По ту сторону сказки. И далеко, и близко

Глава 6. Важно – не важно

Вернулись домой из-за дождей в Лукоморье и Баюна. Ливни, весенние и щедрые ливни заливали все окрестности. Баюн наотрез отказался куда-то выходить, фыркал и ёжился. Катерине дожди нравились. Они с Бурым летали под потоками воды и возвращались такими мокрыми, что Кот с печи только постанывал. Жаруся улетела по делам, и Катерине приходилось самой сушить косу. Мучилась, мучилась, а потом взяла её, да и отстригла! Не очень коротко, так, по плечи.

– Вооот, теперь хоть высушить можно, – Катерина вышла из комнаты, и в горнице раздался грохот.

Степан сел мимо лавки, а Кир, наоборот вскочил с неё.

– Ты чего? – завопили мальчишки.

– Чего? Что вас так подорвало? Высушить не могу. А благодаря вам, вырастить косу заново для меня плёвое дело, – Катька пожала плечами.

–Предупреждать надо! Так непривычно! – строго покачал головой консервативный Степан.

– Да ладно Стёп, хорошо же! И тебе идёт, – подмигнул Катьке Кир. А Катерина подумала, что как-то мало использует подручные средства. В самом-то деле, можно сколько хочешь экспериментировать с прическами и стрижками, а не понравилось – пожалуйста, коса обратно отрастёт минуты за две.

Пока была возможность, Катерина с Бурым слетали к его стае, и оказалось, что очень вовремя! Если у Лукоморского Дуба уже вовсю бушевала весна, то на севере в лесах кое-где лежал снег, а волки ослабли от зимовки и весенней бескормицы. Катерина с помощью скатерти-самобранки обеспечила их приличным запасом мяса, которое они сложили в глубоком овраге, ещё полном снега. И уже сытые и довольные, устроили ночь песен.

– Забавно как, – Катерина летела обратно и всё вспоминала волчьи напевы. – Я вроде как мелодии там улавливаю.

– Не забавно, а правильно. Ты же понимаешь наш язык, привыкаешь к нему, вот и песни начала слышать, – Бурый любил петь, но старался себя сдерживать, чтобы Катерину не пугать.

– А почему ты сам не поёшь? – Катерина даже испугалась серьёзному взгляду Бурого, покосившегося на неё через плечо. – Что? Нельзя было спрашивать?

– Я просто только что думал об этом, – смущенно ответил Бурый.

– И что ты думал?

– Я не знал, не напугают ли тебя мои песни. Они же совсем не ваши, не человеческие. Почему ты смеёшься? – немного растерялся Волк.

– Бурый, ну тебя же не пугает, когда я пою? С чего меня должно пугать твоё пение? Тем более, что у тебя это красиво получается. Я же слышала уже. Спой, пожалуйста, ну, если есть настроение…

Через неделю после этого разговора Баюн, который затыкал уши подушками, перинами, пытался скрыться в погребе и даже в самых дальних помещениях своего Дуба, не выдержал и запросился в Катин мир. – Я не могу больше! Он воет без конца, и меня не слушает совсем! А я его слышать уже не могу и сбежать не могу – дождь идёт. Кать, ну заткни ты его как-нибудь! Сил же никаких нет!

– Как тебе не стыдно! – Жаруся, уже присоединившаяся к остальным, крылом хлопнула Кота по левому уху. – Волк так долго не мог себе этого позволить!

– Ну, ладно, ладно. Я понимаю. Раз спел, два спел, ну, три раза повыл и хватит уже! Он же недёлю воет!!! – Баюн потряс головой. – Катяяяя! Угомони ты его!

– Кот! Ну, как тебе не совестно-то? А когда ты вопишь, как стадо котиков? – Жаруся в это время обычно уносилась со сверхзвуковой скоростью куда-нибудь подальше, но от очевидцев знала, как это, переносить Котовые весенние вопли!

– Я пою, а не воплю! – тут же оскорбился Баюн. – Услаждаю слух какой-нибудь прекрасной кошечки, ну, или нескольких кошечек.

– Рыженьких, как на подбор! – хихикнула хулиганка-Жаруся.

– Ладно тебе, ну, да, рыженьких, как правило, – Кот мечтательно разулыбался. И тут же снова затряс ушами. – Опять воет!

– Он поёт, – Катерина напела мелодию.

– Ты что? Научилась это понимать? – Баюн, изображая восхищение, поднялся на задние лапы и отвесил Катерине церемонный поклон. – Уважаю! Уважаю… Уважение! Ну, конечно! – он хлопнул лапой по лбу. – Как я сразу не понял! Так! Мне тут мокро, сыро и я простываю, – Кот ненатурально чихнул. – И мне срочно надо в людской мир. Отдыхать от воя… Ой, нет, в смысле от дождя.

– Так, с ним всё понятно, – переглянулись Катерина и Жаруся. – Бурый не будет выть у тебя дома. Твоих он действительно уважает.

