Игра Анук

Глава 4. Не на своём месте

Анук уставилась на кроны деревьев. В шелесте зелёных гигантов, в их перешёптывании на диковинном языке чудились ещё чьи-то голоса. Может, это совы?

– Не бойся, – напомнил Пан, – карабкаться туда не придётся. Идём, найдём посланника!

И шимпанзе повлёк Анук между стволами в глубину леса.

Это пространство и вправду было наполнено своей необычной жизнью и звучало на разные голоса. Анук прислушивалась и пыталась определить, кому они принадлежат. Но ни одного живого существа не было видно, кроме двух мух размером с кулак, что с удовольствием досаждали Пану, кружа у его головы.

– Ты смотришь не так, – пояснил Пан, – вот никого и не видишь.

И он особенно яростно отмахнулся от надоедливого насекомого.

Миновали поляну со множеством цветов. Они все были выше Анук и тянулись в небо.

– Звери прячутся в лесу, а твои глаза не привыкли их замечать. Вот мне ничего не стоит их найти.

Ну, не будем напоминать, как кое-кто не заметил в траве огромного кузнечика и до смерти его испугался. Лучше спросить у Пана о Тёмном Принце.

Вдруг Анук пронзила боль, и она рухнула на колени. Как будто клинком в грудь. Дышать стало нечем, она задыхалась, как рыба, выброшенная на сушу. В глазах потемнело, в ушах зашумело, крики Пана Анук уже не слышала.

Только почувствовала, как её подхватили и понесли. Размытое лицо шимпанзе и зелёная шапочка Робин Гуда сверху. Сердце выпрыгивало из груди. Потом боль так же внезапно исчезла и морок прошёл.

– Что?.. – Язык был будто ватный.

– Чёрт! Уже! И так сильно. Больно было, да?

Анук хватило сил только кивнуть.

– Сердце. Твоё сердце. Превращается в камень.

Пан поставил Анук на ноги. Она качнулась, но не упала.

– Что-то уж больно рано началось, – повторил Пан. – Честно признаться, у меня только с одним игроком такое происходило. И то ближе к концу игры. А ты вот с этого начинаешь.

О чём он говорит? Её сердце становится камнем?

– Пошли скорее, иначе станешь тем противным отражением из зеркала, а Майо потеряешь навсегда.

Поправить Пана не было сил.

– Мне надо попить, – шепнула Анук.

Страх, как вода в тёмном колодце, заполнял её изнутри. А вдруг это случится? Вдруг она правда скоро станет своим злобным отражением и перестанет быть собой? «Не думай об этом, – скомандовала себе Анук, – думай о Майе. Выполняй задания, действуй».

– Не проблема, – вдруг с готовностью согласился Пан.

Друг познаётся в беде: вон как он кинулся её спасать, Анук была ему очень благодарна.

– Пойду найду речку или ручей.

– Нет реки, нет ручья, – пропели тоненькие голоса, похожие на голоса травяных стебельков.

Анук пригляделась: это говорили полевые цветы.

– Но есть колодец, – пропели цветы, изгибая стебельки, как до этого травинки. – Чистая вода для игрока. Совсем рядом.

– Пойдём найдём колодец. – Пан закинул руку Анук себе на плечо.

Опереться на него девочка толком не могла, шимпанзе был маленький, но жест его Анук оценила и даже улыбнулась, несмотря на боль.

Сердце снова билось ровно, но Анук была слаба и едва передвигала ноги. Из головы у неё не шло её же собственное бессердечное изображение в зеркале, сколько она ни старалась его прогнать.

Колодец и правда был рядом, в окружении цветов, в тени высоких елей, солнце почти не проникало через их густую хвою. Они как будто нарочно указывали путь. Анук оправилась от боли, остались потрясение и жажда.

Колодец, сложенный из грубых серых булыжников, оказался огромным. С одной стороны его, как зелёное одеяло, покрывал густой зелёный мох. С ржавого рычага свисала цепь.

– Обычно здесь прячут зелье. Ну, я уже говорил, жаба, всё такое, – напомнил Пан, подскочил к колодцу, с обезьяньим проворством вскарабкался на стенку, встал на край и, кряхтя, стал крутить ворот, налегая на рукоятку всем своим весом.

– Один глоток – и тебе сразу станет лучше, – кряхтел шимпанзе, – а потом пошлём кого-нибудь к совам и займёмся Тёмным Принцем и Майо.

