Идеальный помощник

глава 1

Даже Главный не знает, откуда я притащил в нашу часть Эрика. Ну, эта история – не очень, так что я молчу, а он молчит тем более. На его месте мне бы тоже не хотелось кому-либо рассказывать, что меня нашли на свалке – еле живым и на цепи, а потом откармливали кровью. Главное, что сейчас Эрик – отличный военный и лучший помощник среди всех, кто у меня был.

Итак, история. Два года назад я вызвался возглавить экспедицию – турне по заброшенным маршрутам галактики, которые периодически нужно чистить от криминальных элементов, обожающих ныкаться по таким вот тёмным углам. Мероприятие обещало быть скучным – долгая дорога и не факт, что найдём кого-либо, – однако это всё-таки шанс устроить побоище, а то сидеть в кабинете мне осточертело.

Вскоре мы остановились проверить мелкую нищую планетку, населённую вконец опустившимися потомками первых колонистов – несколько десятков тысяч спившихся и сторчавшихся граждан.

Чтобы ускорить процесс, проверку начали сразу как прилетели – чудесным звёздным вечером разбрелись по окрестностям. Ночь – лучшее время, чтобы обнаружить тёмные делишки, а также чтобы услышать пьяные похвальбы этими делишками.

Я направился в сторону населённого пункта, обозначенного на карте как «город Мусорка-22»: внутри ограждения – центральная площадь и круг хибар из подручных материалов, а снаружи, чуть поодаль, – огромная свалка. Таких свалок, оставленных неведомо кем, на планете много. Колонисты, поначалу вдохновлённые, устраивали лагеря рядом с ними, изучали непонятные артефакты, но толку от этого не было, так что постепенно учёные спились с горя и превратились в обычных алкоголиков, копающихся в мусоре – которого на этой планете хватит на сто лет вперёд.

К городу я вышел как раз со стороны свалки. Впереди – словно бы праздник: костёр, человеческие фигуры вокруг, весёлые пьяные крики и разрозненные звуки барабанов. Было похоже, что отмечающие уже перепились и хороводят кто во что горазд.

Странно было то, что чем больше я приближался к городу, тем гаже себя чувствовал. Я уж было начал гадать, что это за ощущение – побочный эффект от долгого перелёта или влияние унылой атмосферы планеты, как вдруг – накрыло меня отчаянием так, что хоть застрелись на месте, а в голове раздался тоскливый и какой-то измученный скулёж – словно кому-то очень больно, но у него уже нет сил сопротивляться.

Я даже замер от удивления: ощущение было как от сознания другого мутанта, но откуда ему тут взяться? По официальным данным генномодифицированных на планете не было – это и понятно, они предпочитают жить не просто на Земле, а в закрытых городах-гетто, по соображениям безопасности. Один я такой умный – пошёл работать в армию, чтобы ночами шарашиться по каким-то негостеприимным планетам.

Впрочем, за себя я не боюсь – и не в такое вляпывались, – но вот это странное ощущение… В недоумении я присмотрелся к «празднику». Всё веселье сконцентрировано вокруг огня. Именно там все пляшут, громко радуются и тычут палками в костёр – зачем, спрашивается? Видимо, там есть что-то интересное.

И в этот момент мне показалось, что внутри пламени что-то шевелится.

Обычные люди считают нашу способность общаться мысленно чем-то сверхъестественным, но это чушь – мутанты просто более чувствительны, особенно друг к другу. А уж не заметить волны боли и страха, расходящиеся от сжигаемого заживо существа, может только человек с наглухо отбитым восприятием.

Окончательно убедила меня в реальности происходящего длинная цепь. Тянется от ограды города прямо в костёр.

В следующее мгновение я влетел в толпу веселящихся и порвал их на лоскуты, параллельно скороговоркой оттарабанив протокольную речь – мол, были выявлены их преступные умыслы и действия, в связи с чем я, высший армейский чин, присутствующий сейчас на этой планете, приговариваю их к высшей мере наказания. Конечно, по правилам я обязан был сказать это до исполнения приговора, но – какая им уже разница?

Когда я потушил огонь, там, действительно, оказался человек – чёрный как головешка, еле различимый в слабом свете звёзд. Поскольку было ясно, что это мутант, я быстренько располосовал свою руку и прижал к его рту – и он, чуть почувствовал, схватил меня так, что остались ожоги от горячей плоти.

Нас ведь не просто так обзывают вампирами – мы и правда любим кровь. В качестве еды это скорее удовольствие, чем необходимость, но вот как лекарство – именно она, особенно кровь других мутантов, лечит лучше всего. Генномодифицированные все разные, потому что мутации почти всегда случайны, но всех объединяет инстинкт – при сильных травмах стоит мутанту почуять запах крови, он даже в бессознательном состоянии потянется к её источнику и вцепится, насколько хватит сил.

