И.О. капитана

Глава 9

Последний прыжок до цели, пусть даже ты абсолютно уверен в себе и корабле, оставляет в душе особенное ощущение — хочется сложить пальцы крестиком и в кого-нибудь плюнуть. А в этот раз я вообще испытывал искушение просидеть оставшееся время на стимуляторах, не спать и бдеть.

Заранее уточнил у пассажиров, на какую из станций Торонги им надо — здесь их три. В принципе, господа агенты хотели попасть в систему до шестого, сейчас — четвертое, день в запасе у них есть, но, если можно выиграть еще пару часов — мне не сложно. Допустим, на платформу "Генезиса" меня не пустят (там с визитерами строго), а вот между Торонгой-пассажирской и грузовым терминалом Гротхорда выбрать можно.

— Не знаю, — засомневалась лейтенант Кенеси. — По плану, мы должны ждать на пересадочной станции, в общественной сети для нас будет оставлено сообщение о месте встречи, которая запланирована на шестое. Нет никакого смысла назначать ее на грузовом терминале.

— Главное, чтобы ее не назначили на поверхности, — пошутил я.

Торонга — терроморфируемый мир, жить на нем еще долгое время будет невозможно. Тут слишком мало кислорода, слишком сильны ветры и время от времени идут сернистые дожди. Специальные корабли корпорации "Генезис" бомбардируют поверхность планеты ледяными глыбами, изменяя водный баланс. Твердь от этих ударов дрожит и стонет, а многочисленные вулканы плюются огнем. По расчетам экологов, через двести лет там, внизу вырастет первое дерево, к тому моменту вся поверхность суши будет поделена, продана и перепродана раза три. В любом случае, наблюдать за битвой льда и пламени лучше на расстоянии.

"Стриж" вышел из прыжка в пяти часах лета от Торонги, так сказать, с запасом. На приемники обрушилась какофония, характерная для любой плотно заселенной системы — переговоры ЦУПа и кораблей, сигналы маяков и сетевых ретрансляторов, эхо работы мощных радаров и даже четыре местных развлекательных канала. Секунд тридцать компьютер сортировал это изобилие по приоритетам, а потом передал список мне на шлем. Первой строчкой в нем стояло сообщение, помеченное "всем, всем, всем!" — так отмечают только извещения о войне, эпидемиях или необходимости массовых спасательных операций. Естественно, я немедленно распаковал и прочел его.

ЭТО случилось. Немыслимое, невозможное и необратимое, поразительно точно совпадающее с появлением на Торонге двух правительственных агентов.

Рейсовый лайнер корпорации "Комстар" (полторы тысячи пассажиров, двести десять членов экипажа) не появился на Торонге по расписанию, а также ни через час, ни через два, ни через три. Следующий по тому же маршруту грузовоз принес подтверждение старта и лайнер "Исидора" официально был объявлен пропавшим без вести. Все корабли сектора готовы были немедленно изменить маршрут, чтобы отправиться на помощь терпящим бедствие. Вот только — куда? Пока власти Федерации и представители "Комстара" призывали граждан обращать внимание на любые необычные явления по предполагаемому маршруту судна. Для знающего человека это означало удар похоронного колокола — если спасатели, в первые несколько часов отработавшие все очевидные варианты, ничего не нашли, шанс для постороннего обнаружить выпавший в случайной точке пространства лайнер близок к нулю.

Как и полагается в таких случаях капитану (вне зависимости от того, какого размера у него звездолет), я собрал в кают-компании пассажиров и довел до их сведения текст сообщения. В принципе, никакой реакции от них не ожидалось (что они сделать-то могут?), но она последовал.

— Это — угон! — безапелляционно заявил Альфред, чем ввел меня в состоянии прострации.

— Звездолета во время прыжка? Что-то новенькое в физике.

— Куда еще мог деться корабль такого размера?!!

— Да хоть куда, в масштабах Вселенной.

Но бравый полисмен демонстративно от меня отвернулся, обращаясь теперь к лейтенанту Кенеси, которая на его речь вообще не реагировала.

— Да-а-а! Ведь были, были же разговоры про непонятную активность в Кольце Рейда! Полезных ископаемых там нет, а вот возможности для организации секретных баз… — Тут он зыркнул на меня, будто произнес вслух какую-то жуткую тайну.

Я не стал с ним спорить — большинство планетников о космосе судит по сюжетам сериалов (но забавно узнать, что офицер Космофлота принадлежит к этому большинству). Даже если я напишу на обсуждаемую тему трехтомный философский труд, мне не переспорить участников ток-шоу — специализация не та. Рациональную точку зрения вообще сложно отстаивать в споре, просто потому что она не подразумевает немедленного ответа на все вопросы.