Пан ободряюще улыбнулся, в это время из колодца показалось железное ведро на цепочке. Пан закрепил ворот, как цирковой акробат, сиганул к ведру по краю колодца и ладонями, как ковшом, зачерпнул воды.

– Вот, на…

Он не договорил. Истошно заорал, метнулся прочь от ведра и рухнул в траву.

Анук замерла. Что такое? Чего он так испугался? Цветы немного смягчили падение (правда, за это цветочки не слишком вежливо выразили ему своё неудовольствие). Шимпанзе лежал на спине и широко раскрытыми глазами пялился на колодец.

Надо ему помочь, подумала Анук. И как бы ей ни было самой дурно, она заставила себя встать на ноги и поспешила к Пану. Она упала на землю рядом с ним, сломав при этом пару цветов. Цветы снова разразились потоком жалоб.

– Ты в порядке? – с тревогой спросила Анук.

Пан мог только кивнуть и дрожащим пальцем ткнул в сторону колодца:

– Там… там… – заикаясь бормотал он, – там…

– Что там? Что-то в колодце? – догадалась Анук.

Пан снова кивнул.

– Погоди, я посмотрю.

Умно ли это – заглядывать в таинственный колодец в этом неведомом мире? Если Пан чем-то так поражён, то что будет с ней, Анук? Цветы всё ныли и жаловались, некоторые предостерегали Анук, а чертополох с особенно длинными шипами предлагал ей себя в качестве оружия:

– Сорви меня и порази восточное чудище прямо в лицо, пусть почувствует жгучий укол моих колючек!

– Если тебя сорвут, ты погибнешь, сорняк безмозглый, – встрял папоротник, раскинувший свои веерообразные листья у края колодца.

Восточное чудище? Пока растения спорили, Анук осторожно приблизилась к краю колодца. Вскарабкалась по грубым камням и заглянула в колодец. Не лучше ли им с Паном бежать отсюда, сверкая пятками? Но ей так невыносимо хочется пить!

– Доброе утро, – послышался низкий голос.

Анук едва не свалилась в траву, как Пан, но заставила себя успокоиться. Может, зря, может, надо бежать… Но девочка осталась.

– Осторожно! – забеспокоился внизу шимпанзе.

– Возьми этот дурацкий чертополох! – уговаривали цветы.

Анук отмахнулась от всех и откашлялась.

– Доброе утро, – отвечала она неуверенно. – Кто вы?

Ох, зря она это… А с кем вообще она разговаривает?

Анук прищурилась, и понемногу в глубине колодца стал проступать чей-то туманный силуэт.

– Вы заколдованный принц? – Анук невольно вспомнилась сказка о королевиче-лягушонке, однако же существо в колодце, очевидно, не было ни жабой, ни лягушкой. Но в сказке точно шла речь о колодце.

– О господи! – охнул папоротник. – А я думал, что глупее чертополоха никого не бывает.

– Я хочу вам помочь, – продолжала Анук.

– Помочь? – переспросили из колодца. – Мне никто не может помочь.

– Вы ранены? – уточнила Анук.

Вдруг это человек упал в колодец и не может выбраться без посторонней помощи?

– Хуже, – отвечал голос, и из колодца повалил не то дым, не то туман.

Анук подалась назад, споткнулась и упала на цветы, которые в голос принялись браниться. Анук молча глядела на туман, выползающий из колодца.

Туман был серебристо-серый и, выбравшись из колодца, обрёл форму мужской головы. Почти лысой, только на затылке росла коса. Рот был большой и клыкастый. Глаза миндалевидные, судя по всему, заплаканные. Некто здоровенный вытянулся из колодца в самое небо, почти задевая головой облака. Из тумана явились две руки, потом две ноги (из которых одна застряла в колодце), и, наконец, Анук смогла различить и всё тело. Арабского вида мужчина в серебристо-сером старинном одеянии. Вот оно какое, восточное чудище…

– Всё гораздо хуже, – пожаловалось чудище рокочущим голосом, – мне дьявольски скучно.

– Ты? – вскинулся Пан, уже не столько испуганно, сколько сердито. – Ты – здесь? Не может быть!

– Кто вы? – снова спросила Анук.

– Джинн! – хором ответили туманный субъект из колодца и шимпанзе.

Джинн? Анук о них слышала. В сказках. Тысяча и одна ночь. Духи, обитающие в бутылках. Сказочные персонажи. Исполняют три желания. Опасны ли они? Кто их знает.