Конечно, говорить об этом считается дурным тоном, и в СМИ разные там врачи регулярно доказывают, что их эксперименты не выявили тяги мутантов к человеческой крови, но – мы-то знаем.

Кроме того, именно кровь усиливает способности организма, если они есть. Вот я, например, от природы быстрый, поэтому обожаю в бою пить кровь врагов – и мне приятно, и дело ещё больше ускоряет.

А человек из костра оказался очень живучим – я буквально чувствовал, как от моей крови по его телу пробегают волны регенерации. Нет, конечно, он не покрылся новой кожей, на чудеса никто не способен – что бы там ни болтала жёлтая пресса, – однако вскоре я смог разорвать цепь, обвязанную вокруг шеи, и отнести его к нашему кораблю.

Нам повезло – никто из команды ещё не вернулся с проверки, только медичка смотрела кино в общем зале, так что я незаметно протащил свою обугленную ношу в каюту. Не слишком-то осмотрительно селить к себе незнакомца, но я в своей жизни наслушался историй о том, как лет сто назад люди обращались с такими как мы. Когда слышишь о пытках для развлечения, изощрённых способах убийства, охоте на генномодифицированных и тому подобном – и это не какие-то фильмы, а рассказы соседей, – в подобной ситуации само собой включается недоверие к обычным людям. Конечно, сейчас такого уже нет – официально, но мутанты всё равно не особенно рассчитывают на свои гражданские права, по старой памяти предпочитают жить в гетто и друг другу доверяют гораздо больше, чем «нормальным».

Лет двадцать назад права мутантов дошли до того, что стало возможно зарегистрироваться в городе людей на постоянной, а не только временной основе – чем я и воспользовался: в четырнадцать поступил в военное училище, где был единственным генномодифицированным. Представить, а? Единственным! И ведь закончил его, несмотря ни на что. Даже и в последние годы если осмелишься пройти по улице большого города, услышишь в спину эпитеты вроде «вампирская дрянь» или «выродок», но в лицо не скажут, по крайней мере такому красавчику как я. Когда у тебя рост два и десять, острые зубы и ещё более острые ногти – люди дважды подумают, прежде чем вякать.

В общем, я не понаслышке знаю, как к нам относятся, – а потому не стал никому рассказывать о своей находке. Не хотелось ни самому объясняться за какого-то подозрительного гражданского, ни бросать его в пучину бюрократии. Пусть отойдёт хоть немного.

Покопавшись в данных, я обнаружил, что двадцать шесть дней назад на планете-свалке делал остановку медицинский крейсер. Скорее всего, именно он привёз туда этого парня – раз он настолько живучий, что не умер от травматического шока, значит, его могли использовать для нелегальных опытов, такое до сих пор практикуется. На всякий случай я отправил запрос на проверку крейсера, хотя вряд ли повезёт – такие люди осторожны, они не приблизятся к полицейской трассе с криминальным грузом, а бегать их выискивать никто не будет.

Что касается таинственного мутанта, он вёл себя тихо. В буквальном смысле – не издавал ни звука, даже не стонал вслух, хотя я чувствовал его боль. Иногда, приближаясь к каюте, улавливал его мысленный скулёж, но как только заходил – он замолкал вообще, только дышал тяжело. Думаю, это подтверждает мою теорию насчёт медицинского крейсера – скорее всего, этого парня приучили испытывать боль и молчать при этом.

И позже, когда стало получше, он всё равно не отвечал на мои слова и сам не делал попыток общаться, хотя определённо меня понимал. Например, когда я мазал его средством от ожогов – даже не спрашивайте, как мне пришлось охмурять медичку, чтобы получить его, – то говорил встать или вытянуть руку, и парень это делал. Но сам – никакой инициативы.

Физически он восстановился быстро – ну да, я-то кормил его кровью три раза в день, аж похудел на десять кило, хотя ел всё, до чего мог дотянуться. Серьёзно, только и зыркал по сторонам, чего бы ещё сожрать. Корабельный кок даже начал шутить, что мне еда впрок не идёт – то ли влюбился, то ли космических глистов подхватил, ха-ха, глядишь, такими темпами нам рассчитанной провизии на дорогу не хватит.

Да уж, завёлся тут у меня один… генномодифицированный паразит. Ну а как, как его не кормить? Сам ростом с меня, а худой как палка – все кости пересчитать можно. И ещё бледный как смерть – по сравнению с чёрной униформой это особенно заметно. Потом, правда, у него выросла белая шевелюра, так что я догадался, что это он не после травмы так болезненно выглядит, а просто альбинос. Вот только глаза никак не желали реанимироваться и оставались чёрными.

