Идеальная Эльза

Глава 7

Неприятный инцидент с Аделью не принес Кристиану глубоких переживаний. Уже давно он не испытывал сильной радости или волнения. Юношей Кристиан безмерно уважал отца – тот был сильным, энергичным и решительным, но рано ушел из жизни. Возглавив семейную компанию чрезмерно молодым, Кристиан много лет потратил на то, чтобы вникнуть во все дела и изменить то, что считал необходимым. Ему приходилось всем и каждому показывать зубы, но он двигался скорее согласно силе инерции, чем собственных желаний.

Его болезненный интерес к Гё в немалой степени основывался на искренней попытке понять, что побуждает старика с такой жадностью пытаться урвать от жизни все. Казалось, что в его более чем почтенном возрасте пора было пресытиться, как пресытился всем Кристиан, еще не достигнув тридцатилетия, но в Гё горел какой-то негасимый огонь.

Кристиан жил сдержанно и осторожно, избегал рисков, больших трат, был не способен на романтические порывы и даже женился по удобству, а не по большой любви. В целом он понимал, почему жена его выставила из дома, а Адель едва терпела: он был невыносимо скучен даже самому себе. По молодости лет он считал это постыдным недостатком, но с возрастом смирился с собой, как привыкают к хронической болезни.

Поручив Катарине найти ему новый дом, он провел целый день в раздражительном и едком настроении, срываясь на ни в чем не повинных служащих. Вернулось позабытое ощущение, что он упускает в жизни что-то важное. В гостиницу, где он нашел временное пристанище, Кристиан отправился уже поздним вечером, но, покидая контору, привычно задрал голову, разглядывая торжественное здание.

В кабинете Лоттар на третьем этаже одиноко горел свет.

Подумав, Кристиан снова поднялся по широкой мраморной лестнице.

Телохранитель Лоттар, Ганс, сидел на кресле в коридоре и читал журнал с таким видом, как будто располагался в собственной гостиной. Кристиан потянулся было к ручке двери, но вдруг спросил у этого молодчика:

– Как давно вы с госпожой Лоттар знакомы?

– Довольно давно, – уклончиво ответил Ганс и снова уткнулся в журнал.

Неразговорчивость была отличительной чертой этой парочки. Не любовники же они?

Впрочем, личная жизнь Лоттар интересовала Кристиана меньше всего.

Он толкнул без стука дверь, но не успел сделать и шагу, как услышал:

– Стойте!

Пол перед ним был белым от разложенных документов. Лоттар сидела на островке между бумагами, курила сигарету и недовольно на него взирала.

– Что-то случилось, господин Эрре? – неприветливо хмурясь, спросила она.

– Что это? – спросил Кристиан, упрямо проследовав вперед и подняв несколько листов в воздух.

Лоттар поморщилась и принялась собирать документы.

– Ваши гульдены.

Кристиан поднял с пола и протянул ей несколько исписанных убористым почерком схем:

– Придумайте что-нибудь поинтереснее, госпожа Лоттар.

– Простите? – удивилась она.

– Какую радость могут принести еще несколько тысяч гульденов? – нетерпеливо огрызнулся Кристиан.

– Новую любовницу я для вас искать не буду, – немедленно отозвалась Лоттар и пояснила, заметив недовольную гримасу Кристиана: – Это вовсе не ханжество. Просто я ничего не понимаю в любовницах. Как-то не доводилось изучать эту сторону человеческих взаимоотношений. Но если вы дадите подробные инструкции…

– А какая радость от новой любовницы? – резко прервал ее Кристиан.

– О, – на ее лице появилась глубокая задумчивость. – Господин Гё говорил, что в жизни мужчины среднего возраста наступает некий переломный момент…

– Избавьте меня от разговоров о вашем старикане, – вспылил Кристиан. – Лучше предложите что-нибудь действительно стоящее. Проявите свою хваленую смекалку.

– Позвольте уточнить. Что-то стоящее – это не деньги и не женщины, – протянула Лоттар. – Что же может заинтересовать человека вашего склада?

– Было бы любопытно послушать.