– Точнее, тот самый джинн, – смущённо заявил дух.

– Ты что здесь забыл? – шикнул Пан, окончательно приходя в себя и поднимаясь на ноги. – Ты не на своём месте. Твоё место – в пустыне.

Джинн пожал плечами:

– Я проснулся, когда началась игра, и обнаружил, что я в колодце. Сам же знаешь, я должен дождаться, когда придёт игрок и меня освободит. До тех пор мне приходится скучать в колодце, а там ещё тоскливее, чем в бутылке.

Джинн склонился к Анук:

– Разрешите представиться, я Джиннайя.

– Анук, – в изумлении ответила девочка.

Пан с достоинством пытался отряхнуться и поправить свой костюм.

– Посторонись, – снова шикнул он на Джиннайю и взобрался на стенку колодца, – игрок хочет пить.

– Кстати, где мы? – с любопытством спросил джинн, вытаскивая из колодца свою огромную ногу.

– В лесу, – объяснила Анук.

Она вскарабкалась вслед за Паном на стенку колодца и принялась пить воду из пригоршни Пана. Вода мгновенно утолила жажду и дала новые силы.

– Ах ты, господи, – пробубнил папоротник, – беседа интеллектуалов.

Пан намеренно опрокинул ведро на нахальные растения, облил их водой, и те, мокрые и понурые, умолкли.

– Вся игра кувырком, – ворчал шимпанзе, – не ты один не на своём месте. Там в лесу висит между деревьями пиратский флаг. Вот уж совсем не там, где положено.

– Невероятно, – подхватил джинн, – как такое может быть? Какое безобразие! Сообщите об этом Законодателю.

От избытка чувств дух из бутылки на секунду утратил свои очертания и почти растворился в воздухе.

– Ага! – разозлился Пан. – И как мы его найдём? Мы же маленькие! Может, подскажешь? Мы вообще-то искали, кого бы послать от нашего имени к совам. Старая Стрикс наверняка в курсе, почему в игре такой хаос.

Джиннайя снова соткался из воздуха, прищурился, как будто только теперь заметил Пана и Анук, постучал пальцами по лбу и вдруг уменьшился и стал всего на голову выше девочки.

– Отличная идея. Я много слышал о совах. Об их мудрости знают даже в пустыне. Старая Стрикс должна указать вам путь? Ростом вы и вправду не вышли, может, мне вас увеличить? Хотя уж какое-то жульничество получится. А Законодатель ненавидит нечестные трюки. Он тут же дисквалифицирует бедную девочку. И тогда она проиграет! Нет, придётся вам самим справляться.

Джиннайя пригляделся к Анук:

– Ого, да у тебя сердце каменеет, так? Болезненная штука. И тут я ничем не могу помочь. Нельзя мне. Это часть игры. – Джинн огляделся: – Тоска зелёная! Законодатель всегда запихивает меня в бутылку и закапывает в песок. Скучно, но здесь мне нравится ещё меньше. Зелёный – не мой цвет. Мне бы хотелось другого.

– Почему бы тебе просто не уйти куда хочется? – спросила Анук. – Ты же дух, ты можешь оказаться где угодно. Ты же умеешь колдовать!

Похоже, зря она это сказала: джинн помрачнел.

– Джинны привязаны к своим бутылкам, – шепнул Пан и тайком указал на тоненькую, едва заметную струйку дыма, что протянулась между джинном и серыми камнями колодца, словно цепь. – Или к колодцам.

– С вами хоть поговорить можно, – вздохнул Джиннайя, – нечасто удаётся с кем-нибудь пообщаться. В бутылке удивительно мало попадается собеседников. – Джинн загрустил: – И вообще, с какой стати я должен торчать в таком мерзком месте? Я имею в виду в бутылке.

Он был так несчастен, что Анук захотелось его утешить. Но только чем она может ему помочь, ему – могущественному духу? Какое желание?.. Минуточку! Желание! Идея! Бредовая, сумасшедшая, но идея! Анук улыбнулась. Кое-что она всё-таки может. Но есть ли у неё на это время?

– Две минуты найдётся? – шепнула она Пану.

– Да хоть два часа, если нужно, – развязно объявил шимпанзе. – Тёмный Принц, вероятно, как раз, как обычно, спасается от лесных мышей. – Пан злорадно хихикнул. – Нам спешить некуда. Пока я в игре, он никогда не выиграет первый раунд.

