И снова этот Баранкин, или Великая погоня [Неизвестные приключения Баранкина]

СОБЫТИЕ САМОЕ ПЯТОЕ. Киностудия «Нос — фильм»

Убедившись, что поисковая группа во главе с Мишей Яковлевым попала точно в такую же ситуацию, в какую совсем недавно влипли Баранкин и Малинин, два дружка, перебегая из одной трубы в другую, удалялись всё дальше от дядижориного домика, пока примерно в десятой или одиннадцатой трубе они решили перевести дух… Прислонившись спинами к шершавым цементным стенам, Юра и Костя долго просто учащённо дышали и все. Когда отдышались, Баранкин неожиданно спросил:

— Где днём темно, как ночью?

Костя подумал малость и сказал:

— Под землёй, конечно.

— Под землёй, — передразнил его Баранкин, — скажи ещё в муравейнике!.. В муравейнике, конечно, тоже темно, но как туда влезть?

— Ещё в киношке, — продолжал размышлять Малинин, — там тоже не светло…

— Так бы сразу и говорил, — обрадовался Баранкин Костиной догадливости. — В кино можно провести полтора часа в полной безопасности…

— Значит, в кино? — спросил Малинин.

— Значит, в кино, — согласился Баранкин, — лучше всего прятаться под самым носом, где меньше всего ждут, — продолжал размышлять он.

— Точно, — согласился Малинин, — если не прятаться, вообще не найдут…

Эта мысль показалась Баранкину уж чересчур противоречивой, поэтому он не поддержал её, тем более что на самой остановке тролля (так Малинин называл троллейбус) он заявил:

— Мимо школы будем ехать… Как бы не схватили… — слова он вообще-то произнёс нормальные, но сказал их как-то ненормально, словно бы с какой-то надеждой и даже мачтой, что их действительно схватят…

Баранкин посмотрел на дружка с подозрением, но сказать ничего не сказал. Спросил:

— А какой фильм идёт?

— «Не болит голова у дятла», — ответил Малинин.

— А почему она у него не болит? — заинтересовался Баранкин.

— Потому что у него не голова, а отбойный молоток, — пояснил Малинин.

— Ты, Малинин, вот что, ты, пожалуйста, дятлов не задевай, сказал неожиданно резко Баранкин.

— Почему это «не задевай»? — удивился Малинин.

— А потому что фашистам повезло, что я родился после войны…

— А если бы ты родился до войны, то что бы было?..

— Что? Что?.. Я бы из всех, я бы из всех дятлов разведчиков радистов сделал!.. И чтоб они долбили по дереву не просто так, а по азбуке Морзе!.. Представляешь?.. Дятлы сидят на деревьях над немецкой передовой и передают нам, где у немцев пушки и сколько их!.. Где пулемёты!.. Сколько на передовой солдат и какие части подтягиваются!.. — Баранкин продолжал ещё что-то говорить, а Малинин смотрел на немошевелящиеся губы своего дружка и представлял его на экране документального фильма вместе с маршалом Жуковым и даже слышал дикторский текст: «…теперь, когда война закончилась нашей победой, можно рассказать и о том „секретном оружии“, которое у нас появилось и очень помогло нам на последнем этапе войны. Мы имеем в виду пернатых птиц — разведчиков, которыми командовал младший лейтенант Юрий Баранкин!..» Затем Малинин ярко представил себе некоторые эпизоды из жизни дятлов-разведчиков и радистов и в восторге от всего, что ему представилось, крикнул:

— Качать Баранкина! — Но подбросить Юру в воздух один Малинин конечно, не смог бы, тем более, что троллейбус уже приблизился к школьному садовому участку, на котором должен был работать и их класс и параллельный. Поэтому, проезжая мимо этого исторического места, Баранкин не только не взлетел под крышу троллейбуса, но вынужден был даже присесть на полусогнутых ногах, так, что со стороны улицы из окна были видны только Юрина макушка и его глаза, разглядывавшие стройплощадку.

Странная картина представилась глазам двух друзей: кто загорал, кто играл в бадминтон, кто читал, несколько девчонок бегали с сачками в руках и ловили бабочек!?

— Хороши, работнички! — сказал Малинин.

— Чтобы ни делать, лишь бы ничего не делать! — согласился Баранкин.

До кинотеатра они добрались без особых приключений, никто из тех, кто знали Баранкина и Малинина в лицо, не вошли в троллейбус и не вышли из него…

Баранкин и Малинин собирались уже занять свои места в гуще любителей кино, когда в зрительном зале появились Марина Веткина и Оля Захарова в противоположном проходе, озираясь по сторонам. Баранкин согнулся по-старушечьи.