— Господа, напоминаю вам, что прибытие на Торонгу-пассажирскую произойдет через четыре часа сорок восемь минут.

Кажется, Альфред был не готов к такому внезапному завершению разговора (он еще не все слова сказал, не все позы принял).

— Вам совсем не важно, что произошло?!

— Найдут — узнаем, — пожал плечами я. — А фантазировать о таких вещах считаю неэтичным.

— Как это все нехорошо, — бормотала Кенеси. — В такое время! Словно диверсия какая-то…

Высокоморальный Альфред громко фыркнул.

— Предлагаю вам вернуться в каюту и готовиться к завершению полета. Серьезных перегрузок не ожидается. Систему безопасности я отключил, но без необходимости прошу меня не беспокоить.

— А могу я через вас попасть в локальную сеть? — заискивающе улыбнулась Кенеси. — Вдруг для нас есть какое-то сообщение.

— В качестве исключения — можете. Советую взять подушку.

Потому что сажать ее в капитанское кресло я не собираюсь.

В результате, пассажиры пробрались-таки в рубку. Кенеси устроилась около незадействованного терминала навигатора, а Альфред просто стоял и сопел.

— Ничего, — огорченно сообщила женщина. — Но можно, я еще…

— Можно.

В конце концов, ситуация действительно неординарная, и все мы в ней как-то замешаны. Если подумать, то менеджер с Каванараси намекал мне на глобальность проблемы еще до того, как "Исидора" ушла в свой последний прыжок. То есть, случайное, катастрофическое событие имело предысторию и было… неслучайно?

— Проудер, Проудер, — повторяла про себя Кенеси. — М.Х. и Х.М.? Один пес, нет! — но попыток добиться от компьютера странного она не прекращала.

Я закрыл глаза, думая о своем. Мне не давали покоя мысли, которые месяц назад вызвали бы только смех или возмущение. Поймите правильно, Внеземелье — жестокое место, здесь могут убить за вещи, которые планетнику достаются даром, или отказать в помощи умирающим, трезво рассудив, что ресурсов для этого нет. Любая служба безопасности без колебаний уничтожит личность, звездолет или груз, представляющие угрозу для поселения. Но стать инициатором вреда, хуже — мотивировать его чем бы то ни было, кроме собственной жизни, любой другой выгодой… Мысль о таком — своего рода бешенство, чреватое для внеземельщиков коллективным самоубийством. Любое действие в этом направлении обнуляет рейтинг и низводит безумца до положения опасного вируса, поэтому реальный пират во Внеземелье умрет от удушья, сидя на контейнерах со своей первой добычей, в обнимку с тем, кто попытается ее купить.

Однако слова менеджера с Каванараси проросли в душе ядовитыми спорами — не думать о белой обезьяне я не мог.

Допустим, что происшедшее — действительно диверсия, именно диверсия, а не спонтанная, пусть и наложившаяся на чьи-то ожидания катастрофа. Рационально задуманный теракт. Тот, кто его оплатил, желает получить максимальную выгоду от его реализации. И, рассуждая с позиции этой извращенной выгоды, я был не согласен с предположением Альфреда про Кольцо Рейда. Если обломки лайнера сумеют найти, причина происшедшего навсегда останется под подозрением. Корабли такого класса не в первый раз терпят бедствие, как не жестоко это звучит, а все разбитые суда до боли похожи друг на друга — при используемых скоростях и мощности никаких улик не остается, их просто нет. Выгоднее всего для заказчика будет сфабриковать улики, представить общественности распотрошенный корпус и дрейфующие в космосе трупы со следами лучевых ожогов. Все полторы тысячи. Но для реализации такого плана им нужны будут исполнители и оборудование, потому что лайнер — это очень большая штука. Никто из местных на такое не подрядится (это я точно знал), а любые чужаки будут как бельмо на глазу, слух об их появлении разойдется по сектору со скоростью прыжкового корабля, то есть, практически мгновенно. И потом (мы ведь уже знакомы с этой проблемой?) куда-то надо будет девать самих исполнителей, а есть только один способ заставить такое количество людей гарантировано молчать… Короче, цепочка преступлений будет завиваться все круче, и на каждом ее витке вероятность прокола будет только расти. Получить столько проблем за свои же деньги?

Нет. Скорее всего, гипотетический заказчик выберет другой, абсолютно беспроигрышный вариант: лайнер просто исчезнет. Не будет ни вечно летящей в космосе вспышки, ни колебания уровня изотопов, ни инверсионного следа, ничего. Возможно, на рынке появятся предметы, которые то ли были взяты из трюма исчезнувшего судна, то ли нет, или даже что-то, предусмотрительно похищенное до старта. По центральным каналам прокрутят скверные записи мутных откровений от неустановленных "посвященных лиц", и на месте полутора тысяч несчастных останется только жирный вопросительный знак, который пугает гораздо сильнее, чем реально совершенное, раскрытое и наказанное зверство. Занавес.