Катерина протянула с возвращением ещё несколько дней, давая Бурому возможность понаслаждаться воем, а потом Баюн устроил такое представление с чиханием и кашлем, что пришлось возвращаться. Сивка ускакал к своим в степи, за ним увязался Ярик, клятвенно пообещавший ничего плохого не делать, и как только Катерина вернётся и его позовёт, тут же вернуться! Зато Жаруся объявила, что без присмотра их не оставит и полетела с ними.

Лето было в самом разгаре, когда вдруг приехали родители Степана. Это было очень неожиданно и необычно, и Степан немедленно встревожился, а когда они появились на бабушкиной даче, понял, что его опасения явно не напрасны. Отец – темнее тучи, мама явно недавно плакала. После приветствий Степану объяснили, что случилось.

– Стефан, жизнь штука сложная, и не всегда всё получается так, как хотелось бы, – начал Олег Сергеевич. – Дело в том, что у нас возникли финансовые проблемы, – он замялся, мама Степана снова заплакала. – Света, ну не надо, мы же договорились!

– Насколько серьёзные? – Степан смотрел на отца.

– Нам придётся изменить свою жизнь, – Олег Сергеевич поморщился. – К сожалению, если ты захочешь учиться за рубежом, пока этого я не смогу тебе обеспечить. Пока! С поездками тоже придётся несколько ужаться.

– Ну, почему? Ну, почему, это случилось именно с нами? – всхлипывала Светлана за спиной мужа. – От меня отвернулись все подруги, словно я заразна! Я словно стала для них невидима!

– Мам, может, это и не подруги были? – Степан осознал, что ему-то как раз жаловаться нечего. – Пап, я никуда из своей школы и не собирался. А поездки… Если честно, то в предпоследней я чуть не умер от лавины, а в последней – от скуки.

– Глупый мальчишка! Наш круг… Мы стали изгоями, и всё из-за того, что счета твоего отца заморожены!!! Эти проклятые санкции! А банки в Великобритании и Швейцарии! Кто бы мог подумать, что они могут так поступить! Они же самые надёжные! – рыдала мама Степана. – Теперь мы лишены общества нужных людей. Людей нашего уровня, нашего круга.

– Мам, да какой это круг? Так, фигня одна. Не сердись! Есть деньги, ты в хороводе, нет денег, пошёл вон! – Степану откровенно надоела эта присказка про «их круг», и он сильно подозревал, что без этого дивного явления их жизнь будет только лучше.

– Да так везде! – взвизгнула она.

– Нет, не везде, – помотал головой Степан.

– Глупый мальчишка! Неужели ты думаешь, что твой приятель и эта… Как там её… Катька! Будут к тебе по-прежнему относиться? – Светлана Евгеньевна раздраженно промокала платочком глаза.

– Конечно! – Степан не просто так думал, он точно это знал!

– Ну, в любом случае, это отличный способ проверить, чего стоит твоё окружение, – мрачно констатировал его отец, который как раз осознал, что его личное окружение бежит как крысы с корабля, да ещё со скоростью скаковых лошадей. Образ крысолошадей прочно засел в его голове, и он даже потряс ею, чтобы избавиться от бредового видения.

– Спорим, что скажут, что им это без разницы? – Cтепан пожал плечами. – Пап, нам что, жить негде будет?

– Нет! Конечно, нет! Вся недвижимость в России остаётся. Может быть, удастся сохранить ещё кое-что за рубежом.

– Ну, так что? Жить есть где, есть-пить, наверное, тоже будет.

– Ты что, не соображаешь? Твоя одежда, гаждеты, всё, что тебе нравится, этого теперь не будет! Такого уровня! – Светлана снова зарыдала.

– Мам, я переживу. Это такие… Понты. Кир как-то мне сказал, что ему страшно хотелось иметь то, что у меня есть.

– Вот! Вот видишь! – слёзы мамы Степана полились уже потоком.

– Да, а когда у него самого деньги появились, то выяснилось, что это не так уж и важно, какая модель смартфона у него есть. Работает и хорошо. Они слишком часто меняются, следить напряжно, – хмыкнул Степан.

– Ты просто слишком маленький! Не понимаешь! Главное, уровень людей, которые вокруг!

– Да что ты? Так и не понимаю? Они же были вокруг, люди эти, которые с уровнем? Были? И где они? Меньше стало денег, и испарились? Так нафига такие люди? Кислород переводить ими, да воздух портить? Я же с такими общался. Мам, они не стоят того, чтобы расстраиваться.

– Ладно, давай так. Позови своих, и скажи им, что у тебя отец разорился. Света, не рыдай. Пусть немного преувеличит размер бедствия, заодно и посмотрит, какие у него друзья, – Олегу Сергеевичу и самому было интересно. К тому же он смертельно устал и от свалившихся проблем и от реакции жены и от чувства вины перед семьёй. Сын его по-хорошему удивил. – Только, заранее их не предупреждай, – добавил он.

Степан позвонил Катьке и попросил её и Кира подойти к нему. Оба примчались перепуганные. Степан проводил их в свою комнату, дверь закрывать не стал, а потом взял, да и рассказал, что его отец разорился.