Лоттар легко встала и прошлась прямо по бумагам, растеряв к ним всякий интерес. Потом медленно подошла к шкафу и достала с самой верхней полки тощую папку.

– Я не стала относиться к этому делу серьезно, потому что, на мой взгляд, это своего рода авантюра. Слишком много рисков. Моей квалификации не хватает, чтобы их просчитать. Но, возможно, вам стоит взглянуть.

– О чем идет речь? – без особого оптимизма спросил Кристиан.

– Это предприятие двух молодых энтузиастов, которые получили патент на трехколесный самодвижущийся экипаж. Но им не хватает денег, чтобы собрать его. Вот такая нелепица.

– Трехколесный экипаж? – скептически повторил Кристиан. – Звучит слишком ненадежно. И что значит – самодвижущийся?

– Бензиновый двигатель внутреннего сгорания, – не заглядывая в папку, пояснила Лоттар.

– Без лошадей?

– Без лошадей.

– Невероятно. Где располагается их предприятие?

– В деревне, – со смешком отозвалась Лоттар. – По правде говоря, это всего лишь ферма, которую один из них получил в наследство.

– Что же, – Кристиан забрал у нее папку, – в эту деревню уже проложена железная дорога?

– Вы говорите об этих чудовищных локомотивах, которые выпускают черный дым и гудят так, будто это рычит сам дьявол? – В голосе Лоттар прозвенел легкий испуг. – Но господин Гё…

– Забудьте о Гё. Завтра утром сообщите мне, как мы доберемся до этой деревни.

– Мы? – повторила Лоттар растерянно. – Но вам необязательно…

Однако Кристиан ее больше не слушал.

Катарина отнеслась к этой поездке с явным неодобрением.

– Послушайте, Кристиан, – на правах человека, который работал в компании более двадцати лет, она иногда позволяла себе некие вольности, – не кажется ли вам, что ехать в какую-то деревню ради глупой идеи – это мальчишество? Что сказал бы ваш отец?

– Может, и одобрил бы. Он любил все прогрессивное.

– Но…

– Пригласите ко мне Коха, пожалуйста.

Катарина поджала губы и покинула кабинет.

Стефан Кох был дальним родственником Берты и занимался в компании поставщиками. Он больше других был возмущен тем, что Кристиан нанял Лоттар, опасаясь, что она займет его место. В то же время Кристиан привык доверять ему компанию в свое редкое отсутствие.

– Не может быть, – развеселился Кох, выслушав Кристиана, – ты – и деревня? Какая странная причуда.

– Допустим, – ответил Кристиан расслабленно, – я бы мог открыть фабрику.

– Ба! – воскликнул Кох. – Нашему мальчику становится тесно в штанишках торговца. Уж не Лоттар ли подбила тебя на этакий эпатаж? А что? Старикана Гё она превратила в банкира.

– Что-то странное с этой Лоттар, – поморщился Кристиан. – Никогда не встречал людей, которые бы так неохотно рассказывали о себе. Из какой ты семьи, кто твои родители, какую школу ты заканчивал – это ведь нормальные вопросы. А Лоттар только и делает, что напускает вокруг себя тумана.

– Найти тебе частного детектива? – предложил Кох. – От современных девиц всякого приходится ждать. Уж больно они прыткие. А от твоей Лоттар у меня и вовсе мурашки по коже. Она похожа на сердитую серую ворону.

– У меня уже есть детектив, – отмахнулся Кристиан, – пока ничего толкового он не нарыл.

– Господин Эрре, – постучавшись, заглянула Катарина, – ваша супруга.

– Берта, – Кох вскочил и расцеловал ее.

Они были отдаленно похожи – золотистыми локонами, мягкими чертами лица. Только Кох, в отличие от Берты, на самом деле родился красивым.

– Знаешь, чего от меня потребовала твоя дочь? – распростившись с Кохом, спросила Берта.

– Судя по твоему тону, ничего хорошего.

– Она хочет уйти из школы для девочек в смешанную.

– Что? – поразился Кристиан.