А теперь, вопрос на десять тысяч: в каком месте нашего сектора гарантировано никто не появится ближайшие пятьдесят лет? Первая подсказка: лайнер должен суметь попасть туда за один прыжок. Живым людям при этом оставаться не обязательно, это даже лучше, если все умрут — никто не сможет вернуться назад, даже случайно.

Я лежал с закрытыми глазами, крутя перед внутренним взором трехмерную карту сектора, точки входа и выхода, характеристики пропавшего лайнера. Я ведь не просто навигатор, я — слепой пилот, для меня бездна космоса за бортом — продолжение собственного тела, плотно набитое полями и материей, с засаженными, словно изюмины в тесто, вкраплениями звезд. Когда человек достигает такого знания окружающего пространства, он способен рассчитывать параметры прыжка быстрее компьютера, на одной интуиции. Пять лет автономных странствий принесены в жертву мертвым богам, и те щедро отдарились в ответ.

Предположим, что цель звездолета — все же какая-то система, иначе для расчетов прыжка потребовались бы нестандартные навигационные таблицы, которые в Астроэкспедиционном корпусе составляют на заказ. Далее, примем за данность, что импульс тяги злоумышленники не меняли — это могли бы зафиксировать датчики в порту, а траекторию выбрали так, чтобы не получить на выходе облако плазмы. В принципе, сразу напрашивались два варианта, но те системы были слишком уж открыты для посещения. Еще одна возможность, довольно экзотическая, подразумевала разворот корабля в прыжке едва ли не в противоположенную от первоначального курса сторону. При этом лайнер попадал в местность, скажем так, не пользующуюся популярностью у свободных пилотов. От трасс далеко, ресурсов мало, свободных портов — нет. Рядом — полигон звездного десанта, свалка военного имущества и станция Космофлота, призванная (в том числе) эту свалку охранять. Военные скупы и нелюбопытны, за пределы патрулируемой зоны ни за что не высунуться. Кроме того, даже если хрупкое тело навигатора выдержало подобный разворот, звездный привод корабля ни на какие полеты больше не способен. Тоже в своем роде преимущество. При этом цена вопроса — простая подмена навигационных программ. Пилот жмет кнопку и — вуаля! — обратно не может попасть, даже если поймет, что произошло, и где он оказался. На сцене — пресловутый занавес.

А теперь, кто бы еще согласился проверить эти мои гениальные догадки?

Ремонтники будут возиться с моим кораблем сутки, а тут каждый час на счету. Придется брать кого-то в долю… Решено: первому же встречному с рейтингом больше шестидесяти предлагаю войти в дело!

Ждать пришлось недолго. Уже в секторе торможения, перед самой Торонгой, мне отсигналился хороший знакомый, идущий тем же курсом, но на разгон. Известный ловец удачи. "Здравствуй, ты меня поймал!" Я запустил руки в перчатки мануальной клавиатуры.

— Что? — напрягся Альфред.

— Друг сигналит, надо сказать "привет". Не ссы, это всего лишь драйзер! Корпоранты на таких не летают.

К счастью, навигационный шлем был только у меня, а весь дизайн рубки не был рассчитан на второго пилота (ну, не люблю я общества, не-лю-блю). Видеть, чем именно мы обмениваемся в текстовом режиме, никто из моих попутчиков не мог, даже если и владел жаргоном Внеземелья. Что к лучшему, потому что делиться прибылью я тоже не люблю.

— Кстати, "Комстар" назначил приз за "Исидору", — поделился я новостью. — Сто тысяч за сведения, миллион — нашедшему обломки!

Батюшки! Я богат, я богат!!! Йон Кисенджер, капитан-владелец встречного судна, мужик надежный, не надует (рейтинг девяносто за красивые глаза не дают). Миллион пополам, даже за вычетом налогов и расходов туда-обратно, это полновесные триста тысяч. Интересно, у меня слюни изо рта уже текут?

Я потянулся и наподдал брелок, весящий над креслом пилота — вырезанный из обломка пластика профиль панка с ярко-красным ирокезом на голове. Кто знает, тот поймет: этот обломок — кусок моей самой первой добычи.

— Ну, что, пристегивайтесь, служивые! Тормозимся.

Скину их нафиг (расплатятся, не расплатятся — плевать!) и полечу забирать мою премию. Ух, заживем!