Идеальный поцелуй

Глава 5

Несколько секунд Грейс раздумывала, не подвергнуть ли его заявление проверке. Не посмеет же он и вправду раздеть ее? Он просто не может вести себя подобным образом. Она прервала свои размышления. Она больше не мисс Мерридью из норфолкских Мерридью. Для него она просто наемная компаньонка, а для многих джентльменов слуги были законной добычей.

И ему это еще понравится, бесстыднику. Ее пальцы принялись энергично расстегивать мокрое платье.

Не спуская глаз с закрытой кухонной двери, Грейс принялась рыться в чемодане. Ни за что на свете не наденет она одежду, к которой прикасался этот ужасный человек. От одной мысли о его сильных пальцах, копавшихся в ее кружевном белье, Грейс бросало в жар – от ярости!

Она стащила с себя мокрое платье и переоделась в сухое, проклиная его всеми ругательствами, которые только могла вспомнить. К сожалению, знания ее в этой области были весьма ограниченными, так что она не смогла воздать ему должное.

Грейс застегнула последнюю пуговицу со смешанным чувством триумфа и… разочарования? Нет, облегчения. Дверь была закрыта. Она еще никогда в жизни не одевалась так быстро. По ее расчетам у нее оставалось еще около минуты.

Она заставила себя успокоиться и оглянулась в поисках какого-нибудь занятия. Суп!

Грейс поскребла морковь и нарезала ее кружочками. Резать, когда у тебя ранена рука, довольно неудобно. Морковь была как деревянная. Оставалось только надеяться, что она смягчится при варке. Грейс нарезала зелень. Она взяла луковицу и хотела было нарезать и ее, но вовремя остановилась. Если этот чернобровый дьявол увидит ее со слезами на глазах, то подумает, что она плакала из-за него, а она не доставит ему такого удовольствия. Он не мог заставить ее расплакаться. Ни один мужчина не сможет этого сделать.

Грейс нашла небольшой котелок, перелила в него немного горячей воды и повесила над очагом. Она подождала, пока вода закипит, затем высыпала туда морковь и зелень и начала размешивать.

Прошло уже не меньше пятнадцати минут. Негодяй! Она вернулась к овощам.

Еще через десять минут дверь кухни отворилась, и источник ее несчастий появился на пороге. Он сменил рубашку и брюки – слава Богу! Эти не так плотно облегали его тело. Волосы он зачесал назад, но непослушные длинные пряди падали ему на лоб. На кончиках волос висели капельки воды. Хотя ей-то какое дело!

– Мисс Петтифер интересуется, где ее чашка чаю, а доктор предпочитает чай без молока и с двумя ложками сахара.

Девушка с ненавистью посмотрела на него. Грейс уже совершенно забыла про чай, который обещала Мелли. Она взяла коричневый глиняный чайник и со злостью поставила его на стол. Он даже ничего не сказал про ее платье… и все остальное.

Доминик медленно подошел к ней. Ее пульс участился. Она накладывала заварку в чайник с самым невинным выражением на лице. Она не выдаст своего волнения, ни за что.

Мускул на его щеке дернулся.

– Кажется, мисс Петтифер предпочитает очень крепкий чай.

Черт! Она потеряла счет ложкам заварки, которые положила в чайник. Грейс невинно взглянула на него.

– Да, – солгала она. Его влажные волосы ужасно отвлекали ее.

– Двенадцать ложек – это уже слишком.

– Правда?

– Доктор уж точно предпочитает слабый чай.

– Правда?

– Но разумеется, ты лучше разбираешься в приготовлении чая, чем я. Мой напиток – кофе.

Нужно было сказать что-нибудь умное и язвительное о дьявольском напитке, но Грейс не приходило в голову ничего подходящего.

– У вас с волос вот-вот начнет капать вода. Он как бы невзначай убрал волосы со лба.

– Как твоя рука?

Грейс спрятала ее в складки юбки.

– Нормально.

Он кивком указал на котелок с супом:

– А что это ты готовишь? – Суп.

– Правда? Как предприимчиво с твоей стороны. – Он подошел ближе и заглянул в котелок. Рот его скривился. – Тебе уже приходилось варить суп?

– Довольно часто, – солгала Грейс. – В любом случае выбирать не из чего.

Он наблюдал за тем, как она режет репу.

