризоне, Дуг? — спросил шериф. — Не зря съездил?

Селби вкратце рассказал ему, что произошло.

Брендон сказал в раздумье:

— А странно, что Бенелл проявил такой интерес к этому делу — особенно странно после того, что ты узнал там. Билли Рэнсом не сомневается, что это обычное ограбление банка, однако я лично в этом не уверен. Похоже, Бенелл знал больше, чем сказал тебе. Может быть, он каким-то образом был замешан в этом деле с Берками.

Селби ответил с ноткой усталости в голосе:

— Пожалуй, да. Только я думаю, что мне потребуются две чашки кофе, чтобы взбодриться и переварить еще одно преступление.

Брендон заметил:

— Возможно, мы найдем какое-нибудь открытое кафе в Лас-Алидасе. Рэнсом говорит, что весь город не спит. У меня там несколько депутатов, они организовали отряд. Я позвонил Бобу Терри сразу после разговора с тобой, поднял его с постели и велел собрать все отряды и послать их патрулировать место скопления бродяг вдоль железной дороги. Он их расставит и последует за нами в Лас-Алидас. Рэнсом позвонил в соседние округа и попросил следить за дорогами. Эта мера, конечно, не очень-то эффективна, если не иметь точных примет тех, кого ищешь, но она дает моральный эффект и иногда заставляет преступников прятаться.

Селби вздохнул и ничего не сказал.

Тракторы по-прежнему пахали землю. Время от времени в стороне от дороги появлялся свет фар, и рев трактора заглушал ровный шум мотора машины, в которой ехали Брендон и Селби.

Подъезжая к Лас-Алидасу, они увидели у дороги ночное кафе. Селби поспешно проглотил две чашки кофе и почувствовал, как живительное тепло согревает его тело. Когда они снова сели в машину, шериф сказал, улыбнувшись несколько сконфуженно:

— Давай-ка дадим им почувствовать, что едет начальство. — Он включил красные огни и сирену.

Машина рванулась вперед. С ревом мотора и воем сирены она промчалась по улицам Лас-Алидаса и остановилась перед подъездом Первого национального банка. Шериф заглушил мотор, выключил фары, широко улыбнулся Селби и сказал:

— Если б они знали, что мы останавливались у дороги, чтобы выпить пару чашек кофе… Выходи, сынок, и не забудь, что пересекать тротуар надо бегом.

Понимая, как важен для престижа этот совет шерифа, Селби распахнул дверцу машины. Возле входа в банк толпились любопытные.

Они почтительно расступились, давая дорогу окружному прокурору и шерифу, и те бегом проследовали к входу. Билли Рэнсом, предупрежденный об их прибытии ревом сирены, распахнул перед ними дверь.

Крепкий, высокий, обычно добродушный, на этот раз шеф полиции хмурил лоб и выглядел суровым и официальным. Он имел излишек веса, но был хорошо сложен и держался прямо.

— Привет, ребята, — сказал он. — Входите. Похоже, грязное дело.

Следуя за шефом полиции, они прошли через вертящуюся стеклянную дверь в вестибюль банка, отделанный мрамором и красным деревом.

Они вошли в дверь с надписью «Администрация», потом, через другую дверь, — в комнату, за которой располагалось хранилище.

Дверь в хранилище была распахнута. Тело Оливера Бенелла лежало лицом вниз, правая рука была вытянута в направлении двери, левая согнута под туловищем.

В хранилище горел свет, и два человека с бледными лицами и утомленными глазами делали какие-то записи.

— Кассир с помощником, — объяснил Рэнсом. — Вы их знаете. Мы пытаемся прикинуть, что исчезло.

Кассир, чье имя Селби никак не мог вспомнить, вышел из хранилища и посмотрел на окружного прокурора и шерифа поверх тела Бенелла.

— Нельзя ли убрать труп? — спросил он. — Жестоко оставлять его здесь.

Рэнсом важно сказал:

— Тело должно оставаться здесь, пока мы не закончим сбор улик. Он мертв. Мы ничего не можем сделать для него — кроме как разыскать негодяев, которые его убили.

— Врач уже осматривал тело? — спросил шериф Брендон.

— Да. Я вызвал доктора Эндикотта, как только получил сообщение. Доктор констатировал смерть. Смерть наступила примерно часа за два до этого.

— Пистолет нашли? — спросил шериф.

— Да, — сказал Рэнсом, открывая ящик стола и показывая пистолет, лежащий на листе бумаги. — Лежал на полу рядом с телом. Я отметил мелом это место. Я не хотел оставлять его на полу: тут все время ходили люди, и я опасался, что мы можем потерять отпечатки пальцев.

Шериф Брендон, нахмурившись, посмотрел в сторону хранилища и сказал:

— Не много же мы получим отпечатков пальцев в этом хранилище. — И, помолчав, добавил со значением: — Теперь.

Рэнсом покраснел и начал оправдываться:

— Это ночной сторож впустил сюда этих ребят. Понимаете, я спал. Сторож позвонил мне и кассиру. Кассир приехал сюда чуть раньше меня и…

Кассир перебил его:

— Мы не хотим вмешиваться в расследование, но у нас есть долг перед вкладчиками, как и перед обществом. Мы должны выяснить, сколько было украдено, и телеграфировать эксперту банка, чтобы получить инструкции. Мы можем… в общем… я сейчас, пожалуй, не буду делать никакого заявления, но мы, конечно, не позволим, чтобы работники банка расхаживали по хранилищу, пока мы не проведем инвентаризацию. Это я категорически заявляю.

— Да, конечно, — сказал Брендон бодрым голосом. — Если у вас найдется кусочек мела, Билл, давайте обведем на полу контуры тела. Боб Терри сейчас приедет с фотоаппаратом.

Доносившийся издалека звук сирены перешел в резкий вой. Несколько минут спустя вошел Боб Терри, неся приспособление для снятия отпечатков пальцев и фотоаппарат.

— Давай сделаем несколько снимков, Боб, — сказал шериф Брендон. Сними все отпечатки пальцев с наружной стороны двери хранилища. Сейчас уж, пожалуй, слишком поздно снимать их с внутренней стороны. Еще надо снять отпечатки пальцев с пистолета. Как только кончишь, они могут убрать тело.

Терри начал устанавливать большой штатив для фотоаппарата, а Брендон повернулся к шефу полиции:

— Кто-нибудь видел, как они вошли в банк, Билли?

— Видимо, нет.

— Где его машина?

— Вот это-то и наводит на мысль, что здесь работала целая банда. Его машина в гараже. Он, очевидно, поставил машину в гараж и лег спать.

— Входная дверь дома взломана?

— Нет. Очевидно, он сам открыл дверь. Похоже, кто-то позвонил в дверь, а когда он открыл, на него наставили пистолет, приказали одеться, привезли в банк, заставили открыть хранилище, а затем убили.

— Вы были в доме, Билли? — спросил шериф.

— Да. Я произвел там беглый осмотр и поставил дежурного офицера проследить, чтобы никто не входил и ничего не трогал.

— Давайте съездим туда, — сказал Брендон.

Терри спросил:

— Где пистолет?

Рэнсом открыл ящик стола и показал ему пистолет:

— Теперь я его передам вам.

— О'кей, — сказал Терри.

— Сделай снимки, — проинструктировал его Брендон, — а затем приезжай к нам в дом Бенелла. У меня предчувствие, что там мы найдем больше, чем здесь… Как насчет соседей, Билли? Они что-нибудь знают?

— Нет. Ничего, что могло бы пролить свет на это. Дом с северной стороны пуст. Люди, живущие в доме с южной стороны, слышали, как подъехала машина, слышали голоса в доме Бенелла и видели, что там зажегся свет. Они говорят, что это произошло уже после того, как они легли спать, примерно в одиннадцать тридцать. Они не знают, когда именно. Им показалось, что один из голосов был женский. Потом машина уехала.

— Свет в доме горел или был потушен, когда вы туда приехали? — спросил Селби.

— Был потушен.

Брендон нахмурился:

— Человек, влипший в подобную историю, не стал бы гасить свет, покидая дом, и вряд ли бандиты стали делать это.

— Они-то как раз могли, — сказал Рэнсом. — Они прикинули, что дом, в котором ночью горит свет, может привлечь внимание.

— Да, в этом что-то есть, — признал Селби. — Ну, поехали.

Рэнсом, казалось, гордился тем, что сделал.

— Конечно, — сказал он, когда они выходили, — у меня недостаточно сильная организация, чтобы справляться с подобными преступлениями. Не хватает людей, а те, что есть, перегружены. Но я привлек к работе всех, позвонил в полицейские управления соседних округов, выставил охрану у дома, приказал никого не пускать и велел опросить соседей. Может, мы там что-нибудь и найдем.

— Посмотрим, — сказал шериф.

Рэнсом объяснил им, как ехать, и шериф повел машину.

Они подъехали к красивому современному зданию в испанском стиле с белыми стенами и маленьким портиком, увенчанным красной черепичной крышей.

За домом располагался гараж, к которому вела дорога мимо внутреннего дворика с белыми стенами. В доме горел свет. Свет горел также и в подъезде, освещая фигуру дежурного полисмена.

— Как вы попали в дом? — спросил Селби.

— Кассир из банка знал, где Бенелл хранил запасной ключ, — сказал Рэнсом. Затем он обратился к дежурному офицеру: — Есть какие-нибудь новости?

Дежурный офицер покачал головой.

— Пытался кто-нибудь проникнуть в дом?

— Никто.

— Мы войдем, — сказал Брендон. — Когда приедет Боб Терри, впустите его. Больше никого не впускайте. Смотрите, ребята, ни до чего не дотрагивайтесь. Где его жена, Билли?

— Уехала повидать друзей в Портленд, штат Орегон. Бенелл был один в доме. Днем приходит убирать женщина. Он не обедал дома.

— Собаки нет?

— Нет.

— Странно, что в такой поздний час Бенелл открыл дверь людям, которых не знал, — сказал Брендон.

— Вы забываете о женском голосе, — пояснил Рэнсом, — Женщина могла сказать, что у нее сломалась машина и она просит разрешения позвонить по телефону.

— Угу, — скептически промычал шериф.

Рэнсом толчком открыл дверь, затем отступил в сторону, давая пройти шерифу и окружному прокурору. Они вошли в дом, меблированный со вкусом в современном стиле. Стулья из хромированной стали были обиты голубой кожей. Свет не прямой — все его источники были скрыты в потолке и стенах. Отверстия в стенах показывали, что в доме есть кондиционер. Сквозь застекленную створчатую дверь столовой открывался вид на крытый дворик, который был спроектирован как место для отдыха, с черепичными навесами над дверью, гамаками, креслами, ухоженными растениями и фонтанчиком посередине пруда, в котором плавали золотые рыбки. Встроенные в стены лампы излучали голубой свет, создавая эффект интенсивного лунного освещения.

— Прекрасное место, — пробормотал Брендон.

Рэнсом провел их в спальню — помещение с огромными зеркальными окнами, венецианскими шторами и изысканной мебелью. В спальне стояли две одинаковые кровати, два платяных шкафа, два туалетных столика и несколько стульев.

Створки обоих шкафов были открыты. В одном из них была видна женская одежда. Другой был увешан дорогими мужскими костюмами.

Одна из кроватей была смята, что указывало, что на ней спали. Возле открытой дверцы шкафа валялась небрежно брошенная голубая пижама. Рядом стояли домашние туфли.

— Все осталось на местах? — спросил Селби.

Вдруг зазвонил телефон.

Мужчины обменялись взглядами.

— Что будем делать, ребята? — спросил Рэнсом.

Брендон покачал головой:

— На телефонной трубке могут быть отпечатки пальцев.

— Знаете что, — решил Рэнсом, — пройдем в соседний дом и позвоним оттуда на станцию. Все равно надо допрашивать соседей.

Они прошли в соседний дом. Пожилая пара, судя по всему, очень обеспокоенная, сидела за ранним завтраком. Кофейный аромат и запах жареного бекона ударили Селби в нос, напомнив ему, что он голоден. Билл Рэнсом провел церемонию знакомства. Брендон принес извинения за беспокойство, подошел к телефону и спросил оператора, кто звонил в дом Бенелла. Девушка ответила:

— Тусон, штат Аризона, пытается дозвониться до окружного прокурора Селби. Кассир в банке сказал, что он, вероятно, в доме Бенелла. Они говорят, что окружной прокурор нужен им по очень важному делу.

— Соедините, — сказал Брендон. — Селби здесь.

Он кивнул Селби, и тот взял трубку. Через несколько мгновений он услышал голос оператора центральной станции:

— Говорите.

Затем раздался голос Рейли.

— Ох, Селби, — сказал он, — я, вроде, свалял дурака.

— Что случилось? — спросил Селби.

— Понимаете, я отправился к Лейси — не сразу, как вы уехали, а через некоторое время, потому что хотел дать ему остыть. Ну вот. Когда я приехал, в доме было темно. Я некоторое время стучал в дверь, но не получил ответа. Тогда я решил, что Лейси лег спать и послал нас ко всем чертям. Я вернулся в город, но все думал и думал об этом, и вот полчаса назад меня осенило — хотя должно было осенить гораздо раньше. Я вспомнил, что Лейси как-то говорил мне о летчике по имени Пол Куинн, который живет здесь поблизости, он приходится родственником его бывшей жене.

Я решил разыскать этого Куинна и спросить, не знает ли он чего о Лейси. Ну и узнал, что Куинн примерно час назад покинул аэропорт на своем самолете. Улетая, он предупредил, что летит в Нью-Мексико, а оттуда — в турне по всей стране. Интересно, что у него на борту были пассажиры: Джим Лейси, миссис Берк и ребенок.

Селби молча переварил информацию. Наконец он произнес:

— О'кей, Бак. Хорошо, что вы это разузнали.

— Я подумал, что надо дать вам знать, — сказал Рейли смущенно. — Похоже, я сегодня ночью дал своим чувствам взять верх над долгом.

— Ладно, забудьте об этом, — сказал Селби. — Зато вы мгновенно были готовы прийти мне на помощь, когда Лейси занервничал и потянулся правой рукой к карману. Между прочим, в каком родстве состоят Куинн и миссис Берк?

— Я проверил, — сказал Рейли. — Он — брат миссис Берк.

— Спасибо, — сказал Селби.

Он был уже готов повесить трубку, когда услышал голос оператора дальней связи.

— Мистер Селби, я, конечно, знаю о случившемся, так как абоненты разговаривают через меня. Мне пришло в голову проверить запись о телефонных разговорах Бенелла на случай, если это вам понадобится. И вот девушка, дежурившая вчера вечером, вспомнила, что Бенеллу звонили по таксофону из Тусона, штат Аризона. Эта информация вам пригодится?

Селби почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжимают трубку.

— Еще как пригодится, — сказал он. — А кто звонил?

— Женщина. Она не сказала своего имени. Она звонила по таксофону и сама оплатила разговор.

— Телефонистка, наверное, не слышала разговор? — спросил Селби.

— Нет, кроме самого конца. Она подключилась, чтобы узнать, освободилась ли линия, и услышала, как женщина сказала: «Вскоре после полуночи. До свидания».

Селби сказал:

— Большое спасибо. Мы это проверим. — Он повесил трубку и многозначительно кивнул шерифу Брендону: — Похоже, что-то проясняется, Рекс.

X

В восемь часов утра Дуг Селби и Рекс Брендон сидели за столиком в одном из ресторанов Лас-Алидаса. Пустые тарелки были сдвинуты в сторону: мужчины вполголоса обсуждали события минувшей ночи.

Билли Рэнсом, будучи примерным семьянином, отправился завтракать домой, почти со слезами умоляя Селби и Брендона не уходить до его возвращения. Искушенный в жизни маленьких провинциальных городков, он знал, что, если его увидят в ресторане в обществе шерифа и окружного прокурора, это послужит ему отличной рекламой, и только категорическое требование жены, вызвавшей его по телефону домой завтракать, заставило его уйти.

Селби набил табаком трубку, откинулся назад на неудобном сиденье и с удовольствием пускал синие клубы дыма.

— Итак, вот что мы знаем, — сказал он. — Телеграфная служба в Финиксе «Вестерн юнион» сообщает, что телеграмма, которая, как полагали, была подписана Джоном Беркли, фальшивая. Кто-то позвонил на телеграф, сказал, что звонят с такого-то телефона, и попросил принять телеграмму, а счет прислать по этому номеру. Он дал номер телефона, и оператор «Вестерн юнион» спросил, на чье имя зарегистрирован телефон. Он ответил правильно. Это легко сделать. Все, что требуется в данном случае, это телефонная книга и спокойная интонация. Итак, телеграмма была ширмой, отвлекающим маневром. Единственное, что мы знаем: ее послал мужчина, оператор помнит, что голос был мужской. Возможно, это тот самый человек, который добился, чтобы тело кремировали без опознания. Регистрация разговоров, проведенных по телефону миссис Берк, показывает, что она дважды звонила Лейси в Тусон: один раз в понедельник в одиннадцать утра и следующий раз — также в понедельник в семь тридцать вечера. Еще она звонила своему брату Полу Куинну в аэропорт Тусона в восемь тридцать утра в понедельник. В девять пятьдесят вчера вечером какая-то женщина звонила Оливеру Бенеллу из автомата в Тусоне. Таким образом, вот что установлено достоверно. Бенелл по каким-то причинам хотел, чтобы расследование по делу об исчезновении Берка прекратили. Другими словами, он был с этим каким-то образом связан. Может быть, конечно, он просто хотел захватить эти десять тысяч долларов для банка. Последующие события дают основания думать, что у него могла быть и другая причина. Я склонен думать, что все преступления взаимосвязаны и Бенелла убили, потому что он много знал.

Брендон сказал, скручивая сигарету:

— Не забывай — что-то заставило его отправиться в банк в два или три часа ночи. Он поехал туда не на своей машине. Он поехал туда с кем-то. Этот кто-то ухватил на этом хороший куш. Предварительная проверка показывает, что в банке не хватает почти пятидесяти тысяч долларов.

Селби собирался что-то сказать, но в этот момент вошел Боб Терри, он выглядел очень усталым. Боб подвинул себе стул, заказал кофе, затем вытащил из кармана пачку фотоснимков.

— Удачно? — спросил шериф Брендон.

— Да, — сказал Терри, — но я еще не разобрался. Этот пистолет тридцать восьмого калибра — с него отпечатки пальцев стерты. На всей поверхности я не обнаружил ни одного отпечатка. Более того, с пистолета соскребли номер, так что мы не можем выяснить, когда и где он был продан. Похоже на работу профессионала.

Селби обратился к Брендону:

— Конечно, Рекс, можно допустить и такое: Бенелл что-то знал об этом деле, однако его смерть не связана с ним.

— Похоже, так, — признал шериф. — То, что с пистолета соскребли номер и стерли отпечатки пальцев, имеет значение.

Терри открыл свою сумку, вытащил пистолет и сказал с торжеством в голосе:

— Но я кое-что нашел.

— Что? — спросил шериф.

— Когда-то — трудно сказать когда, может, несколько дней, недель, месяцев, а может, и несколько лет назад — тот, кто чистил этот пистолет, прижал влажный палец к внутренней поверхности барабана. Смотрите. — Он вытащил барабан и показал очень четкий отпечаток бурого цвета.

— Что это? — спросил Селби. — Пятна крови?

— Нет, очевидно, просто ржавчина. Вот фотоснимок этого отпечатка. — Он вынул фотоснимок и положил его на стол. — Я работал в одном из местных фотоателье, — сказал он, — и научился хорошо проявлять. В доме Бенелла было очень много отпечатков. Многие принадлежат самому Бенеллу. Я обнаружил несколько свежих чужих отпечатков на хромированных ручках кресла в спальне, на дверной ручке и один отпечаток — на стеклянной поверхности туалетного столика. Эта модернистская мебель очень удобна для снятия отпечатков пальцев. — Терри вынул пачку фотоснимков из сумки и разложил их на столе.

Селби и Брендон наклонились над столом и занялись изучением отпечатков.

— Вы их увеличили? — спросил Селби.

— Да, они все увеличены.

— Мне они все кажутся одинаковыми, — сказал Селби. — Вот этот снимок выглядит точно как тот, который я видел вчера, тот, что вы принесли в кабинет.

Терри с улыбкой прервал его:

— На взгляд непрофессионала они все выглядят одинаково, мистер Селби, точно так же, как все автомобили кажутся одинаковыми человеку, который не знает, как их различать. Но тренированный глаз смотрит на угол наклона радиатора, на форму ветрового стекла и на очертания кабины. Так и специалист по отпечаткам пальцев ищет признаки, по которым они отличаются один от другого. Каждый отпечаток пальца уникален — нет ни одной пары абсолютно одинаковых.

— Я понимаю, — сказал Селби, — что различия могут быть видны только специалисту. Но я довольно внимательно рассматривал отпечатки пальцев убитого. Кое-кто объяснял мне разницу между дугой и завитком и… Послушайте, Боб, давайте-ка проверим разницу на этих отпечатках.

Терри несколько, мгновений колебался, как бы не одобряя идею прервать серьезное обсуждение бесполезным делом, затем произнес:

— Хорошо, мистер Селби. — Он вынул из внутреннего кармана пачку снимков и выбрал из нее десять отпечатков. — Между прочим, мы получили телеграмму из Вашингтона. У них нет сведений об этом человеке.

— Мы его опознали, — сказал Селби.

— И кто же это?

— Джон Берк, который работал здесь в Деревообрабатывающей компании.

Терри присвистнул:

— Так он не был бродягой?

— В общепринятом смысле слова — нет. Может быть, он как раз превращался в бродягу, — сказал Селби. — Ну так, Боб, объясните мне, чем этот отпечаток, который вы сняли с пистолета, отличается, от отпечатка среднего пальца правой руки Берка.

— Ну что ж, — сказал Терри, — первым делом, мистер Селби, мы рассматриваем узор линий на пальце. Мы находим так называемое ядро и периферийную линию. Затем тщательно изучаем и измеряем пересекающиеся линии. — Он положил два отпечатка рядом, вынул из кармана лупу и линейку с мелкими делениями. — Ну а теперь давайте возьмем эту линию, начинающуюся из ядра, и проведем ее до периферийной линии. Подсчитаем число поперечных линий, которые пересекает эта прямая линия, затем сделаем то же самое на другом отпечатке и… — Он вдруг замолчал.

— Что случилось, Боб? — спросил шериф Брендон.

— Черт возьми, они одинаковые, — удивленно произнес Терри.

— Тогда, — медленно сказал Селби, — пистолет, с помощью которого было совершено убийство, когда-то принадлежал Джону Берку.

— Правильно, — сказал Терри.

— Ошибки быть не может?

— Ни малейшей вероятности ошибки, — сказал Терри. — Это все основывается на математических расчетах.

— А что это за фотоснимки? — спросил Селби.

— Это снимки по разным делам, — ответил Терри, показывая на пачку фотографий, которую вытащил из кармана. — Некоторые из них — снимки отпечатков пальцев на сейфе в Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса. Другие сделаны по делу ограбления табачной лавки в Мэдисон-Сити. А вот это — отпечатки пальцев, которые я снял с зеркала в той угнанной машине. Помните, я говорил, что руль был тщательно вытерт, а также дверные ручки, тормозной рычаг и рычаг переключения скоростей, но на тыльной стороне зеркала заднего обзора были два чудесных отпечатка.

Селби сказал ровным голосом:

— Давайте посмотрим на эти отпечатки: не совпадут ли они с теми, которые у нас есть.

— Конечно, — согласился Терри. — Я еще не начинал их анализировать, был занят проявлением. Большая часть этих отпечатков снята с предметов, находящихся в доме. Хромированная сталь дает очень четкие отпечатки. Давайте-ка посмотрим, не подойдут ли некоторые из них… Вот, похоже, многообещающий отпечаток.

Брендон и Селби молча смотрели на него, пока он сравнивал два отпечатка. Закончив осмотр, Терри выпрямился. Взгляд его был озадаченным. Он сказал:

— Посмотрите, шериф. Эти два — одинаковые. Один из них снят с зеркала заднего обзора, а другой — с нижней части подлокотников кресла в передней комнате.

— Значит, человек, который приехал в этой машине из Аризоны, был в доме Бенелла, — сказал Селби.

— Ну, нельзя с уверенностью утверждать, что это был именно он. Эти отпечатки на зеркале заднего обзора могли быть оставлены давно. Они могут принадлежать и владельцу машины.

— А сравните-ка их с отпечатками убитого, — сказал Селби. — Я начинаю думать, что все это сложится в одну схему.

Несколькими минутами позже Боб Терри озадаченно проговорил:

— Черт возьми, мистер Селби, я не знаю, что из всего этого получится, но вы правы. Отпечатки на зеркале заднего обзора — это пальцы убитого человека, которого нашли вчера в каньоне. А отпечаток, который снят с нижней части подлокотника кресла, принадлежит тому же человеку.

— Таким образом, мы имеем его пальцы на пистолете, с помощью которого было совершено убийство, на подлокотнике кресла в доме Бенелла и на зеркале заднего обзора автомобиля, который предположительно был угнан из Тусона, штат Аризона, — сказал Селби.

— Правильно.

Селби и Брендон обменялись взглядами.

— Послушайте, — сказал Селби, — сейчас очень важно всесторонне рассмотреть дело. Я предлагаю опечатать дом, позвонить в Лос-Анджелес и попросить прислать пару хороших дактилоскопистов, чтобы они помогли Терри. Затем тщательно проверим каждый предмет, находящийся в доме.

— Терри уже хорошо поработал здесь, — сказал шериф Брендон. — Мне кажется, здесь действовала целая банда. У них обязательно должно быть криминальное прошлое, и с помощью отпечатков пальцев мы сможем опознать их.

— Что могло понадобиться Джону Берку в доме Бенелла? — спросил Терри. — Он ведь не был в дружеских отношениях с Бенеллом, не так ли?

— Насколько мне известно, не был, — сказал Брендон.

— Так или иначе, он был в доме, — заметил Селби.

— Конечно, — задумчиво продолжал шериф Брендон, — он мог прийти к Бенеллу попросить взаймы — допустим, он не решился попросить его об этом в банке. Возможно, Берку срочно нужны были наличные. Может быть, у него были какие-нибудь ценности, которые он мог предложить взамен или в залог. Естественно, он не мог прийти в банк во время рабочего дня и официально просить деньги под залог. Но он мог пойти к Бенеллу домой и признаться во всем. Бенелл мог согласиться финансировать его. Они могли вдвоем поехать в банк, для того чтобы Бенелл взял деньги из хранилища. А когда Берк увидел деньги в хранилище, он мог потерять голову и…

Селби сказал с усмешкой:

— Эта версия чертовски хороша, Рекс, но в это время Берк уже был убит и кремирован.

Шериф Брендон почесал голову.

— Да, верно, — признал он. — Тогда эти отпечатки не могли быть оставлены вчерашней ночью.

— Не могли, — убежденно сказал Терри.

— Ошибки быть не может? — спросил шериф.

— Никакой. Берк был недавно в этом доме. Может быть, в воскресенье или в понедельник вечером. Он…

— Ну-ка, ну-ка, подождите минутку, — сказал Брендон, — возможно, мы до чего-нибудь и додумаемся в конце концов. Допустим, что Берк действительно приходил к Бенеллу домой. Допустим, что Бенелл поехал в банк и дал Берку десять тысяч долларов. Наутро Берк должен был передать их своему посреднику. Он взял деньги и оставил их в сейфе Деревообрабатывающей компании.

— А потом, переодевшись бродягой, пошел к железной дороге и был сбит поездом? — спросил Терри.

Селби покачал головой:

— Он не был сбит поездом. Это не была случайная смерть, это было хладнокровное убийство, но для этого убийства должен быть мотив.

— Может быть, убийца думал, что десять тысяч долларов у него при себе? Может быть, он не знал, что Берк положил их в сейф Деревообрабатывающей компании, — размышлял Брендон.

