И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

Глава 24

Стэн испугался. Это бы не взрослый страх, разумный, обоснованный, с убедительной логичной причиной. Нет. Стэн понял, что сейчас огребет, и съежился, как пятилетка, которого мама застукала над разбитой вазой. И это было дохуя как неправильно. Стэн убил человека, единственное преступление которого – равнодушие и ложь. Он прикончил американца, и не на поле боя, а в его собственном доме. Это было ужасно. Непростительно. Необратимо. Но какого-то хера в данный момент Стэна беспокоила только грядущая выволочка.

- Делл, я…

- Да, именно ты. Стэн, я полностью одобряю убийство данного конкретного человека. Во-первых, лучше он, чем ты, а во-вторых, этот гандон даже меня бесит – а я его вообще не знаю. Но блядь. С мерть Деккера – это результат эмоционального всплеска. Так?

Не поднимая глаз от пола, Стэн покаянно кивнул.

- Да. Я…

- Это неправильно! – рявкнула Делла. – Ты же сам это понимаешь, так?

- Понимаю. Я стал убийцей.

- Ты ебу дал? Или это следствие медикаментозного делирия на фоне отмены препарата? Я ничего не имею против убийства, убийство – это самая нормальная вещь на планете. Вся наша гребаная эволюция построена на убийствах. Но мать твою, Стэн! Убийство должно быть осмысленным! Ты должен точно знать, кого отправляешь на тот свет, зачем и почему. А вот такие вот спонтанные порывы вдохновения – это не нормально!

И снова Стэн кивнул. Говорить не хотелось, да и нечего было сказать. Слишком хорошо он помнил густую багровую волну, захлестнувшую сознание. Исчезли мысли, исчезли сомнения. Осталась только ярость – и влажные чавкающие звуки клинка, входящего в плоть. Это были самые лучшие звуки в мире.

- Делл, я…

- Цыц! – Делла прижала ему губы пальцем. - Знаешь, Стэн, я не самый сдержанный человек на свете. И я отлично понимаю, каково это – когда заносит. Проблема в том, что если бы Деккера прирезала я – вот так же, на вспышке ярости, - то я бы не пожалела. Я знала бы, что сделала именно то, что хотела. Но ты не такой. И не хочешь таким быть, - Делла стояла так близко, что Стэн видел каждую ресничку, каждую веснушку на бледном лице. – Ты хороший парень, ты добрый, ты справедливый. Ты не потерпишь такой хуйни. А она есть, она уже в твоей голове, и ты ничего не можешь с этим поделать.

- Но эликсир… - губы у Стэна онемели, как после укола новокаина.

- Всего лишь купирует симптомы. Это все равно что обезболивающие жрать вместо того, чтобы опухоль вырезать.

Делла говорила правду. Стэн искал в себе привычную ярость, закрывающую его спасительным щитом, но находил только усталость и разочарование, щедро приправленные ненавистью к себе.

Все так и есть.

- Манкель прав. Я гребаный псих.

- Нет. Ты не псих. Ты просто потерял контроль, это с каждым бывает. Но к целителю мы все-таки пойдем. Согласен? – Делла уставилась ему в глаза, не отводя взгляда, и Стэн медленно, как завороженный, кивнул. А что ему оставалось делать? Вина давила на Стэна, тяжелая, как могильная плита, она грызла изнутри, перехватывала горло удавкой. И спрятаться было негде. Делла обняла его, потянула к себе, и Стэн с облегчением согнулся, уткнулся лицом в мягкую впадинку между плечом и шеей. Дыхание Деллы касалось его кожи, а прямо под губами быстро и яростно колотилась тонкая синеватая жилка. В любой другой ситуации Стэн ощутил бы влечение, но сейчас просто стоял, наслаждаясь короткой передышкой посреди бушующего пиздеца. Делла все решила за него. Она протащила Стэна, как маленький буксирный катер, совершенно не считаясь с его намерениями и желаниями. Стэн это прекрасно осознавал. Он понимал, что так нельзя. Понимал, что это нужно прекращать. Проявить силу воли, не уступать давлению, оставаться мужчиной. Но Стэн так устал… У него просто не было сил. Ни на что.

