Игра всерьез

Глава 5

— Вы вернетесь к празднику, мадам? — Улыбаясь, спросила мадам Саксон у Джейн, задержавшейся в холле, пока Филипп укладывал чемоданы в машину.

Джейн в недоумении посмотрела на экономку. Этой ночью она плохо спала и теперь слабо понимала, о чем идет речь.

— В конце недели, — так же приветливо пояснила мадам Саксон, — в деревне будет праздник «прощения грехов». Вы разве не помните?

Наконец улыбнувшись, Джейн утвердительно кивнула. Она действительно вспомнила. Еще девочкой вместе с родителями она частенько посещала эту довольно странную церемонию: местные жители, одетые в старинные костюмы, зажигали огромный костер, который символизировал их раскаяние в грехах.

— Ах, да! Мы обязательно пойдем на праздник, если успеем вернуться к тому времени. — В горле у Джейн словно застрял комок. — Сейчас я не могу ничего точно сказать о наших планах, мадам Саксон…

Она не знает, что будет делать в ближайшие два часа, а не то что через день или два. Телефон сегодня не умолкал все утро: звонил Стивен и с жаром отрицал выдвинутые ею обвинения; звонил узнавший от Стивена, где она находится, отец и пытался осторожно выяснить, что происходит; звонила Николь, очевидно, сгоравшая от любопытства из-за таинственного письма и панического бегства Джейн.

Задыхаясь от волнения, Николь поведала подруге, что часто видится с Питером, свидетелем Эшли на свадьбе, который, похоже, божественный мужчина и, как и Филипп, настоящий подарок для женщины. Затем Филиппу позвонил Питер, чтобы по-мужски поддержать друга. Филипп еще кем-то разговаривал, уединившись в кабинете. Он не посчитал нужным информировать жену о тех, кто ему звонил.

— Хорошо, что мы едем в Руан, — положив трубку после разговора с Николь, устало сказала Джейн мужу. — Я начинаю чувствовать себя просто затравленной. А ты?

— Затравленным? Можно сказать и так, — коротко бросил Филипп, однако было видно, что его мысли заняты чем-то другим.

Казалось, в Эшли проходила какая-то внутренняя борьба, но он не хотел делиться с женой своими переживаниями. Джейн же с болью думала о происходящем между ними, а их постоянные стычки доставляли молодой женщине неимоверные страдания.

По дороге в Руан супруги сделали остановку, чтобы пообедать. В ресторане Филипп разговаривал только о бизнесе, словно они по-прежнему были просто коллегами по работе, подробно рассказывая жене о частном аукционе, где Джейн предстояло принять участие в торгах. По причине своей известности в искусствоведческих кругах Филипп не мог позволить себе появиться на этой распродаже. Между тем здесь ожидалось что-то особое. Весьма состоятельный коллекционер, пожелавший избавиться от своих богатств, всегда отличался эксцентрическими вкусами и славился известными приобретениями, поэтому множество торговцев предметами искусства со всего мира собиралось приехать на этот аукцион. Стоит там появиться Эшли с его всем известной репутацией, сразу же возникнут подозрения, что он обнаружил шедевр, не попавший в каталог, — и цены значительно подскочат.

— В списке эта картина упоминается как «Портрет неизвестной, приблизительно семнадцатый век». Мне кажется, это редкий подлинник, портрет Кэтрин Ховард кисти Гольбейна, — сообщил Филипп, когда они пили кофе.

— За исключением миниатюры Гольбейна в королевской коллекции другие портреты Кэтрин Ховард практически неизвестны. — Джейн наморщила лоб, в зеленых глазах появились искорки профессионального интереса. — Кажется, историки считают, что Генрих VIII уничтожил все изображения Кэтрин Ховард в припадке безумия, после того как отрубил ей голову.

— Верно. Она предала его, изменив с другим. Для короля это было делом чести, — спокойно заметил Филипп.

— Да, конечно… честь и гордость. — Джейн поставила на стол чашку и пристально посмотрела на мужа. — Некоторым мужчинам, очевидно, нужно обязательно мстить, если задеты их гордость и честь.