Селби кивнул:

— Ну вот, что-то уже получается. И все-таки у нас нет объяснения тому, что случилось с Бенеллом вчера ночью.

— Не все сразу, — сказал шериф.

— И не забудьте, что есть и другие отпечатки пальцев, которые были оставлены после Джона Берка, — сказал Терри.

— Дайте-ка мне на них посмотреть, — попросил Селби.

Терри выбрал три или четыре фотоснимка.

— Вот эти сняты в спальне. Я бы сказал, что их оставили вчера ночью.

Селби заметил:

— Они резко отличаются от остальных.

Терри согласился:

— Да, у них совершенно другой рисунок, и расстояния между линиями тоже.

— Какую работу вы проделали с машиной Лейси? — спросил Селби.

— Я проверил руль, переключение скоростей и ручку тормоза. Потом занялся зеркалом заднего обзора. Как я уже говорил, везде отпечатки пальцев были тщательно стерты, кроме зеркала.

— Вы проверили стекла и ручки на задних дверцах?

Терри покачал головой.

— Проверьте их, — сказал Селби. — Надо не упустить ни малейшей возможности. Здесь есть что-то очень подозрительное… Знаете…

— Что? — спросил Брендон.

Селби продолжал:

— Мне пришло в голову, что единственный человек, который опознал в убитом Джона Берка, — его жена, и она признала, что внешность его изменена. Что, если она ошиблась?

— У вас при себе эти фотографии, Дуг? — спросил Брендон.

— Да, они в моей папке. Сильвия Мартин раздобыла их для меня.

— Ну так пойдемте поищем каких-нибудь знакомых Берка, — предложил Брендон.

Селби кивнул.

Боб Терри, допивая кофе, упрямо сказал:

— Мне совершенно безразлично, кто он: Джон Берк или Джордж Вашингтон. Но человек, которого нашли убитым там, в каньоне, был в доме Бенелла, у него был пистолет, которым совершено убийство, и он, по-видимому, был последним, кто ехал в этом краденом «кадиллаке». Знаете, когда человек садится в новую машину, то первое или почти первое, что он делает, это поправляет зеркало заднего обзора, приспосабливая его к себе, особенно если он выше или ниже человека, сидевшего за рулем до него.

— Да, — сказал Селби. — Мы можем доказать, что один и тот же человек был во всех этих местах, но прежде чем осудить кого-нибудь за убийство Джона Берка, я должен убедить присяжных, что Джон Берк мертв. А чтобы сделать это, я должен доказать, что тело убитого — это тело Джона Берка. Вот что я вам скажу, Терри: пойдите в дом Берка и снимите все отпечатки пальцев, которые сможете найти. Таким образом мы получим массу отпечатков пальцев Берка и сравним их с отпечатками пальцев убитого. И уже тогда, при наличии признания миссис Берк, что это ее муж, мы будем иметь в руках доказательства, под которые не подкопаешься.

— Давайте покажем фотографии людям, которые его хорошо знали, — решил шериф.

Вертящаяся дверь ресторана прокрутилась, и Билли Рэнсом торжественно подошел к их столику.

— Спасибо, ребята, что подождали, — сказал он. — Я не думал, что так задержусь.

— Ничего, — сказал Брендон, — мы были заняты обсуждением. Похоже, мы продвигаемся. Послушайте, Билли, все указывает на то, что Джон Берк был замешан в этом деле. И еще, труп человека, похожего на бродягу, найденный позавчера, видимо, принадлежит Джону Берку. У нас есть фотоснимки. Мы хотим опознать человека на этих снимках, если возможно. Как вы думаете, есть какой-нибудь способ…

— Дайте-ка мне взглянуть на них, — предложил Рэнсом. — Я хорошо знал Джона Берка.

Селби вынул одну фотографию размером восемь на десять, и Рэнсом внимательно посмотрел на нее.

— Черт возьми, нет, — сказал он. — Это не Берк. У Берка были маленькие усики, и он носил очки с толстыми стеклами и…

— Минутку, — остановил его Брендон. — А человек на фотографии не похож на Берка без усов и очков?

Рэнсом нахмурил брови, сузил глаза и долго рассматривал фотографию.

— Забавно, — сказал он. — Человек с усами носит очки с толстыми стеклами, и вы всегда представляете его себе именно так… Да… Ей-Богу, сходство есть… Ну-ка дайте другую фотографию… Да, пожалуй, да… Конечно, да. Да, это Берк. Он изменился, сняв очки и сбрив усы, но это Джон Берк.

— Чудесно, — сказал Брендон. — Надо найти еще нескольких человек, которые хорошо знали Берка, чтобы они подтвердили ваше мнение. К кому бы нам обратиться, Билл?

— М-м, дайте подумать, — задумчиво проговорил шеф полиции, сияя от сознания значительности ситуации. — Ну, во-первых, Уолтер Бриден. Он работает в табачной лавке. Он должен знать Берка.

— Они были близко знакомы?

— Да. Они часто играли в шахматы. Бриден был чемпионом города до приезда Берка. Но Берк выигрывал у него три партии из пяти. Бриден играет медленно, а Берк — как молния.

— Кто еще? — настаивал Селби.

— Еще Элла Диксон, стенографистка из Деревообрабатывающей компании. Она, конечно, должна его знать. А еще сосед Берка, Артур Уайт.

— Нельзя ли пригласить этих людей? — спросил Рекс Брендон.

— О чем речь! — воскликнул Рэнсом. — Поезжайте в мой кабинет, в тюрьму. Я привезу свидетелей туда, и мы проведем опознание фотографий. Но вообще-то, я думаю, вы зря беспокоитесь. Это точно Джон Берк. А как вы думаете, зачем он сбрил усы? Пытался замаскироваться?

— Едва ли, — сказал Селби. — Без очков он, должно быть, был слеп, как летучая мышь.

— Да, это верно.

— Похоже, — продолжал Селби, — его убили.

По всему было видно, что это заявление не было неприятным для шефа полиции.

— Так-так-так, — сказал он. — Еще одно убийство? События развиваются. Говорят, одна газета из Лос-Анджелеса уже посылает к нам репортера и фотографа. Черт возьми, я должен побриться!

Селби погладил щетину на собственном подбородке и сказал:

— Ну ладно, только соберите сначала свидетелей, а уж потом идите брейтесь.

Брендон подмигнул Селби, заметив растерянность Рэнсома.

— К тому времени, как городская газета соберется напечатать этот материал, — сказал он, — это будет уже не так важно — пара строчек на внутренней полосе.

— Ну что вы, — возразил Рэнсом, — эти новости займут всю первую полосу. Пятьдесят тысяч долларов исчезли как дым — и преступники, кажется, не оставили улик. Но мы их поймаем. Я сказал репортеру местной газеты, что я… мы… идем по горячему следу и рассчитываем посадить всю банду под арест не позже чем через сорок восемь часов. То есть вы понимаете, я не настаивал, что это сделаю я. Я сказал, что этим занимаются власти — ну, понимаете, я имел в виду вас, ребята.

— Да, — сухо сказал Брендон, — мы знаем. Ну ладно, мы поехали в тюрьму, можете привозить свидетелей.

В кабинете шефа полиции стояла старая, полуразбитая мебель. Окна были забраны решетками. В воздухе висел специфический сладковатый запах дезинфицирующих средств. Дуг Селби разложил на столе фотографии и стал ждать, когда Рэнсом приведет свидетелей.

Первым пришел Уолтер Бриден, человек лет сорока пяти, с серыми косящими глазами. Движения его были медленными и методичными.

— Посмотрите на эти фотографии, — сказал Селби. — Нам нужно опознать тело. Миссис Берк и шеф полиции Рэнсом говорят, что это Джон Берк. Конечно, у него сбриты усы, и он здесь без очков. А вы как считаете?

Уолтер Бриден посмотрел на фотографии. Потом он вытащил из брючного кармана нож, из другого — пачку жевательного табака, надрезал ее с угла, поднес ко рту и втянул в рот щепотку. Он делал все это медленно, не торопясь, продолжая смотреть то на одну, то на другую фотографию. Рассмотрев все фотографии, он снова вернулся к первой и изучил ее еще раз. Потом сжал губы, удерживая во рту слюну, огляделся вокруг в поисках плевательницы, нашел ее, но не сплюнул сразу, а сначала посмотрел на фотографию третий раз. После этого он мастерски, с большого расстояния, запустил слюну прямо в центр плевательницы. Лишь тогда он поднял глаза на Дуга Селби и невозмутимо сказал:

— Нет. Это не он.

— Не он! — воскликнул Селби.

— Нет, — сказал Бриден. — Это не Джон Берк.

— Даже если представить, что он сбрил усы и снял очки?

— Нет.

— Почему вы так уверены? — спросил Селби.

— Сужу по внешности, — сказал Бриден. — Я убежден, что это не Берк, так же, как я знаю, что вы — окружной прокурор Селби и что это — шериф Брендон.

— Почему нет? — спросил Брендон. — Что вас здесь настораживает?

— Ну конечно, в таком деле трудно судить наверняка. Как вы и говорите, человек мертв, и потом, это фотографии. И все-таки я думаю, что это не Берк. Я мог бы сказать точнее, если бы увидел тело.

— К сожалению, — сказал Селби, — это…

Его прервал приход шефа полиции Рэнсома, который важно вошел в кабинет, ведя за собой очень высокую тощую девицу в очках, с большими голубыми глазами.

— Элла Диксон, — объявил шеф полиции Рэнсом. — Элла, взгляните на фотографию Джона Берка. Он мертв, и конечно, неприятно смотреть на эти снимки, но…

Не обращая на него внимания, она быстро подошла к столу и посмотрела на фотографии.

На вид ей было около сорока. На ее лице лежала печать усталости — результат долгих лет, проведенных в конторе за работой. Но это лицо выражало также спокойную уверенность. Она производила впечатление человека, который не потеряет голову в непредвиденной ситуации.

Она внимательно рассматривала фотографии на протяжении десяти — пятнадцати секунд, затем сказала:

— Да, это мистер Берк.

Уолтер Бриден промолчал. Он сжал губы и снова сплюнул в плевательницу.

— Вы знакомы с мистером Бриденом? — спросил Дуг Селби.

Она повернула голову и кивнула Бридену:

— Я видела его несколько раз. Я знаю, кто он.

— Мистер Бриден знает Берка довольно хорошо. Он говорит, что это не Берк.

— Я думаю, что Берк, — сказала она. — Почему вы решили, что это не он, мистер Бриден?

Бриден две-три секунды пожевал табак, прежде чем ответил:

— Просто думаю, что не он, и все.

— Я уверена, что это он, — сказала она. — Я видела его в конторе каждый день. Конечно, он всегда был в очках и носил усы. Но все-таки я уверена, что это он.

Шеф полиции Рэнсом заметил:

— Конечно, это Берк, Бриден. Что это с вами? Посмотрите еще раз. Даже жена признала его без колебаний! И вот мисс Диксон, которая работает с ним в одной конторе, опознала его. И я уверен, что это Берк. Человек всегда выглядит иначе, когда снимает очки и сбривает усы. Подойдите сюда и посмотрите еще раз на фотографии.

Бриден пожевал табак и сказал:

— Мне незачем еще раз смотреть на фотографии. Я уже смотрел на них. Я не говорю, что вы ошибаетесь. Я не говорю, что вы на неверном пути. У вас свое мнение. У меня свое. Это не Джон Берк — если вы спрашиваете меня.

Рэнсом вспыхнул. Он начал было что-то говорить, но тут офицер ввел в кабинет стройного мужчину лет сорока, нервного вида.

— Артур Уайт, — объявил он.

Артур Уайт шагнул вперед:

— Доброе утро, джентльмены.

Шериф Брендон повернулся к нему:

— Мистер Уайт, вы работаете в банке. Вы сосед Джона Берка. Вы знаете его довольно хорошо, не правда ли?

— Ну, я не являюсь его близким другом, но…

— Я знаю, но вы видитесь довольно часто.

— Да.

— Вы видели его в банке?

— Да, я видел его в банке несколько раз.

— Он всегда носил усы и очки с толстыми стеклами?

— Да.

— Закройте глаза и попробуйте представить, как бы он выглядел без усов и очков.

Уайт послушно закрыл глаза, открыл их через несколько секунд и сказал:

— Да, думаю, что представляю, как бы он выглядел.

— Хорошо. Взгляните на эти фотографии, — включился с важным видом Рэнсом, — и подтвердите, что это тело Джона Берка, потому что нет сомнений в том, что так оно и есть. Его собственная жена опознала его. Элла Диксон говорит, что это Берк, и я знаю, что это Джон Берк.

Уайт шагнул вперед, приготовился было кивнуть головой, но остановился, некоторое время смотрел на фотографии, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, затем выпрямился и сказал:

— Мне все равно, кто говорит, что это Джон Берк. Это не Джон Берк. Человек на этих фотографиях — не Берк.

В наступившей тишине стенки плевательницы громко зазвенели от очередного плевка Бридена.

Они как раз выходили из тюрьмы, когда подъехала машина, из которой вышел Джордж Лолер из Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса. Он сказал:

— Уделите мне, пожалуйста, минутку, мистер Селби.

Селби извинился перед своими спутниками и подошел к машине.

— В городе царит большое оживление, — начал Лолер.

Селби кивнул, понимая, что Лолер нервничает и пытается сказать несколько вежливых вступительных фраз, прежде чем начать разговор о том, что его беспокоит.

Лолер взволнованно продолжал:

— Из Лос-Анджелеса приехал человек по имени Милтерн. Он говорит, что десять тысяч долларов, которые были в нашем сейфе, — это его деньги.

— Какие у него основания для такого заявления? — спросил Селби.

— Он говорит, что это деньги, которые Берк должен был заплатить ему, что они были сложены в пакет и…

— Где он сейчас? — спросил Селби. — Я хочу поговорить с ним.

— Пьет кофе в «Голубом свистке». С ним его адвокат — Сэм Роупер.

Селби сказал:

— Поезжайте в «Голубой свисток». Я захвачу шерифа и приеду туда. Я хочу поговорить с Милтерном.

Селби вернулся к своим спутникам, стоявшим у входа в тюрьму, и сказал Рексу Брендону:

— Милтерн, биржевой маклер, сейчас в «Голубом свистке». С ним Сэм Роупер. Они пытаются заявить права на десять тысяч долларов, которые были в сейфе Деревообрабатывающей компании. Я думаю, сейчас самое время побеседовать с Милтерном.

Глаза шерифа Брендона сузились.

— Если Сэм Роупер его адвокат, — сказал он, — то было бы гораздо лучше поговорить с ним без Роупера. Роупер ненавидит даже землю, по которой ты ходишь, и наверняка попытается помешать своему клиенту дать тебе какую бы то ни было информацию, имеющую ценность.

— Знаю, — сказал Селби. — Но я склонен пренебречь этим. Милтерн — важный свидетель. Я хочу показать ему фотографии убитого и увидеть его реакцию прежде, чем просочатся слухи, что есть разногласия в показаниях.

— Понятно, — сказал Брендон. — Садись в машину. Как насчет Рэнсома? Хочешь, чтобы он поехал с нами?

Все трое уселись в служебную машину, шериф сел за руль, и они поехали к «Голубому свистку». Лолер ждал у входа. Он указал на Милтерна, сидевшего за столиком с Роупером.

Милтерн сидел лицом к двери. Ему было года сорок три. Это был полный, холеный мужчина с широко открытыми чистыми голубыми глазами и лицом, подобным полной луне. Его взгляд упал на четырех мужчин, шагавших по залу мимо стойки, и он что-то тихо сказал Сэму Роуперу.

Роупер, бывший окружной прокурор округа Мэдисон, потерпевший в выборной кампании поражение от Дуга Селби, занявшего его кресло, был не из тех, кто прощает или забывает. Он был высокий и тощий, как скелет. На его лице выдавались высокие скулы, рот был тонок и широк, маленькие черные глазки подозрительно смотрели на окружающий мир. Роупер никогда не гнушался тем, чтобы использовать служебное положение для устройства личного благополучия. Он испытывал врожденную подозрительность к другим, которая так часто характеризует тех, кто сознает собственные слабости, будь то недостаток образования, среда, в которой они вращаются, или непрочность моральных устоев.

Селби, беря в руки инициативу, сказал:

— Доброе утро, мистер Роупер. Мистер Лолер сказал мне, что вы заявляете права на десять тысяч долларов, которые были найдены в его сейфе.

Роупер плотно сжал губы.

— Да, — заявил он и добавил: — От имени моего клиента мистера Милтерна.

Он не сделал и попытки представить своего клиента. Но Селби, не обратив внимания на его оплошность, протянул руку:

— Как поживаете, мистер Милтерн? Я Селби, прокурор округа Мэдисон. Это шериф Рекс Брендон, а это — шеф полиции Рэнсом.

Милтерн сдержанно обменялся со всеми рукопожатиями.

Роупер стоял выпрямившись, переводя взгляд с одного на другого. Не желая пропустить ни слова из разговора, он отодвинул свой стул и придвинулся ближе к центру группы.

— Могу ли я спросить, — осведомился Селби, — какие основания вы имеете для вашего заявления, мистер Милтерн?

— Вы задаете вопрос как поверенный Лолера? — вмешался Роупер, не дав Милтерну открыть рот.

— Я задаю вопрос как прокурор округа Мэдисон.

— Какое отношение это имеет к делу?

Шериф Брендон начал было возражать, но Селби улыбнулся и вежливо сказал:

— Никакого, мистер Роупер. Вы у меня спросили, в качестве кого я задаю вопрос. Я вам ответил, вот и все.

— Я не вижу, как это соотносится с обязанностями окружного прокурора.

Селби сказал:

— Это уже не первый случай, когда мы с вами расходимся в мнениях по вопросу о том, как добросовестно исполнять обязанности окружного прокурора.

Из-за стойки послышался смешок, и Роупер сверкнул злыми черными глазами в том направлении.

— Так вы не возражаете против того, чтобы сказать нам, на чем основываются ваши притязания на эту сумму? — спросил шериф Брендон у Милтерна.

— Не вижу, почему у меня должны быть возражения, — сказал Милтерн. — Мы знали этого человека, Джона Берка, под именем Алисон Браун. Он был нашим клиентом. Несколько дней назад Марк Крендол, которого мы уже довольно давно знаем и который является одним из наших самых уважаемых клиентов, случайно оказался в нашем офисе, когда там был Алисон Браун. Я заметил, что он узнал Брауна и ему стало не по себе. Я решил заняться выяснением этого обстоятельства, однако не посвятил Крендола в свои планы.

Более того, я ничего не сказал Крендолу о наших отношениях с Брауном. Мы еще раньше ограничили ему кредит. Он задолжал нам около десяти тысяч долларов, и я заявил, что мы собираемся закрыть остаток его счета. Он твердо обещал, что на следующее утро вручит нам десять тысяч долларов. Около восьми часов вечера во вторник он позвонил мне по междугороднему телефону и сказал, что эта сумма у него есть, на ночь он помещает ее в безопасное место а рано утром выезжает, так что деньги будут у меня в руках, как только откроется банк.

Тем временем мы занялись проверкой его личности. Вчера после полудня мы наконец выяснили, что здесь он был известен как Джон Берк и работал в Деревообрабатывающей компании.

— А что, если у него была недостача по счетам в Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса? — спросил Селби.

Роупер вступил в разговор:

— Это нам совершенно безразлично. Если десять тысяч долларов, найденные в сейфе Деревообрабатывающей компании, принадлежат Деревообрабатывающей компании, это одно. А если они принадлежали лично Берку и он положил их в сейф на ночь просто для сохранности, это другое. Неважно, считает ли Деревообрабатывающая компания, что Берк был им должен десять тысяч. Он удрал, задолжав около десяти тысяч моему клиенту. Если вся задолженность окажется равной двадцати тысячам долларов и будет только десять тысяч, которыми ее можно покрыть, мы разделим эту сумму, взяв каждый по пятьдесят центов на доллар.

— Другими словами, — сказал Селби, — все зависит исключительно от статуса этих денег.

— Правильно, — рявкнул Роупер. — И я еще думаю, что мы вправе удержать все десять тысяч. По существу, право собственности было передано в том телефонном разговоре, и, когда Берк клал деньги в надежное место, он мог действовать как агент моего клиента. В любом случае это были деньги, которые Берк использовал как гарантийную сумму. Они не принадлежат Деревообрабатывающей компании. Самое большее, на что они могут претендовать, это статус кредитора Берка. Мы послали Деревообрабатывающей компании извещение о наложении ареста на эти деньги.

Селби, метнув быстрый взгляд на Рекса Брендона, заметил:

— Конечно, лишь в том случае, что Джон Берк и Алисон Браун — одно и то же лицо.

— Это мы установили, — уверенно сказал Милтерн.

— Взгляните на эти фотографии, — сказал Селби, вынимая из папки конверт с фотоснимками и вручая их биржевому маклеру.

Милтерн посмотрел на снимки и нахмурился.

— Это ваша версия, — спросил он, — что Берк мертв и что перед смертью он сбрил усы?

— Да, — сказал Селби. — Вы также видите, что на нем нет очков.

Роупер беспокойно задвигался.

— Минутку, Милтерн, — сказал он, — что-то мне все это перестает нравиться.

Милтерн продемонстрировал свое отношение к Роуперу, отмахнувшись от его замечания. Он взглянул на Селби честным и открытым взглядом.

— Это тот человек, которого мы знали как Алисона Брауна, — уверенно сказал он. — Его внешность несколько изменена, но я узнал бы его где угодно.

— Спасибо, — сказал Селби, кладя фотографии обратно в конверт.

— Ну-ка, дайте мне посмотреть на эти фотографии, — подозрительно сказал Роупер, вытягивая костлявую руку. Он завладел конвертом и стал внимательно разглядывать снимки. — Мне не нравится манера, в которой они задают вопросы, — обратился он к Милтерну.

— Ерунда, — сказал Милтерн. — Наш клиент Алисон Браун — то же лицо, что и Джон Берк. Если Берк мертв, значит, наш клиент мертв. Это фотография человека, которого мы знаем под именем Джон Берк или Алисон Браун.

— И вы опознаете его? — спросил Рекс Брендон.

Не дав Роуперу вмешаться с каким бы то ни было предостережением, Милтерн быстро сказал:

— Я опознаю его, конечно, я опознаю его. Все мои притязания на эти десять тысяч долларов основаны на том факте, что Алисон Браун и Джон Берк — одно и то же лицо. Если Джон Берк умер, значит, умер и Алисон Браун. Я думаю, джентльмены, что это исчерпывающе объясняет мои намерения. Алисон Браун должен нам десять тысяч долларов. Когда он умер, у него были эти деньги.

— И они лежали в сейфе моей Деревообрабатывающей компании, — возразил Джордж Лолер.

— Не имеет значения, — холодно прервал его Роупер, — Уж конечно, Берк не оставил эти деньги вам. В сущности, он и не собирался отдавать их вам. У него был доступ к вашему сейфу. Он использовал его как место хранения своих денег, вот и все. Право собственности на деньги безусловно принадлежит Джону Берку — если телефонный разговор является достаточным основанием для этого. В любом случае мы имеем право либо на половину суммы, либо на всю сумму.

Лолер задал вопрос Селби:

— Что вы на это скажете, мистер Селби? Таков закон? Он может присвоить наши деньги, а потом использовать эти самые деньги…

— Не эти самые деньги, — прервал его Роупер. — Это деньги, которые он получил из другого источника.

— Из какого? — спросил Селби.

— Я не готов дать сейчас ответ на этот вопрос, — сказал Роупер.

Милтерн произнес:

— Я полагал, что он получил эти деньги от…

— Молчите, — перебил его Роупер.

Милтерн замолчал.

— Мне кажется, — заметил Селби, — вы собирались затронуть ту сторону дела, которую я считаю наиболее важной. Откуда, вы думаете, он получил эти деньги, мистер Милтерн?

Милтерн улыбнулся:

— Думаю, с этого момента вам лучше задавать вопросы моему адвокату мистеру Роуперу.

— Послушайте, Селби, — вмешался Лолер в крайнем возмущении, — они не должны так упрямиться. Как бы то ни было, деньги были положены в банк, и банк погасил ими его задолженность. Попробуйте что-нибудь сделать исходя из этого.

— А где сейчас эти купюры? — спросил Роупер. Лолер пожал плечами:

— Полагаю, у бандитов, которые ограбили хранилище.

В последовавшем молчании Селби и Брендон обменялись многозначительными взглядами.

XI

Едва Селби закончил просматривать утреннюю почту, вернувшись в свой кабинет, как секретарша сказала ему, что в приемной ждет Инес Стэплтон.

Инес, в красивом сером костюме, сшитом на заказ, имела очень деловой вид.

— Доброе утро, господин окружной прокурор, — сказала она. — У вас, кажется, была насыщенная событиями ночь.

— Спал часа два-три, — признал он. — Наверное, я чувствовал бы себя лучше если бы вообще не ложился.

— Говорят, дела об убийстве растут по всему округу как грибы.

Он кивнул, чувствуя, что приход Инес был не просто визитом вежливости.

— Мне сообщили, что собралось большое жюри, которое собирается провести расследование произошедшего.

На этот раз он не кивнул.

Она подняла на него холодные глаза, в которых сквозила осведомленность, и спокойно сказала:

— Дуг, я являюсь официальным представителем Джеймса Лейси и миссис Джон Берк.

— Ты?! — воскликнул он. В его голосе невольно прозвучало удивление.

Она кивнула:

— А почему бы и нет? Ты же знаешь, я адвокат.

— А ты знала, что они скрываются от правосудия?

Она покачала головой:

— Они здесь, в Мэдисон-Сити.

— Они предстанут перед большим жюри?

— Если ты пошлешь им повестку — да. Я хочу, чтобы им вручили повестку, чтобы все было по правилам. Ты можешь послать им ее в отель «Мэдисон».

— И они дадут показания? — спросил Селби.

— Я не знаю.

Селби отвел глаза и несколько секунд задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом он вытащил трубку, набил ее табаком и чиркнул спичкой. Душистые клубы сине-белого дыма, которые он выпустил изо рта, окутали его лицо прозрачной дымкой. Он молча курил несколько секунд, затем сказал:

— Инес, я не знаю, что стоит за всем этим. Уверен, что и ты не знаешь. У меня есть все основания полагать, что Джеймс Лейси нагородил потоки лжи. Он, по-видимому, недооценивает наши возможности проверить все его ходы. Я думаю, что он хочет предстать перед большим жюри для того, чтобы замести следы. Я хочу предупредить тебя, что это ему не удастся.

— Почему? — спросила она.

— Потому, — сказал он нетерпеливо, — что я ему не позволю. Речь идет об убийстве. Я не собираюсь дать одурачить меня. Если он влюблен в свою бывшую жену и хочет защитить ее, пусть лучше сотрудничает с законом, а не вступает с ним в противоборство. Если у него горячая голова и он убил Берка, потому что Берк пытался убить свою жену, пусть кладет карты на стол. Изучение права — прекрасная вещь, но когда дело доходит до практики… Знаешь, Инес, мне жаль, что ты занялась уголовным правом.

— А что такое уголовное право? — спросила она.

— Защита людей, которых обвиняют в преступлении.

— Когда они невиновны? — спросила она.

— Среди тех, кого обвиняют в преступлении, очень мало невиновных. И невиновных, как правило, освобождают из-под следствия еще до того, как дело дойдет до суда.

— Спасибо, Дуг, — сказала она беззаботно. — Спасибо за совет.

— Что ты собираешься делать? — спросил он с любопытством.

— Я собираюсь представлять Тельму Берк и Джеймса Лейси наилучшим, в пределах моих способностей, образом. Я собираюсь использовать все возможности, чтобы опрокинуть обвинения, которые ты возводишь на них. Для этого воспользуюсь всеми тонкостями закона.

— А если они виновны? — поинтересовался Селби.

