И балом правил сатана

Глава 5

Богданов не только талантливый бизнесмен, но и блестящий стратег. Он еще неделю после случая в бильярдной, использовал меня исключительно, как курьера. И мое привычное раздражение уже не взвывало столь болезненный ответ со стороны гордости. Я адаптировалась. И вместе с тем, все чаще вязла в воспоминании о его отношении к Зиминской жене.

Сашка была ординатором в отделении хирургии первой горбольницы. Это я узнала, когда по поручению Лешки забирала бумаги из офиса Зимина и должна была отвезти ей. Она встретила меня на крыльце приемного покоя как старую знакомую. Даже предложила чай попить в ординаторской. Я мрачно отказалась, ибо говорить о сатане , а разговор об этом непременно зайдет, мне не хотелось.

В пятницу вечером Богданов мне позвонил и сообщил, что за мной заедет. Для чего, я спросить не успела, бес уже отключился. Глухо прорычав, я злобно ударила кулаком по столу. Толик, заваривающий кофе, вздрогнул и вопросительно на меня посмотрел. Я махнула рукой и начала собираться.

Пунктуальный Богданов заявился в офис ровно за пять минут до окончания рабочего дня, едва ли не с пинка распахнув дверь. Вошел и лениво обвел взглядом помещение. Плюхнулся в кресло для посетителей перед моим рабочим столом, и пока я натягивала ботфорты, развернулся к моему секретарю.

- Чего не здороваешься, Толик-еболик? – Хохотнув и склонив голову вопросил он у оторопевшего от такой наглости секретаря. – Что, думаешь, если неразумную начальницу обманываешь, приписывая себе комиссию по сделкам на множественные разовые заказы, то можно быть высокомерным?

Я застыла, пораженно переводя взгляд с резко побледневшего Толика на довольно скалящегося Богданова. Последний, лениво мазнув по мне взглядом, кратко пояснил:

- Зимин проверил вашу бухгалтерию. И черную тоже. Вам врет собственный секретарь, Настасья Сергевна. Что у вас за шарага? Я думал, ты здесь главная злодейка, а ты такое почетное звание не опрадала.

- Злодей тут только один, -гневно глядя на напуганного Толика, возразила я.

Вот почему у меня вечно квартальные отчеты плавают. И я не думаю, что Виктор не в курсе, чем промышляет его гадкая шестерка.

- Ладно, в понедельник ему яйца выкрутишь. – Зевнул Лешка, вставая с кресла. – Никуда не денется. До понедельника приведет циферки в норму, Зимин потом проверит. И вернет ворованные грошики своей желторотой начальнице. Петя, мой водитель, его проконтролирует. Петя, заходи.

Петя зашел в кабинет, пригнув голову и ссутулив плечи, чтобы поместиться в проем. На фоне субтильного Толика, он выглядел особенно свирепо. Секретарь посмотрел на него с священным ужасом и громко сглотнул.

- Ну, бывай, Толик-еболик. – Ободряюще улыбнулся ему Богданов и покинул офис, махнув мне рукой, как собаке, мол, ко мне.

Вот козел! И этот , и тот! И Петя тоже козел! Так, за компанию. Позвоню Виктору и выскажу ему все нахер!

Я рылась в телефоне, торопливо перебегая площадку до стоянки. Богданов уже снял с сигнализации свой черный танк и завел его. Потом подошел к левому переднему крылу и присвистнув, потер пальцем, очевидно не хилую царапину на металле.

Я, открывавшая пассажирскую дверь, недовольно подняла на него взгляд:

- Что, твой подчинённый тоже тебе свинью подложил?

Он повернулся чтобы что-то сказать, но поскользнувшись, рухнул, ударившись рукой о капот и скрылся за своим танком. Радуясь, что не только у меня не складывается вечер, я громко и крайне издевательски расхохоталась. Но Богданов не встал. Ни через положенное время. Ни через длительное.

