Игра Мелины Мерод . Дилогия

ГЛАВА 1

Вот как, оказывается, начинается самостоятельная жизнь.

В глазах рябит от обилия вычурных шрифтов заголовков объявлений. Остаётся только благодарить Единого за то, что меня пропустили к доске, и не приходится разглядывать это богатство и многообразие из-за спин прочих желающих найти или сменить место жительства.

История с переездом стала для меня настоящим откровением. Она помогла осознать, насколько сильна привычка к комфорту. Полагаю, я изрядно повеселила даму из отдела кадров своим несдержанным и категоричным «Нет!» на предложение занять комнату в общежитии, принадлежащем Главному Управлению.

Устыдившись, я пообещала подумать над вариантом с проживанием в съёмной квартире, которую может предоставить учреждение. Только в том, что и он меня не устроит, не сомневалась ни я, ни бедная женщина, на чью долю выпало устраивать такую привереду!

Если идея с общежитием меня отталкивает на каком-то глубинном уровне, то отказ от казённой квартиры вызван исключительно прагматичными соображениями… ну, как прагматичными…

Единственная моя слабость — любовь ко сну. Если пользоваться общественным транспортом, время на него придётся существенно сократить. Проживая на окраине города, я буду терять до двух часов в день на путь до конторы и обратно. Дело, разумеется, не в скорости мобилей, а в пассажирообороте. Число желающих превышает число посадочных мест. Проблема с муниципальным транспортом — бич столицы!

Если же прибегнуть к услугам частных мобилей, то оплата комфортных поездок съест изрядную часть моего жалования.

Единственный выход — найти подходящую квартиру недалеко от места службы. Как показывает затянувшийся визит в самое крупное розельское агентство недвижимости, с этим большие проблемы.

Жильё в квартале Исполинов сдаётся внаём по астрономическим для меня ценам. Попытки найти что-нибудь подходящее на окраине квартала Грате пока успехом не увенчались. Наиболее приемлемое предложение: квартира на улице Луаре. Десять-пятнадцать минут прогулочным шагом — и я уже в Управлении. Но стоимость! Безболезненно для бюджета я могу оплачивать лишь две трети суммы, назначенной арендатором.

Унылым взглядом смотрю на цену, будто она вот-вот изменится…

Может, повременить с самостоятельностью и попросить помощи у отца? На первое время.

Нет-нет! Нужно гнать прочь такие мысли!

Борьбу с самой собой останавливает неожиданный, но ощутимый толчок в бок.

— Ох, простите! — невысокая девушка, стоящая справа заливается краской смущения.

— Пустяки, — отвечаю вежливо, но она меня уже не слушает. Внимание незнакомки привлекло объявление, пробудившее и мой интерес.

Внимательнее рассматриваю неожиданную соседку. Хорошенькая. Вид свежий. Опрятная. Одета аккуратно, но наряд на ней — это явно какая-то форма. В руках держит небольшой чемодан с характерной биркой.

Девушка несколько раз перечитывает текст, её глаза загораются энтузиазмом, но строка с ценой заставляет морщить носик и прикусывать изнутри щёку. Так-так…

Наконец она вздыхает и принимает тяжёлое, но, видимо, единственно возможное в её обстоятельствах решение, — отходит от стенда. Обернувшись, наблюдаю, как девушка выбирается из гущи народа и направляется к выходу.

Я стремительно срываю объявление. Действую очень неосторожно: его копия, мгновенно появившаяся на стенде, режет палец, но я не обращаю на эту досадную мелочь внимание.

— Простите! Извините! Позвольте! — и вот людская толпа вновь смыкается за моей спиной подобно морским волнам.

Торопливым шагом двигаюсь к входным дверям. Незнакомка вот-вот до них доберётся.

— Постойте! — я не выдерживаю, когда она берётся за массивную ручку.

К счастью, эта особа на окрики реагирует.

— Вы это мне? — девушка удивленно смотрит на меня огромными глазами цвета розельской сирени.

— Да. — Ох, наконец-то я добралась до неё!

— Я же извинилась, — светлые брови сначала приподнимаются, а потом опускаются, стремясь встретиться на переносице.

— Оставьте! Я по другому поводу! — вкладываю в её ладонь листок. — Оно вас заинтересовало?

Первый порыв незнакомки — ответить «да», но после ей вспоминается, что неприлично обсуждать свои финансы.

— Нет, — краснеет она.

— Давайте всё же обсудим это предложение, — прошу мягким тоном.

Помявшись, девушка соглашается, и мы подходим к диванчику, неизвестно каким чудом до сих пор пустующему.

— Присядем?

На этот раз раздумья длятся недолго.

— Я могу оплатить лишь две трети указанной суммы. Вы потянете оставшуюся треть?

От напора и откровенности собеседница теряется, но я терпеливо жду ответа.

— Потяну.

— Отлично!

— Но… вы же не можете на самом деле предложить мне жить с вами в одной квартире! Мы же совершенно друг друга не знаем!

— Ну, допустим, кое-что мне известно. Например, не ранее как сегодняшним утром вы прибыли в Розель. Сами родом из Пирре, но последние годы провели на севере Рино. Вы там учились. Школа не самая престижная, но вполне достойная. Вы скромны, аккуратны, исполнительны. Наделены магическим даром. У вас в столице нет ни родственников, ни подруг. Ну, о том, что вы не замужем и даже не обручены, и говорить не стоит.

— Как?

Немного потешив своё самолюбие изумлённым видом незнакомки, объясняю:

— Акцент, внешность, поведение, чемодан.

— А кто вы?

— Я выпускница Академии Правосудия. Ищу квартиру поближе к месту службы и буду рада видеть вас своей соседкой. — Протягиваю руку девушке. — Мелина Мерод.

— Агни Лено, — она подаёт свою. — Я приехала в Розель по распределению. Школа подписала договор с одной столичной фирмой, предоставляющей прислугу на время. Сегодня утром я там была и узнала адреса, где мне предстоит работать. Все они в квартале Исполинов. Это, конечно, очень престижно, но, как оказалось, чрезвычайно накладно.

— Выходит, вы не откажетесь от компаньонки?

— О нет! — девушка смеётся. — Никогда не мечтала оказаться одна в большом городе, а тут — столица… Кстати, раз вы собираетесь оплачивать две трети суммы, я могу взять на себя домашние дела. Уборка, готовка, стирка — это как раз мой профиль.

— Отлично! — я не в силах сдержать ликование. — Тогда предлагаю перейти на «ты» и занять очередь в один из кабинетов! Только нужно выбрать ту, что короче!

Почему-то именно сегодня в агентстве ажиотаж. Когда я заглядывала сюда на днях, посетителей было значительно меньше.

— Они все одинаково длинные! — расстраивается Агни. — Мы проведём здесь весь день!

— Тогда меняем план! Выбираем ту, в которой одни мужчины, а возле дверей в кабинет — трое или четверо господ приличного вида.

Новая знакомая лукаво улыбается, разгадав мой замысел.

С независимым видом мы прогуливаемся по вестибюлю, бросая взгляды на людей, осаждающих кабинеты. Очень скоро удача улыбается нам. Очередь возле пятой по счёту двери более чем удовлетворяет новым требованиям.

Завернув в небольшой коридорчик, мы подходим к самым дверям, и тут же становимся объектом пристального внимания. Некоторые мужчины даже поднимаются с мест в знак приветствия, другие хотя бы откладывают в стороны газеты.

— Простите, господа! Не подскажете, кто крайний?

Взгляды мужчин обращаются к молодому человеку, сидящему на самой дальней кушетке.

— Я, — под прицелом множества взоров единственное слово даётся юноше с трудом.

— Мы будем за вами, — очаровательно улыбаюсь незнакомцу. Он краснеет и спешит скрыться за газетой.

Зато двое мужчин постарше понимаю, что мы тут надолго и галантно предлагают нам свои места. Агни растерянно смотрит, как я присаживаюсь на кушетку. Мне даже приходится похлопать по сиденью, чтобы девушка отмерла и села.

— Благодарю вас, — произношу с определённой долей восторга в голосе.

Агни бормочет что-то невнятное, но по лицам отважных рыцарей заметно: они очарованы её видом и на слова уже не обращают внимания.

Нетерпение и непонимание со стороны моей будущей соседки по квартире даёт мне основание предположить, что у неё не было маменьки, которая бы открыла ей несколько непреложных истин. А было бы неплохо, если бы кто-нибудь объяснил её разницу между глупой куклой и мудрой женщиной.

Мудрая женщина понимает: сила не в слабости, поэтому она с радостью выполняет свои обязанности, развивает собственные таланты и по возможности не лезет на мужскую территорию. Это вовсе не значит, будто идеал — непроходимая дурочка, чья голова забита только домашними хлопотами и заботой об уюте! Необходимо помнить о талантах, которыми Единый наделил каждого!

Порой, когда смотришь на некоторых дам, предпринимающих попытки заниматься сугубо мужскими делами ради одной цели: доказать миру, что женщина и это может, возникает один вполне закономерный вопрос. Что конкретно от этого «подвига» получает сама дама?

Моя матушка искренне считает: женщина способна на многие свершения, если её вынудят к этому обстоятельства. Например, родительница спокойно относится к девушкам, записывающимся на службу в корпуса боевых магов. А как иначе, если дана такая сила? Даже мой выбор жизненного пути она принимает — это ведь тоже талант. К тому же ей никто не запрещает продолжать мечтать о моей счастливой семейной жизни!

Есть ещё одно обстоятельство, которое известно мудрой женщине: мужчины не столь падки на дамские прелести, как это может показаться со стороны. Поэтому играть на этих чувствах следует с умом.

К примеру, в нашем с Агни случае, стоит выдержать паузу минут в пять как минимум, а после…

— Что такое? — спрашивает она, заметив, как я украдкой глянула на наручные часы.

— О! Пустяки! — отвечаю самым беззаботным тоном и довольно тихо, будто стараюсь не привлекать к завязавшемуся разговору чужое внимание. Но на самом деле давно известно, что к шёпоту люди прислушиваются куда охотнее, чем к воплям и крикам! — Спустя пятнадцать минут случится непоправимое, а в остальном всё в порядке!

— Непоправимое?!

— Если мне не изменяет память, то у тебя тоже. Разве через полчаса ты не должна находиться в другом квартале?

— Я… — Агни запинается, но быстро соображает, к чему я затеяла этот разговор. — О! Ну, я стараюсь об этом не думать и сохранять оптимизм.

— Да, оптимизм нам поможет… или чудо!

Мы обмениваемся улыбками.

— Простите! — к нам обращается господин, сидящий напротив. Я заметила, он прислушивался к нашей беседе. — Вы уже определились с объектом недвижимости?

— О да! Между собой мы уже всё решили, и нам осталось только подписать договор!

— Хм, в таком случае, я вас пропущу.

— Ох, это так мило с вашей стороны!

— Вы даже не поинтересуетесь, за кем я занимал очередь?

— Это совершенно неважно, поверьте! Мы вам так признательны! — заверяю я благородного господина.

— Да-да! Очень-очень очень признательны! — подхватывает Агни.

— Что ж, я всё же поставлю вас в известность о том, что должен был заходить в кабинет следующим.

— Вы наш герой! — восклицает моя новая знакомая. В её исполнении это заявление звучит уместно и искренне, у меня бы так не получилось!

Беседа с агентом по недвижимости позади. Договоры со всеми положенными подписями и печатями лежат в наших сумочках.

Мы с Агни, довольные и счастливые, решаем отметить удачное завершение маленького приключения. Уютное кафе, расположенное в двадцати минутах ходьбы от агентства, кажется вполне подходящим для этой цели.

— И что же должно было произойти через пятнадцать минут? — Агни попивает свой кофе, с усмешкой посматривая в мою сторону.

— Вот это, — указываю взглядом на тарелку с супом, стоящую передо мной, — не люблю пропускать завтраки, обеды и ужины.

Очередная рамка, на сей раз обрамляющая зарисовку с парой богомолов, воспаряет в воздух и плывёт к заранее вбитому в стену гвоздю.

— Вы ещё не закончили? — звонкий голос Агни звучит так неожиданно, что мой помощник теряет концентрацию, и работа неизвестного автора стремительно приближается к полу, поблёскивая на прощание стеклом. Молодому человеку удаётся её поймать в самый последний момент. Правда, от растерянности он прибегает не к магии, а использует собственную ловкость.

Я оборачиваюсь к двери. Девушка во все глаза рассматривает мою коллекцию. По-моему, она даже не поняла, что по её вине чуть было не произошёл маленький, но весьма неприятный инцидент.

— Какой ужас, — выносит она свой приговор. — Теперь я понимаю, почему ты отказалась вешать это в гостиной!

— Ты заглянула к нам лишь затем, чтобы полюбоваться на моё увлечение? — спрашиваю у Агни, всё ещё посмеиваясь. Ничего не могу с собой сделать — уж очень забавное у неё сейчас выражение лица.

— Конечно, нет! Я пришла сообщить вам о том, что чай готов, и мы с Жаком ждём вас на кухне. Если вы закончили.

— Осталась одна рамка, — я аккуратно достаю её из коробки, и демонстрирую девушке.

— Хорошо, — она склоняет головку и напоминает, — но имейте в виду: мы вас ждём!

Когда дверь за девушкой закрывается, мой помощник сосредотачивается на повторной попытке повесить картину на подготовленное место. И решается ещё раз попробовать завязать беседу:

— А где вы работаете?

Этот вопрос я нахожу приемлемым. Не то, что предыдущий. Понимаю, моя красота может вскружить голову чересчур впечатлительным личностям, но на моей памяти никто ещё не начинал знакомство с вопроса о том, есть ли у меня ухажёр! Хоть бы имя спросил!

— Пока нигде.

— Это как? — озадаченный, он поворачивается ко мне, а рамка тем временем…

— Осторожнее!

— Да что ж это такое?! — возмущается парень, «ловя» злосчастных богомолов взглядом.

Так и хочется ответить «невнимательность», но это будет невежливо. В конце концов, этот милый юноша, страдающий недостатком концентрации, действительно оказал мне неоценимую услугу. Трудно предположить, сколько времени мне пришлось бы потратить на развешивание всех этих рамочек. А сколько моих пальцев осталось целыми!

— Вы не отвлекайтесь, — советую ласковым голосом. — Я выхожу на службу со следующего понедельника.

— И где же такая красивая девушка нашла себе место?

— В Главном следственном управлении Розеля, — отвечаю любезно. Картина на стене приходит в движение, но нет, она уже на крючке, то есть на гвоздике.

— Отдел по связям с общественностью? — с какой-то робкой надеждой в голосе спрашивает он.

— Нет. — Передаю ему последнюю рамку, которую до этого момента трепетно прижимала к груди.

Парень несколько раз нервно сглатывает в процессе ознакомления с текстом моего диплома.

— Это шутка?

Опять на меня накатывает приступ неуместного веселья. Давлю его на корню тяжёлым вздохом:

— Это жизнь.

Молодой человек так и стоит, не шелохнётся. Даже к рамке руки не протянул.

— Вешайте уже и идёмте пить чай, — чуть ли не насильно вручаю ему жемчужину своей коллекции. — Мы с Агни купили дюжину вкуснейших пирожных в кондитерской господина Биро.

Упоминание о еде, как и предполагалось, вдохновляет моего помощника на трудовой подвиг. Кажется, он даже забывает о том, что всего несколько минут назад мечтал о романе со мной.

Весьма к месту вспоминаются слова маменьки: еда — универсальное немагическое средство воздействия на противоположный пол, доступное каждой женщине!

ГЛАВА 2

Жак Лори во время последней нашей встречи сообщил, что на службу в понедельник мне следует явиться не позднее, чем за час да начало рабочего дня. Указанное время вызвало бы удивление у любого человека, и вряд ли кому удалось бы сдержать любопытство. Я исключением не стала.

Едва последние слова вопроса успели сорваться с губ, как на лице моего начальника появилось чрезвычайно неприятное выражение. За несдержанность пришлось расплатиться десятью минутами жизни. Именно в такой временной отрезок уложился господин Лори, рассказывая о том, насколько тяжело новичкам ориентироваться в здании Главного Управления. Особенно, если они девушки.

Единственный вывод, который я сделала из этого весьма двусмысленного монолога: он всё ещё взбешён тем, что вакантное место досталось мне. Я даже несколько раз мысленно вознесла хвалу Единому, за невмешательство дяди Рена в это дела. Если бы ещё и он хлопотал о моём назначении…

Куда интереснее было бы послушать о следователе, к которому меня приставят. Но об этом начальство упомянуло вскользь, предпочтя оттачивать остроумие. Неумные шутки на третьей минуте вынудили согласиться: практики моему собеседнику катастрофически не хватало.

Пусть совету господина Лори я внимала, придав лицу выражение крайней сосредоточенности, прислушиваться к нему я не собиралась!

Сегодня понедельник. Время: половина девятого. Так показывают наручные часы. Широкие двери Главного Управления радушно распахиваются при моём приближении.

Сонный дежурный лениво размешивает сахар в собственной чашке. Лениво, потому что с помощью магии. Я бы на его месте не стала так стараться. Запах подсказывает: этот напиток сахаром не спасти.

— К кому? — интересуется мужчина, не отвлекаясь от чтения газеты.

Изучение прессы — одно из любимых занятий, присущих представителям сильного пола любого возраста. Тяга к нему у некоторых с годами лишь усиливается. Сидящий за конторкой господин — живой тому пример.

— Пока не знаю. — Своим ответом я надеюсь не столько удивить мужчину, сколько привлечь его внимание. Должен же он меня запомнить!

«Бдительный» сотрудник замирает на середине кивка и резко вскидывает голову.

— Мне пока не сообщили, к кому приставят, — с милой улыбкой кладу на стойку справку, которая первое время будет служить мне пропуском.

— Понятно, — бормочет мужчина себе под нос и прежде, чем забрать документ, поправляет очки на носу. — Отдел по связям с общественностью?

— Не совсем так. — Мои слова должны подготовить дежурного к тому, что ему предстоит прочесть.

Он тянется к столешнице, и я наконец-то могу разглядеть имя, выгравированное на нагрудной бляхе — Гийом Саре.

— Хм… — густые белые брови господина Саре удивлённо поднимаются, а вслед за ними и очки. Сами по себе. — Даже так… — он буквально прожигает меня взглядом пронзительных светлых глаз. Запоминает, это хорошо. — Вы знаете, куда идти?

— Седьмой этаж, семьсот тридцатый кабинет. Лифты в конце коридора. — Вроде бы всё правильно, и я ничего не упустила.

— Всё верно. — Очки господина Саре самостоятельно возвращаются на место. — Удачного дня, госпожа Мерод!

Улыбка мужчины, которой он сопровождает пожелание, выглядит искренней, располагающей к ответной любезности.

— И вам я желаю того же, господин Саре!

Покачивая головой и усмехаясь, пожилой господин возвращается на своё место. К газете и кофе.

Общение с ним оставило после себя приятный осадок. Окрылённая лечу к лифтам. Спиной чувствую пристальный взгляд.

Кому-то может показаться странным поведение дежурного, но только не мне. Сильному магу-менталу нет нужды осматривать каждого посетителя. Он чувствует намерения каждого человека еще до того, как тот подходит к дверям Управления. Очки и ложка — это баловство. Вполне возможно, господин Саре развивает в себе дар телекинеза развлечения ради!

На стук обитатели кабинета не реагируют. Ни разрешения войти, ни приветливо распахнутой двери — ничего! Но мне известно, что они там. Табачным дымом от помещения разит на весь этаж.

Не дождавшись отклика, открываю дверь. Сквозь пелену сизых клубов пока ещё угадываются очертания двух мужских фигур.

— Простите, барышня, но наш рабочий день ещё не начался, — ставит меня в известность высокий худощавый господин, который выбрал местом для того, чтобы присесть стол в правом дальнем угу помещения. — Вам придётся подождать в коридоре на одном из диванчиков.

— Они очень удобные! — заверяет меня второй обитатель кабинета — мужчина средних лет, среднего роста и средней внешности, стоящий возле окна.

— Благодарю, господа! — смело шагаю вперёд и закрываю за собой дверь, лишая всех нас притока свежего воздуха. — Мой рабочий день тоже ещё не начался, но до этого счастливого мгновения я бы хотела увидеть свое место.

— Место? — переспрашивает мужчин в углу и нервно затягивается.

— Да, я буду работать с вами, — развеиваю остатки сомнений у собеседников, после чего обращаюсь к курильщику: — В качестве залога дружеских отношений позволите дать вам совет?

Мужчина теряется и, видимо, именно от растерянности кивает.

— Вы курите Сарбийские сигареты. Они очень слабые. Вижу, для достижения нужного эффекта вам приходится выкуривать четыре штуки подряд, — обвожу рукой дымовые завесы, — переходите на ланхотский табак.

После «дружеского совета» лица коллег одинаково вытягиваются.

— Мой дядя его очень любил, — добавляю последним штрихом.

Мужчина среднего вида заходится хохотом.

— Хватит смеяться, Кристоф! — любитель табака пытается остановить чужое веселье. — Открывай быстрее окно, дышать уже нечем!

Что и требовалось доказать. Всё это устраивалось для меня. Бедняга, стоило ли так травиться.

— Действительно, господин Кристоф, — поддерживаю требование курильщика, — вам стоит поторопиться. Насколько мне известно, в здании Управления запрещено курить.

Фрамуга натужно скрепит, когда господин Кристоф повисает на её ручке. Тем временем его коллега с особой жестокостью тушит сигарету в пепельнице. После чего её истребитель заявляет обвиняющим тоном:

— Вы не такая, какой вас описали!

— Если моё описание вы услышали из уст господина Лори, то я не удивлена, — пожимаю плечом и осматриваюсь по сторонам. — Для создания более цельного образа следовало бы обратиться к кому-нибудь ещё.

— Например? — доносится от окна.

На это я лишь повторяю свой недавний жест. Пусть сами ищут источники информации. О кандидатуре господина Эсти от меня им не услышать!

— Не подскажете, который из столов теперь мой, — прошу больше из вежливости, поскольку уже знаю ответ.

— Вот этот! — господин Кристоф похлопывает по столешнице ближайшего к нему.

Впрочем, это большое преувеличение! Мужчине удается лишь побарабанить пальцами по единственному свободному участку. Остальную площадь занимают стопки бумаги и папки. Сразу видно — моего прихода ждали с нетерпением и подготовились основательно.

— Отлично!

Бодрость и восторг, вот и всё, что услышат мои коллеги. Да, удивление на некоторое время станет их спутником. Я бы сказала, навсегда.

— Не пора ли нам познакомиться? — премило улыбаюсь, наблюдая за переглядыванием мужчин.

— Кристоф Лестейн, — откашлявшись, рапортует победитель фрамуг.

— Пьер Нико, — представляется второй господин. В виду торжественности момента он даже встаёт со стола.

— Очень приятно! Мелина Мерод.

— Да нам уже известно, — хмыкает господин Лестейн.

— И по вам это видно, — блещет знанием языков его коллега.

— Приятно иметь дело с образованными людьми, — награждаю господина Нико заслуженной похвалой.

— Если вы, барышня, ещё и в присутствии Клемена поведёте себя так же сдержанно, я клянусь вам забыть всё то, что услышал от начальства про вас! — обещает он, впечатлившись комплиментом.

Я улыбаюсь, но мысли мои далеко. Имя четвёртого обитателя кабинета будит какие-то воспоминания. Что-то из детства, но вот что именно?! За свою не такую уж и долгую жизнь я слишком часто его слышала…

Дверь открывается резко, настежь и, естественно, без стука. Я оборачиваюсь.

— Клемен Калло, — произношу, глядя на статного господина лет пятидесяти. Только ему возраст не помеха. Он принадлежит к той категории мужчин, которые с годами обретают особый шарм и ничуть не страдают от недостатка женского внимания. Теперь я понимаю, о какой сдержанности говорил господин Нико!

Мой изучающий взгляд не остаётся незамеченным. За спиной слышны смешки, а господин Калло, напротив, хмурится.

— Так точно, барышня, — он коротко кивает. — Раз уж моё имя вам известно, позвольте поинтересоваться вашим.

Слова повисают в воздухе ядовитой сетью. У любого, кому выпала честь быть знакомым со старшим следователем Главного Следственного Управления Розеля Клеменом Калло, сравнение не вызовет удивления. Неправильно подобранный ответ выльется в настоящую бурю, а с правильным редко кому удаётся угадать.

О вспыльчивом характере этого господина ходят легенды и анекдоты. Что удивительно, крутой нрав не мешает ни продвижению по карьерной лестнице, ни ведению расследований.

Пауза в разговоре становится неприлично долгой. Одинокие смешки коллег перерастают в едва сдерживаемый хохот. Причина их веселья ясна, но в корне неверна. С превеликим удовольствием разрушу образ восторженной поклонницы или девицы, падкой на мужскую красоту.

— Это вы не смогли раскрыть дело о висельнике из Солье! — напоминаю наставнику малоизвестный и крайне неприятный факт из его прошлого. В правильности определения статуса господина Калло я ни капли не сомневаюсь.

— Фамилия? — требует он ровным голосом.

Позади меня больше никто не смеётся. Более того, господа и вздохнуть-то не решаются. Скверно! Не стоило с таким восторгом демонстрировать свою осведомлённость! Довести человека до бешенства одним предложением — мой новый рекорд.

— Мерод, — впервые в жизни не чувствую неловкости за то, что пользуюсь родственными связями… О! но я же никогда прежде к ним не прибегала в сложных ситуациях! Буду считать — один раз можно.

— Мерод? — недобрый огонь в глазах господина Калло превращается в тлеющие угли. — Дочь Макрэ?

— Племянница.

Мужчина кивает и бросает короткий взгляд поверх моей макушки, но тут же возвращается к моему лицу.

— И как он?

— Лучше всех нас, — говорю совершенно искренне.

— Вот как? — господин Калло отчего-то выглядит удивлённым. — Что ж, в следующий раз, когда будете с ним беседовать, передайте ему моё почтение. Если вас не затруднит.

— Боюсь, я не могу исполнить вашу просьбу.

— Отчего же? — от собеседника вновь веет холодком.

— Одиннадцать лет назад Единый прервал его Путь.

Витиеватая фраза вызывает у мужчины усмешку.

— Выходит, в сочувствии и соболезнованиях вы не нуждаетесь.

Весьма спорное утверждение. Позволяю себе скопировать гримасу господина Калло и возражаю ему:

— Я в них нуждаюсь, как и любой живой человек, но от вас мне их вряд ли дождаться.

— Совершенно верно, — мрачнеет он, цепким взглядом окидывая комнату. Должно быть, ищет повод, чтобы выплеснуть накопившееся недовольство. Стоит ему принюхаться, как этот повод находится. — Пьер, с каких это пор в кабинетах разрешено курить? — весьма недовольным тоном вопрошает мужчина.

Я оборачиваюсь понаблюдать за реакцией господина Нико на упрёк коллеги. Провинившийся кривит недовольную мину. Его соучастник предпринимает попытку как можно незаметнее переместиться к моему столу. Могу предположить, его цель — заслонить своей фигурой бардак на нём. Шансов на успех затея не имеет изначально. Комплекция господина Лестейна не соответствует объёмам сооружений, украшающих столешницу.

— Кристоф! Убери всё сейчас же! — рявкает господин Калло. — Если среди этого бардака есть хоть одна рабочая папка…

Угроза так и остаётся невысказанной, но господин Лестейн тут же разводит кипучую деятельность: мимо меня пролетают стопки чистой бумаги, коробки со скрепками, принадлежности для письма, пухлые кожаные папки, которые держатся закрытыми лишь благодаря чарам, наложенным на их корки и замки, а так же многое-многое другое. Предметы собираются в стайки. Подчиняясь воле следователя-мага, они подлетают к шкафам и полкам, дверцы которых услужливо раскрываются, поскрипывая петлями и позвякивая стеклом о пазы.

На разбор завалов у их творца уходит не больше минуты.

Господин Калло наблюдает за ходом уборки с отстранённым выражением лица, а по завершению процесса оно резко меняется.

— Ну, и что вы устроили? — спрашивает он недовольно.

— Это была шутка, — оправдывается мой коллега, наделённый магическими способностями.

— Полагаю, смеялись лишь вы двое, когда создавали всё это безобразие.

Забавно наблюдать за тем, как двое взрослых мужчин переглядываются будто нашкодившие гимназисты и смущённо опускают очи долу.

— Вон с глаз моих! — вздыхает гроза Розельского сыска.

— Клемен, это и наш кабинет тоже! — смирение господина Нико чрезвычайно быстро сменяется искренним возмущением.

— Сходите к шефу. Собрание начнётся с минуты на минуту.

— А ты?

— А я поведаю госпоже Мерод о её правах и обязанностях. Можете передать Лори, что моё отсутствие вызвано необходимости провести инструктаж нового сотрудника.

Взгляд господина Калло, наполненный мрачным торжеством я встречаю безбоязненно. Противные улыбочки и фразы, обещающие неприятности — нашёл, чем напугать!

Тем не менее, на моих новых коллег подобный фокус действует весьма эффективно — их словно ветром выносит из кабинета. Мы остаётся одни.

Мужчина подходит близко. Очень близко. Он вторгается в моё личное пространство. Простейший способ оказания психологического давления. На меня такие вещи не действуют. И господин Калло читает это в моём взгляде.

— Присядете?

— Благодарю, но мне и так удобно, — сдабриваю свои слова медоточивой улыбкой. Пусть у моего наставника не останется и тени уверенности на счёт действенности фокусов подобного сорта.

— А я бы присел, — роняет он небрежно.

Пожимаю плечом.

— Госпожа Мерод, не будьте такой упрямой! — цедит мужчина сквозь зубы. — Сядьте наконец! Нам нужно серьёзно поговорить.

— Хотите серьёзного разговора, так ведите себя соответственно. Мы с вами не на допросе, где мне отведена роль трясущейся от ужаса подозреваемой. — Вот теперь можно и присесть!

Шурша юбками, устраиваюсь на стуле. Он на удивление удобен! Вдоволь порадоваться этому факту мне мешает господин Калло. Он использует мой стол тем же манером, что и его коллега-курильщик.

— Я не Кристоф и не Пьер, не стоит пытаться точить об меня свои коготки и зубки, — мужчина скрещивает руки на груди и хмуро смотрит на меня.

— Вам я могу сказать то же самое, — откидываюсь на спинку, дабы оказаться подальше от собеседника. Просто дань правилам хорошего тона, ничего больше. Впрочем, о каком этикете вообще может идти речь, если наставник почти забрался на мой стол!

Пока я размышляю о безжалостно попранных правилах приличия, господин Калло тоже о чём-то думает. В результате его мыслительного процесса рождается удивительная фраза:

— И все же именно вам придётся спрятать подальше свою гордость и норов, если вы действительно хотите работать здесь.

Насладившись недоумением, написанным на моём лице, господин Калло продолжает воспитательную речь:

— Вижу, моё утверждение вызывало недоумение и даже протест с вашей стороны, но позвольте себе задуматься вот над каким вопросом: в чём залог успешного расследования?

Над этим думать долго не нужно.

— В слаженной работе всех тех, кто им занимается, — заявляю уверенно.

— Правильно! — мужчина кивает, подчёркивая тем самым удовлетворение моими словами. — А от чего зависит эта слаженность?

— От умения правильно организовать рабочий процесс, — отвечаю, помрачнев. Кажется, я поняла, к чему клонит наставник.

— Отлично! Вы меня радуете! — иронизирует он. — А теперь мы подошли к самому главному. Вы ведь барышня умная, понимаете, что далеко не все в Управлении относятся к своей работе с должным прилежанием, далеко не все фанатично преданы тем идеям и идеалам, которые мы клянёмся защищать, давая присягу. Так ответьте мне, каким же образом, исключив магическое вмешательство, естественно, можно заставить эту свору бездельников и лентяев, у каждого из которых масса пунктиков и особенностей, делать то, что нужно вам.

— Общение, — медленно произношу я, — к каждому из них нужен собственный подход.

— Вы ж моя умница! — восхищается господин Калло и театрально хлопает в ладоши. — Дело осталось за малым! Теперь вы должны признаться себе в том, что с общением у вас глобальные проблемы.