Она пожала плечами и сказала:

— Насколько я понимаю закон, они остаются невиновными до тех пор, пока не доказано, что они виновны. И, прежде чем признать их виновными, надо получить согласие всех двенадцати присяжных. — Она встала: — Пожалуй, это все, что я собиралась сказать вам, господин окружной прокурор. — Она повернулась и бодро пошла к двери. Затем внезапно снова подошла к его столу. — Дуг, мне ужасно не хочется говорить этого, но я должна. Это неизбежно. У нас с тобой была чудесная дружба. Она… она очень много значила для меня. У нас были свои шутки, мы так понимали друг друга, и мир казался большой площадкой для игр, на которой мы развлекались. Потом ты заинтересовался политикой, и тебя выбрали на эту должность. С тех пор твой нос так низко опущен к земле, что ты не замечаешь ничего, кроме работы. Ты довел свой интерес к работе до такой крайности, что потерял ко мне уважение… Нет, нет, Дуг, не перебивай. Я знаю, что говорю, и знаю тебя. Ты в самом деле потерял ко мне уважение, может быть, не как к женщине, но как к другу. Мир вдруг превратился в поприще для серьезной работы, и твои интересы сосредоточились на людях, которые делают серьезную работу. И я решила, что единственный способ, которым я могу вернуть твое уважение, это стать человеком, который делает серьезную работу. — Она запнулась, и губы ее скривились в своеобразной улыбке. — Ладно, господин окружной прокурор, теперь вы меня заметите. Вы меня очень хорошо заметите. Дуг, я скорее дам отрезать себе правую руку, чем причиню тебе боль, но я адвокат и представляю моих клиентов. Я приложу все усилия, чтобы представлять их наилучшим образом. Предупреждаю тебя: будь осторожен. Это дело привлечет огромное внимание. Газеты будут полны им. Это будет прямо как одно из наших состязаний по теннису, Дуг. Если только у меня будет возможность взять над тобой верх, я это сделаю.

— Невзирая на то что два преступника избегнут кары? — спокойно спросил Селби.

— Невзирая ни на что, Дуг. И помни: ты сам напросился.

Она повернулась к двери и вышла из кабинета, не сказав больше ни слова. Селби остался сидеть за столом, в глубокой задумчивости глядя на медленно закрывающуюся дверь.

Несколько минут спустя вошел шериф Брендон.

— Ну, Дуг, — сказал он, — как ты себя чувствуешь?

— Немного качает, — признался Дуг с улыбкой. — Что новенького?

— Я срочно вызвал двух дактилоскопистов из Лос-Анджелеса. Они отправились в дом Берка и прошлись там по всей мебели, пытаясь получить полный набор отпечатков пальцев.

— И каков результат?

— Дуг, я сам сомневаюсь, что убитый бродяга — Джон Берк. Думаю, все это подстроено, чтобы получить страховку, или, что еще вероятнее, весь этот маскарад придумал сам Берк, чтобы ускользнуть от правосудия.

— Почему вы так думаете, Рекс?

— Это доказывают отпечатки пальцев, — спокойно сказал Брендон. — Мы прошли по дому Берка от подвала до чердака. Сняли отпечатки пальцев с зеркал, дверных ручек, оконных стекол, бутылок — со всего, с чего только можно. У нас есть набор отпечатков, которые принадлежат, как мы думаем, миссис Берк, и набор, который должен быть отпечатками пальцев Берка.

— И отпечатки пальцев Берка не совпадают?

— Нет, с трупом не совпадают.

— Но его жена опознала эту фотографию без колебаний, Рекс.

— Да. И многие другие тоже. Но Уолтер Бриден думает, что это не Берк, и Артур Уайт думает так же. И эти разногласия нас подведут. Большое жюри будет настаивать, чтобы мы что-нибудь предприняли. Если мы кого-нибудь арестуем за убийство Джона Берка, то не сможем бесспорно доказать, что тело убитого — это тело Джона Берка. Если же исходить из того, что это не Берк, то мы не можем найти мотива для убийства — пока не можем.

— Но, — сказал Селби, — рано или поздно мы опознаем этого человека. Он был дружен с Оливером Бенеллом. Он, должно быть, был в доме Бенелла. Наверное, это он вел автомобиль Лейси.

Шериф кивнул в знак согласия:

— И это нисколько не помогает. Оливер Бенелл был жив и здоров вчера днем. Тот бродяга, кто бы он ни был, был мертв, как дверной молоток, уже в среду утром. Он, несомненно, был в доме Бенелла, но задолго до убийства, что еще более запутывает всю историю.

Аморетта Стэндиш открыла дверь из приемной и сказала:

— Шерифа Брендона просят к телефону. Звонят по междугороднему, говорят, что это очень важно.

Брендон поблагодарил ее, взял трубку, помолчал минуту и сказал:

— Да, привет, Рэнсом… Ах вот как! Это хорошо. Давайте… И эти показания надежны?… Понятно… Это хорошая работа, Рэнсом… Да. Думаю, вы попадете в газеты. А почему бы вам не приехать и не привезти его с собой?… Это будет чудесно. О'кей. До свидания.

Брендон отодвинул телефон и посмотрел через стол на Селби. Он немного помолчал, как бы пытаясь сопоставить полученную информацию с теми фактами, которыми располагал. Потом произнес:

— Сегодня утром к Рэнсому пришел человек по имени Лайт, водитель такси в Лас-Алидасе. Он рассказал Рэнсому, что возил одного человека в Санта-Барбару. Ему показалось, что пассажир очень нервничает. Когда они приехали в Санта-Барбару, он вышел у гостиницы «Уордингтон» и расплатился с Лайтом. Но Лайт случайно заметил, что его пассажир не вошел в гостиницу, а взял другое такси.

— Когда это было? — спросил Селби.

— Во вторник вечером.

— Вы говорили что-то об опознании.

— Да. Сегодня утром к Рэнсому приходил Лейси — поговорить о своей машине. Лайт видел его. Он говорит, что человек, которого он возил в Санта-Барбару, — это Лейси.

Селби минуту подумал и сказал:

— В Санта-Барбаре есть пара самолетов, которые дают напрокат. Свяжитесь с тамошним шерифом и попросите его выяснить, не брал ли кто-нибудь напрокат самолет именно в то время.

— Хорошо, — сказал шериф. — Послушай, Дуг, допустим, мы соберем достаточно улик, чтобы повесить это дело на Лейси, а миссис Берк захочет защитить его. Она может отказаться от того, что опознала эти фотографии?

— Почему бы и нет? — утомленно сказал Селби. — Смышленый адвокат легко может это устроить. Она может сказать, что было плохое освещение, или что у нее не было очков, или что на первый взгляд фотография чем-то напомнила ей мужа, или что она была в состоянии близком к истерике и сделала поспешные выводы.

— Думаешь, у нее будет смышленый адвокат? — спросил Брендон.

— Да, — сказал Селби.

— Кто?

— Инес Стэплтон.

Шериф Брендон удивленно поднял брови.

— Инес приняли в коллегию адвокатов, — объяснил Селби. — По личным мотивам она хочет получить мой скальп. Она ни перед чем не остановится.

Брендон обошел стол и положил руку на плечо молодого человека:

— Ты устал, Дуг. Не принимай этого так близко к сердцу. Она еще новичок.

— Я знаю, — сказал Селби усталым голосом. — Попробуйте что-нибудь узнать в аэропорту.

Когда шериф ушел, Селби несколько минут стоял у окна, бесцельно глядя на улицу, затем надел шляпу и направился к двери.

— К вашему личному сведению, — сказал он Аморетте Стэндиш, — я иду в парикмахерскую. К сведению налогоплательщиков, избирателей и посетителей — я ушел по делу об убийстве.

Она улыбнулась:

— Трудная была ночка?

Селби кивнул, засунул руки глубоко в карманы и пошел по длинному коридору. На полпути к лестнице он увидел Сильвию Мартин, которая выходила из канцелярии.

— Привет, — сказала она, улыбаясь ему.

Дуг ответил на ее приветствие, подошел к ней, взял ее под руку и сказал:

— Скоро появится кое-что новенькое.

— Как скоро? — спросила она.

— Вероятно, через полчаса или час.

— Важное? — поинтересовалась она.

— Думаю, что важное. Водитель такси опознал Лейси в пассажире, которого вез в Санта-Барбару в ночь, когда произошло убийство.

— Что ему было нужно в Санта-Барбаре? — спросила она.

— Предположительно самолет, — сказал Селби. — Мы как раз это проверяем.

— Что показали отпечатки пальцев, Дуг?

— Судя по ним, — сказал он, — убитый — не Джон Берк. Разве что кто-то настолько умен, что прошелся по всему дому Берка и стер со всех предметов его отпечатки пальцев, а затем наставил для нас другие.

— А ведь это можно было сделать, не так ли, Дуг?

— Да. Теоретически.

— Ты не очень-то бодр сегодня утром.

— Да уж, — сказал он.

— В чем дело, Дуг?

— Не знаю. Я все копаюсь и копаюсь в этом деле, и оно начинает действовать мне на нервы. Во всех делах, которыми я занимался до сих пор, всегда было что-нибудь, за что я мог ухватиться. В этом деле нет ничего такого.

— Я понимаю, Дуг, — сказала она участливо. — Ты должен встряхнуться и взять себя в руки. Тебе предстоит борьба.

— Борьбу-то я могу выдержать. Я только хочу, чтобы кто-нибудь ее начал.

— Они собираются начать, — сказала она.

— Расскажи мне.

— Идем… Пошли в комнату инспекторов. Там сегодня никого нет.

Он последовал за ней. Она оперлась бедром о барьер, отделяющий стол инспекторов от скамеек для зрителей, и произнесла:

— Большое жюри заседает сегодня, Дуг… Джек Уордингтон — старшина большого жюри. Он не принимал активного участия в выборной кампании, но был на стороне Роупера. Он и сейчас на его стороне. Я не знаю, чего именно хочет Роупер. Может быть, ему нужны эти десять тысяч долларов, но он добился расположения Уордингтона, и Уордингтон охотится за твоим скальпом.

— Как он это делает? — спросил он.

— Роупер распространяет слух, что тебе везет, потому что до сих пор тебе попадались очень легкие дела. Естественно, он завидует твоему успеху. Он хотел бы, чтобы ты потерпел неудачу. Он считает, что это как раз подходящий вариант.

— Ну а какое это все имеет отношение к большому жюри?

— Если большое жюри поступит опрометчиво и предъявит обвинение Лейси, тебе ведь придется возбудить дело, верно?

— Полагаю, что да.

— Допустим, они сделают это прежде, чем у тебя будет достаточно материала для обоснованного иска?

— Я мог бы поставить вопрос о роспуске совета присяжных.

— Это было бы им на руку, Дуг. Они начали бы распространяться о том, что ты еще зелен, что у тебя нет способностей, что ты можешь войти в зал суда и предъявить обвинение убийце только в том случае, когда это абсолютно простое и ясное дело.

— Мне пришлось бы пережить это, — сказал Селби. — Я бы не стал возбуждать процесс против человека, которого считаю невиновным.

— Ты знаешь, кто будет выступать в роли представителя Лейси, Дуг? — спросила она.

В первый момент у него было желание отвести глаза, однако он поборол себя и выдержал ее внимательный, озабоченный взгляд. Он кивнул.

— Кто?

— Инес Стэплтон.

Ее глаза сверкнули.

— Ага, ну это многое объясняет… Дуг Селби, если ты ей позволишь… Если ты отступишься от этого дела из опасения, что она потерпит поражение или будет исключена из коллегии адвокатов… если ты из-за этого отступишься, я больше никогда в жизни не буду с тобой разговаривать. Она сама напрашивается на поражение. Борись с ней так же, как боролся бы с Сэмом Роупером, если бы адвокатом был он.

— Я выполню свой долг, — сказал он.

— Долг! Если они предъявят обвинение Джиму Лейси, ты признаешь его виновным! И нечего Инес Стэплтон вмешиваться в это дело. Она в ярости, потому что ты за ней не бегаешь…

Он покачал головой:

— Она не такая, Сильвия.

— И ты думаешь, что она не будет с тобой бороться?

— Нет, будет, — сказал Селби. — Она сделает все, что сможет, чтобы освободить своих клиентов. Она предупредила меня об этом.

Сильвия начала было что-то говорить, но остановилась. Ее глаза сверкали. Помолчав, она сказала тихим, напряженным голосом:

— Дуг Селби, я от тебя устала. Если ты думаешь, что эта женщина… Ладно, не буду язвить… Но, Дуг, пожалуйста, не давай ей водить себя за нос.

— Не дам.

— Ты сделаешь какие-нибудь комментарии для прессы относительно заседания большого жюри?

— Когда они встречаются?

— Сегодня в два часа, как я поняла. Уордингтон высказал мнение, что в этом деле есть несколько аспектов, по которым надо провести отдельные расследования.

Селби мрачно кивнул:

— Он, вероятно, прав.

— Но, Дуг, — возразила она, — это все пустая политическая болтовня. Все, чего они хотят, это поставить тебя в трудное положение. Они считают это дело основательно запутанным, и, если люди увидят, как ты барахтаешься и не можешь выпутаться, это будет хорошим шансом для старой компании одержать верх на следующих выборах.

Селби медленно проговорил:

— Я не возражаю против того, чтобы большое жюри допросило свидетелей. Ситуация, по моему мнению, такова, что вердикт о привлечении к уголовной ответственности в настоящее время был бы преждевременным. Я скажу им это. Я также скажу им, что, если найду нужным, то подам в отставку.

— Но, Дуг, ты не должен делать этого, тем более когда Инес выступает адвокатом. Они поднимут крик. Они будут говорить, что ты это делаешь нарочно, что ты прекращаешь работу потому что эта женщина… женщина твоя подруга…

Селби глубоко вздохнул, расправил плечи и улыбнулся:

— Мне абсолютно безразлично, что они будут говорить. Я намерен выполнять свой долг, прилагая все свое умение и способности. А сейчас я собираюсь пойти в парикмахерскую, чтобы меня побрили и сделали хороший горячий компресс.

XII

Селби сидел в парикмахерской, когда ему позвонил шериф Брендон. Парикмахер снял горячие салфетки с его лица, и Селби подошел к телефону.

— Привет, Рекс, — сказал он.

Брендон напомнил:

— Дуг, я думаю, пора действовать. Тут кое-что выяснилось. Как насчет того, чтобы встретиться в гостинице «Мэдисон»?

Селби ответил:

— О'кей, сейчас приду. — Он повесил трубку и стащил со своей шеи простыню. — Дайте мне расческу и щетку, — сказал он парикмахеру, — я причешусь сам. Я должен идти.

Пока Селби причесывал свои волнистые волосы, застегивал воротник и поправлял галстук, парикмахер стоял рядом с ним, распираемый любопытством.

— Должно быть, очень тяжело, — сказал он. — Не спишь целую ночь, а наутро тебя сразу вызывают…

Селби проигнорировал завуалированный вопрос, скрытый в этом замечании, и направился к двери, провожаемый глазами всех присутствующих.

Хотя до гостиницы «Мэдисон» было не более двух кварталов, ему пришлось добрый десяток раз остановиться, чтобы ответить на вопросы прохожих — людей, которые первыми будут критиковать окружного прокурора за то, что он тратит время на уличные дискуссии. И эти же люди только ради того, чтобы с видом оракулов передавать дальше сведения из первых рук, то и дело его останавливали.

Когда Селби вошел в гостиницу «Мэдисон», он увидел в холле небольшую группу, там были Билли Рэнсом — шеф полиции Лас-Алидаса, Рекс Брендон, человек, которого ему представили как Сэма Лайта, и еще один человек по имени Филипп Кроу.

Глаза Брендона были зловеще спокойными. Рэнсом казался возбужденным. Двое других были в смятении, неожиданно оказавшись вовлеченными в официальное обсуждение дела об убийстве.

— Ты знаешь, Дуг, что большое жюри собирается сегодня после полудня? — спросил шериф.

Селби кивнул.

— Как я понимаю, они хотят провести независимое расследование, — сказал Брендон.

Селби снова кивнул, взглядом предупреждая шерифа не говорить слишком много в присутствии свидетелей.

— Ну так вот, — сказал шериф, — это человек, который отвез пассажира из Лас-Алидаса в Санта-Барбару. А Кроу — летчик. Он вел самолет, который этот пассажир взял напрокат, чтобы долететь до Финикса. Лайт опознал Лейси. Описание Кроу показывает, что это один и тот же человек. Но когда мы приехали сюда, чтобы произвести опознание…

Шериф пожал плечами и погрузился в многозначительное молчание.

— Вы хотите сказать, что Лейси здесь не оказалось? — спросил Селби.

— Уехал, — констатировал Брендон. — Они оставили записку администратору гостиницы с указанием вскрыть ее в пять часов пополудни. Когда я обнаружил, что их нет и они не вернулись после завтрака, у меня появились подозрения, и я велел администратору вскрыть конверт. В записке говорилось, что их вызвали по делу. Если они не вернутся к пяти часам, они просят упаковать и сохранить их чемоданы. В конверт была вложена двадцатидолларовая купюра.

— Минутку, — сказал Селби и быстро прошел в телефонную будку.

Он вызвал справочное и сказал:

— Некая мисс Инес Стэплтон открывает где-то здесь адвокатскую контору. У нее еще нет телефона?

— Есть. Номер шестьсот четыре.

— Пожалуйста, соедините меня с этим номером, и поскорее. Это очень важно. Говорит Селби, окружной прокурор.

— Да, сэр, — сказала телефонистка, и вскоре Селби услышал, как звонит телефон в конторе Инес Стэплтон.

Он не рассчитывал ее застать и испытал чувство большого облегчения, когда услышал по телефону ее голос. Она сказала холодным тоном:

— Адвокат Стэплтон слушает.

— Инес, это Дуг Селби, — сказал он.

— О, привет, Дуг.

— Как я понимаю, твои клиенты собирались дать показания перед большим жюри.

Последовало молчание. Затем она сказала спокойным голосом:

— Ты послал им повестку, Дуг?

— Нет еще.

— Понятно, — сказала она.

Дуг почувствовал, что краснеет.

— Я сейчас в гостинице «Мэдисон», — сказал он. — Их здесь нет.

Наступило долгое молчание.

— Послушай, Инес, — сказал Селби гневно, — я понял, что эти люди собираются предстать перед большим жюри. Так как это сказала мне ты, я не считал необходимым сбиваться с ног, торопясь выслать им повестку.

— Я же сказала, чтобы ты послал им повестку, если они нужны тебе, Дуг.

— От тебя не очень-то много помощи, — огрызнулся Селби.

— А что ты хотел, чтобы я сделала, Дуг?

— Я хочу знать, можно ли их заполучить для допроса на большом жюри сегодня в два часа пополудни.

— Я, право, не уверена.

— В том смысле, что ты не знаешь?

— Я не могу сказать тебе, Дуг.

Селби объяснил:

— У меня здесь кое-какие свидетели. Я хочу, чтобы они взглянули на твоих клиентов и сказали, могут ли они их опознать.

— Ну, раз их здесь нет, ты не можешь этого сделать, Дуг.

Селби потерял терпение:

— Послушай, Инес, ты можешь увиливать и канителить сколько угодно, но это не теннис. Это дело об убийстве. Я признаю, что ты показала свои способности, но в законе есть многое, чего ты не знаешь. У молодых адвокатов обычно плохое представление о профессиональной этике. Так вот, если это ты посоветовала этим людям скрыться, у тебя будут неприятности. Более того, если твои клиенты не предстанут перед большим жюри сегодня, будет беда. Ты ведь знаешь, что сделает большое жюри. Им предъявят обвинение в убийстве. Побег может рассматриваться как признание вины.

— Но от чего они бегут, Дуг? — спросила она спокойно. — Никто им не прислал повестки. Ты не предупредил их, когда собирается большое жюри. В Мэдисон-Сити они приехали добровольно. Если ты хотел их допросить, так они в ожидании допроса были в гостинице до половины одиннадцатого. Если ты хотел послать им повестку, ты мог это сделать. Я сказала тебе, где они. Мистер Лейси очень занятой человек. Вполне возможно, что его вызвали по делам…

Селби взорвался:

— Ладно, Инес. Ты показала свои когти. Теперь не кричи, если тебе сделают больно.

Он свирепо бросил трубку и вышел из холла.

Брендон, взглянув на его раскрасневшееся лицо, обратился к Рэнсому:

— Вы хорошо поработали, Рэнсом. Я прошу ваших свидетелей быть наготове, когда начнется заседание большого жюри. Может быть, к тому времени мы раздобудем этих людей для опознания. А если нет, у нас будут их фотографии.

Сказав это, Брендон взял Селби под руку и пошел к телефонной будке. Шеф полиции Лас-Алидаса остался в неведении: то ли обидеться на то, что его исключили из беседы и оставили пасти свидетелей, то ли гордиться полученным комплиментом.

— Поговорил с Инес, Дуг? — спросил Брендон непринужденным тоном.

— Да, — сказал Селби. — И по всему видно, что она ведет нечестную игру. Она воспользовалась моей оплошностью. Она говорила мне, что ее клиенты здесь, готовы дать показания и я могу вызвать их повесткой. Я спустился побриться, прежде чем приготовить повестки. А они удрали.

Брендон сказал успокаивающе:

— Они удрали еще до того, как ты пошел бриться, Дуг. Инес представляет своих клиентов, но она не может их полностью контролировать. Думаю, что сначала Лейси собирался предстать перед большим жюри и дать показания. Но, когда Лайт опознал его и мы начали проверять аэропорты Санта-Барбары, он понял, что игра закончена. Ну ладно. Есть еще кое-что, о чем я не хотел распространяться в присутствии Рэнсома. Терри прошелся по тому «кадиллаку», как ты его просил. Он обнаружил кое-какие отпечатки пальцев. Некоторые из них — те же, что он нашел в доме Берка, они совпали с обнаруженными на подлокотнике кресла в спальне Бенелла. Отпечатки, которые мы приписываем миссис Берк, были также найдены в доме Бенелла. Мы выяснили, что самолет Пола Куинна был сегодня утром в аэропорту Тусона. Если он покинул Тусон примерно в десять часов, то прибудет сюда…

Селби нетерпеливо прервал его:

— Верните Билли Рэнсома, Рекс. Пусть он позвонит в Лас-Алидас и пошлет офицера в аэропорт. Надо схватить Пола Куинна.

— Хочешь предъявить ему обвинение, Дуг? — спросил Брендон тревожно.

— Что угодно, лишь бы задержать его, — сказал Селби. — Оскорбление словом или действием, нанесение увечья или убийство первой степени — неважно что. Он — это их шанс удрать. Если мы сможем задержать его прежде, чем они доберутся до самолета…

Брендон сказал:

— Я понял, Дуг. Я займусь этим. — Он быстрыми шагами пересек холл, открыл наружную дверь и закричал: — Эй, Рэнсом… Билли… Эй! Вернитесь!

Селби вернулся в здание суда и вошел в свой кабинет. Подавленное состояние, в котором он пребывал час назад, уступило место холодной ярости. Он ходил взад-вперед по кабинету, перебирая в уме все подробности дела. Ах, если бы он только знал, кто был убит… У него был отличный набор косвенных улик против Лейси, или миссис Берк, или обоих; прекрасный мотив преступления, но мотив этот полностью основывался на допущении, что жертва — Джон Берк. И если Инес Стэплтон посеет такие сильные сомнения относительно личности жертвы, что присяжные, хотя и неохотно, но оправдают их, это будет страшным унижением… А действительно ли Джон Берк — жертва преступления? Если суд оправдает Лейси, его никогда больше нельзя будет привлечь к ответственности за то же самое преступление, даже если Селби раздобудет улики, которые с математической точностью докажут его вину, — и в хорошенькое же положеньице он тогда попадет… Ну что ж! Если Инес хочет борьбы — она ее получит. Если она…

Зазвонил телефон.

Селби взял трубку и услышал голос Брендона:

— У тебя было верное предчувствие, Дуг, но мы опоздали на десять минут. Джим Лейси и миссис Берк с младенцем сели в самолет Куинна, и он поднялся в воздух около десяти минут назад.

Селби сказал:

— Ладно, Рекс. Оповестите все возможные места посадки. Приготовьте ордер на арест беглецов… Нет, минутку. Мы предложим большому жюри решить это.

Брендон напомнил:

— Не забудь, Дуг, что большое жюри отнюдь не дружески настроено к тебе.

Селби сказал:

— Ничего. Я сам не дружески настроен, — и повесил трубку.

XIII

Казалось, что половина населения округа собралась у здания суда, любопытствующие толпились в коридорах, тут и там на мраморной лестнице стояли группы людей и тихо переговаривались. Сэм Роупер держался на виду. Он переходил от группы к группе, обменивался рукопожатиями, вступал в разговоры и везде, где только обнаруживал тлеющие угольки зарождающихся критических высказываний, спешил раздуть пламя. К тому времени как Селби вышел из своего кабинета, направляясь в помещение, где собиралось большое жюри, он уже во многом преуспел. Идя по коридору, Селби заметил, что некоторые, встречаясь с ним взглядом, отводили глаза.

Джек Уордингтон, председатель большого жюри, заговорил с Селби с преувеличенной вежливостью:

— Как поживаете, мистер Селби? Мы должны перед вами извиниться за то, что вытащили вас отсюда после бессонной ночи. Но некоторым из нас кажется, что создавшаяся ситуация требует незамедлительных действий. Мы не хотели усложнять вашу работу и работу шерифа Брендона. Вовсе нет. Если хотите, вы можете оставаться в своем кабинете, а мы, с вашего разрешения, будем вызывать вас, когда нам это понадобится.

Селби сказал:

— Я останусь здесь.

Он оглядел собравшихся. На лицах многих из них было написано любопытство. Одни смотрели дружелюбно, другие — враждебно. В их взглядах он прочитал результаты кампании, проведенной на улицах и в коридорах здания суда Роупером и его друзьями.

Уордингтон, упитанный мужчина со склонностью к политическим речам, держал обувной магазин, но уделял больше внимания мелким интригам местной политической жизни, чем своему бизнесу. Он начал с важностью в голосе:

— Глаза всего округа устремлены на нас. Газеты метрополии начинают концентрировать внимание на нашем округе. Пора что-то делать. Произошло два убийства. Убит человек, который, возможно, был бродягой, а возможно, банковским служащим. Это плохо. Но когда хладнокровно убивают президента Первого национального банка Лас-Алидаса и похищают крупную сумму денег, мы должны что-то делать, и делать быстро. Банк могут закрыть, если вы, официальные лица, не разыщете и не вернете деньги.

Уордингтон окинул взглядом членов большого жюри. Несколько голов кивнули.

— Ну что ж, — сказал Селби, — делайте что-нибудь.

— Мы и собираемся что-нибудь делать, — объявил Уордингтон. — Мы хотим получить отчет о том, что предприняли вы.

Селби сказал:

— Мы с шерифом проводим расследование.

— Не будете ли вы так добры рассказать нам, что именно вы обнаружили?

Селби ответил:

— Я изложу вам суть дела. В каких-то аспектах я жду подтверждения своих выводов. И надо еще посмотреть, как будут развиваться события.

Уордингтон враждебно сказал:

— Мы не хотели бы, чтобы вы что-нибудь от нас скрывали, господин окружной прокурор. По нашему мнению, большое жюри должно знать все факты.

Селби рассказал вкратце, что он выяснил и что сделал. Когда он закончил говорить, Уордингтон начал вызывать свидетелей, которые были приглашены повестками. В основном они повторили то, что было известно со слов Селби. Разница была лишь в том, что они не сами рассказывали о событиях, а отвечали на вопросы. Селби, выступая в роли следователя, вызывал их одного за другим и предоставлял им излагать свои версии, как они хотели. Но Уордингтон забрасывал их дополнительными вопросами. Он особенно упивался разноречивыми показаниями при опознании фотографий и подчеркивал значимость побега Лейси и миссис Берк.