В ответ на ее решительный взгляд Филипп лишь сощурил глаза, но вызова не принял и помахал рукой официанту, чтобы принес счет.

Затем, сидя рядом с ним в машине, Джейн то и дело украдкой поглядывала на суровый профиль мужа. Выражение его лица не предвещало для нее ничего хорошего.

Миссис Эшли казалось, что они так же далеки друг от друга, как если бы жили на разных планетах в разные времена.

Единственное, что, пожалуй, сейчас связывает их, — это секс. Джейн становилось не по себе при воспоминании о том, как трудно ей противиться страстному влечению к мужу. Ей было одновременно и сладостно и горько, когда вновь Филипп давал ей понять, что похоть и любовь совершенно разные вещи… Кроме всего прочего, у нее тоже была гордость, и после его высказываний она испытывала серьезные сомнения в том, сможет ли она вообще еще когда-нибудь остаться с ним наедине в спальне. Прошлой ночью она ушла в свою комнату, а Филипп не стал ее удерживать, только саркастически заметил, что принцессе уже поздновато пытаться укрыться в башне из слоновой кости.

— Мне надоело, — яростно бросила тогда ему в ответ Джейн. — Я твоя жена, а не наложница. Ты не имеешь права использовать меня, чтобы… получить удовлетворение, когда тебе этого захочется.

— Мне казалось, это приносит удовлетворение нам обоим. И разве не ты настаивала на безукоризненном исполнении супружеских обязанностей. Но твои слова я запомню, — вежливо заметил Филипп. В его взгляде читалась насмешка.

Той ночью, боясь его прихода, Джейн даже подставила стул под дверь своей спальни, но после того как Филипп не попытался проникнуть к ней через дверь и даже не забрался по веревке в окошко, Джейн, которая почувствовала себя участницей дешевой мелодрамы, стало стыдно за свое ребячество. К тому же сгорая от страстного желания, она долго ворочалась в бесплодных попытках уснуть, проклиная себя за глупость…

— Я забронировал для нас номер люкс. — Филипп назвал одну из самых роскошных гостиниц Руана. Их автомобиль влился в поток транспорта на окраине города. А когда Джейн сделала от удивления «большие глаза», Эшли негромко рассмеялся. — Разве найдешь лучшее место, чтобы похвастаться моей «престижной» женой? И потом, в августе Руан — настоящий ад, туристов полно, и я подумал, что комфорт нам не повредит. В этот город нужно приезжать весной. Ты согласна? Это намного романтичнее.

— Филипп, прошу тебя, прекрати, — Джейн больше была не в состоянии терпеть его насмешки. Она почувствовала, что ладони вспотели, и дрожащими руками провела по бриджам цвета морской волны. Нервы… Она нервничает в обществе собственного мужа! Но это же смешно. Как можно дойти до такого? Впрочем, во многом виновата она сама.

После ее побега со свадьбы Джейн постоянно мучили угрызения совести. Тогда она нарушила сразу два золотых правила, определяющих отношения между людьми: нанесла удар по самолюбию Филиппа, выставив его глупцом в глазах других, и показала, что не доверяет ему. Чего же ей теперь ждать от мужа? Шампанского и букетов роз? А доверяет ли она ему сейчас? Или просто как страус прячет голову в песок в надежде, что все само собой изменится к лучшему? Молодая женщина почувствовала, как все сжалось у нее внутри. Ах, если бы стрелки часов можно было повернуть назад.

Шампанское и цветы появились, когда портье открыл перед молодоженами дверь их огромного номера в гостинице. На мгновение забывшись, Джейн вспыхнула от радости и обратилась к Филиппу:

— Это ты заказал? — рискнула спросить она.

— Нет. Думаю, так положено в гостинице. — Его небрежный тон заставил Джейн покраснеть от досады. Тем временем Филипп стал раздеваться, бросая одежду на кровать. Джейн пришлось сдержать себя, чтобы не выбежать из комнаты, когда совершенно обнаженный Филипп направился в ее сторону, но оказалось, что просто-напросто он идет в душ.