— За мной! — сказал он Малинину, направляясь в полусогнутом положении к киноэкрану, ещё закрытому от глаз зрителей декоративным занавесом. Прошмыгнув короткой лестницей, ведущей на просцениум, они сначала притаились за зачехленным пианино, а затем и спрятались за экраном. Вокруг было темно, только сверху падал тусклый свет, освещая пустые холсты, натянутые на рамы (видно здесь работали художники), и ещё Юра разглядел длинную раздвижную лестницу, стоявшую у края экрана.

Баранкин тут же взгромоздился чуть ли не на самый верх и через щель заглянул в зрительный зал. В щелку между экраном и порталом сцены Баранкин рассмотрел, как шныряли по рядам Марина Веткина и Оля Захарова, при этом они о чём-то между собой спорили. Судя по лицам, одна доказывала другой, что она видела своими глазами Баранкина и Малинина, а другая спрашивала: «Если ты их видела, то где же они?!.»

— Ну, конечно, — возмутился Баранкин, — нас с тобой они разыскивают, а Коренев и Тулин сидят у них под самым носом и они этих дезертиров не замечают.

Коренев и Тулин действительно сидели как ни в чём ни бывало в третьем ряду и даже ничуть не прятались от Марины Веткиной и Оли Захаровой.

Наконец, порыскав по всему залу, Марина и Ольга очутились перед самым первым рядом и повернулись спиной к экрану. Ольга подняла вверх руку. Шум в зрительном зале стих настолько, что Марина могла громко и внятно прознести:

— Ребята! — сказала она. — Здесь среди вас находятся, точнее сказать прячутся, два типа, которые сбежали от учебы и от труда и тем самым предали своих товарищей и интересы своей школы!!! Если им стыдно, пусть они поднимутся и выйдут из зрительного зала!..

После небольшой паузы с предпоследнего ряда поднялись двое и пошли к выходу,

— Так, — сказала Марина, — но это не те типы, это другие! Тех так просто не возьмешь!.. В то время, как мы там…

— Вы здесь, а не там… между прочим, — сказал громко из-за занавеса Баранкин. Голос его покувыркался под потолком и с непонятного направления достиг ушей Оли и Марины. Голос в одно и то же время показался им знакомым и незнакомым.

— В то время, как мы там! — с пафосом повторила Марина и замерла. Загадочный голос снова зазвучал в зале. Он сказал:

— Какое уж «мы там?».. Ты же здесь, — сказал Баранкин.

Марина снова несколько растерялась:

— Мы там! — повторила она, но уже без всякого пафоса.

— Они там! — снова поправил её Баранкин, — а мы здесь!..

— А как надо говорить? — спросила вконец растерявшаяся Марина.

— В то время, как они там!.. А мы здесь делаем вид, что ищем двух типов по фамилии Баранкин и Малинин!.. И ещё, в то время, как мы здесь, — Баранкин неожиданно замолчал.

— А что мы здесь? — спросила вконец обескураженная Марина.

— А вы здесь, — продолжал посылать свой голос сверху Баранкин. — Наверно ведь останетесь кино смотреть, только честно!..

В зале неожиданно раздался взрыв смеха. Марина и Оля переглянулись, но ничего не сказали.

— Вот сейчас ещё немного поорёте, а потом в темноте преспокойно усядетесь на стулья и будете смотреть картину «Не болит голова у дятла».

— А откуда ты, то есть, вы это знаете? — чуть не плача спросила Марина.

Баранкин молчал, наслаждаясь произведённым впечатлением. В зале продолжали смеяться.

— А кто это с нами разговаривает? — спросила Марина Ольгу.

— Кто?.. Не узнаешь, что ли, голос Баранкина, — ответила Ольга.

— Так это он с нами разговаривал, или только его голос?

— Откуда я знаю? Может он сам, а может только его голос, — сказала Ольга.

— А как же может голос без самого человека разговаривать?

— У Баранкина всё может быть, — сказала Ольга.

В зале стало тихо.

— Баранкин, это ты? — робко спросила Марина.

— Я, — ответил голос Баранкина.

— А где ты?

— Нигде… и везде, — ответил Баранкин.

— Вот и попробуй такого поймать, если он нигде и везде!

— Это вас надо ловить, а не нас, — сказал Малинин. — Вас двое, да вон ещё сидят и ждут начало кино Коренев и Тулин.