Гарри Перкинс, следователь, чувствуя холодную враждебность собрания инквизиторов, не решился высказать свою точку зрения, а попытался спрятаться за спину Селби. Он сказал, что спрашивал у Селби, правильно ли будет так срочно проводить кремацию трупа. Нет, насколько он знает, Селби не делал попытки опознать труп. Он взял отпечатки пальцев… Нет, офицеры окружной полиции не делали фотоснимков. Это сделали люди железной дороги «Саут Пасифик».

Во время допроса свидетелей Брендон прислал Селби записку. Селби прочел ее, скомкал и засунул в боковой карман. Подумав минуту, он повернулся к членам большого жюри и сказал:

— Шериф Брендон сообщает, что он обнаружил важную улику в номере гостиницы, который занимала миссис Берк. Вы хотите услышать об этом?

— Мы хотим услышать все, — сказал Уордингтон.

— Попросите шерифа Брендона войти, — сказал Селби.

Селби нащупал в кармане записку шерифа и еще раз скомкал ее. Он не хотел, чтобы стало известно последнее предложение в записке, где говорилось, что если Селби хочет, то может на минутку выйти из зала посмотреть на улику, а пока не упоминать о ней членам большого жюри.

Брендон вошел, бросил быстрый сочувствующий взгляд на Селби, поднял правую руку, был приведен к присяге, занял место для свидетелей и в ответ на вопросы Селби сообщил следующее. Когда выяснилось, что Джеймс Лейси и миссис Берк внезапно покинули гостиницу, оставив там свои вещи, он пошел в их номера и провел обыск. Дактилоскопист обнаружил отпечатки, которые несомненно принадлежали Джеймсу Лейси. Они не совпали с найденными на зеркале заднего обзора машины Лейси, но совпали с теми, которые были сняты в доме убитого банкира и в «кадиллаке». Осмотрев чемодан миссис Берк, Брендон заметил место, где обивка, видимо, была разрезана, а затем зашита. Прорезав обивку, он обнаружил записку, подписанную Джоном Берком и датированную прошлым вторником.

Брендон передал записку, и Джек Уордингтон прочел ее членам большого жюри:

Когда Уордингтон закончил читать, последовала глубокая тишина. Внезапно старшина присяжных задал вопрос шерифу Брендону:

— Почему она спрятала эту записку? Почему не отдала официальным лицам, как только нашла ее?

Брендон пожал плечами:

— Я только нашел записку, — сказал он. — Я не читаю мысли.

Уордингтон решительно заявил:

— Эта записка — подделка. Они хотели, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. У них был план убить его и переодеть тело в одежду бродяги. Лейси приехал из Тусона одетый как бродяга. Эту одежду предстояло надеть на Джона Берка. Потом он отправился обратно в Финикс и проделал трюк с кремацией тела, чтобы невозможно было провести опознание.

— Вы забываете, — сказал Брендон, — что мы взяли его отпечатки пальцев. Это наилучший способ опознания.

— Но у вас нет отпечатков пальцев Джона Берка.

— Мы взяли кое-какие отпечатки в его доме, которые, как мы полагаем, принадлежат Джону Берку.

Тут Уордингтон пошел в открытую:

— Кое-какие отпечатки, которые были оставлены специально для вас, — сказал он насмешливо. — Ваших людей одурачили. Вы действовали как кучка дилетантов. Вы попались на удочку и кремировали труп, который был единственной уликой. Вы не можете доказать, что этот человек был Берком. Как не можете доказать, что он не был Берком. Некто, обладающий самым блестящим в округе юридическим умом, сказал мне, что вы никого не можете осудить за убийство Берка, пока не докажете, что Берк убит. Вы сами поставили себя в такую позицию, в которой получили пат, еще не начав игру.

Шериф Брендон возразил:

— Я думаю, что судить об этом надо нам самим, Уордингтон.

Уордингтон сказал язвительно:

— Мне кажется, вы забываете, господин шериф, что разговариваете с председателем большого жюри.

Лицо шерифа Брендона потемнело.

— Я разговариваю с главным уличным политиком, со сплетником, с не очень сообразительным субъектом, который преданно поддерживал оппозицию как до выборов, так и после, с человеком, который пытается подрезать крылья администрации на каждом шагу, потому что хочет вернуть к власти тех, на кого можно оказывать политическое влияние в своих бесчестных интересах.

Уордингтон вскочил:

— Шериф, — вскричал он, — вы не понимаете, с кем говорите! Вы…

Шериф спокойно встал со свидетельской скамьи, пересек зал и, возвышаясь над низеньким, толстым багроволицым председателем большого жюри, произнес:

— Не говорите мне, что я не знаю, с кем разговариваю. Я разговариваю с марионеткой Сэма Роупера. Я разговариваю с подсадной уткой бесчестных авантюристических кругов, которые всеми имеющимися в их распоряжении способами пытаются сорвать работу честной администрации. Вы специально созвали заседание большого жюри преждевременно, чтобы поставить нас в затруднительное положение. Сэм Роупер завидует, что у Дуга Селби стопроцентная раскрываемость по делам об убийствах. Ну что ж, ладно, продолжайте делать свое грязное дело, только не думайте, что мы не понимаем, кто вы такие и что делаете.

Он повернулся и прошагал к двери. Прежде чем выйти, он повернулся на каблуках и еще раз метнул гневный взгляд на Уордингтона.

— Не говорите мне, что я не знаю, с кем разговариваю, — повторил он. — Вы для меня ясны, как раскрытая книга. — И, рванув дверь, он захлопнул ее за собой.

Уордингтон дважды сглотнул и встряхнулся, как петух, которого потрепали в драке и который пытается расправить перья. Он оглядел лица присяжных, затем сердито обратился к Селби.

— Мы пытаемся сотрудничать с администрацией округа, мы выполняем свой долг. Вы, ребята, похоже, еще недоросли до того, чтобы самим управиться с делом, которое повлечет за собой огласку. Мы пытаемся помочь вам там, где вы споткнулись из-за неопытности. Для того мы здесь и находимся.

Селби промолчал.

— Ну, — взревел Уордингтон, осмелев от молчания Селби, — давайте говорите что-нибудь!

Селби начал:

— Я сознаю, что обращаюсь не к частному лицу. Как прокурор округа, я обращаюсь к председателю большого жюри присяжных. Поэтому я не буду касаться его личности. В противном случае сомневаюсь, что мог бы что-нибудь добавить к тому, что сказал шериф. Он, пожалуй, полностью осветил тему.

Кто-то засмеялся. Уордингтон покраснел и сказал:

— Хорошо, начнем с вас, господин окружной прокурор. У вас в руках были два исключительно важных свидетеля, и вы дали им ускользнуть. Присяжные могли допросить этих людей и дать им возможность говорить начистоту. Они либо запутались бы в своих показаниях, и тогда нам было бы над чем работать, либо молчали, зная, что их показания будут не в их пользу. И этого было бы достаточно, чтобы доказать их вину. А из-за того, что ваша девушка является адвокатом этой пары и…

Селби пересек зал и подошел к Уордингтону вплотную.

— Как председатель большого жюри, — сказал он, — вы превышаете свои полномочия. Как просто частное лицо, вы, черт возьми, говорите слишком громко и, черт возьми, слишком много.

Под холодным взглядом Селби Уордингтон съежился и вжался в свое кресло. Если шериф заставил его побагроветь от бессильной злобы, сдержанный гнев и холодное презрение Селби привели Уордингтона в состояние, когда он почел за лучшее укрыться под покровом своего официального положения.

— Я полагаю, это все, что нам от вас нужно, господин окружной прокурор, — объявил он. — Присяжные обсудят это дело. Лично я за то, чтобы предъявить обвинение Джеймсу Лейси и Тельме Берк в убийстве Джона Берка. А затем я предложил бы вам заняться расследованием по делу об убийстве Оливера Бенелла и проявить при этом большее рвение и профессионализм, чем вы выказывали до сих пор.

Селби спокойно ответил:

— Если вы собираетесь предъявить кому-нибудь обвинение в убийстве Джона Берка, вам бы лучше, во-первых, выяснить, что Берк действительно мертв, во-вторых, узнать, кто его убил, и, в-третьих, почему. Это вопросы, на которые придется ответить перед присяжными. Если вашей целью является поставить шерифа и окружного прокурора в неловкое положение преждевременным предъявлением обвинения, тогда займитесь этим.

— Господи! — воскликнул Уордингтон. — Чего вам еще надо? У вас достаточно улик! Или вы хотите получить свидетеля, который видел, как Берка убили и бросили в этот каньон?

Селби продолжал, не повышая голоса:

— Для того чтобы осудить кого-нибудь за убийство, мы должны представить мотив. Мы должны доказать преднамеренность. Мы должны доказать наличие злого умысла. Наша задача — предъявить достаточно убедительные доказательства, которые не оставили бы места для сомнений. Мы должны доказать состав преступления до того, как представим улики, при помощи которых можно связать ответчика с преступлением.

Уордингтон сказал:

— Мы хотим, чтобы это дело было решено. Мы хотели бы помочь. Нам кажется, что вы нуждаетесь в помощи. Итак, вот мое предложение. Я за то, чтобы назначить Сэма Роупера специальным обвинителем в помощь Селби. У него большой опыт в раскрытии таких преступлений. У Селби этого опыта нет. Роупер — профессионал, в то время как Селби — лишь любитель.

Головы за столом закивали.

Селби сказал:

— Ну наконец-то выпустили кота из мешка. Ладно, попробуйте усвоить вот что: должность окружного прокурора — это выборная должность. Пока я являюсь окружным прокурором, я буду исполнять свои обязанности так, как нахожу нужным. Я не желаю, чтобы человек, политически дискредитировавший себя, ранее занимавший эту должность, совал нос в мои дела. У вас есть определенная власть — но не больше того. Если вы хотите предъявить кому-нибудь обвинение в убийстве, пожалуйста, предъявляйте. Но и ответственность за это понесете вы. — Селби повернулся и посмотрел на членов большого жюри: — Послушайте, джентльмены, мы продолжаем работать над этими делами. Есть проблемы, которые мы еще не решили. Я сомневаюсь, что вы сможете их решить. Гораздо опаснее поспешно свернуть на неверный путь, чем подождать. Я считаю своим долгом окружного прокурора сказать вам это. Я понимаю, что мистер Уордингтон не занял бы такую позицию, не спросив предварительно вашего мнения и не узнав ваши настроения. Я также знаю, что Роупер очень распинался. Гораздо проще стоять в стороне и критиковать, чем включиться в дело и что-нибудь предпринять. Как только окажется, что я не в состоянии исполнять обязанности окружного прокурора, я подам в отставку. Когда мне понадобится помощь, я попрошу об этом. Но это должен быть человек, который действительно будет мне помогать, а не тот, кто воспользуется этим случаем, чтобы всадить мне в спину нож.

Кое-кто из присяжных закивал головой. Один из них сказал Уордингтону:

— Вы должны признать, что это верно, господин председатель, у Роупера действительно имеется большой опыт, но если он включится в это дело, то и не попытается помочь Селби.

Уордингтон усмехнулся:

— Учитывая обещание Селби подать в отставку, если он не справится с этим делом, мы не будем вводить в него Роупера.

— Селби сказал не так, — возразил один из присяжных.

— Но таков смысл его высказывания, — настаивал Уордингтон.

— Нет, не таков, — сказал другой.

Селби направился к двери.

— Не спорьте с ним, — сказал он. — Ему так хочется, чтобы Роупер снова стал окружным прокурором, что он сбивается с ног, лишь бы сместить меня. Если вы, джентльмены, хотите помочь раскрыть эти преступления, держитесь подальше от этой возни и не вставляйте больше палок в колеса. — Он рванул дверь и вышел.

Брендон ждал его в коридоре, все еще бледный от гнева.

— Уордингтон — грязный, двуличный обманщик, — кипятился он. — Он и Сэм Роупер развели склоку. Распустили слух, что ты неравнодушен к Инес Стэплтон, что она пускает тебе пыль в глаза и ты прячешь ее клиентов только потому, что это ее клиенты… Мне не следовало выходить из себя, но, черт возьми, я рад, что сказал Джеку Уордингтону, какая он змея.

Селби положил руку на плечо шерифа:

— Все в порядке, Рекс. Если мы смогли начать распутывать это дело, то сможем и закончить.

Брендон покачал головой:

— Я не могу быть так спокоен, Дуг. Я чуть не ударил эту маленькую жабу. Я хотел всадить кулак прямо в его лживый рот.

— Забудьте о нем, — сказал Селби. — У нас есть дела посерьезнее. Каждый может размахивать кулаками, когда знает, что сам в безопасности. Настоящий борец тот, кто может выдержать все удары, даже если они очень болезненны и все-таки продолжит бороться.

Он оставил Брендона, прошел по коридору, провожаемый любопытными взглядами, в которых не было сочувствия, и скрылся в тиши своего кабинета.

Сильвия Мартин не появлялась.

Незадолго до пяти часов на улицах начали продавать «Блейд». Аморетта Стэндиш принесла газету и молча положила на стол.

Селби взял газету. Через всю первую страницу шел крупный заголовок: «Селби обещает подать в отставку». Под ним, мелкими буквами, было продолжение: «…если ему не удастся раскрыть преступления».

Затем шел отчет о сессии большого жюри, написанный в мрачных, трагических тонах. В отчете подчеркивалось, что в ночь убийства Бенелла окружного прокурора в городе не было: он отправился на поиски улик, по слухам, в сопровождении молодой женщины. Должное внимание в отчете было уделено дружеским чувствам, которые окружной прокурор испытывает к Инес Стэплтон. Подчеркивалось также, что адвокат Инес Стэплтон одурачила «молодого и неопытного прокурора» ловким трюком: убедив своих клиентов добровольно приехать в Мэдисон-Сити, она вызвала у органов правосудия чувство ложной успокоенности, а двое подозреваемых в это время спокойно скрылись.

Дальше в статье говорилось, что, «когда стало ясно, что шерифу и окружному прокурору не удается ничего выяснить, большое жюри занялось этим делом само, однако шериф и окружной прокурор с негодованием отвергли все предложения помочь им, по-видимому предпочитая дать убийце (или убийцам) скрыться, чем упустить возможную похвалу в случае, если вдруг им удастся напасть на след и раскрыть преступление, что, впрочем, кажется совершенно невероятным, если вспомнить, сколько провалов они уже потерпели на ранних стадиях расследования».

Отдельная статья рассказывала о том, как шериф Брендон вышел из себя, как он бросил вызов авторитету большого жюри, а в комментарии редактора говорилось, что, хотя жители округа проявляли терпение и выдержку в общении с представителями власти, понимая, что тем не хватает опыта их предшественников — особенно это относилось к Селби в силу его молодости, они не потерпят высокомерия неумелого представителя власти, который пытается скрыть свою некомпетентность диктаторскими замашками или делает попытку оскорбить коллективные органы, существующие в рамках закона, — органы, которые эти самые представители власти давали клятву поддерживать.

В пять тридцать большое жюри вынесло вердикт о привлечении к уголовной ответственности Джеймса Лейси, обвиняя его в убийстве Джона Берка, и о передаче дела в суд. Присяжные также заявили, что, «не желая препятствовать расследованию, производимому окружным прокурором, и мешать ему использовать показания миссис Берк, большое жюри временно воздерживается от вынесения вердикта о привлечении к уголовной ответственности миссис Берк».

Селби, говорилось дальше, не прокомментировал этот вердикт. Корреспонденту «Блейда», пытавшемуся вызвать Селби на разговор и услышать какое-нибудь заявление, удалось получить лишь несколько слов, произнесенных равнодушным тоном: «Шериф Брендон и я продолжаем расследование. Я приложу все усилия к тому, чтобы выполнять обязанности окружного прокурора наилучшим образом». То же и шериф Брендон: «Я обязан предъявить иск в соответствии с вердиктом, вынесенным большим жюри. Больше комментариев нет».

Селби пошел обедать в шесть тридцать. От Сильвии Мартин все еще не было вестей.

XIV

Сидя в кафе, Селби ковырял жареную морскую рыбу с картофелем и консервированные груши, что составляло его обед. Умственная и физическая усталость не покидала его весь день. У него было ощущение разочарования, чувство душевной опустошенности, как будто под ним провалился пол и он повис в воздухе.

Он резко отодвинул полупустую тарелку. Не начинает ли он жалеть себя?

Инес Стэплтон стала его противником. Она это сделала не тайно. Она предупредила его. Она боролась за то, чтобы заставить его заметить ее, а Инес Стэплтон никогда не боролась вполсилы. Он вспомнил, как неожиданны были ее атаки в теннисе, как она обманным движением заставляла его изменить позицию, а затем ловко посылала мяч в дальний угол корта.

Сильвия Мартин не звонила и не заходила. Она, конечно, разочарована. Многие из тех, кто ему сочувствовал, разочарованы. Он представлял собой жалкое зрелище.

Ну и что?

Он подозвал официантку, заплатил по счету, подошел к телефону и позвонил в кабинет шерифа. Шерифа Брендона не было: он ушел домой. Селби позвонил ему домой.

— Алло, Рекс, — сказал он. — Надеюсь, я не прервал ваш послеобеденный сон, ввергая вас в мир убийц, членов большого жюри и газет?

— О нет, — сказал шериф. — Я теперь не смогу заснуть целую неделю. Мне очень хочется прижать редактора «Блейда» в темном углу. Я бы запихал эту газету ему в глотку кусок за куском и заставил его съесть каждое слово.

Селби не стал растрачивать умственную энергию на злость.

— Нет ли чего-нибудь новенького о Лейси и миссис Берк? — спросил он.

— Пока нет.

— Не проверить ли Нью-Мексико? Куинн упоминал его, когда поднимался в воздух в Тусоне.

— Ерунда, Дуг. Они же скрываются. Место, которое они сами назвали, — последнее, где их стоило бы искать.

— Вот именно, — сказал Селби. — Если бы они там были, это бы означало что они не скрываются. Каждому умному человеку это пришло бы в голову. На это и был их расчет, когда было упомянуто место.

Помолчав немного, Брендон проговорил:

— Я тебя понимаю, Дуг. Я немножко переработал сегодня, я чувствую. Постараюсь сделать что смогу.

— О'кей. Вы получили фотографии Джима Лейси?

— Нет еще. Я телеграфировал, чтобы мне их прислали, но они еще не пришли.

Селби сказал как бы между прочим:

— Ладно, не беспокойтесь, Рекс. Я немного посплю. Так или иначе, нас в это дело впутали. Вердикт вынесен, и нам предстоит предъявить иск, если мы сможем.

— Или сделаться всеобщим посмешищем, если не сможем, — проворчал Брендон.

— Лучше поспите, Рекс. Я вот собираюсь поспать, — сказал Селби. — Добрых снов.

— Добрых снов, сынок, — ответил шериф внезапно потеплевшим голосом.

Селби пошел в гостиницу «Мэдисон» и посмотрел расписание авиарейсов. Был самолет, который вылетал из Лос-Анджелеса в десять тридцать по времени тихоокеанского пояса и прибывал в Финикс, штат Аризона, в час пятьдесят пять ночи по времени горного пояса. Был еще самолет, который вылетал из Тусона в десять двенадцать вечера и прибывал в Финикс в одиннадцать ноль пять вечера.

Селби вернулся в здание суда и поднялся в свой кабинет. Оттуда он позвонил в Тусон Баку Рейли. Когда помощник шерифа взял трубку, он сказал:

— Что новенького, Рейли? Это Селби из Мэдисон-Сити.

— Решительно ничего, мистер Селби, — сказал Рейли с огорчением в голосе. — Боюсь, что я зря вас отговорил делать то, что вы собирались вчера вечером, но… Ну, вы знаете, как обстоят дела.

— Ничего, — сказал Селби бодро. — Как насчет Лейси? У вас есть какие-нибудь фотографии?

— Да, снимки, сделанные во время пикников, на ранчо, один портрет, фотография Лейси возле дикой лошади на одном из недавних родео, а также…

— В десять двенадцать вечера из Тусона вылетает самолет. Он прибывает в Финикс в одиннадцать ноль пять. Положите эти фотографии в конверт и напишите адрес: «Дугу Селби, аэропорт Финикса». Пусть пилот оставит их для меня у диспетчера. Объясните ему, что это очень важно. Сделаете?

— Конечно, сделаю, — обещал Рейли. — У вас есть какие-нибудь новости?

— Нет, — сказал Селби. — Лейси и миссис Берк нас опередили и исчезли, как дым.

Рейли пощелкал языком в знак сочувствия.

Селби спросил:

— Вы следите за домом?

— Да.

— Есть шанс, что они появятся, — сказал Селби. — Пусть ваш человек находится в таком месте, где его не заметят.

— Мы сделаем все что можно, мистер Селби. Можете рассчитывать на нас.

Потом Селби позвонил Гарри Перкинсу, следователю. Перкинс начал было извиняться.

— Ладно, забудьте об этом, Гарри, — сказал Селби. — Это моя вина. Мы делаем подобное по десять раз в год. Если бы мы укладывали труп каждого бродяги в холодильник, нас критиковали бы так же охотно. Просто на этот раз попался не тот бродяга. Разыщите это одеяло. Я хочу взглянуть на него. Я сейчас приеду.

Он сел в свою машину, поехал в офис следователя и внимательно рассмотрел одеяло, принадлежавшее убитому. Одеяло заинтересовало его. Оно было из чистой шерсти, длинное и узкое. В центре была прожжена дырка.

— Я, пожалуй, отрежу кусок от этого одеяла, — сказал Селби. — У него странная форма.

— Угу, — сказал Перкинс с отсутствующим видом.

Селби вытащил перочинный нож. Когда он отрезал кусочек одеяла и положил в сумку, Перкинс внезапно протянул ему руку.

— Обычно, — сказал он, — я стараюсь не принимать ничью сторону. Я пережил три смены администрации в этом округе. После того, что произошло, я на вашей стороне. Ваша смелость заставляет меня чувствовать себя подлецом.

Селби пожал протянутую руку:

— Спасибо, — и вышел, чувствуя, что тяжелое облако депрессии, охватившее его раньше, начинает рассеиваться.

По дороге в Лос-Анджелес он вел машину механически. Все его мысли были поглощены делом об убийстве, только время от времени он переключался на дорогу. В такие моменты он пытался сообразить, где едет и какие пригороды уже проехал, но ему не всегда это удавалось.

Когда он прибыл в аэропорт Лос-Анджелеса, у него в запасе было еще минут пятнадцать. Он купил билет, вошел в ресторан, выпил чашку шоколада с сухим печеньем, сел в самолет, и, как только поднялся в воздух, ровный гул моторов погрузил его в сон. Проснулся он, когда стюардесса пристегивала его ремень безопасности перед посадкой в Финиксе.

Была холодная ясная ночь, и небо было усыпано звездами. Цивилизация и ирригация отодвинули пустыню далеко от Финикса, но ночью, когда люди спали, она вновь возвращалась в свои владения. Спокойная тишина, сухой холод, который высасывал из тела тепло вместе с влагой, постоянный немигающий блеск звезд — все это принадлежало пустыне. Такси, движущееся по темным улицам, казалось абсолютно неуместным.

— Куда? — спросил водитель.

— В вашу лучшую гостиницу, — сказал Селби, откидываясь на спинку сиденья.

Всю дорогу до гостиницы он пребывал в блаженном состоянии покоя. Такси подъехало к большому зданию гостиницы, построенному в индейском стиле — с террасами, наружными лестницами и плоскими крышами. Селби вошел в холл. В большом камине трещал огонь. Вежливый клерк за стойкой, позади которой висели сувениры и красивые индейские коврики, удивленно поднял брови.

— Без багажа? — спросил он.

— Без багажа, — подтвердил Селби и заплатил вперед.

У двери номера он дал на чай коридорному, закрыл за собой дверь и достал из кармана конверт, который был оставлен для него в аэропорту. Он немного поколебался, раздумывая, открыть конверт сейчас же или подождать до утра, решил подождать до утра, бросил его в ящик стола, сбросил одежду, забрался в постель и почти немедленно погрузился в глубокий сон.

Когда он проснулся утром, в комнате было холодно. Он закрыл окно, включил отопление, принял ванну, натянул одежду и открыл конверт. Фотографии были отличные.

В характере Дуга Селби было многое от одинокого волка, и он черпал силы в сознании, что ведет бой в одиночку. Он не стал анализировать тот факт, что Сильвии не оказалось рядом в этот критический момент. Рекс Брендон был прекрасным другом и ценным союзником, но, когда доходило до решающего момента, Селби предпочитал охотиться в одиночку. Ключ к разгадке этого дела лежал где-то в Аризоне, и он решил уединиться до тех пор, пока не найдет его. У него мелькнула было мысль обратиться за помощью в местную полицию, но он ее отверг, сам толком не понимая, почему она ему не понравилась.

Он позавтракал, купил безопасную бритву, крем и кисточку для бритья, зубную щетку, пасту, новое нижнее белье, носки и галстук. Он выбросил свое грязное белье и положил все покупки в сумку вместе с куском ткани, который отрезал от одеяла бродяги. У него больше не было необходимости возвращаться в свой номер. Он путешествовал налегке и был готов к длительным перемещениям.

Он пошел в фотоателье и показал фотографию Джона Лейси.

— Вы можете переснять этот портрет, — спросил он, — а затем надеть на него сомбреро и кожаный жилет, отретушировать седые усы и переснять снова — так, чтобы фотография выглядела как настоящая?

Фотограф некоторое время смотрел на него подозрительно, потом кивнул:

— Да.

— Как скоро?

— Вы можете получить фотографию завтра.

— Мне она нужна через час, — сказал Селби.

Мужчина покачал головой, однако этому жесту не хватало выразительности.

Селби вытащил из кармана двадцатидолларовую купюру и обернул ее вокруг пальца.

— Я вернусь через час, — сказал он, — и заберу фотографию.

Мужчина вздохнул:

— Хорошо, договорились.

— Я так и думал, — прокомментировал Селби и вышел.

Больше сорока минут он убивал время, ходя по магазинам и пытаясь выяснить что-нибудь о кусочке одеяла, которое, судя по форме, предназначалось для седла.

Управляющий одного из магазинов, торгующих упряжью и седлами, сказал ему:

— Попробуйте сходить в «Холл и Карден» на Первой улице. Этот кусочек похож на седельные одеяла ручной работы. Кажется, они перестали их продавать.

— А что их не устроило? — спросил Селби.

— Они были очень дорогие, — сказал управляющий. — Люди теперь отказываются платить такие деньги.

Селби поблагодарил и пошел искать магазин под вывеской «Упряжь и седла. Холл и Карден». Витрина была украшена большими сомбреро, седлами ручной работы, серебряными инкрустированными шпорами, перчатками, кожаными куртками и жилетами из воловьей кожи. Клерк направил его к мистеру Холлу, худому, похожему на ястреба мужчине.

Селби показал ему обрывок одеяла.

— И что вы хотите? — спросил Холл, внимательно рассматривая Селби.

Селби достал свою визитную карточку.

— Я прокурор округа Мэдисон, — сказал он. — Мне нужно опознать тело. Думаю, что мне удастся это сделать, если я выясню происхождение этого одеяла.

Холл покачал головой:

— Я думаю, что это невозможно.

— Почему?

— Я не могу вам сказать, чье оно.

— Почему?

— Их была добрая сотня, — сказал Холл.

Сердце Селби подпрыгнуло от радостного возбуждения.

— Вы хотите сказать, что это одеяло продали вы?

— Да. У нас была сотня таких одеял.

— И все были одинаковые? Я заметил, что здесь идет цветная нитка…

— Да, все были одинаковые.

— Вы их все продали?

— Нет. Кажется, несколько штук осталось на складе. Они довольно дорогие. Их не часто покупали.

— Как давно это было? — спросил Селби.

— Больше года назад, — сказал Холл.

— А точнее?

— Я могу уточнить, но это было примерно год назад.