Нервы Джейн были напряжены до предела. Усевшись на кровать, она начала читать путеводитель по городу. Когда Филипп с гладко зачесанными назад мокрыми волосами, распространяя легкий аромат дорогого одеколона, появился в комнате, Джейн постаралась сделать вид, что не замечает его. Правда, эта игра Филиппу определенно удавалась лучше — он не обращал на жену никакого внимания. А Джейн все же внимательно наблюдала за мужем из-под низко опущенных ресниц. Не заметить присутствия Филиппа Эшли было невозможно!

Тем временем, легко двигаясь по комнате и насвистывая, Филипп надел белоснежную рубашку и темный костюм. Судя по тому, как элегантно сидела на его поджарой фигуре одежда, он заказывал ее у лучших модельеров. Когда Филипп с озабоченным видом стал подсушивать волосы феном, Джейн не выдержала и спросила:

— Ты куда-то собираешься?

С равнодушным видом Филипп взглянул на свои дорогие швейцарские часы.

— У меня через полчаса деловая встреча.

— Деловая? — Джейн бросила на супруга свирепый взгляд. — А я иду с тобой?

— Я с огромным удовольствием похвастался бы моей женой, но, к сожалению, в этот раз не получится. — Усмешка мужа вызвала у Джейн очередной приступ ярости. — Ты выглядишь усталой, дорогая, — ласково продолжил Филипп. — Тебе лучше поспать, пока меня не будет. Нам еще предстоит поход по бутикам, а затем я угощу тебя обедом…

Его покровительственный тон окончательно вывел Джейн из себя. Чувствуя, как сильно бьется сердце, она поднялась с места.

— Ты пытаешься произвести на меня впечатление своим богатством; Что ж, ты преуспел в этом! Для бедного чикагского сироты ты неплохо разбираешься в тонкостях жизни богатых людей в Европе, однако тебе недостает воспитания, Фил, как бы ты ни старался швыряться деньгами. И этого не скроешь. Ты обращаешься со мной, как… как с безмозглой куклой.

— По-моему, вполне подходящая характеристика для «престижной» жены. — Эти холодно произнесенные слова отозвались острой болью в сердце Джейн. — Пока. — Насмешливо блеснув глазами, Эшли покинул номер.

Оставшись одна, молодая женщина тяжело опустилась на кровать и бездумно уставилась на бутылку дорогого шампанского и букет превосходно подобранных цветов.

Затем, не находя себе места, Джейн встала и подошла к окну. Отсюда открывался вид на старинную соборную площадь. Здесь, в самой роскошной гостинице Руана, ей казалось, что мир рушится. Своими насмешками Филипп намеренно старался отдалить ее от себя. Такой одинокой Джейн не чувствовала себя никогда в жизни.

Зачем он ее мучает? Он и не бросает ее, и не дает приблизиться к нему. Филипп так ничего и не объяснил ей. Наотрез отказался обсуждать свою первую женитьбу. И тем не менее не позволил ей уехать из замка. Неужели он терпит ее присутствие лишь для того, чтобы сильнее наказать за столь унизивший его мужское достоинство побег после свадьбы и самоутвердиться?

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Джейн наполнила ванну горячей водой, разделась и посмотрела на свое отражение в огромном зеркале на стене. Она медленно провела руками по высокой груди, тонкой талии, стройным бедрам. Изменилось ли что-то в ней теперь, когда Филипп приоткрыл для нее дверь в загадочный мир плотской страсти? Одних только воспоминаний о занятиях любовью с мужем хватило, чтобы вызвать у Джейн сладостную дрожь…

Заколов длинные светлые волосы, Дженни легла в ванну. Теплая вода и приятный запах мыльной пены немного успокоили ее, но избавиться от терзающих мыслей до конца так и не удалось.