И шимпанзе с довольным видом похлопал себя по груди.

– Ладно, – кивнула Анук.

Раз у них ещё есть время, она поможет бедному Джиннайе. Её беспокоила его участь. Сама того не желая, Анук вспомнила одну сказку, которую начала недавно придумывать. Теперь эта история не шла у неё из головы. История о том, почему джинны торчат в своих бутылках. И Анук не удивляло, что в этой сказке заветное желание играло особенную роль.

– История о джинне и бутылке. Хотите послушать?

– Хотим! – заверещали цветы, качая головками.

Джинн уселся в воздухе по-турецки. Даже Пан навострил уши, достал из кармана своего робингудовского костюмчика сигару и закурил. Он присел на край колодца и с удовольствием задымил.

Анук отогнала дым. Она волновалась: она рассказывала эту историю в первый раз. Кроме того, девочка ещё сама не знала, чем закончится сказка. Вся надежда на фантазию. Только бы не подвела. Анук закрыла глаза, откашлялась, собралась и начала.

Да будет тебе известно, любезный джинн, что не всегда род твой был заперт в бутылках. В стародавние времена, о которых уже никто и не помнит, джинны были вольны и ничем не связаны. Их тогда не звали духами из бутылки. Их называли духами, исполняющими желания. Ибо когда являлся к джинну кто-нибудь с самым своим заветным желанием, джинн непременно его исполнял. По крайней мере, если джинн был уверен, что это желание идёт от чистого сердца. Власти и силы джиннов на это хватало. Они умели исполнять почти все желания. Переносить человека за секунду из одного конца света в другой. Врачевать болезни, неподвластные докторам. Многие искали встречи с одним из рода джиннов, дабы загадать ему своё желание. И среди прочих – султан одного далёкого островного государства, название которого давно забыто.

Он только-только стал правителем своего народа, унаследовав престол после смерти отца, которого подданные любили за добросердечие. Новый же султан был человеком алчным и завистливым. Более всего вожделел султан богатств соседнего острова, а там много было того, что султан желал прибрать к рукам: золото и драгоценности, железо, из которого ковали оружие, травы и специи, что превращали любую пищу в роскошные яства. Изо дня в день корабли, гружённые товарами, прибывали из-за океана и множили богатство соседнего острова, столь ненавидимого молодым правителем.

Занемог султан, захворал от зависти. Так занедужил, что даже самые учёные из учёных, самые опытные из докторов не знали, как его лечить. Все предрекали правителю скорую смерть. Скорбь его подданных была безгранична, ибо никто не знал о его завистливом злом сердце. И многие его подданные желали лишь одного – чтобы их султан выздоровел. Случилось оказаться рядом с островом одному джинну, что любил море, летал над волнами и слушал их шум. И услышал джинн это желание народа. И в тот же день явился в своём туманном обличии к постели больного.

Султан испугался неожиданного появления джинна и спросил, зачем тот здесь. Когда же услышал, какое желание привело духа во дворец, то попросил лучше исполнить его собственное, султана, заветное желание. Джинн, уверенный, что народ может желать выздоровления лишь доброму и великодушному правителю, согласился, даже не заглянув в его алчное и завистливое сердце. Тогда молодой человек собрал последние силы и пожелал, чтобы море, по которому день за днём торговые суда прибывают в соседнее царство, высохло и стало раскалённым песком. Он полагал, что тогда благополучию его соседей наступит конец.

Джинн испугался такого желания – злобного, себялюбивого, от которого появлялась горечь на языке. Но он не властен был нарушить своё обещание. И именно он, джинн, более всех любивший океан, превратил его в мёртвую песчаную равнину.

Много страшного случилось в тот день. Море воды исчезло, явилось море песка. И назвали его пустыней. Молодой султан так возликовал, что его сердце, ослабленное болезнью, и вовсе перестало биться. И жители этой страны, когда-то располагавшейся на острове, испытали печаль и гнев. Все вместе они загадали желание, искреннее и могучее, и обратили его на джинна. Они прокляли его этим своим желанием. И его, и ему подобных – всех прочих джиннов. Ибо в их глазах он не только осушил море, он отнял у них любимого султана. Желание жителей и заперло всех джиннов в бутылках. Более того: с тех пор повелось, что если кто откроет такую бутылку, обязательно должен загадывать джинну свои желания, а джинн будет их исполнять. И так будет до тех пор, пока не явится кто-нибудь, чьим единственным желанием будет освободить всех джиннов.

