Игра Анук

Глава 3. Первый ход

Анук открыла глаза: Пан убирал кубик в карман, а на её кровати выросла трава. Через пару секунд подушка и одеяло утонули в зелени, кровать превратилась в зелёный холмик. Из пола росли деревья, взламывали крышу дома, расправляли над головой свои кроны, как будто потягивались после сна. Немыслимо огромные деревья. Никогда прежде Анук не видала таких необъятных стволов! Да и трава вымахала с неё ростом. Вьюны и плющи карабкались по стенам, затягивали все углы и раздвигали пределы комнаты, как будто дом был бумажный. Зелёным и красным цветом вспыхнули шляпки грибов на платяном шкафу, поросшем мхами. Грибы росли на глазах, пока не переросли саму Анук. Всё в комнате было гигантским.

– Лес, – выдохнула потрясённая Анук.

Невероятно. Но приходится верить. Анук пыталась унять колотящееся сердце.

– Очень тонко подмечено, – с усмешкой прокомментировал Пан. – Венец творения, вот уж правда.

– Почему здесь всё такое…

– Огромное? Потому что ты в самом начале игры. Скоро поймёшь.

Анук недоумённо уставилась на шимпанзе. Тот был уже не в костюме, а в… Сегодня что – карнавал?

– Робин Гуд? – не поверила Анук.

Пан был явно не рад, что ему приходится носить зелёную одежду и шляпу с пером.

– Не знаю, зачем это всякий раз нужно. Законодатель в каждой игре облачает меня в какой-нибудь костюм на своё усмотрение. Только не рассказывай никому.

Разве о таком расскажешь? Хорошо хоть ей разрешили остаться в джинсах, пуловере и кроссовках, и на том спасибо.

– Ну ладно, начнём игру, – объявил Пан.

– А почему именно обезьяна? – поинтересовалась Анук и испугалась, что могла обидеть Пана этим вопросом.

– Обезьяна? – Пан поглядел на неё строго. – Я не просто обезьяна. Я шимпанзе! Настоящий венец творения. Высокоразвитый и высокопроизводительный индивидуум. Я умён, да что там, я гений. Мой интеллект не имеет границ. Я хитёр, ловок и опасен.

«Болтун ты порядочный, вот кто», – про себя добавила Анук, но вслух ничего не сказала.

– Я превосходен! – не унимался Пан. – Тебе необходим спутник мужественный и выдающийся. И кто это может быть, если не я?

И он заносчиво хмыкнул. А настроение-то налаживается.

– Есть и другие проводники через игру. К примеру, одна весьма нервная и развязная черепаха. Её зовут Тестудина. Можешь мне поверить, её игры длятся бесконечно. А воображает о себе!

Пан скорчил гримасу.

– «Тише едешь – дальше будешь, юный шимпанзе», – передразнил он и поёжился. – Но если не спешить, вообще никогда до цели не доберёшься. Ужас! И как ей при этом удаётся показывать лучшие результаты и выигрывать кубок Законодателя?!

Анук хлопала глазами, ничего не понимая, а Пан просто балаболил дальше.

– Вон туда гляди, – он указал на опушку леса, – там мы узнаем, какое задание тебе дано.

На огромном, как стол, камне лежала игра. Как она сюда попала, кто разложил её на камне – необъяснимо. Анук узнала фигурку с острыми ушами. Остальные исчезли.

– Ну, давай, говори, что делать-то надо? – заявил Пан.

И тут – как будто выросший из ниоткуда лес сам по себе ещё недостаточное диво, – деревянная фигурка поклонилась и заговорила:

– На первом этапе игры противники малы, как мыши.

– Это я заметила, – подтвердила Анук, за что шимпанзе сердито сверкнул на неё глазами.

– В первом раунде игрок борется против враждебности, – продолжала фигурка. – Только достигнув самого сердца леса, преодолев себя, научившись состраданию и сопереживанию, игрок получит меч, что острее всех иных клинков.

Фигурка умолкла и снова застыла без признаков жизни.

– Я должна кого-то заколоть? – испугалась Анук.