Их отношения напоминают замкнутый круг, с грустью думала Джейн: она и Филипп по очереди причиняют друг другу боль. А как вырваться из этого круга, Джейн не представляла. Сначала она унизила его, сбежав после свадьбы. Потом Филипп унизил ее, отвергнув ее пламенные чувства. В ответ уязвленное самолюбие Джейн заставило ее обвинить его в избиении первой жены. Теперь Джейн не знала, что задело Эшли сильнее — обвинение в жестокости или ее утверждение, что он женился на женщине из высших слоев общества, чтобы пробиться наверх…

Джейн застонала и прикрыла глаза. Интересно, как бы поступил Филипп, если бы тогда, после свадьбы, она не поддалась панике и осталась, предъявив ему это ужасное письмо? Наверняка Фил бы доверился ей, объяснил что-то, рассказал о своей первой жене. Потом они бы вместе подумали о том, кому понадобилось подбрасывать эти документы. А теперь может ли она уверенно сказать, что стоит за нежеланием Эшли объясняться: уязвленное самолюбие или сознание своей вины?

А что, если все это на самом деле правда? — предательски вопрошал внутренний голос. Что тогда? Неужели Филипп прикидывался тихой овечкой, скрывая дикий нрав, пока не добился своего? Неужели он действительно женился на ней из-за высокого положения ее семьи в обществе?

Острая боль пронзила сердце Джейн. Нет, тот Филипп, которого она узнала и полюбила, не способен на жестокость по отношению к женщине. Он храбр — стоит лишь вспомнить, как он пришел ей на помощь, когда на нее напал уличный грабитель, — но не жесток и не мстителен. Совсем наоборот…

Джейн стиснула губку и начала наносить мыльную пену на тело. Вдруг она поняла, что плачет. Кем бы она ни считала своего мужа, ей придется смириться с тем, что их отношения, по всей видимости, уже не станут прежними. Это и ее вина, а частично и его. Она отчаянно заморгала глазами. Нет, слезами делу не поможешь. Раньше Джейн считала, что знает человека, за которого выходит замуж. Теперь она понимала, что, вероятно, она не знала его вообще. Возможно, сейчас она теряет мужа. От жестокой реальности не уйти; лучше принять как факт случившееся и подумать, что следует предпринять, чтобы улучшить ситуацию, пока еще не поздно…

— Мы берем вот это, — Эшли обратился к элегантной продавщице, когда Джейн вышла из примерочной в очень дорогом вечернем платье из серо-лилового крепа. Лиф представлял собой перекрещенные полоски материи, едва прикрывающие грудь. — И то красное, и черное…

— Филипп, эти платья слишком кричащие, я такие не ношу… — попыталась тихо протестовать Джейн. Она с трудом сдерживала раздражение. Дженни казалось, что он намеренно унижает ее, словно безмозглую куклу таская по магазинам. Без обручального кольца, оставшегося в замке, Джейн весьма неуютно чувствовала себя под высокомерными взглядами продавщиц бутиков.

Без внимания Эшли не осталась ни одна деталь ее туалета: он приобрел нижнее белье и ночные рубашки из тончайшего шелка самых различных оттенков, платья, костюмы и блузки от лучших модельеров, сумки из крокодиловой кожи, туфли всевозможных фасонов, жемчужные и изумрудные ожерелья, серьги, духи…

— Упакуйте все это, — не обращая внимания на протесты Джейн, попросил Эшли, бросая, кажется, уже в сотый раз за сегодняшний день, на прилавок чековую книжку.

В такси на обратном пути в гостиницу Джейн повернулась и посмотрела на профиль мужа. Выражение его лица казалось неумолимым.

— Почему ты так обращался со мной в магазинах! Словно… с любовницей! — вырвалось у Джейн. — Можно подумать, что я какая-то куртизанка, которой платят за услуги!

— Куртизанка? Здесь ты, по-моему, преувеличиваешь. Для этого звания тебе пока не хватает опыта, — заметил Филипп, едва взглянув на жену.

— Очень смешно, — заявила Джейн. — Постараюсь ответить тебе тем же.

— Да неужели? — Раскаяния в его усмешке не наблюдалось. — Ты собираешься пополнить мой гардероб костюмами от лучших модельеров и шелковым нижним бельем?

— Я придумаю что-нибудь получше, — заверила мужа Джейн, воинственно сжав кулаки. — Если ты хочешь войны, то ты ее получишь.