– Может быть, ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Нет, благодарю вас, я и сама прекрасно справляюсь. Он кивнул на ее руку, перевязанную носовым платком:

– Все еще болит?

– Нет, уже намного лучше, благодарю вас. Доминик таинственно посмотрел на нее.

– Ты не сердишься на меня?

– О Боже, нет! – заверила она его любезным тоном. – Вы же не виноваты, что выросли невоспитанным негодяем без каких-либо понятий о морали. Но я очень благодарна за огонь и дрова!

Он улыбнулся.

– Мне не нужна твоя благодарность, Грейсток, – сказал он мягко, и прежде чем она поняла, что происходит, его руки оказались на ее талии, и он притянул ее к себе. – Я хочу тебя, – прошептал он и приник к ее рту своим.

Грейс напряглась и попробовала вырваться, но Доминик не обращал на это никакого внимания. Его губы прикасались к ее губам нежно, со спокойной уверенностью, как будто он имел на нее полное право. Она попыталась оттолкнуть его, но он лишь крепче обнят ее.

Грейс попыталась ударить его: ее зять Гидеон научил ее, куда нужно бить мужчину, который к ней пристает, но лорд д'Акр легко уклонился. Не прерывая поцелуя, он прижал ее к стене, прикрыв ее своим телом совершенно неприличным образом. Она чувствовала каждый горячий напряженный сантиметр его тела, его крепкий требовательный рот, его широкую сильную грудь, смявшую ее мягкую нежную грудь, его длинные сильные бедра, прижимавшиеся к ее ногам. Его жар поглощал ее.

Грейс попыталась запротестовать, но в тот момент, когда она открыла рот, он воспользовался этим с невероятной наглостью, проникнув еще глубже, ища в ней отклика, о существовании которого девушка и не подозревала. Она таяла в его объятиях, прижимаясь к нему, как будто он мог удержать ее от падения.

Грейс запустила пальцы в его иссиня-черные волосы и ответила на поцелуй. Его вкус проникал в нее, как будто это было то, о чем она давным-давно мечтала.

Доминик нетерпеливо пошевелился, и от твердого давления его бедер, которое она чувствовала через его брюки и свои юбки, а также от прикосновения его губ ноги девушки задрожали. И он тут же подвинулся так, что его бедро оказалось между ее ног, раскачиваясь и прижимаясь к ней в ритме, которому ее тело с радостью подпевало. Она застонала и прижалась к нему, сама не понимая, чего ищет…

Ей потребовалось немало времени, чтобы понять, что он уже отпустил ее. Тепло, окружавшее ее, испарилось, стало холодно. Озадаченная, но все еще не в силах оторвать от него взгляда, Грейс поднесла дрожащую руку ко рту. Что только что произошло? Она дышала глубоко, как животное, задыхающееся после долгого бега. Он тоже.

Доминик окинул ее жадным собственническим взглядом, который взволновал и шокировал ее одновременно.

Она подняла руку к груди в старом как само время жесте и почувствовала, что ее волосы выбились из обычного пучка и рассыпались по плечам. Она стянула их обратно, а затем увидела, что ее юбка задралась и сбилась между ног, которые дрожали, а место между ними было горячим, влажным и слегка ныло. Она поспешно расправила платье. И тут лишь пришла в себя. Ее только что поцеловал жених ее лучшей подруги. И, что хуже всего, она ответила на его поцелуй. С самозабвением, которое ее немного пугало. И возбуждало, хотя должно было бы шокировать.

Грейс вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Ничего не выйдет, – сказал он весело. – Теперь мой вкус останется в твоем рту навсегда. Точно так же, как твой в моем.

Это заявление и тот собственнический тон, которым он его сделал, подействовали на Грейс как удар хлыста. Она принялась яростно тереть губы.

– Нет! – Но он был там. Она все еще чувствовала его вкус во рту. – Полоскание с уксусом и водой поможет все исправить.

Доминик откинул голову назад и рассмеялся, а затем мягко добавил:

– Не сработает. Я в твоей крови, Грейсток. А ты в моей. Мы можем только следовать своим инстинктам.

– Великолепно! – сказала она энергично, а когда его брови метнулись вверх в удивлении, ласково добавила: – Поскольку мое инстинктивное желание сейчас – надрать вам уши!

