Игра на грани. Навсегда моя

Глава 19

Александр Колесников

День с утра уже казался адом: проблемы в бизнесе Ирины заставили меня бросить все дела и мобилизовать всех своих друзей — лучших адвокатов страны, чтобы узнать их мнение и перспективы судебного процесса против ее компании. О том, что на складах с сырьем были серые камни, не знал никто. Уверен, Ира бы не стала так рисковать.

Ситуацию омрачало то, что контракты были подписаны три года назад, когда в компании был другой генеральный директор, и теперь толком ничего не узнать: все следы были тщательно скрыты. Но за три года поставок такие проблемы вскрылись только сейчас, и это было более чем странно.

Моя жена два часа назад вошла в здание Следственного комитета для дачи показаний по этому делу с одним из самых сильных адвокатов столицы, и до сих пор ее телефон был недоступен. Это заставляло мой пульс учащенно биться, а пальцы нервно стучать по столу.

Плюсом ко всему, дочь была недоступна с воскресенья, из-за чего Ира сегодня с утра нервничала даже больше, чем из-за предполагаемого обвинения. Вечером мы собирались навестить дом Вики.

На телефоне высветился входящий звонок от парня дочери, мы обменялись контактами при первой встрече. Сама встреча была крайне странной, но у Вики по-другому и быть не могло бы. Тело сковало чугунными цепями. Может, что-то случилось с дочкой?

— Слушаю.

— Александр, это Марк Романовский, ваш будущий зять.

Повисла пауза, и я не знал, радоваться ли тому, что Вику против воли тащат замуж, потому что иначе она ни за кого не пойдет, или накостылять этому идиоту за то, что портит нервы моей дочери.

— Давай сейчас коротко, Марк. С Викой что-то случилось? Мы до нее дозвониться не можем.

— Не беспокойтесь, я не отниму много вашего времени. С Викой всё хорошо, она со мной. Вы помните дело Глеба Шаталова?

В сознании как молния в ночи ослепили ярким блеском воспоминания о этом человеке. Беспринципный мерзавец, сделавший огромное состояние через хитрые ходы приватизации и выкупа акций заводов у сотрудников в начале девяностых. Но в итоге создал империю в сфере производства минеральных удобрений, подсадив на свою продукцию еще часть соседних стран. Имея всё, он решил поиметь весь мир вокруг, бессовестно и на грани закона. Его жена подала на развод, а он обратился ко мне для представления его интересов в суде. Помню, помню.

— Допустим. Какое это имеет отношение?

Марк выдохнул с усмешкой в трубку и произнес, пожалуй, самую неожиданную фразу в моей жизни:

— Я его родной сын. Это же вы занимались их разводом с Натальей, помните, процесс длился целых три года?

Все, о чем я мог думать, — это перебирать слова ненормативной лексики русского языка, чтобы выбрать наименее плохое и произнести его вслух, но и на этом не получалось сосредоточиться.

Марк Романовский, парень моей дочери — сын Шаталова. Прекрасно. Я думал, у нас проблемы только с бизнесом жены, а оказалось, что у нас проблемы похлеще.

— Да уж, такое не забывается. И что ты хочешь, Романовский?

— Я бы хотел, чтобы вы умерли в страданиях, но раз вы отец моей будущей жены, то ради неё я не буду вас трогать.

И зачем ему Вика? Единственная мысль — это то, что он хочет мне отомстить через неё, принудит к отношениям и браку и будет вести себя так же, как и его обезумевший отец, трахая любовниц на глазах у жены.

— Но взамен мне нужно, чтобы Вика никогда не узнала деталей развода. Весь интернет я уже подтер на эту тему. Никто и не вспомнит, что именно вы представляли интересы Шаталова в суде. Мы с вами поддерживаем легенду дружеских отношений. Иначе я доведу дело Ирины до суда и устрою ей многолетний отдых в тюрьме, доказательств её вины у меня выше крыши. А вашу дочь спрячу так, что вы её не найдёте никогда.

Мразь. Такой же, как и его отец. Зря Наталья тогда согласилась на условия мужа и отдала всё ради этого Марка, а он вырос таким же мерзавцем.

Мелькнул вопрос: он ещё три года назад приготовил эту подставу с камнями?

— Обсудим при личной встрече. Дочери про Шаталова я ничего не расскажу.

Наш разговор был окончен, но казалось, что вся западня, в которую мы попали, только поблескивала впереди.

