Хусаин Мавлютов

На фронтах гражданской войны

Весной 1919 года в Казани и Самаре (ныне Куйбышев) формировалась Первая отдельная Приволжская татарская стрелковая бригада. Татары Поволжья и Прикамья, призванные в ряды Красной Армии, шли в это войсковое соединение. В бригаде не хватало опытных командиров и комиссаров.

20 мая 1919 года Хусаина Мавлютова назначают заместителем политического комиссара бригады, а через месяц — командиром Третьего полка бригады. Вместе с комиссаром Гали Касымовым[10] он формирует полк и отправляется на Восточный фронт.

В это время войска Восточного фронта развернули решительное наступление против колчаковской армии и гнали противника в Сибирь.

В июле 1919 года полк Хусаина Мавлютова участвовал в прорыве фронта под Оренбургом и ликвидации так называемой «оренбургской пробки», затем в боях против белой армии Уральской области, белоказацких частей.

В первом же бою Хусаин Мавлютов проявил себя как способный и умелый командир, образцово выполнив боевое задание.

Хусаин Мавлютов никогда не пренебрегал силами противника.

— Противника не следует считать глупым и несмышленым, — не раз говорил он. — Он может быть в десять раз умнее, чем мы о нем думаем. А перехитрить его все-таки надо.

Поэтому Хусаин Мавлютов особенно много внимания уделял разведке.

— Разведка — это наши уши и глаза в бою, — повторял он, лично подбирая и посылая в разведку смельчаков, которые доставляли ему достоверные и подробные сведения о противнике.

Хусаин Мавлютов умел глубоко анализировать сложную боевую обстановку и принимать самые смелые решения.

Вот один пример. 8 августа 1919 года бригада получает приказ командующего армией: начать 9 августа форсирование реки Урал с задачей овладеть крупными казачьими станицами Краснохолмской, Городищенской и Кардаиловской, находящимися за рекой. Из-за отсутствия переправочных средств форсирование реки началось на два дня позже. Командирам полков отдан был приказ изготовлять переправочные средства своими силами из подручных материалов.

Командир Третьего полка Хусаин Мавлютов отлично организовал подготовку к форсированию реки и умело провел разведку. 11 августа в три часа утра Третий полк форсировал реку и захватил станицу Краснохолмскую. Белое казачество отчаянно сопротивлялось: казаки стреляли из пулеметов и пушек, бросались в конные контратаки, пытаясь отбросить красные батальоны и полки. Но их сопротивление было сломлено.

Затем полк Хусаина Мавлютова совместно с полком Третьей кавалерийской дивизии с ходу ворвался в город Темир. Здесь была разгромлена целая казачья бригада.

Войска Восточного фронта стремительно шли на соединение с войсками Советского Туркестана.

Советский Туркестан также развернул активные боевые действия, в частности, на Актюбинском фронте. 13 сентября они соединились с войсками Восточного фронта в районе станции Мугоджарская Ташкентской железной дороги. Это была большая победа. Туркестанская республика получила возможность прямо сообщаться с Советской Россией, которая оказывала ей военную и хозяйственную помощь. Туркестан, в свою очередь, мог теперь в большом количестве снабжать центр хлопком и другими продуктами.

После торжественной и радостной встречи войск центра с Туркестанским отрядом М. В. Фрунзе поставил перед Татарской бригадой очень серьезную и ответственную задачу, требующую большой смелости, военного искусства и политической выдержки, а именно: организовать преследование разбитых остатков белого казачества (крупный отряд Фортунатова и корпус атамана Акутина) в направлении Уильск, Кызыл Кугу, склонить «Алаш-Ординское правительство» перейти на сторону Советской власти и использовать его войска в борьбе за окончательную ликвидацию сопротивления оренбургского уральского белого казачества.

Выполнение этой ответственной задачи командование Татарской бригады поручило Хусаину Мавлютову и военному комиссару полка Гали Касымову, назначив первого командиром, а второго комиссаром крупного сводного отряда.

Силы противника в несколько раз превышали силы сводного красного отряда. Предстояла горячая, ожесточенная схватка.

— Впереди враг, — сказал Хусаин Мавлютов, выстроив своих бойцов перед наступлением. — Он в несколько раз сильнее нас. Но мы не имеем права отступать назад. Отступать — значит дать врагу возможность укрепиться, набраться сил. У нас с вами одна задача: уничтожить, стереть с лица земли контрреволюционных сволочей. В бой, товарищи! В бой до победного конца!