— Коренев и Тулин, вы действительно здесь? — спросила Марина.

— Нам стыдно, — ответил Тулин, не поднимаясь с места, — но мы действительно тоже здесь с Петей.

Баранкин заметил, как привлечённая дружным смехом в зале появилась билетёрша. Юра ещё раньше успел заметить, что раздвижная лестница стояла рядом с пожарной, что вела к открытому окну, через которое можно было выбраться на крышу.

— Малинин, за мной! — скомандовал Баранкин.

— А как же это, как же это, — продолжала чуть не плача в зале Марина, — ну, мы с Олей слабенькие… нас поэтому послала Фокина на лёгкие задания, а вы то ведь, вы то ведь…

— Да не переживайте вы, — стал успокаивать их Баранкин, — там всё равно никто не работает!..

В зале раздался свист и топанье.

— Сапожники!..

— Пора кино начинать!..

Здесь билетёрша быстрым шагом направилась к сцене. Баранкин быстро перелез с раздвижной лестницы на пожарную. Малинин повторил его манёвр.

— А зачем туда, а не в зал? — спросил он снизу Баранкина.

— На крыше объясню, — ответил Баранкин.

На нагретой солнцем железной крыше было блаженно тепло и спокойно. Баранкин лёг на спину и зажмурился, как кошка, у которой чешут за ушами. Малинин улёгся с ним рядом, тоже блаженно щурясь.

— А хорошо нам было с тобой жить, Малинин, до нашей Эры… сказал мечтательно Юра.

— До какой, до нашей Эры? — переспросил Костя.

— До Кузякиной, — пояснил Баранкин.

— А, — поняв, о чём идёт речь, сказал Малинин, — и до нашей Зинки Фокиной ещё лучше было. А почему мы в кино не остались? — спросил обиженно Малинин.

— Пусть думают, что в кино был и вправду мой голос, а не я сам, — ответил Баранкин, а потом ещё добавил: — Понимаешь, Костя, если мы с тобой будем сидеть в кино и смотреть фильм, а они будут работать, это будет с нашей стороны несправедливо, а если мы будем лежать на крыше и сами сочинять кинофильм, то мы будем с тобой как бы работать в киностудии, которую я бы назвал «нос-фильм»! Именно «нос», Баранкин приложил растопыренную пятерню пальцев большим пальцем к носу и добавил, — им нос!.. — а нам — фильм!.. Нос — Фильм!.. Первым начинай сочинять ты…

Баранкин потянулся опять, как кошка, и приготовился слушать.

— Жили-были, — начал Малинин, — или вернее, были-жили!.. А точнее жили-были!.. А может всё-таки были-жили?!.

Баранкин слушал эту присказку минут пять, потом спросил:

— Слушай, Малинин, ты сначала выясни для себя: жили-были или были-жили, а потом уже показывай фильм.

Малинин подумал и сказал:

— Честно говоря, я точно не знаю, жили-были или были-жили…

— Тогда заткнись, — сказал Баранкин, — и слушай и смотри, что я тебе расскажу и покажу, только поклянись, что ты никому это не перескажешь!..

Малинин поклялся. Тогда Баранкин достал из кармана спичечный коробок, из коробка достал несколько семечек от яблока, несколько зёрен пшеницы или ржи и несколько ещё каких-то зёрен.

— Мы с тобой, Малинин, родились не на той планете, — сказал задумчиво Баранкин.

— Как это не на той? — заинтересовался Малинин.

— Понимаешь, — начал разъяснять Баранкин, — я уверен, что во Вселенной есть такая планета, где дети рождаются сразу с высшим образованием…

— Как это, как это, как это? — закудахтал Костя.

— А вот так это, так это, так это, — ответил Баранкин, и тут же объяснил «как это, как это, как это» — ты слышал, конечно, такое выражение, когда о каком-нибудь музыканте говорят, что он любовь к музыке впитал вместе с молоком матери? Слышал?..

— Ну, слышал, — сказал Малинин.

— А что такое знания? — спросил Баранкин, и сам же ответил: это биохимический электрический сдвиг в мозгу школьника, а если молоко твоей матери уже заранее обогащено этим биохимическим электрическим сдвигом, то получается, что тебя кормят в общем-то не молоком, а знаниями!.. Вот в коляске, скажем, сидит младенец и сосет из бутылочки обогащённое молоко. Подходим мы с тобой к этому младенцу, которого бабушка-инопланетянка катает в коляске. Подходим мы это и говорим ему: «Агу!» А он поднимается в коляске и сидя спрашивает нас: «Вы дурачки что ли оба?! Я уже среднее образование заканчиваю всасывать, а вы мне „агу!..“»

— Так ведь молоко-то может быть ещё и сгущённым, — подчеркнул Малинин слово «сгущённым» интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и сказал:

— Это идея!.. Сгущённое молоко тянет уже на окончание любого института!..

