Игра в дурака

Глава 4. Варвара

– А что ты хотела? Чтобы я их выставил за дверь, хотя они, между прочим, проявили в определенной степени деликатность, предварительно позвонили и…

– Бросились тебе на грудь, – злорадно добавила я, с удовольствием представив, что если бы Ирка с Маринкой одновременной бросились на Погребецкого, то даже он бы рухнул под их тяжестью.

– В конце концов, я мужчина и в некотором роде джентльмен! – напомнил Игорь.

– Это ты расскажешь Кирпичникову. Он разрыдается от умиления и подарит тебе букет цветов, – не унималась я.

– Все-таки иногда мне хочется щелкнуть тебя в лоб, причем наповал, – признался мой лучший друг.

Нет, у него сегодня явно было повреждено чувство юмора.

– Ты, конечно, все хохмишь, – развеял мои сомнения Игорь, – а я, между прочим, считай, влип. Во-первых, сама знаешь, Гена на Малышкиных неадекватно реагирует.

Уж это точно. Он по-прежнему считает, что сестрицы тайно вынашивают какие-то авантюрные планы в своих журналистских интересах, хотя девчонки ведут себя – не подкопаешься. И вообще они славные. Нам с Игорем нравятся. А Гена почему-то все пыхтит.

– А во-вторых, здесь явно политикой попахивает. А от этого Кирпичников просто в бешеный восторг придет.

И это точно. Так обрадуется, что нас со свету сживет.

– Но, с другой стороны, – продолжил Погребецкий, – я не мог им сказать, будто нас это не касается. Я им, конечно, посоветовал в полицию обратиться, но, если вдуматься, что они могут сообщить? Барышня на три дня потеряла своего любовника? Ладно бы мужа, к этому у нас хоть с каким-то пониманием относятся, а то кавалера. Нет, я никак не мог выставить их за дверь.

– Допустим, Желтухин исчез. В редакции его не хватились, потому что он вроде как в отпуске. Но тогда его начальник по избирательному штабу Бреусов должен был бы всполошиться. – Мне это показалось логичным.

– Может, он и всполошился, но только Галя обзвонила всех приятелей, никто не знает, где Сева, и ни у кого о нем никто не спрашивал. У Гали о нем не спрашивали тоже. Тебе это не кажется странным?

– А если он не пропал? – предположила я. – Если его тот же Бреусов срочненько куда-то отправил? Галя звонила в избирательный штаб?

– Дорогуша, попробуй сама позвонить в штаб и поинтересоваться. Неужто ты свято веришь, будто тебе что-нибудь внятное сообщат? У них же там не избирательные, а прямо-таки военные штабы. Они боевые действия ведут по захвату мэрского кресла.

Погребецкий крутанулся в собственном кресле и попытался дотянуться до кофейника. Разумеется, как обычно, не дотянулся, после чего соизволил-таки проявить джентльменство в отношении меня – встал и налил в мою чашку кофе. Себя, разумеется, тоже не забыл.

– А самая большая головная боль у нас с тобой на данный момент, – «обрадовал» он, – это Гена. Вот уж кто бой устроит!..

В это время дверь распахнулась, и в кабинет ввалился любимый начальник собственной персоной.

– Кофеи распиваете? Пижоны! Люди на работе время экономят и растворимый пьют, а вы исключительно варите. У вас много свободного времени…

Гена потянул носом и, как мне показалось, довольно завистливо глянул на кофейник.

– А мы тебе тоже нальем, – сподхалимничала я.

– Да уж, хорошо бы, – вздохнул он. – Но некогда. – И, сурово глянув на Погребецкого, добавил: – Сегодня ты остаешься за главного. Я уезжаю и уже не вернусь. А ты чтобы из офиса ни ногой. Тут может один клиент появиться. Если, конечно, появится… – И довольно мрачно закончил: – У нас, между прочим, уже две недели клиентов нет. Хорошо, я дураком в свое время не был и охранное подразделение создал, а то сосали бы теперь лапу.

«Есть клиенты! Есть!» – чуть было не заорала я, но вовремя одумалась. Подставить ему сейчас Малышкиных – все равно, что собственную голову под топор.