Среди бойцов свирепствовал сыпняк. Они были плохо одеты. И все же Третий татарский полк в ноябре, при осеннем ледоходе, перешел вброд Уил и занял Уильское. Связывая эту победу с захватом Джамбейты на фронте IV армии, М. В. Фрунзе писал: «Взятие этих двух центров передало в наши руки все киргизские степи»[11].

Вот как описывается это событие в дневнике Татарской бригады: «Нам было приказано занять Уил не позднее 14 ноября. Отряд наш выступил из Бегалы для решения основной своей задачи — занятия укрепления Уильска. Весь наш отряд: Третий татарский стрелковый полк, Третья татбатарея, кавалерийский дивизион, Первая кавбригада при двух конных орудиях — начал наступление на Уил. Пехоте пришлось идти, в лоб противнику по открытой ровной местности, а кавалерия по частям была пущена на фланги. Нашему полку пришлось действовать при самых трудных обстоятельствах: с одной стороны непролазная грязь и болота у подступов к Уилу, с другой — начавшая замерзать широкая и довольно глубокая река Уил. Бойцы было плохо одеты, почти босы… За боевые заслуги Третий полк прозвали «полком красных орлов»[12].

Первый бой. Впереди — сильный, обученный по всем законам ведения боя, вооруженный до зубов противник, а бойцам отряда не хватает даже патронов.

Первая попытка командира Мавлютова поднять отряд и перейти в наступление кончается неудачей. Снова попытка и опять неудача…

Белые все больше активизируются. Со всех сторон строчат пулеметы.

— Командир на передовой линии, — передается по цепи красноармейцев.

Бойцы, воодушевленные присутствием командира, подбодрились.

— Если он в первом ряду, значит атака, — сказал кто-то.

— С ним и в атаку идти как-то не страшно, — добавил другой.

Прозвучала команда:

— Подготовиться к атаке!

И красноармейцы услышали громкий голос своего командира:

— На врагов революции, на врагов Советской власти за мной, товарищи!

Отряд двинулся вперед. Комиссары и командиры шли в первых рядах.

Белые сначала открыли ураганный огонь из пулеметов, а потом бросились наутек.

Несколько дней продолжался ожесточенный бой между Илецким корпусом белой армии и сводным отрядом, возглавляемым Хусаином Мавлютовым.

И вот, наконец, победа!

— За эту операцию вы представлены к правительственной награде, — сообщили Хусаину Мавлютову из штаба бригады.

Хусаин вытер капельки пота с лица и вынул из кармана портсигар.

— Да, нелегко эта победа нам досталась, — промолвил он, закуривая папиросу, и, потрогав перебинтованную руку, добавил:

— А сколько наших товарищей осталось на поле боя…

— К вам пришли, товарищ командир, — доложил вестовой Яхия Адымов.

Хусаин увидел нескольких крестьян. Один из них вышел вперед и обратился к нему:

— Здравствуйте, товарищ командир.

— Здравствуйте, товарищи.

— Кто у вас самый главный?

— Я. А что?

— Да вот мы, крестьяне, пришли вас поздравить с победой, товарищ красный командир. Уж очень белые-то нас замучили… Старик — помял папаху в руке, посмотрел на своих односельчан и снова обратился к Хусаину:

— Вот дочку Евдокима-то, — старик показал на худощавого длинного мужика, который стоял позади всех, — офицер один ихний, того…

— Что же вы от меня хотите?

— Да вот, товарищ командир, офицер-то этот жив. Мы его поймали давеча, связали…

Хусаин только сейчас понял, зачем пожаловали к нему эти крестьяне. Ведь они ждали, ждали Красную Армию! Он с радостью обнял старика.

— Дорогой мой, отец! Тащите его сюда! — Хусаин повернулся к вестовому:

— Яхия, помогите им.

— Прыткий какой. Он большого чина, штабной, офицер-то.

— Ничего, дед, разберемся. У нас ревтрибунал на это имеется.

И разобрались. Белый офицер был из штаба Илецкого корпуса. Отстал от своих, был ранен. Когда узнал, что красные заняли Уильск, хотел бежать, но крестьяне опознали его и связали.

— Вы не из дикой дивизии? — спросил офицер Мавлютова в конце беседы.

— Не понимаю вас.

— На наш корпус красные бросили какую-то дикую дивизию. Не из русских. Язык какой-то гортанный.