Анук, довольная, что довела сказку до конца, открыла глаза и увидела умоляющее лицо Джиннайи. Чего он хочет?

– Пожелай, – шепнул джинн неуверенно.

Анук нахмурилась и перевела взгляд на Пана.

– Он хочет, чтобы ты пожелала ему и всем ему подобным свободы, – объяснил шимпанзе таким тоном, будто сам он полагает случай с джинном совершенно безнадёжным. – Он, правда, не к бутылке прикован, а к колодцу, но это, полагаю, роли не играет.

– Что-что? – Анук не поверила своим ушам. – Это была всего лишь…

Сказка, хотела она сказать, но тут поняла: Джиннайя решил, что её история – правда. Но ведь она это всё только что выдумала… У джинна было такое лицо, что Анук не смогла произнести эти слова. Он так надеялся, что правда разбила бы ему сердце. Тогда девочка медленно кивнула.

– Я, – произнесла она и заметила, что в лесу повисла удивительная тишина, будто сами деревья прислушались, – я желаю… – Безумие, полный бред, но об этом лучше не думать… – …чтобы джинны с сегодняшнего дня снова были свободны и никогда больше не должны были выполнять ничьих желаний!

Ох, какая же она дура! И без подсказки Пана это ясно. Как она могла подумать, что сбудется выдуманная ею же самой сказка? Как теперь признаться в этом Джиннайе? Как объяснить, что всё вымысел? Анук готова была уже начать оправдываться, извиняться, просить прощения, как вдруг выражение лица джинна изменилось. Сначала на нём промелькнула надежда, потом – изумление, а затем туманное лицо озарилось безграничным счастьем.

– Свободен! – пророкотал джинн и потянулся всем своим исполинским телом, как если бы только что проснулся. – Я свободен!

С каждым словом он вытягивался на метр в высоту, подпрыгивал, кувыркался, потом рухнул вниз и приземлился возле колодца.

– Спасибо! – крикнул он так, что цветы пригнулись.

И Анук заметила, что тоненькая ниточка дыма, что привязывала его к колодцу, исчезла.

– Но это же невозможно! – пролепетала Анук.

– Скорее, странно, – заметил Пан, настолько изумлённый, что даже не стал ворчать. – Ты можешь влиять на ход игры! Ну-ка, попробуй подрасти!

Как, ради всего святого, она сможет?.. Но Анук не стала спорить, она зажмурилась… Представь, что ты выше, гораздо выше… Представь… Пусть это сбудется… Она открыла глаза. Увы, она по-прежнему была размером с мышь и сидела на краю колодца, а джинн глядел на неё и смеялся:

– Все желания, имеющие целью выиграть игру или один из её раундов, – жульничество. А жульничество недопустимо. Последствия могут быть страшные. Но кое-чем я могу тебе помочь, – заявил джинн и нырнул в колодец.

– Не сбежать ли нам отсюда, пока не поздно? – предложил Пан. – Не доверяю я этим духам, мало ли что он вытащит из колодца. Достанет оттуда какую-нибудь гадкую жабу…

Тут Джиннайя появился из колодца. Пан умолк и изобразил на лице фальшивую улыбу.

– Держи! – Бывший пленник колодца с гордостью протянул Анук какие-то совершенно мокрые не то растения, не то водоросли, с довольно затхлым запахом.

Анук, кое-как подавив омерзение, приняла склизкие листья, выдавила из себя «спасибо» и вопросительно взглянула на Пана.

Шимпанзе пожал плечами и постучал пальцами по лбу.

«Совсем спятил», – произнёс он одними губами.

– Когда сердце снова будет каменеть, съешь кусочек. – Джиннайя забрал у Анук растение, слепил из воздуха мешочек размером с кулак, запихал туда растение и втиснул мешочек в ладонь девочки. – Помогает от всего. Только прожуй как следует. Вылечить не вылечит, но утолит боль и продлит время, пока…

Джиннайя ободряюще улыбнулся и огляделся: не подслушивает ли их кто-нибудь, кому его слова не предназначаются.

– И вот ещё. – Он порылся в складках своего одеяния и достал маленький стеклянный шар. – Кое-что особенное.