— Я могу…

— Не можете, — суровым голосом перебивает меня наставник. — За шесть лет обучения в Академии привычка говорить то, что думаете, прочно укоренилась в вас. Никто не любит, когда его выставляют идиотом. Ещё меньший восторг вызывает аргументированное доказательство этого факта в присутствии свидетелей.

Чувствую, как начинаю медленно закипать.

— Если я, на ваш взгляд, не подхожу для работы в управлении, почему вы согласились взять меня на стажировку? Если бы вам была известна моя фамилия, я бы могла предположить, что вы делаете это в качестве услуги моему дяде.

— В корне неверное предположение, — мужчина отвергает мою теорию. — Сентиментальность мне не свойственна. Я бы никогда не взвалил на свои плечи заботу о вас из-за воспоминаний о недолгом периоде совместной работы с Макрэ. Всё гораздо проще. Господин Эсти рассказал о том, какую роль вы сыграли в расследовании убийства Астора Обели. Ваша теория произвела на него неизгладимое впечатление.

Неожиданно он щёлкает пальцами. Сразу несколько предметов в кабинете вспыхивают ярко-алым — собственным заклинанием мужчина вывел из строя несколько артефактов для прослушивания. Ещё один маг на мою голову!

— Особенно его впечатлила ваша догадка на счёт писем. Либо у вас чрезвычайно развита интуиция, либо… — невысказанные слова давят на меня куда эффективнее двусмысленных взглядов и вторжения в моё личное пространство. — В общем, Эсти попросил меня присмотреть за вами, наставлять вас и помочь вам изменить отношение к окружающим.

— Вы полагаете, вам удастся справиться с последней задачей?

— Будет достаточно, если вы перестанете считать всех вокруг круглыми идиотами и начнёте относиться к ним, как идиотам, которые могут вам быть вам полезны. На самом деле, именно это и является главной целью вашей стажировки. Как только я пойму, что вы с этим справились, так с вами подпишут новый договор и выдадут настоящий пропуск и удостоверение и… о чём там ещё мечтаю круглые отличницы, ожидая выпуска из Академии?

Я вспыхиваю. Вот уж не думала, что этому господину удастся задеть меня за живое.

— О настоящей работе, — старательно произношу каждое слово. С голосом на удивление трудно совладать.

— О?! — тянет насмешник с полувопросительной интонацией. — Похвально, но как раз с этим придётся повременить. Всё, что от вас требуется в ближайшем обозримом будущем, это молчать и внимательно следить за тем, как работаю я, Кристоф, Пьер, другие коллеги и прочие специалисты. Замечать, как и с кем следует общаться, слушать, у кого какие проблемы, кто что любит. — Он пожимает плечами и даже разводит руками, которые до этого момента так и оставались скрещенными на груди. — Понимаю, для вас это звучит глупо и странно, но ваше мнение изменится после первого же похода к экспертам с просьбой ускориться, или к дамам из архива.

— Мне молчать до тех пор, пока вы сами ко мне не обратитесь?

— Именно. Даже если на вас снизойдёт озарение, и вы готовы будете назвать имя преступника сразу после того, как поступит сообщение от полиции с краткой сводкой происшествия, даже тогда вы будете молчать. Поверьте, я справлюсь с работой, вы же должны наконец осознать непреложный факт: все ваши теории, какими бы гениальными они ни были, ничего не стоят без доказательств. А их сбор по большей части — прерогатива совершенно других людей.

— Занимаясь делом профессора Обели, я уже поняла, что теории без доказательной базы вызывают сомнение у слушателей и звучат глупо.

— Поздравляю с первым шагом на пути к исправлению, — господин Калло говорит очень проникновенно, он чуть склоняется ко мне и вглядывается в мо лицо. От этого мне вновь становится неуютно. — Должен заметить, вам несказанно повезло с выбором помощника в том деле. Окажись на месте племянника господина Эсти кто-то другой, вам обоим пришлось бы давать исчерпывающие объяснения.

— И по какому поводу? — тут же взвиваюсь я.

— Вам виднее. — Наставник опять пожимает плечами, и лёгкая улыбка появляется на его губах. — Ваш дядюшка во время нашего недолгого знакомства успел поведать о том, с каким трепетом на острове Од относятся к справедливости.

Единый! Сегодня же вечером куплю амулет, защищающий от ментального вмешательства. Для простых граждан Дийона магические фокусы подобного рода, производимые без ведома объекта их применения, — дело уголовно наказуемое, а для Службы внутренней безопасности — всего лишь работа!

— Мудрое решение! — господин Калло награждает меня ещё одной похвалой, вот только она совсем не в радость. — Я не владею магией разума, у вас на лице всё написано.

— Отлично! Заодно с молчанием потренируюсь держать лицо! — я раздражена, но это чувство в большей степени относится к себе самой.

Мужчина фыркает, а после спешит уточнить:

— Надеюсь, у вас не комплексов на счёт того, что предстоит работать с магами? Пьер тоже обладает определённой силой.

— Никаких комплексов у меня нет. — Себя в пример ставить невежливо, поэтому я выбираю иную кандидатуру. — Рен был единственным не магом в своей группе, что не помешало ему стать первым по успеваемости.

— Вот и отлично! — мужчина хлопает по столешнице и приманивает из сейфа толстенную папку с документами, а также коробку. Я даже догадываюсь, что находится в них. — Я, пожалуй, всё же схожу на собрание, а вы займитесь вот этим делом. Ограбление на Шаверо. Целая толпа свидетелей, от которой нет никакого проку, поскольку все дают разные показания. Почитайте протоколы допросов, посмотрите записи наиболее интересных экземпря… хм, то есть свидетелей.

Заминка говорит о многом.

— Надо полагать, — я подтаскиваю папку ближе к себе и щёлкаю замком, — на допросах присутствовали маги, способные чувствовать ложь, или артефакты со схожими свойствами.

Наставник кивает. Я же тяжело вздыхаю, предвкушаю долгую и изнурительную борьбу с чужими почерками.

Единственным утешение для меня пока служит то, что впервые в жизни в такой пикантной ситуации, произошедшей как и всегда случайно, собеседник-мужчина продолжает смотреть мне в лицо, а не уделяет внимание области ниже шеи.

— Но толку от этого не было, потому что каждый их людей искренне верил в свою правоту, — заканчиваю свою мысль.

— Да, маги нам в этот раз помочь не в силах. Следует положиться на логику.

Провожу пальчиком по внушительной стопке бумаг.

— Тут потребуется очень-очень много логики.

— А кто только что говорил, будто жаждет заняться настоящей работой? — усмехается мужчина, постукивая костяшками по крышке коробки. — Вот это она и есть!

— Я от своих слов не отказываюсь.

— Вот и отлично! — Мне кажется, будто он действительно рад. — В таком случае, я вас покину.

Господин Калло спрыгивает с моего стола и бодрым шагом направляется к выходу из кабинета. Когда дверь закрывается, я слышу его громогласный окрик:

— Тьерри! У нас опять проблемы с артефактами СВБ для прослушки.

— Как опять?! — охает на весь коридор какой-то молодой человек.

— Вот так. А что ты хотел, если в один кабинет посадили трёх магов? Радуйся тому, что наша новая коллега — человек, чьи таланты лежат в плоскости, далёкой от магии!

Голос следователя стихает, а причитания дежурного по этажу, напротив, становятся громче.

Молодой сотрудник настолько сильно раздосадован новостью о вышедших из строя артефактах, что влетает в кабинет без стука. Его даже не посещает мысль о последствиях для собственного здоровья, окажись дверь заперта кем-нибудь из следователей. Ну, а тот факт, что она открыта, не заставляет оглядеться по сторонам в поисках того, кто собственно и является причиной свободного доступа в помещение.

Господин Тьерри без лишних раздумий направляется к стеллажу со стеклянными дверцами, за которыми во время моей беседы с наставником полыхнуло дважды. Я без зазрения совести разглядываю молодого человека: блондин, среднего роста с простоватым, но приятным лицом, чьи черты неуловимо напоминают мне пожилого дежурного в вестибюле. Должно быть, они с ним родственники.

— Доброе утро! — я решаю выдать своё присутствие, а то деятельный сотрудник уже добрался до другого шкафа, сквозь створки которого я видела алый отсвет.

Молодой человек медленно оборачивается, я успеваю сменить насмешливую улыбку на приветливую.

— Вас, должно быть, зовут Тьерри Саре.

— Так точно. — Голубые глаза дежурного округляются от удивления. — А как вы узнали?

— Вы очень похожи на господина Гийома Саре, вот я и предположила, что вы родственники, — делаю изящный жест кистью. — Ваше имя же на весь коридор не далее как минуту назад прокричал господин Калло.

— Точно! — молодой человек изрядно смущён и изо всех сил старается придумать что-нибудь для поддержания разговора. — А как вас зовут? — он наконец находит подходящий вопрос.

— Мелина Мерод. С сегодняшнего дня я выполняю обязанности помощника господина Калло.

— Вот уж не думал, что к нему когда-нибудь смогут приставить помощника, — качает головой господин Саре и пытается пошутить: — Хотя от вашей помощи даже он не стал бы отказываться.

В моей голове мгновенно рождается язвительный ответ, способный поставить нахала на место, но я оставляю его для истории. Наставник ясно дал понять: моё будущее в моих руках. Только от меня зависит, насколько быстро я получу настоящее место в Управлении. И для этого мне нужно всего-то ничего — научиться общаться с окружающими. При этом любить их меня никто не заставляет.

— Вы правы, господин Саре, — я скромно улыбаюсь, делая вид, будто не поняла намёка, — отзыв из Академии у меня блестящий, как и балы.

У молодого человека от удивления даже приоткрывается рот. Несколько секунд у него уходит на то, чтобы устыдиться тому, какой неприличный намёк он сделал в адрес столь трепетного и чистого существа. В итоге он краснеет и сбивчиво произносит:

— Знаете, зовите меня по имени, как все. К тому так не будет путаницы с дедом.

— О! Как это мило с вашей стороны, господин Тьерри!

Он пытается было возразить, но успокаивается, заглотив наживку. Да, лесть любит каждый, а в данном случае она упакована в красивую обёртку уважения.

— Пока не освоитесь, можете смело обращаться ко мне за помощью! — немного приосанившись, молодой человек поправляет воротничок чёрной форменной куртки. — Впрочем, когда разберётесь что здесь и как, я всё равно буду рад вам помочь.

— Счастлива это слышать! И раз уж вы предложили, то я, пожалуй, прибегну к вашей помощи. — Мои слова заставляют собеседника обратиться в слух. — Я хотела бы заварить чай, но не имею ни малейшего представления о том, где можно взять воду.

— О! Так вы, когда выйдете из кабинета поверните направо, идите до самого конца коридора. За поворотом как раз стоит агрегат с водой. Только вы для начала лучше ко мне подойдите, я вам свой чайник одолжу, а то у господ следователей он отсутствует. Они предпочитают кофе из кофейни на Сартэ.

А вот это уже интересно…

— Какой ужас! — восклицаю будто испуганно. — Как можно пить пустой чёрный кофе?!

— А разве я сказал, что он чёрный и пустой? — господин Тьерри мне заговорщически подмигивает. — Господин Нико любит со сливками, господин Лестэйн с тремя кусочками сахара, а господин Калло, тот, да, уважает только чёрный. Но зато за раз может съесть целых три пирожных с черничным джемом.

— Такие делают только у Бишо, да?

— Так точно!

— А остальные мои коллеги?

— Ну, за теми я никаких предпочтений не заметил — они едят любые сладости!

Вот и первые крупицы информации в мою копилку полезно-бесполезных сведений! Но будет лучше, если об этой коллекции никто не догадается.

— Выходит, мне предстоит работать со сладкоежками! — смеюсь я. — Кто бы мог подумать! А со стороны все они кажутся такими серьёзными и непреступными.

— Да уж! — дежурный подхватывает моё веселье. — Серьёзными — это точно! И вспыльчивыми! Особенно один, — он внезапно мрачнеет и смотрит на меня умоляющим взглядом. — Госпожа Мерод, может, хоть вы скажете, как ему удалось на этот раз извести все артефакты разом! Я уже не знаю, что мне писать в объяснительных.

Ох, нет, молодой человек! В этом вопросе вам от меня помощи не дождаться. Вы объяснительной отделаетесь, а я… даже думать об этом не хочу!

— Наверное, всё произошло как обычно, — пожимаю плечом. — Господин Калло проводил воспитательную беседу, внезапно он вспылил, и тут же полыхнуло со всех сторон.

К каждым новым словом лицо господина Тьерри вытягивается от расстройства сильнее и сильнее.

— Действительно как обычно. Может, в записке в графе о предложениях написать, пусть мне вместе с артефактами в следующий раз выдадут чай какой-нибудь успокоительный, а им предписание о его обязательном приёме? — мечтательным тоном тянет он.

Я смеюсь. На этот раз совершенно искренне. Видно, утомила его переписка с СВБ.

— Кстати, о чае! — молодой человек резко выныривает из мира грёз и говорит, краснея: — Если он… хм, на волю попросится, то вам по коридору налево. Дверь в самом конце, вы в неё как раз упрётесь.

— О! Благодарю за информацию!

— Тьерри! — слышится из-за двери.

— Ох! Уже потеряли! — спохватывается он и быстро обегает кабинет по периметру, вытаскивая амулеты порой из весьма неожиданных мест. — Это для вашей же безопасности, — поясняет дежурный, но скорее он пытается убедить в этом себя самого.

— А для вашей безопасности я дам вам совет. В следующий раз прежде чем пытаться так настойчиво проникнуть в кабинет следователей, постучите. Потому что, если в нём никого не окажется… — поначалу я думаю оставить предостережение невысказанным, но после решаюсь на небольшое уточнение: — Нам в Академии показывали запись подобного инцидента — даже лектор позеленел, хоть и видел её не в первый раз.

— Благодарю за совет! — бросает господин Тьерри, вылетая из кабинета. Не знаю, внял он предупреждению или нет. Время покажет. И сводки чрезвычайных происшествий по столице.

Господа следователи возвращаются в кабинет в половине первого. Лица у них невесёлые, и разговоры под стать. Сразу становится ясно: после собрания, проводимого начальством, они не развлекаться отправились, а разбрелись, кто куда, по рабочим вопросам. Вот теперь вернулись. Зачем-то.

— Как успехи? — господин Калло приближается к моему столу.

— Ты госпоже Мерод не только лекцию прочёл, но и работой загрузить успел?

И вот непонятно, то ли господин Лестейн восхищён предприимчивостью знакомого, то ли возмущён ею.

— Пусть вливается в процесс, — отмахивается от коллеги мой наставник и обращается ко мне: — Так что с успехами?

— Успехи есть. Правда, я обработала только половину протоколов и посмотрела всего две записи. Если срочно, могу показать первые намётки, если нет, то ближе к вечеру получите полноценный отчёт, — раскрыв блокнот, пододвигаю его к краю стола, уверенная в том, что с моими наработками захотят ознакомиться немедленно.

Как это ни удивительно, интерес у наставника вызывает не сама информация, а то, на чём она записана:

— Что это?

— Блокнот, — маскирую недоумение невозмутимостью.

— А чем вас не устраивают казённые?

— Не устраивают, — отвечаю лаконично.

— Ну, так сходите в хозяйственный отдел, договоритесь о том, что будете приносить им чеки, а они возмещать расходы. В противном случае вы просто разоритесь на канцелярии!

— Я буду иметь в виду ваш совет, — на сей раз мой ответ звучит независимо.

— А это не совет, а задание, — улыбается господин Калло. — Ещё не забыли, о чём мы беседовали утром?

— Не забыла, — я демонстрирую ему столь же очаровательную улыбку. — Я даже успела потренироваться, пока вы отсутствовали.

— Вот как!

Что приятно, мой наставник удивление не имитирует, он на самом деле не в силах сдержать возглас, выдающий его! Прежде, чем начать свою речь, встречаюсь взглядом с ним.

— Надеюсь, вы не станете возражать, если я приглашу вас в кофейню на Сартэ? Чашка чёрного кофе, чашка кофе со сливками и ещё одна с тремя кусочками сахара за мой счёт. И, чуть не забыла, три пирожных с черничным джемом и два на вкус господина Нико и господина Лестейна.

О реакции двух других коллег я могу только догадываться, но их ворчание кажется мне весьма одобрительным.

— Тьерри — трепло, — делает вывод мой наставник.

Пожимаю плечиком. А что тут скажешь?

— От похода к хозяйственникам эта утренняя практика вас не освободит, но раз уж вы столь прилежно выполняете поручения и прислушиваетесь к наставлениям, то я открою вам ещё одно золотое правило ведения удачных расследований.

— Внимательно вас слушаю.

— Следователь всегда должен быть сытым и выспавшимся. Если за последним вам придётся следить самостоятельно, то к первому я привью вам привычку лично.

— О! Это вряд ли! — посмеиваюсь над решительностью, прозвучавшей в словах господина Калло. — Разве что вы сдвинете мой собственный график, внеся в него изменения с учётом распорядка на службе.

— Так вы не относитесь к тем девицам, что морят себя голодом, рассчитывая стать от этого краше?

Делаю вид, будто задумалась.

— Знаете, мне всегда казалось, что я произвожу впечатление особы целеустремлённой, которая никакое дело не бросает, не доведя до конца. Наверное, я ошибалась, иначе как мне оценивать ваши слова? Если бы я задалась целью похудеть, то за шесть лет в Академии достигла бы её. — Тут я сокрушённо качаю головой. — Хотя нет, это неудачный пример для демонстрации моей целеустремлённости, поскольку я слегла бы в постель от истощения, не пройдя и половины пути. С конституцией фигуры не поспоришь!

Наставник наблюдает за моими ужимками с видимым удовольствием, а удовольствие двух других мужчин слышимое: они оба посмеиваются над импровизированным представлением.

— Занятно, занятно… — бормочет господин Калло, а после его голос обретает прежнюю силу и громкость: — А сейчас нам пора на обед. Здесь он начинается в половине первого и длится до двух часов.

— А как же мои записи?

— Оставим на вечер. Не сомневаюсь в правильности ваших догадок и выводов, но предпочитаю смотреть на законченную картину.

— Я это запомню.

— Непременно, — кивает он и оборачивается к сослуживцам: — Зайдём за Гильбе и отправимся. Пусть он позавидует приятному сюрпризу, который решила устроить нам госпожа Мерод в честь знакомства.

После этих слов на лицах мужчин, которые так и остались охранять вход в кабинет, расцветают такие довольные улыбки, что я невольно задаюсь вопросом: кто же этот господин Гильбе? Ответ «друг» имеет столько же шансов оказаться верным, как и ответ «конкурент».

ГЛАВА 3

Задолго до образования Дийона жители тогда ещё свободных государств Пирре и Рино считали своих соседей с острова Од странными, хмурыми и неуживчивыми. Люди с большой земли даже придумали небылицу о том, что островитяне то ли произошли от медведей, то ли умеют в них оборачиваться.

Когда к власти пришёл Ферри та Амбро, казалось, нелепые слухи должны исчезнуть, натолкнувшись на скептическое отношение к ним со стороны лоэзийцев и арбейнцев, но нет. Недаром о настойчивом и въедливом характере представителей северных провинций ходят легенды на весь континент!

На самом деле, соседи наделили жителей острова столь неприятными качествами по одной лишь причине — из-за неуступчивости. Островитяне никогда не признавали необоснованных претензий южан на собственные земли и акваторию, принадлежащие им испокон веков. Свою точку зрения они доносили и через дипломатов и иными путями, привлекая военных.

В детстве я с интересом слушала рассказы папеньки о попытках южан навязать нам свою волю. Результаты этих авантюр и по сей день покоятся на дне Ледяного моря и моря Жифу. В настойчивости соседям не откажешь, как и в буйстве фантазии, однако каждую осень меня обуревали сомнения. Так ли неправы пиррейцы и ринойцы, считая нас потомками медведей?

— Что Мели, в тебе таки проснулась кровь древних предков? — шутит Агни, будто слышит мои мысли.

Я не обращаю внимания на её заливистый смех, ведь передо мной появляется чашка с крепчайшим кофе.

— Просто осень, — вяло отмахиваюсь от соседки, глубоко вдыхая бодрящий аромат. Он медленно отгоняет сонливость.

Агни отправляет посуду на самостоятельную помывку в мойку, а сама в это время убирает в холодильный шкаф продукты, оставшиеся после приготовления завтрака.

— Мели, пора заканчивать с ароматерапией! — напоминает девушка, не отрываясь от своих дел. — Тебе выходить через пять минут.

— Спасибо! — произношу с искренней признательностью, прежде чем сделать первый глоток.

Спустя две минуты на дне чашке остаётся только гуща.

— Я поняла, как действуют некроманты, — вместе с мозгом просыпается и чувство юмора. — Никакой магии и специальных эликсиров! Они оживляют трупы с помощью очень крепкого кофе.

Агни фыркает, следя за тем, как тарелки, складываются в аккуратную стопку на отведённой для них полке в шкафу.

— Ты наконец проснулась!

— Да. И полна сил для новых свершений!

— Отлично! — хихикает девушка. — Теперь я спокойна за соблюдение законов если не во всём Дийоне, то в Розеле точно!

Ответную улыбку я не сдерживаю. Только получается она невесёлой.

Забота о верховенстве закона и справедливости в столице до сих пор находится вне моей компетенции. А ведь прошло целых четыре месяца!

Иногда мне кажется, что господин Калло вот-вот ослабит поводок, но вместо этого он отправляет меня в какой-нибудь департамент или на встречу с кем-то. Или поручает переговоры по голофону с «очень полезным человеком» из очередного городишка, о существовании которого неизвестно не только большей части населения страны, но картографам!

В нюансах моей мимики Агни до сих пор так и не разобралась. Как и любой бесхитростный человек, она многое принимает за чистую монету. Если я улыбаюсь, значит, её шутка мне понравилась, и можно разговаривать о чём-нибудь другом.

— Какие у тебя планы на вечер? — девушка лёгким движением кисти отправляет мою чашу в раковину.

— Хочешь, чтобы я составила тебе компанию или это подготовка к тому, что на ужин мне сегодня рассчитывать не стоит?

— За ужин не переживай, но, вернувшись со службы, ты меня здесь не застанешь. Я встречаюсь с Жаком.

— Опять?!

— А почему нет? — Агни пожимает плечами. — Он милый. Замуж, конечно, он меня звать не собирается, да и я его в качестве будущего супруга не рассматриваю, но с ним интересно. Мы отлично проводим время вместе. Просто по-дружески.

— Это хорошо, — я вздыхаю с облегчением. Не хватало мне ещё дома выслушивать чужие переживания.

— Будет здорово, если ты к нам присоединишься, — продолжает девушка, будто не слышала моих слов, — но я понимаю: ты на работе устаёшь от общения, и тебе по вечерам тишины хочется, а я наоборот… Целый день одна в этих огромных квартирах… — она опять поводит плечами. — Мне общения не хватает.

— Мы с тобой такие разные…

— … но при этом замечательно уживаемся! — перебивает она весёлым голосом. — А сейчас тебе пора бежать!

Часы доказывают её правоту.

По дороге в Управление нужно успеть купить букет для госпожи Бежо — её невестка вчера родила внука. И было бы неплохо до начала рабочего дня поинтересоваться у Тьерри, как здоровье его деда — бедолага уже месяц не появляется на службе.

Ещё меня ждут два «увлекательных» дела из архива, подкинутых добрым наставником для ознакомления и подшивки с протоколами допросов по трём текущим. Игра «Мелина, угадай, где ложь» очень понравилась господину Калло.

Не стоит забывать и про бесконечное множество поручений, которыми без сомнений нагрузят меня коллеги…

Единый! Я шесть лет пыталась уверить себя в правильности собственного выбора, но ещё парочка таких дней, и я таки встану на тот путь, о котором меня в своё время предостерегал дядюшка Макрэ. И произойдёт это исключительно по причине скуки, тоски и безысходности!

Стоит мне оказаться на этаже и завести с Тьерри разговор о состоянии господина Саре, как на меня коршуном налетает господин Гильбе:

— Где вас носит?! Или вы собирались явиться в кабинет к Лори только после устного приглашения?

Гневная тирада вынуждает меня отвернуться от стойки, за которой сидит молодой человек.

— Доброе утро, господин Гильбе! — я выбираю самый приветливый и располагающий тон из своего арсенала, его этот тип не выносит больше всего! — Не понимаю причину вашего недовольства. До начала рабочего дня осталось целых пятнадцать минут, и я могу заниматься чем угодно, что сочту нужным, лишь бы это не противоречило уставу Управления. Кроме того, меня никто не предупреждал о том, что я могу понадобиться господину Лори, и я теряюсь в догадках о причинах вызова! Неужели мои обязанности расширили настолько, что в них теперь входит приготовление кофе для нашего начальника?

Лицо мужчины идёт красными пятнами, а кончики усов воинственно топорщатся, выражая крайнюю степень недовольства.

— Ещё одно слово, и вы всю жизнь будете заниматься исключительно приготовлением кофе! — рявкает он. Я же невозмутимо поднимаю брови.

— Не желаете всё же объясниться? — от меня так и веет ледяным спокойствием.

— Я лично распорядился, чтобы вас вызвали на службу раньше!

— Но меня никто не вызывал, поэтому претензии в мой адрес абсолютно беспочвенны. Спрашивайте с того, кто не выполнил поручение.

Губы мужчины начинают нервно дёргаться. Понимаю, насколько сильно ему хочется сказать мне какую-нибудь гадость, но после моих слов сделать этого он не может.

— С какой целью мне надлежало прибыть раньше?

— Собрание у Лори должно было начаться четверть часа назад, и на вашем присутствии настоял Калло!

— Вы называли секретарю моё имя или просто распорядились поставить следователей в известность о внеплановом собрании? Если второе, то боюсь, он всё сделал верно. Я стажёр, и моё присутствие на подобных мероприятиях возможно лишь по распоряжению начальства или наставника.

Невысказанное «… поэтому сам вы болван» повисает в воздухе. Для усиления эффекта я ещё и руками развожу с самым беспомощным видом и наичестнейшим выражением на лице.

Господин Гильбе разъярённым хищником бросается к кабинету секретарей. Что ж, удачи ему! Сегодня смена господина Милле. На него, как говорят в народе, где сядешь, там и слезешь, а если начать наглеть или проявлять неуважение…

Из-за только что захлопнувшейся двери раздаётся оглушительный треск. Тьерри бледнеет и вскакивает со своего места, я улыбаюсь, взглядом призывая его не волноваться.

— Пойду осчастливлю высокое начальство своим присутствием. До чего же любопытно, зачем я там нужна!

— Ну да, — кивает молодой человек, нет-нет да поглядывая в сторону злополучной двери, — вам же ещё два месяца до конца стажировки осталось.

Я улыбаюсь. Наша негласная договорённость с наставником — до сих пор секрет для всех. И, судя по всему, устной договорённостью и останется.

— Вот и я о том же! — отвечаю легкомысленно. — Удачного вам дежурства, господин Тьерри.

— И вам, госпожа Мерод! — откликается мой собеседник, но по тону ясно, мыслями он уже далеко.

Я не успеваю скрыться за углом, как слышу торопливые шаги и деликатный стук в дверь, за которым следует:

— Господин Милле, вызвать лекаря?

— Разрешите войти?

— Да! — отрывисто бросает господин Лори, постукивая карандашом по странице раскрытого ежедневника. — А вы не торопились с прибытием! Помниться я настоятельно рекомендовал вам являться на службу за час до начала рабочего дня, но вы этой рекомендацией пренебрегли, как я посмотрю.

Прежде чем давать объяснения раздражённому начальнику, я решаю продемонстрировать знание хороших манер. В конце концов как таковых объяснений он и требует, просто изливает своё негодование. К чему я давно уже привыкла.

— Приветствую вас господа, — мой взгляд падает на единственную среди присутствующих женщину, которая в этот момент раздражённо поджимает губы, — и дамы, — добавляю с улыбкой, заставляя госпожу Мартейн расслабиться.

Хозяин кабинета дожидается момента, когда я займу один из пустующих стульев, после чего обращается ко мне с вопросом:

— Не соблаговолите ли объяснить своё опоздание, госпожа Меород?

Пожимаю плечами, давая понять, что не собираюсь отказываться от объяснений:

— Охотно! — подтверждаю жест словами. — Дело в том, что возникло некоторое недоразумении, в результате которого мне попросту не сообщили о вашем желании видеть меня на этом совещании.

— Недоразумение? — переспрашивает господин Лори с таким видом, будто не слышал ничего глупее, но я это игнорирую.

— О подробностях вам поведает господин Гильбе, если вы пожелаете его выслушать.

— А где он сам, кстати? — начальник оборачивается, словно его подчинённый вздумал поиграть в прятки.

— Он в кабинете господине Милле. Как я поняла, у него возникли вопросы по поводу качества выполненного поручения, и он решил их задать в… не совсем подходящей форме.

На всех присутствующих в кабинете, за исключением самого хозяина, внезапно нападает непреодолимая тяга к изучению собственных рук, ручек, блокнотов или даже рисунка древесины массивной столешницы. И все они с разной степенью успеха пытаются скрыть недобрые усмешки.

Единственный, кто опечален известием, это господин Лори. Но данный факт удивления не вызывает: эти господа безусловно братья по разуму!

— Лекаря вызвали? — начальник проявляет заботу о самом преданном ему подчинённом.

— Когда я покидала пост дежурного, господин Саре занялся этим вопросом.

— Отлично! — мужчина удовлетворённо кивает и хлопает ладонями по столу. — Как некоторым из вас уже известно, этой ночью в Мильском музее ювелирных искусств произошло ограбление. По предварительным данным следы взлома, как магического так и немагического, отсутствуют, свидетели тоже.

Моих коллег вновь поглощает желание любоваться обыденным. Неудивительно! Кому захочется браться за такое дело! А вот господин Лори выглядит подозрительно довольным.

— Госпожа Мерод! — оклик начальника почему-то заставляет всех остальных выдохнуть с облегчением. — Вы уже четыре месяца, как проходите стажировку в нашем славном заведении. Наверняка за это время вы получили достаточно опыта и знаний, которые не может дать обучение в Академии, вникли, так сказать, в рабочий процесс… Так почему бы именно вам не попробовать свои силы в этом деле?

Вопрос я нахожу риторическим и отвечать на него не вижу смысла. Более того, ответ может спровоцировать насмешки за ребяческое рвение, не присущее серьёзным людям.

— Что же вы молчите? — упорствует господин Лори.

— Я думаю.

— Над чем же? Вспоминаете, как правильно составляется заявление на увольнение? — он разражается неприятным смешком, весьма довольный собственной шуткой.

— Нет. Над тем, какой дирижабль подойдёт больше. На десять часов или на одиннадцать.

Господин Лори на мгновение мрачнеет, но вспоминает о ещё одной заготовленной для меня гадости и спешит ей поделиться:

— Не беспокойтесь, мы не отправим вас в Лоэзи одну. Компанию вам составит Роже Рейн. Вам известно имя этого эксперта?

Известно, но в чём подвох?

— Во время учёбы в Академии я слышала о нём хорошие отзывы.

Улыбка господина начальника становится ещё шире:

— Вот и прекрасно! Он будет ожидать вас в порту Солонже… так во сколько, ему там быть?

— В половине одиннадцатого, — отвечаю невозмутимо.

Кое-кто чуть ли не потирает руки в предвкушении и буквально мурлычет:

— Вот и прекрасно! А теперь все по рабочим местам. Из-за непредвиденной задержки будущей звезды столичного сыска все текущие вопросы мы уже обсудили!

Единый! Ну, бывают же такие люди! Их ничем мне проймёшь, они продолжают упрямо гнуть свою линию.

В дороге до кабинета путеводной звездой мне служит широкая спина господина Калло. Я полагаюсь на этот маяк и целиком и полностью погружаюсь в планирование предстоящей поездки.

Шаг у наставника размеренный, поэтому недлинный путь, на преодоление которого обычно уходит две минуты, растягивается на целых семь. Оно и к лучшему! Я даже список необходимых вещей успеваю составить.