- К психиатрам вдвоем не пускают, - прошептал он прямо в пульсирующую жилку.

- Найдем того, кто пустит, - отрезала Делла. Стэн молча закрыл глаза. Ему было все равно. Он просто хотел отдохнуть.

Возвращаться в госпиталь Делла отказалась. Сначала Стэн пытался ее убедить, потом – принудить, но в результате просто махнул рукой. Он развернул машину в сторону магического квартала, и тут же почувствовал облегчение, оглушающее, словно наркоз. Не нужно ехать домой. Не нужно лежать на кровати, глядя в потолок и перебирая события сегодняшнего дня, мучительные и обжигающие, как горячие угли. Не нужно смотреть в глаза отцу.

Ничего не нужно. Он просто отвезет Деллу домой. Может, зайдет к ней, чтобы помочь. Делла же ранена. Ей нужна помощь.

Стэн покосился на Деллу. Она полулежала, откинувшись в кресле, и тяжело дышала приоткрытым ртом. Веснушки на бледной коже выступили болезненно-яркими пятнами.

- Может, все-таки в госпиталь? – совесть шевельнулась внутри и вгрызлась в подреберье. Он должен настоять. Должен отвезти Деллу к врачу. Это правильно.

- Нет. Если я сейчас лягу в этот саркофаг, то наглухо ебнусь.

И это тоже было правильно.

Стэн пересек границу между магическим миром и нормальным, проехал по намертво врезавшемуся в память маршруту и остановился перед домом из красного кирпича.

Задремавшая Делла вздрогнула и открыла глаза.

- Эй, ты не знаешь дорогу!

- Знаю. Я же тут был, помнишь? Кино, метла, полеты, «Крайслер».

- Всего один раз, - Делла зевнула, прикрывая ладонью рот. – Охренеть у тебя память.

Стэн молча помог ей вылезти из машины и повел вперед, в подъезд, а потом все выше и выше по лестнице, пока Делла не остановилась на третьем этаже. Гладкая дверь из неопознанного темного дерева распахнулась сама собой, и они вместе шагнули в смутный полумрак прихожей. Навстречу выбежала белая кошка, воздев над собой черный хвост, как пиратский флаг.

- Мрау, - требовательно заявила она, и Делла, ухватившись за Стэна, потянулась вниз. Она чесала кошку за ухом, перебирая пальцами мех, а та, утробно рокоча, топталась вокруг и бодала ноги круглым лбом.

- Это Мелочь, - представила кошку Делла. Стэн одобрительно кивнул и тоже наклонился, чтобы погладить толстую, как автомобильный скат, спину.

- Ты разуваешься? – спросил Стэн, уже прикидывая, как будет стаскивать с Деллы кроссовки.

- Нет. Нирмала, - Делла тыкнула палочкой в свои кроссовки, потом в ботинки Стэна. – Пошли.

Под потолком сами по себе зажглись круглые светильники – будто странные плоды, которые, созревая, наполняются не сладким соком, а светом. Стэн прошел в небольшую гостиную, уставленную длинными рядами книжных полок, бесстрашно взбиравшихся по стенам до самого верха.

- Садись, - Делла кивнула на узкий диванчик, и сама опустилась в кресло. Разноцветный тряпичный коврик лежал между ними, как водораздел.

– Кофе хочешь? Или поесть? Нормального у меня ничего нет, но какую-нибудь заварную дрянь приготовить можно.

- Нет, спасибо. Отдыхай, - отказался Стэн. От мысли о еде немного подташнивало.

- Точно? Потому что я кофе все-таки хочу, - Делла попыталась выбраться из кресла, и Стэн тут же поднялся, сбрасывая на диван куртку. Собственная обнаженная кожа ощущалась чудовищно неуместной – как будто вышел на трибуну голым, но Стэн взял себя в руки.

- Да сиди ты, я сам сварю. Где у тебя кофе?

- Круглая керамическая банка на столе. С подсолнухом.