Он рассмеялся и покачал головой.

– У тебя уже была такая возможность, помнишь?

Она покраснела, вспомнив, как легко он поймал ее руку, когда она хотела его ударить, и как она позже погрузила пальцы в черную копну его волос.

– Вы отвратительны! Вы обручены! Как вы смеете делать мне подобные предложения?

– Что касается этого, то, думаю, тебе не следует беспокоиться о том, чего ты не можешь изменить, – сказал Доминик. – В любом случае наш брак с мисс Петтифер будет браком по расчету. Это деловое соглашение, не более того. Мисс Петтифер не испытывает по отношению ко мне никаких чувств, уверяю тебя.

Грейс уже знала все это, но ее поразил его будничный тон.

– Как вы можете рассуждать о браке так… так хладнокровно.

Доминик пожал плечами:

– Потому что к браку нужно подходить здраво.

– Но ведь это ужасно!

Казалось, ее горячность удивила его.

– Это жизненный факт. Люди вступают в брак из-за имущества, для безопасности, чтобы улучшить свое положение в обществе и чтобы зачать наследников и сохранить богатство в своей семье. Если все это не здравый смысл, то что же?

– Люди вступают в брак и по любви. Он презрительно фыркнул:

– Нет, они просто называют это так. Я же могу назвать это по-другому – похоть. Финансовое основание намного прочнее.

– Только для мужчин, – возразила Грейс. – Женщины же, выйдя замуж, теряют финансовую независимость.

– Вот именно, поэтому я никогда не мог понять, почему так много женщин жертвуют всем, чтобы выйти замуж.

Грейс удивилась. Ей еще не приходилось видеть мужчину, высказывающего подобную точку зрения.

– Возможно, они верят, что любовь важнее, чем финансовая независимость.

– Что очень глупо с их стороны!

Грейс хотелось согласиться с ним. Она чувствовала то же самое – но только в том, что касалось ее самой. Большинство женщин смотрели на этот вопрос по-другому. Она подумала о Мелли.

– Большинство женщин хотят детей. Доминик кивнул:

– Верно, материнский инстинкт очень силен. А мужчинам нужны наследники. Имущество и наследники – вот тебе и весь институт брака.

Грейс подумала о втором браке своей двоюродной бабушки Августы, о ее горячо любимом аргентинском муже.

– Нет, не всегда.

Ей никогда не забыть, как та говорила о нем: «У него была возможность жениться на великолепной молодой девушке, он мог выбирать из первых невест аргентинского общества. – Тут бабушка Августа улыбалась, как кошка, наевшаяся сливок. – Но он хотел только меня. Низенькую, пухленькую бездетную английскую вдову, перешагнувшую тридцатилетний рубеж. Это, должна я тебе сказать, было великолепное романтическое путешествие. Этот мужчина научил меня тому, что такое страсть! Мы сгорали, просто сгорали!» И она мечтательно вздыхала.

В тот момент Грейс не могла вообразить себе человека, рядом с которым она могла бы сгореть. Теперь же все изменилось. То, что она чувствовала рядом с лордом д'Акром, было очень похоже на… пожар в крови.

Правда, рядом с ним, наверное, так себя ощущала любая женщина. Следовало помнить, что он был лордом и считал ее наемной компаньонкой. Джентльмены всегда волочатся за прислугой, как будто у них нет чувств, как будто у них нет сердец, которые так легко разбить. Не важно, как сильно он горел и как опалял ее, она не могла принимать его ухаживания всерьез. Он даже не верил в брак.

Грейс подумала о своих сестрах, нашедших любящих страстных верных мужей.

– Некоторые браки просто замечательны – полны любви, счастья и теплоты.

Доминик фыркнул:

– Никогда бы не поверил, что девушка, разгуливающая с ножом в ботинке, верит в подобные сказки, Грейст… черт возьми, как тебя зовут? Ты не хочешь, чтобы я называл тебя Ясные Глазки, а я не могу больше называть тебя по фамилии… – Он улыбнулся как довольный тигр. – После всего, что было между нами.

– У меня нет имени. Просто Грейсток. – Она решительно сделала шаг назад и сказала. – Разве у нас что-то было, лорд д'Акр? Вы ничего обо мне не знаете. Вы обручены с мисс Петтифер, и даже если вы ничего не знаете о верности и… и любви, то я знаю! А теперь идите и займитесь тем, от чего я вас отвлекла. – Она пыталась избавиться от него.