Селби последовал за ним в служебное помещение. Холл снял с полки одеяло и показал Селби.

— Таких одеял больше нигде нет, — сказал он. — Сложите его вдвое, и оно будет легким и пористым. Оно пропускает воздух между седлом и крупом коня. Оно впитывает лошадиный пот — и очень дорого стоит. Разница в качестве между ними и обычными одеялами не стоит такой цены.

Селби сказал:

— Я куплю это одеяло. Я хочу, чтобы вы упаковали его и держали в укромном месте. И как-нибудь пометьте его.

Он заплатил за одеяло, направился было к выходу, но повернулся и спросил:

— У вас случайно нет филиала в Тусоне?

— Есть, — сказал Холл.

Сердце Селби еще раз подпрыгнуло.

— Сколько одеял было отправлено в Тусон?

— Не знаю. Пять или шесть. Управляющий филиалом в Тусоне был о них не очень высокого мнения, — сказал он и добавил: — И был прав, а мы ошибались.

Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему фотографию, на которой Джеймс Лейси был в сером сомбреро. Снимок был сделан столь искусно, что невозможно было разглядеть что-нибудь необычное.

Селби заплатил двадцать долларов. Фотограф вздохнул.

— Дорого достались мне эти деньги, — сказал он.

Селби пошел с фотографией в «Пионерские комнаты». Всю дорогу где-то в глубине мозга шевелилась мысль, что надо позвонить Рексу Брендону и сказать, где он, но у него было такое ощущение, что он находится в заколдованном круге. Рассказать, где он и что делает, означало бы разорвать этот магический круг. Он хотел продолжать дело один. Еще будет достаточно времени поговорить, когда он сможет сообщить Брендону, что доказательства в его руках.

Заведовала «Пионерскими комнатами» крупная женщина с жесткими глазами. Она холодно окинула его настороженным умным взглядом. Он назвал себя и спросил о человеке, который снимал комнату под именем Горацио Перн из Межгорной брокерской компании.

Она произнесла утомленным голосом:

— О Боже, как я устала от этого человека! Полиция замучила меня вопросами. Клянусь жизнью, я ничего не помню, кроме того, что ему было около пятидесяти или чуть меньше, он носил жилет из воловьей кожи, ковбойскую шляпу и длинные седые усы. Мне кажется, что усы запоминаются больше, чем все остальное.

— А не было ли чего-нибудь особенного в его глазах? — спросил Селби.

— Да, — сказала она, — в глазах действительно было кое-что — они были как-то особенно широко открыты. Они напоминали о чем-то, но я никак не могу вспомнить о чем.

— Вы хотите сказать, что видели их прежде?

— Думаю, что нет. В них было что-то странное. Как будто он слегка косил.

— Может быть, в его венах текла восточная кровь? — спросил Селби наугад, чувствуя, как его охватывает разочарование.

— Нет. Не то. Я просто не могу выразить, что это такое.

— Вы не помните — он высокий, полный?

— Нет, не помню. Вы знаете, у нас сорок комнат, и во многих постояльцы сменяются каждую ночь. Люди приходят и уходят. Я только смотрю на них, чтобы понять, не станут ли они напиваться, шуметь или что-нибудь еще, что будет мешать другим или привлечет внимание полиции.

— Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели? — спросил Селби.

— Думаю, что узнала бы.

— А как насчет фотографии? Вы узнали бы его по фотографии?

— Думаю, да.

Селби открыл сумку и вынул фотографию, которую сделал фотограф.

— Это он?

Она внимательно рассмотрела фотографию.

— Я не берусь утверждать определенно, что это не тот человек. Как будто лицо на фотографии немножко на него похоже и в то же время не похоже… Это… минутку… — Она опустила фотографию, поморгала глазами и сказала: — Теперь я знаю, чьи глаза напоминают мне глаза на фотографии.

— Чьи? — спросил Селби.

— Когда-то я знала женщину, которая что-то проделала со своим лицом. Хирурги не хотели затрагивать мускулы лица, потому что это растянуло бы кожу. Поэтому они подложили кусочки специальной ленты под кожу от глаз ко лбу, не от самых глаз, а от висков. Эта лента оттянула кожу, и ее глаза приобрели своеобразное выражение, как будто она все время смотрела на вас в упор. Вот о чем напомнило мне лицо этого человека.

Селби попросил:

— Посмотрите на эту фотографию снова. Допустим, глаза растянуты из-за того, что на виски наклеены полоски липкой ленты. Тогда фотография будет похожа на этого человека?

— Да, — сказала она медленно. — Думаю, что да, но опять-таки это мне только кажется. Я это заявляю не категорически. Сомбреро, жилет и усы похожи — вот только глаза…

— Я понимаю, — сказал Селби. — Предполагаю, что человек, который был здесь, загримировался. Потом я покажу вам фотографию того человека, который, как мне кажется, был здесь. А пока не пытайтесь представить, как выглядел бы человек с этой фотографии, если бы у него были другие глаза. Понимаете?

— Да, — ответила она. — Я так и сделаю, мистер Селби. Я всегда к вашим услугам, когда понадоблюсь.

Селби расстался с ней и пошел на телефонную станцию. Оттуда он позвонил Рексу Брендону.

В голосе Брендона звучало удивление.

— Ты в Финиксе, Дуг?

— Да, — сказал Селби. — Пытаюсь проверить аризонскую версию.

— Тамошняя полиция уже все сделала, — сказал Брендон. — Показания хозяйки «Пионерских комнат» немногого стоят. Полиция Финикса всячески старалась получить у нее какие-нибудь полезные сведения, но так ничего толком и не добилась.

— У вас ничего нового? — спросил Селби.

— Мы нашли Лейси, — сказал шериф. — Ты попал в самую точку, Дуг. Перед тем как лечь спать, я позвонил властям Нью-Мексико. Они проверили аэропорты. Лейси, миссис Берк и летчика засекли в гостинице Альбукерке.

— Где они сейчас? — спросил Селби.

— Здесь, в тюрьме, — сказал Брендон. — Они пытались отговориться тем, что собирались вернуться, когда понадобятся тебе, что они вовсе не скрывались и тому подобное. Ну а власти Нью-Мексико отправили их к нам. В гостинице Альбукерке они были зарегистрированы под вымышленными именами.

— А что Инес Стэплтон? — спросил Селби.

— Рвет и мечет. Заявляет, что это грубое нарушение закона: мы бросаем тень на доброе имя невинного маленького ребенка, задерживая его мать. По-видимому, она попытается добиться распоряжения об освобождении их из-под стражи на основании закона о неприкосновенности личности. Тебе надо быть здесь, Дуг, — добавил он помолчав. — Предстоят всякие юридические стычки, и нехорошо, что тебя нет в округе.

— А я в округе, — твердо сказал Селби. — Я болен. У меня сильная простуда. Доктор посоветовал мне полностью отстраниться от дел по крайней мере на сутки. Все равно Инес Стэплтон ничего не сможет добиться раньше понедельника. Просто уйдите в подполье, и пусть она добывает распоряжение об освобождении из-под стражи и вообще все что хочет. Я вернусь сегодня вечером, а может быть, и днем. Сегодня суббота — законный выходной день. Я имею право на уик-энд, когда я болен.

— Будь осторожен, сынок, — сказал Брендон заботливо. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — сказал Селби, — до встречи, Рекс, — и повесил трубку.

Затем он взял напрокат машину и поехал в Тусон. Управляющий местного филиала фирмы «Холл и Карден» оказался кривоногим, дочерна загорелым субъектом, весьма неразговорчивым. Он посмотрел на образец одеяла, который Селби вручил ему, на визитную карточку Селби и сказал;

— Да, это от нашего одеяла.

— Сколько их у вас было?

— Четыре.

Селби посмотрел ему в глаза:

— Кому вы их продали?

— Я, пожалуй, не смогу сразу вспомнить.

Что-то враждебное в его взгляде навело Селби на мысль.

— Не продали ли вы, — спросил он, — одно из одеял человеку по имени Джеймс Лейси?

Глаза мужчины стали еще холоднее, еще враждебнее.

— Лейси, — ответил он, — наш клиент. Если вы хотите что-нибудь о нем узнать, спросите его сами.

Селби подошел к телефону, позвонил в кабинет шерифа, попросил к телефону Рейли и сказал:

— Я в вашем городе, Рейли. У меня кое-какие затруднения с управляющим местным филиалом фирмы «Холл и Карден». Не могли бы вы приехать?

— Приеду через пять минут, — пообещал Рейли.

Наступила пятиминутная пауза, в течение которой управляющий, казалось, обдумывал ситуацию. Он проявлял все большие и большие признаки беспокойства. Раз или два он порывался заговорить с Селби, но тот пресекал его попытки. Наконец дверь открылась. Вошел Рейли. Он обменялся рукопожатием с Селби, затем подошел к прилавку и обменялся рукопожатием с управляющим.

— В чем дело, Том? — спросил он.

— Я не хочу давать информацию о нашем клиенте — Джиме Лейси.

— Ну, Том, — заметил Рейли, — ты ведь не хочешь ставить себя в положение человека, отказывающегося помогать закону, а?

— Да нет, пожалуй, не хочу.

— Я так и думал, — сказал Рейли. — Что касается Лейси, он мой друг. Кроме того, он важная политическая фигура. И я не собираюсь становиться его врагом. Но я нахожусь на службе, и моя должность требует от меня, чтобы я выполнял свой долг. Я и собираюсь его выполнить. Этот человек задает тебе вопрос. Учреждение, в котором я работаю, сотрудничает с этим человеком. Это значит, что этот вопрос задаю тебе я. Ты собираешься на него ответить?

— Да, — сказал управляющий.

— В чем состоит вопрос? — спросил Рейли у Селби. Селби показал кусок одеяла:

— Я хочу знать, купил ли Джеймс Лейси в этом магазине одно из таких одеял.

Управляющий кивнул.

— Когда?

— Примерно год назад, как только они поступили в продажу. Одеяло слишком дорогое, и наши обычные покупатели не стали бы их покупать. Но Лейси — особый человек. Он не постоял бы ни за какой ценой для своей лошади. И я сказал ему об этих одеялах. Он купил два.

— Два! — воскликнул Селби.

— Да.

— Вы не можете точно сказать, когда это было?

— Точно… Могу, но я должен посмотреть записи. Только это было в прошлом году, а книги за прошлый год увезли в Финикс.

— Он проверит и даст мне знать, а я сообщу вам, — сказал Рейли, повернувшись к Селби. — Вы, я вижу, плодотворно поработали.

Селби кивнул.

Рейли бросил на него многозначительный взгляд.

— Если вы здесь уже закончили, — сказал он, — поедем ко мне. Я хочу поговорить с вами.

Селби вышел вместе с Рейли и сел в его машину. Рейли включил мотор, но, проехав примерно квартал, остановил машину. Он повернулся к Селби и спросил:

— Это очень важно — опознать одеяло?

— Дьявольски важно, — сказал Селби. — Я хочу связать это с Лейси. Но пока не могу. У меня есть косвенные доказательства, но не более. Этих одеял была сотня. Лейси купил два.

Рейли сказал:

— Кажется, я могу помочь вам.

— Как?

— Вы когда-нибудь занимались верховой ездой?

— Нет, всерьез не занимался.

— Я так и думал, — сказал Рейли. — По-моему, вы не замечаете одно прекрасное доказательство, которое у вас есть.

— Что же это за доказательство? — спросил Селби.

— Я заметил парочку конских волосков, прилепившихся к этому одеялу. Полагаю, этот кусочек отрезан от одеяла, которое вы считаете вещественным доказательством. Так?

— Да, — сказал Селби.

— Хотите прокатиться?

— Куда?

— На ранчо Лейси. Может быть, мы там кое-что найдем.

— Поехали, — согласился Селби.

Рейли вел машину на большой скорости. Когда они приехали на ранчо, дом был заперт и никого не было поблизости.

— Мы здесь держали дежурный пост до сегодняшнего утра, — объяснил Рейли. — Потом позвонил ваш шериф и сказал, что посадил Лейси в тюрьму… Я так понял, что ваши присяжные вынесли ему обвинение в убийстве.

Селби кивнул.

— По-видимому, против него больше улик, чем я думал, — сказал Рейли. — У него очень горячая голова, и он может применить оружие, когда выйдет из себя. Вы это видели. Я сожалею, что уговорил вас обходиться с ним помягче. Ну ладно, что делать. Давайте займемся разведкой.

Он прошел в конюшню. Там слуга-мексиканец чистил стойла. Рейли поговорил с ним по-испански. После этого мексиканец неохотно проводил их к комнате за конюшней, которая была заперта на замок, и открыл дверь. В комнатке висело около пятнадцати седел. Помощник шерифа вновь поговорил с мексиканцем, и тот показал им седло, сделанное из кожи ручной выделки и шитое серебром. Поверх седла было наброшено одеяло.

Рейли подошел и снял одеяло.

— Ну вот, старина, — сказал он Селби, — возможно, это послужит компенсацией за то, что я сбил вас со следа, когда вы приехали в первый раз. Парень говорит, что это любимое седло Лейси, а это его седельное одеяло. Оно ведь такое, про которое вы говорили, — второе из пары, да?

Селби внимательно осмотрел одеяло и кивнул.

— Вы не можете выяснить, куда делось другое одеяло? — спросил он.

Рейли разразился многословной речью на испанском языке, показывая при этом на седельное одеяло и кусок одеяла в руках Селби. Мексиканец отвечал, постепенно становясь разговорчивее. Под конец он совсем разговорился.

Рейли повернулся к Селби:

— То одеяло, которое вы пытаетесь опознать, было насквозь прожжено?

Он прочел ответ на лице Селби.

— Ну что ж, — сказал Рейли, — похоже, вы получили все, что вам нужно, старина. Этот парень работает у Лейси два года. Он помнит, когда были куплены седельные одеяла. Он говорит, что их было два, совершенно одинаковых. Второе одеяло прожгли, когда Лейси брал его с собой в горы на охоту за оленями. Один из его людей накрывался им и спал очень близко к костру.

— А куда оно делось после этого? — спросил Селби.

Рейли снова поговорил с мексиканцем по-испански, потом объяснил:

— Оно было здесь, но в последнее время он его не видел.

— А что он имеет в виду под «последним временем»? — спросил Селби.

— Я уточнил у него, и он сказал: «О, может быть, неделя». Вы ведь знаете, как эти люди обращаются со временем. Оно не много значит для них.

Селби предупредил:

— Послушайте, Рейли, это чертовски важно. Я бы не хотел, чтобы что-нибудь случилось с этим человеком. Я не хочу, чтобы он скрылся или изменил свои показания.

— О'кей. Мы позаботимся об этом. У меня есть еще одна идея, Селби, которая может оказаться полезной.

— Какая?

— Лошадиные волоски, — сказал Рейли. — Дело в том, что у разных лошадей разные волоски. Как вы смотрите на то, чтобы взять это второе седельное одеяло и сличить его с тем, которое у вас? Я думаю, что хороший специалист с микроскопом сможет обнаружить на них волоски от одной и той же лошади.

Селби горячо пожал ему руку:

— Рейли, за мной выпивка.

Рейли ухмыльнулся:

— Это можно сделать в Тусоне.

— Поехали.

XV

Селби успел на дневной рейс в Лос-Анджелес. Так как разница во времени горного и тихоокеанского поясов была в его пользу, он был в Мэдисон-Сити еще до темноты.

Была суббота, законный выходной, но и самое оживленное время для торговли. Обитатели близлежащих ранчо валом валили в город. На Мейн-стрит негде было поставить машину. Тротуары были запружены толпами народа. Проезжая часть была буквально забита транспортом. Селби вынужден был ехать на малой скорости. Он остановил машину у здания суда, бегом взбежал по лестнице к кабинету шерифа и с облегчением перевел дух, обнаружив того на месте. Шериф Брендон сидел, откинувшись в своем крутящемся кресле, положив ноги на стол и держа в зубах сигарету.

— Привет, сынок, — сказал Брендон.

Селби широко улыбнулся.

— У вас счастливый вид, — заметил он.

— Я счастлив.

— Что случилось?

— Мы взяли отпечатки пальцев Лейси. И они совпали с теми, которые мы и считали его отпечатками. Теперь мы можем доказать, что он был в доме Берка и в доме Бенелла. Мы можем указать время, когда они вылетели из Тусона. Они приземлились в Лас-Алидасе, и они, конечно, здорово рисковали. Аэропорт Лас-Алидаса не очень-то пригоден для ночной посадки.

— Ночь была лунная, — возразил Селби.

— Я знаю, — сказал Брендон. — Но как бы то ни было, они приземлились. И должно быть, отправились в дом Бенелла.

— Что они говорят? — спросил Селби.

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Абсолютно ничего, — сказал шериф. — Ну и пусть. Мы представим присяжным улики в виде отпечатков пальцев, и тогда им придется говорить.

— А как насчет пилота? — спросил Селби. — Он действительно брат миссис Берк?

— Да.

— А что говорит он?

— Ничего.

— Почему они полетели в Нью-Мексико? — спросил Селби.

— Как раз по твоей версии, сынок, — сказал шериф с гордостью. — Они считали, что это последнее место, где их будут искать: ведь Куинн сказал, что они туда отправляются, когда они улетали из Тусона. Они зарегистрировались в гостинице под вымышленными именами.

— А что Куинн говорит о телефонном звонке миссис Берк? — спросил Селби.

— Он ничего не говорит, — сказал шериф. — Они все молчат. Инес Стэплтон заявила, что за них будет говорить она. А это значит, что все будет против тебя.

Селби нахмурился:

— Но в преступлении обвиняется только Лейси. Мы можем вызвать двух других на заседание большого жюри и…

— Нет, — сказал шериф Брендон. — Мы вызовем их в суд. Улики в виде отпечатков пальцев послужат достаточным обвинением.

Селби произнес в раздумье:

— Если бы мы могли бесспорно доказать, что убитый — Берк… Я там в Аризоне напал на хорошую улику, Рекс. Если мы сможем доказать, что тело убитого — это тело Берка, тогда все в порядке. Мы можем выковать такую цепь косвенных улик, которую Лейси никогда не порвать.

Брендон удовлетворенно попыхивал сигаретой.

Селби встал и начал ходить взад-вперед по кабинету.

— Черт возьми, — сказал он, — мне это не нравится. Я не хочу отправлять человека на смерть по косвенным уликам. Знаете, Рекс, у меня такое чувство, что если Лейси и убил его, то в целях самозащиты или пытаясь защитить миссис Берк. А если это так, то ему уже давно пора заявить об этом. Если он будет мешкать, ему никогда не поверят.

— Ну, у него есть Инес Стэплтон, и он может благодарить ее за это, — сказал Брендон. — Мы выполнили свой долг. Расскажи, что ты нашел в Аризоне, Дуг.

Селби вытащил одеяло и рассказал шерифу, что он обнаружил.

Ухмылка Брендона была зловещей.

— Пусть адвокат Стэплтон поломает голову, что с этим делать, — сказал он. — Теперь ее ход.

В дверь постучали. Брендон нахмурился:

— Похоже на стук Сильвии. — Он вынул сигарету изо рта и сказал: — Войдите.

Сильвия распахнула дверь и, увидев Селби, непроизвольно ахнула. Затем, не спуская глаз с Селби, сказала:

— Здравствуйте, шериф, — пересекла комнату и положила руку на плечо Селби. — Где ты был вчера вечером, Дуг? — спросила она. — Я без конца звонила тебе.

Селби глубоко вздохнул, и этот вздох, казалось, снял груз с его души.

— Ты звонила?

— Да. Где ты был?

— Гонялся по Аризоне, — сказал Рекс Брендон, — и добывал улики, которые повесят на шею Лейси обвинение в убийстве.

— Ой, правда, Дуг?

— Я раскопал кое-какие факты, которые Лейси долго придется объяснять, — сказал он.

— Дуг, почему же ты не сказал мне?

Он застенчиво улыбнулся:

— Мне показалось, Сильвия, что ты от меня отвернулась, думая, что я позволяю Инес Стэплтон пускать мне пыль в глаза.

— Дуг, я боялась, что ты так подумаешь. Меня не было, потому что я пыталась разузнать, где Лейси и миссис Берк. Я уже решила, что напала на след, но оказалось, что это ложная тревога. Я начала тебе звонить, как только вернулась, но ты не поднимал трубку.

— Прости, Сильвия, — сказал он. — Кажется, я жалел себя или что-то в этом роде, мне хотелось дать сдачи. И я не знал, как это сделать, кроме как раздобыть улики.

— И я бы сказал, что ты их раздобыл, — подтвердил шериф Брендон. — Ты вполне можешь произвести опознание, Дуг. Я совершенно уверен, что это бесспорное дело. Попомни мои слова: присяжные тоже будут в этом уверены. Подумай сам, Дуг: если Джим Лейси предстанет перед судом, ты можешь буквально разорвать его на части при перекрестном допросе. А если он не явится в суд, ты знаешь, как к этому отнесутся присяжные.

— По закону присяжные не могут считать молчание признанием вины, — сказал Селби. — Обвиняемый имеет право молчать и заставить обвинение доказать…

— Вздор! — перебил его Брендон. — Они могут сделать вид, что не считают молчание признанием вины, но на самом деле будут так считать — по крайней мере в этой стране.

— Можно мне узнать, какие у тебя есть улики? спросила Сильвия.

Селби показал ей одеяла и объяснил, каким образом он их раздобыл. Ее глаза сверкали.

— Дуг, — сказала она, — я знала, что ты это сделаешь! Это чудесно! Теперь я смогу нанести «Бленду» удар прямо между глаз. Ты видел их сегодняшний номер?

Он покачал головой.

— Обещай мне одну вещь, — попросила она.

— Какую?

— Что ты не будешь ее читать, пока не пообедаешь.

— Обещаю, — сказал Селби.

Брендон сказал:

— Моя жена пригласила его к нам отобедать. А потом он пойдет домой и хорошенько выспится.

— Ты пойдешь к шерифу Брендону? — спросила она. Селби энергично кивнул головой:

— Обед в доме мистера Брендона — это пир для желудка и отдых для души.

— Если что-нибудь узнаю, позвоню тебе туда, — сказала она, — только подожди до завтра: увидишь, как я разделаю «Блейд» в завтрашней статье.

Она поспешно вышла из кабинета, и ее каблучки бодро застучали по мраморному полу. Шериф Брендон улыбнулся Селби и произнес:

— Таких друзей стоит иметь, Дуг! Пошли есть.

Он любил обедать у шерифа. У Брендонов царила удивительно домашняя атмосфера, все дышало простотой и искренностью. Миссис Брендон иногда говорила о политике, но никогда «не задирала нос», как она сама выражалась. Пища, которую она готовила, была простой, здоровой и обильной. Она поставила на стол блюда, над которыми поднимался пар, сняла передник, села за стол, и обед начался.

Чувствуя, как отдыхают нервы в теплой, дружеской атмосфере дома, Дуг с улыбкой вспоминал, что он испытывал накануне — один, загнанный в угол, почти прижатый к барьеру, физически и морально измученный, духовно опустошенный. Он молил, и молил тщетно, о возможности сразиться со своими противниками, которые были настолько неуловимы, что он не мог до них дотронуться. Сэм Роупер, обделывавший свои делишки в такой тайне, что ему невозможно было что-нибудь инкриминировать; Джек Уордингтон, толстый лицемер, не гнушавшийся подкупом; «Блейд», давший искаженную, несправедливую трактовку дела, наделив Сэма Роупера достоинством, опытом и мудростью и представив Брендона и Селби дилетантами, беспомощно тыкающимися вокруг, и наконец, изобразив убийцу дьявольски коварным и умным.

Пообедав, он удовлетворенно вздохнул и раскурил свою трубку.

— Не почитать ли мне теперь «Блейд», Рекс? — спросил он.

Брендон покачал головой. Его глаза перестали улыбаться.

— Выкури сначала трубку, Дуг, — сказал он. — Трубка — это тоже составная часть обеда мужчины.

Селби вытянул ноги, скрестил их и с наслаждением потягивал свою трубку. Казалось невероятным, чтобы что-то могло нарушить эту тихую, умиротворенную атмосферу.

Миссис Брендон занялась посудой. Шериф насыпал золотые хлопья табака в коричневую бумагу, скрутил одной рукой сигарету, чиркнул спичкой и, как и Селби, начал выпускать изо рта клубы табачного дыма.

Зазвонил телефон.

Селби услышал, как в кухне перестала звенеть посуда, и миссис Брендон взяла трубку.

— Да, он здесь, но его нельзя беспокоить. Он занят важным… Ах это вы, мисс Мартин? Сейчас я ему скажу. — Она открыла дверь: — Вас просит к телефону мисс Мартин, Дуг.

Он поблагодарил ее, подошел к телефону и услышал взволнованный голос Сильвии:

— Дуг, ты очень устал?

— Не очень. А что?

— Мне нужно тебя видеть, кое-что с тобой обсудить.

— Когда?

— Сейчас же. Дуг, это ужасно важно!

Он сказал с улыбкой:

— Я еще не прочитал «Блейд».

— К черту «Блейд»! — воскликнула она. — Это уже достояние истории. Читай новости в воскресном номере «Клариона». Они могут заинтересовать тебя… Дуг, пожалуйста, приходи. Мне кажется, я напала на след.

— Через пятнадцать минут устроит? — спросил он.

— А ты не можешь через десять?

— Сойдемся на семи, — сказал Селби.

— Я буду ждать на тротуаре, Дуг. Ты на машине?

— Да.

— Чудесно, — сказала она. — Я буду готова прыгнуть в машину, как только ты подъедешь.

Он пошел на кухню и поблагодарил миссис Брендон за обед. Шерифу он сказал:

— Сильвия напала на что-то новенькое.

— Мне ужасно не хочется тебя отпускать, Дуг, — сказал Рекс, глядя на него проницательным задумчивым взглядом. — Ты уже и так провел настоящий бой.

Селби засмеялся:

— Я все равно не мог бы спать, зная, что не все сделано.

— Только не волнуйся больше из-за этого дела, сынок. Я уже не волнуюсь. Ты обрел уверенность, так что все в порядке.

— Ладно, — сказал Селби, — посмотрим, что мы сможем выяснить. Я буду держать вас в курсе, Рекс.

— Может быть, мне поехать с тобой?

Селби покачал головой:

— Нет, у нас с Сильвией неплохо получается вдвоем. Просто позаботьтесь о том, чтобы я всегда мог с вами связаться.

Брендон проводил его до двери и положил руку ему на плечо:

— Удачи, Дуг. Если Сильвии кажется, что она на что-то напала, значит, так оно и есть. Ты можешь доверять этой девушке.

Селби кивнул, сбежал вниз по лестнице, подбежал к своей машине, сел в нее и рванул с места. Через три минуты он тормозил у тротуара, на котором стояла Сильвия.

Сильвия вскочила в машину:

— Поехали, Дуг!

— Куда? — спросил он.

— В Лос-Анджелес.

— Что случилось?

— Я хочу поговорить с одной девушкой.

— О чем?

— О том, почему она потеряла работу.

— Ты не хочешь посвятить меня в это дело? — спросил Селби.

Она накрыла его руку своей:

— Нет, Дуг, не хочу. Если из этого ничего не выйдет, это будет слишком большим разочарованием.

— О'кей, — согласился он с улыбкой. — Сосредоточим внимание на управлении машиной. Как зовут женщину, к которой мы едем?

— Кармен Эйерс, — сказала она. — У меня есть ее адрес. И пожалуйста, больше ничего о ней не спрашивай, пока мы не приедем.

Он улыбнулся:

— О'кей.

Она ласково посмотрела на него:

— Это не значит, — сказала она, — что мы вообще должны молчать.

XVI

Кармен Эйерс жила в многоквартирном доме с изысканным подъездом, украшенным решетками и лепниной. Однако внутреннее убранство было весьма скромным: скучные коридоры, маленький, громыхающий автоматический лифт и спертый воздух, который бывает в плохо проветриваемых помещениях, куда редко заглядывает солнце.