Она не хочет никому причинять боль!

– Не должна, если не хочешь, – отвечал Пан, – но в финале всё равно придётся сражаться. Не смотри ты так! Никто не умрёт. Только будет повержен. Но тебе не помешает оружие, что острее всех иных: пусть этот меч лучше будет у тебя, чем у Тёмного Принца. Пока всё понятно?

Пан испытующе посмотрел на девочку. Та кивнула.

– Отлично. Тогда пошли.

– Куда? – спросила Анук. – Где это – «сердце леса»?

Вокруг – одна трава выше головы. Море травы. Анук осторожно шагнула вперёд и протиснулась между густо растущими стебельками. С трудом удалось определить, что она стоит вроде как на холме. Неудивительно, её комната ведь на втором этаже. Вокруг дома положено быть саду, но его не видно. Вместо него – только лес, буйный, зачарованный, и пение птиц, тысяч птиц. Кроме страха за Майю у Анук вдруг появилось совсем новое чувство – какая-то жажда приключений, азарт.

– Ну, здесь-то я уже бывал, – сообщил Пан, – только не у листовиков. Но теперь Законодатель меня и к ним заслал. В сердце леса я тоже никогда не заходил. Но всё бывает в первый раз, как говорится. Сокровища, сначала к ним! Несложно догадаться, – он постучал пальцем по лбу, – когда есть высокоразвитый интеллект.

Не успела Анук спросить, кто такие листовики, шимпанзе продолжил:

– Давай за мной. Я тут каждый куст знаю, каждую тропинку как свои пять пальцев. Детская забава.

Но спустя немного времени Анук услышала:

– Тьфу ты чёрт! Заблудились!

Шимпанзе остановился и, ворча и ругаясь, облокотился на камень.

– А я думала, ты знаешь дорогу как свои пять пальцев, – начала было Анук, но её провожатый обиженно засопел, и она умолкла.

– Я знаю дорогу, если ориентироваться по деревьям. А когда кругом трава… Здесь всё совершенно одинаковое. И вообще, всё не как всегда. Очевидно, кто-то решил надо мной подшутить.

– Может, спросим дорогу? – предложила Анук.

– И у кого же? – поинтересовался Пан, оглядываясь вокруг.

Ладно, лучше помолчать. Оставить шимпанзе в покое, глядишь, и сориентируется. С отцом именно так и получается, когда он отказывается включать навигатор в машине – гордый слишком – и потом не знает, куда это он заехал.

По верхушкам трав пробегал ветер, слева и справа возвышались стебли, как забор. Пан повёл её самым извилистым путём. Вот теперь перед ними даже не две тропинки, а целых три в разные стороны. Анук вскарабкалась на камень, вдруг повезёт, но кроме стебельков травы – ничего. Даже кроны исполинских деревьев не видны.

– Ты слишком мала, – пропел вдруг хор тоненьких звонких голосков, и послышалось глупое хихиканье.

– Что… – начала было Анук, спустившись с камня.

– Трава! – проворчал Пан, снял кепку и помахал в воздухе. – Не слушай эти стебли. Они любят запутать, сбить с толку, чтобы их умоляли показать правильный путь.

– Трава? – Анук не верила своим ушам. – Стебли умеют говорить?

– Разумеется, – послышалось из травы, – а почему тебе это кажется невозможным?

– Ты с ними лучше даже не заговаривай, – предупредил шимпанзе, – они ещё хуже, чем болотная мошка, привяжутся – не отстанут.

По траве пронеслось дрожание, хотя ветра не было.

– Послать бы тебя к болотной мошке! Но мы с гораздо большим удовольствием укажем игроку верный путь. Тропинка, что ты выбрал, приведёт вас прямиком к речным крысам, обезьяна ты бесстыжая. Гораздо лучше пойти вот по этой дорожке!

На одной из тропинок трава расступилась в стороны.

– Вот видишь! – заметила Анук. – Всегда лучше спросить дорогу.

– Заплутаем, – мрачно сообщил Пан и, обернувшись к стебелькам травы, напомнил: – Я шимпанзе, прошу запомнить.