Кухня обрушилась на него взрывом цветов. На тусклых, офисно-бежевых полках выстроились зеленые чашки и оранжевые тарелки, убогий колченогий стол покрывала синяя скатерть, а на печке сиял глянцево-красными боками чайник. Либо эту комнату обставляли два человека с совершенно разными вкусами, либо Делла арендовала квартиру, забивая полнейший болт на ремонт.

Стэн не секунды не сомневался, какое из предположений было правильным.

- Мрау, - заявила Мелочь, тяжело вспрыгивая на подоконник. Стэн обернулся в поисках миски и обнаружил ее в углу – совершенно полную.

- Лгунья, - упрекнул он кошку и заглянул в банку с подсолнухом. Там действительно обнаружился кофе, на вид вполне приличный, и Стэн захлопал дверцами шкафов, подбирая подходящую посуду. – Тут какой-то ковшик маленький, медный. А возьму его?

- Да, конечно, - согласилась Делла. Судя по тусклому голосу, ей было совершенно все равно.

Радуясь возможности хоть чем-то занять руки, Стэн набрал воды, поджег зажигалкой газ и поставил ковшик на огонь. Мелочь сидела на подоконнике и таращилась ему в спину неодобрительным взглядом так, как это умеют только кошки, – пристально, не мигая, ни на секунду не теряя концентрации. Стэн потянулся, чтобы погладить ее, но Мелочь выгнулась, утекая из-под пальцев. Морда ее выразила безграничное отвращение.

- Ну и ладно. Не больно-то и хотелось, - огрызнулся Стэн, отворачиваясь к плите. Вода начала закипать, и он, тщательно отмерив две ложки, сыпанул в ковшик кофе. Поднялась густая бурная пена, и кухня наполнилась плотным горьковатым ароматом. Торопливо отставив ковшик в сторону, Стэн обследовал полки. Соль, сахар, стратегический запас спагетти… Внизу обнаружился небольшой пакет шоколадных медалек и запечатанная коробка печенья. Стэн безжалостно вскрыл ее и разложил по тарелке обсыпанных сахаром кошечек, собачек и рыбок.

- Вот, готово.

Он поставил перед Деллой самую большую чашку, доверху наполненную обжигающим кофе, а рядом – шоколад и печенье.

- Я не хочу, - поморщилась Делла.

- А придется. Я к тебе в двенадцать приехал, а сейчас почти шесть.

В голове далеким эхом прокатился голос сержанта, объясняющий ушастым салагам, что лучший способ убеждения – личный пример. И Стэн, сжав до желваков челюсти, взял липкую от сахара рыбку.

- Я что, один буду есть? Давай!

Под его пристальным взглядом Делла развернула фольгу и откусила половину медальки.

- Все? Доволен?!

- Да. Это разумный выбор. Ты молодец.

Они пили кофе молча, изредка поглядывая друг на друга. Стэн остро жалел, что в доме у Деллы нет телевизора – он заполнил бы эту вязкую, настороженную тишину, заглушил мысли бессмысленными рассказами о фактах, которые никого не интересовали. Но телевизора не было, поэтому Стэн молча ел печенье, провожая взглядом каждую крошку, упавшую на грудь и на живот. Отряхиваться было неловко, а сидеть обсыпанным крошками - неприятно.

Когда кофе закончился, Стэн, побуждаемый смутно-магическими ассоциациями, повернул чашку, разглядывая растекающийся осадок. Извивающиеся линии сложились в знакомые очертания.

- И что там? – спросила Делла.

- По-моему, хуй, - ответил Стэн, пораженный ошеломительной точностью гадания. – Да я ебаный Нострадамус!

Потом Стэн собрал чашки и пошел отмывать их в холодной, до ломоты, воде. Горячую он не включал в надежде, что боль заглушит навязчиво шепчущий голос.

Ты слетел с катушек. Ты убил человека – не вооруженного солдата, бойца вражеской армии, а обычного американца. Ты не сдался полиции, не застрелился, а просто трусливо запрятал труп. Хотя нет, даже этого ты не сделал. Труп спрятали за тебя. А ты просто побежал за помощью, как испуганный первоклашка, ты чуть не плакал, когда исповедовался Делле. Переложил свой груз на чужие плечи. Делла ушла из госпиталя. Из-за тебя. Она прервала лечение. Из-за тебя. Сейчас ей больно. Из-за тебя.