– Ну, подруга, считай, нам повезло! – обрадовался Погребецкий, когда за Геной закрылась дверь. – У нас есть целый день, чтобы хоть в общих чертах прояснить ситуацию с Желтухиным.

– Не у нас, а у меня, – уточнила я, представив Погребецкого, которому предстоит целый день болтаться в конторе, томясь в ожидании потенциального клиента.

– Да, у тебя, – уныло согласился Игорь. – Но я хороший друг и не заставлю тебя в одиночку придумывать, как с наибольшим удовольствием провести этот день.

Я фыркнула. Вот уж действительно, удовольствий – полные карманы. Просто вся в предвкушении!

…Поначалу мы решили отправиться в избирательный штаб Никиты Петровича Шелеста вдвоем – я и Галя. Вполне славная версия получалась: озабоченная гелфренд и ее подружка разыскивают непутевого Севу. Но тут, как две горы, выросли близнецы.

– Это что же, мы – лишние?! – набросились они на нас. – Мы, между прочим, коллеги по работе! Мы тоже имеем право беспокоиться!

– А я вообще была последней, кто его видела! – заявила Ира так, словно совершила подвиг и уже готова позировать для собственного памятника. Даже грудь выпятила, отчего ее бордовая кофта подозрительно треснула на бюсте.

Мы с Игорем могли, конечно, устроить с ними долгое препирательство и в конечном счете победить в тяжелой схватке, но не стали напрягаться. В конце концов, их присутствие вряд ли что испортило бы, а напор вполне мог пригодиться. Галя мне показалась какой-то малахольной…

Я, кстати, думала, что избирательный штаб Шелест устроит на собственном заводе. Ан нет! Он, видать, и впрямь мужик крутой, а потому отхватил целый этаж в небольшом, однако расположенном почти в центре особнячке.

Первое, что мы обнаружили, оказавшись у входной двери, – это видеокамеру, которая нацелилась на нас, словно автоматное дуло. Я приготовилась ткнуть пальцем в кнопку звонка, но дверь резко распахнулась, пропуская на улицу высокого крупного мужчину. Мужчина бегло глянул на нас сквозь дымчатые очки и решительно прошел к темно-синему джипу, стоящему недалеко от входа. Мне показалось, что где-то я его видела, но совершенно не могла сообразить – где.

Мы юркнули внутрь прежде, чем дверь успела закрыться. Вернее, это я юркнула, вместе со мной успела прошмыгнуть тощая Галя, зато Малышкины, не подумав уступить друг другу дорогу, чуть не разнесли весь дверной проем.

– Вы с ума спятили?! – рявкнул грозный голос, и заветный путь в помещение преградил здоровяк в камуфляже.

– Мы к начальнику штаба! – влезла поперек меня Марина.

– Нет его! – отрезал здоровяк. – Только что ушел.

Ага, сообразила я, значит тот представительный мужчина и есть начальник штаба. Сосредоточившись на его заместителе Бреусове, мы почему-то о нем даже не подумали.

– Да вообще-то нам не он нужен, – поправилась я. – Нам к Бреусову, к Виталию Сергеевичу.

– Он вас ждет? – строго уточнил охранник.

Я чуть было не брякнула, что нет, но тут меня Малышкины опередили.

– Мы считаем, в избирательном штабе всегда ждут журналистов! – заявили они дружно, причем с одинаковой долей высокомерия. И тут же сунули под нос охраннику свои удостоверения.

Здоровяк вмиг подобрел и даже изобразил улыбочку.

– Один момент, я сейчас предупрежу, – произнес он настолько любезно, насколько, видать, был способен. После чего снял трубку внутреннего телефона и сказал: – Оля, здесь журналисты к Виталию Сергеевичу пришли. Пропустить? Понял. – Повернулся к нам и показал в сторону вестибюля. – Направо и по коридору до конца. Там кабинет Бреусова.

Чтобы попасть в кабинет Виталия Сергеевича, нам пришлось сначала пройти через комнату, где две девушки сидели за тремя столами, на которых стояли и лежали два стационарных и два мобильных телефона. Я все эти детали подмечала по строгому указанию Погребецкого. Он вечно ворчит, дескать, я не замечаю мелочи, а они как раз могут оказаться самыми важными. Я решила, что, может, две девушки, три стола и четыре телефона – это и в самом деле путь к разгадке исчезновения Севы Желтухина, хотя сильно в этом сомневалась.