— Ты мне угрожаешь физической расправой? Я до сих пор чувствую боль от твоей пощечины. — Печальная ухмылка скользнула по губам Филиппа. — Надеюсь, у тебя нет привычки распускать руки с мужчинами. Может, мне стоит позвонить Стивену? Так сказать, сравнить наши наблюдения?

— О, знаешь… убирайся к дьяволу! — взорвалась Джейн, вне себя от его презрительных замечаний.

Когда супруги вернулись в гостиницу, Эшли, мрачно улыбаясь, сказал:

— Надень к ужину красное платье. Я считаю, что именно в нем моя «престижная» жена будет смотреться в самом выгодном свете.

— Как тебе угодно. — Ее ответная улыбка была полна сарказма. — А в чем ты желаешь видеть меня сегодня в постели? В ночной рубашке из розового шелка или в черной с завязками?

— Достаточно капельки духов «Шанель».

Филипп ухмыльнулся и, усевшись в кресло с газетой, перестал обращать на нее внимание.

В шикарном ресторане их отеля царило оживление: звучала негромкая музыка, по залу сновали подобострастные официанты, за столами с белоснежными накрахмаленными скатертями и блестящими серебряными столовыми приборами обедала избранная публика. Но даже в этой атмосфере роскоши, отметила про себя Джейн, несколько голов повернулись им вслед, когда Филипп и она в плотно облегающем платье из темно-красного шелка прошли за метрдотелем к столу.

Джейн оставила волосы распущенными, и теперь они золотистыми волнами струились по ее обнаженным плечам; большее, чем обычно, количество косметики добавило привлекательности ее зеленым глазам и пухлым губкам. Ноги удлинили черные туфли на высоченных шпильках. А блеск тяжелого жемчужного ожерелья добавил последний штрих к великолепию ее наряда.

— На меня обращают внимание, — прошептала Джейн мужу, когда им вручили меню в кожаных переплетах.

— Вероятно, тебя принимают за знаменитую манекенщицу, — с насмешливой иронией произнес Филипп. — Что мы будем есть?

— Мне все равно. Сам выбирай, — обиженная Джейн надула губы.

— Конечно, нет проблем. — Эшли небрежно поднял палец и через мгновение метрдотель и официант стояли около стола. — Принесите нам бутылку шампанского, паштет, а потом лососину.

— Ловко, — язвительно пробормотала Джейн. Она посмотрела на мужа через стол, накрытый белоснежной скатертью. Огонь мерцающей свечи добавил немного теплоты угрюмым чертам его лица. Казалось, что Филипп носит маску. Его элегантный наряд — превосходно сшитый темный костюм, белая сорочка, неброский шелковый галстук — не мог смягчить его сурового и даже жестокого облика.

— Зачем ты прикидывалась, что спала со Стивеном? — неожиданно спросил Филипп.

Джейн сделала глубокий вдох, стараясь не покраснеть.

— Мне показалось, что ты опять отвергнешь меня, если будешь по-прежнему считать, что это у меня впервые. — Джейн почувствовала, как все же краска бросилась ей в лицо. — Я сама не знаю, зачем сказала это! Я была взволнована, а сказанное помогло мне тогда расслабиться, вот и все. Ради всего святого, что еще я могу рассказать о Стивене? Встретив тебя, я поняла, что не люблю его, и порвала с ним. Думаю, что твой вновь вспыхнувший интерес к Стивену — не что иное, как ширма. Ведь известно, что лучший способ защиты — это нападение. Ты обвиняешь меня, чтобы скрыть собственную вину!

— Мою вину! — Голос Эшли прозвучал угрожающе тихо.

— Да, твою! Что бы там ни произошло между тобой и твоей бывшей женой, скрыв от меня ее существование, ты допустил фатальную ошибку. Как насчет того, чтобы пролить свет на свои тайны, Фил?

Прищурив глаза, Эшли пристально посмотрел на жену. Рядом с ними появился официант с шампанским. Набравшись смелости, чтобы задать волнующие ее вопросы и наконец выяснить все до конца, Джейн подняла бокал, отпила глоток и тихо попросила:

— Расскажи, Филипп! Какой была Лайза? Вы были счастливы вместе? Как случилось, что все ее лицо оказалось покрыто синяками?