Селби, привыкший жить в провинции, где свежий воздух и солнце так же естественны, как само дыхание, нахмурился.

Кармен Эйерс жила на третьем этаже. Сильвия подошла к двери квартиры и негромко постучала. Почти тотчас же дверь открыла стройная девушка. Она выглядела высокой, хотя, когда Сильвия встала рядом с ней, они оказались одного роста — лишь немного выше плеча Селби.

— Меня зовут Сильвия Мартин, мисс Эйерс. Можно нам войти?

Девушка кивнула, спокойно отодвинулась в сторону и придержала дверь, давая им пройти. Держалась она прекрасно. Это была блондинка с точеными чертами лица, ясными голубыми глазами, в которых, казалось, пряталась улыбка, и хорошо очерченным ртом с довольно полными губами. У нее был хорошо модулированный голос, она произносила слова четко и медленно.

— Добрый вечер, мисс Мартин, пожалуйста, входите. Присядьте, пожалуйста.

Когда они сели, Кармен посмотрела на Сильвию. Дуга Селби не представили, и, казалось, молодая женщина и не ждала этого. Она, как он заключил, придерживалась принципа «живи и дай жить другим». Если Сильвии было угодно представить своего спутника — прекрасно. Если нет — Кармен не была склонна показать ни словом, ни жестом, что допущена оплошность.

Сильвия выглядела несколько смущенной:

— Боюсь, я могу показаться бесцеремонной…

— Да? — спросила мисс Эйерс спокойным тоном.

— Вы ведь одно время работали в брокерской фирме «Милтерн и Милтерн»?

Немного поколебавшись, Кармен Эйерс коротко ответила:

— Да, работала.

— Вы оставили эту работу с месяц назад?

— Вы, видимо, живо интересовались моими делами? — сказала Кармен, причем в ее голосе прозвучал легкий оттенок осуждения.

Сильвия быстро продолжила:

— Когда вы там работали, вы знали некоего Алисона Брауна. Вы встречались с ним в офисе и… в других местах, не правда ли?

Кармен посмотрела на Сильвию долгим взглядом, затем взяла резную деревянную коробку с сигаретами и предложила сигарету сначала Сильвии, потом Селби. Сама она тоже взяла сигарету. Селби зажег спичку.

— Трое от одной спички? — спросил он.

— Конечно, — сказала Кармен Эйерс. — У меня нет времени на суеверия.

Селби зажег свою сигарету. Молодая блондинка, которая, казалось, чувствовала себя вполне непринужденно, выпустила клуб дыма и поднесла ко рту коралловый ноготок, чтобы смахнуть с нижней губы табачную пылинку.

— Вижу, — сказала она Сильвии, — вы основательно копались в моих личных делах, мисс Мартин. Конечно, если для этого есть серьезная причина… — Она замолчала и слегка, почти незаметно, пожала плечами.

Сильвия взглянула на Селби, глубоко вздохнула и сдвинулась вперед, на краешек стула.

— Знаете, мисс Эйерс, я буду с вами откровенна. Это Дуглас Селби, прокурор округа Мэдисон Я работаю в Мэдисон-Сити в газете.

На какой-то момент выражение глаз Кармен Эйерс изменилось. Затем ее лицо стало как маска. Она прекрасно владела голосом, и в нем не прозвучало ни малейшего удивления, когда она произнесла:

— И что же?

— Интересно, читали ли вы в газетах о том, что некий Джон Берк был найден мертвым — убитым.

— Не помню. Едва ли.

— У нас есть причины подозревать, что тот, кого мы знали как Берка, и тот, кого вы знали как Алисона Брауна, — одно лицо, — сказала Сильвия.

— Вы сказали — «убит»?

Сильвия кивнула.

Кармен Эйерс перевела взгляд на Дуга Селби.

— Это официальный визит? — спросила она.

— Я пришел к вам с целью получить информацию, которая, как я думаю, поможет раскрыть преступление, — сказал Селби.

— Очень сожалею, мистер Селби, — невозмутимо вежливо, но решительно сказала Кармен. — У меня нет никакой информации, которая могла бы представлять для вас хоть малейший интерес.

Сильвия возразила:

— Да нет же, она у вас есть, мисс Эйерс! Опознание тела убитого исключительно важно. При жизни Джон Берк носил маленькие усики и очки с толстыми стеклами. Когда нашли тело, на лице убитого усов не было. Очки также не нашли. При данных обстоятельствах… ну… люди расходятся во мнениях при опознании.

— А вы не можете надеть на него опять очки, — спросила она, — и приклеить фальшивые усы?

— К сожалению, — сказал Селби, — тело кремировали, прежде чем мы заподозрили нечистую игру. Однако у меня есть кое-какие фотографии и…

— Нет-нет, Дуг, — перебила его Сильвия. — Не надо фотографий.

Она повернулась к Кармен Эйерс:

— Я хочу поговорить с вами откровенно, мисс Эйерс. Мистер Селби — мой друг, очень близкий друг. Очень многое зависит от того, сумеет ли он опознать тело. От этого зависит его карьера. Тут такая ситуация, которую я не могу объяснить. Шериф и окружной прокурор пытались опознать это тело как тело Берка, привлекая друзей и знакомых Берка. Случайно я узнала, что Берк приезжал сюда под именем Алисона Брауна и был под этим именем клиентом фирмы «Милтерн и Милтерн». Я разговаривала со служащими фирмы. Одна из девушек объяснила мне, что у вас существовало строжайшее правило, категорически запрещающее девушкам, работающим в фирме, знакомиться с клиентами. Она сказала, что вы нарушили это правило, познакомившись с Алисоном Брауном, и Альфред Милтерн обнаружил это и уволил вас.

— Да? — произнесла Кармен Эйерс, поднимая брови.

Селби хотел что-то сказать, но Сильвия знаком попросила его молчать.

— Мне рассказали, — продолжала она, — что вы с ним встречались довольно часто. Я… я знаю, что вас видели вместе на пляже в Энсенаде и…

Кармен Эйерс сказала:

— Я думаю, вы сообщили уже все, что было нужно, мисс Мартин, — может быть, даже слишком много. Я ничего не могу вам предложить. Мне очень жаль, что вы сочли необходимым собирать сплетни и обсуждать мои личные дела.

— Да поймите же, пожалуйста! — взмолилась Сильвия. — Это так важно. Тело не могут опознать по фотографиям. Одни говорят, что это Берк, а другие — что нет. Этим делом занимается окружной прокурор, пытаясь доказать, что было совершено убийство. Он должен быть уверен, что это тело Берка. Он должен представить бесспорные доказательства. Все, что требуется защите, — посеять сомнения. Дуг Селби может представить сотню свидетелей, которые подтвердят, что это тело Берка. Но если защита представит хоть одного надежного свидетеля, который этого не подтвердит, присяжные либо поверят этому одному свидетелю, либо заявят, что случай весьма сомнительный, и тогда…

— А почему вы выплескиваете ваши беды на меня? — спросила Кармен Эйерс с внезапно вспыхнувшим гневом.

— Потому, — сказала Сильвия, — что вы с ним были на пляже в Энсенаде и плавали, когда Альфред Милтерн увидел вас.

— И Альфред Милтерн не дал мне ни малейшего шанса ничего объяснить. Он притворился, что не видит меня. На следующий день меня уволили. Не подумайте, что Альфред Милтерн сделал это сам — у него не хватило бы решимости. У него работает некая миссис Уайт, которая занимается приемом на работу и увольнением, так что он поручил ей вызвать меня и вручить чек на двухнедельную зарплату, а затем вышвырнуть, как прокаженную.

— Но послушайте, — продолжала умолять Сильвия, — я хочу, чтобы вы поняли, чего я добиваюсь. Убийца Джона Берка обманул власти и добился, чтобы от тела избавились, прежде чем оно будет опознано. Все выглядело так: какой-то бродяга шел по насыпи, и его сбил поезд. Естественно, никто не проводил тщательного осмотра, но следователь заметил одну деталь. На спине убитого, как раз под левой лопаткой, была черная родинка в форме груши. Ну и вот… мы подумали, что… то есть… Ну неужели вы не понимаете, как много это значит для нас?

— Понимаю, — сказала Кармен Эйерс. — Я прихожу в суд в качестве свидетеля, поднимаю правую руку и говорю, что знала Джона Берка, что у него на спине как раз под левой лопаткой была родинка в форме груши. Адвокат защиты подходит ко мне, ухмыляется на виду у присяжных и спрашивает, знала ли я, что этот джентльмен был женат, сколько раз я с ним встречалась, не является ли моей повседневной практикой встречаться с женатыми мужчинами, — в общем, размазывает меня по стенке. Нет, увольте. Довольно с меня Алисона Брауна.

В голосе Сильвии прозвучало разочарование:

— Извините, пожалуйста. Я думала… я надеялась… Понимаете, мисс Эйерс, эта родинка — единственное, при помощи чего можно произвести опознание.

Кармен Эйерс насмешливо смотрела на нее, попыхивая своей сигаретой.

— Я понимаю, — сказала она. — Вы надеялись, что я окажусь женщиной легкого поведения, чьей репутацией можно играть в зале суда, как футбольным мячом. Так?

Сильвия возразила:

— Я надеялась, что вы захотите сказать нам правду. Мы можем доказать, что Джон Берк и Алисон Браун — одно и то же лицо… В конце концов, это же убийство. Арестован человек. Если он виновен, вы же не захотите, чтобы он остался на свободе. Мы надеялись, что вы сможете, по крайней мере… по крайней мере, сказать правду.

Кармен стряхнула пепел с сигареты.

— Я сожалею, — сказала она, — что мое естественное желание не потерять остатки своей репутации стоит на пути карьеры мистера Селби. Алисон Браун — законченная глава в книге моей жизни. Я сейчас связана с молодым человеком с прямым и открытым характером. Не думаю, что он будет рад, если прочитает в газетах историю любовных похождений Алисона Брауна. Жаль, что вам пришлось потерять столько времени на поездку сюда. Не стану вас больше задерживать. — Она погасила окурок, встала и направилась к двери.

Сильвия, готовая заплакать, пошла к выходу. Селби подошел к Кармен и протянул руку.

— Сожалею, что мы побеспокоили вас, — сказал он, — Естественно, мне жаль, что вы не можете нам помочь, но я понимаю вашу точку зрения. И конечно, не хочу придавать ваше имя огласке. Спокойной ночи.

Она пожала его руку, взглянула ему в глаза, затем, поколебавшись немного, посмотрела на дверь и предложила:

— Давайте вернемся в комнату и выпьем.

В глазах Сильвии мелькнула надежда, и она отошла от двери. Кармен сказала:

— Садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Это хороший скотч, но все-таки лишь скотч. Его можно пить с водой, или со льдом, или просто так. Как вам налить?

— Наполовину с водой, — ответила Сильвия, — если можно.

— Просто так, — сказал Селби с улыбкой. — Но только на донышке.

Она взглянула на него. В ее глазах мелькнул оттенок презрения.

— Настолько чисты, что боитесь, как бы вас не испортили, мистер Селби?

Селби не отвел глаз.

— Нет, — сказал он, — но настолько на виду, что боюсь попасть в ситуацию, в которой мои политические оппоненты проверят, что происходило здесь, и опишут это в своих газетах как пьяную оргию.

Ее взгляд смягчился, и она улыбнулась.

— Спасибо за подсказку. Мне, пожалуй, тоже надо быть предусмотрительнее. Может быть, вы бы даже предпочли, чтобы мы вообще освободили вас от участия и не наливали вам ничего?

— Да, — признал Селби с явным облегчением.

— Хорошо. Мы с мисс Мартин выпьем вдвоем. А пока смешиваю напитки, я немного подумаю.

Кармен вышла в кухню и через несколько минут вернулась с двумя бокалами. Вручив один Сильвии, она взглянула на Селби и сказала:

— Ну ладно, вы выиграли.

Сильвия облегченно вздохнула.

— А что именно, — спросил Селби, — мы выиграли?

— Вы выиграли все. Я знала Алисона Брауна очень хорошо. И у него была грушевидная черная родинка на спине — как раз под левой лопаткой.

— Вы уверены? — спросил он, — Вы бы…

— Конечно, я уверена.

Селби открыл свою сумку.

— Это будет нелегко, мисс Эйерс, — сказал он. — Вы должны помнить, что я показываю вам фотографию мертвого человека и…

— Давайте, — подбодрила она его. — Я видела мертвых людей.

— …и у меня есть все основания предполагать, что это фотография вашего друга, — закончил он.

— Покажите мне ее, — спокойно сказала она.

Селби вручил ей три фотографии. Она внимательно рассмотрела их одну за другой, затем невозмутимо кивнула головой и сказала:

— Это Алисон. Усы сбриты, и конечно, надо сделать скидку на то, что несколько смещена челюсть. Но это Алисон Браун.

— Вы уверены? — спросил Селби.

— Уверена. А если у этого человека была черная грушевидная родинка под левой лопаткой, то абсолютно уверена.

Селби не мог скрыть возбуждения в голосе:

— Это изменит весь ход дела, мисс Эйерс. Это… это очень много значит для меня.

Селби положил фотографии обратно в сумку, постоял, глядя на нее, потом повторил медленно и задумчиво: — Право, это очень много значит для меня.

— Я очень рада, — сказала она.

Селби, задумавшись, несколько секунд смотрел на ковер.

— Знаете, — сказал он, — я попытаюсь не впутывать вас в это дело. Думаю, мне это удастся. Его вдова задержана как важный свидетель. У нее есть ребенок. Она, конечно, знает об этой грушевидной родинке. Конечно, я мог бы задать ей прямой вопрос во время слушания, но, если она станет отрицать, что у него была такая родинка, я попаду в дурацкое положение. Я не могу подвергать сомнению ее показания, потому что она является моим свидетелем — свидетелем обвинения. То есть, если бы я это сделал, меня бы забросали грязью. И никто не мог бы подвергнуть сомнению ее показания. Ну а теперь, когда у меня есть ваши показания, я могу прямо сказать ей, что у меня есть другой свидетель, и если она солжет в этом важном пункте, то будет отдана под суд за дачу ложных показаний. Думаю, этого будет достаточно, чтобы установить личность убитого.

— И мне не придется идти в суд?

— В этом случае не придется, — сказал Селби.

Кармен Эйерс секунду-другую задумчиво смотрела на бокал в своей руке, потом медленно заговорила:

— Я была очень привязана к Алисону Брауну. Естественно, я не знала, что он — Джон Берк, и не знала, что он женат. Наша фирма ставила условие: никаких личных отношений с клиентами. Алисон Браун поймал меня однажды в субботний полдень, когда я была в довольно грустном настроении. Не знаю, специально ли он пришел в тот ресторан, где я завтракала, или он обычно туда ходил. Думаю, он пришел специально. Как бы то ни было, мы познакомились. Он казался остроумным и интересным собеседником. Он сказал, что ему надо убить время, и предложил поехать на пляж. Был ужасно жаркий день. Из пустыни дул восточный ветер. Моя квартира в такую погоду как раскаленная духовка. Мне было некуда идти и нечего делать. Правило, установленное в нашей фирме, мне всегда не нравилось. У меня было сознание, что я честно работаю и приношу пользу. Я считала, что фирма не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь. Так или иначе, мы отправились на пляж. Не помню, тогда или позже я заметила, что его машина зарегистрирована на имя Джона Берка из Лас-Алидаса. Я поинтересовалась этим.

Он сказал, что Берк — его шурин, но просил ничего не говорить об этом на работе. Естественно, я и не говорила.

Я не успела оглянуться, как мы уже ходили повсюду вместе — концерты, обеды, танцы. Он казался откровенным и в конце концов сказал мне, что женат, что его жена занимается разводом и что они будут разведены месяца через три. Он говорил, что хочет жениться на мне, как только получит развод. Я не дала ему сразу согласия — не была уверена, что люблю его достаточно сильно. Судя по всему, у него было достаточно денег, чтобы содержать меня. Он сказал мне, что мы поедем в Европу и проведем там медовый месяц, а когда вернемся, он займется бизнесом. Он говорил, что развод совершенно выбил его из колеи, он думал, что никогда больше не сможет довериться женщине, но встреча со мной заставила его изменить мнение… И почему серьезные, порядочные женщины всегда нарываются на подобных мужчин, а всякие авантюристки, которые только и мечтают сорвать с мужчины побольше, выходят замуж за порядочных?

— Вы когда-нибудь разговаривали с ним о его деле, денежных вкладах или связях? — спросил Селби.

— Нет, — сказала она, — то есть я задала несколько таких вопросов, когда мы встретились. Он обещал, что когда-нибудь расскажет мне всю историю, но пока это для него было очень болезненно. Он сказал, что его шурин Джон Берк — отличный парень, сейчас уехал куда-то в Мексику и оставил ему машину.

— А что он говорил: Джон Берк — муж его сестры или брат жены? — спросил Селби.

— Брат жены. Он повторил, что Джон Берк — молодец и знает, какой характерец у сестры, и что все его родственники ему сочувствуют.

— Когда вы расстались? — спросила Сильвия.

— Когда меня уволили, — сказала Кармен с горечью. — Альфред Милтерн засек нас в Энсенаде. Меня вышвырнули на следующий же день. И больше я Алисона Брауна не видела. Тогда я поняла, что была нужна ему лишь для того, чтобы через меня разузнавать обо всем, что происходит в фирме, ну и для развлечения… Ну а потом я встретила прекрасного молодого человека. У него нет денег, стоящих упоминания, но есть работа, есть стремления и характер. Я… он еще не сделал мне предложения, но, мне кажется, собирается. И медового месяца в Европе не будет. Мне придется продолжать работать — вот почему он еще не сделал мне предложения, хотя пару раз уже намекал на это.

Он не хочет, чтобы его жена работала… Но ведь как бывает в этом мире: мы не получаем все, что только захотим, а вынуждены довольствоваться тем, что есть. Он надеется получить повышение. Он ужасно гордый. Но когда мы объяснимся, он поймет, что я готова продолжать работу: это единственный разумный путь.

— Вам не было трудно получить другую работу? — спросила Сильвия.

— Нет. Я устроилась на третий день, — улыбнулась Кармен. — Я давно поняла, что раз уж вынуждена зарабатывать себе на жизнь, то должна уметь работать. Есть много девушек, которые не умеют как следует работать. Ну большинство из них и сидят без работы. Я никогда не была без работы больше месяца, разве что сама хотела. У меня больная мать. Я должна ей помогать. У меня есть молодой человек, очень гордый и чувствительный. Заставьте меня предстать перед судом в Мэдисон-Сити в качестве свидетеля, и газетчики наклеят на меня ярлык «женщины уик-энда» или «девушки в купальнике», фотографы будут гоняться за мной, прося встать в позу и показать ножку…

Селби встал.

— Мисс Эйерс, — сказал он, — вы прямой и честный человек. И я буду с вами так же честен и прям. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы не привлекать вас к этому делу, и думаю, мне это удастся.

Она крепко пожала ему руку:

— Спасибо.

Сильвия сказала:

— Мисс Эйерс, у меня не хватает слов, чтобы сказать вам, какая вы молодец и как вы можете рассчитывать на Дугласа Селби.

— Я это уже поняла, — сказала она и, провожая их в прихожую, добавила: — Когда я вам понадоблюсь, просто позвоните мне. Не делайте этого без крайней необходимости, но если позвоните — я приеду.

Уже в коридоре, когда дверь за ними закрылась, Сильвия сказала:

— Правда, она молодец, Дуг?… Я даже испытываю чувство ревности. Ты ей понравился. Без тебя я бы никогда не добилась этого.

— Я думаю, она уверена, что я ее не обману.

— Что ты теперь будешь делать, Дуг?

Селби сжал губы:

— Отправлюсь к Инес Стэплтон.

XVII

У Селби появилась возможность поговорить с Инес Стэплтон только во второй половине дня в понедельник, когда обвинение было уже официально предъявлено. Он пришел в ее кабинет.

— Привет, Дуг, — сказала она, и ее глаза оживленно сверкнули. — Пришел посмотреть, как я устроилась?

Он с улыбкой кивнул:

— Всегда воздаю дань уважения молодым адвокатам.

Она показала ему свой кабинет, в том числе юридическую библиотеку с целым набором справочников и энциклопедий, томами докладов, примечаний, цитат.

— Хорошо иметь много денег, — сказал Селби улыбаясь. — Я помню, как выглядел мой кабинет, когда я только начинал. У меня были калифорнийские кодексы законов, стопка бланков и пишущая машинка, и все подержанное.

Она нервно рассмеялась:

— В каком-то смысле и правда похоже, что я использую свое положение, Дуг. Но понимаешь, у тебя настолько много опыта, гораздо больше, чем у меня, что я хотела хоть как-то уравнять положение. Проходи и садись, Дуг.

Он сел за красивый стол красного дерева, отделанный бронзой.

— Подарок отца, — сказала она, заметив его взгляд.

— Конечно, это все выглядит здорово, — легко согласился Селби. — Я знаю, ты заявила, что Лейси невиновен.

— А на что ты рассчитывал? — спросила она, поднимая брови. Она оставалась спокойной, но это стоило ей усилий. Оживление в ее глазах потускнело. — Мы будем говорить о деле? — спросила она.

— Да, — сказал Селби.

Она посмотрела в окно, затем произнесла:

— Мне следовало догадаться, что ты звонил по делу. Что ж, Дуг, говори.

Селби начал издалека:

— Не знаю, зачем ты занялась правом. Раньше я думал, что тебе просто надо было убить время и ты не знала, что бы еще такое придумать.

— Ты не можешь избавить меня от этого разговора? — спросила она.

— Нет, Инес, не могу. Мне кажется, ты смотришь на это как на игру. Ты уже раз или два говорила, что это будет похоже на наши теннисные матчи. Это не теннис, и мы играем не в мяч. Мы играем с правосудием. Мы играем человеческими жизнями.

— Хорошо, — вспыхнула она. — Я играю по правилам. Мне все равно, с чем мы играем. Все, чего я хочу, — чтобы ты играл по правилам, и пусть лучший игрок выиграет.

— Вот этого-то я и добивался, — сказал он спокойно. — Выигрывает не лучший игрок. Выигрывает правосудие, справедливость.

— Вздор, — вскипела она. — Ты веришь, что закон совершенен? Тебе не кажется, что закон так же исковеркан политикой, нечистой игрой… что закон несправедлив и в отношении прав личности, и когда речь идет о мошенничестве, и…

— Я говорю, — заметил он, — об абстрактных принципах правосудия.

— Тогда, боюсь, тебе придется признать во мне реалиста.

— Очень хорошо, я признаю в тебе реалиста, — сказал он. — Так вот, я пришел, чтобы серьезно предупредить тебя: ты будешь играть в соответствии с правилами.

— Что ты хочешь этим сказать. Дуг?

— Следующее. Если ты будешь пренебрегать этикой, ты пожалеешь — горько пожалеешь. Если твои клиенты думают, что они могут пренебрегать этикой, то будет плохо. Ты считаешь, что это шикарно — выступить в суде и переиграть меня. Это все очень хорошо. Но стараясь перехитрить меня, на самом деле ты будешь хитрить с правосудием. Я бы не советовал этого делать. Ты думаешь, что можешь запутать дело, если подвергнешь сомнению личность убитого. Хочу, чтобы ты знала: сейчас я могу неопровержимо доказать, что убитый — Джон Берк. Пожалуйста, имей это в виду. Миссис Берк уже подтвердила, что убитый — ее муж. Есть и еще способы опознания. Одним из моих первых свидетелей будет миссис Берк. Я намерен спросить у нее, признает ли она, что это тело ее мужа. Если она скажет «нет», я буду задавать ей детальные вопросы. Если она собирается говорить правду, то вынуждена будет признать, что это тело ее мужа. Если будет лгать — это будет дача ложных показаний.

Инес хмуро сказала:

— Спасибо за предупреждение, Дуг.

Селби спросил:

— Ты намерена признать, что тело убитого — это тело Берка?

— Нет… И, Дуг, пожалуйста не ходи на суд. Если ты придешь…

— Ты хочешь посоветовать миссис Берк отрицать, что это тело Джона Берка? — прервал он ее.

— Я не собираюсь говорить ей, что признавать, а что отрицать. Она задержана как важный свидетель. Вероятно, ты имел право сделать это. Мне это кажется несправедливым. Пожалуйста, вызывай миссис Берк как свидетеля, если хочешь… но… я тебя предупреждаю… Мы понимаем друг друга. Мы соперники.

Селби взял шляпу.

— Я понимаю, почему ты добиваешься немедленного созыва суда, — сказал он. — Будучи однажды оправдан, человек не может быть судим снова за то же самое преступление, независимо от того, какие появятся дополнительные доказательства. Ты думаешь, что у нас недостаточно материала, чтобы осудить Лейси, что большое жюри поспешило с вынесением обвинительного вердикта. Ты думаешь, что тебе удастся его освободить, а потом, когда я соберу достаточно материала, ты сможешь надо мной посмеяться.

Инес не обратила внимания на его слова. Она сказала:

— Если вы освободите миссис Берк и ее дочь, мы договоримся о разумной отсрочке, в противном случае мы будем настаивать на немедленном суде.

Селби пошел к двери.

— Валяйте, настаивайте, — сказал он. — Но помни, я тебя предупредил.

— И ты помни, я тоже предупредила тебя, и… Дуг…

— Да? — спросил он.

Она быстро моргала глазами:

— Почему бы тебе не зайти ко мне когда-нибудь, Дуг, просто повидать меня, а не делать предупреждения или угрожать?

Ему не удалось смягчить свой взгляд.

— Я зайду, — сказал он, — когда мы закончим это дело, — и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

За два дня до суда «Блейд» объявила, что заручилась услугами Сэма Роупера в качестве комментатора по делу об убийстве. Газета обращала внимание своих читателей, что под «делом об убийстве», она, конечно, понимала процесс «Народ штата Калифорния против Джеймса Лейси». Убийцы Оливера Бенелла, по мнению газеты, совершенно очевидно оказались слишком смышлеными для шерифа, который, каким бы хорошим наездником и фермером он ни был, имел все-таки весьма ограниченный опыт, когда дело касалось профессиональных преступников вроде тех, что сумели ограбить Первый национальный банк и убить его президента.

Итак, события быстро неслись вперед, к дню кульминации, когда Дуг Селби вошел в зал суда и занял место всего в нескольких шагах от Инес Стэплтон. Он услышал ее слова: «Готова к защите», которые прозвучали в ответ на его заявление: «Готов к обвинению». Начинался процесс, в котором Народ штата Калифорния был истцом, а Джеймс Лейси — ответчиком.

Началась процедура выборов присяжных заседателей. Инес Стэплтон держалась невозмутимо, ее голос в негромких, хорошо модулированных тонах, слышался в самых дальних уголках зала суда.

Почти с самого начала стало ясно, что у нее природный дар оратора.

Селби обратился к суду только с одной просьбой — не нарушать закона.

Кандидаты в присяжные всячески старались показать себя компетентными. К полудню присяжные были избраны, был объявлен перерыв до двух часов.

Селби завтракал с Сильвией.

— Следи за ней, Дуг, — предостерегла она его. — Я не так уж хорошо знаю право, но знаю кое-что о женщинах. У нее есть что-то за пазухой — какая-то динамитная шашка.

— Не может этого быть, — возразил Селби. — Я уверен в своей позиции. Даже если это дело не имеет абсолютной математической точности, оно достаточно логично, чтобы убедить присяжных. Ну а решение по делу в руках самих присяжных.

— Нет, нет, Дуг, — сказала она, наклоняясь к нему через стол. — Ты должен одержать победу. Просто должен. Ты не можешь допустить, чтобы присяжные вынесли оправдательный приговор.

Он сжал губы.