Подробности того развода было больно вспоминать. Даже на вершине айсберга отношений Шаталовых было столько дерьма, сколько ни одни очистные сооружения в мире за месяц бы не смогли переработать. Когда его жена решила подать на развод, он использовал угрозы, шантаж, психологическое насилие, но потом переключался на дорогие подарки, вымаливание прощения и даже бросал употреблять алкоголь и запрещенные вещества, чтобы выглядеть лучше в глазах жены. Но Наталья многое видела и не позволяла больше влиять на себя. Она дождалась, когда их сыну исполнилось восемнадцать, и подала на развод. До развода Марк несколько лет учился в Германии, поэтому не знал всей жести, которую вытворял Глеб Шаталов на глазах своей жены.

Дело Шаталова было единственным в моей практике, когда я нарушил закон и действовал против интересов клиента. Я умолял Наталью подписать мировое соглашение с выделением части имущества и денег, но она была непреклонна, её единственным условием стало забрать у мужа три картины известных художников, за которыми она гонялась по всем аукционам мира. Их цена была не сравнима с состоянием Шаталова, но когда он узнал, что ей нужны именно эти вещи, распорядился сдать их в музей на хранение, чтобы потрепать нервы Натальи. Не знаю, почему он так держался за этот брак, но война за эти несчастные картины длилась почти три года. В итоге за это время я успел встать на сторону Натальи и по нашему с ней устному соглашению пошел на хитрость в этом деле: я уговорил Шаталова продать картины на закрытом аукционе, дабы ей насолить, а на самом деле Наталья с помощью своей семьи в Германии инкогнито выкупила их снова. Это было сложно провернуть, но я надел знакомых, кто согласился это сделать. Цель Шаталова была — оставить жену без копейки денег, лишить всего, чтобы она не смогла уйти. Но родная сестра Натальи крайне удачно вышла замуж в Германии и не бедствовала. Не помню всех деталей про их сына, потому что к тому времени он полностью отказался общаться с отцом и не появлялся в стране.

Суд мог бы встать на сторону Шаталова, если бы он был более менее нормальным. Только вот доказательств его измен, приёма алкоголя и запрещенных веществ было столько, что ему пришлось предложить мировое с отступными, из которых Наталья взяла только деньги, которые она потратила на выкуп картин. Мне кажется, Глеб так и не понял, что его умная жена всё же получила своё. А сам он был уверен, что максимально насолил ей в жизни. Одним словом, не человек, а мразь.

Я открыл интернет и пролистал в поисковике информацию о смерти Глеба Шаталова, это было около года назад. Внезапная остановка сердца указана как причина смерти, а значит, что вести поганый образ жизни он так и не перестал.

Если Марк Романовский унаследовал всё имущество Шаталова, тогда проблемы у нас колоссальные. Особенно у Вики.

Пришло уведомление о том, что жена появилась в сети. Чёрт! Я ещё не готов к разговору с ней.

— Ира, ну что там?

— Непонятно, Саш. Пока допрашивали как свидетеля. Вика не объявилась?

Мне пришлось рассказать всё жене, мы оба понимали, что ситуация безвыходная, и нам предстоит играть по его правилам. Но какой конечной цели добивается Романовский?

— Значит, это правда! Он сын Шаталова…

Оказывается, Вика уже спрашивала у неё, но Ира не обсудила это со мной, поглощённая прочими проблемами. Теперь я переоценил поведение дочери в субботу. Марк был тогда в квартире против её воли и вёл себя грязно, заставляя всех плясать под свою дудку. А мы радовались, что у Вики, наконец, появился парень. Печально.

Нам с женой следовало бы понаблюдать за ним и только потом принимать решение, как выбраться из этой ситуации. Однако Ира, вспыльчивая по натуре, отругала меня и Романовского отборными словами ненормативной лексики.

Нужно было срочно организовать встречу с ним, чтобы рассказать правду о разводе. Возможно, он думает, что это моими руками было отобрано все у его матери.

Вика так и не вышла на связь, зато Романовский на следующий день прислал уведомление, что они приедут к нам на ужин. Серьёзно?

Ира была на взводе, готовая свернуть ему шею с порога, но я предупредил её, чтобы она не выкладывала информацию о Марке дочке до тех пор, пока я не поговорю с ним.

— Мама, привет! — Вика залетела в коридор, не разуваясь, и повисла на Ире. В тот момент я был готов убить Романовского на месте, потому что стало очевидно, что он отобрал у дочери телефон.

— Вик, ты где была, почему недоступна?

Романовский, поздоровался со мной за руку и помог Вике с пальто.

— Марк… То есть, я была в больнице, помнишь, я говорила тебе в воскресенье, что Марк организовал лечение, потому что мне было плохо в последнее время. Эм… А телефон там негде было зарядить. Вот.

Пока Вика врет, Романовский присаживается перед ней на корточки и бережно снимает с неё кроссовки, а она, опираясь рукой об его плечо, как ни в чем не бывало, высовывает одну ногу, но на другой — морщится и аккуратно наступает стопой на пол.