– Вы ошибаетесь, маленькая мисс «Без Имени». Я знаю очень много о… как ты это назвала?., ах да, любви. – Он произнес это слово похотливо, растягивая каждый звук. – Но если ты хочешь научить меня чему-то еще…

– Вон! – Грейс указала пальцем на дверь. Уперев руки в бока, она ждала, пока он уйдет. Она не могла себе поверить, что она только что велела ему выйти из его собственной кухни.

Разумеется, Доминик и не думал ее слушаться.

Он усмехнулся, как будто ее манера поведения лишь забавляла его. В какой-то момент она даже подумала, что он хочет опять поцеловать ее, так что когда он наконец пошевелился, она отшатнулась, думая, что он вот-вот набросится на нее.

Но вместо этого он поднял еще несколько поленьев и подложил их в очаг, чтобы показать ей, кто тут владелец замка, а кто наемная компаньонка.

Ей хотелось вышвырнуть его из кухни. И зато, что разжег в ней огонь. И за то, что поцеловал ее. И, самое главное, за то, что разбудил в ней желание поцеловать его в ответ.

Все казалось таким простым: притвориться компаньонкой и быть все время рядом, чтобы приободрить Мелли и помочь ей объяснить отцу, что она не желает фиктивного брака с хладнокровным лордом.

Однако лорда нельзя было назвать хладнокровным. Она наблюдала за тем, как он подкладывает дрова в огонь. Он был упрямым, твердолобым и глупым. Брак – это имущество и наследники, – подумать только!

– Огонь продержится до утра. – Он выпрямился. – Что ж, я пошел.

Девушка задерживала дыхание, пока он шествовал мимо нее. Доминик задел ее своим пальто, и она уловила его запах. Он был таким же, как и его вкус. Экзотический, непонятный, пугающий и неотразимый.

Она еще раз протерла рот, пытаясь таким образом избавиться от его аромата, засевшего в ее подсознании. «Мой вкус останется навсегда у тебя во рту». Ни за что! Никогда!

Его рука была на ручке двери, когда она спохватилась:

– А куда вы направляетесь?

Он обернулся со злорадной улыбкой.

– Говорят, в трактире в деревне делают потрясающие пироги с мясом. После колки дров у меня разгулялся аппетит. Хорошего вечера.

Пироги с мясом? Дверь закрылась, и у Грейс заурчало в желудке. Она посмотрела на кружки моркови, плавающие в воде среди зелени. Пироги с мясом?

Лорд д'Акр, исчадие ада!

– Так вот ты где. Я обошла чуть не весь дом и не нашла ни души, – проговорила Мелли, входя в кухню. – Доктор ушел. Он сказал, что не будет ждать чай.

– Как твой отец?

– О, Грейс, я волнуюсь за него. Он выглядит очень плохо и все время просит позвать… с-священника. – Ее лицо сморщилось.

– О Мелли! – Грейс отложила нож и обняла подругу.

– Доктор пустил ему кровь, она все текла и текла… – Она замолчала и вытерла глаза. – Мне кажется, папе это не помогает. Он сейчас спит, но он так слаб… намного слабее, чем прежде.

Грейс нахмурилась. Ее двоюродный дедушка Освальд не очень-то жаловал докторов, особенно тех, кто пускает кровь пациентам при первой же возможности.

– А ты просила его не пускать кровь? Мелли кивнула:

– Да, но он не обратил на меня внимания. Ты же их знаешь.

Грейс знала.

– Давай посмотрим, как твой отец будет чувствовать себя утром. Возможно, здесь поблизости есть еще какой-нибудь доктор, мы могли бы проконсультироваться с ним. – Она взяла нож и продолжила резать овощи.

– Доктор сказал, что вернется утром. Возможно, мы вместе поговорим с ним. – Мелли нахмурилась, заметив наконец резню, происходящую на столе. – Чем это ты тут занимаешься?

– Варю суп. – Грейс принялась за репу. Это была очень старая и очень твердая репа. Ее раненая рука пульсировала, а желудок все еще ворчал. А все из-за этих пирогов с мясом, черт его дери!