Ты нихуя не смог.

Ты облажался, Стэн Паттерсон. Целиком и полностью облажался.

Очарованный вкрадчивым шепотом, Стэн замер, уставившись на струю воды.

- Эй, какого хрена?! – Делла выдернула у него чашку и начала растирать пронзительно-багровые пальцы. – Ты чего?

- Не знаю, - Стэн смотрел на свои руки в ее ладонях, как на чужие. Ему не нравились пальцы – слишком короткие, с грубо остриженными ногтями. Ему не нравились запястья – слишком широкие, и ладони – слишком жесткие.

Ему ничего не нравилось.

- Стэн? Ты как? – заглянула ему в глаза Делла.

- Херово, - честно ответил Стэн. – Так херово, что хочется вскрыть себе череп, достать мозги и прополоскать в хлорке. Как ты думаешь, это нормально или я с ума схожу?

- Не знаю.

Делла тоскливо посмотрела на его руки, по-прежнему красные, совершенно не согревшиеся в ее холодных ладонях. Это потому, что у нее кровопотеря, - шепнул все тот же вкрадчивый мерзенький голос. Которая так и не восстановилась. Потому что ты муда-а-а-а-ак…

- Таапа! – Делла щелкнула пальцами, и тепло окутало их сомкнутые ладони. – Вот, так-то лучше. Стэн, ты совершенно не обязан здесь торчать. Я понимаю твои благие порывы и очень за них благодарна – но вообще-то я ведьма. Мне не нужно вставать, чтобы вымыть чашки. Это если я вообще захочу их мыть, а я знаешь ли, могу и хер забить. Чистоплотность не мой конец. Возвращайся домой, все будет хорошо, честно слово, - она улыбнулась, и Стэн почувствовал, как желудок у него сжимается в комок, выплескивая в гортань едкую, кислую, смердящую кофе массу.

Стэн знал, какой поступок будет правильным. Нужно вежливо попрощаться и уйти. Не надоедать. Не жаловаться. Не давать волю слабости, расползающейся внутри, как раковая опухоль.

Нужно уйти, и кататься по городу до поздней ночи, надеясь, что отец не дождется и уснет, слушать голоса в голове и отвечать им, и соглашаться с ними.

Но бывают дни, когда ты отлично знаешь, какие поступки правильные, а какие - нет. Вот только нихуя это не останавливает.

- Я не хочу, - сказал Стэн. – Дома отец. Если я посмотрю ему в глаза, то ебнусь.

- Ладно, - согласилась Делла так естественно, будто полуголые мужики каждый день к ней ломились. – Тогда я увеличу диван. А ты позвони отцу, скажи, что остаешься у меня на ночь.

Уснуть не получалось. Делла растянула диван до размеров отличной кровати, они совместно отрегулировали уровень мягкости, высоту подушки и степень кусачести шерстяного одеяла. Все было идеально. Точно так же, как в казарме. Стэн должен был заснуть сразу же. И все-таки он лежал, таращился в потолок и слушал звуки ночи. Где-то далеко, на самой границе восприятия, звучала песня – меланхоличное тоскливое кантри. В трубах булькала вода, на улице завывал ветер, швыряя в окно прозрачные облачка замерзшей водяной пыли. Кристаллики льда ссыпались по стеклу с сухим шелестом. Время от времени из спальни слышался шорох и скрип пружин: Делла переворачивалась во сне, и от осознания того, что в соседней комнате, на расстоянии тридцати футов, лежит девушка в одной только футболке с жирафиком, становилось… не по себе. И ладно бы Стэна снедала похоть – так нет же. Его накрывало внезапными волнами удушающей нежности, потом приходила тревога, а за ней – расплывчатое, безадресное раздражение и едкое чувство вины. Эти эмоциональные качели нехуево так утомляли. Пару раз Стэн, изжеванный смутным волнением, вставал и бесшумно крался через гостиную, останавливался на пороге распахнутой двери. Он смотрел на спящую Деллу, свернувшуюся под одеялом калачиком, и не понимал, что делать дальше. И нужно ли делать хоть что-нибудь?