– Хельга заявляет, что в ее школе слишком мало арифметики и слишком много рукоделия. А в школах и для мальчиков, и для девочек учат хоть чему-то толковому.

Кристиан помолчал, обдумывая услышанное.

– Дорогая, – осторожно сказал он, – в этом есть здравое зерно.

– Все смешанные школы – бесплатные! – гневно возразила Берта. – Господи, как будто мы голодранцы какие-то! И хуже того, там наверняка происходит всякий разврат. Кристиан, ты должен вразумить девочку. Она устроила мне настоящую сцену, это уму непостижимо!

– Я обязательно поговорю с Хельгой, – пообещал Кристиан, – но чуть позже. Вечером я уезжаю по делам.

– По делам, – сверкнула глазами Берта, – да ты даже в медовый месяц отказался уезжать, потому что твоя драгоценная компания якобы не могла оставаться без присмотра.

– Но ведь и правда не могла.

– И как ты посмел, ради всего святого, выставить несчастную Адель на улицу!

– Что? – потрясенно охнул Кристиан. – Милая, ты не находишь, что это несколько безумная тема для беседы?

– Бедная девочка терпела тебя годами! А ты… Это не мужской поступок, Кристиан.

– Извини, но я не хочу слушать, как моя жена отчитывает меня за плохое обращение с любовницей. Я слишком консервативен для подобного.

– Однако ты не был слишком консервативен, когда покупал для Адели дом.

– Берта, к чему сейчас эти разговоры?

– К тому, что ты должен втолковать дочери, что ей не место в смешанной школе, – и Берта упрямо выдвинула вперед подбородок.

Кристиан вздохнул.

Хотел бы он знать, где Хельга набралась подобных идей.

На станции Лоттар охватила робость, вовсе ей не свойственная. Она чуть испуганно взирала на пышущий жаром локомотив, однако про свои обязанности не забывала. Убедившись, что багаж Кристиана размещен, она покрепче ухватилась за свой саквояж и выдавила:

– Что же, увидимся с вами по приезде.

– А вы куда собрались? – удивился Кристиан.

– В вагон третьего класса, разумеется.

– Что за чушь! – Он поймал носильщика и отправил его в кассу за билетом первого класса. – Я не собираюсь три часа бестолково таращиться на унылый пейзаж за окном. Извольте следовать за мной, госпожа Лоттар.

Она несколько подавленно кивнула.

Устроившись на покрытой бархатными подушками деревянной скамейке, Кристиан вытянул ноги и заказал чаю и пирожных. Лоттар села напротив, пристроив саквояж у себя в ногах, и распрямила плечи.

«Она и правда была похожа на сердитую серую ворону, – весело подумал Кристиан. – Унылое платьице, строгая прическа, тяжелые черты лица».

– Что вы думаете об общественных школах? – спросил ее Кристиан.

– Для честолюбивых девочек это настоящее спасение, – немедленно откликнулась она, оживившись. – В отличие от частных гимназий и пансионов, после общественных школ можно поступить в университет. Изучать право или медицину, например.

Кристиан никогда не задумывался о том, хотел ли он для Хельги подобного будущего, но это было бы интересным. Возможно, однажды он доверит свою компанию дочери, а не сыну.

– В какой школе учились вы, госпожа Лоттар?

– В смешанной, – ответила она не задумываясь. – И математика была моим любимым предметом. Я с ранних лет считала лучше, чем читала.

– И почему я не удивлен?

Локомотив сотрясся всем железным нутром, издал утробный рык и дернулся. Лоттар побледнела и вцепилась пальцами в столик между ними.

– Никогда не путешествовали?

– Не доводилось, – коротко ответила она. Ее ноздри раздувались – испуганно и в то же время хищно. В этом было что-то завораживающее.

Станция за окном медленно уплыла назад.

– Ваши родители не протестовали против смешанной школы? – спросил Кристиан.

Губы Лоттар изогнулись в странной усмешке.

– Нет, – ответила она и замолчала, будто воды в рот набрала.

Подобная манера изъясняться уже стояла Кристиану костью поперек горла.

