Худший из миров

Глава 4. Тучи сгущаются

Вы ничего не знаете о войне. Война — это тьма. Она черна, как смола. Война — это не Бог. Она не смеется и не плачет. Она не вознаграждает ни ловкость, ни отвагу. Это не испытание для душ и не мера воли. Ещё менее она может быть орудием, средством для достижения какой-нибудь бабской цели. Это просто место, где стальные кости земли сталкиваются с полыми костями людей и перемалывают их.

Ричард Скотт Бэккер

— Да-да, ты правильно понял, неверный, — Ерфу фан Гассан снисходительно кивнул. — Залезай в ковш катапульты, отправим тебя прямиком к твоим братьям по не-вере.

Мясник щёлкнул пальцами, не применяя никакой магии, но одним своим видом пугая захваченных в плен гиликов. Ему нравилось воздействовать на людей не столько силой, сколько страхом. Это было куда эффективнее. Замучай до смерти сотню, и тебя станут беспрекословно слушаться тысячи. Даже не понимая твоих слов, но угадывая по жестам и мимике твои пожелания. Настоящее упоение властью…

Поражённый мором мужчина послушно уселся в ковше, поджав под себя худые, обезображенные мелкими язвочками ноги. На внутренней стороне бедра виднелся огромный бубон — жить бедолаге при любом раскладе оставалось недолго. И всё равно гилик трясся от ужаса: перед скорой смертью, перед чумой, перед живорезом. Вот он, недостаток веры, вот она, наглядная демонстрация привязанности ко всему плотскому! Истинно верующий не ведает страха смерти. Для него это всего лишь кратковременный период забытья перед воплощением души в новом теле. Но неверных и грешников после смерти ожидает вечное Пекло!

— Давай, отправляй этим крысам подарочек, — подал Мясник знак воякам, обслуживающим громоздкую катапульту.

В следующую секунду заражённый чумой гилик отправился в небольшой, но зрелищный полёт за стены осаждаемого ератофанцами крупного города. Живорез щёлкнул пальцами, подзывая нового пленника.

Да, процесс можно было легко упростить, умертвив подхвативших чуму пленников и закидывая город гниющими трупами. Но Ерфу фан Гассан знал, что люди на городских стенах прекрасно видят выстроившуюся цепочку пленников, послушно бредущую на убой. Понимал, насколько деморализующее воздействие оказывают разбивающиеся с воплями о мостовую сограждане. Мог вообразить, как выворачиваются под неестественными углами несвязанные конечности. Представлял брезгливость сборщиков трупов, вынужденных соскребать с камней ещё тёплые кишки и смывать свежую кровь.

Ератофанцы не могли взять крупные города гиликов с ходу, но умели вымотать защитников осадой, пока строились осадные башни и рылись подкопы. На город в буквальном смысле слова насылалась чума, а когда заразные пленники заканчивались, то катапульты закидывали жителей бочками с зажигательной смесью.

Помимо непрекращающихся ни днём ни ночью обстрелов, захватчики искали любые возможности усложнить жизнь защитникам. Где-то менялись русла небольших речек, питающих город, где-то постоянно дули в специальные огромные трубы, лишая осаждённых жителей города сна. Где-то живорезы демонстративно пытали на виду у гарнизона захваченных в плен женщин, детишек и стариков. А где-то ежечасно предлагали защитникам сдаться, обещая оставить им жизнь и свободу, хотя никто, конечно, держать слово не собирался. Договор с неверными не обязанность, а просто военная хитрость, однако лояльность горожан властям Гилии такие щедрые предложения мало-помалу подтачивали.

Ератофанцы выиграли несколько крупных сражений и медленно, но верно продвигались вглубь соседней страны, теперь не столько убивая, сколько гоня вперёд пленников. Их специально держали в скученных загонах, не кормили и не давали им мыться, разводя среди неверных заразу.

Болезни и голод во все времена убивали гораздо больше людей, чем непосредственно битвы, но лишь недавно из чумы удалось сделать оружие. Прекрасное дополнение к имеющимся средствам истребления рода людского, погрязшего в грехе и пороках. Жаль, что часть заразы передавалась своим, но благодаря гигиене, масштаб «дружественного заражения» оставался несопоставим с чудовищными потерями среди нечистоплотных гиликов.