Мелли с сомнением посмотрела на батарею овощей, расположившуюся на столе.

– Не знала, что ты умеешь готовить.

– Кто угодно может готовить, – заявила Грейс, надеясь, что так оно и есть. – Кроме того, выбора у нас нет.

– Почему? Разве больше нечего есть? Неужели в доме действительно нет больше слуг? И где хозяин дома?

Этот невинный вопрос вывел Грейс из себя, но не могла же она выместить свою злость на бедной Мелли. Поэтому она яростно накинулась на беспомощную репу.

– Хозяин дома… Этот законченный низкий бесчувственный негодяй бросил нас на произвол судьбы. Он вскочил на своего коня и уехал в деревенский трактир. – Грейс высыпала нарезанную репу в котелок. – Где готовят потрясающие пироги с мясом.

Кусочки репы плавали вместе с морковкой среди крапинок зелени. Все это было совершенно не похоже ни на один суп, который приходилось есть Грейс.

– Как странно, – произнесла Мелли.

– Да, мне кажется, овощи слишком старые.

– Я имею в виду лорда д'Акра. Странно, что он так поступил. – Мелли смущенно посмотрела на Грейс. – Знаешь, он не так плох, как я ожидала. Несколько часов искал врача для папы под проливным дождем, хотя, конечно, привезла его ты. Потом помогал доктору переодевать папу. Он даже сказал мне, чтобы я не беспокоилась и что все будет в порядке.

Грейс недоверчиво смотрела на нее. Как могла Мелли проглотить такую очевидную ложь? Тот же самый человек только что говорил о браке как о хладнокровной сделке, хотя Мелли об этом, конечно, известно не было. Но ведь она знала, что этот мерзавец бросил их, чтобы поесть самому, в то время как они умирали от голода.

Не поняв причину недоверчивости подруги, Мелли кивнула:

– Да, это было мило с его стороны, не правда ли?

– Мило? – огрызнулась Грейс. – В человеке, который отправляется есть великолепные мясные пироги, оставляя гостей самих готовить себе… – она с отвращением взглянула на содержимое котелка, – отвратительный суп, нет ничего милого.

Она еще говорила, когда послышался стук в дверь. Удивленная Грейс пошла открыть. На пороге стоял мальчик с большой плетеной корзиной.

– Здравствуйте, мисс, а это вы мисс Грейсток?

– Да.

Тогда милорд послал это вам и остальным. – Он сунул корзину в руки Грейс и широко улыбнулся. – Дал мне шиллинг только за то, чтобы я отнес все сюда! – радостно сообщил он и убежал.

– Что там? – спросила Мелли, подходя сзади. Она взяла корзину из рук Грейс и поставила ее на стол. Содержимое было прикрыто чистой бело-голубой клетчатой салфеткой. Девушка отогнула уголок ткани, и аромат свежих пирогов с мясом наполнил комнату. – М-м… – Мелли с наслаждением вдохнула запах. – Должно быть, это как раз те самые, о которых ты говорила. Ты, наверное, неправильно поняла его намерения. И посмотри, тут свежий хлеб, сыр, яблоки и бутылка портвейна. Не то чтобы папа стал его сейчас пить, но все же это неплохое дополнение. – Она улыбнулась подруге. – Видишь, я же говорила, что он очень милый человек.

Грейс тоже улыбнулась и кивнула, но внутри она вся кипела. Она поняла все правильно, просто он намеренно ее обманул. Аромат пирогов дразнил ее обоняние, в желудке у нее что-то переворачивалось. Злодей! Как можно сердиться на человека, который прислал тебе горячие пироги?

Но она должна была. Мелли он уже начинал нравиться, поэтому Грейс следовало держать его на почтительном расстоянии. Или еще дальше.

Только что, если Мелли в него влюбится? Теперь Грейс нужно было защищать не только свое собственное сердце. Девушка вздохнула и взяла пирог. Ситуация становилась все более запутанной.

Доминик присел на скамейке у входа в трактир «Герб Вульфстона», нежно сжимая в руках кружку эля. Шеба растянулась у него в ногах, положив голову ему на ботинок, но не теряя бдительности. Вечер был просто замечательный, воздух наполнен ароматами свежей сырой земли и листьев. Он наблюдал за восходом луны над долиной. Долиной его предков. Его ненавистных неизвестных предков.