Впрочем, можно было и так догадаться: раз уж Лоттар позволяли с юных лет бегать по поручениям Предприятия Гё, то родители явно были далеки от предрассудков.

– Они живут в провинции? – вслух подумал он.

– Кто? – с недоумением уточнила Лоттар.

– Ваши родители.

– Да что вам за дело до них, – досадливо отозвалась она.

«А вот старик Гё наверняка знал все ответы», – сердито подумал Кристиан.

– Почему вы путешествуете без своего дуболома?

– Ганс нужен в городе, – на этот раз Лоттар заговорила охотно. – Все мои информаторы завязаны на нем. В нашем деле нельзя щелкать клювом.

– Ого. Вы настолько ему доверяете?

– Ну, кому-то надо доверять, – Лоттар с умудренным видом покивала самой себе.

– Ах, моя милая госпожа Лоттар, вы все же юны и наивны. В сиротских приютах сплошной сброд. Поверьте моему опыту – такие, как Ганс, способны любого оставить с пустыми карманами.

И снова в ее взгляде появилось что-то сложное. Как будто она уходила на глубину.

– Да что вы говорите, – безо всякого выражения произнесла она. – С вашего позволения, я все же буду опираться на собственный опыт.

– Однажды на моих родителей что-то нашло, – сказал Кристиан, и застарелые боль и злость снова коснулись его сердца, – и они взяли на попечение одного мальчика, хорошенького, словно ангел. Его звали Маттиас. Маттиас Вайс. Мне было около восьми лет, ему – порядка тринадцати. Мама души в нем не чаяла, ее очаровывали его золотистые кудри, голубые глаза, кроткий характер. А отец обожал маму и редко сопротивлялся ее прихотям. Я ревновал и гневался, конечно, но вскоре и сам поддался его влиянию. О, он рассказывал душераздирающие истории о голодном и холодном детстве, о том, что никогда не знал материнских объятий, что никогда не пробовал шоколад или пудинг. У нас с мамой сердце разрывалось от жалости. Идиллия длилась несколько месяцев, а потом…

– …из дома начали пропадать вещи, – уверенно продолжила Лоттар. Она казалась очень грустной.

– Да, – согласился Кристиан. – Сначала столовые приборы, потом мамины украшения. В итоге отец потребовал у Маттиаса объяснений, а он… рассмеялся. Сказал, что мы идиоты, что таких, как мы, богатеньких лицемеров кто угодно обведет вокруг пальца. Что он ненавидит таких, как мы. Что ему был противен каждый день, который он провел в нашем доме. Особенно, сказал он, ему отвратительна мама, потому что ее забота ему до чертиков опостылела. Отец сказал, что отведет его в полицию, но Маттиас лишь показал ему неприличный жест и сбежал. Больше мы его никогда не видели. А маму хватил удар, и она уже не встала с постели.

– Господи, – пробормотала Лоттар. Она смотрела с таким невыразимым пониманием, как будто Кристиан не рассказал ей ничего необычного.

– Потом я часто спрашивал себя, почему Маттиас просто не мог жить в нашем доме. О нем ведь заботились. Чего ему не хватало? Со временем я понял, что дети, которые никогда не знали любви, просто не способны ни на благодарность, ни на привязанность.

– Что случилось с вашей мамой после?

– Ее здоровье сильно пошатнулось, и через три года ее не стало.

– Как жаль, – просто сказала Лоттар.

– Да уж, – буркнул Кристиан, который и сам не понимал, с чего вдруг так разоткровенничался.

Впрочем, о том, что он потерял мать еще ребенком, Лоттар наверняка и без того знала из досье старикана Гё.

– Так что там с нашими фермерами? – перевел Кристиан тему разговора.

Лоттар вынырнула из охватившей ее задумчивости и бодро доложила:

– Их зовут Диттер Аккерман и Томас Хауслер. Аккерману двадцать лет, Хауслеру – сорок пять. Овдовел три года назад, детей нет и не было. Аккерман в позапрошлом году бросил богословскую семинарию.

– Какая странная парочка, – вскинул брови Кристиан.

– Чокнутые изобретатели, – пожала плечами Лоттар. – Они все со странностями.