Филипп медленно отпил из своего бокала.

— Отвечу в том же порядке, в каком ты задавала вопросы. Лайза была испорченной психопаткой. Счастливы мы не были. Избил ее один головорез, которому она задолжала.

— Задолжала? — удивилась Джейн. — Но ты говорил, что Лайза была из весьма состоятельной семьи и, кроме того, содержала с сестрой собственную художественную галерею?

— Это длинная история, Джейн. — Лицо Филиппа осталось непроницаемым. — Давай сойдемся на том, что зачастую в жизни все происходит не так, как того хотелось бы.

В замешательстве Джейн сердито уставилась на мужа. Как ловко ему удается уходить от ответов. Очень хотелось закричать на него и заставить сказать правду. Но она лишь тихо спросила:

— Ты любил ее?

— Да. Тогда мне так казалось. Я был двадцатилетним мальчишкой и наивно верил, что моя семейная жизнь сложится счастливо, появятся дети.

— Но почему тебя обвинили в избиении? — Голос молодой женщины задрожал. Слова Филиппа о рухнувшей мечте о семейном счастье невольно тронули ее.

— Однажды я нашел свою жену лежащей без сознания на пороге нашей квартиры. И в этот момент появились ее родители, которые всегда с неодобрением относились к нашему браку. Они сразу же вызвали полицию и во всем обвинили меня. В конце концов, следствие не признало мою вину. Но я просидел в камере предварительного заключения так долго, что даже не хочется об этом думать. — По глазам Эшли было видно, как нелегко вспоминать о пережитом.

— Неужели Лайза скрывала, кто ее избил, пока ты находился в камере? — изумилась Джейн.

— Именно. Теперь ты понимаешь, почему я не люблю беседовать на эту тему? — Опустив голову, Филипп что-то чертил ножом на белоснежной скатерти.

— Но… кто же избил твою жену?

— Я уже говорил тебе, что это грязная история. Разве нам больше не о чем поговорить за обедом? — Он горько усмехнулся. Заглянув мужу в глаза, Джейн поняла, какие душевные муки терзают его сердце.

— Ужасная история, — возмущенно проговорила Джейн. — Твоя бывшая жена… такая вероломная!

— Тогда как моя новая жена просто ошарашила меня своим доверием и преданностью.

Последовало долгое молчание.

— Послушай, — наконец сказала Джейн, — я понимаю, откуда взялся твой цинизм, но разве ты не можешь понять и меня? Я верю тебе и считаю, что ты не виноват.

— Суд присяжных еще не пришел к единому мнению по этому вопросу. — Филипп поднял голову, заметив приближающегося к ним официанта. — Ну, вот и паштет. Приятного аппетита.

Когда супруги приступили к еде, к соседнему столику в сопровождении метрдотеля подошли великолепно одетые мужчина и женщина. Заметив Филиппа, они, улыбаясь, приветствовали его. Знакомые Эшли были французами, но прекрасно говорили по-английски.

— Позвольте представить вам мою жену Джейн, — обменявшись с мужчиной рукопожатием, спокойно сказал Филипп. Затем тоном собственника добавил: — Она не очень хорошо говорит по-французски, но у нее есть масса других достоинств, не правда ли, дорогая?

Темные глаза француза улыбались, было заметно, что он по достоинству оценил внешность Джейн. Та же просто окаменела: вежливая улыбка исчезла с лица, слова приветствия застыли в горле. Ярость острой болью пронзила сердце Джейн, и она даже не расслышала имени друзей Эшли. Затем пара отошла к своему столику, и они с живостью начали обсуждать меню. Чувство необычайного унижения заставило Джейн чуть ли не вскипеть от негодования.

— Как ты мог, Фил? — бросила она мужу. — Тебе не кажется, что эта жестокая игра слишком затянулась?

— О какой игре ты говоришь? — Эшли искоса взглянул на жену из-под полуопущенных ресниц.