Он вздохнул.

– Заблудимся, как есть заплутаем.

Через несколько шагов путникам показалось, будто трава поредела. Но потом Анук заметила, что трава просто примята. Кто-то большой и тяжёлый недавно прошагал здесь. Анук не стала ломать голову, кто бы это мог быть, мало ли в этом лесу обитателей.

Пан мгновенно повеселел:

– Вот видишь! Я же сказал – я тут каждую тропинку знаю.

Ну его, не надо ему возражать, просто прикусить язык и идти дальше. Тяжело, конечно, продвигаться по чьим-то гигантским следам, зато хоть какая-то дорога.

– Кто здесь прошёл? – поинтересовалась Анук.

Как-то ей было не по себе: очевидно, обитатели этого леса гораздо крупнее, чем она и Пан. Но кто именно мог оставить такие следы, пока оставалось загадкой.

– Понятия не имею, – ответил Пан, – но их было много. Видишь, сколько следов. Всю траву примяли, до самых деревьев. Вытоптали. Ни одного прямого стебелька. Кто бы они ни были, нам следует радоваться, что они ушли. Я упоминал, что эта игра бывает опасной?

– Нет, не упоминал. – Анук с упрёком подняла брови и тревожно оглянулась.

– Да ты просто не слушала меня, – отмахнулся шимпанзе. – Если ты мал, как мышь, не попадайся на пути кошке. Ты же понимаешь, что я имею в виду?

– Съедят?

Кто может жить в лесу? На уроке биологии проходили. Медведи, лисы, птицы всякие. Кому более всех по вкусу тринадцатилетние девочки размером с мышку?

– Съедят, – подтвердил Пан, – но ты не бойся. Я же с тобой. А я-то вырос в дикой природе.

Да уж, защитник – сморщенный шимпанзе в костюмчике Робин Гуда! Но уж ладно, Анук прикусила губу, молчок.

– У меня глаза рыси и инстинкты…

Пан не договорил и истошно завопил, когда кузнечик, достававший Анук почти до пояса, перепрыгнул её одним махом.

Анук невольно хихикнула. Прыгающие насекомые – это не так страшно, как потерять Майю или стать чьим-то обедом, однако шимпанзе принял этот смешок на свой счёт, снова кинул на Анук обиженный взгляд и поплёлся по притоптанной траве, ворча что-то себе под нос.

Пан понуро уставился в землю, а Анук тревожно оглядывалась – кто-то же должен следить, чтобы их не съели. Огромные деревья, стволы которых стремились в небо, ужасно отвлекали. Но вот и опушка леса. Ну и лес! Деревья, казалось, доставали до облаков, лиственные кроны сливались над головой, так что были видны только небольшие лоскутки синего неба среди сплошной зелени. Солнце, пробиваясь сквозь листву, рисовало причудливый узор на земле. Ветер с тихим шелестом проносился по лесу. Анук, как зачарованная, прислушивалась к птичьему пению и, к своему изумлению, смогла в этом хоре даже разобрать отдельные слова. Много слов, но безо всякого смысла, просто сотни отдельных разговоров и песен. А у деревьев тоже были голоса. Глубокие басы, которые растягивали слова, отчего те становились совсем уж непонятными. Лес жил. Анук даже на минуту забыла Майю и саму себя. Только слушала, слушала, затаив дыхание.

– Идём! – напомнил Пан. – Теряем время.

И он пошагал дальше, одному ему ведомым путём.

– Тёмный Принц, конечно, болван, но мы не дадим ему шанса первым прийти в сердце леса.

– А он тоже здесь? – спросила Анук, наблюдая ссору двух белок из-за ореха.

– Он вступил в игру в другом месте, – объяснил Пан.

Он шествовал теперь с таким видом, будто этот лес ему принадлежал.