Чертыхнувшись, я вышла из машина и обошла ее. Богданов сидел на снегу, привалившись спиной к капоту и закрыв глаза. Сжимал правой рукой левое плечо. Из-под его пальцев обильно струилась кровь.

Как-то сразу дошло что это огнестрельное. И что поскользнулся он очень вовремя, словив пулю плечом, а не сердцем.

Адреналин щедро разбавил мою кровь, и заставил сердце иступлено застучаться. Одновременно я почувствовала странное оцепенение, ступор.

- Хорошенько оглядись. – Глухо приказал он, не открывая глаз. - Через дорогу здание жилое. Посмотри на крышу очень внимательно, есть ли кто-то там?

Я с трудом оторвала взгляд от набрякшего кровью рукава и послушно посмотрела на крышу жилого дома. С такого расстояния пристально не рассмотреть, но вроде бы никого…

Посмотрев на Лешку, с трудом севшего на корточки, стиснув челюсть отрицательно помотала головой.

- Хорошо. Сядь за руль.

Я хотела было помочь ему подняться, но он встал сам. С опущенной вдоль тела левой руки сорвалась частая алая капель. Лешка болезненно поморщился, сильнее стискивая себе плечо. Я распахнула ему пассажирскую дверь и на немеющих ногах обежала машину, прыгнув за руль.

- У меня в левом кармане телефон. Найди номер Грановского и спроси, где этот пидор потерялся. – Сквозь зубы произнес Лешка.

Достав дрожащими пальцами его окровавленный мобильник я судорожно послала вызов некоему Грановскому.

- Лех, я уже поворачиваю! Ебучие пробки! – проорала трубка голосом Антона. – Зимина с хирургом уже ждут!

Я, не зная, что ответить отняла трубку от уха и сказала, что Антон уже подъезжает. Богданов кивнул и откинул голову на подголовник прикрыв глаза. До моего распаленного сознания никак не могло дойти что же делать дальше.

Лешка стискивал плечо ладонью, но кровь продолжала обильно и упорно сочиться сквозь его пальцы. Рукав почти полностью промок, бежевое сидение и подлокотник тоже были заляпаны.

Дверь с моей стороны распахнулась, явив пред очи встревоженного Антона. Он сказал мне пересаживаться на заднее сидение, что я оперативно сделала.

- Как же так, Лех? – негромко спросил Антон, выворачивая с парковки и бросая напряженные взгляды на кровоточащее плечо.

У меня в руках зазвонил Лешкин телефон, на экране высветилось «Саша Зимина».

- Зимина, - нервозно произнесла я, глупо протягивая телефон Богданову. Тот не открывая глаз глухо выдохнул: «ответь».

- Леш, ты где? – крайне серьезно спросила Сашка.

- По Чкалова едем. – Хрипло ответила я, с тревогой глядя на Лешку.

- Насть, ты? Как он там?

- У него кровь хлещет… и белый как полотно. – Сглотнув, я со страхом добавила, - Саш, у него губы посинели…

- Он в сознании? – выругавшись, спросила она. – Какая у него группа крови?

- Леш! – не отрывая телефон от уха позвала я, но он не ответил, - Богданов! Какая группа крови у тебя? Богданов, блядь!

- Что? – голос слабый, глаз он не открыл, но поморщился. – Первая. Положительная.

- В сознании. – Произнесла я Сашке. - Только как-то… не совсем. Тормозит. Сказал, первая положительная

- Он много крови потерял?

- Я… не знаю…

- Настя, посчитай ему пульс. Ты умеешь?

- Да… - я смотрела на профиль Лешки почти со страхом.

Дотрагиваться до него мне не хотелось. Сашка с матюками поторопила меня. Я протянула дрожащую руку к кисти Лешки. Тот скрипнул зубами, пока я окровавленными пальцами пыталась нащупать артерию. Удалось далеко не сразу. Я начала считать, глядя на его наручные часы. Сбилась. Посчитала еще. Не поверила. Снова пересчитала.