— Ах, вот что! Вы имеете в виду тех, кто воевал против вашего корпуса?

— Да.

— Так вот, господин подполковник, это был один-единственный сводный отряд.

— Не может быть!

— Как хотите, а факт налицо!

В Уиле красными войсками был арестован командир казачьего корпуса атаман Акутин, взято в плен 150 человек, захвачены большие трофеи и документы Алаш-Ордынского правительства.

Но нелегко далась эта победа и нашим. «Борьба с белым казачеством и Алаш-Ордой обошлась Третьему полку довольно дорого — записано в «Дневнике татарской бригады». Мы потеряли многих боевых командиров и бойцов. Особенно отличились в этих боях комбат Шайхутдинов, пулеметчик Габитов, командир отдельного таткавдивизиона А. И. Мельников.

Прекрасно командовал сводным отрядом товарищ Мавлютов Хусаин и его комиссар Касымов Гали, которые выполнили большую военную и политическую задачу. Они приобрели в этих боях большой боевой опыт, который блестяще применили впоследствии в операциях по разгрому Бухарского Эмирата»[13].

Осенью 1919 года Хусаина Мавлютова наградили орденом Красного Знамени. Орден имел номер 64. Мавлютов был шестьдесят четвертым кавалером первого боевого ордена, учрежденного Советской властью!

Известие о гибели Чапаева потрясло бойцов отряда. Через месяц командующий Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе издал приказ о присвоении имени Чапаева 25-й дивизии.

«Они пали смертью храбрых, — писал М. В. Фрунзе о героях дивизии, — до последней капли крови и до последней возможности отстаивая дело родного народа. Я ожидаю от всех войск 4-й армии строгого и неуклонного выполнения их революционного долга. Ожидаю, что их мощный, сокрушительный удар разобьет все надежды врага и отомстит за гибель своих вождей. Теснее смыкайте ряды, товарищи, крепче сжимайте винтовки в руках и смело вперед на полуиздыхающего, но все еще дерзко сопротивлявшегося врага.

…Вечная слава погибшим борцам! Мщение и смерть врагам трудового народа»[14].

Каждому командиру, каждому бойцу татарской бригады было близко имя Чапаева.

— Говорят, Чапай-то был из наших краев.

— Нет, он наш земляк — уралец. Видишь, как дрался за родной Урал.

— Неправда ваша, ребята. Слыхали, городу его имя дали на Волге. Значит, он наш, волжанин…

— Наш Хусаин Мавлютов тоже герой.

— Не зря ему орден дали за Илецкую операцию. Не шутка разбить целый корпус с одним отрядом, а отряд — меньше дивизии.

С тех пор красноармейцы звали Мавлютова «наш Чапай».

«Хусаин Мавлютов был обаятельным человеком, — вспоминает один из соратников Мавлютова, — С. Касымов, — с первого же слова он располагал к себе собеседника. Всегда был прост и скромен. Порой казалось, что такой мягкий и ласковый человек не может быть военоначальником. Но сила логики, умение убеждать показывали в нем большие способности, твердость и настойчивость характера, стремительность в достижении цели».

Мавлютов был популярен не только среди бойцов своей бригады. Его имя много раз отмечалось в приказах командующего Туркестанским фронтом.

Вот что пишет о Мавлютове генерал-лейтенант Якуб Джангирович Чанышев. «До конца своей жизни Мавлютов честно и добросовестно выполнял задания партии и правительства. Не только на службе, в учебе, в бою, но и в быту он был образцом для окружающих: скромен, вежлив, внимателен к семье, к друзьям и товарищам.

Я редко встречал в жизни такую дружную семью, как семья Мавлютовых. Фатима врач-общественник и Хусаин Мавлютов настолько уважали и любили друг друга, так были внимательны друг к другу на службе и в быту, что было просто приятно и радостно их видеть»[15].

Беспрерывные бои с белоказаками на Урале, бои на Оренбургщине, — долгие походы без сна… Несколько ранений, полученных в последних боях…

Состояние здоровья Хусаина Мавлютова резко ухудшилось. Командование армии предоставило ему двухмесячный отпуск.

— Поеду в Пермь, посмотрю, как там дела идут, — говорил Хусаин своим друзьям. — Ведь я уходил, оставив город врагу…

Во второй половине октября 1919 года Хусаин со своим боевым другом вестовым Яхией Адымовым отправляется в путь.

Ехать было трудно. На железной дороге царил беспорядок. Поезда подолгу стояли на станциях.