Возле дверей возникает небольшая заминка. Господин Нико хочет войти в кабинет, но коллега его останавливает вопросом:

— Ты разве не собирался встретиться с Жерно?

— Собирался, но…

— Вот и прекрасно! — господин Калло повторяет самую популярную фразу этого утра и оборачивается ко второму подчинённому. — А ты, Кристоф, загляни-ка к Луизе, у неё есть для тебя кое-что интересное по поводу порчи в салоне на Матте.

— Замечательно! — в отличие от друга господин Лестейн радуется неожиданному распоряжению и со счастливой улыбкой почти бегом устремляется к лифтам.

— Пьер, ты ещё здесь? — удивляется мой наставник, будто не ожидает увидеть коллегу до сих пор подпирающим дверь.

— А по-человечески попросить нас удалиться ты не мог?

— Не понимаю, о чём ты? — господин Калло продолжает разыгрывать недоумение.

Уверившись в тщетности попыток воззвать к совести непосредственного начальника, господин Нико машет рукой и отбывает в направлении прямо противоположном тому, куда был послан.

Избавившись от свидетелей, мужчина открывает кабинет и жестом просит войти первой. О том, что это не было проявлением галантности, я понимаю в тот момент, когда в проёме возникает запыхавшийся Тьерри:

— Господин Калло, там господин Гильбе…

— Я занят! — обрывает он дежурного по этажу и захлопывает дверь перед его носом.

Уже знакомый щелчок пальцев, после которого со всех сторон полыхает алым.

— Присаживайтесь! — резким тоном произносит наставник. Должно быть, не успел отойти от двух неприятных сцен к ряду.

— Вы хотите сообщить мне нечто неприятное? — я остаюсь стоять на месте и даже улыбаюсь. — Например, открыть глаза на то, что господин Лори решил избавиться от меня прямо сейчас, не дожидаясь окончания стажировки?

— Я сам уговорил Лори поручить это дело вам.

Эта новость оглушает. Я не в силах произнести ни слова.

В молчании наблюдаю за тем, как господин Калло подходит к своему рабочему столу, забирается на него по привычке, и так же по привычке скрещивает руки на груди.

— Так что, присядете?

Я качаю головой. Внезапно возвращается голос:

— Надоело со мной возиться? Мне казалось, вы были довольны.

— Неуверены в своих силах? — он вскидывает брови.

— Дело выглядит скверно, — ухожу от прямого ответа.

Наставник — или правильнее будет употребить это слово с прилагательным «бывший»? — усмехается:

— Они всегда выглядят скверно. Думаю, вы и сами заметили подобную особенность любого преступления. Но в вашем случае дело обстоит ещё хуже, чем вы думаете, просто господин Лори забыл об этом упомянуть. Не иначе как по доброте душевной, — он вновь кривит губы. — Через три месяца в Государственном музее Дийона, который, как вам известно, находится здесь в столице, откроется экспозиция, посвящённая ювелирному искусству нашей страны. На ней будут представлены экспонаты из всех четырёх провинций и даже с Од. Самым ценным из них являлся камень Этель. Именно он и был похищен сегодня ночью. Мероприятие не рядовое, оно приурочено к визиту делегаций из Ланхота и Маритты. Эти делегации будут возглавлять лично главы государств, но это уже закрытая информация.

Прекрасно! Я желала чего-то интересного на службе — Единый услышал мои мысли!

— Думаете, это провокация?

— Я ничего не думаю, госпожа Мерод, — хмурится наставник. — Думать предстоит вам. Но если вы с этим справитесь, то, как я и обещал, получите должность без проволочек. И утрёте нос и Жаку Лори и нашему не менее обожаемому Жилю Гильбе. А за ваш успех я поручился головой.

Я ошеломлена настолько, что с трудом удерживаю рот закрытым.

— Вы настолько в меня верите? — спрашиваю, немного совладав с чувствами.

Вместо ответа господин Калло с сосредоточенным видом принимается разглаживать складку на рукаве собственного сюртука. Полагаю, он собирается с мыслями, а собравшись, заговаривает:

— Когда расследование дела висельника из Солье окончательно зашло в тупик, ко мне пришёл ваш дядя. Он что-то невнятно пробормотал про интуицию и предложил просканировать на наличие магического дара одного из охранников парка.

От этих слов моё сердце пускается вскачь, а с губ совершенно непроизвольно срывается имя:

— Робера Гильмо.

— Именно, — кивает господин Калло. — Нужно было быть полным кретином, чтобы не понять: Макрэ многое утаивает. Я поставил ультиматум — либо он рассказывает всё, как есть, либо я пальцем о палец не ударю ради получения разрешения на сканирование. Тогда он изложил мне блестящую, я бы сказал, гениальную версию, исходя из которой, единственно возможным подозреваемым оказывался именно господин Гильмо. Я был поражён. И глядя на моё ошарашенное лицо, Макрэ признался, что сам испытал подобное, услышав эту теорию впервые.

— И вы поинтересовались авторством.

— Естественно! Кто бы удержался на моём месте? — фыркает мужчина. — Я даже описать не могу своё состояние, когда Макрэ признался, что всё это придумала его малолетняя племянница. Те есть вы, госпожа Мерод.

— Я была странным ребёнком, — вот и всё, что я могу сказать в ответ, но господина Калло и это устраивает. Он ещё раз кивает, и на сей раз соглашаясь с моими словами.

— Сроку вам — неделя. Если не справитесь, вам никогда не работать следователем. Лори об этом позаботится. Он отчего-то вас просто на дух не переносит. Никогда не замечал за ним подобной кровожадности, хоть и должен признать, что человек он неприятный.

Вот это-то как раз меня интересует меньше всего!

— А кто займётся кражей, если я провалюсь?

— Кто-нибудь из следователей по особо важным делам. Наверху, узнав о похищении Этель, первым делом закричали «Провокация!».

Как и я. Это плохо. Интуиция подсказывает, что загадка Этель не относится к числу тех, где ответ лежит на поверхности и столь явен, что его просто не замечают или же сбрасываю со счетов из-за очевидности.

— Ясно.

— Ну, раз вам всё ясно, то в таком случае я вас больше не задерживаю.

Я отмираю и иду к двери, но по пути кое о чём вспоминаю:

— А что не так с этим Роже Рейном? Я действительно слышала о нём только хорошие отзывы.

— Да ничего, — вздыхает господин Калло. — Характер слабоват оказался. Обломали парня за первый же год работы здесь. Теперь он делает только то, что ему скажут. Ни больше, ни меньше. А так, специалист прекрасный. Я и сам к нему часто обращаюсь. Главное, задачу сформулировать как можно чётче.

— Вот как… — слушать такие откровения очень тяжело, но раз специалист из господина Рейна хороший, есть шанс, что мы с ним сработаемся.

— Может, вы его ещё перевоспитаете, — летят мне в спину насмешливые слова мужчины.

Оборачиваюсь в полнейшем замешательстве:

— Кого?

— Рейна, кого же ещё? — посмеивается наставник. — Вы же с Реном Аманди что-то сотворили.

Новая фраза лишь усиливает эффект от предыдущих.

— С Реном?!

— Ну да! Эсти чуть не костьми ложился, чтобы выбить для племянника местечко потеплее. Тот вроде не сопротивлялся чужим планам на собственную жизнь, но прямо перед вручением диплома взбрыкнул и упёрся: мол, сам знаю, куда мне идти и чем заниматься. — Господин Калло качает головой. — Хорошо, вы не слышали, какими словами заботливый родственник вас вспоминал из-за того, что его племянник сбился с праведного пути.

— Что за глупости! — возмущаюсь я. — Ничего я Рену не говорила!

— Не сомневаюсь даже! Вы ему просто наглядно показали, что думать можно и собственной головой. Полученный результат может оказаться и далёким от идеала, но вполне пригодным.

Я прикусываю губу. То, куда свернула беседа, меня раздражает сверх меры!

— Знаете что?! Раз уж речь зашла о головах, то в следующий раз, если в чём-то не уверены, рискуйте менее важными частями тела!

Гордо вздёрнув подбородок, намереваюсь покинуть кабинет победительницей, но за спиной слышится смех.

О, Единый! Ему смешно, подумать только! Обвинил непонятно в чём, скинул на руки дело, от которого все наши отказались, зато следователи рангом повыше уже дышат в затылок, ожидая моей неудачи!

Головой он рискует! Раз ей рискует, значит, она ему без надобности, а карьерой моей рисковать он права не имел!

Пылая праведным гневом бреду по коридору, не замечая ничего вокруг. В чувство меня приводит окрик:

— Тьерри! Амулеты!

— Опять… — доносится стон молодого человека — я как раз прохожу мимо его рабочего места.

— Удачного дня, господин Тьерри!

Рассеянно взглянув в мою сторону, дежурный обречённо машет рукой. Да, день сегодня уже не задался у многих.

Воздушный порт Солонже находится за чертой города. Сквозь огромные стрельчатые окна здания, где размещаются кассы и зал ожидания, в хорошую погоду видны крайние дома кварталов Грате и Солон. Но чаще всего путешественники вынуждены любоваться серым туманом. Солнце по каким-то своим соображениям не любит этот клочок земли.

Сидя на жёстком кресле первого ряда в зале ожидания я наблюдаю сквозь белёсую пелену, как огромный дирижабль уносит своих пассажиров ввысь, а после медленно подплывает к портальному кольцу совершенно грандиозных размеров, зависшему безо всяких опор на высоте в несколько сотен метров от земли.

Большинство людей восхищает конструкция этих воздушных судов. Они с восторгом обсуждают природные формы, которые без труда угадываются в очертаниях кораблей.

Мои глаза тоже видят эти формы, а мозг расшифровывает их как гигантские личинки майских жуков. Несмотря на всю любовь к насекомым и прочим тварям, они вызывают у меня негативные ассоциации. Откуда подобные мысли возникли мне известно, но от этого не легче. Какой прок в знании, если ты не способен его использовать?

Я могу сколько угодно твердить, что в детстве именно так представляла себе могильных червей — к несчастью, у меня были поводы думать о смерти, — а на самом деле они выглядят совсем иначе, но моё подсознание остаётся глухо к голосу разума и всякий раз пробуждает волну отвращения к несомненному чуду маготехнической мысли.

— Любуетесь видом? — врывается в мои размышления приятный мужской голос, я бы даже назвала его мелодичным.

Подняв голову, встречаюсь взглядом с высоким молодым мужчиной. Из-под серой охотничьей шляпы, которая очень ему идёт, но её присутствие совсем не к месту, виднеются короткие локоны льняного цвета. Серое же пальто сидит на незнакомце так, будто сшито на заказ. В руках, обтянутых чёрными перчатками, он держит добротный чемодан, и саквояж, чей вид мне подсказывает: владелец пользуется им часто, но аккуратно и хорошо за ним ухаживает.

Завершают образ тёмно-серые брюки со стрелками — такое впечатление, будто о них можно порезаться, — начищенные до зеркального блеска ботинки и франтоватый чёрный шарф грубой вязки, объединяющий классический низ одеяния с неподходящим, но практичным в такую погоду головным убором.

И кем же может быть это педант, удачно сочетающий в своём характере перфекционизм и практичность? Вряд ли просто смельчак, пожелавший познакомиться с красивой девушкой. К красивым девушкам вообще редко подходят прохожие, как бы они не восхищали.

К тому же мы не на одном из круизных лайнеров, что ходят по Арлет. Там ещё имеет смысл заводить знакомство, а здесь путешествие займёт от силы двадцать минут, и девяносто девять процентов этого времени уйдёт на весьма будоражащий нервы подъем в воздух, путь до кольца и на схожие процедуры по ту сторону портала, то есть уже в Миле…

— Приятно с вами познакомиться, господин Рейн! — легко поднявшись со стула, протягиваю руку для пожатия.

Эксперт явно не ожидал такого поворота, но, к его чести, быстро расправляется с багажом и почти мгновенно отвечает на мой жест.

— И мне крайне приятно наше знакомство, госпожа Мерод! Ваш наставник уверил меня, что я вас без труда узнаю, и предупредил, что и вам достаточно будет одного взгляда, дабы признать во мне своего помощника в предстоящем деле. К своему стыду, должен признаться, я ему не поверил! — мужчина покаянно качает головой.

Тут же вспоминается краткая характеристика на господина Рейна, изложенная наставником.

— Надеюсь, в успехе нашей поездки он вас также поставил в известность, — тепло улыбаюсь, глядя в зеленовато-карие глаза, — если да, то нам повезло. Два предсказания господина Калло уже сбылись, вдруг нам повезёт и с третьим!

— Ох, боюсь, вот тут мне придётся вас разочаровать! Единственное, что советовал господин Калло, так это положиться на вас.

— Считаете, я не оправдаю возложенных надежд? — вопрос не праздный, но лукавство в тоне скрывает мой интерес.

— Ну что вы! — восклицает новый знакомый. — Как можно? К тому же вы уже продемонстрировали мне достаточную степень сообразительности.

— Благодарю за доверие, но если вас смущает наш не очень солидный вид в глазах коллег из Лоэзи и сотрудников музея, то уверяю, это беспокойство пустое! У меня есть план.

— Звучит замечательно, — в голосе господина Рейна слышится соответствующее ситуации воодушевление, но взгляд… он уже разочарован и считает, дальше будет хуже.

Всё это досадно, но лучшее, что я могу сделать в сложившейся ситуации — не подавать вида и вести себя, будто ничего не замечаю.

— Скоро начнётся посадка, — сообщаю коллеге, глянув на циферблат массивных часов, подвешенный под самым потолком. — Вы уже приобрели билет или первым делом принялись искать меня?

— Приобрёл, — отвечает он всё с тем же доброжелательным выражением на лице.

— Прекрасно, тогда давайте присядем!

— Не желаете занять лучшие места? — в голосе господина Рейна проскальзывает удивление.

— Вы совершенно правы — желаю! Наше путешествие будет проходить в эконом-классе, где места не расписаны, из чего следует, что люди, вошедшие первыми, займут кресла, ближайшие ко входу, а дальние останутся свободными. Дело в том…

— …что в Миле откроют другой вход, и тогда уже мы окажемся в первых рядах! — мужчина подхватывает мою мысль.

— Именно! Мы успеем нанять мобиль ещё до того, как все пассажиры покинут салон. А это будет очень кстати! Перед визитом в музей мне бы хотелось завести вещи в гостиницу, привести себя в порядок и пообедать.

Господин Рейн согласно кивает:

— Я поддерживаю этот план!

По глазам вижу: план он поддерживает лишь потому, что ему приказали положиться на меня!

— Вот и прекрасно, — набившая за утро оскомину фраза сама слетает с языка.

ГЛАВА 4

Мобиль неспешно едет по улицам Миля, унося нас с господином Рейном всё дальше от гостиницы. Ещё в начале поездки я приоткрыла окно и теперь наслаждаюсь лёгким ветерком, нет-нет да залетающим в салон. Так и хочется вдохнуть полной грудью этот воздух, тёплый, пропитанный запахом солнца и нагретой осенней листвы.

Миль расположен гораздо южнее Розеля, что не может не сказаться на местном климате. Близость Сарбийского моря так же даёт о себе знать — деревья тут до сих пор одеты в пышные наряды, поражающие богатством жёлто-золотых оттенков.

От слепящих бликов на проплывающие мимо дома больно смотреть, и в тоже время совершенно невозможно оторвать от них взгляд. Архитектура Лоэзи это нечто особенное! Местные жители никогда не гнались за новшествами в тех областях, где можно положиться на традиции. Поэтому Миль, как и остальные города этой провинции, по сей день сохраняет свой первозданный облик.

Город растёт, расширяется, но современные кварталы не отличишь от старинных, разве что черепица новее и блеск облицовочных плит из лоэсского песка, используемого для них испокон веков, немного ярче. А в остальном: те же простые строгие формы, немного вытянутые в высоту пропорции зданий, обилие арочных окон различных размеров. Всё это радует глаз, успокаивает, создаёт иллюзию, будто ты находишься вне времени, и, значит, некуда спешить.

Последнее в моём положении — чистой воды самообман!

— Нас в музее будут встречать? — впервые, с того момента, как мы сели в мобиль, мой помощник проявляет интерес к происходящему.

— К половине второго должен подъехать господин Девро с парочкой своих людей для оказания посильной помощи. Я связалась с ним, пока была в номере гостиницы. Именно этому господину изначально поручили заниматься расследованием. Ещё я успела поговорить с господином Лави, он тоже обещал быть на месте.

— Господин Лави — это директор музея, так?

— Да.

— Госпожа Мерод, а вам известно, почему дело передали в Розель, если среди местных нашёлся подходящий следователь?

Я пожимаю плечами и выдвигаю гипотезу, которая при иных обстоятельствах вполне могла оказаться реальной:

— Возможно, начальство господина Девро решило не рисковать добрым именем Следственного Управления Миля.

— А Главное Управление Розеля, выходит, своим именем не дорожит, — усмехается мужчина, подтверждая тем самым, свою уверенность в грядущем провале.

— Побольше оптимизма, господин Рейн, — свой совет я тоже сопровождаю усмешкой, — это пойдёт на пользу вашей нервной системе. Что касается репутации нашего управления, не относитесь к этому слишком серьёзно. Нам просто нужно хорошо сделать свою работу. Ни больше, ни меньше. Если не справимся мы, кто бы ни взялся за дело после нас, успеха не добьётся.

— Интересный взгляд на ситуацию.

Да, говорить я могу, что угодно! А знать, о чём я на самом деле думаю, кое-кому совсем необязательно.

— Господин Рейн, можно попросить вас об одолжении?

— О каком именно? — господин эксперт не спешит соглашаться, осторожничает. Винить его в этом трудно — сама вела бы себя точно так же.

— Будьте добры, подойдите к этому делу с фантазией. Даже если у вас возникнет совершенно безумная идея — попробуйте!

— Дело совсем дрянь?

А он сообразительный! Вот только подтверждать его догадки я не собираюсь.

— Наверное, бывают и хуже.

Внешность господина Девро отличается от образа в голофоне лишь габаритами. В жизни знакомый наставника всего на полторы головы выше меня. Казалось бы, не такая уж значительная разница, но при его объёмах…

— Госпожа Мерод! Вот мы с вами и встретились! — громогласно радуется Мильский следователь прокуренным басом. — Этот пройдоха Калло мне о вас все уши прожужжал!

Вид у мужчины вполне добродушный, но руку я протягиваю с некоторой опаской, вдруг не рассчитает сил от той самой широты души. И зря!

— Жаловался? — предполагаю самое очевидное.

Хохотнув, будто услышал отличную шутку, весельчак отпускает мои пальцы и отвечает:

— Что вы! — он кивает на моего спутника, стоящего позади: — А это ваш помощник?

— Да. Господин Рейн наш эксперт, — я оборачиваюсь, — блестящие знания и высокий профессионализм, это всё о нём.

Вижу, с каким трудом молодому мужчине, удаётся удержать на лице маску невозмутимости после комплиментов в свой адрес.

— Господин Девро, рад знакомству!

Я незаметно делаю пару шагов влево, облегчая дальнейший приветственный ритуал.

— Значит, прислали нам двух умничек со свежими головами, да… — мужчина окидывает нас пристальным взглядом и выносит свой вердикт, — ну, может, оно и к лучшему! Пойдёмте внутрь, познакомитесь с Алэром Лави.

Пожилой следователь поворачивается к ступеням.

— По повадкам этот господин тот ещё сноб, — делится впечатлениями мужчина, за разговором весьма проворно взбираясь по крутой лестнице парадного крыльца, — но на самом деле, человек он хороший, и руководитель для нашего музея из него замечательный вышел! Он столько всего тут сделал! Если старик Росери пытался сохранить то, что ещё у нас не забрали в коллекции других музеев, то Лави почти все экспонаты вернул обратно.

— Это о многом говорит, — замечаю осторожно и кивком благодарю за открытую передо мной дверь.

— Вы не подумайте, будто я вам своё мнение навязываю, — мужчина машет рукой моему помощнику, чтобы тот тоже проходил, а не разводил церемонии, — но я этого господина давно знаю, он вам с такой прохладцей пообещает помощь, что вы заречётесь к нему подходить. А он-то на самом деле помочь может и, главное, хочет!

— Благодарим вас за информацию, мы обязательно будем иметь её в виду, — я огладываюсь по сторонам. В холле царит полумрак — все окна зашторены, а освещение никто включить не сообразил. Возле лестницы на второй этаж высятся две мужские фигуры в форме.

— А это моя помощь вам! — поясняет господин Девро, заметив направление моего взгляда. — Жан и Отес.

Услышав последнее имя, я непроизвольно повожу плечами.

— Да, прохладно тут, — кивает мужчина, по-своему расценив мой жест. — У охраны сейчас пересмена, но вы, наверное, свой визит как раз к этому времени спланировали, да?

Я киваю.

— Так с кого начнёте? С охраны или с директора?

— Полагаю, господин Лави нас поймёт и подождёт.

Теперь кивает следователь:

— Это точно! Но раз так, то нам не на второй этаж, а вниз. Вон туда пожалуйте!

Мои глаза с трудом различают ступеньки справа от лестницы, полого уходящие вниз. Вздохнув, двигаюсь на взятие следующего рубежа.

— Ну, что вам ещё рассказать… — произносит господин Девро таким тоном, словно не прерывал монолог, — даже рад вашему прибытию! Вот уж меньше всего мне хотелось на старости лет под закат карьеры, так сказать, опростоволоситься. Мы-то уже осмотрелись. Я вам так скажу: волшебство какое-то выходит с этим треклятым камнем! Я на своём веку много чего повидал, да какие дела только не распутывал, но такое… Вечером был камень, а утром его уже нет, и никто ни сном, ни духом!

— Да, странно. Но вы же не станете возражать, если мы сами всё здесь осмотрим!

— Создатель вам в помощь! Ну, и мои орлы туда же! Я так скажу: дело на вас сбрасывать не собираюсь, если чего придумаю — сообщу непременно, ну, и если каких людей найти нужно — тоже обращайтесь сразу же. Клемен говорил: сроки у вас сжатые.

— Сжатые? — переспрашивает господин Рейн, до этого момента молчаливой тенью, следовавший за мной и знакомым наставника.

— Так вы, молодой человек, не в курсе? — удивляется следователь. — Ну, оно и не важно! Потом с этим вопросом разберётесь, сейчас главное с охраной поговорить, пока молодцы не разбежались.

— А ещё шею не свернуть, — бормочу себе под нос, чувствуя, как чуть было не оступилась. В очередной раз.

— Ну, и это тоже! — хохочет за моей спиной господин Девро.

Моё появление охранников озадачивает, благо, мильский следователь не отстаёт. Заметив уже знакомую фигуру, служащие заметно расслабляются.

— День добрый! — басит господин Девро и предупреждает: — Представляться не буду. Те, кто присутствовал утром, несомненно, рассказали обо мне.

Притихшие охранники переглядываются. Некоторые из них неуверенно кивают. Подобная реакция служащих удовлетворяет местного следователя: довольное выражение — лучшее тому доказательство. Заложив руки за спину, он продолжает свою речь:

— Столичное Управление расщедрилось и выделило нам в помощь двух молодых специалистов, — я удостаиваюсь кивка, но столь небрежный жест сейчас не способен меня возмутить, настолько сильна благодарность: как изящно этот неуклюжий на первый взгляд мужчина избежал упоминания о неопределённом статусе одного из «специалистов»! — Прошу любить и жаловать! Госпожа Мерод и… — он оборачивается и удивлённо вопрошает, — господин Рейн, покажитесь, что же вы прячетесь?!

Я с трудом удерживаюсь от неуместного и даже неприличного смешка, поскольку господин Девро своей фигурой заслоняет проход моему помощнику. Господин Рейн с трудом протискивается мимо следователя, не сдвинувшегося ни на шаг. Наверное, знакомый наставника уверен в том, что такому стройному молодому мужчине подобный подвиг по плечу!

Несколько охранников заходятся внезапным приступом кашля — не только я заметила комизм ситуации, но господин Девро не обращает на это внимания:

— Вот и господин Рейн! Он эксперт.

— Добрый день, господа, — коллега приветствует собравшихся в помещении охранников сдержанным наклоном головы.

Один из мужчин делает шаг вперёд и представляется:

— Этьен Кашо, начальник охраны. Госпожа Мерод, полагаю, вы следователь?

— Вы угадали, — улыбаюсь в ответ, но улыбка заставляет господина Кашо нахмуриться ещё сильнее.

— К сожалению, и я, и мои подчинённые вряд ли сможем вам чем-то помочь. Никто из нас ничего не видел, не слышал, не обнаружил. И об этом мы уже рассказали господину Девро утром.

Я бросаю взгляд на следователя.

— Надеюсь, вы не откажетесь хотя бы ввести нас с господином Рейном в курс дела? Мы с коллегой пока даже не знаем, где именно произошло преступление.

Теперь я украдкой смотрю на «коллегу». По его виду и не скажешь, будто он горит желанием узнать хоть что-нибудь. Ох! Вот теперь мне ясна причина неприятнейшей усмешки господина Лори. Поверить не могу в то, что кто-то может быть настолько индифферентным!

— Камень пропал из сейфа в кабинете директора, — голос господина Кашо отрывает меня от невесёлых мыслей.

Проворно достаю из сумочки блокнот и ручку.

— Почему его туда переместили? — спрашиваю, попутно записывая первый ответ.

— Подготовка к выставке в столице, — на сей раз начальник охраны меня не радует, а невразумительное пожатие плеч говорит о том, что он действительно ничего толком не знает, следующие же его слова это подозрение превращают в факт: — Честно сказать, госпожа Мерод, меня не очень интересует причина того, почему камень убрали из зала. Моё дело организовать охрану всех экспонатов. Этим я и занимался.

Гордо вздёрнутый подбородок господина Кашо намекает на его готовность к насмешкам с моей стороны. В таком случае, его ждёт большой сюрприз!

— Как давно камень находился в кабинете господина Лави? — возвращаюсь к записям, игнорируя вызов.

— Около двух недель, — докладывает мужчина после короткой заминки, я лишь киваю, не отрываясь от своих заметок.

— Вы можете в общих чертах объяснить, как устроена охранная система вашего музея?

— Будьте спокойны, устроена она не хуже, чем у остальных! — горячится господин Кашо. — Все охранники — маги. Это раз. С каждым сотрудником подписывается договор особого образца, в котором люди дают согласие на применение к ним заклятья Верности. Это два. Все основные охранные заклинания на должном уровне! А уровень тех, что защищают от проникновения и использования артефактов переноса и вовсе самый высокий в стране — двадцать седьмая ступень! Это три.

Всего три столпа, на которых зиждется безопасность экспонатов, но по тону главы охраны понятно: мужчина уверен в них на сто процентов. Ох-ох-ох!

— Кто обнаружил пропажу?

— Господин Лави, кто же ещё? — насмешливо отвечает один из охранников. Он стоит возле дальней стены и даже привалился к ней в ожидании, когда же я закончу задавать свои глупые и бесполезные вопросы.

За бесцеремонность и инициативность подчинённый застуживает недовольного взора начальника.

— Откуда мне знать? — пожимаю плечами. — Вдруг вы и сейфы должны осматривать.

— Нет, это в наши обязанности не входит, — господин Кашо перехватывает инициативу до того, как кто-нибудь ещё решит высказаться, — мы лишь фиксируем, кто входил к господину Лави, и проверяем, нет ли следов, магических или иных, которые указывают на попытки проникновения в музей. И уверяю вас, до и после исчезновения камня все процедуры, предписанные протоколом, были проведены и не принесли никаких результатов.

Я всматриваюсь в лицо стоящего передо мной мужчины, в нём читается напряжение, но вызвано оно не страхом или раздражением, а уверенностью в своих словах. И взгляд, такой прямой и открытый.

Едва заметно вздыхаю.

— Выходит, Этель просто испарился, поскольку на сотрудников музея наложено заклятье Верности, а уровень магической защиты простым смертным преодолеть попросту невозможно, так?

— Я не знаю как, госпожа Мерод, но про заклятье вы правильно поняли, и про уровень. Если и искать мага, то только среди тех, кто удостоен приставки «архи».

— Хорошо, — я закрываю блокнот и аккуратно вдеваю ручку в специальное крепление на обложке, — благодарю за помощь, а архимагов мы проверим.

Мои слова вызывают улыбки у охранников. Даже господин Кашо расслабляется и позволяет себе чуть улыбнуться. Все оценили мою шутку… точнее сказать, они решили, что я пошутила.

— Господин Кашо, если вас не затруднит, не могли бы вы выделить несколько человек для сопровождения моего коллеги. — Только-только оттаявший мужчина вновь внутренне напрягается. — Мы доверяем вашему профессионализму, но наше доверие, как вы понимаете, к отчёту не пришьёшь, поэтому нам самим нужно осмотреть здание. Считайте это простой формальностью.

На моё счастье, просьба после объяснений уже не вызывает такого бурного протеста, и господин Кашо отряжает пару своих людей в помощь господину Рейну.

— Мне идти с вами в кабинет к господину Лави или для начала провести осмотр? — взгляд помощника, сосватанного господином Лори по-прежнему бесстрастен, но хоть вопрос по существу, уже одно это обстоятельство вызывает радость!

— Будет лучше, если вы присоединитесь позже. — Так и хочется спросить, помнит ли он о нашей договорённости насчёт фантазии, но в подобных обстоятельствах этого делать не стоит!

Господин Рейн покидает помещение в компании двух охранников, остальные служащие поспешно скрываются за дверью в дальней стене. Только сейчас до меня доходит: одеты все они крайне небрежно, должно быть, сработал какой-то маячок вот они все и вышли из раздевалки…

— Если разрешите, я займусь архимагами.

— Что простите? — поворачиваю голову в сторону господина Девро.

— Говорю, что могу отвести вас к директору, а сам наведаюсь в архив и поищу информацию по архимагам. Если память мне не изменяет, их не так уж и много, но оно и к лучшему — за таким диковинным зверем следят пристально!

Меня поражает наблюдательность этого человека. Наверное, он единственный из всех, кто присутствовал при разговоре, воспринял мою идею всерьёз и сообразил, что никакая это не шутка! Впрочем, чему я удивляюсь? Биография господина Девро мне отлично известна. На его счету столько сложнейших дел — не все именитые сыщики могут похвастаться таким послужным списком.

— О! Ваше предложение как нельзя кстати, и я буду вам очень благодарна за помощь!

— Чего уж там, — отмахивается мужчина, — я же обещал вам помочь!

— Тогда отведите меня, пожалуйста, в кабинет господина Лави. Что-то мне подсказывает, без подробной карты я до него не доберусь.

Господин Девро хохочет:

— Это интуиция, госпожа Мерод!

Когда я заходила в кабинет господина Лави, я даже представить не могла, чем обернётся вполне безобидный вопрос об устройстве охранной системы музея! А вылился он в двадцатиминутную лекцию по теории магии. Я словно попала в прошлое и вновь ощутила себя первокурсницей на занятии господина Арстейна.

— Простите, я, кажется, увлёкся, — внезапно останавливает себя «лектор», и на его лице мелькает что-то похожее на смущение.

— Не стоит! — оживляюсь я. — Слушать вас было гораздо интереснее, чем преподавателя в Академии. Кроме того, после такого развёрнутого ответа, я уверилась в правильности своей догадки: если в и деле замешан кто-то, обладающий магией, то только архимаг.

Господин Лави не считает нужным скрыть своё удивление:

— Не думаю, что кому-то из них мог понадобиться камень!

— Но проверить это всё же необходимо.

— Вам виднее, — пожимает он плечами, а я киваю, соглашаясь.

— Есть ещё один момент, нуждающийся в проверке.

Мужчина вскидывает брови в молчаливом вопросе.

— Вы же не станете возражать, если штатный маг из Следственного Управления проверит всех ваших сотрудников и вас, в том числе, на наличие заклятья Верности?

— Нет, — медленно произносит мужчина, — но, я так полагаю, эта процедура носит формальный характер.

— Разумеется! — позволяю себе улыбнуться. — У вас же здесь не выставка достижений сельского хозяйства, а драгоценные камни, поэтому у меня нет сомнений в том, что сюрприза не получится, но… сами понимаете.

— Протокол, — качает головой господин директор. Уж кто-кто, а он понимает толк в бюрократических нюансах.