- Сто сорок, - дрогнувшим голосом выдохнула я.

- Настя, езжайте сюда быстрее. – После нехорошей паузы деланно спокойно сказала Сашка. - И не давай ему потерять сознание. Ты поняла меня?

Я глупо покивала, вглядываясь в мертвенно-бледного Лешку испуганными глазами. Антон, тем временем, включив аварийки тупо херачил под сотку по встречной полосе, объезжая колонну попутных машин.

- Лешка! – Позвала его я, но он не ответил.

Более того, его правая рука, удерживающая плечо левой, слабо свесилась вниз, и кровь из плеча стала выходить упругими толчками.

Всхлипнув от ужаса, я протиснулась между сидениями вперед, сев на подлокотник. Антон вел машину как сумасшедший, поправ все правила вождения и приличия и меня мотало из стороны в сторону. С трудом уперевшись спиной в боковую часть сидения Антона, я посмотрела на Лешку. Его лицо было почти белым, под закрытыми глазами залегли тёмные круги, а губы были и вовсе цвета ясного июльского неба. Я, дрожащей рукой сжала его плечо, стараясь удержать ослабевший поток крови, а второй ладонью с силой, от всей души влепила ему пощечину. Его голова безвольно мотнулась как у тряпичной куклы, и он, открыв глаза бессмысленно смотрел перед собой.

- Богданов! Сатанинское отродье! Посмотри на меня! – Заорала я, не чувствуя как слезы страха и эмоционального перенапряжения бегут по щекам. Протянув горящую от удара ладонь к его лицу, я сжала пальцами его подбородок поворачивая голову к себе. – Посмотри на меня! Посмотри, сукин сын!

Его блуждающий, расфокусированный взгляд наконец остановился на моем лице. Медленно стал осмысленным.

Антон, едва не врезавшись во встречную машину, уже свернул к шлагбауму первой горбольницы.

- Открывай! – Заорала он мужику в будке на въезде.

Тот начал мотать головой и кивать на рядом расположенную стоянку для посетителей. Антон взревел бешенным медведем:

- Открывай, блядь! У меня человек в машине умирает!

Умирает. Я тупо повторила про себя это слово, но смысл дошел не сразу. Глядя на мертвенно бледное лицо Лешки, моргающего замедленно, бессмысленно смотрящего мне в лицо, я повторила это слово. Умирает.

И только тут до е распаленного ужасом сознания дошло на какой тонкой грани сейчас балансировал Лешка.

Я повернулась к открытому окну со стороны Антона и просто поймала взгляд охранника. Он вздрогнул, и нажал на кнопку. Шлагбаум наконец поднялся, и Антон, взревев двигателем помчался к приемному покою.

А там уже ждали. Пара крепких мужиков вытащили Лешку из машины, и уложив на каталку, бегом помчались в здание. С ними побежал и Антон, на ходу отвечая на их вопросы.

Я осталась одна в открытой окровавленной машине. В крови было все. Дверь, сидение, на полу лужа, мои руки. На кистях слабые разводы уже превратились в багровую корочку, ложе ногтей напиталось кровью и мой красный гель-лак смотрелся как-то жутко. Словно бы ногти кровоточили. Живот запоздало скрутил спазм, напоминая мне, что я с трудом переношу вид крови, к горлу подкатило. Я торопливо выбралась из машины и подбежав к урне, поделилась с ней завтраком. Вытирая рот тыльной стороной ладони, я поздно сообразила, что пальцы в Лешкиной крови и я только размазываю ее по лицу.

Вышла женщина в белом халате и вежливо попросила меня отогнать машину от приемного покоя на стоянку. Кивнув, я подчинилась. Припарковав машину сразу на два места, ибо сообразить как сделать парковку на одно я не могла, вышла из автомобиля. Рядом, выпучив на меня глаза, сидел дедок в волге и дымил сигаретой. Я попросила у него. Он мне подкурил, изумленно рассматривая меня, но благо спрашивать ничего не стал и закрыл окно.