Делла пригласила его в дом. Это дружеская помощь или что-то большее? Она не закрыла дверь. Это намек, или Делла всегда так спит? Футболка, заканчивающаяся чуть ниже линии ягодиц – обычная ночнушка или приглашение?

Если бы Стэн пил эликсир, он бы проверил гипотезы опытным путем. Но сейчас… Здравствуй, дерьмо в голове. До свидания, либидо. Блядство.

Под утро Стэн уплыл в дремоту, такую же молочно-серую и слепую, как заливающий комнату полумрак. Короткий сон не принес ни отдыха, ни облегчения. Стэн куда-то бежал, плутая в длинных безликих коридорах, открывал двери, за которыми скрывались комнаты, забитые хламом, и снова бежал. Он должен был найти что-то важное, найти очень быстро, и время истекало, а вокруг был только лабиринт коридоров и пыльная, равнодушная тишина. Стэн проснулся, судорожно задыхаясь, как будто действительно бежал, и сел в кровати. В первые мгновения он не узнал комнату и свалился в позорную панику, но потом память заработала, восстанавливая события вчерашнего дня.

Квартира Деллы.

Деккер.

Убийство.

Необратимость произошедшего врезалась в Стэна, словно железнодорожный экспресс, сокрушая сознание. Стэн почувствовал, что рассыпается, разваливается, как замок из кубиков, и стиснул голову ладонями.

Нет.

Стоп.

Возьми себя в руки.

Стэн, успокойся. Ты справишься. Ты всегда справлялся. Успокойся. Соберись. Будь мужиком, Стэн. Будь солдатом.

На кухне Делла тихонько звенела посудой и мурлыкала под нос незнакомую песенку. Пахло горячим маслом, жареным хлебом и кофе.

Абсурдная обыденность быта, совершенно неприменимая к ситуации, пугала и успокаивала. Вокруг пиздец. И это нормально.

Застонав, Стэн рухнул на кровать и закрыл лицо руками.

- Ты уже проснулся?

Стэн выглянул из-под ладони. На пороге стояла Делла – в той же футболке с жирафом и в растянутых шортах. На задворках сознания проскользнула мысль, быстрая и бесшумная, как змея: а есть ли под шортами трусы?

- Как ты? – Делла смотрела настороженно, как на тяжело больного, и Стэн через силу улыбнулся.

- Нормально.

- Сколько проспал?

- Без понятия. – Стэн попытался определить время по солнцу, но за окном была все та же белесая хмарь. – А сколько сейчас?

- Девять. – Делла заправила за ухо выбившуюся прядку волос. - Вставай. Пошли завтракать, пока гренки горячие.

Стэн растерянно моргнул. Меньше всего Делла ассоциировалась с кастрюлями, сковородками и газовой плитой. Но с другой стороны: должны же она что-то есть? А значит, должна это что-то готовить. Мужественно пообещав себе сожрать все, чем его накормят, даже совершеннейшую дрянь, Стэн поплелся в ванную. Следом за ним в закрывающую дверь просочилась Мелочь и уселась на бачок унитаза, неодобрительно прищурившись.

- Что? Ты думаешь, что я в твой лоток нагажу?

Отвращение на физиономии у кошки усилилось, достигнув астрономических масштабов. Стэн посмотрел в зеркало. Мда-а-а-а… Из зеркала таращился некто бледный, небритый и потасканный, как старый провонявшийся кроссовок.

- В целом я тебя понимаю, - сообщил он кошке и подставил голову под холодную воду. Ледяные струи потекли по плечам, забили нос и просочились в приоткрытый рот. В голове стало морозно и тихо, как в мертвецкой. Стэн встряхнулся, обтерся полотенцем и пальцем почистил зубы.

- Вот так-то лучше.