— Да, что-то в этом роде, — я ещё раз улыбаюсь и задаю следующий вопрос: — Скажите, почему Этель убрали из зала?

— Убрали не только его, — уточняет господин Лави. — Все камни, которые должны быть отправлены в Розель, изъяты из экспозиции. Сделано это в связи с необходимостью проведения экспертизы. Кроме того, их предстоит упаковать должным образом и подготовить к путешествию.

Вот ещё одна пометка появляется в моём блокноте.

— И на какой стадии процесс подготовки находится в данный момент?

— Наш музей представит в столице двенадцать камней. Теоретически нам нужно получить тридцать шесть заключений, но я принял решение не переоформлять документы на Этель, поэтому осталось дождаться тринадцати бумаг из тридцати трёх.

Несложная арифметика!

— По три независимых заключения на каждый камень?

— Именно! — мужчина склоняет голову. — Предвосхищая ваш вопрос, скажу: Этель никогда не покидал стены музея, а остальные камни часто вывозили. Как вы понимаете, ни у кого не должно возникнуть сомнений в подлинности экспонатов.

— Понимаю. И где же хранятся остальные камни?

— Там же, где лежал Этель — в моём сейфе.

Занятно! Почему украли не все камни, а лишь один, пусть и самый ценный?

Тут я вспоминаю о нюансе, смущавшем меня с того момента, как я услышала про сейф:

— Почему же в качестве временного места хранения вы использовали собственный сейф, а не сейф в хранилище?

— В плане безопасности — разницы никакой нет, а вот в плане размещения… — господин Лави кривится, будто съел лимон целиком. — Это такая бумажная волокита, вы себе даже не представляете! Но если вас беспокоит правомерность моих действий, то, могу заверить, они не противоречат ни регламенту, ни протоколу, ну и так далее. Я попрошу секретаря подготовить для вас копии всех этих бумаг. Раз уж вам тоже необходимо блюсти свой протокол!

— Это будет очень кстати, — кивнув, делаю ещё несколько пометок. — А теперь расскажите, пожалуйста, как происходит процедура освидетельствования.

Моя просьба вызывает недоумение со стороны собеседника:

— Не понимаю, чем это может вам помочь, но если желаете…

— Желаю, — перебиваю мягким голосом.

— Что ж, — он проводит ладонями по столу, собираясь с мыслями, — обычно мы приглашаем не местных ювелиров, а специалистов со всей страны. Это служит гарантом независимости процедуры, непредвзятости, если хотите. В условленный день нанятый мастер приезжает, осматривает камень или изделие, а после отбывает к себе. Заключение нам присылают чаще всего по почте или курьером. — Теперь господин Лави с сосредоточенным видом отбивает пальцами по столешнице затейливый мотив, что-то вспоминая. — Ах, да! Гонорар и расходы на путешествие уважаемых специалистов музей берёт на себя, а экспертиза — мероприятие не из дешёвых.

Я быстро соображаю, к чему он клонит:

— Ещё одно обстоятельство в пользу отказа от проверки Этель.

— Простите, — господин Лави разводит руками, — это не жадность, а здравый смысл. Мы не занимаемся продажей камней, мы их только храним для потомков. Нас финансирует государство, и чем меньше денег мы просим, тем выше шанс получить помощь в каком-нибудь непредвиденном случае. Сэкономить несколько сотен золотых — большая удача.

— Понятно. А про сам камень вы можете мне рассказать?

Мужчина бросает взгляд на часы.

— Увы! Вот уж никогда бы не подумал, что буду жалеть о своём первом образовании! Разговорился о теории магии, и в итоге… — он качает головой. — У меня запланировано несколько встреч на вторую половину дня. Первая из них начнётся уже через пятнадцать минут, поэтому про Этель я никак не успею рассказать, но я могу организовать вам встречу с госпожой Нази. Она поведает вам и об Этель, и про любой другой камень из нашей коллекции.

— Очень жаль, — я закрываю блокнот, — тогда мне остаётся лишь ждать вашего звонка.

— Я свяжусь с вами сразу же, как договорюсь с этой дамой! — заверяет меня господин Лави. — А сейчас мне действительно нужно спешить.

Он поднимается с места и направляется к выходу, даже не вспомнив о том, насколько это невежливо, ведь я-то всё ещё сижу! Очевидно, господин директор действительно боится опоздать.

— А как же осмотр кабинета? — я поворачиваюсь на стуле, положив ладонь на спинку. — Его-то мы не можем перенести.

— Осматривайте, — машет он рукой, — только пока не закончите, не выходите из помещения. А как закончите, хлопните дверью посильнее, и всё!

— Хорошо, — соглашаюсь покладисто, а сама думаю всё о том же, об охранной системе.

Все вокруг уверены в её непогрешимости. Они даже оставшиеся в сейфе камни не стали убирать в другое место! Впрочем, куда им их ещё прятать?

Распрощавшись с господином директором, я остаюсь дожидаться прихода своего помощника. Ожидание скрашивают размышления над тем, каков же он на самом деле. Вопреки ожиданиям, основанным на рекомендации мильского следователя, я не заметила в поведении этого господина ни намёка на снобизм. Он произвёл впечатление человека практичного, но чем-то взбудораженного, о последнем свидетельствует открытость в проявлении эмоций. Он не сдерживал себя ни в словах, ни в мимике, ни в жестах.

Выходит, подобное поведение нетипично для господина Лави. Осталось только выяснить, в чём причина. Возможно, он переживает из-за исчезновения камня и потери репутации, как собственной, так и музея. Предложение о помощи говорит в пользу этой версии, но завтрашняя проверка работников и встреча с госпожой Нази всё расставит по своим местам.

Мой голофон заходится трелью как раз в тот момент, когда господин Рейн открывает дверь кабинета. Наверняка он стучался, но за переливами звонка, я этого не услышала.

Жестом пригласив помощника пройти в кабинет, открываю крышку аппарата. Увидеть и услышать меня хочет господин Лави.

— Вы ещё в кабинете?! — удивляется он.

Его восклицание вызывает непреодолимое желание обернуться, дабы увидеть, по каким таким признакам он угадал моё местоположение. На невнимательность и плохую память я никогда не жаловалась, но вот не могу вспомнить ничего примечательного, что могло бы находиться за моей спиной. Даже в коридорах стены украшены гораздо эффектнее.

— Вы правы, господин Лави. Мой помощник только что ко мне присоединился. А вы, я вижу, все ещё в мобиле!

— Да, опаздываю… — он мельком смотрит на пейзаж за окном, мне же видны лишь размытые мазки, находящиеся в непрерывном движении. — Я связался с вами, чтобы сообщить о завтрашней встрече.

— Госпожа Нази согласилась со мной увидеться?

— Да, записывайте адрес, — командует мужчина, — улица Кольцевая, дом четыре, восьмая квартира. Она будет ждать вас в половине десятого.

— Благодарю за оперативность! — я быстро записываю адрес в блокнот.

— Не стоит, это в моих интересах. — Господин Лави не спешит принимать мою признательность, он вновь впадает в задумчивость. К счастью, долго она не длится. — Есть одно обстоятельство. Вы, наверное, заметили, сейчас в музее нет посетителей, он закрыт для посещений. Перерыв в работе плановый и длится уже неделю. В связи с этими не весь персонал на месте. Я побеседовал с начальником отдела кадров, он свяжется нашими сотрудниками, и они прибудут в музей завтра к девяти утра. Я, к сожалению, смогу прибыть не раньше десяти, но если у мага не будет возможности меня дождаться, то я могу сам подъехать в Управление.

— Думаю, вас дождутся, господин Лави, — успокаиваю вновь занервничавшего мужчину.

— Да? — его голос полон облегчения — ему совсем не хочется подвергаться риску быть увиденным на пороге Следственного управления Миля. — В таком случае у меня всё. Позвольте ещё раз пожелать вам удачного завершения дня.

— Благодарю, и вам удачи на ваших встречах, — я этими словами я закрываю голофон.

Ну вот, стараниями господина Лави утро завтрашнего дня у меня теперь занято!

Разговор занял не очень много времени, господин Рейн не успел закончить свою работу, но мог бы, ведь если подумать, на осмотр всего здания он потратил не так уж много времени.

Поскольку за действиями экспертов я не люблю наблюдать, приходится сосредоточиться на изучении интерьера. К несчастью, господин Лави не является поклонником вычурности и не страдает боязнью пустых пространств и поверхностей — рассматривать мне практически нечего.

Не удержавшись от любопытства, смотрю в сторону господина Рейна. А он, оказывается, маг! И маг не самый слабый! Такие редко выбирают тихие профессии. Должно быть, мой помощник действительно чувствовал тягу и предрасположенность именно к этому ремеслу.

Хотя выглядит он сейчас очень забавно: внимательно рассматривает всё вокруг, время от времени замирая. Он похож на потерявшегося человека. А его коллеги, не столь одарённые в магическом плане, ещё и всевозможные пасы руками совершают. Как я слышала, это помогает сконцентрироваться и на самом деле направляет потоки магии туда, куда следует.

Меньше всего везёт, конечно, экспертам, у которых отсутствует дар. Вооружившись множеством приборов, они вынуждены исследовать всё и вся. Хотя к помощи этих же аппаратов прибегают и их одарённые коллеги, поскольку увидеть что-то интересное — это половина дела, нужно всё это зафиксировать и желательно с цифрами.

Впрочем, наличие или отсутствие магических способностей не всегда влияет на качество работы. Вот Рен, к примеру, не маг, но это не помешало стать ему лучшим на курсе.

— Я закончил.

— Рада это слышать. И каков же ваш вердикт, коллега? — иронично поднимаю брови.

Господин Рейн пожимает плечами:

— Следов проникновения в здание я не обнаружил.

Обнаружить, не обнаружил, но кое-что всё-таки нашёл, по лицу вижу! А то, что он молчит — молодец! Место преступления, особенно если учесть, что гипотетический преступник может находиться рядом, — не лучшее место для обсуждения того, как оно было совершено.

— В таком случае, мы можем со спокойным сердцем вернуться в гостиницу, где сядем за отчёты.

— На сегодня всё?

— Всё, что возможно было сделать сегодня, мы сделали, — я пожимаю плечами. — Встреча с экспертом по камням у меня назначена на завтра, о проверке персонала я поговорю с господином Девро, когда он свяжется со мной, чтобы сообщить новости по архимагам. Как бы нам с вами не хотелось заняться чем-нибудь интересным, вечер мы проведём за чистописанием.

Вместо ожидаемого горестного вздоха я наблюдаю почти счастливую улыбку, озаряющую лицо господина Рейна.

— А я очень люблю чистописание, — объясняет он, заметив недоумённый взгляд, направленный в свою сторону.

— В таком случае вы счастливый человек! Мне же в данный момент для счастья не хватает лёгкого перекуса. Я даже согласна на чашку кофе с чем-нибудь сладким. А вы?

— Предлагаете по пути в гостиницу заехать в кафе?

— Да, господин Калло любезно сообщил мне названия нескольких заведений, где можно поесть без угрозы для кошелька и здоровья.

— Как мило с его стороны, — мужчина безуспешно пытается скрыть усмешку.

— Согласна, порой он бывает милым. Но вы не думайте, будто мы с вами будем просто сидеть, наслаждаться едой и отдыхать. Я хочу услышать от вас подробный отчёт о системе охраны, — я наблюдаю за тем, как усмешка господина Рейна перерастает в улыбку, наверное, стоит себе обезопасить, — но без углубления в теоретическую магию!

— Договорились, — он принимает поставленное условие.

— Кстати! Начинать лекцию вы можете прямо сейчас! — я поднимаюсь со стула и собираюсь было забрать свою накидку с дивана, но не успеваю. Мужчина решает проявить галантность: он добирается до моей одежды первым и даже разворачивает её, чтобы мне было удобнее.

— Вас интересует что-то конкретное?

— Да. Мне дважды рассказали о том, насколько великолепна местная система охраны, но заявление директора «Выходя, хлопните дверью посильнее» вызвало некоторое недоумение.

Господин Рейн радует меня не только распахнутой дверью, но и вполне добрым смехом.

— На кабинет и на сейф наложено очень интересное заклятье… — начинает он, но запинается, растерявшись внезапной остановки, виной которой служит моя собственная растерянность. Я никак не ожидала увидеть под дверью кабинета Жана и Отеса — знать бы ещё кто из них кто!

— А что вы здесь делаете? — да, не самый умный вопрос, и авторитет я потеряла в один миг, но ничего другого просто на ум не пришло!

— Господин Девро, приставил нас к вам, — приятным бавритоном отвечает один из «орлов» мильского следователя. Невысказанное «если вы не забыли» повисает между нами. И я мысленно прощаю ему это — что он вообще забыл в Управлении с таким голосом? По нему же опера плачет! Впрочем, оставить слова господина N без ответа я не могу, да и есть у меня, что сказать.

— В таком случае у меня для вас поручение! — радую эту парочку. — Найдите господина Девро и попросите его от моего имени организовать визит одного из штатных магов Управления в музей. Он должен быть здесь завтра в половине десятого утра. — Дождавшись кивков от обоих помощников, продолжаю: — Вам известно, где мы с господином Рейном остановились?

На сей раз «орлы» кивают синхронно, но как-то медленно. Хотя для меня важен результат!

— Вот и прекрасно! Сегодня в пять я жду вас в гостинице со всеми необходимыми формулярами.

— Какими формулярами? — недоумевает коллега обладателя волшебного голоса.

— Господин Девро в этом деле лишён полномочий, — растолковывает своему товарищу несостоявшаяся звезда оперы, — все документы должна подписывать госпожа Мерод. Завтрашняя проверка не является исключением.

— Правильно! — хвалю его за сообразительность и напоминаю: — В пять!

Подхватив под локоть господина Рейна, стоящего справа, я заставляю его двинуться с места.

— Так что за экзотические заклятье охраняет кабинет господина директора?

К концу второй чашки кофе я узнаю от господина Рейна столько нового и интересного, что готова признать — работа эксперта не так скучна, как мне всегда казалось. С чем им только не приходится сталкиваться!

Взять, к примеру, заклятие Мараджа, наложенное на кабинет директора музея. Оно простое как орех, потому и не поддаётся взлому, но весьма эффективное: возжелал чужую вещь — остался запертым в помещении до возвращения хозяина, а для безопасности владельца ещё и в обездвиженном виде, а он уж пусть решает, что тобой двигало: злой умысел или чёрная зависть.

По словам моего помощника, это заклятье давно не используется. Даже мастеров, способных его применить, не осталось. Родом оно с одного из бесчисленного множества южных островов, а в музей, скорее всего, попало, заключённое в яркий амулет или артефакт из частной коллекции, пожертвованной каким-нибудь добрым человеком. И произошло это, думается мне, уже при господине Лави. Как раз в его духе рассуждение: раз вещь не несёт культурно-исторической и эстетической ценности — её можно использовать в сугубо практических целях!

Разумеется, всё это очень забавно, но ставит под сомнение сам факт кражи. Возможно, архимаг и смог бы справиться с заклятьем, попросту разрушив его чистой силой, но оно-то целое!

Архимаг-экспериментатор? Если так, то в завтрашней проверке нет смысла… если только она не покажет, что среди дружного коллектива не затесался названный выше экземпляр, неучтённый дийонскими инстанциями.

— Что-то вы загрустили, — замечает господин Рейн… ох, как же официально это звучит, особенно в мыслях!

— Простите, но ваш рассказ поведал мне гораздо больше о вас самом. После него хочется называть вас по имени, пусть и на «вы».

— Думаю, произнести «Мелина» вместо бесконечного «госпожа Мерод» мне не составит труда, — улыбается мой собеседник. — Вам ведь известно моё имя?

— Разумеется… Роже.

Пауза перед именем почему-то заставляет мужчину ещё раз улыбнуться. Ох! Надеюсь, он не думает, будто я с ним флиртую!

— Я благодарна вам за развёрнутый ответ, слушать вас было гораздо интереснее, чем господина Лави. — Хм, кажется, что-то подобное я уже говорила… господину Лави. Каждый новый рассказчик радует меня сильнее предыдущего. Остаётся надеяться на то, что и госпожа Нази меня не разочарует! — Роже, скажите, а что такого интересного вы обнаружили? Ведь было же что-то, но, поразмыслив, вы решили промолчать. И правильно, кстати, сделали — обстановка не располагала к откровенности.

— Всё-то вы замечаете! — восклицает он возмущённо и восхищённо одновременно, но своим открытием всё же делится: — Возле стенда, где хранился камень, я зафиксировал изменение магического фона. Сильнее всего фонит то место, где собственно и лежал Этель.

— Опишите след? — я проворно достаю блокнот и ручку.

Прежде чем заговорить, Роже дожидается, когда я закончу приготовления.

— Он очень старый. Осталась лишь основа, по которой, к слову, всё еще можно вычислить создателя заклинания. Даже в таком виде шлейф тянет на твёрдую тройку.

— А природа?

— Тёмная.

— Если бы знали, сколько времени прошло с момента применения заклятья, мы могли бы предположить, каким оно было… — с затаённой надеждой смотрю на мужчину.

— Я не волшебник, простите, — с мягкой улыбкой на губах он театрально разводит руками.

— Я тоже в волшебство не верю, поэтому у меня в голове множество вопросов. Как ни странно ответ на них лишь один, — я вздыхаю. — Что-нибудь ещё вы заметили?

— Не то чтобы заметил, но я могу предположить, в каком направлении сейчас движутся ваши мысли. Вы предполагаете, что камень никто не похищал. Так вот, вынужден вас разочаровать, я, следуя вашему пожеланию, проявил фантазию и попробовал приманить его. Сами понимаете, вынести его из музея всё равно невозможно, поскольку он привязан к нему, но результат оказался нулевым.

Я морщу носик:

— Только охранники посмеялись, наверное.

— С чего бы? — на лице Роже написано неподдельное удивление. — Они все боевые маги, и такие тонкие материи им недоступны!

А это мысль!

— Так вот почему про это след никто так и не узнал! Охрана его не видит, а наши коллеги из местного Управления только периметр осмотрели, чтобы убедиться в целостности сети заклятий.

— Скорее всего, так и было, — свою поддержку он выражает не только словами, но и сдержанным наклоном головы.

— Что-то мне это напоминает… — Почти тоже самое было с убийством профессора Обели. Один след неясного происхождения. Так недолго и следопытом прослыть!

На вежливый интерес в немного потеплевшем взгляде светлых глаз я отвечаю так:

— Не берите в голову! Просто мысли вслух. Как бы то ни было, завтра мы точно будем знать, что это — кража или какая-то мистификация. Если последнее, то рано или поздно нам придётся обратиться…

— … нам придётся обратиться в местный отдел Безопасности, поскольку есть риск того, что пропажа Этель является провокацией.

— Знаете, мне всегда нравились господа из ГБ, но я всё же предпочла бы версию с внезапно спятившим архимагом.

— Мелина, ваше чувство юмора меня восхищает!

— А меня восхищает ваша сообразительность, — отвечаю в тон. — Роже, прошу вас, работая в паре со мной, не забывайте и не скрывайте её, тогда мы быстро покончим с этим делом!

Из глаз мужчины пропадает веселье:

— Ещё в музее хотел спросить, почему так важен фактор времени?

Не вижу смысла скрывать ответ на этот вопрос:

— Если к концу недели я не найду Этель, мне никогда не работать в Управлении.

— Как я понял: вы на хорошем счету у Калло, так почему вдруг появилось такое условие? — недоумевает он.

— Кроме господина Калло в Управлении работает множество людей, и не всех из них сразило моё природное очарование! — По-моему это весьма явный намёк. Дальше — только прямым текстом признаваться в конфликте с начальством… На глаза удачно попадаются часы. — Уже половина пятого! Нам пора возвращаться в гостиницу. Скоро прилетят «орлы» господина Девро!

Трель голофона отрывает меня от написания отчёта.

— Вечер добрый, госпожа Мерод! — радостно приветствует мильский следователь. — Мои орлы к вам уже приходили?

— И вам доброго вечера, господин Девро! Да, ваши сотрудники были здесь четверть часа назад.

— Отлично! Значит, успеют завезти документы до конца смены, а то я всех уже озадачил, но, как известно, без бумажек в нашем деле ничего не делается, — мужчина сокрушённо качает головой.

— Это правда, — я улыбаюсь его непосредственности. — А как ваши успехи?

— Скромные, госпожа Мерод, очень скромные. Но отрицательный результат — тоже результат.

Выходит, все архимаги спокойно сидят по домам, и никто из них в Миль не приезжал…

— Несомненно! — отвлекаюсь от собственных мыслей.

— Ещё какие-нибудь идеи есть?

— Есть, и довольно много, — ухожу от прямого ответа. Господин Девро угадывает мой манёвр:

— Э-хе-хе! Ну, да ладно, скрытничайте дальше, если думаете, будто из этого прок выйдет! Ваше право, но, коли начистоту, я сам не очень-то и расстроился, когда понял, что за архимагами нам бегать не придётся. У меня, знаете ли, был в юности опыт, пришлось с одним столкнуться, да… Пренеприятнейшим господином оказался, скажу я вам!

Оценка господина Девро — огромнейшее преуменьшение, но вряд ли он поделится со мной теми эпитетами, которыми, несомненно, в мыслях всякий раз награждает преступника — в присутствии дам мужчины даже с минимальным воспитанием предпочитают избегать грубых высказываний.

— Мне довелось ознакомиться с материалами того дела, — я даю следователю понять, что понимаю о чём идёт речь, и разделяю его мнение.

— О! Ну, выходит, вы тоже не особо расстроились? — он всё же решает проверить, чего во мне больше: жажды приключений или здравого смысла.

— Нет, совсем не расстроилась. — Хотя к общению с сотрудниками ГБ я до сих пор не готова, вера в то, что всё может разрешиться без их вмешательства, пока ещё жива! — Но знаете, возможно, нам с вами всё же придётся поохотиться за архимагом!

— Это как же? — спрашивает господин Девро, но тут же отвечает сам: — А! Если кто-то из работников музея им окажется! Но вы ведь понимаете, насколько это маловероятно?

— Разумеется, я это понимаю, только проверить их всё же необходимо.

— Согласен, госпожа Мерод! Полностью с вами согласен, — мужчина энергично кивает, — завтра к половине одиннадцатого наш маг уже закончит свою работу, а ещё через час-полтора у вас на руках будет отчёт.

— Замечательно! Тогда я свяжусь с вами и скажу, куда его подвезти — как я понимаю, ваши помощники и завтра будут находиться в моём распоряжении.

— Так-то да, но разве вы не собираетесь присутствовать при проверке? — удивляется следователь.

— Нет, у меня на утро назначена встреча, и я не знаю, как долго она продлится.

— Вот как… Ну, ладно, если что, я всегда на связи!

— Господин Девро, я очень высоко ценю вашу помощь и чрезвычайно благодарна за неё!

Моя искренность изрядно смущает мужчину, поэтому в ответ я получаю лишь невнятное бормотание.

— Что ж, госпожа Мерод, — обращается он ко мне, совладав с чувствами, — за этим я откланяюсь, вам ещё отчёт писать, а у меня свои дела есть, да… Хорошей вам ночи и до встречи завтра!

— Благодарю вас, господин Девро! Думаю, завтра мы с вами встретимся непременно.

Буркнув что-то невразумительное, он разрывает связь. Золотистое облако гаснет, и я захлопываю крышку голофона. Едва успеваю взяться за ручку, как аппарат вновь разражается трелью.

— Как успехи? — господин Лори переходит к сути без предисловий.

Я принимаю волевое решение поддержать его тон:

— Разместились в гостинице, осмотрели музей, поговорили с охраной и директором. На завтрашнее утро у меня запланирована встреча со специалистом, который предоставит мне исчерпывающую информацию о пропавшем камне. Так же на утро назначена процедура проверки служащих музея на наличие заклятья Верности. Штатного мага из местного Управления для этой цели уже выделили.

Как ни странно, высокое начальство от комментариев воздерживается и озадачивает новым вопросом:

— Версии есть?

— Целых четыре, правда, одна уже развалилась, а две других, вероятнее всего, сделают это завтра после освидетельствования персонала.

— Не могли бы вы излагать свои мысли подробнее, — сарказм господина Лори наконец-то просыпается.

— Как вам будет угодно! — выражаю готовность уважить просьбу. — Я сегодня выслушала описание системы охраны с трёх различных точек зрения, после чего пришла к следующему выводу: кражу мог совершить только архимаг. Господин Девро, вы наверняка его знаете, любезно предложил мне свою помощь и проверил информацию по всем магам высочайшей ступени, ни один из них к исчезновению Этель не причастен. — Тут господин начальник хмурится и кивает, будто без этого я свой доклад не продолжу! — До определённого момента я предполагала, что камень мог похитить кто-то, на ком не лежит заклятье Верности, но господин Рейн растолковал мне один момент, касающийся защиты места преступления, в результате эту версию я отмела…

— Так, а к чему тогда завтрашняя проверка? — перебивает меня господин Лори.

— Чтобы исключить самый невероятный вариант: наличие в штате музея неучтённого архимага.

— Бред! — восклицает он.

— Согласна, но проверить нужно.

— Это две версии. А ещё две?

— Одна из них опять же связана с охранной системой. Если вспомнить про идею провокации, озвученной наверху, то вполне резонно предположить, что камень и вовсе не похищали, но господин Рейн опроверг это, попытавшись призвать Этель.

Взгляд господина Лори заставляет меня замолчать на несколько секунд, а после чуть сбавить темп:

— Разумеется, магического потенциала моего напарника могло и не хватить для мощного заклинания…

— От архимага его отделяет всего две ступени, — мужчина отмахивается от моих слов и с раздражением произносит: — Я сам не понимаю, из каких соображений Создатель надоумил Рейна идти в эксперты, если с такими способностями ему была заказана прямая дорога в охрану его величества.

Прилагаю все усилия, дабы сделать вид, будто не придаю значения внезапным откровениям господина начальника:

— Что ж, в таком случае, на этой версии я тоже ставлю крест. В итоге остаётся лишь одна.

— Какая же?

— Какая… — пару секунд подбираю слова, — в свете всего вышесказанного есть основание предположить, что ценность Этель изначально была несколько преувеличена.

Господин Лори чрезвычайно удивлён, он не в силах этого скрыть и начисто забывает о необходимости держать лицо:

— Не было не кражи, а камня?!

Я киваю.

— Завтра я встречусь с некой госпожой Нази. Если и не увижу у неё всей документации на Этель, то, как минимум, узнаю имя ювелира, подтверждавшего некогда подлинность камня.

Господин начальник открывает было рот, но спохватившись, недовольно кривит губы и сообщает:

— Работайте дальше, Мерод! Завтра жду отчёт.

— Благодарю за доверие! — ворчу я, глядя на меркнущие пылинки.

Неужели он хотел меня похвалить? Если выражаться словами господина начальника — бред! Лучше не ломать над этим вопросом голову, а закончить отчёт и лечь спать…

Почему не позвонил наставник? Неужели ему не интересно, как продвигаются мои дела?

Так, Мелина! Заканчивай отчёт и ложись спать! Только Единый знает, как сложится завтрашний день.

ГЛАВА 5

Ума не приложу, почему мне с самого утра кажется, будто весь день пойдёт наперекосяк. Вроде бы всё складывается хорошо: не проспала, чувствую себя вполне отдохнувшей, вода в душе не закончилась, от платья во время одевания пуговицы не отлетели, и даже завтрак в небольшом ресторане при гостинице вполне сносный, но всё же…

— Будет лучше, если я отправлюсь в музей, а вы поедете на встречу с экспертом, рекомендованным господином Лави, — Роже делится своими планами, пока занят нарезкой бекона.

Обдумав его слова и запив их несколькими глотками кофе, я прихожу к выводу, что так не пойдёт:

— Роже, боюсь, вам придётся пересмотреть своё решение и поехать со мной.

Мужчина на несколько секунд замирает с вилкой, поднесённой ко рту, но потом всё же возобновляет прерванное действие.

Да-да, пусть лучше пережуёт и обдумает мои слова!

— Мелина, я искренне не понимаю, зачем я вам нужен на этой встрече. В то время как в музее я мог бы проконтролировать действия мага и оказать помощь в непредвиденной ситуации. Разумеется, вероятность обнаружения архимага минимальна, и в случае чего мне с ним не тягаться, но всё же… — он качает головой и просит, — озвучьте мне хоть один довод в пользу вашего решения!

Довод. Это слово подразумевает наличие логики в суждениях, а вот с ней-то у меня и беда сегодня! Одни эмоции! Впрочем…

— Прошу прощения за то, что сейчас скажу, но… мы с вами прибыли в Миль как напарники, но фактически вы подчиняетесь мне, поэтому я требую вашего присутствия на встрече с госпожой Нази.

— Требуете? — он заметно напрягается и даже откладывает нож и вилку.

— Если вы не подчинитесь прямому приказу, — я ощущаю, как Роже внутренне собирается, готовый услышать что-нибудь крайне неприятное, — вам гарантирована полноценная истерика в несколько актов!

Мой помощник выглядит… ошарашенным.

— Сначала угрозы, теперь истерика! Мелина, вы ли это? — спрашивает он. — Я ожидал, что мой протест будет погребён под лавиной убедительных аргументов, но истерика… Вы боитесь признаться в том, что на моём присутствии рядом настаивает ваша интуиция?

Я морщу носик и признаюсь:

— Будь на вашем месте кто-то другой, я бы попытала счастье с доводами и аргументами, но вам в остроте ума не откажешь, поэтому я выбрала последнее оружие.

— А если бы на моём месте оказался некто, кто, как и я, дружит со здравым смыслом? — усмехается Роже.

— Он бы истерику получил без предупреждения.

— Отчего такое доверие?

— Это моя благодарность за вашу помощь.

— За то, что разрушил две версии? — смеётся он.

— Лучше сразу, чем спустя несколько дней. Тогда было бы упущено драгоценное время, — замечаю резонно, на это мужчина согласно кивает. — Так мне начинать, или вы согласны?

— Вы же сами сказали: я обладаю острым умом! — дерзкая улыбка озаряет обычно строгие черты лица моего собеседника.

— Тогда встретимся через десять минут в вестибюле.

Одного взгляда на госпожу Нази хватает для того, чтобы понять: решение взять с собой Роже было правильным. Возможно, он и не смягчит эту даму, но некоторую моральную поддержку от его присутствия рядом я уже ощущаю!

— Проходите, — бросает негостеприимная хозяйка, после чего резко разворачивается и удаляется в глубину квартиры.

Перед моими глазами всё ещё стоит её лицо: нахмуренные брови, сурово сжатые губы. Да, нам определённо не рады, но отступить мы не можем.

За моей спиной раздаётся щелчок: Роже захлопывает дверь.

— Будете чай? — голос госпожи Нази доносится откуда-то из недр квартиры.

Я понимаю, что нужно отвечать, но язык словно прилип к нёбу. Ситуацию спасает мой верный сопровождающий:

— Госпожа Нази, мы с удовольствием выпьем с вами чай, но для начала не могли бы вы снять ваш амулет.

Амулет?!

Женщина показывается из дверного проёма в конце коридора:

— Какой ещё амулет?! — возмущается она, а у меня внутри всё переворачивается и от её тона, и от её вида. Только рука Роже на плече не даёт мне развернуться и позорно сбежать.

— Тот, который, судя по вашему заявлению, вы носите не снимая. Хочу напомнить, применение подобных предметов строго регламентируется и имеет ряд запретов. В частности, особым королевским указом их запрещено использовать против или в присутствии любого жителя острова Од, а моя коллега как раз оттуда родом.

— Ох! — неприятным голосом восклицает женщина и хватается за брошь. — Подождите, милочка, я сейчас!

Она опять исчезает на некоторое время, а когда появляется вновь, я с трудом сдерживаю удивлённый возглас! Передо мной стоит совершенно другой человек: сухонькая, низенькая старушка с добрейшим лицом.

— Вы извините меня! Я храню дома столько важных бумаг, что позаботилась об их сохранности настолько хорошо, насколько это вообще возможно! Проходите сюда! — она призывно машет рукой. На этот раз приглашение не вызывает отторжения.