Пока вторжение шло успешно. Архонт-полушакал был доволен. Владыка Ератофании дал клятву лично принять участие в разорении столицы Гилии, когда главный оплот неверных падёт. Ерфу фан Гассан сгорал от нетерпения увидеть своего обожателя в действии. Уж кто-то, а он знал, жестокость живорезов покажется гиликам вершиной милосердия, когда за дело возьмётся архонт. Ератофас мог заставить свариться ещё бившиеся сердца врагов прямо внутри грудных клеток, вынудить лопаться от внутреннего давления головы, вызывать у огромных вражеских войск кровавый понос или рвоту. Могущественное существо, полубог. Когда он снизойдёт до собственноручного уничтожения неверных, то тем не будет спасения.

Как жаль, что архонты обычно стараются держаться в тени, а не вершить судьбы мира прямым вмешательством в дела смертных.

Как хорошо, что в отличие от собратьев, Ератофас не боялся замарать руки кровью, если был доволен или, наоборот, крайне недоволен успехами своих верноподданных.

Как же Ерфу фан Гассан старался приблизить час пришествия своего повелителя… Он никого не жалел: ни неверных, ни верных — лишь бы Ератофания победила проклятую Гилию. Лишь бы архонт-полушакал превратил в мясо жителей столицы сего гнусного княжества!

Чтобы устроить на костях неверных настоящий пир. Очистить мир от этой скверны, заразы.

И завладеть, наконец, Древом Очищения, которое гилики почитали символом зла, но верные Учению ератофанцы чтили как символ борьбы за чистоту веры. Только нетерпимые к греху воины достойны стать равными Господу. Лишь самоотверженные бойцы выйдут на недосягаемый для обывателей уровень, поднявшись на небо по лестнице из трупов врагов!

Таков был путь, такова была незамутнённая плотскими утехами вера ератофанцев. Единственно верная трактовка Учения, которая приведёт их народ к Вадабаофу!

Ератофания. Избранное Господом княжество. Будущие хозяева мира и всей Вселенной.

Ерфу фан Гассан, по прозвищу Мясник, гордился своей страной и чистотой веры. Он без тени сомнений знал, что всё делает правильно.

Ибо настоящая вера должна быть безоговорочной.

* * *

Верховный инквизитор Квимада Лармини с обеспокоенным видом шёл по извилистым коридорам главной цитадели Ордена Плети Господней. Ситуация на фронте вызывала у него уже не просто беспокойство, а настоящую панику. Ератофанцы осадили четыре из шести самых крупных городов Гилии. Если хотя бы несколько из них падёт, дорога на столицу будет открыта.

Стало очевидно, что ни рыцарское, ни уж тем паче народное ополчение не способно сдержать натиск захватчиков. Мор выкосил изрядную часть населения Гилии, в то время как ератофанцы, напротив, за последние пару десятилетий расплодились как кролики. Фанатики всегда превосходили небольшую Гилию по численности, но раньше расположенному посреди континента великому княжеству на помощь частенько приходил кто-нибудь из северных или западных соседей. На сей раз, боясь чумы, на подмогу никто не спешил, в то время как ератофанцы теснили гиликов с востока, а Оноишраст стягивал свои силы на юге, не давая армии Гилии сосредоточить усилия на одном направлении.

Защитники сражались самоотверженно, но силы были уж слишком неравными, великое княжество балансировало на грани катастрофы. А учитывая бесчеловечность захватчиков, речь шла не просто о позорной дани или даже о рабстве, но о физическом выживании населения государства. Фанатики не пощадят никого, для них все гилики — прокажённые.

Тем не менее архонт-полулев Могиил по-прежнему не выходил из святилища, делегировав всю ответственность подчинённым. Никаких попыток надавить на союзников или натравить диких зверей на захватчиков — что было главной способностью Могиила — не предпринималось, архонт словно впал в спячку, пустил дело на самотёк. Очень странно. Великого магистра Ордена Плети Господней такое поведение владыки Гилии категорически не устраивало.

Квимада Лармини, несмотря на своё высокое положение в иерархии, не мог потребовать от архонта ответа или хотя бы добиться по собственной инициативе встречи с повелителем гиликов, но у него имелось достаточно ресурсов, чтобы привлечь внимание задремавшего полульва.

— Согнать к святилищу архонта всех неблагонадёжных граждан столицы, устроить вокруг Второго Храма ежедневные и еженощные шествия с самобичеванием всех участников. В случае отказа самому истязать свою плоть, грозить судом инквизиции. Разрешаю демонстративно выпороть плетьми несколько десятков еретиков, находящихся у нас сейчас в заточении, чтобы остальные поняли, что лучше похлопать себя по спинам бечёвкой самим.