— Так может это можно и на Земле с молоком сделать? — спросил Малинин.

— Не можно, а нужно! — ответил ему Баранкин.

— Так может ты, Баранкин, — продолжил свою мысль Малинин.

— А кто же, кроме меня!.. — согласился Баранкин. — Не те скорости на земле, не те, Малинин! — заключил Баранкин своё рассуждение.

— Не те скорости на земле, не те, Баранкин, — как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

— Или вот возьмём урожай…

— Или вот возьмём урожай, — подтвердил Малинин. — А зачем его брать, этот урожай?! — спросил Костя.

— А затем, — ответил Баранкин, — люди посеют пшеницу и овёс, посадят овощи и фрукты… а потом что?..

— Что потом? — спросил Костя себя и Баранкина, но что на это ответить, он не знал.

— А потом люди сидят и ждут, — пояснил Баранкин, — то ждут хорошей погоды, а то дождя… То всё засохло, то всё намокло…

— Точно, — согласился Малинин, — ждут… то всё засохло, то всё намокло…

— А чтобы не ждать, надо, чтобы пшеница и овёс, — Юра достал из кармана снова спичечный коробок, а из коробка опрокинул на ладонь семена пшеницы, овса, яблочные семечки и сказал: — Ты помнишь, у меня на стене висит вопрос «Может ли дерево расти так быстро, как взрыв от снаряда?..»

— Помню, — сказал Малинин.

— В этом всё и дело… Значит в фильме всё должно быть так: я — Баранкин, — бросаю в землю семечко от яблони и у всех на глазах оно моментально вылезает из земли малюсеньким ростком, тут же на глазах превращающемся в куст, куст становится яблоней, на яблоне появляются цветки, затем цветки осыпаются и начинают расти яблоки. Вот они поспевают на наших глазах и вот я, Баранкин, срываю с яблони плод и угощаю своего друга Малинина… Крупным планом на экране твоё улыбающееся лицо! Затем ты с аппетитом уплетаешь яблоко!.. И всё это за каких-нибудь пять минут!..

— И здесь на экране появляется улыбающееся лицо, — сказал Малинин, — улыбающееся лицо Баранкина! И закадровый голос говорит: «Да здравствует сверхобогащённое и сверхсгущённое по системе Баранкина молоко! Ура ускоренным овощам и фруктам по системе Юрия Баранкина!» — это Малинин уже крикнул изо всех сил. — Значит, бац и… яблони! Бац и… груши!.. Бац и… помидоры!.. Или виноград! Или персики!.. На экране сеялки сеют пшеницу, а за ними идут комбайны и сразу убирают хлеб!.. И неужели, ты, Баранкин, это всё уже придумал? — спросил Малинин Юру.

— Не всё уже, а только ещё, и не совсем всё, а только частично, — скромно ответил Баранкин.

— А мясо? — вдруг всполошился Малинин,

— Что мясо? — удивился Баранкин.

— Ну, это — всё овощи и фрукты, а я люблю мясо… Ты ускоренное мясо тоже придумал?

— А как же, — ответил Баранкин. — Крупным планом Малинин опускает в кастрюлю с кипящей лапшой куриное яйцо… И через пять минут ест куриную лапшу с отварной курицей!

— Ура ускоренной лапше! — закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. — Наши всё-таки, — уже тихо сказал он,

— Что наши? — не понял Баранкин.

— Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Серёжа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..

— Бежать теперь глупо, — рассудил Баранкин, — теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…

— А куда мы можем с тобой поспешить? — спросил Малинин.

— Как это куда? — удивился Баранкин. — Конечно же в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу может в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре, — сказал Баранкин, — а сколько там аттракционов!.. — А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдёт и не узнает ни за что на свете!

— Это, пожалуй, верно! — как-то вяло согласился Малинин с Баранкиным…

На этих словах Малинина сеанс как раз окончился. Глухо звякнули выходные двери. Баранкин и Малинин ловко спустились по водопроводной трубе и смешались с толпой зрителей, валом валившей из дверей кинотеатра, не встретив никого из своих…