– Каждый раз одно и то же. И всё-таки что-то по-новому. Все игроки в начале мелкие. И в первом мире им всегда надо найти зелье, которое поможет подрасти, – монотонно бубнил Пан, как будто это был скучнейший урок математики. – Но вот эта штука с сердцем леса – что-то новенькое. Обычно Законодатель прячет зелье в зачарованном колодце в лесу. А где зелье, там и меч. Немудрёная задачка. Только неприятная. Потому что в колодце обитает уродливая бородавчатая жаба. Старик-Законодатель обожает сказки, чтоб ты знала. Однажды он вообще намудрил: придумал тут в лесу домик ведьмы и схоронил зелье у неё в кухне.

– А кто он вообще такой, этот Законодатель? – поинтересовалась Анук.

Ветер шелестел листвой у них над головами, две мухи размером с кулак носились над грибом с красной шляпкой и жужжали свои песни.

– Ты его часто упоминаешь.

– Ну, он ведёт эту игру, он тут главный, – отвечал Пан. – Прячется где-то, никто его не видит, а он следит, чтобы всё шло как положено.

Обезьян отмахнулся от одной из мух.

– Только не спрашивай, кто эту игру сотворил. Этого я сам не знаю. Ты, вероятно, тоже не в курсе, кто создал мир, в котором ты живёшь. Ведь не знаешь же? И ещё…

Пан осёкся. Анук проследила за взглядом шимпанзе и увидела между деревьями что-то тёмное: огромный чёрный навес из парусины с белым ухмыляющимся черепом.

– Пиратский флаг? – изумилась Анук.

Пан был слишком потрясён, он ничего не ответил, только пялился на полотно.

– Может, это тоже часть новой сказки, – предположила Анук, перебирая в уме известные ей истории.

– Нет, – опомнился шимпанзе, – это пиратский флаг, но пиратам положено быть в другом игровом поле. Их место – на море.

Пан огляделся, будто искал глазами среди леса пиратский корабль. Но вокруг были только деревья, листва, да мелькали тени зверей.

– Не нравится мне это. Пошли отсюда. Надо поскорее найти это проклятущее сердце леса. Ерунда.

Анук вовсе не казалось, что это ерунда, но спорить она не стала.

– Лес большой, – заметила Анук, следуя дальше за проводником.

Все леса казались ей огромными с тех пор, как они с родителями гуляли в лесу неподалёку от их дома. Но учитывая её мышиные размеры, этот лес был для неё теперь бесконечен, как космос.

– А если ты не знаешь, где сердце леса…

Опять обиженный взгляд Пана.

– Или если лес коварно хочет тебя запутать… Может, снова спросим у кого-нибудь дорогу?

Пан боролся сам с собой: задета его честь, сложно в таком положении просить кого-либо о помощи!

– Ну, я просто подумала, если тут висит флаг, которому место в другом игровом поле, может, есть кто-то, кто об этом что-то знает. То есть знает одну-единственную вещь, которая неизвестна тебе, как бы невероятно это ни было.

Пана её слова, кажется, убедили. Он кивнул и потеребил пальцами нижнюю губу.

– А ты совсем не так глупа, Анук.

В данных обстоятельствах это прозвучало настоящим комплиментом.

– Великая Сова, – забормотал шимпанзе, – когда что-то не так, она знает, в чём дело. Довольно мудра, но чрезвычайно опасна. По крайней мере для таких маленьких, как ты.

«А сам-то!» – подумала Анук про себя.

– Может быть, попробуем подослать переговорщика? Да, так будет лучше. Чтобы не подвергать тебя опасности.

«И тебя тоже», – опять добавила про себя Анук.

– Надо найти кого-нибудь, чтобы послать его к совам. Как насчёт змей? Нет, эти слишком хитрые. Мыши? Нет, опять не то, этих съедят, не успеют и пискнуть. Не трусь, найдём кого-нибудь! И если всё сложится, старуха Стрикс нас выслушает и не слопает. Тогда я смогу с ней поговорить. Свершится беседа двух мудрецов…

– И где её искать? – Анук решила просто пропустить хвастовство Пана мимо ушей.

Пан поднёс палец к её подбородку и приподнял вверх её голову.

– Совы в этом лесу летают высоко, – сообщил он, – даже очень высоко.