— Ты забываешь, Сильвия, — сказал он, — что это не битва между Инес и мной. Это суд по делу об убийстве. Большое жюри вынесло обвинительное заключение этому человеку. Я не уверен, что начал бы против него дело на этой стадии. Однако мне надо его обвинять. Я и буду обвинять в полную меру своих способностей. Если присяжные найдут, что улики доказывают его вину вне всяких сомнений, я предложу приговорить его к наказанию. Если присяжные сочтут, что улик недостаточно, чтобы его обвинить, я предложу освободить его.

Сильвия не стала с ним спорить, но ее молчание красноречиво свидетельствовало, что она с ним не согласна.

Ровно в два часа он произнес свое вступительное обращение к присяжным и вызвал Гарри Перкинса как первого свидетеля обвинения.

В напряженной тишине зала суда Перкинс дал показания: как было найдено тело, как труп был опознан предполагаемым братом из Финикса, разговор по телефону, денежный перевод, расследование и кремация. Следователи железнодорожной компании «Саут Пасифик» сфотографировали тело. Селби представил фотографии для опознания. Инес сказала, что у нее нет вопросов.

Один из следователей «Саут Пасифик» показал, что он получил сообщение о человеке, сбитом поездом компании. Следуя установленным правилам, он прибыл на место происшествия и провел дознание. Он осмотрел фотографии, которые представил Перкинс, и подтвердил, что это отпечатки с его негативов.

Селби представил их как вещественное доказательство.

Инес не задавала вопросов.

Селби вызвал шерифа Брендона, и тот заявил, что с трупа были сняты отпечатки пальцев. Он представил эти отпечатки как вещественное доказательство.

Это вызвало громкий шепот в зале суда, который судья немедленно пресек.

Затем Селби провозгласил драматическим тоном:

— В качестве свидетеля вызываю миссис Джон Берк.

Миссис Берк вышла вперед гордо, с вызывающим видом. Когда она подняла руку, чтобы быть приведенной к присяге, секретарь суда беспокойно задвигался под ее горящим взглядом. Он даже забыл попросить ее снять перчатки.

— Миссис Берк, — сказал Селби, — я обращаюсь к вам как к свидетелю обвинения. Я прекрасно понимаю, на чьей стороне ваши симпатии. Однако в данный момент вы не обвиняетесь ни в каком преступлении. Вы задержаны как важный свидетель. Я собираюсь задать вам вопросы и предупреждаю вас, что жду правдивых ответов. Сейчас я покажу вам фотографии, которые уже были представлены как вещественные доказательства. Я хочу спросить вас: не изображено ли на них тело вашего мужа и не признали ли вы это, когда впервые увидели их в доме Джеймса Лейси в Тусоне?

Инес встала.

— Одну минуту, ваша честь, — сказала она. — Я возражаю против того, чтобы свидетельница давала какие бы то ни было показания по этому делу.

Судья поднял брови.

— На каком основании? — спросил он.

— На том основании, что, как гласит раздел тысяча триста двадцать два нашего уголовного кодекса, ни один из супругов не может быть свидетелем по делу о другом супруге ни на стороне обвинения, ни на стороне защиты, кроме как с согласия обоих супругов.

— Но позвольте, — сказал судья. — Вы что, утверждаете, что миссис Берк — жена мистера Лейси, ответчика по этому делу? Хотя по этому пункту и не было представлено прямых показаний, я полагаю, что доказательства того, что миссис Берк состояла в законном браке с мистером Берком, могут быть и будут представлены. Это, я думаю, составная часть обвинения, не правда ли, мистер Селби?

Селби кивнул.

Инес спокойно объяснила:

— Я думаю, ваша честь не поняли меня. Одно время эта свидетельница была замужем за ответчиком. Потом они разошлись. Тонкость, однако, заключается в том, что, хотя им и дали развод, ответчику, мистеру Лейси, не было предъявлено судебного извещения о бракоразводном процессе. Впоследствии, по настоянию самой истицы, сумевшей доказать, что ее муж не был извещен о процессе, дело о разводе было прекращено и развод был признан неоформленным. Это было сделано в тот день, когда ответчик был арестован в Альбукерке. Таким образом, свидетельница является женой ответчика, Джеймса Лейси, и как таковая не имеет права давать показания ни в пользу ответчика, ни против без согласия вышеупомянутого ответчика.

Селби вскочил на ноги, пытаясь сохранить спокойствие и чувствуя на себе недоуменные взгляды присутствующих в зале суда.

— Ваша честь, — сказал он, — это оказалось полнейшей неожиданностью. Ни защита, ни сама свидетельница не нашли нужным сообщить об этом мне. Принимая во внимание, что возражение было сделано защитником обвиняемого, могу ли я просить, чтобы были приведены доказательства данного утверждения? — И Селби сел, отчаянно глядя на часы в надежде, что ему удастся протянуть выяснение этого вопроса до пятичасового перерыва.

Инес была готова. С профессиональным спокойствием она представила заверенные копии записей. Судья приобщил их к делу, предварительно внимательно изучив и передав Селби для ознакомления без комментариев. Когда Селби их прочитал, судья сказал:

— Доказательство бесспорное. Если у обвинения нет документов, противоречащих ему, суд вынужден постановить, что, принимая во внимание, что свидетельница является женой ответчика, она не имеет права давать показания по этому делу без согласия ответчика, а как я понимаю, это согласие не дано.

— Да, ваша честь, — сказала Инес Стэплтон, — оно не дано. Ответчик по этому делу желает оградить женщину, которую он любит, от неприятных эмоций, связанных с необходимостью выступать в суде.

Селби был уже на ногах.

— Ваша честь, — вскричал он, — я протестую! Защита должна ограничиться заявлением о том, что согласие не дано, а не пытаться склонить присяжных на свою сторону, говоря о благородных мотивах, побудивших ответчика не давать согласия. Если говорить о мотивах ответчика, мы готовы показать, что цель ответчика вовсе не в том, чтобы оградить женщину, которую он любит, от участия в суде. Напротив, он пытается спрятаться за ее юбкой. С его стороны это попытка…

Судья прервал Селби:

— Достаточно, господин окружной прокурор. Суд склонен согласиться с вами, что мотивы ответчика не должны приниматься во внимание присяжными. Поэтому мы предлагаем им не принимать во внимание заявление защиты относительно мотивов ответчика, а также заявление окружного прокурора относительно его интерпретации этих мотивов. Садитесь, миссис Берк… э… миссис Лейси, а вы, господин окружной прокурор, пригласите вашего следующего свидетеля.

Селби, пытаясь протянуть время, вызвал двух жителей Лас-Алидаса, которые опознали фотографии тела, заявив, что это тело Джона Берка. Свидетели, как и следовало ожидать, почувствовали, что идет борьба — признать или не признать, что тело убитого именно тело Берка, и поэтому их показания, которые они теперь давали под присягой, были расплывчатыми и менее уверенными. А в ходе ловкого перекрестного допроса, который им устроила Инес Стэплтон, они признали, что это просто их личное мнение. Кончилось тем, что они заявили, что это их предположение.

Селби понял, что ему не остается ничего, кроме как вызвать Кармен Эйерс. Однако для того, чтобы это сделать, он должен был привести убедительные доводы, что Алисон Браун, который имел дело с компанией «Милтерн и Милтерн», и Джон Берк — одно и то же лицо.

Он неохотно принялся за это и вызвал в качестве свидетеля Марка Крендола.

Крендол вошел и был приведен к присяге. Он показал, что знал Джона Берка, что в последний раз видел его в офисе брокерской компании «Милтерн и Милтерн» и что тогда ему сказали, что этого человека зовут Алисон Браун. Но ошибиться он не мог: он был уверен, что это Джон Берк. Он знал его много лет и узнал тогда и его лицо, и его голос. Он посмотрел на фотографии, которые показал ему Селби, и без колебаний опознал по ним Джона Берка.

Его спокойные, уверенные манеры произвели впечатление на публику. Селби чувствовал, что слова Крендола ни у кого не вызвали сомнений. Он пожалел, что не догадался вызвать Крендола первым. Тогда тот факт, что он опознал фотографии так твердо и без всяких колебаний, мог бы оказать положительное влияние на остальных свидетелей, и они тоже не стали бы колебаться.

Инес также поняла, что уверенность, с которой Крендол опознал фотографии, произвела впечатление на присяжных. Она начала делать заметки, готовясь к мощному перекрестному допросу.

Все шло так гладко, что Селби даже удивился, услышав ровный голос судьи:

— Подошло время вечернего перерыва. Суд намерен поместить присяжных под охрану шерифа. Принимая во внимание, что мы рассматриваем дело об убийстве, суд считает, что в интересах справедливости присяжным заседателям лучше находиться всем вместе и под охраной.

Суд привел к присяге помощника шерифа, сделал напутствие присяжным и разошелся до десяти часов следующего утра.

Покинув зал суда, Селби отправился поговорить с шерифом Брендоном за закрытыми дверьми.

— Я готов высечь сам себя, — объявил он, — за то, что не проверил этот развод. Я выяснил, что развод был дан и зарегистрирован, и не обратил внимания на последующие события. Теперь я понимаю, зачем они ездили в Альбукерке. Их развод был оформлен там, и Инес Стэплтон спланировала этот ход с самого начала. Я чувствовал себя как школьник, когда дело рассыпалось у меня на глазах.

Шериф Брендон сказал:

— Ничего, держись, сынок. Ты все делаешь прекрасно… Но черт возьми, ты заметил, какая у Инес хватка?

Селби кивнул. Он набил трубку табаком и начал ходить по комнате. В дверь постучали. Брендон открыл.

В дверях стояла Сильвия. Рядом с ней стоял мужчина в комбинезоне и кожаной куртке. На голове у него была засаленная фетровая шляпа с широкими опущенными полями. Глаза Сильвии были широко открыты и возбужденно сверкали.

— Шериф, это Брентли Доун, — представила она вошедшего. — Он кое-что знает об этом деле. Я хочу, чтобы он сам рассказал вам.

Мужчина неуверенно протянул руку, которая осталась мягкой и пассивной в крепком пожатии шерифа.

— Это Дуглас Селби, окружной прокурор, — сказала Сильвия Мартин.

Доун неловко склонил голову, не делая попытки рукопожатия.

— Садитесь, — предложила Сильвия, закрывая дверь. — Ну, мистер Доун, я хочу, чтобы вы рассказали вашу историю шерифу и окружному прокурору.

Доун, избегая их взглядов, сел на стул с прямой спинкой.

Он хранил молчание и явно чувствовал себя неуютно.

Сильвия многозначительно взглянула на Дуга Селби:

— Он знает, Дуг. Он водитель грузовика. Он своими глазами видел, как было совершено убийство.

— Нет, не видел, — быстро возразил Доун.

Сильвия быстро продолжала:

— Он кое-что поведал официантке придорожного кафе, в которое часто заезжают водители грузовиков. Мы с ней в дружеских отношениях, и она мне рассказала. Он не хочет со мной говорить. Мне с большим трудом удалось привести его сюда.

Селби придвинул свой стул ближе к Доуну.

— Закурите, мистер Доун, — сказал он, протягивая пачку сигарет.

Доун потянулся к пачке, но тут же заметил:

— Но это у вас последняя.

— Ничего, — сказал Селби. — Берите. Я курю их только во время перерывов в зале суда. Когда у меня есть время насладиться курением, я курю трубку.

Доун взял последнюю сигарету, смял пачку и бросил ее в мусорную корзину. Селби чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете.

— Должно быть, это трудная работа — водить грузовик, — сказал он с сочувствием в голосе.

— Я бы сказал, да, — согласился Доун.

— Вы, должно быть, много времени проводите в дороге?

Доун глубоко затянулся и поднял глаза.

— Много, — подтвердил он. — Даже обычным водителям грузовиков приходится довольно трудно, но по крайней мере, они ночью нормально спят. Нам же, тем, кто работает на перевозке грузов крупных компаний, приходится работать в любое время — везем, когда есть груз. Единственный способ заработать на жизнь — это отсчитывать километры, таща старый драндулет. Работа адская.

— Часто ездите по этим местам? — спросил Селби.

— Да. Последнее время я вожу апельсины из Имперской долины.

— У вас, как правило, ночные поездки?

— Угу. Днем обычно идет погрузка, потом берешь накладную и отправляешься в Лос-Анджелес. Там разгружаешься, получаешь квитанцию — и всю ночь дорога обратно. А на следующее утро получаешь новый груз.

— А в ночь убийства, — продолжал Селби, — вы направлялись обратно, в Имперскую долину?

— Нет. Я вез груз в Лос-Анджелес.

— Было довольно холодно, не правда ли?

— Да, здорово холодно. А мне еще так чертовски хотелось спать, у меня глаза просто сами закрывались.

— А что вы делаете в том случае, если уж очень хочется спать? — спросил Селби. — Съезжаете на обочину и спите?

— Иногда — да. А изредка подбираю на дороге какого-нибудь бредущего пешком деревенщину и выясняю, умеет ли он водить машину. Если умеет, я даю ему руль и проверяю, хорошо ли он ведет машину. Если хорошо, я засыпаю… Только послушайте, я знаю, что не должен так делать. У водителя грузовика должна быть специальная лицензия… Но нельзя же придираться к человеку, если ему надо зарабатывать на жизнь.

Кивок Селби выражал сочувствие. Помолчав, он спросил:

— Так вы подобрали попутчика и в ту ночь?

— Нет, не подобрал, — сказал Доун.

— А почему?

— Не удалось.

— Расскажите подробнее.

— Понимаете, — поспешно произнес Доун, — я не хочу, чтобы на меня навесили это дело. Я все равно ничего такого не могу рассказать, во всяком случае, немного. И я не хочу совать голову в петлю.

— Говорите, что знаете, — сказал Селби. — Вы среди друзей.

Доун стал разговорчивее.

— Ну, в общем, было так. Я уже провел двое суток почти без сна. Я вез груз в Лос-Анджелес, а потом еще хотел вернуться за другим грузом. Был адский холод. Не знаю, который был час. Меня качало от усталости. Время от времени я останавливался, чтобы выпить чашку черного кофе, потом ехал дальше, потом снова останавливался, чтобы выпить еще чашку кофе. Ну вот. Мимо меня пронеслась машина, сначала я не придал этому значения, но машина свернула к обочине ярдах в двухстах впереди и остановилась. Из машины вышел бродяга — так мне показалось — у него под мышкой было свернутое одеяло — и стоял, разговаривая с водителем. Когда я проезжал мимо, они пожимали друг другу руки. У этого бродяги был вполне приличный вид, и я притормозил, думая, что он поднимет руку, чтобы остановить меня. Но он не поднял руку, и я проехал мимо. Минуту или две спустя эта машина тронулась. У нас, водителей грузовиков, есть зеркала бокового обзора, чтобы наблюдать за дорогой сзади, и я увидел, что свет от фар машины переместился на среднюю полосу дороги, а затем машина обошла меня на большой скорости.

Я заглянул внутрь машины — не сидит ли в машине тот бродяга, и увидел, что его там нет. В машине сидел только один человек — за рулем. Ну я и подумал, что этот парень в машине почему-то высадил бродягу на полдороге. Поэтому, проехав еще сотню ярдов, остановил свой грузовик и решил подождать, пока бродяга подойдет. И тут та машина, впереди меня, заскрипела тормозами и развернулась. И в следующий момент она пронеслась мимо меня как молния в обратном направлении. Я увидел, что это большой «кадиллак» с аризонским номером. Машина проехала мимо меня по дороге в Лас-Алидас. Потом вдруг свернула к обочине и резко затормозила. Фары погасли, и я услышал, как что-то грохнуло. Я немного подождал и говорю себе: «Интересно, не сбил ли этот парень того бродягу или снова сажает его в машину?» Тут я, кажется, задремал на минутку, не знаю, но мне так кажется, потому что я вдруг увидел, что фары снова зажглись, и услышал, что машина отъезжает. Дорога в том месте, где я стоял, была широкая, и я развернулся, потому что мне было просто необходимо взять кого-нибудь к себе в кабину, кто сменил бы меня за рулем хоть на пару миль. Я поехал обратно, но бродяга как сквозь землю провалился. Я страшно разозлился и проклинал себя за то, что повернул назад. В конце концов я развернулся опять и поехал своим путем к Лос-Анджелесу. Бродяги я так и не видел. Проехав еще миль десять, я подобрал попутчика, и он сменил меня за рулем на некоторое время.

— Итак, этот бродяга исчез? — спросил Селби.

— Да. Когда возвращался, я увидел следы от колес машины этого парня в том месте, где он тормозил. Я остановил грузовик, чтобы посмотреть внимательнее, и увидел на дороге пятно, похожее на кровь. Я понимаю, что должен был сообщить об этом, но знаете, как это бывает… Человек сообщает о таких вещах, а в полиции ему говорят, что он должен дать показания, и заставляют его приходить в определенное время, не считаясь с его делами, и в результате он теряет пару поездок и не получает ни гроша. Я подумал, что, в конце концов, этот парень на машине и сообщит о происшествии, может быть, он его сбил и отвез в больницу. А сегодня, когда ехал мимо, я остановился в своем любимом ресторане и спросил официантку, не слышала ли она, не убили ли на дороге в ту ночь бродягу. И она сказала, что на дороге происшествий не было, но одного бродягу сбил поезд. Ну а я, не подумав, сказал: «Черта с два поезд! Это не поезд его сбил, а какой-то парень на дороге, а потом перенес тело на железную дорогу, чтобы выглядело так, будто его сбил поезд».

Больше мы об этом не говорили. Я сел в свой грузовик и поехал в Лос-Анджелес. А когда подъезжал к городу, меня догнала эта девушка в машине. Она стала меня расспрашивать, поехала со мной сдавать груз, потом заставила поехать с ней обратно сюда, а я не хочу влезать во всякие дела. И если я потеряю свое рабочее время, кому-то придется заплатить мне.

Селби старался сдержать волнение в голосе.

— Правильно, — согласился он. — Я вызову вас свидетелем и позабочусь, чтобы вам оплатили потерянное время.

— Когда я должен быть свидетелем? — спросил мужчина.

— Завтра в десять часов утра, — сказал Селби. — Я выдам вам официальную повестку, тогда все будет по правилам, и вы получите свои деньги.

— А вы не донесете на меня, что я позволяю другим людям вести грузовик?

Селби объяснил:

— Это не входит в мои обязанности. Я буду спрашивать вас только о том, что вы видели, и это все, что вам нужно говорить.

— Ну большое спасибо, — облегченно сказал Доун. Брендон вынул из ящика стола чистый бланк повестки и начал писать.

— Номер вашего грузовика? — спросил шериф.

— Я его записала, — сказала Сильвия, передавая ему клочок бумаги.

Селби вынул из кармана пять долларов.

— Ладно, мистер Доун. Идите в гостиницу, снимите комнату и ложитесь спать. Ни с кем не разговаривайте. Не говорите никому, что вы видели, и не говорите, что будете выступать свидетелем. Просто ложитесь спать.

— И мне заплатят за пропущенную поездку? — спросил Доун.

— Да, — сказал Селби. — Мы об этом позаботимся.

Доун с облегчением вздохнул.

Шериф Брендон вручил ему повестку.

— Теперь послушайте, — сказал он. — Вы официально вызваны повесткой по этому делу. Вы обязаны явиться в суд. Если вы явитесь, все будет в порядке. Если же не явитесь, у вас будет масса неприятностей. Вы это понимаете?

— Конечно, — сказал Доун. — Я знаю закон. Я обязан явиться в суд. Вот и все.

Селби спросил:

— Вы случайно не запомнили номер той машины?

— Нет. Потом я пожалел об этом, но было уже поздно. Я только заметил, что это аризонский номер. Знаете, как бывает на дороге… Я заметил, что это аризонский номер по цвету. У номеров разный цвет, и их узнаешь подсознательно.

— И это был «кадиллак»?

— Да. Большой «кадиллак». Это я знаю точно. Какого-то темного цвета… Ну ладно, я пошел. Я приду завтра в десять утра. У меня не будет неприятностей с лицензией?

Селби покачал головой и проводил Доуна до двери.

— И запомните: ни с кем не говорите, — предупредил он еще раз.

— Я и так, черт возьми, слишком много говорил, — пробормотал Доун, выходя в коридор.

Селби закрыл дверь, с триумфальным видом подошел к Сильвии, обнял ее и похлопал по спине.

— Сильвия, — сказал он, — нам придется взять тебя в штат и платить зарплату.

— Самый лучший помощник, которого я когда бы то ни было имел, — сказал Брендон с чувством. Он достал кусочек папиросной бумаги и дрожащей рукой насыпал в нее табак.

Сильвия обрадовалась:

— Дуг, надеюсь, это поможет. Поможет ведь, правда?

— Уверен, что поможет! — воскликнул Брендон торжествующим тоном. — Теперь вы понимаете, что случилось. Лейси знал, что у Берка недостача. Он договорился с миссис Берк, что покроет недостачу, но они не сказали об этом Берку. Берк собирался удрать. Лейси привез одежду бродяги для Берка, чтобы тот замаскировался. Он намеревался отвезти Берка на несколько миль от города и бросить на дороге. Так он и сделал. Он высадил Берка, они обменялись рукопожатием, и Лейси поехал вперед, чтобы отыскать место, где можно повернуть. Может быть, он и не собирался убивать Берка, но, когда он, развернувшись, проехал мимо него, его осенило, что можно убрать Берка и представить все так, как будто бродягу сбил поезд… А может, он заранее спланировал это. Он выключил фары, сбил Берка, втащил тело в машину и был таков. Он вынул все из карманов Берка, положил ему в карман ту самую опознавательную карточку и выбросил тело.

Селби все еще стоял, обняв Сильвию за талию и задумчиво глядя под ноги.

— Черт возьми, Рекс, — сказал он, — что-то мне не нравится такая картина преступления.

— Почему, сынок?

— Это не похоже на Лейси, — так же задумчиво сказал Селби. — У Лейси горячая голова, он очень импульсивен и, пожалуй, мог застрелить человека, возражающего ему. Но я плохо представляю, чтобы он мог вот так продуманно спланировать преступление.

Сильвия резко развернулась, освободившись от руки Селби, держащей ее за талию, и повернулась к нему со сверкающими глазами:

— Дуг Селби, я от тебя устала. Откуда ты знаешь, что мог бы сделать Джим Лейси? Все, что он сделал до сих пор, говорит о том, что мы имеем дело с умным интриганом, расчетливым эгоистом.

Брендон добавил:

— Брось, Дуг. Мало ли что человек может сделать из любви! Лейси до сих пор влюблен в миссис Берк. Пока Джон Берк был жив, он едва ли мог на что-то рассчитывать. Он знал это. И вполне мог предугадать, что получится вполне правдоподобная картина — будто человека сбил поезд или он сам бросился под поезд, чтобы покончить жизнь самоубийством. Да и в конце концов, Дуг, Берк в своей записке и писал о самоубийстве.

— Правильно, Рекс, — сказала Сильвия. — Миссис Берк не показывала эту записку, потому что из нее было ясно, что Берк присвоил деньги, и она не хотела, чтобы на ребенка легла тень отца-растратчика.

— Да, наверное, так, — задумчиво сказал Селби. — Что совершенно ясно, так это то, что присяжные поверят этой версии. Единственное, что меня смущает, — версия не укладывается в то представление о Лейси, которое у меня сложилось, когда я разговаривал с ним.

— Дуг Селби, — сказала Сильвия, — завтра ты пойдешь в зал суда и объявишь, что признаешь подсудимого виновным в убийстве первой степени. Смотри… смотри не позволяй… Инес Стэплтон… — В ее глазах блестели слезы возмущения. От гнева у нее перехватило дыхание.

Селби стоял, глубоко засунув руки в карманы, задумчиво глядя в мусорную корзину шерифа.

— Да-да, — сказал он так же задумчиво, — полагаю, вы правы — вы должны быть правы.

— Ох, Дуг, — взмолилась Сильвия, — неужели ты не понимаешь, что ты обвинитель? Нельзя быть таким малодушным. Ты просто должен признать его виновным. Ее прервал стук в дверь.

Брендон сказал успокаивающе:

— Не расстраивайся, сынок. — А затем, обернувшись к Сильвии, произнес ободряющим голосом: — Ничего, Сильвия. Дуг просто хочет быть уверен, только и всего.

— Уверен! — бушевала та. — Боже мой, какие ему еще нужны доказательства?

Брендон подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Марк Крендол.

— Привет, Марк, — сказал Брендон. — Входите, пожалуйста. Что привело вас к нам?

Селби улыбнулся, пожимая вошедшему руку:

— Я полагаю, мистер Крендол хочет нам сказать, что у него завтра утром деловое свидание и нам придется отпустить его, как только он даст свои показания.

Крендол застенчиво улыбнулся и возразил:

— Ну, не совсем так, мистер Селби. Я наткнулся кое на что, о чем, я думаю, вам следует знать. — Он с опаской взглянул на Сильвию, вынул из кармана пачку сигарет, вытащил из нее одну сигарету и перебросил пачку шерифу. — Ваши сигареты почти кончились, шериф, — сказал он. — Попробуйте мои.

— Нет, благодарю вас, — улыбнулся шериф. — Я предпочитаю свои самокрутки — не хочу привыкать к этим готовым сигаретам, они мне не по карману. Что у вас за новость, Марк?… Насчет Сильвии Мартин не беспокойтесь. Она — член семьи. При ней вы можете говорить все что угодно.

— На что же вы наткнулись, мистер Крендол? — спросил Селби, набивая табаком свою трубку.

— На тот способ защиты, который собирается использовать Инес Стэплтон в случае, если ей не удастся повлиять на судью, чтобы тот, в свою очередь, убедил присяжных оправдать подсудимого.

— Продолжайте, — сказал Брендон, — давайте послушаем.

Крендол колебался:

— Я узнал это строго конфиденциально. Мне не следовало бы говорить вам об этом, и все же…

— Неважно, — прервал его Брендон. — Они использовали все способы против нас. Если вы что-нибудь знаете об этом деле, ваш долг — сообщить нам.

— Ну что ж, — сказал Крендол, — история, как мне передали, такова. Джон Берк был должен Деревообрабатывающей компании около десяти тысяч долларов. Он не знал, сколько точно. Он сказал об этом жене и предупредил, что собирается удрать. Она заявила, что раздобудет эти десять тысяч наличными, для того чтобы уберечь доброе имя ребенка, но добавила, что после этого не будет с ним жить. Когда Берка не было дома, она позвонила в Тусон, поговорила с Лейси и объяснила ему ситуацию.

Она сказала Лейси, что у нее с Берком все кончено и что она только просит, чтобы недостача была покрыта, так как не хочет, чтобы ее дочь в будущем мучилась от того, что отец сидел в тюрьме. Достать десять тысяч долларов для Лейси, конечно, ничего не стоило. Он сказал ей, что достанет деньги и сейчас же приедет. Она посоветовала ему взять с собой свернутое в рулон одеяло, остановить машину где-нибудь поодаль и подойти к дому в одежде бродяги. Тогда, если ее муж окажется дома, Лейси может притвориться бродягой, просящим подаяние, а когда миссис Берк будет давать ему еду, сумеет тайно передать ей деньги.

Между тем Берк попытался перезанять деньги, но ему это не удалось. Тогда он оставил жене записку, в которой написал, что собирается положить всему этому конец, что он ее недостоин, и всякую такую ерунду. Миссис Берк, вернувшись домой, нашла записку, но ничего о ней не сказала: она не поверила, что у него хватит решимости покончить жизнь самоубийством. Она решила, что он будет скрываться до поры до времени, пока это дело не забудется. Лейси пришел к ней, переодетый бродягой. Берка уже не было — он ушел, оставив вышеупомянутую записку. Миссис Берк полагала, что он не вернется, поэтому Лейси отправился в спальню и сбросил одежду бродяги. Под лохмотьями бродяги на нем был костюм для деловых встреч. Они отправились к Бенеллу. У Лейси было письмо к Бенеллу от своего банкира. Они заставили Бенелла поклясться держать дело в тайне. Они не поехали к Лолеру, так как боялись, что тот будет утверждать, что недостача превышает десять тысяч, желая на этом нажиться.