Пальцы дрожали так сильно, что я не могла сделать затяжку.

Присев на корточки, и держа двумя руками крепкую сигарету, я зажала коленями свои локти, и, придав рукам более-менее устойчивое положение, затянулась. Докурив, я пошатываясь вернулась к приемному покою. Зайдя внутрь, я обнаружила идущего мне навстречу Антона. При виде мрачного выражения его лица, меня мелко затрясло. Из-за его плеча внезапно вынырнула Сашка. По ее лицу вообще ничего нельзя было прочесть. Профессионал.

Она взяла меня под руку и отвела в туалет для сотрудников. Помогла умыться, отмыть руки и где возможно оттереть куртку. Протянула пару таблеток, сказав, что это успокоительные.

- Что… там?.. – Наконец спросила я, приваливаясь спиной к стене и закрывая глаза.

- Геморрагический шок второй стадии и … - в ответ на мое перекосившееся лицо, Сашка, вздохнув, пояснила. – Он крови много потерял. Крупная артерия порвана. Кость нехорошо задета. Пуля навылет прошла. Прогноз пока сомнительный. Его еще оперируют.

Его оперировали еще два часа. За это время приехали полицейские и опросили меня. Антон велел молчать о том, что нас привез он и я молчала. Рассказала, как было и соврала, что привезла Лешку сама. Полицейские скучающе на меня посмотрели, взяли мои контакты и удалились.

Мне казалось, что во всей этой истории я упускаю что-то очень важное. Но что именно, я сообразить никак не могла, уж слишком хорошие таблетки мне дала Сашка. Эмоций не было вообще. Как и мыслей.

Лешку перевели в реанимацию. Саша сказала, что его состояние для такой ситуации достаточно хорошее, и я наконец поняла, что смертельно устала. Антон вызвался отвезти меня домой. Когда мы вышли из больницы и направились к Лешкиному Тахо, у меня началась истерика, несмотря на таблетки. Я наотрез отказывалась даже смотреть на его машину, не то чтобы в ней ехать. Антон вызвал такси и мы поехали к моему офису за машиной Антона.

Как только я упала в салон бмв меня вырубило. Как будто сознание потеряла. Хорошо, что снов не было.

Очнулась я далеко за полдень. Долгие минуты до меня доходило положение вещей.

Квартира не моя. Спальня в темных тонах с дизайнерским ремонтом. Я лежу на двуспальной кровати в блузке и джинсах, заботливо укрытая пледом. На прикроватной тумбочке моя сумка и телефон. Наручные часы показывали половину второго. Я подошла к окну, закрытому тяжелыми портьерами, и выглянув, район тоже не узнала.

- Привет. – Усталый голос Антона, я обернулась и увидела его облокотившегося спиной о косяк двери. – Я вчера не смог тебя разбудить. Твою квартиру не знаю, поэтому отвез к себе.

Я тупо кивнула и вопросительно на него посмотрела.

- Нормально. Сегодня уже пришел в себя. Из реанимации пока не перевели. – Верно расценив мой взгляд тихо сказал Антон.

Мы молча пили кофе на кухне. Я, плюнув на все приличия, забравшись с ногами на высокий стул, бессмысленно пялилась в одну точку, желая чтобы все это оказалось сном. Гул в ушах нарастал, вместе с тревогой, тяжелым набатом отдающимся в сердце. Я болезненно поморщившись, потерла виски.

- Дать анальгин? – Сочувственно глядя на меня спросил Антон.

- Есть что посильнее? – помедлив, спросила я. – Что-нибудь типа Сашкиных успокоительных. Чтобы вообще эмоциональный фон вырубило к чертовой матери.