В хорошеньком же состоянии оставили они ему имение!

Доминик рассчитывал никогда здесь не появляться, но теперь, когда это произошло, пройдет некоторое время, прежде чем он сможет отсюда уехать.

Он отдал два письма хозяину трактира, с тем чтобы тот отправил их с первой же оказией. Одно Подмору, семейному стряпчему и душеприказчику отца, а другое Абдулу, его… как назвать Абдула… мажордому? Управителю? Не существовало достаточно емкого понятия. Точно так же, как не существовало ничего, что Абдул не мог бы – или не захотел бы – для него сделать.

Доминик поймал себя на том, что улыбается. Интересно, что жители деревни подумают об Абдуле? Теперь-то им точно будет о чем посудачить.

Каждый раз, когда он заходил в трактир, разговоры в зале стихали. Доминику было все равно. Он никогда нигде не был своим, и ему наплевать, что о нем подумают деревенские жители. Молодой человек не имел ни малейшего желания знакомиться с ними, и после того как он разберется здесь с делами, он уедет и больше никогда их не увидит.

Его только раздражали перешептывания и приглушенные разговоры, так что, раз уж погода была хорошая, он предпочитал сидеть снаружи.

Доминик сделал глоток и поморщился. Он не любил английский эль, но в трактире не нашлось никакого приличного вина, кроме портвейна, который оказался бархатным, но слишком сладким на его вкус. Эль же был тяжелым, горьким и темным, что как нельзя лучше подходило к настроению Доминика.

Он злился на сэра Джона Петтифера и его дочь за то, что те вынудили его приехать сюда, хотя теперь, оглядываясь назад, он видел, что все вышло к лучшему. Сколько Идс наживался на своих махинациях? Должно быть, он сбежал, как только Подмор велел ему явиться в Бристоль и представиться новому наследнику. Его не, предупредили, что Доминик нашел нарушения в домовых книгах. Хорошо, что он знал толк в арифметике, а то, может быть, никто бы и не обнаружил хищений Идса.

Одному Богу известно, как долго из доходов поместья выплачивалось жалованье слугам, якобы проживавшим в доме. В то время как большая его часть годами не убиралась. Идс был злодеем, но Доминик знал, на ком на самом деле лежит ответственность. На его отце. Ему никогда не следовало оставлять имение гнить.

Доминик не понимал его. Да и когда он его понимал? Вульфстон был для его отца всем, и все же он оставил его в плачевном состоянии. Каким же человеком нужно быть, чтобы, гордясь шестью сотнями лет обладания имением, считать, что все, что нужно для продолжения традиции – это наследник?

Теперь же, увидев ужасающее состояние дома, Доминик понимал, что ему придется привести тут все в порядок, чтобы имение можно было продать. Он терпеть не мог расточительства. Когда начинаешь жизнь с нуля и вынужден своим трудом пробивать себе дорогу, начинаешь ответственнее относиться ко всему.

Он окинул бесстрастным взглядом долину: лоскутное одеяло полей, округлые холмы, позолоченные закатом. Трудно было представить, что все это принадлежит ему – при условии, что он женится на мисс Петтифер. Это был прекрасный уголок, богатая, плодородная земля. Потребуется немало усилий, чтобы возродить имение, но человек, который этим займется, будет с лихвой вознагражден. Продажа Вульфстона принесет немалый доход.

Тем временем ему придется жить там, в этой развалине. Последнее место на земле, где он хотел бы оказаться. Мысль пронзила его неожиданно, как в тот момент, когда он впервые увидел дом своих предков. Развалина. Какая ирония!

Сколько раз в своей жизни клялся он стереть Вульфстон с лица земли? И вот теперь он обдумывает ремонт имения…

Только для того, чтобы продать его, пообещал он себе. Ради памяти своей матери он должен стереть имя Вульфстона с лица земли. Как часто в детстве он заставал ее в слезах. Она никогда не объясняла, никогда не рассказывала об этом месте, говорила только:

– Ты все поймешь, когда попадешь в Вульфстон. Теперь он понимал. Это место стало причиной всех ее несчастий. Из-за Вульфстона невинная неопытная семнадцатилетняя наследница была продана замуж человеку, который был почти на тридцать лет ее старше. Чтобы получить наследника для Вульфстона, его отец затаскивал молоденькую девушку в постель и бил ее, когда ей не удавалось забеременеть. Ради Вульфстона ей пришлось страдать все свои молодые годы, и за это ее сын разрушит его.