— Меня зовут Мелина Мерод, а моего коллегу — Роже Рейн, — представляюсь я, когда мы заходим в загадочную комнату, в дверях которой, то появлялась, то исчезала хозяйка квартиры.

Это гостиная. Одного взгляда на стол достаточно, чтобы понять: нас ждали! Он сервирован красивым сервизом и множеством тарелочек и вазочек, наполненных несколькими видами печенья и варенья.

Роже помогает мне снять накидку.

— Очень приятно, молодые люди! Складывайте одежду на диван и присаживайтесь! Я так разволновалась, в ожидании нашей встречи, что забыла предложить вам раздеться в прихожей!

Переглянувшись, мы с Роже занимаем места.

— Мой племянник предупредил меня о том, с какими вопросами вы ко мне придёте, поэтому я всё подготовила, — пожилая женщина кивает на пухлую паку, лежащую на высоком круглом столике неподалёку, — но сначала чай!

— Господин Лави приходится вам племянником? — я делю своё внимание между таким живым лицом настоящей госпожи Нази и её руками. Несмотря на преклонные лета дамы, они совсем не дрожат.

— Ох, милочка! Родство наше очень дальнее, но я с ним вижусь чаще, чем с собственными детьми! — она заботливо передаёт мне чашку. — Попробуйте вишнёвый джем, он у меня в этом году получился просто чудесным!

— Откуда вы знаете, что я его люблю? — удивляюсь догадливости хозяйки.

— Так ваш коллега сказал, будто вы родом с Од! Я давно заметила: пока вы, островитяне, у себя живёте, на вишню смотреть не можете, поскольку она растёт у вас повсюду, а стоит на месяц родной край покинуть… — госпожа Нази мажет ладошкой, предоставляя мне самой закончить её мысль.

— Хм, — вот и всё моё отношение, к этому наблюдению, ибо есть в нём львиная доля правды.

— Ну, возможно, я немного преувеличиваю! — отступает женщина, посмеиваясь.

— Да нет, вы правы.

— Ну, вот и чудесно! — она протягивает вторую чашку Роже. — А вы, молодой человек, какое будете? Самое сладкое — абрикосовое, — дав рекомендацию Роже, женщина подмигивает мне, — все мужчины сладкоежки, даже если в этом не признаются!

По-моему, родственница директора музея совсем смутила моего помощника. Стоит отвлечь её внимание на себя — слишком уж много предвкушения я вижу во взоре, направленном на Роже.

— Как же так получилось, что дальний родственник стал вам ближе собственных детей?

— О! Всё очень просто — никто из них не захотел идти по моим стопам!

— Вы искусствовед?

— Верно, — пожилая дама чуть склоняет голову, — и в один прекрасный день внезапно обнаружила, насколько разнятся наши взгляды. У нас совершенно не осталось там для бесед! — она делает глоток из своей чашки и улыбается. — Согласитесь, невозможно постоянно обсуждать погоду.

Я теряюсь. Не могу сообразить, как лучше продолжить разговор. Моё замешательство госпожа Нази замечает. К счастью!

— О, моя дорогая! Это вовсе не семейная драма, — женщина смотрит на меня умоляющим взглядом, будто пытается убедить в правдивости своих слов. — На тот момент оба моих сына были счастливо женаты, а в моей жизни появился Алэр, то есть господин Лави! Он только-только окончил университет, — делится она воспоминаниями с нотками гордости в голосе, — его специальностью была теоретическая магия. Мне и в голову придти не могло, что он заразится от меня безотчётной и безответной любовью к искусству! Поначалу я думала, что это останется для него не более чем увлечением, но вы видите, как всё вышло!

Тут я вынуждена согласиться с хозяйкой: карьера господина Лави шла в гору… пока кто-то не решил устроить эту выставку!

У госпожи Нази очень интересный говор: слова она произносит медленно, чуть напевно. Слушать её приятно настолько, что я не замечаю, как бежит время. Просто, сделав очередной глоток чая, понимаю: он последний в чашке, а вазочка с вишнёвым джемом наполовину опустела!

— О, вы уже выпили чай! Ещё налить?

Подняв взгляд на женщину, вижу, обращается она к Роже.

— Благодарю за угощение, абрикосовое варенье действительно оказалось самым вкусным, но от второй чашки я, пожалуй, откажусь.

Хозяйка квартиры переводит взор на меня:

— А вы, милочка?

— Поддерживаю своего коллегу! — я ставлю чайную пару на стол. — Благодарю за угощение, но пора вспомнить о работе.

Со вздохом госпожа Нази следует моему примеру — освобождает руки от чашки и блюдца, после чего тянется за приготовленной папкой. Я замечаю, с каким торжественным выражением на лице она открывает замок и распахивает её.

— Вот он, — тонкие сухие пальцы легко касаются какой-то фотографии, — Этель! Камень, которому и по сей день нет равных во всём мире.

Неловко разрушать очарование момента, но приходится:

— Позволите взглянуть?

Пожилая дама настолько погружена в свои мысли, что не может оторвать взгляда от фотографического изображения камня. Несмотря на состояние, она всё же находит в себе силы кивнуть и передать мне карточку.

В чёрно-белых тонах Этель выглядит на удивление хорошо. Если допустить, что сам камень прозрачный, подложка, на которой он лежит чёрная, а линейка металлическая, то весь этот специфический натюрморт можно назвать реалистичным. Игра света просто бесподобна, а огранка подтверждает название — Звезда.

— Госпожа Нази, будьте любезны, расскажите об этом сокровище, — прошу я, вдоволь налюбовавшись камнем.

Хозяйка квартиры вздрагивает, будто сбрасывает оковы дрёмы.

— Разумеется! — откашлявшись, она приступает к рассказу: — Этому камню чуть более полувека. Несмотря на это факт, имени того, кто его нашёл, история не сохранила, а вот Мишель Луази прославился на века.

— Почему? — перебиваю я. — Разве мало ювелиров, которые могли бы огранить камень таким образом?

— Взгляните же на него! — удивляется моей несообразительности женщина, сбиваясь с лекторского тона.

— Простите, я не очень хорошо разбираюсь в тонкостях ювелирного ремесла. Всё что я могу сказать: камень очень красив.

— То-то и оно! Вы только полюбуйтесь этой игрой света! — натолкнувшись на мой растерянный взгляд, госпожа Нази тяжело вздыхает и поясняет: — Господин Луази использовал огранку, которую называют «коронованной розой». Её применяют крайне редко…

— Из-за слабой игры света, — Роже вклинивается в нашу беседу.

— Вы совершенно правы, молодой человек! — женщина радуется осведомлённости моего помощника. — Но нашему ювелиру попался не обычный камень, а бриолит!

— Бриолит! С ними же крайне трудно работать — больше брака! — Роже продолжает поражать нас с госпожой Нази своими знаниями.

— Вы снова правы! — родственница господина Лави прямо-таки расцветает на глазах и только что не хлопает в ладоши от восторга, будто совсем юная девица. — Слухи о том, что мастер Луази пользуется магией, работая с камнями, ходили с тех самых пор, как о нём стало известно, но так ли это важно, если ему удалось огранить бриолит размером с голубиное яйцо!

— Бриолит размером с голубиное яйцо? — недоверчиво переспрашивает Роже.

— На сегодняшний день он самый крупный из всех, что когда-либо попадали в руки человеку! — заявляет наш информатор таким гордым тоном, будто лично нашла камель и сама же его огранила. Но шутки в сторону, по крайней мере, мне теперь ясно, в чём же заключается ценность Этель… если он, конечно, существовал.

— Простите, а кто писал заключение о подлинности камня?

— Заключение? — наступает черёд госпожи Нази недоумевать и удивляться. — Мне кажется, никто. Мастер сразу же после создания Этель, подарил его музею, а до того представил свою работу на суд нескольких коллег. Насколько мне известно, все восторги, похвалы и заключения делались только в устном виде!

Камень без документов становится экспонатом музея только потому, что над ним поохало некоторое количество ювелиров! Просто иллюстрация поговорки «Бери, пока дают»!

— Я понимаю, со стороны ситуация выглядит странно, но история создания Этель и всё, что связано с его представлением общественности, само по себе не укладывается в общепринятые рамки!

Единый! Это ещё мягко сказано! Видимо, мой скепсис легко читается по моему лицу.

— Знаете, мой племянник очень ответственный человек! Он бы никогда не повёз на выставку подделку! — с жаром заявляет вмиг разволновавшаяся женщина. Подобная горячность заставляет меня вспомнить про её преклонный возраст и поторопиться с успокоительными речами.

— Заверяю вас, господин Лави произвёл на меня положительное впечатление, — я немного приукрашиваю реальность в терапевтических целях. — Но вы же понимаете, что мы с господином Рейном должны разобраться в этом деле.

— Понимаю, — вздыхает она, — но и вы меня поймите! Если бы у Алэра закралась хоть тень сомнения в подлинности Этель, он бы тут же пригласил ювелира.

Ухватываюсь за эту фразу:

— А как вы думаете, кого именно выбрал бы ваш племянник для столь ответственной миссии?

Над ответом госпожа Нази раздумывает недолго:

— Алэр немного сантиментален, поэтому его выбор, скорее всего, пал бы на самого господина Луази.

— Он ещё жив?

— Да, — женщина степенно кивает, видимо, к ней вернулись сдержанность, спокойствие и хладнокровие, — и, насколько мне известно, даже не отошёл от дел.

— О чём вы так глубоко задумались, Роже? — спрашиваю я, когда мы выходим на улицу. С того момента, как мужчина ещё в квартире проявил свою эрудицию и широту кругозора, он не проронил больше не слова, и радовал меня лишь отрешённым выражением лица.

— О том, можно ли пить чай, находясь на службе, — отзывается он с улыбкой.

— Или о том, допустимо ли получать от этого процесса удовольствие? — улыбаюсь в ответ.

— Нет, до этого я в своих рассуждениях ещё не дошёл!

Я смеюсь.

— Как-то вы подозрительно веселы. Мы ведь не выяснили ничего стоящего, только убедились в том, что к вашей интуиции стоит прислушиваться.

— Мы узнали имя ювелира, создавшего Этель. Теперь можно побеседовать с ним. Вот только узнаем адрес, по которому он проживает.

— Отлично! Тогда звоните Девро, а я поймаю нам мобиль.

— Договорились!

Роже направляется к перекрёстку. По дороге сюда, я заметила за углом несколько мобилей, поэтому он должен скоро вернуться. Но это обстоятельство никак не влияет на скорость, с которой я ищу голофон — связаться с нашим помощником из Мильского Управления можно и сидя в мобиле.

И всё же я справляюсь со своей задачей быстрее!

— Доброго утречка, госпожа Мерод! — господин Девро приветствует меня уже привычным бодрым басом.

— И вам! Как успехи?

— Уже закончили. Все сотрудники под заклятьем, ни одного неучтённого архимага не выявлено, — рапортует мужчина с изрядной долей юмора.

— Очень хорошо! Мой визит к специалисту господина Лави тоже принёс свои плоды. Теперь мне бы узнать адрес некоего господина Мишеля Луази. Возможно, вы о нём слышали. Это известный ювелир в преклонных летах, но ещё не отошедший от дел.

Господин Девро кивает каждому моему слову, а после выдаёт:

— А как же мне его не знать-то! И трёх дней не прошло, как мы с ребятами выезжали к нему на квартиру. Умер он, госпожа Мерод!

Эффект от новости сравним с ударом нетяжёлым предметом по голове: сумятица в мыслях, растерянность и опустошение…

— Госпожа Мерод! — оклик мильского следователя приводит в чувство.

— Причина смерти?

— Несчастный случай. Господин Луази являлся владельцем двухэтажных апартаментов в центре города. В районе, построенном в те времена, когда особой популярностью пользовались многоуровневые полы…

— Хотите сказать, — я перебиваю господина Девро, — ювелир разбил себе голову о ступеньки?

— Да, — кивает он и шутит, — плитку у нас делают хорошую, крепкую.

Я улыбаюсь, отдавая дань его чувству юмора, но мысли мои далеко. Общая картина преступления приобретает всё белее чёткие очертания, вот только они меня смущают.

— Есть ещё какие-нибудь идеи или предположения? — интересуется господин Девро.

— Есть предположения. Только в итоге получается совершеннейшая глупость! Я понимаю, большинство преступлений именно по этой причине и совершается. Люди просто не могут найти иного выхода из ситуации, кроме как преступить закон, но всё равно…

— А конкретнее можно? — мой собеседник делает вид, будто не понимает хода моих мыслей, хотя сам наверняка пришёл к тем же самым выводам.

— Можно и конкретнее. Проследите за тем, чтобы директор музея дождался моего прибытия, и начальник охраны тоже.

— Скрытничаете, — усмехается господин Девро, — но, надеюсь, вы не станете возражать, если я пороюсь в записях господина Кашо, пока вы будете до нас добираться?

— Вот видите! Вы сами всё поняли, поэтому не нужно меня обвинять в утаивании информации. Я верю в ваш опыт и сообразительность!

Хмыкнув напоследок, господин Девро отключается.

— Мелина!

Я оборачиваюсь на голос Роже. Оказывается, разговор увлёк меня настолько, что я даже не услышала шум подъехавшего мобиля!

— Вы уже узнали адрес? — спрашивает помощник, когда я оказываюсь в салоне.

— Нет, Роже, не узнала, — отвечаю я и обращаюсь к водителю: — Мы едем в музей ювелирных искусств.

— Неужели версия с архимагом подтвердилась?! — выпаливает он на одном дыхании.

Заметив, как напрягся мужчина за рулём, я даю совет своему спутнику, смягчая эффект улыбкой и интонацией:

— Пожалуйста, не смущайте общественность и не выбалтывайте тайны следствия! Что же касается версии, то она, разумеется, провалилась.

Господин Девро вновь встречает нас с Роже возле крыльца музея. Только сегодня компанию ему составляет господин Кашо. Коротко кивнув начальнику охраны, я прохожу мимо и переключаю внимание на следователя:

— Как успехи?

Мужчина подстраивается под мой шаг, отвечая на ходу:

— Журнал посещений показывает, что господин Луази приходил во вторник на прошлой неделе.

— Кто-нибудь из охраны его видел?

— Нет.

— Почему? — задаю вопрос начальнику охраны, шагающему справа от меня.

— Должно быть, его встречал и провожал лично господин Лави.

— Ясно.

Дальнейший наш путь до кабинета директора протекает в молчании. Лишь оказавшись перед дверью, я жестом прошу всех остановиться.

— К господину Лави мы с коллегой пойдём вдвоём.

Господин Девро поднимает брови.

— Доказательств у нас нет, и времени тоже нет, поэтому я попробую поймать его на лжи, а после посмотрим, что из этого получится.

Господин Кашо хмурится, а господин Девро пожимает плечами. Его жест я истолковываю как «Дело ваше!» и решительно стучусь.

— Госпожа Мерод! Господин Рейн! — хозяин кабинета выглядит искренне удивлённым нашим визитом.

Я же улыбаюсь, делая вид, будто подобная реакция меня ничуть не смущает. Мне совсем не нужно, чтобы мужчиной овладел страх или проснулись какие-то подозрения.

— Мы с коллегой решили поблагодарить вас за встречу с вашей родственницей! Чудесная женщина, которая варит изумительные джемы и варенье! А ещё она наконец-то объяснила, чем же так ценен Этель. Даже господин Рейн проникся.

Помощник кивает, подтверждая мои слова, но лицо его абсолютно ничего не выражает. Эта досадная оплошность со стороны Роже немного портит эффект от моей речи, но господин Лави, к счастью, ничего не замечает.

— Ещё ваша тётушка поведала нам о том, что Этель фактически не проходил экспертизу. Лично мне это показалось весьма странным! — я занимаю стул, не дожидаясь приглашения. Краем глаза вижу: Роже делает то же самое.

— Ничего странного в этом нет, — отвечает господин Лави на удивление спокойно, — на Этель есть дарственная, в которой среди прочего присутствуют заключения от трёх ювелиров, подтверждающие подлинность камня и заявленные мастером характеристики.

— Понятно. — Выходит, камень всё же был. — О причинах, по которым вы собирались сэкономить на проверке Этель, я помню, но не могли бы вы рассказать, зачем в таком случае приглашали господина Луази во вторник на прошлой неделе. И прежде чем ответить, имейте в виду: я потребую от вас списка с именами всех ювелиров, привлечённых к проверке. Простая математика подскажет мне, лжёте вы или нет.

Господин Лави замирает на несколько секунд, даже его взгляд останавливается на одной точке, где-то посередине между мной и Роже, сидящим на соседнем стуле.

— Господин Лави, я всё ещё жду ответа. Вы ведь не станете утверждать, будто пригласили ювелира просто на чашку чая или для любования камнями? Его собственным в том числе.

Господин директор отмирает и нервным жестом поправляет узел шейного платка.

— Я пригласил его для освидетельствования Этель. Виной тому моё извечное стремление, чтобы всё было сделано правильно! — со злостью цедит он сквозь зубы.

— Приглашение для проведения независимой экспертизы мастера, который её уже осуществлял, не имеет ничего общего со стремлением следовать правилам, это больше похоже на проявление сентиментальности. Ваша тётушка о ней упоминала.

— Пусть так, — вздыхает господин Лави. — Теперь вы всё знаете.

— Допустим, не всё, а лишь некоторые факты. В любом случае, мне бы очень хотелось услышать вашу версию произошедшего. — Господин директор поднимает на меня взгляд. — Как вам известно, сотрудничество со следствием облегчает наказание, а на данный момент все ваши действия следствие лишь путают. За это законодательством тоже предусмотрена определённая ответственность.

— Тоже? В чём же ещё вы меня обвиняете? — он бросает на меня хмурый взгляд.

— Вы подозреваетесь в убийстве и попытке сокрытия преступления, — вежливым тоном поясняю ему. — Достаточно?

— Я не убивал Луази! — выкрикивает мужчина.

— Для начала будет не плохо, если вы всё же расскажете, как развивались события после приглашения мастера.

Сделав несколько успокоительных вдохов и выдохов, господин Лави приступает к рассказу:

— Луази пришёл в назначенное время. У меня была какая-то срочная бумажная работа, поэтому я не наблюдал за его действиями. В конце нашей встречи мне показалось, будто он стал задумчивым. На прощание Луази пообещал связаться со мной через несколько дней.

— Связался?

— Да, — буквально выдавливает он из себя, — и пригласил к себе за заключением. Я удивился, но решил уважить его просьбу.

— И что же произошло, когда вы прибыли к нему на квартиру? — подталкиваю господина Лави к дальнейшим откровениям.

— Он повёл себя странно с самого начала. Принялся рассказывать о том, как изменчива мода, как за ней трудно угнаться, как быстро привыкаешь жить на широкую ногу, и как сложно экономить… В общем, в конце этой исповеди он назвал свою цену за молчание.

— И о чём же мастер собирался молчать?

— О том, что Этель подделка. Очень качественная, но всё же подделка.

— И каким же образом можно подделать бриолит такой огранки?

— Я полагаю, залогом успеха в этом деле являются три составляющих, — голос Роже раздаётся так же внезапно, как и в гостиной госпожи Нази, — кропотливая работа со стеклом, специальный химический состав для обработки поверхности и немного магии. Ровно столько, чтобы никто не усомнился в авторстве камня.

— Именно так, — соглашается директор.

— Вы отказались платить, я правильно вас понимаю?

— На самом деле я не успел ничего сказать. Я находился в таком состоянии… — мужчина, сидящий напротив, качает головой, будучи не в силах описать свои чувства. — Стоило Луази сделать ко мне шаг, я попросту шарахнулся от него в сторону! Такое поведение мастера не обрадовало. Он разозлился и поспешил спуститься ко мне: мы с ним в тот момент находились в гостиной. Я стоял ближе к центру комнаты, а он возле входа… На последней ступеньке он упал. Я так и не понял причину! Может, нога у него подвернулась, может, оступился или просто поскользнулся…

— Почему вы не вызвали лекаря? — мой коллега задаёт вполне закономерный вопрос.

Господин Лави морщится, словно вспомнил нечто неприятное:

— Спасать было некого. Я даже пульс проверять не стал, потому что мастер упал крайне неудачно. Прощу прощения за подробности, но угол вошёл в череп на полпальца.

Почему он не вызвал полицию или стражу спрашивать глупо…

— Господин Лави, что вы сделали с заключением, составленным господином Луази?

— Ничего, — пожимает он плечами, — ювелир ничего не написал. Он решил для начала получить деньги.

— Последний вопрос: каковы были ваши следующие действия?

— Я решил инсценировать ограбление. Впрочем, это громко сказано, — он невесело улыбается. — Я попросту вынес эту стекляшку из музея, но до последнего момента надеялся на то, что ювелир солгал, и сработает охранная система. Чуда не произошло.

Кивнув, я поднимаюсь. Мужчины следуют моему примеру.

— Я сейчас приглашу следователя Девро, он свяжется со своими коллегами из Управления, и они вами займутся.

Не оглянувшись, покидаю кабинет.

Почти под дверью нас дожидается изведшийся от нетерпения господин Девро в компании начальника охраны. Засыпать меня вопросами никто из них не успевает, поскольку Роже опять проявляет себя:

— Каждое слово господина Лави — правда.

— Рада это слышать, но в сложившейся ситуации его честность служит небольшим утешением, поскольку мы ни на шаг не приблизились к Этель.

— Так что же случилось?! — не выдерживает следователь.

На его вопрос я не собираюсь отвечать: долго и бессмысленно, вместо этого прошу:

— Будьте любезны, пригласите кого-нибудь для работы с господином Лави.

— Работы… И в чём же мы его обвиняем? — забавно наблюдать, как господин Девро перестраивается на конструктивный лад.

— Пока в противодействии следствию и попытке скрыть преступление.

— Убийство? — уточняет мужчина, доставая из кармана плаща голофон.

— Подлог, господин Девро. Директор настроен на сотрудничество, поэтому ваши коллеги всё выведают у него сами, вам нет нужды вникать в это дело. К тому же я сейчас подумаю, и мне вновь потребуется ваша помощь!

— М-м-м… ну, хорошо, госпожа Мерод, думайте, а я пока вызову кого-нибудь.

— Отлично!

ГЛАВА 6

Для раздумий мне выделяют одну из комнат персонала и оставляют наедине с собственными мыслями. Допустим, куда ушёл господин Кашо, я могу предположить, как и то, почему не вернулся господин Девро, но где потерялся Роже — вот по-настоящему интересный вопрос! Хотя вынуждена признаться, занимает он меня не долго.

Работы над ошибками я не люблю с самого детства. Неприятные чувства вызывает и необходимость признания собственной неправоты, и поиск причины, приведшей к плачевному результату.

С одной стороны, приятно осознавать: даже двигаясь в неправильном направлении, я смогла придумать целых четыре версии, в то время как окружающие говорили про волшебство. С другой стороны, кто знает, какие версии пришли на ум господину Девро!

Меня сбили с толку всеобщие заверения в непогрешимости охранной системы. Они заставили забыть о том, что кражи музейных экспонатов — нонсенс для наших дней. Ранее различные шедевры периодически всплывали и в частных коллекциях, и на чёрном рынке, а то и вовсе на торгах заграницей.

Деликатный стук заставляет вернуться в реальность. Я не успеваю дать посетителю согласие на вход, как дверь распахивается настежь.

На пороге стоит Роже. В его руках бумажный пакет, умопомрачительно пахнущий сдобой. Слева от моего столичного коллеги замер господин Кашо. Но даже недовольное лицо начальника охраны не способно испортить мне настроение, взлетевшее на небывалую высоту от аромата выпечки.

Ближе всех к той части проёма, где имеется замок, стоит довольный собой мильский следователь. Значит, именно он так «элегантно» распахнул дверь.

— Чем обязана?

— Я решил, что вы уже до всего додумались, — простодушный друг наставника в своём репертуаре.

— Первый час, — произносит Роже, удобнее перехватывая пакет, — тут ещё и стаканчик с кофе есть.

Перевожу взгляд на начальника охраны, и он признаётся:

— А мне просто интересно, когда же в таком случае произошла кража.

Кивнув на все три реплики, отвечаю кратко:

— Заходите.

К счастью, в проём мужчины проходят по очереди, а не пытаются протиснуться рядком, как стояли.

— Господин Девро, я благодарю вас за веру в мои умственные способности. Сама буквально несколько минут назад обрела её вновь.

Пожилой мужчина понимающе фыркает.

— Роже, давайте сюда ваш свёрток, — я протягиваю руки, — надеюсь, его содержимого хватит на всех?

Должно быль, лимит слов у помощника пока исчерпан, потому он ограничивается кивком.

— Что касается вашего вопроса, господин Кашо, то вам лучше знать ответ на него.

— Это … это как так? — теряется мужчина.

— Когда обновили охранную систему?

— А! — выдыхает он с видимым облегчением, после чего без раздумий отвечает: — Одиннадцать лет назад.

— Так точно?

— Да, её сменили в тот год, когда директор Росери уволился.

— Одиннадцать лет назад по стране прокатилась целая волна краж ювелирных украшений, — замечает Роже. — Ни заказчика, ни исполнителя так и не нашли.

— Надо полагать, что воры проникли не только в частные коллекции, раз безопасностью озаботились музеи?

— В Абрейне украли диадему, в Рино пропал целый гарнитур, — господин Девро вносит свой вклад в копилку моих знаний.

— Благодарю всех за информацию.

— С чего начнёте? — в голосе пожилого следователя без труда улавливаются нотки предвкушения и даже воодушевления.

— С обеда, — поднимаюсь с диванчика, служившего мне пристанищем более получаса. — Это вам, — я протягиваю одну булочку изумлённому начальнику охраны, а потом поворачиваюсь к коллегам. — Господин Девро, я приглашаю вас составить нам с господином Рейном компанию. Наставник назвал адреса нескольких ресторанов и кафе, где замечательно готовят. Один из них мы проверили вчера, сегодня пришла очередь следующего.

— Да, Калло известный гурман, поэтому я с удовольствием приму ваше приглашение!

— А как же это? — Роже кивает на пакет в моих руках.

— Не волнуйтесь! Если я перекушу в мобиле, это никак не повлияет на мой аппетит. Или вы переживаете о том, что вам ничего не достанется?

Мужчина отвечает на мою улыбку, но отрицательно качает головой, стоит мне запустить пальцы в пакет.

— Пожалуй, я воздержусь от угощения до тех пор, пока мы не сядем в мобиль.

Пожав плечами, я направляюсь к выходу. Оба моих помощника следуют за мной.

— Господин Девро, не могли бы вы попросить кого-нибудь из своих подчинённых собрать информацию на бывшего директора музея. На обед мы потратим час или чуть больше. Времени на выполнение поручения будет более чем достаточно!

— Как скажете, госпожа Мерод, как скажете!

Пока мильский следователь занят разговором по голофону, а Роже по обыкновению молчит, я могу подумать над тем, почему фамилия Росери кажется мне знакомой, и над тем, отчего она вызывает в памяти воспоминания о катастрофе, в которой погиб дядюшка Макрэ…

А может, всё гораздо проще? Только вчера я вспоминала об этой трагедии, а сегодня господин Кашо назвал подходящий срок — одиннадцать лет…

Так, Мелина, нужно переключиться на что-нибудь приятное, в противном случае ты испортишь себе аппетит!

Документы доставляют в ресторан ещё до того, как мы успеваем закончить обед. Привозит их тот самый сотрудник с прекрасным голосом и раздражающим именем.

— Отес, ты на служебном мобиле? — интересуется у него господин Девро. Дождавшись утвердительного кивка, он просит: — Тогда, будь добр, подожди нас.

«Орёл» господина следователя вновь кивает и собирается покинуть наше общество, но его останавливает оклик Роже:

— Отес, постойте!

Мой коллега выразительно смотрит на меня, а потом переводит взгляд на пакет, в котором, несмотря на наши общие усилия, осталась пара плюшек:

— Вы позволите?

— Разумеется, — отвечаю без раздумий. Мне не жалко!

Роже вручает свёрток помощнику господина Девро, отчего тот немного светлеет лицом. Как же мало порой людям требуется для счастья! Впрочем, не стоит иронизировать, я и сама повеселела, стоило мне увидеть этот свёрток и почувствовать запах выпечки.

Настроив себя должным образом, гляжу в тарелку с остатками второго блюда и внезапно понимаю: аппетит пропал.

— Держите! — господин Девро посмеиваясь пододвигает мне тоненькую папку с информацией, собранной на бывшего директора Мильского музея.

Он прав, любопытство сильнее голода. Но если быть честной, то голод я уже утолила, в то время как любопытство…

Проворно забираю папку, стараясь не думать о том, как эта поспешность может быть истолкована.

Переживания подобного рода терзают меня, пока я читаю первую страницу с информацией и разряда «родился, учился, женился», но стоит дойти до второй страницы, все эти глупости мигом вылетают из головы.

Я отрываюсь от бумаг и удостаиваю взглядом каждого компаньона.

— А я всё никак не могла понять, почему фамилия Росери кажется мне знакомой!

— И почему же? — проявляет вежливый интерес Роже.

— У господина Росери есть сын. Одиннадцать лет назад он пилотировал дирижабль с Од в Розель и не справился с управлением. В той катастрофе погибло достаточно людей, чтобы обеспечить молодому человеку смертную казнь. Однако шумиха вокруг этого дела внезапно пошла на убыль, а спустя несколько недель в некоторых газетах появились коротенькие статьи о том, что преступник осужден и приговор приведён в исполнение. Вот только в них ни слова не было о самом наказании. И теперь я понимаю почему!

— Почему же? — наконец и господин Девро проявляет интерес к моим словам… ах, нет, у него просто тарелка опустела!

— Неожиданно у обвиняющей стороны возникли сомнения в психическом здравии Росери-младшего. Лекари эти подозрение подтвердили, и смертную казнь заменили принудительным лечением. Он, кстати, пребывает в лечебнице до сих пор, и это совсем не плохое заведение!

— Бред какой-то! Обычно на медицинском освидетельствовании настаивает защита обвиняемого, но никак не обвинители! — Роже непозволительно громко ставит чашку на блюдце. — И чем же, по мнению лекарей, было вызвано внезапное помутнение рассудка? Ведь психика этого господина должна была быть очень крепкой, раз его взяли в училище, а после допустили к полётам!

— Тут написано, что подозреваемый не вынес мук совести, осознав весь ужас своего деяния.

— О, как! — громко восклицает господин Девро. — Неужто прямо так и написано?! Видно, секретарём в тот раз взяли несостоявшегося поэта или писателя.

— Ну, и какие у вас предположения в связи с этим? — я поднимаю папку.

Следователь реагирует первым:

— А какие тут могут быть предположения, госпожа Мерод? Любому ясно, что в дело вмешался кто-то очень влиятельный и замял его!

— Чем не подкуп? — задает резонный вопрос Роже.

— Вот и я так думаю.

— Значит, не зря я попросил Отеса задержаться! — радуется удаче господин Девро. — Нам, кстати, куда ехать-то?

Для ответа мне даже не приходится заглядывать в папку:

— Во Франкет.

— Отлично! Это совсем недалеко! — мужчина жестом приглашает официанта. Молодой человек появляется почти мгновенно, в руках он держит небольшую папку со счётом, но господин Девро не то, что не заглядывает внутрь, он её попросту не берёт! Вручив ошарашенному парню крупную купюру, мужчина обращается к нам: — Надеюсь, никто не станет возражать, если обед будет за мой счёт? Просто пока мы все мелочь наскребём, полдня пройдёт!

Я неуверенно киваю, а Роже, прочистив горло, произносит:

— Весьма щедро с вашей стороны! И неожиданно, но мы благодарны.

Я опять киваю.

— Вот и славно! — басит господин Девро. — Осталось только узнать, какое отношение госпожа Мерод имеет к трагедии одиннадцатилетней давности и можно отправляться в путь!

Такого поворота я не ожидала, но причина его предусмотрительности мне ясна.

— Тогда погиб мой дядя. Я поняла к чему вы клоните, но хочу напомнить о своём происхождении: на Од к смерти относятся иначе, какой бы она не была. За неё не мстят.