- Таких нет. – Грустно улыбнулся Антон.

Я с нажимом на него посмотрела, намекая на то, что я имею в виду. Мне сейчас остро нужно что-то типа транквилизатора, иначе башку разорвет к чертям. Настолько нужно, что я даже согласна прибегнуть к запрещенному препарату. С одного раза ничего не будет.

Антон чуть скривил губы, прекрасно понимая, что я имею в виду.

- Кто растрепал? Сашка?

Я, помедлив кивнула, непонятно зачем покрывая Богданова. Не удивительно, соображала я туговато.

- Нет, Насть. А если и было, я бы не дал. Я этим не горжусь. И уж тем более никому не советую.

Я горестно покачала головой и согласилась на анальгин. Антон отвез меня домой, где я снова вырубилась. На следующий день позвонила Сашке, она сказала, что все с Богдановым нормально и к понедельнику его переведут в общую палату.

Новостные паблики города и программы по телевизору молчали о произошедшем. Хотя я рылась довольно тщательно. В понедельник мне позвонили из центрального отдела полиции и вызвали на дачу свидетельских показаний на завтра.

Под ложечкой нехорошо засосало. Телефон Антона оказался выключен.

Офис был пуст. На моем столе лежала идеальная бухгалтерия, где теперь все сходилось. Даже в чистой. На заявлении об увольнении по собственному желанию от Толика, внизу карандашем было приписано, что всю сумму он вернет к среде.

Звонить Виктору не хотелось. Работать не хотелось. И я молилась, чтобы никто не пришел сегодня. Небеса впервые за долгое время меня услышали и клиентов сегодня не было.

После работы поехала в больницу, спросив у Сашки, что Лешке можно купить. Есть он мог все, и заехав в магазин, я собрала нехитрую передачку.

Часы приема пациентов давно закончились. Но Сашка, выдав мне белый халат, провела в отделение и наказав долго не задерживаться, удалилась в ординаторскую.

Лешка лежал в одноместной палате с нехилыми для городской больницы удобствами. Тут тебе и телевизор, и холодильник, и добротный стол, и отдельный туалет с душем. Да и ремонт в целом не плохой.

Богданов аж банан уронил при моем появлении. И тут же ехидно оскалился, утвердив меня во мнении, что зря я проявила человеческое сочувствие к этому бесу. Выглядел он не плохо. Был по прежнему бледен, но уже не походил на живой труп. Лицо осунувшееся, с темными кругами под глазами. Рука с плечом туго фиксированы медицинским бандажом.

В джинсовых шортах и простой черной футболке он выглядел как-то неожиданно моложе и… по домашнему, что ли. Непривычно.

- Привет, детка! – протянул он, перекладывая с коленей на стол включенный ноутбук. – Не ожидал, не ожидал.

Я, скривившись, прошла к столу и бухнула пакет на лакированную поверхность. Какие-то папки, стопки документов, четыре телефона разом подпрыгнули. Лешка пнул ко мне стул и удобнее сел на кровати скрестив ноги. Правда двигался он осторожно, заметно оберегая левую руку и плечо от движений Насмешливо покосился на пакет.

- Не отравлено?

- А поможет? – в тон ему отозвалась, несколько помешкавшись и все-таки сев на стул, положила ногу на ногу. – Тебя пристрелить не смогли, а ты о яде беспокоишься.

Он хрипло рассмеялся и тут же болезненно поморщился посмотрев себе на плечо. Аккуратно откинулся спиной о стену.

- Постарались знатно, чуть копыта не откинул. – Кивнул Лешка, скользя по моему лицу взглядом. – Смешно было бы умереть от выстрела в плечо.

Сглотнув, я покачала головой, не веря его насмешке. Лешка не был трусом, но его мысль эта пугала. Тень в глазах промелькнула и исчезла, оставив только непонятный отклик у меня глубоко в душе.