Доминик отпил еще эля. Пироги были отличными, как ему и обещали, но немного пересоленными. Но это, как он решил, было сделано намеренно: если пища соленая, посетители выпьют больше.

Легкий ветерок шевельнул ветви нависшей над ним березы. Приближалась осень, украшая землю золотыми и бордовыми листьями, похожими на веснушки или яркие новенькие монетки. Доминик улыбнулся.

Слава Богу за яркую новенькую монетку, появившуюся в его жизни, подумал он, и ему сразу стало лучше. Кто бы подумал, что он найдет ее в Вульфстоне, покрытую веснушками и одетую в уродливую серую хламиду.

Шеба внезапно села, и Доминик посмотрел на мост. Там никого не было. Молодой Билли Финн еще не вернулся. Парнишка заработал сегодня шиллинг.

Рот Доминика скривился в усмешке. Как бы ему хотелось увидеть ее лицо в тот момент, когда мальчик принес ей корзину.

– Как так получилось, что она стала компаньонкой? – спросил он у Шебы. – Смелая и смышленая. Компаньонки обычно вялые и скромные. Сомневаюсь, что она даже знает значение этих слов. – Шеба вяло шевельнула хвостом, соглашаясь с хозяином. Ее прошлое интересовало его все больше и больше – вооруженные до зубов родственницы до боли напоминали уличных проституток. И все же в чем-то она была совершенно невинна. Доминик усмехнулся, вспомнив, как она смотрела на его грудь, чуть не окосев от усилия не пялиться на нее, стараясь, чтобы он не заметил, что она интересуется им ничуть не меньше, чем он ею.

Увлекательное сочетание, его Ясные Глазки без имени.

Ей еще многому следовало научиться как компаньонке. Не меньше следовало ей узнать и о мужчинах. И Доминик был как раз тем человеком, который способен просветить ее.

Она ни во что не ставила лордов – уж это-то было ясно! Он улыбнулся. Она выказала ему точно такое же уважение как лорду д'Акру, как и тогда, когда считала его цыганом – почти никакого. Она без околичностей заявила, что о нем думает, и ее голубые глаза сверкали от злости.

Великолепные глаза! Воспоминания нахлынули на него, и Доминик крепче сжал кружку. Он все еще чувствовал ее аромат – сладкий, теплый, воспламеняющий кровь. Он помнил ощущение ее мягкого молодого тела, прижимающегося к нему. Ее шелковистую гладкую кожу.

Она и не пискнула, когда он вытаскивал эту огромную занозу.

Он стиснул зубы. Кто или что научили ее так переносить боль? Она не понаслышке знала о боли и дурном отношении. На пустом месте подобное самообладание не возникнет.

Доминик отпил еще немного горького напитка. И в то же время это никак не отразилось на ее духе. Вспомнить хотя бы, как она осаживала его раз за разом. Слава Богу!

– Смелая, яркая и красивая, – сказал он Шебе. Собака села, навострив уши, затем вскочила на ноги и исчезла в зарослях напротив скамейки.

Жизнь компаньонки совершенно не подходила девушке с темпераментом Грейсток. Она заслуживала большего. Она заслуживала всего мира. И Доминик подарит ей его.

Он скривил рот в усмешке, вспомнив ее взгляд, когда он заявил, что собирается съесть пирог в трактире. Боже, этот взгляд мог убить! Ему нравился ее характер. Ее ему легко не заполучить, но в конце концов она станет его, молча поклялся он себе.

Грейсток будет принадлежать ему.

Через несколько минут Шеба вернулась, тяжело дыша, шерсть ее была покрыта семенами растений и веточками. Она положила мертвую крысу к его ногам, виляя хвостом от законной гордости. Доминик серьезно поблагодарил ее. В конце концов, не каждый день получаешь в подарок крысу.

Будет ли Грейсток так же благодарна за корзину еды, которую он отослал домой с Билли Финном? Что-то подсказывало ему, что нет.

Доминик снова улыбнулся, поднял кружку с элем и произнес тост:

– Приятного аппетита, милая компаньонка. И за успешное соблазнение!