— Как раз ваше происхождение мне покоя и не даёт, поскольку мне известно, что за смерть у вас мстить не принято, у вас за неё наказывают. Равнозначно, — внезапно в голосе следователя не остаётся ни тени веселья.

Я искоса смотрю на Роже. Похоже, он один не понимает серьёзности ситуации. Да, некоторые реалии своей жизни мы не выставляем на всеобщее обозрение, а другие и вовсе храним в тайне.

— Крушение произошло не на нашей земле, поэтому Совет принял решение о том, что в данной ситуации у нас нет Права.

— Что ж, я рад это слышать.

Теперь господин Девро выглядит смущённым. Он поднимается со своего места, игнорируя тот факт, что я до сих пор сижу.

— Не часто встретишь того, кто разбирается в наших законах и традициях. Думаю, это к лучшему.

— Почему же?

— Потому что они вызывают страх и затмевают голос разума. Подумайте сами: с момента катастрофы прошло одиннадцать лет, все эти годы Росери-младший содержался не в казённой клинике со строгим режимом, а в обычном пансионе, попасть в который проще простого. Если бы решение Совета было иным, Путь этого господина давно бы прервали.

— Но вдруг лично вы не согласны с решением Совета? Мотив-то у вас есть!

Похоже, мужчина никак не может успокоиться.

— Мы следим за тем, чтобы приезжие соблюдали наши законы, пока они находятся на нашей земле. Если мы сами преступим закон, не важно, где это будет сделано. За это накажут. Равнозначно, как вы изволили выразиться. Есть решение Совета, и я ему беспрекословно подчиняюсь.

Наш с господином Девро поединок взглядов прерывает Роже:

— За время, которое вы потратили на дискуссию о традициях и обычаях, мы могли бы собрать деньги на обед.

Да, похоже, господин Рейн, как не понимал изначально, о чём идёт речь, так и не понял этого до сих пор.

Оно и к лучшему!

Во Франкет я отправилась с верой в поддержку Единого. На руках у меня не было ни одного доказательства, ни одной улики и ровным счётом ничего, что господин Росери, посчитал бы хоть сколько-нибудь веским аргументом в пользу сотрудничества со следствием.

Максимум, на что я рассчитывала, так это на положительные впечатления от пейзажей предместий Миля, и, возможно, на непринуждённую беседу с господином Росери на тему различий погодных условий в столице и провинции.

Однако Единый решил оказать содействие! Чем же ещё объяснить тот факт, что после доклада следует приглашение в гостиную и даже предложение выпить чай? От чая мы, разумеется, откаались.

В ожидании хозяина дома каждый из нашего трио занимается тем делом, которое считает наиболее интересным. Роже изучает названия книг, расставленных на трёх полках небольшого шкафа. Внимание господина Девро привлекает коллекция курительных трубок. Я же присаживаюсь на кушетку, потому как мой взгляд ни на чём не останавливается.

О приближении господина Росери мы узнаём заранее по характерному стуку — мужчина пользуется тростью. Один взгляд на его походку, и я понимаю, трость — не просто штрих ради создания некоего образа.

— Рад видеть вас, господа! И вас, милая барышня!

Приветствие господина Росери настолько безупречно, что ответные слова вырываются сами собой, и я не замечаю, как поднимаюсь с места, дабы подать руку, для завершения ритуала.

Вопреки протоколу, никто из нашего трио не достаёт жетоны и удостоверения, их заменяющие. Мы просто называем бывшему директору Мильского музея свои имена, будто знакомимся на каком-нибудь светском приёме.

— Я ждал вас, — будничным тоном сообщает хозяин дома, устраиваясь в одном из кресел. — Не вас конкретно, разумеется! Однако после прочтения заметки о выставки в Розеле, я понял: рано или поздно ко мне придут люди из Следственного Управления.

— Поверьте, господин Росери, реальность превзошла ваши ожидания! — усмехается господин Девро, занимая кресло напротив собеседника. — Нам аж из столицы прислали двух специалистов!

Пожилой мужчина переплетает пальцы поверх набалдашника трости и окидывает нас с Роже задумчивым взглядом:

— Да, Дийон всегда славился своими сыщиками.

— Вот и я так думаю! Оттого уровень преступности так медленно снижается! Злодеи со всего континента съезжаются в Дийон, чтобы попытать счастья с нашими специалистами.

Шутка старого сыщика своеобразная, но господин Росери всё же улыбается, оценив её по достоинству.

— Что ж, давайте перейдём к делу! — кивает он.

— Будем вам весьма признательны! — господин Девро поддерживает высказанную инициативу.

— Рассказать всё вкратце, или же вас интересуют причины, толкнувшие меня на преступление?

Вот теперь следует высказаться мне:

— Раз вы сами завели речь о причинах, значит, нам они будут интересны.

— Возможно, госпожа Мерод, возможно… — господин Росери опускает взгляд. — Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы сохранить коллекцию нашего музея. Согласен, вышло у меня не очень-то хорошо. — Мужчина грустно улыбается. — Даже в этом деле без полезных связей тяжело. Когда у нас изымали очередной камень или украшение, я писал жалобы, письма с протестами… бесполезные, конечно, но знаете, что было самым печальным?

Он внезапно вскидывает голову. Наши взгляды встречаются, и мне не остаётся ничего иного, как отрицательно качнуть.

— Чаще всего наши сокровища просто перевозили в другой музей. На новом месте они по-прежнему оставались доступными для просмотра, но порой их… дарили, будто они принадлежат какому-то конкретному человеку, а не являются народным достоянием. Вот, что было самым печальным. Это заставило меня разочароваться…

Господин Росери не успевает высказать свою мысль до конца, его перебивает следователь:

— Вы полагаете, это может служить оправданием вашему поступку?

— Нет, господин Девро, это ни в коей мере не снимает с меня ответственность! — заверяет бывший директор, и голос его чуть дрожит от сдерживаемых чувств. — Это всего лишь предыстория. Главного я вам пока не рассказал.

— И что же главное? — напирает Девро.

Ума не приложу, почему он так себя ведёт? Ведь ясно же, что старик поведает нам обо всём как на духу!

Словно в подтверждение моих мыслей господин Росери продолжает свой рассказ:

— Когда произошло крушение дирижабля, моего сына взяли под стражу сразу же, стоило медикам подтвердить отсутствие угрозы для его жизни. Как ни странно, спустя несколько дней мне разрешили встретиться с сыном. Никогда прежде я не видел его таким! Он был раздавлен, опустошён… у меня не хватает слов, чтобы описать его состояние. Я не верил, что вижу перед собой моего мальчика, который с самого детства грезил полётами, который не видел перед собой иных целей, кроме как стоять у штурвала дирижабля.

Мужчина замолкает, чтобы перевести дыхание. Надо сказать, вовремя! Мне тоже требуется пауза. В сухом докладе, подготовленном помощниками господина Девро, не было ни одного слова, которое могло бы помочь понять характер Росери-младшего. Зато слова его отца с лихвой восполняют промах, допущенный работниками Управления.

— Помнится, я не знал с чего начать разговор. Жоэль решил за меня. «Это не моя вина», — вот, что он прошептал мне. Именно прошептал, не прокричал, не произнёс уверенно, а прошептал, будто сам не мог поверить в случившееся. Вам, наверное, это покажется закономерным, но не мне. Я знал своего сына, он всегда признавал свои ошибки, даже осознавая последствия.

Повисает очередная пауза в рассказе, но господин Девро молчит, поэтому я проявляю инициативу:

— Он объяснился?

— Разумеется! Я впервые усомнился в его честности, и как бы он себя ни чувствовал, какие бы мысли его не занимали в тот момент, он заметил моё недоверие…

— И?

— И поведал очень большой и страшный секрет, который на тот момент уже несколько десятилетий успешно скрывали владельцы «Лер» и «Диволь». — И видно, и слышно, насколько трудно мужчине вспоминать давние события. Он переводит взгляд на окно, словно за ним есть нечто, дарующее облегчение. — Как вы понимаете, портальные кольца изобретение больше магическое, нежели техническое, их исправную работу обеспечивает магия. Дирижабли же — результат труда простых инженеров. Но в силу определённых обстоятельств и на воздушные машины приходится накладывать заклинания, в противном случае вероятность того, что они будут достигать колец в установленный срок, значительно снижается.

— Простите, не могли бы вы опустить технические подробности? — просит господин Девро. Мысленно я его поддерживаю, но только мысленно.

— Подробности? — удивляется господин Росери. — Пожалуй, на этом они и закончились! Теперь я могу перейти к проблемам, возникавшим у пилотов в то время, когда летал мой сын. Проблемы возникали из-за того, что заклятья, наложенные на дирижабли, периодически входили в конфликт с магией порталов. В результате чего человека у штурвала обманывало собственное зрение. Жоэль рассказал мне о том, что несколько раз слышал от пилотов истории о том, как порой морок рассеивался буквально в самый последний момент, и они едва успевали менять курс машины, чтобы войти в кольцо, а не столкнуться с металлическим корпусом портала. Он всегда считал их не более чем обычными байками, который травят бывалые пилоты, чтобы подшутить над новичками.

Ничего себе «байки»! Меня возмущает халатность, проявленная руководством двух компаний-гигантов, но я вспоминаю, с какой целью прибыла во Франкет:

— Что конкретно произошло, когда ваш сын управлял дирижаблем одиннадцать лет назад?

— Он слишком сильно отклонился от курса, а когда увидел это, принял единственно правильное решение. В тот день в портале погибло много человек, но если бы Жоэль не повёл дирижабль в кольцо, не выжил бы никто. Он понимал: времени на прохождение кольца оставалось катастрофически мало, но времени на разворот не было вовсе. Поверни он в другую сторону, дирижабль разбился бы об обод.

— Но почему об этом никто не знал и не знает?! — возмущается Роже. Похоже, мой помощник позабыл о том, что мы вообще-то не с другом беседуем, а с подозреваемым.

— Господин Рейн, вы уже не так молоды, чтобы задавать подобные вопросы! — смеётся старик. — Представьте себе, какую прибыль получают обе компании. В сравнении с этими суммами любой риск выглядит минимальным. И представьте себе, сколько денег они потеряли бы, приостановив полёты, пока выясняли, какие заклятья конфликтуют и какие условия служат катализатором для этого процесса! Не стоит забывать и о затратах на сами исследования! Гораздо дешевле связать работников договорами о неразглашении, а особо разговорчивых — заклятьем Верности. В стандартном договоре обеих компаний прописан пункт о согласии сотрудника на проведение этого магического действа, если того потребуют интересы организаций.

— Но ведь имел место прецедент, — замечает Роже более спокойным тоном.

— Согласен, — кивает господин Росери, — и только после этого они зашевелились и устранили-таки причину проблем. Только побудительный фактор остался прежним — деньги. Падающие дирижабли — не лучшая реклама для самого безопасного и быстрого вида транспорта! Однако успехи «Лер» и «Диволь» в деле совершенствования их детищ уже не имеют отношения к моему сыну, поскольку на момент его заключения под стражу, до них оставалось ещё несколько лет.

— Неужели, адвокату не пришло в голову воспользоваться этой ситуацией для защиты вашего сына? — удивляется мой помощник. Что-то он никак не уймётся!

— Воспользоваться ситуацией пришло в голову мне. Во-первых, мы отказались от предоставленного адвоката. Во-вторых, для защиты сына я нанял специалиста из Розеля. Он обладал немалым опытом работы со сложными делами, но узнав, против кого мы собираемся выступить, отказался от сотрудничества. На прощание этот господин посоветовал даже не пытаться найти кого-нибудь для защиты Жоэля. По его словам, это стало бы пустой тратой денег.

— Вы вернули прежнего адвоката? — на сей раз любопытство проявляю я.

— Да, — господин Росери печально качает головой. — Он, как вы понимаете, настаивал на том, чтобы Жоэль признал свою вину, сотрудничал со следствием… будто это могло облегчить его учесть.

Как развивались дальнейшие события догадаться не трудно, но мне нужны подробности:

— Тогда вам поступило предложение, от которого вы не смоги отказаться.

— Что-то в этом роде, — отвечает он уклончиво, но всё же не утаивает желанные для меня и для дела детали: — Когда поздним вечером меня окликнули в тёмном переулке и спросили, не хочу ли я помочь сыну избежать смертной казни, я сразу понял, чего от меня потребуют в качестве ответной услуги. Вот тогда я и вспомни о своём неприятии того, что творилось в музее, и подумал, пусть хоть один камень покинет его пределы не просто так. Однако в тот момент никаких условий мне не предъявили.

— Как вам удалось вынести камень из музея? Раньше ведь защита тоже была не слабой, не всякому по плечу справиться? — теперь Роже терзает сугубо профессиональное любопытство, но мне оно только на руку.

— Мне не пришлось его выносить. — Господин Росери наконец отрывается от созерцания пейзажа и обращает взор на изящный набалдашник собственной трости. — Шумиха вокруг крушения давно улеглась, Жоэля признали психически нездоровым, вынесли один из самых мягких приговоров в истории Дийонского правосудия и увезли в чудесный пансион. Я продолжал работать. Однажды утром, когда я шёл в музей, мимо пробежал уличный мальчишка. Он довольно сильно меня толкнул, и это происшествие не выходило из моей головы на протяжении оставшегося пути до места службы. Несмотря на то, что всё вроде бы начало налаживаться, пережитый стресс давал о себе знать. В результате я не сразу заметил, насколько потяжелел правый карман моего пальто. Свёрток с артефактом, подделкой Этель и запиской я обнаружил, уже будучи в кабинете.

Тут господин Девро решает принять участие в разговоре:

— Что было в записке, и как сработал артефакт?

— Записка содержала подробную инструкцию для работы с этой магической штучкой. Кроме того в ней указали время, когда мне следовало ей воспользоваться. Сам артефакт представлял собой что-то вроде дешёвого ожерелья: кожаный шнур, внутри которого был какой-то гибкий стержень, подвесками служили несколько поделочных камней. Диаметр этого непростого украшения не превышал полутора пальцев. В назначенный час я положил его на постамент таким образом, чтобы настоящий камень находится в центре. Спустя минуту он исчез.

— А сам артефакт? — вклинивается в беседу Роже.

— Исчез вместе с камнем, — старик пожимает плечами и перехватывает трость удобнее. — И боюсь, что больше я ничем не могу вам помочь. Человека, с которым я повстречался в переулке, я не видел, поскольку он попросил меня не оборачиваться. Мальчишку я не запомнил, да и сколько лет прошло! Записка была уничтожена сразу после прочтения. Даже артефакт исчез.

— Так почему же вы вообще решили заговорить? — басит следователь. — Вы ведь могли бы и дальше молчать. Никаких улик нет, история с пересмотром приговора, конечно, мутная, но чего только в судейской практики не случалось!

— Совесть, господин Девро. Она покоя не даёт.

— И когда же это она проснулась? — то ли усмехается, то ли на полном серьёзе спрашивает друг господина Калло. Да, толь так я его в этот момент и могу назвать — настолько сильно он напоминает мне моего наставника. Ощущения от его слов противоречивые: не то сарказм, не то живой интерес, а в контексте всего разговора, — язык не поворачивается назвать его допросом, — и вовсе хамство!

— Она и не засыпала, — признаётся господин Росери со вздохом. — Есть такая особенность у людей: лучше всего мы обманываем самих себя. И обман это так сладок и приятен, что мы не слышим ни доводы рассудка, ни совесть, ни сердце, ничего.

— И каким же образом это философское замечание применимо к вам? — Ох! Кажется, и мой вопрос уместнее было бы услышать из уст господина Калло!

Похоже, что господин Россери находится в таком состоянии, когда тон собеседников уже не имеет значения. Он тяжело сглатывает, прежде чем ответить:

— Я навещаю сына несколько раз в год. Раньше делал это чаще, но потом мне показалось, будто он не в восторге от наших встреч, а потом… однажды я посмотрел на него и понял: Жоэль меня не узнаёт. Девять лет я не задумывался над тем, что означает пребывание в лечебнице. Это ведь не курорт — больные обязаны принимать лекарства! Вы даже вообразить себе не можете, как я теперь сожалею о своём согласии на сделку! Одиннадцать лет назад моего сына казнили бы быстро и гуманно, я же обрёк его на медленную смерть.

Кресло отзывается протяжным скрипом, когда господин Девро поднимается:

— Ну, пошёл я вызывать группу из Управления. — Он смотрит в мою сторону. — Госпожа Мерод, вы как, согласны?

— Согласна.

Кивнув, мой мильский помощник покидает гостиную.

— Какое счастье, что моя супруга умерла до того момента, как наша с Жоэлем жизнь пошла под откос, — произносит господин Росери в глубокой задумчивости. Я не поручусь, что он вообще слышал наш короткий диалог с господином Девро.

— Надеюсь, вы не откажетесь от своих слов? — пытаюсь вырвать старика из власти охвативших его дум.

— Нет-нет, госпожа Мерод! — он вскидывает голову и смотрит мне в глаза. — Не волнуйтесь об этом!

— Рада это слышать.

— Не сомневаюсь, — господин Росери грустно улыбается.

Я уже предвкушаю неловкую тишину, что без сомнений должна теперь воцариться в комнате, но, к моему величайшему удивлению, Роже находит тему для разговора:

— Господин Росери, когда приедет группа из Управления, я бы советовал вам сразу же заявить о своём согласии сотрудничать со следствием, а так же подписать бумаги об отказе от адвоката, которого вам могут назначить. Если вы это сделаете, обещаю, завтра в вашем распоряжении будет отличный специалист, и он поможет вам выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями.

— Господин Рейн, я в этом не нуждаюсь, — господин Росери качает головой, отказываясь от предложения. — К тому же, вряд ли ваш знакомый решится пойти против таких гигантов!

— Я бы на вашем месте не был в этом так уверен. И вы не учли один момент: сейчас картина преступления выглядит несколько иначе. И в свете последних событий, я имею в виду заинтересованность в сохранности и подлинности музейных экспонатов на самом высоком уровне, у вас есть реальные шансы на смягчение приговора.

Бывший директор музея продолжает отрицательно покачивать головой.

— Но и это ещё не всё. Я уверен, моего друга заинтересует дело вашего сына. Он добьётся его возобновления в связи с вновь открывшимися фактами и обжалует решение суда.

Вот теперь господин Росери слушает внимательно. Роже это видит и продолжает уговоры:

— Вполне возможно, есть способы вернуть вашему сыну дееспособность. Наверняка имел место сговор между представителем заказчика кражи и руководством лечебницы. Если ваш сын продержался девять лет, вдруг процесс всё ещё обратим.

Хозяин дома сжимает пальцы на трости так крепко, что они белеют. В глазах мужчины глазах загорается слабый огонёк надежды.

— Простите, а где ваш друг был одиннадцать лет назад?

Пожав плечами, Роже отвечает:

— Готовился к вступительным экзаменам в Академию Правосудия.

Мой помощник не собирается посвящать господина Девро в свои планы относительно обоих Росери. Он просто ставит следователя в известность о том, что ему необходимо отлучиться. Наш полезный друг из Миля озадачен просьбой моего подчинённого. А сам подчинённый терпеливо ждёт ответа, и весь его вид говорит о желании незамедлительно покинуть этот дом, как только будет дано согласие вышестоящего лица. Вот только с лицом он ошибся — крепко задумался, не иначе!

Подумать только! Роже действительно собирается уйти… без меня.

— Господин Рейн! Вы ничего и никого не забыли? — интересуюсь насмешливо.

— О! — он в смущении потирает ладонью лоб. Да, кажется, кое-кого целиком и полностью поглотила новая идея! — Вы же не будете возражать?

— Не буду и даже составлю вам компанию!

— И вы уходите? — восклицает господин Девро, а Роже ему вторит своим вопросом:

— Зачем?

Вопрос помощника я игнорирую. Не стоит следователю знать, куда мы с Роже вскоре отправимся, а в том, что оба мы собираемся посетить одно и то же место, я ни на миг не сомневаюсь.

— Мне необходимо связаться с нашим архивом. Пусть проверят, кто и как финансирует лечебницу, где пребывает Росери-младший, а так же проследят доходы и расходы персонала. Господин Рейн высказал предположение о возможном сговоре между заказчиком кражи Этель и служащими лечебного заведения.

— А не проще ли это сделать официально, послав запрос?

— Запрос я, разумеется, составлю и отправлю, но лучше пусть займутся этим делом поскорее. И ещё, мы с господином Рейном обязательно вернёмся, поэтому я подпишу все бумаги, которые вы со своей командой успеете составить за время моего отсутствия!

Новость о моём возвращении господина Девро успокаивает, но всё же есть нечто, что он никак не может взять в толк:

— А к чему вам контролировать Рейна?

Следователь стоит достаточно близко от меня, поэтому я склоняю голову в его сторону, будто собираюсь поделиться секретом. Мужчина непроизвольно подаётся вперёд.

— По-моему, — сообщаю я, понизив тон, — он переволновался. Боюсь, как бы столкновение с мирской несправедливостью не прошло без последствий. Нужно за ним присмотреть. — Я гляжу на следователя, а потом перевожу взор на Роже. — Вы так не считаете?

Оба мужчины одновременно фыркают. Вот и прекрасно! Больше не будет неудобных вопросов!

— Так куда мы отправимся? — спрашивает Роже, когда мы оказываемся в нанятом мобиле. Служебный остался перед домом господина Росери. Во-первых, он может срочно понадобиться следователю, а во-вторых, так никто не узнает, где мы с моим коллегой были.

— На почту, конечно!

Водитель принимает мои слова за призыв к действию. Приятно встречать сообразительных людей!

— Мелина, а почему бы вам не связаться с сотрудниками архива по голофону?

— Вас устроит, если я скажу, что госпожа Бежо любит получать письма, но приходит они к ней не так часто, как ей хотелось бы?

Роже хмурится:

— Меня бы устроил ваш честный ответ.

— Честный? — удивлённо поднимаю брови. — Я с вами предельно честна, поскольку эта дама на самом деле с удовольствием ведёт переписку. Вы же почему-то требуете от меня откровенности. Однако разве о ней может идти речь, если я только что узнала о том, какие интересные личности входят в круг вашего общения! Может, у меня тоже есть кое-какие тайны!

— Вы хотите сказать, что собираетесь отправить письмо ещё кому-то? — Роже недоверчиво смотрит на меня. — Личное письмо?

— Так уж и быть, настойчивый вы мой, — я нарочито тяжело вздыхаю, — признаюсь: в послании второму адресату я ни словом не обмолвлюсь о нашем деле!

ГЛАВА 7

Я не люблю ожидание, но его вообще мало кто любит. Наверное, у каждого человека имеется свой рецепт того, как пережить некий отрезок времени до заветного мига. У меня он таков: занять себя делом или отвлечься на другие мысли. Возможно, я не оригинальна.

В ожидании ответа на письмо, отправленное мной второму адресату, так и оставшемуся неизвестным для Роже, я развлекала себя, как могла. Например, после возвращения в дом господина Росери скрупулёзно изучала все документы, составленные его помощниками.

Мне оставалось дочитать больше половины, а сотрудники Мильского Управления уже нервно нарезали круги вокруг дивана, который я заняла. В процессе этого кружения они то и дело бросали в мою сторону озабоченные взгляды, словно боялись, что их заставят всё переделывать или переписывать. Впрочем, с последним легко справляются самопишущие ручки.

В конце концов, я поставила свою подпись во всех положенных местах. Судя по улыбкам, которые безуспешно пытались скрыть господин Рейн и господин Девро, громкий выдох облегчения мне не пригрезился. Но что поделать, я привыкла внимательно читать бумаги прежде, чем расписываться в них!

В столичном Управлении есть некоторые следователи, славящиеся халатным отношением к документам, но они не являются моими кумирами, а господин Калло, всякий раз, когда вооружается ручкой, докладывает, сколько времени потратил на ознакомление с очередным документом. При этом он приговаривает что-то вроде: «Эти пятнадцать минут сэкономили мне несколько часов, которые пришлось бы потратить на разбирательства, в случае обнаружения какой-нибудь ошибки, или несколько лет, если бы дело приняло совсем скверный оборот!».

Не желая прослыть неблагодарной и придирчивой, я не поскупилась на слова признательности двум молодым служащим, которые и занимались этой рутинной работой в моё отсутствие. Когда речь зашла о составленном от моего имени запросе в архив столичного Управления, засиял и господин Девро, приняв часть похвалы на свой счёт, как автор инициативы.

В Миль мы с Роже возвращались на нанятом мобиле. Это решение изрядно удивило и местного следователя, и его команду, но они отнеслись к причуде если не с пониманием, то с уважением.

Я знаю, Роже тоже удивился, когда я заявила, что мы собираемся вернуться одни, но виду, он, разумеется, не подал. Этот поступок ещё больше поднял его в моих глазах, поскольку встретить тактичного человека гораздо сложнее, чем человека сообразительного!

Причина же странной идеи крылась в желании разузнать подробнее о талантливом знакомом Роже. Я предположила, что после разговора, имевшего место на пути к почте, моим помощником овладело смятение и даже чувство вины, поэтому ожидание рассказа о загадочном адвокате, по моему разумению, было вполне закономерным. Интуиция не подвела! Роже в полной мере удовлетворил моё любопытство!

По счастливому стечению обстоятельств, исповедь его заняла времени ровно столько, сколько потребовалось водителю на то, чтобы довезти нас до гостиницы, в которой мы остановились. Если Роже и рассчитывал на ответные излияния, то они откладывались!

Я предложила выпить по чашке кофе в местном ресторане. Мой спутник за эту идею ухватился, по-прежнему не теряя надежды на то, что я расскажу, кому отправила второе письмо. Однако его ждало разочарование: в зале было многолюдно и некоторые постояльцы слишком громко разговаривали, создавая достаточно шума. Такие условия совершенно не подходили для милых бесед из категории «по секрету».

Удача сопутствует мне и теперь! Письмо с ответом приносят в номер, но если бы мальчишка-посыльный оказался чуть расторопнее, то вручение этого крайне важного послания происходило бы в присутствии Роже. Думать не хочу, как чувствовала бы себя, закрывая дверь перед носом изнывающего от любопытства мужчины!

Но пора отставить в сторону размышления о моральных терзаниях. Письмо, наконец, у меня. Всё же прав папенька, когда говорит: пара монет, данных сверх назначенной суммы, — самое эффективное и дешёвое лекарство от головной боли! Если бы не надбавка за срочность, ответ я бы получила только завтра утром. После бессонной ночи и до упомянутой головной боли недалеко!

Впрочем, причиной недуга может стать и нерешительность. Я уже целую минуту верчу конверт в руках, не решаясь открыть. Я не трусиха, но сейчас мне страшно. Страшно от понимания того, что этот клочок бумаги, в конечном счёте, станет для меня либо билетом в профессию, либо приговором мечтам о службе в сыске…

После показаний господина Росери у меня не осталось сомнений в удачном завершении дела. Заказчика Этель можно найти. Для осуществления этой цели необходимо лишь упорно потрудиться в течение некоторого времени. Вот только во времени вся загвоздка! Точнее, в его отсутствии.

Нервное напряжение не отзывается дрожью в пальцах, когда я вскрываю конверт, не заставляет сердце биться сильнее, когда я разворачиваю сложенный вчетверо лист недешёвой бумаги для письма. Оно проявляется иначе, в выдохе облегчения, срывающемся с губ вопреки моей воле!

В ответном послании господин Альстейн извещает о том, что по-прежнему скорбит о смерти моего дяди и готов встретиться со мной сегодня в восемь вечера. Для нас уже заказан столик в ресторане «Мезонин».

Выдыхаю ещё раз. Теперь осознанно. После чего медленно сворачиваю письмо, как было и вкладываю обратно в конверт. В процессе я мысленно возношу хвалу Единому. Наверное, он всё же не против моей службы в Управлении, иначе как ещё объяснить то, что моё письмо застало давнего знакомого дядюшки на месте, и то, что он смог так быстро организовать нашу встречу!

А письмо от этого господина лучше сжечь, благо тепло в комнате помимо батарей даёт и зажженный камин. Наверное, служащие расстарались персонально для нас с Роже, предположив, что после неласковой погоды Розеля мы нуждаемся в дополнительном обогреве!

Знакомство с господином Альстейном афишировать ни к чему. Более того, я точно знаю, что сама о нём никогда никому не скажу! Если адвоката Роже можно назвать козырем в рукаве, то Марк Альстейн — все всякого сомнения скелет в шкафу. Полезный, но всё же скелет.

Я не могу понять, почему мой временный напарник с таким смущением рассказывал о своём друге. Подумаешь, известный и успешный, несмотря на довольно юный возраст, адвокат! Не побегут же к Роже все его знакомые с просьбой устроить встречу или знакомство, или, иными словами, бесплатную консультацию! Так же для меня осталось загадкой, почему ему неловко было рассказывать о том, что его знакомый намеренно опускает «ла» перед фамилией. Опять же, что такого случится, если люди об этом узнают? Отношение изменят? Ну, и пусть! На мой взгляд, неплохая проверка на вшивость, да простит меня маменька за эту вульгарность!

Такими друзьями как Самюэль Пюри нужно гордиться и не отказываться от их помощи, если они её предлагают, когда ты попал в сложную и несправедливую ситуацию. Нет ничего плохого в том, чтобы к тридцати годам заслуженно стать начальником лаборатории, а Роже, не к месту вспомнив про гордость, от этой помощи отказался и практически поставил крест на своей карьере! Невероятнейшая глупость, которой я от него совсем не ожидала, поскольку и с первого взгляда, и со всех последующих он производит и поддерживает впечатление о себе, как о человеке рассудительном, вдумчивом и сдержанном.

В общем, Самюэля Пюри я одобрила заочно и теперь с нетерпением жду возможности с ним познакомиться! А вот знакомства Роже с Марком Альстейном я постараюсь не допустить. Надеюсь, этому господину не придёт в голову заехать за мной! Теперь, я, конечно, уверена в поддержке Единого, но когда он помогает в чём-то крупном, мелких неприятностей не избежать. Мудрее их не замечать, но бывают случаи, когда от этих досадных недоразумений просто так не отмахнуться. Сейчас один из тех случаев.

Я могу сколько угодно успокаивать себя напоминаниями о безупречной биографии господина Альстейна, но мне известна правда — она фальшива целиком и полностью, начиная с имени и даты рождения. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает подлинную историю этого мужчины, и станет задавать вопросы, мне будет крайне трудно ответить на них.

Впервые я услышала об этом господине, будучи ребёнком. Дядюшка Макре как-то обмолвился о том, что поймали банду, промышлявшую грабежом. Последнее дело закончилось для них крайне неудачно, и беда их состояла не только в том, что их поймали. Во время очередного налёта погиб человек. Это совсем другая статья, и наказание она предполагает иное. Преступники могли сколько угодно убеждать следователей в том, что его смерть — несчастный случай, в документах эти слова никто даже фиксировать не стал. Люди в форме рассудили так: награбили эти господа достаточно, ну, отсидят они положенный срок, а потом выйдут и вернуться к прежнему делу. Смертная казнь в сложившейся ситуации выглядела надёжнее.

Из десяти человек в живых остался только четырнадцатилетний подросток, да и то, потому что дядюшка вовремя сообразил к чему идёт дело и заявил, что мальчишка по возрасту не подходит для высшей меры наказания. А мальчишка не растерялся и подтвердил его слова.

Из положенных по приговору десяти лет в тюрьме он пробыл всего два. Вышел оттуда досрочно не за хорошее поведение и не по амнистии, а выдав себя за своего сверстника, умершего накануне своего освобождения. Провернуть подобную афёру ему помогли порядки, царившие в некоторых тюрьмах лет двадцать назад… вернее, их полное отсутствие.

Как бы то ни было, историю о побеге господин Альстейн поведал мне сам, когда пришёл знакомиться через несколько дней после моего зачисления в Академию. На тот момент родители уже вернулись на Од, оставив меня на пару недель обжиться в новой квартире.

Опять же со слов мужчины я узнала о глубоком чувстве благодарности моему дяде за спасённую жизнь. Как я поняла, он не любит быть должным, поэтому по мере сил помогал моему родственнику, когда тому требовалась консультация человека, знакомого с преступным миром. Мне тогда сразу вспомнилось, как дядюшка Маркэ несколько раз упоминал некоего господина А, оказавшего содействие в поимке преступника. Проще говоря, господин Альстейн порой сдавал стражам порядка неблагонадёжных граждан Дийона. Что удивительно, ни та, ни другая сторона его на этом до сих пор не поймала!