— Поедем лучше на пароходе, быстрее будем в Перми, — решил Хусаин, когда они прибыли на станцию Камбарка. Но здесь им пришлось задержаться.

На станции Камбарка было шумно и многолюдно.

— Что у вас здесь творится? — спросил Хусаин у начальника станции.

— Буржуи голову поднимают. На станции мятеж…

— Мятеж?!

— Да, большевиков ловят. Весь исполком перебили.

Хусаин тут же разузнал, когда и кем был начат мятеж. Спросил, есть ли в Камбарке рабочие.

— Рабочие есть, но и среди них недовольные имеются, — сообщил начальник станции.

— Надо же срочные меры принимать, сообщить в Сарапул или в Ижевск!

— Сообщили уже…

— Ну и что?

— Ответа пока нету.

С помощью начальника станции Хусаин Мавлютов тут же, на станционной площади, собрал митинг рабочих и выступил с речью.

— Товарищи, что здесь творится, как это понимать?! — обратился он к присутствующим. — Вот я еду с фронта. Там наши братья кровь проливают… Бьют врагов Советской власти… А здесь, в глубоком тылу, кучка буржуев организовала саботаж!

— Не слушайте его, он красный, — выкрикнул кто-то из толпы.

— На столб его, гада! — добавил второй.

— Попробуй, — спокойно ответил Мавлютов. — Вот, видите, товарищи, они и здесь, среди вас, имеются. Вешайте меня, если хотите, но дайте мне сказать слово.

Мавлютов рассказал о положении, на фронте.

— Вас тут обманывают, товарищи, будто красные войска перебиты. Это неправда. Мы громим белые банды. Врагов изгоняют из пределов Советской России. Никто не отрицает наших побед, только вот эти, которые шипят, как змеи. Им не нравятся наши законы. Еще бы, ведь мы у них власть отбираем!

Выступление красного командира-фронтовика взволновало рабочих станции. Они обратились к нему с просьбой помочь им организовать отпор мятежникам.

Почти целую неделю Мавлютов пробыл в Камбарке, и только когда прибыла помощь из Сарапула, уехал в Пермь.

В начале декабря 1919 года Хусаин Мавлютов прибыл в Пермь. Много раз выступал он здесь перед рабочими и крестьянами — своими земляками и рассказывал о делах на фронтах, призывал людей записываться в ряды Красной Армии.

В конце года Мавлютов снова отправляется в свою часть, на Туркестанский фронт.

В далеком Туркестане положение Советов после восстановления связей с РСФСР намного улучшилось. Но не все враги Советской власти сложили оружие. В Бухаре еще сохранялась власть эмира бухарского Сеид-Али.

Иностранные империалисты поддерживали врагов Советской власти. Они стремились захватить Туркестан с его богатствами и закабалить народы Средней Азии.

«…Далеко не так благоприятно положение в Бухаре, которая, по-видимому, заключила соглашение с Афганистаном и усиленно готовится к борьбе, проводя мобилизацию и запасаясь оружием и снаряжением через Афганистан, — писал в своем докладе председателю Совнаркома В. И. Ленину командующий фронтом М. В. Фрунзе. — Также рискованно положение в Фергане, где в лице сдавшихся басмаческих вождей и войск мы имеем силу, могущую восстать против нас в любой момент»[16].

Владимир Ильич Ленин неослабно следил за положением дел в отдаленном Туркестанском крае. Еще в октябре 1919 года он обратился с письмом к «Товарищам коммунистам Туркестана»:

«Установление правильных отношений с народами Туркестана имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам»[17].

Партия большевиков посылала своих лучших сынов на работу в Туркестан. В апреле 1920 года в Ташкент прибыл Валериан Владимирович Куйбышев. Он возглавил здесь работу по укреплению власти Советов.

Народы Средней Азии, разбуженные Великим Октябрем, твердо становились на путь новой жизни. Героический пример трудящихся России, сбросивших с себя вековое иго самодержавия, вдохновлял их.

В середине августа 1920 года коммунистическая партия Бухары с трибуны своего съезда призвала к свержению власти эмира. Народ Бухары восстал.

Но восставшие были плохо вооружены и неопытны в военном деле. В первом же бою войска эмира нанесли им тяжелое поражение.

Тогда руководители восстания послали в штаб советских войск Туркестанского фронта своих делегатов с просьбой поддержать народную революцию в Бухаре и оказать ей помощь.