У миссис Берк были ключи Берка, и она знала комбинацию сейфа. Они поехали в Деревообрабатывающую компанию, чтобы положить деньги в сейф. Лохмотья бродяги и одеяло Лейси оставил в доме. Вскоре после того, как Лейси и миссис Берк покинули дом, Берк неожиданно вернулся что-то взять. Увидев лохмотья бродяги, он подумал, что они ему пригодятся. Он сбрил усы, надел лохмотья, подобрал одеяло и ушел. Когда Лейси и миссис Берк вернулись в дом, они, конечно, поняли, что произошло.

Записка Берка, в которой он сообщал о своем намерении покончить жизнь самоубийством, была, возможно, и блефом, но, поскольку в ней содержалось признание в присвоении денег, они решили скрыть ее ради ребенка.

Теперь Лейси предстояло отправиться домой, в Тусон, а миссис Берк сидеть дома и в разговорах с соседями и знакомыми приписывать исчезновение Берка нервному срыву.

Пока миссис Берк и Лейси ходили в Деревообрабатывающую компанию и к Бенеллу, кто-то увел машину Лейси, и ему пришлось лететь домой самолетом. Потом миссис Берк прочитала в газете заметку о бродяге, которого нашли мертвым, и решила, что Берк и в самом деле покончил с собой… В панике она помчалась к Лейси. Не успели они что-нибудь придумать, как приехали вы. После вашего отъезда они полетели посоветоваться с Бенеллом. Он порекомендовал им обратиться к Инес Стэплтон… Вот такая история. Так они рассказали ее мисс Стэплтон — и так они расскажут ее присяжным.

Брендон сказал:

— Пусть рассказывают. Эта история не выдерживает критики. Лейси готов.

На лице Крендола отразилось облегчение.

— Я рад слышать это, — сказал он. — Вы, ребята, очень хорошо ко мне отнеслись, и я это ценю. В округе много разговоров. В общем, если Инес Стэплтон сумеет добиться оправдания своего подопечного, это будет для вас очень плохо.

Селби, потягивая трубку, задумчиво смотрел на Крендола.

— Мистер Крендол, — спросил он, — а не можете ли вы нам сказать, как вы узнали об этом?

Крендол забеспокоился:

— Нет, не могу. Миссис Лейси рассказала это своей близкой подруге, а близкая подруга кое-кому еще, а уже этот кое-кто передал все мне строго конфиденциально… Как мои показания, устроили вас?

— Вы были отличным свидетелем, — сказал Селби. — Я пожалел, что не вызвал вас раньше.

— Хорошо, — обрадовался Крендол. — Ничего, они не собьют меня ни на каком перекрестном допросе. — Он встал и недоверчиво посмотрел на Сильвию: — Вы меня не выдадите, ребята? То, что я вам рассказал, — вы позаботитесь, чтобы это никуда не просочилось?

— Не беспокойтесь, мистер Крендол, — успокоила его Сильвия. — Я здесь не как журналист, а как друг.

— Ну, мне пора, — сказал Крендол. — Не очень-то приятно выступать в роли сплетника, но вы, ребята, с самого начала старались помочь мне, я это видел, и совесть мне подсказывает, что я тоже должен внести свою лепту. Эта история показалась мне вполне правдоподобной, и я забеспокоился. Я захотел, чтобы вы о ней узнали, мистер Селби. Предупрежден — значит вооружен, знаете ли, и простите меня, пожалуйста, мисс Мартин, что я с недоверием отнесся к вам. Вы ведь знаете, немного есть журналистов, которым можно доверять. Ну, пока, ребята.

Когда он ушел, Сильвия сказала с горечью:

— Бьюсь об заклад, Инес Стэплтон сама придумала эту историю.

Селби сказал в раздумье:

— Это опасная история: присяжные могут легко ей поверить, так как она все объясняет.

— Может быть, она все и объясняет, — согласился Брендон, — но этот водитель грузовика засунет крепкую палку в их юридическое колесо. Черт возьми, Дуг, я потерял терпение после его рассказа. Просто не могу дождаться завтрашнего дня, когда ты войдешь в зал суда и дашь Инес хорошую оплеуху показаниями этого водителя.

Селби предложил:

— Рекс, давайте посмотрим на это со стороны, спокойно, без предвзятости, как разумные люди. Если мы посмотрим в корень, — продолжал он, — у нас нет улик, прямо связывающих Лейси с убийством. Лейси приехал на своей машине в Лас-Алидас. Он утверждает, что машину угнали. Есть шанс, что так и было. Убийство, по всем данным, совершил человек, который ехал в «кадиллаке» с аризонским номером. Мы не можем доказать, кроме как предположительно, что это та самая машина и что ее вел Лейси.

— Но вы можете доказать это предположительно, — сказала Сильвия.

— Да, — признал Селби, — можем.

— А как отнесутся к такому доказательству присяжные? — спросил Брендон.

Селби сказал:

— Они вынесут Лейси обвинительный вердикт. Если бы Лейси не лгал, если бы он не маскировал миссис Берк под служанку, если бы с самого начала рассказал все добровольно и правдиво, большое жюри никогда не указало бы на его виновность, а присяжные никогда не вынесли бы обвинительного вердикта. При том же, как обстоит дело сейчас, в моей власти послать его в газовую камеру. Для этого мне придется воспользоваться свидетельскими показаниями Кармен Эйерс. Инес Стэплтон будет отчаянно бороться. Когда же она проиграет борьбу, то ухватится за эту историю.

— Ведь выяснилось, что миссис Лейси не может быть свидетелем, — сказала Сильвия Мартин.

— С разрешения своего мужа — может. Пока что такого разрешения не было. Когда же мы вынесем предположительное обвинение, он изменит свое намерение, и разрешение будет дано.

— Это все равно ему не поможет, он не переубедит присяжных, — вставил Брендон.

— Вот это-то я и хочу подчеркнуть, — сказал Селби. — Ответственность лежит на мне. Лейси следовало рассказать мне всю историю при первой возможности.

— Он думал, что таким образом сможет уйти от правосудия, — сказал шериф.

— Да, — признал Селби. — Но может быть, он и в самом деле пытался уберечь ребенка миссис Берк от неприятностей в будущем.

Сильвия с раздражением посмотрела на шерифа через стол и сказала полушутя:

— Ну что с Селби делать, Рекс?

— Будь я проклят, если знаю, — с беспокойством сказал шериф, пытаясь, однако, поддержать шутливый тон Сильвии. — Пожалуй, мне надо разложить его на своих коленях и отшлепать.

— Ему полегчает после ночного отдыха. Правда, Дуг? — сказала Сильвия, поворачиваясь к Селби.

Он не ответил. Помолчав, он произнес в раздумье:

— Если бы я только мог привести свидетельские показания по этому делу в соответствии с теми чертами характера, которые я наблюдал у Лейси. Я…

Дверь открылась, и появился Боб Терри. Увидев, что Брендон занят, он сказал «извините» и стал закрывать дверь, но Селби остановил его.

— Войдите, Терри, — сказал он, — я хочу у вас кое-что спросить.

Боб Терри вошел и закрыл дверь. Селби сказал:

— Я все думаю об этих отпечатках пальцев. Конечно, допущение, что найденное тело принадлежало Джону Берку, кажется вполне резонным. Но если это так, тогда почему не подходят отпечатки пальцев?

Брендон посоветовал:

— Да не впутывай ты сюда отпечатки пальцев, Дуг. Боже мой, сынок, твое дело не защита, а обвинение. У Лейси есть свой адвокат.

— Как ты думаешь, почему он обратился к Инес Стэплтон? — спросила Сильвия.

— Его направил Бенелл, — сказал Селби. — Лейси советовался с Бенеллом. Бенелл полагал, что Инес станет моим ухом. Он и не предполагал, что она приготовила для меня дубинку.

— Ну так, Дуг, — предложил Брендон, — отбери у нее эту дубинку и с ее помощью приведи Инес к покорности. Сынок, ты должен сделать это. Вся твоя карьера поставлена на карту.

Селби подошел к мусорной корзине, вытряхнул пепел из своей трубки, наклонился и подобрал пустую пачку от сигарет, которую Доун смял и бросил в корзину. Он принес и положил ее на стол рядом с пачкой сигарет, которую Крендол перебросил шерифу и которая так и лежала возле локтя Брендона. Сильвия нервно следила за ним. Шериф Брендон выглядел явно обеспокоенным. Боб Терри, озадаченный, стоял у двери, переводя взгляд с одного на другого.

— Видите, Крендол и я курим одинаковые сигареты, — сказал Селби. Внезапно он выпрямился: — Послушайте, ребята, меня не удовлетворяют наши выводы. Я считаю, что мы подготовили дело против Джима Лейси наилучшим образом. Версии Лейси могли бы поверить, если бы он рассказал ее вовремя и кому надо. Сейчас она уже не выдержит критики. Ему будет предъявлено обвинение в убийстве без смягчающих вину обстоятельств. Но это обвинение будет предъявлено в силу того, что присяжные будут предрасположены против него. Оно будет вынесено на основании того, как он себя вел, а не в силу весомости улик. Это мне не нравится. Наше дело все время пребывает в аморфном состоянии и никак не становится незыблемым. Ну а такое случается тогда, когда что-то не так, что-то неправильно в самой основе. Когда в деле есть один-два изъяна, трещины, через которые идет течь, это значит, что наступила пора все пересмотреть.

Слова Селби были встречены неодобрительным молчанием. Не обращая на это внимания, Селби стоял не двигаясь, задумчиво глядя на поверхность стола. Вдруг он встрепенулся, глаза его заблестели.

— Послушайте, — предложил он, — давайте посмотрим фактам в лицо. Нашли тело. Кто-то очень хитроумно и настойчиво мешает нам опознать его. При обычных обстоятельствах тело было бы кремировано, и у нас не было бы никакого ключа к опознанию. Но благодаря тому, что мы всегда берем отпечатки пальцев, а «Саут Пасифик» прислала своих следователей, которые сделали фотографии тела, что-то осталось. Что сделал бы убийца, обнаружив, что у нас есть отпечатки пальцев и фотографии? Ответ только один. И вот мы сталкиваемся с необычными обстоятельствами. Отпечатки пальцев Берка и человека на фотографии не совпадают… Я знаю, Рекс, у вас на этот счет есть масса теорий. Но факт остается фактом: если это было тело Джона Берка и мы взяли отпечатки пальцев Джона Берка, они совпали бы хоть с какими-нибудь отпечатками, найденными в доме Берка. А они не совпадают. Почему? Мы так торопились ускорить события и получить улики против тех людей, которых считали виновными, что не обратили внимания на этот прямо-таки кричащий факт.

Я могу обвинить Джима Лейси в убийстве на основании улик, которые у нас есть. Но не потому, что улики весомы, а потому, что присяжные будут предрасположены против него и придадут слишком большое значение показаниям этого водителя грузовика… Рекс, мне очень жаль, но я не пошлю Лейси на смерть на основании улик, которые у нас есть… Я буду просить дополнительного времени, чтобы доработать дело. Если Инес не согласится на отсрочку — это уж ее забота.

— Дуг! — с упреком воскликнула Сильвия.

Брендон красноречиво молчал.

— Есть еще одна возможность, которая только что пришла мне в голову, — сказал Селби. — Она так неожиданна, что я не могу поверить, что это может быть, и все же… — Он вдруг вытащил из кармана нож и наклонился над столом. Из-за его спины не было видно, что он делает.

Брендон нахмурился и сказал было:

— Дуг…

Увидев, что Сильвия решительно качает головой, он замолчал.

Селби выпрямился и вручил Бобу Терри кусок целлофана:

— Боб, нанесите порошок на этот целлофан, возьмите отпечатки пальцев и сообщите мне, не фигурируют ли они в нашем деле.

Держа целлофан за уголок, Терри молча покинул кабинет.

Брендон сказал:

— Дуг, этого нельзя делать, мой мальчик. Это было бы политическим самоубийством.

Селби сказал:

— Неважно, чем бы это было, Рекс. Я не могу просить смертного приговора для человека, который может оказаться невиновным.

— Но он виновен, Дуг. Он…

Сильвия, со слезами в голосе, прервала его:

— Не говорите ему ничего, шериф. Ни вы, ни я не можем сказать ничего такого, что бы повлияло на него. Это дело совести Дуга, и только он сам может все решить. Я уважаю его за это и… ненавижу!

Воцарилось молчание. Друзья Селби внимательно и озабоченно следили за ним. Сидя на столе шерифа, он весь был погружен в синие облака табачного дыма, которые через равные промежутки времени выпускал изо рта.

Дважды Брендон делал попытку заговорить. И каждый раз останавливался передумав. Сильвия не сводила с Селби глаз. В ее глазах была мольба, но она хранила молчание, как будто лишилась голоса.

Вдруг отворилась дверь. Боб Терри срывающимся от возбуждения голосом сказал:

— Есть!

— Что есть? — спросил Брендон.

— Это отпечатки пальцев убитого человека, — сказал Терри.

Селби вскочил на ноги.

Брендон взволнованно произнес:

— Вы хотите сказать, что водитель грузовика оставил отпечатки пальцев на сигаретах Селби, что… что это отпечатки пальцев Джона Берка… что убитый… Дуг, к чему, черт возьми, ты ведешь?

Селби испустил глубокий вздох, вздох облегчения. Он убрал свою трубку и сказал:

— Ладно, ребята, собирайтесь. Я все объясню по дороге.

XVIII

Служебная машина стремительно неслась по улицам Мэдисон-Сити. Боб Терри сидел за рулем. Шериф Брендон, сидя рядом с ним, то и дело включал сирену, и машина с оглушительным воем летела через перекрестки, а удивленные пешеходы с открытыми ртами взирали на нее. На заднем сиденье сидели Сильвия и Селби. Сильвия положила руку на руку Дуга.

— Прости меня, Дуг, — сказала она тихо.

— За что? — спросил он.

— За то, что я в тебе сомневалась.

— Я еще ничего не объяснил, — сказал он ей.

— И не надо объяснять, — сказала она.

— Прямо в Лас-Алидас? — спросил шериф Брендон.

— Прямо по главному шоссе, — мрачно сказал Селби.

— Дуг, что у тебя на уме?

— У вас пистолет с собой? — спросил Селби.

— Да.

— Будьте готовы стрелять, если понадобится. Я объясню позже.

Машина пронеслась через последний городской перекресток, выехала на главное шоссе, и скорость еще увеличилась. Селби, наклонившись немного вперед, внимательно смотрел на машины, которые они обгоняли.

Были уже сумерки, и водители начинали включать фары. Сильвия сидела молча, положив руку в руку Селби, и не задавала никаких вопросов. Боб Терри направил все внимание на управление машиной. Брендон в тихие промежутки, когда он не нажимал на сирену, ждал объяснений:

— Я готов слушать, сынок, в любой момент, как только ты сможешь говорить.

Селби сказал, пытаясь попасть в паузы между завываниями сирены:

— Это все математика, Рекс… Убийство Бенелла связано с убийством Джона Берка… Мы ничего не сделали, чтобы раскрыть убийство Бенелла… Это показало бы нам, что мы идем не тем путем… Это только теория, что Бенелла отвели в банк силой… У нас нет свидетельских показаний, чтобы подтвердить это… Был единственный человек, который мог его заставить отправиться в банк в такой час… И, если только я не ошибаюсь, он сидит вон в той машине впереди нас. Боб, догоняйте, поровняйтесь, притормозите и постарайтесь ее заблокировать.

Шины завизжали, машина поравнялась с автомобилем, идущим справа и начала прижимать его к обочине. Автомобили остановились. В кабине сидел Марк Крендол. Его лицо выразило изумление, когда Селби открыл дверцу своей машины и выскочил на асфальт, на секунду опередив Брендона.

— В чем дело? — спросил Крендол. — Что-нибудь случилось?

Селби ответил:

— Ничего особенного, мистер Крендол. Я только хотел спросить у вас, не возражаете ли вы против того, чтобы мы взяли у вас отпечатки пальцев.

Крендол заморгал глазами:

— Отпечатки пальцев?

— Да.

— Боже мой, зачем вам отпечатки моих пальцев? Вы что, парни, сошли с ума?

Боб Терри, выбравшись из-за руля, обошел машину спереди и подошел к группе мужчин.

Селби повторил ровным голосом:

— Да, мистер Крендол, отпечатки ваших пальцев. Мы хотим посмотреть, совпадают ли они с отпечатками пальцев убитого, которого нашли на железнодорожном полотне.

Крендол изумился:

— Господи, Селби, вы в своем уме?

— Думаю, что да, — сказал Селби.

Крендол повозился с зажиганием.

— Я все-таки сомневаюсь…

Внезапно он выпрямился. В полуоткрытой дверце показался ствол пистолета. Раздался выстрел. Машина прокуратуры подскочила вверх, а затем осела под свист воздуха, выходившего из пробитой шины. Сцепление машины Крендола заскрежетало. Его машина на огромной скорости рванулась вперед.

Бронзовая рука шерифа Брендона пришла в движение со скоростью нападающей змеи. Он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил, даже не подняв оружие на уровень глаз. Казалось, он даже не прицелился. После второго выстрела машина Крендола завиляла по шоссе. Задняя шина лопнула, колесо застучало по асфальту. Крендол еще пытался управлять машиной.

Брендон выстрелил еще раз.

Машину занесло в сторону, с минуту она буксовала, потом завертелась на двух колесах и опасно накренилась. Большой грузовик, шедший навстречу, затормозил — но было уже поздно. Машина Крендола врезалась в борт грузовика. Ее отбросило в придорожную канаву. Послышался пронзительный скрежет металла и звон разбитого стекла, падающего на асфальт. Водитель грузовика удивленно смотрел на четыре фигуры, бежавшие по шоссе. Он открыл дверцу кабины, выбрался наружу и крикнул шерифу Брендону:

— Какого черта… Осторожнее с пистолетом, парень!

Брендон, не обращая на него внимания, подбежал к машине Крендола. Она лежала на боку, одно колесо продолжало крутиться.

Среди обломков была видна скорчившаяся неподвижная фигура.

Шериф Брендон принял на себя командование. Красные сигнальные огни, зажженные на служебной машине, давали знать проезжавшим, что часть дороги занята. С помощью нескольких остановившихся любопытных безжизненное тело Марка Крендола было извлечено из-под обломков автомобиля.

Вдали показались красные огни скорой помощи. Звук ее сирены перешел в пронзительный визг. Машина подъехала.

— Отвезите этого человека в больницу, — приказал шериф Брендон. — Мы поедем следом.

По дороге в Мэдисон-Сити — они сели в одну из попутных машин — Селби вкратце изложил свою версию.

— Убитый был Джоном Берком, — рассказывал он. — Но отпечатки пальцев, взятые у убитого, не были отпечатками пальцев Джона Берка. Отпечатки пальцев не лгут. Но мы были так уверены, что идем по правильному пути, что закрыли глаза на то, что показывали отпечатки.

Давайте мысленно восстановим картину случившегося. Мы взяли отпечатки пальцев убитого. Боб Терри уехал в Сан-Квентин, чтобы доставить арестованного. Мы ждали его возвращения. В это время кто-то, должно быть, заменил отпечатки пальцев. Кому это надо было? Конечно, убийце. Кто мог это сделать? Только Марк Крендол.

Помните, Рекс, вы пришли ко мне в кабинет поговорить со мной о Крендоле и рассказали, что показали Крендолу свой кабинет и оборудование для снятия отпечатков пальцев. Когда вы ему демонстрировали это оборудование, отпечатки пальцев убитого, несомненно, лежали на столе Терри, и на них, конечно, была пометка: «Отпечатки пальцев трупа, обнаруженного около железнодорожной насыпи».

— Да, — признал Брендон.

— Поставьте себя в положение Крендола, Рекс. Он принял всевозможные меры предосторожности, разрабатывая план убийства, и чувствовал, что может уйти от ответственности, только скрыв личность убитого. Он придумал хитроумный способ добиться кремации тела, прежде чем узнают, кто это был. После этого он является к вам в кабинет и узнает, что у нас есть отпечатки пальцев убитого. Ему оставалось одно: уничтожить эти отпечатки пальцев. Но если бы они исчезли, мы бы поняли, что их украли. Вы проверили бы всех, у кого была возможность украсть эти отпечатки. Крендол не мог просто уничтожить их. Единственное, что он мог попытаться сделать, это подменить их другими, а единственный способ, которым он мог это сделать, был тот, которым он и воспользовался. Пока вы были у меня, он взял лист бумаги, обмакнул собственные пальцы в чернила и оставил свои отпечатки вместо тех, что были сняты с трупа.

— Но зачем, — спросила Сильвия, — ему так надо было избавляться от отпечатков пальцев?

— Это, — сказал Селби, — возвращает нас к мотиву убийства. Очевидно, у Джона Берка было криминальное прошлое. Крендол знал, что, когда эти отпечатки пальцев будут посланы в Вашингтон, мы получим обратной почтой досье. Имя, вполне возможно, будет другое, но к досье будет приложена фотография. Понимаешь, что это значит? Берк вовсе не работал с ним десять лет назад. Берк был мошенником и что-то знал о Крендоле. Он использовал свою информацию, чтобы заставить Крендола найти ему работу, но не остановился на этом. Он шантажировал Крендола, пока не обобрал до нитки. Но ему все было мало, и он начал присваивать деньги компании, в которой работал.

А когда запутался так, что уже не знал, как выпутаться, признался жене. Она позвонила Лейси. Лейси был готов погасить задолженность, но, естественно, не собирался этого делать до тех пор, пока Берк не уедет.

Берк очистил сейф и уехал, как думала миссис Берк, навсегда. Лейси должен был покрыть недостачу. Миссис Берк уговорила его прийти к ней в дом переодетым бродягой — на случай, если ее муж окажется в этот момент дома. Под видом, что просит у хозяйки подаяние, он мог передать ей деньги. Когда Лейси приехал, она думала, что Берка уже нет. Она сказала, что они не должны терять ни минуты и положить деньги в сейф Деревообрабатывающей компании. Берка уже начинали подозревать. В любой момент могла начаться ревизия.

Лейси снял с себя одежду бродяги. Деловой костюм, очевидно, был надет под одеждой бродяги или лежал в сумке. Они с миссис Берк поспешили в Деревообрабатывающую компанию, от мужа она знала шифр сейфа. Пока их не было дома, вернулся Берк. Он собирался скрыться и, обнаружив одежду бродяги, воспользовался ею. Он тогда уже знал, что Лейси собирается приехать к его жене, но не мог представить, конечно, что тот привезет деньги на покрытие недостачи. Очевидно, он знал о Лейси больше, чем они думали. Его жена уехала на их машине, поэтому он взял машину Лейси. По аризонскому номеру ему нетрудно было догадаться, что она принадлежит Лейси. Перед тем как уехать, он навестил Крендола и, вероятно, пригрозил ему разоблачением, если тот не переведет еще денег по условленному адресу. Они договорились, что Крендол вывезет его из города. Так тот и сделал, воспользовавшись машиной Лейси. Мы знаем, что случилось после этого. Крендол просто привел и поставил машину на то место, где, как сказал ему Берк, он нашел ее. Но Лейси уже обнаружил, что его машина исчезла, и решил, что кто-то ее угнал. Он сообщил о пропаже, как только вернулся в Тусон. Естественно, он и не предполагал, что машину найдут в Лас-Алидасе.

— А как насчет Бенелла? — спросил Брендон.

— Неужели вы не понимаете? Известие о том, что Берк присвоил деньги, неизбежно повлекло бы за собой расследование. В ходе расследования обнаружилось бы прошлое Берка, выяснилось, что Крендол дал ложную рекомендацию, а затем, так же неизбежно, последовало бы расследование прошлого самого Крендола, которое было достаточно сомнительным, чтобы разрушить его карьеру в Лас-Алидасе.

А ко всему тому Лейси, используя свои связи, обратился к Бенеллу и рассказал ему всю историю. Крендол вынужден был действовать быстро. Может быть, он и не собирался убивать Бенелла. Он попросил Бенелла встретиться с ним в банке по делу исключительной важности. Не забудьте, что Крендол был одним из директоров банка. Вполне возможно, что он попросил Бенелла открыть хранилище, чтобы проверить номера на этих тысячедолларовых банкнотах.

Но когда Бенелл открыл хранилище, Крендолу явилось искушение, а Бенелл, вероятно, еще подлил масла в огонь тем, что задавал ему трудные вопросы, основанные на информации, полученной им от Лейси и миссис Берк. Не забудьте также, что Бенелл пытался заставить меня прекратить расследование, возможно, по просьбе миссис Берк. Во всяком случае Крендол вдруг понял, что, если сумеет представить смерть Бенелла как работу грабителей, он запросто получит пятьдесят тысяч. А ему эти пятьдесят тысяч были очень нужны. Все, что для этого требовалось, это убрать Бенелла с дороги.

Машина на большой скорости въехала в пределы Мэдисон-Сити и вскоре остановилась у больницы. Селби, Сильвия Мартин, Брендон и Боб Терри взбежали по лестнице. Врач скорой помощи ждал их.

— Он в сознании, — сказал он, — но умирает и знает это. Сказал, что будет говорить, если вы успеете.

Была уже полночь, когда Селби вышел из машины и вошел в свою маленькую квартирку.

Нервное напряжение, которое поддерживало его, пока он работал над этим делом, теперь сменилось усталостью. Он вдруг почувствовал себя таким утомленным, что потребовалось физическое усилие, чтобы преодолеть несколько ступенек, ведущих к его комнате.

Он постоял минуту у окна, глядя с холма вниз, на спящий город.

На Мейн-стрит цепочка неоновых ламп прочерчивала контуры сквозной магистрали. Сверкающие вывески горели на фасадах гостиниц и кафе. Стройные пальмы отливали золотом в свете луны. Жилые кварталы города были темными. Люди спали, спали спокойно и мирно, оберегаемые законом. И Селби испытал радость от сознания, что является частью этой огромной машины, которая сохраняет свободу, оберегает собственность и пресекает насилие.

Его размышления прервал телефонный звонок. Он отвернулся от окна. После яркого света луны его глазам потребовалось некоторое время, чтобы адаптироваться в темноте комнаты и разглядеть телефон. Он поднял трубку и услышал голос Инес Стэплтон:

— Дуг, я так рада, что дозвонилась до тебя. Я звоню весь вечер с десятиминутными интервалами… Ты… Дуг… Ты побил меня в моей собственной игре.

— Это не игра, Инес, — сказал он. — Это закон и правосудие. Неужели ты не понимаешь?

В ее голосе прозвучали кровожадные нотки:

— Дуг, я могла бы побить тебя в этом деле, и я бы сделала это. Я… у меня была отлично разработанная защита, а ты… ты ограбил меня! Ты украл у меня мой триумф, зайдя с фланга! — Она почти плакала, ее голос прерывался. — Дуг, я заставлю тебя уважать меня, потому что… потому что я л-л-люблю тебя! Ты будешь меня уважать. Ты не сможешь не обращать на меня внимания. Я сюда приехала и здесь останусь. — И она внезапно повесила трубку.

Селби постоял мгновение, глядя на замолкший телефон. Потом тихо положил трубку и вернулся к окну посмотреть еще раз на спящий город, на ущербную луну, на яркие звезды, мерцающие в великолепном блеске вселенной, величественно ступающей своим курсом сквозь вечность, повинуясь незыблемым божественным законам, — законам, функционирующим уверенно и неотвратимо.

Селби обратился мыслями к Сильвии Мартин, которая, он знал, сидела сейчас в редакции и стучала на машинке; ее статья всколыхнет весь Мэдисон-Сити, став исторической вехой в жизни города и округа.

А тепло ее поцелуя до сих пор согревало его губы.