– Ой, он, наверное, расстроен страшно! А мама твоя? – Катерина, разумеется, тут же начала переживать.

– Кать, ну конечно, он расстроен, и мама тоже, плачет всё время. Ты мне вот что скажи, ты теперь, наверное, не захочешь со мной общаться. Да? А ты, Кир?

– Ты что? Белены объелся? Или упал, да головой ушибся? – обиделась Катерина. – Зачем мне деньги твоего отца? А если тебе надо будет, только скажи… Ты только не расстраивайся, и своим объясни, главное-то, что вы все живы и здоровы!

– Ты, вроде как, братец, нормальный был с утра, – добавил мрачно Кир, – А сейчас несёшь вообще не пойми что! Я вот, может, не захочу с тобой общаться, если ты продолжишь такой бред высказывать! Ты что, решил, что я тобой из-за бабла дружу?

Степан смотрел на злющего Кира и сердитую, но встревоженную его состоянием Катерину и его распирало такое облегчение! Нет, он ни на секунду не сомневался в них! И другого ответа не ждал. Просто вдруг сообразил, что мог бы с ними и не встретиться! Как бы он сейчас жил?

– Люди, я такой счастливый, что вы у меня есть! – он обнял за шеи обоих, причем, Кира для этого пришлось еще и придушить немного, потому как побратим в сердитом состоянии был довольно-таки вредным, строптивым и неуступчивым.

– Дурень! Если тебе нужны деньги, я тебе просто кошелёк отдам, да и дело с концом, – проскрипел полузадушенный Кир. – А ещё раз такую глупость начнёшь болтать, в морду получишь!

Когда Степан проводил друзей, пообещав, что скоро придёт, и вернулся к себе, там уже сидели его родители.

– Нда… Свет, а сын-то у нас гораздо лучше выбирает себе свой круг. Я бы дорого дал, чтобы мне сейчас кто-то предложил отдать свой кошелёк, не потому, что мне нужны чужие деньги, а потому, что счастье иметь человека, на которого можешь положиться! Да и девчушка… Это, знаешь ли, редкость и великая ценность, когда девушке без разницы, есть у тебя деньги или нет, – улыбался отец.

– Мам, ну не плачь! Что ты! Катька-то права. Мы все живы и здоровы, и жить есть где, и не пропадём! – Степан неловко гладил по плечу маму, которая вдруг сообразила, что сын её утешает! Первый раз в жизни утешает! Попыталась вспомнить, утешала ли его сама и с ужасом поняла, что даже и припомнить не может. Светские мероприятия, мнение подруг, которые, как выяснилось и не подруги вовсе, выбор правильных нарядов, украшений и соблюдение всех светских ритуалов, занимало столько времени, что на сына его как-то не оставалось. Смутно вспомнился случай, как он чуть не утонул в океане, ещё совсем маленький, но тогда она так перепугалась и так сердилась на сына, что не подошла к нему и не успокоила. Слёзы теки уже водопадом. Стало так страшно! А вдруг она упустила то время, когда ему вообще нужно её сочувствие и утешение? Вдруг совсем-совсем опоздала?

Степан понял, что сам с такими рыданиями мамы точно не справится и рванул за Катькой.

– Поговори ты с ней! Просто поговори. Она плачет не переставая!

Катерина едва успевала переставлять ноги, так её Степан волок за собой, а когда оказалась перед его мамой, поняла, о чём он!

– Охо-хонюшки, так и до сердечного приступа дорасстраиваться можно! – Катерина отодвинула растерянного Степана в сторону и потихоньку начала говорить, словно выстраивая мостки в том топком, холодном и безнадёжном болоте, где бессильно тонула ухоженная, красивая женщина, внезапно осознавшая, что жила как-то не совсем не так.

– Пап, не мешай ей, она умеет это делать, – остановил Степан отца, который пытался что-то сказать, а потом просто изумлённо смотрел, как его жена прислушивается, успокаивается, перестаёт плакать, кричать и задыхаться от рыданий.

– Ну, разве же так можно? Вы устали, перенервничали, сейчас вы пойдёте, приляжете и успокоитесь. И поймёте, что вы очень, очень богаты, на самом-то деле! Вы все живы и здоровы, вы вместе. Всё, успокойтесь, не надо плакать, – Катерина видела, что женщина уже потихоньку выбирается из своей истерики, ещё немного ей помогла, а потом проводила её в постель.

– Она поспит, и может быть, потом ей уже не будет казаться, что всё так уж плохо, – Катерина спокойно смотрела на отца Степана.

– Вот, спасибо тебе. Я думал, ты переговорщик, а ты ещё и психоаналитик талантливый, – удивленно усмехнулся тот.

– Нет, я не переговорщик и не психоаналитик. Я специалист узкого профиля, – вежливо улыбнулась ему Катерина. – Не расстраивайтесь. Всё потихоньку образуется.

Она легко шагала по дорожке к своему дому, и точно знала, что ей в спину смотрит Олег Сергеевич.

– Какого профиля? О чём она? – спросил он у сына.

– Потом спроси у неё сам, – рассмеялся тот. – Но у неё и правда есть редкий талант.