Бесшумно ступая, Стэн вошел на кухню и остановился на пороге. Делла, стоя спиной к двери, разливала кофе в ярко-зеленые чашки. Она переступала босыми ногами, покачивалась и напевала неожиданно приятным сопрано. Стэн неловко прокашлялся.

- О, ты уже здесь! – обернулась Делла. – Садись.

Они позавтракали за тщательно сервированным столом, любезно передавая друг другу сахар, сливки и вишневый джем. Стэн механически жевал и глотал, не ощущая вкуса, и никак не мог избавиться от ощущения совершенной нереальности происходящего. Как будто он живет не свою жизнь, а ее пластмассовую копию.

Угон «Крайслера». Полет на метле. Делла со вспоротой грудиной. Истыканный, словно мишень для дартса, Деккер. Все эти события, яркие и выпуклые, расплывались, теряя четкие контуры, и превращались в затрепанные картинки из комиксов. Застывшие в пафосных позах персонажи, слабо прорисованный фон и звуковое сопровождение в белых облачках: «Бум!», «Бах!», «Бдыщ!».

Даже посуда, расставленная на столе с математическим тщанием, производила впечатление искусственной вымученности.

- Ты в порядке? – Делла поглядела на Стэна с тревогой.

- Да. Нет. Не знаю, - Стэн сосредоточенно протыкал вилкой гренок, оставляя в нем кластеры из четырех ровных дырочек. – Как-то все… странно. Может, перенесем врача?

Вчера, пока Стэн выскакивал на улицу, чтобы позвонить отцу, Делла откопала какого-то мозгоправа, имеющего в мире магии солидную репутацию, и даже записалась на прием. Прямо на завтра. Стэн, ожидавший, что поиск займет несколько дней, а потом еще пару недель – ожидание очереди, встретил новость так же радостно, как внезапный удар по яйцам. Но Делла ужасно гордилась собой, и он изобразил энтузиазм. Врач? На завтра? Отлично!

Но сейчас встреча с психиатром надвинулась на Стэна, неумолимая, как вражеские батальоны, – и он испытывал сильнейшее желание свалить к ебаной матери и никогда не возвращаться.

- Серьезно? Без шуток? – удивилась Делла. – Хочешь еще потянуть и посмотреть, какие приколы вылезут?

- Ты можешь сварить эликсир.

- Могу. Ты планируешь его в режиме нон-стоп до старости пить?

Делла начала собирать посуду. В каждом лязганье столовых приборов Стэну слышалось тщательно скрываемое неодобрение. Это вызывало глухую нарастающую ярость, которая вибрировала внутри, как рычание в груди у собаки. Вороватым движением Стэн отпихнул от себя нож. И перестал спорить.

Он уже облажался по полной.

Визит к этому кретинскому психиатру не сделает хуже. Потому что хуже некуда.

Стэн отошел к окну, стараясь не сжимать кулаки.

Отложив стопку грязных тарелок, Делла потянула его за плечо, разворачивая к себе.

- Плохо?

- Плохо.

- Мы все исправим.

Делла выглядела такой уверенной. И она улыбалась. Стоять рядом с ней было все равно что стоять у костра холодной зимней ночью. Стэн закрыл глаза и потянулся вперед, шагнул в объятия, словно в согретый пламенем воздух.

- Мне так хреново.

- Все будет хорошо. Я обещаю. Все будет так, как надо.

Ладони погладили его по плечам, по спине, по шее, коснулись затылка и взъерошили короткие волосы. Рожденная прикосновениями горячая волна прокатилась по позвоночнику снизу вверх и обратно. Стэн стоял неподвижно, растерянно опустив руки.

Он должен сказать, чтобы Делла остановилась. Если это просто дружеская поддержка, если она не собирается идти дальше, она должна остановиться, потому что…

К его губам прижались мягкие губы.

Стэн окаменел, как олень, застигнутый светом фар надвигающейся фуры.