— Ясно, больше не пропадай! Марк, следи за тем, чтобы она была на связи, — строго угрожает жена. Ира зла на Романовского и сдерживает себя, чтобы не открутить ему шею прямо на месте.

— Обязательно.

К ужину нам было не до готовки, поэтому мы заказали еду и закуски из знакомого ресторана.

— Вик, что будешь? — спросил Романовский.

Я с интересом наблюдал за ним. Если бы не его вчерашний звонок с угрозами, я бы подумал, что Вика наконец-то нашла себе нормального парня, который о ней заботится и, по всей видимости, любит.

— Ох, я что-то ещё не хочу есть, — ответила она. Но после короткой паузы, глядя ему в глаза, добавила: — Ну ладно, положи мне плов.

Было бы смешно, если бы не было так грустно… Мы с Ирой никогда не могли заставить дочь сделать что-то, если она этого не хотела, но тут появился Романовский.

— Ирина, я хотел бы, чтобы вы с Викой обсудили дизайны помолвочного и обручальных колец. Как только Вика закончит лечение, мы начнём подготовку к свадьбе.

Ира метнула молниеносный взгляд в сторону Романовского и, мне кажется, даже скрипнула зубами.

— Извините, не получится. У нас всё производство встало, идут обыски. Могу только эскиз от руки нарисовать, и вы вольны обращаться в другие компании. Мои проблемы не должны становиться вашими.

Шах и мат. Не зря я люблю эту женщину.

— Мам, мы не торопимся, подождём, пока всё рассосётся. Лучше расскажи как так получилось?

Но Романовский согласился на эскизы. Это было ожидаемо.

После ужина все переместились в гостиную, и пока девочки обсуждали переезд Вики к Марку, я позвал его к себе в кабинет.

— Так, значит, здесь вы творите свои адвокатские делишки, — Романовский провёл указательным пальцем по рабочему столу и поднял рамку с фотографией. — Мило.

— Присядь, Марк. Я приготовил несколько документов для тебя.

Я потянулся к тумбочке, чтобы достать папку, но сразу услышал его рычание:

— Почему вы считаете, что я интересуюсь вашими документами? Мне насрать, что вы мне покажете.

Он со звуком упал на кожаный диван, стоящий напротив стола, и стащил с тумбочки наше семейное фото. Глядя на фото, он начал рассказывать:

— Глеб Шаталов оставил мою мать без копейки денег благодаря вам. И в то время, как вы с чистой совестью наслаждались полученным гонораром и ростом количества клиентов после этого дела, моя мать умирала от рака. Нам повезло, что тётя потратила огромное состояние на её лечение, и мама прожила ещё четыре года. Но тем не менее, вы позволили отцу вымотать все её нервы и лишить здоровья за время того бракоразводного процесса. Честно говоря, я презираю вас не меньше, чем своего отца.

То, что он говорил, я и так знал. Очевидно, что он меня ненавидел, как и все оппоненты моих клиентов. Однако я встал и, обойдя стол, положил перед ним папку на журнальный столик.

— Я тебя понял. Может быть, эти документы прольют свет на тот развод, решай сам, хочешь ли ты на это смотреть. Не уверен, что ты знал все детали. Но меня интересует не это. Зачем тебе Вика?

Романовский сузил глаза и посмотрел недоверчивым взглядом. К папке он так и не прикоснулся.

— Думаете, что я женюсь на ней, чтобы показать весь ад, который пережила моя мать?

Я непроизвольно сжал челюсть и руки в кулаки. Нас разделял журнальный стол, но я был уверен, что он не помешает мне, когда я буду голыми руками душить этого мерзавца.

— Расслабьтесь, Александр. Она мне нужна не для этого.

Из моих ноздрей едва не начал идти дым, как у огнедышащего дракона. Но убийство мне всё ещё казалось запретным приёмом, и чтобы не пуститься в драку, я убрал руки в карманы брюк.

— Романовский, оставь мою дочь и жену в покое. Все твои претензии ко мне — их не должны касаться, — процедил я сквозь зубы.

Он встал и поставил на место фотографию.

— Не мешайте нам с Викой, и тогда я не трону ни вас, ни Ирину. Это моё последнее предложение. Вы ведь знаете, что мой безумный отец оставил всё мне по завещанию. Так вот, ресурсов вас закопать заживо у меня теперь до дури.

Романовский натянул на лицо наглую ухмылочку, тем самым подчёркивая своё превосходство. Ну хорошо, война так война. В последний момент, перед тем как покинуть кабинет, он наклонился и стащил со стола папку. Вряд ли теперь между нами возможны нормальные взаимоотношения, я ненавижу угрозы. Но ему будет полезно знать правду.