Вообще же я почему-то думала, что в избирательном штабе – как при вавилонском столпотворении. Все бегают, суетятся, шумят и галдят. Но, оказалось, ничего подобного. Чинно, степенно и даже тихо.

И про Бреусова я думала, что это такой солидный мужик в солидном кабинете, заставленном оргтехникой, заваленном различными газетами, листовками и прочей наглядной агитацией. Все-таки, чтобы заниматься СМИ (это я по опыту общения с Малышкиными знаю), надо их в руках держать, а потому некими генеральскими качествами обладать. Но опять же оказалось, что все не так.

В кабинете Бреусова действительно много чего было, но все в абсолютном порядке. А сам Бреусов оказался довольно молодым, примерно моего возраста, высоким, поджарым, с коротко стриженными волосами и умными глазами. Его даже можно было бы назвать симпатичным, вот только мне не нравятся узкие длинные лица и тонкие бесцветные губы. Кстати, насчет цвета природа Бреусова малость обидела, да и он никаких усилий не предпринял, чтобы хоть немного ее подправить. Какого-то он был весь пепельного оттенка. Волосы темно-серые, глаза светло-серые, брюки и рубашка – от густо-серого до бледно-серого, а на лице – хоть бы намек на то, что под кожей кровь течет.

Виталий Сергеевич лежал за большим столом в большом кресле. Ну, почти лежал. По крайней мере, я не знаю, как так надо развалиться в кресле, чтобы над столом только голова торчала. То, что он высокий, я поняла лишь тогда, когда при нашем появлении он поднялся, вышел на середину кабинета, обошел вокруг нашу живописную четверку и вздернул брови.

– Вы все – журналисты?

– Ага! – ответили за нас Малышкины и тут же сунули Бреусову свои удостоверения. Галя полезла в сумку.

Я оценила их ход. Когда из четверых людей двое готовы документально подтвердить свои личности, а третий изготовился последовать их примеру, на четвертого обычно внимания не обращают.

– Но мы не проводим пресс-конференцию, – усмехнулся Бреусов и тотчас же нас успокоил: – Впрочем, неважно. Прошу.

Он указал на крутящиеся стулья, расставленные вокруг довольно большого круглого стола. Сам же уселся в кресло, вернее, весь в нем утонул, вытянув далеко вперед ноги, и сказал:

– Готов ответить на ваши вопросы.

– Сева Желтухин с вами работает? – спросила я без предисловий.

Бреусов явно предполагал другой вопрос, потому что колени вдруг подтянул, в кресле выпрямился и холодно поинтересовался:

– А в чем, собственно, дело?

– Четыре дня назад он пропал.

– И почему вы пришли сюда?

– Потому что здесь избирательный штаб, в котором он работает.

– Ну вот что, девушки, – Бреусов скривил губы, – здесь действительно избирательный штаб. Но вы перепутали его с пунктом хранения неопознанных вещей.

И он встал, давая понять, что высочайшая аудиенция окончена.

Но тут произошло неожиданное. Галя, которая мне показалась такой спокойной, на фоне Малышкиных почти тихоней, вдруг вскочила с места и заорала:

– Вещей?! Это Севка-то вещь?! Ах ты сукин сын!

Бреусов дернулся, глаза у него стали колючими, но Гале было наплевать. Она его буквально на части принялась рвать.

– Севка на тебя который раз работает, а ты теперь делаешь вид, что знать ничего не хочешь?! Где Севка, говори! Это ты его куда-то затырил?! Или из-за тебя, грязный выборщик, с ним что-то случилось?!

– Прекрати орать! – рявкнул Бреусов. Он тоже перешел на «ты». – Я сейчас вызову охрану – и духу вашего здесь не будет!

Это он уже нас всех скопом имел в виду.

– Ха-ха! – злобно зашлась Галя. – Напугал до смерти! Да мы такой скандал поднимем! – Под словом «мы» она тоже явно имела в виду всех нас. – От тебя и твоего Шелеста только мокрое место останется!