Туркестанский реввоенсовет, возглавляемый М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышевым, удовлетворил просьбу бухарских повстанцев и пришел им на помощь. Стало известно, что эмир Сеид-Музафар Али-хан, подстрекаемый империалистической Англией, готовится к нападению на Советскую Россию. Нужно было опередить его и немедленно нанести удар.

Вооруженные силы, которые советское командование могло послать в Бухару, были по численности в четыре раза меньше, чем войска эмира. Труден был поход по пескам раскаленной, безводной пустыни, по которой шныряли шайки басмачей.

Но красные части гнали армию бухарского эмира. Вскоре во всех крупнейших бухарских городах и провинциях власть перешла в руки трудящихся. Эмир со своими войсками укрылся за толстыми стенами крепости своей столицы — старой Бухары. Надо было брать крепость штурмом.

У эмира имелось около 9 тысяч штыков пехоты, 7500 сабель, он располагал отрядами беков, в которых было до 27 тысяч штыков и сабель.

Проведение бухарской операции было очень ответственным делом. Татарская бригада принимает активное участие в этой операции.

Красные войска (среди них и части Татарской бригады) были разделены на две крупные группы — Каганскую и Катта-Курганскую и сосредоточены на путях к Старой Бухаре. Части были расположены так, чтобы зажать крепость в клещи. Отдельным отрядам пехоты и кавалерии приказали быть у путей отступления врага, чтобы не дать ему возможность уйти за границу.

Командиром двенадцатого бывшего Третьего татарского полка был Хусаин Мавлютов. Его полк в составе Каганской группы войск был назначен на самый ответственный участок фронта и возглавлял ударную группу красных частей.

В своем боевом донесении о ходе наступления на Старую Бухару 29 августа 1920 года Мавлютов писал:

«Подхожу к Каршинским воротам Старой Бухары. Противник оказывает упорное сопротивление, обстреливая из орудий»[18].

Хусаин Мавлютов стремился с честью выполнить ту ответственную задачу, которая была возложена на него реввоенсоветом и командованием Туркестанского фронта.

«Доношу, — писал он в своем рапорте командующему Бухарской группой войск, — что в 7 часов утра 30 августа, перейдя в решительное наступление, несмотря на упорное сопротивление противника, занял последние опорные пункты перед крепостью. На некоторых участках были попытки противника перейти в контрнаступление, но нашим огнем он был отброшен. 2 орудия левой колонны прибыли в 6,5 часов. Если удастся из орудий проделать в крепости брешь, то перейду в атаку. Противник упорно обороняет Каршинские ворота, обстреливая в упор из своих орудий, и не дает подойти броневику.

Начальник правой колонны, командир 12-го

татарского полка Мавлютов»[19].

После ожесточенной схватки с противником Двенадцатый татарский полк одним из первых врывается в крепость и начинает громить врага в его собственном логове.

«Десятый и Двенадцатый татарские полки и Второй батальон Отдельного полка около 9½ часов утра (1 сентября) ворвались в город Старую Бухару, — пишется в одном из боевых донесений. — При продвижении через ворота части понесли большие потери, главным образом в командном составе. В данный момент (15 часов) все указанные части находятся в городе Старая Бухара. Продвижение слабое. Противник ведет огонь с мечетей, домов»[20].

Красным воинам приходилось отвоевывать у противника каждый кусочек земли. Дом за домом, улицу за улицей очищали они от озверевшей гвардии эмира. И, наконец, 2 сентября над крепостью взвилось красное знамя.

Командующий Туркестанским фронтом Михаил Васильевич Фрунзе, лично руководивший Бухарской операцией, поздравил бойцов и командиров.

«Товарищи красноармейцы, — писал он, — ваши геройские усилия уже дали свои результаты, почти вся северная Бухара занята нами и красными бухарскими отрядами. Только в стенах Бухары дерется эмир с самыми яростными врагами трудового народа, но идущая к вам с северо-востока помощь поможет вам покончить с эмиром.

Выражаю именем Республики признательность за вашу геройскую борьбу под стенами Бухары и уверен, что не сегодня-завтра последний оплот бухарского черносотенства будет вами разрушен.

Слава героям-борцам, вечная память борцам, погибшим за дело рабоче-крестьянской России»[21].