- Саша сказала, что тебе артерию порвало. И что-то с костью…

- Нормально все. – Довольно резко обрубил меня Лешка. – Заживет. Эти врачи вечно туч нагоняют. Домой не отпустили, я уже не знаю какую сумму им предложить, чтобы отвязались. Пришлось всю работу сюда взять, - он кивнул на стол, заваленный бумагами. - Четыре дня всего не контролировал своих дебилов, а чуть на три ляма не влетел, благо Зимин вовремя заметил, что цистерны на отправку еще на базе стоят… а вообще, что это я о работе тебе рассказываю?.. Так и знал, что мне какую-то херню здесь колят, мозги вообще не варят. – Фыркнул Богданов и склонив голову, пошло окинул меня взглядом, но прежде чем он снова начал входить в свой привычный репертуар, я прервала его:

- Тебя из-за работы застрелить хотели?

Тема разговора Лешке не понравилась. Он фыркнул, уничижительно на меня посмотрев.

- К чему такой хорошенькой головке забивать свой вакуум ненужной информацией?

- Потому что эту хорошенькую головку вызвали к следователю давать свидетельские показания.

- Ну, так сходи. – Хохотнул он, потянувшись к бутылке воды на тумбочке. – Там на самом деле все просто. Тебя спросят, как было. Ты расскажешь. Про Антона ничего не говори только. Еще спросят, как познакомились мы с тобой. Скажешь, что я твой клиент, и у нас завязались отношения. Ну, если сама за решетку не хочешь попасть, рассказав реальную ситуацию.

- Ту, в которой ты меня шантажируешь и склоняешь к сексу?

- Ту, в которой ты меня наебала в сто тысяч. Ту, в которой у меня есть аудио, видео и документальные доказательства твоего мошенничества. И поверь, твоих слов, что я к чему-то там тебя склоняю будет мало против моих вещественных доказательств. – Он отпил воды, глядя на меня сквозь ресницы. – Возьми Антошу с собой на допрос. А то, не дай бог, ступишь и тебя закроют.

- А ты прямо переживать будешь? – язвительно отозвалась я.

- Буду. Я же рассчитываю на минет, а если тебя по этапу отправят, то получить его будет сложно.

Господи, ну на что я надеюсь. Что это порождение дьявола и его лучшее воплощение во плоти, хоть когда-нибудь будет вести себя по человечески? Серьезно?

- Богданов, как же ты меня заебал. – Раздраженно прошипела я и почти не соображая, добавила, - давай снимай шорты, я тебе отсосу и ты съебешь из моей жизни.

На мгновение показалось, что Лешка смутился. Но только на мгновение. Он уже хотел что-то сказать, как вошла медсестра с капельницами и лотком с четырьмя шприцами.

- Не судьба! – обрадованно заключила я уже успев проклясть себя за собственную опрометчивость. – Смотри не помри, сатанинское отродье.

Я торопливо покинула его палату.

Во вторник, я впервые за три года не вышла на работу, поехав вместе с Антоном на допрос. Следователь сначала долго нас держала в коридоре, потом все же позвала. Спросила она ровно то, что и говорил Лешка. О его недоброжелателях или врагах я не знала. Да я вообще о нем почти ничего не знала. Но следователь это исправила. Антон недовольно пыхтел, но возразить не мог. Это же не она у меня выпытывала, это она мне рассказывала. Причем с видом старой приятельницы сплетничающей о моем новом хахале. Я охотно округляла глаза и охала в нужные моменты. И было от чего. Масштаб его деятельности меня впечатлил. Он занимается переработкой и утилизацией химотходов, причем один на весь регион имел на это лицензию, и принимал поставки с соседних городов. А сейчас был занят в строительстве станции по переработке нефтепродуктов. Это я от следователя узнала. Но развела руками, ибо никого из его окружения не знала.