Во время нашей последней встречи «господин А» чётко изложил свою позицию: он задолжал жизнь и пока этот долг не отдаст, будет продолжать считать себя должником. Если бы я выбрала иную профессию, он бы устранился, но поскольку я пошла по стопам дядюшки… В общем, в наследство любимый родственник оставил мне не только Ключ от всех дверей и перчатки, но и кое-что ещё.

Будучи девушкой разумной, я понимаю: злоупотреблять такими связями не стоит, в этом у нас с Роже ситуации сходятся, однако сейчас мне действительно нужна помощь Марка Альстейна. Имея на руках показания ещё одного исполнителя преступления, обвинитель в суде будет чувствовать гораздо увереннее, в то время как подозрительное финансирование психиатрической лечебницы, пусть даже через третьи руки, ушлый адвокат сможет вывернуть на пользу подозреваемого. «Желает помогать людям, но в силу природной стеснительности не хочет, чтобы об этом кто-нибудь узнал!» — звучит как бред, но если удачно подобрать присяжных…

Проще говоря, я уверена в правильности своего поступка! Подумаешь, бывший вор и мошенник! Это ещё доказать надо! А то, что в глазах окружающих господин Альстейн преуспевающий деловой человек и просто добропорядочный гражданин — неоспоримый факт.

Вот такие мысли занимают меня, пока я выбираю платье. А выбор, надо сказать, не простой! Поход в ресторан вечером — не рядовое мероприятие, но в то же время не хочется, чтобы у спутника возникли разные мысли, скажем так, романтической направленности. Ещё один неблагоприятный фактор — скудность гардероба. Отправляясь в Миль, я не рассчитывала выходить в свет.

Стук в дверь раздаётся, как это зачастую бывает, неожиданно. Недовольно вздохнув, я громко произношу:

— Войдите!

Секунда, и на пороге моего номера возникает фигура Роже. Ну, а кого же ещё!

Пока он осматривает наряды, разложенные на кровати, я вздыхаю второй раз, но уже мысленно.

— Вы получили ответ на второе послание, — говорит он утвердительным тоном.

Я отворачиваюсь обратно к своему богатству.

— Получила. — К чему отрицать очевидное?!

— Что ж, надеюсь, вы приятно проведёте вечер.

Ох! Вообще-то, мне бы хотелось провести его с пользой, но возражать я не собираюсь:

— И вам, Роже, я искренне желаю того же!

— Ну, в таком случае, я вас оставлю, — заявляет он и берётся за ручку.

— Вы собираетесь уйти, так и не сказав, зачем приходили?

Роже разжимает пальцы.

— Хотел пригласи вас выпить чая, — признаётся мужчина, и после коротенькой паузы добавляет, — просто так безо всякой задней мысли.

Я бросаю на кровать платье, которое до этого момента держала в руках, и подхожу ближе к Роже:

— Тогда я вам тоже кое-что скажу безо всякой задней мысли — если бы не встреча, я бы согласилась.

Он опускает взгляд, отчего-то смутившись. А следующие его слова это смущение объясняют:

— Не знал, что у вас есть кавалер. В управлении ходит много слухов про особо примечательных сотрудников. Вы входите в число счастливчиков, которые удостоились пристального внимания наших сплетников, но ваша личная жизнь пока остаётся дл всех загадкой.

Я лишь смеюсь в ответ. Ситуация патовая! Если промолчать, то в следующий раз, когда в присутствии Роже заведут речь о моей личной жизни, он может не сдержаться и принять задумчивый вид, вспоминая сегодняшний вечер. После такого фантазия людей проявит себя во всей красе! А если ответить… не я ли совсем недавно зарекалась не рассказывать никому про господина Альстейна?

К сожалению, компромисс невозможен. Приходится немного приоткрыть завесу тайны:

— Это встреча не настолько личная. Я попросила знакомого одного моего родственника уделить мне немного времени. Даже не ожидала, что он так быстро откликнется.

— Ясно, — кивает Роже и предпринимает вторую попытку покинуть номер, но я кое о чём вспоминаю.

— Простите! — кладу ладонь на предплечье мужчины. — Можно я вас поэксплуатирую!

— Каким это способом? — задаёт он вопрос, лицо его при этом выражает крайнее удивление.

Я указываю на три платья.

— Какой из этих трёх нарядов мне стоило бы надеть на встречу с вами, чтобы вы не подумали, будто я строю определённые планы на ваш счёт?

Теперь смеётся Роже.

— Мелина! В вашем случае дело не в платье! Я просто уверен, что бы вы ни надели, никаких планов касательно моей персоны в вашей головке нет, и не будет никогда!

Его проницательность меня поражает. Ещё больше поражает его самолюбие, которое не взбунтовалось и приняло как должное моё безразличие.

— Вот как! Может, мне присмотреться к вам внимательнее, — пугаю я в шутку.

— Право, не стоит, — улыбается Роже и неожиданно даёт совет, — остановите свой выбор на зелёном платье, в нём вы будете великолепны, и совершенно не важно, что при этом подумает ваш спутник. Если не дурак — порадуется тому, насколько ему повезло оказаться в вашем обществе. На этом я, пожалуй, откланяюсь. Позвольте ещё раз пожелать вам приятного вечера и спокойной ночи!

— Благодарю! И вам я желаю того же! — довольно скомкано я завершаю нашу беседу.

Мужчина делает шаг вперёд, мои пальцы скользят по ткани его сюртука. Надо же! Я совсем забыла, что так и не опустила руку!

Роже одаряет меня ещё одной улыбкой и скрывается за дверью. Я же по-прежнему стою на месте, поражённая своей реакцией. Даже с Реном я никогда не забывалась! А с Роже вышло так, будто я на манекен в магазине одежды руку положила.

Трель голофона раздаётся как никогда вовремя, поскольку размышления мои, без сомнения, интересны, но посетили в неподходящий момент.

— Добрый вечер, господин Лори! — я даже не пытаюсь маску приветливости.

— А добрый ли, госпожа Мерод? — начальник ставит под сомнение очевидный для меня факт. — Как успехи, и где отчёт?

— Мы нашли одного из соучастников кражи, он уже дал признательные показания.

— Значит, камень всё же был!

— Был и есть. Кроме того имеется шанс выйти на заказчика. Я уже направила запрос в наш архив.

— В архив? — удивляется господин Лори, но тут же возвращается к привычному для меня брюзжанию: — Ну, ладно, вам виднее. Ещё пара дней свободных действий в вашем запасе имеется. А с отчётом что?

— Спросите у своего секретаря, он был отправлен вам ещё утром.

— Хм… Хорошо, спрошу. Новый ждать утром?

— Нет, — отвечаю категорично.

— Нет, значит…

— Господин Лори, я делаю всё, что можно! — краем глаза смотрю на зелёное платье, и добавляю про себя: «А чуть позже начну делать то, что нельзя».

— Делайте-делайте, — заявляет он безразличным тоном, и это меня смущает. — Удивлены моему равнодушию? Так мне, госпожа Мерод, по большому счёту всё равно, чем закончится ваше расследование. Не найдёте камень — избавите меня от своего присутствия, найдёте — я опять же не проиграю, а себе вы головной боли этим добавите!

Подобрать достойный ответ я не успеваю, мой собеседник невежливо обрывает разговор.

Умеют же некоторые люди мотивировать и создавать настроение!

ГЛАВА 8

Как ни странно, такая деталь как мезонин действительно присутствует в архитектуре здания, где располагается ресторан. Она, мягко говоря, не совсем соответствует стилю мильских построек, поэтому её смело можно назвать достопримечательностью. Теперь название заведения не вызывает вопросов!

Приятные воспоминания о семейных ужинах в нашем доме накрывают тёплой волной, когда удаётся рассмотреть внутренне убранство «Мезонина». Всё вокруг, каждая мелочь и деталь, рождает ощущение уюта и тепла — просто-таки идеальное место для дружеских встреч.

Стоит назвать фамилию Альстейн, как меня провожают в один из кабинетов на втором этаже. Знакомый дядюшки отличается пунктуальностью — приятный сюрприз!

Дверь в комнату открывается бесшумно, давая возможность рассмотреть мужчину, что там находится до того, как он заметит меня. Впрочем, ничего интересного посмотреть не удаётся: объект наблюдения спокойно стоит возле окна, в его руках я вижу бокал вина.

Наконец, господин Альстейн понимает, что более не один в комнате. Он отвлекается от вида вечернего Миля и салютует мне бокалом:

— Извините, я приступил к аперитиву без вас — путешествие выдалось на редкость утомительным.

Полагаю, его утомило не само путешествие, а хлопоты, связанные с ним и вызванные неожиданностью моего послания. Однако в данный момент компания и обстановка не располагает к откровенности.

— Понимаю, — я снимаю перчатки, после чего служащий ресторана, взявший на себя роль сопровождающего, помогает мне избавиться от накидки. Куда он её относит, я не смотрю, за этим наблюдает мой визави.

— Благодарю, — господин Альстейн к человеку за моей спиной, — вы свободны.

Лакей почтительно кланяется и покидает нас, плотно притворив за собой дверь.

— Присаживайтесь, я заказал для нас фирменное блюдо от местного повара и ещё парочку по совету официанта, — мужчина решает показать себя радушным хозяином, — Как вы думаете, мы живем после сегодняшнего ужина?

Поскольку он всё ещё стоит возле окна и явно не собирается помочь мне усесться за стол я вынуждена делать это самостоятельно.

— Господин Калло советовал посетить это место. Так что есть большая вероятность удачного исхода вечера.

— Калло… да, наслышан-наслышан, — господин Альстейн наконец-то занимает место напротив и даже наполняет мой бокал. — Вам повезло попасть в надёжные руки.

— Возможно, моё везение скоро закончится, — я пока не спешу пробовать напиток, просто любуюсь игрой света, медленно поворачивая бокал.

Мужчина чуть склоняет голову.

— И об этом я наслышан. Правда, в общих чертах.

— Вы наблюдаете за мной? — я тщательно слежу за своим голосом, сдерживая вполне объяснимое возмущение.

— Ну, что вы! — восклицает он, но я слышу скорее иронию, нежели праведный гнев за клевету. — Как можно?! Так, присматриваю. И поверьте, лучше это буду делать я, чем кто-нибудь другой.

— Боюсь, если ваш интерес заметят, мне будет довольно трудно его объяснить, — вполне серьёзно отвечаю на чужое дурачество. Подумать только, я ведь перед самым выходом думала именно о подобной ситуации!

— О! Не берите в голову, — господин Альстейн машет рукой. — Я очень осторожен. Да и кто может меня осудить за заботу о любимой племяннице старого знакомого!

Эта игра начинает утомлять, но я никак не могу решить, то ли продолжить её, то ли перейти к серьёзному разговору. Наверное, стоит быть аккуратней, но как перейти к сути вопроса — ума не приложу!

Собеседник прекращает мои терзания.

— Госпожа Мерод, — говорит он с улыбкой, — скоро принесут заказ, а я не люблю говорить о делах во время еды.

— Почему же сразу о делах? — улыбаюсь в ответ, включив очарование. — Разве я упоминала о них в письме?

Господин Альстейн озадачен, но всё же качает головой в ответ.

— Вас заботит моя судьба, это даже приятно! Но и вы для меня не прохожий с улицы. Ведь не каждый из моих знакомых знал дядюшку Макрэ.

— К чему вы клоните? — спрашивает он напрямую после некоторой паузы, очевидно, самостоятельно обнаружить подводные течения в моих словах ему не удаётся.

— Что если вы меня тоже интересуете? — отвечаю вопросом на вопрос.

— В каком смысле?

Я смеюсь, заметив, как мужчина напрягся от моих слов.

— Напоминаю, удостоверение следователя мне ещё не выдали, поэтому в данный момент для меня важна не ваша благонадёжность, а, скажем так, личные качества. К примеру, проявляете ли вы интерес к политике? Следите ли за тем, что происходит в стране и мире?

— Я слежу за всем, что вызывает мой интерес, — заявляет господин Альстейн самым серьёзным тоном.

— А конкретно сейчас?

— Сейчас? — мужчина задумывается над ответом. Он сообразил, наконец, что мои странные вопросы и не менее странные ответы — всего лишь продолжение его собственной игры. Просто я определилась с ролью и ему следует включить мозг, если он желает мне помогать, как некогда обещал. — Что ж, есть одно столичное мероприятие, которое попало в поле моего зрения буквально на днях. До этого я не обращал на него внимания, но открылись некоторые обстоятельства, пробудившие моё любопытство.

Надо полагать, он намекает именно на выставку. А под обстоятельствами подразумевается исчезновение камня.

— О! Вы счастливый человек — вас занимают какие-то мероприятия, а вот у меня на уме одна работа! — сетую я удручённо и даже покачиваю головой.

Весь вид господина Альстейна показывает, он озадачен ещё сильнее, чем в тот момент, когда я отказалась говорить о делах. Скорее всего, мужчина рассчитывал вместо жалоб услышать что-то, связанное с Этель. Не услышав этого, он решает проявить определённую настойчивость:

— Неужели в вашей головке нет ни одной мысли, соответствующей скорее вашему возрасту, нежели характеру вашей службы?

— Как ни странно, есть! Совсем недавно мне рассказали про одно занятное украшение, сущая безделушка, но оно так запало мне в душу, что я задалась целью непременно найти автора!

— Вот видите! Ещё не всё потеряно! — восклицает господин Альстейн и второй раз за вечер салютует мне бокалом.

Уверена, его воодушевление не имеет ничего общего с радостью за меня.

— Если вам интересно послушать рассказ о моих странных предпочтениях в ювелирных украшениях, я с удовольствием поделюсь им.

— Даже не сомневайтесь в моём интересе!

— Хорошо, — я немного склоняю голову, в знак согласия. — Мне описали презабавное колье, — тут вспоминаются слова господина Росери, — его диаметр не более полутора пальцев, и представляет оно собой кожаный шнурок с гибкой сердцевиной, к которому подвешены поделочные камни. Должно быть милая безделица! Мастер, что создал её, пользовался большой популярностью одиннадцать лет назад. Его до сих пор вспоминают по всему континенту! Ходят слухи, будто он маг весьма приличного уровня и кроме всего прочего специализируется на пространственных перемещениях объектов. Понимаю, моё желание найти его выглядит весьма странно, но если взять в расчет тот факт, что его шедевр произвёл неизгладимое впечатление на работников нескольких музеев и владельцев коллекций украшений… — пожимаю плечами, оставив мысль недосказанной. — Все они и по сей день поражены талантом этого неизвестного!

Мой собеседник ставит бокал на стол и скрещивает руки на груди. При этом взгляд его наполняется такой глубокой задумчивостью, будто мужчина и в самом деле сидит и мысленно перебирает всех своих незаконопослушных знакомых.

Я же думаю о том, что неплохо было бы отправить завтра утром в столицу некоторые бумаги на подпись господину Лори. Интуиция подсказывает — если снять замеры возмущения магического поля со всех мест, где некогда лежали похищенные драгоценности, показатели и шлейф совпадут с теми, что получились к Роже. Только вот интуицию к делу не подкрепишь, нужны факты. А для их получения необходимы постановления на осмотр мест преступлений специалистами. К сожалению, в обход начальства такие бумаги не получить. Ещё большее сожаление вызывает то, что ко всей кипе бумаг, которую я отправлю господину Лори, придётся прикрепить отчёт с выводами, а отчёт придётся писать…

Обычно в планы на ночь я включаю только сон, но сегодня придётся поступиться этим правилом. Печально!

— Знаете, — господин Альстенй, кажется, закончил перебирать в голове знакомых и готов к конструктивным предложениям, — в память о вашем дядюшке я попробую разыскать этого таинственного мастера.

Единый, благодарю тебя за ещё одну хорошую новость!

Стук в дверь оповещает о прибытии нашего ужина.

— Наконец-то! Я зверски голоден! — сообщает мужчина громким шёпотом, но стоит на пороге появиться официантам, как он надевает маску светскости.

Странный он всё-таки персонаж. Старше меня от силы лет на восемь. Лицо простое, но чем дольше всматриваешься в его черты, тем больше интересных деталей замечаешь. Скулы, форма носа, посадка головы, когда он поднимает подбородок — в родне этого господина были аристократы.

А манеры! Наедине — обычный средний класс, а в присутствии кого-то — птица высокого полёта! Что удивительно, это не притворство. Каждый жест и каждое слово абсолютно естественны, ни толики фальши и игры. Странный персонаж!

Мне известно, что невежливо пристально рассматривать людей, но господин Альстейн не возражает против этого, наоборот, он всецело сосредотачивается на действиях официанта, тем самым предоставляя возможность изучать его столько, сколько я сочту нужным.

— Когда вам нужен ответ? — спрашивает он, когда служащий покидает кабинет. — Завтра в первой половине дня вас устроит?

Я приподнимаю брови. Так быстро!

— Более чем.

Странный, странный персонаж!

ГЛАВА 9

Когда я не высыпаюсь, я всё делаю медленно. Эта медлительность в итоге на корню убивает желание вообще что-либо делать. Сейчас, к примеру, мне надоело ковырять вилкой в собственной тарелке, гоняя по ней горошины. Нож я отложила в сторону уже давно, теперь пытаюсь просто нанизать беглянок на зубья.

К счастью, в зале немноголюдно и моё поведение, противоречащее правилам этикета, не вызывает чужого интереса и возмущения. Во взгляде Роже, вынужденного наблюдать за моими неудачными попытками, нет-нет да мелькает сочувствие.

В такой ситуации появление господина Девро оказывается как нельзя кстати! Оно даёт мне возможность оторваться от утомительного занятия и получить новые впечатления, поскольку мильского следователя обуревают несвойственные ему чувства. Весь его вид показывает, насколько мужчина возмущён чем-то. Изменилась походка, в движениях появилась порывистость, даже мимика стала куда живее. Со стороны кажется, что господин Девро ведёт с кем-то мысленный диалог.

— Доброе утро, коллеги! — ворчливый бас совсем не похож на привычный добродушный рокот этого господина.

Я, как и Роже, отвечаю на приветствие следователя. Он принимает это и за разрешение присесть за наш стол. Я не имею ничего против его присутствия, но в другой ситуации он бы всё же поинтересовался нашим желанием разделить с ним трапезу.

— У вас что-то случилось? — Роже ставит чашку на блюдце прежде, чем тактично поинтересоваться: — Вы выглядите несколько иначе.

— Да уж, конечно! — хмыкает господин Девро и жестом отсылает подошедшего официанта. — Я вам вчера не сказал, но как только прибыла группа, и ребята собрались записывать показания Росери, он чудить начал! Попросил первым делом оформить отказ от адвоката, сказал, мол, к нему утром какой-то прибудет. Ребята ему — кто такой, как с ним связаться, когда появится в Миле? На это старик ничего отвечать не стал. Мы даже подумали, что он от расстройства умом тронулся. Ну, не странное ли дело: говорит, что адвокат прибудет, а вызывать его не собирается!

— И что же? Вы с прошлого вечера не можете успокоиться из-за подобного пустяка? — я улыбаюсь, глядя, как господин Девро раздувает щёки от возмущения.

— Какое там! Прибыл адвокат! Едва контору открыли, как заявился!

— Ну, и прекрасно, — Роже озвучивает своё мнение по поводу происходящего, — может, хоть теперь у этой семьи появится шанс на относительно удачный исход дела.

— Может?! Относительно удачный! — восклицает следователь таким тоном, будто только что услышал несусветную чушь. — Да будет вам известно, господин Рейн, к нам заявился не абы кто, а сам Самюэль Пюри! Если вам ни о чём не говорит это имя, то могу просветить: когда этот малый берётся за дело, приговор точно будет оправдательным! Он присяжных выбирает с таким тщанием — не всем наследным принцам так скрупулёзно невест ищут! А материалами дела он вертит, как хочет! Все слова с ног на голову переворачивает в пользу своего подзащитного!

— По поводу приговора — это вряд ли, — Роже спокойно отвечает на в высшей степени эмоциональную тираду, — господин Росери признался в том, что являлся сообщником преступников, а так же в том, что он вступил с ними в сговор ради получения личной выгоды.

Я тоже считаю нужным внести свою лепту в дело успокоения пожилого следователя:

— А по поводу материалов — прежде чем расписываться, я внимательно изучила все бумаги. Там придраться не к чему — школа господина Калло. Что касается присяжных… полагаю, в этом деле на стороне обвинения будет корона, так что особо развернуться господину адвокату не дадут.

Господин Девро переводит подозрительный взор с моего улыбающегося лица на невозмутимый лик Роже, а потом обратно.

— Но, госпожа Мерод, объясните мне, старику, как Росери попросил помощи у столичной знаменитости? Когда он успел?

Ох, Единый! Ответы на оба вопроса мне известны, вот только поделиться ими я с коллегой не могу. Приходится изворачиваться и юлить:

— Если на чистоту: так ли важно нам знать, как он связался с господином адвокатом? Куда важнее то, что у Росери появился нормальный защитник, который будет представлять в суде его интересы. Неужели ваше сердце не дрогнуло, когда он поведал эту трагическую историю? Почему вы так переживаете? Уверяю вас, камень мы найдём, господин Росери будет отбывать положенный срок. Хотя, на мой взгляд, сам он наказал себя куда строже, чем это сделает наше правосудие. Вы только успокойтесь!

Кустистые брови господина Девро буквально взмывают вверх:

— Что значит «сам наказал»? Это опять ваш островной взгляд на справедливость? — вопрошает он и тут же поднимает правую руку. — Впрочем, нет, не отвечайте! Я давно понял: на трезвую голову вести разговоры на эту тему я не в состоянии.

Под моим насмешливым взглядом мужчина несколько раз перебирает пальцами по столешнице, выстукивая простенький мотивчик.

— А вообще, я благодарен за заботу о моих нервах вам обоим, только причина того, что они расшалились, кроется не в переживаниях по поводу судьбы бывшего директора музея, а в его адвокате!

Вот пришёл черёд удивляться Роже:

— Вас настолько раздражают его профессиональные качества?

— Создатель с вами! — машет рукой следователь. — Если человек отменно делает своё дело, то он достоин лишь восхищения! Меня смутил его внешний вид.

— Внешний вид? — переспрашиваю, уверенная, что ослышалась.

— Ну… — господин Девро мнётся, стараясь как можно лучше сформулировать свои мысли, — даже не внешний вид, а… В общем, я никак не ожидал, что Самюэль Пюри окажется совсем молодым, да ещё и красавчиком. С первой же секунды, как он появился в Управлении, работа встала! Весь женский персонал чуть ли не строевым шагом отправился к моему кабинету ждать, когда же он из него выйдет! Я чуть со стыда не сгорел. А когда Пюри, наконец, ушёл все принялись бурно его обсуждать!

Моё воображение рисует презабавную картину: коридор, заполненный дамами так плотно, что ступить некуда, и лишь возле заветной двери небольшой островок свободного пространства.

Пока я развлекаюсь фантазиями, Роже находит, что ответить на очередную возмущённую речь господина Девро:

— Красота всегда приятна для глаз.

— Кто бы спорил! Но зачем покидать рабочее место?

Мой помощник пожимает плечами, не в силах ответить на поставленный вопрос.

— Вот и я не знаю! Это ещё над нами, мужчинами, подшучивают, что мы теряем голову от дамских прелестей, а как вам такая шутка?!

Обвинения, выдвинутые всему женскому роду на основании одного единственного случая, я пропускаю мимо. Кто знает, возможно, господин Пюри обладает тем же даром, что и моя бывшая сокурсница Полин Аверли. А вот узнать конкретное число участниц незапланированного саботажа было бы интересно:

— Простите, господин Девро, а сколько женщин работает в вашем Управлении?

— Восемь.

— Всего восемь! — удивляюсь я. — Ну, всё не так плохо, поверьте. Их же не десять, не двадцать! Думаю, кроме вас никто и не догадался, зачем все они собрались на этаже.

Следователь выразительно фыркает.

— Ну, хорошо! — иду на уступки. — Ваши коллеги, возможно, сообразили, что происходит. Но господин адвокат, скорее всего, был настолько погружён в мысли о предстоящем деле, что не заметил бы даже почётного караула из дам, выстроившегося в две шеренги вдоль коридора.

Роже согласно кивает, поддерживая меня. Да, уж ему-то в этом вопросе верить можно!

— Эх, что-то действительно я по пустякам переживать начал, — господин Девро качает головой, — должно быть, старею.

— Не прибедняйтесь! — произношу я с улыбкой и хочу продолжить свою мысль, но меня отвлекает мальчишка-посыльный:

— Госпожа Мерод, вам письмо!

На конверте кроме моего имени больше ничего не написано, поэтому приходится ловить курьера за рукав. Естественно, он останавливается и даже оборачивается. Его взгляд полон непонимания.

— Кто принёс его?

— Не знаю, — парень осторожно тянет свою руку из захвата, приходится отпустить. После этого он успокаивается и становится разговорчивее. — Да и никто не знает. Мы с администратором всего на минуточку зашли в подсобку. В вестибюле никого не было, вот он и не стал звать напарника. Как вернулись, то увидели письмо. Его оставили прямо на стойке.

— А что охранник? — Тоже ведь потенциальный свидетель! — Если спросить, он что-нибудь расскажет?

— Да что он может рассказать! — фыркает мальчишка. — Постояльцы не любят, когда охрана на виду, поэтому наши стражи порядка сидят в своей каморке и носу не кажут, пока какой-нибудь шебутной к порогу не подойдёт. Только в таких случаях и выходят!

Вот вам и разница между жизнью в провинции и в столице. Розельская публика чувствует себя спокойнее, имея возможность воочию наблюдать, что о безопасности заботятся. Но это всё пустое! Главное — никто ничего не видел. Остался лишь один пустяк:

— А как вы меня узнали?

Мой вопрос вгоняет парня в краску, но он всё же находит в себе силы справиться со смущением и ответить:

— Я видел, как вы регистрировались. Фамилию услышал и запомнил. Она же у вас необычная… ну, и внешность тоже… м-м-м, запоминающаяся, — парень переминается с ноги на ногу. — Так я могу идти?

— Разумеется! Благодарю за помощь! — подкрепляю свои слова улыбкой. Незадачливый курьер тут же забывает все свои печали и светлеет лицом.

Вот оно, живое доказательство того, как мужчины «теряют голову от дамских прелестей»!

— Что это вы ни с того, ни с сего накинулись на мальчишку? — господин Девро строит презабавную мину, демонстрируя удивление.

— Все мои знакомые подписывают письма, — я показываю конверт своим собеседникам, — а тут только моё имя. Да и почерк этот я никогда прежде не видела.

Лицо старого следователя приобретает отстранённое выражение. Обычный прохожий принял бы это за безразличие, но только не я! Я знаю, что кое-кто уже строит гипотезы по поводу личности отправителя!

По лицу Роже, напротив, видно, насколько он захвачен процессом изучения конверта в моих руках. Есть такое выражение «ощупать взглядом», так вот, пока вы не видели, как это делает маг, вы никогда не поймёте его в полной мере.

— И каково же ваше заключение, коллега? — спрашиваю без усмешки.

— Никаких следов магии, — Роже трёт переносицу, разглаживая морщинку, появившуюся от метафизических усилий.

— А вы что скажете, господин Девро? — поворачиваю голову к следователю.

— Конверт самый обычный, почтовый. Чернила на вид тоже. Почерк ни о чём не говорит, поскольку его можно изменить. — Заметив, что Роже собирается возразить, господин Девро уточняет: — Его можно изменить и без магии, господин Рейн!

Мой помощник закрывает рот, оставив свои мысли при себе.

— Ну, вскрываёте уже! Не томите! — подначивает пожилой мужчина.

Поскольку его совет соответствует моим собственным намерениям, я вскрываю конверт. Внутри находится небольшой листок бумаги с коротеньким посланием. Как там говорил господин Девро: обычные чернила, почерк, который можно изменить. От себя добавлю: бумага выбрана тоже самая обычная, писчая.

Что касается содержания… господин Альстейн меня не разочаровал.

— Ну, что же там?! — изнывает от любопытства следователь.

— Трудно сказать — я аккуратно сворачиваю записку и убираю обратно в конверт, — возможно, ключ к раскрытию кражи Этель. А возможно, чья-то нелепая шутка. Я бы не стала особо доверять подписи «тайный доброжелатель».

— Опять скрытничаете! — господин Девро в притворном недовольстве грозит мне пальцем.

— Ну что вы! Просто осторожничаю. Не хочется, знаете ли, выглядеть глупо, если это послание окажется розыгрышем, — я вздыхаю, — но как бы то ни было, из Миля мы с господином Рейном уезжаем.

— Когда?! — вопрошает наш местный помощник.

— Мы отправимся в столицу на ближайшем дирижабле.

— Точнее, на том, на который успеем, — Роже вклинивается в диалог, — Мелина, вы, возможно, предполагали скорый отъезд, потому и подготовили вещи, а я в ваши планы посвящён не был.

— Не огорчайтесь! — я улыбаюсь ему, — Мой чемодан тоже не собран.

— Ну, так-то оно правильно, — рассуждает вслух господин Девро, будто и не слышал наших с Роже препирательств, — у нас вам теперь делать нечего. С Росери работают, архив вы тоже на ноги подняли, и какой толк вам сидеть здесь, дожидаясь почты, если все бумаги подготовят в вашем же Управлении. Зацепка опять же появилась. Думаю, и она зовёт вас в Розель, раз новость об отъезде стала неожиданностью для вашего напарника.

— Правильно мыслите, — свою похвалу я приправляю тёплой улыбкой, чтобы господин следователь не подумал, будто я зазнаюсь, и не обиделся.

— На том и стоим, — вздыхает мужчина грустно, но тут же переключается на более конструктивный лад. — Вы документы с собой заберёте или с курьером выслать?

— Можем и сами забрать, если вы за час успеете всё собрать и доставить в порт.

— Думаю, мы вам в гостиницу посылочку успеем доставить!

— О! Это будет прекрасно! А не могли бы вы ещё кое-что с собой сейчас забрать, чтобы почтой в наше Управление отправить? С пометкой «срочно».

— Ну, разве я могу отказать вам в такой маленькой просьбе? — господин Девро всплёскивает руками.

Выглядит жест очень мило! Наверное, я какое-то время даже буду скучать по этому старику!

— И каковы же наши дальнейшие планы?

Надо отметить, Роже выбирает не самый удачный момент для расспросов: дирижабль уже поднялся на положенную высоту и быстро движется к портальному кольцу.

— Разъедимся по домам, после чего вы направитесь отрабатывать свою зацепку, а я в Управление дописывать отчёт?

Единый! Очевидно, мой помощник распробовал, что такое настойчивость! А я, может быть, нервничаю и переживаю в такой ответственный момент! После исповеди господина Росери это нормально, а он…

Согласна, сильной быть необходимо, но сегодня я уже совершила подвиг, не вздрогнув, когда увидела Отеса, — не моего бывшего жениха, а подручного господина Девро — доставившего документы!

— Нет, Роже, — заметив пытливый взгляд спутник, я отвлекаюсь от вида за иллюминатором, — если вы надеялись так скоро избавиться от моего общества, то вас ждёт разочарование. Вы мне ещё понадобитесь.

— Хотите, чтобы я сопроводил вас, туда, куда вы планируете отправиться?

Я почти готова поверить в искренность его удивления, но нет, не верю!

— Очень хочу. Ваша помощь будет неоценима. Так говорит мне интуиция.

— Интуиция… ваша интуиция — великая сила. А моя вот — довольно посредственная. Я не могу представить, какие действия вы собираетесь предпринять, да и содержание записки от тайного доброжелателя — для меня загадка.

Как много слов он произносит, а мог бы просто задать вопрос! Не вижу смысла скрывать от него то, что в скором времени станет очевидным:

— В записке указан адрес и имя человека, которого аноним охарактеризовал, как мастера по изготовлению редких украшений.

— Полагаете, это автор артефакта?

Я пожимаю плечом и честно признаюсь:

— Других вариантов, кто бы это мог быть, у меня нет.