Отдав необходимые распоряжения, верховный инквизитор выдохнул: решение принято, первые шаги сделаны, а понравится полульву, что его потревожили, или нет, уже от Квимады Лармини не зависит. Нужно спасать страну, а не выслуживаться, иначе кланяться скоро станет некому и не перед кем. Великий магистр надеялся, что снизошедший до простых смертных архонт проявит достаточно благоразумия, чтобы выместить свой гнев на врагов Гилии, а не на вестника плохих новостей.

Квимада направлялся обратно в свои покои, чтобы хотя бы немного отдохнуть перед выслушиванием вечерних докладов инквизиторов первого ранга, когда заметил целеустремлённо бредущего к выходу из цитадели Машиара Йота.

Ясновидец основательно поправился за время, проведённое в оплоте Ордена Плети Господней, его борода лоснилась, а походка была уверенной, словно у зрячего. Шрамы на месте глаз снова зарубцевались и теперь пустые глазницы вызывали у верховного инквизитора куда менее тошнотворные чувства. Он окликнул явно собиравшегося в дальний путь Йота:

— Далеко намылился, Машиар? У нас здесь, вообще-то, в самом разгаре война. Одинокий, да ещё и слепой путник станет желанной добычей для каждого встречного мародёра, не говоря уже о разъездах ератофанцев.

Великий магистр подошёл к ясновидцу. Тот внимательно изучал его своими провалами на месте давно отвалившихся глаз.

— Ты же знаешь, Квимада, что я прекрасно осведомлён о том, что Гилию сотрясает война. Я лично предупреждал тебя о надвигающейся угрозе ещё месяц с лишним назад, но ты слишком сосредоточился на чуме. Как сейчас ты сосредоточен исключительно на вторжении, но напрочь забыл о Последнем Мессии, слава которого прямо сейчас бежит впереди его поступи. А ведь самое важное ещё впереди. Когда сам Вадабаоф будет вынужден спуститься на землю…

Верховный инквизитор устало вздохнул, туманные предсказания ясновидца были последним, чего он хотел сейчас слышать:

— Машиар, поверь, я всё помню. И делаю всё, что в моих скромных силах. Расследование природы чумы наконец-то принесло свои результаты, вчера я получил подробный отчёт от Дицуды Искарода, помнишь этого славного мальчика? Он абсолютно уверен, что мор распространяется не столько через миазмы или контакт с заболевшими, сколько через укусы крошечных блох. Маскировавшиеся под монашек и монахов психики специально вызывали слабых, но умеющих контролировать насекомых демонов, чтобы заражать наши приграничные города. Одно из таких отродий даже удалось уничтожить… Кстати, к этому приложил руку как раз таки очередной самопровозглашённый мессия, уж не знаю, последний или какой там по счёту. Причём сделал он доброе дело по очень странным мотивам. Я приказал Дицуде продолжить следовать за этим человеком, вероятно, они покинули утром столицу. В иной ситуации я приказал бы такого «пророка» схватить, но сейчас нам не до внутренней ереси…

Машиар Йот удовлетворённо кивнул:

— Ты поступил мудро, Квимада. Если это и в самом деле Последний Мессия, то его не удержишь никакими цепями. Так или иначе, но скоро всё прояснится. Потому я и отправляюсь сегодня в паломничество, чтобы стать свидетелем начала конца, а может, даже рождения нового мира. Прощай, Квимада, я чувствую, мы не увидимся больше. Спасибо за проявленное терпение к калеке, я рад, что инквизиция из карательного органа наконец-то превратилась в орган расследовательский. Ты в самом деле Великий магистр. Прощай.

Ясновидец повернулся к ошарашенному Квимаде спиной и зашагал прочь.

— Постой! — крикнул ему вдогонку инквизитор. — Скажи хотя бы, куда ты собрался? Машиар, ситуация в княжестве сейчас и правда серьёзная…

— Я иду к Древу Незнания, друг мой! — не оборачиваясь ответствовал ясновидец. — Иду вкусить его запретные плоды, чтобы предаться забвению! Ибо только не зная, можно стать открытым для истины.

Верховный инквизитор не стал его останавливать. Древо Незнания. Дицуда и тот странный мессия направлялись туда же. Квимаде Лармини стало очень тревожно.

Однако эти проблемы быстро отошли на второй план, когда Великий магистр выслушал вечером донесения инквизиторов первого ранга. Один из шести крупных городов Гилии пал.