Анук привязала мешочек к поясу своих брюк и стала рассматривать стеклянный шар. На вид шар как шар, ничего особенного.

Джиннайя заметил её недоумение, приподнял одну бровь, взял шар, поднёс к губам и подышал на него. Внутри шара вспыхнул огонёк, и шар заиграл красками и светом, как живой.

– Что это такое? – прошептала девочка, осторожно забирая у джинна подарок.

Не обожжёт ли он ей ладонь? Но огонёк был не горячее её руки.

– Желание, – объяснил дух и снова огляделся. – Это не совсем жульничество… – Джинн как будто оправдывался. – Разве только совсем небольшое… Никто ничего не скажет против. Это моя благодарность за то, что ты подарила мне своё желание. Это мой тебе подарок. От всей души. Без принуждения. – Он улыбнулся и громко захохотал. – Употреби его себе на пользу. Наши желания очень многое говорят о нас. Только ты не можешь использовать его, чтобы победить в игре. Если огонёк засияет так ярко, что не сможешь на него смотреть, значит, ты загадываешь своё самое заветное желание. И оно обязательно исполнится. А теперь – к морю! – крикнул джинн так радостно, что птицы взлетели из крон деревьев, как будто лес пульнул в небо кучей листьев. – Обожаю синий! Ах да, если вам надо к совам, то это туда.

Джинн закружился в воздухе, указал путь и исчез.

Анук растерянно изучала шарик-желание. На него можно глядеть часами – так красиво мерцает огонёк внутри, но озабоченное «кхе-кхе» за спиной отвлекло девочку от её мыслей.

– Соизвольте следовать дальше, милостивая госпожа, – с издёвкой провозгласил шимпанзе, чьи запасы терпения и сострадания, очевидно, были истощены. – А желание лучше отдай мне. Не то ещё используешь его неверно и будешь дисквалифицирована. В любой твоей ошибке виноват буду я, а мне нельзя портить репутацию.

Благодаря желанию от джинна, что теперь хранилось в кармане у Пана, Анук воспряла духом и бодро последовала за проводником к совам. О боли в сердце она почти забыла. Она прислушивалась к шёпоту деревьев: кажется, они вспоминали о стародавних временах. Как же ей теперь распорядиться подарком джинна? Желание могут счесть жульничеством, нельзя этого допустить. Она воспользуется им только в самом крайнем случае.

– Совы будут рады со мной поговорить, – заявил Пан, перекрикивая птичий гвалт.

Он шагал впереди и помахивал длинной палкой, отпугивая невидимых врагов. Шимпанзе держал палку как деревянный клинок, который, впрочем, не был никому особенно страшен – даже мыши, шнырявшей среди опавших листьев.

– Им есть чему у меня поучиться, хотя они и не признаются, что я их мудрее, – болтал Пан. – А они умны, настоящие всезнайки, эти пернатые нахохленные задаваки.

«Надо же, – думала Анук, – у этой обезьяны мания величия». Но она промолчала и стала осматриваться: здесь точно есть звери поопасней мышей и кузнечиков. Пан же продолжал самозабвенно петь самому себе дифирамбы.

– Из меня вышел бы отличный Законодатель, – провозгласил шимпанзе, когда из-за ствола выскочила какая-то тень.

Птицы умолкли, и в лесу как будто похолодало. Мышь мгновенно шмыгнула под листья. Тень быстро двигалась навстречу путникам.

– Пан, – окликнула Анук шимпанзе, который по-прежнему ничего не замечал.

У тени было два крыла. И она была огромная, как тень самолёта.

– Пан! – настойчиво крикнула Анук.

Палка в руках шимпанзе против этой тени не поможет.

У тени были когти и клюв крючком.

– Пан! – отчаянно завопила Анук, и шимпанзе, наконец, опомнился.

– Что? – небрежно спросил он, как если бы Анук испугалась хрустнувшей ветки.

Пан повернул голову, и его самодовольная физиономия перекосилась от изумления и ужаса.

– Я… – ещё вякнул Пан и истошно заверещал, когда сова обрушилась на него, схватила лапами и вздёрнула в воздух.

– Пан! Пан! – заметалась Анук.

Она схватила палку, которую обронил шимпанзе, и швырнула в сову, но та уже была далеко. Анук беспомощно наблюдала, как сова с Паном исчезают в кронах деревьев.

В лесу стало тихо-тихо.

Никогда Анук не чувствовала себя такой одинокой.