Дирижабль, наконец, входит в портал. Я внутренне напрягаюсь… вот уж не думала, что такая мнительная! А Роже, похоже, совсем не замечает изменений, происходящих за бортом. Куда больше его занимают собственные мысли.

За круглым оконцем жемчужно-серый туман сменяется обычным, природным. В нём проступают долгожданные очертания домов окраины Розеля. Вот тут Роже решает, что можно продолжить беседу:

— Я нахожу весьма странным то, что вчера вечером вы встречались с каким-то незнакомцем, а сегодня получаете записку с именем одного из участников ограбления.

— Не с незнакомцем, а со старым знакомым дядюшки, — напоминаю об этом моменте забывчивому коллеге и заявляю мягким голосом: — Находите странным — ваше право! В жизни вообще много невероятных совпадений. Порой им нужно просто радоваться и благодарить высшие силы. Я, к примеру, уже вознесла хвалу Единому за утреннюю записку. Возможно, она окажется пустышкой, но Он старался!

Взгляд напарника полон сомнений.

— Мелина, я не люблю, когда из меня делают дурака.

— Роже, — говорю всё тем же мягким тоном, — мой жизненный опыт показывает: из человека возможно сделать дурака только в том случае, если он сам того желает.

Умный человек поймёт намёк. Не стоит задавать вопросы, на которые, ты знаешь, тебе заведомо ответят ложью.

Вот Роже и замолкает. Он умный.

А молчание действительно гнетущее…

— Я попросила господина Нико встретить нас. Отдадим ему вещи и документы, а сами поедем на встречу.

— Так вам ещё и встречу организовали! — Роже поражён до глубины души.

— Простите, я неверно выразилась. Нас, разумеется, никто не ждёт, но я ведь могу надеяться на удачный исход мероприятия!

— Можете, — бросает он сухо.

Не верит!

Я достаю конверт из сумочки и протягиваю его спутнику, засомневавшемуся в моей честности:

— Читайте!

— Нет, увольте, — Роже отводит мою руку, с зажатым в ней письмом.

— Я настаиваю, — в моём голосе пусть не металл, но камень. Любой бы подчинился. Господин Рейн не исключение.

Проходит от силы секунд тридцать, как он возвращает корреспонденцию, ставшую причиной раздора.

— Удовлетворены? — забираю у него письмо.

— Более чем.

— Что ж, в таком случае, давайте выбросим из головы всякие глупости и мысленно пожелаем нам мягкой посадки.

Мне никогда ещё не приходилось видеть господина эксперта таким обескураженным.

— Не желаете попробовать? Мне помогает! — с этими словами я демонстративно закрываю глаза и сосредотачиваюсь на приятных образах. Если погрузиться в это состояние достаточно глубоко, то иногда тряска совсем незаметна!

Мобиль петляет по улицам одного из старейших кварталов города. Представитель преступного сообщества Дийона, которого мы ищем, выбрал местом своего обитания тихий и вполне респектабельный район столицы. Если бы я не была знакома с данными статистики и много ещё с чем, что обычных обывателей не касается, я бы никогда не поверила в неблагонадёжность и закононепослушность любого человека, проживающего здесь. Наивные, наивные люди!

— Мелина, о чём вы так глубоко задумались?

Оборачиваюсь к Роже:

— Размышляю о том, какие люди могут жить в этом районе.

Он немного подаётся вперёд, дабы разглядеть здания, проплывающие мимо.

— Приличные, должно быть.

— Приличные, — повторяю за ним, но настоящие свои мысли утаиваю.

— Приехали, — извещает нас водитель. Вот только в этом нет надобности: мобиль остановился, а мобили не ломаются.

— Я заплачу, — Роже твёрдым голосом останавливает мой порыв открыть сумочку и достать кошелёк.

Пожав плечами выбираюсь из машины. Напарник отстаёт от меня всего на несколько секунд.

— Могли бы подождать! — его губы так и норовят сжаться в линию. — Я бы помог.

Со вздохом представляю, как со стороны выглядит мой поступок, вернее, «проступок» Роже. Не помочь даме выйти из мобиля — «фи!» три раза.

— Простите меня за своеволие и попрание всех норм этикета. У меня голова совсем другим занята… — рассыпаюсь в извинениях и объяснениях, — как-то не до этих тонкостей!

Роже немного светлеет лицом и с усмешкой замечает:

— Вы напоминаете сейчас хищницу, настигшую свою жертву и готовую к решающему прыжку.

Поднимаю брови в неподдельном изумлении:

— О! Знаете, у вас получилось не очень-то приличное сравнение! Или это ваша маленькая месть?

— Как можно! — продолжает улыбаться он. — Вы уж простите, но у меня именно такие ассоциации, и я не вижу в них ничего дурного. Напротив, весьма интересный образ.

С сомнением гляжу в эти светлые глаза, чистые, безмятежные и честные.

— Вы уверены в том, что человек, к которому мы идём, — преступник.

Да, Мелина, глаза — не всегда зеркало души.

— Надеюсь, вы не ждёте от меня комментариев в связи вашим высказыванием?

— Я не настолько глуп, — Роже меняет улыбку на усмешку, — я жду от вас инструкций. Для чего вы меня взяли с собой?

Да, отставим в сторону образы и прочую лирику. Это правильный подход, господин Рейн! Если со мной говорить только о деле, толку выходит куда больше.

— Вы должны сделать слепок магического шлейфа, который останется после заклинания господина Эстейна.

— Применить магию вы сами его заставите, я правильно понимаю? — уточняет Роже.

— Да, это предоставьте мне.

Напарник раздумывает над своей предстоящей миссией секунд пятнадцать, а после замечает:

— Хм… Мелина, а вам известно, что слепок, добытый подобным образом, не может служить доказательством?

— Мне — да. Будем надеяться на то, что нашему подозреваемому об этом неизвестно.

— А если известно.

Пожимаю плечиком:

— В таком случае будем действовать по обстоятельствам. Для начала разберёмся, что к чему, потом выберем линию поведения. Но прежде всего слепок.

— Посмотрим на его реакцию?

— Именно.

Роже вновь берёт паузу прежде чем поделиться результатами размышлений:

— Это не те методы ведения следствия, о которых пишут в учебниках Академии.

— Согласна, но никто не имеет права на основании одного дела решать мою дальнейшую судьбу. Об этом тоже ни в одном нормативном документе не написано.

Роже хочет что-то сказать, но в этом вопросе меня ему не переубедить:

— У меня остался один день, Роже. Вы идёте со мной или мне менять план?

— С вами, — выдыхает он как-то обречённо. Мне на миг кажется, будто рядом со мной Рен!

— Благодарю.

Роже предлагает опереться на его локоть, я не отказываюсь. Именно так мы с ним идём несколько десятков метров до широкого крыльца с кованой дверью, над которой висит солидная вывеска с надписью «Эстейн и партнёры».

Перед входом в магазин выпадает несколько секунд на то, чтобы оценить обстановку в помещении. Сквозь стёклышки витража входной двери прекрасно видно, что в торговом зале, мягко говоря, немноголюдно — всего два человека, и те сотрудники. Юноша стоит за конторкой с сосредоточенным видом заполняет какие-то бумаги, девушка расставляет антикварные безделушки на одной из многочисленных витрин.

Я освобождаю руку Роже, и он галантно распахивает передо мной дверь.

При нашем появлении молодые люди отрываются от своих занятий. На их лицах расцветают улыбки. Мне часто приходилось наблюдать подобное во многих лавках, заведениях и организациях, доход которых напрямую зависит от степени удовлетворения клиента оказанной услугой. Обычно улыбки персонала не доходят до глаз, сводя на нет все затрачиваемые усилия, но работники господина Эстейна меня удивляют: таким радушием светятся их взгляды.

Невольно поворачиваю голову к своему помощнику, дабы убедиться в том, что моё восприятие поведения этой парочки не имеет магической подоплёки, как в случае с родственницей директора Мильского музея.

Роже выглядит спокойным: молодые люди не вызывают интереса, куда больше его занимают некоторые вещицы, стоящие на полках.

— Добрый день! — молодой человек замечает заинтересованность Роже и окончательно отрывается от бумаг. Покинув своё место, он направляется к нам. — Вы ищете что-то конкретное?

Взгляд услужливого юноши направлен на моего спутника, но на заданный вопрос отвечаю я:

— Да. Мы ищем вполне конкретную вещь, поэтому желали бы побеседовать с мастером лично.

Милый юноша вполне искренне изображает сожаление:

— Простите, но мастер не принимает заказы сам. Вы можете изучить наш каталог, выбрать наиболее похожее изделие и высказать пожелания. Я всё это запишу и передам господину Эстейну.

— А если он всё же что-то упустит из виду? — Роже неожиданно включается в беседу. Впрочем, это вполне в его духе: изображать отстранённость, а после задать вопрос или вставить комментарий, способный удивить или вовсе поставить в тупик.

— Не волнуйтесь, — лицо молодого человека вновь расплывается в улыбке, — недопонимание исключено, потому что мастер примется за работу только после утверждения эскиза.

— Отрадно это слышать, — когда консультант обращает свой взор в мою сторону, я продолжаю, — однако мы хотим украшение, которого нет в вашем каталоге.

Уверенность в моих словах сбивает юношу с толку:

— Простите, но, возможно, вам всё же стоит взглянуть на образцы? Мари, — он встречается взглядом с барышней по прежнему занятой оформлением витрины, — подай, пожалуйста…

— Не стоит себя утруждать, — перебиваю его и кивком указываю на ближайшую витрину. — Я видела достаточно. Вещь, которая мне интересна, не совсем в стиле мастера Эстейна. Полагаю, он делал её на заказ, поэтому я и настаиваю на личной встрече.

— Если она, как вы говорите, не в стиле мастера, то возможно, вы ошиблись с автором. Уверяю…

Под моим взглядом весь пыл консультанта испаряется.

— Ошибка исключена, — заявляю твёрдо, — если господин Эстейн на месте, мы бы хотели с ним встретиться.

Юноша и девушка вновь обмениваются взглядами.

— Пожалуй, я спрошу у господина Эстейна, согласиться ли он вас принять, — неуверенно предлагает Мари. Кивок напарника восполняет недостаток её уверенности — она направляется к служебному выходу из зала.

— Благодарю вас. — Я тоже желаю как-то приободрить девушку, но в ответ на свои усилия получаю жалкое подобие первой улыбки и затравленный взгляд.

Что ж! Во всём нужно видеть хорошее — мы добились искренности от этой парочки. И что-то мне подсказывает: их страх перед господином Эстейном, это не страх перед работодателем, который, разгневавшись, может лишить места. За ним кроется нечто иное…

Выходит, знакомый дядюшки не ошибся с адресом. Вот и ещё один плюс!

Я улыбаюсь своим мыслям, но Роже неожиданно сжимает мои пальцы. Недоумённо смотрю на него.

— Вы сегодня в неожиданно хорошем расположении духа, — замечает он с усмешкой.

Вскидываю брови — что за бред! Собираюсь возмутиться, но тут краем глаза замечаю выражение лица нашего консультанта. Тот смотрит на меня с таким же видом, что и Мари.

И в чём же дело? По-моему, я не совершила ничего предрассудительного! Подумаешь, проявила немного твёрдости. Я же компенсировала её вежливостью и благодарностью. И вообще улыбалась!

И вот тут я вспоминаю сравнение Роже с хищницей… Возможно, улыбка получилась слишком уж… предвкушающей.

Ох, Единый! Напряжение велико, но это не повод расслабляться! Необходимо срочно брать себя в руки и лучше следить за лицом.

— Господин Эстейн вас примет, — раздаётся голос Мари, вернувшейся в комнату неслышно будто Отражение.

— Благодарим за старание, — Роже произносит это с мягкой улыбкой, у девушки просто нет шансов не поддаться её очарованию!

Что ж, кому-то для восстановления душевного равновесия необходимо, чтобы его перестали пугать, кто-то нуждается в поддержке. Я, к примеру, вздохну спокойно после того, как найду Этель. Все мы разные!

Роже что-то говорит сотрудникам магазина, но я не вникаю смысл. Моя цель — дверь в противоположной стене. А напарник… главное, он идёт рядом. Остальное несущественно.

Про необходимость постучать перед тем, как ворваться в кабинет мастера я всё же вспоминаю. И вспыкша воспоминаний озаряет сознание задолго до того, как дверь оказывается прямо перед моим лицом. Поэтому Роже успевает обогнать меня, обозначить наше появление и даже распахнуть дверь, пропуская меня первой. Теперь все церемонии соблюдены: маменька может мной гордиться, а Роже наконец забыть о моей выходке в мобиле.

Оказавшись в кабинете, я первым делом осматриваюсь по сторонам. Необходимо найти что-нибудь, что поможет мне спровоцировать хозяина магазина на применение магии. И ещё было бы неплохо найти самого хозяина!

Если с первой задачей я справляюсь достаточно быстро, обнаружив несколько изящных ваз, не защищенных стеклом витрин, то со вторым выходит заминка. Господин Эстейн, несмотря на годы, сохранил свою шевелюру каштановой, цвет его кожи оказывается довольно смуглым, а костюм он выбрал под стать цветовой гамме собственного рабочего места. В общем, мужчина изумительнейшим образом сливается с обстановкой!

— Вы Пьер Эстейн? — уточняю на всякий случай, дабы избежать неловкости, если под «партнёрами», упомянутыми в вывеске, имеются в виду родственники с той же фамилией.

— Именно так, барышня, — мужчина степенно склоняет голову, — а вы не желаете представиться?

— Мелина Мерод.

— Роже Рейн, — напарник достаёт из кармана удостоверение и показывает его замершему владельцу магазина, — Главное следственное управление Розеля.

— И какие же вопросы могут быть ко мне у следователей? — господин Эстейн вежливо улыбается, складывая руки на животе. Жест и сама поза выглядят смешными, но настолько естественными, что нет сомнений — это многолетняя привычка.

Впрочем, жесты и их значение можно отставить пока в сторону. В свете ламп на среднем пальце правой руки этого господина мелькает массивный старинный перстень. Вместо камня его украшает вензель из четырёх букв. Весьма грубая работа, но менее ценным от этого данное украшение не становится. Пусть я путаюсь в способах огранки драгоценных камней, но зато в таких вот украшениях разбираюсь прекрасно.

— Господин Эстейн, у вас есть дети?

Оба мужчины с недоумением смотрят на меня. Пауза затягивается, но в конце концов её прерывает тот, кому я адресовала вопрос:

— Нет, госпожа Мерод, детей у меня нет.

— А супруга?

Владелец магазина неловко дёргает руками, будто собирается их опустить, но всё же отказывается от первоначальной идеи. И правильно! Я уже заметила перстень. Теперь прятаться бесполезно.

— Я никогда не был женат, — он вскидывает подбородок, ожидая следующего вопроса.

Ему приходится подождать ровно столько времени, сколько мне требуется для того, чтобы подойти к одной из ваз.

— Какова её цена?

— Пять тысяч золотых, — следует спокойный ответ.

— А у этой? — я перехожу к следующей.

— Тринадцать. Предвосхищая ваш вопрос: третья ваза стоит двадцать четыре тысячи золотых. Если желаете, могу показать документы на неё. У меня в магазине всё законно.

— Не стоит себя утруждать, — отмахиваюсь от любезного предложения и перехожу к самому дорогому экспонату.

Воображение услужливо рисует пять пачек банкнот с золотым обрезом и тиснёнными золотом цифрами, обозначающими достоинство купюр. Крайняя стопка чуть тоньше остальных…

Я оборачиваюсь к мужчинам. Сначала моего внимания удостаивается хозяин кабинета:

— Знаете. Порой я бываю такой неловкой, что просто удивительно!

Пока господин Эстейн хмурится, я бросаю взгляд на Роже. Он запускает руку в карман пальто. Должно быть, именно там лежит один из очень полезных приборов, которыми вооружаются эксперты, отправляясь на дело.

Провожу по ободку вазы. Материал отзывается слабым звуком, похожим на свист. Действительно не подделка!

— Осторожнее! — предостерегает меня господин Эстейн, но я, разумеется, не внемлю его словам, наоборот, намеренно толкаю вазу, и та стремительно приближается к полу.

Мужчина спасает своё сокровище в двух сантиметрах от катастрофы.

— Что вы себе позволяете?! — возмущается он, но я игнорирую окрик, как и предшествующее ему предупреждение.

Всё моё внимание сосредоточенно на Роже, изучающем результаты замеров.

— Совпадение сто процентов. — Помощник поднимает на меня взгляд. — Это он.

— Я требую объяснений! — господин Эстейн сжимает кулаки.

Подумать только!

— На самом деле это мы пришли к вам за объяснениями, — возражаю я, но прежде чем продолжить мысль, отхожу подальше от дорогой вещицы. В случае чего возмещать ущерб придётся папеньке. Думаю, он не выкажет недовольство, но, как и господин Эстейн, потребует объяснений, что крайне нежелательно! — Ведь именно вы лет одиннадцать назад или чуть раньше, создали артефакт способный перемещать предметы и нейтрализующий при этом защитные заклинания весьма высокого уровня. С помощью этого артефакта из нескольких музеев и частных коллекций были украдены ювелирные украшения и драгоценные камни. В данный момент наш особый интерес вызывает похищение камня Этель, что хранился в Мильском музее ювелирных искусств. Не будете ли вы столь любезны, чтобы назвать имя заказчика?

Можно было ожидать, что господин Эстейн попросту рассмеётся мне в лицо, но он выбирает более вежливый вариант:

— Я не понимаю, о чём идёт речь. Мне непонятно на каком основании вы вообще задаёте мне эти вопросы. А ваш фокус с замерами магического возмущения… можете оставить их себе на память, поскольку полученные таким образом они не будут приняты судом. Разрешение на моё сканирование вам никогда не получить — мои адвокаты этого не допустят. А теперь я попрошу вас удалиться и не мешать мне работать!

Одного взгляда на Роже мне хватает для того, чтобы, насколько он недоволен происходящим. Мне тоже всё это не очень нравится, но я упрямая!

— Господин Эстейн, мы приносим вам искренние извинения за беспокойство и, разумеется, уйдём, раз вы так настаиваете, но позвольте я для начала обрисую вам то, как в дальнейшем будут развиваться события. Поверьте, мои слова не являются угрозой, это… моделирование ситуации. Вы согласны меня выслушать?

— Вы потратили достаточно моего времени, пара минут ничего не решит. Так что я вас слушаю, — отвечает он резким тоном. Но тон для меня роли не играет, поскольку я получила согласие на дальнейшую беседу!

— Во-первых, вы абсолютно верно предположили, что никаких прямых улик против вас у нас нет. Но, к несчастью для вас, есть и во-вторых. Не далее как сегодня утром я получила записку от анонима, который фактически назвал вас пособником преступления. Как мы с коллегой только что убедились, этот неизвестный был прав.

Я внимательно слежу за реакцией мужчины на свои слова. Начало его воодушевляет, а продолжение заставляет опять внутренне собраться.

— Разумеется, данные, полученные господином Рейном, к делу не прикрепишь, а вот записку я просто обязана предоставить вместе с отчётом. Существует ещё одно обстоятельство и оно, как ни странно, одинаково неприятно для нас обоих.

— Вот как?! — господин Эстейн позволяет себе удивлённый возглас.

— Да. Если я до завтрашнего дня не найду заказчика кражи, меня отстранят от дела. Неприятно, согласитесь?

Мужчина осознаёт, что мой вопрос риторический. Кроме того, господина Эстейна куда сильнее волнует продолжение истории, ведь оно коснётся его лично.

— Кому передадут дело?

— Возможно, им займутся следователи по особым делам. Возможно, сразу служба безопасности короны. — Я пожимаю плечиком, и кивком указываю на правую руку собеседника. — Уж вы-то слышали про выставку, которая скоро откроется в Розеле и о тех, кто её посетит. Этель должен быть там.

Глубокие морщины пересекают лоб мужчины, но он по-прежнему хранит молчание. Хорошо, я подтолкну его в нужную сторону:

— Я не исключаю, что есть вероятность удачного исхода этого дела для вас. Вы же предупреждены теперь, да и адвокаты могу помочь — правосудие в Дийоне вершится порой удивительным образом! Но вам не стоит забывать о тайном недоброжелателе, указавшем на вас. От органов правопорядка вам, возможно, удастся отделаться, а от ваших… особых друзей — вряд ли. Представьте, что этот некто распустит слух в определённой среде, будто вы сотрудничали со следствием. Вам ведь придётся отвечать за эту клевету перед… впрочем, вы сами знаете перед кем. Разве это не обидно и не унизительно? К тому же, всегда есть тот, кто желает занять чужое место, — я бросаю ещё один взгляд на перстень, — вам припомнят всё: каждую мелочь, каждый слух и шепоток за вашей спиной.

— Не надо меня пугать, госпожа Мерод!

Единый! Если он хотел, чтобы я сомневалась в правильности выбранной линии поведения, ему следовало промолчать, а так она сам признался в том, что мои фантазии вполне могут стать его реальностью!

— Я рассказываю вам о ваших перспективах, — возражаю ровным голосом. — И только вам решать, что выбрать: умереть в канаве с перерезанным горлом, или спокойно дожить свои годы во вполне комфортных условиях одной из тюрем для магов. Вы станете важным свидетелем, вас будут всячески оберегать на протяжении всего процесса.

— А кому я буду нужен после? Кто станет заботиться о моей безопасности в тюрьме?

Эти вопросы меня обескураживают:

— Смею предположить, вы никогда не интересовались тем, как устроены места заключения для людей, наделённых магическим даром. Могу просветить. Их содержат изолированно друг от друга. Заключённые никогда не встречаются и лишены возможности общаться ментально.

— Одиночество.

— Вас оно пугает? — Роже не удерживается от вопроса, но я его не виню. Сама хотела спросить то же самое. — Вы ведь прожили всю жизнь без семьи, без детей и без друзей, надо думать!

— А что, если мне неизвестно имя заказчика? — усмехается господин Эстейн. Но с догадками Роже он спорить не стал, выходит, они верны.

— Бросьте! — восклицаю я. — Вы людей с улицы не принимаете. Как бы ни старались ваши клиенты сохранить инкогнито, вы всё равно узнаёте о них всё!

Мужчина качает головой.

Как это «Нет»!

— Этот человек вам не по зубам. На него даже у вас двоих не хватит ни настойчивости, ни наглости, ни сообразительности.

Ох, а я уж было испугалась!

— Он знатен, богат или влиятелен?

— Всё вместе.

— В любом случае, в нашей стране нет никого выше короля, а он заинтересован в раскрытии этого дела, поэтому — имя!

— Аделард да Силле, — выдыхает господин Эстейн.

— Вот и прекрасно! Надеюсь, вы не станете возражать против того, чтобы я вызвала своих коллег из Управления? А вы можете связаться со своими адвокатами.

— Толку от них! — фыркает мужчина и садиться обратно за стол.

Я почти заканчиваю составлять один очень важный документ, как раздаётся трель голофона. Интересно, кто может звонить так не вовремя?!

Золотые пылинки собираются в образ господина Лори. Он чем-то доволен.

— Как у вас дела, госпожа Мерод?

— Работаю, — отвечаю кратко и возвращаюсь к документу. Смотреть на светящуюся радостью физиономию начальства нет никакого желания.

— Работаете… это хорошо, но уже бессмысленно, поскольку пока вы прохлаждаетесь в Миле, здесь в Розеле пара наших сотрудников обнаружила изготовителя артефакта, о котором вы писали во вчерашнем отчёте. Осталось его немного дожать, и мы узнаем имя заказчика! Вот так-то!

— Аделард да Силле, — бросаю я, не отвлекаясь от письма.

— Что простите?

— Имя заказчика — Аделард да Силле. Я как раз заканчиваю заполнять запрос на разрешение…

— Какое ещё разрешение?!

— Разрешение на его задержание, на обыск трёх домов, находящихся в его собственности, и на проверку счетов и банковских ячеек. — Я поднимаю голову. — Подпишете?

Господин Лори мочит. Видимо, он никак не может понять, что происходит. Приходится объяснять:

— Мы с господином Рейном утром прибыли в Розель, чтобы побеседовать с Пьером Эстейном. Этот авторитетный в определённых кругах человек является создателем того самого артефакта. Он же и назвал нам имя заказчика кражи. Так мне работать дальше, или это бессмысленно?

— Жду бумаги через пятнадцать минут! — рявкает озверевший начальник и отключается.

— Через пятнадцать, так через пятнадцать… — бормочу я.

Мимо проходит господин Кристоф, и мои невнятные слова привлекают его внимание:

— Что-то случилось?

— У нас в команде случаем нет телепортиста? Господин Лори попросил предоставить бумаги на подпись через пятнадцать минут.

— Раз попросил, значит, доставим, — посмеивается мужчина. — Пакуйте их в конверт!

ГЛАВА 10

Минуло ровно две недели со дня раскрытия кражи Этель, а удостоверение следователя мне выдали только сегодня. И сегодня уже я спрашивала Агни о её планах на вечер и просила не ждать меня и не волноваться. Я не стала приглашать соседку отметить вступление в новую должность, поскольку не представляла, как поведут себя мои сослуживцы после нескольких бутылок вина.

Впрочем, в Рене, Роже и его друге, — если он, конечно, сможет почтить нас своим присутствием, — я уверена, а поведение моих соседей по кабинету — загадка. Да и неловко Агни будет в такой сугубо мужской компании! Лучше мы с ней устроим скромный домашний ужин в мою честь.

Хотя, если честно, я очень рассчитываю на то, что алкоголь развяжет язык моим коллегам, и они расскажут, чем завершился суд над всеми фигурантами дела. Судьба Россери-младшего меня тоже волнует, но для того, чтобы её узнать, нужно пообщаться с господином Пюри.

Поначалу я была ужасно возмущена, когда у меня забрали все документы, сухо поблагодарили за выполненную работу, пообещали в очередной раз столь желанную награду, а после… попросили удалиться из кабинета. Потом я узнала, что процесс будет закрытым: никакой гласности, никакой прессы!

Я выказала своё недовольство сложившейся ситуацией господину Калло. Надо заметить, весьма не вовремя — он только что вернулся от господина Лори и был зол, как не знаю кто. В итоге, я ничего так и не узнала, зато мне порекомендовали место, где стоит попробовать спрятать своё недовольство в купе с претензиями, обидами и прочим.

Окажись в подобной ситуации, матушка, она упала бы в обморок. Папенька прибегнул бы к рукоприкладству. А я… я сделала каменное лицо и заявила, что мне стыдно за своё восхищение человеком, не способным в трудную минуту совладать со своими эмоциями и забывающим в этот миг о том, что он разговаривает с женщиной. После этих слов все амулеты в кабинете полыхнули разом и так ярко, будто взорвался праздничный салют!

В общем, господин Калло долго потом передо мной извинялся. Даже объяснил причину своего молчания, пока я была в Миле. На самом деле, я подозревала, что дело именно в чистоте эксперимента, которую он боялся нарушить. Когда же наставник преподнёс мне в подарок амулет, блокирующий действие артефактов, подобных тому, что носит госпожа Нази, я окончательно простила ему несдержанность.

Разумеется, моё поведение тоже не было образцовым: я проигнорировала состояние мужчины и поспешила с претензиями. Но господин Калло должен был запомнить: подобный тон и слова в мой адрес непозволительны!

Вот теперь я сижу в вестибюле Управления и жду своих коллег, дабы всем вместе отправиться в ресторан отмечать официальное пополнение в их рядах.

Поскольку заняться мне нечем, я рассматриваю посетителей и сотрудников, проходящих мимо. Сегодня у нас как-то многолюдно! Оттого ещё удивительнее тот факт, что в этой толпе мне удаётся увидеть знакомую фигуру. Лицо мужчины бесстрастно, как и в день нашего знакомства, красноватые волосы с седыми прядями привычно собраны в низкий хвост, перехваченный лентой. Сильвэн ла Лэкре.

Единый! Он меня замечает! Как?! Я же тихонько сижу в самом тёмном углу на одном из немногочисленных диванчиков!

— Госпожа Мерод, — мужчина останавливается рядом, — рад вас видеть вновь.

Разумеется, никакой радости в его голосе не слышно. Ну и пусть, это не повод, чтобы продолжать сидеть, в то время как аристократ в надцатом колене стоит передо мной. Правила приличия, Мелина, помни о них!

Я встаю и подаю руку. Как и в прошлый раз вместо пожатия её целуют. Я не против!

— И я рада нашей новой встрече, господин ла Лэкре. Вы по делам или проведать старого друга?

— Скорее второе, — он совершенно неожиданно для меня улыбается. — Я слышал, вы вновь произвели фурор.

— Произвела, но чем закончились мои усилия, я так и не знаю. Процесс ведь был закрытым.

— Любопытно?

— Очень!

Господин ла Лэкре опять улыбается.

— Если желаете, могу вам рассказать.

От удивления у меня чуть было не открывается рот, го я вовремя беру себя в руки:

— Это было бы прекрасно!

— Хм… с чего же начать… — мужчина задумывается секунд на пять. — Аделар Силле лишён титула и земель. Его состояние отошло короне, поскольку покойникам материальные ценности не нужны.

— Смертная казнь?

— Да. Пьер Эстейн приговорён к пожизненному заключению. Алэр Лави отстранён от должности директора музея. В виду особых обстоятельств его наказание условное. Все исполнители кроме господина Росери также приговорены к тюремному заключению. Сроки разные.

— А что же произошло с господином Росери? — беспокоюсь я. — Неужели не выдержало сердце?

— Нет, насколько мне известно, с его здоровьем всё в порядке. Просто его адвокат добился оправдательного приговора.

— Как?!

Господин ла Лэкре принимается перечислять:

— Срок давности преступления, искренне раскаяние и… — он немного хмурит брови, — что же там ещё было… ах, да! Шесть присяжных из одиннадцати его кандидатуры.

— Невероятно! Но что там со сроком, объясните подробнее!

— Этель украли самым первым. Это была своего рода проба сил. С того дня до момента, когда господину Росери предъявили обвинения прошло столько времени, что стало возможным вести речь о сроке давности.

— Абсолютно невероятно! — повторяю как заведённая.

— Согласен с вами. Ещё более невероятны успехи господина Пюри в делах Росери-младшего.

— А там что? Оправдательный приговор — это ясно, но что ещё?

— Оправдательный приговор — это одно, а многомиллионный штраф в пользу государства, наложенный на «Лэр» и «Диволь» — это очень приятная мелочь. В деле господина Росери против этих компаний суд постановил выплатить ему компенсацию за моральный и физический ущерб, назначить пожизненную пенсию и обязал обе компании оплатить восстановительную терапию.

— Звучит просто волшебно, но как ему это удалось? Неужели они так не хотели огласки, что согласились на все условия?

— Вы когда-нибудь слышали про универсальный пятновыводитель?

— Пюри…

— Да. Владелица этой марки, госпожа ла Пюри приходится господину адвокату тёткой. Эта дама помимо бытовой химии занимается куда белее серьёзными делами, в частности, одна из её компаний поставляет комплектующие как для «Лэр», так и для «Диволь».

— Неужели она пошла бы на конфликт ради карьеры племянника?

— Контракты с этими гигантами для неё просто капля в море. К тому же она не стала бы их разрывать, просто повысила бы цену. Госпожа ла Пюри очень щепетильно относится к репутации партнёров.

— Просто невероятно! — шепчу я.

— Что ж, удивление лучше, чем растерянность, — неожиданно замечает господин ла Лэкре.

— Простите?

— Когда я вас увидел, мне показалось, вы растеряны.

— Нет, я…

— Мелина! — окликает меня господин Калло. Я смотрю в его сторону и вижу, что все мои коллеги в сборе. Нового лица среди них нет. Жаль!

— Коллеги? — интересуется собеседник, даже не оглянувшись.

— Сегодня я получила удостоверение. Мы собрались это отметить.

— Поздравляю! Желаю вам удачи в вашей профессии!

— Благодарю.

— Честь имею! — коротко кивнув, господин ла Лэкре лишает меня своего общества.

Его место тут же занимают мои коллеги…

Глядя на удаляющуюся спину мужчины, я чувствую растерянность.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