Губы прижались снова, горячие и настойчивые, у них был вкус кофе, и вишневого джема, и сливок. Струна, натянутая до отказа, лопнула, и Стэн рухнул в поцелуй, как в реку с моста. Он вылизывал податливый рот, ласкал язык, касался изнутри щек и десен, прикусывал губы. Делла обхватила его за плечи, прижилась, вскидывая навстречу бедра. Живот терся об отвердевший член, и в голове у Стэна пульсировали огненные круги, сжимаясь в такт движению. Он запустил руки под футболку, оглаживая горячее тело, и наткнулся пальцами на жесткую ткань.

Остатки гаснущего сознания врубили в мозгу тревожную кнопку, и Стэн отстранился, хватая воздух ртом.

- Стой. Стой. Подожди. У тебя ребра. И швы.

- А ты не трогай ребра, - возразила Делла и переместила его руку повыше, на грудь.

Мозг икнул и выдал синий экран.

Застонав, Стэн прижался губами к шее то ли в поцелуе, то ли в укусе, лизнул покрасневшую кожу и тут же снова укусил. Он ласкал пальцами соски, гладил живот и спину, стискивал ягодицы, вминая себя в Деллу так, будто хотел слиться с ней в единое целое. Чертовы тряпки стали лишними, жесткие и неудобные, как бронежилет, и Стэн потянул футболку с жирафиками вверх. Дела охнула. Чудовищным усилием воли притормозив, Стэн медленно и осторожно выпутал ее из одежды.

- Как ты? Нормально? Не больно?

Тугая белая повязка, пропахшая густым травяным запахом, перечеркивала грудную клетку поперек.

- Нет. Продолжаем.

Отшвырнув футболку куда-то в сторону – возможно, прямиком в джем, Стэн прижался к Делле обнаженной кожей. Трусиков под шортами действительно не оказалось, и он скользнул пальцами в горячее и влажное. Делла стонала и терлась об него, и Стэн, как джентльмен, подставил даме колено – и тут же легонько подтолкнул ее вверх, усаживая на стол.

Прихватив его зубами за ухо, Делла тихонько рыкнула, и этот звук прокатился по позвоночнику рассыпавшейся свинцовой дробью. Там, где прикасались губы, тело горело, и вскоре Стэн полыхал весь, он физически ощущал сжигающий его жар. Напряженный до болезненности член уперся в резинку трусов, и жесткая ткань джинсов обжигала чувствительную кожу.

- Господи, Делл…

Она потянула за ремень, расстегивая пряжку, и Стэн с готовностью помог, стягивая разом и джинсы, и трусы.

- Иди сюда.

Делла потянула его к себе, обхватила голыми ногами, и Стэн вошел в нее – сразу, на всю длину, как вогнанный с размаху нож.

- О, боги! Да! Стэн, давай!

Он двигался, удерживая Деллу за бедра, врезался в нее все быстрее и быстрее, и целовал туда, куда попадал – в шею, в лицо, в уши, в губы. Ответные поцелуи падали на Стэна таким же бессмысленным хаотичным градом. Делла хватала его за плечи, притягивая еще ближе, подавалась навстречу, коротко вскрикивая. Из последних сил удерживаясь на грани, Стэн сосредоточился на ее лице. Капельки пота над верхней губой, яркий приоткрытый рот, веснушки на бледной коже, широко распахнутые глаза…

Гортанно вскрикнув, Делла выгнулась, обхватив его ногами за талию. Заклеенная пластырем рана отозвалась болью, и обжигающий контраст ощущений выбил предохранители.

- О боже твою мать…

Захрипев, Стэн навалился на Деллу, содрогаясь в сладкой судороге оргазма, и застыл, обессиленный. Мышцы стали мягкими, как тело медузы, а голова наполнилась тишиной и светом. Делла медленно гладила его по вспотевшему загривку, легонько прикасаясь губами то к шее, то к виску, то к скуле.

- Ты в порядке?

- Кто, я? – тупо переспросил Стэн. – Я – да. Самая охуенная терапия за всю мою жизнь.

Делла расхохоталась, обдав горячим дыханием кожу, и Стэн, не удержавшись, тоже фыркнул.

- А теперь, дорогая моя, пошли в душ. По-моему, у тебя вся задница в джеме.