Выйдя из отдела, я почувствовала, как сильно гудит у меня голова. Антон предложил до дома добросить, и я согласилась. Пока машина прогревалась, он отзвонился Лешке, которого, оказывается, все же выписали домой (сатана-таки назвал нужную сумму, на то он и сатана), и сообщил что все прошло хорошо. Только следователь была тупорылая, и вместо того, чтобы меня допрашивать, сама начала мне про Лешку говорить. Богданов что-то ему ответил, Антон рассмеялся и отключился.

- Антон, есть что от головы? Мигрень одолела, сил нет. – Массируя пальцами гудящие виски негромко спросила я адвоката.

- Да. Там в подлокотнике таблетка анальгина вроде оставалась, - кивнул он, и сминая пустую пачку из-под сигарет, огляделся в поисках магазина, уже собираясь покинуть салон. - Тебе сигареты взять?

- Да, винстон ментоловые. – Ответила я, открывая крышку подлокотника.

Антон кивнул и вышел. В полумраке салона я не сразу нащупала таблетку. Она была действительно одна, я выкинула обрывок бумаги в окно, торопливо закинула в рот лекарство, и с трудом проглотила и откинулась на сиденье прикрыв глаза. Через пару минут пришел Антон протянув мне сигареты и упаковку анальгина.

- Совсем забыл, что я вчера последнюю выпил, - сказал он, доставая с заднего сиденья бутылку минералки и протягивая мне.

Я распахнула глаза и внимательно на него посмотрела.

- Нет, там оставалась одна. Я ее уже выпила.

Антон замер, глядя на меня расширившимися глазами, и негромко возразил:

- Настя, это был не анальгин.

Он смотрел на меня, я на него. Искра, буря, безумие.

- И что это было? – глухо спросила я, почувствовав как сердце упало в пятки.

- Так… для релаксации. Никаких глюков или движняков… - Антон прикусил губу, высматривая на моем ошарашенном лице какие-то только ему понятные симптомы. – Давно выпила?

- Минут десять назад, - обеспокоенно ответила я, прислушиваясь к себе, но ничего не ощущая. – Может пойти рвоту вызвать?

- Ты когда ела последний раз?

- Вчера.

- Ну тогда бесполезно. Если бы в желудке что было, таблетка бы не сразу всосалась и был бы смысл в том, чтобы рвоту стимулировать, а так… Насть, да не пугайся ты так. Там очень мягкий приход. Как после качественного пойла. Чуть покумарит и отпустит.

- Вот нахера ты это в машине хранишь? – горестно возвестила я, опуская козырек и придирчиво осматривая себя в зеркале. - Что теперь будет?

- Ничего, говорю же. – Антон неожиданно весело хохотнул и вырулил с парковки. – Расслабишься, да и все. К тому же ты вчера об этом сама просила.

- Вчера просила, потому что у меня стресс и мозги набекрень были. А сейчас я почти в норме, да и слова твои о том, что ты это не привечаешь, тоже впечатлили.

Антон невесело хмыкнул, скосив на меня глаза

- Ну да ладно. – Негромко сказал он. -С одного раза привыкание не возникнет, так что тебе даже и не помешает, а то вечно вид такой, как будто на пороховой бочке живешь.

- А оно, может, так и есть. – Проворчала я, доставая сигарету и чиркая зажигалкой. - Как будто Богданова не знаешь. Он же психопат. Вообще вот в буквальном смысле психопат.

- У каждого свои особенности. – Антон слова рассмеялся, кинув на меня быстрый, малопонятный взгляд. – О, ну вот, переезд закрыли.

Мы стояли перед железнодорожным переездом. Я зевнула, дымя в открытое окно, и вдруг поняла, что голова вообще не болит. Вот совсем. Давно такого не было. Тут промчался тепловоз утягивая за собой вагоны. Я отрешенно начала их считать, отмечая как спокойно на душе, сбилась на двадцать девятом и выбросила сигарету в окно, отметив, что мне хорошо. Как будто в спа сходила. По телу разлилась приятная нега, мне было тепло и приятно. Еще немного тянуло в сон, но голова была на удивление ясная. Вернее мне так казалось.