— Ты обращаешься со мной, как со своей собственностью. Вырядил меня, словно женщину легкого поведения. Ты дал понять своим друзьям, что я безмозглая кукла…

— Если быть точным, эти люди мне не друзья, — скучающим тоном прервал ее горячую речь Филипп. — Это деловое знакомство. У него галерея в Париже, и в Руан эту пару привели исключительно деловые интересы. Надо надеяться, что случайная встреча с ними не уменьшит наших шансов на завтрашнем аукционе…

Вскоре Джейн поняла, что шампанское прекрасное средство, способное заставить ее хотя бы на время забыть об отчаянии. А после выходок Филиппа ее отчаяние стало нестерпимым. Он унизил ее в глазах своих деловых партнеров! Джейн буквально кипела от ярости, вспоминая его мелочное желание отомстить. Если, конечно, это просто месть. А что, если это его истинное лицо, как подсказывало анонимное письмо.

Особого доверия его поверхностные объяснения насчет своего прошлого не вызывали. Эшли поведал ей только половину своей истории. Что заставляет его скрывать остальное? Может, ему больно говорить об этом или же он опасается, что его вина будет доказана? Но об этом даже страшно подумать. Допустить, пусть даже в мыслях, что он виноват, значит, предать его! То есть воссоздать ситуацию его первого брака. От этих мыслей Джейн вновь почувствовала себя виноватой. К счастью, бокалы шампанского предоставляли ей возможность на время забыться.

Только поднявшись на ноги, чтобы отправиться в дамскую комнату, Джейн почувствовала, что перебрала. Наверное, я прекрасно исполняю свою роль, с горечью думала она, пытаясь побороть приступ икоты, именно так и должна вести себя безмозглая кукла — пить шампанское в огромном количестве, а потом бродить нетвердой походкой по залу.

Джейн плохо помнила, как добралась до туалетной комнаты и вернулась назад. Усевшись за столик, она попыталась заглянуть в лицо своему мужу, но глаза застилал туман.

— Дженни? С тобой все в порядке? — Филипп нахмурился, или, по крайней мере, ей так показалось.

— Конечно… — Все, казалось, плыло перед ней. Поднявшись, Филипп взял ее за руку и стал внимательно всматриваться в глаза жены. — Конечно, со мной все в порядке, — попыталась успокоить мужа Джейн, но покачнулась и чуть не грохнулась на пол. — Глупый вопрос, — продолжала она, когда Филипп, чтобы она не упала, прижал ее к себе. — Я замужем уже целых сорок восемь часов, и мой муж презирает меня. С какой стати мне быть не в порядке?

Тут Джейн почувствовала, как Эшли покрепче прижал ее к себе, и в таком положении супруги покинули ресторан. Затем он помог ей войти в лифт, и там, словно в калейдоскопе, все закружилось у нее перед глазами. Короткий путь от лифта до их номера показался Дженни бесконечным.

— Все хорошо, только что-то с ногами… — рухнув на кровать, извиняющимся тоном сказала Джейн. Хотя в комнате горел свет, ей казалось, что вокруг царит мрак, и она проваливается в глубокую пропасть и ничто уже не спасет ее.

— Тебя тошнит?

— Нет… — Темнота уже поглотила ее. Уж почти в забытьи Джейн почувствовала, как, легко касаясь, Филипп снял с нее платье, чулки и нижнее белье, натянул через голову ночную рубашку и устроил поудобнее на кровати. Его голос доносился откуда-то издалека — не резкий и раздраженный ее состоянием, а полный заботы, словно он действительно о ней беспокоился. Потом она погрузилась в забытье.

Очнулась Джейн только под утро. Видимо, она что-то говорила во сне, потому что, стараясь успокоить, Филипп, убрав с ее лица волосы, гладил по голове, словно ребенка. И вдруг Джейн почувствовала необъяснимую теплоту его заботы о ней и испытала смутную надежду на то, что у них все наладится. Если Филипп с такой нежностью обращается с ней, то, возможно, кошмару скоро наступит конец. Когда-нибудь муж все-таки скажет, что любит ее, и счастье вернется в их жизнь.

Слабо улыбнувшись, Джейн забылась тревожным сном.