У Бреусова все лицо перекорежило. Мне показалось, что он сейчас мокрого места от самой Гали не оставит. На всякий случай я напружинилась, прикидывая, куда нанести упреждающий удар. Но, видать, люди, которые в политике крутятся, умеют вовремя взять себя в руки.

– Значит, так, – сказал Виталий Сергеевич, с трудом, но сдержавшись. – Я предлагаю изменить тон нашей беседы. Предлагаю это вам, – он глянул на Галю, – и вам, – он обвел взором нас троих. – Хотя вы, – он явно имел в виду опять же нас троих, – выступаете, судя по всему, в роли группы поддержки.

– Мы работаем с Севой в одной редакции, – заявили сестрицы.

– А я – подружка Гали, – проинформировала я.

– А вы, – Бреусов опять перевел взгляд на Галю, причем ему это явно не доставило удовольствия, – подружка Севы?

Галя молча кивнула. Она по-прежнему кипела и, похоже, боялась, что, если откроет рот, тут же Бреусова обматерит.

– Так вот. – Виталий Сергеевич окончательно взял себя в руки и даже соизволил сесть назад в кресло. Правда, теперь он уже не стал разваливаться в нем, словно барин на софе. – Желтухин действительно работает со мной. Это не бог весть какая тайна. Но уже четвертый день он на работу не является, на звонки не отвечает, я пять раз посылал к нему домой людей, но он дверь не открывает. Вы, – он неприязненно посмотрел на Галю, – спрашиваете меня: где он? А я точно такой же вопрос задаю вам.

– Но я не знаю! – раздраженно бросила Галя.

– А я догадываюсь, – скривился Бреусов. – Запил ваш приятель. Элементарно запил! И где-то отсиживается. Или вы будете меня уверять, что он образцовый трезвенник?

– Нет, не буду, – неожиданно растерялась Галя. – Но ведь он… когда с вами работает… никогда… ни разу.

– Это потому, что я его всегда в кулаке держу. – Бреусов потряс кулаком. Кулак у него был так себе, ничего впечатляющего. – А тут слегка ослабил. И вот, пожалуйста. Мало того, что он мне работу срывает, так еще и вы мне истерики закатываете. Да! – Он треснул кулаком по собственному колену. – Желтухин хороший журналист! Он в нашем городе вообще самый лучший из тех, кто на политические темы пишет! Но он еще и пьет лучше всех! Черт бы его побрал!

– Но это все при мне случилось, – вмешалась Ира. – Севе в редакцию кто-то позвонил. Он сказал: «Я мигом» и убежал. И не вернулся. Ни в редакцию, ни домой. Ни… к вам в штаб он тоже не вернулся?

– И не вернется! – отрезал Бреусов. – Я с ним больше не работаю!

– А если с ним какая беда приключилась?! – вновь начала распаляться Галя. – Вам наплевать?!

– Какая беда? – совершенно обозлился Бреусов. – Вы в больницы звонили? В морги звонили? Нет его там? Вот именно, нет!

– А если его похитили? – подала, наконец, голос я и внимательно уставилась в глаза Виталия Сергеевича. Ответом мне была усмешка.

– Вы детективов начитались? На кой ляд он кому-то нужен? Это он, что ли, в мэры избирается? Или он какие-то особые секреты знает? Или за него выкуп большой дадут? Бросьте вы эти фантазии! Объявится ваш Желтухин.

– И – ваш, – напомнила я.

– Мой? Уже нет. Я серьезный человек. Я политтехнолог с репутацией. Я не могу себе позволить подобные проколы. А поведение Желтухина – это уже прокол. – И, многозначительно хмыкнув, Бреусов добавил: – Вот видите, я вам в этом сам признаюсь.

– Значит, вы не будете Севу искать? – с тихим бешенством уточнила Галя.

– Нет, не буду. Мне некогда. А вы можете обратиться в полицию. Можете там рассказать, что ваш любовник вас покинул, не попрощавшись, а вы его непременно хотите вернуть под свое крылышко.

Да уж, не удержался Бреусов, дал волю злорадству…