Мужчины проводили взглядом драконицу, что едва держалась на крыльях.
— Она нас никогда не простит, после этого, — произнёс один из них и покачал головой.
— Не простит, — согласился с ним, тот, что стоял рядом, — но мы будем знать, что она жива.
— Можно было с ней поговорить и всё объяснить, — качая головой произнёс мужчина, что отличался ото всех и ростом и внешним видом.
— Можно, но зная Теону, она бы не осталась в стороне. И вы это знаете лучше меня, а Леон сам принёс эту жертву, преследуя какие-то свои цели, и не нам его судить.
— Справится ли она с тем, что на неё свалилось Себастьян? Вот в чём вопрос. Слишком жестоко.
— Жестоко.
— Мы присмотрим за ней, как и тогда, а пока нам всем лучше побыть на расстоянии. Культ Одинокого опять поднял голову. У нас нет времени на чувства.
— Ян, боюсь после этого, мы уже не сможем её вернуть никогда.
— Знаю, брат, но и спрятать её в стенах дворца она не позволила.
— Всё же зря мы с ней не поговорили, судя по всему, мы все совершили непростительную ошибку. Почему ты позволил ей поверить в твою смерть Леон? — спросил у мужчины, что тихо подошёл со спины.
— Я слабое звено, которым её можно шантажировать, в свете открывшихся событий.
— Она потеряла ребёнка.
Услышав это, мужчина пошатнулся и со слезами на глазах посмотрел на тёмную точку, в которую превратилась драконица.