По непривычной, контрастной, внешности было трудно судить, сколько ему лет. Ясно, что мало, вряд ли больше двадцати пяти. Когда у парня полностью восстановились мышцы, стали покрываться кожей – бросилось в глаза, что мускулатура-то у него проработанная. Да, худой, жилистый, но в драке такие заморыши получше многих качков на стероидах: во-первых, они проворнее, а во-вторых, красавчики с эффектной горой мускулов обычно слишком самоуверенные – на чём и прокалываются.

Хм, вот только от мутантов всего можно ожидать, вдруг это не результат многолетних тренировок, а природное телосложение? То есть не показатель возраста. И волосы на голове у него выросли, а борода – нет. Подросток? Хотя такая дылда с меня ростом… Да нет, двигается он всё же уверенно, без подростковой неуклюжести. Взрослый. Буду надеяться. На тот случай, если потом он заявит на меня – мол, держал взаперти, голышом и сексуально домогался путём тыканья в обожжённую кожу лопаткой с гелем.

Из-за этих его ожогов приходилось трудно и с постельным бельём, и, позднее, с униформой. Бельё я таскал в стирку каждый день – пряча за спиной, чтобы никто не заметил следов крови и сукровицы. Каждый божий день! Постоянно бегал туда-сюда с этим бельём, что тоже вызывало какие-то ухмылки – видать, мне слишком одиноко в такой долгой поездке. Я в ответ улыбался таинственно как Мона Лиза.

С униформой было ещё веселее – её ж только два комплекта. Один на мне, второй я отдал парню. Но ведь мне постирать одежду тоже хочется! Поэтому иногда ему приходилось снова сидеть голышом – теперь, когда кожа зажила, это уже не выглядело вполне естественным. Ну, я объяснял, конечно, что вот такая необходимость, но ему, по-моему, было вообще похрен. Кажется, он всё воспринимал как само собой разумеющееся: что-то дали, потом забрали назад, о, снова вернули – хорошо.

Поскольку парень занимал мою кровать, сам я спал где придётся, чаще всего за столом в кабинете-кладовке – экспедиция была длительная, так что у меня было отдельное рабочее место метр на два. Иногда не выдерживал боли в спине и, вооружившись папкой с бумагами, заваливался на диване в общем зале. Типа, прилёг полюбоваться на бланки с генеральскими подписями – ага, я всегда так на досуге делаю – и случайно заснул.

Но иногда я спал и в своей каюте, на полу. Тоже комфорт сомнительный, из всех удобств – только простынка, чтоб кителем пол не протирать, и полотенце вместо подушки.

Обычно я сплю крепко, но конкретно в тот период – чувство опасности давило на мозги. В общем зале – кто-нибудь может зайти и начать расспросы, на столе в принципе спать неудобно, а в каюте – закрываешься изнутри с незнакомцем, который то ли умственно отсталый, то ли, может, социопат-убийца.

В одну из ночей, когда раздался очередной корабельный шум, я дежурно подорвался, продрал глаза – вообще не соображая от недосыпа – и вдруг увидел в темноте наверху два голубых огонька. Сказать, что я ахуел, – ничего не сказать. Хорошо хоть оружия под рукой не было, а то херакнул бы всю обойму в это мистическое явление.

Когда я всё же отмер и включил свет, парень сидел на кровати по-турецки – ну да, днём выспался, почему бы не посидеть просто так, пока я кости на полу отлёживаю – и совершенно равнодушно смотрел на меня.

Именно что смотрел – я накануне вечером не приглядывался, а у него, оказывается, на чёрных белках проявились ярко-голубые радужки. Здрасьте, приехали. Интересно, эта подсветка что-то даёт – например, он лучше видит в темноте? Или просто для декора?

Восстановившееся зрение ничего полезного в наши отношения не добавило – парень по-прежнему меня игнорировал. Теперь он большую часть времени сидел на кровати вот так же по-турецки и изучал собственные пальцы. Выглядело это стрёмно – да, я вполне мог представить его в роли социопата-убийцы, который на досуге разделывает людей и жарит на такой аккуратной сковородочке.

Ещё того хуже было, когда он смотрел на меня. В детстве я видел странный фильм – про ледяную королеву, которая с чего-то влюбилась в обычного парня. Он сначала обрадовался – деваха-то и впрямь красотка, только когда стали жить вместе, у него от снежных интерьеров вокруг крыша поехала и все чувства замёрзли. А королева была хоть и ледяная, но не фригидная, она к парню и так, и эдак, и улыбается – а он, аутичный, только гуляет по зимнему саду и на обледеневших пичужек любуется. От его равнодушного лица у меня, мелкого, мороз по коже продирал.

Вот мой странный мутант на того парня и был похож: взгляд осмысленный, но совершенно без эмоций и чувств. Того и гляди мёртвую птичку из кармана достанет.

