Иероглифы Сихотэ-Алиня

Встреча у заводи

Прозрачная вода реки тихонько позванивала в лозняке. На ель села пичужка и, глядя вниз, изредка посвистывала. Из тайги доносились шорох и потрескивание, словно кто-то большой и осторожный ходил вокруг да около, а на опушку выйти боялся.

Почуйко очнулся, пошевелился, ощупав бока и ноги, приоткрыл один глаз и охнул. Болела пятка, болели ободранные о ствол руки, болело все тело. Дышать было тяжело. Он опять закрыл глаза, прислушался. Было тихо.

Но через несколько секунд он ясно услышал торопливые шаги. Потом затрещали кусты, и Андрей с ужасом подумал: «Медведи на помощь идут!»

Он вскочил на ноги и опять бросился к спасительной ели.

Из кустарников возле заводи выскочил потный деятельный Пряхин с автоматом в руках, а за ним — Вася Лазарев, Сенников и Губкин.

Почуйко сразу повернулся к ели спиной и, заложив необутую, сочащуюся кровью ногу за обутую, полез в карман за кисетом. Пряхин бросился было к нему, но споткнувшись о ведро, чуть не упал, чертыхнулся и издалека крикнул:

— Что тут случилось, Почуйко? С кем вы бой ведете?

Андрей оторвал кусочек бумаги и, свертывая цигарку, равнодушно ответил:

— Тут такое дело, товарищ старшина, получилось. — Он заклеил цигарку и стал хлопать себя по карманам. — Пийшов я по рыбу. Ну ловлю. Дайте мени серников хтось… — Сенников торопливо протянул ему спички. Почуйко прикурил, прищурил левый глаз, затянулся. — Так вот — ловлю. Хорошо ловлю. И потребовалось мени в воду слазить. Только я зняв сапог, а тут откуда ни возьмись вот ця холера. — Андрей небрежно показал ногой на медведя. — Хоп мой сапог и — рычить нахально. Я кажу: «Отдай». Рычит, собака, та ще и лапой замахивается. Ну вот и… — Почуйко показал окровавленную пятку, — якось и зацепила. Я, конечно, разозлился страшенно и всадил в нее маленько зарядив. А потим стоял и думав: як бы мени исхитриться да вот с этой шкуры сапоги пошить? Бо в одном сапоге службу нести погано. Так вот я и у вас спрашиваю: чи можно, чи неззя с той шкуры сапоги сшить? И какие они выйдут — яловые чи хромовые?

Всю эту невероятную историю Почуйко рассказывал совершенно спокойно, с тихим раздумьем хорошо поработавшего, но все ж таки попавшего в неприятность человека. Все четверо прибежавших ему на помощь товарищей стояли перед невозмутимым, круглолицым, со вздернутым носом и поблескивающими маленькими озорными глазками Андреем и никак не могли разобрать — правду он говорит или разыгрывает.

Вывалившаяся из ведра рыбина свидетельствовала, что Почуйко действительно ловил рыбу — и удачно. Медведь действительно хватил его за голую пятку — это тоже было видно. Да и сам медведь, огромный, неуклюжий, лежал между ними и Андреем как самое верное доказательство его геройства и правдивости всего рассказанного.

Все четверо то улыбались, то, взглянув на медведя, на окровавленную пятку Почуйко, хмурились, но молчали. Сенников первым понял, что их обманывают. Он ткнул медведя ногой и строго сказал Почуйко:

— Слушай, ты не валяй дурака! Ты толком расскажи, что тут случилось.

— Слушай, Сенников, — важно ответил Почуйко и затянулся махорочным дымком. — Це ты дурака валяв, когда змияку побачив: одеялу до горы подняв. Загородывся! А того не подумав, шо змияка пид одияло пролезть могла. А я, брат, честно робыв, понял?

Аркадий побледнел, но ответить не успел. Ноги у Андрея подкосились. Опираясь спиной о ствол ели, он сполз на землю и тихонько охнул:

— Устав я, товарищ старшина. Отдохнуть трэба…

Пряхин наклонился к нему, участливо спросил:

— Вам очень плохо, Почуйко?

Андрей не ответил, он лишь натужно вздохнул: острая боль корежила побитое тело.

Вася Лазарев недоуменно и испуганно вглядывался, то в смежившего веки Андрея, то в бледного, нервно вздрагивающего Сенникова, который злобно смотрел в серое, покрытое росинками пота лицо Почуйко, завидуя и его несомненному подвигу, и веселой находчивости, и даже его боли. Ему бы очень хотелось быть на месте Андрея или хотя бы достойно ответить на его не слишком уместную шутку, которую Аркадий воспринял как оскорбление, но он понимал, что ответить не может: между ним и товарищами лежало что-то такое, что раньше он только смутно угадывал и что теперь хорошо ощущалось. Но что это такое, Аркадий не знал. Это и обижало его, и злило. Он сжал кулаки и, круто повернувшись, пошел к заводи. Вася проводил его все тем же недоуменным и испуганным взглядом и протянул:

— Странный какой…

Ему никто не ответил. Андрей попытался подняться на ноги, но, охнув, опять сник.

— Ничего. Отдышусь, — убежденно сказал он. — Привели дядьку?

— Почти уж довели, но когда услышали выстрелы — побежали, — необычно торопливо и все так же участливо пояснил Пряхин. — Бинтов, жалко, нет…

— У меня остались, — быстро сказал Вася.

— Ничего, вы идить за ним. А я тут сам перевяжусь. Идить.

Пряхин помедлил, помолчал, затем приказал:

— Вася, оставайся с ним, а мы пойдем к Николаю Ивановичу.

Вася кивнул и с готовностью наклонился к Почуйко:

— Может, вы пить хотите? — И, не дожидаясь ответа, побежал к реке. Он притащил ведро воды, напоил Андрея, промыл ему раны на пятке и сказал:

— Вы погодите, я сейчас травки поищу.

Он ушел в лес и вскоре вернулся с длинной, узкой, похожей на осоку травой и жирными листьями, напоминающими подорожник. Травку он помял в руках, потер, заставил Почуйко поплевать на нее, положил на ранки и пояснил:

— Это кровоостанавливающая…

На снадобье он положил жирные листья и, перевязывая ногу вынутым из котомки чистым бинтом, добавил:

— А листья — заживляющие. Быстро пройдет. Раны не глубокие. — Он помолчал и спросил: — Товарищ Почуйко, а как все-таки получилось?.. С медведем?

Андрей посмотрел на него, на перебинтованную ногу и, не стесняясь, рассказал, как было дело, потом спросил:

— Слушай, а откуда рыба на берегу очутилась? Не посуху ж она лазит?

— Ее медведь наловил. Он рыбу лапой подхватывает и выбрасывает на берег. Но медведь не любит свежей рыбы. Он обязательно заваливает ее мусором, валежником и, когда она начнет припахивать, тогда ест. Я сейчас поищу его кладовую.

— Ты не ищи, прах с нею. Есть там такая кладовая. Но как же он ее ловит? Он же косолапый. И рыба — что? Дура?

— Ой, дядя Андрей… — рассмеялся Вася.

— Какой я тебе дядя… Просто Андрей.

— Ну ладно. Пусть будет просто Андрей, — согласился Вася. — Рыба сейчас, и верно, дура — валом идет. Ничего не признает. Вот вы потом сами увидите.

Но в этот вечер они не смотрели, как идет рыба. У них нашлись более неотложные дела.