А к исходу дня 2 сентября М. В. Фрунзе телеграфировал в Москву:

«Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается Красное Знамя мировой революции. Эмир с остатками приверженцев бежал, меры к его задержанию приняты. Вся центральная и северная Бухара уже установила революционный режим. Войска Российской и Бухарской Красной Армии приветствуют с радостной вестью рабочих и крестьян Туркестана и всей России»[22].

16 сентября 1920 года постановлением революционного Совета Туркестанского фронта за доблесть и отвагу, проявленные при взятии крепости Старая Бухара, Хусаин Мавлютов награждается вторым орденом Красного Знамени, представляется к награждению золотым оружием; а его полк за успехи в операции представляется к Почетному Революционному Красному Знамени.

С разгромом войск Бухарского эмирата намного улучшилось положение в Туркестане. В Средней Азии был ликвидирован крупный опорный пункт врага. Но в Ферганской долине и в горах Тянь-Шаня еще разгуливали шайки басмачей. Они угрожали населению, нападали на мирных жителей, убивали советских работников. Басмачи всячески препятствовали установлению Советской власти в кишлаках и аулах.

Советское правительство решило разгромить этот последний очаг контрреволюции в Средней Азии.

Хусаина Мавлютова вызвали в штаб Четвертой Туркестанской стрелковой (бывшей Первой отдельной татарской Приволжской) бригады.

— Поступил приказ Туркестанского реввоенсовета, — сказал Мавлютову комбриг Тальковский. — На вас мы возлагаем весьма ответственную задачу: отправляем ваш полк в Ферганскую область уничтожать банды басмачей.

— Есть выполнить приказ реввоенсовета, — ответил Хусаин Мавлютов.

Через сутки его полк был уже в пути.

Приходилось вести бои с противником, который отлично знал местность и умело использовал это знание. Враг часто прятался где-нибудь поблизости в ущелье и нападал с тылу.

Вдобавок ко всему, несмотря на осень, стояла жара. Красноармейцы тяжело переносили ее. Басмачи закапывали все колодцы. Дохли лошади, и людям приходилось тащить на себе боеприпасы, оружие.

— Вперед, товарищи, — подбадривал бойцов отважный командир Хусаин Мавлютов. — Мы должны перенести все трудности, победим мы, победит Советская власть.

Трудовой люд Туркестана видел в лице красных воинов своих освободителей от ига феодалов-угнетателей. При активной поддержке трудовых масс Двенадцатый Туркестанский стрелковый полк одерживал победу за победой. Полк сыграл решающую роль в ликвидации басмачества в Средней Азии в 1920–1921 годах.

Советское правительство заботилось о подготовке кадров Красной Армии. Лучшие из лучших боевых командиров направлялись на учебу в Военную академию РККА. Среди них был и Хусаин Мавлютов.

20 февраля 1921 года он выехал из Туркестана в распоряжение ЦК партии. Четыре года учился Мавлютов в Военной академии имени М. В. Фрунзе. После основного курса он продолжил учебу на восточном факультете и успешно окончил его.

После учебы Хусаин Мавлютов был направлен в Наркоминдел и около четырех лет находился в Иране на дипломатической работе.

«Товарищ Мавлютов был крупным политическим и общественным деятелем, — вспоминает старый друг Хусаина Мавлютова, ныне полковник в запасе Ади Каримович Маликов[23], который несколько лет работал с ним за границей. Он был пламенным большевиком и несгибаемым борцом за дело Ленина, активным участником гражданской войны, высоко-образованным боевым командиром Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

В 1931 году Хусаин Мавлютов вернулся в армию и руководил одним из отделов генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Трагическая гибель в октябре 1937 года оборвала жизнь этого стойкого большевика, прославленного командира Красной Армии.

Все, кто знал Хусаина Мавлютова, хранят светлую память о своем боевом друге и товарище.

«Это был твердокаменный коммунист, — пишет профессор, генерал-майор Минзакир Абсалямов, хорошо знавший Мавлютова. — Знаю его как храброго офицера и опытного в своей области работника. Моральные его качества, взаимоотношение его с товарищами и подчиненными могут служить образцом для подражания. Смело можно его назвать человеком с большой буквы и верным сыном матери-Родины». Хусаин Мавлютов был одним из тех, о ком Владимир Ильич Ленин писал:

«Лучшие люди всего рабочего класса и всего крестьянства проявили невиданный героизм в этой войне с эксплуататорами, совершили чудеса храбрости, переносили неслыханные лишения, жертвовали собой, изгоняли беспощадно шкурников и трусов»[24].