Впрочем, был простой способ заставить парня прекратить эти гляделки – спросить что-нибудь. Через несколько секунд он переводил взгляд на стену или снова на свои пальцы – и не испуганно, и не смущённо, а так, словно ему просто надоело смотреть на меня. В общем, я тогда подумал, что в костре у него подчистую сгорели мозги – конечно, если они вообще изначально были.

Тем не менее, решил провести эксперимент – принёс свой портативный дисплей с книгами. Не рассчитывал на успех. А парень взял и начал читать, будто так и надо. Весь день просидел. Когда я приносил еду – хватит уже меня жрать, восстановился ведь, – он откладывал книгу и ел, а потом снова возвращался к своему занятию.

***

В один из дней, когда я сидел в каюте, смотрел как парень читает, и думал, что со всем этим делать, дверь неожиданно распахнулась. Вот так и не закрой единственный раз – сразу кто-нибудь вломится!

Хотя, конечно, не «кто-нибудь», а мой помощник лейтенант-майор Фрэнк – славный вояка и отменный идиот. Ну, этому ничего не страшно. Постучать? Что? Какое личное пространство?

Если честно, каюту я начал закрывать как раз после подобного случая. Где-то полгода назад – был выходной – решил я расслабиться. Включил любимую подборку девушек, расстегнул штаны… И всё было замечательно до тех пор, пока лейтенант Фрэнк не распахнул дверь со всей своей молодецкой удали.

До сих пор не могу спокойно вспоминать об этом идиотизме – тянет то ли ржать, то ли в глаз ему засветить. Обнаружив меня со стояком в руке, помощник вовсе не смутился, а гаркнул это своё «Разрешите обратиться!» как ни в чём не бывало. Ну а что мне было делать? Я встал, застегнул штаны – и пошёл за Фрэнком решать очередные якобы неотложные проблемы.

Понятно, что умственная деятельность лейтенант-майора Фрэнка сравнима с таковой у моллюска, зато вместо мозгов у него есть дядя – флагман второй степени, которому приспичило продвигать любимого племянника по карьерной лестнице. Для этого было решено обеспечить красивое личное дело со множеством записей – мол, и там был, и тут участвовал, и помощником какого-то начальника работал.

К сожалению, не повезло именно мне – дядя рассудил, что начальник-мутант лучше всего подойдёт для красивой записи, ведь это так политкорректно. Главный покивал мне сочувственно, но против личной просьбы флагдва переть не решился – повесил на меня эту гирю, от которой толку никакого, зато нервные клетки выжигает за несколько секунд.

Первое вторжение в мою каюту ничему Фрэнка не научило, и вот снова. Застыл на пороге и принялся недоуменно разглядывать парня – тот даже не отвлёкся от книжки. А потом заметил меня. Снова посмотрел на парня. На меня. И выдал: «Сэр, простите, кто из вас капитан?».

Я даже не смог ответить этому придурку недоделанному. Просто смотрел на него и ждал, когда же он опознает своего командира, вместе с которым работает уже полтора года. Но Фрэнк не был бы Фрэнком, если бы всё было так просто. Нет, ну он же логично рассудил: если на человеке надета униформа с нашивкой «С. Блэйк» на груди – значит, это и есть капитан-майор Синхард Блэйк, даже если он выглядит, мягко говоря, непохоже. Даже если второй человек с такой же нашивкой – выглядящий как привычный капитан Блэйк – сидит тут же рядом.

В общем, я ждал. А лейтенант смотрел на меня совершенно пустым взглядом и тоже ждал. В этот момент парень отложил книгу, легко спрыгнул с кровати и выдал: «Я – капитан. Что вы хотели, помощник?».

Вот тут я охренел окончательно – за последнее время ослабел от дефицита крови, устал без нормального сна, все мозги себе сломал, прикидывая, что делать с этим молчащим неадекватом, – а он, оказывается, вполне соображает.

Уставился я на это зрелище – а лейтенанта Фрэнка ничего не смутило, нет.

Он преданно вскинул глаза – парень-то высокий – вытянулся в струнку и в бодром темпе отрапортовал о проблеме. Услышав в ответ: «Я распоряжусь. Свободны», помощник молодцевато стукнул каблуками, вышел и закрыл за собой дверь.

Слов, особенно цензурных, у меня не нашлось. А этот мой «космический паразит» сел обратно, скривил губы, пытаясь скрыть улыбку, и сказал: «Извините, не смог удержаться. Он всегда такой?».

Ну, по крайней мере стало ясно, что парень точно взрослый – судя по голосу. Ура, меня не посадят.

Да и скудоумие моего помощника в конечном счёте сыграло на руку – он не удивился, что в моей каюте обитают два капитана вместо одного. Мне показалось, что он принял это как должное, а потому никому и не рассказал. Ну, типа – это ж мутанты! От них всего можно ожидать! Размножение делением и тому подобные фокусы. А что второй получился альбиносом – так поделился неудачно. Как говорится, детей не выбирают.