- Особенности. – Продолжила я прерванную беседу, и задумчиво глядя на пролетающие вагоны, это ж сколько их там? Сто? Сто пятьдесят? Надо посмотреть в интернете потом, сколько вагонов может протянуть тепловоз. – У него не особенности, Антон. У него психические отклонения. Ему лечиться надо. Он не нормальный. Ну хотела я его на сотку наебать, так мог же просто сказать, чтобы вернула обратно! Да пусть хоть с процентами! Или вообще в двойном размере! К тому же ему эта сотка нигде не стучит, судя по всему! Он сам как-то пизданул что в сутки может больше заработать! Да и следачка когда рассказала о его бизнесе, я думаю он этой соткой только подтирается. Или как в ниггерских клипах от нее прикуривает! Вот чего он тогда в меня впился? Сто тысяч – сто дней рабства, либо соси, либо выполняй всякую хуйню. Типа отрабатывай. А то, видите ли, в суд на меня подаст! Вот будет нормальный человек такое предлагать, ты подумай! Я ж тоже сесть не хочу, вот и настаюсь как сраный веник по всем его придурочным поручениям. Так он, в большинстве своем, глумится же! Просто издевается! Садист вонючий!

Антон так весело рассмеялся, что я мгновенно осознала, что сморозила много лишнего.

- А я то все думал, что ты от него не уйдешь, если по тебе видно, что он тебе не нравится. А Леха вон как красиво замутил… О, прости, прости… Насть, ну не реви, пожалуйста… Я никому никогда не скажу, слово адвоката даю!

Почему я заплакала, я понять не могла. Мне вдруг стало очень обидно, что трагедия моей жизни, кому-то кажется такой смешной. Все мои беды теперь из-за Богданова выглядят нелепыми и смешными! Да я сама стала посмешищем! Наверняка и Толик в тайне надо мной смеялся. Мол вот была начальница, всеми хуевертила, а теперь с видом побитой собаки на телефон каждые пять минут пялится и боится звонков. И правильно смеялся! И Антон правильно смеется! Потому что это смешно! А во всем виноват Богданов! Вот сука такая!

- А ну-ка отвези меня к нему, - мрачно шмыгнув носом и утирая злые слезы велела я. – Сейчас я ему покажу, что тут смешного!..

- Насть, может не стоит?.. – покосился на меня Антон.

- Вези-вези, давай. Тоже, дура я такая, нашла с кем откровенничать. Ты же из его банды.

Антон усмехнулся, но промолчал, и начал разворачивать машину.

***

- Леха, сейчас к тебе Настя поднимется. Ты на нее не наседай, она немного не в себе.

- Пьяная что ли? – с подозрением спросил Богданов.

- Можно и так сказать. Она по ошибке проглотила… кое что из моих лекарств. Ничего такого серьезного. Релаксант. Душевный. Пару часов разнузданного поведения, о которых скорее всего потом забудет, если впервые попробовала.

- По ошибке, да? – скептично уточнил Леша.

- По ошибке, Лех. Правда по ошибке. Я бы не стал никогда… ты же знаешь, сам этому не рад, так что никого не агитирую на такое.

- Ясно. И чего мне от нее ожидать?

- Точно не знаю. Обычно люди успокаиваются и спят часов двенадцать. В эту же будто фурия вселилась. Велела к тебе ехать, ну я и подумал, что при таком состоянии, ей и вправду безопаснее с тобой будет, а то болтает много.

- О чем?

- Пока только про сто дней рабства рассказала, потом поревела и велела ехать к тебе, чтобы тебе морду начистить за такое унижение.

Лешка прыснул, но быстро взял себя в руки, напомнив Антону держать язык за зубами отключился